Последний страж Эвернесса

ГЛАВА 19 ВОИН СВЕТА

Когда толпа хлынула в разбитые двери, Ворон выхватил пистолет, который дал ему Питер. Красивые рыцари с печальными лицами, с истекающими кровью смрадными мечами входили строем, за ними следовали хихикающие, распевающие песни моряки со звериными лицами. Великан с безумным от ярости лицом встал на колени и просунул в комнату руку, круша окна и стены. От его факела огонь перекинулся на крышу.

Сын гор не мог заставить себя стрелять в людей, но вскинул пистолет и выстрелил в великана. Пули не оказали никакого действия.

Человек на кровати пошевелился, застонал и сел. В свете факела и пожирающего крышу пламени Ворон увидел доктора, по-прежнему облаченного в сияющие доспехи. Правая нога по колено отсутствовала, и кровоточащий обрубок был кое-как перебинтован шарфом. Обожженное лицо покрывали волдыри, глаза вытекли. Доспехи по всей левой стороне были покорежены, тело кровоточило с той стороны от плеча до стопы, а плоть вокруг раны распадалась сухими, мертвенно-бледными полосами, словно у прокаженного.

Ворон испуганно сглотнул, когда раненый доктор встал на ноги. Голос его прогремел по всему дому – сильный, ясный и властный:

– Порождения тьмы! Бегите или погибните! Ибо вы не смеете противостоять Ланселоту Дю Лаку, непобедимому воину Света!

И он со звоном выхватил меч из ножен.

Клинок испускал мягкое золотое сияние. Оно коснулось Ворона приятным теплом, словно солнце в весенний день. Однако рыцари и сэлки закрывали глаза и лица, вереща, словно их ослепили, и как безумные разбегались во все стороны.

Ланселот спрыгнул на одной ноге с кровати, приземлился на колени и взмахнул мечом, зажимая свою огромную рану левой рукой. Кровь хлынула у него между пальцами, когда он выпрямился. Он наклонил голову, прислушиваясь, и замахал мечом вокруг себя с недоступной зрению скоростью. Трое из убегающих чудищ упали и больше не поднялись.

Факел размером с дерево опустился, чтобы расплющить его. Ланселот парировал удар и откатился, снова приземлившись на колени, ударил через плечо, и еще двое убегающих тварей упали замертво. Великан с пронзенным запястьем, вопя, отдернул свою могучую руку, и комната погрузилась в темноту.

– Доктор! Это я, Ворон!

– Помоги мне подняться, добрый человек.

– Как вы можете так сражаться?

– Репутация, дорогой коллега. Вы слышали легенды, что меня нельзя победить в бою? Видите ли, легендарные существа обязаны твердо придерживаться легенд.

Твари бежали. Некоторые удрали через двери во внутренние части дома, другие метнулись обратно наружу. Натиск рвущихся к спасению чудовищ был столь велик, что огненного великана оттеснили от дверей и дальше, почти к самой дамбе.

Поэтому, когда Ворон подпер правым плечом Ланселота, помогая тому выбраться во двор, ни одной темной твари не оказалось под посапывающим телом Лемюэля Уэйлока, раскачивающимся на веревке, за которую цеплялся Том О'Лампкин.

Бородач бросился вперед, волоча за собой Ланселота, и поймал старика за ноги, как раз когда Том, напуганный и ослепленный мечом легендарного рыцаря, отпустил тело и юркнул по веревке обратно наверх. Ворон, потеряв равновесие от неожиданно навалившегося веса и отчаянно пытаясь предотвратить падение дедушки на каменные плиты пола, рухнул наземь так, чтобы старик упал на него сверху.

Ланселот пошатнулся, но устоял. В этот момент мужчины и женщины в лиловых сутанах, вооруженные охотничьими карабинами и обрезами, выбежали из-за угла с криками:

– Азраил! Азраил! Темный мессия грядет!

Поскольку Ворон лежал, его не застрелили, когда люди в сутанах выкрикнули: «Смерть неверному! » – и открыли огонь по Ланселоту. Обстрел, похоже, не оказывал на Дю Лака никакого действия: пули даже не касались его. Он, улыбаясь, размахивал мечом в воздухе, словно парировал удары, и сектанты смешались. Одна женщина бросила пистолет и побежала прочь.

Рыцарь на гниющем коне перепрыгнул через низкую стенку, отделяющую эту часть двора от фонтана с зодиакальными статуями. Его шлем венчали три плюмажа, а на щите красовалось обезображенное проказой лицо.

– Изменник! – выкрикнул он. – Неверный развратник и ложный друг своего господина! Повернись и сразись со мною снова! Мой меч Разложение уже пил твою кровь, теперь он выпьет твою жизнь!

Он спешился и выхватил меч. С клинка стекали кровь и слизь.

– Повернись и сразись со мной!

– Беги! – подал голос с земли Ворон.

Ланселот повернулся к злому рыцарю.

– Ах нет, мой добрый друг, – негромко ответил он. – Видите ли, чтобы легенды вас защищали, приходится по ним жить.

