Последняя осень первой мечты

Глава 18 — 20

Илья сидел в комнате и смотрел перед собой. В последнее время он все чаще был в подавленном состоянии. Даша начала волноваться за него. Он почти не выходил из комнаты после работы. Молчал. Хмурился. Иногда было такое ощущение, что он хотел что-то сказать Даши, но не решался. Потом отказывался от этой идеи и погружался в себя.

— Илья, можно? — Даша заглянула к нему после одиннадцати, когда уложила детей.

— Тебе всегда можно, — ответил он.

— Что случилось?

— Ничего. У меня все хорошо, — он посмотрел на Дашу. Свет в комнате был лишь от небольшой лампы, которую ставили на стол, но Илья держал ее на полу.

— Я за тебя волнуюсь.

— Не надо. Со мной все хорошо, — ответил Илья. На его лице появилась улыбка.

— Тогда почему прячешься? Или дети раздражают?

— Нет. Я к ним привык. Пытаюсь отвыкнуть от тебя, — признался Илья. — Это сложно.

— Отвыкнуть? Можно сяду?

— Да, — он подвинулся, освобождая ей место. — Я понял, что ты временно в моей жизни. Недавно, скоро, ты найдешь человека, который будет тебя любить. Может даже сильнее чем я. А потом ты уйдешь к нему. Я не жалуюсь, это правильно. Ты здоровая, красивая женщина. Ты должна быть счастливой. Это все правильно. Я это часто себе повторяю. Но не могу. Это все тяжело.

— Может ты зря себя накручиваешь? — мягко сказала Даша.

— Меня мама приглашает на праздники к себе. Я не хочу ехать и хочу. Боюсь, что опять отключусь. А тебя не будет рядом. Или будешь, а тогда не знаю как тебя представить. Как няньку? Самому смешно. Как девушку, так это неправда. Я запутался, — он виновато посмотрел на Дашу. Она взяла его за руку.

— Ты хочешь, чтоб я с тобой поехала? Но я не могу оставить детей.

— Знаю. Мы можем их взять с собой, — он смотрел на ее руку, которая держала его.

— Можешь сказать, что мы друзья. Это ведь правда.

— Правда. Друзья. Только я тебя очень поцеловать хочу. Ты не представляешь как сильно. Как наркомана ломает. Не обидишься?

— Нет, — Даша вздохнула. — На тебя сложно обижаться.

Он улыбнулся. Посмотрел на нее. Не спеша, осторожно, словно давая ей возможность отступить, он наклонился к ее губам. Нежность. Бархатный вкусный поцелуй. Так не целуют друзей. Слишком много интимности было в нем. Даша забыла как дышать. Он затрагивал какие-то давно забытые нотки в ее душе. Так было раньше. Когда она первый раз целовалась после кино с однокурсником. Тогда была такая же легкость и нежность. Не было грязи, а только два неопытных человека, которые пробовали жизнь на вкус. А сейчас? Сейчас было уже все. В том числе и грязь. А Илья ничего этого не видел. Для него все поцелуи и отношения были чистым листом.

— Ты плачешь. Почему? Тебе так противно? — прямо спросил он.

— Не говори глупостей, — смахивая слезу, ответила Даша. Ей самой было неприятно, что она дала слабину. — Ты очень хороший человек. А еще хорошо целуешься.

— Целуюсь. Значит тебе понравилось? — он смотрел ей в глаза. Прямой спокойный взгляд. Улыбка, ласковая и спокойная.

— Илья…

— Да. Что моя хорошая и ласковая? Опять вижу слезы. Чем я тебя обидел?

— Ты меня не обижал. Нервное, — она пожала плечами, отводя глаза.

— Нервное. Ты меня обманываешь. Не хочешь говорить, потому что не хочешь меня расстраивать. Так не пойдет. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

— Ты ни при чем.

— Тогда кто? — он коснулся ладонью ее щеки. Грубая, в мозолях, но Даша этого не заметила. Она прикрыла глаза. Тепло. Уверенность, защита. Он давал ей слишком много и не понимал. Даша чувствовала себя воровкой, которая покусилась на то, что ей не принадлежит.

— Ты слишком хороший. В тебе много доброты и искренности. Ты не обманываешь. И… — Даша замолчала, беря паузу, чтоб подобрать слова.

— Говори как есть. Не надо что-то придумывать.

— Я боюсь не оправдать твоих ожиданий. Не такая я хорошая, какой ты меня видишь. Понимаешь?

— Глупая. Такая большая и глупая, — он тихо рассмеялся и обнял ее, прижимая к себе. — Как же ты не привыкла, что к тебе кто-то может относится хорошо. Вот просто так. Без каких-то условий. Такое ведь возможно.

— Нет, — с трудом ответила Даша.

— Да. Вот не хотел, но теперь точно, буду тебя целовать пока не привыкнешь, — усмехнулся Илья. — Ты поэтому слезы льешь?

