Послушай-ка, слон…

III

Доминик стал вести правильный образ жизни. Просыпался он вместе с Пиней, когда Пиню будила по утрам мама. Она приходила к нему в комнату около семи. Пиня шёл умываться в ванную, потом садился за завтрак, потом глотал свои витамины, потом одевался, брал под мышку портфель с книгами и направлялся к двери. По дороге он останавливался возле Доминика, похлопывал его по боку, как похлопывают по плечу доброго товарища, и говорил:

— Послушай-ка, слон, веди себя прилично! Вернусь из школы — расскажу тебе интересную историю.

Хлопнув дверью, Пиня убегал, потому что было уже очень поздно.

Доминик оставался один. Впрочем, он ни капельки не скучал. Пока Пини не было дома, в комнате происходили разные любопытные вещи. Приходила Пинина мама, открывала настежь окно, чтобы проветрить комнату, подметала пол, складывала Пинину постель и прятала её в диван, а потом стирала пыль. Она стирала её со стола, с развешанных по стенам картин, с полок, с книжек, ну и заодно с Доминика.

Это было очень приятно. Пока Доминик жил на чердаке, никто о нём не беспокоился. А тут каждый день мама прикасалась к нему жёлтой фланелевой тряпкой, очень симпатичной и очень мягонькой.

Кончив уборку, Пинина мама уходила, окно оставалось открытым. Закрывала она его только тогда, когда был сильный ветер или собиралась гроза. Квартира находилась на втором этаже. Сквозь окно до фарфоровых ушей Доминика долетали полные таинственного значения звуки: рёв моторов, звонки трамваев, сигналы автомобилей, цокот конских копыт по мостовой, шаги пешеходов, шум деревьев и щебетанье птиц из соседнего парка, лай собак, мяуканье кошек, трубы военного оркестра, который время от времени проходил по улице, наигрывая весёлые мелодии.

К этим звукам присоединялось ещё радио соседей, ну и, конечно, человеческие голоса. А голосов было великое множество.

Мороженщик, например, кричал:

— Мороженое! Мороженое! Кому мороженого?

Какая-то девочка целыми днями пищала:

— Мааааама! Мааааама! А Вацек опять дразнится...

Продавец яблок, чья тележка стояла всегда на углу, рокотал басом:

— Ранет, антоновка, райские яблочки... Налетай!

Что ни час, с башен слышался бой курантов. Башен было три, и у каждой свой голос. В три часа, например, один из них говорил:

— Буум! Буум! Буум!..

Отзывался другой, точно хотел с ним поспорить:

— Динь! Динь! Динь!..

Третий был с хрипотцой, звучал он примерно так:

— Хрум! Хрум! Хрум!..

Молчаливее всего были куранты в час дня и в час ночи. Потом они становились всё разговорчивее и разговорчивее и, как можно догадаться, неохотнее всего смолкали в двенадцать дня и в двенадцать ночи. Доминик постепенно освоился со всеми этими звуками, научился отличать их друг от друга и полюбил. Они помогали ему коротать время в ожидании прихода Пини из школы.

Бок о бок с Домиником на той же полке жили книги. Доминик пытался завязать с ними знакомство, но из этого ничего не выходило. Вы, конечно, помните, что, обитая на чердаке, Доминик без труда нашёл общий язык с книгами — жительницами ивовой корзинки. А эти книги были какие-то совсем другие — трудно было с ними разговаривать. Может быть, им не пришёлся по нраву их новый сосед?

Нередко бывает так, что на новичка сначала смотрят косо, считая его появление нежелательным вторжением, даже наглостью. Может быть, книжки были злы на Доминика только потому, что он очутился рядом с ними на полке? Это место мог занять кто-нибудь из их родственников, на худой конец кто-нибудь из знакомых, приехавших сюда из далёких краёв... При чём здесь эта белая глыбина, от которой нет и не будет никакой пользы?

Да, книжки не скрашивали теперь жизнь Доминика. Целыми днями они молчали, а если открывали рот, то разговор вели таким образом, что Доминик не мог понять ни слова. Может быть, они говорили на иностранном языке? Очень может быть. Впрочем, позднее Доминик завязал с ними приятельские отношения, можно даже сказать, они полюбили друг друга, но это уже совсем другая история, и мы вернёмся к ней в своё время...

Как только возвращался из школы Пиня, становилось гораздо веселее. Пиня садился в кресло-качалку напротив Доминика и, раскачиваясь, начинал рассказ о том, что происходило сегодня в школе. Однажды Доминик услышал такую историю:

— Рыбчинский снова разбил в классе стекло. Ты не представляешь себе, с каким звоном посыпались осколки! Рыбчинский хотел попасть в меня каштаном. Он сказал, что попадёт прямо в макушку. И не попал. Потому что я маленький. Будь я чуть побольше, Рыбчинский, конечно, попал бы мне в макушку. Но я маленький, самый маленький в классе, вот Рыбчинский и промахнулся. Мама и папа очень расстроены из-за того, что я маленький. Говорят, что я не расту. Но это неправда. Я расту, честное слово, расту! Ты только посмотри!

