Последний сон

Глава 2

Загородный дом был больше, чем он предполагал. Три этажа, двадцать спален, гостиная, способная вместить десятки людей, зал для танцев. К дому примыкал прекрасный парк с оранжереей, а перед главным входом красовался фонтан. Все это дорогостоящее великолепие было освещено сотнями разноцветных ламп. Не дом, а настоящий дворец. Лоуренс был ошеломлен открывшейся картиной. Разительный контраст по сравнению с маленьким коттеджем на побережье.

Перед главным входом было припарковано множество дорогих автомобилей, поэтому таксист был вынужден высадить Лоуренса на повороте. Водитель пробормотал извинения, упомянув об опасении застрять при развороте и поцарапать другие машины. К счастью, снега выпало немного, дорожки были расчищены, поэтому ни туфли, ни брюки Лоуренс не испортил.

— Карен превзошла саму себя, — заметил он, осматривая окрестности, не торопясь влиться в шумное веселое сборище — из открытых окон доносились громкие голоса, смех и звуки музыки. — Интересно, во сколько эта роскошь обошлась Дереку?

В глубине души Лоуренс надеялся, что ему удастся избежать общества мужа Карен. Они не враждовали с Дереком открыто, но тот был беспричинно ревнив, а Карен любила играть на этом, создавая неловкие ситуации. Переминаясь с ноги на ногу, сжимая в пальцах холодное приглашение, Лоуренс с тоской подумал, что предпочел бы прийти на прием с той, кто занимает его сны. Он представил, как она стоит подле него в вечернем платье, кутаясь в накидку и сжимая в руках сумочку. Ее лицо по-прежнему было скрыто непроницаемой тенью неизвестности, но он ни на секунду не сомневался, что оно прекрасно.

Тяжелая, украшенная резьбой дверь широко распахнулась. В проеме стояли двое подвыпивших мужчин. В руках у них было по бокалу с виски. На секунду они удивленно уставились на Лоуренса, а затем с радостным смехом пожали ему руки. Оба работали в отделе финансов и были завсегдатаями вечеринок.

— Ты все же решил прийти, дружище!

— Как видите, — Лоуренс с усмешкой помахал перед ними приглашением. — Невозможно было устоять.

— Эта штука тебе здесь это не понадобиться… Здесь ужасная неразбериха с обслугой.

— Представь себе, — возмущенно поддакнул второй, — нам пришлось самим наливать себе выпивку!

— И мы в этом преуспели как видишь, — ухмыльнулся первый.

Они оставили его в покое, но пока Лоуренс искал, куда пристроить шляпу, в прихожей появились еще гости. Он не помнил их имен, но как это часто бывало, они узнали его и были рады видеть. Вдруг как по волшебству возникла девушка в униформе, отобрала вещи и исчезла в неизвестном направлении. Лоуренс подумал, что, если он захочет сбежать с вечера незамеченным пораньше, ему будет непросто найти пальто.

Вместе с остальными, он вошел в общий зал заставленный банкетными столами. У дальней стены на маленькой сцене пританцовывая в ритм музыки ненавязчиво пела какая-то девица. Пианист за роялем то и дело сердечно улыбался в ее сторону. Пристальное внимание остальных музыкантов было приковано к фуршетному столу, заполненному закусками и шампанским, но играли они хорошо. Приличия требовали, чтобы гость поприветствовал хозяев дома и поэтому Лоуренс отправился на их поиски.

Дерек и Карен стояли возле большой чаши с пуншем и выглядели довольными, беседуя с надутыми от собственной значимости людьми из руководства Конторы. Не стоило мешать их общению со столь важными людьми. Лоуренс лениво подумал, что если бы он захотел повышения, то лучшего момента и представить себе нельзя было. Собственно, праздничная вечеринка для этого и затевалась. Именно здесь принимались судьбоносные решения, а не в отделе кадров.

До нового года оставалось пару часов. Он взял несколько закусок выглядящих знакомо, яблочный сок, и устроился за столиком у стены, чтобы хорошо видеть сцену и остальных гостей. Неспешная песня ему даже понравилась, хотя он никак не мог разобрать слова. Певица откланялась, ее проводили бурными овациями. Музыка изменилась, став более энергичной. Пришло время танцев. Зал быстро заполнился танцующими парами. Лоуренс молился, чтобы никто не вздумал втянуть его в это дело. Персонал ловко лавировал между гостями, обновляя закуски. Освещение немного приглушили, и Лоуренс пропустил момент, когда какой-то услужливый официант заменил его пустой бокал из-под сока на шампанское.

Наблюдая за танцующими, Лоуренс чувствовал себя чужим, словно все это веселье предназначалось не для него. В голове нарастал назойливый гул. Какая-то женщина, не рассчитав сил в танце, потеряла равновесие и упала прямо ему на колени.

— Извините, — прошептала она, застенчиво взмахнув ресницами.

— Не волнуйтесь, ничего страшного.

— Меня зовут Ингрид, — она прижалась к нему. От нее ощутимо несло спиртным. — Вы из какого отдела? Танцуете?

— Нет, простите, — он вежливо, но настойчиво передал новую знакомую в руки ее партнера.

Пока танцы были в разгаре оставаться в зале было небезопасно. Лоуренс вышел в коридор, чтобы отдышаться. Не без помощи персонала отыскав уборную, которая была больше, чем вся его квартира, он с наслаждением умылся и пригладил расческой волосы. Возвращаться в душную атмосферу зала не хотелось. Ведомый любопытством, он решил исследовать дом, не желая упускать шанс посмотреть на столь богатую обстановку. Лоуренс заглядывал в комнаты, только если двери были распахнуты. Он не хотел рисковать, нарушая чье-то уединение.

Дорогая отделка комнат, изысканный, хотя и не самый современный интерьер, оставляли ощущение то ли музея, то ли театра. Лоуренс прежде не видел ничего подобного. Интересно, каково это постоянно жить в таком месте? Не будет ли одиноко и страшно по ночам? Хотя никто не может жить в таком большом доме один, чтобы его содержать в приличном виде нужен целый штат прислуги.

Неожиданно Лоуренс обнаружил библиотеку. Книги на полках выстроились ровными рядами до самого потолка, пушистый ковер приглушал шаги, удобные мягкие кресла так и манили присесть. Здесь даже был камин, хотя и не зажженный. И что самое невероятное, библиотека была совершенно пуста. Лоуренс замер, очарованный этим зрелищем.

— Что за прекрасное место, — выдохнул он, аккуратно прикоснувшись книжным корешкам.

В углу притаилась бронзовая скульптура, изображающая речную нимфу. Кто-то поставил на ее вытянутые руки поднос с напитками. Лоуренс решил, что это знак свыше. Взяв бокал, он налил себе немного хереса. Выбрав наугад книгу, сновидец с комфортом устроился в мягком кресле, с удовольствием опустив ноги на мягкий пуфик. Ему достался сборник романтической поэзии. Автор был незнаком, но Лоуренса это не огорчило. Он смаковал вино и впервые за много дней по-настоящему наслаждался жизнью. Когда донеслись громкие крики, радостно отсчитывающие цифры в обратном порядке, он только пожал плечами.

— С новым годом, Лоуренс, — пробормотал он.

Не было силы, которая могла бы вытащить его из кресла. Он подумал обо всех этих шумных подвыпивших навязчивых людях, веселящихся в душном зале, и тяжело вздохнул. Лоуренс мог лишь надеяться, что судьба над ним смилостивиться и никто не захочет почитать в эту новогоднюю ночь.

Лениво листая страницы и широко зевая, он погружался в пучину любовных переживаний неизвестного поэта. Как это часто бывает в поэзии на пути любви стояло множество препятствий. Двое сердец никак не могли соединиться в месте, чтобы забиться, наконец, в унисон. Этому мешало все — недруги, природная стихия, безжалостный быт. Стихи были не слишком удачны, но к счастью хороший херес помогал это игнорировать.

Сидеть в мягком кресле было чудесно. Желтый рассеянный свет торшера напоминал о доме, от книги исходил знакомый приятный аромат. Лоуренс принюхался и пролистал несколько страниц. Ближе к концу книги обнаружилась засушенная веточка лаванды, используемая вместо закладки. Должно быть прежде книгу читал романтичный человек. Лоуренс поднес веточку к лицу, вдыхая горько-сладкий запах, и сомкнул веки…

…Солнце ярко освещало спальню, но он не замечал этого, погруженный в свои мысли. Он пытался придумать хоть какой-то план, но тщетно. Он не знал, что ему дальше делать. Сколько времени прошло с тех пор, как он вернулся сюда? Казалось, он уже целую вечность сидит на кровати и смотрит на фото в рамках, стоящих на комоде. Маленькие кусочки чудесных воспоминаний, навсегда ставшие прошлым.

Что ж, из любого положения есть выход. Устало поднявшись, он открыл шкаф. Дверца скрипнула. На верхней полке пылился потертый кожаный чемодан, с которым он когда-то приехал. Положив его на покрывало, он откинул крышку. Звякнули пряжки. Бессмысленно брать много вещей. Возможно костюм, пару рубашек, белье… Платок, которые она вышила для него. Он повяжет его на шею и не станет снимать до самого конца. Туда, куда он отправляется, вещи не нужны. Главное, чтобы отъезд выглядел естественно, не возбуждал подозрений. Ведь он не хочет причинять лишнего беспокойства, верно?

Его худые костлявые руки, покрытые старческими пятнами, дрожали. Он не мог заставить себя сложить рубашки как следует. Вдруг в дверь постучали.

— Роберт? Ты здесь?

Голос Кристины. Он запаниковал и замешкался с ответом. Дверь отворилась, в спальню вошла женщина, одетая в черное платье. Черный цвет ей не шел. Она выглядела усталой.

— Роберт, ты… — тут она заметила раскрытый чемодан. — Что случилось? — женщина обеспокоенно нахмурилась. — Ты уезжаешь?

— Да, — признался он. Отпираться было бессмысленно.

— Почему?

— Я… просто уезжаю.

— Вот значит как… — пробормотал она.

— Да, думаю, это единственно правильное решение. — Он спрятал предательски дрожащие руки в карманы, но она все равно заметила.

— И куда ты поедешь? — она обогнула кровать и подошла к нему вплотную, пытаясь поймать взгляд.

— Куда-нибудь… Может быть к морю, — прошептал он севшим голосом.

— Роберт, мы только похоронили маму, и ты тоже хочешь нас бросить? — она ждала ответа, но он молча отвернулся. — Ты собирался уехать тайком? Если бы я не вошла сейчас, то чтобы обнаружила вечером — пустую комнату?

— Я оставил бы письмо! — запротестовал он. — Клянусь! Я бы не стал исчезать без объяснений.

— Конечно, это как раз то, что я ожидала получить, — расстроено отмахнулась она. — Письмо. После всех этих лет, что ты прожил с нами.

— Кристина, я жил здесь только из-за твоей мамы. Ты же понимаешь. Теперь ее нет и мне тут больше не место.

— Что это все значит? Почему не место? Роберт, куда ты поедешь, у тебя же нет ни гроша. — Кристина вздохнула и грустно добавила. — Это твоя комната.

— И я провел в ней прекрасные пять лет, девочка. Мне лишь жаль, что я встретил твою маму так поздно, но я все равно бесконечно благодарен за эти пять лет, — прошептал он. — Я был одинокий грустный старик и только благодаря твоей маме понял, что жизнь стоит того, чтобы ее прожить.

— Мама очень любила тебя, это правда. Вы были лучшей парой, что я когда-либо встречала. Она бы не хотела, чтобы ты уходил от нас.

— Кристина, для вас я просто человек с улицы, не член семьи, не родственник…

— Ты говоришь глупости, Роберт! Мы любим тебя! Пусть мамы больше нет, но ты есть! Это твой дом, твоя комната и так будет всегда.

В искреннем порыве Кристина обняла его, крепко сжав в объятиях. Он обнял в ответ. Кристина заплакала. И он тоже. Как странно, а ведь он был уверен, что слез у него больше не осталось, что все они были уже выплаканы за последние месяцы. Пока его душили рыдания, он чувствовал успокаивающую руку Кристины на своей спине.

— Мама просила тебе кое-что передать, когда все закончиться. Вот, — она достала из сумочки запечатанный конверт и вручила ему. — Лично в руки. Прости, я не сразу вспомнила о нем.

— Спасибо.

Он прижал конверт к сердцу…

…Кто-то тряс его за плечо.

— Лоуренс, проснись. Эй, Лоуренс!

Нехотя открыв глаза, он поднял голову. Над ним склонился Дерек. Его костюм был помят, на рукаве не хватало запонки.

— Ты в порядке?

— Да, спасибо, — остатки сна развеялись.

Лоуренс попробовал подняться, но со стоном рухнул обратно.

— Уже утро. — В подтверждении слов Дерек решительно отодвинул тяжелые шторы, залив библиотеку светом. — Зря ты уснул в кресле, спина будет болеть.

— Ты прав… Извини, что не поздоровался, когда приехал. Не хотел мешать тебе общаться с боссами.

— О, надеюсь им понравилось все это, — Дерек театрально закатил глаза, разведя руки.

— Вы с Карен устроили отличный праздник.

— Это в основном заслуга Карен. Она у меня организатор, я лишь скромно выполнял ее поручения и оплачивал счета, — он усмехнулся. — Гости уже разъезжаются. Ты, насколько помню, без машины. Если хочешь, могу вызвать такси. Не думай, что я тебя прогоняю… — Дерек пригладил волосы на затылке, как всегда делал, когда чувствовал себя неловко. — Можешь задержаться и попить с нами кофе на кухне.

— Нет-нет, такси — это то, что нужно. Пора домой.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнув, Дерек потянулся к телефону. — Много вчера выпил?

— Самую малость, — Лоуренс бросил взгляд на пустой бокал из-под хереса. — Я не любитель выпивки.

— К сожалению, не все у нас знают свою норму, поэтому первый день нового года, — он вздохнул, — встречают с похмельем.

Пока Дерек пытался вызвать такси, что было непростой задачей в послепраздничное утро, Лоуренс отправился в уборную, чтобы привести себя в порядок. Умывшись, он тщательно прополоскал рот, мечтая о зубной щетке. Большое зеркало над раковиной в тяжелой бронзовой раме было роскошным. Лоуренс приосанился, прилежно пригладив волосы, раздумывая о том, что ему снилось.

Жаль, что во сне он не видел себя в зеркале. Как он выглядел, когда был стариком Робертом? Лоуренс воскресил в памяти образ высохших, покрытых пятнами рук и сравнил со своими. Руки Роберта выглядели иначе. Значит, ему приснился сон о ком-то другом. Этому бедолаге тоже не повезло, ведь Роберт собирался пойти куда глаза глядят и сделать большую глупость, если он правильно понял его мысли. А все оттого, что его любимая умерла. Он встретил ее на закате жизни и провел с ней несколько лет, пока смерть не забрала ее.

Лоуренс вздохнул. Извечный вопрос: отчего его избранница или не существует, или жива только в прошлом? Однако, вдруг это вовсе неважно? Он застыл, пораженный догадкой. Может, имеет значение лишь тот факт, что даже будучи стариком, он смог встретить ее и они провели время вдвоем? Это давало призрачную надежду на будущее.

Сердце Лоуренса забилось быстрее. У них все еще мог быть шанс. Разве не в этом смысл обещания? «Мы обязательно встретимся снова.» Но где, как? В реальности или во сне? Пока сны дали ему больше информации, чем реальная жизнь. Нужно снова перечитать заметки Тони. До этого он был старательным, но не слишком прилежным учеником. Именно так он и поступит! В первый день нового года он дает себе обещание встретиться с любимой, чего бы ему это не стоило.

В дверях появился Дерек.

— Мне удалось! Такси будет через десять минут, — сообщил он радостную весть.

Лоуренс поблагодарил его. Ему не терпелось вернуться к домой.

Чайный магазин напоминал антикварную лавку и аптеку одновременно. Стеллажи до самого потолка заставлены вычурными жестяными и стеклянными банками, разных расцветок и форм. В них хранятся сотни сортов чая со всего мира и стоят они весьма недешево. От интенсивности ароматов у посетителей с непривычки кружится голова. Словно в насмешку на прилавке лежит маленькая жестяная коробочка, наполненная жареными зернами кофе. Предполагается, что если клиент перестал ощущать запах любимого чая, то аромат зерен поможет вернуть обоняние.