— Твой поцелуй мне напомнил мой первый. Он такой же был ласковый, — ответила Даша, меняя положение, так чтоб появилась возможность дышать. При этом Илья выпускать ее из своих объятий не торопился.

— И поэтому надо плакать? Или там грустная история?

— Нет. Простая история. Пошли гулять с однокурсником. Кино, ромашка, которую он мне подарил. А я потом не знала куда ее деть. Бедному цветочку в моих руках пришлось тяжело. Потом он меня проводил до дома. Ну и поцеловались на прощания. Потом он сказал, что раньше тоже не с кем не целовался. Хороший парень был. Тихий и скромный.

— Почему не стали дальше целоваться? — спросил Илья, опираясь подбородком о ее голову.

— Потому что я побоялась его неопытности. Мне казалось, что мужчина должен быть опытным. Саша мне казался мальчишкой. Милым, забавным и наивным. Тогда мы с Адой мечтали видеть рядом с собой уверенных в себе мужчин. Поэтому мы с Сашей вначале расстались друзьями, потом и вовсе прекратили общаться. Недавно слышала, что он неплохо устроился в Москве.

— Жалеешь?

— Что с ним не осталась? Нет. Не думаю, что у нас что-то бы получилось. Я тогда была слишком амбициозная. Мне хотелось красивой жизни. И не самой на нее заработать, а чтоб как в сказке. Пришел принц и отвез во дворец. Глупая была. Если бы мы с Сашей сошлись, то я просто его запилила. Меня смущало его спокойствие. Хотелось больше активности, движения. Когда Боря появился в моей жизни, то пришло это движение. Мы с ним бурно жили. Итальянские страсти. Бурные выяснения отношений. Вплоть до драк. Но опять же, во многом и я была виновата. Не смогла понять, что он трепло. Только и мог обещать. Я требовала, чтоб он исполнял, что обещал. Вот и получались ссоры.

— Во всем виновата. Когда в следующий раз на улице пойдет дождь, я скажу, что это из-за тебя. Много плакала, вот тучи и не выдержали. Заплакали вместе с тобой, — Илья вздохнул.

— Мне неудобно так сидеть, — не выдержала Даша.

— Так ляжем поудобнее. В нашем распоряжение вся кровать, — усмехнулся он. — Давай ляжем поудобнее. А я расскажу с кем я первый раз целовался.

— И с кем? — спросила Даша, скорее, чтоб скрыть смущение из-за его близости. Он обнимал ее слишком естественно. Как будто так и должно быть.

— А я не помню как ее звали, — хитро посмотрев на Дашу, ответил Илья. — Давно было. С родителями на юге отдыхали. Там и познакомился с одной девушкой. Помню, что она на последнем курсе института была, а я только школу окончил. Море, луна, романтика. Только сейчас лучше.

— Что лучше?

— Мне настоящие время больше нравится. Мы с тобой вместе. Лежим рядом. Я могу тебя поцеловать хоть сейчас. Сейчас лучше. И ты права, нам грустить не надо.

— Я такого не говорила.

— Значит я подумал об этом. Поедешь со мной к моей маме? Там еще Диана будет. Мне одному тяжело будет. Боюсь, что сорвусь. Не могу понять, как Даня с ней живет. Но если он ее так же любит, как я тебя, то понимаю. Ты на мои слова не обращай внимания. Я справлюсь с чувствами. Немного попереживаю, но справлюсь. Если не хочешь быть рядом, то я не держу.

— Но и не отпускаешь, — заметила Даша.

— Не отпускаю. Это сложно. Закрой глаза. Не бойся. Доверься. Я не обижу, — попросил он. Даша закрыла глаза. Он взял ее руку и приложил ладонь к футболке. — Чувствуешь как стучит? Когда ты рядом, кажется, что оно выпрыгнет из груди. И внутри легко становится. Так легко, как будто я лечу. Такое я раньше испытывал, когда делал что-то опасное. Тогда и кровь в виски стучала. Чувства переполняли. Это не передать словами. Это как лезть в гору. А внизу пропасть. Но ты срываешься. Летишь вниз и не знаешь, чем закончится полет. Можно разбиться. Или поломаться. А еще может веревка натянуться в последний момент. В тот раз веревка натянулась. Я отделался лишь синяками. Но полет в неизвестность не забыть никогда. Так и рядом с тобой. Я не знаю, что там в конце, но все время падаю-падаю. Хочу лишь одного, чтоб это падение длилось и длилось. Я хочу с тобой быть прежним. Но понимаю, что будь я прежний, то ты не стала бы со мной общаться. Тогда я только принес бы тебе страдания и переживания. Тебе же спокойствие нужно. Ласка. Тебе и без меня нервы потрепали. Опять плачешь.

Даша не могла ничего ответить. Только попыталась спрятать слезы. Илья вздохнул. Прошелся ладонью по ее волосам. Запутался в резинке для волос. Снял ее и откинул в сторону. Даша лежала не шелохнувшись. Замерла.