Лицо его, почерневшее, безглазое и покрытое шрамами, все равно казалось юным, когда он улыбался.

Двое рыцарей обменялись быстрыми ударами, и, хотя Ланселот не мог ни нападать, ни отступать, ни видеть, его мастерства и храбрости хватало, чтобы сдерживать злого рыцаря. Отравленный меч проказы пару раз оцарапал доспехи Ланселота, оставив следы вонючей крови, но не пробил их.

Ворон, лежа на спине, видел, что на крыше южного крыла появился Азраил – быстрый, словно падучая звезда, верхом на крылатом скакуне. Широкие крылья коня испускали свет.

В окне наверху показалась Венди и, перегнувшись через плечо самурайского доспеха, крикнула:

– Ворон! Где ты был? Берегись! Азраил идет!

В руке она держала белую витую палку с посеребренным концом.

Азраил хлестнул скакуна черенком от швабры, отчего на боках у животного появились новые синяки. Стройная лошадка сложила крылья и нырнула к Венди.

Азраил смотрел только на витой рог.

Он подлетел к окну, где была Венди, мельком взглянул на Ланселота, небрежно коснулся своего ожерелья и указал вниз.

– Я отзываю защиту этого дома! Сын Озера теперь полностью в явном мире и подчиняется его законам! Морфей!

Венди поникла. Волна непреодолимой усталости накатила на Ворона. Ланселот покачнулся, выронил меч и упал бы, но злой рыцарь обнял его и до упора вонзил отравленный клинок в его тело с такой силой, что металл с треском переломился, оставив добрую часть гнилого лезвия в ране.

Из последних сил сын гор поднял руку, как делал при нем Питер: сложив средние пальцы колечком и растопырив остальные. Он повторил имена, которые слышал от старого вояки:

– Аполлон! Гиперион! – Тут он зевнул и выдавил сквозь немеющие челюсти: – Гелион!..

Один из сектантов выстрелил и промахнулся, затем выстрелил другой. Пуля не коснулась злого рыцаря, но пробила кровавую дыру в левой руке Ланселота.

Ворон указал сложенными пальцами на доктора, затем на Венди. Воин Света проснулся, но злой рыцарь обхватил его, пригвоздил обе руки к телу и, оторвав искалеченное тело от земли, рванул пальцами рану в боку противника. Он крикнул сектантам:

– Избавьте его от убожества жизни!

Дю Лак поднял обожженную и окровавленную голову, вызывая:

– Сойдитесь со мной меч на меч, трусы! Или вы боитесь слепого?

Сектанты снова открыли огонь. Окровавленное тело Ланселота пролетело через двор, доспехи его рассыпались на кусочки, а злой рыцарь в туче пуль оставался нетронутым.

Венди проснулась, как раз когда Азраил, нагнувшись в окно со спины парящей лошади, схватил ее за руку.

– Отдай мне Клаваргент!

Пули свистели над головой у Ворона, а сектанты продолжали стрелять по упавшему телу легендарного воина. Он не поднимался.

Злой рыцарь стоял, глядя на поверженного врага, и бормотал какую-то благочестиво-снисходительную проповедь о мудрости смерти и греховном эгоизме желания жить.

Слабый, дрожащий и задыхающийся голос Ланселота произнес:

– Леди! Я умираю у тебя на службе… Тебе моя последняя молитва…

– Дом! Помоги мне! У меня волшебная палочка! – крикнула Венди.

Азраил сказал:

– Ты должна отдать мне его добровольно, или я сброшу тебя на камни вниз.

И он потащил ее из окна.

Пронзительный голосок с ирландским акцентом раздался у Венди за спиной:

– Красавица, призови камни подняться и защитить их землю именем рога Белого Оленя!

Камни! Как он сказал! – взвизгнула Венди.

Пустой самурайский доспех рядом с Венди выхватил катану и отсалютовал. Из двора рядом с Вороном послышались львиный рев, щелканье клешней, козлиное блеяние, пение тетивы, мычание быка, а затем стук камня о камень, словно надвигалась лавина.

Азраил расхохотался, игнорируя самурайский меч.

– Дурак! Камни не могут проливать ни кровь Эвернесса, ни кровь коней Келебрадона! Ты не можешь ударить меня!

Самурайский доспех наклонился и рассек вожжи в руках у Азраила. По самому де Грэю он не попал, только по вожжам, они-то и распались. Крылатая лошадка попятилась и, заржав, встала на дыбы, а старший Уэйлок отпустил Венди и обеими руками вцепился в белую гриву.

Ланселот прошептал:

– Отвези меня в свое царство, госпожа, в место, предназначенное мне, если я заслужил наконец твое прощение, дабы там исцелили меня от этой великой раны.

Крылатая лошадка взвилась и заплясала в воздухе, словно снежинка в зимнюю бурю высоко над океаном. Азраил завопил:

– Эвриаль! Клятвами от рождения мира повелеваю тебе! Ты на службе у крови Эвернесса!

Крылатая лошадь пропела:

С этими словами она сбросила Азраила со спины, и он с воплем полетел в море.

