Последний бойскаут

«Мрут люди, как мухи», — подумал Джексон и решил куда-нибудь записать эту мысль — вдруг пригодится.

Значит, старина Майк привез Джо координаты девицы. Сначала умирает он, потом — девица. Сначала — он, потом — девица.

Мысли лейтенанта окончательно запутались, и он принялся украшать третьего уродца петлей.

Открылась дверь, и в кабинет вошел Бенджамин Роджерс — тоже лейтенант, работавший вместе с Джексоном. У Бена было усталое и потное лицо, но глаза его смотрели живо и хитро.

— Одуреваешь, старик? — Бен хлопнул Джексона по плечу.

— На себя посмотри, — вяло отмахнулся Джексон, машинально рисуя еще одного человечка.

— То-то и оно, что одуреваешь, — засмеялся Бенджамин. — Я тебе точно скажу, дружище, что Пикассо из тебя вряд ли получится. А уж о Рафаэле или Леонардо да Винчи и говорить не стоит.

Джексон отбросил карандаш.

— Пошел ты!

— А что это у тебя такой бардак в кабинете, газеты какие-то, карандаши на полу валяются… Ты не сбрендил ли, часом, от жары? — голос Роджерса звучал преувеличенно участливо.

— Пошел ты! — повторил Джексон: ему в голову не пришло ничего другого.

— Да, старик, совсем ты загибаешься, — посетовал Бен. — Я предчувствую заранее, что сейчас ты мне скажешь. Моя интуиция подсказывает, что ты, старина Рон, скажешь мне: «Пошел ты!» Ну как, получится из меня ясновидящий? Точнее, яснослышащий?

— Пошел… — начал Джексон, оборвал фразу и с тоской посмотрел на Роджерса.

— Бен, прекрати ради всего святого. У меня уже и так голова кругом идет, а ты издеваешься.

— «Голова кругом» — твое любимое выражение, твоя голова идет кругом от чего угодно. От чего в данный момент? — поинтересовался Бен.

— Неужто сам не догадываешься? — с досадой спросил лейтенант Джексон.

— Догадываюсь. У самого с головой не лучше, — вздохнул Роджерс.

— Оно и видно, — съязвил Джексон.

— Послушай, Рон, — серьезно сказал Роджерс, — мы с тобой сейчас похожи не на полицейских, которые занимаются важным и сложным делом, а на двух придурков-рокеров, которым нечего делать и поэтому они валяются на траве и подкалывают друг друга. Давай займемся делом.

— Я и хотел заняться делом, а ты начал нести чушь, — раздраженно произнес Джексон.

— Вот-вот, оно самое, — сказал Бен и достал из кармана две банки пива. — Я даже забыл, что принес тебе пива. Теперь оно, должно быть, согрелось. Но все равно, пей, может, оклемаешься немножко, и с тобой можно станет разговаривать не о твоих дурацких рисунках.

В другой раз Джексон наверняка разобиделся бы на слово «дурацкий», но сейчас он просто его не услышал, жадно припав к банке с пивом, которое вовсе не согрелось. Правда, для того, чтобы припасть, ему пришлось пальцами развести губы: сами они не раскрывались, но все равно — на лице Джексона было написано неизъяснимое блаженство.

— Что, старина, липы зацвели? — сочувственно спросил Роджерс.

— А? — отозвался Джексон, бессмысленно глядя мутными глазами куда-то вдаль. Он наслаждался, и ему было даже не до собственной аллергии.

Наконец банки опустели. Джексон откинулся в кресле и удовлетворенно вздохнул.

— Теперь я могу констатировать воскрешение, — бодро сказал Роджерс, целясь банкой в корзину для бумаг, — и перехожу к жизненным проблемам.

На слове «проблемам» банка плюхнулась в корзину. Джексон взял вторую банку, бросил — раздался глухой стук жестянок друг о друга.

Джексон широко улыбнулся и приготовился слушать.

— Ты не улыбайся особенно, — осадил его Роджерс. — У меня для тебя есть плохие новости.

— А хороших, что, нет? — продолжая улыбаться, благодушно спросил лейтенант.

— Нет. Есть еще плохие, — ответил Бен, выщелкивая из пачки сигарету и закуривая.

— Тогда давай сначала плохие, — Джексон потянулся за сигаретой.

— Кто-то только что пытался убить Джимми Дикса, — сказал Роджерс, давая ему прикурить.

— Джимми Дикса? Он был у нас тогда вместе с Ханбеком по поводу убийства у стриптиз-бара той девушки.

— Да, ее звали Кори, — подтвердил Роджерс.

— И что, его убили? — посерьезнел Джексон.

— Нет. Ему очень повезло, он шлепнулся с эстакады на крышу машины и остался цел. Спортсмен, одно слово, — произнес Бенджамин.

— А кто пытался его убить? — расспрашивал лейтенант Джексон.

— Не имею понятия. Их было четверо, и они сразу же уехали на двух машинах. Одна была бежевая, другая — синяя, марки установить пока не удалось, — заговорил Роджерс.

— А сам Дикс ничего не говорит по этому поводу? — поинтересовался Джексон.

— Когда я был на месте происшествия, он еще не пришел в сознание, — ответил Бен и с досадой махнул рукой:

— Изумительный игрок! Я специально ходил смотреть на него, хотя вообще-то не люблю футбол. Но этот… Просто молния, а не человек! Как жаль, что он уже не играет в «Лос-Анджелесских жеребцах»! Хорошо, что Дикс хоть в живых остался, мог бы запросто погибнуть, восемь ярдов летел.

— Ты знаешь, Бен, — сказал Джексон, — мне почему-то кажется, что все эти истории крепко связаны с Ханбеком. Убийство ли, покушение — и вечно он вдали маячит. Не иначе, и здесь без него не обошлось.

— Пожалуй, — отозвался Роджерс.

— Это, значит, были плохие новости? — спросил Джексон.

— Они самые, — ответил Бен.

— Ну что ж, теперь давай плохие новости, те, которые «еще одни».

— Пожалуйста. Они касаются твоего любимого Ханбека, — начал Роджерс.

— Ханбека?! — удивился Джексон. — С ним-то что случилось?

— Помнишь, в тот день, когда погиб Майк Меджус, Джо сказал, что Майк приезжал к нему днем по какому-то делу? Чтобы адрес привезти?

— Помню, конечно.

— Так вот: сосед Ханбека говорит, что машина Майка стояла перед его домом с самого раннего утра.

— А сосед ее видел? — спросил Джексон.

— Да, поэтому и говорит. Он рано утром выходит гулять с псом, часов в семь, и видел, как около восьми машина Майка подъехала к дому, а машина Джо приехала только через несколько часов. Этот сосед — жутко любопытный старикашка, целыми днями сидит у окна и наблюдает.

— Ты думаешь, он говорит правду?

— А какой резон ему врать? — удивился Бен. — К тому же, другие соседи подтверждают его слова и добавляют, что они не раз видели машину Майка у дома Ханбека, иногда она оставалась стоять всю ночь.

— Все ясно! — Джексон удовлетворенно потер руки. — Меджус трахал жену Ханбека, Сару. Он с ней спал, поэтому машина и стояла там по ночам. На прошлой неделе машина была у дома?

— Да, — Роджерс слегка улыбнулся, — он начинал понимать, к чему клонит Джексон.

— Ну вот! А Ханбек три недели гонялся за Крестителем по Лас-Вегасу и в Лос-Анджелес вернулся совсем недавно. Вернулся, значит, решил, соскучившись, наконец-то посетить родимый дом…

— Посетил… — подыграл ему Роджерс.

— А там чужая машина у дома. Не чужая, точнее, а дорогого приятеля, который с женой прохлаждается. Ханбек у нас мужчина с принципами, и такого простить, конечно, не смог. Поэтому он и убил Майка.

— Я согласен с тобой, — сказал Роджерс. — Выходит, что нас он тогда просто запутал. Не знаю, как с остальными, но убийство Майка Меджуса совершил Ханбек. На почве ревности.

— Да, он нас запутал. Но больше ему не удастся этого сделать, — пришел в ярость Джексон. — Я отпустил его тогда, но дай мне шанс, Бен, и я докажу его виновность и привезу его сюда, этого ублюдка.

Бен пожал ему руку, чуть сморщился и украдкой вытер ладонь о брюки.

В голове у Джо безостановочно крутилась какая-то тошнотворная пестрая карусель: чьи-то лица, перемежаемые вспышками взрывов, какие-то слепящие зигзаги. Вдруг из этой мешанины вынырнула нагловатая физиономия Майка Меджуса — и ее тут же сменило удивленное личико Дерен, и вновь все завертелось, набирая обороты.

Джо изо всех сил попытался сосредоточиться — и никак не мог выпрыгнуть из этого дурмана. Так бывает в кошмарном сне: какая-то безжалостная сила увлекает тебя в пространство — а ты не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Он проснулся, по-моему, — раздался голос, доходивший, казалось, откуда-то издалека.

Колоссальным усилием воли Джо слегка разлепил веки — и карусель тут же остановилась.

Перед ним стоял гориллоподобный верзила и разглядывал его в упор. Чуть подальше покачивался на стуле другой гангстер.

— Проснулся, говоришь? — спросил он. — А ты проверь как следует.

Человекоподобная горилла замахнулась — но Джо успел перехватить в воздухе мощный кулак, резко повернул, и бандит взвыл от боли.

— Я проснулся, — хрипло проговорил Джо.

Теперь ощущение окружающего полностью вернулось к нему.

Джо огляделся исподлобья. Помещение, в котором он оказался, было оранжереей: мраморные полы, полным-полно всяческой зелени, небольшой бассейн с плавающими в нем золотами рыбками. Было тепло и влажно, но не душно — видимо, кондиционеры работали исправно. Неплохое, в общем, местечко для отдыха.

— Да ты мне чуть руку не сломал! — раздраженно заорал громила.

— Тебя же предупреждали: с этим типчиком надо быть поосторожнее, — прокомментировал ситуацию покачивающийся на стуле гангстер. — Ты уж не зевай, Малькольм.

— Да пошел он куда подальше! — рявкнул Малькольм-горилла. — Он — ничто, он — дерьмо собачье!

У Джо в глазах все еще немного плыло — ему даже показалось, что его стул тоже раскачивается. Он чуть поерзал на сиденье — нет, крепко стоит, все в порядке.

Это надо же — так влопаться. Он вспомнил треск электрического разряда, резкий укол в шею — и поморщился. Словили, как глупенького воробышка. Но почему не убили сразу? У них к нему какой-то интерес? Что же могло понадобиться этим ублюдкам?

Джо облизнул пересохшие губы. «Сосредоточиться, сосредоточиться, только сосредоточиться», — повторял он про себя раз за разом. Хорошо, что руки не связаны…

— Сигарета есть? — спросил он.

— Сигарета? — переспросил Малькольм. — Да, конечно. Почему бы и нет…

Он подошел к Джо и осторожно протянул ему распечатанную пачку «Винстона».

— Держи.

Продолжая держать руки на коленях, Джо зубами вытащил сигарету из пачки. Перебросил ее из одного угла рта в другой. Горилла Малькольм пристально смотрел на него, презрительно кривя губы.

— А спички есть? — спросил Джо.

— Да.

Малькольм поднес ему зажженную спичку, и, когда Джо наклонился к огоньку, внезапно нанес сокрушительный удар левой. Джо покачнулся, но усидел.

А бандит от души расхохотался, довольно шлепая себя по животу:

— Ну что, миленький, — понравилось? Зря, выходит, говорили, будто ты крутой!

Он повернулся к своему сообщнику:

— Смотри-ка: неплохо мы с ним пока разбираемся, не правда ли?

Джо сглотнул солоноватую кровь, проступившую на деснах.

— Я, кажется, сигарету уронил, — сказал он ровным голосом. — Можно мне еще одну?

— Да, конечно. Ради Бога! — радушно осклабился Малькольм.

Он вновь протянул Джо свой «Винстон»:

— Кури на здоровье.

Джо вытащил зубами еще одну сигарету.

— Мне нужно прикурить, — сказал он по-прежнему спокойно.

— Всегда пожалуйста! — продолжал лыбиться гориллоподобный.

Он чиркнул спичкой.

— Если ты до меня еще раз дотронешься — я тебя убью, — предупредил Джо.

— Ладно-ладно, не пугай, — отозвался Малькольм. — Ты вот лучше прикури.

Джо потянулся к спичке — и новый удар едва не вывернул ему челюсть.

Малькольм опять заржал как сумасшедший:

— Есть! Неплохо, а?

Но смеяться оставалось ему недолго, потому что в следующий миг Джо нанес чудовищный удар прямой правой — и громила рухнул навзничь с вколоченным меж щек носом.

— Я же тебя предупреждал… — обронил Джо и с сожалением посмотрел на валявшуюся на полу сигарету.

По-прежнему жутко хотелось курить. Второй гангстер резво вскочил с места, выхватывая пистолет:

— На месте!

Джо только пожал плечами.

Гангстер склонился над поверженным верзилой. Тот не подавал признаков жизни.

— Господи Боже, ты же убил его! Ты убил его, он ведь мертв!

— Сам напросился, — пояснил Джо, не обнаруживая никаких эмоций.

— Ах ты сукин сын! — заорал бандит, потрясая пистолетом. — Да я же тебе сейчас черепушку насквозь продырявлю, скотина!

— А ты знаешь, на что в этой штуке нажимать нужно? — спросил Джо, кивая на пистолет.

Открылась дверь, и в оранжерею вошли двое. Одного из них Джо узнал сразу, хотя прежде видел только на фотографии да еще как-то по телевизору. Это был Сэм Марком — приземистый и полноватый господин. На его плоском и лоснящемся, словно блин, лице выдавался хитроватый лисий носик. Другой же — блондин с пшеничной копной — был тоже знаком Ханбеку: это он глушанул его электрическим парализатором.

— Ну что тут — какие-то проблемы? — властно спросил Марком.

— Этот ублюдок только что убил Малькольма! — заорал гангстер с пистолетом. — Вы только гляньте-ка, а? Нос проломил — и убил!

— Мне нужно было прикурить, — скупо пояснил Джо. — Всего-то и делов.

Президент клуба «Лос-Анджелесские жеребцы» мельком взглянул на труп и ухмыльнулся, обращаясь к Джо:

— Джозеф, ты меня не разочаровываешь. Удар превосходный. Но ведь ты так рисковал — ведь Пабло мог пристрелить тебя.

Джо холодно улыбнулся:

— Если бы вы действительно хотели меня убить — вы бы давно уже это сделали.

— Это верно, — кивнул Марком. — Ты рассуждаешь вполне здраво. Что ж, я рад с тобой познакомиться, Джозеф Ханбек, частный детектив.

— Да иди ты в жопу, — отозвался Джо.

Марком посмотрел на Джо более внимательно. Его маленькие глазки были похожи на пистолетные дула. Глядели эти дула весьма прицельно.

