Последний реанорец. Том III

Глава 23. Вести, искренние чувства и точка отсчета…

— Войдите! — глубоко вдохнув и сразу выдохнув, проговорил я, даже не думая подниматься с пола и смотреть в сторону дверей.

Хватило слуха и обоняния, для того, чтобы понять кто там.

Размеренные и неторопливые шаги. Отчётливый стук каблуков. Приятный запах парфюма и женского тела. И в довершение протяжное сопение одного мелкого прыща.

А через пару мгновений перед глазами замелькала надменная, но довольная харя сопляка, и лица двух приятных взору девиц.

— Всё в том же положении, как и всегда, — довольно рассмеялась Прасковья.

— И почему я не удивлена? — со сладкой улыбкой следом произнесла Алина, глядя на меня, пальчиком заправляя выбившийся локон себе за ушко.

— Смотрю, вы сегодня без Ростислава и Виктории, — заметил с кривой ухмылкой я, с кряхтением принимая сидячее положение и вновь протяжно выдыхая.

— А ты ждал их? — провокационно припечатала Потёмкина с коварной улыбкой. — Тебе нас двоих… точнее троих… мало? — исправилась та.

— Как можно, ваше сиятельство! — хохотнул я, поднимаясь резво на ноги. — Ждал я только вас. При вашем виде сердце у меня сначала замирает, а после начинает биться чаще. Ты не в счёт, Феофан. Уж прости, но ты не прелестная дева и даже не фея, — зыркнул я нагло на пацана, отчего тот привычно скривился и в своей излюбленной манере раздраженно засопел, прожигая меня недовольным взглядом.

— Врешь и не краснеешь, — хмыкнула с весельем Алина, вынимая платок из кармана и сделав пару шагов мне навстречу, и под взглядом Прасковьи и её брата, аккуратно вытерла мне со лба пот.

Подобные жесты оказанного внимания начались после аудиенции императора и потом, когда я еще находился в резиденции Потёмкиных. Всё началось с безобидных улыбок и взглядов. После были такие же безобидные касания. А теперь стали повторяться уже подобные моменты и Алину вовсе не смущали присутствующие за её спиной Потёмкины.

В любовь первого взгляда я никогда не верил, даже будучи в своём прошлом теле, да и не думаю, что в высшем свете боярышни руководствуются чувствами. Само собой, мог сыграть факт того, что я спас обеих, вот только это тоже маловероятно. В рыцарские добродетели я тоже никогда не верил, поэтому можно было только догадываться, что творится в голове у Трубецкой.

Но не скрою, мне как мужчине на душе от подобного внимания было приятно и лестно.

— Спасибо, — поблагодарил я девушку с еле уловимой улыбкой.

— Как ты? — тихо спросила Алина, мимолётно коснувшись изящными пальчиками моей щеки, под буйволовское сопение Феофана и под загадочный прищур Прасковьи.

— Жить буду, — подмигнул я ей с нотками озорства, отчего девушка невольно фыркнула, а Прасковья вновь заливисто рассмеялась.

— Алиша, а я ведь говорила, что таков и будет ответ! Он так на протяжении уже двух недель нам отвечает, — не унималась княжна, продолжая смеяться.

— Вы поболтать забежали или чего расскажете?

— Если ты о тех сплетнях и слухах, то всё также! — резко отмахнулась Потёмкина, раздраженно фыркнув, и стала загибать пальчики на руках. — Ты отныне калека без магии. Еле передвигаешься и потому не выходишь в свет. Жить тебе осталось недолго. Либо умрешь сам, либо тебя прикончит Андрей. Акинфовы в своей излюбленной манере уже открыли тотализатор на вашу дуэль как на магинариях.

— Не удивлюсь, если кто-то намеренно их распространяет, — скривилась брезгливо Алина. — «Друзей» у тебя отныне хватает. Вот только все молчат о том, что ты спас меня и Прасковью. А про убийство пяти магистров, так еще никто и не узнал, похоже.

Моё почтение Романовым и Потёмкину. Так даже лучше. А что насчет всех слухов, то плевать я на них хотел с высокогорных вершин Зеленвальда. Собака лает — караван идёт. А до той вшивой своры шелудивых шавок и прихлебателей Воронцова мне плевать. Эти досужие сплетни стали ходить почти сразу после нападения. А чуть более недели назад, всех как прорвало. Златограм гудел и фонтанировал всяким бредом и свежими новостями обо мне любимом. Столица судачила. Многие делали ставки на мою безвременную кончину. Об этом обо всём мне рассказывала Решетникова по вечерам за кружкой чая, а сам жандарм уже вторую неделю прибывал в имение за полночь жутко истощенным, а порой и вовсе не появлялся дома по два-три дня. Пока третий отдел рыл носом землю, статские советники Потёмкина взяли в оборот Ясака и Хиго.

