Последнее предупреждение

ГЛАВА 29. СИСТЕМАТИЧЕСКАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ

Прежде чем войти, Люк довольно долго стоял около двери, удивляясь собственной нерешительности. Там, в бою, он действовал спокойно и хладнокровно, невзирая на сумбур, царящий в чувствах. Или - «сумбур» - это то, что происходит сейчас, когда у него появилось время остановиться и подумать.

- Люк, ты дырку в палубе протопчешь, - заявил неожиданно выскользнувший из-за угла Линнард. - Заходи.

Дверь, приглашая внутрь, скользнула в сторону, отозвавшись на прикосновение руки хозяина. Скайуокер вошел и осмотрелся по сторонам. Он впервые оказался в чьей-то личной каюте, и не смог сдержать любопытства: как живут эти люди, служащие Империи? Как выяснилось, очень неплохо живут. Помещение напоминало его собственную каюту, за исключением ряда мелочей, создававших уют. Семейная голография, мерцающая над столом, - у Линнарда, оказывается, были дети - ровесники Люка и жена, ухоженная женщина с приятными чертами лица. На столе лежала корешком вверх раскрытая близко к середине книга, - настоящая книга! - Скайуокер видел такие только в исторических голохрониках. Название было не на общегалактическом. «Наверное, что-то по медицине», - решил Люк и оглянулся. У экрана, показывающего кусок Корусканта и черную ткань космоса, стояло кресло. Линнард его, видимо, передвинул от стола. Хорошее местечко для чтения и созерцания.

Люк почувствовал что-то ирреальное. Приятное и невозможное в космосе. Он попытался расслабиться, чтобы понять, что его удивляет. Освещение! Неяркое и постоянно меняющееся - как будто облака заслоняют солнце время от времени. Помимо этого, возникало ощущение, что в каюте дул ветер. Люк удивленно поднял голову к потолку. У системы кондиционирования, обычно бесшумной во всех помещениях ИЗРа, на стандартную таблетку лампы был надет почти круглый бумажный фонарь. Он смягчал освещение, свой неровной поверхностью рассеивая свет, а под движением воздуха незаметно поворачивался, издавая чуть слышимые шорохи и меняя затемненные участки каюты. Действительно, такие еле слышимые шорохи напоминают шелест слабого ветра. Если закрыть глаза, то можно представить, что ты не в космосе на громадной глыбе военного корабля, а дома.

Дом:, сколько Люк уже здесь? Неделю? Больше? Дни утекали незаметно. Постоянный ровный свет внутри корабля и темнота снаружи. Постоянная ночь - не оттого ли течение времени становилось иррациональным? И если бы не четкое расписание с завтраками-обедами-ужином-сном - можно было быстро сбиться с привычного режима. Хотя на корабле вахты велись круглосуточно, и Люк часто бодрствовал не только в дневную смену.

Хотя, почему он решил, что не в дневную? Только потому, что на корабль попал когда, на Татуине был день? Но ведь время тут текло согласно с Центром Империи, и вполне вероятно, что тогда была ночь. Люк плохо помнил, что делал в первые сутки, прежде чем адаптироваться к общегалактическому времени. Только свои ощущения.

Шорохи бумажного абажура, мягкие тени и приглушенный свет, голография и книга - это только самые явные, бросающиеся в глаза детали. Несомненно, были и более скрытые. Доктор явно умел быстро обустраиваться - и имел богатый опыт путешествий. Заметка на будущее: расспросить Линнарда о других мирах.

«Как же мало я знаю!» - Люк снова, как в том разговоре с пилотом, ощутил стыд за свою необразованность. «Ничего», - успокоил он себя. - «Как говорил дядя, главное терпение и настойчивость, а остальное приложится».

- Люк, ты хотел поговорить, - напомнил врач.

- Я... хотел расспросить вас про бой.

- Извини, что рисковал твоей жизнью.

- Да что вы! Я же сам напросился. Да и потом - я очень рад, что помог Хану... - юноша помрачнел. - Хотя, погибшего пилота жалко.

- Он знал, на что шел, - проговорил Линнард, сочувственно глядя на Скайуокера. - на войне такое случается.

- Значит, я, наверное, не военный...

- У тебя сильная способность к эмпатии, сочувствию. Это и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что ты понимаешь людей глубже остальных. А плохо... тем, что ты также сильнее страдаешь. Если бы ты служил во флоте, ты бы научился смотреть на такие вещи со стороны, с позиции чистой и безэмоциональной логики. Откладывать эмоции «на потом»... когда можно будет позволить себе чувствовать.

- В бою я был спокоен. Наверное, это и была ваша «чистая логика». Временами я даже не замечал, что делают мои пальцы, так быстра была реакция.

- Удивительно, - пробормотал врач, - и пояснил для Люка: - То, что ты описываешь, напоминает рефлексы. Видишь ли, чтобы научиться, к примеру, ходить, ребенок прикладывает массу усилий, повторяет движение раз за разом. В конце концов, это становится столь привычным стереотипом, что человек уже не задумывается над тем, как ему переставлять ноги. Просто идет. Пилоты в Академии делают то же самое. Отрабатывают маневры до седьмого пота, пока правильно уклоняться от атаки не станет таким же рефлексом, как дыхание. Не обдумыванием, - автоматической двигательной реакцией, позволяющей спастись. Ты... совсем другое дело. Проводя параллели, это - как ребенок, который, в первый раз встав на ноги, сразу побежал. Да еще так, что обогнал взрослых профессионалов. Конечно, возможно, что тебе просто повезло.

- А может быть, это - от Силы? - спокойно закончил Люк. - Именно из-за нее я и пришел. Понимаете, я не совсем понял, что это такое и чего от нее ждать. Как-то мало приятно иметь нечто, способное на всякие неожиданные сюрпризы. Лучше уж подготовиться...

- Ну, от всего в жизни не убережешься. Самые идеальные планы порой ломаются неожиданностями. Однако и твоя позиция понятна. Вероятно, ты сейчас - как солдат, которому вручили многофункциональный бластер и сказали: «Знаешь, его рукояткой очень удобно бить врага по голове».

Люк невольно улыбнулся:

- Да, очень напоминает мой случай. Вот я и хотел бы понять...

- О феномене пресловутой Силы я достоверно знаю лишь одно: он существует. Знаешь, я, старый и замшелый материалист, еще могу, - с некоторым скрипом, - воспринять теорию единого информационного поля, с которого одаренные «считывают» сведения. Возможно, у них, и правда, от природы ослаблены границы между я и мы - не знаю. Но пресловутый симбиоз с мидихлорианами, - врач покачал головой. - Я нормально воспринимаю идею, что люди и другие сложные организма мирно сосуществуют с бактериями и прочими одноклеточными. Но - объяснять этим, например, повышенную скорость реакции:

- А почему нет? Может, эти-хлориане вырабатывают какие-то питательные вещества...

- Для чего? Ускорить проведение возбуждения по нерву? Люк, хочет того человечество или нет, но в этой Галактике мы - далеко не самые быстрые и выносливые существа. Те же ботаны и все семейство, к которому относится их раса, быстрее человека по определению. Это определяется особенностями нервной организации. Что ты знаешь о рефлексах?

- Ну, то, что говорили в школе. Ответная реакция на внешнее воздействие:

- Сойдет для начала. Так вот, чтобы человек отреагировал, информация о «воздействии» должна попасть в мозг, обработаться, и затем - уже другим путем - попасть к мышцам и прочим органам. Пока доступно?

- Вполне.