— Ну и выражения! — сокрушенно сказал Марком. — Это ты в полиции научился так выражаться?

— В детском садике.

— Ах да — ты ведь у нас злодей, правда? Самый крутой сыщик на Тримбл-стрит, верно?

— Да, я злодей, — подтвердил Джо. — Я просто отъявленный ублюдок.

— И я, наверное, должен дрожать от страха, да? — осведомился Марком.

— Да, что-то в этом роде. Можешь даже слегка повизгивать — тебе это пойдет.

И без того маленькие глаза Маркома сузились до щелочек. Но тон его оставался непринужденным:

— Хорошо. Сейчас начну. А пока мне выпить можно, приятель?

— Не понимаю, почему бы и нет, — буркнул Джо. — Могу составить компанию.

— Вот и замечательно. Эй, Пабло: вытащи-ка отсюда труп и принеси нам выпить.

Гангстер, кряхтя от натуги, поволок тушу дохлого Малькольма на выход.

— Напомни ему, чтоб не забыл как следует вымыть руки, — посоветовал Джо.

— А ты не волнуйся. Мои ребята чистоплотные. Просто фанатики личной гигиены.

— Тогда почему же от них так воняет? Или ты не замечал, принюхался?

— Да нет, у меня все в порядке с обонянием, — спокойно сказал Марком. — Особенно хорошо мертвечину чую. Вот ходит человек, в ус не дует — а я уже чувствую, что он готовый труп.

— Это случается у некоторых птичек, — кивнул Джо. — Например, у стервятников.

— А ты бы поосторожней выражался, сынок. Я-то как раз мягкий и добрый человек. Меня и все друзья называют ласково: Сэмми.

— У тебя что — друзья есть? — фыркнул Джо. — С каких это пор?

Марком покачал головой:

— А ты неплохо держишься, я тебе скажу. Но все же есть ведь какие-то нормы человеческого общения… Тейлор, научи-ка его вежливости.

Пшеничный блондин выхватил из кармана белого пиджака телескопическую дубинку и нанес Джо молниеносный удар по ребрам. Острая боль пронзила бок Ханбека.

С трудом разогнувшись, он взглянул в кошачьи глаза Тейлора:

— Еще до меня дотронешься — я тебя убью

Глаза гангстера полыхнули зеленоватым огнем — и он нанес еще один удар. У Джо было такое впечатление, будто под ребра ему въехал нож бульдозера.

— Я тебя предупреждал, — с трудом выговорил Джо, ловя ртом воздух.

Тейлор только усмехнулся в ответ и пренебрежительно сплюнул.

Пришел Пабло с напитками, поставив их на изящный овальный столик. Марком вольготно расселся в кресле, плеснул себе джина, аккуратно разбавив напиток тоником. Джо поморщился: не уважал он эту привычку. Ханбеку даже понравилось, что Марком пьет в чуждой ему манере.

— Извини, я тебе не предлагаю, — уж очень некорректно ты себя ведешь.

Джо промолчал.

— Да, ужасно плохо себя ведешь… И зачем тебе понадобилось убивать полицейского?

Ханбек слегка вздрогнул. Марком заметил его недоумение.

— Да-да, полицейского. Причем рядом с собственным домом, на Тримбл-стрит…

— С одного выстрела — наповал. Палил прямо в упор, — добавил Тейлор со смешком.

— Ах вы скоты! — только и сказал Джо.

— Кто мы такие — это другое дело. А пока что лос-анджелесская полиция со страшной силой разыскивает именно тебя. И зачем только ты бросил свой «магнум» прямо рядом с трупом? Как-то это непрофессионально с твоей стороны. Или растерялся?

— Зачем вам понадобилось брать меня на крючок? — впрямую спросил Джо.

— Ну, это уже отдельный разговор, дружок. Полицейский этот — просто для подстраховки, чтоб ты не дергался понапрасну, не делал лишних движений, так сказать. Ты у нас на поводочке теперь.

Марком со вкусом прихлебнул из стакана.

— Ты ведь представляешь себе род моих занятий, верно? — продолжал он. — Да, Джо, футбол — это моя жизнь. У меня столько с ним связано… Но романтическая пора миновала — ничего не осталось практически от тех времен, когда на футболистов смотрели, как на рыцарей, как на лучших представителей американского образа жизни. Ты представляешь — на нашем последнем матче было всего лишь сорок две тысячи зрителей. Все меньше людей интересуется футболом. А игроки, эти сукины дети, становятся все жаднее и жаднее. Жалуются, что мало мы им платим, и только одно знают: дай мне, дай мне… А потом нажираются каких-то таблеток и стреляют себе в башку на глазах у всех. А мы теряем на этом большие деньги.

— Какая трудная жизнь… — не без ехидства сказал Джо. — Просто каторга.

— Еще бы.

Казалось, Марком не уловил иронии Ханбека.

— И теперь ты хочешь подкупить сенатора, чтобы были легализованы футбольные тотализаторы? — спросил Джо.

Впрочем, прозвучало это без вопросительной интонации.

— А что делать? — развел руками Марком. — Героев в футболе больше нет. Идеализма — тоже. Единственное, на что осталась надежда, это тотализаторы. Раз они и без того существуют — почему бы их не узаконить? Меньше будет всякой суеты…

— И наварить можно куда больше — верно, ведь? — добавил Джо.

— А как же, — согласился Марком. — Речь ведь идет об очень больших деньгах: миллиарды долларов подпольно переходят из рук в руки. Девять нулей — это ведь не шутка, сынок.

— Я тебе не сынок, мать твою…

Но Марком пропустил мимо ушей его реплику и продолжал:

— Ты что-нибудь слышал про сенатскую комиссию, которая занимается увязкой проблем профессионального спорта и азартных игр?

— Слышал.

— Так вот: осенью будет голосование по интересующему меня вопросу. И все уже у меня в кармане — кроме известного тебе сенатора Келвина Беннарда. Он председатель комиссии — и все зависит от него. Они ж там — как бараны: куда пастух — туда и они.

— Что — не хочет лезть к тебе в карман?

— Я пытался подкупить этого сукина сына, Джо. Но он мне деньги вернул, потому что я предложил слишком мало, по его мнению.

— А сколько ему нужно?

— Губа не дура: шесть миллионов. Или он сразу обратится в полицию. Ну не скот, а? Двойную игру ведет — вот они каковы, наши политики.

Марком удрученно покачал головой.

— Господи, до чего докатилась Америка… Но, может, все же удастся купить этого сукиного сына.

— Он вообще-то — та еще штучка, — сказал Джо. — Пожалуй, он не по зубам даже для тебя.

— Вот именно, мальчик мой, — вздохнул Сэм Марком. — Вот именно… И поэтому мы его убьем. И подставим тебя — чтобы за убийство сенатора Беннарда взяли Джо Ханбека.

— Ах, вот как?..

Президент клуба «Лос-Анджелесские жеребцы» молча развел руками.

— Вы еще раз прочтите мое заявление! — Джимми зло смотрел на Бенджамина Роджерса. — Я бы вас просил прочесть его повнимательнее!

Роджерс устало посмотрел на Дикса.

— Я уже читал ваше заявление, мистер Дикс. И очень внимательно читал, смею вас уверить. Хотите, я расскажу вам его наизусть?

— Вы что, издеваетесь? — заорал Джимми. — Вы здесь для чего сидите: чтобы работать или чтобы дурака валять? Меня чуть не убили, а этот козел издевается!

— Сам ты козел! — оскорбился Роджерс. — Ты достал меня со своей бумажкой, где ты ее только откопал, наверняка в сортире.

— Здесь же и откопал. Действительно — это заведение похоже на сортир, — не остался в долгу Джимми. — Я ошибся, ах, простите-извините, я думал, что здесь полицейский участок, а это всего-навсего сортир.

— Не зарывайся, Дикс, — сказал Бен. — Сам прочти свое идиотское заявление, и ты поймешь, что разговаривать здесь не о чем.

— Почему идиотское? Здесь же все написано! — Джимми взял со стола заявление и прочел вслух: «Я, Джеймс Дикс, считаю своим долгом заявить…»

— Не указан год рождения, — прервал его Роджерс.

— Чей год рождения? — не понял Джимми.

— Ну не мой же, — с улыбкой сказал Роджерс.

— А зачем? — удивился Джимми.

— Так принято, — пояснил Бенджамин Роджерс. — Видишь, ты не знаешь даже, как пишутся такие заявления, а чего-то требуешь, кричишь. Нехорошо это, Дикс. В полицейском участке надо вести себя прилично и не оскорблять никого.

— Я никого и не оскорбляю, — снова завелся Джимми. — И откуда мне знать, как пишутся эти чертовы заявления, меня раньше не пытались убивать. А если нужен мой год рождения, так я его сейчас впишу.

— Уж пожалуйста, — Роджерс подал Джимми ручку.

Лейтенант Роджерс уже немного устал. Редкостная настойчивость у этого футболиста, еще по матчам было заметно. Неужели он не понимает, что заниматься этим делом не стоит, если туда впутаны люди Сэма Маркома и Келвина Беннарда. И скорее всего, это неправда. Что он там написал? «Меня хотели убить по приказанию Сэма Маркома люди, приехавшие на двух машинах. Они угрожали мне оружием. Я подозреваю, что в этом деле замешан также и сенатор Беннард. Они заинтересованы в моей смерти, так как я располагаю множеством данных против них». Сущая чепуха! Какое дело сенатору до чернокожего футболиста «Лос-Анджелесских жеребцов», тем более бывшего? Да и Маркому тоже.

— Вот, я написал год рождения, — Джимми положил заявление на стол.

— Хорошо. Будь добр, объясни, пожалуйста, какое такое «множество данных» у тебя имеется против Маркома и Беннарда? — спросил Роджерс.

— Во-первых, это они убили Кори, — уверенно сказал Дикс, подкрепляя свои слова ударом кулака по столу.

— Ты можешь это как-то доказать? — поинтересовался Бен Роджерс. — Только не так агрессивно, прошу тебя.

— А чего тут доказывать, и так все ясно! У них взрывчатка, они ее кладут в машины, — сказал Джо.

— Может быть, тебе и ясно, а мне абсолютно ничего не ясно, — со смехом сказал лейтенант. — Сенатор и президент клуба «Лос-Анджелесские жеребцы» ходят по улицам с взрывчаткой и кладут ее в машины?

— Да нет! В машины ее кладут их люди, они убивают тех, кто знает слишком много, — словно непонятливому ребенку, начал объяснять Дикс.

— Знаешь, старина, я не буду с тобой разговаривать, — устало произнес Роджерс. — Ты говоришь, что сенатор и президент клуба убивают тех, кто много знает, так?

— Так, — охотно согласился Джимми. — Видишь, ты уже начал кое-что понимать.

— Ты ошибаешься, — прервал его Бенджамин. — И они хотели убить тебя, так?

— Ну конечно! — обрадовался Джимми.

— А ты что, слишком много знаешь?

— Ну да, — снова согласился Джимми.

— А что ты знаешь? — вкрадчиво спросил Роджерс.

— У них взрывчатка, они убили Кори, — затараторил Джимми и осекся под насмешливым взглядом копа.

— Это я уже слышал. Больше ты ничего не можешь мне сказать? — спросил полицейский.

— Но меня хотели убить! — не сдавался Дикс. — Люди на двух машинах, их было четверо.

— Я это знаю. А какого цвета, какой марки были машины? Может быть, ты помнишь их номера?

— Да что я, на номера смотрел, что ли? — обозлился Джимми. — Мне не до номеров было!

— Послушай, иди отсюда, а? — не выдержал полицейский. — Ты мне так надоел своими тупыми разговорами, что сил уже нет тебя слушать.

— Ты полицейский или жук навозный, которому все по фигу? — заорал Джимми. — Вот мое заявление! Будь добр его рассмотреть!

— Свое заявление ты можешь свернуть в трубочку и засунуть себе в задницу, — сквозь зубы процедил обидевшийся на «навозного жука» Роджерс. — А рассматривать его я не собираюсь. Не могу же я посадить сенатора из-за того, что невесть кто обвиняет его невесть в чем, да еще и доказать этого не в состоянии?

— Да ты и шлюху дешевую не сможешь посадить! — плюнул Джимми и изо всех сил хлопнул дверью кабинета.

Больше всего ему хотелось вернуться и крепко приложить этого тупого копа по морде. Но этого делать явно не стоило, поэтому Джимми решил пойти в какой-нибудь близлежащий бар и как следует там выпить. Вот страна ублюдочная! Тебя убьют, по стенке размажут, жизнь тебе к чертовой матери поломают — никто и не оглянется, да не то что оглянется — бровью не поведет. А только скажи, что жить не хочется, — мгновенно найдется пара-тройка ублюдков, которые с превеликим удовольствием исполнят твое желание. Нет, Джо прав: самое достойное для мужика занятие — если он настоящий мужик — освобождать мир от таких ублюдков, и делать это в одиночестве, раз уж даже копы — и те отмахиваются.

— А еще бы им не отмахиваться, — бормотал Джимми, широко шагая по длинному коридору, — крупные шишки задеты как-никак! Коп — он тоже за свою шкуру трясется, думает, как бы ему денег заработать да детишек накормить. У этого жука навозного тоже, небось, семья. А тебе, дружище Джимми Дикс хренадцатого года рождения — и ведь еле вспомнил, — не имеющему ни семьи, ни детей, и не особо дорожащему своей черной шкурой, остается биться самому.

У одной из дверей он наклонился поправить шнурок и вдруг услышал знакомый голос, в котором звенели слезы:

— Мой муж не убивал полицейского. Я точно знаю, что он его не убивал.

— Значит, вы, Сара Ханбек, утверждаете, что ваш муж, Джозеф Ханбек, не убивал полицейского? А чем вы можете это доказать?

— Господи, ну чем же я могу вам это доказать? — Сара всхлипнула. — Я просто знаю, что Джо не мог убить полицейского!

— Не плачьте, миссис Ханбек. Надо стараться помочь полиции, а не скрывать от нее местонахождение вашего мужа Джозефа Ханбека.

Сара зарыдала.

— Если бы я сама знала его местонахождение… — ее голос прервался и затих.

Джимми прислушался, но за дверью царило молчание. Вот те на — с Джо случилось что-то неладное. Какой-то мертвый полицейский, неизвестно, где Джо сейчас… Ну точно, работа этих молодчиков, вычислили они старину Джо. И полицейского тоже они угрохали, чтобы на Джо свалить. А эти копы долбаные, вместо того, чтобы выслушать как следует, зарылись в свои бумажки, как тараканы, и света белого за ними не видят. Правильно Джо свалил из этой вонючей конторы.

— Выпейте воды, миссис Ханбек, и успокойтесь. У меня есть еще ряд вопросов к вам, — снова раздался голос из-за двери.

— Оставьте в конце концов мою маму в покое! Что вы к ней прицепились, козлы? Вы бы лучше папу искали, а не мучили нас! — взвизгнул девичий голос.

