Попутчик

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Я не понимаю, насколько голодна, пока не доедаю все. Это первый плотный ужин, который я съела с той ночи, когда Лекс сел в мою машину. Моим последним большим ужином была пицца с остатками еды на грузовике в сверхурочную смену из ада.

— Наверное, мне следовало покормить тебя раньше, — говорит он сквозь смех.

Мои щеки пылают, когда понимаю, что, вероятно, выглядела как голодное животное. Ну, в значительной степени так и есть.

— Худший похититель на свете, — говорю я, шумно потягивая свой почти пустой напиток.

Лекс ухмыляется мне.

— Я не похититель. Ты просто невольный пассажир. Мы близко, не так ли? — спрашивает он, и я киваю. — Тогда ты поведешь. Высади меня в нескольких кварталах отсюда и скажи адрес.

Качаю головой. Мне не нравится этот план. Мне страшно входить в дом одной после всего этого. После всего, что мы сделали, и того, что сделаем в будущем.

— Что я вообще должна сказать ему о том, где была?

— Просто скажи ему правду. Что у тебя угнали машину.

— Я не хочу идти одна, — шепчу я.

— Ты должна. Я когда-нибудь позволял, чтобы с тобой случалось что-то плохое? — спрашивает он.

Я качаю головой, потому что он почти продал меня, и я бы сказала, что это было что-то чертовски плохое.

— Ты предложил меня в качестве оплаты за поддельное удостоверение личности.

— Я не позволил этому случиться, кролик, — говорит он. Выходит из машины, и мы меняемся местами.

Я поджимаю губы, когда сажусь на водительское сиденье. Мне не нравится эта идея. Ненавижу ее, на самом деле. Но он прав. Я не могу заехать на парковку с Лексом на пассажирском сиденье. Ему нужен элемент неожиданности, как только я войду в дом.

Мы молча подъезжаем ближе к моему дому. Мой желудок скручивается в узлы, сильнее, чем когда был первый секс с Лексом. Останавливаюсь перед тем, как мы въезжаем в фешенебельный район, который привыкла называть домом. Я больше не думаю так. Это похоже на незнакомую улицу. Чужую.

Я уже не та Селена, которая в последний раз проезжала по этой дороге.

Заглушаю двигатель, но мы не двигаемся.

— Дай мне ключ от твоего дома, — говорит он. Тянется ко мне с протянутой рукой, но я колеблюсь, прежде чем наклониться и снять ключ с брелка.

Передаю его ему и опускаю взгляд.

Он выходит из машины и наклоняется через открытую дверь, чтобы еще раз взглянуть на меня. Его рука роется в кармане, прежде чем достать перочинный нож. Он бросает его на пассажирское сиденье.

— Я буду рядом с тобой, как только смогу. Если что-нибудь случится, используй это, хорошо? — Его рука сжимает дверную ручку. Как будто не хочет оставлять меня, или как будто у него есть что-то еще, что хочет сказать.

Но он этого не делает.

Я смотрю, как он уходит, поворачиваю ключ в замке зажигания и направляюсь в свой ад. Дьявол ждет меня, и я хочу блевать от страха, сжимающего мой желудок.

Почувствует ли он на мне запах Лекса? Внутри меня? Узнает ли он, что я стала добровольным участником этого? У меня было так много возможностей сбежать, но я этого не сделала. Побег означал возвращение к кошмару, который разделяем мы с мужем.

Въезжаю на подъездную дорожку и смотрю на дом, который больше не кажется мне моим. Я чувствую себя в большей безопасности в машине. В безопасности с Лексом. Засовывая перочинный нож за пояс, выхожу из машины. В тот момент, когда ступаю на первую ступеньку, дверь распахивается. Туман окутывает меня, когда я смотрю на Брайса. Он выглядит таким холодным, и его застывшая маска не показывает никаких эмоций, даже беспокойства или волнения при виде меня. Это пустое ничто страшнее, чем его ярость.