- Отлично. Так вот, скорость этого процесса зависит от свойств нерва - его толщины, длины и.т.д. Но большая часть задержки в реагировании приходится на моменты «переключения». Ибо нерв - это не один непрерывный шнурок - процесс скорее напоминает движение по дороге с развилками, на каждой из которой стоит пропускной пункт. Соответственно, чем больше раз проверяют документы, тем больше времени надо, чтобы добраться. Число же развилок - базовая характеристика вида. Где бы ни родился человек, чему бы он ни учился, его тело устроено именно так. Именно поэтому мы можем ботанов обмануть, подловить, но - не опередить. Потому что у этого ВИДА скорость реакции больше, чем у нашего. И «пропускную систему» не отменить, даже если у «курьера» жизненно важное донесение. Это актуально для всех, кроме форсъюзеров. Они как будто живут по другим физическим законам или в другом времени, - Линнард встряхнулся. - Но - извини, я загружаю тебя вопросами, вместо ответов. Знаешь, тебе стоило бы расспросить того, кто имеет больше практического опыта в этих материях... тем более что теория тут запутана, и мне, как врачу, не понятна до конца.

- Я склонен, вообще, усомниться в наличии какой-то стройной теории. Даже Вейдер, говоря про Силу, вдарился чуть ли не в мистику. А он показался мне ярко выраженным прагматиком.

- Да, он такой... но что же ты хочешь узнать? Я, конечно, могу рассказать пару сплетен о возможностях Силы, но затрудняюсь сказать, как это поможет. Тебе, уж прости, надо учиться у профессионала.

- В том-то и соль, что меня не вдохновил ни один из кандидатов.

- Даже Сид?

- Ах, значит я прав: он форсъюзер. А разве он хочет меня обучать?

- В смысле?

- Мне показалось, наши разговоры - для него просто досуг.

- Ну, думаю, чистого досуга у него нет уже давно.

- Тем более. Не думаю, что обучение - такая легкая вещь, чтобы провернуть его между делом. У Вейдера, как я понял, тоже куча всяких обязанностей, да и отношения наши строятся с таким скрипом, что просто жуть! Боюсь, что мы слишком разные и ему быстро надоест работать нянькой... уже надоело, судя по скорости его отлета на Альдераан.

- Это был приказ Императора, - напомнил Линнард.

- Он мог взять меня с собой - если бы действительно хотел. Любые приказы можно исполнить по-разному.

- Может, он боялся за тебя. Там же не прогулка планируется.

- Может, не может... к чему гадать? Я вижу, что он... избегает лишнего сближения. Нет, я без обвинений. Просто - это трудно, вот так...

- А что ты к нему чувствуешь? - Линнард давно хотел задать это вопрос.

- Чувствую? Ну, я знаю его слишком плохо... но, вероятно, благодарность. Кто бы его упрекнул, оставь он меня на Татуине? Я ведь ему никто, - «ну, в этом ты заблуждаешься», - подумал Линнард. и Люк, будто услышав фразу, поправился: - Ну, или - почти никто. Незнакомец, от которого одни хлопоты. За последнюю неделю я столько всего узнал... попробовал. А, не будь Вейдера, - гнил бы на Татуине до скончания веков. Растратился бы на пустые мечты с нулевым результатом. У нас там много таких... мечтателей. Знаете, доктор, скорее всего, я тоже прагматик. И свои возможности оцениваю вполне здраво. Чтобы вырваться с Татуина своими силами, нужно быть изворотливым и целеустремленным как... ну, как Император, наверное. Столько препятствий на пути преодолеть... наверное, я бы отступил.

- Ну, человек редко знает, на что он действительно способен. А вот как станет нужно, и...

- Да? А сколько тех, кто при малейших сложностях складывают лапки на груди и сетуют на судьбу? Я, может, и не такой беспомощный, но и такой героической силы - идти, сметая все препятствия, во мне нет.

- Ну, умный в гору не пойдет...

Люк рассмеялся:

- Да, доктор. «Умный» прицепится к Лорду Вейдеру и еще будет сетовать на невнимание с его стороны.

- Ну, я же не в упрек...

- Знаю. Но - факт есть факт. Он занят. Ему - не до моей учебы. А Бен... - Люк сдвинул брови и помрачнел. - Хотел бы я встретить его и спросить: «Почему?». Я же знал его всю жизнь... хороший старикан был, разве же можно столько лет притворяться? Или люди могут быть хорошими в одних вещах и отвратительными в других?

- Ну, мир же не черно-белый. Не в сказке живем.

- Вы правы, сэр... правы. Но мне так хочется определенности... - Люк на мгновение запнулся, а потом резко сменил тему: - Доктор, а что будет с экипажем «Сокола»?

- Они решили обходными путями, манипулируя тобой... - начал возмущаться врач, но Скайуокер неожиданно твердо возразил:

- Нет. Мне самому интересно.

- Они тебе понравились?

Люк задумался, но потом все же решил ответить честно.

- Да.

- Их судьба мало зависит от меня. Но, судя по косвенным признакам, им сойдут с рук все приключения в столице. А вот что касается Главкома, я не в курсе его первоначальных планов. Поэтому...

- А почему вы решили, что им сойдет с рук? И главное - что?

- Скажем так: твои новые друзья сунули нос туда, куда их никто не просил. И узнали гораздо больше того, что хотели. Без подробностей, сам понимаешь. А почему я решил, что их простили за беспорядки в столице? Все просто: в противном случае за ними пришел бы челнок и отвез в столицу, в тюрьму. Дело их разбиралось на самом высоком уровне.

- На уровне Вейдера?

- На уровне Императора. И пощадил их именно Палпатин.

- А... Вейдер? - Люку неожиданно вспомнились все туманно-обтекаемые словесные конструкции, которые Хан употреблял в отношении Главкома. Не то, чтобы юноша сомневался в опекуне, просто он только сегодня, произнеся это вслух, осознал, насколько мало его знает.

- Не знаю, Люк. Знаю только то, что если бы он желал их смерти, они бы уже были мертвы. Так что... - Линнард вполне отчетливо зевнул.

- Ладно, док, извините, что так поздно.

Люк подошел к своей каюте и увидел принцессу, которая, задремав, сидела, прислонившись к входной двери.

- Ле-я, - осторожно позвал он.

«Как это приятно - вот так называть ее по имени», - подумал юноша, - и тут же одернул себя: - «Ты замечтался, дружище. Что у принцессы общего с таким как ты? И потом - она девушка Хана».

Неписаный кодекс мужской чести в таких случаях предписывал смотреть в другую сторону, но противный внутренний голосок твердил: «Она пришла к тебе!». «Вряд ли для романтики», - твердо ответил себе Скайуокер. Девушка ему нравилась, очень нравилась. Но он затруднялся определить, готов ли пожертвовать зарождавшейся дружбой с Ханом ради нее. Он всегда думал, что любовь, это как удар грома. А Лея: Лея как будто была рядом всегда.

В этот момент персона, занимавшая все мысли юного Скайуокера, подняла голову и непонимающее уставилась на Люка. А, узнав, приветливо кивнула и слегка потянулась.

- Я, кажется, уснула, - улыбнулась она.

- Если бы я знал, что меня ждут... - не договорив, Люк протянул руку, помогая девушке подняться, другой открывая дверь, - добро пожаловать. Не смотри на беспорядок.

Беспорядком был брошенный на стол раскрытый рюкзак.

- Ой, а что это? - Лея подошла к столу. - Древний меч?

- Ну не такой он и древний, - отозвался молодой человек.

Она повертела рукоятку.

- Осторожно, там кнопка, не нажимай ее - напряженно произнес Люк.

- Эта? - спросила принцесса, активировав меч.

- Да, эта, - молодой человек нахмурился, а потом рассмеялся, - ты как ребенок.

- На себя посмотри, - беззлобно огрызнулась Лея, но меч отключила. - Это оружие джедаев?

- Это оружие моего отца.

- О! - только и произнесла она.

- Я сам не джедай, - признался Люк, несколько смущаясь из-за того, что его приняли за другого. - Я только начинаю понимать, что такое быть одаренным.

- И что такое быть одаренным? - в вопросе помимо вежливости содержалось еще что-то. Интерес.

- Одаренным? Значит - быть отличным от других и пытаться это скрывать. В детстве мои опекуны пугались...

- Чего пугались?

- Необычных способностей. Я, сколько себя помню, всегда чувствовал, говорят ли мне правду. И предугадывал многое. Правда, я всему этому не предавал значения, до недавних пор.

