Последний реанорец. Том III

Глава 20. Начало последствий…

Первое кольцо. Москва.

Главная резиденция рода Потёмкиных.

Личный кабинет главы рода Потёмкиных.

Двое пожилых мужчин. Два главы рода. Разделял их только рабочий стол. Два непримиримых соперника сейчас сидели друг напротив друга и с задумчивым видом пытались разобраться во всем произошедшем.

Вот только здравомыслие обоих порой пересекалось с нарастающим гневом.

— Что известно? — буркнул невнятно Трубецкой, скрывая раздражение.

— Мало, очень мало, — хмуро выдал Потёмкин, после краткого размышления. — Жандармы второй день роют землю.

— Что по нападавшим? Как попали?

— Все поголовно отступники из стёртых родов и кланов, все как один уже считаются мёртвыми. Француз. Австриец. Прус. И двое наших. Бывшие изгои. Над ними поработал иллюзор, как минимум архимаг или архимагистр. Но накладывали чары не наши, западники. Так и просочились.

— На кого грешишь? — с явным недовольством процедил Михаил. — Пришли, как я понимаю только за парнем, наши девочки им были побоку.

— Да, Куня всё рассказала, а так много на кого грешу. Тот же Осокин, либо Ясака. Как понимаю, Захар с ними что-то не поделил, — отмахнулся Александр, поднимаясь на ноги и меряя шагами кабинет. — Вот только доказательств нет. Всеволод рвёт и мечет, вскоре могут полететь головы. Под самым носом на первом кольце твари умудрились. Старею я, похоже, — тяжело вздохнул советник, вновь возвращаясь на место, а взгляд его мгновенно ужесточился, а в помещении резко стало темнеть. — Но найду каждую мразь! Вырву с корнем! На первом кольце! На боярышень и столпа посмели руку поднять! В порошок сотру! Слишком долго я любезничал с ними! Слишком! Видимо кто-то думает, если я молчу, то ничего не вижу. Всех из-под земли достану! Всех! — под конец речи в кабинете царил полный полумрак.

— Что по пацану? — в очередной задал вопрос Михаил, поднимая глаза на своего собеседника, тем самым сбивая накал страстей Потёмкина, отчего освещение понемногу стал возвращаться в норму.

— Плохо, очень плохо. Зелья и эликсиры не помогают. Еле дышит. Два целителя присматривают уже второй день и поддерживают организм, Алина и Прасковья тоже рядом постоянно, — кисло сообщил советник. — Сегодня даже Ростислав и Виктория приезжали, чтобы проведать парня, да бестолку. Всё также.

— Алиша мне сказала, что он… — на миг Трубецкой осекся и задумался. — Изменился? Что за метаморфозы?

— Это мягко сказано изменился, — хмыкнул невесело светлый князь, запрокидывая голову к потолку. — Не узнать в нём больше молодого юношу. Волос потускнел. Седина на висках. Серьезно исхудал и отощал. В годах прибавил лет десять. С лицом и глазами что-то непонятное произошло, словно… другим человек совсем стал. В общем, краше в гроб кладут. Переменился кардинально наш Захарушка.

— Есть мысли, как он разобрался с хунхузами? — тихо спросил Трубецкой, потирая устало глаза.

— В этом-то всё и дело, Мишенька. Целители говорят, что изменение его вида, напрямую зависит от того, что он использовал. Есть вероятность, что у парня есть слабый дар… гемомантии.

— Гемомант? Маг крови? Пацан и так кладезь талантов! — брови князя тотчас взлетели вверх. — По слухам, они встречаются редко. У нас так вообще крайне редко. Это в Цинской империи и у прусов это норма.

— В точку! По имеющимся данным, они способны приносить в жертву собственное тело, жизнь, долголетие и кровь, чтобы стать сильнее, — продолжил Потёмкин, качнув головой. — Либо он скрывал это, либо не подозревал. Но, как объяснили маги жизни, он мог собственной кровью накачать своё заклинание. И то, как он сейчас выглядит — последствия. Но всё это только догадки. Всё остальное сможем узнать только от юноши.

На некоторое время в кабинете повисла томительная тишина, каждый глава рода думал лишь о ему одному известном. Но через пару-тройку вдохов, Трубецкой невольно заметил:

— Насколько я понимаю, если он очнется, мы будем у него в долгу.