За прилавком работает молодая красивая девушка, одетая в фирменный зеленый передник и чепец. Ее руки умело взвешивают на аптекарских весах чайные листья, добавляя и убавляя маленькие гирьки. Она быстро обслужила клиента и попрощавшись с ним, сосредоточила внимание на Лоуренсе. Он не был частым посетителем, но продавщица помнила его и искренне улыбнулась. Если другие покупатели были придирчивыми ценителями чая, иногда слишком придирчивыми на ее взгляд, то с этим мужчиной никогда не было проблем.

— Добрый день. Рады видеть вас в нашем магазине, — скороговоркой произнесла она заученную фразу. — Желаете как обычно? Пятьдесят грамм… — ее руки привычно потянулись к банке с одним из самых популярных сортов.

— Нет-нет, спасибо, но не сегодня. — Лоуренс жестом остановил ее. — Мне лестно, что вы запомнили мои предпочтения, однако у меня еще не исчерпался запас чая. Я пришел за советом.

— За советом… — на мгновение у нее мелькнуло подозрение, что посетитель, оставшись с ней наедине, позволит себе лишние вольности, но стоило только взглянуть на его открытое, честное лицо, как она тут же устыдилась своих мыслей. — Конечно, чем могу помочь? Что вас интересует?

— Мне нужен лавандовый чай. Такой существует? — спросил он, не слишком веря в удачу.

— Минуточку. — Продавщица достала из-под прилавка внушительную книгу в кожаном переплете. — Сейчас посмотрим… — Она открыла ее на нужной букве и пробежалась по строчкам. — Есть травяная смесь с лавандой. Кроме лаванды содержит ромашку, хмель и мяту. Подойдет? Лаванда сама по себе горькая, если вам нужна только она, то лучше приобрести аптечный сбор.

— Могу я взглянуть на смесь?

— Конечно. Я сейчас ее достану. — Девушка подвинула стремянку и шустро взлетела под самый потолок. Сняв с верхней полки банку, она аккуратно вытерла с нее пыль. — Травы свежие, но травяные сборы не пользуются такой же популярностью как черный или зеленый чай, — в ее голосе звучали извиняющиеся нотки. — Прошу.

Она открыла банку и поставила перед покупателем. Банка доверху была заполнена мелко нарезанными травами. Лоуренс осторожно понюхал. В нос ударил горький аромат лаванды с ромашкой, вынудив закашляться.

— О, да… — он смущенно вернул банку обратно на прилавок. — Очень сильный запах! Мне подходит. Взвесьте грамм семьдесят.

— Хорошо. — Девушка приготовила бумажный пакет и потянулась за чайными щипцами. — Заваривать три-пять минут. Чайная ложка на одну чашку. Вызывает сонливость. — Она сверилась с книгой. — Осторожно принимать при повышенном давлении. Вы для себя берете или в подарок?

— Для себя. С давлением у меня все в порядке.

— Я должна предупредить, мы не хотим терять любимых клиентов, — она улыбнулась, перевязывая пакет ленточкой. — Что-нибудь еще возьмете? Может быть зеленый чай? Он придает бодрость. Или есть новинка — белый чай с ароматом лимона. Для истинных ценителей.

— Благодарю, как-нибудь в другой раз.

— Я все же дам вам образец, — она прибавила к его покупке маленький пакетик. — Это бесплатно, в подарок от магазина.

Таким образом Лоуренс стал обладателем ароматной лавандовой смеси. Он не мог не заметить, что всякий раз, когда он засыпал, вдыхая аромат лаванды, его сон был ярким и на удивление содержательным. Если лаванда была ключом к тому, чтобы видеть сны, в которых он нуждался, сновидец был готов пить отвар из нее литрами.

Шел седьмой день нового года. Светало поздно, темнело рано, Лоуренс уходил на работу и возвращался в полной темноте. К счастью улицы были хорошо освещены. Свет фонарей, отраженный выпавшим недавно снегом, скрашивал зимний пейзаж. Укрывая лицо шарфом от холодного ветра, Лоуренс скучал по теплому лету, зеленым деревьям в парке. Иногда, когда работать становилось особенно невыносимо, он думал об отпуске. Мысль о поездке на побережье привлекала его все больше.

Вернувшись домой, Лоуренс снял пальто и поставил на огонь чайник. На кухонном столе лежали в беспорядке раскрытые книги и тетради сновидца, которые он не успел убрать утром. Он читал их все одновременно, делая собственные пометки. Кое-что Лоуренс уже запомнил наизусть, кое с чем был категорически не согласен, так как это не работало, но в целом он был доволен тем, как продвигается изучение снов. Приняв душ, съев скромный ужин, состоявший из сэндвича с маслом и сыром, он заварил желанный чай.

Лоуренс с комфортом устроился на диване, завернувшись в теплое покрывало. Рядом с ним наготове лежит блокнот и рисунки дома на побережье. Пары ароматного лавандового чая навевают спокойствие. Сделав несколько глотков, сновидец представил во всех подробностях дом на берегу и сад. Не забывая правильно дышать, он видел растения в период цветения в разгар лета: декоративные камни, покрытые мхом, рядом с которыми растут красные и белые цветы. Над ними с жужжанием вьются пчелы. Жарко, солнце припекает. От трав идет пряный аромат, от чего его голова становится тяжелой. Лоуренс медленно опустил голову на подушку…

…Над зарослями шалфея медленно кружит пушистый шмель, угольно-черный, не считая ярко-оранжевого пятна. Шмель не торопится, и он следит за его полетом с ленивым интересом. Мысль о том, чтобы работать в такое прекрасное воскресное утро вызывает внутреннее сопротивление. Он обещал расчистить дальний уголок сада под новые посадки, но это могло подождать до вечера. Тем более, что вчера он закончил красить беседку, а значит его нельзя было назвать бездельником.

На столе лежит свежая утренняя газета, но из-за жары он не читает, используя ее вместо веера. Над головой яркое-синее небо без единого облачка. Сняв белоснежную кепку, он бросает ее на стол и вытирает платком пот. Даже здесь, в тени зонтика, немилосердно припекает, а ведь еще далеко до полудня.

— Я вернулась! — доносится со стороны дома приглушенный голос. — Ты где?

— В саду! — Он вскакивает, неуклюже задевая и роняя складное кресло.

— Если не очень занят, то помоги мне.

Его не нужно просить дважды. Он перепрыгивает через пустые горшки и садовый инвентарь и несется в дом, сердце бьется в предвкушении, как всегда перед встречей с ней. На кухне, спиной к нему, стоит женщина. На первый взгляд обычная женщина каких тысячи, но в ней заключен смысл его жизни. Она неторопливо раскладывает на столе покупки, завернутые в пищевую бумагу, не подозревая, что он рядом — замер в дверном проеме. Он смотрит с жадностью, не желая упускать малейшую деталь. Легкое летнее платье облегает ее фигуру, короткие рукава открывают белые предплечья и точеные кисти с изящными пальцами. Такими родными и такими незнакомыми.

— Неужели я женат на богине? — вырывается у него, вызывая взрыв смеха с ее стороны.

— О, да! Я именно такая. Представь только как тебе повезло! А теперь отнеси эти божественные крупы в кладовку. В награду получишь кое-что особенное. Хочешь? — не оборачиваясь, она протягивает ему спелый персик.

Он берет фрукт и не удержавшись склоняется, целуя пальцы. У нее нежная кожа, пахнущая знакомым парфюмом. Что это — мыло, крем?

— Мы всего пару часов не виделись, — в ее голосе слышится улыбка.

— Целую вечность… — шепчет он, опускаясь на колени и прижимаясь к ней.

Она гладит его по волосам, рука касается очень нежно. Сколько лет они вдвоем? Девятнадцать? Он точно знает число лет, прожитых вместе. Только после встречи с ней он начал жить, до этого просто существовал — без цели, без смысла. Ему страшно поднять голову и увидеть ее лицо. Несомненно, как только это случится, все исчезнет: сад, дом, она… Останется только он — в пустоте, один.

— Что случилось, дорогой? — его настроение передалось ей, она обеспокоенно пытается поднять его с колен, но он только крепче прижимается, прячась в ткани платья. — Тебя что-то расстроило?

— Нет, что ты… я не расстроен. Я счастлив. Я рад, что ты есть, — его противоречивая натура лжет и говорит правду одновременно. — Давай никогда не расставаться?

— Мы всегда будем вместе. — Она нежно целует его макушку. — Обещаю.

И в тот же миг его руки становятся пусты. Тишина оглушительна. Он замирает, удивленно моргая. Где он, что произошло? Вне всякого сомнения, он по-прежнему у себя дома на кухне. Кто-то недавно прибрался здесь — должно быть приходила экономка. На столе сиротливо стоит недопитая чашка холодного чая. Значит, он пил чай, задремал на стуле и видел чудесный сон о прежних временах… Он бы все отдал, чтобы оказаться там снова, вернуться в то чудесное лето.

За окном пасмурное зимнее утро — идеальное время для прогулки. К счастью, он тепло одет. Осталось только надвинуть на глаза шляпу и распахнуть парадную дверь. По щекам бьет колючий ветер на миг отвлекая от горестных мыслей, но неприметная черная машина возвращает к реальности. Гробовщик не входит в число его друзей. А вообще, бывают ли у гробовщика друзья или только клиенты? Так или иначе, все станут его клиентами. Он обходит машину и идет к морю…

…Лоуренс постепенно проснулся. В голове мешанина из образов, на лице как приклеенная застыла счастливая улыбка. Сегодня подушка суха, нет повода для слез. Его метод сработал, он наконец-то встретил ее! Хочется петь и смеяться, но Лоуренс тянется к блокноту и дотошно записывает все, что с ним случилось. Когда ничего полезного больше вспомнить не удается, мужчина ложится на спину и закрывает глаза.

Прежде ему не снились двойные сны. Конечно, как всякий работающий человек, встающий по часам, он видел сон о повторяющемся пробуждении, когда тебе сниться, что ты проснулся, но на самом деле ты спишь и снова просыпаешься, чтобы решить, что в этот раз точно проснулся и так несколько раз подряд. Однако сюжет прошлого сна был особенным — он видел единый сон, разделенный временным промежутком. Сначала было лето, то самое, которое он хотел увидеть, как сновидец, затем зима, которую он видеть не хотел, но в реальности которой оказался, будучи в тот момент уверенным, что пережитое им летом — несбыточная греза измученного вдовца.

Завтра у него снова встреча с аудитором. Интересно, порадует ли ее его прогресс? Лоуренс всякий раз волновался, перед тем как зайти к ней в кабинет, опасаясь обнаружить там исполнителей со смирительной рубашкой наготове. Конечно, это были пустые домыслы. Подобные меры применялись только для опасных больных, которые могли навредить кому-нибудь, а он, по всеобщему признанию, был безобиднее ягненка.

Лоуренс попытался вспомнить, когда он поступал скверно по отношению к другим, но на ум пришел только «ужасный проступок» вроде умышленного игнорирования соседей, чтобы не ввязываться в бессмысленный разговор и тому подобная чепуха. Ах да, совсем недавно он почти прогулял работу… Но так как его рабочие обязанности совершенно бессмысленны, то и вреда он этим не нанес, верно? Может быть от этого наоборот была польза, ведь он перевел в тот день меньше бумаги, чем обычно.

Совершив привычный утренний ритуал — душ, бритье, чистка зубов, Лоуренс занялся завтраком. Приготовив омлет, налил чашку чая — обычного, без лаванды. Сделав глоток, он вдруг осознал, что почти счастлив. Это было первое утро за много лет, когда он не был безутешным вдовцом, ведь его жена жива и он получил этому подтверждение. Время, проведенное вместе с ней, сделало его другим человеком.

С удовольствием съев последний кусочек омлета, он потянулся за альбомом. Творческий порыв искал выход. Спустя пару минут перед ним лежал карандашный набросок: изящный женский силуэт. Лицо в тени, выделяются только пряди волос, в протянутой руке лежит персик. Лоуренс удовлетворенно вздохнул, ему удалось передать ее образ.

Он погладил рисунок. Хотелось нырнуть в него с головой, остаться в этом нарисованном мире навсегда. Все твердят о ценности свободы, но кому она нужна, когда ты одинок? Он бы не задумываясь променял свободу на вечное заключение с ней. Лоуренс расправил плечи и потянулся. Стоило подписать рисунок, но как именно? Что лучше: «Моя жена» или «Любимая», а может просто — «Она», ведь и так понятно о ком идет речь? Сновидец так и не смог выбрать.

Не было ничего сложного в том, чтобы войти в «Изысканный вкус» и попросить помощи у одной из милых девушек в фирменном наряде. «Изысканный вкус» особенное место. Самый большой и роскошный магазин косметики и парфюмерии в городе. Мужчины здесь могли выбрать подарок для жены или подруги, но Лоуренс все равно чувствовал себя неловко. Он переминался с ноги на ногу, поглядывая на освещенную витрину, ожидая пока поток посетителей иссякнет. Заметив, как одна работница что-то шепчет другой, лукаво поглядывая на него, он все же решился войти.

— Добрый вечер! — к нему тут же подошла одна из насмешниц, но теперь она была предельно серьезна и подчеркнуто вежлива.

Он мельком взглянул на нее — ярко-рыжая девица, чьи медные пряди выбивались из-под фирменного платка. Нос и щеки усыпаны крупными веснушками, замаскированные слоями тонального крема.

— Добрый вечер, — смущенно ответил Лоуренс, изучая рассеянным взглядом разнообразие товаров, выставленных в витринах.

— Меня зовут Ванесса. Я здесь, чтобы помочь вам. У нас широкий ассортимент товаров, — продолжила девушка, видя его явные затруднения. — Вы бывали у нас раньше?

— Нет, не доводилось.

— Тогда позвольте я покажу вам наши сокровища. — Она протянула руку. — Прошу, давайте ваше пальто. У нас тепло.

Лоуренс безропотно подчинился, отметив, что в магазине действительно жарко. Продавщицы бросили на него испытывающий взгляд. В своем дорогом костюме он выглядел как человек, который может стать ценным клиентом.

— Прошу за мной. — Ванесса не спеша пошла вперед. — В этом отделе у нас средства для тела и лица. А здесь можно найти все, что нужно по уходу за волосами, а дальше располагается парфюмерия. — Девушка продефилировала к свободной витрине и элегантно указала на выставленные стеклянные пузырьки. — Как видите у нас представлены как новинки, так и классические средства, проверенные временем. Все самого высшего качества. Если пожелаете, можете выпить кофе и почитать газету в уголке отдыха — это наш спасительный островок для мужчин, которые пришли сюда с подругами, — она понизила голос и заговорщицки подмигнула ему.

— Благодарю, обойдемся без кофе. У вас действительно большой выбор, надеюсь вы поможете. Есть запах, который мне очень нравится, но я не знаю его название. Это не обязательно парфюм, — поспешно добавил Лоуренс, — это может быть крем или мыло…

— Вы почувствовали его на другом человеке и хотите подобрать похожий?

— Да!

— Я поняла вас. В таком случае, предлагаю сыграть в игру «Горячо-холодно». Все что вам нужно это выбрать из предложенных ароматов. — Она взяла с полки пузырек, подняла крышечку и протянула Лоуренсу. — Что думаете?

— О, нет… — он отшатнулся от сильного запаха гвоздики. — Это был легкий аромат. Этот совсем не похож.

— А как вам этот вариант? — Ванесса протягивает ему другой пузырек.

— Это жасмин? — он был не уверен. — Уже лучше, но не то.

— Запах ближе к знойно-летнему или прохладно-зимнему?

— Как холодная весна.

— Ага… — протянула она задумчиво и перешла к другой витрине.

В течение часа он оценил больше трех десятков вариантов, каждый раз сопровождая комментарием. У него кружилась голова, но ничего похожего на искомый аромат он так и не обнаружил.

— На коже аромат может раскрыться иначе, — осторожно заметила девушка. — Если бы здесь был человек, которому предназначается запах, мы бы быстрее подобрали…

— Давайте я куплю несколько образцов, а она выберет сама, — предложил Лоуренс к большому облегчению Ванессы, которая боялась, что он из тех клиентов, которые отнимают время, но ничего не покупают.

— Отлично, упакую их как подарок.

Не глядя он приобрел четыре бесполезных флакончика, оставив в кассе большую часть своей зарплаты. «Изысканный вкус» могли позволить себе только состоятельные клиенты. Покидая магазин Лоуренс чувствовал себя глупо. Зачем он пришел? Если бы не цена, он оставил бы покупку в ближайшей урне, но ему казалось кощунством выбросить красиво упакованный, дорогой товар. А даже если бы он отыскал искомый аромат, то что дальше? Лоуренс представил, как выливает духи на подушку в тщетной надежде создать имитацию присутствия, и стыдливо опустил голову. Аудитору ни к чему знать об этой покупке, иначе она решит, что он теряет связь с реальностью. Зависимости от лавандового чая уже достаточно.

