Последний сон

Глава 3

Мокрая ткань неприятно холодит лоб, струйки едко пахнущей жидкости стекают по вискам, заставляя поморщиться.

— Очнулся! — шепчет женский голос с облегчением.

Лоуренс с трудом разомкнул веки и увидел склонившуюся над ними Мейбл. Женщина выглядела уставшей. Она держала плошку от которого несло уксусом. Ее брат бесцеремонно, но аккуратно приподнял веко Лоуренса.

— Что происходит? — хрипло спросил Лоуренс, пытаясь отстраниться.

— Наконец-то! — Джонс обрадованно улыбнулся кривой нервной ухмылкой. — Вам стало лучше!

— Где я? Что случилось? — Лоуренс наконец осознал, что лежит на перине в своей комнате в доме Мейбл.

— Поговорим позже, когда вы окрепните. Вы нездоровы и заставили нас сильно волноваться. И не спорьте! — добавил он, видя, что Лоуренс порывается что-то сказать. — Здесь я доктор.

— Хотите чего-нибудь? — мягко спросила Мейбл.

— Воды, — попросил несчастный.

Сделав пару глотков, Лоуренс обессиленно рухнул на подушки. Сознание прояснилось, но он чувствовал себя скверно. Сил совсем не было, словно после долгой изматывающей болезни.

— Сейчас вам ничего не угрожает. Поспите, все образуется.

Лоуренса не пришлось долго упрашивать. Стоило сомкнуть веки как мир исчез и вернулся только на следующий день, рано утром. От жажды у него пересохли и потрескались губы. К счастью, на столике стоял стакан воды. Пахло камфорой и растираниями. Откинув одеяло, Лоуренс медленно опустил ноги на пол. Затекшее тело не слушалось. Привычным жестом приглаживая волосы, он обнаружил за ухом болезненную ссадину.

Сновидец был одет в просторную ночную рубашку, которая, судя по размеру, принадлежала Джонсу. Его одежда, вычищенная и аккуратно сложенная, обнаружилась на стуле. Значит, он каким-то образом оказался в коттедже, его уложили в кровать и лечили. Было стыдно от того, что чужие люди были вынуждены им заниматься, но он надеялся, что переодевал его все же Джонс, а не Мейбл. Кое-как справившись с брюками и рубашкой, Лоуренс пошатываясь спустился в гостиную. Ему нужны были ответы.

Мейбл накрывала на стол к завтраку. Увидев его в проеме, она негодующе всплеснула руками.

— Что вы делаете! Вы слишком слабы, чтобы вставать с постели.

— Уверяю вас, я намного лучше себя чувствую. Несомненно, благодаря вашим заботам. — Голос Лоуренса был тих, но глаза смотрели ясно. — Оставаться в постели было бы непростительно.

— Раз так, то садись. Вы едва на ногах стоите.

— Что со мной произошло?

— Вы ударились головой. Мой брат нашел вас. Вас принесли сюда, но вы так и не пришли в себя, вам не становилось лучше. Началась лихорадка, бред. Мы опасались худшего.

— Как долго я болел? — задумчиво спросил Лоуренс, ощупывая заросший щетиной подбородок.

— Неделю.

Эта новость взволновала его. Он не вернулся домой, как собирался, пропустил работу, никто не знает, что с ним случилось. Однако, подумав, Лоуренс признал, что волнение было ненастоящее, скорее для приличия. По большому счету ему было все равно, что сейчас происходит в городе и Конторе.

Джонс принес поднос с чаем. Взглянув на Лоуренса, он укоризненно покачал головой, но промолчал. Только когда постоялец выпил чашку горячего чая и охотно съел тост с джемом, доктор спросил:

— И как вы чувствуете себя сегодня?

— Неплохо, как видите. У меня проснулся аппетит.

— Это чудесно, — согласился Джонс. — Один из признаков выздоровления. Признаюсь, вы заставили нас волноваться. В первый раз вижу такое в своей практике. Страдаете какими-то наследственными болезнями?

— Нет, я всегда был здоровым человеком для своего возраста. Если честно, то я не понимаю, как это случилось. Последнее, что я помню — это как Артур, сторож, показывал мне сад… Кстати, где он? Это Артур позвал на помощь?

— Хм… — глубокомысленно промычал Джонс прищурившись, его теплый дружеский взгляд тут же стал холодным и изучающим.

— Что случилось? — напрягся Лоуренс, невольно коснувшись ссадины на голове.

На мгновенье перед ним мелькнуло воображаемое видение сторожа, коварно бьющего его по голове, но оно тут же исчезло как неправдоподобное. Кто угодно, но не этот милый человек. Возможно, ему тоже угрожает опасность.

— Я нашел вас без сознания на берегу, когда возвращался домой. На голове у вас была глубокая кровавая ссадина, вы не приходили в сознание, несмотря на все мои усилия. Я позвал на помощь соседей, мы перенесли вас в дом.

— Считаете, меня кто-то ударил?

— Нет, я так не думаю. Уверен, травма на голове появилась после падения. Я внимательно осмотрел парапет, на нем осталась кровь. По какой-то причине вы вдруг потеряли сознание. Возможно во время рисования…

— Но я не рисовал в тот момент, я был с Артуром, — перебил Лоуренс.

— Вы упоминали в бреду некого Артура, — спокойно заметил доктор, — но на той улице никто не знает человека с таким именем. Я расспросил соседей.

— Каких еще соседей? — удивился Лоуренс. — Улица пустует, там никто не живет кроме сторожа.

— Почему? — настал черед Джона удивляться. — Эти коттеджи новые, их недавно построили, с чего им пустовать?

— То есть, вы уверены, что они заселены? Но я никого не видел… — сновидец ошеломленно умолк.

— Уверен. Благодаря неравнодушным людям, что там живут, мы смогли принести вас обратно.

— Постойте, как же такое возможно? Не только я видел Артура, но и Эрик, мальчик, который был моим гидом.

— Какой мальчик?

— Я встретил его на берегу, когда он собирал устрицы. Он показал мне город и привел на ту улицу. Ему девять лет.

— Насколько мне известно, ни у кого из соседей не живет мальчик с таким именем такого возраста, — обеспокоенно сказала Мейбл.

Лоуренс расстроенно замолчал, избегая смотреть на брата с сестрой. Он не понимал, что происходит. Артур и Эрик были обычными людьми, они радовались, грустили, пили чай, ели сэндвичи и конфеты, а теперь его убеждают, что они оба лишь плод его воображения, выдумка воспаленного сознания. Догадавшись, о чем он думает, Джонс заметил:

— Мы верим, что вы видели этих людей и для вас они существуют. Во время лихорадочного бреда больные погружаются в особое состояние сознания, причудливо переплетая реальность с выдумкой. Мне уже доводилось видеть подобное. Однако, и я хочу подчеркнуть это, я не считаю вас сумасшедшим или человеком, слова которого не заслуживают доверия. Уверяю вас, вы придете в себя через несколько дней. Сознание проясниться, не сомневайтесь.

— Я хочу снова побывать там, чтобы убедиться во всем лично.

— Хорошая мысль, — похвалил доктор. — Это быстрее всего развеет ваши сомнения. Но пока я запрещаю вам такие далекие и утомительные прогулки. Останьтесь здесь под присмотром хотя бы несколько дней.

— Мне жаль, что я стал причиной стольких неудобств. Я благодарен за все, что вы для меня сделали и оплачу все расходы.

— Ах, за эти дни мы стали одной большой семьей, — усмехнулся Джонс. — Не беспокойтесь об этом.

— Никаких неудобств, — покачала головой Мейбл, в глазах которой застыло странное выражение. — Вы стали мне как брат.

— Если вы не против, — Лоуренс поднялся в смущении, — мне бы хотелось немного отдохнуть.

Джонс помог ему преодолеть лестницу. Когда за сновидцем закрылась дверь, он обмяк и закрыл глаза. После услышанного хотелось побыть одному. Слишком много вопросов без ответов крутилось в его усталом разуме. Он чувствовал, как где-то глубоко внутри него нарастает старательно подавляемая истерика. А что, если умение управлять снами извлекло из сновидений тени, сплетя их с реальностью? У Лоуренса не было причин считать, что его сейчас обманывают. Объяснение Джонса было логичным, но все же как он мог выдумать любовь Эрика к шоколаду или рисунки Артура…

Кстати о рисунках. Где они? Лоуренс бросился к столу, лихорадочно перебирая вещи. Холщовая сумка обнаружилась под кроватью. Не вставая с колен, он высыпал содержимое на пол. Карандаши со стуком покатились в разные стороны. Папка для бумаг была полна помятых и запачканных грязью листов. Как пустых, так и использованных — с небрежными набросками улицы и побережья. Вдруг из середины стопки, словно осенний лист, вылетел желтый конверт с потертыми краями. Тот самый, который он нашел в доме, куда его отвел Артур. Лоуренс вцепился в конверт, не веря своим глазам. Вот доказательство!

Сновидец прижал конверт к груди и засмеялся нервным смехом. Где он сейчас, сон ли это или явь? Кто даст ответ? Не выпуская драгоценный конверт из рук, он рухнул в постель. Его снова лихорадило, то ли от болезни, то ли от страха за будущее. Лоуренс больше не мог доверять глазам и рассудку. Ни здесь, ни во сне. Его желание контролировать сны привело к тому, что он перестал контролировать реальность. Не имея сил сопротивляться болезненной дремоте, Лоуренс провалился в забытье.

Громкий стук. За окном глубокая ночь. Сколько же часов он спал?

— Войдите! — хрипло крикнул Лоуренс.

— Я не помешаю? — в комнату осторожно заглянула Мейбл.

— Нисколько, я просто отдыхаю.

— У меня для вас чай, — она звякнула подносом. — Как себя чувствуете?

— Неплохо, спасибо. Я практически здоров. — Он приподнялся, опершись о подушки. — Чувствую себя привилегированным постояльцем.

— Ах, это для меня сущие пустяки, — Мейбл присела на стул и передала ему полную до краев чашку.

Он не спеша сделал глоток. Горячий ароматный напиток пришелся как нельзя кстати. Все это время хозяйка молчала. Когда Лоуренс протянул чашку, она поставила ее обратно на поднос, но осталась сидеть. Мейбл что-то тревожило, и он решил ей помочь.

— Хотите о чем-то поговорить?

— Есть кое-что… По поводу мальчика о котором вы рассказывали.

— Мы же условились, что это плод моего воображения, — осторожно напомнил Лоуренс.

— На этом настаивает мой брат, но не я. Узнаете кого-нибудь на этой фотографии? — она вынула из кармана передника старую фотографию на которой были запечатлены мальчики в одинаковой форме.

— Ничего не вижу, мне нужно больше света.

Мейбл с готовностью подвинула лампу, не сводя с постояльца испытывающего взгляда. Лоуренс изучил фотографию. Мальчишки выглядели довольными. Некоторые дурачились, другие пытались быть преувеличенно серьезными, чтобы хорошо получиться на снимке. В центре среди толпы детей стоял молодой мужчина, одетый в костюм-тройку. Он улыбался. Похоже, дети и их учитель только что закончили учебный год.

— Это ваш муж, Джерри, — догадался Лоуренс, показывая на человека в центре.

— Да, он любил заниматься с детьми, — Мейбл тепло улыбнулась, вспоминая. — Вел дополнительные задания как приглашенный воспитатель.

Мальчик, стоящий с краю и пытающийся стянуть кепку со своего товарища, был ни кем иным как Эриком. Или его близнецом, уж очень поразительным было сходство. Сновидец прикусил губу, чувствуя, как на лбу выступает испарина. Если судить по возрасту Джерри, этой фотографии было минимум лет тридцать. Сказать об этом Мейбл или промолчать? А может, Мейбл уже догадалась?

— Я вас не осуждаю, — прошептала она, склоняясь к постели. — Обещаю, все, что вы скажите, останется между нами.

— Расскажите об этом мальчике, — попросил Лоуренс, показав на Эрика.

— Это был один из подопечных моего мужа. Обычный мальчишка. Если бы вырос, ушел бы в море, став рыбаком.

— Что с ним случилось? — Лоуренс догадывался, каким будет ответ.

— Несчастный случай. Погиб в ловушке для крабов во время прилива. Ему было десять.

— Мне очень жаль, — пробормотал он, не в силах вычеркнуть из памяти радостное лицо Эрика, перемазанное шоколадом.

— Это его вы видели?

— Я не верю в призраков и подобные вещи, — покачал головой Лоуренс, возвращая снимок. — Не знаю, кого я видел. Это был обычный мальчик, собирающий устриц. Он уплетал конфеты и хотел выпить горячего какао.

— Это был Эрик, — уверенно сказала хозяйка. — Давайте-ка я кое-что поясню. — Она вздохнула, нервно потерев ладони друг об друга. — Вы могли подумать, что я поддерживаю брата, но это не так. Он считает, что раз он человек науки, доктор, то понимает все на свете, однако… — Мейбл нахмурилась, — есть множество вещей, которые ни он, ни другие люди не могут объяснить.

— Я никогда не считал, что понимаю этот мир.

— Подобное прежде с вами случалось?

— Нет, — Лоуренс отрицательно качнул головой, — я бы заметил. Хотя… — он задумался. — Если бы не несчастный случай и моя болезнь, я бы до сих пор считал, что видел обычного мальчика.

— Однажды у меня останавливался гость, это было как раз после смерти Джерри, который объяснил, что некоторые люди чувствуют более тонко и способны видеть мир иначе. Не думайте, что я выжила из ума…

— И в мыслях не было! — поспешил успокоить ее Лоуренс.

— Вы художник, оттого и видите больше, чем другие. — Мейбл встала. — Не бойтесь того, что видели. Только не говорите о нашем разговоре никому и особенно моему брату. Он хороший человек, я очень его люблю, но подобные разговоры вызывают у него чрезмерное беспокойство, а это приводит к несварению.