Через низкую стенку из соседнего двора надвигалась фантастическая армия. Каменный лев, статуя с кувшином воды, мраморная дева с завязанными глазами и с весами в руках, каменный скорпион, мраморный бык. И многие другие.

– Эге! Похоже, кто-то наконец вспомнил, что является второй защитой Эвернесса, – пробормотал про себя Ворон. – Но мне почудился голос Тома, а он вроде бы предатель…

Сектанты в лиловых рясах стреляли и стреляли в надвигающуюся кавалькаду статуй. Пули отскакивали от камня или отбивали мелкие осколки. Двое побежали. Остальных смяли каменные лапы, клешни и копыта. Сын гор видел, как приплясывает на месте каменный лев, чьи мраморные лапы покраснели от свежей крови.

Ворон протянул руку, ухватился за ногу злого рыцаря и встал.

Рыцарь воззвал:

– Не будь столь горд! Мы рождены страдать! Он ударил бородача в лицо, заставив его отцепиться, и замахнулся обрубком кровоточащего меча.

Ворону и раньше доводилось участвовать в уличных драках. Пусть он ничего не знал о благородной игре мечей, но тут складывалась банальная поножовщина, поскольку клинок оказался сильно укорочен.

Рыцарь сделал выпад. Улучив момент, более опытный противник поймал его за запястье, ухватил за плечо и переломил его локоть о колено. Кэлпи заверещал и обмяк в полуобмороке.

– Благодарю! – выдохнул он.

Бородач ухватил его за плечо и бедро, поднял над головой и швырнул вперед головой оземь. Раздался тошнотворный хруст. Ворон не знал, помер тот или нет, да его это и не волновало. Он крикнул вверх:

– С тобой все в порядке?

– Не задавай глупых вопросов! Что случилось с доктором? – откликнулась Венди.

Огненный великан обернулся и поднял факелы, пересекая двор одним шагом. Ворон подобрал меч Ланселота и принялся им размахивать. Огненный великан зажмурился, прикрывая руками глаза. Тут из-за деревьев внезапно выскочила статуя огромного краба и взмахом клешней перерезала ему подколенные сухожилия. Искры, дым и кровь хлынули из великаньей ноги, причем кровь на воздухе вспыхивала. Когда великан упал, к его лицу направился скорпион, а кентавр с луком и стрелой вскочил ему на грудь.

Сын гор слышал выстрел из другого крыла дома, крики и уханье поблизости, однако подбежал к Ланселоту.

Пока он взирал на неподвижное и окровавленное тело, вокруг разлился мягкий теплый свет. Сияние исходило от крыльев сон-лошадки, приземлившейся мягко, словно бабочка.

Серебром прозвенел ее голос:

– Перекинь его мне через спину. Быстро! До рассвета времени едва хватит на молитву, а я должна обогнать врата дня!

Ворон перекинул Ланселота через седло и захлестнул обрывки поводьев вокруг его пояса для страховки.

Затем он взглянул на сияющий клинок в своей руке. Только этот меч может пустить кровь потусторонним гадам. Самый блеск его сводит их с ума.

Лошадка резко сказала:

– Верни меч! Не для тебя сошел он из небесной оружейной, и не воссияет он вновь, пока его хозяин не оправится от ран. Обречешь ли ты этого рыцаря на судьбу бессчастного Фрейра – идти в последний бой с пустыми руками?

– Но, гм, я думал, понимаешь, я мог бы положить его на место потом, после…

– Не кради небесное оружие! Я вижу, ты сын своего отца. Это его оружие, ты должен найти, более подходящее твоему племени, прежде чем все кончится.

– Что? Кто? – изумился Ворон. Венди крикнула из окна:

– Ворон! Отдай ей этот меч и давай ко мне! По-моему, сюда идут! К тому же ты не умеешь фехтовать.

Неуклюже и хмуро бородач сунул меч в ножны.

Снова выстрелы, обрывки песен, славящих тьму. Огненный великан поднялся и грузно перевалился спиной вперед через дамбу. Мраморный кентавр запрыгнул на край стены и выпустил ему вслед каменную стрелу.

Ворон на мгновение положил руку на окровавленную спину Ланселота. Он коротко шепнул «прощай», а сон-лошадка уже поднималась в воздух, окруженная коконом света. Сладкий освежающий аромат исходил от нее.

– Постой! Не поможешь нам, а? Хотя бы отвези меня наверх, чтобы мне не пришлось лезть по веревке!

Она величественно расправила крылья, и на перьях заиграли серебряные радуги. Легко, словно пушинка, она поднималась, падая от земли вверх. И когда она замахала крыльями и понеслась вверх к тускнеющим звездам, казалось, будто красные лучи зари преследуют ее, хотя она мчалась со скоростью кометы. Лошадка превратилась в звездочку, метнулась к северу в Малый Ковш, мигнула и пропала.

– Ой, Ворон, как красиво! Но он ушел, – всхлипнула Венди. – Он ушел и никогда не вернется! Бедные старушки в Англии опечалятся – та, с котами, и музейная сотрудница, и все! Они будут так по нему скучать…