Последний час (Воин Рима #7)

Яростные атаки мирмиллона были признаком страха, а не уверенности. Гладиатор просто хотел поскорее покончить с этим, так или иначе.

Вскоре всё было практически закончено. Мирмиллон предпринял ещё одну яростную атаку. Его противник уклонился.

Когда более тяжёлый боец проскользнул мимо, ретиарий запутал его руку с мечом в своей утяжелённой сети. Резкий рывок сети — и меч вырвало из рук мирмиллона.

У более тяжёлого бойца всё ещё был щит. Его металлический наконечник можно было ударить в лицо врага. Мирмиллон же ничего подобного не сделал. Он отступил.

Толпа начала свистеть и освистывать.

Ретиарий подобрал свою сеть. Он осторожно двинулся вперёд, размахивая трезубцем в другой руке.

Очевидно, он заподозрил ловушку. Разве его противник не был ветераном, проведшим больше двадцати боёв? Ловушки не было. Как и сказал Кекропий – двадцать боёв или меньше – мирмиллон потерял самообладание.

Вихрь сети, резкий рывок — и мирмиллон потерял свой щит. Он повернулся и побежал.

Мирмиллон метался по эллиптической песчаной равнине. Его преследователь был худощавее,

Не отягощённый тяжёлым шлемом. Исход мог быть только один. Время от времени мирмиллон пытался броситься обратно к своему мечу. Ретиарий преградил ему путь, развернув его, словно борзую, преследующую зайца.

Теперь толпа топала ногами и кричала.

Трус! Убей его! Прикончи труса! В убегающего гладиатора полетели подушки и монеты.

Изящный взмах, и сеть опутала мирмиллона. Он с грохотом полетел на песок. Несколько тщетных мгновений он пытался освободиться. Когда ретиарий навис над ним, он остановился и сдернул шлем. Он поднял взгляд на императорскую ложу и просунул руку сквозь сеть, вытянув указательный палец. Его рот двигался, но сквозь грохот никто не мог расслышать, что он кричит.

Джугула! Джугула! Толпа жаждала крови.

Все взгляды были устремлены на императорскую ложу. Галлиен, немного пошатываясь, поднялся на ноги.

Джугула! Джугула! Звук достиг апогея.

Галлиен вытянул руку, сжав кулак, большой палец был направлен горизонтально.

Джугула! Джугула!

Император сделал жест смерти.

Семпроний закрыл глаза. Тысяча сестерциев потеряна.

Хуже того, это дурное предзнаменование.

Вопль негодования заставил его оглянуться на арену.

Игры были тренировкой в стойкости к боли и смерти. Гладиатор должен был проявлять эту добродетель. В случае осуждения он должен был преклонить колени и принять свою судьбу с достоинством.

Мирмиллон, попавший в сеть, пытался ползти.

Словно зверь, он рылся в грязи, ища хоть какой-то иллюзорной безопасности. Растерянный – так быть не должно – ретиарий парил над упавшим.

Убейте его! Вскройте его!

Ретиарий нанёс удар трезубцем. Удар был неудачным. Мирмиллон был ещё жив. Когда он попытался…

Ползти, трезубец, торчащий из спины, болтался, словно какой-то непристойный отросток. Ретиарий попытался вытащить оружие. Оно застряло. Ретиарий надавил ногой на плечо раненого. Он натянул, но трезубец не высвободился. Зубцы, должно быть, застряли в грудной клетке.

Харон подошёл. Фигура в чёрном взмахнула молотом. Потребовалось три удара по голове, прежде чем мирмиллон перестал двигаться.

Семпроний достал платок и промокнул им лоб. Конечно, это не было предзнаменованием. Гладиатор, которого он поддерживал, сам поддался страху. Это ничего не значило. Гладиатор мог обладать звериной свирепостью, но ему не хватало истинной храбрости свободного человека. Гладиатор не был сенатором. Самообладание и мужество – вот добродетели, выделявшие сенатора из толпы. Эти качества прививались воспитанием. Семпроний искал примеры из прошлого, чтобы подкрепить себя.

Слава богу, скатертью дорога! Толпа хохотала, когда рабы, воткнув крюки, начали вытаскивать труп. На песке осталось пятно крови.

Катон Утический был примером для всех сенаторов. Он был ещё мальчиком, когда его привели к диктатору Сулле.

Увидев отрубленные головы врагов Суллы, выставленные в доме, Катон спросил, почему не нашлось человека, способного убить столь безжалостного тирана. Его воспитатель ответил, что это было бы самоубийством, поскольку Сулла всегда был окружён телохранителями. Катон попросил меч. С тех пор воспитатель держал ребёнка подальше от диктатора.

Семпроний решил, что это не тот пример, который ему сейчас нужен.

Рабы разбрасывали свежий песок, разравнивая его.

Вскоре все следы погибшего гладиатора будут стерты.

Семпронию дошла история о войне с Ганнибалом. В битве при Каннах смертельно раненый римлянин снимал доспехи. Его руки были изуродованы и бессильны, и римлянин зубами оторвал

Нос нападавшего. В последний момент жизни отомстить за себя было утешением. И снова этот пример из прошлого не воодушевил Семпрония.

На арене появилась новая пара знаменитых гладиаторов. Они были последними, кому предстояло сразиться. Боги ада, время истекало.

В глубине души Семпрония вертелась история греческого философа. Ни дыба, ни плети, ни сожжение не смогли заставить философа раскрыть имена тех, кто сговорился с ним убить тирана. Вместо этого, умирая, неукротимый мудрец прошептал имя самого верного друга тирана. Последний казнил своего друга. Так философ смог отомстить после собственной смерти.

Лишь когда толпа взревела, требуя окончания боя, Семпроний осознал, что он вообще начался. Через Врата Смерти вытаскивали ещё один труп.

Сейчас император раздаст подарки, а затем уйдёт. Семпроний посмотрел на скомканный платок. Это был пурпур, настоящий тирский краситель, один из партии, купленных у сирийского купца. Его жена жаловалась на расточительность. Ещё час, подумал Семпроний, и такие пустяковые расходы не будут проблемой – так или иначе.

Прогремели трубы.

Посреди арены открылся скрытый люк. Из него на свет вывалился безоружный человек. Отверстие за ним закрылось.

Этого не было в программе.

Глашатай вышел к императорской ложе. Толпа затихла. Какое неожиданное развлечение должно было состояться?

«Граждане Рима!» — У глашатая был сильный голос. Благодаря акустике его слышали даже женщины и рабы на верхних ярусах. — «Этот человек обманул священную императорскую семью. Драгоценности, которые он продал нашему благородному…

«Императрица была сделана из стекла. За столь ужасное нечестие его справедливо следует отправить на растерзание зверям».

Толпа загудела. Это было ужасное наказание за столь незначительное преступление.

Мужчина, ошеломленный то ли переходом из темной камеры на открытое пространство арены, то ли ужасной участью, ожидавшей его, стоял неподвижно.

С театральным треском перед ним открылся люк. Мужчина отступил. За его спиной зияла ещё одна дверь. Он пошаркал к дальнему краю арены. Земля снова разверзлась перед его ногами. Мужчина упал на колени, мольбой протянув руки к месту, где восседал император.

Послеполуденный ветерок поднял небольшие вихри песка.

Мужчина опустился на колени. Из трёх чёрных дыр в сверкающем песке ничего не выглядывало. В Колизее было очень тихо.

Раздался громкий лязг цепей в тишине. Песок перед человеком осел. Послышался звук шкивов. В поле зрения появилась закрытая клетка.

Никто не произнес ни слова. Семпроний слышал, как колотится его сердце.

Внезапно дверца клетки распахнулась.

Осужденный закрыл глаза руками.

Раздался взрыв смеха, нарастающий и эхом разносящийся по амфитеатру.

Мужчина опустил руки и увидел каплуна, важно шагающего по песку.

Глашатай поднял посох. «Он прибегнул к обману, а затем обман был применен к нему. По приказу нашего милостивого императора он волен вернуться домой».

Плебеи взревели от восторга.

Типично для Галлиена – потакание плебеям, легкомыслие, совершенно не подобающее императору. У Галлиена всё было не по сезону. Молодое вино круглый год, дыни посреди зимы, спальни, построенные из роз, женщины, приглашенные в императорский совет, драгоценности на…

Подошвы его сапог, золотая пыль в волосах, армии под командованием пастухов и варваров, сенаторы, которым приказано мыться с отвратительными старухами и которых заставляют благодарить его за щедрость. Осквернение трона цезарей.

Семпроний знал, что Галлиен должен умереть.

Галлиен поднялся на ноги.

Семпроний привстал со своего места. Кекропий схватил его за руку. «Сядь, глупец», — прошипел защитник. «Дары!»

Подарки – Семпроний забыл – Галлиен не собирался уходить, пока нет. Сначала он развлекался, бросая жетоны в толпу. Галлиену нравилось смотреть, как они дерутся за маленькие деревянные шарики, которые могли дать им право претендовать на состояние в золоте или, например, на капусту.

«Еще немного», — прошептал Кекропий.

Боги низшие. Семпроний ненавидел Кекропия, ненавидел всех протекторов. Сегодня же вечером, как только он облачится в пурпур, германская гвардия разберётся с Кекропием и остальными. Единственное, что связывало Семпрония с протекторами, — это взаимная ненависть к Галлиену. Как только тиран умрёт, эта связь прервётся. Семпроний был готов.

А если он потерпит неудачу, Семпроний позаботится о том, чтобы он погиб при попытке. В коридоре, если мечи преторианцев не убьют его, там будет кольцо с ядом. Палачи в подвалах дворца не станут отрабатывать на нём свои ужасные приёмы. Клещи и когти не разорвут его плоть.