— Не хватает у меня слов сказать, что плакать не надо. Криво все выходит. Надо тебе нормального человека найти, который будет слова говорить.

— Может не так важны слова? Поступки порой говорят больше слов, — возразила Даша.

— Говорят. Не знаю, что они говорят. Но ты все время плачешь. Значит плохое они говорят, — проворчал Илья.

— Ты слишком хороший. Идеальный.

— Такой идеальный, что жалость вызываю. Знаю. Ладно, моя хорошая…

— Ты не вызываешь жалость. Я все время забываю о твоей травме, пока ты сам о ней не напоминаешь, — Даша посмотрела на него. — Ты такие слова говоришь, что вряд ли скажет человек со здоровой головой. Может ты все время сравниваешь себя с тем Ильей, который был в прошлом? Но я его не знала. Скорее всего, ты прав. Встретились бы мы раньше, то не получилось бы дружбы. Я тебя знаю уже таким. И ты хороший человек. Слишком хороший для меня. Не из-за того, что ты слова путаешь и порой теряешься. Я тебя недостойна. Я простая, а ты весь светлый. В тебе нет зла и корысти. Извини, но Рома проснулся. Я должна подойти.

Илья не стал ее держать. Даша даже обрадовалась, что Рома проснулся и прервал этот тяжелый разговор. Не надо было его заводить. Она могла увести этот разговор в другое русло, но не стала. Почему? Почему она не остановила поток его признаний? Потому что ей были приятны его слова? Или потому что он говорил их так естественно, и она попала в ловушку ласковых фраз?

Она уложила Рому. Поправила одеяло у Милы. После этого Даша зашла на кухню, чтоб выпить воды. Илья сидел там.

— Уложила?

— Да.

— Тогда и мы пойдем спать, — он подошел к ней сзади. Его дыхание обожгло ухо. Даша чуть не поперхнулась водой. Поспешила поставить стакан. — Ты говоришь, что я некорыстный человек. Что я хороший. Но это не так. У меня есть мысли, которые на чистые непохожи. Мне мало поцелуев. Больше хочу. Хочу всю тебя целовать. И не в мечтах. Наяву. Я плохой человек. Не такой хороший, как ты думаешь.

Его ладони быстро скользнули по ее груди. Даша не успела набрать в грудь воздуха, чтоб что-то сказать, как он поднял ее на руки.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила она.

— Укладываю тебя спать, — весело ответил Илья. — Вместе сегодня будем. Буду тебя целовать…

— Нет! — поспешно сказала Даша.

— Почему? — веселясь, спросил он.

— Потому что… — она не смогла продолжить фразу. Он накрыл ее губы. После этого положил ее на кровать. Даша испуганно смотрела, как он снимает футболку, все с тем же весельем в глазах.

— Не бойся. Не трону я тебя. Вначале надо страх убрать. Приручить. Чтоб ты привыкла. А потом и можно. Но сегодня без тебя я с ума сойду. Хочу, чтоб ты была рядом. Просто рядом, — сказал он, выключая свет.

— Значит ты теперь здесь живешь? — заходя в квартиру, спросила мама.

— Как видишь, — ответила Даша, закрывая дверь. Она помогла маме снять пальто и повесила его на вешалку.

— А Рома где?

— Так мама Бори забрала детей на три дня к себе. Я только сейчас вернулась от нее. Боря обещал к ним приехать. С детьми побыть. Я тебе говорила.

— Ты говорила, что думаешь отвозить их в деревню или нет, — напомнила мама. Она зашла на кухню.

— Вначале не хотела, но потом подумала, что она их бабушка. И дети должны общаться с отцом. Он их любит. Никогда не обижал. В последние две недели только и делает, что каждые выходные забирает их гулять. Я даже удивилась. Говорит, что скучает по ним. Это и видно. Ты чай будешь?

— Не хочу. Все не работает?

— Устроился охранником. В Москву теперь сутки через двое катается. Не знаю на сколько его хватит, но настроен вроде серьезно. С девкой какой-то живет. Я это знаю. Он мне в последний раз, когда виделись, предложил сначала все начать. Я его спрашиваю, а как же его подруга? Или он хочет шведской семьей жить? — Даша нервно усмехнулась. — Так он ответил, что бросит ее. Вот если скажу, что готова вновь все начать с чистого листа, так сразу за дверь вещи ее выставит.

— А ты? — с интересом спросила мама.

— А что я? Не хочу. Нет желания тетрадку доставать и новую историю с ним писать. Надоело. Почувствовала вкус жизни. Поняла, что можно жить иначе. Не хочу возвращаться. Тем более сколько раз я все это слышала? Не верю ему больше.