- Тебя ругали за... необычность?

- Да. Из меня пытались сделать правильного нормального человека.

- Как и из меня, - эхом отозвалась Лея.

- Так ты тоже?.. - Люк уставился на нее и...

И вдруг многое понял.

Понял, почему ему оказалось так легко находиться рядом с ней, почему возникло ощущение, что они давно знакомы. Похоже, это - не любовь: не столько любовь. Может, они и с Вейдером ощутили бы то же самое, если бы между ними, как счет, не стояла масса недомолвок, и порожденное ими недоверие? Или - дело все-таки том, что Лея - женщина и между ними нет ни капли чисто мужского соперничества? Может, с одаренными другого пола достичь понимания много проще? Он слишком мало знал, чтобы делать выводы. Поэтому Люк не нашел ничего лучше, как мысленно спросить:

«Так ты тоже нераскрытый форсъюзер?»

«Видимо, да».

«Вот почему тобой заинтересовался Вейдер!»

«Ты, полагаешь поэтому? А мне казалось, по другой причине».

«По какой?»

«Мы случайно узнали его тайну».

Ах, да, Линнард говорил что-то такое:

«Какую тайну?» - попытался конкретизировать Люк.

«Ну, для тебя, это не тайна», - мысленно отмахнулась Лея, присаживаясь на краешек стола. И задала мучивший ее вопрос. Мысленно это оказалось гораздо легче: - «Скажи лучше вот что: ты когда-нибудь убивал?»

Люк удивился.

«Живого человека?» - уточнил он.

«Да. С помощью Силы?»

«Нет. А ты?»

У Леи пронеслась картина в кафе. Судя по всему, Люк ее тоже увидел, потому что его закачало и он сел на кровать.

- Сила Великая... - прошептал юноша.

Лея погрустнела.

«Ну вот, ты теперь меня будешь ненавидеть или осуждать».

Люк поднял голову.

«Вовсе нет, Лея», - искренне подумал молодой человек. - «Ты себя не контролировала».

«Разве это меняет дело!»

«Конечно да! Это же банальная самооборона».

«А как же твоя реакция?»

«Она не относится к тебе. Я просто не полагал, что можно так пользоваться этими способностями».

«А разве Вейдер тебе не показывал ничего такого? О нем говорят:»

«Что?»

«О нем говорят как о Палаче Императора. Правда, так его зовут больше за глаза. Боятся».

«И что, есть причины?» - напрягся Люк.

«Ну, он душит людей, не прикасаясь рукой. Мысленно».

«Неужели?»

Лея вздохнула. Большую часть информации она знала от Тима. На посту сенатора она практически не пересекалась с Главкомом, но была наслышана о его жесткой хватке и неподкупном характере. Не мудрено, что ходило множество всякого рода сплетен. Сама Лея напрямую не участвовала в обсуждении странностей Милорда. Поправка: не обсуждала до побега. Но что-то слышала.

«О нем ходит масса историй разной степени достоверности: от того, что вполне похоже на правду, до совсем откровенного вранья. Так часто бывает, когда люди строят домыслы, почти не имея информации. А Вейдер: ну, очень таинственный, что ли. Эта его маска с доспехами смотрится жутковато, да и добрым он вряд ли когда-то был. Скорее - жестким и расчетливым. Прибавь сюда пресловутую Силу: и получишь личность, которой лучше не перечить. Я видела его пару раз, так что, скажу от себя: на пути ему лучше не вставать. Однако на такой должности сложно представить человека несдержанного: или некомпетентного. Так что, большую часть слухов я бы, не задумываясь, отбросила. Но, с другой стороны...»

С другой стороны была сцена в кафе.

«А если не брать слухи, что ты сама думаешь о нем? Только без тактичной вежливости и недомолвок».

«Если без этого: я плохо знаю Лорда Вейдера, но то, что о нем слышала, в том числе и от близких, не дает особых иллюзий. Он кажется мне жестоким человеком».

«Понятно», - грустно отозвался Люк. По крайней мере, удалось отвлечь принцессу от самобичевания.

Лея внезапно решилась на вопрос, который пыталась подавить в себе во время этого мысленного эксперимента:

«Люк, а почему ты отца называешь Вейдером? Даже мысленно? Я понимаю твое инкогнито, но:»

Люк искренне удивился.

«Потому что он мне не отец. С чего ты взяла, что он мой отец?»

«Ты меня разыгрываешь? Или это тайна?»

«Да нет же!»

«Ты же сам представился...»

«Сыном Энекина Скайуокера».

«Да?..» - рассеянно спросила Лея.

«Так и есть».

«Значит, Люк не знает?!»

Вот это номер! Ну, Милорд, что же вы за человек такой? Каждый раз, упоминая ваше имя, нарываешься на новую тайну. Не считала я, что когда-нибудь пожалею о своем любопытстве - очень полезное в жизни качество, если вдуматься. Но, похоже, придется пересмотреть эту позицию. Итак, Энекин Скайуокер, что за сюрпризы вы нам приготовили? Или - уж по привычному:

«Чего я не знаю?»

«Что связывает Дарта Вейдера и Энекина Скайуокера?»

«Дружба?»

«Безусловно. Но не уклоняйся от ответа!»

«Я не уклоняюсь».

«Тогда я ничего не понимаю».

«Я тем более».

«Постой, ты сказал, что жил с опекунами».

«Ну да».

«И как давно ты их покинул?»

«Неделю назад. Вейдер прилетел к нам на ферму неделю назад, совершенно неожиданно. Ни я, ни мои родственники ничего о нем не слышали:», - хотя нет, ему Бен говорил об этом человеке. Просто было не до того. - «Как бы то ни было, он пришел и забрал меня с собой. Назвался другом моего отца».

«Вот так раз!»

«Я не лгу, Лея».

«Допустим. А до этого ты что-нибудь слышал про Лорда Вейдера?»

«Только то, что он был джедаем, но перешел на темную сторону, предал и убил моего отца».

«Что?» - удивилась Лея.

«Правда, потом появился Вейдер и опроверг эту версию. Сказал, что мой отец обо мне ничего не знал, а если бы знал, поручил бы ему позаботиться обо мне».

«Так Люк ничего не знает!!!»

Снова эта ее мысль. И странная реакция. Почему она решила, что он сын Главкома? И что все-таки связывает Вейдера с Энекином? Почему знают все, кроме меня? Что это, в самом деле, за пытка!

«ЧЕГО я не знаю?»

«Не читай мои мысли!» - потребовала Лея.

«А ты мои!»

«Не могу. Ты слишком ярко думаешь».

«Ты тоже! Ответь, почему ты решила, что я сын Милорда?»

«Подожди, дай мне все обдумать. Только не читай мысли...»

«Я не могу заткнуть уши. Потому что ты ничего не проговариваешь вслух. И как отключиться от мысленного разговора - я не знаю. Я даже не знаю, на какое расстояние мне нужно уйти, чтобы все это прервалось. Может просто отвернуться? А может, и другой уровень - не помеха».

Лея отвлеклась от возникшей дилеммы: раскрыть Люку правду или не стоит. Чувства ей говорили, что нужно сказать. Люк - такой наивный и беззащитный, имел право знать - более, чем кто бы то ни было, например, она. А разум - напоминал об осторожности. Про то, что если Люку не говорили правду, значит, была какая-то веская причина и влезать в чужие отношения - не стоит.

Часть ее сомнений молодой человек уловил и просто ждал решения. Словно зная заранее, что получит ответ. Поэтому она с радостью заговорила на постороннюю тему, которая ее к тому же интересовала.

«А как, кстати, у нас получилось ТАК общаться?»

Люк устало уткнулся лицом в ладони.

«Я уже общался так. С Вейдером в том числе. И там точно не я держал связь. А здесь - не знаю. Либо ты, либо я неосознанно».

«Значит, ты точно прекратить это не можешь?»

Горько признать:

«Да я даже не могу мысленно взять меч».