На случай неудачи он принял все возможные меры для своей семьи. Его жена оказалась не тем партнёром, на которого он надеялся, а юный Квинт был ничто по сравнению с его погибшим старшим братом, но Семпроний не желал тащить их за собой на погибель. Сегодня утром, принеся жертву домашним богам, Семпроний написал письмо собственноручно. Оно было подписано и запечатано. Его секретарю было поручено доставить его во дворец во втором часу ночи.

ночь. Либо слуга найдёт своего господина на троне, либо передаст его Галлиену. В письме Семпроний оправдал свою семью от какой-либо причастности; ни его жена, ни оставшийся в живых сын ничего не знали о его замысле.

Это было не всё, что содержалось в письме. Конечно, в нём не упоминалось о сенаторах, к которым обратился Семпроний. Ацилий Глабрион и Нуммий Фаустин будут в безопасности с армией в Милане. Но предательство протекторов было полностью раскрыто. Именно крестьянин склонил Семпрония к измене. Были указаны даты и места, тщательные подтверждающие детали. Крестьянин был назван по имени, как и хорек, мышь и всадник. За пределами Рима, хотя Семпроний и не был уверен в их причастности, он назвал Аврелиана, Тацита и Гераклиана в заговоре. Они могли быть невиновны, а их казни несправедливы, но их включение в список бросит подозрение на всех протекторов. При удачном стечении обстоятельств мстительный император мог бы отменить отвратительную должность протектора. Те самозваные солдаты, которых Галлиен не убил, были бы выброшены обратно на свалку.

Как и греческий философ, Семпроний хотел отомстить после своей смерти.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 25

Храм Клавдия

НА УРОВНЕ УЛИЦЫ Vicus Capitis Africae было пустынно.

Жители наблюдали за битвой между варварами и городской стражей с безопасной высоты. Они толпились в окнах и на балконах верхних этажей. Некоторые даже выглядывали с крыш.

Впереди, в конце улицы, Баллиста увидела громаду Колизея. Теперь он был совсем близко. Шум толпы разносился по окрестным улицам. Бегом они могли бы преодолеть это расстояние в мгновение ока. Но чтобы приблизиться к амфитеатру этим путём, им пришлось бы пройти мимо арсенала и школы обучения императорских рабов.

Они должны были выйти на открытое пространство вокруг Колизея между двумя гладиаторскими школами. Там не было укрытия, а общественные здания, расположенные рядом с амфитеатром, должны были находиться под наблюдением как фрументариев, так и городской стражи. Пятьдесят вооружённых воинов за ними обеспечивали бы безопасный проход. С ними всё было иначе, когда их было всего трое.

'Подписывайтесь на меня!'

Там, где улица Африканской Головы расходилась, Баллиста свернула налево, на улицу Скаврус. Максимус и Тархон последовали за ней, тяжело дыша под тяжестью кольчуг.

Вместе они протопали под воротами Келимонтаны, и стук их сапог эхом разносился по округе. Улица Скаурус вела вниз.

к Большому рынку. Гораздо проще было пробраться сквозь лабиринт его аркад и переулки многоквартирных домов, примыкавших к задней части храма Клавдия. Они доберутся до Колизея с запада, через фонтан «Потный столб».

Улица круто шла под уклон. Колизей исчез за Храмом, а тот, в свою очередь, исчез за высокими жилыми домами. Солнце скрылось за домами, но уже совсем низко. Небо было розовым от заката. Всё же осталось недолго – четверть часа, не больше. Доберитесь до Врат Жизни в западной части Колизея, пройдите по пронумерованным коридорам, поднимитесь по лестнице, ведущей в императорскую ложу. Галлиен доверял ему. Баллисте оставалось лишь поговорить с императором, и этот кошмар закончится. Он мог отдохнуть – вернуться домой, обнять жену и детей, принять ванну, перевязать раны, поесть и выпить, а потом поспать. Отдохнуть несколько дней, а затем сесть на корабль до Сицилии, где царит покой виллы высоко над заливом Наксос.

Покупатели всё ещё возвращались с Большого рынка. Все останавливались и глазели. Всеотец, конечно же, они глазеют. Как Баллиста могла быть такой глупой?

Двое вооруженных мужчин несутся по тихой жилой улице, преследуя человека с обнаженным мечом, чья туника пропитана кровью — любой бы остановился и уставился на него.

Не успел Баллиста подумать, что делать со своим пугающим видом, как всё стало гораздо хуже. Боги были немилосердны. Прямо впереди, выходя с рынка, шёл отряд Городской Стражи. Восемь человек, с топорами на одном плече, дубинками на другом, с вёдрами в руках – обычное патрулирование, которое вот-вот должно было перерасти в настоящую драму. Стражники увидели троих.

«За ними!» — крикнул центурион, командовавший патрулем.

Часовые колебались, явно не зная, что делать со всем этим оборудованием, которое их обременяло.

«Брось это чёртово снаряжение! Доставай мечи!» Центурионы Городской стражи были повышены в должности до преторианцев. Они были более опытными солдатами, чем пожарные, которыми они командовали.

Топоры, вёдра и дубинки с грохотом падали на землю. Стражники стаскивали с плеч свёрнутые верёвки и вытаскивали клинки.

«Луций, оставайся со всем этим», — крикнул центурион.

Задержка дала немного времени.

«Сюда!» Баллиста нырнула в просвет между двумя зданиями справа.

Зажатые между улицей и подиумом храма, дома здесь стояли очень тесно друг к другу. Переулок был узким. Сырые кирпичные стены по обеим сторонам почти терли плечи Баллисты. Он свернул налево, затем направо. По обе стороны открывались другие проходы.

Баллиста превратилась в одну из них, которая была ещё уже.

Солнце сюда никогда не проникало. В воздухе пахло плесенью и мочой. Баллиста снова свернула направо.

Не видя ни солнца, ни горизонта, он уже заблудился, не зная, в каком направлении движется.

Завернув за угол, он наткнулся на человека, ведущего осла. Какого хрена он здесь делает с ослом?

Оттолкнув зверя, Баллиста схватил мужчину за ворот туники.

«Как нам выбраться отсюда?»

Мужчина в ужасе вытаращил на него глаза.

«Где запад?»

Мужчина по-прежнему не произнес ни слова.

Откуда-то из лабиринта донесся звук подбитых гвоздями сапог.

«Как нам попасть к западным воротам Колизея?»

Баллиста похлопал мужчину, словно лошадь. «Добраться до Потного?»

Все еще не в силах говорить, мужчина указал туда, откуда пришла Баллиста.

«Блядь», — сказал Максимус.

Максимус был прав, стук сапог доносился оттуда.

«Пошли», — сказал Баллиста. «Мы обойдем их».

Теперь они двигались осторожнее. На каждом повороте и перекрёстке они останавливались, чтобы прислушаться. Шум погони, казалось, доносился со всех сторон. Патруль разделился, или это был какой-то обман со звуками, распространяющимися по стенам? Хуже того, не подоспело ли подкрепление? Было много криков и шагов.

«Всего восемь ублюдков», — сказал Тархон. «Ушли легко, убив их по пути».

«Нет», — сказал Максимус. «Здесь, внизу».

Местный владелец магазина опускал ставни.

Увидев мужчин, он быстро запер их и бросился к двери. Максимус оказался быстрее него. Хиберниец ударил дверь плечом, прежде чем она успела закрыться. Когда Баллиста и Тархон ввалились вслед за ними в магазин, раздался женский крик.

«Тише, мама», — сказал Максимус.

«Берите, что хотите», — пробормотал продавец. «Не причиняйте нам вреда».

«Мы не причиним вам вреда и ничего не заберем», — сказал Максимус.

Женщина рыдала.

«Было бы очень больно, хотя и тихо», — сказал Тархон.

Женщина, забившись в угол, молча тряслась.

Максимус закрыл дверь. «Не обращай внимания на старого Тархона. Мы просто хотим немного посидеть. Мы будем в пути прежде, чем ты успеешь оглянуться».

Лавка была крошечной, чуть больше кельи. Лестница вела на крошечный спальное место. Всё помещение едва освещалось глиняной лампой. Масло, которое она сжигала, было дешёвым. Его прогорклый запах смешивался с запахом гнилых овощей.

Снаружи послышался топот военных сапог.

«Теперь тише, как мышки, мои дорогие», — прошептал Максимус.

Гвозди становились все ближе.

Баллиста жестом велел Максимусу следить за женщиной. Он обнял мужчину за плечи.

Тархон стоял по другую сторону.

Солдаты были прямо снаружи.

В комнате повисла такая глубокая тишина, что ее было почти ощутимо.

Шаги стихли.

Все вздрогнули, когда дверь загремела на петлях.

«Открой, Нумериус».

Городская стража имела право входить на территорию любой собственности.

«Ну же, старый ублюдок, мы знаем, что ты там».

Баллиста приблизил губы прямо к уху лавочника.

«Скажите ему, что вы заняты».

Мужчина посмотрел на него как на сумасшедшего. Он был прав: что, чёрт возьми, он мог делать в этой крошечной камере?

«Скажи, что занимаешься супружескими обязанностями», — прошептал Тархон.

Хозяину магазина каким-то образом удалось пробормотать, что он с женой.

Пожарный снаружи рассмеялся: «Мы можем подождать, это не займёт много времени».

«Отвали!» — продавец сумел убедительно изобразить раздражение.

«Нумериус, послушай, кто-то в переулке сказал, что сюда идут трое мужчин. Ты что-нибудь видел?»

'Нет.'

«Если вы это сделаете, оставайтесь внутри. Они опасные твари. Один из них уже убил сторожа и нескольких мирных жителей с прошлой ночи».

«Я никуда не пойду».

Возможно, подумал Баллиста, моралисты были правы –

профессия торговца приучила человека ко лжи.

Когда шаги городской стражи затихли, все разом выдохнули.