Она ушла, оставив Лоуренса обдумывать ее слова. Если Мейбл права и он общался с мальчиком, который в настоящее время умер, то возможно Артур тоже мертв. Однако ему ли удивляться? Не он ли во снах переживал чужие жизни, был счастливым мужем Элейн, и не менее счастливым стариком по имени Роберт? Но в те разы реальность и сон были отделены друг от друга, а теперь он обладает желтым конвертом из снов и не знает к какому миру принадлежит.

Несмотря на поздний час, Лоуренс знал, что ему не удастся больше уснуть. Покрутившись в кровати, он поднялся, чтобы открыть окно, впустить в комнату немного холодного воздуха. Высоко в небе светил убывающий месяц. Серебряные волны лениво плескались о берег. Вид моря, шум волн были умиротворяющими. Завернувшись в одеяло, Лоуренс сел на стул и расслабился, представляя себя маленькой пушинкой, парящей где-то между небом и землей. Полезная техника сновидцев, позволяющая успокоить разум. Перед глазами то и дело, всплывали нечеткие образы Артура, Эрика, Элейн, машущей ему рукой и счастливо улыбающейся.

Неужели это он когда-то работал в Конторе, жил в маленькой квартире и кормил уток в парке? Его больше не беспокоило мнение коллег или последствия лихорадки.

Лоуренс не знал, что будет завтра.

Улица изменилась. Там, где прежде лежал пустырь, обнесенный высоким забором, теперь строился коттедж, за ним протянулась широкая объездная дорога, а по другую сторону от нее находилась спортивная площадка. Всего этого не существовало в прошлый раз, но Лоуренс не стал настаивать на этом прискорбном факте в присутствии Джонса. Доктор любезно, но весьма настойчиво вызвался сопровождать его в этой прогулке.

Сновидец осмотрелся. Коттеджи выглядели обжитыми. На берегу играли дети, у парапета лежал брошенный трехколесный велосипед, на веревках сушилось белье, хлопающее на ветру. Калитки и ставни сверкали свежей краской. Разительный контраст по сравнению с пустой улицей. Прогулка утомила Лоуренса, но он не подавал виду, чтобы не беспокоить Джонса.

— Вы нашли крачек?

— Нашел, — счастливо улыбнулся доктор. — За холмом живет целая колония. Хотите посмотреть на них? Конечно, не сейчас, а когда вам станет лучше.

— Я не против, но мой отпуск и так затянулся, — признался Лоуренс. — На работе меня уже ждут. — Он стал у дома сторожа, пытаясь выдумать благовидный предлог, чтобы заглянуть туда.

— Собираетесь нас покинуть? — огорчился Джонс. — Разумно ли в вашем состоянии? Нет, я не имею в виду, что у вас не хватит сил, чтобы доехать на поезде, но возвращаться на работу определенно еще рано. Отдохните хотя бы неделю.

— Но как же…

— Мы можем позвонить и рассказать вашим коллегам о случившимся. Вы же не думаете, что в нашей глуши нет телефона? — он усмехнулся. — На обратном пути зайдем на почту и позвоним оттуда.

В этот момент открылась дверь дома сторожа.

— Я могу чем-нибудь помочь? — поинтересовался приятный женский голос.

Лоуренс повернулся на звук и опешил. Это была жена Артура. Или вернее, его будущая жена — сейчас она была совсем молодой девушкой, моложе, чем на рисунках Артура. Пока ошеломленный сновидец пытался осмыслить это, став похожим на рыбу, вытащенную на берег, его спутник любезно поздоровался с девушкой.

— Вы стояли у дверей так долго, что я решила, что вам нужна помощь… — поспешила объяснить она, пытливо рассматривая Лоуренса. — Ах, вы же тот мужчина, которому стало плохо! Я вас вспомнила.

— Простите за причиненное беспокойство, — ответил Лоуренс заученной фразой, не сводя с нее взгляда. — Признаюсь, мне стыдно, что все так обернулось.

— Не извиняйтесь, вы были нездоровы. Мы с соседями волновались за вас. Рада видеть, что все обошлось. Вы же художник?

— Просто скромный любитель.

— В тот день я нашла на берегу несколько прекрасных рисунков, должно быть они ваши. Подождите, я сейчас верну их.

— Не стоит… — но она уже скрылась в доме.

— Неловкий момент, да? — Джонс потер руки, чтобы согреться. — Я ее вспомнил, добрая душа. Одной из первых вызвалась мне помочь.

— Ах, может быть вы все же зайдете? — девушка снова появилась в дверях. — Не стойте на ветру.

— Нет-нет, все в порядке, — засуетился Лоуренс, не желая вмешиваться в ее жизнь. — Рисунки оставьте себе, если они пришлись вам по душе. В знак признательности. В крайнем случае, будет чем растопить камин в холодный вечер.

— Вы слишком строги к себе, — рассмеялась она, но потом стала серьезной, хотя в уголках ее глазах по-прежнему пряталась улыбка. — Спасибо. Обещаю, я буду хранить их.

Лоуренс вежливо кивнул и вцепившись доктору в руку, потащил прочь от дома. Больше всего он боялся что-то испортить своим присутствием. На ум пришли слова Артура о том, как его жена показывала ему наброски художника, подаренные в благодарность за услугу. Лоуренс не мог отделаться от ощущения, что знает имя этого злополучного художника.

— Куда мы так торопимся? — Джонс не скрывал удивления.

— Обратно. Голова еще побаливает.

— Хорошо, — безропотно согласился доктор. — Вы уже решили насчет телефонного звонка? Заглянем на почту?

— Да, можно. Позвоню в отдел кадров, пусть оформят мне больничный.

— Если нужно, я могу подписать его.

— Вы взяли с собой на отдых бланки? — удивился Лоуренс.

— Почта маленького прибрежного городка может продать вам любые официальные бланки, — заговорщицки подмигнул доктор, пригладив усы. — Незаполненные, разумеется.

Почта располагалась в полуподвальном помещении старого здания. Снаружи ничто не выдавало ее местонахождения. Не было ни вывески, ни знака — только обычная дверь, выкрашенная зеленой краской и углубленное окошко с зелеными ставнями. Лоуренс никогда бы не нашел ее один. Приемная была маленькой, в ней царил полумрак, пахло сургучом, паклей и старым деревом. На стенах висели старые морские карты. В глубине помещения пряталась конторка за стеклом. Рядом с ней высилась допотопная телефонная будка.

— Почему нет вывески, зачем такая секретность? — удивился Лоуренс.

— Сюда ходят только местные. Приезжим почта не нужна.

— Даже позвонить?

— Телефон есть и на станции, — отмахнулся Джонс.

— А как же марки, сувенирные открытки…

— Их можно купить в магазинчиках и там же бросить в почтовый ящик. Как я уже сказал, это место только для своих и на это есть причины. — Доктор нагнулся к окошечку конторки и постучал, привлекая внимание.

В соседней комнате раздались шаги, заскрипела дверь. За конторкой показался служащий. Худощавый мужчина средних лет был одет в черную выглаженную форму, носил очки в тонкой оправе и манерами напоминал школьного учителя. Тонкие, изящные пальцы почтмейстера были перепачканы чернилами.

— А, это вы доктор! — узнал он Джонса. — Давно не заглядывали. Вы со спутником?

— Добрый день, Генри. Это Лоуренс, постоялец Мейбл. Нам нужен разговор с городом. Можно устроить?

— Конечно. Минутку.

Генри на секунду скрылся под прилавком. Раздались щелчки.

— Готово, можете начинать, — он вынырнул обратно и кивнул в сторону телефонной будки.

Лоуренс послушно вошел внутрь. Как только тяжелая дверь будки закрылась, внешние звуки исчезли. Звукоизоляция была отменной. Сновидец мог видеть Джонса, наклонившегося к почтмейстеру, но не слышал ни слова из того, о чем они говорили. Генри радостно ухмыляясь, протянул доктору бутылку спиртного.

— Контрабанда, — пробормотал Лоуренс. — Неудивительно. Чем еще заниматься в маленьком городе у моря? Прибыльное дополнение к ловле устриц.

Он переключил внимание на громоздкий черный аппарат старше него самого. Сновидец с некоторой опаской снял трубку. Лязгнул рычаг, но телефон, не взирая на древность, работал исправно. Он попросил телефонистку связаться с городом и назвал номер отдела кадров. Через пару минут связь установили, и Лоуренс услышал усталый голос секретаря. Расписав в красках ситуацию, в которой он оказался, Лоуренс получил освобождение до конца недели в счет больничного. Повесив трубку, он облегченно вздохнул. Одной маленькой проблемой в его жизни стало меньше.

— Сколько с меня? — спросил сновидец, выйдя из будки.

— Я уже рассчитался, — махнул рукой Джонс.

Генри утвердительно кивнул, пристально наблюдая за незнакомцем поверх очков. Лоуренс невольно поежился под его изучающим взглядом. Ему стало казаться, что он очутился среди злоумышленников, участвующих в каком-то криминальном сговоре.

— Еще что-нибудь нужно? — вежливо спросил почтмейстер, не сводя холодного немигающего взгляда. — Мы отправляем посылки по всей стране.

— Спасибо, как-нибудь в другой раз. — Доктор взялся за изрядно потяжелевший саквояж. — Лоуренсу нужен отдых, но я загляну к тебе ближе к вечеру.

— По пятницам мы по-прежнему играем в карты. Присоединишься?

— Скорее всего.

— А вы играете? — обратился Генри к Лоуренсу.

— Нет, не умею. Извините.

— Жаль, жаль… я так надеялся увидеть новое лицо за карточным столом. — Почтмейстер подмигнул ему. — Что ж, хорошего дня.

Когда они вышли на улицу, щурясь от яркого солнечного света, Лоуренс признался себе, что это было самое странное почтовое отделение, которое ему доводилось видеть.

— Все в порядке? Смогли дозвониться? — Джонс кряхтя переложил саквояж в другую руку.

— Да, получил еще неделю свободы.

— Бланк у меня. Заполню его перед вашим отъездом.

— Я ваш должник, доктор.

— Ловлю на слове. Теперь нарисуете мне пару птичек? В качестве одолжения.

— Я попробую, — сдался сновидец и сменил тему. — Скажите, а почтмейстер давно тут работает?

— Лет десять. До этого он был офицером, но получил травму колена и вышел в отставку, теперь работает скромным служащим. По выходным дает уроки музыки детям в клубе.

— А по пятницам играет в карты. И скорее всего шутя раздевает игроков прямо-таки до белья.

— Удивительный человек, правда? — рассмеялся Джонс. — Он может нагнать жути, но это потому что вы новичок и он к вам присматривается. Наш Генри не любит сюрпризов.

— Я мог позвонить со станции, если было нужно сохранить в тайне ваше маленькое предприятие, — спокойно сказал Лоуренс.

— А я сохранил, — с достоинством сказал Джонс. — Вы ничего не видели, а все остальное досужие домыслы. Зато, могу вас уверить, в скором времени мы побалуем себя прекрасным ромовым кексом по особому рецепту Мейбл.

Лоуренс ничего не имел против ромового кекса. Возвратившись в «Синюю бухту», он оставил доктора в гостиной инспектировать контрабандное приобретение, а сам поднялся к себе. Пока они гуляли, Мейбл успела прибрать в его комнате, сменить постельное белье, взбить подушки.

Сев за письменный стол, подперев голову руками, он устремив задумчивый взгляд в окно, в морскую даль. Недавно сновидец побывал во снах старика, провел время с умершим к настоящему времени мальчиком и имел поучительную беседу с человеком, который в будущем станет художником и сторожем, а сейчас был просто молодым парнем, который понятия не имел о том, кто такой Лоуренс. Сны и явь, прошлое и будущее совершенно перепутались.

Лоуренс украдкой скосил глаза на конверт, лежащий рядом. Если конверт сейчас выглядит старым, значит ли это, что то, что он видел во сне с Элейн уже стало прошлым, и ему не стоит опасаться встречи с любимой в том доме? Еще одна загадка. Прежде ему казалось, что его жизнь размеренна и скучна. Как он может надеяться вернуться к прежней жизни и работе в Конторе после всего, что с ним случилось?

Встреча с будущей женой Артура оставила после себя горькое послевкусие. Он разговаривал с ней, зная, каким будет конец: ее комната станет святилищем, муж превратиться в бледную тень себя прежнего. Хотя, раз ее ждала счастливая жизнь с любимым человеком в доме у моря, это была не такая уж и плохая участь. Никто не живет вечно.

Сновидец накрыл конверт ладонью. Ему было страшно возвращаться в коттедж, который он так упорно искал. Вряд ли любимая Элейн оставляя письмо, прося успокоиться и не горевать, обещая встретиться снова, имела в виду встречу подобным образом. Она говорила об их совместном будущем, но где оно, как его отыскать и реально ли оно?

Лоуренс почувствовал, как у него снова разболелась голова. Раньше он не страдал мигренями, но все бывает в первый раз. В дверь осторожно постучали.

— Не заперто, — отозвался он.

— Отдыхаете? — Мейбл приоткрыла дверь. — Ланч готов. Если хотите, могу принести сюда.

— Спасибо, вы очень добры, — искренне сказал Лоуренс, вставая при ее появлении, — но я еще не голоден. Я ценю, что вы для меня делаете, и хочу сказать, что приятно удивлен таким обращением. Я ничем не заслужил подобного.

Строгие черты лица хозяйки смягчились. Она отвела взгляд, беззвучно шевеля губами, не осмеливаясь озвучить, что ее тревожило.

— Вам есть, что добавить? — Лоуренс приподнял бровь.

Хозяйка тихо прикрыла дверь и подошла к постояльцу. Женщина была высокой, почти одного роста с ним.