Определенно, она не зря решила перед сном поговорить с ним. Правда, на другую тему, более бытовую.

«А разве это возможно в принципе?» - спросила и тут же подумала: - «Конечно, возможно, чтобы по этому поводу не считали материалисты».

«Да. В принципе возможно», - подтвердил он.

«Ты уверен?» - ей нужно доказательство, вернее даже не ей, а некому осколку критичности, саднящему в мозгу.

Люк протер руками лицо и посмотрел на нее.

«При мне его так брал Вейдер».

Способности по-прежнему пугали своей непредсказуемостью, но сейчас, вдвоем с Люком, фобии, и правда, казались почти смешными. А любопытство росло. И Лея, неожиданно для себя, предложила:

«Ну, раз так возможно, давай вместе попробуем?»

Скайуокер обрадовался предложению:

«Давай! А как?»

«Не знаю».

«Простым приказам меч не поддается».

«Еще бы. У него же нет разума».

«У него нет даже искусственной памяти».

Они расхохотались.

«Я попробую передать тебе ощущение, которое возникло у меня там, в кафе. Мне показалось, что все со всеми связаны. Нужно только потянуть за ниточку».

Люк уставился на меч.

- Ниточку... - пробормотал он.

Меч поддался и на пару сантиметров сдвинулся с места.

«Не помогай мне!»

«Даже не думала! Я сама не умею ничего такого. У меня ж получилось только в минуту опасности».

«Может, корабль качнуло?»

«Да, нужно признать, что чистота опыта под вопросом». - Лея решила, что самое время задать свой щекотливый вопрос, то ради чего она и пришла. - «Кстати, по поводу чистоты... ммм... неудобно спрашивать, но, понимаешь, я убежала из дома неделю назад. И переодеваться мне просто было некогда. Мы постоянно куда-то спешили или убегали».

Оказалось - так просто. Люк понял с полуслова. И неловкость вся ушла.

«Сомневаюсь, что на корабле будут платья. У меня есть новый комплект одежды. Мужской. Мы примерно одного роста. Хотя идея плохая, наверное, он черный, да и простой. Надо у Линнарда спросить, может у мед. персонала есть что-то подходящее, белое».

«Ненавижу белый цвет».

«Почему?»

Перед глазами - ворох воспоминаний из детства. Ее всегда одевали в белое. А она всегда хотела играть там и так, что одежда сразу пачкалась. Принцессы не бывают грязными, говорили ей. Принцессы не играют там, где могут испачкаться. Принцессы не делают того, принцессы не делают этого:. Как же ей опротивело быть принцессой. Как же ей опротивело носить то, в чем требовалось чинно и благородно сидеть во Дворце.

«Значит?..»

«Если твое предложение в силе, и тебя не стесню, то...»

«Одну секунду...»

Люк подошел к ящику шкафа и достал пластиковый пакет.

«Спасибо».

Лея взяла одежду и подошла к входной двери. Уходить не хотелось. Хотелось еще побыть здесь. Ей давно так не было приятно и уютно. Может, даже никогда. Хотя с Ханом тоже было приятно, но всё-таки не так. С Люком было безопасно. Нет, не то. Дело ведь не в безопасности. Тогда в чем? Никогда и никто не был на нее таким похожим, кроме него. Видимо, просто потому, что она не сталкивалась с форсъюзерами, и ее окружали обычные люди, с которыми остро ощущалась собственная чужеродность и даже ненормальность. А с Люком можно было не стыдиться своего уродства и даже чувствовать полноценность. Не играть. А быть собой.

«Ты не хочешь мне ничего сказать? О том, что знаешь, о моем отце? Ты ведь знаешь?»

«Да. Я знаю».

«Может, поделишься?»

«Ох, не думаю, что это хорошая идея».

«Лея, я должен знать. Я всю жизнь хотел хоть что-то узнать о родителях. Я жил в глуши, где моя фамилия не вызывала никаких реакций. Я думал, что отец - погибший пилот грузового судна. Мне так говорили. Вообще, мне много чего говорили. И еще больше скрывали. Как оказалось. Сейчас я встречаю людей, которые реагируют на мою фамилию, которые дают странные намеки на Главкома, раздразнивают и уходят в глухую немоту. И это тяжело. Лучше бы эта фамилия находилась бы в забвении!»

Мне тоже много чего говорили... и тоже лгали.

«А Вейдер? Как он объясняет свое молчание?»

«Никак. Он улетел на Альдераан».

«На Альдераан!!!»

«О! Я забыл, что ты оттуда. Ты испугалась? На Альдераане что-то есть?»

«Там есть мой отец, который в оппозиции... могут быть санкции... хотя то, что Милорд - Главком - к лучшему. Он должен будет подчиняться закону...»

Мысли Леи стали сбивчивы. Сколько дней она вне дома. Думала ли, что отец будет переживать из-за нее? Вообще, она думала о ком-то еще, кроме себя? Нет. Вот и сейчас, она думает о собственных выгодах и осторожностях, когда человек, первый в жизни человек, действительно близкий, просит о пустяке. Какая разница, кто ему скажет. Он все равно узнает. Но он имеет право знать. Не когда того захочет его отец. А когда захочет он сам.

«Ты проговорилась, что узнала тайну Вейдера. Что это за тайна?»

«Я могу сказать тебе больше, много больше этих расплывчатых фраз: пошли».

«Куда?»

«У меня есть кристалл, на котором находятся все данные по Энекину Скайуокеру и частично по Лорду Вейдеру. Ты добиваешься правды - ты имеешь право ее узнать. Но, если тебе будет нелегко, - обещай, что ты придешь поговорить со мной».

«Почему мне будет нелегко?»

«Я знаю, что будет. Правда - вещь такая - неприятная. И весьма болезненная. Помнишь, Хан говорил, что исполненное желание - не принесет ничего хорошего? Я начинаю думать, что он прав. Ну, это не важно. Просто пообещай. Что придешь поговорить. Потому что... потому что, понимаешь, я тоже хочу выяснить одну правду, о своих родителях. Я тоже подозреваю, что и от меня так же скрывали некоторые факты или даже сознательно лгали. Потому что мне тоже нужна помощь, твоя помощь. И потому, что только я смогу тебя понять. Поэтому, если ты не придешь утром, я сама приду. Скажи код каюты».

Люк слегка растерялся от такого слишком эмоционального всплеска гостьи.

«Что там такого на кристалле, что ты так боишься за меня? Я достаточно уравновешенный человек и у меня никогда не было срывов или депрессивных мыслей. Я с планеты, где жить нелегко, где каждый день борешься за жизнь, за глоток воды. Если уж ветер с песком меня не сбил с ног, думаешь - собьет прошлое?»

«Прошлое завязано с настоящим и будущим в один узел. И... да, я беспокоюсь».

«Код каюты R2D2. Но если я захочу быть один, неужели ты думаешь, я его не сменю? Глупо все это».

Любопытство - прежде всего:

«А что такое R2D2?»

«А, это старый астродроид из мастерской дяди».

Лея улыбнулась.

«Я поняла, из какой серии у тебя коды. Меняй себе на здоровье! Наверное, следующий будет - R2D3?»

«Нет. Не угадала».

Улыбка погасла.

«Я не шучу Люк. И не отдам кристалл, если...»

«А если я, независимо от того, что узнаю и почувствую, тебе пообещаю, - вместе позавтракать?..»

«Договорились».

И хотя Лея снова улыбалась - беспокойство все более и более захватывало ее.

«Что будет, когда он узнает?..» - додумать мысль она боялась.

Люк вошел в свою каюту: заблокировал дверь: и посмотрел на кристалл, отданный принцессой. Вот сейчас он стоит перед разгадкой - но почему-то медлит, словно: боится положить этот носитель информации в гнездо считывающего устройства. Опять эта странная нерешительность: да что же с ним?