«Дайте им шанс уйти», — тихо сказал Баллиста, обращаясь скорее к себе, чем к окружающим.

В наступившей тишине мысли Баллисты блуждали сами собой. Скарпио, префект Дозора, и Руфин, предводитель фрументариев, – оба были всадниками, оба занимали важные посты. Но они не могли надеяться свергнуть императора и пережить покушение. Никто не принял бы ни одного из них на трон. За ними должны были стоять более важные фигуры: старшие командиры, сенаторы или всадники более высокого ранга. Ни Скарпио, ни Руфин не были лысыми, ни похожими на крестьян.

«Нам пора идти», — сказал Максимус.

Женщина снова зарыдала.

«Сначала мне нужно кое-что сделать», — сказал Баллиста. «Раздевайся».

«Никогда!» — в голосе женщины слышались нотки истерики.

Она была близка к пределу.

«Не ты», — сказал Баллиста, — «твой муж».

«Ублюдки!» Женщина вскочила. В её руке был нож. Она замахнулась на Максимуса. Хибернец отступил назад, приподнявшись на цыпочки, и клинок прошёл рядом с его животом, словно боец, укрощающий быка на арене. Он сильно ударил её кулаком в лицо. Она рухнула на пол, закрыв лицо руками.

Тархон схватил человека.

«Конечно, я бы никогда не ударил женщину, — Максимус наклонился и подобрал клинок. — Но женщина с ножом — это же смертельное оружие».

Кровь сочилась между пальцами женщины.

«Это было жаль», — сказал Баллиста продавцу.

«Все, чего я хочу, — это носить твою одежду».

Тархон отпустил его. Мужчина стянул с себя тунику.

«Позаботься о своей жене». Баллиста стянул с себя окровавленную тунику и натянул на себя одежду лавочника.

неприятно теплый, с запахом застарелого пота и слишком тесный.

«Свяжите их и заткните им рот».

Максимус и Тархон разрезали мешковину на полоски и принялись за дело с большой эффективностью.

Прежде чем вставить кляп в рот мужчины, Баллиста спросил его, как добраться до Потного Поста. Казалось, всё довольно просто: второй поворот налево, третий направо, ещё раз направо, у указателя на гостиницу «Дельфин», а за западной стороной Храма виден фонтан – время покажет.

«Я сожалею о вторжении и о страданиях вашей жены.

Меня зовут Марк Клодий Баллиста. Завтра вы услышите одну из двух историй. Либо вы помогли мне спасти жизнь императора, либо невольно помогли предателю. Всё зависит от того, что распорядится Судьбой. Если первое – выйдите, и вас ждет награда; если второе – помалкивайте.

Переулок снаружи был пуст. Вечерняя мгла уже спустилась сюда. Время истекало.

Тем не менее, трое мужчин шли медленно, останавливаясь и прислушиваясь. Вдали лаяли собаки, визжали дети. Высоко на крышах кричали чайки.

Второй поворот налево. Они прошли мимо нескольких человек. Баллиста завернул меч в тряпку. Несмотря на то, что двое других убрали оружие в ножны, их кольчуги привлекли несколько любопытных взглядов. Третий поворот направо. Почти выбрались из этого лабиринта узких переулков.

«Вот они!»

Бессмертие, должно быть, скучно. Боги играют с людьми, чтобы развеять скуку.

Отряд городской стражи гуськом с грохотом проследовал за ними по узкому проходу.

«Иди ты», — сказал Тархон.

Баллиста и Максимус колебались.

«Три года ждал, чтобы выплатить долг. Теперь всё хорошо». Тархон повернулся спиной, его кольчужные плечи почти заполнили

переулок. Он с грохотом обнажил меч.

Глава Дозора замедлил шаг.

Тархон провел кончиком своего клинка по кирпичной кладке, издав скрежещущий звук бесконечной угрозы.

Часовой остановился. Он жадно глотал воздух, готовясь к борьбе.

«А теперь иди», — бросил Тархон через плечо. Безумный суаниец выглядел блаженно счастливым. «Тархон, увидимся позже».

Может быть, в другой жизни».

OceanofPDF.com

ГЛАВА 26

Потливый пост

НАКОНЕЦ-ТО КОЛИЗЕЙ. Масштаб здания поражал воображение – три яруса арок громоздились друг на друга, над ними – четвёртый, где арки заменяли окна, а на самом верху, почти невидно, – рангоут и такелаж, поддерживающие навесы. Там, наверху, виднелись крошечные фигурки, словно чёрные насекомые на фоне жидкого золота и розового неба. Моряки из флотов Мизенума и Равенны были направлены в Рим, чтобы владеть канатами и шкивами, блоками и талями, чтобы уметь натягивать и сворачивать непокорные паруса. Теперь солнце стояло низко, и зрителям больше не нужна была тень: они собирались натянуть огромные пространства яркого полотна.

Баллиста хорошо переносил высоту, но мысль о том, чтобы работать там без седла, когда одно неверное движение грозит катастрофой, была ужасающей. Сколько времени потребуется, чтобы упасть? Его взгляд скользнул вниз по зданию. Между окнами висели позолоченные щиты, но лишь в некоторых из бесконечных арок стояли статуи. С момента открытия амфитеатра прошло почти два столетия.

Император за императором вкладывали огромные деньги в ремонт и реконструкцию. Но Колизей всё ещё оставался недостроенным. Существует христианская история о людях на Востоке, которые пытались построить башню, достигающую…

небеса. Их единственный бог постановил, что этот проект никогда не будет завершён. Чтобы наказать человечество за безрассудство, он проклял человеческие расы, наделив их бесчисленными языками. По-видимому, христиане не осознали, что их божество опровергло его предполагаемое всемогущество, недооценив лингвистические способности его собственных творений.

Колизей возвышался над этим низменным районом Рима.

Потный Столб, фонтан, у которого стояла Баллиста, казался крошечным. Даже огромная статуя Гелиоса, бога солнца, была затенена. Основная часть храма Венеры и Ромы выглядела приземистой и низенькой. Какая империя возвела в качестве своего центрального, самого знакового сооружения памятник убийству как развлечению?

«Всё готово», — сказал Максимус. Куда ни пойди в Риме, на улицах полно детей, мальчишек, живущих своим умом, вечно ищущих немного денег. Хиберниец нанял двоих из них, чтобы они отнесли его кольчугу и мечи в Дом Волкация в районе Медных Ворот. Разоружение казалось противоестественным и глупым, но не было никакой надежды попасть в императорскую ложу с открытыми клинками, а быть задержанным со скрытым оружием — ещё хуже.

«А они их не украдут?»

Максимус пожал плечами. «Если мы завтра доживем, то сможем купить еще».

Баллиста почувствовала укол сожаления по поводу Боевого Солнца, меча, оставленного им в Мавзолее. Такой клинок, как Боевое Солнце, заменить было нелегко. Выкованный на заре времён гномами, он принадлежал морскому великану Уэйду.

Герой Хама захватил его и подарил Хельму, основателю династии королей Харии. От Хельма он передавался сквозь века по всей династии, пока Хеоден не доверил его своему приёмному сыну Баллисте. Такой меч, как Боевое Солнце, не был безжизненным. У него была история и личность. Он мог быть потерян для Баллисты, но Боевое Солнце

Не стал бы служить человеку без сердца и мужества. Если бы такой человек взял клинок, он бы повернулся в его руке.

«Так как же нам попасть внутрь?»

Максимус вернул Баллисту.

Даже в столь позднее время вход в Колизей строго контролировался. Вокруг амфитеатра тянулось кольцо ограждений из деревянных перил, укреплённых на каменных столбах. У всех входов стояли императорские рабы. Их поддерживали отряды преторианцев. Внутри, должно быть, было ещё больше стражников. Вход был бесплатным, но только для тех, у кого были действительные билеты. Баллиста рассчитывал найти пару зрителей, которые уходили раньше времени, предложить им деньги за билеты или запугать. В его плане был изъян. Эти Игры были прощальным пиром императора перед его походом на север.

При всех своих недостатках Галлиен был щедр. Ни один из его подданных не уходил, пока щедрый император не заканчивал раздавать дары.

«Вот если бы ты догадался вырвать глаз одному из людей, которых ты убил по дороге сюда — Руфинус был бы хорош — мы могли бы купить куст пиона и немного масла лилии, и все было бы в порядке».

Баллиста не переставала осматривать барьеры. «О чём ты, чёрт возьми, говоришь?»

«Глаз обезьяны сработал бы так же хорошо. Меня уверяют, что это безотказное заклинание невидимости».

За ограждением стояли палатки с едой и напитками. Сейчас там было тихо, но, когда толпа разойдется, там найдутся торговцы. Но будет слишком поздно.

Или можно взять глаз совы, шарик навоза, скатанный жуком, и масло незрелой оливы, растереть их вместе и намазать этой пастой всё своё голое тело. Как только вы произнесёте «BORKE PHOIOUR», ни один ублюдок вас вообще не увидит.

«Хмм», — пробормотал Баллиста. «Ты поговорил с тем магом, которого я послал?»

«Конечно, я так и сделал, очаровательный человек. Когда мы с Тархоном отправились на твои поиски, он рекомендовал оба метода…

сказал, что мы можем пробраться через город в преторианский лагерь, и никто об этом не узнает».

'Я понимаю.'

«На самом деле, было бы неплохо, если бы у нас были глаза обезьяны и все остальное.

– потому что тогда Тархону не пришлось бы убивать этих стражников. В любом случае, это очень хорошо для них.

«Нам пора выдвигаться, пока не дошли новости о том, что немцы сражаются с фрументариями». Баллиста вытащил значок МАЙЛЗА АРКАНУСА, который отобрал у Руфинуса. «Это может помочь мне войти. Хочу, чтобы ты отвлек внимание у тех киосков с едой».