— Твое право. Нельзя сказать, чем все это обернется. Вроде и Боря за ум взялся. Но может пока тебя рядом нет? Знаешь, у меня знакомая была. Вышла замуж. Муж с работы ушел. Долго найти не мог. Ругались они как кошка с собакой. Она его бросила. Выставила вещи за порог, когда он возвращался с очередного собеседования. Он устроился в шиномонтажку. В то время их много пооткрывали. Вначале там и жил. Парень не местный. Возвращаться домой не хотел. Уж не знаю почему, но здесь остался. Как-то быстро у него дела в гору пошли. Через два года у него был свой магазинчик. Он вроде с кем-то пытался знакомиться, его бывшая даже пожить с пареньком успела, но все не то. Ну и встретились они через два года. Посидели, прошлое вспомнили. Решили вместе жить. Все заново начать. Проходит полгода и он разоряется. Сидит без работы. Ничего не получается. Она терпит все это месяцев девять и выгоняет его. И что ты думаешь? Он опять поднимается. Открыл пять магазинов. Потом их продал и уехал в столицу. Там сейчас какие-то дела крутит. Я к чему все это говорю, что порой в паре какая-то несовместимость. По отдельности хорошие люди. Удачливые. Но стоит вместе сойтись, так проблемы начинаются.

— Так это скорее у того мужика что-то не в порядке было. Или его жена какие-то советы давала неправильные, что он разорялся. Может расслаблялся рядом с ней. Считал, что она со всем справится. Если у нее характер властный и она одеяло на себя тянула, то он мог теряться рядом с ней, — предположила Даша.

— Я с ними так уж близко знакома не была. Все со стороны наблюдала. Так что не могу ничего поэтому сказать. Но не всегда люди могут быть вместе счастливы. Зато по отдельности свое счастье находят. Как бывает, что в парах долго не могут детей зачать, но расходятся и сразу по ребенку получается. Какая-то несовместимость.

— Ладно, Боря остался в прошлом. Больше говорить на эту тему не хочу, — отмахнулась Даша.

— А кто в настоящем?

— Пока некого. Не до этого сейчас.

— Тяжело за дураком присматривать? Как ты его не боишься?

— Не надо Илью называть дураком. Он поумнее многих будет, — резко сказала Даша. — Пусть и забывает шапку надевать. Поэтому приходиться все время напоминать. Но он хороший парень.

— Ты сама говорила, что он…

— Необычный. Но не дурак. Пусть и помешан на своем парке. Жить не может, чтоб утром не встать и не пойти убрать дорожки. По мне — это весьма безобидное помешательство. К тому же он за это деньги получает.

— Как ты его горячо защищаешь, — хмыкнула мама.

— Потому что так и должно быть. Он меня защитил, значит я должна его защитить. Как смогу. Так будет честно, — Даша посмотрела в окно. Опять пошел снег. Илья вернется поздно.

— Даш, ты так жить и дальше собираешься?

— Как дадут садик Роме, так я смогу заняться поиском работы. А там уже и смотреть буду по обстоятельствам. Илья никуда уезжать не собирается. Помощь ему нужна. Так что пока так поживу, — ответила Даша. — Как бабушка?

— Все так же. В последнее время совсем плохо стала. Никого не узнает. Почти ничего не ест. Раньше орала все время. Ругалась на меня. А сейчас молчит. Знаешь, раньше думала, грешным делом, чтоб хоть немного помолчала. Она же или бормотала все время или хулиганила. Вещами кидалась. Теперь дома тишина. Мне даже жутко. Телевизор не выключаю сутками. И все равно не по себе. Сейчас попросила соседку посидеть хоть пару часов. Вышла на улицу и вокруг ничего не понимаю. Как будто в заключение нахожусь все время.

— И я помочь не могу.

— Ты сама решила, что надо второго ребенка рожать. Хотя можно было и повременить. Но ты никогда не слушаешь советов.

— Аборт я не смогла бы себе простить. Ромка был незапланированный. Но я рада, что он у меня есть.

— Это ты пока говоришь. Вот вырастит, пошлет тебя далеко подальше и…

— Мам, пусть для начала вырастит. А в тебе говорит усталость.

— Пока дети у свекрови, приходи ко мне. Помоги.

— Не могу. Вечером в Москву надо уехать на три дня. Илье надо с родными повидаться, а без меня он не справится. Сорвется.

— Я сама скоро сорвусь.

— Мам, я вернусь из Москвы и подменю тебя. Обещаю. Сейчас могу только деньгами помочь немного.

— Вот растишь детей, а потом когда понадобится долги отдавать, то о них и не вспоминают, — устало сказала мама.

— Хочешь сказать, что ты меня в долг рожала и растила? — спросила Даша, пряча улыбку. Слова мамы ее не задели. Она понимала, что это все от усталости и безнадежности.

— На помощь рассчитывала большую, чем сейчас получаю, — честно сказала мама.

— Тогда следуя твоей логике, сейчас ты отдаешь свои долги своей маме, а моя очередь еще не наступила.