Последующие несколько ночей он не видел никаких сновидений, несмотря на все предпринятые ухищрения. В книге для сновидцев утверждалось, что перерыв — это нормальное явление и беспокоится не о чем, но Лоуренс все равно волновался. Рекомендации по возвращению сновидений предлагали навести порядок в реальной жизни. Речь в большей степени шла об отношениях, но так как у него их не было, то Лоуренс сделал что мог: убрал в квартире, выбросил старые вещи и отсортировал скопившиеся рисунки. Покупка из «Изысканного вкуса» снова попалась ему на глаза, поэтому он положил ее в портфель, чтобы подарить анонимно коллеге.

Специально придя на работу раньше обычного, он остановил выбор на Марте, молодой веселой девушке. Для нее было в порядке вещей получать подарки, к тому же рабочее место Марты располагалось в укромном месте, частично скрытое за кадкой с фикусом. Лоуренс оставил сверток на столе.

День тянулся долго. Лоуренс чаще смотрел в окно, чем в документы, но ему было безразлично. Он должен сдать рабочий минимум к концу дня, а прочее не имеет значения. Если прежде дни жизни отделяли друг от друга короткие промежутки сна, то теперь все было наоборот.

Едва дождавшись обеденного перерыва, он поднялся в кафетерий, расположенный этажом выше. Обычный обед, сэндвич с огурцом и яблоко, был забыт дома, поэтому пришлось выбирать из ограниченного ассортимента кафетерия. Лоуренс привык к простой пище, но даже по его меркам еда здесь была безвкусной: каша, тушеные овощи, подозрительная на вид котлета и пресный соус. Сидя за столиком в одиночестве, Лоуренс, как часто бывало в последние дни, представил, что на самом деле он ожидает жену, которая ненадолго отошла. Он подумал, как было бы чудесно работать в одном отделе с любимым человеком, а потом идти обратно домой, чтобы провести время вдвоем, понимая друг друга без слов, с одного взгляда… Пустой стул напротив насмехался над Лоуренсом.

После обеда сновидец обнаружил на столе аккуратный бумажный сверток, перевязанный лентой. Это его насторожило — с тех пор как умер Тони никто не посылал ему подарки. Он развернул бумагу: внутри лежала изящная серебряная зажигалка, бережно завернутая в шелковый платок. Ни следа записки. Лоуренс ничего не понимал. Щелкнув крышкой, он завороженно уставился на синий огонек. Вещь была дорогой, ручной работы и похоже, старинной. В нижней части зажигалки, в обрамлении диковинных листьев и цветов, стояло клеймо мастера. С чего бы кому-то делать такой ценный подарок? Он ведь даже не курил.

Подняв голову, он быстро огляделся, ища человека, наблюдающего за его реакцией. Но никто не выказывал к нему особого интереса, все было как обычно. Пожав плечами, Лоуренс убрал зажигалку в ящик стола. Пускай эта загадка остается неразгаданной. Заточив карандаш, он нехотя принялся за отчет.

За окном стремительно стемнело. Начался снегопад. По прямому как стрела проспекту одна за другой поехали громоздкие снегоуборочные машины. К концу рабочего дня снега выпало так много, что по колено засыпало пешеходные дорожки, которые, в отличии от автомобильных дорог, никто не убирал. Лоуренс с тоской представил сколько времени ему придется потратить, чтобы добраться домой. В голове мелькнула заманчивая мысль остаться в конторе на ночь, но так как здесь не было запаса лавандового чая, это было неприемлемо.

Когда Лоуренс вошел в лифт и уже потянулся к панели управления, к нему в кабину вбежал еще один пассажир. Это был Винсент из отдела качества. Лоуренс вежливо кивнул ему и нажал на кнопку. Они были ровесниками и знали друг друга несколько лет, но общались в основном по рабочим вопросам и не были близкими друзьями, поэтому Лоуренс удивился, когда Винсент предложил подвезти его домой.

— Снегопад не прекращается. Идти пешком сейчас — сущее самоубийство! — с жаром убеждал он.

— Веский аргумент, — улыбнулся Лоуренс, колеблясь. Принять неожиданное предложение было заманчиво. — Но разве тебе не в другую сторону?

— Нет, мне по пути. Сегодня нужно заехать еще в одно место, так что твой дом как раз по дороге.

— Раз так, принимаю предложение. Спасибо.

Лифт приехал на нижний этаж паркинга. Парковка уже была полупустой. Винсент пошел первым, спеша к своему месту. Сев в автомобиль, ничем не отличавшийся от десятков других, он открыл дверь пассажиру. В салоне было холодно, пахло свежей хвоей. Несколько минут, пока Винсент прогревал мотор, они болтали о всяких пустяках. Лоуренс завороженно смотрел как он ритмично постукивает тонкими длинными пальцами по рулю и задавался вопросом, умеет ли Винсент играть на рояле.

Покинув паркинг, их машина с гордым рычанием влилась в общий гудящий поток. Движение на дороге было медленным, но без пробок. Из-за подтаявшего снега колеса скользили, водители осторожничали. Винсент включил обогреватель.

— Сейчас будет теплее, — пообещал он и добавил словно невзначай. — Кстати, спасибо за подарок. Обязательно попробую, только не в рабочее время. Как только наступит выходной… Ты не обидишься, если я не стану использовать их в будние дни?

— Что ты имеешь в виду? — не понял Лоуренс.

— Все в порядке, — руки Винсента, сжимающие руль, побелели. — Нечего опасаться. Думаю, честность — лучшая стратегия. Ты мне нравишься. Уже давно. Не хочу торопить тебя и ничего особенного не жду, не подумай, пожалуйста, что я оказываю давление или что-то такое… — он затараторил, ломающимся от неловкости голосом, избегая смотреть на ошеломленного пассажира. — Но лучше открыто признаться, потому что я и не надеялся, что ты обратишь на меня внимание, однако если есть шанс на взаимность…

— Подожди, — до Лоуренса дошел смысл его слов. — Ты говоришь о нас? Предлагаешь отношения?

— А ты этого не хочешь? — Винсент побледнел от огорчения. — Я думал, раз ты сделал мне дорогой подарок, то предлагаешь что-то серьезное…

— Ты про духи? — запоздало догадался Лоуренс. — Значит, зажигалка была от тебя?

— Да. Тебе не понравилась? Я был так рад, что мне захотелось срочно подарить что-то в ответ, что-нибудь стоящее и это самая приличная вещь, которая у меня была. Хотя я знаю, что ты не куришь. Это не очень умно — подарить зажигалку некурящему… Извини, это был необдуманный порыв.

— Боюсь, произошла ошибка. — Лоуренс тоже считал, что честность — лучшая стратегия, ему было неприятно видеть, как Винсент, которому он не желал зла, закапывает себя все глубже. — Я думал, что оставил подарок Марте. Я не ухаживаю за ней, просто у меня были дорогие духи, которые мне не нужны, и я не хотел их выбрасывать. Я надеялся, что, если подарю их анонимно, Марта просто порадуется подарку и найдет ему применение.

— Я видел, как ты поставил их на мой стол, — сказал Винсент после паузы. — Неделю назад мы поменялись с Мартой местами. Значит… Я поторопился с выводами. О! — он со стоном опустил голову на руль, зажмурившись.

Лоуренс внутренне порадовался, что машины в потоке двигались не быстрее улитки, иначе они наверняка бы угодили в аварию.

— Это недоразумение, — осторожно признал Лоуренс.

— Целиком моя вина, — глухо ответил Винсент, беря себя в руки и бросая угрюмый взгляд на дорогу. — Прошу прощения за то, что посмел обвинить в противоестественных наклонностях. Буду очень признателен, если не станешь подавать жалобу.

Винсент угодил в щекотливое положение. Однополая любовь не поощрялась, ее существование старательно игнорировали и замалчивали, а в стенах Конторы подобные отношения вовсе были под запретом. Достаточно одного доноса, чтобы Винсент потерял работу. При этом лицемерные руководители сами не гнушались подобными развлечениями. Когда-то давно, еще будучи неопытным молодым человеком, Лоуренс привлек к себе их внимание. Под благовидным предлогом его пригласили на ужин, где он оказался в компании симпатичных юношей. После ужина на них пришли посмотреть пожилые мужчины из руководства Конторы. Они сулили им всевозможные блага за продолжение более близкого знакомства. Лоуренс отказался и сразу же ушел, но его еще долго преследовало неприятное чувство. Главным образом потому, что он не мог никому рассказать об этом — ему бы не поверили, а если бы и поверили, то возложили бы на него всю вину за происходящее.

Хотя Лоуренс не находил свой пол привлекательным, он не считал себя достойным вешать ярлыки на таких как Винсент, кто желал обычных отношений, но был вынужден скрываться в лицемерном обществе. Поэтому он успокаивающе похлопал коллегу по плечу.

— Не нужно волноваться. Никаких жалоб не будет. Как я уже сказал — это было просто досадное недоразумение.

— Хорошо, — все еще напряженно ответил тот.

— К тому же, я по-прежнему рассчитываю, что ты довезешь меня до дома, раз уж вызвался, — добавил Лоуренс миролюбиво. — Тебе же на самом деле не нужно ехать в этом направлении?

— Нет, — признался Винсент. — Просто нужен был предлог, чтобы поговорить наедине. Хотя я рад, что тебе не придется морозить ноги. Приношу искренние извинения, что затронул столь неприятную тему.

— Дело не в этом. Я удивлен, что мы вообще оказались в этой ситуации, ведь я был уверен, что никогда не давал повода думать… — Лоуренс замолчал, не зная как закончить фразу, но Винсент понял.

— Ты всегда аккуратный, вежливый, одет со вкусом. Но не женат, постоянной подруги нет. Я надеялся, что женщины в твоей жизни — это просто прикрытие. Может, не только прикрытие, но ведь бывают случаи, когда человеку нравятся и женщины, и мужчины. — Винсент вздохнул. — Это жалкие оправдания. Я подумал, что у меня есть шанс и потерял голову, выдав желаемое за действительное. Если хочешь, я переведусь на другой этаж и тебе не придется меня видеть.

— Не нужно. Меня это не беспокоит.

Лоуренс присмотрелся к Винсенту. Что он в принципе знал о об этом человеке? Ничем не примечательный мужчина в сером костюме и пальто, рядовой винтик в механизме Конторы, исправно выполняющий работу. Обладатель стандартного авто, стандартного жилья. Даже стрижка и аккуратные усы — копия с обложки журнала «Образцовый работник». Приятный, добродушный человек, и как оказалось, очень одинокий, если ухватился за столь призрачный шанс. Они были похожи в своем желании получить невозможное.

— Здесь свернуть? — Винсент подъехал к перекрестку. — Или дальше?

— Мой дом уже рядом, но тебе к нему сейчас не проехать. Никто не чистит проезды. Высади у знака, пожалуйста.

— Как пожелаешь.

Автомобиль мягко притормозил у обочины.

— Спасибо, что подвез.

— Почему ты не возьмешь себе машину?

— Люблю ходить пешком. Надеюсь, ты не против, если мы будем просто друзьями? — Лоуренс протянул руку. — Хорошего вечера.

— И тебе хорошего вечера. — Винсент поспешил ответить крепким рукопожатием не до конца веря, что ситуация разрешилась без последствий.

— Вот и славно, — улыбнулся Лоуренс, чувствуя, как между ними испаряется недавняя неловкость.

Он вышел из машины, легко хлопнув дверью. После теплого салона зимний ветер пронизывал до костей. Лоуренс брел по сугробам, ощущая, как с каждым шагом снег забивается все глубже в ботинки. Он размышлял об истории с Винсентом в которую угодил благодаря своей невнимательности. Как он мог не заметить, что это больше не стол Марты? Ведь на нем не было ни открыток, ни разноцветных наклеек. Погруженный в мысли о сновидениях, он стал легкомысленно относится к реальности.

Подходя к дому по старой привычке нашел окна своей квартиры — темные и пустые, как всегда. Какая-то добрая душа раскидала снег, расчистив дорожку к подъезду. Продрогший Лоуренс, чтобы согреться, побежал вверх по лестнице. Дома, оказавшись на кухне, первым делом поставил чайник. Интересно, как проводит вечера Винсент? У каждого свой способ скрасить одиночество. Наверное, слушает вечерние новости и курит. Кстати, нужно обязательно вернуть ему зажигалку.

Несмотря на все доводы разума, Лоуренс выпил двойную порцию лавандового чая этим вечером. Он был рад, что долгий день, полный скуки и неловкости, наконец закончился. Завернувшись в одеяло, он погрузился в крепкий сон…

…Парк по воскресеньям всегда полон людей, поэтому они любили приходить сюда в будние дни, пользуясь привилегией стариков, которые слишком пожилые, чтобы работать, но еще достаточно подвижные, чтобы гулять. Он медленно вел ее по дорожкам, усыпанным золотыми листьями, галантно подставив локоть, на который она с благодарностью опиралась. Несколько дней назад была годовщина их знакомства и он был переполнен счастьем, не желая ничего, кроме того, чтобы дышать с ней одним воздухом.

— Роберт, как ты думаешь, у людей должны быть тайны? — ее голос звучал задумчиво.

— Конечно, — он погладил пальцы, сжимающие его руку. — Так жить интересней. Но только если это не мучительные тайны. Я за тайны приятные и увлекательные.

— Ты во всем хочешь видеть лишь хорошее! — она покачала головой, тряхнув короткими седыми кудрями. — И как ты только дожил до своих лет? Не отвечай, это риторический вопрос.

— Ты хочешь поговорить о чем-то? — встревожился он, но как всегда попытался обратить тревогу в шутку. — Неужели еще один поклонник? И он красивей меня?

— Я бы тебе рассказала, но не знаю, как ты это воспримешь. Вдруг расстроишься? Ты у меня такой… — она пыталась подобрать слово, — чувствительный.

— Чтобы ты не рассказала, это не изменит моего отношения к тебе, — тихо, но уверенно сказал он. — Ну же, не томи, иначе я начну представлять всевозможные ужасы.

— Это случилось давно. Просто эпизод из жизни. Довольно странный, если подумать. Я им не горжусь, но и не стыжусь.

— Присядем?

Он повел ее в сторону лавочки, откуда было видно пруд и мраморную беседку. Присев, они прижались друг к другу. Солнце спряталось за облаком, но Роберту рядом с ней было по-прежнему тепло. Она какое-то время молчала, собираясь с мыслями.

— После рождения дочери у меня был сложный период. Мне настолько опротивела жизнь, что я едва не покончила с собой. Представляешь? Чуть было не кинулась с моста в реку, но прохожий помешал. В итоге я решила, что надо что-то менять и оставила дочь… Нет, не пугайся, я отдала ее своей матери, а она была заботливой ответственной бабушкой. Я, конечно, не самая лучшая мать, но не жестокий человек… В общем, я уехала. Села в поезд идущий к морю. Покинула вагон я уже как мужчина — в шикарном синем костюме и модной шляпе. Ты шокирован?

— Удивлен и заинтригован, — признался Роберт. — Где ты взяла костюм?

— Купила в магазине готовой одежды. Соврала, что подарок для мужа, но у нас один размер, потому я должна его примерить. Неужели ты подумал, что я украла вещи у пассажира?

— Нет, ни в коем случае!

— Я бы не стала опускаться до кражи. — Она чопорно хлопнула его по пальцам и ухмыльнулась. — Ах, я была очаровательным мужчиной.

— Могу себе представить.

— Нет, это вряд ли. Это сейчас я бесформенный бочонок с опухшими ногами и обвисшей грудью, а в те годы… О, я была прекрасна. У меня хранится карточка, где я позирую в мужском облике. Напомни обязательно показать ее, когда вернемся домой.

— Хорошо, дорогая. Что же ты делала будучи мужчиной?

— Развлекалась. О, как я развлекалась! Пила джин, ходила в кино на вечерние сеансы, ухлестывала за официантками, работающими в прибрежных кафе. Одна из них, рыжеволосая хохотушка, мне нравилась больше остальных.

— Постой-ка, ты хочешь сказать, что встречалась с девушкой? — он не мог скрыть удивления.

— Конечно, я же была мужчиной. А какой мужчина упустит шанс провести время с красоткой? — она шутливо толкнула его в бок. — Но мы не заходили дальше поцелуев и прогулок по парку. Все было очень прилично. Прямо как у нас с тобой.

— Невероятно. И она не догадалась, что ты женщина?

— Откуда мне знать? Может, — она заговорщицки понизила голос, — ее устраивал именно такой поворот. Женщины сложные создания.

