После дождичка в четверг

ГЛАВА 23

Остаток ночи Джек провел на грани бреда. С него градом катился пот. Время то летело, то останавливалось. Он грезил, он знал, он рисовал себе ее возвращение тысячи раз. Бет оставляла ему загадки на разных языках. Она стояла у окна или в дверях. Она возвращалась всю ночь, но так и не вернулась. Он был один, с духами и шорохами, которые заставляли его поверить во что угодно. Создать невероятную машину. Раскрыть заговор теней. Джек задыхался под их тяжестью. Какая-то дверь в его сознании слетела с петель. Куда ушла Бет? С кем она? Когда она вернется — и когда перестанет возвращаться?

Джек встал с первыми проблесками рассвета — луна еще не скрылась, небосвод был усеян звездами. Он обхватил голову руками, чтобы она не раскололась на части, и отправился к той единственной вещи, которая удерживала его от распада и все еще могла их спасти.

Его сознание наполнили мрачные предчувствия, когда он принялся читать манускрипт сначала — как если бы он смотрел фильм через толстое стекло или слушал историю, рассказываемую шепотом. Люди разделились и начали говорить на многих языках, башня была разрушена и покинута, но, возможно, имелось и что-то еще. В следующем разделе речь шла обо всех мировых культурах, их языках, письменных системах, жестах… Затем — хотя Джек и не был в этом уверен — перечислялись остальные языки мира, все, что можно прочесть: годовые кольца деревьев, пути планет и звезд, химические формулы… «Происшествия и слухи, чье единственное дело — распространяться», — сказал сумасшедший Кирку. Это походило на ДНК, и Джек нашел страницу, сплошь исписанную одинаковым сочетанием четырех букв в различных комбинациях. Земля, воздух, огонь и вода — или что там еще они обозначали; он не знал, но смысл был ясен: творилась сущая неразбериха. Семьдесят два языка, возникших после вавилонского столпотворения, еще даже не начали описывать происходящее.

И все же некий способ существовал — машина, которая понимала бы любой язык, и даже более того — служила универсальным переводчиком, открывателем истины. С ее помощью можно было бы разгадать любую тайну. Достаточно лишь направить ее на человека, чтобы увидеть его прошлое и определить возможности, или на мир — чтобы найти возлюбленную.

Инструкции относительно машины занимали большую часть манускрипта. Образам в сознании Джека недоставало отчетливости, но Уилкинс сделал подписи: «лазурит», «марена», «резеда», «трюфель», «спаржа»… Констан сослался на Откровение Иоанна Богослова: «Основание первое — яшма, второе — сапфир, третье — халцедон, четвертое — смарагд». Алхимики добавили свои символы, обозначавшие свинец, золото и ртуть. Было несколько знаков, которые Джек не узнал, и какие-то загадочные разноцветные кристаллы, которые он прежде никогда не видел. Надо было лишь хорошенько постараться, чтобы собрать машину. Чтобы найти Бет.

Каждая группа ингредиентов на рисунке окружала колбу, или бочонок, или бутылку. У каждой емкости было свое место в аппарате, описанном в последней главе. На месте их удерживали деревянные захваты, а поднимали рычаги; сосуды нагревались на огне, а их содержимое переливалось в призмы, которые буквально купались в лучах света, отчего вся конструкция искрилась разными цветами. Далеко не все в инструкциях было понятно: казалось, все части речи перепутаны намеренно, но Джек не сомневался, что вскоре прочтет их правильно.

До конца манускрипта он до сих пор не добирался: горящая башня и дождь сбили его с пути. Джек увидел рисунки, которых прежде не заметил: например женщины, поднимающейся из книги. Две картинки, вроде бы одинаковые, при внимательном рассмотрении оказывались совершенно разными. Уже не было смысла тратить время на доскональное изучение последней главы — Джек и так знал, для чего нужна машина, и располагал, пусть и приблизительными, инструкциями по ее построению. Ему хотелось начать немедленно — отправиться за ингредиентами в лаборатории и оранжереи. А еще он никак не мог определиться — то ли броситься на поиски Бет, то ли дождаться ее возвращения.

Обычно Джек чувствовал, когда она вот-вот должна вернуться, или думал, что чувствует; в воздухе что-то происходило, возвещая о ее прибытии. Но день проходил, а он ничего не ощущал. Бет словно еще больше отдалилась, когда он добрался до конца манускрипта и уловил некий проблеск, но так и не увидел ничего определенного. Она казалась невероятно далекой, как будто перенеслась в другое измерение.

Манускрипт нарушал собственные правила, выводя на сцену новые персонажи — столик для пикника, пивную кружку… Эти вещи никуда не вписывались и не могли быть частью идеального языка, как на них ни посмотри.

Пытаясь разгадать очередной ребус рукописи, Джек вдруг заметил то, что, должно быть, раньше упустил или истолковал неверно, а скорее всего вообще не видел. Этот рисунок ему не попадался на страницах манускрипта, хотя и был до боли знаком. Простой значок — две линии, пересекающиеся под углом, — небрежно изображенный, почти сливающийся с текстом и едва различимый. Но спутать его с чем-либо было невозможно.