Пиня сорвался с качалки, которая всё ещё продолжала раскачиваться, и подбежал к дверному косяку.

— Посмотри, тут всё видно. Каждый месяц я встаю около косяка, мама или папа делают отметку и пишут рядом число. И всегда жалуются, что мало. Пусть мало, зато всё-таки прибывает! Если б я рос быстрее, Рыбчинский попал бы мне в голову. Кто знает, может, у меня вскочила бы шишка! Как ты думаешь, у стекла тоже бывают шишки? Может быть, и бывают. Только, прежде чем вскочит шишка, стекло успевает разлететься вдребезги, и мы об этом никогда ничего не узнаем. Не хотел бы я быть на месте Рыбчинского! Второе стекло за месяц...

Пиня снова уселся в кресло и задумался.

— Интересная вообще-то получается штука с этим ростом. У другого нет никаких хлопот, растёт себе, растёт как ни в чём не бывало, и никто его не пилит, что мало вырос, никто к нему не пристаёт.

«Расти... Что значит расти?» — задумался Доминик. Доминик никогда не рос. С рожденья он был такой, как сейчас. Он не имел ни малейшего представления, что значит расти. Больно это или не больно? Может быть, это приятно — расти. Есть ли такой способ, чтоб начать расти?

— Без конца ешь да ешь эти витамины, — не унимался Пиня, — а что толку? Растёшь на несколько сантиметров в год.

«Значит, есть способ ускорить рост», — подумал Доминик.

— Вот и сейчас. Я должен перед обедом проглотить два жёлтых шарика, два красных и два коричневых. Мама уже приготовила. Видишь, вон они на столе?

Доминик глянул на стол и действительно увидел шесть пилюль.

«Так вот что влияет на рост!»

— Послушай-ка, слон, я думаю, ты тоже мог бы глотать такие шарики, — сказал Пиня.

«С большим удовольствием», — подумал Доминик.

— Откровенно говоря, мне это надоело, — заявил Пиня.

«Я с удовольствием буду есть витамины, мне хочется узнать, что значит расти, — буркнул Доминик. — Но ведь это только мечта. Откуда взять эти шарики?»

— Сообразил! — завопил вдруг снова Пиня и снова сорвался с кресла. — Попробую месяц не глотать пилюль. Посмотрим, вырасту я за этот месяц или нет... Только что делать с витаминами? Куда их прятать, чтоб не нашла мама? Найдёт — рассердится... Если за этот месяц я не вырасту, я выну их из тайника и проглочу в несколько дней, чтобы поправить дело. А если я вырасту и без них, я их просто выкину. Вот только куда их спрятать?

Пиня обвёл взглядом комнату. Разные ему приходили в голову мысли.

«Положи на шкаф», — сказала первая мысль.

— Не пойдёт, — ответил Пиня. — Мама со шкафа стирает пыль. Шарики посыплются на пол, и всё откроется.

«Спрячь в ящик», — сказала другая мысль.

— Тоже не годится. Будешь открывать ящик — шарики станут внутри перекатываться: тр... тр... тр... тр... Вот и влип.

«Брось в вазу», — сказала третья мысль.

— В вазу! Глупость! — отозвался Пиня. — Мама принесёт цветы, нальёт в вазу воды, и витамининки в ней распустятся. Пиши пропало!

«Носи в портфеле», — сказала четвёртая мысль.

— В портфеле дырка, — буркнул Пиня. — Книжки через неё не вылетят, а шарики — высыплются.

«Спрячь их в чём-нибудь таком, что тебе уже не нужно, — сказала пятая мысль, — в какой-нибудь старой игрушке, например...»

— А что, неплохая мысль! — воскликнул Пиня.

Он подошёл к шкафу, где лежали игрушки, и стал там копаться. Это были старые игрушки, в которые он давно уже не играл. Оказалось, что ни одна из них не подходит. Тогда Пиня подошёл к слону.

— Послушай-ка, слон, — сказал Пиня, — хобот у тебя что надо. Он так здорово задран, точно ты вот-вот затрубишь. А что у тебя на кончике? Если не ошибаюсь, там две дырки, всё равно как в носу. Погоди, погоди, действительно две дырки. Голова у тебя надёжная, крепкая. Что, если... А ведь это мысль!

Пиня взял со стола шесть шариков и спустил их через хобот в Доминика.

— Будешь копилкой для витаминов, — сказал Пиня. — Месяц я буду бросать в тебя пилюли, ты будешь их глотать. Потом ты мне их вернёшь. Только молчок. Согласен?