«Ты слишком долго этого ждал. Слишком долго хотел узнать правду - всю правду. Целую жизнь. Но потом: потом откровения посыпались, как песчинки в пустыне. Сначала - Бен:

«Дарт Вейдер убил твоего отца»:

... следом - попечитель:

«Мы были друзьями»:

... затем - Сид с его пугающими, но правдивыми речами:

«во время революции твой отец встал на сторону Императора, против бывших друзей, против жены и джедаев. За это Орден желал его смерти, - и Кеноби поручили его убить»:

... странная пациентка Линнарда:

«Джедаи не имели права жениться. Не имели права растить детей. Твой отец, если ты и на самом деле сын Энекина Скайуокера, нарушил устав. Странно, никогда не думала, что он может перешагнуть через законы. Такой правильный юноша: Энекин Скайуокер казался таким безупречным. Настоящим воплощением рыцаря:», «...не знаю, какую игру затеял Вейдер, но, скорее всего, ты унаследовал от отца необычные способности. Те, которые были у джедаев. А твой отец был сильнейшим. В десять лет он мог уже управлять истребителем»...

...и, наконец, Лея:

«Так ты не знаешь, что связывает Энекина Скайуокера и Дарта Вейдера»?

Она ничего не скрывала - но от этого становилось еще тревожнее.

«Ты знаешь:»

Он чувствовал, что истина - проста, и на самом деле, можно было самому догадаться. Но противоречивые намеки, полуправда, связывали и заводили в тупик. И вот, наконец-то, сегодня, он поймет, о чем же ему говорили.

Каждой клеточкой тела прочувствовать эйфорию: наконец-то!

До аппарата несколько метров, но что-то заставляет юношу медлить. Словно гурман, растягивающий удовольствие, он присел на кровать и полуприкрыл глаза.

Отец. Мальчонкой он выбегал на горячие дюны, чтобы заглянуть за линию горизонта: вдруг кто приедет к ним в гости. Как правило, его предчувствия сбывались, и спустя какое-то время, действительно, показывался расплывающийся в мареве горячего воздуха летательный аппарат. И в ту минуту Люку отчаянно хотелось, чтобы его вел незнакомец. Чтобы он вышел из спидера и, скрутив Люка, подбросил бы так же высоко, как подбрасывал, возвращаясь с работы пропахший потом и машинным маслом, старик Дарклайтер Биггса. Чтобы прилетевший к нему в гости незнакомец, потрепав его за непослушные вихры, сказал: «Как ты подрос, СЫН!». Чтобы он, наконец, забрал его с собой.

Люк знал, что родители мертвы, и что этим желаниям не суждено сбыться, знал, что в показавшемся на горизонте спидере - сосед, даже угадывал, кто это к ним пожаловал, еще до того, как можно было различить модель транспортного средства. Но безумно хотел ошибиться, хоть раз.

Кристалл с данными, хранящими историю жизни одного человека, зажатый в правой ладони. Человека, которого Люк не знал, но всегда хотел узнать. Человека, умершего несколько десятилетий назад.

И снова как в детстве возникло иррациональное желание: ошибиться. Пусть он не погибнет.

Более того, Люк верил в это, вопреки рассудку.

Ладонь разжалась. Люк открыл глаза, почувствовав, что кристалла на ней нет.

Он вскочил и первым делом оглядел пол. Лихорадочно развернулся, шаря глазами вокруг - и внезапно заметил кристалл, уже в гнезде устройства.

«Когда это я вставил его туда? Я что - сплю на ходу?» - Люк провел рукой по лицу, словно пытаясь снять наваждение. Но кристалл был реальностью.

«Наверное, я поставил его туда машинально, а сам думал, что он у меня зажат в руке. Ходил как дурак с пустым кулаком».

И это был не первый подобный случай. На Татуине он изредка не мог понять, что произошло, потому что не помнил, удивляя всех кругом своей машинальностью.

Так же, как и с дишкой... Он не мог сказать, что делал. Просто выполнял команды на автомате, особо не думая.

«А раз так, может, это не наваждение, не забывчивость, не машинальность, а те самые способности? Та самая Сила, которую я совсем не понимаю.

Если я смог мысленно разговаривать с Леей, и даже читать ее мысли, почему бы мне так же мысленно не перенести предмет? Кристалл, например?

Я хочу узнать правду. Как бы горько мне бы не было. Пусть я снова потеряю отца, пусть я узнаю как он погиб и пойму, что все мои ожидания глупы и беспочвенны, но я прочитаю все. Вопреки предчувствиям».

А предчувствия и впрямь были необычны: таких противоречивых эмоций у него, пожалуй, никогда и не было. Тут была и радость, что, наконец, сегодня он узнает правду, непонятно откуда взявшаяся тревога и перебивающее всё разом предвкушение новой жизни.

Что он узнает? Что, если окажется, что прав Бен? Что тогда? Он на Имперском корабле, во власти Главкома. Бежать вместе с Леей и Соло? А если прав Сид? Тогда получится, что лгал Бен. Но зачем?

Клубок вопросов, разрешить которые можно, только протянув руку к консоли.

И Люк, активировав кристалл, дождавшись на экране вывода информации, сел удобнее, чтобы начать читать. Как:

Татуин! Он вскочил и нервно взъерошил волосы: так Энекин Скайуокер родом с Татуина!

Хоть тут ему дядя и тетя не лгали.

Его отец тоже родом с выжженной пустыни.

Люк попытался представить отца в столь раннем возрасте. Но не смог.

Наверное, он пропадал все время в мастерской. И, наверное, он делал все то же самое, что и Люк: они смотрели на одни и те же звезды, ходили по одним и тем же улицам. Татуин - неизменен, та же пыль, жара и песок, как темное небо с россыпью огней. Манящее небо.

Отец, видимо, тоже когда-то смотрел на закат и мечтал улететь. Где-где, а там, надо признаться, закат был очень красив: два солнца, оранжевое и красноватое садились почти одновременно, окрашивая небосвод в насыщенно алые тона. И приходила прохлада, так любимая всеми.

Прохлада, которая была в космосе. За что Люк его дополнительно любил.

Интересно, а отец?

Наверное, да. Ведь он был пилотом.

Или джедаем?

Люк вернулся к чтению.

Первая информация - конфликт на Набу. Читая по диагонали всё, что не касалось отца напрямую, пропуская описания двора Падме Амидалы Наберрие и разобранный отчет ее плана переворота, он жадно выхватывал только факты об Энекине Скайуокере. Слова той женщины в белом - подтверждались.

В других обстоятельствах он счел бы подобное - фантастикой, но в уголках страниц маячила сине-зеленая эмблема СИБ. А такие люди не занимаются выдумками. К тому же, кроме текстов, там были голограммы. И на них юноша впервые в жизни увидел своего родителя: сначала - мальчиком, затем - юношей, его ровесником. Молодой человек приостановил воспроизведение, прошелся по каюте и остановился у зеркала. Да: они, и правда, очень похожи. Волосы, глаза, губы, упрямая линия подбородка. Сразу можно сказать - близкие родственники. Но Энекин казался более энергичным, что ли, порывистым: сверкающим, как комета, в то время как он, Люк: ну, скорее, напоминал спокойную гладь озера. Он видел такие водоемы на картинках. Наверное, поэтому у него в жизни все происходит гораздо медленнее? Энекин делал - и побеждал. А он, его сын, слишком медлителен и задумчив.

Люк снова вернул первый отчет - Набу. Вывел изображение и долго смотрел на него, пока светловолосый и мечтательный мальчишка не ожил, не глянул в ответ. И вот тут горло свело от потери, так, что стало трудно дышать. Он вспомнил ту острую боль, о которой успел забыть, чуть повзрослев. Боль приемыша и безотцовщины. Отличного от другой ребятни, потому, что не было у него никогда отца. Отца, которым можно было гордиться. Отца, с которым можно было вечерами возиться в мастерской и слушать истории из разряда небылиц. Верить им и хвастать перед друзьями, обещая, что папа всем покажет, что он самый-самый. А потом, повзрослев, скептично улыбаться над фантастичностью сюжетов и раздраженно отмахиваться от новых фантазий родителя.