Его лицо, наконец, искажается знакомым гневом — выражение, к которому я привыкла. На этот раз вижу это в новом свете, как будто теперь в центре его лба находится яблочко, и это почти заставляет меня смеяться. Мне нравится мысль, что это может быть его последний вздох, вызванный гневом.

Брайс хватает меня за руку и втаскивает внутрь. Острые кончики его пальцев впиваются в мою плоть, оставляя еще один синяк на моей коже.

— Где, черт возьми, ты была, Селена?

Я напрягаюсь в его хватке.

— У меня угнали машину, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

— Чушь собачья. Прекрати, блять, врать мне.

Мои глаза наполнились слезами.

— Я не лгу тебе. Клянусь.

Не лгу, но и правды тоже не говорю. Да, у меня угнали машину, но потом вся эта поездка стала чем-то совершенно другим, чем-то, что заставило меня взглянуть на жизнь по-другому, и я пригласила Лекса в свой дом, чтобы избавиться от своих проблем.

— Прошло уже несколько дней. С кем ты сбежала? Ты решила поиздеваться надо мной?

— Я не убегала! — Делаю глубокий вдох, пытаясь отогнать чувство вины, которое пытается заглушить мой голос. — Я ничего не сделала.

— Чертова шлюха, — говорит он, скривив губы.

— Брайс, пожалуйста… — Я умоляю. Такой знакомый звук, но он никогда не заставлял его останавливаться. Мольба только злит его. Он ненавидит слабость.

Он молча размышляет, что хуже, чем когда кричит. Его кулак отводится назад, и, прежде чем успеваю среагировать, бьет меня по лицу. Сила отбрасывает меня к стене, и фотографии в рамках падают и разбиваются у моих ног. Поторопись, Лекс, думаю я, когда стекло разлетается по полу. Но не издаю ни звука, потому что знаю, что ему это нравится. Даже не могу протянуть руку и почувствовать жгучий жар на своей щеке.

Он никогда не бил меня по лицу вот так, потому что это было бы слишком сложно скрыть. Его атаки всегда были нацелены на места, которые могла скрыть моя одежда. Все, наверное, подумали, что я сбежала, и у него нет причин говорить им, что я вернулась. Он может убить меня, и никто не узнает. Это то, чего я боюсь.

— Ты хотела сбежать и стать шлюхой? Я покажу тебе, как трахают шлюх. — Брайс хватает меня за волосы, ведет на кухню и наклоняет над островком. Кружка падает со столешницы на пол, пока я борюсь с ним, зная, что будет дальше.

Это не в первый раз.

Опускаю руку и достаю из-за пояса перочинный нож, пряча его в сжатом кулаке. Холодный воздух кусает мою кожу, когда он стягивает мои штаны и расстегивает ширинку.

— На тебе даже нижнего белья нет? Боже мой, Селена. Мне неловко называть тебя своей женой. — Жар его члена прижимается ко мне, и я молюсь, чтобы он не заметил влагу, исходящую от кого-то, кроме моего мужа.

От Лекса.

Крепко зажмуриваю глаза и пытаюсь игнорировать жесткую хватку Брайса, пока он готовится. Погружаюсь в свои мысли о Лексе. Пытаюсь представить его позади себя. Слезы скользят по моим закрытым глазам и капают на мраморную столешницу. Мой таз больно трется о край острова, когда он давит на меня своим весом. Я чувствую вину, много вины, но не за то, что позволила Лексу быть внутри меня. Вину за то, что не боролась сильнее против Брайса. Существует определенный уровень принятия, который позволяет дерьмовым мужьям делать со своими женами больше, чем должны.

Аплодисменты.

Звук заставляет мои глаза открыться. Лекс стоит в нескольких футах, хлопая в ладоши в саркастических аплодисментах. Брайс останавливается и заправляет себя обратно в штаны, прежде чем застегнуть их. Еще мгновение, и он выставил бы Лекса лжецом, когда тот сказал, что никто другой не проникнет в меня.