— У нас маленький городок. Событий мало. Приливы-отливы, зима-лето, — она повела плечами, словно извинялась перед ним за это. — В коттедж приезжают разные люди, некоторые приятные, некоторые — не очень, но чаще всего коттедж пустует, особенно в холодные месяцы. Ваше появление в «Синей бухте» для меня как чудесный подарок, как глоток воздуха. И я не имею в виду оплату за комнату, у меня достаточно сбережений, чтобы не бедствовать. Я знаю, что вы тонко чувствующий человек… С особым уникальным взглядом на мир. — Он вздохнула. — Я думала о вас с момента вашего приезда.

В сознании Лоуренса промелькнуло видение, как он, оттолкнув Мейбл, бежит к двери, кубарем скатывается с лестницы и покидает коттедж, уносясь в сторону станции со всех ног. Конечно же, он этого не сделал, это было бы верхом грубости, но ему было очень неловко и неуютно под ее грустным взглядом. В воздухе повисла продолжительная пауза. Мейбл, наконец, осознала, как двояко звучат ее слова и испуганно прикрыла рот рукой.

— У меня к вам не романтический интерес! — всполошилась вдова. — Вы очень приятный мужчина, без всякого преувеличения, но я не питаю к вам чувств подобного рода.

— Так в чем же дело? — Лоуренс немного успокоился.

— Может быть вам удастся поговорить с Джерри? — она затаила дыхание. — Если вы разговаривали с Эриком, то в этом нет ничего невозможного. Если это случиться, скажите ему, что он был для меня всем. Мы не успели попрощаться перед тем как он ушел… — она умолкла.

— Почему бы и нет, — пожал плечами сновидец и тут ему в голову пришла идея. — А лучше вы сами скажите. Напишите письмо, запечатайте, а я передам послание вашему мужу, если встречу его.

— Вы можете так сделать? — удивилась хозяйка.

— Уверен, что смогу, — твердо сказал Лоуренс, бросив быстрый взгляд на конверт на столе.

— Тогда я немедленно напишу письмо.

— Я не гарантирую, что встречусь с ним, — Лоуренс предостерегающе поднял палец. — Может быть эта неделя пройдет как обычно. Не хочу внушать напрасную надежду.

— Меня это полностью устраивает.

— И не пишите ничего, что может его взволновать, — спохватился сновидец, опасаясь, что послание, если его удастся передать, может вызвать сердечный приступ у Джерри и он косвенно станет виновником его гибели.

— Да-да, я поняла, — хозяйка немного испуганно, но вместе с тем с явным воодушевлением попятилась к двери, комкая в руках передник. — Лоуренс, не говорите моему брату…

— Ни слова, — он покачал головой. — Это будет наша с вами тайна.

Мейбл вышла, Лоуренс снова сел за стол. Зачем он ввязался в это? Из милосердия, из желания пощадить чувства хозяйки, не иначе. Головная боль по-прежнему беспокоила, сновидец решил отвлечься. Почему бы не воспользоваться любезным предложением Мейбл и не перекусить? Время ланча.

Тишину гостиной нарушал только треск поленьев в камине. Джонс уже пообедал и удалился по делам. Видимо, снова наблюдать за птицами. Бинокля на обычном месте не было, как и трости для ходьбы.

На подносе лежали сэндвичи с огурцом. Лоуренс взял один и откусил кусочек. Сэндвич был идеален — в меру соленый, хрустящий, с приятным сливочным послевкусием. Он напоминал о днях, которые юный Лоуренс проводил в школьной библиотеке. Художественный талант часто выручал его, освобождая от необходимости присутствовать на уроках. В уютном закутке, где было место только для старого стола, он рисовал плакат к очередной выставке в то время как его товарищи корпели над задачами. Не желая отрываться от любимого занятия, вместо полноценного обеда в столовой, он поедал сэндвичи с огурцами — такими же вкусными, как и этот.

Мейбл вошла как тень и молча подала ему синий запечатанный конверт. Лоуренс так же молча как ни в чем не бывало спрятал конверт в карман.

— Скажите, вы хорошо знаете Генри? — спросил он, берясь за второй сэндвич.

— Почтмейстера? Да. Его все знают.

— От него мне немного не по себе, — признался Лоуренс.

— Для друзей он прекрасный человек, а для врагов… — она пожала плечами. — У Генри нет врагов, если вы понимаете меня. С ним легко ладить, он хороший друг, много делает для города. Только если предложит сыграть с ним в карты — не соглашайтесь. Мой глупый брат однажды проиграл месячное жалование. Правда Генри, — добавила Мейбл, — надо отдать ему должное, позволил брату отыграться и вернул половину.

— Я слышал, что они будут снова играть в эту пятницу.

— Спасибо за предупреждение, — Мейбл поджала губы. — Уж я прослежу, чтобы кое-кто провел вечер пятницы дома.

— Все же странно, что контрабандист и шулер снискал такую добрую славу.

— Это наш контрабандист и шулер. К тому же, полезно иметь такого человека в городе. С тех пор как Генри обосновался в наших краях, мы забыли о ворах, грабителях и прочем сброде. Он всех извел под корень. Теперь никто двери не запирает. Какой еще прибрежный городок может похвастаться подобным?

— А, так Генри выполняет роль полиции?

— Неофициально, конечно. Полиция у нас в основном занимается поиском потерянных вещей. Если вы потеряли перчатки, то не стоит беспокоить Генри по этому поводу, он рассердится, если его отвлекать по пустякам. А вот когда случается что-то серьезное, стоит обратиться к почтмейстеру, он непременно поможет.

— Поразительно, — покачал головой Лоуренс. — Чем больше я узнаю о вашем городке, тем больше он мне нравится.

— Так переезжайте, — воодушевилась хозяйка.

— Увы, зарплата служащего в Конторе оставляет желать лучшего. Я не могу позволить себе дом на побережье.

— Я могу сдать вам комнату за полцены. Бросьте работу в Конторе, займитесь серьезно рисованием и живите с продаж картин приезжим. У вас талант, не сомневаюсь, вы быстро станете знаменитым.

Мейбл говорила так уверенно, что посеяла зерна сомнений в душе Лоуренса. Он даже позволил себе обдумать эту мысль. Сновидец представил, как сдает ключи квартирной хозяйке, берет тяжелый чемодан с вещами и отправляется на вокзал, чтобы навсегда уехать из города, в котором провел всю свою жизнь. Фантастическая идея. Скорее всего, несмотря на весь энтузиазм Мейбл, он быстро потратит имеющиеся накопления, его рисунки не будут продаваться, и он закончит тем, что попросит Генри найти ему работу: что-нибудь не слишком законное. Это в лучшем случае, а в худшем — оставшись на мели начнет пить, украдет лодку и, обливаясь слезами в пьяном угаре, перевернется в море, утонет, где-нибудь за волнорезом.

— Отчего вы вдруг погрустнели? — встревоженно спросила хозяйка.

— Да вот думаю, холодная ли в море вода… — уклончиво ответил Лоуренс. — Когда открывается купальный сезон?

— В конце мая. Когда стоит штиль вода хорошо прогревается на мелководье.

— Тогда я вернусь сюда летом. Хотелось бы научиться плавать.

— Если хотите, я оставлю за вами комнату. Конечно, если вы все еще предпочтете вид на море…

— Посмотрим, — улыбнулся Лоуренс. — Не хочу загадывать.

Они немного посидели, наслаждаясь теплом камина. Затем Мейбл достала из-под кресла корзинку с незаконченным вязанием и принялась творить особую магию с мотком пряжи. Лоуренс на цыпочках вышел в прихожую и отправился на прогулку, пока еще не совсем стемнело.

На набережной ему приглянулось маленькое, уютное кафе. Он просто не мог пройти мимо, когда увидел аккуратные скатерти в крупную красно-белую клетку. К большой радости в меню кафе обнаружилось множество видов чая. Заказав фирменный чай с травами, Лоуренс сел за столик в центре зала. Вскоре ему принесли запотевший заварник из прозрачного стекла до верху наполненный зеленым отваром. Сверху на нем стояло маленькое блюдце с золотистым медом.

Лоуренс налил чашку до краев и не спеша принялся смаковать напиток, изучая заведение. В кафе был всего один зал. Низкий потолок и стены обшиты темными деревянными панелями, заставляя казаться и без того небольшое помещение еще меньше. На стенах висели маленькие картины в рамках, покрытые стеклом. Лоуренс присмотрелся: внутри лежали бумажные листки, исписанные мелким почерком.

— Стихи, — пояснила официантка, заметив его интерес. — Когда-то это кафе было излюбленным местом отдыха известного поэта.

— И что с ним стало?

— Не знаю, это давно было, я тогда еще была маленькой девочкой. Полагаю, — она пожала плечами, — он умер от старости.

Лоуренс прошелся по залу, читая стихотворения, но они ему показались слишком заумными. Если бы он стал известным художником, то его акварели тоже висели бы на этих стенах и посетители, спустя сто лет, воротили бы от них нос.

Чай был вкусным, заварник опустел незаметно. Скрипнула дверь, вошел посетитель — молодой мужчина в серой форме посыльного. Он доброжелательно кивнул Лоуренсу и постучал по прилавку монеткой, привлекая к себе внимание. Официантка, занятая чтением женского журнала, посмотрела на него и улыбнулась.

— А я уж думала, что ты сегодня не придешь. Мне нужно кое-что собрать. Подождешь десять минут?

— Конечно, — ответил тот, снимая фуражку и приглаживая непослушные вихры. — Можно мне чаю?

— Да, наливай, — она скрылась из вида.

Посыльный налил полную чашку кипятка и, держа в руках чайник, подошел к Лоуренсу.

— Вам долить еще? — спросил он.

— Если не трудно. — Лоуренс поднял крышечку заварника.

— Я Артур, — дружелюбно представился посыльный, но в этом не было нужды, сновидец его уже узнал.

— Какой все-таки маленький городок, — прошептал он в сердцах.

— Что, простите?

— Прекрасный вечер, — громче сказал Лоуренс, пытаясь казаться беспристрастным и не желая называть собственное имя. — Присаживайтесь. Хотите мед?

— Не откажусь, — оживился посыльный, занимая стул рядом. — У меня из-за всей этой беготни к вечеру просыпается поистине лошадиный аппетит. Я не видел вас прежде. На отдыхе?

— Да, дышу свежим воздухом.

— Иногда, особенно ближе к ночи, воздух становится слишком свежим, — усмехнулся Артур. — Прямо-таки ледяным.

— Мне нравится. Очень бодрит.

Артур сделал большой глоток чая, закусил медом и в наслаждении прикрыл глаза. Лоуренс смотрел на этого подвижного человека, на чьем гладком лице еще не отпечатались прожитые годы и не хотел верить, что еще совсем недавно говорил с его пожилой версией. Они так разительно отличались, словно две стороны одной монеты. Одна веселая, радостно смотрящая в будущую жизнь, энергичная, а другая тусклая, изможденная, полная горькой скорби.

— Ждете кого-нибудь? — поинтересовался Артур.

— Истинную любовь… — грустно пошутил Лоуренс, качая головой. — Нет, я сюда случайно зашел, просто убиваю время до ужина.

— А, любовь… Я бы тоже с вами посидел, если бы это сработало, — рассмеялся посыльный. — Увы, я одинок.

— Это ненадолго. Скоро все измениться.

— О, мне нравиться убежденность, с которой вы это говорите.

— Это правда. Вы встретите человека, которого будете любить всю жизнь, и он будет любить вас.

— Спасибо на добром слове, дружище. — Артур весело подмигнул, ничуть не поверив его словам.

— Здесь все накладные и чеки за месяц. — Официантка вернулась, сжимая в руках пухлый бумажный пакет.

— Уже бегу!

Посыльный, схватив пакет, растворился в вечерних сумерках, оставив Лоуренса в меланхоличном настроении размышлять о вечном. Вскоре в кафе пришла группа молодых людей, шумная, немного на подпитии, вынудив сновидца ретироваться.

Ежась от холода, Лоуренс поднял воротник, сунул руки в карманы. Самым разумным решением было бы вернутся в коттедж, съесть ужин и как следует выспаться, но он больше не чувствовал себя разумным человеком. Из чистого упрямства сновидец сидел на скамейке на берегу подставляя лицо холодному ветру. Этот город не был местом, где царит логика, разум, планирование, объективная реальность. И что вообще понимать под объективной реальностью? Для него, Лоуренса, она включала его собственную жизнь, а также прошлое и будущее других людей. Как подобное описать, чем измерить? По факту все это существует только в его голове, а есть ли что-то другое — неизвестно. У него нет инструментов для достоверной оценки того, что происходит с миром, когда он, Лоуренс, закрывает глаза.

Ветер пробирал до костей. Если он снова заболеет, о нем позаботиться Мейбл, у хозяйки коттеджа добрая душа, а если станет совсем плохо и он умрет, то… что ж, никто не рождается бессмертным. Облака на секунду разошлись, показав желтый жирный месяц низко висящий над горизонтом. Желтая дорожка от него протянулась по волнам.

— Какой необычный вид, — пробормотал Лоуренс.

— Поддерживаю. Ночь сегодня волшебная. — На скамейку присел незнакомец, поставив между ними картонный ящик, перевязанный веревкой. — Не бойтесь, — он примиряюще поднял руки в черных перчатках. — У меня нет намерений вредить вам.

Тень шляпы скрывала его лицо, но вот блеснула тонкая оправа очков на прямом носу, показались резко очерченные скулы. Лоуренс узнал Генри, но это его не слишком успокоило. Он чувствовал, что этот человек был не тем, за кого себя выдавал. Словно почтмейстер был сжатой пружиной, готовой распрямиться в любой момент сметая все на своем пути. Генри подождал ответной реплики, но Лоуренс молчал.

— Вы мне не рады?

— Я не расположен сейчас к беседе, но это общественное место, — пожал плечами Лоуренс.

— Постараюсь не занимать много времени, но поговорить все же придется. Я не могу игнорировать случившееся. Наш добрый доктор нарушил врачебную тайну, — Генри расслабленно откинулся на спинку, подставляя лицо редким соленым брызгам. — Самую малость нарушил, но этого достаточно, чтобы понять, кто вы такой.