— Это я уже понял. И что дальше?

— Мы приятно провели несколько недель. Я ухаживала по всем правилам: цветы, походы в кино, пикник на берегу. Денег не жалела, но дама моего сердца этого стоила, она была очаровательна. Даже жаль немного, что все закончилось с моим отъездом. Хотя я обещала написать, но конечно же, не писала. Курортные романы не длятся долго, ты же знаешь.

— Я не знаю, у меня не было курортных романов, — жалобно отозвался Роберт.

— И зря. — Она нежно поцеловала его впалую щеку. — Тогда бы ты мог сейчас рассказать мне о них.

— Все эти годы я просто готовился к встрече с тобой. Мне было не до свиданий.

— Это очень мило, Роберт, но немножко неправдоподобно. — Она тепло улыбнулась. — Кстати, на прощание моя пассия сделала чудесный подарок, который служит мне по сей день. Ты его видел. Помнишь зажигалку на каминной полке?

Роберт напряг память. На каминной полке стояло множество безделушек, которые ему нравились. Старинные часы, отстающие на полчаса, забавные фарфоровые статуэтки, миниатюрная ваза, полная засушенных цветов, канделябр без свечей и серебряная зажигалка, украшенная причудливым рисунком из листьев.

— Помню, красивая вещь.

— Мне было неудобно ее брать, все же чистое серебро довольно дорогое, но получить сам подарок было приятно. Я хранила зажигалку все эти годы в память о том приключении.

— Ты больше не возвращалась туда?

— Никогда. Когда кризис миновал и приключение закончилось, я вернулась домой одетая в женский наряд.

— Очень интересная история, — задумчиво сказал он. — Спасибо, что поделилась со мной.

— У меня есть и другие… Когда-нибудь ты их узнаешь. А я услышу твои?

— Тебе достался скучный мужчина, — признался он. — Боюсь, узнав мои тайны, ты станешь смеяться.

— Нет, не стану.

— Я не люблю гусей. Они очень пугают меня, когда шипят!

— Гусей? О, Роберт! — она расхохоталась.

— Все как я и говорил — ты смеешься. Однако они действительно ужасны, — он жалобно простонал. — У них есть зубы внутри клюва!

Словно в насмешку над ним несколько птиц, по виду толстые серые гуси, вразвалочку вышли на берег пруда и пощипывая траву, направились в их сторону…

…Он проснулся со звоном будильника. За окном брезжил рассвет. Лоуренс механически нашарил блокнот и карандаш. Сегодняшний сон был успешным. Лавандовый чай снова не подвел. Сновидец погрузился не в мешанину разрозненных образов, а в цельное повествование, очень доброе по своей сути. Это был мир Роберта: счастливого, довольного жизнью старика, который больше не был одинок.

Карандаш скрипел, упрямо выводя на бумаге строчку за строчкой. Лоуренс снова не разглядел лица любимой, но было понятно, что она не была той же женщиной, что из сна о доме на побережье. Кто была эта пожилая дама с загадочным прошлом? Даже проснувшись он не мог думать о ней отвлеченно, просто как о старушке, а лишь как о любимой женщине. Он был предвзят. Чьи это были мысли, его или Роберта?

Подойдя к описанию зажигалки, Лоуренс замер встревоженный. Зажигалка из воспоминаний Роберта была очень похожа на ту, что ему подарил Винсент! Как такое возможно? Память решила сыграть с ним злую шутку. Вероятно, он был так потрясен событиями вечера, что вплел в сон детали из настоящего.

Лоуренс отложил блокнот и занялся обычными утренними делами, но мысль о странном совпадении не давала ему покоя. Из-за этого он все утро был рассеян — сжег тост, разбил яйцо, порезался во время бритья. Глядя на розовую пену, окрашенную кровью, сновидец подумал, что завтра ему идти к Мари и аудитор наверняка поинтересуется причиной пореза. Она была внимательным человеком, в чем он убеждался неоднократно. Сомнения по поводу зажигалки необходимо было разрешить сегодня же.

Снегопад прекратился еще ночью. Уборщики трудились все утро, поэтому, когда Лоуренс вышел на главную улицу, тротуары уже частично расчистили. Потратив на дорогу в Контору всего лишь на десять минут больше обычного, он прошел через проходную и поднялся на десятый этаж, переминаясь в лифте с ноги на ногу от нетерпения. Ему необходимо было срочно поговорить с Винсентом.

Сотрудники постепенно приходили, оживленно обсуждая вчерашний снегопад, но стол Винсента пока пустовал. Заняв свое место, Лоуренс первым делал проверил ящик — зажигалка лежала там, где он ее оставил. По-крайней мере она не была плодом его воображения. Лоуренс внимательно изучил подарок Винсента. Теперь ему стало казаться, что она отличается от той, что видел Роберт. Было немного странно сверять внешний вид реальной вещи с воспоминаниями человека, который ему снился, но таков уж путь сновидца.

Крайняя дверь справа отворилась, из кабинета вышел секретарь с кипой не подшитых бумаг, и сразу же направился к Лоуренсу.

— Доброе утро, — пробормотал он невнятно, удерживая карандаш зубами. — Все это нужно посмотреть до четырех часов, — он выложил на стол стопку документов.

— О… — Лоуренс и не пытался скрыть свое разочарование. — И тебе доброе утро.

— Знаю-знаю, это много, но сегодня Вайс и Морейн не придут, так что придется тебе взять их работу. Это временные трудности. Посмотри хотя бы бегло, — в голосе секретаря послышались умоляющие нотки. — Ты наш лучший специалист по этой теме.

— Ты умеешь уговорить, — вздохнул Лоуренс. — А что с ними случилось? Заболели?

— Хуже. Врезались вчера друг в друга, когда выезжали с парковки. Вайс разбил лоб, Морейн повредил плечо. Сегодня их будут приводить в порядок, но завтра они обещали прийти.

Секретарь засеменил дальше, выискивая новую жертву. Лоуренс со вздохом принялся за работу. Он просидел за бумагами несколько часов, но когда подошло время обеда, спохватился. Сделав пометку, сновидец отложил документ.

Винсент, спрятанный от любопытных глаз за фикусом, выглядел невыспавшимся, но больше ничего в нем не напоминало о вчерашнем происшествии. Он выглядел погруженным в работу, однако, стоило ему заметить Лоуренса, тотчас отложил отчет. Они поздоровались как старые друзья.

— Как добрался домой вчера?

— Без происшествий. Зато, как я слышал, Вайс разбил машину Морейна на выезде. К счастью, оба отделались ушибами.

— Теперь мне придется делать их работу, — пожаловался Лоуренс. — Ты еще не обедал?

— Нет. Составить компанию?

— Да, пожалуйста.

Они поднялись в кафетерий и успели занять столик у окна. Никто не любит садиться в центре зала или рядом со стойкой раздачи, где за спиной постоянно кто-то суетиться и заглядывает в тарелку. Обедать часто ходили парами, поэтому они не вызывали подозрений. Коробки с обедами раскрыты, сэндвичи с сыром и тунцом лежат на тарелках. Лоуренс положил перед Винсентом зажигалку:

— Прекрасная вещь, но должна вернуться к законному хозяину.

— Может, оставишь себе в знак дружбы? — предложил Винсент.

— Если бы я курил, так бы и сделал, — рассмеялся Лоуренс, принимаясь за еду. — Как давно у тебя эта зажигалка? Она выглядит старинной.

— Так и есть, — кивнул Винсент, с любовью поглаживая серебряные узоры на крышке. — Она принадлежала еще моей бабушке.

— Она курила?

— О, да… Курила, водила машину, объездила всю страну с театральной труппой. Очень интересная была женщина. Жаль, я ее совсем не помню.

— У тебя бабушка актриса? Поразительно!

— Была ею время от времени. Так и не стала известной, хотя была близка к этому. Когда родилась моя мать, ей пришлось оставить карьеру. Но из-за ее актерского прошлого у меня до сих пор множество знакомых в театральной среде: актеры, режиссеры, работники сцены. Представляешь, мне до сих пор шлют приглашения на премьеры!

— Звучит восхитительно. Не тянуло продолжить традицию? Все мои предки, — пояснил Лоуренс, — были очень скучными людьми. Управляющие, клерки, бухгалтера и прочее. Очень необычно встретить кого-то, кто выбивается из нашей среды.

— Признаюсь, иногда у меня было такое желание… Хотелось завернуться в плащ, выбрать звучный псевдоним, и присоединиться к труппе. Роберт, мой дед, говорил, что я унаследовал от нее артистическую манеру говорить и двигаться, — Винсент театрально приподнял одну бровь. — Ну как?

— В этом что-то есть, — согласился Лоуренс, ощущая, как внутри все замерло при упоминании имени дедушки. — Считаю, он был прав. Он тоже был актером?

— Нет, простым служащим. Фактически, он не был моим дедом, он познакомился с бабушкой, когда они оба были уже пожилыми, но он остался жить с нами после ее смерти. От него я узнал все о бабушке и ее жизни. Он был восхитительным рассказчиком. Неужели в твоей семье в самом деле не было никого интересного?

— Только я, — серьезно Лоуренс, думая над услышанным и пытаясь сохранить безразличное выражение лица.

— А, ты поймал меня! — рассмеялся Винсент. — Я не это имел в виду.

— Это правда. Вся моя родня была обычная. К счастью, они уже мертвы, и я свободен от прошлого. Это не грустное напоминание, просто факт, — поспешил он успокоить друга.

— Как скажешь, — Винсент доел сэндвич с тунцом. — У меня есть свежее печенье. Будешь?

— С удовольствием попробую. Сейчас принесу чай.

Лоуренс пошел к раздаче. Он взял две чашки, аккуратно наполнил их свежим горячим чаем, захватил молочник и сахарницу. Вернувшись, осторожно расставил все на столике перед коллегой. Дважды долив немного молока себе в чай, он подвинул сахарницу Винсенту.

— Странно, — тихо сказал тот, — раньше я не думал об этом…

— О чем же?

— Не пойми меня превратно, но ты напоминаешь мне деда.

— Мне стоит гордиться? — ничего не выражающим тоном поинтересовался Лоуренс.

— Он был мне очень дорог. — Винсент пригладил усы заученным жестом. — Роберт был хорошим человеком. Добрым, вежливым, аккуратным. Всегда тщательно одевался: обязательно шейный платок, жилетка, пиджак, даже если не собирался никуда идти. И вот так же как ты доливал молоко в чай.

Звякнула чашка. Лоуренс сцепил руки, скрывая от собеседника дрожащие пальцы. Реальность на мгновение утратила четкость. Если прежде можно было убедить себя, что все это — лишь невероятное совпадение, то тот факт, что Винсент сам отметил их схожесть, игнорировать было невозможно. Лоуренс заставил себя сесть прямо, сделав вид, что полностью сосредоточился на чае и печенье. Было необходимо перевести разговор на другую тему.

— Хм, очень неплохо, — признал он, пробуя кусочек песочной выпечки. — Необычный вкус.

— Спасибо, — щеки Винсента покрыл румянец. — Это из-за апельсиновой цедры и корицы.

— Ты сам его сделал?

— Да, люблю готовить.

— Где взял рецепт?

— Придумал несколько лет назад.

— Всегда поражался людям, которые любят готовить, — честно признался Лоуренс. — Если все, что ты печешь, так же вкусно, то ты зря теряешь время в Конторе. Можешь открывать кондитерскую, от клиентов отбоя не будет.

— Подумаю над этим, — усмехнулся Винсент, допивая чай.

В кафетерии стало людно. На обед времени было мало, приходилось торопиться. Они убрали грязную посуду и освободили столик. На их место сразу же сел нервный мужчина из отдела кадров.

После обеда настроение Винсента заметно улучшилось. Он не подозревал какую бурю в разуме Лоуренса породил его безобидный рассказ о прошлом. Наоборот, он был уверен, что обед прошел в легкой непринужденной обстановке. У осторожного стеснительного Винсента было немного друзей, поэтому он ценил дружбу Лоуренса, даже если не мог рассчитывать на большее. Прошлую ночь он провел мучительно, лежа без сна, опасаясь, что Лоуренс подобно остальным станет его сторониться. В жизни Винсента уже бывали моменты, когда узнавший правду демонстративно игнорировал его или же отравлял жизнь другим способом. К счастью, его новый друг оказался хорошим человеком.

Лоуренс сидел за столом на привычном месте у окна, выходящего на проспект, и в тоже время не был полностью убежден, что стол и окно существует. Ощущения, посылаемые телом, казались не настоящими. Как будто его накрыли незримым колпаком и теперь между ним и остальным миром образовалась непреодолимая преграда.

Вчера он рассказал об этом аудитору. Мари похвалила его за то, что он обращает внимание на свое состояние, но развивать эту тему отчего-то не стала. Вместо этого они поверхностно прошлись по рядовым вопросам. Лоуренсу удалось утаить, что действительно не давало ему покоя. В конце встречи Мари провела короткий тест и по итогам сообщила, что их встречи были очень успешны и следующий раз будет заключительным. Лоуренс поверил бы ей, если бы перед этим, ожидая приема, не услышал, как сотрудницы Комитета эмоционально обсуждали грядущие сокращения штата и увеличение рабочих нагрузок. Как бы Мари не хотела ему помочь, она должна следовать плану.

В библиотеке, куда Лоуренс зашел после работы, он отыскал книгу ученого, сторонника теории о том, что мозг человека — уникальный орган, который существует и в прошлом, и в настоящем, и в будущем одновременно. Рассуждения ученого привели к тому, что вещие сны — не мистика, а вполне обыденная вещь, потому что мозг формирует в сны наиболее яркие и эмоционально важные моменты нашей жизни. Книга была небольшой по объему, в мягкой обложке, и не вызывала доверия.

Лоуренс взял ее на работу, чтобы дочитать во время перерыва. Теперь она стыдливо лежала прикрытая прошлогодней ведомостью. Книга не объясняла, как мог он и Роберт существовать одновременно, ведь они с Винсентом были ровесниками, а значит, когда Лоуренсу было десять, Роберт был еще жив. В данный момент Лоуренс не считал себя Робертом, но во сне он был им целиком и полностью. Воспитанный скучными людьми без воображения, Лоуренс не обладал мистическим складом ума, поэтому пытался мыслить логически, учитывая только факты, а факты упрямо твердили, что он пытается найти объяснение невозможным вещам и, вероятно, отравляет свой разум крепкими настойками лаванды.

Может он обладает способностью проживать во сне жизни похожих на него людей? Даже не взирая на то, что те давно мертвы. Вдруг этой способностью обладают все люди, просто не придают этому значения, так как сны забываются? В который раз Лоуренс пожалел, что Тони нет рядом. Если бы он был жив, они могли бы разобраться в этом вместе. Он прикоснулся к чему-то выходящему за рамки обычного, но не знал, что с этим делать.

Бумаги продолжали копиться, стопка с непросмотренными документами все росла, а он не мог заставить себя работать. Сидел, замерев как статуя, с карандашом, занесенным над бессмысленным графиком. Есть ли место для такого как Лоуренс — неопытного сновидца, неудовлетворенного жизнью служащего, которому ничего неинтересно? Приятные мгновения снов, украденных из чужих жизней, приносили лишь кратковременное облегчение. В блеклой реальности настоящего — холодной, сырой и однообразной, он был очень несчастен.

— Знаешь, дорогуша, тебе нужно в отпуск.

Лоуренс поднял глаза. Перед ним стояла Полли, старейшая служащая на этом этаже. Ей было под восемьдесят, это была невозмутимая, добродушная женщина, несколько навязчивая, но скорее от скуки, чем злонамеренно. Она относилась ко всем с материнской заботой. Своих детей у нее не было, всю жизнь Полли посвятила Конторе, поэтому продолжала работать, даже выйдя на пенсию. В виду возраста ее старалась не нагружать, поэтому теперь она присматривала за порядком на этаже, следила, чтобы дежурный чайник всегда был горячий и у всех было в достатке бумаги, карандашей и скрепок.

— Что, простите? — невнятно спросил Лоуренс.

— Я уже не первый час за тобой наблюдаю, — поделилась Полли. — Уж извини, мой мальчик, но ты спишь наяву. Сидишь без движения как парковое изваяние.

— Вы правы, — согласился он, устало потирая глаза. — Сложно сосредоточиться.

— У тебя больной вид, — голос Полли был полон сочувствия. — Принести тебе чашечку чая? — она была из тех женщин, которые считают, что не существует недуга, который не может вылечить чай и ложка яблочного джема.

— Нет, я порядке. — Лоуренс вымученно улыбнулся. — Спасибо.

Он надеялся, что она уйдет, но от Полли было не так-то легко отделаться.