Ага, значит, и Дерен здесь! Если их: вызвали обеих, то это и плохо, и хорошо. Плохо потому, что это означает действительно серьезные события, а хорошо потому, что можно будет с ними поговорить, когда они выйдут из этого кабинета. Дерен, если она что-то знает, ни за что не расскажет этого полицейским — вон как этому сказала, молодец! А ему расскажет.

— Миссис Ханбек, скажите, пожалуйста, своей дочери, что так в полицейском участке себя не ведут, — послышалось за дверью.

— Дерен, успокойся, — с болью в голосе проговорила Сара.

— Я не собираюсь успокаиваться! — закричала Дерен. — Ты же видишь, мама, что они не будут ничего делать! Ты же видишь, что они считают папу убийцей! Вы все — козлы поганые, сволочи, дураки, мать вашу!

Открылась дверь, и Дерен вылетела в коридор — прямо в объятия Джимми.

— Ну-ну, не шуми, я не полицейский, — сказал он, крепко взяв девочку за плечи.

— Дикс! — обрадовалась Дерен. — Как хорошо, что ты здесь! А что ты здесь делаешь?

— Да так, зашел по одному делу, — Джимми сплюнул. — Очень паршивому делу, надо тебе сказать.

— Какому делу? — спросила Дерен.

— Да ну, не стоит и говорить, — сморщился Джимми. — Ты мне лучше расскажи, что случилось, почему вы с мамой здесь?

Лицо Дерен погрустнело.

— Ночью у нашей калитки разговаривали два каких-то мужика, я слышала, — сказала она. — Они говорили о своей машине, о деле, которое им надо сделать.

— О каком деле? — быстро спросил Джимми.

— Я не поняла. Что-то они должны были сделать утром, сразу после того, как станет светло. А еще они сказали: «Они все спят, их не надо будить».

— Больше ты ничего не слышала? О чем еще они говорили? — расспрашивал Джимми.

— Знаешь, Дикс, я подумала, что они стоят не у нашей калитки, а где-то далеко, поэтому больше не слушала и легла спать. А ночью или, кажется, утром услышала выстрел.

— Один выстрел? — спросил Джимми, вздрогнув: от ответа Дерен многое зависело.

— Да, один.

Джимми облегченно вздохнул.

— А я потом пошла к маме, — продолжала девочка, — и рассказала ей об этом. Она спала и рассердилась на то, что я ее разбудила. Поэтому, наверное, сказала, что мне это все приснилось, потому что я слишком много смотрю телевизор. А утром около нашего дома нашли убитого полицейского, рядом с которым валялся папин пистолет. Они говорят, что на нем папины отпечатки пальцев.

— Не беспокойся, это сделал не твой папа, — Джимми потрепал ее по плечу. — Твой папа никогда не бросил бы свое оружие. Его заставили это сделать, заставили отдать пистолет. И специально убили полицейского из него.

Джимми говорил и сам поражался своему уму. Он всегда считал себя не слишком сообразительным парнем, руки у него работали лучше, чем голова, а тут — на тебе! Видно, это от общения с Джо. Правильно говорят: с кем поведешься — от того и наберешься.

— Папу убили? — спросила Дерен, и глаза ее наполнились слезами.

— Не думаю, — уверенно ответил Джимми. — Они не хотели убивать его, иначе сделали бы это сразу. Они хотели его подставить, понимаешь?

— Понимаю, — ответила Дерен. — Значит, папа жив, и его надо спасать.

— Прелесть что за девчонка! — Джимми не удержался и звонко чмокнул Дерен в щеку. — У тебя явно отцовские гены, так быстро ты все соображаешь!

Дерен смутилась и опустила голову.

— Конечно, надо спасать. Сейчас мы этим и займемся, — сказал Джимми и почесал в затылке.

— Миссис Ханбек, перестаньте же плакать. Ответьте мне: вы состояли в сексуальных отношениях с Майком Меджусом до его смерти? — снова зазвучал мужской голос за дверью кабинета.

— Что он ее спросил? — поинтересовалась Дерен, прислушиваясь.

— А ну давай, быстро пошли отсюда, — Джимми взял девочку за руку и повел ее по коридору, бормоча:

— Хорошо, что она такая отрава, наговорила гадостей и убежала. А то ведь эти кретины не постеснялись бы и при ребенке такой вопрос задать.

Честно говоря, Джимми жалел о присутствии Дерен — совсем немного. Ему хотелось знать, что ответила этому полицейскому Сара.

— А ты уже знаешь, кто увез папу? — спросила Дерен, доверчиво держась за огромную ручищу Джимми.

— Пока нет, — увидев, как моментально скисла девочка, Дикс поспешил добавить:

— У меня есть на примете несколько мерзких типчиков. Не знаю, правда, кто именно из них сделал это. Но есть такое правило: когда у тебя есть сомнения, нужно искать ближайшего негодяя. Вот им-то мы сейчас и займемся вплотную, малышка.

Дерен с удивлением отметила про себя, что у Джимми слово «малышка» звучит как-то иначе, чем у остальных. В любом другом случае она бы вскинулась и сказала бы все, что думает по этому поводу, а здесь — только улыбнулась и похлопала Дикса по руке.

Они вошли в телефонную будку. Джимми бросил жетон в щель автомата и набрал номер. Дерен ковыряла носком ботинка отставшую серебряную краску будки.

— Здравствуй, моя дорогая. Узнала? — умильным голосом заговорил Джимми.

Дерен фыркнула. Джимми слегка ткнул ее между лопаток и продолжал:

— Почему я тебе звоню? Да просто, чтобы услышать твой голосок.

Он замолчал и долго слушал. За это время Дерен успела состроить ему все рожи, которые знала. Джимми не оставался в долгу, перемежая свои гримасы короткими «да» и «ага» в телефонную трубку.

— Ну перестань, Большая Мама, это я просто спьяну наболтал. И совсем ты не толстая. Нет, я правду, ну вот ни капельки не толстая. Ты настоящая женщина, Большая Мама, ей-ей.

— Большая Толстая Настоящая Мама! — провизжала Дерен и залилась смехом.

Джимми шутливо зажал ей рот рукой и сказал в трубку своей невидимой собеседнице:

— Я хотел попросить тебя об одной услуге, дорогая. Нет, нет, я звоню не поэтому, просто понадобился один адресок, а помочь мне можешь только ты. Я же знаю, что ты не откажешь, ты же добрая.

Дерен присела на корточки и беззвучно смеялась, от избытка чувств дергая Джимми за штанину.

— Так вот, Большая Мама. Есть тут один человечек, зовут его Келвин Беннард. Ну да, тот самый.

Дерен поднялась и серьезно посмотрела в глаза Диксу. Он кивнул ей.

— Зачем? А вот я к тебе загляну как-нибудь вечерком и все расскажу. И не только это расскажу. И покажу, конечно, как же без этого. Много чего покажу. Ах, тебя только одно интересует? И это покажу, — Джимми вдруг заметил заинтересованное лицо Дерен и осекся.

— Большая Мама, мне нужен адрес этого человека. Как — не знаешь? Он получает билеты на каждый матч. Вот и посмотри, куда ты их отсылаешь.

Дикс положил трубку на плечо и заговорщически подмигнул девочке:

— Это я ей соврал, что она не толстая, чтобы она не заартачилась и дала адрес. А на самом деле она ужас какая толстая. Вот увидишь, сколько времени она будет искать этот чертов адрес.

— Послушай, а ты уверен, что это именно тот адрес? — спросила Дерен.

— Если честно, то не совсем, — ответил Джо. — Но я же сказал тебе, что в таких случаях надо искать ближайшего негодяя.

Наконец Большая Мама появилась. Джимми крепко прижал трубку к уху и не обращал больше внимания на Дерен, чтобы не пропустить ни одного слова. Он размашисто написал адрес на странице лежавшей на полке будки телефонной книги и с хрустом вырвал страницу.

— Идем? — спросила Дерен.

— Идем, — согласился Джимми. — Я — куда надо, а ты — домой.

— Я пойду с тобой, — заупрямилась девочка.

— Слушай, — Дикс снова взял ее за плечи, — если ты не будешь слушаться, то я вообще никуда не пойду. Отвел бы тебя домой, да некогда.

— Ну вот еще, будешь меня домой за ручку отводить, как малявку, — обиделась Дерен. — Сама доберусь.

— Нет, ты уж лучше дождись маму. Знаешь почему? Эти люди — те, которые увезли твоего папу, — они довольно-таки опасные. И они могут…

— Я их не боюсь, — перебила его она.

— А дело не в этом, — спокойно ответил Джимми. — Дело в том, что им наплевать, боишься ты их или не боишься. Я думаю, ты не будешь утверждать, что справишься в одиночку с четырьмя здоровыми мужиками, раз даже твой папа не смог с ними справиться?

— Это правда, — с сожалением вздохнула девочка.

— И потом, подумай о маме. Если вдруг тебя украдут, каково ей будет беспокоиться за вас обоих?

— Ладно, — кротко согласилась Дерен.

Джимми пристально посмотрел на нее: что-то уж больно послушной она стала. Но выяснять, в чем тут дело, не было времени. Он потрепал девочку по волосам и сел в машину.

Оглянувшись, чтобы помахать Дерен рукой, он увидел, что она до сих пор стоит в телефонной будке. Но машина ехала быстро, и Джимми не успел заметить, что девочка вырывает из телефонной книги еще одну страницу — ту, на которой четко отпечатались буквы и цифры адреса, — оставалось их только обвести карандашом.

Сенатор Келвин Беннард восседал в кресле и с легкой снисходительностью наблюдал, как суетятся вокруг него тележурналисты: устанавливают свет, выбирают ракурс, робко просят чуть-чуть повернуть голову… И все ради того, чтобы он, Келвин Беннард, сказал в камеру несколько слов по поводу очередной разборки баскетболистов. Журналисты хотели сделать большое интервью — но он отказался, сославшись на занятость. «Чаще говори «нет» — тебя будут больше уважать» — эту истину Келвин затвердил еще с детства. И потом, избирательная кампания уже проведена, и проведена успешно, и можно вполне рассчитывать на значительный перевес голосов. Так что незачем лишний раз светиться на экране. И потом, эти журналисты — крайне неприятные существа, от них всего можно ожидать. Поэтому, соглашаясь на интервью, Беннард всегда заранее требовал список вопросов и затем неуклонно ему следовал, отказываясь отвечать на вопросы, не указанные в представленном списке.

На вопрос о баскетболистах Беннард уже подготовил ответ — в меру запутанный, в меру уклончивый, в меру жизнерадостный — и теперь не спеша проговаривал его про себя. Главное — это побольше сказать, улыбнуться, даже подмигнуть — а реального положения не касаться. Зачем лишние хлопоты? Скажи он сегодня этим что-нибудь конкретное — завтра обязательно новые набегут: «Что вы имели в виду под этим словом?» «Почему вы ответили этой фразой?» И изволь выкручиваться.

Сенатор Келвин Беннард не любил выкручиваться. Он любил, чтобы все вокруг было ясно, спокойно и шло, как по накатанному. Он обладал сокрушительной логикой, и не каждому удавалось его переспорить. А хладнокровие Беннарда даже вошло в поговорку.

«Ледяная глыба» — вот какое теперь было прозвище у Келвина Беннарда. Он добродушно посмеивался, вспоминая, что в юные годы, когда он был бойскаутом, его звали «Сосулька» — потому что он был хрупким мальчиком и мог всплакнуть. Но то время давно уже прошло, и ничто не могло бы заставить заплакать Ледяную глыбу Беннарда. А хрупкость его, перешедшую с возрастом в жирок и вялость, берег отряд телохранителей и свора собак, которые надрывались от лая за окном. Телохранители от нечего делать развлекались: привязывали бультерьеров на короткие поводки и дразнили. Кто просто из жестокости, кто по принципиальным соображениям — чтобы злее были. Видно, совсем скука ребят одолела, раз они продолжают дразнить собак после страшной смерти одного из своих же собратьев. На прошлой неделе с поводков сорвались два бультерьера и бросились почему-то на одного телохранителя — кажется, Фил его звали. И вцепились мертвой хваткой ему в горло. А бультерьер собака такая: режь ее, бей — пока не убьешь, челюстей не разожмет. Стреляли в них аккуратно — боялись попасть в Фила, но зря боялись: собаки перекусили ему что-то такое, от чего он сразу умер. И вот опять остальные занимаются любимым делом. Так можно остаться беззащитным — перегрызут и перестреляют друг друга.

Сенатор в глубине души побаивался и телохранителей: уж больно каменные были у них физиономии и ничего не выражающие глаза; и бультерьеров с их злобными крошечными глазками, казавшимися подслеповатыми. Он предпочел бы хорошенького пуделя или спаниеля — но эти собаки умеют только ласкаться да преданно заглядывать в глаза, а в момент опасности от них толку мало. И от веселых друзей, с удовольствием поглощающих твое вино, тоже толку мало. Эти железные мрачные ребята надежнее.

Им сегодня не придется долго изнывать от тоски — часть поедет с ним на стадион «Колизей»: «Жеребцы» играют, да и Сэм Марком просил заехать, а часть отправится в Пьяный лес — забавное названьице для зеленых насаждений. В Пьяном лесу им передадут чемоданчик с изрядной суммой. Впрочем, шесть миллионов долларов — не такая уж большая сумма, могли бы и больше заплатить.

Целый месяц Беннарда донимали телефонными звонками и письмами. Говорили с ним все время разные люди: не «шестерки», как он понял, однако и не самые главные, самый главный не проявлял себя никак. Но ему была нужна легализация спортивных тотализаторов. И за это он предлагал два миллиона! Беннард отказался, потом пожалел об этом, а потом понял, что никуда они от него не денутся: его голос в сенатской комиссии достаточно серьезно учитывался. Келвин Беннард оказался прав: они снова позвонили и предложили шесть вместо двух. Он согласился. Во-первых, он был последней твердыней на их пути, а поэтому получил больше, чем все остальные; а во-вторых, было бы глупо сопротивляться дальше: такие люди ни перед чем не остановятся и не испугаются ничего.

Келвину Беннарду не хотелось умирать. Ему было только сорок, он получил известность и богатство и собирался продвигаться дальше по ступеням жизненной лестницы. Семьи у него не было — родители умерли, а жениться он никогда не собирался — женщины отнимают много денег, а если живут с тобой да еще рожают детей, это очень мешает делам. Все его приятели переженились рано и потом жаловались ему на семейную жизнь — когда он с ними еще общался.

— Мистер Беннард, мы готовы, — обратился к нему журналист.

— А я уже давно готов, — ответил Беннард и улыбнулся в камеру.

— Мистер Беннард, как вы оцениваете положение с баскетбольными командами «Отважные ястребы» и «Непобедимые»?

