Постучись в мою дверь

Глава 18

Игнат

В отделении их уже ждали.

Следователь с теми вводными, что Игнат с Пуделем успели собрать на товарища Паршина за неделю, ну и соответственно опера, чтобы допрос веселее шел.

С песнями и плясками, так сказать.

Разумеется, Владик, не хотел в полицию ехать.

Он даже в лесочек бы с большим удовольствием проехался. Там хоть есть возможность сбежать или на худой конец разжалобить мужиков рассказав, слезливую сказочку о злобной твари сестре и прочих бедах.

Пытался по дороге.

Не прокатило.

Охренеть какой изворотливый тип. Скользкий как глист.

И что в нем только Кнопка нашла?

Даром, что рожа смазливая.

— Проходите, господин Паршин, — любезно пригласил к себе в кабинет Василич, пугливо озирающегося глиста, — Мы вас ждем.

— Всей командой, — поддакивает Никитич, демонстративно хрустя пальцами.

Полезно дружить со стражами порядка.

Зебл после отсидки многому научился у Марата и по долгу новой службы успел завести хорошие знакомства во многих силовых структурах. Кое-кому помогал по работе, а кое-кому и жизнь спас в свое время. Лихие были годы…

Зато теперь приятно возвращается такими вот бонусами.

— Ну-с, — хмыкает Василич, с превосходством глядя на Владика, — Рассказывайте, Паршин.

— Что? Что рассказывать-то? Я вообще не понимаю, зачем меня сюда проволок это человек. Не поделили телку, с кем не бывает…

— Она не телка! — гаркает Зебл и отвешивает Паршину смачного леща.

Тот дергается и чуть не впечатывается мордой в стол.

— Зебл, — усмехается в бороду Василич, — Нельзя ли как-то повежливее? У нас серьезное учреждение.

— Угу, — поддакивает опер, — Мы если бьем, то по серьезному.

— Я требую адвоката! — взвивается Паршин.

— Да не кипятись ты, — миролюбиво осаживает его следак, — Будет тебе адвокат. Всенепременно…Если вести себя хорошо будешь.

— У вас тут беспредел творится! — с откровенной паникой в глазах восклицает глист.

— Беспредел — это то, что вы с сеструхой с семейством Пушкиных сделали, а до этого с Михайловским. Мужик ядерной физикой занимался, академиком был! Светлая голова! А вы его с сестричкой со свету сжили и денежки его промотали. Что?! Скажешь — не так было?

Глист заговорил не сразу. До последнего пытался юлить и играть в непонятку.

Тут мужикам пришлось поднажать слегка и запел Владик яки оперный певец.

А дело было так:

В далеком-далеком прошлом Владику и его старшей сестричке по маме Веронике очень не повезло с родителями. Маман их вела не слишком сознательный образ жизни и, пребывая в постоянном алкогольном опьянении, меняла мужчин как перчатки. Собственно поэтому Владик и Вероника не знали кто у них папка. Знали только, что разные.

Едва ребятки подросли, так сразу и упорхнули из родного дома кто куда.

Владик был неглупым парнем и учился он довольно хорошо. Сумел поступить на бюджет на эконономфак, закончил с отличием и начал делать какую-никакую карьеру в банковском бизнесе.

Вика же сильным умом и терпением никогда не отличалась. Зато родительское ДНК наградило ее шикарной внешностью и харизмой. На этом и пыталась девушка построить свое собственное светлое будущее. Вот только что-то все равно не клеилось. Богатые, зажравшиеся и пересытившиеся толстосумы не спешили оставлять своих опостылевших жен и бросать все богатства мира к Вероникиным ногам. Наоборот эти мужики цинично ею пользовались и выбрасывали, как надоевшую вещь, заменяя новой, что сидела тихо и не вякала.

И вот после очередного неудавшегося романа красавица Ника на какой-то культурной тусовке встретила нелюдимого академика Михайловкого. Да, птица невысокого полета. Академики не олигархи, но тоже очень неплохо зарабатывают. Плюс Михайловский потомственный ученый из очень уважаемой и достаточно состоятельной семьи.

К тому времени Вероника уже очень хорошо разбиралась в людях и понимала, что закомплексованный, ранимый, потерявший шесть лет назад жену, бесконечно одинокий Михайловский будет ее на руках носить, если влюбить его в себя.

Осталось дело за малым: небольшая коррекция внешности — покойная жена академика была блондинкой, трепетный взгляд и он уже почти влюблен.