— Да я могу поименно назвать всю мерзкую кодлу, что распространила эти слухи, — вспыхнула праведным гневом Прасковья, но заметив мой расслабленный вид вдруг прищурилась. — Но как я погляжу, тебя это не сильно заботит.

— Спать мне это не мешает, а на остальное чихать, — развёл я руками.

Всего-то и нужно убить самых ретивых горлопанов и всё вернется на круги своя.

— Я гляжу, ты уверен в своей победе, не так ли? — и одним ловким движением та оказалась подле меня, почти вплотную прислонившись своей объёмной грудью к моей, и хитро взглянула на меня снизу-вверх. — В таком случае, может, сразимся? Ты обещал! Как мне, так и Ростиславу.

Крыло херувима мне в зад! Пристала похлеще банного листа. Боевого запала этой девице не занимать. Я уже сочувствую её будущему мужу.

— Считай, что уже выиграла, я ведь калека, — насмешливо улыбнулся я. — Куда мне до вас? К тому же я жутко устал. Как-нибудь в другой раз…

— Ты лжешь! — внезапно припечатала Прасковья с легким бешенством, и яростно схватила меня за руку и ворот одежды. — Завтраками нас кормишь. Занимаешься чем-то непонятным уже вторую неделю кряду. Спокоен, как удав и вечно холодный, словно ледышка ко всем, будто бы и не у тебя смертельная дуэль! Если ты не заметил, то мы переживаем и хотим тебе помочь. А ты помощи не просишь! Не просишь ни моего деда, ни Алишиного о заступничестве перед Осокиными. Ты даже не попросил ничего взамен за наше спасение. Не стребовал с наших родов ни рубля, а ведь был в своём праве. Даже Романовы тебе обязаны за спасение Ростислава! Правящий род и два боярских, когда такое было?! — повышая тон, говорила она. — О таких долгах многие только грезят! Ты даже силу потерял из-за нас, а ведь я уверена, что ты мог спокойно сбежать во время нападения! Так почему ты всегда молчишь?! Что с тобой не так?! — надрывалась с обидой и досадой Потёмкина, едко сглатывая, а глаза её вдруг совсем чуть-чуть, но покраснели. — Тебе всего-то и нужно было произнести пару слов.

Вот уж от кого не ожидал. Мастер Уартерат был прав, впрочем, как и всегда. За воинственным и дерзким нравом и поведением кроется чуткая и ранимая натура.

«Бездна, надо же, всё-таки прорвало», — в душе усмехнулся я, пристально глядя в тёмные глаза княжны.

А затем я как можно мягче перехватил одну, а затем и вторую руку девушки и в очередной раз посмотрел в два манящих тёмных омута, а после перевел взгляд на Трубецкую, которая взирала за мной с аналогичным, как и её подруга, видом.

Даже Феофана проняло, и тот с завороженным видом не сводил глаз с сестры и меня.

— Если так сильно хотите, то я отвечу вам, — тихо, но внятно обронил я. — Я такой, какой есть. Занимаюсь я лишь нужными делами. Мне не нужна ничья помощь, а заступничество и подавно. Свои проблемы я решу сам и уж точно вы мне ничего не должны, запомните. Мне хватило и того, что вы помогли с восстановлением. На вас напали из-за меня. Я лишь исправил свою ошибку. И силу я потерял по своей собственной воле! Не нужно меня жалеть, меня это тяготит. Я разберусь со всеми проблемами сам! По крайней мере, такими проблемами.

— Отпусти меня! — взбеленилась резко Прасковья, обжигая меня уязвлённым взглядом, и мне пришлось подчиниться. — Ты глупец, Лазарев! — выкрикнула девушка. — Когда-нибудь твоя гордость тебя погубит! Пойдемте! — как на духу выпалила она, обращаясь к Алине с Феофаном и бросив на меня наполненный обидой взгляд, зашагала быстро к дверям. — Раз этот дурак так хочет, то пусть сам разгребает свои проблемы! Теперь даже пальцем не пошевелю!

Феофан и Прасковья через пару секунд скрылись за углом, а ко мне в свою очередь медленно подошла Алина и ладонью коснулась моей груди.

— Не обижайся на неё, — тихо проговорила Трубецкая. — Она искренне желала тебе помочь, как и я. Во многом Куня права. Просто ты действительно ведешь себя не так, как остальные. Знай, что мы переживаем и просто хотим помочь. К тому же, дедушка просил тебе передать, что сегодня в столицу прибыл патриарх Ясака. Он сказал, что ты поймешь, так что будь осторожен.

И отняв руку от моей груди, Алина отправилась вслед за остальными, а еще через секунду петли двери тихо скрипнули и закрылись.