Сенатор, продолжая улыбаться, заговорил:

— Как председатель комиссии по проблемам спорта, могу сказать, что я очень внимательно рассматриваю доводы обеих сторон. И когда я решу, что будет лучше, выгоднее для спорта, мы это обсудим, и комиссия вынесет вердикт. А пока что я собираюсь отправиться на стадион «Колизей», чтобы посмотреть, как играет моя любимая команда — «Лос-Анджелесские жеребцы».

Беннард слегка кивнул головой, давая понять, что интервью окончено.

Камера была выключена, свет — убран, и спустя некоторое время съемочная группа ушла.

Сенатор поглядел на часы: скоро ребята поедут в лес, а ему уже пора собираться, чтобы успеть на матч. Марком будет, как обычно, приветлив и дружелюбен, будет шутить, говорить о всякой чепухе и виду не подаст, что ему тяжеленько было расстаться с шестью миллионами. И он, Келвин Беннард, будет улыбаться, хлопать Сэма по плечу и тоже ни словом, ни взглядом не выдаст, что ему известно, от чьего имени ему звонили целый месяц и говорили о тотализаторах. И пусть даже их люди перестреляют друг друга в Пьяном лесу, они все равно будут при встрече обмениваться приветствиями и расспрашивать друг друга о здоровье и делах.

«Человек человеку волк» — эту фразу Беннард повторял часто. Но не следует показывать этого другому человеку: он может оказаться сильнее тебя. С Маркомом лучше не ссориться, но и заискивать перед ним тоже не надо. Вежливость, дружелюбие, улыбка — вот метод общения с такого рода людьми.

Келвин Беннард выглянул в окно и махнул рукой — это был сигнал. Четверо крепких парней, на ходу проверяя пистолеты, бросились к черному «кадиллаку». Взревел мотор — и машина стремительно вылетела за ворота особняка, сопровождаемая бешеным лаем.

Сенатор снова опустился в кресло, с легкой удовлетворенной улыбкой поправил на галстуке булавку с черной жемчужиной и отхлебнул из высокого бокала апельсиновый сок.

Джимми припарковал машину неподалеку от двухэтажного особняка и осторожно подошел к забору. Орава парней в черных костюмах измывалась над привязанными собаками, тыкая им в морды длинными палками, кривляясь и строя рожи.

Дикс здорово удивился.

— Это больше похоже на дурдом, чем на особняк уважаемого человека, — пробурчал он. — Хотя Беннарда не стоит называть уважаемым человеком. Дерьмо он порядочное, и охранники у него, видать, такие же. Поиграли бы — ну хоть в карты, если ни во что другое не умеют, потрепались бы. Нормальным мужикам всегда есть о чем потрепаться. Да ладно, чего я тут раскукарекался, советы даю. И мужики они дрянные, и хозяин им под стать — специально, наверное, таких же козлов подбирал. Приличные ребята такого мерзавца защищать не пойдут, это уж точно.

Внезапно Джимми понял, как ему повезло: ведь если бы собаки не были привязаны, они наверняка бы его учуяли, и тогда прости-прощай вся слежка! Пришлось бы сматываться, и эти долболомы насторожились бы и смотрели по сторонам повнимательнее.

Парни хохотали и ругались, швыряя в собак мелкими камешками.

— А похожи друг на друга, будто одна мама их рожала, — продолжал бурчать Джимми. — Рожи как из булыжника вырубленные, а глаза — словно из стекла, ну ровным счетом ничего не выражают. У тех двоих, коротышки и верзилы, которые чуть не хлопнули тогда их с Джо, — точно такие же были глаза.

Джимми еще раз внимательно осмотрел двор, но ничего подозрительного не заметил. Он отошел на всякий случай подальше и принялся наблюдать, укрывшись за большим деревом и притаившись, как мышь.

Дверь особняка открылась, вышла группа людей, нагруженных какими-то предметами. Дикс насторожился — но это оказались тележурналисты. Они сели в голубой рафик с надписью на боку «Лос-Анджелес ТВ» и укатили.

Джимми недовольно сморщил нос: вот еще, охота всяким кретинам ящик смотреть, особенно когда по нему Беннарда показывают! На эту самодовольную харю раз взглянешь — потом полдня противно. Увешал весь город своими кретинскими плакатами и думает, что за него голосовать пойдут! Пойдут — кретины. И ящик с его харей тоже они смотреть будут. Ящик вообще смотреть западло, уж больно он затягивает. Если сядешь да включишь, а там фильм интересный, а потом футбольный матч, а потом еще что-нибудь… Так и просидишь весь день дурак дураком, и сделать ничего не успеешь, а главное — вымотаешься так, будто две игры без передышки провел.

Джимми телевизор не смотрел принципиально, разве что новости иногда. И когда к бабам заходил — первым делом вырубал ящик. Она в писк: «Ой, а по третьему каналу… А в три пятнадцать… а…» А Джимми сразу обрывал:

— Если тебе, подружка, нужен я, то ради Бога и всегда пожалуйста. А если тебе приятнее проводить время с этой лопочущей коробкой, то я пошел. Позвоню как-нибудь, узнаю, хорошо ли тебе с телевизором и не родила ли ты пяток мелких ящиков, с которыми удобно: есть не просят и новости показывают.

Естественно, после таких рассуждений все девчонки немедленно бросались к Джимми и клялись, что в жизни больше никогда не включат телевизор, только бы дорогой и чудесный Джимми Дикс не уходил. Джимми относился к этим клятвам весьма снисходительно: он знал, что все равно потом уйдет и, наверное, не вернется — ведь если встречаться со всеми девушками, которых когда-то трахал, быстро сойдешь на нет, только бледная тень от тебя и останется. А еще Джимми знал, что бабы все равно будут смотреть телевизор, он им слаще любой конфеты, приятнее любой одежки; телевизор показывает бабам красивую и веселую жизнь, состоящую из яркой рекламы, телеигр, где каждый день кто-то выигрывает бешеные бабки, мыльных сериалов, тягомотных и занудных, но зато со счастливым концом. А в нашей жизни, тоже тягомотной и занудной, счастливого конца что-то пока не предвидится, и рекламировать в ней нечего, и бабки, которые другой загреб на телеэкране за одну секунду, ты получишь, если будешь два года пахать, как вол. Мужики лучше понимают, что ящик врет, как сивый мерин, и им противно от этого; а девчонки, наоборот, смотрят во все глаза и мечтают: «Когда-нибудь этот актер приедет в наш город и увидит меня. Он упадет на колени и скажет: «О, вы божественны!» Дурочки. Наивные глупышки, что молодые, что старые. Вместо того чтобы на всяких Томов Крузов пялиться, лучше бы по сторонам глядели, сколько хороших ребят без ласки мыкаются, злыми становятся. Были бы у этих твердокаменных охранников хорошие девчонки — может, они и не парились бы сейчас в этих суконных гробах, бедняги. Хоть и сволочи, а и бедняги тоже. Их бы сам дьявол, наверное, пожалел, если бы увидел, — у него на сковородках и то холоднее.

Джимми достал ножик и принялся выцарапывать на коре дерева свои инициалы. Да уж, непростая работа — быть частным сыщиком, ведь так и полдня можно просидеть под этим деревом, а Беннард так ничего и не сделает.

Джимми абсолютно не доверял Беннарду. Зато он доверял своей интуиции. Именно она, а вовсе не крепкая рука и ловкость, в первую очередь сделала Джимми Дикса лучшим игроком «Лос-Анджелесских жеребцов».

И сейчас у него было предчувствие какого-то важного события, какой-то своей необходимости для совершения этого события, ради чего можно было стоять за деревом не то что полдня, а и все сутки.

— Эй, парень, дай-ка закурить! — раздался вдруг надтреснутый старческий голос.

Джимми осторожно выглянул из-за дерева. Нет, ничего особенного: обыкновенный старикашка, с розовой плешью и в толстых носках, кокетливо спущенных на альпинистские ботинки. Вид у него был задорный и вместе с тем неприятный. К черным ботинкам жалась маленькая беленькая болонка, до смерти перепуганная лаем своих злобных собратьев, доносившимся из-за забора.

Дикс решил немного поболтать с лысым «альпинистом». Внимания это привлечь не должно, дерево находилось не очень близко к особняку, и только острое зрение Джимми позволяло ему видеть то, что происходит во дворе. А потом эти козлы явно пока никуда не собираются — для начала они успокоили бы собак.

— Сейчас, дядя.

Он выщелкнул из пачки сигарету и протянул старику. Однако тот не взял ее.

— Ты чего не берешь, курево нормальное, — удивился Джимми.

— А я не курю, — весело глядя своими голубыми глазками, ответил старикан.

— А зачем тогда просил? — еще больше удивился Дикс, убирая пачку обратно в карман.

— Ради эксперимента, — важно ответил старик, беря болонку на руки и поглаживая ее.

— В жизни не видал, чтобы сигарету просили ради эксперимента, а потом не брали бы ее, — озадаченно произнес Джимми.

Ему страшно захотелось курить, он снова достал пачку и щелкнул зажигалкой.

— А я в жизни не видал, чтобы негр дал кому-нибудь сигарету просто так, — парировал старичок. — И не только сигарету, чтобы вообще что-нибудь дал.

Джимми чуть не уронил зажигалку.

— Дядя, ты что тут чепуху несешь? Негры-то тут при чем, скажи, пожалуйста.

— Негры — они при всем, — с видом китайского мудреца произнес старикашка, не переставая поглаживать жалобно скулившую болонку.

— При чем — при всем? — начал сердиться Джимми. — Ты можешь объяснить свои идиотские слова?

— Вот-вот, — кротко сказал старичок. — Все ругательства — от негров, наркотики — от негров, сколько людей невинных этой дрянью загублено…

Джимми открыл было рот, но старикашка не дал ему сказать. Он продолжал, время от времени скорбно возводя глаза к небу и цокая языком:

— Песни эти дурацкие — от негров, танцы — тоже, молодые, вместо того, чтобы делом заниматься, музыку слушают, мячик гоняют.

— Сам, что ли, никогда музыку не слушал? — Джимми рассердился окончательно.

— Я никогда не слушал музыку! — завизжал старичок. — И мячик не гонял! Надо же такое придумать — бегают по зеленой травке сплошные негры, негры, негры и мячик гоняют, и гоняют мячик!

Джимми внимательно посмотрел на старичка и вдруг понял, что у того не совсем в порядке с мозгами. Ему моментально стало весело. Ну, слава Богу, развеялся, с сумасшедшим умную беседу завел о цвете кожи. Этого-то можно запросто на другую тему переключить, а другому, нормальному, пришлось бы и в рожу заехать, чтоб замолчал.

Джимми в свое время, когда он еще не был лучшим в «Жеребцах» и только учился профессиональному футболу, пришлось вытерпеть немало насмешек и издевательств. Он молчал и не нарывался, но помнил все эти обидные слова до сих пор. «Черномазый», «обувная щетка», «негатив» — Дикса снова передернуло при одной мысли об этом. Чертова страна, безумная страна, где сенаторы — сволочи, каждый второй — ублюдок, и даже сумасшедшие — и те расисты.

Дикс крепко сжал кулаки. Ладно, приятель, успокойся, тебе надо сейчас друга выручать, а не о своей коже думать. Здесь, наверное, сам воздух такой, в этом районе, который делает из людей или дебилов, или сволочей. Дебил — вот, перед ним, мутно смотрит на верхушку дерева, гладит собачку — а собачка-то не понимает, что ее хозяин не в себе, скулит и жмется к нему. А сволочи — вон, за забором, и их собачки — Джимми поморщился от лая — неплохо понимают, кто их хозяева. Если бы им дали волю, этим собачкам, они прежде всего набросились бы на этих ублюдков с каменными рожами, а потом — на Беннарда. Вот было бы хорошо!

Джимми улыбнулся своей мечте и даже слегка прихлопнул в ладоши.

— Тебе весело? — укоризненно заговорил старикашка. — А дерево зачем исцарапал? Про девчонку свою что-то писал или про себя? Нехорошо это, парень. Ты хоть и добрый, сигарету мне дал, а все равно негр. Что с вас возьмешь, вы только и умеете что мяч гонять да с девчонками развлекаться.

В глазах Джимми мелькнула веселая искорка.

— А скажи мне, дядя, с девчонками, что, тоже одни негры развлекаются или белые тоже иногда себе позволяют?

— Только негры, только негры! — с болью заговорил старик. — Белые — они работают, целыми днями работают. А негры с девчонками. Они такие.

Дикс веселился вовсю, не забывая, однако, изредка поглядывать на двор особняка. Впрочем, картина там не менялась. Все так же парни в черных костюмах дразнили измученных собак, которые уже начинали хрипеть и задыхаться.

— А откуда же тогда белые-то берутся, если с девчонками развлекаются только негры, а, дядя? — задал Джимми провокационный вопрос и с интересом посмотрел на старика — что тот ответит?

Но «альпинист» не заставил себя ждать. Он тяжело вздохнул и сказал:

— А белых скоро вообще не будет. Сплошные чернокожие останутся, ну, может, мулаты еще кое-где, для смеху их оставят, мулатов. А белые — это уже все, нация обреченная, — старик с досадой хлопнул себя по лысой розовой голове с клочками седых волос.

Джимми притворно закручинился.

— А что ж делать-то теперь, дядя? — спросил он старикашку.

Тот очень оживился, засверкал глазками и подошел к Джимми вплотную.

— А ты наклонись, наклонись. Я тебе на ушко скажу, громко не могу, вдруг кто услышит.

Джимми опасливо наклонился — чем черт не шутит, ведь эта братия сама себя не помнит, отхватит пол-уха — и поминай как звали!

Старик обхватил его голову руками и жарко зашептал в самое ухо:

— Болонок надо разводить беленьких. Можно всяких собачек белого цвета, но болонок лучше всего. Они, когда совсем плохо станет, выведут и спасут.

Джимми ошарашенно смотрел на сумасшедшего — этой сентенции он ожидал меньше всего.

Старик подхватил своего песика и внезапно быстро пошел прочь — через минуту его уже не было видно среди деревьев.

Дикс крепко потер лоб: да, поговоришь с таким пару-другую минуток, а потом голова ничего не соображает.

На дворе тем временем отвязали ошалевших собак, которые уже не лаяли и еле-еле двигали лапами, и куда-то засобирались.

— Вот оно, начинается! — сказал Джимми сам себе. — Что теперь делать? Что бы сделал Джо на твоем месте, Джимми Дикс, как ты думаешь? Перестрелял бы их всех к чертовой матери, а потом бы сигарету закурил? Нет, пожалуй, это глупо… Думай, Джимми Дикс, работай своей головой, ты пока еще нормальный!

Вдруг ему в шею ткнулось что-то мягкое и пушистое. Дикс резко обернулся и вскрикнул — по стволу дерева полз маленький медведь, открывая алую пасть и сверкая бусинками глаз. Когда Джимми сообразил, что медведь не настоящий, из-за дерева раздался смех.