Лекс достает пистолет и целится в него.

— Не останавливайся из-за меня. — Он обходит нас, останавливается напротив меня и прислоняется к острову. Его глаза встречаются с моими на мгновение, прежде чем вернуться к Брайсу. — Она чувствует себя чертовски потрясающе, не так ли?

— Кто ты, черт возьми, такой? — Слюна летит на тыльную сторону моей руки от яростной силы слов Брайса.

— Тот, кто удерживал твою жену против ее воли, — говорит Лекс с гордой, мрачной улыбкой.

— Я же сказала тебе, что не лгу, — шепчу я, хотя сомневаюсь, что он слышит меня из-за гнева между его ушами.

— Это так бы ты ее трахнул, босс? — Лекс спрашивает Брайса. — Давай, покажи мне.

Мой взгляд поднимается на Лекса, но он избегает меня, глядя поверх моей головы. Я падаю лбом на стойку. Стыд заставляет меня снова и снова желать смерти. Гнев встречает меня со всех сторон, и я застряла посреди моря ненависти.

— Ты жалок. Можешь остановиться или трахнуть ее, но попомни мои слова, это будет последний раз, когда ты будешь внутри нее, — говорит Лекс с отвратительно спокойным тоном. Не понимаю, как он так охотно позволяет Брайсу заниматься со мной сексом, после…

Брайс отстраняется от меня, и я чуть не теряю равновесие. Собираюсь подтянуть штаны, но Лекс прочищает горло.

— О нет, еще нет. — Темнота в его глазах заставляет меня дрожать. Я с трудом узнаю его. Он не похож на мужчину, которого впустила в себя. Он выглядит злым. В этот момент он совершенно другой человек.

Лекс подходит к Брайсу и бросает его к стене, и тошнотворный треск разносится по кухне, когда его кулак сталкивается с лицом Брайса. Кровь брызжет на пол, но я не могу заставить себя посмотреть на ее источник.

Направив пистолет на Брайса, Лекс обходит меня сзади и проводит твердой рукой по моей спине.

— Я думал, что мне понравится смотреть, как ты трахаешь ее, потому что представлял это, когда заставлял ее кончать от моей руки, но это было чертовски жалко.

Брайс бросается на Лекса, но быстрый выпад пистолета удерживает его.

— Если ты сделаешь еще один шаг ко мне, я вышибу твои мозги на фотографию позади тебя. На ту, где вы вместе. — Лекс начинает расстегивать свои джинсы. Прежде чем расстегнуть молнию, он еще раз поворачивается к Брайсу. — Это пятно на моих штанах? Я рад, что ты спросил. Да, это она кончила. Как часто ты заставлял ее чувствовать себя хорошо? Ты вообще заставил ее кончить хоть раз с тех пор, как, блядь, женился на ней, или это… — он жестом указывает между мной и Брайсом, — то, что она получала раньше? Ты какой-то недоделанный ублюдок. Имею в виду, я чертовски эгоистичный, но все равно убеждался, что она кончила.

Лекс обнимает меня за бедра и кладет руку мне между ног. Я украдкой бросаю быстрый взгляд на Брайса. Его ноздри раздуваются от ярости. Лицо окрашено в цвет крови, капающей из его носа.

Лекс трет мой клитор так, что я вздрагиваю.

— Ты хоть знаешь, как твоей жене нравится, когда к ней прикасаются? Что заставляет ее кончать? — Он рисует круги вокруг меня кончиками пальцев. — Знаешь, сколько пальцев она любит внутри себя? Как насчет того, что ей нравится, как ее лижут? Боже, ты когда-нибудь пробовал ее на вкус? — Он отрывает от меня пальцы и облизывает их. — Она чертовски вкусная.

— Ты понятия не имеешь, с кем связался, — рычит Брайс.

Лекс ухмыляется.