— Тут как посмотреть, — выныривая из собственных размышлений, изрёк сухо Потёмкин. — Пришли за ним, наши внучки попались только под горячую руку, но похвально то, что он не только их защитил, но и сделал так, что им не пришлось вступать битву. Хотя… если бы я или Романовы чуть раньше нашли весь этот тёмный сброд, то ничего такого не случилось бы, — поджав виновато губы, заключил светлый князь.

— Он поправится? — вдруг осведомился Михаил, вновь подняв взгляд на «закадычного» друга. — На приёме у него будет дуэль с Осокиным. Там и ставка щепетильная.

— Да слыхал я. Осокин тоже тот ещё жук, своего не упустит! — нахмурился советник, махнув слабо рукой. — Но, увы, никаких прогнозов целители не дают. Всё зависит от парня и его удачи. А ведь ему еще назначена аудиенция у императора через несколько дней.

— Своих целителей прислать? — спохватился внезапно глава рода Трубецких.

— Не нужно, — отрицательно качнул тот головой, а после улыбнулся одними уголками губ. — Всеволод прислал уже кое-кого. Парень молодой столп как-никак… да и он сына её спас всё-таки.

И после услышанного брови князя тотчас взлетели до небес.

— Неужели, Оксана? — выпалил как на духу он.

— Она самая, — усмехнулся довольно Александр. — Прибыла пару часов назад с Викторией, буквально до тебя.

Первое кольцо. Москва.

Главная резиденция рода Потёмкиных.

Апартаменты на втором этаже.

Пять дней спустя…

Голова звенела так, словно по ней прошлось стадо тавтонских лошадей. Грудь болела и горела всевозможным пламенем девяти кругов ада. Во рту же был явный привкус тлена, словно я сожрал дюжину гнилых яблок. А чувствовал себя так, будто я дряхлый четырёхсотлетний дуайен. Того и гляди, как говорит Ваня: «Отъеду ненароком от любого пинка». Но самое дерьмовое было в ином.

Весь внутренний мир был в полном раздрае и хаосе. Не было и намёка на восстановление. Воинская сфера оказалась пуста, алой субстанции плескалось пару капель на самом дне, а магический резерв пострадал более всего и выглядел так, словно в любой момент вся эта сетчатая конструкция, основанная на молнии, превратится в пыль, стоит лишь чуть-чуть дунуть на неё.

Радовала лишь одна постоянность. Искорёженное вместилище и крупицы эфира были на своих законных местах, и всё в таком же отсталом и разрушенном качестве.

Всё ясно. Магический резерв не выдержал силы эфира, и я чуть не подох от его разрушения. Радует, что хоть сила духа еще ощущается, ибо магии я не чувствовал вовсе.

Вот только осчастливило меня одно. Всю падаль, что пришла за моей жизнью и держала меня за кусок мяса, я вырезал под корень. Реанорец всегда держит своё слово. Хоть и такой непомерной ценой для самого себя.

А секундой позже, все мои размышления были прерваны голосами, которые раздавались откуда-то из кромешного мрака:

— Ваше императорское высочество, как Захар? — совсем тихо вопросила Алина.

— Он же поправится? — вторила также тихо Потёмкина.

Чтобы меня херувимы на свои копья света вознесли! Что за замогильный тон у этих глупых боярышень?! Я же еще не сдох, а говорят так, будто меня уже похоронили. Ну… силы лишился. Надеюсь, что не навсегда. Один хрен когда-нибудь я всё равно верну своё рунное тело, и тогда уж точно перережу глотки всем шакалам, что на меня покушались, как и этим сраным хунхузам.

Стоп!.. Какое еще высочество?

— Не переживайте, девочки, — раздался мягкий и нежный женский голос, а в воздухе явственно потянуло… магией жизни. — Он держится. Вы и так много сделали, постоянно рядом с ним.

Постоянно рядом и боярышни? Жизнючка из Романовых? Неужели это…

Глаза я открыл резко. И также резко сел. Точнее… постарался открыть их резко и резко сесть. Вот только глаза открылись с какой-то улиточной скоростью, и всё было как в тумане, а перейти в положении сидя удалось с превеликим трудом, так как всё тело изнывало от боли. Мышцы не желали слушаться, суставы и кости скрипели и ныли как у древнего пня, а нервы било мучительными разрядами адской боли. Но когда я всё-таки умудрился это сделать, все спазмы боли чуть утихли, муки стали терпимы, а глаза начали улавливать очертания и краски и я, наконец, смог оглядеться по сторонам. Хоть и дерьмово получалось, но сделать это удалось.