— Больно видеть, как ты тут чахнешь за столом. Давай пойдешь домой, а я скажу всем, что ты приболел? Поспишь как следует, а завтра напишешь заявление на отпуск и поедешь к морю хоть на пару деньков.

— К морю? — в глазах Лоуренса забрезжила искра жизни.

— На побережье всегда теплее, чем здесь. Я как-то была там весной, мне понравилось: воздух чистый, волны шуршат у берега, чайки в облаках. В кафе официанты не как у нас, молодые вертлявые юнцы, а отставные моряки — крепкие ребята. Чай принесут, и шутку расскажут. М… — она мечтательно покачала головой, прикрыв глаза. — А летом еще раз съездишь, как потеплеет. Будешь купаться, лежать под зонтиком, пить сок из высоких бокалов.

— Я не умею плавать, — внезапно признался Лоуренс. — Никогда не покидал город.

— Какой ужас! — она всплеснула пухлыми руками. — Что же ты тут делал?

— Жил.

— Разве это жизнь? Работа — дом, дом — работа. Скука смертная. Неудивительно, что тебе дурно без свежего воздуха. Пара-тройка дней у моря сделают тебя другим человеком.

— Спасибо, я подумаю над этим заманчивым предложением, — честно пообещал Лоуренс и сделал вид, что сосредоточился на работе.

— Что тут думать, нужно ехать, — проворчала Полли, но намек поняла и ушла к себе.

Как только скрылась из вида, Лоуренс положил карандаш и повернулся к окну, откинувшись на спинку. В наступивших сумерках свет от фар машин превратился в исполинского змея, растянувшегося по прямой до самого горизонта. Змей медленно полз вперед, по его спине пробегала цепочка красно-желтых огней. Лоуренс представил, как ступает по берегу, а холодная морская вода украдкой касается его ступней. Было заманчиво попробовать что-то новое.

Заманчиво, но… Вдруг он не найдет дом на побережье? Или, что еще страшнее, найдет. Встретит в доме самого себя одетого в пальто, в кармане которого спрятан желтый конверт с последней волей жены. Думать об этом было жутко. Лоуренсу пришлось прибегнуть к дыхательным упражнениям сновидцев, чтобы вернуть самообладание. Что его пугает? Будущее? Нет, он больше не маленький мальчик, боящийся темноты. Он смело шагнет в самое темное место как бы страшно ему не было.

Положив перед собой чистый лист бумаги, он взял ручку. Откладывать на завтра больше не имело смысла, у него не было этого самого «завтра». Через десять минут перед ним лежало заявление на отпуск написанное по всем правилам бюрократического искусства. Лоуренс оставил пустые места для дат, чтобы вписать их позднее, после одобрения отдела кадров. Заявление приняла усталая дерганная секретарь, заверив, что завтра, самое позднее послезавтра, отпуск одобрят. По правилам сотрудники должны уведомлять о планах заранее, минимум за месяц, но поскольку он просил короткий отдых и это было впервые за долгое время, ему пойдут навстречу.

Лоуренс решительно отодвинул документы и принялся за составление списка вещей для поездки. Особое внимание уделялось мелочам вроде зубной щетки и запасу лавандового чая. Ему пришла в голову идея захватить с собой бумагу и краски. Бродить по пляжу в одиночестве разглядывая чужие дома будет подозрительно, но если он начнет рисовать, то сможет осмотреться, не привлекая внимания. Что обычно носят художники — берет? У Лоуренса не было берета. Придется обойтись шляпой. Он подумал о подходящей для такого случая одежде и тут же вспомнил, что у него нет сумки или чемодана. Только портфель, но он слишком мал, чтобы туда можно было положить сменный костюм и пару рубашек, не говоря уже об акварельной бумаге и красках.

Покупать чемодан ради нескольких дней отпуска было затратно, но ничего не поделаешь. Лоуренс не мог одолжить его, так как не хотел никому говорить, что он собирается уехать. Это была очень личная поездка — только он, море и надежда на перемены к лучшему. У секретаря лежало расписание поездов на это полугодие. К морю ходил удобный прямой поезд, идущий от центрального вокзала вечером и приезжающий на станцию утром. У него будет достаточно времени, чтобы найти себе подходящую гостиницу и снять номер. Лоуренс был уверен, что без проблем найдет свободное место, ведь сейчас не сезон и отдыхающих немного.

С работы он ушел раньше обычного, избегая смотреть на стопку незаконченных дел. Завтра он обязательно разберет их, но сегодня ему нужно успеть в магазин. Лоуренсу повезло, он успел перед самым закрытием. Потратив все деньги, что у него были с собой, сновидец стал счастливым обладателем вместительной дорожной сумки с двумя внутренними отделениями и несколькими карманами поменьше. Дома Лоуренс с гордостью поставил пахнущую кожей покупку в центр комнаты. Следующую неделю он посвятит работе, оформлению документов, встрече с аудитором, покупке недостающих мелочей. К счастью, приближался желанный день зарплаты и ему не придется экономить, нужно только отложить сумму на оплату аренды.

Сев на краешек дивана, Лоуренс смотрел на сумку и все еще не мог поверить в собственную смелость. Не привиделось ли ему? Утром он не помышлял об этом, а вечером уже готов отправиться в путешествие.

— Мари должна быть довольна, — Лоуренс потер затекшую шею. — Ее труд не был напрасным. Словно по учебнику: проблемный человек перестает докучать и отправляется на побережье. Море как символ душевного здоровья и перемен.

Слишком устав, чтобы полноценного ужинать, Лоуренс принял душ, выпил чая и лег спать. Сумку на ночь пришлось запереть в шкафчике на кухне. Запах свежей кожи оказался чересчур интенсивным. В этот раз Лоуренс не использовал никаких дополнительных техник сновидцев. Голова была тяжелой, тело словно наполнили свинцом. Он сразу же уснул, как только закрыл глаза…

…Мягко. Тихо. Удобно лежать. В бархатной темноте с трудом можно различить очертания предметов, хорошо видно только вазу на столике. На нее падает узкая полоска желтоватого цвета — свет от уличного фонаря пробивается сквозь шторы. В углу угадываются очертания парусника. Это прекрасная модель с множеством мелких деталей, которую он склеил в прошлом году, стоит на шкафу под самым потолком. Жарко. Раскрывшись, он сразу почувствовал облегчение. Воздух приятно холодит левую ногу. Он не один. Женщина в его объятиях пошевелилась. Она протянула руку и обняла его, крепко прижавшись. Ее голова лежит у него на груди. Дыхание тихое и размеренное. Приступ кашля, мучивший ее весь вечер, наконец прошел и она может мирно спать.

Отчего он проснулся? Из-за жары или по другой причине? Не имеет значения, сейчас нет ничего более важного, чем держать ее в объятиях. Он осторожно дотронулся до жены, погладил по затылку, перебирая мягкие волнистые пряди. Касаться ее было настоящим удовольствием. Как раньше он жил без этого?

— Почему не спишь? — спросила она шепотом.

— Разбудил? Извини, — он легко поцеловал ее, вдохнув аромат волос. Ему было совестно.

— Что-то случилось? — она всегда чутко чувствовала его настроение. — Что тебя беспокоит?

— Глупости всякие. Мысли.

— Скажи мне, — она накрыла его руку своей.

— Хм… хотел бы я остановить время. Чтобы всегда было сейчас и никогда не было завтра.

— Почему?

— Завтра может принести что-то неприятное.

— Или приятное.

— Лучше, чем сейчас быть просто не может.

— Все же предпочитаю верить в лучшее, — сказала она, меняя положение, устраиваясь удобней. — Не спишь, потому что боишься будущего?

— Да, — честно признался он. — Меня напугал твой кашель. Ты замужем за человеком, который боится многих вещей и ни в чем не уверен.

— Это не новость, — улыбнулась она и потянувшись вперед чмокнула его в кончик носа. — Не волнуйся, я чувствую себя прекрасно. Надеюсь, во мне ты не сомневаешься?

— Ты единственная, в ком я полностью уверен.

Он должен замолчать, чтобы дать ей уснуть, но чувство тревоги не дает это сделать. Волнение растет, словно некто внутри него умоляет продлить момент как можно дольше.

— Можно включить свет? — вдруг попросил он.

— Конечно, — она тут же спряталась под одеялом.

Щелкнул выключатель маленького бра, висящего на стене. При свете спальня перестала казаться таинственным волшебным местом, став прозаичной маленькой комнатой. Он прищурился, хоть свет и не был ярким. Жена лежала завернутая в свою половину одеяла как в кокон.

— Позволь посмотреть на тебя, — прошептал он.

— Что я получу взамен? — ее голос был приглушен, но он уловил улыбку.

— Тысячу поцелуев. Если захочешь, — он не был уверен, что предложил достойную плату.

— Десять тысяч, — попросила она, выныривая наружу.

Ее серые глаза смотрели на него насмешливо и любяще. Ее взгляд — это единственное, что он хотел. Им овладело удивительное чувство целостности. Тоска, годами воющая внутри, подавилась собственным криком и умолкла.

— Ты сегодня сам не свой… — она села и не отрывая взгляда, погладила по голове. — Не волнуйся, все будет хорошо.

Он хотел рассказать ей, что чувствует, но не мог. У него не было голоса, разрешено только смотреть, но не говорить. Но он не был расстроен, наоборот! После стольких лет лишений это было прекрасно. Видеть ее и что еще важнее — быть ей увиденным! Только бы продлить этот момент подольше…

…Лоуренс проснулся от звонка будильника. Лежа без движения, сновидец безучастно слушал раздражающий перевозвон. Сон закончился, как и все хорошее в его мире. Выключив будильник, Лоуренс привычным движением открыл блокнот, но вместо того, чтобы описать сон, принялся лихорадочно зарисовывать ускользающий образ. Проклятая память лишила его множества деталей, но главное сокровище — ее глаза, он сохранил. Внимательный, умный, теплый взгляд, смотрящий прямо в сердце, знающий его лучше, чем он сам знал себя.

В этот раз он достиг много: не только увидел жену, но и смог повлиять на события сна. Лоуренс готов был поклясться, что это по его желанию мужчина включил свет в спальне, благодаря чему он смог увидеть ее лицо. Если он прав, то перешел на следующий этап управления снами — теперь не только вызывает желаемый сон, но и может управлять им. И хоть это был единственный раз, но все с чего-то начинается. Лоуренс прижал к груди блокнот. Он продолжит работать в этом направлении. Если дело только в его воле — этого у него в избытке.

Поезд приятно удивил. Огромная железная машина, сверкающая лампами, едко пахнущая мазутом и железом, внутри оказалась очень комфортабельной. Каждый вагон разделен на маленькие чистые комнаты-купе с мягкими удобными диванами. На окнах бархатные занавеси, на полу коврики, приглушающие шаг. Для читающих пассажиров предусмотрены лампы под шелковым абажуром. Было тесно, но по-домашнему уютно.

Лоуренс испытал детский восторг глядя на необычную обстановку. Его поразило круглое зеркало в тяжелой медной оправе в уборной, вышитые скатерти на столике, темно-синяя форма проводника, сияющая двумя десятками латунных гравированных пуговиц. Проводник любезно помог ему освоиться, показал куда поместить чемодан, объяснил, как пройти в вагон ресторан. Он был добр с Лоуренсом и тот не преминул поблагодарить его, дав щедрые чаевые, от чего проводник подобрел еще больше, бормоча что-то о подкупе должностного лица при исполнении, но спрятав монеты в мгновенье ока.

В это время года поезд был полупустым и проводник намекнул, что может перевести Лоуренса в более роскошное купе за отдельную плату, но услышал лишь вежливый отказ и заверения, что все и так отлично. В купе с Лоуренсом ехал еще один пассажир — пожилой мужчина, обладатель внушительных старомодных усов, покрытых лаком. Он напоминал доктора, не в последнюю очередь потому, что вез с собой кожаный саквояж, пропахший лекарствами.

Лоуренс сходил в ресторан выпить чашку чая, пока проводник стелил ему постель, а когда вернулся, застал соседа накрытым одеялом по грудь, погруженного в чтение какого-то научного журнала. Лоуренс тоже разделся и лег. Он не был уверен, что сможет заснуть в новой обстановке, да еще с незнакомым человеком рядом. Сновидец не догадался захватить с собой газету или книгу, поэтому просто смотрел в потолок, прислушиваясь к мерному перестуку колес.

— Если хотите, могу одолжить журнал. — Сосед разгадал его затруднения.

— О, вы очень любезны. У вас есть еще один?

— Несколько. Что предпочитаете: «Передовик фармакологии» или «Мир орнитолога»?

— Второй, пожалуйста.

— Меня зовут Джонс, — сосед протянул руку.

— Очень приятно, Лоуренс. Спасибо за журнал. Вы доктор?

— Хм, что же меня выдало… — Джонс усмехнулся. — Неужели усы? Моя жена считает, что они кричат о том, кто я есть. Да, доктор, но сейчас в отпуске. Еду проведать сестру, живущую на побережье. Совмещаю приятное с полезным, так сказать. А вы?

— Отпуск на несколько дней. Никогда прежде не был в тех местах. Хочу нарисовать море.

— О, вы художник? — обрадовался Джонс.

— Любитель. Работаю в Конторе, рисую для удовольствия.

— Рисование — это прекрасно. Люблю, когда у человека есть хобби. Мое хобби — наблюдение за птицами. Я вожу с собой бинокль и иногда мне удается заметить поистине редкие экземпляры. Побережье хорошо подходит любителю птиц. Вы рисуете птиц?

— Немного. Делал наброски уток в парке. Интересный журнал, — заметил Лоуренс, листая страницы.

— Интересней «Передовика фармакологии» — это точно. В нем есть редкие фото. Говорите, в первый раз на побережье… Уже выбрали, где остановитесь?

— Нет, если честно. Собирался сначала осмотреться.

— Тогда мой долг предложить «Синюю бухту». Комфортабельные меблированные комнаты с первоклассным обслуживанием. Утром подают вкуснейший завтрак. Коттедж найти легко — сверните направо, как выйдите со станции, и пройдите до конца улицы. Дом стоит на самом берегу.

— Вы там уже бывали?

— Да, — усмехнулся доктор. — Я жил там неоднократно. Если говорить откровенно, то «Синей бухтой» владеет моя сестра. Сейчас не сезон, поэтому я, как добрый брат, обязан ей помочь найти постояльца. Не переживайте, это действительно хорошее место. Если повезет, сможете получить комнату с видом на море по цене обычной.

— Ого, какая неприкрытая реклама… — рассмеялся Лоуренс. — Хорошо, я принимаю ваше предложение.

— Отлично. Тогда утром пойдем вместе. — Джонс выглядел довольным. — Уверяю, вы не пожалеете.

Оба погрузились в чтение, хотя Лоуренс с большим интересом разглядывал картинки не особо углубляясь в текст. Статьи были рассчитаны на более искушенного читателя, чем он, на человека, который мог отличить одну серую пичужку от ее близнеца. Лоуренс любил природу, зверей и птиц, но его знания были ограничены общими сведениями: птицы зимой улетают на юг и несут яйца, а некоторые, как утки из парка, еще и отлично плавают.

Последняя страница журнала была посвящена письмам читателей. Некоторые были забавными. Некая мадам Шик жаловалась, что в ее кормушку для птиц висящую в саду регулярно забираются белки, пугают птиц и съедают их корм. Редакция в шутливой манере посоветовала повесить вторую кормушку — исключительно для белок, чтобы в саду воцарился мир. Другой читатель уверял, что воробьи говорят с ним на особом языке, который понимает только он один. Редакция настоятельно рекомендовала обратиться к доктору, если вдруг пернатые друзья станут советовать что-то плохое.

Под шуршание страниц и перестук колес, Лоуренс почувствовал, как им овладевает дрема. Неприлично широко зевнув, он отложил журнал, выключил лампу и накрылся с головой одеялом. Доктор последовал его примеру и тоже погасил свет. Фонари, то и дело мелькавшие за окном, периодически освещали купе, по которому проносились длинные резкие тени. Лоуренс принялся считать их, но сбился уже на пятой, тени расплылись, увеличились…

…Воздух вагона-ресторана пропитан приятными ароматами свежей выпечки. Она села на место, залитое солнцем и счастливо улыбнулась. Он хотел расцеловать ее милое лицо, но сдержался. Нужно подождать возвращения в купе.

— Что за чудесный запах? Я очень голодна.

— Неудивительно, мы же не успели позавтракать.

— И пообедать.

