Последний Порог

Эпилог

Звёзды тянулись к нему, как много раз прежде в этом заколдованном месте.

Он был на Подъёме Бруенора, хотя не знал, как туда попал. Гвенвивар была рядом, она прислонялась к нему, поддерживая его сломанную ногу, но он не помнил, что звал её.

Ни в одном другом месте, где Дриззт когда-либо побывал, он не чувствовал себя уютнее, чем здесь. Возможно, дело было в компании, которую он так часто тут находил, но даже без Бруенора рядом с ним это место, этот одинокий пик, возвышающийся над плоской, тёмной тундрой, всегда давал Дриззту До'Урдену пищу для души. Здесь, наверху, он чувствовал себя маленьким и смертным, но в то же время испытывал уверенность, что был частью чего-то гораздо большего, чего-то вечного.

На Подъёме Бруенора звёзды тянулись к нему, или он поднимался к ним и парил, свободный от физических ограничений, его дух возносился и витал среди небесных сфер. Отсюда он мог слышать звук великого часового механизма, мог ощущать небесные ветра на лице и мог растворяться в эфире.

Для Дриззта это было место глубочайшей медитации, место, где он постигал великий цикл жизни и смерти.

Место, которое казалось теперь подходящим, когда кровь продолжала струиться из раны на лбу.

Серая Амбра стояла, уперев руки в бока, глядя так и эдак, совершенно сбитая с толку. Она повернулась к Афафренферу, который мог только пожать плечами.

Они видели кровь, признаки падения, признаки борьбы, как объяснил им Энтрери, когда вернулся в лагерь в охапку с трясущейся всем телом Далией.

Но Дриззта здесь не было.

У него была сломана нога, сказал Энтрери, и голова сильно кровоточила, и действительно, троица из дварфы, монаха и Эффрона легко нашла место, где Дриззт в последний раз стоял напротив Далии, просто по количеству крови на земле.

Но его там не было, и не было никаких следов, ведущих от того места: ни полос крови, ни борозды, которую мог бы оставить тот, у кого сломана нога.

— Кто-то нашёл его раньше, — предположил Эффрон.

— Тогда этот кто-то умеет летать, — ответил Афафренфер, беспомощно подняв руки, стоя возле одинокой дорожки следов на снегу, ведущей отсюда: пути Энтрери и Далии, который так легко привёл их из лагеря.

Все трое задрали головы, будто ожидая, что на них спустится большая птица или дракон.

— Он не настолько сильно ранен, как подумал Энтрери, — догадалась Серая Амбра. — Кроме того, он опытный следопыт.

— Но куда он мог пойти? — спросил Эффрон.

— К дварфам Боевого Молота, — сказал Афафренфер, и остальные кивнули.

— Пойдём туда и посмотрим, — объявила Серая Амбра.

— Энтрери сказал, что мы должны уехать прямо сейчас, перед рассветом, — напомнил им Эффрон, — на восток и на юг, и покинуть долину.

— Значит, Энтрери не прав, — решил монах. — Дриззт не оставил бы друга в таком состоянии, и я не стану.

— Ага, — согласилась дварфа.

Эффрон оглянулся на лагерь, где Далия и Энтрери скручивали в скатки походные постели, и невольно поморщился. Он находился на распутье между матерью и дроу, и хотя не хотел идти против Далии в самом начале их отношений, он не мог не согласиться с доводами дварфы и монаха. Дриззт был ему верным спутником, принял после того, как он “переметнулся” и, действительно, стал для Эффрона больше, чем просто компаньон. В Царстве Теней, в те дни, когда они голодали, сидя бок о бок, Дриззт стал для Эффрона другом.

И эта дружба была лишена той корысти, которая преобладала в каждом аспекте прежней жизни Эффрона с одобрения Дрейго Проворного и Херцго Алегни, и основывалась, скорее, на искреннем сострадании и доброжелательности.

— Тогда к Стокли Серебряному Ручью и клану Боевого Молота, — согласился тифлинг. — Ради Дриззта мы должны сделать хотя бы это.

— Возможно, мы не должны с ним расставаться, — упрямо сказал Афафренфер и тоже оглянулся на лагерь, явно недовольный условием, которое выдвинул Артемис Энтрери, и явно расстроенный распадом их команды.

— Перед нами целый мир, — поспешила тем не менее напомнить Серая Амбра. — Я не останусь в этом месте, когда открыты все дороги. И прошло уже много лет — кто знает, чё мы там найдем?

Афафренфер посмотрел на дварфу, затем снова на лагерь и нехотя кивнул.

Они сумели убедить Энтрери обогнуть подножье горы с северо-востока, чтобы попасть к туннелям Боевого Молота.

Но, не услышав ни слова о Дриззте До'Урдене, все пятеро были вынуждены пересечь Хребет Мира и покинуть Долину Ледяного Ветра, чтобы десятидневкой позже увидеть на горизонте Лускан.

Дроу растворился в ночи, и больше они ничего не знали.

Тёплая кровь… звёзды тянутся вниз… он стоит на коленях, прислонившись к Гвенвивар… воспарить, чтобы стать единым со звёздами, с вечностью, со всем…

Обрывки мыслей пульсировали в сознании Дриззта.

Далия убила его, потому что он не захотел убивать её… Энтрери вмешался, спасая его, но, видимо, не успел…

Как он пришёл на это место, на Подъём Бруенора, на вершину тысячефутового пика Пирамиды Кельвина? Он не поднимался сюда со сломанной ногой, он не смог бы подняться сюда.

Почему его нога не болела?

Тогда он будто уплывал куда-то и снова слышал песню — ту самую песню, которую услышал в заколдованном лесу на восточном берегу Лак Диннешера. В своём сердце и душе он знал — это песня Майликки.

Песня, что зовёт его домой.

И кто бы мог там быть?

Его зрение помутилось. Он прислонил голову к мускулистому боку Гвенвивар, чувствуя тепло и силу любимой пантеры.

— Не забывай меня, — прошептал он.

Он слышал песню, и низкий стон пантеры, и голос… голос из далёкого прошлого, из другого времени и другой жизни.

На одно мимолётное мгновение его зрение кристаллизовалось вокруг этого звука, и он снова увидел её, свою горячо любимую Кэтти-бри, и его омыл поток счастья.

Ибо она была с песней, и песня манила его присоединиться.

Силы оставили его.

В ночи Долины Ледяного Ветра послышался длинный и низкий крик Гвенвивар.

И Кэтти-бри была рядом с ним, обнимая и поддерживая его, и он знал, что всё в порядке, что можно расслабиться, позволить себе упасть, поскольку Кэтти-бри его поймает.