Первое, что заметил, это шикарно обставленные апартаменты, в нос ударил запах целебных зелий и эликсиров, а затем я перевел свой мутный взгляд на трёх ошеломлённых людей в комнате и попытался им кивнуть. Жаль, что движения мои сейчас походили на судорожные дёрганья марионетки.

— Моё… почтение… — хрипло выдал я, чуть собравшись с силами.

— Надо же, — внезапно с лёгким изумлением изрекла тихо женщина. — А ты крепче, чем кажешься, Захар. Я считала, что раньше чем через неделю, ты даже не пошевелишься.

Но уже в следующий миг рядом со мной оказались обе боярышни и с потаённой тревогой и заботой заглянули мне точно в глаза.

— Ты… как? — тихо осведомилась Алина, заметно сглатывая с милой радостью. — Тебе лучше пока лежать.

— Как самочувствие? — также тихо вторила следом за подругой Прасковья, скрывая улыбку.

— Жить… буду, — хрипло произнес я, хотя привкус гнилостного тлена и сухости никуда не делся. — Надеюсь…

— У вас пять минут, девочки, — вдруг с теплотой усмехнулась весьма импозантная и красивая женщина, в чертах которой узнавались черты Виктории. — На большее его не хватит, — и как-то неуловимо и бесшумно покинула апартаменты.

Разрази меня трижды Бездна, это ведь Оксана Романова. Мать Ростислава и будущая императрица. Её еще здесь не хватало.

— Это правда, что ты гемомант? — вдруг тихо вопросила Алина, присаживаясь рядом со мной на постель. — Ты резко стал сильнее, а потом чуть не умер. Мы… мы испугались.

Испугались? Надо же, не лжет. Хм, приятно всё-таки, когда за тебя переживает такая красотка. Гемомант? Маг крови? Я вас умоляю, не надо сравнивать меня с этими неумехами. Хотя сейчас я не лучше. Но спасибо за твою спешку, деточка. Теперь я знаю, как отмазаться.

— Если честно, то не знаю, — соврал тотчас я, не моргнув глазом. — Нечто постороннее появилось после магического пробуждения, а вчера я решил этим воспользоваться.

— Вчера?! — вдруг заливисто рассмеялась Потёмкина, также присев рядом, но уже с другой стороны. Но во всём этом смехе явно угадывалось огромное облегчение. — Пять дней прошло. Сегодня тридцать первое июля.

Трепещи Ракуима! Да у меня же через два дня аудиенция у императора! Какого беса я еще лежу?

— Многие целители считали, что ты вообще не выживешь, когда жандармы привезли тебя к Потёмкиным, — мягко изрекла Трубецкая, коснувшись моей руки своими пальчиками.

Никогда не верил магам жизни и впредь не буду.

Но взгляд внезапно зацепился за руки и пальцы, которых коснулась девушка, что прямо сейчас походили на старческие и… до безумия тощие, а после пришлось медленно ощупывать себя и, заметив все мои телодвижения, обе девушки понятливо поджали губы.

— Да. Мы тоже удивились, когда увидели тебя таким. Ты… сильно изменился, — с волнением сообщила Алина. — Оксана Алексеевна говорит, что это могло произойти из-за влияния гемомантии.

— Вот взгляни, — быстро проговорила Прасковья и, оказавшись рядом с зеркалом, повернула его прямо на меня.

Матерь Бездна! Глазам не верю! Вот так сюрприз. Чего не ожидал, того не ожидал.

Но чем больше я созерцал за всеми метаморфозами, тем радостнее и счастливее становился в душе. Правда, явная худоба и тощее стариковское телосложение доставит неудобство, как и осунувшееся лицо, на котором прогядывался череп. Похоже, эфир вытянул из меня все живительные соки и еще с десяток лет в придачу.

Не было более того самого молодого или даже чуточку детского и смазливого лица. Лазарев Захар отныне выглядел лет на двадцать пять-двадцать восемь. Каштановый волос, будто выцвел и слегка побелел, на висках образовалась седина. Черты лица стали более жестче, и словно ужесточились и сильно переменились. Даже зрачок изменил свой окрас с тёмно-карего на тёмно-алый цвет.

Не удивлюсь если всему виной влияние силы молнии.

