Последний из рыцарей

13

Разработав план, комендант, доктор, Тристан, Доминик, Виллему и Ульвхедин через два часа уже стояли в подвале, о существовании которого утром даже не подозревали. Доктор хотел захватить с собой солдат, но комендант счел, что в этом пока нет необходимости.

— Ведь Сиверт сказал, что сейчас их там нет, — объяснил он. — Мы только осмотримся, поглядим, что за подвал.

Они с трудом нашли половые доски, скрывавшие ступени, и спустились по потайной лестнице.

— Интересно! — прошептал Тристан. — Это же старый фундамент! Видите кладку?

Виллему бессознательно нашла сильную, надежную руку Доминика и пожала ее. Она была не из пугливых, но здесь ей что-то внушало страх. Но что? Запах? Предчувствие опасности?

Пламя жировых фонарей колебалось от сквозняка.

— Сюда! — сказал комендант и подвел их к двери, установленной в подвале, по-видимому, недавно.

Они прошли мимо висевших на стене монашеских плащей с капюшонами. Виллему старалась держаться от них подальше.

Наконец они добрались до святая святых поборников.

— Вот колодец, — сказал доктор. — А мы о нем и не знали! Давайте осмотрим его получше!

— Подождите, — прошептала Виллему. — Доминик, что ты скажешь об этом помещении?

Доминик сосредоточился. Нахмурил лоб. Тристан тем временем бегло осматривал низкие, мрачные своды. Повсюду валялись огарки сальных свечей, в темном углу лежала кучка мелкого мусора. В одном месте к щербатому земляному полу пристало куриное перо.

Доминик вздрогнул, словно ему вдруг стало холодно.

— Мне здесь не нравится, — сказал он. — И дело не в колодце. Тут что-то другое…

Неожиданно раздался хриплый голос Ульвхедина:

— Доминик прав. Надо отсюда уйти. Немедленно!

Все вздрогнули.

— Но ведь мы даже не осмотрели колодец!

Доминик поморщился.

— Осмотрите, только быстрее!

— Я не знал, что ты обладаешь и такими способностями тоже, — сказал Доминик Ульвхедину, когда бесстрашный комендант спустился в колодец.

— Здесь обладаю, — коротко ответил Ульвхедин, и Виллему поразилась, насколько он был на месте в этой таинственной обстановке.

— Здесь есть что-то дьявольское, — пробормотал Доминик.

— Было, — отозвался Ульвхедин. — И еще сидит в стенах. Коменданту лучше не задерживаться в этом колодце!

— Это злое начало? — спросила Виллему.

— Да, в высшей степени, — ответил ей Доминик.

Она поглядела на камень, лежавший на краю колодца. Он был отталкивающего ржавого цвета. Комендант вылез из колодца.

— Идемте, — нетерпеливо сказал Доминик. — Надо уйти отсюда как можно скорее!

Что-то в его голосе заставило их беспрекословно подчиниться. Комендант должен был рассказать после о том, что он увидел на дне колодца.

Они быстро покинули помещение. На подступах к нижней, древней лестнице на них вдруг дохнуло холодом, и они услыхали, как где-то вдали хлопнула тяжелая железная дверь. Ульвхедин заставил всех быстро подняться по лестнице, он замыкал шествие. Опустив с грохотом тяжелую каменную плиту на люк, который они только что миновали, он встал на нее коленями. Доминик помогал ему, сделав знак коменданту, чтобы он приготовил железный засов, которым запиралась каменная плита.

Из-под плиты, с лестницы, доносилось шарканье ног. С ужасом они наблюдали, как кто-то снизу сдвинул тяжелую плиту немного в сторону. Тристан и доктор навалились на плиту вместе с Домиником и Ульвхедином, чтобы удерживать ее на месте, пока комендант с Виллему затягивали болты железного засова. Для верности они привалили плиту половыми досками и положили сверху тяжелый камень.

Потом они быстро выбрались из подвала, пробежали по коридорам дворца и, наконец, снова оказались в покоях доктора. Тем временем Сиверт в гробу, с проделанными для воздуха отверстиями, уже покидал город, он надеялся, что эта погребальная церемония задолго до смерти спасет ему жизнь.

— Итак, нас обнаружили, — запыхавшись, объявил комендант своим сообщникам.