— Испугался, да? Бравый спортсмен Джимми испугался игрушечного медвежонка Микки!

Перед ним стояла улыбающаяся Дерен, держа медвежонка на руках.

— Как ты сюда попала? — выдохнул изумленный Джимми.

Меньше всего он ожидал увидеть здесь упрямую дочку Джо Ханбека.

— Очень просто, — ответила девочка, дергая медвежонка за лапку. — Меня подвезли на попутке, и милый такой дядечка подвез, усатый. Задавал идиотские вопросы вроде того, как я учусь, и угощал шоколадками.

— Да я не про это! — заорал Джимми. — Как ты меня нашла, ты же не знала адреса!

— А-а, это, — с улыбкой сказала Дерен. — Это очень просто. Мой отец — сыщик. Больше я тебе ничего не скажу, но будь уверен, что найти тебя было легче легкого.

— Легче легкого, — проворчал Дикс. — Ты не понимаешь, что только тебя мне здесь для полного счастья и не хватало!

— Да, и вот что я тебе еще принесла, — не обращая внимания на его слова, продолжала Дерен. Она открыла белую сумочку и достала оттуда пистолет.

Джимми широко раскрыл глаза.

— Это у тебя еще откуда?

— Я же заходила домой, переодеться поставить маме записку, чтобы она не волновалась, — пояснила Дерен. — И подумала, что тебе пригодится пистолет. У отца украла — он у него лежал в шкафу.

— Да если он узнает, он меня за это убьет! — закричал Дикс.

— Если только его сначала другие не убьют, — ответила Дерен.

Джимми увидел, что четверо телохранителей идут к машине, и заторопился, подталкивая девочку в спину:

— Все-все, давай собирайся, забирай своего медведя, сумку и вали отсюда. Давай скорее, не мешай мне.

— Ну вот еще! — упрямо ответила Дерен. — Я тебя нашла, я привезла тебе пистолет…

— Терпеть не могу оружия, — сказал Дикс. — Ну живее, ты что, не видишь, что они уже выезжают! Они едут без сенатора — значит, мне нужно за ними. Пистолет положи дома на место. Ну поторапливайся же!

Но девочка не двигалась с места.

— Я хочу знать, в чем тут дело.

— «Она хочет знать!» — Джимми уже бежал к машине. — Ты смотри новости, тебе все расскажут.

Дерен каким-то образом оказалась у машины раньше Дикса и уже сидела на переднем сиденье, крепко вцепившись руками в кресло.

— Я поеду с тобой, — сказала она в ответ на бешеный взгляд Дикса.

— Но ты же не можешь ехать со мной, там опасно! Тебе туда нельзя!

— Я поеду с тобой, — твердо повторила девочка, вцепившись в кресло еще сильнее.

— А ну вали отсюда, или я тебя выкину из машины! — рассвирепел Джимми.

Зрачки Дерен побелели от ярости, а глаза сузились до щелочек, и она прошипела Джимми в лицо:

— Поцелуй меня в задницу — я ясно говорю? И только попробуй ко мне прикоснуться! Это мой отец, а не твой, а ты последняя сволочь!

В этот момент черный «кадиллак» выехал из ворот и понесся по дороге по направлению к Пьяному лесу.

— Ладно, черт с тобой, — Джимми резко тронул свою машину с места.

Некоторое время они ехали в молчании. «Кадиллак» маячил впереди, они ровно шли за ним. Дерен теребила ручку сумочки и смотрела в окно. Джимми наконец спросил:

— А как ты все-таки меня нашла?

— Очень просто, я же сказала, — ответила Дерен и достала из сумочки смятую страницу телефонной книги. — Ты сильно нажимал на карандаш, и адрес отпечатался на следующей странице.

— Ну ты даешь! — поразился Дикс.

— Вот видишь, а ты меня брать с собой не хотел. Много бы потерял! — важно отреагировала девочка.

— Ладно, хорошо. Только не путайся в лесу под ногами, я тебя предупредил, что там действительно может быть опасно. Это все не игрушки.

— Что я, маленькая, что ли? — обиделась Дерен. — Я прекрасно все понимаю.

— Вот и замечательно, — машинально ответил Дикс, во все глаза следя за «кадиллаком».

Тот немного прибавил скорость. Джимми нажал было на газ, но тут же отпустил педаль.

— Ты что, они же уйдут! — закричала Дерен, хватая его за руку.

— Отпусти меня, — улыбнулся Дикс. — Думаешь, лучше будет, если мы подъедем к ним совсем близко, да еще начнем сигналить, чтобы нам дали дорогу? Нет уж, дорогая моя, здесь надо поосторожнее себя вести. Лучше отстать от них, а то я боюсь, что они уже засекли нашу машину.

— Но если мы отстанем от них, мы можем их упустить! — волновалась девочка.

— На этой дороге есть только один поворот впереди, он ведет к Пьяному лесу, — пояснил Джимми. — Я не думаю, что они решили ехать совсем далеко. Делишки у них темные, и их лучше всего обделывать в лесу.

— Ах, да, я и забыла совсем. Папа как-то возил меня в этот лес, но это было очень давно. И мама была с нами, — вздохнула Дерен.

Джимми пристально посмотрел на нее. Девочка опустила голову и принялась теребить мягкую шкурку игрушечного медвежонка.

Он потрепал ее по руке:

— Ты пойми отца, у него достаточно тяжелая работа, и не всегда хватает времени на развлечения. Да и на тебя тоже, как бы это ни было грустно.

— Я понимаю, — снова вздохнула Дерен. — Только дело не совсем в этом.

— А в чем? — спросил Дикс, уже догадываясь, что она ответит.

— Знаешь, Джимми… Мама… — Дерен не решалась.

— Ну, не хочешь, не говори, — доброжелательно произнес Джимми.

— Нет, я скажу. Мне кажется, что мама чем-то обидела папу.

— Почему ты так думаешь? — спросил Джимми. — Ты что-то заметила?

— Мама, перед тем как идти в полицию, плакала. Но не так, как всегда, а как будто… в общем, как будто она обидела его, — с усилием произнесла девочка. — Ты ничего не знаешь?

Дикс покачал головой. Очень наблюдательная девчонка. Это только так кажется — дети маленькие, они ничего не заметят, можно вести себя так, как хочется. А они все замечают, все видят и страдают от этого. Надо будет поговорить с Джо…

Джимми с досадой ударил по рулю. «Поговорить с Джо» — здорово сказано, приятель. Джо надо сначала отыскать, спасти, а потом уже разговаривать с ним о семейных проблемах.

— Нет, я ничего не знаю. Но мне кажется, мама просто расстроилась, и тебе показалось, — сказал он девочке и увидел, как просветлело ее лицо.

— Да, наверное, — она улыбнулась.

Черный «кадиллак» ушел далеко вперед и стал похож на маленького жучка, ползущего по желтой дороге.

Надо раздавить этого жучка, расплющить в лепешку. Но сначала узнать, где Ханбек.

— А какую записку ты оставила? — спросил Джимми.

Дерен лукаво посмотрела на него:

— Я сначала хотела написать: «Не волнуйся, ушла спасать папу», но потом подумала, что мама все равно будет ужасно волноваться, пойдет меня искать и тоже попадет в какую-нибудь историю. И написала, что ушла в гости, и обязательно позвоню вечером. Так что все о'кей.

— Замечательно, — облегченно вздохнул Дикс, представив, что было бы с Сарой, прочти она первоначальный вариант записки.

— А почему они так далеко? — спросила Дерен, вглядываясь в точку — «кадиллак», уже еле различимую. — Прибавь скорость.

— Ты права, надо прибавить и немного догнать их, — Джимми прибавил скорость и закурил.

— А зачем они едут в лес? — спросила Дерен. — Там папа?

— Насчет папы — не знаю, — ответил Джимми. — Но мне кажется, что их поездка с ним как-то связана. Иначе я бы остался у особняка Беннарда.

«Кадиллак» взял вправо и исчез из виду.

— Вот этот поворот ведет к лесу, — указал Джимми вперед. — Их несложно будет найти. Я неплохо знаю это место.

— Я тоже, — сказала Дерен. — Почему ты не говоришь «мы»?

— Неужели ты думаешь, что я возьму тебя с собой в лес? — разозлился Джимми. — Я и в машину-то тебя взял только потому, что надо было спешить! А в лес — уволь! Ты начнешь там веселиться, гоняться за бабочками, а это далеко не увеселительная прогулка!

Дерен обиженно надула губы и замолчала.

Дикс выбросил недокуренную сигарету в окошко и слегка притормозил — они подъезжали к повороту.

— Я оставлю тебя на секундочку, надо посмотреть, где «кадиллак», — сказал он.

Дерен не реагировала.

Дикс осторожно выглянул из-за поворота — черной машины видно не было. Так и есть, они уехали в лес.

Джимми остановил свою машину за кустами так, чтобы ее нельзя было заметить.

— Сиди здесь! — сказал он девочке.

— А куда поехали эти парни в костюмах? Пойдем за ними, посмотрим! — предложила Дерен.

— Я сам пойду посмотрю, а ты оставайся, — цыкнул на нее Дикс.

— Возьми с собой пистолет, они-то наверняка вооружены, — девочка полезла в сумку.

— Я же сказал тебе: никакого оружия. Ненавижу я оружие, понятно? — сказал Джимми.

— Ну и дурак, — спокойно ответила Дерен.

— Хорошо, я дурак, но ты чтоб не смела выходить из машины!

Джимми захлопнул дверцу и осторожно углубился в лес.

Среди зеленой листвы радостно и безмятежно щебетали птички. Под сенью деревьев жара почти не чувствовалась — самое разлюбезное место для отдыха от городской сутолоки и суеты. Сюда, под гостеприимный полог Пьяного леса, наезжали по уик-эндам мирные семейства с багажниками, набитыми всяческими вкусностями, на траве расстилались скатерти, и счастливые горожане наслаждались прелестями природы. Среди кустов резвились ребятишки, а взрослые, услаждая себя снедью и чистым воздухом, вели неторопливые беседы.

Компания, собравшаяся на этот раз на опушке Пьяного леса, прибыла сюда явно не на пикник. Ни пить, ни закусывать, ни тем более скакать по свежей травке эти серьезные мужчины не собирались. Столпившись кучкой, они покуривали и, судя по их виду, чего-то напряженно ожидали.

Одним из этих озабоченных мужчин был Джо Ханбек. И на душе у него было куда как тоскливо. Надо же — попасться в такую безнадежную ловушку. И нет никаких шансов на спасение. Надеяться на чудо — бесполезно. Оставалось только ждать. Отбыть свой номер, запланированный гангстерами, — а затем его просто уберут со сцены, снимут с игрового поля, как отслужившую свое пешку.

— Эй, Джозеф! — обернулся к нему блондин в белом костюме — Тейлор.

Джо угрюмо взглянул на него.

— Ты хорошо усвоил свою роль? Смотри, чтобы без фокусов. Деваться тебе некуда.

Джо отмолчался. Некуда… Да уж, тут сомнений никаких нет. Случались у него ситуации тяжелейшие — но такой безвыходной еще не было. И не будет…

В руке у Тейлора запищал уоки-токи.

— Они прошли наш пост. Будьте готовы, — раздался голос из динамика рации, искаженный помехами.

— Вас понял, — отозвался Тейлор. — Мы на месте.

Он повернулся к покуривающим гангстерам:

— Люди сенатора едут. Они будут здесь через две минуты. Всем быстро рассредоточиться. А ты, Джозеф, держись ко мне поближе.

Часть гангстеров отступила за машины, другие укрылись в зелени кустарника, за стволами деревьев, проверяя на ходу пистолеты. Один из бандитов был вдобавок вооружен фотокамерой «Никон». Тейлор кивнул в его сторону и сказал, обращаясь к Джо:

— Вот этот парень будет следить за тобой особенно пристально.

Из-за поворота дороги показался черный «кадиллак», аспидно посверкивающий на солнце. Он приближался неотвратимо, словно сама судьба.

«Сколько мне осталось жить? — подумал Джо. — Десять минут? Полчаса? Сутки? Или они все же скормят меня полиции? Нет, вроде это вряд ли: им важен факт моего существования в данный момент — но не более…»

«Кадиллак» затормозил примерно в двадцати ярдах. Из него вышел широкоплечий человек в строгом черном костюме с галстуком. Остальные телохранители сенатора остались в машине.

— Смотри-ка, какой аккуратненький, — хихикнул кривоногий гангстер, стоящий рядом с Тейлором.

Телохранитель сенатора подошел вплотную. Тейлор смерил его оценивающим взглядом и открыл багажник белого «БМВ». Там лежал объемистый черный кейс.

— Вот то, что мы хотим вам передать, — пояснил Тейлор.

— Откройте, — сказал телохранитель.

Тейлор щелкнул замками кейса, поднял крышку. Их взорам открылись плотно уложенные долларовые пачки.

— Тут ровно шесть миллионов, — прокомментировал Тейлор.

Телохранитель кивнул одобрительно. Тейлор захлопнул кейс.

— Ну вот… — начал было он.

Но тут откуда-то сбоку вывернулся дюжий гангстер и перебил Тейлора:

— Минуточку, прошу прощенья! А кто-нибудь из вас обыскал этого ублюдка? Он ведь может быть переодетым полицейским. Ну-ка обшарьте ему карманы.

Гангстеры обступили послушно поднявшего руки телохранителя и принялись небрежно обхлопывать ему карманы. Джо обратил внимание, что они не столько обыскивают представителя сенатора, сколько стараются заслонить от него открытый багажник «БМВ». Вот даже развернули его спиной, бесцеремонно задрав пиджак на спине.

И тут Джо с изумлением увидел, что с багажником произошла неожиданная метаморфоза: его дно повернулось вокруг своей оси таким образом, что кейс скрылся с глаз, а на его месте появился точно такой же… Джо недоуменно посмотрел на водителя, сидящего за рулем «БМВ», — тот лукаво подмигнул ему в ответ.

Тем временем имитация обыска закончилась. Человек сенатора спокойно ждал, не заметив подмены кейса.

— Ну, вот и все, — удовлетворенно сказал Тейлор. — Джозеф, отдай ему чемодан.

Джо взял из багажника кейс и протянул его телохранителю, почти физически ощутив на себе прицел фотообъектива.

Телохранитель с кейсом в руке зашагал к черному «кадиллаку».

— Первый раз вижу «БМВ» с такой модификацией багажника, — сказал Джо.

— По спецзаказу делали, — усмехнулся Тейлор.

— Я-то думал, вы им под деньги взрывчатки напихаете.

— Ну вот еще — переводить лишние деньги. А теперь у них в чемоданчике одна взрывчатка. Десять фунтов «Ц-4». Приходилось с такой шумной игрушкой баловаться?

Джо кивнул.