И вот Ника, наконец-то вышла замуж. Не за нищеброда какого-то, а за академика с квартирой, что набита антиквариатом и с солидным банковским счетом.

Примерно через год муж девушки стал болеть. То тошнота, то рвота, то боли в желудке, нездоровый цвет лица. Любая другая жена стразу бы забила тревогу, но Вероника специально настраивала мужа наоборот. Мол, ерунда какая-то, сегодня просто мясо было не свежее. Она как будто уже знала о том, что Михайловскому вскоре поставят страшный диагноз — рак. Уже не операбельный.

И вот девушка представляет себя безутешной состоятельной вдовой, строит планы на жизнь, мысленно распродает антиквариат, как тут внезапно появляется потенциальный наследник — взрослый сын Михайловского Аркадий, который родился от его какой-то там бывшей.

Ужасная ситуация!

Надо было что-то срочно делать, иначе все наследство перейдет к Аркадию.

Тогда Вероника с Владиславом придумали идеальный план. Они подделывали кредитные договора, по которым Михайловкий якобы брал большие суммы денег в долг. Куда эти суммы девались неясно, но в результате образовывался незастрахованный долг перед банком, который в случае смерти заемщика должны были погасить наследники. В итоге все наследное имущество Аркадия ушло с молотка, а Вероника с Владиком делили деньги полученные в банке между собой и продолжали наслаждаться жизнью.

До тех пор пока деньги эти не стали заканчиваться.

— Ума не дам, как все это прошло мимо СБ банка, мило наших колег, — недоумевает Василич перечитывая показания глиста, — Жесть какая-то. Эта их гениальная схема сшита белыми нитками.

— Вероятно, Вероника обладает уникальным талантом убеждения, — пожимает плечами Зебл и морщится от мерзкого чувства, что прилипло после откровения Паршина, — Меня больше волнует, как эта хитрожопая тварь узнала, что у отца Сони тоже рак. Она же не просто так его выбрала в качестве следующей жертвы. Она знала, что ему недолго осталось.

— Думаешь, у нее имелся информатор? — заинтересованно вскидывает голову Василич.

— Думаю, а иначе у нее дар предвидения.

В истории с семьей Пушкиных все было по-другому. Во-первых, отец Сони был рыбкой пожирнее. У него и активы были больше, и денежки Пушкин активно вкладывал в небольшой бизнес.

В целом все у них с Владом опять получилось.

Они опять получили кучу бабла, еще и дом Пушкина выкупили с торгов за бесценок, но потом внезапно вылезла информация, что незадолго до смерти отец Сони переписал на нее увесистый пакет акций крупной зарубежной фирмы. Солидное приданное.

И тут-то жаба Нику и Влада сильно задушила.

Как это так!

Все же их должно быть!

Тогда-то и родилась идея жениться Владу на Соне.

— Интересно, а как они Соню собирались устранить? — сухо интересуется Василич, — У нее точно нет хронических заболеваний?

— Точно, — цедит Зебл, примерно догадываясь, как и в душе обмирая при мысли, что эти две пиявки могли сделать с его Кнопкой, не включи он вовремя голову.

Майор посмотрел на часы, которые показывали не много ни мало, а уже половину пятого утра и, поднявшись со своего места, сказал:

— Так. Давай по домам. Ты и так нас с Никитичем вытащил из постели, а к вечеру вашу главную интриганку привезут. Ее еще допрашивать. Староваты мы стали для геройства. Надобно кимарнуть хотя бы пару часиков.

— Не прибедняйся, — улыбнулся Зебл и с благодарностью хлопнул Василича по плечу, — Я твой должник.

— Сочтемся.

Из здания полиции они вышли вместе, покурили, обсудили еще пару моментов и пошли каждый к своей машине.

Уже светало, а сна у Игната ни в одном глазу.

Жуть как хотелось увидеть Соню, удостовериться, что с ней все в порядке.

В шальной голове то и дело мелькали картинки их поцелуя на набережной, и сердце бахало о грудную клетку точно припадочное.

Никогда у Зебла такого в жизни не было, чтоб вот так…без тормозов втрескаться в девушку.

Он, конечно, сдерживал себя, чтобы не пугать напором, но терпеть сил не было.

Ему надо было знать, что она его и больше ничья.

Вот прям щас!

Пудель, что все это время терпеливо ждал, а вернее дрых в тачке, заметив метания друга хмыкнул.