— Что же он вам рассказал? — напрягся Лоуренс.

— Его рассказ — собрание нелепостей, если не видеть полной картины. — Генри сделал паузу, снимая перчатки и пряча их во внутренний карман. — Вы — сновидец. — Почтмейстер не обвинял, только констатировал факт. — Будете отрицать?

— Не вижу смысла. Это не противозаконно.

— Вот и славно, сэкономите нам обоим время.

— У меня такое чувство, что вы знаете обо мне намного больше, чем я о вас. Это не очень-то честно.

— Постараюсь кое-что прояснить. Для сновидцев наш город представляет особый интерес. Это уникальное место, которые открывает многочисленные возможности. Однако и город, и его жители под моей защитой. Я не позволю им вредить. Может показаться, что я обычный почтмейстер, но вы же понимаете, что это не единственная моя роль, верно? — стекла очков блеснули. — Поэтому я обязан узнать причину, которая привела вас сюда.

— А если я откажусь назвать ее?

— Мне придется принять меры. Я стану вашей тенью. Днем… и ночью. Вам бы хотелось видеть сны с моим участием? Это могут быть весьма неприятные сны.

— Вы тоже сновидец? — спросил Лоуренс, игнорируя его открытую угрозу.

— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Генри, — доставая словно из ниоткуда колоду карт.

Его белоснежные, отмытые от чернил пальцы, без устали тасовали карты с поразительной скоростью. Белый пушистый мотылек на черном фоне, изображенный на рубашке, вился вокруг запястий словно живой.

— Меня предупреждали не играть с вами, — беззлобно заметил Лоуренс.

— О, великая слава, опережающая меня… — ухмыльнулся почтмейстер, протягивая колоду. — Выберите карту.

— Зачем?

— Нет никакого подвоха. Просто хочу проверить одну теорию.

Лоуренс вздохнул и, немного поколебавшись, вытащил карту из середины. Он перевернул ее — карта была белой, без рисунка. Генри, казалось, нисколько этому не удивился.

— Еще две, — терпеливо попросил он.

Лоуренс сделал как было сказано. Обе карты оказались пустыми.

— Здесь что-то не так… Покажите колоду, — попросил Лоуренс.

Генри послушно перевернул колоду и показал лицевую сторону карт, все они были с затейливыми черно-белыми рисунками.

— Я вытащил пустышки. Для чего нужны такие карты? — Лоуренс вернул карты владельцу.

— У меня в колоде нет пустых карт, но они стали таковыми, как только вы к ним прикоснулись. — Генри продемонстрировал их снова — пустые карты исчезли словно по волшебству.

— Вы меня разыгрываете.

— Я не фокусник, — обиженно фыркнул почтмейстер. — Карты — вещь серьезная.

— Значит, я снова сплю. — Лоуренс задумчиво посмотрел на желтый отсвет месяца. — А что в коробке?

— Посылка. — Генри похлопал по крышке. — Собираюсь отнести ее адресату.

— Надеюсь, там не отрезанная голова или что-то в этом роде.

— Какая у вас мрачная фантазия. Это просто роликовые коньки, подарок на день рождения мальчишке, который будет стоить ему молочных зубов, зато подарит бесценные часы веселья. Так почему вы все же приехали сюда? Не упражняться же в живописи, в самом деле. Хотя, признаю, у вас есть талант, на этом берегу я видел работы намного хуже.

— Это личная причина, о которой вам знать необязательно, — Лоуренс нахмурился, недоумевая, когда почтмейстер мог познакомиться с его рисунками. Неужели снова непрошенная услуга от Джонса?

— Я могу хранить тайны. Намного лучше, чем остальные, — Генри словно читал его мысли.

— Вам не о чем беспокоиться. Я не собираюсь причинять вред городу и горожанам.

— Вы можете причинить вред из лучших побуждений. Шаг там, фраза здесь, измените настоящее, прошлое и ущерб нанесен. Я уверен, что вы добрый человек, но от этого еще хуже. Вам захочется исправить несправедливость, а где мы в итоге окажемся, если начнем все исправлять? Говорю исходя из собственного печального опыта.

— Что вы имеете в виду?

— Возьмем людей, с которыми вы уже установили связь. Эрик и Артур. Если спасти Эрика из крабовой ловушки, не дать ему умереть в детстве, Артур никогда не встретиться со своей женой и их чудесная светлая любовь не состоится, — медленно, со значением сказал Генри. — А это будет трагедия.

— Вряд ли кому-то навредит, если я нарисую пару рисунков и выпью чаю в кафе, — нервно ответил Лоуренс, лихорадочно обдумывая последние слова почтмейстера.

— А если ускорить ваш отъезд, то риск и вовсе можно свести к минимуму.

Лоуренс задумался. События, которые никогда не произойдут… В словах Генри был какой-то скрытый подтекст. Почтмейстер снова проверял его. И если проверка с картами была явной, то сейчас он действовал более тонко.

— Значит, Эрик должен умереть, чтобы смог родиться Артур таким, каким мы его знаем. Это один и тот же человек.

— Вы проницательны, — похвалил Генри. — Не знаю, к добру или к худу.

— Я прав?

Почтмейстер кивнул.

— Подумать только, Эрик сам выбрал дом Артура и напросился к нему в гости погреться… — мрачно сказал Лоуренс, чувствуя, как начинается и усиливается болезненная пульсация головы на месте ссадины.

— Теперь это уже не кажется случайным событием, да? — в голосе почтмейстера звучала горькая насмешка. — В любом случае, невозможная вещь не произошла бы, если бы вы не вмешались. Именно ваше присутствие запустило цепь событий.

— Я приехал, потому что меня позвали, — признался Лоуренс. — Это мой город у моря, где меня ждут и где я был счастлив. Я видел сны о нем.

— Интересно… — Генри снова вынул карты, перетасовал и вытащил три из них, не показывая Лоуренсу. — Нет, снова ничего, — расстроенно пробормотал он себе под нос. — И что же, ваши ожидания оправдались?

— Не знаю. Со мной столько всего произошло…

— Езжайте домой, возвращайтесь к прежней скучной жизни, где все понятно. Где есть только настоящее, стабильная работа, предсказуемый отдых.

— Бессмысленная жизнь.

— Зато безопасная. Для всех. Ну, как хотите… Свой долг я выполнил, вы предупреждены, а дальше сами решайте.

— Все-таки кто вы?

— Просто Генри, почтмейстер. — Он отвесил шутливый поклон. — Контрабандист и учитель музыки. Как и вы, способен коснуться прошлого и будущего, но для города я всегда останусь чужаком.

— И как вы только миритесь с туристами в сезон отпусков?

— Легко. Сколько среди них сновидцев? Ноль. Люди гуляют, купаются, вкусно едят, спят мертвецким сном, ничего не замечают. Для них существует только один город, одно время, одна реальность. Кстати, чуть было не забыл… Отдавайте! — он протянул руку властным жестом человека, не привыкшего к отказам.

— Что? — Лоуренс недоумевающе уставился на него.

— Письмо! Что за глупая мысль вручить его Джерри! Вы представляете, что он об этом подумает?

На секунду Лоуренс решил, что Генри хочет забрать его драгоценное письмо, но почтмейстера интересовало послание Мейбл.

— Откуда вы о нем узнали?

— У меня свои источники, — загадочно ответил почтмейстер. — Я собираюсь его уничтожить. Мейбл скажите, что виделись с Джерри, он прочел ее послание и был очень тронут. А лучше ничего не говорите.

— Моя хозяйка о вас хорошо отзывалась. — Лоуренс нехотя расстался с синим конвертом. — Надеюсь, вы не обманите ее доверие.

— Это невозможно, — покачал головой Генри, надевая перчатки.

Конверт вспыхнул в его руке сам собой, рассыпался мелким пеплом, который унес ветер. Не прощаясь, почтмейстер пристроил посылку подмышку и пошел в сторону лодочной станции. Лоуренс тоже поднялся. От холода тело одеревенело. Сновидец неуклюже сделал несколько шагов, притопывая ногами, держась за спинку скамейки. После того как ушел Генри стало легче дышать. Почтмейстер вызывал у него тревогу. Опасный человек, но не лишенный мрачного очарования.

Лоуренс отправился в коттедж ужинать, обдумывая по пути недавнюю беседу. Интересно, угроза Генри проникнуть в его сны реальна или позерство? Если он обладает подобными возможностями, то превосходит всех сновидцев в этом мастерстве. Хотя, кто знает, какие возможности открывает этот город? В любом случае, он, Лоуренс, не собирается отступать. Хотя бы потому, что ему некуда. Он здесь, чтобы отыскать Элейн, и если местные могут проживать свои жизни под разными личинами, то возможно Элейн неподалеку, какое бы имя она не носила.

Лоуренс остановился, всматриваясь в лица проходящих мимо гуляк.

— Мы обязательно встретимся снова, — прошептал он, тщетно пытаясь отыскать Элейн среди незнакомок.

В «Синюю бухту» он вернулся замерзший, мучимый головной болью, полный уныния и тоски. Мейбл, чувствуя его дурное настроение, не задавала лишних вопросов, молча отнесла ужин. Лоуренс без аппетита поел и лег спать.

Это было захватывающее. И почему столь блестящая идея взять лодку, чтобы пройтись под парусом пришла к нему только сейчас? Ведь он не раз видел отдыхающих, развлекающихся подобным образом, слышал, как они с восторгом обсуждают прогулку.

На берегу казалось, что ветер слабый, но стоило выйти в море, как он наполнил парус и лодка устремилась вперед, подобно молнии. Нос, разрезающий волны, то задирался вверх, то снова уходил вниз, вынуждая их хвататься за борта. Рулевой, их старый друг, лихо развернул судно, окатив визжащих пассажиров солеными брызгами с ног до головы.

— Смотри! Уже виден наш дом! — восторженно воскликнула она, прижимая к голове соломенную шляпку. — Как быстро доплыли!

— Причаливаем? — пошутил он. — Чай и кексы ждут нас.

— Нет, рано! Я еще не вся промокла.

— Это легко исправить! — крикнул рулевой со смехом.

Лодка снова развернулась и понеслась по волнам. Он чувствовал себя огромной птицей, переполненный ощущением полной свободы и абсолютного всемогущества. Он должен запомнить этот момент навсегда. Жаркое солнце, серо-зеленое море, пахнущий солью ветер…

Неожиданно раздался свист лопнувшей веревки и испуганный вскрик. Он обернулся, что-то мелькнуло перед глазами. Болезненный удар, рывок, на миг все замерло. Над ним смыкается зеленая вода. Тишина оглушает, отрезая его от мира живых. На зеленом фоне зловеще чернеет вытянутая раковина диковинного моллюска. Это лодка, но до нее не доплыть. Холодная вода сжимает в безжалостных тисках. Становится темнее. Он закрывает глаза от страха. Его путешествие закончилось. Спросит ли кто-нибудь на той стороне, было ли это приятное путешествие?..

…Лоуренс проснулся тяжело дыша, мокрый от пота. Все еще находясь во власти кошмара сновидец не сразу осознал, кто он и как оказался в своей постели. Лоуренс лежал поперек кровати, наполовину задушенный простыней. Руки затекли. Со стоном освободившись, он сел. За окном брезжил рассвет.

Отбросив простынь, Лоуренс кое-как доковылял до стола, отодвинул штору и со страхом уставился на спокойную серую полосу воды. Место, ставшее ему могилой. Он впервые пережил во сне смерть и это потрясло его. Физическая боль притупилась, но мука угасающего сознания, осознающего безнадежность своего положения, все еще оставалась с ним. Не в силах справиться с этим, сновидец беззвучно зарыдал.

Море осталось безразличным к его горю.

Немного придя в себя, выполнив серию дыхательных упражнений, Лоуренс понял, что кроме пережитого во сне, его еще кое-что сильно беспокоит. Было слишком тихо. Он присмотрелся к кромке воды. Она была неправильной… Вода застыла без движения, словно налитая в блюдце — без намека на волны, пену. В небе белела маленькая изломанная фигурка.

— Чайка… — прошептал он с ужасом.

Птица висела без движения в воздухе словно чучело на лесках в музее. А может это и было чучело? На пирсе не было ни души. Никто не возвращался после ночного лова. Лодки стояли пустыми.

Охваченный мрачным предчувствием, Лоуренс второпях оделся, не удосуживаясь застегнуть рубашку или надеть носки. В два прыжка миновав лестницу, схватил с вешалки в прихожей пальто, набросил на плечи, и выскочил из дома. Здесь он остановился, резко обернулся и посмотрел в окна коттеджа — ни движения. Дом был пуст. Сновидец сделал один робкий шаг, еще один, прислушиваясь к звукам, но не услышал ничего. Ни собачьего лая, ни крика чаек, ни звона колокольчика молочника.

Из-за ограды торчали обрезанные черенки роз, готовые превратится в пышные кусты к лету. Лоуренс осторожно притронулся к ним. Тошнотворное чувство гадливости охватило его, словно он потрогал что-то мертвое, если не по виду, то по своей сути. Он отдернул руку, пытаясь вытереть пальцы о пальто.

Ветра не было, воздух был неподвижен. Он медленно прошелся по набережной, встречая застывших в странных позах птиц, насекомых, зверей. Кафе уже открыто, дверь приветливо распахнута, на стойке стоит холодная чашка чая, но нет и следа людей. Он поискал глазами птицу, которую видел из окна, но не нашел ее.

Лоуренс почувствовал невероятную усталость. Сгорбившись, сновидец опустил голову. Как раз во вовремя, чтобы заметить молодого петушка, бегущего по камням параллельно замершей кромке воды. Эта была молодая птица, рябого окраса. На фоне гальки петушка было легко потерять из виду, если бы не скорость, с которой он двигался. Обрадованный живому существу, Лоуренс поспешил за ним.

Петушок нервно оглянулся и ускорил бег, спасаясь от преследователя.