— Ты меня поймешь, когда сама окажешься в такой ситуации.

— Ой, мам, давай не будем друг друга счета предъявлять. А то я тоже напомню, что тебе меня бабушка растить помогала, а я одна с детьми вожусь.

— Так ты замужем была. Зачем тебе моя помощь? — искренне удивилась мама.

— Будем ссориться? Перед Новым годом? — прямо спросила ее Даша.

— Нет. Не будем. Но ты меня еще вспомнишь. Вот разлетятся твои дети по стране, а помощь понадобиться и рядом никого не будет…

— Значит такая у меня судьба. Будем с тобой вдвоем век коротать и слушать ворчание друг друга, — ответила Даша. Она ушла в комнату и вернулась с деньгами. Положила перед матерью три тысячи.

— Извини, но больше пока ничем не могу помочь. Как приеду, так подменю.

— Ладно, пойду, — мама тяжело вздохнула. — Ты права, я просто устала. Тяжело все это.

И что тут ответишь? Даша и хотела помочь, но не знала как. Илью отпускать одного было нельзя. Эта поездка была ему важна. Даша не особо понимала чем, но он говорил, что отменять ничего не хочет, хотя сильно нервничал по этому поводу. При этом Илья настаивал, чтоб Даша поехала с ним. Три дня. Вечером за ними должен был заехать Даня.

Даша закрыла за мамой дверь. Нужно было вещи собрать. Только собирать ничего не хотелось. Как и ехать. Даша начала бояться. Будет там белой вороной. Илья хоть и говорил, что будут только близкие, но все равно было боязно.

— На улице чудо как хорошо, — в комнату вошел Илья. Даша подняла голову от подушки. Уже сумерки. Она и не заметила как задремала. Он сел рядом. От него пахло снегом и морозом. — Красиво. Ветки все в снегу. А меня завтра не будет. И некому дорожки убрать.

— Может тогда не стоит ехать? — спросила Даша, посмотрев на него.

— Нельзя. Рано или поздно с прошлым встретиться надо. У Дани неприятности. Он не говорит. Но мама сказала. Я должен помочь, — он положил руку ей на бедро.

— Илья, прекрати.

— Что прекратить? Не помогать брату? — спросил он. Слова вроде искренне прозвучали, только Даша уже знала его достаточно давно, чтоб понять — он просто хитрит.

— Вот это, — она сняла его руку со своего бедра.

— Тогда целовать тебя буду, — сказал он.

— Потный, грязный. Нет. Сначала в душ, — возразила Даша.

— А потом можно будет? — посмеиваясь, спросил Илья.

— Потом ужинать будем, — ответила Даша.

— Но я тебя все равно потом поцелую.

Она не стала спорить. К тому же Илья мог и забыть. Он часто забывал то, что хотел сделать. После ужина пришлось все-таки собрать вещи. Хорошо, что их было немного. И выбирать особо было не из чего. А ехать не хотелось. Может мама была права? Надо было ей помогать, а не…

— Ты в облаках летаешь? — спросил Илья.

— Ехать не хочу.

— Боишься?

— Да.

— Я тоже. Но мы с тобой вместе. И друг друга в обиду не дадим. Еще Даню припашем. Пусть нас выручает, когда мы справляться не будем. Все будет хорошо. Под праздник только хорошее случается. Надо будет подумать, как мы с тобой будем праздник справлять.

— Ну у нас есть на это еще четыре дня. Думаю придумаем, — невольно улыбнулась Даша.

— Я тоже так думаю. Только ты не забудь мне напомнить, что у меня есть идеи на этот счет, — он подошел к ней и поцеловал ее в губы.

— Хватит, — Даша хотела на него строго посмотреть, но не уверена была, что у нее получилось сделать именно строгое лицо.

— Тебе же нравится. Так почему хватит? Это просто поцелуй, — довольно сказал Илья. — Тебе нравится. Мне нравится. Почему не целоваться?

— Сам знаешь почему, — пробормотала Даша.

— Знаю. А хулиганить порой нравится, — ответил Илья. Он опять хотел ее поцеловать, но прозвенел звонок. Приехал Даня. Илья сразу стал серьезным. Тяжело вздохнув, он отошел от Даши. От хорошего настроения на его лице не осталось и следа. — Откроешь?

— С тобой все в порядке?

— Нормально. Все нормально. Но одновременно и жалко.

— Чего жалко?

— Открой дверь, а то Даня волноваться начнет.

Вот пойми его. Даша уже давно не удивлялась его сменам настроения и меланхолии, которая нападала все чаще. Он словно о чем-то постоянно думал. И мысли были невеселые. Может думал о проблемах Дани? И ей только сейчас об этом сказал. Подумав, что всему свое время, она решила отложить решение этой загадки.