— Теперь пришел наш черед соблюдать осторожность, — сказал Тристан. — По-моему, нам следует все время держаться вместе.

— Именно так, — поддержал его доктор. — Особенно вам, сударыня, опасно оставаться одной.

Виллему и не жаждала одиночества.

— Интересно, они нас видели? Разглядели, кто мы такие? — размышлял Тристан.

— Кто знает? — ответил Доминик. — А почему ты говоришь «они»? Я слышал шаги только одного человека. Ульвхедин, ты шел последним, как тебе кажется, сколько их было?

— По-моему, один.

— Но очень сильный, — прошептала Виллему. — Моих родичей трудно обратить в бегство. Однако я понимаю их страх. До сих пор не могу отделаться от чувства, будто за мной кто-то гонится!

— Думаю, что он нас не видел, — решил Ульвхедин. — Он подошел к лестнице, когда вы все были уже наверху. А я не оборачивался.

— Допустим, что так, — сказал Доминик. — А теперь, комендант, расскажите, что вы видели в колодце?

— Ах да, колодец! Ну, это чистый обман! К сожалению, я не мог взять с собой все, что может разоблачить эту мистификацию. Но один предмет все-таки захватил. Я видел там древесный уголь, большие камни и ведро для воды.

— Как вы думаете, зачем им это?

— Как зачем? Они лили холодную воду на раскаленные камни. И от них шел пар, который так таинственно поднимался из колодца. В помещении рядом находился большой железный сосуд.

— Наверное, во время их обрядов в этом сосуде кто-то сидел? — догадался Тристан.

— Совершенно верно. У их пастора был помощник, он-то и вещал изнутри этого сосуда, отчего слушавшим казалось, будто голос поднимался из бездны. А загадочный язык они, несомненно, выдумали.

— Такие фокусы обычно показывают в бродячих цирках, — презрительно фыркнул доктор.

— А мы и не верили никогда в существование болотных жителей, — сказал комендант. — Опасно другое — реальная угроза жизни Его Величества. Совершенно ясно, что несколько офицеров и приближенный Его Величества, составили заговор, чтобы захватить власть. Они набрали высоких, сильных людей и выдают их за таинственных болотных жителей, которые якобы когда-то населяли Данию.

Доктор и Тристан были с ним согласны. Но Виллему не понравился взгляд, которым обменялись между собой Доминик и Ульвхедин.

— Если у их пастора есть помощник, — задумчиво сказала она, — значит, их больше, чем мы думаем. Сиверт говорил, что обычно во время церемоний двенадцать человек стоят по одну сторону колодца, а пастор — по другую.

— Теперь их осталось десять, — напомнил доктор. — Плюс тот, что сидит в колодце.

Все задумались над его словами.

— Господин комендант, — вдруг оживилась Виллему. — Вы сказали, что захватили снизу какой-то предмет.

— Простите, совсем забыл! — Комендант вытащил из кармана пачку листов. — Должно быть, это то, что читал помощник пастора.

— Разрешите посмотреть? — попросил доктор.

При взгляде на доктора и коменданта у Тристана защемило сердце. Он вспомнил дни, проведенные здесь во дворце с Брониславой. Это были тяжелые дни, но она была рядом. Теперь она ушла. Навсегда.

Глаза у него потемнели, однако он быстро взял себя в руки.

Все рассматривали лежавшие на столе листы.

— Похоже на переписанную книгу, — сказал доктор.

— Да, они все делают основательно, — пробормотал Доминик. — Странный текст, никогда такого не видел. Слова неизвестные, но записаны нашими латинскими буквами. Ничего не понимаю! Sgignat vo pche…

— Какой-то древний язык, что ли? — сказала Виллему. — Почему тут нет перевода?

— Им перевод и не нужен, — ответил комендант. — Это должно звучать как можно непонятнее.

— Может, это… — начал Доминик. — Может, это заклятье? Или, по крайней мере, должно казаться заклятьем?

— Значит, вы полагаете, что все эти слова ненастоящие? — спросил доктор, который уже давно понял, что Доминик обладает разносторонними знаниями.

— Трудно поверить, но тот, кто все это придумал, очень умен. Я имею в виду, что знаки, которые мы видим здесь рядом с латинскими буквами, достаточно примитивны, именно так и писали в древние времена. Этот человек прекрасно знал историю и понимал, что делает.