Трепещи Ракуима! Устроили здесь… мыльную оперу.

— Помощь. Переживание. Забота. А ведь не врали… — тихо пробормотал я себе под нос, прокручивая повторно весь разговор в голове. — Отвык я от этих слов и порой забываю их значение. А вот появление Ясака это интересно. Неужели его взяли за задницу? Или же император вызвал этого вшивого скота на рюмку чая? Похоже, скоро будет много интересного.

Ладно, хорош трепаться! Пора за дело. Времени у меня не так много.

Глаза закрылись, и глубины реанорского сознания вновь поглотили меня без остатка.

Первое кольцо. Москва.

Большой Царицынский Дворец.

Одна из резиденций правящей династии Романовых.

15 августа, около 16:00.

День приёма у Трубецких.

В холле ожидать пришлось недолго, всего пару минут, так как уже в следующую секунду слух зацепился за цокот каблучков, и в сопровождении пары служанок по винтовой лестнице стала спускаться моя сегодняшняя пара.

— Вы, как и всегда божественны, ваше высочество, — галантно поклонившись и улыбнувшись, отвесил я стандартный комплимент великой княжне.

Ярко-алое платье в пол с оголенной спиной и выдающимся декольте, замудрённая прическа с бессменным серебристым отливом волос и минимум макияжа на бледной коже лица. Виктория была воистину великолепна.

— Вы ничуть не отстаёте от меня, граф, — с завораживающей улыбкой и искрящимися глазами оценила она мой новый вид и образ, а также стильный тёмно-алый костюм, параллельно с этим подхватывая меня под локоть, пока все провожающие нас слуги застыли в глубоком поклоне. — Надеюсь, вы не разочаруете меня сегодня? — лукаво усмехнулась она, когда мы уже миновали ступени и оказались подле машины, а кортеж охраны уже готов был выдвигаться. — Ведь скажу вам по секрету, я поставила на вашу победу в сегодняшней дуэли. Как думаете, это риск? Надеюсь, вы знаете, что слухи о вас сейчас ходят разные. Вы ведь их сегодня развеете, Захар?

— Кто знает, ваше высочество, — ответил я ей аналогичной улыбкой, помогая забраться в машину.

— Неужели вы не желаете это говорить своей сегодняшней спутнице? — с игривым видом вопросила она.

— Я сказал бы. Но пусть это будет для вас сюрпризом. А плохим, или хорошим, вечер покажет, — ответил я с оптимизмом, чуть обнажив зубы, когда мы уже находились внутри салона, и наш кортеж медленно стал набирать скорость.

— Вы умеете заинтриговать, граф. Да и все ваши поступки сплошь удивление для всех дворян. Поэтому вы мне и приглянулись. В таком случае буду ждать, — обворожительно улыбнулась мне великая княжна, — с превеликим нетерпением.

Первое кольцо. Москва.

Главная резиденция рода Трубецких.

Большой зал.

Вечер…

Большой зал в главной резиденции Трубецких был забит, что называется под завязку. Складывалось впечатление, что весь высший свет пожаловал на данный приём. Было много как знакомых лиц, так и незнакомых и первый час после нашего с Викторией появления я потратил лишь на приветствия со всеми знакомыми лицами и краткими разговорами.

Романова немного погодя, само собой, попросив у меня разрешения, как и подобает моей паре и, получив утвердительный ответ, укатила к своему брату, который был окружен сплошь женским коллективом. Среди девушек я почти сразу заприметил Прасковью, которая даже не желала смотреть в мою сторону и до невозможности улыбчивую Алину. Поэтому согласно этикету отсалютовал Ростиславу и знакомым девушкам в лице Шереметевой, Долгоруковой и Неклюдовой.

Присутствовали все с кем я, так или иначе, сталкивался в Москве. Знакомые из «Метелицы» Головин и Юсупов. Четверка зарвавшихся собак со своими отцами и матерями: Воронцов, Акинфов, Давыдов, Аксаков. Ну и, разумеется, прибыл и Осокин. Причем с двумя женами и со своими детьми. Скорее всего, я никогда не забуду лица своего папаши и его щенка, после того, как мы с ними встретились глазами.

Недоумение. Непонимание. Шок. Неверие. Ошеломление.

Похоже, мой новый вид и образ не пришелся им по душе. Поэтому-то от Осокина и его детей исходило чувство ярости, в то время как от его первой и второй жены сочилась лишь одна ненависть. Я готов был принять ненависть матери Андрея Елены, а вот ненависть Анастасии Осокиной меня слегка удивила.

Но, по-видимому, обе были знатными стервами. Поэтому наши гляделки продолжались всего несколько секунд. И в целом на весь их род мне было плевать.

Было еще примерно уйма представителей из двух или даже трёх десятков родов, о которых я лишь слышал, но не был знаком лично.