Татуировка Бет.

Его посетила тысяча мыслей в одно мгновение. Террористы с татуировками, сгоревшая лаборатория, таинственные госпитальеры. Онемевшая Сэнди в больнице, кровь на ступеньках. Тропинка уходила у него из-под ног крутым склоном. Если Бет заодно с ними — и всегда была… Если она знает, что такое эта машина, если она видела… Если все, что она говорила… если все, что он пытался в ней понять… Джек никак не мог остановиться — открытие буквально ошеломило, перевернуло все с ног на голову.

Церковь была загромождена, исповедальни завалены пакетами и ящиками. На кухне грудились бог весть когда купленные вещи. Джек рылся в барахле, откидывал крышки, вытряхивал обувные коробки. Он упорно твердил себе, что не спит.

Эш сказал ему: ничто не исчезает бесследно. Записка, рецепт, автобусный билет, этикетка от шампуня. Ключ, который подскажет ему, где Бет. Он искал весь день, до самого вечера. В склепе было только вино; под камнем он не нашел ничего неожиданного. Джуди сообщила, что новостей нет. Джек позвонил в библиотеку, а затем обзвонил всех коллег Бет. Он навел справки в полиции и в больницах. Позвонил в береговую охрану. Ни слуху ни духу.

Может быть, ее похитили, чтобы наказать его, предупредить? Или заставили Бет присоединиться к ним? Или она всегда была с ними заодно? Татуировка у нее уже много лет — она ее сделала задолго до того, как Джек прочел манускрипт. По крайней мере он так думал. Что манускрипт изменил в нем? Он чувствовал, как что-то давит на череп изнутри, пригибая голову к странице.

Конечно, ключ всегда находится там, куда ты заглядываешь в последнюю очередь. Зато потом можно больше не искать. Под кроватью, за книгами и коробками. Сложенный листок бумаги, вырванный из записной книжки. Джек развернул его и сначала подумал, что он пуст, но на нем было что-то торопливо нацарапано. Не почерком Бет — послание было не от нее. Это скорее походило на детские каракули или загогулины, вы веденные дрожащей рукой. Адрес.

Джек ехал на юго-запад в надвигающихся сумерках уже почти час — прочь от гавани и океана. Улицы стали шире, дома выше, расстояние между ними больше. Чей это был адрес и когда его записали? Для чего они заманили Бет туда? Джек вез с собой манускрипт. Пусть делают с этой вещью все, что угодно, лишь бы только вернули Бет.

Дом казался совсем обыкновенным, если не считать, что выглядел он заброшенным. Джек определил это, едва подъехав: опущенные жалюзи, неубранные листья, отсутствие всяких следов, груда рекламок на пороге. И тишина внутри, сменившая все признаки жизни.

Джек постучал и попытался заглянуть сквозь занавешенное окно. Потом посмотрел в щель для писем, но ничего не увидел. Он перелез через калитку и прошел вдоль стены в надежде отыскать хоть какую-нибудь щель. На кухне было почти пусто — голые стены и стол, на котором стоял пыльный ящик для инструментов, а на полу валялась коробка.

Двор был засыпан листвой, коричневой и багровой, скользкой после дождя. Обнаженные деревья цеплялись ветвями друг за друга. Между ними возвышалось нечто массивное, укрытое брезентом и мешковиной, — ткань хлопала на ветру. Джек сдернул брезент, и на него посыпался песок.

Скульптура, вырезанная из песчаника, в натуральную величину. Бет выглядела так, как будто была на пляже — мокрая и припорошенная песком. Она лежала на спине, подтянув одно колено, голова откинута назад, волосы ниспадают.

Каменные груди, изгибы бедер. Джек коснулся шершавой кожи и сквозь слезы взглянул на Бет. В горле застыл комок. Он хотел было отступить на шаг, но земля ушла у него из-под ног.

Ковер из листьев зашелестел и принял его в свои объятия. Очнувшись, Джек понял, что сидит на земле и смотрит на Бет. Это была потрясающая скульптура, настоящая Бет. Он узнавал ее формы и позу, узкие голени и манеру скрещивать ноги. Но было и нечто такое, чего он прежде не видел.

Он разгреб листья и обнаружил песок. Пригородный пляж или кусок пустыни, усыпанный мертвыми листьями и обсаженный голыми деревьями. Сколько времени ушло у Макса, чтобы вырезать эту статую? Интересно, Бет позировала обнаженной прямо здесь и листья падали на нее? Сначала она позировала ему или спала с ним? Когда началась эта ложь?

Ворох рекламок, которые Джек отбросил, когда смотрел в щель для писем, лежал в листве рядом с ним. Однако не все это были рекламки. Джек перебрал их и нашел письмо, адресованное Бет. На конверте был напечатан логотип исследовательского центра. Они не тратили времени даром. Глаз, лупа и колесо с крыльями.

Все дома — это церкви, убежища чьей-то великой мечты. Но этот дом представлял собой нечто большее — здесь было святилище Бет. Наступала ночь, Джек сидел на земле с полными пригоршнями песка, окруженный ею. Он смотрел на статуи и гадал, кто она такая на самом деле. И кем была.