— Но это не похоже ни на один язык! — заявила Виллему, как всегда уверенная в своей правоте.

— Да, — согласился с нею Тристан. — Во всяком случае, этот язык не имеет ничего общего с датским. Ни с древним, ни с современным.

Они сдались. Капитан сложил листы и решительно поднял голову.

— Мы должны схватить их всех разом, иначе мы этих поборников не сломим. Боюсь, они больше не придут в подвал монастыря, узнав, что их место обнаружено. Интересно, где же под Копенгагеном находится место их сборищ?

— Жертвоприношение должно состояться очень скоро, — напомнила Виллему. — Хотя Сиверт и не знал, когда именно.

— Почему бы не предположить, что оно состоится уже сегодня? — Доминик поднял глаза на ясное небо. — Ведь сейчас полнолуние?

— Верно, — поддержал его доктор. — Нам остается только вовремя поспеть туда. Иными словами, нужно вовремя найти иголку в стогу сена. — Доктор вздохнул.

— А может нам просто выследить тех офицеров, которые являются членами ордена? — предложила Виллему.

— Нет, в Зеландии слишком ровная местность, это тебе не Норвегия, — сказал Тристан. — Я все думаю над словами Сиверта. Ему казалось, что это находится к юго-западу от Копенгагена и название места напоминает название ветряной мельницы. Между прочим, недалеко от Копенгагена есть один деревенский трактир, который называется «Старая мельница». Не попытать ли счастья там?

— Мысль здравая, — согласился комендант. — Если только этот трактир находится на юго-западе…

— Именно там он и находится, — перебил его доктор. — Я его хорошо знаю. В юности я ухаживал за девушкой из тех мест. Там был небольшой городок и в нем трактир. Но Сиверт говорил о жертвенном холме.

— Где в языческие времена ставились жертвенные камни? — спросила Виллему. — В рощах? В капищах?

— Мы говорим не о тех временах, когда верили в богов и асов, — мягко объяснил ей Доминик. — Это было гораздо, гораздо раньше. В железный век, бронзовый, каменный и даже еще раньше, совсем в седой древности. Не знаю точно, но мне кажется, что тогда люди предпочитали закругленные вершины холмов.

Доктор вдруг оживился:

— Правильно! Вблизи от того городка есть два или три круглых холма. Один из них называется… Сейчас вспомню, мы как раз там и встречались. Он назывался Голубиный! А второй… Второй назывался Форнхей! Там я никогда не был, он лежит подальше, в лесу. Но его название наводит на мысль о древних временах.

— Еще как! — воскликнул Доминик. — Тем более что древнескандинавское слово «forn» означает не только «древний», главное его значение — «жертва».

Все так и онемели.

— Чего же мы ждем? — спросил комендант.

Был мягкий и теплый вечер, путь их лежал на юго-запад. Всадники ехали молча, мысли каждого из них были заняты тем, что их ожидает. На темно-синем весеннем небе к северу тянулся караван гусей, над горизонтом вставала луна.

Комендант выразил сожаление, что Виллему придется участвовать в таком опасном приключении. Люди Льда улыбнулись.

— Хотел бы я посмотреть на того, кто сумел бы отговорить мою жену от опасного приключения! — сказал Доминик.

Комендант все еще недооценивал Виллему. Ему трудно было представить себе, что такая красивая дама может предпочесть седло и опасности флирту в уютной гостиной. Но ведь таких женщин, как Виллему, на свете раз два и обчелся.

Они доехали быстро. Городок находился совсем рядом с Копенгагеном, и Тристан почему-то подумал, что когда-нибудь столица поглотит его. Впрочем, он тут же улыбнулся своей нелепой мысли — таких больших городов просто не бывает!

Луна продолжала свой путь по темному небу. Виллему предусмотрела, что ночью может быть холодно, и раздобыла во дворце теплую одежду. Никто не видел, что под ее нарядной красивой юбкой скрывались теплые суконные штаны. Ночь предстояла долгая.

Они без труда нашли городок, трактир, который назывался «Старая мельница» и холм Форнхей. У доктора была хорошая память, и, если не считать его сентиментальных воспоминаний, он оказался хорошим проводником.