Хорошо, когда дома беспокойный маленький ребенок, который по ночам просыпается по несколько раз. Спать хочется постоянно. Даша весь путь до Москвы проспала. Илья нервничал. Его ладонь сразу накрыла ее руки, большего он себе не позволил. Ему хотелось бы все отменить. Перемены. Их не хотелось. Но они должны были произойти. Ради нее. Ради брата. Илья все продумал. Рассчитал. Так и должно быть. Как он и предполагал, Даша смутилась и растерялась при виде коттеджа, к которому они подъехали. Мама давно решила жить за городом. Она и дом этот купила для него. Свежий воздухдолжен был пробудить Илью к жизни. Она не понимала, что жить за высоким забором, под ее контролем, то же самое, как и жить в тюрьме. А ему нравилась свобода.

Даша держалась. А он продолжал держать ее за руку. Держать человека за руку. Это просто, но при этом важно. Ощущать поддержку. Словно он был больше не один. Так оно и было. Он не один. Она рядом. И она не одна. Он защитит, если понадобится. А мама недовольна. Но не выскажется в открытую. Побоится, что он развернется и уйдет. Он может. Ему терять нечего. Нет, обманывает себя. Есть чего. Теперь есть. Надо план реализовать. Какое сложное слово реализовать. Надо проще. Воплотить.

— У тебя голова болит? — спросила Даша.

— Немного. Думаю много. Вот и болит, — ответил Илья. Заметила. А больше никто не заметил. Даже прервала рассказ мамы о каких-то клумбах.

— Может тебе отдохнуть надо? — забеспокоилась мама.

— Обойдусь, — нахмурился Илья.

— Или давай таблетку дам. Что ты сейчас пьешь? — продолжила мама.

— Ничего. Не надо. Пройдет, — процедил он сквозь зубы. Даша увидела, что у него даже вены на висках вздулись.

— Ты отдыхать не хочешь, а я хочу, — не выдержала Даша. Она за него испугалась. Илья понял.

— Пойдем, я тебе комнату покажу, — сказал Илья. — Мам, завтра поговорим.

— Как хотите, — она обиделась. — Я Даше в комнате Дани постелила.

— Хорошо. Найду, — ответил Илья. Даша шла следом за ним. Он поднялся на второй этаж. Три комнаты. Он открыл левую дверь. Пропустил Дашу. Закрыл дверь и прислонился к ней лбом.

— Тебе плохо? — с тревогой спросила Даша.

— Страшно. Очень страшно.

— И чего ты боишься? — она провела ладонью по его плечам. Илья замер.

— Не знаю. Этому нет объяснения. Они считают меня дураком. Чуть не с ложки кормить готовы. Эта забота злит и душит.

— Тебя любят.

— Любят. Знаю. Иначе бы не приехал. Почему ты меня понимаешь, а они нет? Почему они смотрят с жалостью? Таблетку. Не помогают таблетки. Идет дождь — болит голова. Идет снег — болит голова. Таблетки не помогают. Я привык к этой боли. Не замечаю ее. Доктор сказал, что может выписать таблетки сильнее. Но они будут как наркотики. Не хочу. Лучше потерплю. Лучше пусть болит, чем туман в голове. Он и так наползает, когда я стараюсь о чем-то серьезном думать.

— Илья.

— Что?

— Ты слишком много думаешь о простых вещах. Накрутил себя. Вот давление и подскочило. Теперь злишься, — мягко сказала она. И голос такой приятный.

— Я все равно прав! — упрямо сказал он.

— Так я и не спорю. Ты так и будешь дверь лбом подпирать? — спросила его Даша.

— Надо было детей взять. Они бы отвлекали.

— Тебя дети раздражают.

— Они громкие. Но с Ромой иногда интересно. Катаешь машинки и катаешь. И повод был бы от мамы сбежать.

— Ты от нее лучше не бегай. Может просто надо поговорить?

— Она не понимает. Я пытался. Мама из тех людей, которые думают, что знают все обо всем. Она знает, что для меня лучше. Давай окно откроем? Жарко. Душно.

— Так сними свитер. Укутался, как будто на северный полюс собрался.

— Ты права. Только окно все равно открой, — попросил Илья.

Пластиковое окно открылось легко. Морозный воздух наполнил комнату. Даша оставила щелку. Илья снял свитер, под которым ничего не было.

— Над кроватью светильник, — сказал Илья, кидая свитер на пол.

— Вот ты его и включи, пока я за тобой вещи подниму. Что за дурная привычка?

— Какая?

— Раскидывать вещи, — вешая свитер на спинку стула, ответила Даша.

— Так я чувствую, что не один, — ответил Илья. — Не люблю стерильность. Напоминает больницу. Пока болел, мама в моей комнате ремонт сделала. Белые стены, белая кровать. Знаешь, односпальная! А я не хочу на односпальной спать. Она узкая. Вдвоем на ней не уместиться. И никто меня слушать не хотел. Это сейчас Даня вернул кровать. Как вспомню, что они меня на ту все укладывали. Делали вид, что я совсем ничего не понимаю. Понимаю, но слабо.