— Ну вот: сейчас этот чемодан едет прямиком на стадион «Колизей», где господин Беннард будет иметь счастье лицезреть очередной матч своих любимых «Лос-Анджелесских жеребцов», — пояснил Тейлор. — Забавно, черт подери: бомбу сенатору везут его собственные телохранители. А после его смерти полиция получит фотографии того, как ты передавал им роковой чемодан. И преступление это повесят на тебя. И все этому поверят, потому что твои бывшие дружки из полиции знают, как ты ненавидишь Беннарда.

— Да иди ты знаешь куда?.. — зло сказал Джо. — Что ты мне тут ликбез устроил?

Тейлор мрачно оскалился:

— Ладно, хватит грубить: это невежливо. Зачем же ты меня оскорбляешь? Не забывай, что ты находишься в приличном обществе.

Стоящие рядом гангстеры угодливо захихикали — заметно было, что Тейлор у них за вожака.

— Вот что ты сделаешь, Джозеф, — продолжал Тейлор, — если кто-нибудь тебе скажет: да иди ты отсюда подальше? Ты ведь, небось, этому человеку глаз вырвешь?

— Нет, — качнул головой Джо.

Ему было уже все равно. Не о чем спорить, нечего доказывать.

— Нет? — переспросил Тейлор. — А что бы ты сделал? Отрезал бы яйца? Намотал бы кишки на шею?

Джо молчал.

— Ты что же — думаешь, что ты такой крутой? — постепенно заводился Тейлор. — Все, ты свое дело сделал, живой ты нам теперь ни к чему. Тебя уже можно вычеркивать из всех списков, кроме полицейских сводок. Ты уже для них преступник, Джозеф. А будешь еще и преступником вдвойне. Думаю, они весьма обрадуются твоему трупу — возможно, очень изуродованному.

— К чему такие детали? — буркнул Джо. — Любишь театральные эффекты?

— Нет: я люблю слышать, как люди кричат от боли, — только и всего. Тем более, если орут такие свирепые ублюдки, вроде тебя, Джозеф Ханбек.

Джо поморщился:

— Тебе, видно, в детстве недодали развлечений, деточка. Надо было твоей мамаше свозить сыночка в Диснейленд.

— Эх, ну ты и гадюка, — процедил Тейлор. — Очень бы мне хотелось послушать, как ты будешь вопить, когда тебе начнут вспарывать брюхо.

— Думаешь, найдешь там что-нибудь вкусненькое?

Джо заметил, что глаза Тейлора позеленели до предела, и понял, что сейчас должна наступить развязка. Что ж, надо по крайней мере попробовать отдать свою жизнь подороже. Уж как минимум придушить этого белобрысого подонка, как и обещал ему в оранжерее.

Ханбек поплотнее уперся ногами в землю. Ладно: последняя схватка последнего бойскаута…

И тут он увидел такое, чего не мог бы вообразить и при всем желании: меж кустов пробирался Джимми Дикс, конвоируемый парой гангстеров.

Заметив Джо, Джимми скорчил донельзя разочарованную гримасу.

Господи, и зачем только принесло сюда этого дурачка? Пропадет ведь ни за грош…

— Привет, малыш, — окликнул Джо приятеля. — Пытался спасти меня, что ли?

— Отсоси, — фыркнул Джимми.

Глаза его были печальны. И вдобавок какая-то напряженная тревога билась в них.

Тейлор с любопытством оглядел Джимми:

— Ага, а ты, очевидно, Джимми Дикс?

— А ты что — хочешь сфотографироваться со мной на память? — огрызнулся Джимми.

— Решил подышать лесным воздухом? — издевался Тейлор. — И не подумал о том, что он для тебя будет слишком вреден? До чего же небрежно относишься ты к своему здоровью.

— А ты решил заделаться моим личным доктором? — не сдавался Джимми.

— Ты тут один? — резко осведомился Тейлор.

— Нет, со мной ансамбль песни и пляски морской пехоты США.

Тейлор раздраженно сплюнул:

— Ты считаешь, что тут сплошные идиоты, что ли?

— Нет: только ты, парень.

— Ладно, достаточно! — оборвал его белокурый гангстер. — Пристрелить их и похоронить — но не особенно тщательно, чтобы копам легче искать было.

Джо покосился на Джимми:

— Тебе страшно?

— До усрачки, — усмехнулся Джимми. — А тебе?

— Ну, тоже что-то в этом роде, — улыбнулся Джо Ханбек. — По первому разу оно, наверное, всегда не очень-то приятно, сам понимаешь.

И тут на поляне появилось новое действующее лицо… Гангстеры удивленно расступились, когда из зарослей вышла Дерен. На руке у нее был надет игрушечный медвежонок.

— О, Господи… — еле слышно прошептал Джо.

Дерен подошла прямо к отцу. Ее лицо было бледным, но решительным. Она даже пыталась улыбаться — но уголки губ едва заметно подрагивали.

— Эй, мистер, вам нравится моя кукла? — обратилась девочка к Джо.

— Уберите ребенка отсюда! — яростно крикнул Джо.

Он был в полном смятении. Одно дело — попрощаться с собственной жизнью. Но Дерен…

А девочка, словно бы не понимая трагичности ситуации, протянула к нему руку с игрушкой.

— Меня зовут Микки, — проговорил медвежонок срывающимся голоском. — Неужели вы не рады меня видеть?

— Иди отсюда! — отчаянно рявкнул Джо.

— Нет, пусть девчонка останется, — злорадно распорядился Тейлор. — У нас тут целый семейный праздник получается…

А Дерен, не обращая ни на кого внимания, все тянула к отцу руку с медвежонком.

— А ты можешь заставить его говорить? А? — умоляюще твердила она. — Ну, давай попробуй. Ну, возьми его… Ну, возьми же…

Джо сквозь набегающие слезы посмотрел в глаза дочери — и прочел в них нечто такое, что заставило его взять игрушку. И он сразу ощутил ее неестественную тяжесть…

— Да вы только посмотрите, до чего же трогательная сцена! — издевался Тейлор. — Я сейчас просто расплачусь, ей-богу!

Гангстеры нестройно засмеялись.

А Джо надел медведя на руку — и его пальцы коснулись металла. Пистолет!

— Кажется, папаша Ханбек решил устроить нам небольшой кукольный спектакль, — продолжал упражняться в остроумии Тейлор. — Всем внимание: последняя гастроль! Вход бесплатный!

Джо тем временем крепко схватил пистолет, скрытый шкуркой медведя, и, вертя игрушкой в разные стороны, заговорил дурашливым голосом:

— Итак, детки, у вас в гостях мудрый Микки, лучший отгадыватель всех загадок. Он сам их задает, он сам на них и отвечает!

Так: снять пистолет с предохранителя. И говорить любую ерунду, пока они отвлеклись и ослабили контроль. Выручай-ка, дружок Микки…

— Загадка первая: почему собачки не летают? Ха-ха, не знаете? Да потому, что у них крылышек нету!

Очень хорошо: водитель «БМВ» вылез от любопытства из машины и оставил дверцу открытой.

— Еще загадка: откуда берется ветер? Опять не знаете? Ай, какие глупенькие…

Никто так и не узнал, откуда же берется ветер, потому что в следующую секунду Джо нажал на спуск — и один из гангстеров со стоном опустился на траву. Все замерли, словно громом пораженные, — кроме самого Джо, который, подхватив левой рукой Дерен, рванулся к «БМВ».

— Джимми, скорее в машину! — крикнул он, наспех стреляя по бандитам.

Втроем они ввалились на переднее сиденье — и Джо резко газанул с места. Послышалась беспорядочная стрельба, и несколько пуль ударило в борт машины, — но Джо уже выруливал со злосчастной поляны.

Он захлопнул мотавшуюся дверцу, лихорадочно твердя:

— Дочка, ляг на заднем сиденье! Почему ты здесь? О чем ты думал, Джимми, зачем ее с собой потащил?!

— Папа, он не виноват — я сама за ним поехала! — кричала взлохмаченная Дерен.

— Они рванули за нами! — возбужденно вопил Джимми.

— Вас теперь обоих убьют, дурачье! — взревел Джо.

Поворачивая на шоссе, он взглянул в зеркальце заднего вида: за ними по пятам следовали две машины.

— Смотри-ка: в догонялки играют! — заметил Джимми, который, казалось, ни на секунду не потерял самообладания.

Джо сунул ему пистолет:

— Держи!

Дикс неуверенно принял обеими руками оружие и глянул на него, как на большую жабу:

— А что с этой штукой делать?

— О, Господи! Направь в сторону плохих — и стреляй! Это же так просто! Дерен, ложись, я тебе сказал! Пригнись немедленно!

— Папа, они догоняют!

— Стреляй же, Джимми!

Дикс высунулся в окошко и, кое-как приладившись, выстрелил. Затем еще раз и еще.

И вдруг одна из машин преследователей пошла юзом и кувыркнулась в кювет.

— Да ты у нас снайпер, Джимми!

Негр удивленно рассматривал пистолет.

— Что за ерунда? — недоуменно пробормотал он. — Неужели попал?

Они пролетели уже мили три — но другая машина с гангстерами не отставала, хотя Джо выжимал из мотора «БМВ» все возможное.

— Держись крепче — а то через крышу вылетите! Пристегнитесь!

На развилке Джо свернул на более узкую дорогу — и понял, что, кажется, прогадал: сбоку промелькнула табличка «Частное владение». Но разворачиваться было уже поздно.

На бешеной скорости они влетели в распахнутые ворота виллы — и тут «БМВ» круто занесло.

— Держитесь! — только и успел крикнуть Джо — и машина вписалась носом в ствол толстенного дуба, ее развернуло на 180 градусов, и мотор заглох.

Почти тут же с визгом шин по асфальту во двор виллы ворвался автомобиль гангстеров — и, не успев погасить скорость, с маху нырнул в глубокий бассейн.

— Хорошая все-таки штука — эти ремни безопасности, — довольно сказал Джимми, выкарабкиваясь из покореженного «БМВ».

А Джо смотрел на бассейн. На его поверхности медленно вспухали и тут же опадали большие пузыри.

— Кажется, эти ребята решили остаться там на ночевку, — констатировал Джимми.

— Сыровато им там будет, а? — добавил Джо.

Он вылез наружу и поднял крышку багажника, пробитую в нескольких местах пулями. Открыл кейс и продемонстрировал его содержимое Джимми:

— Вот: можешь купить себе новые штаны, если эти перепачкал с перепугу.

Джимми присвистнул:

— Это твой гонорар за кукольный спектакль?

— Вроде того, — кивнул Джо.

Его всего трясло от лихорадки погони — а он знал, что она еще не кончилась.

— Срочно нужно машину!

— Зачем? — удивился Джимми. — Ты что — хочешь поспеть на матч «Жеребцов»?

— Вот именно! Люди Беннарда сейчас везут туда бомбу, понятно?

— Какая забота о собственном шефе! — восхитился Джимми. — Хотят сделать ему сюрприз?

— Папа! — послышался голос Дерен.

Стоя на краю бассейна, она показывала на заспанного мужчину в халате, который только что вышел на крыльцо виллы.

— Давай скажем ему, что мы выводим у него в бассейне новую породу рыбок, — предложил Джимми.

— Эй, вы! — окликнул Джо хозяина. — У вас машина есть?

— Есть, — растерянно ответил тот.

— Давайте сюда ключи!

— С какой стати?

Джо сгреб Дерен в охапку и приставил к ее голове пистолет:

— Давайте ключи, а не то я пристрелю девчонку!

— Хорошо, хорошо, хорошо, — испуганно забормотал перепуганный хозяин.

— Я смотрю, ты кое-чему получился, пока гостил у всяких интересных людей, — заметил Джимми.

— Дерен! — строго сказал Джо. — Оставайся здесь и скажи хозяину, чтобы срочно звонил в полицию. На стадион «Колизей» везут бомбу, предназначенную для сенатора Беннарда. Пусть передаст. Бомба — в черном «кадиллаке» у телохранителей сенатора. Господи, какой бред: они там подумают, что сумасшедший звонит… А ты жди здесь до приезда полицейских, поняла?

Девочка послушно кивнула.

…Садясь в машину, Джимми сказал Ханбеку:

— Ты, наверное, самый тупой человек в мире.

— Почему?

— Ты пытаешься спасти человека, которого ненавидишь. И ты хочешь отомстить за человека, который трахнул твою жену.

— Такой уж я оригинал, — буркнул Джо Ханбек.

…Они уже ехали по основной магистрали, ведущей на Лос-Анджелес, а владелец виллы все никак не мог втолковать по телефону дежурному полицейскому, что же такое произошло:

— Он машину у меня угнал, этот Джо Ханбек. А еще машина едет в «Колизей» с бомбой. А еще одну утопили у меня в бассейне. Господи Иисусе, да я правду говорю! У меня действительно угнали машину…

Раздался выстрел — и бедолага рухнул на пол, все еще сжимая телефонную трубку.

А на пороге стоял с пистолетом в руке Тейлор и смотрел на забившуюся в уголок Дерен…

— Не бойся, девочка, — сквозь зубы процедил он, — с тобой ничего плохого не случится. Точнее, ничего не должно случиться. Все, понимаешь ли, зависит от того, как поведет себя твой драгоценный папа. А если он поведет себя плохо, я не ручаюсь за твою безопасность.

Дерен не сводила с него широко раскрытых глаз и молчала.

Машина стрелой летела по шоссе, а неугомонный Джимми все рассуждал:

— Интересно, почему этот кент дал нам ключи именно от «ровера»? У него ведь там в гараже еще и «тойота» стояла. «Ровер»-то вроде покруче будет, а? Я бы на его месте «тойоту» нам спихнул все-таки. Джо, а как ты думаешь, какая тачка лучше: «ровер» или «тойота»?

— Лучше — «кадиллак», — огрызнулся Джо. — Судя по тому, что мы никак не можем его догнать…

— Слушай, ну мы ведь и так уже прем, как на пожар. Вторая космическая скорость: еще немного прибавить — и совершим прыжок во времени или окажемся в другом измерении. Просто какая-то «Формула-1»!

— Ой, ну не болтай ты столько, а? Все уши уже прожужжал…

— Когда буду покупать новую машину — возьму амфибию, — продолжал разглагольствовать Джимми. — Как у Джеймса Бонда! А то вдруг тоже в бассейн нырять придется…

— Ага, вон они! — оживился Джо.

— Ура! Ну-ка прибавь!

Расстояние между «ровером» и «кадиллаком» постепенно сокращалось.

— Давай-давай, подтягивайся поближе — а я им покричу: мол, поосторожнее там со своим портфельчиком.

— Они тебя не услышат, болван, у них же стекла бронированные.

— Ишь ты, танкисты!

Джимми порылся в бардачке, оторвал обложку от дорожного атласа и принялся что-то корябать на ней подвернувшимся огрызком карандаша.

Машины шли уже вровень, но подрезать нос «кадиллаку» никак не удавалось, а на отчаянные сигналы «ровера» люди сенатора никак не реагировали.

— Что ты делаешь? — спросил Джо, обратив внимание на труды Джимми.