С древних времен местность вокруг холма сильно изменилась. Из городка он не был виден, разросшийся лес надежно скрывал его, деревья уже давно поднялись выше его круглой вершины. Теперь холм представлял собой небольшой бугор без растительности, вокруг него зеленел весенний лес.

Это было идеальное место для совершения любых обрядов.

Вершину бугра венчал настоящий жертвенный камень, наполовину вросший в землю. А может, это была каменная плита древнего могильника? Этого теперь не знал никто.

Они залегли полукругом в густом подлеске. Комендант взял с собой много людей. После того, как выяснилось, на кого из телохранителей нельзя полагаться, он выбрал надежных людей, которые были вооружены мечами, кинжалами и ружьями. Ружья должны были устрашить заговорщиков, их предполагалось пустить в ход, в крайнем случае. Заговорщики, которые придут исполнить обряд, вряд ли будут хорошо вооружены. Комендант хотел взять их живыми, чтобы они предстали перед судом по обвинению в измене.

Только бы они пришли сюда…

— Мы ведь не знаем даже, здесь ли они собираются, — сказал комендант. — И состоится ли сегодня жертвоприношение.

— В том, что они собираются здесь, не сомневайтесь, — сухо сказал Ульвхедин, и Доминик поддержал его.

— Откуда вы это знаете?

Ноздри Ульвхедина дрожали.

— По запаху, — ответил он.

— Это место пропитано злом, — прибавил Доминик. — Я человек не трусливый и, обладая особыми способностями, присущими только избранным Людям Льда, многое повидал и многое пережил. Так вот сейчас мне хотелось бы находится подальше отсюда вместе со всеми вами. Напомните своим людям, господин комендант, чтобы они нынче вечером не забыли помолиться!

Комендант взглянул на Ульвхедина и порадовался, что этот человек на его стороне. Мало кто пожелал бы иметь Ульвхедина своим врагом. Суровый облик, желтые кошачьи глаза! Удивительно, что у изысканного Тристана оказался такой родственник! Доминик тоже человек образованный, утонченный, знатный, это сразу видно. И жена его, красивая, загадочная, своевольная, ничем не уступает ему в изысканности. И вдруг Ульвхедин! Комендант заметил испуганные взгляды, которыми его люди награждали этого великана.

— Вы думаете, они придут? — спросил комендант.

— Они уже здесь, — ответил Доминик.

Комендант оглянулся по сторонам.

— Где? Они нас видят?

— Пока нет, — ответил Ульвхедин вместо Доминика. — Мы тоже их не видим. Только чувствуем их приближение.

Вдруг все замерли. По противоположному склону холма, там, где была тропинка, поднималась вереница людей в монашеских плащах с капюшонами. Они несли на плечах носилки, на которых лежала, по-видимому, спящая женщина.

Виллему почувствовала себя отброшенной в седую древность, ей показалось, что сейчас она услышит звуки бронзовых рожков. Но тишина ничем не нарушалась. Все происходило так бесшумно, что это представлялось им сном.

Послышался слабый шорох — люди, лежавшие рядом с Виллему, схватились за оружие.

— Не двигаться, пока я не подам знак! — приказал комендант.

Виллему надеялась, что залегшие впереди солдаты, сами это поймут — слышать приказ коменданта они не могли.

В ярком свете луны они насчитали восемь человек, все были высокого роста. Весенняя ночь не была особенно темной, а благодаря луне все было освещено как днем. Неестественный синеватый свет, заливавший бугор, вызывал мысли о смерти.

— Ущипни меня, Доминик, — шепнула Виллему.

— Молчи, — тихо ответил он. — Ты и так не спишь. Но почему их только восемь? Где еще двое?

— А тот, который остался в колодце? Не хватает троих.

Виллему сама не понимала, почему от собственных слов у нее по спине побежали мурашки.

Шествие достигло вершины бугра и остановилось. Носилки опустили на землю. Женщину подняли, и один из участников священнодействия обрызгал ее из рога.

— Пастор, — шепнула Виллему.

— Точно. Обрати внимание на человека справа от него. Он чего-то боится. И еще как боится!

Виллему не понимала, как Доминик определил это на таком расстоянии. Она видела, что тот человек был намного ниже других, хотя и крепкого сложения. Почему такого коротышку приняли в поборники?