Но эфир, точнее его использование и последствия, преподнесли мне еще один невероятный подарок. Причем неизвестным образом.

Черты лица Лазарева Захара смешались с чертами лица Зеантара Ар-Ир Ор'Реанона и образовали нечто общее между двумя различными сущностями. Человеком и реанорцем.

— Знаешь, Захар, мы бы хотели тебя поблагодарить… — со смущением вдруг заговорила Трубецкая, видимо, слова давались ей с трудом. — Если бы не ты, то…

Вот только дослушать я её не успел, потому как взгляд мой резко стал закатываться и я медленно и позорно шлёпнулся обратно на кровать.

— Эй, Лазарев! Ты опять за старое что ли?! А ну не вздумай помирать! Ты же главного не услышал…

— Захар! Захар! Что с тобой?! — панически зашептала Трубецкая, касаясь руками моих щёк, груди и лица. — Прасковья, надо позвать её императорское высочество!

— Не надо меня звать, я уже здесь, — вкрадчиво и негромко раздался голос Романовой. — Говорила же, что у него не больше пяти минут. Или вы думаете, что после подобного он так просто придёт в себя?

Вот же… дрянь! Всё-то эти жизнючки знают. Но и я тоже позорник.

И на смену расплывчатым тонам апартаментов, пришли уже обыденные и нежные объятия заботливой темноты.

Первое кольцо. Москва.

Московский Кремль.

Царственные апартаменты.

Двери в личные покои царевны Оксаны бесшумно отворились, и мягким пружинистым шагом в них пожаловал тонкий девичий стан её собственной дочери. А после без какого-либо стеснения та плавно забралась на постель и склонила свою голову на плечо женщины, которая была увлечена чтением медицинской карты и целительских сводок.

— Как он тебе, мам? — шепотом спросила Виктория, не отвлекая женщину от дел.

— Тебе с медицинской точки зрения или человеческой? — улыбнулась с любовью Оксана, целую девушку в лоб.

— С любой, — усмехнулась весело её дочь.

— С медицинской и целительской точки зрения он необычайно вынослив, настолько вынослив, насколько это вообще возможно. А с человеческой сложно сказать, но с того, что удалось узнать мне самой и с твоих слов, Лазарев… весьма скрытен и странен. Прямо-таки целая загадка.

— Он действительно гемомант или он что-то скрывает? — не унималась Виктория. — Ему можно верить? Он вправду странный. Спас брата. Ничего не требует. За помощью не обращается, а ведь у него уйма проблем. И нападение это лишний раз подтверждает. И как он вообще смог одолеть пять магистров? — нахмурилась внезапно Виктория.

— Милая моя, мне кажется или ты ним увлеклась? — с тёплой улыбкой осведомилась Оксана. — Неужели, ты начала подыскивать себе партию?

— Мама, хватит, — насупилась моментально Романова со слабым смущением. — Не шути так. Признаю, он… интересный. К тому же я следую твоим правилам, прежде чем кому-то доверять, тщательно разузнай.

— Я хорошо тебя обучала, — рассмеялась заливисто женщина, но после стала объяснять. — Вероятнее всего да, он действительно гемомант, но слабый. Да и метаморфозы не будут лгать, ты сама его видела. Если принять во внимание все факторы. Включая гемомантию, дух и магию, то он смог бы «разогнать» свою силу до приемлемого уровня. Ты сама его видела, теперь он тень себя прошлого. К тому же неизвестно, вернется ли к нему его молния. Захар может остаться калекой до конца своих дней. Поэтому решать здесь нужно только тебе, пора взрослеть, крошка, я не всегда смогу давать тебе советы. Но если не поторопишься, то Трубецкая и Потёмкина могут предпринять что-то раньше.

Рот девушки уже открылся, чтобы запротестовать, но двери в покои вновь отворились, и на их пороге стоял до безобразия хмурый Ростислав. И данный вид не укрылся от его матери и сестры.

— Сынок, что-то случилось? — встрепенулась мгновенно будущая императрица, изрядно напрягшись.

— Случилось… но не у меня, — с мрачным видом заговорил Романов, делая несколько шагов по апартаментам и дойдя до кровати, поцеловал в щеку мать и сестру. — Только что мне доложили, что Андрей Осокин прорвался до магистра первой степени и успешно прошел огранку. И в виду всего сложившегося, похоже, у Захара серьёзные проблемы…