Максимус повернулся к Баллисте. Вся его игривость испарилась. «Возможно, это конец. Это был долгий путь. Я ни о чём не жалею».

«И я тоже».

Двое мужчин обнялись.

«Снег переносится с одного дерева на другое», — сказал Баллиста.

«Между нами нет выбора».

Максимус отступил назад. «Когда мы были на севере, разве твой сводный брат не говорил тебе то же самое?»

'Да.'

«Прямо перед тем, как ты его убил».

«Некоторые вещи просто случаются».

Баллиста смотрел, как его друг идёт к прилавку. Максимус схватил сосиску, понюхал её, вскрикнул от отвращения и бросил на землю. Торговец закричал. Максимус взял другую сосиску и сделал то же самое. Разъярённый торговец бросился его схватить. Максимус ударил его кулаком. Мужчина упал. Четверо из восьми преторианцев у ближайшего входа бросились наводить порядок. Баллиста пошёл дальше.

Иногда просто ходить пешком может быть одним из самых сложных дел на свете. На открытие больше никто не пошёл.

Площадь была почти пуста. Баллиста чувствовала себя совершенно беззащитной. По крайней мере, внимание оставшихся преторианцев было сосредоточено на их коллегах.

«Стой!» Доспехи стражника были посеребренными и чеканными, плюмаж на шлеме — ярко-малиновым.

Преторианцы выглядели внушительно и привыкли командовать мирными жителями. Но если бы они выступили против пограничного легиона, то, несмотря на всю свою воинскую браваду, разбежались бы как кролики. Даже при этом четверо гвардейцев с мечами всё равно могли бы одолеть одного безоружного человека.

'Билет?'

Остальные преторианцы добрались до Максимуса. Раздались гневные крики.

«Без билета никто не пройдёт». Охранник не смотрел на Баллисту. Его взгляд был прикован к стычке, разгоревшейся у стойла.

«Мне нужно поговорить с Луцием Петронием Таврусом Волузианом»,

сказал Баллиста.

Максимус нанёс ещё один удар. Один из преторианцев отшатнулся назад.

«Что?» — Стражник снова перевел взгляд на Баллисту.

«Мне нужно, чтобы вы отвели меня к префекту претория».

Возле продуктового киоска началась настоящая драка.

Преторианец, стоявший перед Баллистой, рассмеялся: «Знаешь, лысый, я думал, ты сказал, что хочешь, чтобы я отвел тебя посмотреть на Быка».

«Вот именно это я и сказал».

Остальные трое оторвались от ссоры и тоже ухмыльнулись.

«А вам известно, что Волузиан находится в императорской ложе?»

«Да, и вы должны без промедления проводить меня туда».

Крик боли. Максимус сбил с ног ещё одного стражника.

Преторианец, разговаривавший с Баллистой, разрывался между желанием разобраться с этим наглым идиотом и желанием помочь своим друзьям. «Ты думаешь, что магистр приёма допустит кого-либо к священному месту, тем более такого грубого северянина, как ты?»

Двое стражников, всё ещё стоявших у прилавка, обнажили мечи. Отвлечение внимания почти закончилось.

Всеотец, пусть Максимус сдастся, просто потерпит поражение.

Смертоносный, не дай им убить его.

Баллиста достала значок МАЙЛЗА АРКАНУСА. «Отведи меня к Волузиану сейчас же!»

Преторианец был в замешательстве. Он изучил удостоверение личности. «Как вас зовут?»

«ARCANUS означает «секрет», — сказал Баллиста. — У меня нет целого дня».

«Откуда я знаю, что это настоящее? Ты мог его украсть».

«Вы ответите перед своим префектом и императором, если меня сейчас же не проводят в императорскую ложу!» — Баллиста вложил в свой тон всю возможную властность.

Преторианец посмотрел на остальных троих. Один из них пожал плечами. «Лучше сделай, как он сказал».

«Вы вооружены?»

«Нет», — сказал Баллиста.

«Вас придется обыскать».

«Поторопитесь. Нельзя терять времени».

За барьером Максимус стоял, опустив руки по швам. Преторианец ударил его мечом по голове. Максимус упал. Крови не было. Слава богам, стражник ударил плашмя.

Преторианцы грубо и недружелюбно обыскали Баллисту. Одной из немногих черт, общих для римского плебса, была ненависть к фрументариям.

Возле продуктового киоска гвардейцы избивали Максимуса сапогами.

«Следуйте за мной», — неохотно преторианец повёл Баллисту к амфитеатру.

Максимус лежал на земле, свернувшись калачиком и закрывая голову руками. Один из стражников всё ещё лежал.

Остальные трое окружили хибернца. Их сапоги с грохотом ударяли по его незащищённой спине и ногам. Они напрягались. Не дай им убить его, молила Баллиста. Не его, а Тархона.

Преторианец провел Баллисту через западные ворота, которые вели на арену через Врата Жизни.

Победоносные гладиаторы покидали пески этим путём; возможно, это было добрым предзнаменованием. Но теперь, когда бои закончились, Врата Жизни закрылись, так что, возможно, и нет.

«Поторопись!» — рявкнул Баллиста. «Я же сказал, что нельзя терять времени».

Они пересекли три коридора, огибающих внутреннюю часть огромного здания. В четвёртом они повернули направо.

Здесь, внизу, свет был каким-то странным, подводным. В полумраке, освещённом факелами, картины на стенах словно двигались. Питьевые фонтанчики журчали и плескались. Далёкий гул толпы доносился сквозь невообразимую тяжесть бетона и кирпича.

«Ускорь шаг», — подгонял Баллиста своего нежелающего проводника.

Пройти так далеко, быть так близко и потерпеть неудачу в последний момент было бы невыносимо.

Пройдя десять, двенадцать или больше проходов, ответвлявшихся от коридора, преторианец наконец свернул в один из них. Широкий пролёт лестницы – и они вышли на трибуны. После наступления темноты оба стояли, моргая в предвечернем свете. Рёв толпы обрушился на них с почти физической силой.

Когда глаза Баллисты привыкли к темноте, он увидел головокружительные ряды зрителей и огромное пустое пространство песка.

Арена погрузилась в густую тень. Баллиста посмотрела на небо. Оно было тёмно-фиолетовым, словно старый синяк. Последний час почти закончился.

Но там, всего в двадцати шагах, находилась императорская ложа. И там, в первом ряду, совершенно невозмутимый, с блестящими золотыми волосами, стоял император. Галлиен был жив.

Баллиста протиснулась мимо стражника.

Центурион преторианцев преградил ему путь.

«Это все, что вы можете сделать», — сказал офицер.

OceanofPDF.com

ГЛАВА 27

Колизей

«В императорскую ложу никому не входить». Центурион был непреклонен. Его телосложение преграждало путь. За ним стояли четверо преторианцев.

— Позвольте мне поговорить с Цецилием, — сказала Баллиста.

«Приемная комиссия никого не принимает».

Баллиста взмахнул значком МАЙЛЗА АРКАНУСА. «Ты знаешь, кто я».

«Я знаю, кто ты, — сказал сотник. — Сволочь — та, что выдумывает небылицы против честных людей и предает своих товарищей».

Это ни к чему не приводило. Как и все остальные, преторианцы не доверяли императорским шпионам. Это было естественно. Фрументарии, может, и были солдатами, но они существовали для того, чтобы предавать, доносить и казнить. Баллисте придётся рискнуть.

«Против императора существует заговор».

«Разве не всегда так? Вернись к Целию и расскажи об этом Руфину».

Центурион остался невозмутим. Однако его поведение не изменилось после этого откровения. По крайней мере, он не слышал о смерти командира фрументариев. Что ещё важнее, центурион, несомненно, не был участником заговора.

«Слушай внимательно, — сказал Баллиста. — Нет времени идти к Целию. Император будет атакован, когда покинет

Колизей.'

Центурион пожал плечами. «Галлиенус оставил там германскую стражу. Он пойдёт через личный проход обратно на Палатин. Преторианцы его сопроводят. Император будет в безопасности и без твоей помощи».

Баллиста наклонился ближе и тихо заговорил: «А если нет? Ты хочешь быть ответственным?»

Впервые на лице сотника мелькнуло сомнение.

«Если на него нападут, это будет твоя вина. Выживет он или умрёт, что будет с центурионом, который не смог предотвратить нападение?»

Центурион неуверенно пошевелился.

«Просто приведите Цецилия».

Центурион уставился на виноградную лозу своего кабинета в руках, словно надеясь найти в ней ответ. «Какое имя?»

Это было уже слишком. Центурион, должно быть, знал о приказе арестовать Баллисту. «Это пусть знает Цецилий».

Центурион фыркнул: «Ты ждешь, что я скажу Цецилию, что снаружи стоит грубый человек, судя по виду – варвар, требующий встречи с главой приёмной комиссии, называющий себя фрументарием, но отказывающийся назвать своё имя?»

Баллиста ломал голову, как придумать что-то, что помогло бы Цецилию опознать его, но не выдало бы его этим преторианцам.

«Почему бы вам просто не убраться отсюда и не предоставить безопасность императора тем, кто знает, что делает?» Центурион начал отворачиваться.

«Подожди!» — Баллиста схватил его за руку. — «Передай начальнику приёмной комиссии, что бывший владелец Деметрия, императорский секретарь, находится снаружи. Передай ему, что у меня есть информация, жизненно важная для безопасности императора».

Центурион отмахнулся от руки Баллисты. Он посмотрел вдаль, обдумывая наилучший план действий.

«Тебе нечего терять, — сказал Баллиста. — Несколько мгновений Цецилия. Если он сочтёт их потраченными впустую, можешь взять меня под стражу, и пусть твои люди меня избьют. Делай, что хочешь. Ты исполнишь свой долг».