— Я тоже этого не понимаю, — пробормотал Доминик.

Опять он прочитал ее мысли, ведь она ему ничего не сказала! Наверное, это свойство особенно обострилось у него нынешней ночью. «А что чувствует Ульвхедин?» — подумала Виллему.

Сама она не ощущала в себе никакого прилива сверхъестественных сил, вообще ничего. Но ведь она знала, что ее способности не принадлежат ей. Она была лишь промежуточным звеном, своеобразным исполнителем воли покойных предков. А их тут сегодня не было, она не ощущала их присутствия. Может быть, Дания лежала вне сферы их влияния?

Виллему их не хватало.

— Разве поборники не зажгут жертвенный костер? — прошептала она.

— Они не смеют. Ради Бога, молчи!

Ритуал наверху продолжался. Пастор воздел руки, и послышалась непонятная, похожая на литургию песня, исполняемая на каком-то неведомом языке. Пели поочередно, то пастор, то паства, почти как в церкви. С той только разницей, что грубая языческая песнь не имела ничего общего с возвышенным пением псалмов.

Певшие как будто вызывали кого-то своей песнью. Но кого? Предков? В таком случае тех, что жили, по меньшей мере, сто поколений тому назад. Нет, эти люди происходили не от болотных жителей. Напротив, они изгнали болотных жителей и забрали себе их владения.

Но, может, у кого-то из них в жилах все-таки течет кровь болотных жителей?

Может, кто-то из их предков не устоял перед красотой болотных мужчин и женщин?

Нет, не надо поддаваться чарам этого холма! Лунный свет, пустынное место, плита на древнем могильнике или жертвенный камень, немой, настороженный лес… Виллему взяла себя в руки и попыталась трезво смотреть на происходящее. Куда пропало ее чувство юмора?

Впрочем, обстановка к юмору не располагала. Особенно женщине на камне было не до смеха.

Виллему надеялась, что комендант не станет мешкать. Или эта женщина уже мертва?

— Нет, — прошептал Доминик.

Он опять читал ее мысли! Раньше такого почти не случалось.

Виллему ощущала и присутствие Ульвхедина, но не решалась повернуть голову в его сторону, опасаясь, как бы люди в плащах не заметили в лесу движение.

Песнь умолкла. Пастор громким голосом начал службу. Теперь можно было даже разобрать произносимые им слова. Впрочем, словами это назвать было трудно… Если эти звуки и были словами, никто их все равно понять не мог. Видимо, речь его была придумана именно для этого обряда.

— Почему все-таки их только восемь? — жалобно, со страхом спросила Виллему.

— Может, другие остались в дозоре, чтобы сюда случайно не забрел посторонний?

Как она сама до этого не додумалась? Виллему стало легче.

Теперь пастор затеял какой-то дьявольский разговор с братьями. Люди упали на колени — от слабости или в исступленной молитве, этого Виллему не знала — вопросы и ответы чередовались все быстрей и быстрей. Люди постепенно приходили в неистовство. Но неожиданно все смолкли.

Женщина шевельнулась и снова застыла в неподвижности.

— Она чем-то одурманена, — пробормотал Доминик. — Скорей всего ее напоили — самый легкий способ заставить ее молчать.

Людьми на бугре овладело странное возбуждение. Комендант, уверовавший в способности Доминика, тихо спросил:

— Что там сейчас происходит?

— Ими овладела похоть, — с отвращением объяснил Доминик.

— Неужели они хотят?.. — Виллему широко открыла глаза.

— Похоже на то!

— Какой ужас! Я не желаю этого видеть! Какая жестокость!

— Я не собирался вмешиваться раньше времени, хотел взять их на месте преступления, когда они приступят непосредственно к жертвоприношению, — мрачно сказал комендант. — Но ждать больше нельзя.

Пастор, наделенный правом первым обладать жертвой, опустился на колени и пополз к женщине.

— Именем короля приказываю прекратить этот спектакль! — раздался оглушительный голос коменданта.

Поборники в первое мгновение окаменели, но, увидав солдат с обнаженными саблями, хотели бежать.

— Оставайтесь на месте! — велел комендант Доминику и Виллему, оружия у Виллему не было, и она решила, что на этот раз ей лучше подчиниться коменданту.