Стало душно. Люк мог бы выставить себе более комфортный микроклимат, но не стал этого делать. Вместо этого он дошел до освежителя и плеснул себе в лицо холодной воды.

Вода - драгоценность, что на Татуине, что здесь, в космосе. Зато есть миры, где она разлита по поверхности и еще и падает с неба.

«Я обязательно там побываю!» - пообещал он себе.

Интересно, а на Дагобе бывают дожди?

Дагоба. Место, где живет еще один джедай. Интересно, чтобы тот наврал Люку, говоря полуправдами?

Но мой отец был джедаем. Об этом говорил Бен. И та женщина. И данные с кристалла.

Да, был. А дальше. Когда он с ними разошелся?

Люк вернулся в комнату и снова сел за чтение, пытаясь вникнуть сходу в официальные строчки и сконцентрироваться на новой информации. Поначалу мысли и эмоции сбивали его, но чтение становилось увлекательней, и он совсем потерял счет времени, ощущая, что разом проживает сто жизней.

Но на деле всего лишь сорок стандартных минут юный Скайуокер просматривал файлы - краткие, написанные казенным языком отчеты о событиях из жизни отца.

За сухими строчками биографии был человек. Человек, о котором пока он знал только, что тот был героем, видимо, любил его мать, и погиб молодым, успев оставить миру его, Люка. Оуэн не любил говорить о брате, - хотя вряд ли они были прямыми родственниками, слишком во всем не схожи, - и теперь Скайуокер отчасти понял, почему. Отчасти. Потому как жестокие слова Сида не выходили у него из головы. Могущественная организация: пресловутый Орден Джедаев, о котором говорил Бен Кеноби. Да и в записях это название часто встречалось. Энекин Скайуокер, рыцарь Ордена: Люк вернулся к экрану, и, убрав картинку, вошел в ГолоНет, написав в строке запроса «джедаи». Информации появилось крайне мало.

«Джедаи, см. также Светлый Орден (происхождение названия - неизвестно) - полурелигиозная организация времен Старой Республики, совмещавшая полицейские, военные и дипломатические функции. Руководилась Советом Ордена, состоящим из Магистров, контролировалась Сенатом, выполняя его распоряжения. Главная резиденция - Храм Джедаев, располагался на планете Корускант (в настоящее время - Центр Империи). Одновременно являлся учебным заведением закрытого типа. Орден выступал против контактов своих учеников (падаванов) с биологическими родителями, разрывая все семейные связи, а также накладывал запрет на заключение браков и рождение детей, объясняя это своей философией. Новых джедаев Республика обнаруживала, используя обязательное тестирование всех младенцев (см. также - «мидихлориане» ).

Во время Войн Клонов рыцари Ордена стали командирами отрядов из клонов и храбро сражались с сепаратистами (см. также Войны Клонов). Однако, с окончанием войны, руководство Ордена при поддержке ряда сенаторов предприняло попытку силой оружия свергнуть главу правительства. Итогом стали так называемые «дни слез» на Корусканте, взрыв резиденции Ордена и объявление членов данной организации вне закона.

В настоящее время считается полностью уничтоженной руками Дарта Вейдера, Лорда ситхов».

Последняя ссылка тоже оказалась активной, и Люк, секунду поколебавшись, нажал на клавишу. Какой-то внутренний барьер мешал ему просто ввести имя попечителя в поисковик, как он поступил с Зейном Линнардом. Это напоминало: подсматривание. Но сейчас юноша не устоял. Текст на экране сменился: там появилась знакомая маска и пара сухих строчек:

«Дарт Вейдер, он же Темный Лорд он же Лорд ситхов. Представитель Темного Ордена, тысячелетиями являвшегося идеологическими противниками джедаев. Раса, возраст и родной мир - нет информации. В Имперской политике впервые появился после «дней слез» , как помощник в подавлении джедайского мятежа.

Занимаемая должность - Главнокомандующий Имперского флота. Помощник и доверенное лицо Императора Палпатина».

Да, негусто. Что же, он правильно угадал: ситхи и джедаи - давние враги. Логичным было бы теперь узнать про Темных, но Люк, неожиданно для себя, щелкнул по имени Императора и замер, долго глядя на результат, думая, не уснул ли он. Потому что, увидев картинку, понял, что интуиция не подвела - с экрана на него смотрел: Сид. Одетый вместо серой хламиды в нечто, не поддающееся классификации, похожее на длинное платье, черного цвета с богатой фиолетовой вышивкой. Смотрящий на мир с аристократическим высокомерием, без привычной ухмылки, чуть более молодой: но, несомненно, Сид, а не просто похожий человек. Люк всегда был наблюдателен. Вот и сейчас - замечал множество мелких штрихов, не позволяющих усомниться в собственном выводе. Хоть он и выглядел: полной фантастикой. Наклон головы, положение рук - Сид часто принимал такую позу в разговоре. А лицо! Линия роста волос, подвижное лицо с тонкими чертами, желтоватый отблеск в глазах: даже печать застарелой усталости - все это прямо кричало - ОН! Но: что же тогда получается?

«Люк, это не означает, что он совсем ни при чем:» - вспомнил юноша слова Линнарда, сказанные в запале, в попытке утешить. Конечно, доктор знал. Вот почему он так нервничал, общаясь с Сидом: Его Императорским Величеством. Конечно, он очень даже «при чем»: Люк снова вернулся к СИБ-овским файлам, уже примерно зная, что увидит. И: ошибся. Про то, о чем рассказывал Властелин, контрразведка молчала. Видимо, даже такая организация не рисковала сунуть нос в «личные дела» Палпатина. А то, что Энекин - как раз «личное дело», Люк уже уразумел. Что же там произошло, во время переворота? Всезнающая СИБ упорно молчала, хотя сами «дни слез» упоминались весьма подробно. Люк едва заставил себя досмотреть пятиминутный ролик до конца, настолько тяжкое впечатление производила паника и анархия, прерывающаяся короткими перестрелками. И финальный этюд: алая молния, пронзающая небеса: нестерпимо-яркая вспышка: и выжженная пустыня на месте огромного здания с четырьмя стройными башнями. Молодой человек узнал его по картинке - храм: нет, Храм Джедаев. Вот, значит, как: Жестоко. Был ли там, в Храме, его отец? Люк нахмурился: нет, не сходится. Император говорил, что пути Энекина с джедаями разошлись явно не в день гибели. Ведь появился же он, младший Скайуокер, а Светлый Орден «накладывал запрет на заключение браков и рождение детей». Еще одна деталь, о которой «забыл» упомянуть старый Бен Кеноби. Но что же все-таки случилось?

Раздосадованный Люк открыл единственный из оставшихся файлов по Энекину:

Короткая и ясная, изложенная бюрократическим языком фраза ясно показывала, «что»...

Он понял.

Понял, почему Лея так испугалась его возможной реакции.

Перед глазами всплыла сцена последнего разговора с Вейдером:

- А отец был выше?

- Значительно выше.

- Примерно как вы?

- Почти как я.

Вот она - ложь.

Так же, как и эта:

- У меня был ученик, Дарт Вейдер. Он перешел на сторону Империи. И помог Императору выследить всех рыцарей джедая. Он предал и убил твоего отца.

Ну и как эта:

- Значит, вы не знали Энекина?

- Лично - нет.

Ложь-ложь-ложь липкой паутиной окутала его.

Естественно, Вейдер примерно одного роста с Энекином, естественно, он убил Энекина, естественно, Линнард не знал Энекина.

Люк ощутил дикий холод и впервые не обрадовался ему.

От бюрократической фразы веяло пустотой и безнадежностью.

«Согласно желанию гражданина Галактической Империи Энекина Скайуокера, данное имя изменено на «Дарт Вейдер» во всех официальных документах. Личное досье изъято из общего доступа. Сообщению присвоен высший уровень секретности».