«Хорошо. Оставайтесь здесь и не двигайтесь», — повернулся центурион и сказал своим людям: «Присматривайте за ним».

Рёв толпы привлёк внимание Баллисты к размаху окружающих трибун. На вершинах каждого ряда сидений стояли императорские слуги в ливреях. У них были кожаные сумки. Когда император бросал горсть жетонов, слуги делали то же самое. Только так можно было раздать дары пятидесяти тысячам зрителей.

Толпа толкалась и барахталась, ловя град маленьких деревянных мячей. Мужчины толкались и пихались. То тут, то там вспыхивали стычки. В ход шли локти и кулаки, чтобы добиться награды. Некоторые говорили, что Галлиену нравилось смотреть, как дерутся его подданные. Сенаторы считали, что его поведение унижает императорское достоинство.

Воцарилась тишина. Все взгляды были устремлены на императорскую ложу. Галлиен поднял руки. Он слегка покачнулся. Пиппа, его любовница из Аламанна, поддержала его. Галлиен лишь рассмеялся.

«Осталось два жетона». Голос императора разносился хорошо. Он был услышан и на плацу, и на поле боя.

Здесь он был слегка невнятен. «Из нашей безграничной щедрости, владельцы этого могут потребовать», — Галлиен сделал эффектную паузу, — «дохлую собаку!»

Толпа стонала и смеялась. Люди швыряли друг в друга ничего не стоящими жетонами. Сенаторы, может, и хмурились, но плебс обожал этот грубый юмор. Фунт свинца или фунт золота — никогда не знаешь, что получишь.

Галлиен поднял огромный кувшин вина. Неуверенно он взмахнул кувшином и опрокинул вино. Вино разлилось повсюду, забрызгав белоснежные тоги знатных и знатных людей, восседавших вокруг императора. Плебс восторженно завыл. Ничто не могло им понравиться больше.

чем видеть униженных вышестоящих. Ничего, кроме, пожалуй, золота – и оно, возможно, ещё впереди.

Император осушил кувшин одним махом. Толпа снова разразилась овациями. Когда он хотел поставить кувшин на стол, то чуть не потерял равновесие. Император был очень пьян.

Стоил ли Галлиен спасения? Баллиста смотрел на шатающуюся фигуру, на пьяную ухмылку и крашеные волосы императора. Король потому и правит, что обладает добродетелью. Если же он выбирает порок, то становится тираном. Был ли Галлиен ещё годен для правления империей? Он всегда был переменчив. При нём всё было не по сезону: зелёный инжир посреди зимы, драгоценные камни на подошвах сапог, сенат, с которым обращались как со слугами, шуты и проститутки – как почётные товарищи. Теперь же, пока претенденты расчленяли империю, он тратил деньги на колоссальные статуи и портики, основывал города философов в отдалённых горных долинах. Правда ли, что он возлежал на пирах в женском платье?

Правда это или нет, для Баллисты всё это не имело значения. Он дал клятву императору. Галлиен был его другом. Баллиста был обязан Галлиену жизнью. Что ещё важнее – гораздо важнее – если Галлиен умрёт, то умрёт и его семья. Чтобы спасти свою Юлию и сыновей, Галлиен должен был жить.

«Один-единственный знак», — крикнул Галлиен.

Боги ада, где были Цецилий и этот центурион?

Ещё один подарок, и Галлиен уйдёт. Последний час почти прошёл.

«Десять фунтов серебра!»

Толпа взревела от восторга. Галлиен был так близко.

Баллиста мог кричать, но ему всё равно не перекричать этот хаос. Последняя попытка. В отчаянии Баллиста приготовился, прикинул расстояние, спланировал свои действия: броситься на четырёх преторианцев, застать их врасплох, отбросить в сторону, затем сделать несколько шагов, не обращая внимания на дверь – с другой стороны могут быть стражники – и прыгнуть к

Перелезть через перила, забраться в императорскую ложу и перелезть через сиденья, прежде чем немецкий караул сзади успеет добраться до императора. Достаточно было сказать всего несколько слов.

«Это ты?» — Начальник приемной комиссии пристально смотрел на избитую, бритоголовую фигуру.

«Цецилий».

«Баллиста?» — недоумевал чиновник. «Ты что, голову обрил?»

«Что?» — вздрогнул центурион. «Баллиста, говоришь?»

«Охрана, арестуйте этого человека!»

«Не сейчас!» — Цецилий отмахнулся от центуриона. «Что случилось?»

Баллиста понимал, что это последний бросок. Времени на уловки больше не было. Если глава приёмной комиссии присоединился к заговорщикам, всё кончено.

«Галлиена убьют, когда он выйдет из Колизея. Скарпио из Городской стражи участвует в заговоре, как и Руфин из фрументариев. Есть и другие, по крайней мере двое. Я не знаю, кто они».

«Вы уверены?»

«Я не могу быть в этом более уверен».

«Тебе лучше пойти со мной, — Цецилий указал центуриону. — Приводи своих людей».

«Нет, — сказал Баллиста. — Не доверяй никому, кроме немецкой гвардии».

Они будут хранить клятву верности мечу.

Приёмная комиссия помедлила, а затем приняла решение: «Центурион, оставайся здесь. Не впускай никого в священное присутствие. Галлиен уходит после последнего броска. У нас остались считанные мгновения».

*

«Марк Клодий Баллиста!»

Когда его объявили, Баллиста заметил, как все головы повернулись к нему. Император посмотрел на него, его взгляд был слегка рассеянным. Галлиен улыбнулся.

«Мой старый школьный друг, ты пропустил все подарки».

На лице императора отразилось полное недоумение.

«Твои прекрасные волосы!»

Сенатор вскочил на ноги. Он был тучным и лысым, как младенец. Он неуклюже направился к передней части ложи.

Баллиста оттолкнула Цецилия с дороги.

«Охрана! Держите его! Охрана!» Никто не двигался, но все кричали одновременно.

Баллиста оттолкнул двух сидящих сенаторов.

Немцы выбегали из задней части ложи. «Защитите императора!» — услышал Баллиста крик Фреки, их командира.

Баллиста преодолела ряд сидений.

«Защитите императора! А затем схватите их обоих живыми!»

У сенатора был клинок.

Баллиста нырнула и попала сенатору по бедрам.

Вместе они рухнули на суровый мраморный пол.

Переплетаясь, они откатились к боковой стене. Баллиста ударился головой. Перед глазами всё поплыло. Сенатор оказался на Баллисте. Его вес был невыносим. Одна из рук Баллисты оказалась зажата под его собственным телом.

«Двое лысых мужчин дерутся», — услышал Баллиста смешок Галлиена.

Сквозь туман пьянства не просочилась смертельная серьезность.

Блеск стали. Кто-то закричал. Нож вонзился вниз. Свободной рукой Баллиста схватил сенатора за запястье. Кончик клинка промелькнул в ладони от его глаза.

Звук тяжёлых шагов. Две пары сапог на краю поля зрения Баллисты. Командный голос, приказывающий немцам отступать.

Сенатор захрипел и снова нанес удар, направив на него всю свою тяжесть. Баллиста не смогла его удержать. Он отвернул голову в сторону. Нож прошёл мимо уха, вонзившись в мрамор.

Скарпио стоял над ними. Остриё его меча дрогнуло, словно он искал возможность для атаки.

Сенатор встал на дыбы, готовый к новому удару. Баллиста освободил вторую руку и схватил нападавшего за запястье обеими руками.

Скарпио изменил позу.

Руки Баллисты дрожали от напряжения. Нож неумолимо опускался. Если это не убьёт его, то Скарпио сделает это.

Скарпио оттащили в сторону.

Удар меча. Баллиста почувствовал удар, сжимающий его тело. Сенатор отпрянул.

Нож выпал из его руки.

Снаружи, за пределами поля зрения, слышен топот бегущих сапог.

Сенатор, стоя на коленях, теребил кольцо на своем пальце.

«В этом нет необходимости, Семпроний», — сказал префект претория.

«Не убивайте его!» — прохрипела Баллиста.

Слишком поздно. Клинок Волузиана снёс сенатору верхнюю часть черепа.

Мертвый груз завалился набок.

Над Баллистой нависло румяное лицо Волузиана. Он наклонился, схватил Баллисту за руку и помог ей подняться. Пол был скользким от крови. Галлиена прикрывала стена перекрывающих друг друга германских щитов.

Баллиста боролся, чтобы вернуть дыхание в свою раздавленную грудь.

«Скарпио, где он?»

«Аид!» Префект претория дико огляделся.

«Этот маленький ублюдок, должно быть, убежал по проходу к Палатину. Ничего, я приведу своих людей снаружи.

«Они скоро его поймают».

«Нет времени». Баллиста, пошатываясь, направилась к занавеске, закрывавшей туннель. «Передай им, чтобы следовали за нами. Мы должны взять его живым».

Проход был широким, высоким и сводчатым. Его расписные стены освещались ароматическими лампами. Боги не дадут…

императору никогда не придется ступать на грязное место.

Вес сенатора обрушился на повреждённые рёбра Баллисты. Каждый вдох причинял жгучую боль.

Схватившись за грудь, Баллиста бежал что было сил.

Говорили, что туннель был построен для того, чтобы император Коммод мог беспрепятственно добираться из дворца на арену. Коммод был одержим Играми.

Откуда-то впереди раздался крик и звук ломающегося предмета. Не обращая внимания на боль, Баллиста побежала быстрее.

За углом двое рабов с тоской смотрели на разбитый кувшин с маслом. Лужа жидкости растекалась по каменным плитам пола.

«Он просто появился из ниоткуда», — сказал один из них. «Это была не наша вина».

Ребра Баллисты болели так сильно, что он не мог говорить. Он пробежал мимо, стараясь не попасть в масляную лужу.