Поборники на холме озирались, изыскивая возможность бежать, но солдаты уже оцепили подножие холма и медленно приближались к ним. Петля затягивалась.

Кто-то в отчаянии крикнул:

— Помогите! Помогите нам, черт бы вас всех побрал!

Солдаты увидели человека, бегущего к ним с холма. Это был тот испуганный коротышка, на которого Доминик и Ульвхедин обратили внимание еще раньше. Он споткнулся, упал перед комендантом на колени и схватил его за рукав.

— Помогите мне, спасите, заберите меня отсюда! Ради всего святого! — шептал он, словно в бреду. — Я не хотел… Меня заставили лишь потому, что я нашел их подвал и эти проклятые письмена, которые мне удалось прочитать…

— Профессор Видст, как вы-то здесь оказались? — изумился комендант. — Что вы имеете с ними общего?

— Да ничего! Меня заставили! Они грозили расправиться с моей дочерью, если я не примкну к ним. Помогите мне!

— Значит, это вас прятали в колодце в железном котле?

— Да, да, ради Бога, поспешите! Умоляю вас!

— Не бойтесь и держитесь за нами!

Тем временем солдаты сузили свое кольцо вокруг поборников. Однако поборники очнулись, и многие схватились за ножи и кинжалы. В руках у пастора мелькнул меч. Все понимали, для чего он был предназначен.

Какое-то время обе стороны, затаив дыхание, выжидали, что предпримет противник… Поборники продолжали озираться.

Никто не предполагал, что принять на себя удар выпадет Виллему.

Она не заметила, как рядом с ней появился очень высокий человек в серовато-коричневом монашеском плаще. Капюшон был, откинут — такого красивого и одновременно страшного лица Виллему еще не видела. Белая, как мрамор, кожа, черные горящие глаза, презрительная улыбка. Черные, густые, блестящие волосы локонами падали на плечи. Виллему, словно зачарованная, смотрела на его лицо, но тут она заметила, вернее, ощутила, как еще два человека такого же облика внезапно выросли по обе стороны от нее. От них, как и от первого, исходил могильный, цепенящий холод. На их плащах лежал легкий налет праха. Холодный, грязно-серый, жуткий!

Черные глаза словно впились в ее глаза. Теперь она видела в них злобную усмешку. И грубую, неприкрытую похоть.

У Виллему все поплыло перед глазами. Она хотела бежать к Доминику, хотела закричать, но не успела даже пошевелиться: ее запястья мертвой хваткой сдавили ледяные пальцы, другая рука зажала ей рот и ее потащили к опушке леса.

Но не так-то просто справиться с истинной дочерью Людей Льда! Виллему сосредоточилась на одной единственной мысли:

«Доминик! Ульвхедин! Тристан! Взгляните сюда!»

Тристан не обладал способностью принимать такие сигналы, он не принадлежал ни к избранным, ни к проклятым потомкам Людей Льда. Но Ульвхедин мгновенно поднял голову и вскрикнул. Доминик тоже.

Преимущество было на стороне незнакомцев. Троица шла, ведя перед собой Виллему, как щит. Они прошли через линию солдат, и Виллему услыхала, как ее конвоиры вздохнули с облегчением.

Доминик чувствовал свое бессилие. Он не мог рисковать жизнью Виллему. Но Ульвхедин опустил голову и внимательно следил глазами за людьми, захватившими Виллему.

Один из них что-то сказал пастору на своем немыслимом языке, по сравнению с которым язык пастора казался жалким подражанием. Пастор кивнул и крикнул громко, чтобы все слышали:

— Теперь эта женщина — наша. Мы забираем ее с собой, и если хоть один из вас шевельнется, она немедленно умрет!

О несчастной женщине, лежавшей на каменной плите, все забыли. Виллему была для них более ценной добычей.

Солдаты не могли помешать незнакомцам, ведущим Виллему, спуститься с холма и двинуться к тропинке. Руки Виллему онемели от холода, источаемого пальцами, сжимавшими ей запястья. Ужас сковал ее движения.

Но трое таинственных людей не знали силы Ульвхедина.

В одно мгновение он оказался на вершине холма и крикнул:

— Стойте!

