Последние походы Святослава

ПРЕДИСЛОВИЕ

Война между Русью и Византийской империей в 970–971 годах стала апогеем вооружённого противостояния двух держав. Это столкновение разительно отличалось от прошлых военных конфликтов между двумя государствами. Походы киевского князя Аскольда в 860 и 874 годах имели вполне конкретную и ярко выраженную цель — потрясти Византию и взять с неё как можно больше трофеев и добычи. Об этом свидетельствуют действия княжеских дружинников на землях Империи. Чтобы не быть голословным, приведу свидетельства письменных источников.

Вот что они говорят про поход 860 года. Никита Пафлагонянин рассказывает об этих событиях в «Житии патриарха Игнатия»: «В это время запятнанный убийством более, чем кто-либо из скифов, народ, называемый Рос, по Понту Эвксинскому придя к Стенопу и разорив все селения, все монастыри, теперь уж совершал набеги на находящиеся вблизи Византия (Константинополя] острова, грабя все драгоценные сосуды и сокровища, а захватив людей, всех их убивал. Кроме того, в варварском порыве учинив набеги на патриаршие монастыри, они в гневе захватывали все, что ни находили, и, схватив там двадцать два благороднейших жителя, на одной корме корабля всех перерубили секирами».

Об этом же свидетельствует в «Венецианской хронике», составленной в начале XI века, Иоанн Диакон. Правда, русов он называет норманнами: «В то же время племя норманнов с тремястами шестьюдесятью кораблями осмелились напасть на Константинополь. Однако, поскольку они никаким образом не смогли захватить неприступный город, они разграбили предместья, где без жалости убили множество людей, после чего выше названное племя с победой вернулось в свои земли».

Теперь слово непосредственному участнику событий патриарху Фотию. В своих гомилиях — проповедях — он отметил тот погром, который русы устроили в окрестностях Константинополя: «Ведь они разграбили его окрестности, разорили предместья, свирепо перебили схваченных и безнаказанно окружили весь город — настолько превознесенные и возвеличенные нашей беспомощностью… О, как нахлынуло тогда все это, и город оказался — еще немного, и я мог бы сказать — завоеван! Ибо тогда легко было стать пленником, но нелегко защитить жителей; было ясно, что во власти противника — претерпеть или не претерпеть это нам; тогда спасение города висело на кончиках пальцев врагов, и их благоволением измерялось его состояние». Как видим, картину патриарх нарисовал для ромеев совершенно безрадостную. Но мы знаем, на этом бедствия Империи не закончились. Ладьи русов вошли в Мраморное море и совершили набег на Принцевы острова, о чём и поведал Никита Пафлагонянин.

Подводя же итоги набега, Фотий сообщает очень интересную вещь: «Неожиданным оказалось нашествие врагов — нечаянным явилось и отступление их». Как видим, патриарх пишет открытым текстом — враг ушёл без всякой причины, мы этого сами не ожидали и на помощь к нам в данный момент никто не спешил, поскольку император Михаил воевал с арабами. Иоанн Диакон тоже говорит о победе незваных гостей над Империей. Поэтому увести свой флот Аскольд мог только в одном случае — если грабить было больше нечего. Как видим, какая-либо идейная направленность в походе 860 года отсутствует полностью.

Подобным образом всё происходило и во время рейда Аскольда на Царьград в 874 году: «Потом набег росов (это скифское племя, необузданное и жестокое), которые опустошили ромейские земли, сам Понт Евксинский предали огню и оцепили город» (продолжатель Феофана). Тоже нет никакой идеологической подоплеки. Нет и мирного договора. Правда, поход этот закончился неудачей, поскольку буря разметала и потопила флот русов.

И здесь мы впервые сталкиваемся с интересной закономерностью — довольно часто во время боевых действий между русами и ромеями будут происходить природные катаклизмы, но неизвестно, почему они всё время будут оборачиваться в пользу последних! Так было в 874 году, затем песчаная буря буквально украдёт победу из рук князя Святослава в решающей битве под Доростолом 21 июля 971 года, и, наконец, в июне 1043 года из-за разразившегося урагана русский флот потерпит поражение в бою с византийской эскадрой!