Ещё один поворот, и туннель разветвился на два. Конечно же, в своём безумии Коммод сражался как гладиатор. Более узкий проход, должно быть, вёл к камерам под полом арены. Куда бы пошёл Скарпио? Дворец предлагал лучшую возможность побега, чем подземные сооружения Колизея. По своей природе – необходимость содержать диких зверей и осуждённых преступников – выходы из последнего должны были быть тщательно охраняемы. Баллиста пошатнулся. Теперь подвёрнутая лодыжка болела.

Он был почти готов, только сила воли заставляла его двигаться дальше.

Ещё один поворот – это место словно сошло с мифа – и проход начал подниматься вверх. Раб зажигал лампы, готовясь к императорскому приёму.

«Был ли человек в таком состоянии?»

Раб не ответил.

«Только что – бежавший мужчина?»

Раб молча смотрел на залитое кровью привидение.

'Отвечать!'

«Нет, хозяин».

Из-за паники или хитрости Скарпио, должно быть, спустился под Колизей. Баллиста повернула назад.

Когда Баллиста шел по тропинке, ведущей к кельям, он услышал топот вооруженных людей, спускающихся из императорской ложи.

Боль не имела значения. Так утверждали все стоики. С каждым обжигающим вздохом, Баллиста не соглашался. Боль существовала сама по себе. Её коварный голос звучал в его голове: «Просто остановись, пусть другие её поймают, Скарпио для тебя ничто». Баллиста знал, что должен продолжать. Только он мог это закончить.

Подземный мир освещали гаснущие факелы. Чёрные пасти клеток, зарешеченные железом, были вмонтированы в наружную стену. Воздух был насыщен запахом животных экскрементов, пропитанной мочой соломы и зловонным смрадом гнилого мяса. Рёв льва заставил его вздрогнуть. Казалось, он отдавался эхом в его груди.

Смотрители животных занимались своими делами, убирали вещи и расстилали подстилку после шоу.

Баллиста оглядела изогнутый коридор. Вон там! Справа четверо рабов не работали, а просто стояли и смотрели на что-то. Мелькнуло движение. Человек промчался через один из высоких узких проёмов в следующий коридор.

Баллиста пробежала через ближайший проём. И вот он снова здесь. Скарпио исчез в арке в следующей стене.

Коридоры тянулись концентрическими кругами, арки открывались к центру. По обеим сторонам располагались блоки, приводившие в движение лифты и пандусы, поднимавшие людей и животных на поверхность арены.

Ещё три, может быть, четыре коридора, и Баллиста вышла в центральный проход. Скарпио нигде не было видно. В восточном конце находился туннель, ведущий под землю к Великой школе гладиаторов. Двери были заперты. Не туда. Всеотец, куда делся Скарпио? Сделав как можно более глубокий вдох, Баллиста похромал на другую сторону.

Скарпио в соседнем коридоре не было. Какой-то атавистический инстинкт, чувство охотника к своей добыче, заставил Баллисту остановиться. Он знал, что Скарпио идёт за ним. Баллиста пошёл обратно.

Вернувшись в центральный проход, Баллиста услышал преторианцев, спустившихся следом за ним. Они лишь мельком мелькали, но звуки их боев были громкими. Звон металлических доспехов. Отрывистые команды: «Держать строй!»

Не дайте ему проскочить! Он вооружён, не рискуйте!

Убейте его на месте!

Другой звук. На этот раз диссонирующий. Лязг-лязг лихорадочно вращающегося шкива. Где-то слева от Баллисты.

Игры закончились. Не было нужды подниматься на поверхность.

Баллиста побежал. Боже, какая боль в груди!

Глухой стук опускающегося пандуса. Поток свежего воздуха.

Дневной свет вокруг следующего столба.

Пандус тянулся до самого песка. Сапоги грохотали по доскам. Баллиста увидел сапоги, топот ног. Он побежал за ними.

Баллиста никогда не стоял на арене. На мгновение у него закружилась голова. В последних лучах солнца гладкий песок казался почти бесконечным. Затем он заметил огромную дугу трибун, огибающую арену и притягивающую взгляд. Совершенно невозможное спасение.

Маленькая одинокая фигурка бежала к периметру, черная в тени, словно грызун, ищущий свою нору. Баллиста уже шел. Если он будет держаться между Скарпио и открытым пандусом, беглецу некуда будет деваться.

Убегающий остановился. Баллиста видела, как он смотрит на сетку. С её роликами и шипами перелезть через неё было невозможно.

Гул, словно прибой на берегу. Зрители ещё не разошлись. Тысячи людей смотрели вниз, гадая, какое последнее развлечение приготовил им этот день.

«Все кончено», — сказал Баллиста.

Скарпио обернулся.

«Сдайся».

«На растерзание клещам и когтям в подвалах дворца?»

«Назовите своих сообщников, и, возможно, вас пощадят».

Скарпио плюнул на песок. «Ты веришь в это не больше, чем я».

«Галлиен милостив».

«Для такого варвара, как ты, — может быть. Для почтенных римлян он всего лишь тиран».

Скарпио направился к Баллисте. Префект всё ещё держал меч. Баллиста замерла и ждала.

«Я упаду на свой меч. Смерть — ничто; возвращение к миру и сну». Скарпио взмахнул клинком, словно впервые испытывая его, не привыкнув к его балансу и весу. «Но у меня будет компания, когда я спущусь во тьму».

«Почему?» — Баллиста оглянулся через плечо.

Вход в пандус был пуст. Никаких следов преторианцев.

«Это твоя вина», — голос Скарпио звучал безумно сдержанно, словно он обсуждал какой-то логический вопрос в философских школах.

«Ты развратил Галлиена».

«Моя вина? Прошло, наверное, лет десять с тех пор, как я последний раз был при дворе».

На перроне по-прежнему никого.

«Твой тип». Скарпио остановился, Баллиста была почти в пределах досягаемости его меча.

«Мой сорт?»

Сколько ещё продержатся преторианцы? Баллисте придётся его разговорить.

«Дикие, неразумные варвары – звери с голосами. Вас следует отправить на рабский блок. Зачем же ещё Галлиен пьёт, распутничает и пресмыкается под аплодисменты плебса? Ты, эта варварская сука, оскверняющая императорскую ложу. Галлиен потакает тебе, в то время как к честным римлянам относятся с презрением, заставляя их ждать сзади, надеясь на остатки крох».

Философское спокойствие исчезло. Скарпио доводил себя до ярости. Нападение могло произойти в любой момент.

«Тебя Галлиен хвалит; меня — верного офицера — он даже не замечает».

Они были уже слишком близко, чтобы Баллиста мог оглянуться. С рампы по-прежнему не доносилось ни звука. Что же задержало преторианцев?

«Возможно, мне не удалось убить Галлиена, но я возьму тебя с собой».

Скарпио шагнул и взмахнул мечом, держа его обеими руками. Первое движение предупредило Баллисту. Он отскочил назад, выгнувшись, позволив стали прочертить дугу перед его животом. Скарпио нанес удар тыльной стороной ладони. Баллиста снова отступил, сдвинув ноги, сохраняя равновесие, готовый двинуться в любом направлении.

Скарпио, пошатываясь, сделал пару шагов вперёд, восстанавливая равновесие. Ещё рано, подумал Баллиста. Следи за сталью, выжидай удобного момента, подойди поближе и повали его на землю.

Следите за сталью: все существо Баллисты было сосредоточено на мече.

«Ты не собираешься умолять, варвар? Пожалуйста, хозяин, не делай мне больно».

Баллиста промолчал. Скарпио говорил хорошо. Это отнимало время.

«Раб не должен ждать руки господина. Встань на колени и пресмыкайся».

«Зачем?» — Баллиста широко развел руки, приглашая удар.

«Ты еще не прикоснулся ко мне».

Провокация была слишком сильной. Скарпио сделал выпад, выставив меч вперёд. Баллиста уклонился. Блокируя удар предплечьем к предплечью, он рванулся вперёд, ударив Скарпио основанием ладони в подбородок. Голова его противника откинулась назад, но меч он не выронил. Свободной рукой Скарпио схватил Баллисту за шею. Они сцепились, шатаясь из стороны в сторону, словно пьяные пьяницы.

Пронзительный визг веревок, разматывающихся слишком быстро, и гулкий грохот, словно открылась дверь в огромном здании.

Баллиста обеими руками держала Скарпио за руку, державшую меч. Пальцы другой руки Скарпио царапали ему лицо, цепляясь за глаза.

Глубокий грохот, словно лавина, отозвался эхом в глубине тела Баллисты. Оба мужчины прекратили бороться.

Они стояли, неловко обнявшись. Скарпио захныкал.

Баллиста повернул голову и увидел почему.

На вершине второго открытого пандуса стоял лев. Это был самец, крупный, с широкими плечами. Его большие жёлтые глаза, пустые, но хитрые, смотрели на них. Лев был немолод, возможно, уже пережил расцвет своей славы. Скорее всего, он был каким-то старым любимцем публики. Это было плохо. Зверь был человекоубийцей, давно искушённым в правилах арены.

Баллиста осторожно освободился от Скарпио.

Лев двинулся вперед, затем остановился и снова зарычал.

Толпа взревела в ответ. Зверь прихорашивался, словно привыкнув к аплодисментам.

«Боги милостивые, нет!» — прошептал Скарпио.

Лев был слева. Другой пандус находился справа.

До него было шагов двадцать, а то и больше – слишком далеко. Теперь в проёме выстроился ряд преторианцев в доспехах, сомкнув щиты.

Они не двигались.

«Дай мне меч», — сказал Баллиста.

«Нет!» — Скарпио дрожал, как лист на сильном ветру.

Лев не спеша наблюдал за ними, уверенный в своей добыче. Баллиста чувствовал его звериный смрад, зловонное дыхание.