Все трое повернулись к нему. Тот, который держал Виллему, уже поднял руку, чтобы нанести ей смертельный удар, но страшное колдовство Ульвхедина настигло его и поднятая рука бессильно застыла в воздухе.

С губ Ульвхедина слетали диковинные, монотонные, нагоняющие дрему слова, наделенные, по-видимому, таинственной силой. Все члены ордена покорно опустились на колени, не в силах оказать Ульвхедину даже слабое сопротивление. Но ему были нужны не они, а те, что держали Виллему. Те трое на колени не опустились!

Все видели, как они изо всех сил пытались противостоять заклинаниям Ульвхедина. И им это почти удалось, потому что в это противостояние вдруг вмешался Тристан.

— Нет, Ульвхедин, нет! — испуганно воскликнул он. — Не делай этого! Ты мой сын!

— Я это знаю, отец! — горько ответил Ульвхедин, не оборачиваясь к Тристану и не отрывая взгляда от дьявольской троицы. — Я только ждал, когда вы признаете меня! А сейчас отойдите в сторону, иначе Виллему погибнет!

И Тристан, который был всего на пятнадцать лет старше своего сына, повиновался ему с горьким вздохом.

— Я ничего не могу сделать, — сказал он Доминику. — Помоги ему, если можешь.

— Я это уже делаю… — пробормотал Доминик.

Тристан вдруг обнаружил, что его кузен стоит неподвижно, словно врос землю, по лбу у него струится пот, внимание направлено на Ульвхедина.

«Он передает Ульвхедину свою силу, — подумал Тристан. — Господи, помоги им!»

Пока происходил этот разговор, те трое почти освободились от чар Ульвхедина. Но тут Виллему заметила, что кто-то пришел ей на помощь. Кто-то невидимый схватил руку, которая в любую минуту готова была обрушить на нее смертельный удар.

Тем временем Ульвхедин успел снова собраться с силами.

«Тенгель Добрый, — подумала Виллему. — Благодарю тебя! Я знаю, что ты здесь».

Ульвхедин был один против этих исчадий зла. Виллему обнаружила, что, и он тоже получил помощь от Людей Льда. Неожиданно он заговорил на неизвестном ей языке.

Люди на холме лежали, скованные холодом, насланным на них Ульвхедином. Однако против тех, кто сам был холоднее льда, Ульвхедин пока был бессилен. На трех посланцев сатаны, пришедших ниоткуда, его внушение не действовало. Борьба на вершине холма между ними и Чудовищем была борьбой потусторонних существ.

Солдаты нетерпеливо поглядывали на коменданта, но он движением руки сдерживал их.

До сих пор все силы Ульвхедина были сосредоточены на том, чтобы отвести от Виллему смертельный удар. Теперь между ним и тремя пришельцами из иного мира началась другая схватка.

«Именно для того, чтобы в душе Ульвхедина добро победило зло, я и оказалась среди избранных, — вдруг догадалась Виллему. — Вся моя жизнь была лишь подготовкой к этому мгновению, к тому, чтобы мой родич, — не менее сильный, чем эти посланники сатаны, защитил от них Данию и датского короля! Ульвхедин — единственный из нас обладает достаточной для этого силой. Но сперва он из Чудовища должен был превратиться в человека. Доминику, Никласу и мне удалось справиться с первой частью этой задачи. Теперь предстоит главный бой. После этого с нашим избранничеством будет покончено. Только бы нам удалось…»

Голос Ульвхедина окреп, противиться ему было невозможно. Виллему не знала языка, на котором он говорил, но этот язык был похож на язык пастора и троих великанов, пленивших ее, в нем было много гортанных и носовых звуков. В устах Ульвхедина он звучал мелодично и напевно, так же говорили финны, которых она однажды встретила, но все-таки это был не финский язык.

Железная хватка на запястьях Виллему вдруг ослабла. Она осмелилась перевести взгляд на державших ее людей. Их лица были искажены, словно они безуспешно пытались освободиться от какого-то наваждения и тщетно старались собраться с силами, чтобы оказать сопротивление Чудовищу, стоявшему на вершине холма, который они считали своим священным местом.