Воистину неудобный соперник для наших предков!

Поход князя Игоря 941 года не явился исключением из списка мероприятий, целью которых было повысить благосостояние русов за счёт Византии. Отец Святослава далеко переплюнул Аскольда, поскольку грабил земли Империи целых ТРИ месяца. Об этом тоже очень подробно рассказано в письменных источниках, причём не только в зарубежных, но и в отечественных. Зато поход Игоря в 943 году явился прямым следствисм сокруши тельного поражения князя в 941-м. В летописях четко прописано — шёл мстить. Правда, до боевых действий не дошло, и Игорь заключил мирный договор с Империей.

Особняком в этой череде «походов за зипунами» стоит легендарный поход на Царьград Вещего Олега. Потому что в нем изначально главной целью было не зипуны добыть, а заставить Византию заключить равноправный договор, регулирующий все стороны взаимоотношений между двумя государствами. В том числе и торговые.

Теперь о войне 970–971 годов. Начиная новую войну с Империей, Святослав преследовал совершенно иные цели, чем его предшественники. Князю-воину не нужен был договор с Византией, поскольку он уже был заключен его отцом. Про поход ради добычи говорить глупо. Всё было гораздо сложнее. Многие вопросы лежали уже в сфере геополитики, и разрешить накопившиеся противоречия можно было только вооружённым путём. Именно борьба за влияние на Балканском полуострове и привела к русско-византийской войне в 970–971 годах.

В своё время довольно сильное влияние на изучение Балканских походов князя Святослава оказал миф о так называемом «славянском братстве». Миф сам по себе достаточно вредный и не имеющий никакого отношения к действительности. Поскольку он был выдуман отечественными либералами лишь в XIX веке. Ведь как ни поверни, а у каждого славянского народа есть своё государство, чьи интересы бывают прямо противоположны интересам других славянских государств. Наглядным примером служат взаимоотношения России и Польши, здесь «братство» невозможно ни под каким соусом. Однозначно, что первые русские князья не имели никакого понятия об идеях своих либеральных потомков. Если перед ними был враг, то им было совершенно не важно, кто он — славянин или ромей, печенег или тевтон. В любом случае он, по мнению правителей Руси, заслуживал лишь хороший удар мечом. Воевал с болгарами князь Аскольд, Игорь посылал против них орды печенегов. Святослав легко побеждал «братушек» и совершенно не гнушался представителей «братского» народа тысячами сажать на кол. Князь Владимир громил ляхов на полях сражений, захватывая у них города и территории. Впрочем, последние платили русам той же монетой. Как только Русь ослабевала в результате внутренних конфликтов, поляки моментально вторгались на её земли.

Однако наиболее чётко позиция киевских князей к так называемому «славянскому братству» проявилось в их политике по отношению к Древлянской земле. Beдь древляне — это не болгары и не ляхи, это действительно свои. Но! Облагают тяжелой данью, которая значительно выше, чем та, что наложена на северян, радимичей и другие славянские земли, попавшие в зависимость от Киева. Все выступления против киевских властей жестоко подавляются. Древлянскую элиту уничтожают, а столицу Искоростень сжигают дотла. Вот и всё «братство».

Что же касается болгар, то лишь незначительное число их воинов сражалось против ромеев под стягом Святослава. И то на первом этапе войны, в дальнейшем подобного не наблюдается. Поэтому все песни о боевом братстве русов и болгар в войне против Империи в 970–971 годах и Святославе-освободителе — мифы, созданные в угоду политической конъюнктуре. И не более того.

Изучая походы Святослава на Балканы, замечаешь одну интересную вещь. Очень часто при описании сражений историки безоглядно следуют византийским источникам, даже не пытаясь их проанализировать и сопоставить между собой и русскими летописями. В итоге картина получается совершенно жуткая. храбрые византийцы регулярно громят воинство Святослава, а русы только тем и занимаются, что бегают от непобедимых солдат Империи.

Даже в наши дни подобная традиция продолжает иметь место. Наиболее ярким примером здесь может служить книга А. Королева «Святослав», вышедшая в серии ЖЗЛ. Сразу замечу, что анализ военных действий не является сильной стороной этого исследователя.