— Я им картинку рисую.

— А что это такое — я не пойму?

— Бомба, — не без гордости заявил Джимми.

— Что это за бомба? — фыркнул Джо. — Это похоже… Я не знаю, на что это даже похоже. Вроде как апельсин. Или репка. Они подумают, что ты овощи рекламируешь.

Джимми пожал плечами и размашисто вывел под своим рисунком: «БОМ».

— Теперь доволен?

— Что это еще за «бом»? Ты не можешь слово нормально написать?

— Так ведь места не хватает — что я могу сделать? — обиделся Джимми. — Ладно, и так сойдет.

Он поднял свою картинку таким образом, чтобы ее могли увидеть из «кадиллака».

Но реакция телохранителей сенатора оказалась неожиданной: опустилось боковое стекло их машины, в проем выглянул ствол пистолета…

— Черт подери: да они же стреляют! — возмущенно воскликнул Джимми. — Сбрендили, что ли?

— А я знаю в чем дело. «Бом» по-польски означает — иди в задницу.

— Да этот козел меня чуть не убил!

— Это была бы трагическая потеря для человечества, — съязвил Джо.

— Просто не жизнь, а какая-то охота на человека.

— Вот это уж точно… Если я нынче жив останусь — я джигу станцую, ей-богу.

— Что? — не понял Джимми.

— Джигу станцую, тебе говорят.

«Кадиллак» между тем прибавил скорости и легко стал отрываться от «ровера».

— Черт, уходят!

Джо резко затормозил.

— Ты что? — завопил Джимми. — Мы же их упустим!

Но Джо уже доставал пистолет:

— Ты не кричи мне под руку — только один патрон остался.

Он тщательно прицелился в заднее колесо «кадиллака» и нажал на спуск. Черная машина резко вильнула — и сорвалась с дороги под откос, пару раз перевернувшись.

— Ты, чтобы Беннарда спасти, — по дороге половину города перебьешь, — проницательно заметил Джимми.

Поравнявшись с потерпевшим крушение «кадиллаком», они затормозили и спустились с откоса.

— М-да, картинка, — сказал Джимми, распахивая дверцу «кадиллака». В салоне вповалку лежали четверо телохранителей сенатора. По крайней мере двое из них были явно живы — просто оглушены от сильного удара.

— Ну что — теперь-то, пожалуй, пора ехать в полицию?

— Подумаем, — односложно ответил Джо.

Вдруг в салоне «кадиллака» зазвонил телефон.

— Ты ждешь звонка? — схохмил Джимми.

Джо в задумчивости взял трубку. Оказалось, что приятель почти угадал…

— Алло, мне нужен Джо Ханбек, если он имеется поблизости, — раздался голос в трубке.

— Ну, я слушаю.

— Послушай-ка, дерьмо: это я, Тейлор.

— Ах, Тейлор… Ты откуда звонишь — из бассейна, что ли?

— Не угадал. Я звоню из машины по дороге в «Колизей». Тут кое-кто хочет с тобой поговорить…

И тут в трубке возник голосок Дерен:

— Привет, папа. Папа, со мной все в порядке. Я не ранена.

Джо, прижавший трубку к уху, словно окаменел.

И тут вновь заговорил Тейлор:

— Вот так-то, Джо. Давай-ка осади назад! А то я покажу твоей девочке, какой я хороший любовник.

Связь прервалась. Джо в ярости швырнул трубку.

— Что случилось? — насторожился Джимми.

— Это был Тейлор. Ну, помнишь того белобрысого в лесу?

— А он что — соскучился?

— У него Дерен.

Джимми разом помрачнел:

— Что же теперь делать?

Джо ответил без размышлений — в критические моменты его голова работала стремительно, словно компьютер:

— Мы должны взять Маркома. Это единственный способ. Иначе ее убьют.

Джимми молча кивнул.

Джо подал ему кейс:

— Осторожней, тут взрывчатка.

На душе у него скребли кошки. Господи, теперь все начинается сначала. И зачем только он оставил Дерен на вилле?

Ханбек заглянул в багажник «кадиллака». Его внимание привлекла знакомая упаковка. Он распотрошил коробку и подал Джимми несколько небольших цилиндриков:

— Возьми еще вот это: детонаторы — взрываются при ударе. Убивают все на расстоянии трех метров.

— Хорошая штука, — одобрил Джимми. — Слушай, я уже во вкус вошел — может, мне в гангстеры податься?

— Как хочешь. А пока что мы едем на стадион.

— Ну, если на стадион — тогда я себе пистолет прихвачу. Там теперь без пушки — ни шагу…

— Понравилось стрелять, малыш? — отечески поглядел на него Джо. — Ты смотри не заиграйся, а то действительно станешь гангстером. А мне что-то неохота за тобой гоняться. И без тебя дел полно.

— Можешь при случае и погоняться, — хмуро сказал Джимми Дикс.

— Ладно, хватит трепаться, нам уже пора, — произнес Джо, подталкивая Дикса в спину.

Когда Джо Ханбек и Джимми Дикс прибыли к стадиону «Колизей», до начала матча оставалось немногим более получаса. На подступах к стадиону кишмя кишела публика: давешний скандал со стрельбой, в результате которого погибли трое футболистов, привлек к очередному матчу «Лос-Анджелесских жеребцов» необычайно много зрителей.

— Небось, надеются, что на этот раз пойдет пальба из пулеметов с участием полных составов обеих команд, — сказал Джимми.

— Раз в футболе заправляют деятели типа Сэма Маркома — то это не такая уж и фантастика, как можно подумать, — отозвался Джо.

Они подрулили к служебному входу и с трудом нашли место для парковки.

Вылезая из «ровера», Джимми вдруг обратил внимание на стоящий неподалеку серебристый «мерседес».

— Эге-ге, да это же машина Маркома! Видал, на какой клевой тачке разъезжает этот подонок? По-моему, тут не хватает маленькой, но существенной детали… Погоди-ка, минутку, я сейчас…

Он пошарил глазами по мостовой — и нашел то, что ему требовалось. Подняв с асфальта кривой заржавленный гвоздь, Джимми с наслаждением провел им вдоль борта роскошного «мерседеса».

— Всегда хотел это сделать, — заявил он с видом полного удовлетворения.

Джо поморщился от противного скрежета металла об металл:

— Ладно, пошли.

— Погоди-погоди, это еще не все!

И Джимми быстренько начертил на капоте «мерседеса» коротенькое, но весьма выразительное слово — из тех, что любят малевать на стенах подростки.

— Вот теперь — полный ажур!

— Ох, ну ты и шпана, — заметил Джо.

— Да-да, причем потомственная, — гордо выпятив грудь, заявил Джимми.

И вдруг он озабоченно хлопнул себя по лбу:

— Черт!

— Что такое?

— Совсем забыл сказать со всем этим переполохом: тебя же разыскивают за убийство!

— Спасибо, я уже в курсе, — махнул рукой Джо. — Нашел, чем удивить.

Охранник на входе — румяный толстяк в форме секьюрити — радушно поприветствовал Джимми:

— О, мистер Дикс! Давненько вас не видел!

— И даже слишком давно…

— Неужели возвращаетесь в команду — или просто пришли поболеть?

— Там видно будет, — уклончиво сказал Джимми. — Мы идем к мистеру Маркому, старина.

— Да, хорошо: разумеется, идите…

Пока они шли по коридору, Джимми то и дело здоровался с проходившими мимо людьми — его здесь прекрасно знали и почитали за честь поприветствовать самого легендарного Дикса.

— Видишь, как меня все любят! — гордо приговаривал он, обращаясь к Джо.

— А ты что тут делаешь, долбаный говнюк Дикс? — раздался вдруг зычный голос.

Навстречу им шагала крепкая фигура в форме «Лос-Анджелесских жеребцов» — в полной экипировке, за исключением шлема. Голова футболиста казалась совсем маленькой по контрасту с широченными плечами, гротескно увеличенными защитной амуницией. Это был Сайрус Чивер собственной персоной — тот самый Чивер, с которым Джимми повздорил во время своего последнего визита на базу отдыха клуба.

— Почему тебя еще не прогнали отсюда в шею? — гремел Чивер. — Здесь нечего делать посторонним, тем более — таким обалдуям, как ты! Ты разве забыл, как тебя выперли под зад с базы?

Джимми оглянулся — в коридоре было пусто. И тогда, подскочив к Чиверу, он резким движением сунул ему под подбородок ствол пистолета:

— Ты что разорался, кретин? У тебя в глотке першит, что ли, — решил прочистить? Ну так я тебе сейчас ее прочищу! Хочешь отправиться на небеса, а? Так ты только скажи — я мигом окажу тебе эту услугу!

Побледневший Сайрус трясся, как осиновый лист, его лицо покрылось крупными каплями пота.

— Ну что, язык проглотил? Неужели ты не хочешь признать, что был неправ?

— Из-звини, Дикс, — с трудом выдавил из себя Сайрус Чивер.

— Не понял — что ты там такое шепчешь? — злорадно переспросил Джимми.

— Извини меня, Дикс, — повторил Чивер уже громче. — Я действительно был неправ. Только убери, пожалуйста, эту штуковину.

— Ну то-то же… Ладно, желаю удачи, не проиграйте сегодня, — великодушно сказал Джимми. — Ну-ка, бегом отсюда, быстро!

Сайрус Чивер послушно ретировался.

— Зачем ты тут спектакли устраиваешь? — с неудовольствием сказал Джо. — Сейчас совсем не время для подобных шуточек.

— Видишь ли, я как раз и выбрал наиболее компактный вариант, — пояснил Джимми. — Если бы мы с ним начали махаться — это заняло бы куда больше времени. А так он сразу врубился, что к чему… Давай-ка на лифт — нам вот сюда.

Они поднялись на лифте на третий этаж и оказались у дверей служебных апартаментов Сэма Маркома.

— Святая святых в конюшне наших «жеребцов», — торжественным шепотом сказал Джимми. — Тронный зал Его Величества Сэма Грязнозадого.

— Слушай, давай-ка посерьезней, а? — попросил Джо. — И сними пистолет с предохранителя. Входим сразу, резко. И не зевай.

Распахнув дверь, они ворвались в кабинет Маркома. И — сразу остановились как вкопанные: на них в упор смотрели дула нескольких автоматов.

— Кажется, нас тут уже ждут, — ляпнул Джимми. — Какая встреча…

— Привет, Джозеф! Как поживаешь? — раздался знакомый голос.

Это сам Сэм Марком восседал за столом, приторно улыбаясь и поигрывая пистолетом.

А рядом с ним сидела бледная Дерен…

Джо заскрипел зубами от сознания полного своего бессилия.

— Ты как — в порядке? — спросил он у дочери.

— Ну конечно, она в порядке, — она же с дядей Сэмом, — ответил за нее Марком. — С добрым дядей Сэмом, большим любителем маленьких девочек…

— Я в порядке, папа, — сказала Дерен.

— Ладно, ребята, отдавайте свое оружие, располагайтесь. Я гостям всегда рад — даже таким, — сладкая улыбка на блинообразном лице Маркома трансформировалась в довольно-таки хищную ухмылку.

Джо и Джимми разжали пальцы — и их пистолеты упали на мягкий пушистый ковер, устилавший пол кабинета президента клуба.

— Вот так-то будет лучше, — сказал Марком. — А то ведь вам, наверное, тяжело было их держать.

— Что-то я не пойму, отчего это ты так радуешься, Марком, — холодно сказал Джо. — Я бы на твоем месте волосы бы рвал на заднице от беспокойства.

— Это почему же?

— А как ты думаешь: когда сенатор Беннард узнает, что ты пытался его убить, — как он к этому отнесется? — поинтересовался Джо. — Или ты думаешь, что он привык каждый день получать в подарок бомбы?

— А он ничего и не узнает, — благодушно ответил Марком. — Он просто не успеет ничего узнать, потому что очень скоро, с минуты на минуту, Тейлор пристрелит его из винтовки с оптическим прицелом. Они оба уже заняли свои места на стадионе — и сенатор, и Тейлор. Но если Беннард не знает, что именно ждет его в ближайшем будущем, то Тейлор знает это прекрасно. Вот такой простой и надежный расклад, дружочек.

— Откуда он будет стрелять?

— Господи, до чего ж ты любознательный… — вздохнул Марком. — Тебе-то теперь какая разница? Ладно, так и быть, я тебе скажу: Тейлор сейчас находится в весьма сиятельном положении…

И он засмеялся, довольный своей загадкой.

«В сиятельном положении? — подумал Джо. — Что бы это могло значить?»

— Ты не ломай себе голову понапрасну, — сказал Марком, словно в ответ на его мысли, — все равно не угадаешь. А если и угадаешь — что толку?

— Зачем ты убил Кори? — мрачно спросил Джимми, исподлобья глядя на Маркома.

— Она решила меня шантажировать — а я таких вещей не допускаю. Просто на дух не переношу таких свинских фокусов. Жаль, конечно, девчонку — но кто просил ее совать нос не в свое дело? Так что все закономерно. Между прочим, самая лучшая шлюха, какую я когда-нибудь пробовал в жизни. Совершенно изумительно подмахивала. И в смысле минета большая мастерица… А тебе, Джимми, она делала минет или брезговала?

Джимми сжал кулаки:

— Слушай, ты, подонок! Между нами четыре ярда. Может быть, я допрыгну до тебя, а может быть — и нет. Еще раз назовешь Кори шлюхой — и мы это узнаем.

Телохранители с автоматами напряглись, а Марком сделал поощрительный жест:

— Джимми, да ты что как не свой — делай все, что ты хочешь, пожалуйста…

— Спокойно, Джимми, — предостерег товарища Джо. — Не дергайся…

Дикс ругнулся и длинно и тонко сплюнул в пылающий камин.

— Хорошая у тебя девочка, Джо, — сказал Марком и погладил Дерен по голове.

Она резко отдернулась:

— Пошел на хрен, ты, мудозвон, дерьмо собачье, говноед, мать твою!..

— Тихо, девочка, тихо… Тут, конечно, мужская компания, но хорошие манеры никому не помешают. Дай-ка мне поговорить со своим бывшим игроком. Я рад тебя видеть, Джимми Дикс, и знаешь почему? Ты ведь действительно классный был игрочок, без дураков. Тут на полке все еще красуется мяч с автографом, который ты мне подарил, помнишь? Хорош ты был тогда на поле. Жаль, что с тобой так получилось. Надо же — у тебя ведь рука была стоимостью в миллион долларов, не меньше. А сгубили тебя болеутоляющие. Ты боль не мог вытерпеть, ты боль всегда ненавидел, правда? Слышишь, Джо, — этот слюнтяй боли не любит! Не любишь, Дикс? А?

С этими словами он поднял пистолет — и выпустил пулю в правую кисть Джимми.

Дикс отчаянно вскрикнул. Дерен заплакала.