— Я не причиню тебе зла! — крикнул Лоуренс.

Погоня продолжалась долго. Сновидец совершенно запыхался, пытаясь нагнать птицу, но как только он приближался, наклоняясь, чтобы схватить ее, она ловко ускользала из рук в последнее мгновение. Наконец петушок резко свернул в сторону, юркнул в проулок между домами и исчез.

— Проклятье! — сипло прохрипел Лоуренс, пытаясь отдышаться.

Он огляделся, пытаясь понять, куда его занесло. Место было знакомым. Определенно, он когда-то бывал на этой улице. С порывом ветра в глаза попал песок, он проморгался, вытирая набежавшие слезы. Перед ним высился дом, знакомый ему до мелочей. Именно в нем он прожил множество счастливых лет с женой. Движимый любопытством, Лоуренс спустился по дорожке к входу. К его удивлению дверь была приоткрыта.

Осторожно толкнув ее, он вошел внутрь, не зная, стоит ли дать о себе знать, громким возгласом или лучше промолчать. Так ничего и не решив, он оказался в скромно обставленной прихожей. При виде женской обуви у него сильнее забилось сердце. Он снял с вешалки женский плащ и прижал к груди, вдыхая запах. Аромат, узнаваемый из тысячи. Ее плащ. Борясь с желанием забрать его с собой как трофей, Лоуренс повесил плащ обратно.

В гостиной царил беспорядок, кресло у камина перевернуто, книги раскинуты по полу, фигурки птиц, стоявшие на каминной полке, разбиты. Из-за тяжелой зеленой гардины, не пропускающей солнечный свет, торчала мужская туфля. Забыв, как дышать от волнения, Лоуренс шагнул к окну, стараясь не наступать на осколки и медленно отодвинул ткань.

Никого. Туфля пуста. Он осмотрелся в поисках второй и обнаружил ее в камине. Что произошло? Где хозяева дома и почему в комнате царит бедлам? Он продолжил беглый осмотр. Кухня и ванная оказались нетронуты, в них все находилось на своих местах, но на втором этаже картина была печальной.

В спальне, пропитанный неприятным сладковатым запахом, стоял пустой шкаф с раскрытыми створками. На полу бесформенным ворохом лежало разбросанное постельное белье. На одной из подушек обнаружились засохшие пятна крови.

Встревоженный, сновидец заметался по комнате. Неужели здесь произошло преступление? Где его жена? Он отбросил одеяло, перевернул простыни. На полу нашелся скомканный платок с вышитой монограммой. Платок был еще влажный, когда Лоуренс поднял его. Удушливый химический запах витавший в воздухе стал сильнее. Золотые нити вышивки расплылись перед глазами сновидца. Его тело обмякло, он покачнулся и медленно осел на пол.

Лоуренс проснулся с сильной головной болью. Его мутило, во рту стоял неприятный металлический привкус, словно он надышался выхлопными парами. Едва раскрыв слезящиеся глаза, он с трудом сел на кровати. Обрывки прошедшего кошмара улетучивались из памяти, но он обязан был его записать. На секунду сновидец подумал, что возможно все еще спит и отвесил себе пощечину. Она получилась весьма болезненной, а потому убедительной.

Борясь с тошнотой, Лоуренс взял чистый лист. Слова, едва оформившись в сознании, торопливо переносились на бумагу. Два неприятных сна: первый о морской прогулке и собственной гибели, второй о пропаже всего живого в городе, о найденной крови на подушке и чувстве, что случилось что-то непоправимое. Если первый сон был записан парой предложений, то второй изложен значительно более подробно. Периодически Лоуренс бросал быстрый взгляд в окно, чтобы удостоверится в том, что город живет обычной жизнью, а морские волны по-прежнему мягко шурша набегают на берег.

Спрятав записи под пресс-папье, Лоуренс поежился. От холода пол стал ледяным, а он был босиком. Из настенного зеркала на него смотрел грустный изможденный мужчина с запавшими глазами. Нужно было поскорее привести себя в надлежащий вид. Мытье и бритье немного улучшили внешность, но не душевное самочувствие. Он по-прежнему ощущал себя старым и больным. Из головы никак не желали уходить угрозы Генри. Неужели ночные кошмары его рук дело?

Сновидец захватил заметки и спустился в гостиную. После обмена привычными утренними любезностями, Лоуренс вежливо отказался от завтрака, заявив, что хочет совершить прогулку на пустой желудок. Ему хотелось как можно скорее проверить дом на берегу, убедиться самому, что опасность выдумана, что кровь — это лишь фантазия воспаленного разума.

Утро было чудесным — солнечным, теплым. Он насладился бы им, если бы не был так взволнован. Быстро шагая по уже знакомой дороге, не обращая внимания на приветствия прохожих, Лоуренс сразу свернул к коттеджу. На стук в заветную дверь никто не ответил. Он прижался лицом к стеклу, пытаясь разглядеть обстановку в доме, но его ждало разочарование. Дом был пуст — ни мебели, ни личных вещей.

Парадная дверь была заперта. Сновидец попробовал зайти с черного входа. В этот раз удача улыбнулась ему, дверь отворилась, стоило лишь толкнуть ее. Лоуренс странным образом чувствовал себя в доме как хозяин, а не незваный гость. Сколько прекрасных моментов он провел и проведет в этих стенах. Пусть даже в другом теле.

Счастливые времена, проходящие слишком быстро… После смерти Элейн в доме не останется уголка, который не слышал бы его рыданий.

Обыскав коттедж сверху донизу, Лоуренс не нашел ничего, кроме строительного мусора, оставшегося после рабочих. Сев на нижнюю ступеньку лестницы, сновидец достал заметки и перечитал их дважды, надеясь отыскать подсказку к происходящему. Безрезультатно.

Признав свое поражение, но по-прежнему встревоженный, Лоуренс ушел. Ему нужна была помощь. Найти путь к почте среди извилистых улочек без провожатого оказалось сложнее, чем он думал. Трижды сновидец сворачивал не в ту сторону, возвращаясь обратно к набережной, но упрямого, въедливого служащего Конторы не так-то просто одолеть. Он методично обследовал все переулки и наконец увидел искомые ставни, выкрашенные зеленой краской.

Отделение почты, погруженное в полумрак, пустовало: ни посетителей, ни почтмейстера. Сновидец подошел к конторке и постучал также, как это делал Джонс. Лоуренс не был до конца уверен, что манера стучать что-то значит, но вдруг это особый знак?

Прошло немного времени, скрипнула дверь, мелькнула худощавая тень и за конторкой показался почтмейстер, как всегда безукоризненно одетый в черную форму. Если он и удивился, увидев Лоуренса, то не подал вида. Вежливо кивнув, он протер очки платком и вопросительно посмотрел:

— Хотите заказать телефонный разговор?

— Нет.

— Тогда чем могу быть полезен?

— Хочу задать вам вопрос. Могу я рассчитывать на честный ответ?

— Да, — просто сказал Генри, усаживаясь на стул и принимаясь полировать тяжелую латунную печать.

— Я провел тяжелую ночь. Вы выполнили свою угрозу? — мрачно спросил Лоуренс, которого взбесил нарочито невозмутимый вид почтмейстера.

В этот момент он мечтал вытащить Генри из-за конторки и вытрясти из него всю правду. Хотя, помня о прошлом почтмейстера, переходить к физическому воздействию с его стороны было бы глупой идеей.

— Ах, вы имеете в виду мое обещание сделать ваши сны неприятными… Нет, я ничего не предпринимал, — покачал головой Генри. — Если бы это был я, вы бы меня не спрашивали, а знали это точно. Я честный человек и веду открытую игру.

Лоуренс ему поверил. Весь его задор улетучился в один момент, сновидец устало опустился на стул для посетителей, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше.

— Что произошло? — мягко спросил Генри, откладывая печать в сторону. — Вы очень плохо выглядите. — Он открыл дверцу конторки и поманил Лоуренса. — Проходите.

Почтмейстер провел его в соседнюю комнату, которая служила складом и кабинетом одновременно. Полуподвальное окно давало достаточно света. У стены стояли поставленные друг на друга ящики с элитным спиртным. Рядом лежали посылки, измазанные сургучом от потекших штемпелей. В углу стояли большие напольные весы. У противоположной стены располагался массивный письменный стол, кожаное кресло и старенький диван, накрытый клетчатым пледом.

— Я отвлекаю от работы, — Лоуренс показал на посылки.

— Нет, сейчас у меня перерыв. Как раз собирался перекусить, надеюсь, вы присоединитесь ко мне.

Генри настойчиво усадил его в кресло, а сам занял неудобный на вид стул с жесткой спинкой. На столе стоял поднос с единственным блюдом, накрытым крышкой. Почтмейстер снял ее, с гордостью продемонстрировав содержимое: горячий омлет с жаренными колбасками.

— Ешьте! Все ваше. — он протянул Лоуренсу вилку тоном, не терпящим возражений. — Я знаю, что вы не завтракали.

— Откуда?

— Вас мучили кошмары, вынудившие вас встать рано и в спешке одеться. Вы были расстроены, нервничали, поэтому на жилете пуговицы смещены на ряд выше. Затем вы где-то долго бродили, судя по состоянии брюк и обуви. Видимо, выясняя детали сна, но так ничего и не добившись, пришли ко мне. Не вижу в этой схеме полноценного завтрака, — Генри налил чай из термоса и протянул гостю чашку. — Однако, отдаю вам должное, вы все же нашли время побриться.

— Лавандовый? — удивился Лоуренс, принюхиваясь.

— Конечно, — ухмыльнулся почтмейстер. — Самый лучший чай на свете.

Колбаса пахла невероятно аппетитно. В желудке Лоуренса предательски заурчало. Он отбросил всякие предрассудки и жадно принялся за еду. Омлет был прямо-таки воздушным и таял во рту. Неужели его приготовил сам Генри?

— Расскажите, что снилось сегодня, — почтмейстер, напряженный, как пантера перед броском, наблюдал за ним поверх очков.

Вместо ответа Лоуренс протянул ему утренние записи. Ему было нечего терять. При виде запутанных, написанных в спешке строк, почтмейстер приподнял бровь.

— Какая удача, что работая здесь, я привык разбирать любой почерк, — проворчал он, углубляясь в чтение.

К тому времени, когда Лоуренс допил чай, Генри прочел его заметки. Он достал из ящика стола ребристый карандаш и принялся катать его между ладонями, погруженный в раздумья.

— И какой будет вердикт? — не выдержал Лоуренс затянувшегося молчания.

— Вы всегда ведете записи после пробуждения?

— Если есть такая возможность.

— И честно описываете происходящее не пытаясь приукрасить?

— Стараюсь быть объективным.

— Первый сон неприятный, однако я не нахожу в нем ничего необычного. А вот второй весьма примечателен. Да вы и сами это понимаете, если записали его столь подробно. Сегодня утром, после пробуждения, вы чувствовали себя странно? Слабость, неприятный привкус во рту, головная боль?

— Да, все так и было.

— Хм… Вы уверены, что дом из сна находится в этом городе? Может, просто похож?

— Уверен, — Лоуренс был тверд.

— Значит, вы как-то связаны с домом и его жильцами, но описание расплывчато, а мне бы хотелось более ясного понимания. Почему этот дом так важен?

Лоуренс ждал этого вопроса. Если бы не страх, поселившийся внутри, он бы никогда не открылся Генри, но кровавые пятна по-прежнему стояли у него перед глазами. Сновидец признался во всем. Рассказал об удивительном конверте, преследующем его, об одиночестве, о снах о доме на берегу, и о единственной женщине в его жизни. Он говорил, говорил… Сначала тихо, невнятно, затем с большим чувством, поддавшись нахлынувшим эмоциям. И хотя комната ничем не напоминала кабинет аудитора, на какой-то момент ему показалось, что он сидит на приеме у Мари. Не хватало только мерного стука метронома. Рассказ получился длинным, но почтмейстер ни разу не перебил.

— Спасибо за откровенность. Я ценю честность. Многое прояснилось, — подытожил он, когда Лоуренс наконец умолк. — Я догадывался, что вы можете быть жителем города. Вернее, одна из ваших личностей станет им, если хронология ваших снов верна.

— Что мне делать с тем, что я видел? Сегодня утром я приходил туда, но дом пуст, в нем еще никто не живет. Если я видел последствия… — голос Лоуренса предательски дрогнул, — преступления, вы сможете предотвратить его?

— Не я видел сон, — покачал головой Генри.

— Но ведь что-то нужно делать!

— Вы не понимаете… Вот, выберите три карты, — в руках почтмейстера как по волшебству возникла знакомая колода.

— Опять эта игра… — Лоуренс недовольно нахмурился, но карты выбрал.

— Снова пустышки, — разочарованно вздохнул Генри, демонстрируя белые карточки. — Это ответ на ваш вопрос. Вы и ваша деятельность здесь — неизвестная переменная, которая не поддается моему контролю. Поэтому я хотел, чтобы вы уехали. Чтобы жизнь в городе была такой, какой должна быть: предсказуемой, управляемой, простой.

— А если я уеду сейчас? Или уже слишком поздно? — севшим голосом предложил Лоуренс.

— И вы сможете спокойно жить с мыслью, что с вашей избранницей случилось что-то ужасное? Не думаю, — покачал головой почтмейстер. — Сны нередко общаются с нами языком символов, но кровь — это всегда тревожный знак.

— С этим я согласен. Кровь никак не идет у меня из головы. — Лоуренс потер виски. — Однако я видел сны о времени после ее кончины. Смерть ее была обычной, естественной, а до этого момента мы никогда не расставались.