— О, знаю. С тем, кому насрать на свою жену. Ты маленькая сучка, который бьет ее, несмотря на то, что она самая… — Он тяжело сглатывает, как будто ему есть что еще сказать, но передумал.

Я позволила слезам течь без сдерживания. Когда он делает шаг назад, я падаю на пол и прижимаюсь спиной к острову. Лекс протягивает ко мне открытую ладонь, но не предлагает мне руку. Он просит нож. Не хочет стрелять в него в этом районе, так как копов вызовут в тот момент, когда звук нарушит безмятежную обстановку, но я продолжаю прижимать нож к груди. Так я чувствую себя в большей безопасности. Он оглядывается в поисках другого оружия, так как моя дрожащая рука отказывается выпускать перочинный нож.

Брайс видит возможность и прыгает на него. Он тянется за ножом, прикрепленным к магниту над островом. Лекс прячет пистолет за спину, прежде чем их тела сталкиваются. Звук соприкосновения плоти с плотью вызывает тошноту. Я закрываю глаза, чтобы скрыть вид и затыкаю уши, чтобы остановить звук. Кровь брызжет на меня, попадая на лицо и руки. Я боюсь взглянуть и увидеть, чья она, чья жизненная сила распространилась по моей коже.

Открываю глаза.

Брайс отшатывается назад. Кровь стекает по его рубашке и штанам и собирается у его ног. Он хватается за живот, и я кричу.

Это случилось.

Это чертовски реально.

О боже.

Лекс зажимает мне рот окровавленной рукой и отбрасывает кухонный нож в сторону.

— Тсс, кролик, — шепчет он в той милой манере, которую я узнаю и которая так отличается от того, как он говорил раньше.

— Селена, — шепчет Брайс. Он ударяется о стену и соскальзывает вниз. — Иди сюда, — говорит он не так, как обычно. Непохоже.

Лекс становится для меня знакомым в тот же момент, когда Брайс становится чужим. Такого отчаяния я никогда не видела. Это притягивает меня к нему. Это сила, с которой не могу бороться, даже если попытаюсь. Ползу к нему, стряхивая руку Лекса, когда он пытается схватить меня. Опускаюсь перед ним на колени, мои глаза расширены от страха и чего-то еще. Чего-то неожиданного.

Он умирает, я чувствую это. Меня от этого тошнит. Это чертовски больно. Но… это не боль от перспективы потерять его. Мысль о его смерти не вызывает достаточной боли.

Открываю лезвие и вонзаю его ему в живот. Все зло внутри него выплескивается из раны. Вытаскиваю нож и вонзаю ему в пах. Лекс ахает позади меня, и раздается хлюпающий звук, когда выхватываю нож и вонзаю его снова и снова.

— Пошел ты, гребаный мудак! — Я продолжаю наносить удары, пока сильные руки не обхватывают меня и не оттаскивают. Моя рука продолжает свою повторяющуюся дугу вниз к Брайсу, борясь с хваткой Лекса, пока ярость ослепляет меня.

Лекс получает контроль надо мной, рука скользит вниз по моей и хватает нож. Он трет рукоятку о рубашку и кладет ее в карман.

— Кролик, нам нужно идти. — Он хватает меня за запястье.

Я качаю головой.

— Сначала трахни меня. — Я чувствую зло за своим взглядом, когда перевожу на него свои потемневшие глаза. Необходимость причинить Брайсу боль в последний раз. Я ожидаю, что он будет бороться со мной за это, но он, не теряя времени, притягивает меня к себе.

Его теплое дыхание пробегает по моей замерзшей коже.

— Ты не в своем уме, кролик. Ты не должна была вмешиваться. Ты не должна была прикасаться к нему. — Он хватает мою окровавленную руку и потирает ее. — Ты не убийца. Ты не можешь быть им, — шепчет он. — Это не то, что должно было произойти.

— Я хотела этого, Лекс, — говорю я с большей уверенностью, чем когда-либо чувствовала в своей жизни.

Он смотрит на меня.