— Тише, малышка, — проворковал Марком. — Да, молодежь сейчас уже не та… Не плачь, милая, не плачь. Иди сюда. Садись рядышком с дядюшкой Сэмом…

— Не трогай девочку! — крикнул Джо.

Один из телохранителей ударил его прикладом автомата по лицу.

— Видишь, деточка, что бывает с теми, кто себя плохо ведет, — наставительно сказал Марком. — И почему твой папочка так любит нарываться на неприятности? Ищет приключений на собственную задницу — а потом еще и недоволен. Странный он у тебя какой-то.

— Какой же ты подонок, Марком, — сказал Джо.

— Ну — ты опять за свое? — укоризненно спросил Марком. — Убить тебя на месте, что ли? Я бы так и сделал — но вот как насчет шести миллионов долларов, а? Или тебя это не интересует? Ну, надо же — какой говнюк… Говори, говори, не стесняйся.

Джо чуть помедлил. Что делать — отмалчиваться? Это глупо и ничего не даст. Тем более, Дерен у них в руках — и от этого подлеца можно ожидать чего угодно. Нужно хотя бы потянуть время. И дьявол с ними, с шестью миллионами, раз на карту поставлена безопасность Дерен…

— Твой красавчик Тейлор прекрасно знает, где находятся эти деньги, — хладнокровно сказал Ханбек.

— Тейлор?

— Вот именно — Тейлор. Они в сером «ровере», на котором он ехал сюда. Эта машина припаркована недалеко от твоей тачки. Мы можем показать — где.

Марком недоверчиво покачал головой:

— А Тейлор утверждает, что не знает, где деньги… Ты блефуешь.

— Думаешь, блефую? Пойди проверь.

Джо говорил совершенно уверенным тоном, и в лице Маркома промелькнуло сомнение.

— А еще у меня есть пленка: твой разговор с сенатором Беннардом, — продолжал игру Джо. — Очень интересный разговор, между прочим.

Марком задумчиво повертел пистолетом:

— Ах, пленка? Ну-ка, я попытаюсь догадаться, что ты сейчас скажешь… Мол, если с тобой что-нибудь случится, то эта чертова пленка будет передана полиции, правильно? Я угадал?

— Почти. Но зачем нам полиция? На самом деле пленка будет отправлена мафии. Им, наверное, очень интересно узнать, что вы с Беннардом задумали. Если легализовать тотализатор — значит, они потеряют где-то два с половиной миллиарда долларов. Им это очень не понравится, я уверен. Надо же — ты хочешь захапать весь их доход от подпольных тотализаторов… Так что завтра ты проснешься мертвым, раз ведешь себя так неразумно.

Марком рассмеялся:

— Если бы у тебя действительно была эта сраная пленка — ты бы мне об этом сказал раньше. Так что — извини, не получается. Предложи что-нибудь получше — и не надо считать меня за лопуха.

И Джо вновь получил удар прикладом. И тут Джимми Дикс с посеревшим от боли лицом вступил в игру:

— Эй, Ханбек, идиот ты этакий: я же тебе говорил, что ни черта не выйдет! Брось ты свои штучки! Мистер Марком, да деньги же у нас!

В голове у Джо гудело от полученного удара, но он вовремя сориентировался и, поддерживая игру, крикнул Джимми:

— Заткнись!

— Они в раздевалке, в моем бывшем шкафчике! — тараторил Джимми. — Мы их там спрятали, мистер Марком! А ключ только у меня.

Марком пристально смотрел на Дикса. Наконец, он спросил:

— Так где же этот ключ, Джимми?

— Да вот же, у меня в джинсах!

И Джимми хлопнул по карману.

— Ладно, стой спокойно, не дергайся. Давай-ка свой ключ сюда, — процедил Марком.

Джо, продолжая мистификацию, яростно завопил:

— Не отдавай ему ключ, Джимми! Он же тебя убьет, этот подлец!

— Да ведь все равно убьет! — с деланным испугом округлил глаза Джимми. — Мистер Марком, я, ей-богу, отдам вам этот проклятый ключ — только пообещайте, что отпустите меня, ладно, мистер Марком?

Он заметил краем глаза изумленное лицо Дерен — ох, малышка, ты не ожидала такой подлянки от Джимми Дикса, но ты потом поймешь, ты обязательно поймешь — только бы получилось, только дали бы эти сволочи запустить руку в карман…

— Чушь собачья — ничего я тебе не буду обещать, еще чего! — разозлился Марком, грозя пистолетом. — Отдавай ключ немедленно — или я сейчас прострелю тебе коленные чашечки, ублюдок!

— Сейчас-сейчас, мистер Марком, сейчас-сейчас, — бормотал Джимми.

Он потянулся левой рукой в правый карман джинсов — нарочито медленно, чтобы его понял Джо. И Ханбек понял его — он ведь знал, что именно лежит у Джимми в этом кармане.

— Только не стреляйте, мистер Марком, только не стреляйте…

Джимми вынул руку из кармана — что-то было зажато в сложенных щепотью пальцах. И хотя Сэм Марком полагал, будто это «что-то» — ключ, но это был — взрыватель.

— Дай сюда! — рявкнул Марком.

— Ага, — кивнул Джимми — и легким движением кисти метнул взрыватель в горящий камин.

Двое закричали одновременно. Марком:

— Куда ты дел ключ, черт возьми!

И Джо:

— Дерен, ложись!

И сам бросился ничком на ковер.

Оглушительный взрыв потряс кабинет, сноп огня рванулся из каминного проема, брызнули осколками украшающие стены кубки, разбросало, словно картонные фигурки, телохранителей…

Джо вскочил на ноги:

— Дерен! Дерен!

Уши были заложены — и собственный голос доходил до Джо, словно из-за стены.

Из-за стола выглянула растрепанная ошеломленная Дерен.

— Бежим, дочка! Джимми, ходу!

Втроем они выскочили из кабинета, захлопнув за собой дверь. Джимми держал раненую руку чуть на отлете.

— Ты как — нормально? — переводя дух, спросил Джо.

— Порядок… Давайте вон туда — там выход на трибуны.

— Интересный у тебя ключик оказался — взрывается…

— А что я мог еще придумать? — пожал плечами Джимми.

— Ты молодец, малыш, ты просто молодец.

— Ты думаешь? — смущенно улыбнулся Джимми Дикс.

Они выбежали на трибуну стадиона.

Огромная чаша «Колизея» была забита до отказа, фэны яростно размахивали флагами клубов — «Лос-Анджелесских жеребцов» и их сегодняшних соперников «Хьюстонских альбатросов». С поля, ярко освещенного прожекторами, уже уходил оркестр в сопровождении роты длинноногих девиц в алых кавалерийских мундирах и мини-юбках. Матч должен был начаться с минуты на минуту.

«Давненько я не был на футболе», — подумал вдруг Джо и тут же усмехнулся, осознав несвоевременность подобной мысли.

— Да уж, — сказал Джимми, — где мы — там все почему-то взрывается… Как ты думаешь: это типа какого-то закона физики?

— Химии! — усмехнулся Джо.

Дерен обнимала его — как будто она увидела отца через много-много лет разлуки…

Джо лихорадочно шарил глазами по трибунам — да, вот она, гостевая ложа: эти люди так себя ценят, что отгораживаются стеклянной перегородкой от всех остальных людей…

Он отчетливо видел, как улыбается за перегородкой сенатор Беннард, блестя зубами.

«Сиятельное положение, сиятельное положение, — метались мысли в голове Джо, — что бы это могло значить?»

Он ощутил то, чего он боялся всю жизнь: неуверенность.

Нет страшнее этого чувства, когда оно проникает в тебя, заполняя, кажется, все уголки, все поры твоего тела. Говорят, ничего нет хуже страха. Неуверенность хуже страха. Страх парализует — но его можно победить усилием воли. А неуверенность — штука хитрая и скользкая: все время думаешь, что она пройдет сама, что еще немного — и прежняя свобода и спокойствие вернутся к тебе, и ты хладнокровно пойдешь вперед, отбросив всякие сомнения. Но она не проходит.

И почему только такая дрянь настигает всегда в тот момент, когда она меньше всего нужна?

Джо сплюнул.

«Сиятельное положение — что бы это могло быть?» — мысль билась в голове, как подстреленная птица.

— Послушай, Джимми, — обратился он к приятелю.

— Что? — отозвался тот.

— В каком положении находится Тейлор? Ты не помнишь, что Марком тогда сказал?

— Тейлор? — задумался Дикс. — Кажется, помню…

Он потер рукой лоб и произнес:

— Тейлор, Тейлор… А, вспомнил! Марком сказал, что он находится в светском положении!

— Дубина, что ты мелешь! — обозлился Джо. — Не в светском, а в сиятельном, в сиятельном положении!

— А зачем спрашиваешь, раз помнишь сам! — обиделся Джимми Дикс.

Джо снова обвел взглядом стадион и ему показалось, что он что-то понял. Сиятельное?

Сгустились сумерки, и вовсю сияли прожектора на осветительных мачтах. Вот в чем дело! Тейлор спрятался за прожектором.

— Папа, папочка, послушай меня, — Дерен дергала его за рукав куртки.

— Что? — машинально отозвался Джо.

— Папа, мне страшно, зачем мы сюда приехали, папа, я боюсь, — лепетала Дерен, дрожа и прижимаясь к нему всем телом.

— Ну что ты, моя хорошая, ты же все знаешь. Ну-ка поцелуй меня.

Дрожащие губы девочки прижались к его щеке.

— А теперь давай, беги отсюда.

— Куда? — испугалась Дерен.

— Беги к первому попавшемуся полицейскому, расскажи ему все, и главное — не отходи от него ни на шаг. Здесь все может случиться. Давай, беги.

Дерен побежала вниз по ступенькам.

— А мне что делать? — спросил Дикс.

— А ты иди к ложе Беннарда.

— Зачем? — не понял Джимми.

— Господи, сейчас не время объяснять! — простонал Джо. — Сделай что-нибудь, чтобы он не сидел, как китайский император, — он же под прицелом! Пусть он свою дерьмовую башку под пулю не подставляет, пусть он уберется оттуда!

— Хорошо.

— Ну давай же, беги быстрее!

Джимми, прыгая через ступеньки, помчался вниз.

Джо еще раз посмотрел на осветительные мачты. Один из прожекторов находился как раз напротив гостевой ложи — прекрасное место для человека, вооруженного винтовкой с оптическим прицелом. Значит, Тейлор спрятан за этим прожектором, и стрелять он будет оттуда.

На плечо Джо легла тяжелая рука.

— Джо Ханбек? Вы арестованы.

Джо резко обернулся. На него смотрели в упор двое полицейских.

«Ну вот и все, — подумал Джо. — Пройти сквозь огонь и воду — чтобы в результате вляпаться в дерьмо…»

— Идемте, Джо…

В голосе полицейского прозвучала какая-то сочувственная нота — и Джо невольно сфокусировал внимание на лице говорящего.

«Где же я его видел?» — мелькнуло у него воспоминание. Ах да — тот самый сержант, который тогда, в участке, счел за честь поздороваться с самим Джо Ханбеком…

— Ник, — обратился сержант к своему подручному, — продолжай контролировать этот выход — а я отведу этого малого куда следует.

— О'кей, — кивнул напарник.

Джо внезапно почувствовал, как навалилась на него страшная усталость, и он ощутил странное безразличие: господи, да пошло оно все к дьяволу, почему я должен биться, добиваться, преодолевать…

— Послушайте, Джо… — сказал вдруг полицейский. — Вас объявили в розыск — но мне почему-то не очень-то в это верится…

— Исполняйте свои обязанности, сержант, — устало улыбнулся Джо.

По опыту собственной работы в полиции он знал, что тут сопротивляться бесполезно: одно движение — и получишь пулю в спину.

— Вы были моим кумиром, мистер Ханбек, — уважительно сказал сержант.

— А толку-то? — отозвался Джо.

«Нужно что-то делать, — подумал он, — даже если обстоятельства против тебя — нужно что-то делать…»

— Послушайте, сержант, — сказал Джо, — если вы мне верите, то вы мне верите. Поэтому, пожалуйста, уберите наручники — и поймите: с минуты на минуту будет покушение на сенатора Беннарда. У меня нет времени объяснять вам детали, но если то, что вы сказали обо мне, — правда, то дайте мне возможность действовать и предотвратить то, что может случиться.

— Я вам верю, Ханбек, — сказал сержант и убрал руку с его плеча.

Джо рванулся к осветительной мачте.

…В это время Джимми кинулся к кромке поля и побежал по краю газона. Ему оставалось пробежать двести ярдов до гостевой ложи, где сидел сенатор Беннард. Дикс вдруг снова ощутил себя девяносто девятым номером, нападающим, ему показалось, что он бежит с мячом и слышит рядом прерывистое дыхание соперника, и в любую минуту его могут сбить с ног и выхватить мяч, но этого нельзя допустить. Надо бежать, надо двигаться, ловко и быстро, обходя соперников, ускользая от них, дразня и выводя из себя, и не отдавая мяча. Нужно бежать, бежать, все время вперед, и только вперед.

Джимми не отдавал себе отчета в том, что он собирается делать дальше, чтобы привлечь внимание Келвина Беннарда и заставить его сдвинуться с места. Мысли в его голове перепутались, и в мозгу стучало только одно: беги, Джимми Дикс, беги, девяносто девятый, не останавливайся, потому что проиграть эту игру ты не имеешь никакого права.

— Вот он, вот он, держите его! Он угрожал мне пистолетом! Арестуйте его!

Это кричал вскочивший со скамейки запасных Сайрус Чивер. Двое конных полицейских вняли его зову и преградили дорогу Джимми Диксу.

— Стойте!

— В чем дело, мужики, а? В чем дело? — переводя дух, забормотал Джимми.

Копы возвышались над ним, будто два конных памятника, сошедших с пьедесталов.

— Ну какого черта вам нужно, мужики? — твердил Джимми, чувствуя, как уходят драгоценные секунды.

Сейчас они его арестуют — а ведь медлить нельзя, Беннард уже на мушке, а его убийца держит палец на спусковом крючке, — еще движение — и все будет кончено…

И тогда Джимми сделал единственное, что оставалось в такой ситуации: обхватив ногу полицейского, рванул его на себя.

Коп, не ожидавший подобного оборота дела, соскользнул с седла и грузно рухнул на траву, будто мешок с отрубями. Джимми птицей взлетел на круп лошади и пришпорил ее пятками: вперед, только вперед!

Сзади что-то кричали, но Джимми ничего не слышал. До трибуны с ложей, в которой сидел сенатор Беннард, оставалось двадцать ярдов, и Джимми лихорадочно прикидывал, сколько секунд понадобится на то, чтобы добежать до нее. Но ведь там тоже эти чертовы копы: свинтят в момент…

А на поле шла игра. Атаковали «Лос-Анджелесские жеребцы»: вот Вилли Макговерн передает мяч Шейлоку, тот уходит от троих соперников, бросившихся ему наперерез…