За стеной донесся настойчивый стук. Генри извинился и ушел поприветствовать посетителя. Лоуренс бросил взгляд в угол и неожиданно обнаружил там незамеченное прежде чучело странной птицы. Птица была крупной, размером с ворона, покрытая длинными перьями, окрашенными в темно-серый цвет Крепкий клюв у основания блестел иссиня-черным, а кончик оранжевым. Почтмейстер вернулся, молча взял две бутылки спиртного из ящика и снова вышел. Лоуренс снова взглянул на чучело. Вдруг оно открыло ярко-желтые глаза и угрюмо уставилось в ответ. Птица оказалась живой, хоть и изрядно потрепанной.

— Продолжим. Я запер дверь, теперь нам никто не помешает, — пообещал Генри и, проследив взволнованный взгляд гостя, усмехнулся. — Вижу, вас заинтересовал мой питомец, — он почесал птицу у основания клюва, отчего та закрыла глаза в блаженстве. — Подобрал с перебитым крылом пять лет назад. Надеялся, что улетит, когда станет здоров, но этот ленивый приятель предпочел сон свободе. Наш город влияет даже на таких созданий, — Генри позволил себе легкий смешок, но глаза его оставались серьезными. — Что вас больше всего поразило в недавнем сне? — он снова сел на стул. — Не испугало, а именно удивило?

— Пустота. Город был похож на театральные декорации, когда сцена уже готова, но актеров еще нет. Или уже нет.

— Мне нравится это сравнение, — похвалил почтмейстер. — Очень точное, на самом деле. Сны как театр… А сновидец — зритель, приглашенный участвовать в пьесе. Он поднимается на сцену, хотя для него не написана роль, импровизирует, влияет на сюжет. Или не влияет, если достаточно осторожен и готов остаться на втором плане, принять роль безмолвного статиста. И нет вреда, пока такой зритель один. Остальные актеры сумеют подстроить свою игру под него. А если зрителей больше и они не желают играть по правилам?

— Вмешался другой сновидец? Почему же вы его не обнаружили?

— Его нет в городе — уверяю вас, — покачал головой почтмейстер. — Он может быть где угодно.

— Я опасаюсь худшего — похищения. Или… — Лоуренс не договорил, не желая озвучить самые страшные предположения.

— Похищение вероятно, — согласился Генри, сохраняя стоическое спокойствие. — А что до убийства, то ведь вы не нашли тело.

— Я и представить не мог, что сновидцы могут быть преступниками.

— Это характеризует вас как хорошего человека с благими намерениями. Как считаете, злоумышленник попал в ваш сон случайно или намеренно? Не думайте о нем как о мужчине. Не забывайте, это может быть женщина, даже ребенок, если он талантлив.

— Это не случайность.

— Почему?

— В ней смысл моей жизни. Неужели можно забрать смысл жизни случайно? Уверен, не обошлось без злого умысла.

— Тогда будем исходить из этого. Знаете, что странно? Дом, о котором вы рассказали, всегда пустует. И сейчас, и в будущем. На этот адрес не приходит почта. Ни посылок, ни писем, ни даже открыток к праздникам. А вы утверждаете, что в будущем будете жить там с женой. Я не говорю, что это неправда, но вероятно, знаете об этом только вы. Для остальных этот дом неизменно пуст.

— Это звучит ужасно… — Лоуренс огорченно прикусил губу. — Постойте! Ведь я же нашел в этом доме желтый конверт. Тот самый конверт, который каким-то чудом оказался у меня в руках после пробуждения. Разве это не доказательство реальности будущего?

— И где же он теперь?

Лоуренс лихорадочно зашарил по карманам пальто. Конверт лежал во внутреннем кармане, сложенный вдвое.

— Вот он! — он протянул его почтмейстеру в качестве доказательства.

— Интересно… — сказал Генри, сняв очки и используя их на манер лупы. — Вы уверены, что сейчас держите его?

— Да! Вот же он! — Лоуренс недоуменно помахал конвертом перед лицом почтмейстера.

— Поразительно. Я ничего не вижу, но чувствую колыхание воздуха.

— Вы серьезно?

— Какие же тут шутки, — устало вздохнул Генри, снова принимаясь катать карандаш между ладонями. — Берегите конверт. Если некий сновидец изменил ваше будущее, эта вещь может стать ключом к его возвращению. Не зря же с него все началось. Лишившись конверта, связующего звена между вами и женой, вы можете все забыть, потому что нельзя помнить того, что не произошло.

— Я не хочу ничего забывать, — Лоуренс поежился.

— Это уже произошло однажды с вами, не так ли? Вы забыли ее. Вы прожили десятки лет, не помня о любимом человеке, плывя по течению как сухая ветка в потоке жизни. От вас как от пары остались только невнятные отголоски.

— Но мне было больно…

— Потому что маленькая часть вашего сознания знала, что что-то идет неправильно. Однако, — Генри поднял указательный палец вверх, призывая к вниманию, — я уверен, что худшее еще не свершилось. Ваша избранница пообещала встретиться с вами, и сила ее желания была так сильна, что она все равно смогла достучаться до вас. Она еще жива.

— Вы даете мне надежду, — Лоуренс промокнул платком испарину со лба. — Но почему она связалась со мной, а не с другим мной в будущем, который станет ее мужем?

— Не знаю, — пожал плечами Генри, — может он тоже услышал ее и пытается отыскать, или не может услышать, потому что его больше не существует, а может вы были столь несчастны, что стали идеальным адресатом для ее послания. Для снов нет разницы между прошлым и будущем.

— Мне до сих пор не по себе от мысли, что мне снится будущее, — признался Лоуренс. — В голове не укладывается. Я едва свыкся с тем, что может приснится прошлая жизнь, но сон о будущем принять тяжелее. А уж забрать из сна конверт и получить его в реальном мире — это до сих пор выглядит как чудо.

— Насколько хорошо вы знаете что представляют из себя сновидцы? — нахмурился Генри.

— Я любитель. — Лоуренс почувствовал, что краснеет. — В начале у меня был учитель, но он умер, потом я учился по книгам. Экспериментировал с ароматами, чаем.

— Полагаю, вы учились управлять наполнением сна, чтобы получить приятные грезы?

— Да, с этого я начал.

— Все с этого начинают, — неодобрительно проворчал почтмейстер. — В погоне за приятными переживаниями люди вмешиваются во сны, не понимая их сути.

То, каким тоном он это сказал, создало у Лоуренса ощущение, что к людям почтмейстер себя не причисляет. Подумав, Генри достал из ящика стола лист бумаги. В центре листа крупно вывел карандашом «Сон», отведя от него в стороны три луча.

— Так время ощущается человеком: прошлое, настоящее, будущее, — пояснил он. — Специально не подписываю, чтобы вы не думали, что одно важнее другого или начинается раньше другого, так как все они пребывают одновременно. Их различие как таковое существует только для того, кто смотрит. Здесь реальность, — он перевернул лист и подписал. — Которая также имеет прошлое, настоящее и будущее для того, кто в ней находится. Сны и реальность являются одним целым. Однако, оттого что они словно находятся на разных сторонах, когда мы спим, то не помним реальную жизнь, а после пробуждения забываем сны, какими бы подробными и яркими они нам не казались. Это понятно?

— Весьма наглядная демонстрация, — уклончиво ответил Лоуренс, которому ничего не было понятно, но он боялся рассердить своего единственного союзника в этом запутанном деле. — Если время не имеет значения и все существует одновременно, значит, я могу встретить свои прошлые и будущие личности в одном месте в реальности?

— Да, хотя подобное событие крайне маловероятно. Но так может случится под влиянием внешних факторов, как произошло с Артуром и Эриком.

— Я прошу прощения за тот случай…

— Сейчас уже не важно, я доволен тем, что вы осознали серьезность последствий своего вмешательства. Во сне каждому человеку доступны сны остальных его личностей. Словно это единый большой сон. Покрывало, что соткали все Лоуренсы одновременно, как бы они себя не называли в других жизнях.

— Звучит волшебно… — Лоуренс попытался осознать сказанное, но это было нелегко.

— Не думайте, что это просто и доступно каждому. В реальном мире вы возьмете карту и можете быть уверены, что доберетесь до нужного места. Во снах нет карт, нет путеводителя. Сны постоянно претерпевают изменения. Некоторые люди более восприимчивы к снам, другие менее. Навык этот можно развивать, но он имеет свои пределы.

— А как в это вписывается город? Что делает это место особенным?

— Смотрите! — Генри скомкал лист и кинул на стол. — Это наш город. Реальность, сон, времена переплетены в нем прямо сейчас. Они касаются гранями. Деятельность сновидца может быть разрушительна как… как этот карандаш, — он взял карандаш и проткнул им комок бумаги, после чего развернул лист, продемонстрировав гостю несколько дырок. — Видите, пустые места теперь есть как в реальности, так и во снах. Они влияют друг на друга.

— Но вы же сами сказали, что тот, кто стоит за похищением, не находится в городе.

— И я по-прежнему уверен в этом, но и вам ведь снились сны об этом доме до того, как вы приехали сюда.

— Только потому, что Элейн хотела жить здесь. Я готов отправится за ней хоть на край света.

— И какой мы можем сделать из этого вывод?

— Другой сновидец… — Лоуренс испуганно посмотрел на почтмейстера. — Тоже связан с Элейн?

— С ней, с вами, с домом, — почтмейстер подышал на линзы очков и аккуратно протер носовым платком. — Поэтому я и спросил, считаете ли вы, что злоумышленник попал в ваш сон случайно? Ваш категоричный ответ говорит о том, что вы тоже чувствуете эту связь, хоть и не осознаете ее.

— Откуда вы столько знаете о снах? — осмелился полюбопытствовать Лоуренс.

— Из книг, — в голосе Генри сквозила насмешка. — Из очень древних книг. Честно говоря, я люблю скрывать за туманом свое прошлое, поэтому не ждите от меня прямых ответов… Однако, что касается вашего дела, я намерен предложить свою помощь.

— Каким образом?

— Стать вашим наставником.

— Зачем вам это делать? Я думал, вы не питаете ко мне теплых чувств.

— Но я никогда не желал вам зла, и сегодня предложил пальмовую ветвь — свой завтрак. Кто-то посмел нарушить установленный порядок в моем городе. И хоть сон ваш и тут мои руки связаны, но этот город — мой, а значит, я в полном праве вмешаться всеми возможными способами. Вы принимаете мое предложение?

— А разве у меня есть выбор?

— Можете уехать домой. Рваная рана, полученная городом, затянется. Вы проживете еще десяток лет без всякой цели, а потом в один из дней вас просто не станет. Исчезните. Выбор есть всегда.

— Я бы исчез, если бы это вернуло Элейн, путь даже не для меня, для кого-то другого, — признался Лоуренс.

— Считаете себя недостойным счастья? — Генри протянул руку и нежно почесал дремавшую птицу. — Об этом был ваш первый сон. В момент наибольшей радости, вы наказали себя смертью. — Он с задумчивым видом облизал нижнюю губу. — Что ж, решено, жду вас завтра утром после завтрака. Начнем обучение.

— Почему не сегодня?

— Вам нужен отдых. Поужинайте, погуляйте по берегу ни о чем не беспокоясь. Зайдите в аптеку — она за поворотом, купите снотворное. Если будут просить рецепт, скажите, что от меня. Проспите всю ночь без нежелательных сновидений, гарантирую. — Почтмейстер встал, давая понять, что разговор окончен.

Лоуренс поспешно поднялся вслед. Он не выпускал из рук конверт, свое единственное сокровище. Идея воспользоваться снотворным пришлась по вкусу сновидцу. Несмотря на сумятицу, творящуюся в голове, встреча с Генри дала ему надежду.

Прогулка на свежем воздухе и сытный поздний обед пошли Лоуренсу на пользу. Он чувствовал себя лучше. Даже сделал набросок чайки для Джонса. Доктор, если и был недоволен его работой, тщательно это скрывал, расхваливая несчастную птицу на все лады, отчего Лоуренсу стало неловко.

Ближе к вечеру, выйдя на набережную для прогулки, глядя на зажигающиеся фонари, он вспомнил, что забыл купить снотворное. Сновидец поспешил в аптеку, надеясь успеть до закрытия. К счастью, та работала допоздна. Аптека делила помещение с книжным магазинчиком, который уже был закрыт к его приходу. Лоуренс пришел как раз в тот момент, когда фармацевт выходила из-за прилавка, собираясь гасить свет.

— Прошу прощения! — выпалил он, вбегая внутрь. — Можете помочь?

— Закрыто. — Усталым тоном сказала полная пожилая женщина, но присмотревшись к Лоуренсу, смягчилась. — Что стряслось? Если что-то серьезное, лучше послать за доктором.

— Мне нужно снотворное, — ответил Лоуренс и добавил слова, обладающие в этом городе особой силой. — Я от Генри. Он сказал зайти к вам.

— О, ну вряд ли он имел в виду сделать это ночью… — она в преувеличенном негодовании закатила глаза, но все же вернулась за прилавок. — Только снотворное и все?

— Да, только его. Извините, пожалуйста. Я сожалею, что задержал вас.

— Да-да… — пробормотала она, достав из-под прилавка маленькую картонную коробку, полную конвертиков из вощеной бумаги. — Надо же, все закончились! — женщина быстро перебрала пальцами порошки. — Подождите минутку.

Фармацевт скрылась в подсобном помещении. Лоуренс воспользовался паузой, чтобы осмотреться. Лекарства и околомедицинские средства, стоявшие на полках, его мало интересовали в отличии от содержимого книжного магазина. Свет в этой части помещения был потушен, но он сумел рассмотреть лежавшие на прилавке журналы в ярких обложках, свежие газеты, развивающие книжки для самых маленьких читателей. На полках повыше стояли книги — новые и в потертых переплетах.

Лоуренс прищурился, пытаясь разобрать названия. Это была обычная художественная литература, которую встретишь в любом провинциальном магазине. На нижней полке стояло несколько справочников и самоучителей. Ничего интересного. Бросив скучающий взгляд на прилавок, он заметил у кассы стопку неразобранных книг без ценников. Название верхней было «Ищущий», без указания автора. Черная обложка книги, на переднем плане которой нарисован тонкий побег цветущей лаванды, сразу привлекла его внимание. Заинтригованный, Лоуренс взял книгу. Она была в твердом, хотя и потрепанном переплете, который знал лучшие времена.