И - дата. Восемнадцать лет назад. Его отец: жив? Лея права - он, и правда, сын Дарта Вейдера. Так вот на что ему так упорно намекали,: вот почему так странно реагировали на имя «Энекин»:

«Зачем он это сделал?» - Люк и сам затруднялся сказать, кому именно адресуется его вопрос. Все те, кто рассказывал ему про Энекина Скайуокера, так или иначе, оказались лжецами. Даже: сам Энекин.

«Почему он не сказал?

Почему он не приехал раньше.

Нужен ли я ему?

А он мне?»

Странная мысль, едкая, ее никак не стряхнуть. А ведь только что, недавно, он вспоминал Татуин и то, как ждал незнакомца.

Ну, вот и получил. Незнакомец в наличии.

«Вот мой отец жив. И что? Сбылась самая сокровенная мечта. Так почему я не рад?»

На Татуине была в ходу поговорка: хочешь отмстить тускену - пожелай исполнения желаний.

Воистину так! И Соло говорил недавно, что мечты не приносят счастья.

Как бы Люку хотелось взглянуть на всех, кто ему лгал.

И в первую очередь на Вейдера.

Но тот был на Альдераане, с еще одним правдивым человеком - Беном Кеноби.

Сид был ближе.

А еще ближе был...

Все, все оказались лжецами. Даже те, кто предпочел молчание и полуправду. Потому как они сознательно подбирали слова, которые могли трактоваться с противоположным смыслом, и понимались Люком по-другому. Манипулирование? Самое настоящее!

Люди. Никогда никому ничего плохо не делать. Не врать. Чтобы в ответ получить - это?

Люк сжал голову руками.

Впиться зубами в губы, так, чтобы до крови, чтобы ощущался ее соленый вкус. Отнять руки от висков и в ладонь воткнуть ногти.

Мечтать об отце, каждый день ждать, что он появится. Верить вопреки всему, что он жив.

Мечтать быть похожим на него.

Как глупо.

Откуда Люк знал, каким нужно быть? По скупым словам дяди? Бред.

Придумал себе мечту, а теперь - больно. Больно оттого, что все оказалось не таким.

В первую очередь - отец был жив.

Парадокс: ты мечтал его воскресить, а сейчас сожалеешь, что он не мертв? Что он не обычный пилот?

Когда разбивается пластик, стекло - можно пораниться и сильно. Это понимаешь быстро и еще в раннем детстве. Но о разбитую мечту, мечту, пронизывающую все годы его жизни - и теперь разрывающую напополам - пораниться еще проще. Просто потому, что у тебя не выработано никакого иммунитета. Больнее... много больнее... кто же знал, что это куда болезненнее обычного пореза...

И вся горечь обрушивалась на того, кто был наиболее дорог в выдуманном мире. В его мире. На отца, которого он считал другом Энекина.

«Он не открыл мне правды. Потому что ему не нужен сын, не нужен: я? похоже, так и есть. Столько лет прошло. Почему он не приехал раньше? Разве не поэтому? Что я жду от него? Любви? Как можно ее ждать? Она либо есть, либо нет.

Нужен ли я ему? Видимо, нет.

Он мог бы сказать правду. Я бы понял. Да, мне бы было больно. Да... возможно, я бы возненавидел..., но понял. Ненужность - это просто. А маскарад... может, он тоже боялся, может - именно ненависти... но то, что случилось - выглядит насмешкой. Разве он мог считать, что ВОТ так - будет легче?..»

Часы показывали семь утра по общегалактическому. Док наверняка уже проснулся...

От разбора документов Зейна Линнарда отвлекло ощущение взгляда, сверлящего спину. Врач, прежде чем подняться, медленно обернулся: в дверях стоял Люк Скайуокер. Причем в таком виде! Доктору сразу расхотелось спрашивать, зачем он пришел... и интересоваться, отчего не сработал звуковой сигнал на открывание створок.

- Почему вы мне не сказали? - спросил юноша каким-то чужим, хриплым голосом, делая пару шагов вперед. Но Линнард уже справился с собой. Испугать человека, годами лечившего Дарта Вейдера не так-то легко, - особенно молодому форсъюзеру, еще не сознающему своей силы. Испортил дверной сигнал - и даже не заметил. Что будет следующим? Зейн должен был бояться, - но неожиданно почувствовал раздражение.

- Прежде всего, сядь, - и, когда Люк даже не пошевелился, - повторил совершенно иным, командным тоном: - Сядь, я сказал! - колени юноши невольно подогнулись. Не Сила - а многолетняя практика. Линнард не любил приказывать. Но - любить и мочь - разные вещи: - А теперь поясни суть своих претензий. Что именно я тебе не сказал?

- Что Вейдер - мой отец.

- Ясно, - вероятно, в глубине души доктор и, правда, ощутил вину, - ведь мальчик не виноват, что они так запутались в интригах, но сейчас это ощущение лишь подпитывало гнев. Мало кто любит, когда его прижимают к стенке. - Похоже, некоторым господам и впрямь следовало погостить в СИБ-овской камере. Возможно, тогда они бы думали, прежде чем распускать языки... сиди! - и Скайуокера словно приморозило к стулу. Он смотрел на своего старого знакомца - и не узнавал. Где прежний мягкий, добрый и понимающий врач? Перед ним стоял человек, привыкший командовать, - и его глаза пылали нешуточным гневом. Это было так неожиданно, что все заготовленные обвинения тут же вылетели из мальчишеской головы. Он пришел к Линнарду - потому что из всех, говоривших с ним об отце, только врач находился в зоне досягаемости. Но теперь... теперь юноша сомневался в том, что это - хорошее решение. А Зейн между тем продолжал:

- Думаешь - мы здесь в игрушки играем? Мол, заврались совсем, старые маразматики, а тут - бац! - принцесса и я на лихом истребителе! Все проясним, всех обличим и построим - так? Ну, подружке твоей я быстро мозги поправлю - и не посмотрю, что аристократка. Ежели голова там только для короны, значит, надо ума через другое место добавить. Ремешком... а ты, друг мой - слушай внимательно: продолжишь в том же духе - головы лишишься быстрее, чем в ней заведутся хорошие мысли. У Вейдера много врагов. И твои детские обиды - вкупе с идиотскими выходками вроде сломанной двери - подвергают тебя и окружающих серьезной опасности. Во-первых, ты не можешь контролировать свою Силу - и срываешься на пике эмоций, - Люк немедленно вспомнил Лею и картинку из ее памяти: изломанное тело в луже собственной крови. - А во-вторых, в Империи достаточно убийц, натасканных на таких, как ты. Они справлялись с джедаями, тренировавшимися с пеленок. Думаешь, проколются на тебе? Я скорее поставлю на охотников. Правда, твоего папочку они сильно побаиваются - ну, да найти пару меркантильных тупиц - не проблема. А на такого неуча, как ты, много не надо.

- Значит, Вейдер и правда мой отец, - Скайуокер прочел файл, но только сейчас, когда Линнард столь естественно назвал его «папочкой» - поверил до конца. Он пытался оставить малейший шанс для ошибки, надеялся на нее. И вот, его разуверили окончательно.

- Ты должен был узнать это по-другому, - гнев врача угас так же неожиданно, как появился. - Это он должен был тебе рассказать... объяснить... ну, ты же видишь, что творится. Извини, что накричал - но я действительно зол на твою подружку.

- Она хотела помочь...

- И что - помогла? Люк, пойми, знания - это тоже оружие. Представляешь, каким козырем ты являешься для наших врагов? Мы с Темным Лордом сейчас в одной команде - и, на его месте, я бы запер тебя в каюте, не давая рисковать. Потому, что ставки очень высоки. Ты скверно разбираешься в политике, но ситуация очень сложна. За последнюю неделю слетело столько высокопоставленных голов, что нам не до таких «глупостей», как чьи-то обиды. Что есть эмоции, когда речь идет о жизни? В частности - о твоей, - врач прошелся по каюте и продолжил, уже намного спокойнее: - И Вейдеру и мне было крайне неприятно держать тебя в неведении, но мы отлично знали: такая информация - это настоящий удар. А сейчас нам некогда бороться с последствиями, утешать, пояснять и устраивать исторические экскурсы. Видишь ли, если вспоминать про Энекина, то надо много чего пояснять... и в такой информации мало приятного. Он ведь имя не ради блажи сменил... все, что мы могли позволить себе в настоящий момент - это несколько подготовить тебя к истине.