— Хватит злиться. Того и гляди скоро начнешь все громить. Меня пугать. Кулаки как сжал, — сказала Даша. Она подошла к нему и взяла его за руку. — Успокойся.

— Не буду громить. Хочешь кое-что покажу? — спросил он.

— Смотря что, — ответила Даша, садясь на край кровати. Илья подошел к шкафу. Достал из него стопку с альбомами. Кинул их на кровать.

— Здесь моя прошлая жизнь, — сказал Илья.

— Ты хранишь альбомы в комнате брата?

— В своей. Комната Дани напротив. Была там. Он теперь внизу спит. Диана упала с лестницы и сломала ногу. После этого боится, что опять здесь упадет. Вот и выклянчила комнату внизу. А Даня с ней.

— Ревнуешь?

— Нет. Это в прошлом. Но неприятно, — сказал он поморщившись. — Будем фотографии смотреть? Или ты спать хочешь? Мне казалось, что ты уже выспалась.

— Давай смотреть фотографии, — согласилась Даша, отмечая, что он начал успокаиваться.

Он помнил. Помнил, где был. Помнил какие-то события из прошлого. На фотографиях он был то в горах, то на море. Всегда с улыбкой и в компании друзей. Дорогая машина, мотоцикл. Илья рассказывал, что даже хотел в соревнованиях участвовать и связать свою жизнь с мотоспортом. Но отец вовремя его остановил. Сказал, что для дорогого хобби нужны хорошие деньги. Потом желание пропало. Мотоцикл он не забросил, но и в спорт не пошел.

— Ты все время ходил по краю. Словно с судьбой играл, — заметила Даша.

— Это было интересно. Мне нравилось. Ветер в ушах, сердце выскакивает из груди и легкость. Такая же, как когда я тебя целую. Я ведь прав?

— О чем ты? — переворачивая очередную страницу с фотографиями, спросила Даша.

— Раньше. Если мы встретились раньше. Ты не восприняла бы меня всерьез.

— А сейчас я тебя так воспринимаю? — Даша посмотрела на него.

— Иногда мне кажется, что да, — ответил Илья. Он лег на кровать и закинул руку за голову. Спокойный внимательный взгляд. Она смотрела на него и не знала, что сказать. Илья тоже молчал.

Даша знала, что ей не понравится эта поездка. Знала, но поехала. Мать Ильи, Галина Семеновна, ей не понравилась, но в то же время Даша ее понимала. Суровая женщина с хорошей выдержкой, которая явно всему знала свою цену. Властная, но при этом заботливая мать. Даша понимала Илью. Он привык к самостоятельности. Тут же начали решать за него. Пусть из любви и добрых намерений, но его ограничили в свободе. А он не мог жить в клетке. Поэтому и впал в депрессию. Он все понимал, но жить не хотел. Когда же мать привезла его к «колдунье» и Илья сбежал, то он почувствовал прежнюю свободу. Возвращаться домой Илья не захотел. Еще и Даша подвернулась. Она просто ассоциировалась у него с этой свободой, как раньше. Он же принял все за любовь. Все это она сказала Илье. Он слушал внимательно. Не перебивал. Даша говорила осторожно, подбирала слова, чтоб он понял. На губах Ильи скользнула улыбка.

— Ты хочешь сказать, что я все придумал? И ты мне не нужна?

— Да.

— Нет. Не придумал. Я думал над этим. Тут другое. Насчет домашней тюрьмы, ты права. Но остальное… — Илья замолчал. Его взгляд ей не понравился. Стало не по себе.

— Давай спать, — не выдержала Даша. — Второй час ночи.

— Останешься у меня? — спросил Илья.

— Это неправильно.

— Правильно. Вдруг мне кошмар приснится? А здесь кошмары всегда снятся, — сказал он. А в глазах хитрость.

— Нет.

— Не веришь?

— Не надо мне на жалость давить. Не получится, — собирая альбомы в стопку, чтоб скрыть нервы, ответила Даша.

— У меня все еще болит голова.

— Ты сам сказал, что голова у тебя все время болит.

— Когда ты рядом, то меньше, — Илья рассмеялся так заразительно, что Даша не выдержала и улыбнулась ему в ответ.

— Что-то сегодня мне не нравится наше с тобой общение.

— Надо было детей взять с собой. Они бы тут возились или рядом дрыхли. Останавливают. Охлаждают, — сказал Илья.

— Тебя окно должно охладить. В комнате как в морозильнике.

— Не помогает. Все равно мысли дурные. Или хорошие. Смотря как смотреть, — он потянул ее водолазку на себя. — Ты на меня обидишься?

— Не надо продолжать. Завтра будем жалеть.

— Я не буду. Может забуду, что должен жалеть. Иногда хорошо иметь проблемы с памятью, — проводя пальцем по ее горячей коже, что скрывала водолазка.

— Или притворяться, — она замерла. Простое прикосновение расходилось током по всему телу. Стало жарко.