«Не двигайся. Отдай мне меч!»

«Нет!» — закричал Скарпио.

Услышав этот звук, лев напрягся, его мускулы задергались от приятных воспоминаний.

Позади льва, плечом к плечу у входа на пандус, появилось еще больше преторианцев.

через которые он появился.

Скарпио без предупреждения бросился бежать. Он метнулся вправо.

Лев собрался с силами, а затем рванулся вперёд быстрее, чем казалось возможным для такого огромного животного. Скарпио отбросил меч. Его стремительные ноги подняли клубы песка. Лев повалил его на землю своей инерцией.

Скарпио повалился на землю. Одним плавным движением лев вскочил на ноги, развернулся и набросился на него. Он прижал его к земле всем своим весом и широко расставленными, острыми как бритва когтями.

Медленно, без резких движений, Баллиста начала отходить к левому пандусу.

Скарпио извивался и кричал, тщетно пытаясь отогнать льва.

Не отрывая взгляда от ужасного зрелища, Баллиста обернулась.

Ни одна из линий преторианцев не решилась выйти на арену.

Лев деликатно, почти нежно, вонзил свои длинные жёлтые зубы в трахею мужчины. Скрапио перестал кричать.

Его тело выгнулось, а затем замерло.

Лев поднял голову, его морда была окровавлена. Жёлтые глаза пристально смотрели на стоящего человека. Баллиста застыла на месте.

Какие звериные расчеты мелькали внутри этого огромного черепа?

Несколько ударов сердца Баллиста смотрела в нечеловеческие глаза.

Вечность страха, а потом язык высунулся и слизнул тёплую кровь. Лев принялся за еду.

Тихо-тихо Баллиста пошла назад.

Когда щиты преторианцев раздвинулись, он услышал лишь ужасный хруст костей.

OceanofPDF.com

ЭПИЛОГ

Мульвийский мост

Апрельские иды

Добравшись до Мульвийского моста, Баллиста вывел коня из колонны и оглянулся на город. Отсюда ему всё ещё были видны храм Юпитера Всеблагого Величайшего на Капитолийском холме и крыши императорских резиденций на Палатине. Справа, уменьшаясь в размерах на расстоянии, возвышался мавзолей Адриана. Всё началось там, в последний час рассвета, четырнадцать дней назад.

Баллисту чествовали. Он был признанным героем. Император вывел его на балкон дворца и восславил перед собравшейся толпой. Когда Галлиен пересёк Альпы, Баллисте было приказано сопровождать его, став почётным спутником в путешествии. Отныне Марк Клодий Баллиста будет причислен к протекторам. До конца жизни он имел привилегию носить оружие в присутствии императора.

Баллиста положил руку на рукоять Боевого Солнца. Клинок действительно обладал собственной природой. Он оставался спрятанным в Мавзолее до возвращения Баллисты. Боевой Солнце не стал бы служить недостойным. Почти таким же чудом, несмотря на упорные допросы, старый рыбак с Тибра сумел скрыть золотое кольцо от Городской Стражи.

Баллиста щедро вознаградила его за возвращение, выдержав

еще одна длинная тирада против иммигрантов и их пагубного влияния.

Волузиан также был прославлен императором как герой. Префект претория и Баллиста, не проявляя ни малейшего беспокойства о собственной безопасности, вместе убили убийц в Колизее. Волузиану было поручено расследование, чтобы раскрыть следы заговора и потушить пламя измены. Префект претория лично руководил обыском особняка Семпрония. В его показаниях говорилось, как сын и секретарь сенатора были задержаны при уничтожении компрометирующих документов. Оба были убиты при сопротивлении аресту. К сожалению, документы сгорели настолько, что восстановить их содержание не удалось.

Других заговорщиков обнаружить не удалось. Заговорщики, по общему мнению, не раскинули свою сеть далеко.

У Баллисты были сомнения. Семпроний и его сын; Руфин, командир фрументариев; и Скарпио, префект городской стражи. Всего четверо. Два сенатора и два всадника, причём последние не самого высокого ранга. Недостаточно было надеяться свергнуть императора и выжить.

Ремеслом Руфина были уловки и предательство.

Ему предстояло доложить префекту претория, но он, несомненно, был бы мастером заметать следы. Однако было трудно поверить, что Скарпио смог бы остаться незамеченным, если бы его действия не были прикрыты более влиятельными фигурами.

И вот слова неизвестного заговорщика, переданные Семпронию умирающим в Мавзолее.

Бейте быстро. Не бойтесь. Стража вас не остановит. Помните, мы все будем там. Помимо Семпрония, из известных заговорщиков, в императорской ложе был только Скарпио. Всё это подразумевало присутствие более чем одного, и мы, вероятно, предположили, что оратор будет присутствовать.

Затем были описания, которые дал смертельно раненый мужчина. Двое мужчин, оба старые, один лысый,

Другой, похожий на крестьянина. Не было никаких сомнений, что лысый убийца — Семпроний. Но другой мужчина?

Ни Руфин, ни Скарпио ничуть не напоминали крестьянина. Баллиста понятия не имел, как выглядел сын Семпрония, но ему было лет двадцать с небольшим.

«Ваши волосы начинают отрастать».

Баллиста посмотрела на говорившего. Максимус был избит, но жив. Это было всё, что имело значение. Тархон был в худшем состоянии. Он потерял два пальца на правой руке. Тархон был крепким. Он уже тренировался владеть оружием другой рукой. Слава богам, вся семья Баллисты выжила.

Мысль о семье вызвала смешанные чувства. Воссоединение с женой и сыновьями было блаженным. Джулия была прежней. Расстояние между ними исчезло. Младший сын наслаждался безмятежным счастьем невинности. Старший был в том возрасте, когда уже осознавал опасность, которой они избежали. Несколько дней беззаботного счастья, а потом – разлука.

Старший сын Баллисты, Исангрим, должен был учиться в императорской школе на Палатине. Баллиста просил мальчика остаться с ним. Галлиен был непреклонен. Заказ был оформлен как почётное пожертвование, но Исангрим был таким же заложником, как и его отец много лет назад.

Баллиста отправил жену и младшего сына обратно на Сицилию.

Это была мирная провинция, вдали от границ, где не было никаких волнений. С ними был Грим Хромой, воин из Хитобарда. Они будут в безопасности. Децим, двоюродный брат Юлии, сопровождал их на виллу, чтобы восстановиться после пыток. Казалось, он не винил Баллисту за то, что та передала ему послание, которое стало причиной его страданий от рук фрументариев. Молодой человек обладал всепрощающим характером.

Баллиста отдал бы всё, чтобы путешествовать с ними. В этом и заключалась проблема героя, спасшего жизнь императора. Ты стал живым символом верности, человеком, чей пример должен был быть напоказ. Ты был…

не позволили уйти в тихую безвестность. В то время как семья без труда добралась до Сицилии, Баллиста был готов отправиться на войну на Север.

«Кто-то идет», — сказал Максимус.

Длинные ряды пехоты отступали к обочине дороги, уступая дорогу кавалькаде, возглавляемой человеком в великолепных доспехах.

«Приветствую тебя, Марк Клодий Баллиста, защитник!»

Голос Волузиана перекрыл грохот, как и много лет назад на поле битвы при Сполетии. Это был голос приказа, голос человека, поднявшегося из рядов.

«Слава Луцию Петронию Тавру Волузиану, Защитнику!»

Префект претория натянул поводья, каждое его движение было энергичным, несмотря на возраст.

«Приветствую тебя, Защитник Баллисты!» Голос не изменился.

Баллиста слышала его недавно, при совсем других обстоятельствах – эхом разносясь по коридору императорской гробницы. Неужели, верный Волузиан?

«Впереди долгий путь, Баллиста». Волузиан улыбнулся, его широкое, деревенское лицо сияло, как солнце. «Предстоит долгий путь».

OceanofPDF.com

ПОСЛЕДНИЙ ЧАС

Послесловие

Игра с историей

«Последний час» — это роман. Я приложил все усилия, чтобы он соответствовал исторической достоверности, но в некоторых случаях изменил топографию Рима, чтобы она соответствовала сюжету.

Должен ли был кто-то прыгнуть с Мавзолея? В действительности результат для Адриана был бы не лучше, чем для Тоски в опере Пуччини.

Первый император Август заложил северную часть Марсово поле как величественный парк развлечений для жителей Рима. К III веку н. э. территория, по-видимому, была застроена, хотя в романе она остаётся rus in urbe.

Виа Форниката находилась где-то на Марсовом поле, а не в субуре. Нам известны названия немногих улиц Древнего Рима, и эта, с её приятным потенциалом для современного прочтения, была слишком хороша, чтобы её не использовать.

Застроенная среда Рима

Время от времени какая-нибудь книга меняет способ изучения истории.

Пол Занкер в своей книге «Сила образов в эпоху Августа» (англ. пер., Энн-Арбор, 1988) поместил искусственную среду в центр политической, социальной и культурной истории Древнего Рима.

Представляя себе древний город, прогуливаясь по современному, лучше всего держать под рукой книги Ф. Коарелли «Рим и окрестности: археологический путеводитель» (англ. пер., Беркли, Лос-Анджелес и Лондон, 2007 г.) и А. Клариджа «Рим: археологический путеводитель Оксфорда» (2-е изд., 2010 г.).

Дома или в библиотеке бесценный труд Л. Ричардсона «Новый топографический словарь Древнего Рима» (Балтимор и Лондон, 1992).

Литературные источники собраны доктором Дадли, членом URBS.

ROMA (Абердин, 1967) и П. Дж. Айхер, «Живой Рим» (Мунделейн, 2010).

Прекрасным обзором является книга С. Л. Дайсона «Рим: живой портрет древнего города» (Балтимор, 2010 г.).