И чтобы не быть голословным, приведу несколько цитат из труда А. Королева, которыми он заканчивает описание каждой крупной битвы русов с византийцами на заключительном этапе войны. Итак. «Русы не выдержали натиска конников и побежали. Их преследовали, убивали и брали в плен». Дальше — «русов прижали к крепостной стене, многих перебили, а остальные вернулись обратно в город». Очередное сражение — и «среди русов началась паника и они стали разбегаться кто куда. Ромеи преследовали и рубили обезумевших людей». Снова битва — «вскоре русы начали отступать, а затем, закинув щиты за спину, побежали в Доростол. Ромеи вновь рубили убегающих, а их кони топтали «варваров». Наступившая ночь прекратила бойню и позволила уцелевшим пробраться в Доростол». И наконец выделю в нём одну потрясающую фразу: «Как водится, ромеи гнали русов до самых городских стен, безжалостно рубя… Сражение закончилось ужасающим разгромом русского войска».

Очень занятное утверждение, особенно если вспомнить, как тот же Лев Диакон писал о русах. А поведал нам о них учёный ромей следующее: «О тавроскифах [русах] рассказывают еще и то, что они вплоть до нынешних времен никогда не сдаются врагам даже побежденные, — когда нет уже надежды на спасение, они пронзают себе мечами внутренности и таким образом сами себя убивают». В изложении же Королёва русы после каждой битвы бегут от доблестных византийцев, которые их безжалостно избивают и берут в плен. Очевидно, что бегство у воинов Святослава стало вредной привычкой, поскольку автор это явление особо подчеркивает: «Как водится»! И тут невольно возникает вопрос, на который исследователь «старины глубокой» как-то не удосужился ответить: если всё было так плохо, то кто же тогда выходил снова и снова на бой с армией Империи? Те, которые трусливо бегали от них накануне? А почему тогда византийский базилевс столь охотно пошёл на мир с теми, кто постоянно удирает от его непобедимых войск? Повоевал бы ещё чуть-чуть, глядишь, и все русы разбежались…

Как известно, самые страшные потери армии Древнего мира и Средних веков несли именно во время бегства, и если следовать логике автора, то после первого же боя, который произошёл на ближних подступах к Доростолу, от дружин Святослава не должно было ничего остаться! А ведь после этого сражения борьба с переменным успехом продолжалось всё лето! Поэтому еще раз отмечу тот факт, что на мир с русами император Византии согласился с радостью. И это явно не просто так. Это значит, что очень сильно исказил ход событий происходящих на Дунас неистовый ниспровергатель устоев, и не бегали наши предки в панике от солдат базилевса Цимисхия, и не падали тысячами под копыта византийской конницы. Просто А. Королёв в очередной раз бездумно переписал византийские источники и на основании этого нарисовал картины страшной паники и повального бегства славян с поля боя. И так много, много раз…

Ведь какой тут героизм, если русы «как водится» постоянно бегают…

Но дело даже не в этом, поскольку существует и другая крайность — всячески превозносить до небес князя Святослава и его воинов. При этом исчезает ВЕЛИКИЙ ПОЛКОВОДЕЦ и вместо него появляется Великий идеолог Язычества. А русские воины превращаются в альтруистов и бессребреников, для которых важен сам факт хорошей драки. Что тоже не есть хорошо.

Поэтому в данной работе я поставил себе конкретную цель — рассказать именно о военной и политической деятельности Святослава, отбросив в сторону все идеологические рассуждения.

С другой стороны, рассказывая о походах этого великого полководца, я посчитал необходимым уделить достаточно места Византийской империи. Дать некоторые сведения о сё армии и правителях. Поскольку только в этом случае будет понятно, почему же всё-таки Святослав потерпел поражение в войне на Балканах. События на Волге тесно переплетались с событиями в Северном Причерноморье, а события на восточных границах Византии были тесно связаны с теми, что происходили на берегах Дуная. Эпоха, когда жил и сражался князь-воин, была сложной, переломной, и она явила миру множество талантливых и по-настоящему великих людей. «Иду ни Вы!» и «Мёртвые сраму не имут!» — что может лучше этих слов охарактеризовать того, чьё имя стало легендой ещё при жизни.