— Ты знаешь, что сделаю для тебя все, что угодно. Если ты хочешь, чтобы я тебя трахнул, я трахну. — Лекс разворачивает меня и снова кладет мои руки на стойку. Расстегивает молнию на штанах и вытаскивает свой член. Стягивает мои штаны и толкается в меня.

Я задыхаюсь, когда опускаю голову на мрамор, и мир снова исчезает, стекая, как кровь на пол. Он трахает меня, жестко и эгоистично, разрывая меня на части так, как никогда не чувствовала. Не имеет значения, насколько я влажная для него; он все еще заставляет меня чувствовать боль от силы его толчков.

Зная, что Брайс смотрит, он трахает меня по-другому, и я не ожидаю ничего меньшего. Лекс любит контроль, и ничто не кричит об этом больше, чем трахать чью-то жену перед ним. Он достигает дна внутри меня и толкается чуть дальше, заставляя меня хныкать.

— Он когда-нибудь трахал тебя вот так? — Лекс рычит мне на ухо, прижимаясь бедрами к моей заднице. — Он выглядел как разочаровывающий ублюдок.

— Нет, он никогда не трахал меня так, как ты, — тяжело дышу я, оставляя туман от моего дыхания на столешнице. Лекс стонет и проводит руками по мне, наваливаясь на меня всем своим весом.

Брайс издает булькающий всхлип — признак жизни, хотя и слабый. Лекс выходит из меня, чтобы позаботиться об этом, но я хватаю его за рубашку.

— Не надо. Надеюсь, что он все это чувствует. Надеюсь, что он может видеть нас.

— Садистский гребаный кролик, — рычит Лекс, снова глубоко толкаясь. — Я еще не готов кончить. Не здесь. — Он оглядывается, разглядывая ступеньки. — Отведи меня в свою комнату.

Он выходит из меня и поворачивает лицом к себе. Его рука вытирает кровь с моего лица.

— Я хочу трахнуть тебя в его постели. Твоей кровати, — говорит он тихо и ровно, как будто мы только что не убили человека.

Прикусываю губу и подтягиваю штаны, пока он застегивает молнию на джинсах. Бросив последний взгляд на неподвижное тело Брайса, веду Лекса вверх по лестнице. Желание насыщает каждый теплый выдох, когда он покидает его губы и посылает мурашки по моей коже. Влага у меня между ног просачивается сквозь леггинсы.

Когда моя рука сжимает ручку двери в нашу спальню, она кажется чужой, как будто вообще никогда мне не принадлежала. Дверь волочится по светло-голубому ковру, когда открывается. Только новыми глазами, в очках серого цвета, вижу, как мало меня в этой комнате. Костюмы Брайса выстроились в ряд в шкафу, а его серые галстуки висят снаружи на дверце шкафа. Комната оформлена по его вкусу — черный, белый и темные оттенки серого. Ничто не кричит о том, что здесь спала жена, кроме моих духов — его любимых — на тумбочке. Моя одежда сложена в ящиках, подальше и с глаз долой, как он и приказал.

Лекс проходит мимо меня и вытирает свою окровавленную руку о белое одеяло. Садистская улыбка пересекает его лицо, когда он размазывает больше алого по одеялу, как будто рисует на холсте. Он со стоном ложится на спину и жестом приглашает меня к себе.

— Давай, кролик, — шепчет он. — Забирайся ко мне на колени. Я не видел, как ты катаешься на моем члене вне чертовой машины.

Я снимаю штаны и забираюсь на него, оседлав его колени, пока он снова расстегивает молнию. Его теплый член упирается в нижнюю часть живота. Его рука скользит вниз по передней части моих бедер, где остается худший из моих исчезающих синяков. Прикосновение непреднамеренно наполняет мой разум воспоминаниями, и я вздрагиваю.

— Все кончено, — говорит он, приближая мое лицо к своему, чтобы поцеловать. — Он больше никогда не причинит тебе вреда.

— Лекс, — хнычу я.

Одной рукой он обхватывает свой член, другой приподнимает мое бедро и толкается в меня. Я опускаюсь к нему на колени, приветствуя каждый его дюйм.

Он прав. У меня не было возможности посмотреть на него вот так. Глядя вниз, я вижу мужчину, который выглядит довольным тем, что просто находится внутри меня.

Его голубые глаза встречаются с моими, темные и голодные. Я пытаюсь игнорировать кровь, пропитывающую его футболку, как и мою. Кровь моего мужа. Когда поднимаю футболку и обнажаю его живот, вижу длинную рану. В конце концов, это оказалась не просто кровь Брайса.

— Лекс! — Я прикладываю руку к его ране, кровь капает с моих пальцев.

Он отталкивает меня и ухмыляется.

— Дай мне пустить кровь, кролик. Я в порядке. Просто сосредоточься на том, чтобы кататься на моем члене.

Как он может быть в порядке? Разве он этого не чувствует? Я не в порядке, хотя просто смотрю на его травму, а не живу с ней.

Он притягивает меня ближе, пока моя грудь не оказывается на его. Теплая кровь пропитывает большую часть моей футболки, когда он хватает меня за бедра и заставляет двигаться. Он никак не реагирует на боль, когда я двигаюсь вместе с ним. На самом деле, он выглядит так, как будто ему это почти нравится.

Он стонет, поднимая свои бедра навстречу моим.

— Ты выглядишь чертовски красиво.

Я не могу вспомнить, когда в последний раз Брайс называл меня как-то мило, особенно красивой. Кладу руки по обе стороны от его головы и целую в лоб. Оставляю свои губы там, просто чувствуя его теплое дыхание на своем горле.

— Я собираюсь предположить, что он делает тебе комплименты так же хорошо, как и трахает тебя, — говорит Лекс со смехом.

— В значительной степени. — Я плотно сжимаю губы, прижимая их к его лбу.

Лекс приподнимает бедро и переворачивает меня на спину. Я растягиваюсь на кровати королевских размеров, изголовье окрашено кровью. Обхватываю его ногами, и он наклоняется и целует меня.

— Кролик, ты самая сексуальная девушка, к которой я когда-либо прикасался. Самая. Идеальная. И к тому же чертовски умная. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем того куска дерьма. Больше, чем меня… — Его слова колеблются в конце, пока не обрываются полностью. Выражение его лица становится холодным и более сосредоточенным, когда он вдавливает меня в матрас. Кровь капает с его мокрой футболки на мою. — Я собираюсь кончить, кролик, — говорит он тоном, который почти не узнаю. Он роботизированный и отстраненный. Его толчки замедляются, он выходит из меня, струна его спермы соединяет меня с ним.

Лекс уходит в ванную, оставляя меня полуголой и смущенной. Выходит с полотенцем, прижатым к порезу.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — Я спрашиваю.

— Да, это почти ничего. Заживет, — говорит он и использует одну руку, чтобы застегнуть штаны. — Нам нужно идти. Я позабочусь об уборке здесь и о твоей машине. Уничтожу столько наших улик, сколько смогу.

Я наклоняюсь и достаю ключ с тумбочки, бросая его ему.

— Моя старая машина в гараже. Никто о ней не знает. Или, по крайней мере, никто, кто сразу же сообщил бы о ее исчезновении.

Лекс улыбается мне, зажатый чем-то, что я не могу распознать.

— Я возьму деньги.

Он бросает мне быстрый кивок, прежде чем направиться вниз по скользкой деревянной лестнице.

Я собираю немного денег в сумку. Ступеньки скрипят под моим весом, когда спускаюсь вниз. Оглядываюсь еще раз, вдыхая ядовитый металлический запах крови. С духом Брайса, направляющимся в ад, где ему и место, ничто больше не привязывает меня к этому проклятому дому.

Дом, в котором я никогда не чувствовала себя в безопасности.