Плебс Урбана

Описание жизни неэлиты подкреплено тремя превосходными и очень разными книгами: З. Явец, «Плебс и принцепс» (2-е изд., Нью-Брансуик и Оксфорд, 1988); Н.

Хорсфолл, «Культура римского плебса» (Лондон, 2003); и Дж. Тонер, «Народная культура в Древнем Риме» (Кембридж и Молден, Массачусетс, 2009).

Предыстория

Наиболее авторитетным обзором является XII том Кембриджской древней истории: Кризис империи, 193–337 гг. н. э.

(2-е изд., Кембридж, 2005 г.), под редакцией А. К. Боумена, П.

Гарнси и А. Кэмерон. Более доступной является книга Д.С. Поттера «Римская империя в заливе 180–395 гг. н. э.» (Лондон и Нью-Йорк, 2004). Более краткие тематические обзоры представлены О.

Хекстер, Рим и его империя, 193–284 гг. н. э. (Эдинбург, 2008), и К. Андо, Имперский Рим, 193–284 гг. н. э.

(Эдинбург, 2012).

Городская стража и другие воинские части в Риме

Основополагающим трудом по городскому дозору остаётся книга П.К. Бейли Рейнольдса «Вигили императорского Рима» (Оксфорд, 1926). Все воинские части, расквартированные в городе, описаны в книге Дж.

Коулстон, «Вооруженные и опоясанные люди»: солдаты в императорском Риме, в Дж. Коулстоне и Х. Додже (ред.), Древний Рим: Археология Вечного города (Оксфорд, 2000), стр. 76–

118. В этом романе «Городские когорты» и «Особые всадники» описаны отдельно, чтобы не перегружать читателя путаницей в военных подразделениях.

Колизей и гладиаторы

Лучшим введением, одновременно разносторонним и захватывающим, является книга «Колизей» (Лондон, 2005) Кита Хопкинса и Мэри Бирд.

Другие интересные исследования: Т. Видеманн, «Императоры и гладиаторы» (Лондон и Нью-Йорк, 1992), и Д.Г.

Кайл, Зрелища смерти в Древнем Риме (Лондон и Нью-Йорк, 1998).

Ужасные театральные казни на арене анализируются К. М. Коулменом в статье «Роковые шарады: римские казни, поставленные как мифологические действа», Journal of Roman Studies 80 (1990), стр. 44–73.

Рабы

В этом романе больше, чем в любом предыдущем, я попытался исследовать тему римского рабства.

Самый оригинальный способ проникнуть в эту тему — книга Джерри Тонера «Как управлять своими рабами» (Лондон, 2014 г.) — глубокая научная работа, которая, однако, не слишком изношена, поскольку находится на грани между художественной литературой и историей.

Много доказательств собрано в книге TEJ Wiedemann «Греческое и римское рабство» (Лондон, 1981).

Кит Хопкинс, «Новые свидетельства римского рабства», Прошлое

& Present 138 (1993), стр. 3–27, представляет собой блестящую попытку восстановить мир мыслей древних рабов.

Цитаты и источники

Молитвы пифагорейца в гл. 14 взяты из «Жизни Аполлония Тианского» Филострата.

В гл. 14 толкования снов о распятии можно найти в «Онейрокритике» Артемидора, перевод Р. Дж.

Уайт (1992).

Шутки Гнея в гл. 16 адаптированы из перевода Филогела «Любителя смеха» Д. Кромптона (Лондон, 2010).

Дискуссия о гетеросексуальной и гомосексуальной любви в главе 17 может показаться современному читателю искусственной или даже неправдоподобной, однако она сокращена и лишь слегка изменена по сравнению с «Эротом» (Пс.)Луциана.

Неудивительно, что взгляды Баллисты в главе 18 на символизм философского одеяния весьма схожи с аргументами Х. Сайдботтома в статье «Филострат и символические роли софиста и философа» в сборнике «Филострат» под редакцией Э. Боуи и Дж. Элснера (Кембридж, 2009). То же самое можно сказать и о политической философии, изложенной в этой главе и проанализированной в работе Х. Сайдботтома «Дион Златоуст и развитие литературы о царской власти» в сборнике «Дион Златоуст».

Спенсер и Э. Теодоракопулос (ред.), Совет и его риторика в Греции и Риме (Бари, 2006).

Другие романы

В каждом моем романе есть несколько отсылок к работам других писателей.

Приступая к работе над триллером, я решил, что разумнее всего учиться у лучших.

Классический роман Джеффри Хаусхолда «Бродяга» (Лондон, 1939) показал, как построить погоню, и дал пример полевого мастерства.

Книга Ли Чайлда «Персональное» (Лондон, 2014) послужила источником вдохновения для создания особой боевой техники и многого другого.

БЛАГОДАРНОСТИ

Написание романа часто воспринимается как одиночное занятие. Лично я бы никогда не справился без помощи и поддержки.

Я не могу надеяться на более сочувствующих и критически настроенных читателей, чем мой новый редактор Кейт Паркин или мой литературный агент Джеймс Гилл.

Как всегда, выражаем огромную благодарность другим друзьям: в Оксфордшире — Марии Стаматопулу, Питеру Косгроуву, Джереми Тинтону, а также Кейт и Джереми Хабберли; в Саффолке — Майклу Данну и Джеку Рингеру.

Больше всего я обязан своей семье: жене Лизе, сыновьям Тому и Джеку, маме Фрэнсис и тёте Терри. Этот роман посвящён последней.

ОБ АВТОРЕ

Гарри Сайдботтом вырос на скаковых конюшнях в Ньюмаркете, где его отец был тренером. Он получил докторскую степень по истории Древнего мира в Оксфордском университете и преподавал в различных университетах, включая Оксфорд, где он читает лекции по истории Древнего мира.

Его первая книга «Ancient Warfare: A Very Short Introduction» («Древняя война: очень краткое введение») была опубликована в 2004 году и получила признание критиков. Он также опубликовал множество глав в книгах, а также статьи и рецензии в научных журналах. Его карьера как писателя началась с «Огня на Востоке», первого из шести романов серии «Воин Рима», проданных по всему миру тиражом более полумиллиона экземпляров. Следующая серия, «Трон цезарей», также получила признание. «Последний час», его десятый роман, вновь знакомит нас с Марком Клодием Баллистой, героем серии «Воин Рима».

www.harrysidebottom.co.uk

Дорогой читатель,

Большое спасибо за прочтение «Последнего часа» – надеюсь, он вам понравился так же, как мне понравилось его писать. Необычно для меня, но начало предстало передо мной полностью сформированным, в виде одного образа: Баллиста, герой, стоит в одиночестве на вершине мавзолея Адриана, солнце садится за ним, Тибр течёт далеко под ногами, город раскинулся за дальним берегом, а негодяи поднимаются по лестнице. И я вдруг понял, в чём дело: у Баллисты есть время до последнего часа следующего дня, чтобы пересечь Рим и спасти императора и его семью. Джек Бауэр, если хотите, в «24 часах», но действие происходит в Древнем Риме.

Я поставил перед собой задачу написать триллер, историю, полную неумолимой угрозы, перемежающуюся вспышками насилия, историю, которая в современном понимании пришлась бы по душе читателям, которые любят Ли Чайлда или Майкла Коннолли. В то же время мне хотелось нарисовать достоверный и атмосферный портрет древнего Рима, вобрав в себя всё его величие и убожество, воссоздав его виды, звуки и запахи, воссоздав ритм его улиц и увидев его обитателей – от знатного сенатора до самого ничтожного обитателя трущоб Субуры. Если вы дочитали до этого места, то надеюсь, мне это удалось!

Сюжет «Последнего часа» с его плотным двадцатичетырехчасовым хронометражем, сосредоточенностью на одном главном герое, неумолимым темпом и тикающими часами (или песочными часами...) привил мне новую дисциплину. Однако такое повествование налагает и ответственность. Исторические романисты — хранители истории. Наш долг — всё исправить.

И, несмотря на «современный» сюжет, в этот роман было вложено столько же исследований, сколько и в любую другую историческую работу, опубликованную мной за почти двадцать лет преподавания в Оксфордском университете.

Если вам понравился «Последний час», обязательно ждите мой следующий роман, который выйдет в 2019 году. Он пока без названия и расскажет о разрозненной группе римских всадников, которые, похоже, совершают самоубийственную миссию, отрезанные от противника на сотни миль. Вас ждут экшен, героизм, предательство, неожиданные повороты — я думаю, это будет что-то среднее между «Браво Два Ноль» и «Гладиатором»…

Если вы хотите узнать больше об этой и других моих будущих книгах, свяжитесь со мной по адресу

www.bit.ly/HarrySidebottom , где вы можете присоединиться к HARRY

Читательский клуб «Сайдботтом». Регистрация займёт всего несколько минут, никаких подвохов, и новые участники автоматически получат эксклюзивный электронный рассказ. Ваши данные конфиденциальны и никогда не будут переданы третьим лицам. Я обещаю, что буду связываться с вами только время от времени, чтобы поделиться книжными новостями. Если вы захотите отписаться, вы, конечно же, сможете сделать это в любое время.

Однако я всегда благодарен читателям, которые делятся информацией. Если вам понравился «Последний час», я буду очень рад, если вы оставите отзыв на Amazon, GoodReads или любом другом интернет-магазине, в своих блогах и социальных сетях.

– или даже расскажите об этом другому человеку напрямую! Вы поможете другим читателям, если поделитесь своими мыслями, и вы поможете мне тоже: мне нравится слышать, что люди думают о моих книгах –

и я всегда читаю любые комментарии.

А сейчас, спасибо вам еще раз за то, что вы следили за Баллистой в его безумном рывке по Риму в «Последнем часе» — я рад, что вы присоединились к нам.

С наилучшими пожеланиями,

• Содержание

•

• Пролог

•