Наверное, на празднестве не было только правящей четы Романовых и главного наследника престола со своей женой.

К тому же одно из важных знакомств состоялось чуть позже с самими виновниками торжества. С Алексеем Трубецким, младшим сыном Михаила. А также с Гавриилом Трубецким, братом главы рода. Оба были столпами империи и изгоями. И оба были привержены к воде. Что сын, что брат во многом напоминали самого Трубецкого. Как в манере общения, так и по характеру. Прямолинейные и в чем-то даже суровые мужики. Немного погодя к нашей беседе присоединились и Потёмкины во главе со светлым князем, но беседа не продлилась долго.

Уже в следующую секунду на импровизированную сцену поднялся ленивым шагом глава рода Трубецких под руку со своей внучкой Алиной. Фоновая музыка тотчас стихла и многие разговоры, как под пологами, так и без пологов тишины моментально прекратились.

— Я рад приветствовать всех тех, кто прибыл на наше скромное мероприятие, а также хотел бы поблагодарить свою внучку за организацию данного роскошного торжества. За тебя, моя милая! — скрипучим и чуточку глухим тоном начал свою речь пожилой мужчина, в то время как Алина с улыбкой поклонилась всем гостям под аплодисменты зала. — Но не нужно забывать о тех, в честь кого этот приём был организован. Многие знают, что из дальнего похода по стигме вернулся мой брат и сын, Алексей и Гавриил! За вас! — вновь отсалютовал Михаил бокалом вина обоим. — Но есть и еще один человек, за которого я хотел бы произнести сегодня тост, — он мгновенно вычленил меня из всей толпы своим цепким взглядом и зал затих. — Я благодарен тебе, Захар! Знай это! Мы оба понимаем за что! Поэтому тост будет кратким! — вдруг громыхнул Трубецкой, подняв бокал над головой! — ЗА СТОЛПОВ! ЗА ИМПЕРИЮ!

И зал ему в этом также громко вторил:

— ЗА СТОЛПОВ! ЗА ИМПЕРИЮ!

Кровожадная улыбка сама по себе образовалась на лице в предвкушении будущего… наслаждения. И отсалютовав благодарно Трубецкому, я опрокинул бокал вина в глотку.

Ну что?! Как любят говорить на Земле: «Да начнется незабываемое шоу»!

Приём уже длился третий час, но накал страстей лишь только начинал своё шествие к наивысшей отметке, ведь совсем скоро объявят те самые обещанные состязания среди молодого поколения. И само собой, состоится моя дуэль с Осокиным.

Многие просто веселились, беседовали и… танцевали. К Алине, Прасковье и Виктории целый табун выстроился. Ростислава тоже одолевали несколько девиц знатного происхождения. Вот только мне хватило одного танца с великой княжной и Трубецкой. Куня же всё также воротила нос. Но должен был признать, все три девушки сегодня всячески сияли. Другие боярышни и аристократки им были неровня, хоть и те по-своему выглядели прекрасно.

Поэтому в ожидании скорого кровопролития и веселого времяпровождения я просто улизнул, и не нашел ничего умнее, как затаиться у края зала и с несдержанной кровожадной улыбкой, прикрыв глаза, просто стал слушать и наблюдать за всем происходящим своими обострёнными реанорскими чувствами.

Правда, моё одиночество не продлилось долго, уже через десяток вдохов слева от себя я ощутил мягкие и очень медленные, даже бесшумные шаги, а еще через секунду меня накрыл чей-то полог тишины.

— Ну, здравствуй, дерзкий щенок, — раздался тихий и сочащийся небывалым холодом старческий голос. — Неужели ты действительно думал, что Романов и Потёмкин смогут так быстро от меня избавиться?

Матерь-Бездна! Какие люди!

Улыбка моя после его слов стала еще шире и до безумия насмешливой и, открыв глаза, я взглянул на пожилого мужчину преклонного возраста, с полностью белесыми глазами в традиционной восточной мужской праздничной юкате.

— И тебе не хворать, старый пень. Патриарх древнего клана, а ведешь себя как обиженный мальчонка. Не вини меня в своих грехах…

Не успел я договорить, как совсем неподалеку я заприметил несколько мелькающих силуэтов жандармов в гражданской одежде и самого Решетникова, а чуть поодаль о чем-то перешептывалась четвёрка Трубецких с двумя Потёмкиными, но взгляды косили на нас.

— Какими судьбами здесь? — без какого-либо уважения спросил я, глядя тому точно в ослепшие глаза, а после белозубо ухмыльнулся. — Или ты решил привести очередного внука или внучку на состязание? Ты береги их, — обнажил я весело зубы. — А то у меня с твоим кланом тенденция кровавая может наметиться…