- Зачем?!

- Ответь, назовись Вейдер твоим отцом там, но Татуине - ты бы поверил?

- Нет. Решил бы, что он издевается. Бен ведь сказал...

- Да, я помню. Вот и ответ. К тому же, для Милорда ты тоже был незнакомцем. Вот он и решил несколько сблизиться, пожить рядом, узнать друг друга получше. Да и тебе нужно было время, чтобы привыкнуть...

- Разве отец не знал про меня?

- Он получил эту информацию лишь недавно - и сразу полетел на Татуин.

- Значит, этот шлем он носит, чтобы его не узнали?

- Чтобы не умереть, юный болван, - рявкнул потерявший терпение врач. - Твой любимый Кеноби постарался.

Слова словно ударили Люка, Он отшатнулся и побледнел.

Ведь он слышал из уст Сида, что джедаи враждовали с ситхами, он слышал, что Кеноби послали убивать его отца. И он получил меч из рук Кеноби. Меч, который Вейдер назвал мечом Энекина. Почему он не связал все это в одну цепь? Почему сам не дошел до такого вывода?

- Вы его... до этого... и не знали? - сорвавшимся голосам спросил Люк. - Я помню, вы говорили, что Энекина не знали лично. Только потому, что лечили Дарта Вейдера?

Врач кивнул.

- Все верно. Не знал. До последней недели не знал настоящего имени своего пациента.

- Но вы ведь видели его в Голоновостях. Вы же сами говорили.

- Логично, ситх побери! Но где была твоя логика раньше?

- Вы не ответили на вопрос.

- Чтобы узнать Энекина Скайуокера в моем пациенте даже не знаю, кем нужно быть, - и так как Люк непонимающе уставился на Линнарда, тот пояснил: - Твой отец был в таком состоянии, что его никто бы не узнал: Даже из близких.

- Ему было так плохо?

«Плохо! Если бы плохо - было бы весьма хорошо».

И врач сердито буркнул:

- Попробуй, сунь руку в огонь. И спроси еще раз.

Люк удивился, но не информации о ранениях.

- Вы сердитесь, док?

- Нет, я радуюсь. Безумно, - в противовес словам, лицо Линнарда выражало смесь раздражения и какой-то застарелой боли. И, словно почувствовав настроение Люка, врач ехидно спросил: - Что, не заметно?

- Я тоже счастлив, - юноша не собирался остаться в долгу. Возможно, потом, когда вся информация уложится в голове, когда он примерит на себя жизнь в роли сына Вейдера, как новую одежду, он и почувствует вину. Но сейчас устами Скайуокера говорило только одно чувство - ее величество ОБИДА. И властно требовало высказать нечаянному слушателю все, что накипело: - Вы... все вы слишком заигрались в политические игры. Значит, нельзя было сказать сразу? Значит, можно плевать на эмоции?.. Это - мои эмоции и мне решать - положить на них камень поувесистей, либо нет. Мне, а не вам! Я чувствую себя марионеткой, которой вертит каждый как захочет. Зачем все это? Вот Сид, который оказался Императором, зачем ему было мне лгать?

- Откуда ты это знаешь? - лицо доктора испуганно застыло, а сам он медленно опустился в кресло.

- Я прочитал в ГолоНете, - юношу удивила и, что скрывать, насторожила реакция врача. Он даже пожалел, что какая-то сила, - или Сила? - потянула его за язык. Конечно, настолько, насколько это было возможно в его состоянии: - Там были изображения.

- Та-аак, - произнес Линнард таким тоном, что даже Люку, пребывавшему в таком лихорадочном состоянии, когда напугать или вразумить почти невозможно, стало не по себе: - Чуть позже я поговорю со всей вашей теплой компанией. Думаю, пришло время ограничить вашу активность - например, посадить под домашний арест. Для прочистки мозгов. Простых СЛОВ вы, похоже, не понимаете.

- Док.

- После. Всё после, - Линнард встал, налил стакан воды, достал таблетку. - Пей.

- Что это? - спросил Люк.

- Пей! - с нажимом повторил врач и, только подождав, как Люк доверчиво ее проглотит и запьет водой, он пояснил: - Снотворное, - Люка дернуло, и Линнард порадовался, что дождался, пока парень допьет воду, - у тебя есть пять минут, чтобы дойти до каюты. Время пошло.

«Не получится позавтракать с Леей», - как-то отстранено подумал Скайуокер.

По лицу юноши было видно, как он ошарашен.

Да, не ожидал. Ничего - урок хороший. Что даже друзья могут подставить подножку. Хотя бы в виде таблетки снотворного.

Не прощаясь, молодой человек понуро побрел к себе, а исполняющий обязанности капитана почувствовал себя еще более гадко: ему удалось сказать «последнее слово» в этом разговоре, но удовлетворения, да и удовольствия сия бесплодная победа не принесла.

«Возможно, ты действительно запутался в приоритетах, Зейн Линнард?»

То, что он говорил Люку про опасность - было чистой правдой. Но... поэтому ли он молчал? Возможно, это было элементарной трусостью? «Заигрались», - как презрительно бросил этот мальчик, - что бы понимал в таких материях, сопляк? - и обвинение неожиданно попало в цель.

«Ты поэтому так злишься, док? Привык понимать других - но не понимаешь себя? Эта девочка слишком наивна? А, может, слишком смела для того, чтобы бояться последствий? Может, ты просто завидуешь ее взгляду на мир, завидуешь тому, что она просто подошла и сказала правду. В то время как ты разрывался между тем, что в глубине души считал правильным, и соображениями логики, безопасности, политики, ситх ее побери!»

Линнард ни секунды не сомневался в источнике информации юного Вейдера. Конечно, это принцесса - Соло бы поостерегся откровенничать, находясь в полной власти врага. Только подросток с детской наивностью и юношеским максимализмом в такой ситуации может считать Империю «другом». Человека поопытней отсутствие санкций должно было насторожить. Вот его, Зейна, это бы тоже насторожило, - так что кореллианца врач понимал очень хорошо. Люка с Леей он тоже понимал, но тут чувства начинали непредсказуемо раздваиваться.

Внутренний голос, так похожий на голос совести, говорил, что принцесса сделала то, что нужно. Но логика, воспитание, да просто - элементарная осторожность человека, пожившего - и выжившего - в этом мире достаточно долго громко кричала: «Опасность!!!».

А ведь Люк так и не понял... страшно. Великая Сила, как же это страшно! Почему такая светлая и благая весть, как воссоединение семьи, должна вызывать столь темные эмоции? «Ха! Ты бы, Зейн, еще спросил: почему так устроена жизнь? Занялся бы лучше делом, старый философ!»

И то - правда. Он займется просьбой принцессы - привычная работа врача поможет успокоиться, обдумать завтрашний разговор. Беседа будет трудной, ведь сегодня Люк так его и не услышал. А ему, Линнарду, просто необходимо вбить в юные головы хоть капельку осторожности и здравого смысла - иначе, и правда, придется посадить столь веселую компанию под замок. А это - не выход, репрессии только позволят обиде закрепиться, перейти в злобу и ненависть. Все так, но и позволить им творить, что хотят - тоже невозможно: события и так завертелись с пугающей скоростью. А в этой компании, похоже, только кореллианец хоть примерно представляет, по какой грани они ходят.

«М-да, пора чем-то заняться. Иначе до такого дойдешь...»

И Зейн решительно взялся за кристалл, принесенный Леей Органа.

Хан-Лее:

Скажет: «Да», или «Нет», иль «Возможно»?

Ведь поверить в удачу несложно...