Рядом сидел человек, напоминающий бухгалтера: короткая стрижка, очки, серый костюм. Бухгалтер методично резал котлету. Никто не обратил бы на него внимания, если бы он не царапал ножом дно тарелки, вызывая неприятный скрежет. Официант болтал о чем-то с молоденькой проводницей, опираясь обеими локтями о стойку, но как только увидел поднятую руку, тотчас подошел.

— Доброе день. Что желаете?

— Что это так вкусно пахнет?

— Десерт от шефа. Штрудель с яблоками, корицей и шариком мороженого.

— Я хочу это! — ее глаза загорелись. — Давай закажем?

— Два штруделя, пожалуйста. — Он не смог сдержать улыбки. — И чай.

— Что-нибудь еще?

— Пока все, спасибо, но меню мы оставим.

Официант понимающе кивнул и удалился.

— Ты доволен поездкой? — она протянула руку и накрыла его пальцы.

— Доволен, что мы успели на поезд, — пошутил он. — Если бы не ты, я бы до сих пор стоял посреди гостиной в нижнем белье и искал зубную щетку.

— Всегда мечтала поехать на побережье, — она мечтательно покачала головой. — До сих пор не вериться, что мы решились на это.

— Ты это заслужила, — он стыдливо опустил глаза. — Прости, что оказался негодным мужем, который не в состоянии обеспечить тебя должным образом.

— Ах, перестань. У всех бывают черные полосы. Времена непростые.

— У нас они затянулись по моей вине, — он шумно вздохнул. — Мне действительно жаль, Элейн.

— Все наладиться, я верю в тебя. — Тон ее голоса не допускал возражений. — Ты еще купишь нам дом у моря.

Официант принес заказ. Горячий штрудель, присыпанный сахарной пудрой, украшенный листиком мяты. Рядом таял белоснежный шарик мороженного. Пока разливали чай, он наблюдал как жена отрезает кусочек штруделя. Пробуя, она в наслаждении прикрыла глаза, с удовольствием качая головой.

— Чудесно.

Облик любимой растворился в луче света, падающего из окна, смешавшись с цветными пятнами, ее голос утонул в стуке колес…

— Мне правда жаль лишать вас сна, но мы скоро будем на месте, — Лоуренса легко, но настойчиво тряс за плечо доктор Джонс.

Сновидец по привычке потянулся за блокнотом. Ударившись рукой о стену купе, он удивленно заморгал, осознав, что не у себя дома.

— Спасибо, что разбудили, — невнятно поблагодарил Лоуренс.

— Пойду выпью чашку утреннего чая в ресторане, пока они не закрылись. Если хотите, можете присоединиться ко мне.

— Конечно, сейчас подойду.

Джонс тактично удалился, оставив Лоуренсу возможность привести себя в порядок. Одеваясь, сновидец беспрестанно повторял вслух сладкое как вода жизни имя.

— Элейн, Элейн, Элейн…

С каждым сном он узнает о ней немного больше. Сначала облик, теперь имя. Частицы их совместной жизни. Сны невероятно щедры. Может от того, что он движется в верном направлении? Раньше он думал, что они всегда жили у моря, но оказывается это было не так. Они приехали туда уже будучи взрослыми людьми.

Несмотря на раннее пробуждение и непривычную обстановку, Лоуренс пребывал в приподнятом настроении. Ему не терпелось оказаться на побережье. Уложив волосы щеткой, он отправился в вагон-ресторан, где Джонс протянул ему чашку чая. Лоуренс с сожалением подумал о прекрасном штруделе, которую ему так и не довелось попробовать.

— Сейчас раннее утро, все кафе на набережной закрыты до десяти, но нам повезло. Сестра всегда готовит полноценный завтрак к моему приезду. Надеюсь, — доктор шутливо погрозил пальцем, — вы не передумали остановиться в «Синей бухте»?

— Нет, что вы… — усмехнулся Лоуренс. — Я бы не посмел. Расскажите о городе. Что в нем есть интересного, кроме моря, разумеется?

— Хвалят рыбалку, но сам я не рыбак, так что… — Джонс развел руками. — Еще там есть яхт-клуб. Любители парусного спорта от него в восторге.

— Но яхты у вас тоже нет?

— Нет, — рассмеялся доктор. — Я не могу себе позволить даже маленькую лодку. Моя практика маленькая. Зато сестра удачно вышла замуж. «Синяя бухта» принадлежала ее мужу, так что ей повезло ее унаследовать.

— Унаследовать? То есть…

— Она уже два года как вдова. Ей непросто, но она справляется. — Джонс допил чай. — Мы подъезжаем. Смотрите!

Лоуренс поспешно посмотрел в окно. Было прекрасное безоблачное утро. Поезд не торопясь объезжал холм. На горизонте показалась темно-синяя полоса моря. Солнце, отражаясь от водной глади, слепило глаза.

— Нравится?

— Не знаю, — осторожно ответил Лоуренс. — По-моему, я немного разочарован.

— В первый раз так бывает. Сейчас стоит штиль и вода не впечатляет, — усмехнулся доктор. — Но как-то раз я оказался на берегу в шторм и смог оценить дикое очарование моря по достоинству. И конечно же простудился в тот вечер.

— Надеюсь, шторма все же не будет.

— Как знать. В это время года шторма не редкость.

Поезд замедлил ход, впереди показалось приземистое здание станции. Они вернулись в купе за вещами. Выйдя на перрон, Лоуренс поежился от холодного ветра.

— Прошу за мной! — Джонс пошел вперед, указывая дорогу.

Лоуренс с интересом крутил головой, стараясь запомнить детали. Городок был маленький, но красивый. Весной и летом он утопал в цветах, о чем свидетельствовали многочисленные клумбы и миниатюрные розарии, укрытые сетками. Старинные двухэтажные дома стояли так плотно друг к другу, что сложно было точно определить, где заканчивается один дом и начинается другой. Вывески над магазинами и кафе были древними, со стертыми, плохо читаемыми названиями. В нескольких кварталах от станции возвышалась башня ратуши.

Джонс повел по узкой улице, ведущей к морю, попутно показывая интересные места.

— Вот этот паб рекомендую. Он с виду неказистый, но там подают отлично светлое пиво, а к ним жареные креветки. Любите пиво?

— Только в компании. Я не любитель спиртного, — признался Лоуренс. — Но креветок хотелось бы попробовать.

— А я не против пропустить кружку-другую, если есть настроение. Кстати, видите вон те белые ставни на углу? — не дожидаясь ответа Лоуренса, доктор продолжил. — В этом ресторане подают самые лучшие морские деликатесы. Обязательно попробуйте там рапаны тушенные в сливочно-чесночном соусе. Рапаны нужно есть свежими, поэтому их не возят в город. А вот… — он на миг остановился и ткнул пальцем куда в сторону берега, — уже видно коттедж. Осталось недолго.

Лоуренс с удовольствием дышал полной грудью, наслаждаясь свежим, соленым морским воздухом, чья резкость в сто крат была лучше маслянистой приторности пропитанного выхлопными парами воздуха его города. Мощенная брусчаткой улица поблескивала на солнце. Чем ближе они спускались к берегу, тем становилось теплее. Даже в тени переулков не было видно снега. Редкие прохожие приветственно приподнимали шляпы и дружелюбно махали им. Лоуренс поймал себя на мысли, что сейчас его реальность похожа на сбывшейся сон.

Коттедж «Синяя бухта» стоял на углу улицы, которая тянулась вдоль набережной. От воды его отделяло всего пара десятков метров. Это было трехэтажное здание, окрашенное белой краской. Дом был старым, но выглядел ухоженным, хотя крыша требовала починки, а ставни покраски. Из трубы вился дымок. На невысоком заборе висела табличка с названием коттеджа и надписью: «Сдаются комнаты».

— Я не был здесь весь год, — извиняющимся тоном сказал Джонс. — Кое-что требует ремонта, конечно, но внутри все в полном порядке.

— Почему он называется «Синяя бухта»?

— Прихоть прежних владельцев, — доктор пожал плечами, отворяя скрипучую калитку. — Местные просто обожают бухты. Вам встретятся голубая, желтая, зеленая бухты… И так далее.

Джонс решительно пересек дорожку и постучал. Прошло меньше минуты и дверь распахнулась. В проеме стояла высокая худощавая женщина сурового вида, обладающая заметным сходством с Джонсом, одетая в черное платье строгого покроя и серый передник.

— С приездом! Ты как всегда точен. — Она радушно обняла брата и тут же с интересом посмотрела на гостя.

— Мейбл, дорогая! Рад тебя видеть в добром здравии. Это Лоуренс, мой новый друг с которым я познакомился в поезде. Ему нужна комната на несколько дней.

— Здравствуйте, — Лоуренс приветливо улыбнулся и галантно поклонившись, легко пожал ей руку. Мейбл не привычная к подобному, смущенно отвела глаза.

— Вам повезло. У нас есть несколько свободных комнат. — Хозяйка пропустила их вперед и закрыла дверь. — Хотите комнату с видом на море?

— Наверное, — настала очередь Лоуренса смущаться.

— Он в первый раз, — пояснил доктор.

— Тогда говорю, как есть. Плюсы — прекрасный вид, шум прибоя. Говорят, он успокаивает и усыпляет. Минусы — крики чаек могут быть весьма раздражающие, особенно ранним утром. Когда ветер дует, в комнате прохладно. В первый раз все хотят вид на море, во второй раз берут комнату с окном в сад.

— Тогда я тоже последую традиции, — улыбнулся Лоуренс.

— Хорошо. Нам наверх, — она указала на крутую лестницу, отполированную до блеска.

— Мейбл, тебе нужна какая-нибудь помощь? — спросил доктор, вешая шляпу на вешалку в виде оленьих рогов.

— Нет, ступай в гостиную. Там уже накрыто.

Поднявшись на второй этаж, хозяйка отворила покрытую затейливой резьбой дверь, и благосклонным кивком пригласила Лоуренса осмотреть комнату. Он шагнул вперед. Перед ним была кровать с медными высокими ножками, на которой лежали большие и маленькие расшитые шелком подушки. Она была такой огромной, что невольно притягивала взгляд, поэтому постоялец не сразу заметил антикварный комод прошлого столетия и кованую печь в углу. Письменный стол стоял вплотную к окну, за которым виднелась бесконечная водная гладь. В комнате царила идеальная чистота.

— Мне нравится, — честно сказал Лоуренс. — Я бы хотел у вас остаться. Я уезжаю в воскресенье.

— Хорошо. — Мейбл сухо кивнула, но глаза ее радостно заблестели. — В оплату также входят завтрак и ужин. Будете сейчас завтракать с нами?

— Это было бы чудесно. Я проголодался.

— Тогда спускайтесь через десять минут. Подготовлю для вас место и приборы.

— Простите, как мне к вам обращаться?

— Просто по имени, — ответила хозяйка, закрывая дверь.

Лоренс прошелся по скрипучему полу, сел на кровать. Было непривычно мягко. Какие сны будут сниться на этой кровати? Мейбл показалась ему приятной женщиной, но похоже ее дело и впрямь идет не слишком хорошо. В доме было очень тихо, вешалка вопиюще пуста. Не похоже, чтобы здесь обитали другие постояльцы.

Спустившись в гостиную, Лоуренс обнаружил, что его подозрения верны. На столе стояли три прибора. Джонс опустился на колени перед камином, занятый розжигом.

— Поторопись, пожалуйста. — Мейбл протянула брату свернутый журнал для растопки.

— Что? Нет, только не этот! — он в ужасе замахал рукой.

— Почему? Он старый.

— Там прекрасная статья о миграции трясогузок!

— Мы ждем! — хозяйка сделала ударение на первое слово.

Доктор со вздохом вырвал несколько листов, поджег их и кинул на растопку. Закрыв решетку, он с ворчанием поднялся с колен, отряхивая брюки.

— Садитесь, — Мейбл села посередине и указал Лоуренсу место справа от себя. — Здесь овсянка, — она подняла крышку кастрюльки, откуда повалил пар. — А тут жареный бекон и яйца, фасоль в томате и сосиски. На десерт будет яблочный пирог.

— Вот это другое дело! — обрадовался Джонс, тут же забыв про досадную потерю журнала. — Спасибо за вкусности, — поблагодарил он сестру, энергично намазывая тост маслом.

Они приступили к завтраку. К удивлению Лоуренса, он съел не меньше доктора. Видимо так проявил себя морской климат, вызывающий аппетит, о котором он был столько наслышан. Мейбл была молчалива, зато ее брат говорил за них троих. Завтрак привел доктора в отличное настроение. Он обсудил погоду, пожаловался на высокую стоимость угля для отопления, похвалил вкус сосисок и мармелада, одобрил новые занавеси в гостиной. Когда они перешли к чаю, Лоуренсу стало казаться, что он тоже родственник, который приехал погостить после долгого отсутствия. Может быть, двоюродный брат. Между ними не чувствовалось той неловкости, которая бывает между незнакомыми людьми.

Вернувшись после завтрака в свою комнату, Лоуренс сменил рубашку и отправился на прогулку. С замиранием сердца, сновидец закрыл калитку. Глубоко вздохнув, развернулся, и зашагал прямо к морю. Под ногами хрустел мелкий гравий, воздух пах солью и водорослями. Удивительно, но это не сон, он действительно был на побережье. Вода пенилась, мягко омывая гальку. Лоуренс огляделся. На горизонте, на фоне светлого утреннего неба, виднелись темные силуэты грузовых барж. Сновидец медленно повернул голову: дома, вытянувшихся вдоль побережья, не были похож на те, что он видел во сне.

Лоуренс ощутил разочарование. Он твердил себе, что едет к морю ради заслуженного отдыха и только, но в глубине сердца не переставал надеяться, что стоит ему выйти из поезда, как все уладится само собой — найдется тот самый дом и жизнь чудесным образом наполнится смыслом. А теперь он не знал, что делать, у него не было плана. С чего он вообще взял, что это именно тот город на побережье, который ему нужен?

Заложив руки за спину, сгорбившись, Лоуренс бесцельно побрел вдоль берега. У него оставался запас лавандового чая и он был намерен принять его весь сегодня ночью, заснув под шум прибоя. Может быть хоть таким образом он станет ближе к любимой.

Через какое-то время его уединение было нарушено чумазым мальчишкой в клетчатой кепке и больших галошах. Он подбежал к Лоуренсу с гордостью протягивая свою добычу.

— Гляди, какие огромные у меня устрицы! Я сам поймал!

— Действительно, — согласился Лоуренс, рассмотрев серых моллюсков в руках мальчика.

— Тоже их ищешь?

— Нет, просто гуляю.

— Купишь? Устрицы свеженькие, еще пищат. Только выловил. Если купишь, мне не придется нести их в ресторан.

— Думаешь, я предложу лучшую цену?

— Не, дело не в цене. Ну, не только в цене, — тотчас поправил мальчишка. — Просто ресторан высоко, мне лень туда подниматься.

— Спасибо, но я устрицы не люблю. Однако, ты можешь помочь мне кое в чем другом. — Лоуренс поспешно полез в карман. — Ты хорошо знаешь город?

— Я тут всю жизнь живу, все девять лет, — мальчишка надулся от гордости. — Лучше меня никто не знает.

— Видел ли ты когда-нибудь такие дома? — Лоуренс протянул лист с рисунком, затаив дыхание.

Мальчик внимательно изучил его, прикусив нижнюю губу.

— Может и видел, а тебе зачем? — он с подозрением посмотрел на Лоуренса.

— Я художник и хотел бы их нарисовать. Сделать не набросок, а по-настоящему.

— А чем те дома не нравятся? — мальчик махнул рукой в сторону коттеджей.

— Нравятся, но мне нужны другие.

— Есть похожее место, могу показать, — признался ловец устриц. — Ты в самом деле художник, а не грабитель? Бабушка говорит, что на дома заглядываются грабители.

— Клянусь, я не грабитель. Не веришь? У меня кисточки есть.

— Ладно, тогда покажу после обеда. Мне нужно отдать улов, пока он не протух.

— Я остановился в «Синей бухте». Приходи к калитке к двум часам.

— А, так ты живешь в том коттедже… Меня зовут Эрик, — мальчик серьезно, совсем по-взрослому протянул руку.

Сновидец представился и крепко пожал липкие, перепачканные грязью пальцы. Мальчик довольно ухмыльнулся и убежал. Лоуренс возобновил прогулку. Шаг за шагом, сновидец шел вдоль побережья, носком переворачивая пустые раковины, пугая маленьких черных крабов. Когда бессмысленная ходьба его утомила, он присел на скамейку, глядя на волны с белыми гребешками. Их шелест наводил на размышления.