Став под лампой, он открыл книгу наугад и прочел: «…не мог указать ему дорогу в каменный монастырь, одиноко стоявший на холодном, продуваемом дикими ветрами, высоком Безымянного плато. На эту высоту не осмеливались забираться даже дикие немые охотники, живущие в гниющих деревнях у подножия, не боящиеся богов, но страшащихся нарушить уединение таинственного обитателя холодной каменной обители. В бурю над монастырем сверкали молнии и над плато разносился хриплый безумный смех. Никто не видел обитателя монастыря при свете дня, но ходили слухи, что носит он только шелковые одеяния, его лицо всегда скрыто маской, заглянуть под которую…»

— Ваше снотворное. — Фармацевт вернулась, протягивая пакетик. — Принимать за полчаса перед сном, запивать теплой водой. Порошок горчит, можете добавить мед в воду.

— Спасибо, — поблагодарил Лоуренс, расплачиваясь. — Можно купить эту книгу? Я взял ее из стопки у кассы. Не знаю, сколько она стоит.

— Фредди только рад будет, если купите. — Она задумалась. — Поищите отметки на первых страницах. Там Фредди обычно проставляет цену. Оставьте деньги на тарелочке возле кассы, а завтра я скажу ему, что это оплата за книгу. Может еще что-нибудь купите? Только не читайте долго, если собираетесь пить снотворное.

— Нет, мне этой хватит.

Лоуренс сделал как было сказано. Мелочь звякнула о тарелку. Покинув аптеку вместе с фармацевтом, он пожелал ей доброй ночи, а сам поспешил вернуться в коттедж. Вечером, плотно поужинав, сновидец с комфортом сидел у камина, потягивая херес и читая книгу, в пол уха слушая пространные рассказы Джонса. После нескольких рюмок хереса на доктора накатывала легкая меланхолия, с которой он ненавязчиво делился со всеми. Мейбл, поглощенная вязанием, лишь качала головой время от времени. Она была готова слушать его рассказы сколько угодно, лишь бы Джонс был дома и не играл в карты.

«Ищущий» оказался необычным романом, презирающим законы любого жанра. Невозможно было сказать, что случится с персонажами на следующей странице. Странствия главного героя по фантастическим местам, смертельно опасным, но вместе с тем обладающим особой притягательной красотой, уводили его все дальше от родного дома в погоне за неназванной целью. Лоуренс увлекся чтением, на какой-то миг забыл свои страхи и печали. Сюрреализм повествования завораживал, приковывая внимание. Не раз отважный герой попадал в лапы к чудовищным существам, желающим его смерти, но всегда умудрялся ускользнуть благодаря своей храбрости и смекалке.

Наконец, наступил момент, когда герой встретился с жутким существом, живущем на высоком, покрытом льдом плато. В бесформенных одеждах, в шелковой маске, под которой угадывался острый птичий клюв, существо восседало на каменном троне в огромном пустом зале монастыря. Оно обладало знаниями о тайной стороне мира. Существо согласилось стать учителем главного героя, а взамен захотело забрать его имя. Герой согласился, но лишенный имени, потерял волю и стал рабом. Однако существо выполнило уговор и раскрыло герою самые постыдные секреты вселенной.

На этом интересном месте Лоуренс был вынужден прервать чтение. Часы пробили одиннадцать. Часто зевая, он запил горький порошок снотворного, и отправился готовиться ко сну. Сновидец был спокоен за главного героя. Судя по количеству непрочитанных страниц, тот найдет выход из безнадежного, как кажется на первый взгляд, положения. Лоуренс искренне надеялся, что эта книга была не из тех, что заканчивается смертью полюбившегося персонажа. Это было бы вопиющей несправедливостью по отношению к читателю. В реальной жизни и так каждая история, рассказанная до конца, заканчивается смертью, зачем еще читать о подобном?

Погас свет, Лоуренс провалился в глубокий сон, едва голова коснулась подушки. На следующее утро он встал в хорошем настроении. Голова не болела. Мысли о крови не беспокоили. Он попытался вспомнить, снилось ли ему что-либо, но в памяти не осталось воспоминаний.

Размяв затекшие мышцы во время легкой разминки, сновидец привел себя в порядок, тщательно оделся и спустился для завтрака. Мейбл как раз накрывала на стол. Увидев постояльца в добром здравии, она радостно улыбнулась.

— Доброе утро. Какие планы на сегодня? Собираетесь на прогулку?

— Да, сразу как поем. Хочу пройтись по городу. А где Джонс? — Мейбл не поставила прибор на его место.

— Еще не вставал и насколько я знаю своего брата, до полудня мы его не увидим. Последние три рюмки хереса вчера были лишними.

— О, мне очень жаль.

— С другой стороны, — философски пожала плечами Мейбл, — он доктор, ему виднее каким лекарством лечиться.

Завтрак был вкусным, беседа приятной, но Лоуренс не стал с этим затягивать. Ему не терпелось узнать, что ему приготовил почтмейстер. Выйдя из дома, сновидец сразу же отправился на почту быстрым шагом, переходящим в бег. Удивительно, но дверь почты была заперта. На окошке за стеклом виднелась записка с одним словом «Занят». На всякий случай Лоуренс подергал дверную ручку.

— Я занят, — сверху донесся нетерпеливый голос почтмейстера. — Видели записку?

— Доброе утро. — Лоуренс поднял голову, встретившись взглядом с Генри, который смотрел на него из окна второго этажа.

— А, это вы… а я уж подумал какой-то глупый злодей пытается выломать дверь. Сейчас я спущусь.

Через минуту соседняя дверь открылась. Генри призывно махнул рукой, приглашая войти. В домашней одежде он выглядел совсем иначе. Лоуренс по достоинству оценил дорогой бордовый халат с вышивкой и домашние туфли с загнутыми носками.

— Вы здесь живете? — удивился Лоуренс.

— Дом принадлежит мне целиком. Удобно, правда? — почтмейстер посторонился. — На почту можно попасть прямо из моих личных апартаментов, — он указал на маленькую дверь. — Но нам наверх, — он принялся подниматься по скрипучей узкой винтовой лестнице, не дожидаясь, пока Лоуренс снимет пальто. — Как спалось?

— Я последовал вашему совету и выпил снотворное.

— Отлично. Сегодня вы выглядите лучше, стали другим человеком. В хорошем смысле этого слова.

Обстановка дома свидетельствовала о том, что хозяин любит читать, обладает вкусом и у него достаточно средств, чтобы окружить себя дорогими вещами. В центре гостиной обнаружился зажженный кальян, у окна, частично занавешенном тяжелыми зелеными портьерами, стоял столик с резными шахматами. Стены занимали многочисленные полки с книгами в дорогих кожаных переплетах.

Лоуренс невольно вспомнил особняк, в котором встретил новый год. Атмосфера была похожая. Генри с довольным вздохом опустился в мягкое кресло и повелительным жестом указал на второе. В руке у него словно по волшебству оказалась кальянная трубка с мундштуком из слоновой кости. Почтмейстер с удовольствием затянулся, медленно выдохнул невидимый дым и прищурил глаза.

— Курите? — лениво спросил хозяин.

— Нет, не люблю запах табака.

— Придется курить, — почтмейстер усмехнулся. — К счастью, это не табак.

— Это… — Лоуренс принюхался. — Лаванда!

— Не только, но лаванда присутствует. Я сам создал смесь, опытным путем. Осмотритесь, если хотите. Я же вижу, что вам любопытно.

Вещи способны многое рассказать о владельце. На полках были выставлены модели парусников, столь тщательно собранные, что оказали бы честь любому музею. Под ними располагался массивный фонограф с валиками для записи. Журнальный столик практически исчез из-виду под грудой газет и журналов. На вешалке у двери висела черная шелковая накидка, шелковая маска и птичий клюв на ремешках. Лоуренс вздрогнул. Невольно напрашивалась ассоциация с жутким существом из книги, живущим в чертогах безымянного монастыря.

— Что вы так удивленно рассматриваете? — Генри проследил его взгляд. — А, мой костюм? Это я готовлюсь к вечеру после выступления. Концерт, посвященный чему-то там… Я не вникал. Буду аккомпанировать, дети — петь.

— На чем играете?

— На рояле, а мои юные подопечные на моих нервах, — вздохнул мужчина. — Специально выбрал себе костюм с маской, чтобы никто не видел моего красного от стыда лица. — Генри глубоко затянулся. — Перед тем как начнем, у вас есть вопросы?

— Чему вы хотите меня научить?

— Как быть сновидцем. Сейчас вы подобны человеку, который попал в бурную реку. Беднягу несет течение, бросает об острые камни, выбивая из него дух. Ему едва хватает сил, чтобы держаться на плаву, но он обязательно захлебнется — это лишь вопрос времени. А я, — он легко ткнул мундштуком себя в грудь, — дам вам лодку и весло, чтобы вы плыли по реке со всем достоинством, присущим человеку. У вас конверт с собой?

— Да, — Лоуренс поспешно нашарил конверт во внутреннем кармане. — Я с ним не расстаюсь.

— Он может понадобиться.

Генри встал, полностью зашторил окно, принес графин. Выпив полный стакан воды, он предложил гостю, но тот отрицательно покачал головой.

— Значит позже. Курение вызывает жажду. — Хозяин со вздохом опустился в кресло. — Вы восприимчивы к гипнозу?

— Мой аудитор сказала, что я внушаемый человек. Она использовала метроном, а до этого Тони, мой прежний учитель, применял детский волчок. Мне нужно всего пару минут, чтобы потерять контроль.

— Это хорошая новость.

— Вы собираетесь меня загипнотизировать. Зачем?

— У нас нет времени, мой друг, ждать пока вы своими руками построите лодку для путешествия, поэтому я одолжу вам свою. С помощью гипноза мы минуем утомительные вехи обучения и перейдем к сути.

— Но я… — Лоуренс заерзал в кресле. — Это же значит, что вы… что я буду беззащитен.

— Все еще опасаетесь меня? Можете не отвечать, — Генри пожал плечами. — Такой уж я произвожу эффект.

— Ни в коем случае не хочу, чтобы вы думали, что я заранее подозреваю вас в чем-то… — побледнел Лоуренс. — Просто я не смогу расслабиться, если буду нервничать.

— Если хотите, можем записать нашу встречу. — Почтмейстер кивнул в сторону фонографа. — Все, что я скажу вам, будет записано в реальном времени. Таким образом, вы сможете быть уверены, что не произойдет ничего… неподобающего. Позже сможете прослушать запись.

Предложение воодушевило Лоуренса, он благодарно кивнул Генри. Тот немного поколдовал над фонографом, достал новый валик, пощелкал переключателями. Вставив в кальян вторую трубку, протянул ее гостю.

— Делайте короткие затяжки с перерывами. Неглубоко, иначе будет тошнить, — предупредил он.

Лоуренс осторожно затянулся. Когда-то давно в молодости он, поддавшись веянию моды, безуспешно пробовал курить сигареты, но минусов от курения было много, а плюс только один — было чем занять руки в моменты ожидания. Однако вкус вдыхаемой смеси не был похож на едкий привкус табака. Во рту появился приятный мятный холод, фруктовая сладость, перебивающая горечь лаванды. Пожалуй, это было не так уж и плохо. Он снова затянулся и попытался расслабиться. Генри щелкнул переключателем, запуская фонограф.

— Запись первая. — Он наклонил рупор в их сторону, чтобы получить лучший звук. — Итак, Лоуренс, сейчас я погружу вас в измененное состояние сознание. Вы даете на это согласие?

— Да, — просто ответил сновидец, чувствуя, как тяжелеет голова. — Вверяю себя в ваши руки.

— О, какой слог… — Генри усмехнулся. — Энергичным движением он зажег спичку и перед Лоуренсом заплясал желтый огонек свечи. — Смотрите на пламя и слушайте мой голос. Я буду считать в обратном порядке от десяти до одного. Когда я скажу один, вы окажетесь в особом месте между сном и явью. Вы не сможете видеть меня, но будете слышать, что я вам говорю и сможете отвечать на мои вопросы. Так будет до тех пор, пока я не прикажу вам вернуться.

Лоуренс смотрел на пламя, послушно куря кальян. С каждым новым вдохом прохладной смеси, он становился все более апатичным. Стены комнаты терялись в полумраке, расплываясь и дрожа. Потрескивание свечи, тихое жужжание фонографа, приглушенный голос Генри, мерно считающий числа. Казалось, обратный отсчет доносится со всех сторон. Лоуренс пропустил момент, когда хозяин досчитал до одного. Огонек свечи внезапно исчез, стало темно, но он не успел испугаться, так как оказался на знакомом побережье.

Стоял прекрасный солнечный день. Лоуренс прикрыл глаза рукой и прищурился, вглядываясь в горизонт.

— Что вы видите? — голос Генри был словно дополнение его собственных мыслей и звучал по-дружески приветливо.

— Берег, море. Солнце, летящих чаек.

— Обернитесь.

Лоуренс послушно обернулся. Перед ним возвышался дом. Белый уютный коттедж превратился в огромное здание в сотню этажей, который нависал над ним как скала.

— Я вхожу внутрь, — он толкнул приоткрытую входную дверь. — Здесь все по-прежнему. В прихожей висят ее вещи.

— Идите в гостиную, — приказал бестелесный голос.

Сновидец повернул. Это была обычная комната полная старой мебели, но обставленная с уютом. Пара кресел у камина, книжная полка, пластинки… На столике стоит начатая чашка чая.

— Чай еще теплый. — он прикоснулся к чашке. — Ни следа беспорядка.

— Хорошо. Поднимайтесь на второй этаж.

Сновидец послушно пошел по лестнице. Как только он занес ногу над ступенькой, послышался смех. Торжествующий, сочащийся горечью и злобой. Лоуренс замер, прислушиваясь. Смех доносился сверху.