— Это тоже. Никто не придерется. Я ведь правда могу что-то забыть. Тебя только не могу забыть. Не получается.

— Давай не будем, — перехватывая его руку, попросила Даша. Она старалась разорвать чары, которые он наслал на нее.

— Тебе не нравится? — он потянул ее на себя, заставляя упасть на кровать поверх альбомов.

— Подожди. Помнешь все.

— Плевать, — Илья ногой смахнул альбомы на пол. Его ладони скользнули под ее водолазку и прошлись по телу, заставляя забывать, как дышать. — Так нравится или нет?

— Илья…

— Нравится. Но ты боишься. И я боюсь. Лишний шаг сделать боюсь. Потерять не хочу. Тебя. Но давно хочу… А это мешается, — он стащил ее водолазку. Холодный воздух тут же прошелся по коже. Даша испугалась. Его глаза встретились с ее. — Тихо. Не бойся.

— Я и не боюсь, — тяжело сглотнув, ответила Даша. — Ты для этого настаивал на поездке?

— Красивая. Смотрю на тебя и моргать не хочется, — восхищенно сказал он. Его пальцы скользнули по ее плечу, прошлись по лямке бюстгальтера, очертили его чашечку и только тогда остановились.

— Не надо так играть со мной, — попросила Даша.

— Ты со мной можешь играть, а я нет? — насмешливо спросил он. — Ты же мне позволяешь тебя ласкать. Тебе это нравится. И мне это нравится. Почему нет? Давай продолжим.

— Предлагаешь переспать? — на одном выдохе спросила она. Слишком острые были ощущения от его прикосновений.

— Мы и так часто спим вместе, — он улыбнулся. — Нет, спать не хочу. Хочу тебя целовать, ласкать, обнимать. Чувствовать твое тело. Ласкать тебя. Чувствовать твою дрожь, обжигаться горячим дыханием.

— Хватит, — она хотела отстраниться, но он одним толчком повалил ее на спину и оказался сверху, нависая.

— Что хватит, моя хорошая? Ты играешь и я играю, — он коснулся губами ее губ. Мягко, но настойчиво приглашая ее последовать за собой. Растерянность. Испуг. Она не ожидала, что он пробудит в ней жажду. Несмелый ответ, который бальзамом разливался внутри него. Сладость от ее близости туманила голову. Он терял себя. Растворялся в ощущениях. Остальное все было на инстинктах. Илья лег рядом, притягивая ее к себе. Его горячие ладони заскользили по ее холодной спине. Даша лишь сильнее прижалась к нему. Она была близко, рядом. Почти вся его. Но ему было мало. Жадность была такой сильной, что он невольно стиснул зубы. Пальцы старались расстегнуть пуговицу на ее брюках, но никак не получалось. Тогда он дернул на себя, вырывая пуговицу с мясом. Даша не успела возмутиться. Он вновь накрыл ее губы своими, лишая возможности что-то сказать. Не сейчас. Слова лишние. Одежда злила. Слишком много скрывала. Он выиграл эту войну, закидывая ее обнаженную ногу на себя. Даша замерла. Уткнулась ему носом в грудь. Возбуждение.

— Не могу. Даже если попросишь. Не могу. Слишком хочу тебя. Вернуться нельзя, — тяжело прошептал он. Она промолчала. Только помогла справиться с остатками его одежды. Первый раз в жизни Илья обрадовался туману в голове. Мысли ускользали. Не надо думать. Только ощущать. Остро, на грани боли. Все напоминало сон. Такие сны ему снились часто. Он просыпался и оказывался один. После этого вновь закрывать глаза не хотелось. Но это был не сон. Слишком реально было ее тело. Хотя что такое реальность и вымысел, когда вокруг туман?

Стон, желание стать одним целым. Хоть на миг. Хоть сейчас. Биение сердце. Горячие дыхание. Шум в ушах. Полет. Она падала в пропасть вместе с ним. Страшно и приятно. Она не успела перевести дух, как он вновь позвал ее за собой. Время словно остановилось. Мыслей не было. Все осталось где-то далеко. Здесь и сейчас. Больше ничего. Слова были не нужны. Лишь ощущения. Дикие, неправильные. Так не должно быть. Так не могло быть. Только было. Она не замечала холода окна. Жар тела был слишком сильным. Его губы были настойчивыми, а руки жадными. Он вбирал ее в себя. Забирал себе, почти не оставляя. Даша не могла сопротивляться этой магии чувств. И опять она падала, боясь расшибиться. Но он ловил ее. Что-то шептал, только слов было не разобрать.

Она так и уснула в его объятьях. Илья накрыл ее одеялом. Не ожидал. И теперь понять бы что делать дальше. У него был такой хороший план. Теперь его придется менять. Но это уже мелочи. Или нет? Илья решил, что подумает об этом позже, а пока будет наслаждаться настоящим.