На одной из встреч Мари высказала предположение, что его прочная фиксация на умершей жене — это побег от действительности, вызванный страхом перед реальными отношениями с женщинами. Постепенно аудитор подвела его к этой мысли. Лоуренс не спорил, он действительно боялся женщин, но страх был иного рода. Сновидец боялся сделать неверный выбор, провести жизнь с чужим человеком. Нельзя связать себя с кем-то, кто тебе не более чем знакомый, когда есть та, которой ты предназначен. Лоуренс неосознанно пошарил во внутреннем кармане, ожидая найти там желтый конверт. Вместо него пальцы нащупали мятый билет на поезд.

Лоуренс замерз и побрел обратно в коттедж. По дороге на глаза попался симпатичный ресторанчик. Хорошее место, чтобы перекусить блюдом местной кухни — пирогом с жареной тюлькой. Хозяйка заведения была приятно удивлена, увидев новое лицо в тихий сезон. Вернувшись к «Синей бухте», Лоуренс услышал, как с ним вежливо поздоровались. Он огляделся: у ограды, скрытая кустом сирени, стояла хрупкая старушка в пушистой синей кофте до колен. Она попросила передать Мейбл, что вернет журнал о вязании не позднее вторника. Старушка обращалась с Лоуренсом как с давним знакомым. Должно быть уже все вокруг знали, кто он и на сколько дней приехал.

В коттедже было пусто, ни доктора, ни его сестру Лоуренс не встретил. Записки он не нашел, стало быть, они отлучились ненадолго. Постоялец удивился тому, что дверь оставили открытой, но должно быть здесь так было принято.

Отогревшись у камина, сновидец выглянул в условленное время наружу. Эрик уже ждал его, в нетерпении крутясь возле калитки.

— Ох, ну наконец-то… — пробурчал проводник и тут же взвизгнул от восторга, глядя на протянутую пригоршню конфет. — Вот это дело!

— Не ешь все сразу, — попросил Лоуренс.

— Мне можно, я уже обедал, — ответил Эрик с набитым ртом. От него пахло рыбой и шоколадом. — Пошли.

Мальчик уверенно шагал по дорожке, Лоуренс едва поспевал за ним. Эрик вел его вдоль берега. Волны с шелестом омывали гладкие камни. Чайки затеяли драку из-за мусора, оглашая воздух истошными криками, но Эрик не обращал на них внимания. Мальчик расправился с конфетами, прилежно сложил обертки, и спрятал в карман. Путь лежал через яхт-клуб, рыбацкий причал, ресторанчики, площадку для танцев и спортивное поле. После конфет Эрик болтал без умолку, взяв на себя роль радушного гида. Сладкое завоевало его расположение прочнее, чем любые деньги. Несколько раз Лоуренс видел других приезжих — без сомнения влюбленных парочек, решивших провести медовый месяц на берегу.

Постепенно кафе и рестораны сменились похожими друг на друга коттеджами. Это была окраина городка, дальше рос только лес. Лоуренс невольно замедлил шаг и достал рисунок, рассматривая дома перед ним. Если это то место, то как понять, какой дом тот самый?

— Мы пришли, — важно сообщил мальчик.

— Ты прав, место очень похоже, — признал сновидец, — но почему все дома выглядят заброшенными? Краска на фасаде облупилась, сады не ухоженные…

— В это время года здесь никто не живет. Они сдаются на лето. Будешь рисовать?

— У меня же с собой ничего нет, — признался Лоуренс, разведя руками. — Вернусь сюда завтра утром.

— Жалко. Я хотел посмотреть, как ты будешь рисовать. Смотри, тот дом выглядит жилым. Из трубы идет дым, — заметил Эрик. — Я замерз. Пойду, попрошу у них горячего какао.

— Разве так можно? Без предупреждения…

— Не спросишь, не узнаешь. Глупо упускать возможность выпить какао.

Дом был небольшим, но ухоженным. Кусты подрезаны, ставни покрыты слоем свежей краски. Эрик распахнул калитку, в два прыжка оказался у входной двери, и уверенно постучал. Лоуренс замешкался, оставаясь позади. Ему казалось неправильным беспокоить людей по пустякам. Эрик снова занес руку, но опустить не успел. Дверь резко отворилась, на пороге показался очень худой, бледный пожилой мужчина, чей подбородок был покрыт недельной щетиной. Потертый старый кардиган висел на его хрупких плечах как на вешалке, брюки были неоднократно заштопаны, как и воротник полинявшей рубашки. Только вязаная шапочка выглядела относительно новой.

— Добрый день. Мы проходили неподалеку и очень замерзли. У вас найдется чашка какао для путешественников? — протараторил мальчик.

— Что? — оторопел на миг хозяин. — Ах, путешественники… Очень рад, очень рад, — повторил он, расплываясь в теплой улыбке. — Заходите, у меня редко бывают гости. Вас двое или еще кто-то есть?

— Двое.

— Это хорошо, что двое. Я заварил свежий чай и нам его как раз хватит на троих. Конечно, если вы пьете чай, молодой человек, — он ласково посмотрел на Эрика. — Потому что какао у меня нет.

— Чай сойдет, — милостиво согласился мальчик.

Лоуренс поздоровался с хозяином. Ему по-прежнему было неловко, что они навязались незнакомому человеку. С другой стороны, приморский городок явно жил по собственным правилам радушия отличным от правил большого города.

Попав внутрь, сновидец осмотрелся. Внутреннее убранство дома кричало о бедности владельца. Сколько-нибудь дорогие вещи отсутствовали, в комнатах царила стерильная чистота. Судя по наличию одной пары обуви в прихожей, больше здесь никто не жил, хотя на стене висело несколько портретов красивой молодой женщины.

— Мое имя Артур, — представился хозяин, садясь за стол и наливая воду. — Я здесь сторож. А вы как тут оказались? Гуляете?

— Он художник, — сказал мальчик, грея руки о чашку с кипятком.

Художник-любитель, — поспешил пояснить Лоуренс. — Приехал на несколько дней. Хочу порисовать с натуры.

— А, художник… чудненько, — благодушно закивал мужчина. — Когда-то я и сам рисовал… Вот, возьмите печенье, — он подвинул блюдце, — молока у меня нет, к сожалению.

— Спасибо. Извините, мы вам не помешали?

— Нет, я рад компании, — старик вздохнул. — Действительно, рад. Теперь здесь так тихо. Раньше мы жили вдвоем, я и моя жена. Но она, — он сделал паузу, прикрыв серые глаза, — умерла три года назад и теперь я один. Дел у меня немного, как понимаете. А вы приехали из города, да?

— Угадали, прежде я не был на побережье, — признался Лоуренс.

— И что думаете про наш маленький сонный курорт?

— Интересное место.

— Прозвучало не очень лестно, — Артур усмехнулся. — Но мы постараемся стать лучше.

Артур жил скромно и тихо. Развлечений было немного: соседний магазинчик бесплатно снабжал его газетами недельной давности, а еще было радио с их развлекательной вечерней программой. Изголодавшись по общению, старик расспрашивал Лоуренса о жизни в большом городе, засыпая его вопросами. Как только взрослые завели привычные нудные разговоры, Эрик помрачнел. Он уже доел печенье и теперь беспокойно ерзал на своем месте.

— Мне пора домой! — наконец заявил он, вскакивая со стула.

— О, так скоро! — расстроился Артур. — Надеюсь, ты согрелся.

— Да, спасибо.

— Благодарим за гостеприимство, — Лоуренс поднялся.

— Тоже уходите?

— Да, я должен отвести мальчика обратно.

— Между прочим, это я тебя сюда привел, а не ты меня, — проворчал Эрик из прихожей, натягивая галоши. — Мне не нужен провожатый.

— А я хотел дать тебе еще конфет на дорожку… — деланно пожал плечами Лоуренс с удовольствием наблюдая как у мальчишки загорелись глаза.

— Вы придете сюда завтра, чтобы порисовать? — с плохо скрываемой надеждой спросил Артур. — Обязательно заходите ко мне. Выпьем чая.

Лоуренс с легкостью дал согласие, намереваясь как следует расспросить Артура о людях, живущих на этой улице. Сторож должен знать владельцев.

Погода испортилась. Ревущие волны, бегущие по небу рваные серые облака, колючий ветер, обжигающий лицо, понравились Лоуренсу, хотя путь обратно стал нелегким. В хорошем настроении, полный радостных предчувствий, он вернулся в коттедж. Эрик, получив заслуженную оплату, ушел с довольным видом.

Сновидец был рад найти хозяев дома. Джонс читал в гостиной, уютно устроившись у зажженного камина, Мейбл была занята приготовлением ужина. Она что-то напевала вполголоса. Узнав новости о журнале вязания, хозяйка лишь отмахнулась.

— Марта не возвращает журнал с прошлого года. У нее ухудшилось зрение, но она очень упорна. Уверена, к лету она все же закончит кофту, что ей так приглянулась. Как прогулка? Ветер сегодня разгулялся.

— Очень хорошо, здесь красивые места. Завтра я опять пойду гулять.

— Если погода позволит, — резонно заметила Мейбл. — Ветер уж поднялся сильный, слышите, как воет? Ночью будет холодно, так что советую уже сейчас заняться печкой. Ужин через час.

Поднявшись к себе, Лоуренс вынужден был признать, что хозяйка права. Ветер дул прямо в окно, отчего воздух в комнате стал ледяным. Он просунул руку под одеяло — простынь была невозможно холодной. Опустившись на колени перед маленькой кованой печкой, Лоуренс наполнил ее углем из серебряного ведерка. Сложив щепки колодцем, он поджег растопку. Тяга была сильной, растопка разгоралась быстро. Лоуренс со скрежетом закрыл дверцу и неловко встал с колен. Давно ему не приходилось заниматься подобным делом.

Время до ужина сновидец занял тем, что приготовил принадлежности для рисования. Альбом для набросков и карандаши сложил в холщовую сумку. В ней еще оставалось место для будущего провианта. Если он собирался как следует расспросить Артура, следовало побеспокоиться об обеде заранее. Не стоило злоупотреблять гостеприимством хозяина и опустошать его и без того скудные запасы.

Ужин прошел превосходно. В камине весело трещали поленья, перекрывая завывания ветра в дымоходе. Жареная камбала, тушеная с овощами, превзошла ожидания Лоуренса, который уже и забыл, когда ел что-то настолько вкусное. Джонс тоже удивленно поднял брови, откусив первый кусочек. Судя по его реакции, Мейбл постаралась именно для постояльца. Это было приятно и в тоже время смущало.

Лоуренс рассказал о своих планах на следующее утро, чем вызвал полное одобрение доктора. Джонс предложил отправиться вместе с ним, так как его интересовала колония крачек, обосновавшаяся неподалеку.

— Если не будет слишком ветрено, — предупредил Джонс. — Если погода еще ухудшится, советую остаться в коттедже. Мне бы не хотелось, чтобы с вами что-то случилось.

После ужина, обеспокоенный его словами, Лоуренс ворочался с боку на бок в мягкой постели, прислушиваясь к вою за окном. Печка немного прогрела комнату, но все равно было прохладно. Сновидец устало закрыл глаза, моля о милых сердцу сновидениях. Чернота обрушилась на него и тут же отступила как ни в чем не бывало. Он не пил лавандовый чай. Ночь прошла в пустую.

К счастью, утро было пасмурным и как ни странно безветренным. Его страхи не оправдались. Море все еще волновалось, высоко вздымая волны, но и только. Лоуренс едва успел одеться как в дверь постучали. Джон просил поторопиться, их ждал завтрак. Поспешно приведя себя в порядок, сновидец обнаружил, что Джон уже поел и отправился собирать вещи, зато Мейбл ожидала его, даже не прикоснувшись к своей порции.

— У вас есть дети? — вдруг спросила она, подвигая к нему блюдо с горячей овсянкой. — Летом здесь для них отличный климат.

— Что вы… — он отрицательно покачал головой. — Я даже не женат.

— Простите мою бестактность. Я думала, все работники Конторы рано обзаводятся семьей.

— Это правда, но мне не повезло найти ту единственную, — честно признался Лоуренс. — А это ваш муж? — он кивком показал на фотографию, стоящую на маленьком столике.

— Да, Джерри, мир его праху. Сложный был человек, но хороший. Все принимал близко к сердцу, это его и сгубило. Сердечный приступ, — пояснила Мейбл.

— Мои соболезнования.

— Ах, время лечит. Жаль, у нас не было детей. Ничего не поделаешь, такова жизнь. — Она засуетилась. — Собрать вам сэндвичи к обеду? Брат свои уже получил. Не позволяйте ему тянуть вас на скалы к птицам или еще куда-то. Это опасно. Он увлекающийся человек, и как все все они, немножко эгоист.

— Я не полезу на скалы, обещаю. В моих планах только прогулка и наброски с натуры. Может быть еще загляну поболтать к сторожу, с которым познакомился вчера.

— О, в таком случае упакую сэндвичи и для вашего друга.

— Большое спасибо, — Лоуренс действительно был благодарен.

Закончив завтракать и собирать сумки, они с доктором вышли на улицу. Лоуренс взглянул на небо. Сквозь серые облака иногда проглядывал солнечный луч.

— Через пару часов проясниться, — пообещал Джонс, просматривая окрестности в бинокль. — Пойдемте, птицы ждать не будут.

Они направились по мощеной дорожке вдоль берега. Каждый встречный приветствовал Джонса и мило улыбаясь желал удачной охоты.

— Я тысячу раз им говорил, что не занимаюсь охотой и ловлей птиц! — пожаловаться доктор. — А они надо мной насмехаются. Для них я чудак, который зря тратит свое время. Люди здесь хорошие, но… — он возмущенно махнул рукой.

— Представляю, что тогда они думают о художнике.

— Э нет… Художников здесь уважают. У каждого в доме обязательно висит морской пейзаж, как будто им мало наблюдать его за окном. Зато орнитологи практически вне закона.

— Вы сгущаете краски.

— Может быть, — доктор немного успокоился. — Но из-за такого отношения мне приходится молчать о своих наблюдения. Только дети меня понимают. В них еще не пропала любознательность.

— А вы пробовали публиковаться в журнале?

— Да, я иногда посылаю им свои заметки, и они их печатают, — Джонс не скрывал гордости. — Небольшие заметки, но это кое-что да значит. Может, нарисуете мне птичек с натуры?

— К сожалению, мои возможности ограничиваются только утками и то, не очень похоже.

— Да, я помню, вы уже говорили, но тогда я решил, что из скромности. Очень жаль. — Джонс снова поднял бинокль и уставился куда-то в небо. — Представляете, однажды в этих местах я повстречал очень редкую птицу — рыбного филина.

— Не знал, что такой бывает. Разве они не живут в лесу?

— Рыбные филины предпочитают побережье. Великолепный экземпляр! Я заметил его, когда он шел по берегу, высматривая добычу. Птица умеет летать, но из-за немалых размеров предпочитает ходить пешком. Ковыляет в вразвалочку. — Доктор комично изобразил походку птицы. — Издалека в точь-в-точь как оживший валун. Если увидите вдруг на берегу этого красавца, зовите меня!

— Непременно, — пообещал Лоуренс.

К тому времени как показались коттеджи, сновидец успел услышать множество разнообразных фактов о птицах и порядком устал от них. Поэтому, когда Джонс, наконец, пошел дальше искать колонию крачек, Лоуренс облегченно вздохнул. Идти в гости к Артуру было рано, поэтому он решил попробовать что-нибудь нарисовать. Улицу от берега отделял широкий и высокий парапет. Удобно устроившись на нем, сновидец вытащил бумагу и карандаши.

Первым делом Лоуренс изобразил ряд домов как есть, не сосредотачиваясь ни на одном из них конкретно. Закончив, он сравнил получившийся набросок с рисунком, который сделал по памяти сразу после пробуждения. Выглядело похоже. Не все детали совпадали, но дерево, растущее у одной из калиток и очертание крыльца крайнего дома, было практически копией. Довольный этим, он принялся рисовать дома по порядку один за другим, пытаясь представить себя внутри здания. Может быть у Артура как у сторожа есть ключи, если не от входных дверей, то хотя бы от калиток заднего двора. Лоуренс хорошо запомнил сад из сна. Вдруг ему удастся попасть туда?

Коттеджи рисовать было легко, они не требовали детального сходства. Достаточно правильно передать перспективу, отобразить тени и вот новый набросок готов.