Виллему потеряла способность двигаться, скованная неземным холодом: он исходил от троих людей, в чьей власти она сейчас находилась, и был также усилен заклинаниями Ульвхедина. Но, несмотря на это, она почувствовала, что в потоке своих монотонных заклинаний он посылает ей сигнал, внушая, что она должна вырваться из колдовского круга, очерченного этими людьми. Виллему с трудом сделала первый шаг. Поняв, что ей это удалось, она, преодолевая мучительную боль, двинулась прочь от этих демонов. Шаг за шагом она приближалась к своим. Добравшись до них, она упала рядом с Домиником и перепуганным насмерть профессором.

— Слава Богу! — обрадовался Доминик. — Когда почувствуешь, что силы вернулись к тебе, помоги Ульвхедину. Ему тяжело одному.

— Сейчас… помогу… — ответила Виллему, ловя ртом воздух.

Тем временем профессор вдруг понял, чего добивается Ульвхедин. Широко раскрыв глаза, он вслушивался в монотонное журчание однообразных слов.

— Боже мой! — прошептал он. — Вы слышите этот язык?

— Да, но я его не знаю. — Доминик тоже внимательно прислушивался к заклинаниям Ульвхедина.

— Я не уверен… Но он как будто напоминает урало-алтайский. Или нет… это похоже, скорее, на язык угров! Вы только послушайте! Неужели это один из языков, бытующих восточнее Урала… Остяцкий? Или вогульский? Не могу определить.

Виллему молчала. Она еще чувствовала дурноту после того, как побывала рядом с этими людьми, источающими могильный холод. Голова у нее кружилась, зубы стучали.

«Боже милостивый, — думала она, — что же здесь происходит?»

Она с трудом поднялась на ноги и попыталась сосредоточить все свои мысли на Ульвхедине. Она хотела поддержать его, передать ему ту силу Людей Льда, которой обладала сама. Только чего же он сейчас добивается?

Через минуту ей все стало ясно. Три исполина застыли на пологом склоне холма. Правда, теперь они выглядели уже не столь устрашающе и как будто даже стали ниже ростом. Лица их застыли в злобных гримасах, глаза, устремленные на Ульвхедина, пылали ненавистью. Они были неподвижны. Почти неподвижны…

Она услышала, как профессор восторженно прошептал:

— Он насылает на них заклятия! Настоящие черные заклятия!

— Это необходимо, — спокойно сказал Доминик, но голос его немного дрожал.

— Никогда не думал, что мне доведется увидеть такое своими глазами, — шептал профессор. — Этим искусством владеют только шаманы из сибирской тундры!

«Я знала, — думала потрясенная Виллему. — Знала, что не только Тенгель Добрый вселился сейчас в Ульвхедина, но и наши предки, жившие задолго до Тенгеля Злого! Те, которые шли по заснеженной тундре, чтобы найти прибежище в Норвегии».

Она снова напрягла все силы, чтобы поддержать Ульвхедина, и, наконец, ей стали ясны его намерения. Когда она осознала, почему эти страшные люди стали ниже ростом, у нее все поплыло перед глазами. От заклятий Ульвхедина они погружались в землю! Они были в земле уже по щиколотки, поэтому и не могли двинуться с места. Почти незаметными рывками они опускались все глубже и глубже, покорные могучей воле Ульвхедина. Они втроем были слабее его одного. Им ничего не стоило одним ударом убить человека, голыми руками расплющить его в лепешку, но на расстоянии они были бессильны.

Дружный вздох, вырвавшийся у солдат, свидетельствовал о том, что до них тоже дошел смысл происходящего. Краем глаза Виллему видела их испуганные, побелевшие лица.

Теперь Виллему было легче оказывать Ульвхедину помощь в его борьбе. Взявшись за руки, они с Домиником поднялись на вершину холма и положили руки на плечи Ульвхедина. Дело пошло быстрее.

В зеленоватом, призрачном свете луны грозные великаны рывками уходили в землю. По грудь, по плечи… Страшные глаза, казалось, вот-вот испепелят Виллему, Доминика и Ульвхедина, но в них была лишь бессильная злоба. Вскоре из земли торчали только волосы, еще немного, и над тремя головами сомкнулась трава. Ульвхедин продолжал произносить заклятия, загоняя врага все глубже и глубже под землю. Наконец он умолк. На холме остались только обледеневшие участники жуткого ритуала. Восемь человек в монашеских плащах.

Доминик услыхал, как Виллему испуганно и растерянно произнесла нараспев: