Порт-Артурская икона Божией Матери

Незавершенный путь

А время драгоценное шло. Именно этих 8-10 дней, как показало время, не хватило, чтобы произошли изменения в пользу русского флота на Дальнем Востоке.

Военные действия в Маньчжурии в ходе всей военной кампании развивались крайне неблагоприятно для русской армии. С первых же дней войны японцы захватили стратегическую инициативу на море.

Дело резко изменилось к лучшему, когда в Порт-Артур прибыл адмирал Степан Осипович Макаров. Прекрасный боевой офицер, человек огромного интеллекта и внутренней силы, он решил в условиях войны сделать то, чего не было сделано в мирное время: обучить матросов драться с японцами.

«Несмотря на всякие несовершенства и недостаток в исправных миноносцах, я нахожу, что мы могли бы рискнуть теперь же попробовать взять море в свои руки, и, преднаметив постепенно увеличивать район действий эскадры, я предусматриваю генеральное сражение, хотя благоразумие подсказывает, что теперь еще рано ставить всё на карту, а в обладании морем полумеры невозможны», – так писал адмирал Макаров.

Одним из важных моментов этой войны было сражение за город и крепость Порт-Артур. Произошло несколько кровопролитных битв, в которых и русские, и японцы понесли большие потери.

В среду Светлой седмицы 31 марта – с Востока пришло трагическое известие: на выходе с порт-артурского рейда подорвался на мине флагманский броненосец «Петропавловск», и с ним нашел свою смерть генерал Р. И. Кондратенко и командующий флотом адмирал Степан Осипович Макаров – человек, найти равноценную замену которому было попросту невозможно. Все тихоокеанцы переживали его гибель как личную катастрофу. Император Николай II Александрович писал: «Целый день не мог опомниться от этого ужасного несчастья. Во всем да будет воля Божия, но мы должны просить о милости Господней к нам, грешным».

В конце 1904 года крепость Порт-Артур пала.

А икона все еще не была доставлена по месту назначения.

На место погибшего адмирала Семена Осиповича Макарова должен был заступить адмирал Николай Илларионович Скрыдлов, отозванный по сему поводу с поста командующего Черноморским флотом.

Приказ о его назначении состоялся 1 апреля; сутки спустя Скрыдлов покинул Севастополь, 6-го числа прибыл в Санкт-Петербург, и пока длилась почти недельная череда всех формальностей, попечение над «Порт-Артурской «иконой решила возложить на себя вдовствующая Императрица Мария Феодо-ровна. По ее распоряжению образ «Торжество Пресвятой Богородицы» покинул, наконец, адмиральский дом, и после краткого молебна в Собственной Её Величества резиденции (Аничковом дворце) был доставлен в салон-вагон адмирала Скрыдлова. Николай Илларионович торжественно приложился к иконе и дал обещание, что лично внесет её в Порт-Артурский собор.

Ну, кажется уж теперь-то, после адмиральского обещания, наказ Божией Матери наконец-то будет выполнен. Но нет! Вместо того, чтобы срочно отбыть во Владивосток, командующий меняет свой маршрут и вновь отправляется в Севастополь. Там он еще несколько дней потратил на передачу дел своему преемнику, устраивал свое семейство с багажом, и только 20-го апреля снова тронулся в путь. Но время опять было упущено!

22 апреля наместник Его Величества на Дальнем Востоке и главнокомандующий всеми морскими и сухопутными силами адмирал Алексеев покинул Порт-Артур. На следующий день японцы высадили морские десанты в непосредственной близости от Дальнего, который отстоял от Артура менее чем на 50 километров.

26 апреля «никому неизвестный Спиридонов, в компании двух русских писателей, Дмитрия Янчевецкого и Василия Немировича-Данченко, взялся доставить в Порт-Артур громадный эшелон с боеприпасами, смельчаки сели на паровоз и помчались вперед, давя японцев на рельсах. Писатели поклялись, что взорвут эшелон и погибнут сами, если их остановят». Это был самый последний поезд на Порт-Артур.

Адмирал Скрыдлов так и не попал в район боевых действий. Он вынужден был развернуть свой адмиральский поезд на север во Владивосток.

Итак, после двухнедельного пребывания в Петербурге и после почти месячного блуждания в салон-вагоне адмирала Николая Илларионовича Скрыдлова икона, в конце концов, оказалась там, где и сам адмирал, – во Владивостоке.

2 августа 1904 года, спустя девяносто дней после прибытия во Владивосток, икона была выставлена на поклонение в Успенском кафедральном соборе, хотя адмирал прибыл во Владивосток в начале мая. (Не «адмиральский синдром» ли это?).

Едва ли когда соборные стены слышали столько искренних и горячих молений, сколько возносилось их перед образом «Торжество Пресвятой Богородицы» в те августовские дни. «Мы неоднократно были свидетелями того, писал очевидец, – как перед этою иконою, склонив колена, с глубокою верою, со слезами на глазах молились люди (мужчины и женщины), принадлежащие к высшему классу общества, были свидетелями того, как морские и сухопутные чины, начиная с простого солдата и матроса и кончая адмиралом или генералом, повергались ниц перед этою иконою и в усердной молитве искали себе утешения, ободрения и помощи у Пресвятой Богородицы». Лишь 6 августа, в день Преображения Господня, в присутствии Наместника и прочих морских и сухопутных чинов, Преосвященный Евсевий, епископ Владивостокский, после Божественной литургии в первый раз служил молебен пред сею необычайною по своему происхождению иконою.

Его Преосвященство уверял всех, что даже отсюда, в удалении от тысячи верст от артурских траншей, икона способна подать русскому воинству благодатную помощь. Наши теперешние враги-японцы, подобно врагам Давида, тоже надеются исключительно на силу своего оружия и свою храбрость. Но они только первый раз серьезно пробуют свою силу, а доказанная победоносная сила и храбрость русского воинства имеет за собою более чем 1000 – летнюю давность. Мы не будем подобно японцам надеяться только на свою силу, а подобно Да виду будем уповать прежде всего на помощь Божию и на заступление Божией Матери. Так всегда было в нашей православной России в предшествующие войны, пусть так будет и теперь. И да не смущается сердце старика-воина, которому было видение, и всех, на средства и по усердию которых сооружена святая икона, что не попала она в Порт-Артур. Господь многомилостив и всесилен, и Его Пречистая Матерь может оказать помощь артурцам и всем русским воинам, находясь Своим изображением и во Владивостоке, а мы, жители Владивостока, возрадуемся и возвеселимся, имея у себя сию святыню…».

Эти слова правящего архиерея на какое-то время внесли некоторое успокоение в души православных верующих, но в сердцах многих было чувство неправильности происходящего. При этом почти все верующие православные люди испытывали чувство вины за невыполненный наказ Божией Матери.

В одном из писем православного военного, отправленного адмиралу Верховскому, указывается на то, что раз икона не доставлена по назначению, потому она не может подать помощи и заступления в борьбе с сильным, хитрым и коварным врагом. «Необходимо найти возможность, – писал он, – доставить икону, хотя бы и рискованным способом, если действительно было намерение Богоматери через икону явить свою чудесную помощь в Порт-Артуре. Если этот образ не дойдет, то подчинимся воле Богоматери, и на нашей душе не останется упрека за невнимание к тому, что через посредство простого моряка изрекается устами Царицы Небесной…».

Среди жителей Владивостока тоже вызревало убеждение, что необходимо икону доставить в Порт-Артур. Было несколько отчаянных попыток доставить копию иконы и несколько фотографических снимков этой чудесно написанной иконы.

…В штабе Скрыдлова составилась группа молодых офицеров-заговорщиков, душой и главным деятелем которой был 23-летний мичман Павел Оттович Шишко. К японцам у мичмана был собственный счет: младший брат его служил на броненосце «Петропавловск» и с ним же 31 марта пошел на дно. План заговорщиков был прост и дерзок одновременно. Для прорыва блокады предлагалось использовать не крейсер и даже не военный корабль, а безоружный грузовой пароход, укомплектованный добровольцами. По мысли штабистов, курс его маршрута следовало проложить вокруг Японских островов, а дату выхода точно согласовать с лунными фазами – с тою целью, чтобы подойти к Порт-Артуру в период самых темных ночей. Скрыдлов план утвердил, но вверить морским случайностям образ «Торжество Пресвятой Богородицы» наотрез отказался. «Место его, – сказал он, – в Успенском соборе».

Дальнейшее современник описывал так: «С иконы снята была копия при помощи фотографии в трех экземплярах. С полученной таким образом копии одним проживавшим в порту живописцем снята была другая копия, писанная на дереве масляными красками в уменьшенном размере. Таким образом, с иконы Богоматери копии получились двух видов: в виде фотографического снимка (карточки) в нескольких экземплярах и в виде иконы, написанной масляными красками.

Решено было фотографические снимки послать сухим путем по почте в Чифу на имя русского консула с просьбой при самом удобном случае на джонках переслать их в Порт-Артур, а копию на дереве отослать в Порт-Артур на первом, отходящем туда с разными припасами, транспорте. Доставить ее вызвался доброволец-матрос Пленков.

Было несколько опасных попыток доставить копии образа по месту назначения, но все они заканчивались неудачей. Верующие восприняли неуспех в доставлении образа как суровое научение. «Значит, не угодно Владычице, чтоб артуровцам досталась лишь копия. Надо везти самый образ». Но никто не решался на такой отчаянный шаг!

А между тем известия с театра войны делались все тревожнее. В первых числах октября Порт-Артур подвергся жесточайшему обстрелу с моря и суши, после чего японцы предприняли попытку генерального штурма. В течение двух недель защитники крепости сдерживали мощный неприятельский натиск, и только 21 октября порт-артурский комендант генерал Стессель мог, наконец, доложить командованию, что «благодарение Господу, все нападения врага мужественными войсками нашими храбро отбиты с большими для него потерями».

Все это время Успенский кафедральный собор был переполнен православным народом. Очевидец писал: «Пред иконою «Торжество Пресвятой Богородицы» так же много было молящихся и плачущих, как и в начале августа, после возвращения из боя наших крейсеров.

Здесь, в соборе, часто можно было слышать вопрос: «Почему же икона до сих пор не доставлена в Порт-Артур? Почему до сих пор нет человека, способного доставить подлинник на фронт?».

Только через год святой образ Богородицы взялся доставить гатчинский чиновник Николай Николаевич Федоров, участник русско-турецкой войны 1877–1878 годов, отставной ротмистр Лейб-гвардии Уланского Его Величества Полка. Николай Николаевич служил по Дворцовому ведомству, состоя в должности делопроизводителя Императорской охоты; возраст его был непризывной, ни о каких подвигах он не мыслил. Но вдруг однажды прочел в газете сообщение о том, что икона «Торжество Пресвятой Богородицы» вот уже почти полгода пребывает во Владивостоке и никто не решается довезти икону к месту назначения. Он решился попытаться доставить этот образ в Порт-Артур. Будучи глубоко верующим человеком, он был убежден, что сама Царица Небесная поможет выполнить этот Великий наказ. Прежде всего он отправился за благословением к Кронштадскому Пастырю о. Иоанну, который очень сильно переживал за то, что повеление Божией Матери военные чиновники не торопились выполнить. А ведь именно из Кронштадта уходили русские эскадры под командованием адмирала С. О. Макарова на защиту Порт-Артура.

«Вождь нашего воинства А. Н. Куропаткин оставил все поднесенные ему иконы у японцев-язычников. Между тем как мирские вещи все захватил. Каково отношение к вере и святыне церковной! За то Господь не благословляет оружия нашего, и враги побеждают нас. За то мы стали в посмеяние и попрание всем врагам нашим».

3 марта 1905 года Государь специальным своим указом сместил Куропаткина А. Н. с поста Главнокомандующего.

На сборы в дальний путь Н. Н. Федоров потратил буквально считанные дни. Получил от Морского Министра письмо к адмиралу Скрыдлову с требованием «оказать всяческое содействие г. Федорову в его важном и благородном деле».

Позже один из знакомых напишет о Николае Николаевиче Фёдорове: «Из разговора с Н.Н. я вынес убеждение, что это человек действительно верующий в то, что Сама Пресвятая Богородица сохранит его и сопровождаемую им икону целыми и невредимыми, что избавит их от потопления и прочих бед и напастей…».

Сам же Николай Николаевич говорил, что на всем пути его странствий, в Петербурге, во Владивостоке и прочих местах с ним постоянно случались «малые чудеса», все самые сложные вопросы разрешались на удивление быстро и безболезненно, как бы сами собою.

За неполные три недели Н. Н. Федоров проделал 8000 верст и утром 7 ноября 1904 года прибыл во Владивосток.

В это же время Императрица Мария Феодоровна прислала депешу адмиралу Скрыдлову, которая Высочайше дозволяла ему «вверить попечение над образом «Торжество Пресвятой Богородицы» г-ну Федорову».

«Все время до 22-го числа, – писали местные «Епархиальные ведомости», – г-н Федоров употребил себя к великому и опасному предприятию: так, он говел, исповедовался и причастился Святых Таин Христовых. 21 ноября, в день Введения во храм Пресвятой Богородицы, после Божественной литургии в последний раз при большом стечении народа пред иконою «Торжество Пресвятой Богородицы» было отслужено торжественное молебствие. Вечером того же дня пред этою иконою был отслужен молебен о «путешествующих и по водам плыти хотящих». После молебна икона была заключена в специально приготовленное для неё хранилище и отправлена на пароход.

В утешение жителям города осталась копия иконы (в натуральную величину), писаная на медной доске масляными красками».

Пароход ушел. С надеждой и трепетом душевным верующие люди во всей России ждали хоть каких-нибудь известий о Федорове, но ждали напрасно! Дни проходили за днями, недели складывались в месяцы…

20 декабря 1904 года Порт-Артур пал. Это известие дошло до Владивостока с большим опозданием – только лишь на третий день, т. е. 22 декабря 1904 года.

Праведный о. Иоанн Кронштадский так объясняет сдачу Порт-Артур японцам:

«Отчего мы не могли победить ныне врагов-язычников при нашем храбром воинстве? Скажем не обинуясь: от неверия в Бога, упадка нравственности и от бессмысленного толстовского учения «не противься злу», следуя которому сдался на капитуляцию Порт-Артур, а военные суда – в постыдный плен со всем инвентарем… вот от этого неверия и от своего гордого, кичащегося разумения и надмения своего военною силою мы и терпим всякие поражения и стали посмеянием для всего мира! Страшный урок дан Богом русской интеллигенции, не верующей в Бога и себя боготворящей. Научись, Россия, веровать в Правящего судьбами мира Бога Вседержителя и учись у твоих святых предков вере, мудрости и мужеству».

В. Н. Мальковский в «Сказании об иконе «Торжество Пресвятой Богородицы» (1906) писал:

«Беспримерная в летописях всемирной истории и в летописях военного искусства по своим страшным жертвам Русско-японская война закончилась и сделалась достоянием истории. Тяжело становится на душе, когда вспомнишь, какому позору подверглась наша многострадальная Русь-матушка в эти роковые годы испытаний! Эта ужасная и небывалая по своим размерам война унесла десятки тысяч человеческих жизней, поглотила сотни миллионов народного достояния. Обрушившись так внезапно со всеми своими кровавыми ужасами, она явилась Божией карой за то неверие, за ту нравственную распущенность, которые царили в наших слоях общества».