Замерзнув, сидя на холодных камнях, Лоуренс решил сделать перерыв и прошелся по дорожке, словно невзначай останавливаясь у калиток. Он вспомнил, как в одном из снов вышел из дома, чтобы прогуляться: это было холодное пасмурное утро, и черная машина — катафалк, стоящая на обочине, была практически незаметна. Дома здесь расположены плотно друг к другу, но, если в его сне была машина, значит где-то должен быть достаточно широкий заезд с дороги, чтобы она могла проехать. Сновидец осмотрелся и не найдя ничего подходящего, огорчился. Артур нашел его, угрюмо изучающим наброски. Старик обрадованно помахал рукой, но заметив грустное выражение лица Лоуренса, смутился.

— Добрый день. Что-то случилось? — в голосе Артура звучала неприкрытая тревога.

— Ах, не обращайте внимания… Расстроился из-за рисунков. Мне кажется, сегодня не мой день.

— Можно мне взглянуть? — старик протянул руку.

Лоуренс вручил ему работы, обратив внимание на забавные вязанные перчатки без пальцев, которые носил сторож. Распустившиеся петли были аккуратно зашиты, отчего казалось, будто поверхность перчатки покрыта сложным узором.

— Очень талантливо, — похвалил Артур. — Сразу узнается наша улица.

— Вы упомянули, что тоже рисовали. Покажите мне свои картины?

— Если пожелаете, но я всегда был предвзят… — старик усмехнулся. — Я влюбился и рисовал только жену. Хотите чашку чая?

— Да, она была бы кстати, — кивнул Лоуренс. — И я захватил сэндвичи на обед. Буду рад, если вы разделите их со мной.

— О, право не стоило… — засуетился Артур, но тень облегчения пробежала по его лицу.

Лоуренс убрал наброски в сумку и пошел за сторожем в его дом. Хозяин времени не терял: недавно провел влажную уборку, помыл окна. Артуру хотелось, чтобы жилище предстало перед его новым другом в наилучшем виде. На огне уже грелся чайник, а на столе гордо стояла вазочка с печеньем. Лоуренс первым делом разложил на фарфоровом блюде сэндвичи. К счастью, Мейбл не поскупилась и дала их с запасом.

— Посмотрим, что тут. Ага, вареное яйцо и кресс-салат. А еще мягкий сыр и копченый лосось.

— Выглядит очень аппетитно! Где взяли такую вкуснятину? — Артур восторженно взирал на сэндвичи. — В кафе на побережье в основном жареная тюлька в качестве начинки.

— За это нужно поблагодарить мою хозяйку, у которой я снимаю комнату. Щедрая женщина.

— Долгих лет ей жизни. Хотите посмотреть рисунки сейчас или после чая?

— Лучше после, а то чай остынет. Давайте перекусим.

Артур согласно закивал и аккуратно взял ближайший к нему сэндвич. Лоуренс специально положил сэндвичи потолще ближе к хозяину. После бритья лицо сторожа стало еще более изможденным. Может быть это единственный полноценный прием пищи, который он мог позволить себе сегодня.

Болтая о пустяках, Лоуренс постепенно подвел разговор к жильцам, живущим по соседству. Так он узнал, что некоторые дома были построены больше полувека назад и теперь пустуют, потому что старые владельцы умерли, а новые не хотят жить на побережье в это время года.

— Иногда они приезжают на несколько дней большой компанией. Закатывают шумные вечеринки до утра, распивают спиртное, разбивая бутылки прямо на пляже и уезжают обратно, оставляя после себя много мусора, — Артур не скрывал своего неодобрения.

— Но ведь не все жильцы такие.

— К счастью, нет. Просто я помню другие времена, когда здесь жили мои друзья. Все ушло, — Артур вздохнул.

— А есть ли здесь дом с садом… — Лоуренс покопался среди набросков. — Вот таким.

— Может быть… — сторож прищурился. — Так сразу и не скажешь, все сады, разбитые на заднем дворе похожи друг на друга как близнецы. Хотя эту беседку я вроде бы где-то видел. А что в этом саду особенного?

— Друзья моих родителей жили где-то на побережье. Может быть здесь. Я был бы рад найти их дом.

— Как звали ваших друзей?

— Ее имя Элейн, а его имя я не помню. Они были семейной парой, без детей и очень дружны. Их дом стоял прямо на берегу. Родители рассказывали мне о них и их доме, но тогда я был ребенком и мало запомнил. А сейчас подумал, вдруг это то самое место?

— Они должно быть уже пожилые люди.

— Элейн уже умерла, а что стало с ее мужем мне неизвестно.

— Если хотите, я могу показать три дома, где жили женщины с этим именем, — предложил Артур, делая большой глоток чая. — Я тут всех знаю. То есть знал, — поправился он. — А откуда у вас набросок сада?

— Зарисовал со старой фотографии, оставшейся от родителей, — вынужденно соврал Лоуренс. — Ради практики.

— Я тоже срисовал с картинок и фотографий, пока не встретил жену.

Они доели. После обеда Лоуренс отчего-то пребывал в необычайно умиротворенном настроении, словно выпил три чашки чая с лавандой.

— Прошу за мной, — старик вытер руки салфеткой и несмело улыбнулся.

Артур повел его наверх. Он поднялся на второй этаж по узкой скрипучей лестнице. Остановился у первой двери, выкрашенной белой краской, и испытывающе посмотрел на гостя.

— Это может показаться странным, но думаю, что вы поймете. Моя жена была для меня всем.

Слова прозвучали несколько зловеще, но, когда старик открыл дверь, Лоуренс не увидел в комнате, погруженной в полумрак, ничего пугающего. Старенький комод с медными ручками, деревянная кровать, зеркало в тяжелой оправе. Флакончик духов в виде лебедя на тумбочке, резной гребень. Домашний халат сложен у изголовья кровати, у комода стоят мягкие женские тапочки, расшитые цветами. На стенах развешены многочисленные портреты. Некоторые нарисованы акварелью, но в основном карандашом и углем.

Артур прошел к окну, отдернул тяжелые кремовые шторы, чтобы впустить в комнату больше света. Закрыв глаза, он медленно вдыхал воздух, наполненный запахом пудры, духов и пыли.

— Чудесные работы, — честно сказал Лоуренс, рассматривая рисунки. — Столько деталей, какие точные, уверенные штрихи. Вы очень хорошо передали характер. Мне жаль, что я не знал вашу жену. Она выглядит счастливой.

— О, уверен, она бы вам понравилась… Чудесный человек. Веселый, бескорыстный, умный. Любила искусство во всех его проявлениях. Я стал серьезно рисовать, чтобы произвести на нее впечатление. Однажды она показала мне наброски художника, полученные от него в благодарность за какую-то услугу, вот я и решил, что могу не хуже. И это сработало! — он тепло улыбнулся воспоминаниям.

Лоуренс изучал рисунки. Некоторые пожелтели, стали хрупкими, другие выглядели новыми, словно нарисованные вчера, но лицо женщины, изображенной на них не несло отпечатка времени. Артур наблюдал за его реакцией склонив голову.

— Какой портрет самый любимый? — спросил Лоуренс.

— Я не в силах выбрать, — улыбнулся хозяин. — Должно быть вам любопытно, почему на всех работах моя любимая жена выглядит так молодо?

— Угадали.

— Это от того, что я видел ее только такой. Она смеялась, говорила, что я ей немилосердно льщу, но это правда. Для меня она всегда была молода и красива. Словно с первого момента нашей встречи ее облик был навеки выжжен в моем сердце.

Когда Артур задернул шторы обратно и зажег восковые свечи, стоящие на комоде, комната, полная замерших во времени вещей, превратилась в святилище.

— Добрые люди советовали избавиться от вещей, но я не смог. — Артур развел руками. — Как можно? В них ее частица. Даже когда дела пошли не очень хорошо, я ничего не продал. И не продам. Иногда, — он осторожно присел на краешек кровати, — я прихожу сюда, чтобы посидеть час-другой, представляя, что она все еще жива, просто вышла ненадолго. Сладкая безнадежная фантазия.

— От чего умерла ваша жена?

— Двухсторонняя пневмония. Болезнь протекала тяжело и в итоге сердце не выдержало. Я был с ней той ночью, когда это случилось.

— Мне очень жаль.

— Это была самая долгая ночь в моей жизни, которая так и не закончилась. Как странно, что счастливые моменты проходят быстро, а ужасные становятся вечностью. Иногда рассвет не наступает. — Артур открыл тумбочку и показал гостю маленький синий блокнот. — Сюда я записываю все, что мне хочется сказать ей. Взгляните.

— Это слишком личное, — воспротивился Лоуренс.

— Вы первый человек, которому я показываю эту комнату, — признался Артур.

— Чем же я это заслужил? — Лоуренс присел на покрывало рядом с ним.

— Ваш голос, облик кажутся такими… родными. Такое чувство, что мы всегда были знакомы. Словно вы мой старый друг, — голос старика стал задумчив. — Как только я увидел вас у моего порога, то подумал — вот тот человек, с которым я могу быть откровенным. Я ошибся? Ах, можете не отвечать. Пережитое горе обострило мои чувства. Вы мало говорите о себе, но я уверен, что вы тоже глядите в бездну. — Артур испытывающе посмотрел на него. — Кого вы потеряли?

— Это сложно объяснить, — вздохнул Лоуренс. — Близкого человека, которого ближе не было и не будет, но я никогда с ним не встречался. Однако надежда еще есть.

— Вы провидец? — удивился Артур. — Видите будущее?

— Нет, ничего подобного. Представьте, — Лоуренс сделал паузу, — что вами владеет ощущение, будто вы расстались с человеком, но в действительности вы никогда не были с ним знакомы. Вы ничего не знаете о нем. Все, что есть — только боль утраты и тоска. И так я ощущал себя всю мою одинокую жизнь.

— Ой, — Артур испуганно прикрыл рот руками, — словно скорбящий вдовец, который никогда не был женат.

— Вы поняли… — прошептал Лоуренс изумленно.

— Мне очень жаль, что вам приходится жить с незаживающей раной в груди вместо сердца, — печально покачал головой старик.

— Все не так ужасно. То есть так было, — поправился Лоуренс, — только до того момента, как я начал видеть сны.

— Что вы имеете в виду?

— Друг научил меня основам практик сновидцев, — пояснил он. — Во сне постепенно, кусочек за кусочком прежняя жизнь, в которой есть она, возвращается. Только вот не все сны приятные. Иногда это кошмары — я проживаю события после ее смерти. А иногда я нигде не могу найти ее, и бесцельно брожу, пока не проснусь.

— Невероятно… Я не хочу сказать, что не верю вам, — успокоил Артур, — но это звучит волшебно.

— Сны привели меня сюда. Я видел городок на берегу, тихую улицу, коттеджи, чьи окна выходили на море, и захотел коснуться их наяву. Я знаю, что не найду здесь любимую, но сама мысль о том, что она могла быть здесь — ходить по тем же камням, что и я, видеть тот же пляж…

Он умолк, смахивая непрошенные слезы. Артур вздохнул. Одной рукой он нежно коснулся шелковой полы халата жены, а другой приобнял всхлипывающего Лоуренса.

— Мы оба смотрим в бездну, — тихо сказал он. — Она черна, вечна, но она одна, а нас двое. Бездне с нами не справиться.

— Никогда, — согласился Лоуренс, успокаиваясь. Тщательно вытерев лицо носовым платком, он перевел дух.

— Ее звали Элейн, да? Сад, что вы ищите не был срисован с фотографии, — догадался Артур.

— Верно.

— Тогда чего же мы ждем? Давайте обойдем каждый дом! — старик вскочил полный решимости. — Осмотрим каждый сад, если понадобиться. Только вот, — он бросил на него встревоженный взгляд, — что будет потом?

— Не имею ни малейшего понятия, — признался Лоуренс. — Прежде моя жизнь была распланирована, я люблю строить планы, но теперь плана нет. Я не знаю, что найду, потому что не знаю, что именно ищу.

— Вы ищите свою жизнь, потому что без любви в нас нет жизни, — с жаром сказал Артур. — Когда моя жена умерла, жизнь ушла из меня. Билось ли мое сердце? Не уверен. — Он задумчиво потер подбородок. — Я стал мертвецом, хоть и выглядел как человек. Ничто не трогало меня, не радовало, все, что я мог делать — это ждать смерти. В черный миг слабости я думал покончить с собой, но это было бы невероятной несправедливостью по отношению к тому несчастному, кто нашел бы меня.

— Вы были наполнены смертью, — понимающе кивнул Лоуренс. — И что же наполняет ваше сердце сейчас?

— Смирение. Когда придет срок, мы снова будем вместе. — Артур с любовью посмотрел на портрет перед собой. — Но это не значит, что смирение подходит вам. Вы должны бороться за свою любовь.

— Сновидцы идут особым путем.

— Вот и пойдемте. Мы отыщем дом из ваших снов, — хозяин потушил свечи.

Артур послал нежный воздушный поцелуй портретам. Аккуратно прикрыв дверь спальни, он стоял в скорбном молчании. Артур покидал застывший, теплый мир его драгоценной жены и возвращался в холодную реальность, в которой для него не было места. Лоуренс разделял его чувства. Они вышли на улицу. После полумрака прихожей яркий солнечный свет резал глаза. Сновидец прищурился, глядя в небо. Тучи разошлись. Над головой носились чайки, оглашая воздух торжественными криками.

— Итак, нас интересуют три дома, — сторож помахал внушительной связкой ключей на медном кольце. — У меня есть доступ к каждому заднему двору на этой улице и соответственно к саду.

— На улице больше никто не живет?

— Только одна семья, но они уехали на свадьбу в другой город и вернуться не раньше, чем через неделю. Не волнуйтесь, нам никто не помешает. Только прошу вас ничего не трогать.

Артур уверенно пошел вперед, ведя за собой Лоуренса. Обогнув первый дом, они свернули к калиткам, ведущим в сад. Высокие изгороди, отделяющие частные владения, чередовались с низкими. Пройдя немного по дорожке, сторож остановился у каменной стены, полностью увитой плющом. Звякнув ключом, он отпер калитку.

— Стоит проверить. Хозяйку звали Элейн.

— Нет, не то место, — сказал Лоуренс, едва заглянув во двор. — В дом ведет двухстворчатая дверь, а там была обычная, узкая, в одну створку. Этого нет на рисунке, — пояснил он, — но я хорошо помню.

— Детали очень важны, — понимающе кивнул Артур, запирая замок обратно. Похожая история повторилась еще дважды. Предложенные сторожем сады не подошли.

— Вы сказали, что видели беседку, — Лоуренс ухватился за призрачный шанс. — Можете вспомнить где?

— Дайте-ка мне минутку, — Артур нахмурился, прикрыв глаза. — Белая маленькая беседка, увитая розами. Где же она была? — Старик проверил один сад, затем другой и призывно помахал Лоуренсу.

— О, я не верю своим глазам! Мы нашли! Это то самое место!

— Вы уверены?

— Да! Абсолютно! — Лоуренс с мальчишеским с ликованием бегал по дорожкам, усыпанными прошлогодними листьями. — Вот беседка, здесь стоял столик, за которым я сидел, этот участок был разбит под шалфей, а здесь висела кормушка для птиц!

— Я рад за вас, — Артур с облегчением улыбнулся.

— Кто владеет домом?

— Мужчина лет пятидесяти. Я не слишком хорошо его знаю, он купил дом пять лет назад. Приезжает сюда летом, но не живет постоянно.

— Мы можем войти внутрь? — прошептал Лоуренс, чувствуя себя преступником. — Обещаю ничего не испортить и не оставлять следов.

— Если я скажу нет, неужели это вас остановит?

— Мне бы не хотелось нарушать закон и к тому же вы сторож…

— Было бы очень глупо развернуться и уйти сейчас, — Артур зазвенел ключами, выбирая нужный.

С замком пришлось повозиться. Он заедал, но старик был настойчив. Дверь бесшумно отворилась. Лоуренс с замиранием сердца вошел. Убранство дома было иным, чем он помнил, но расположение комнат полностью совпадало. Без сомнения, это был тот самый коттедж, что являлся к нему во снах. Он осмотрел кухню, гостиную, поднялся на второй этаж, стараясь ни к чему не притрагиваться. Это было обычное холостяцкое жилище человека, любящего собак и рыбалку, о чем свидетельствовали многочисленные журналы на эти темы.

Лоуренс остановился у полки, наполовину заполненной книгами. Хозяин начал расставлять их, но так и не закончил, оставив в коробке возле кресла. Внимание сновидца привлекла одна из книг, а точнее желтая закладка среди ее страниц. Руки сами потянулись за ней. Он поднял книгу из коробки, раскрыл. На пол с шуршанием выпал желтый конверт. Пальцы Лоуренса дрожали, но он все же успел поймать его. Конверт был старым, мятым, с загнутыми уголками. Тот самый желтый конверт, с которого все началось. Сновидец несмело заглянул внутрь и потерял сознание.