— В доме чужак, — прошептал он, чувствуя, как липкий страх овладевает его телом.

— Поспеши. Нужно попасть в спальню.

Лоуренс, сжав кулаки, посмотрел вверх. Лестница стала намного длиннее, чем была раньше. Перед ним лежали тысячи ступеней.

— Лестница бесконечна! — сновидец беспомощно сделал шаг назад.

— Вы управляете здесь всем, это ваш сон, — напомнил Генри. — Так выглядит ваш страх, но медлить нельзя. Вспомните о брызгах крови.

Это подстегнуло Лоуренса. Смех повторился, но он больше не имел власти над ним. Лестница приняла обычный вид, он преодолел все ступени в два прыжка, и ворвался в спальню. Окно было заколочено. В комнате витал удушливый запах химикатов. Вещи разбросаны, постельное белье перевернуто. На подушке свежие пятна еще не успевшей впитаться крови.

— Я опоздал! — закричал он в отчаянии. — Она пропала!

— Осмотритесь. — Генри был спокоен. — Есть ли что-то необычное?

— Да! — на ковре виднелись отпечатки мужских ботинок. — Здесь чужие следы.

— Куда они ведут?

— В кладовку. — Лоуренс подбежал туда, рывком распахнул дверь, и снова оказался в спальне. Сбитый с толку, он тем не менее сделал это еще раз, и еще, но всякий раз оказывался в прежнем месте.

— Я не могу покинуть комнату, — его голос дрожал от отчаяния, — стоит мне пересечь порог как я…

— Продолжите осмотр, — перебил Генри. — Нужно найти вещь, которой там быть не должно.

Лоуренс отшвырнул покрывало, быстро перетрусил вещи одну за другой, поднял простынь. Ничего. Бросившись на пол, заглянул под кровать и сразу увидел это в углу — платок, расшитый золотыми нитями.

— Нашел.

— Отлично. Забирайте.

— Ужасный запах… — Лоуренс приподнял платок двумя пальцами. — Пропитан химикатами.

— Осторожно! Задержите дыхание. Уберите его в карман и уходите.

— Я не могу оставить Элейн! Она в опасности!

— Ее здесь нет, это всего лишь воспоминание, а вам пора возвращаться. — Голос звучал нетерпеливо. — Воздух в спальне отравлен.

Содрогаясь от омерзения, сновидец спрятал еще влажный платок в карман пиджака и направился в темный коридор, но стоило переступить порог, как он снова вернулся в спальню.

— Это место не отпускает меня, — сказал Лоуренс.

— Нет, это ты не хочешь уходить. Это чувство вины, но Элейн так не помочь. Хм… Если будить насильно, потеряем улику… А если попробовать… — Бестелесный голос неразборчиво бормотал, раздумывая вслух.

— Что мне делать? — Лоуренс чувствовал, как ноги наливаются свинцом. Не удержавшись, он упал на колени, хватаясь за кровать. — Мне плохо.

— Доставайте конверт, — решился Генри.

Лоуренс немедленно выполнил приказ. Взяв конверт в руку, он обнаружил, что его лицевая сторона девственно чиста — имя исчезло. Это до смерти напугало сновидца. Он поспешно заглянул внутрь, но там тоже было пусто. В животном ужасе, он попытался подняться с колен… И проснулся.

— Осторожней.

Генри крепко удерживал его, не давая встать с кресла. Хватка у него была стальная. Лоуренс тяжело дышал. Осознав себя и благодарно кивнув почтмейстеру, он откинулся на спинку, прекратив всякое сопротивление. Хозяин выключил фонограф, раскрыл шторы и распахнул окно, впустив солнце и свежий воздух.

— Отдышитесь. — Генри взял со стола поднос и протянул гостю. — Выкладывайте сюда добычу.

Лоуренс, немного поколебавшись, опустил руку и с удивленным видом достал из кармана платок, расшитый золотой монограммой. Он вопросительно посмотрел на Генри, ожидая объяснений.

— Эксперимент увенчался успехом. Я не был уверен, что удастся заполучить эту вещь с первого раза, но вы оказались талантливым сновидцем, почти не делали ошибок, сумели совладать с эмоциями, — пояснил Генри с довольным видом. — Вести вас было одно удовольствие. — Заложив руки за спину, он принялся мерить шагами комнату. — Эта вещь принадлежит похитителю. Пропитана каким-то одурманивающим составом, чтобы лишить человека сопротивления.

— На нем вышита монограмма. — Лоуренс брезгливо отогнул край.

— Интересно… — почтмейстер склонился над тканью, изучая узор. — Очень интересно. Как вы себя чувствуете?

— Тошнит. И хочется пить. — Сновидец налил полный стакан воды и выпил залпом. Рука дрожала. — А в целом я в порядке.

— Итак, это было весьма продуктивное утро. — Генри снова опустился в кресло.

— Вы довольны?

— Вполне.

— Сколько времени я спал?

— Чуть больше часа. Хотите послушать? — Почтмейстер махнул рукой в сторону исписанных валиков фонографа.

— Может быть потом. Я и так помню все, что происходило. Не ожидал, что все будет так, как это было. — Лоуренс устало потер лоб, снова налил воды и осушил стакан одним глотком. — Эти разговоры про лодку, которую вы мне одолжите меня сбили с толку… Почему-то я представлял, что действительно буду плыть в лодке.

— Лодка — это метафора. Прежде всего вам нужно научиться контролировать сон. Быть в нем режиссером, а не зрителем. А так как вы обладаете задатками хорошего сновидца, я уверен, это случится в скором времени.

— Как скоро?

— Скоро, — Генри был уклончив. — Лучше сосредоточьтесь на платке. Данная вещь способна многое рассказать о бывшем владельце. — Почтмейстер задумчиво уставился на находку. — Как думаете, что за человек ею владел?

— Психопат, похититель невинных женщин из их спален?

— Кроме этого. Отбросьте эмоции, думайте.

— Странно, что платок вы видите, а конверт от Элейн — нет.

— Его владелец в данный момент более реальная личность, чем вы или ваша избранница, как бы жестоко это не звучало. Сосредоточьтесь.

— Хорошо, попробую. — Лоуренс нахмурился, пытаясь мыслить логически и беспристрастно. — Это мужчина. Весьма обеспеченный, если судить по тонкому, но прочному материалу. И вышивка… Никто не вышивает в наше время золотые монограммы на платках!

— Верно.

— Значит, можно предположить, что он из эпохи, где подобное в порядке вещей. Или он поклонник старины, окруживший себя антиквариатом. Этот человек разбирается в науках. В химии так точно. — Сновидец осторожно принюхался. — От платка все еще несет какой-то гадостью. Монограмма складывается в букву или символ, но из-за обилия завитушек не могу разобрать. Что еще сказать… Вряд ли он старый и дряхлый, раз справился с сопротивляющейся женщиной. Кроме того, — голос Лоуренса стал тише, — я на самом деле теперь не думаю, что кровь на подушке принадлежала Элейн. Это его кровь. Наверное, она укусила его или ударила, когда он пытался одурманить ее, а она боролась с ним.

— Данное предположение вас не успокоило?

— Вовсе нет. Теперь меня пугает, что он может заставить ее заплатить за это. — Лоуренс с вызовом посмотрел на Генри. — А что вы можете рассказать о владельце?

Почтмейстер достал знакомую черную колоду с белым пушистым мотыльком на рубашке. Карты заструились между пальцев, при этом Генри не спускал глаз с платка. Внезапно остановившись, он сдал три карты подряд, положив их рубашками вверх.

— Эта колода обладает какими-то особенными свойствами? — осторожно поинтересовался Лоуренс, помня, что почтмейстер не любит рассказывать о себе.

— Это инструмент, только и всего. Помогает видеть ясно.

Генри перевернул первую карту. Она отличалась от привычных игровых карт. Не было цифр и масти, только красивая цветная картинка. Лоуренс присмотрелся к ней. Это был прекрасный буйвол с сияющей звездой между рогами. Раскаленные добела копыта оставляли цепочку огненных следов по растрескавшейся земле.

— Одаренный человек большого ума. Знает о своем превосходстве над другими. Упрям. Имея цель, не остановится ни перед чем, — растолковал Генри, переворачивая вторую карту.

На ней была изображена человеческая фигура в грязных шелковых одеждах желтого цвета с маской на лице. Сидящая на каменном троне она склонилась над пустой шахматной доской. Ее ногу оплетал толстый шип, пронзивший мышцы в нескольких местах. На темном горизонте вспыхивали кривые молнии.

— Скрытен, предпочитает манипуляции тайной борьбе. Ищет тайные знания, желая обмануть судьбу. Жесток к себе и к другим.

Третья карта была кроваво-красной. В центре находилась мужская человеческая голова без тела. Ее глаза были закрыты, а рот зашит.

— Хм… — пробормотал Генри обеспокоенно. — Человек страстный, эмоциональный, хотя и привык скрывать это. — В этот момент на лбу головы открылся третий глаз — серый, с зрачком не толще булавочной головки, гневно взглянул на Генри, и картинка с карты исчезла. В то же мгновение пропали рисунки с других карт.

Генри оторопело уставился на пустые белоснежные прямоугольники, словно не мог поверить в случившееся.

— Что произошло? — разволновался Лоуренс.

— Против нас играет опытный сновидец. Редкое такое вижу, — признал почтмейстер. — Он почувствовал, что я его изучаю и скрыл себя. Однако, он не знает, кто я. Что ж… у нас все равно есть козырь в рукаве.

— Какой?

— Вы! О вас он ничего узнать не может и мы это используем.

— А можно с помощью карт узнать, что сейчас происходит с Элейн? Где она?

— Выяснить, где и когда — это уже ваша задача. Карты могут раскрыть внутреннюю суть вашей избранницы. Хотите узнать? — он молниеносно перетасовал карты. — Даже если не понравится результат?

— Почему он может не понравиться?

— Вдруг окажется, что ваш идеал — двуличная особа? А если она подстроила свое похищение и на самом деле ушла добровольно?

— Нет! — возмущению Лоуренс не было предела. — Она не стала бы… Она… — его губы задрожали от гнева. — Это какая-то проверка?

— Просто вопрос, — Генри пожал плечами. — У меня нет намерения вас обидеть. Сосредоточьтесь на ее облике, на лучших моментах, проведенных вместе и тяните карты.

Смотря на почтмейстера с подозрением, Лоуренс медленно вытащил карты рубашками вниз. На первой было изображено звездное небо, на второй — серебряное зеркало, накрытое полупрозрачной вуалью, на поверхности которого проходила широкая трещина, на третьей — руки, сцепленные в замок, правая рука покрыта кровавыми порезами.

— Умный человек, творческий, с фантазией. Привыкла контролировать свои чувства, скрывать от других, опасаясь предательства. Готова оказать всяческую поддержку тому, кого считает достойным, пойти ради него на любые жертвы.

— Я же говорил, что не она здесь злодейка!

— Ваш противник тоже не злодей. То есть в этой ситуации он ведет себя именно так, — поспешно пояснил почтмейстер, — но в целом встречаются люди и похуже.

— Он может причинить вред Элейн?

— Только если его вынудят обстоятельства. По своей же прихоти — вряд ли. Жестокость сама по себе бессмысленна, а он не выносит бессмысленность.

Лоуренс ощутил, как к горлу подкатывает тошнота. Сновидец прокашлялся, но тошнота лишь усилилась. На ладонь капнула капля крови из носа.

— Прижмите покрепче и запрокиньте голову. — Генри дал свой платок. — Это явный знак, что пора заканчивать. Ступайте к себе, хорошенько отдохните.

— Я не могу отдыхать, пока Элейн в руках этого человека, — Лоуренс закрыл глаза от усталости.

— От вас сейчас нет никакой пользы. Кроме того, мне нужно подготовиться. Нам противостоит опытный сновидец — это может затруднить преследование.

Лоуренс позволил себе пару минут отдыха. Затем, все острее чувствуя нетерпение хозяина, встал. Генри проводил его к двери, то ли из вежливости, то ли из нежелания пускать гостя в другие комнаты, в которые он мог случайно или намеренно заглянуть. Надевая шляпу, Лоуренс спросил:

— А если бы вы тянули карты, что на них было бы изображено?

— Безобидные картинки, — губы Генри растянулись в ухмылке, обнажив острые белоснежные зубы, придавая сходство с акулой. — Жду вас завтра утром.

В который раз Лоуренс был рад, что загадочный почтмейстер на его стороне. Каким бы умным и умелым не был человек, похитивший Элейн, ему предстояло столкнуться с коварным безжалостным хищником. Сам Лоуренс был кем угодно, но не хищником, но ради Элейн он тоже собирался стать им.

Остаток дня включал в себя вкусный обед, прогулку по пляжу с Джонсом. Он нарисовал для доктора несколько набросков крачек, чтобы того порадовать. Джонс еще страдал от утреннего недомогания, вызванного любовью к хересу. Доктор часто морщился и с кислым видом жаловался на слишком яркий свет и невыносимый грохот волн. Лоуренса это устраивало. Словоохотливость Джонса избавляла его от необходимости говорить самому.

Сновидец кивал, слушая вполуха доктора, размышлял над чудесами, что случилось с ним сегодня. Внезапно в голове возникла заманчивая мысль: почему бы не отправиться в сон снова, до того, как похититель настигнет Элейн? Почему бы не предупредить похищение? Простота решения вызвала у него досаду на собственную глупость. Жаль, он не догадался сказать Генри об этом сразу. Что вынуждена терпеть Элейн, пока он медлит? На какие муки он обрекает ее своим бездействием? Лоуренс проклинал себя последними словами.

Ближе к вечеру погода переменилась, подул сильный порывистый ветер. Измотанному Лоуренсу, закутанному в теплое одеяло, этой ночью снова ничего не снилось, несмотря на то, что в этот раз он обошелся без снотворного.