— Эк, тебя колбасит. Всех на уши поднял ради Соньки, а она-то не сном ни духом. Пора брать быка за рога, — Пудель с намеком поиграл бровями и расхохотался, — А то пока ты мнешься, опять какой-нибудь смазливенький додик начнет возле нее кружиться. Оно тебе надо?

Игнат бросил на Пуделя тяжелый, предупреждающий взгляд и тот сразу заткнулся.

До дома домчали в считанные минуты.

Там Игнат быстро принял душ, переоделся, влил в себя пару чашек крепкого кофе и к девяти часам, сев в свою тачку погнал прямиком в ювелирный магазин.

Кольцо он выбирал долго. Перебирал, искал то самое, что наверняка должно понравиться его Кнопке. Довел до дёргающегося глаза двух продавщиц, и когда одна из низ любезно поинтересовалась:

— А размер, какой у вашей девушки?

Зебл выдал гениальное по своей тупости:

— Понятия не имею.

Именно тупым он себя и чувствовал в этот момент.

Это ж надо так опростоволоситься!

Как теперь кольцо-то покупать?

Хорошо девушки были явно закалены не одним десятком таких покупателей. Быстренько собрали сотрудниц и предложили Зеблу на глаз определить, какого примерно размера ручки у его избранницы.

Еще через двадцать минут Игнат вышел из магазина с покупкой уставшим, но довольным.

Осталось самое главное…

Кнопка его как всегда трудилась у себя в кабинете.

Когда он вошел, она стояла к нему спиной, смотрела в окно и разговаривала с кем-то по телефону.

— Нет. Это никуда не годится. Нам нужно подготовиться к этой конференции и принять там участие. Марат Геннадьевич нам голову откусит, если мы ударим в грязь лицом.

Вся в делах, вся в заботах.

Игнату очень импонирует деловитость Сони.

Умница и красавица.

И вся его!

Он тихонько подходит к ней по спины и осторожно касается рукой рыжих волос. Они сегодня свободно струятся по спине в хаотичном беспорядке, будто их хозяйка с утра потеряла расческу, но Игнату это даже больше нравится.

Пропускает ярую прядь через пальцы и девушка испуганно вздрагивает.

С тревогой оборачивается и тихо вздыхает, видя перед собой загадочно улыбающегося Зебла.

— Простите, Маргарита Ильинична. Я вам перезвоню, — отключается и с укором смотрит на мужчину, — Зачем так подкрадываешься. Я испугалась.

— Прости. Я не хотел.

— Подкрадываться?

— Пугать.

Соня с тревогой всматривается в его лицо, словно пытается разглядеть несуществующие травмы.

— Ты так быстро увел Влада. Все нормально? Я волновалась.

Вместо ответа Зебл достает из кармана коробочку с кольцом и под недоверчивым взглядом Сони достает оттуда колечко.

По дороге на работу он пытался придумать подходящую к такому случаю речь, чтобы все было, как положено — романтично. А по факту даже цветы купить забыл и слова все красивые повыскакивали из головы.

Не его это…

Молча берет руку девушки и с досадой пялится на кольцо глиста.

Сонька бледнеет и тянет на себя ладошку, но Игнат крепко и почти со злостью пытается стянуть безвкусный булыжник Паршина.

— Я…я уже пыталась его снять. Оно застряло.

Такое только с ним могло случиться.

— Пошли.

Берет Соню за руку и тащит в личную уборную Казьменко. Все равно его нет на работе, а у них важное дело.

Там в небольшом помещении туалета, Игнат берет мыло и принимается тщательно намыливать ручку девушки, при этом крутя ненавистный символ несуществующей любви от другого мужчины.

— И как я сама до этого не додумалась, — шепчет Кнопка, когда кольцо все же поддается и со звоном падает в раковину.

Игнат деловито вытирает насухо ладошку, жарко целует ее в самую серединку и надевает на многострадальный палец свое кольцо.

— Вот! — с довольной физиономией сообщает он, — Теперь ты моя. Завтра пойдем заявление подавать.

— Как? — ахает Соня, — А меня спросить?

— А ты не согласна? — хищно скалится Зебл, — Учти, я уже все для себя решил.

Сонька молчит, только хлопает своими огромными глазищами под толстыми линзами очков.

— Молчание знак согласия, — мурлычет Игнат, стаскивает с лица девушки очки и, отложив их подальше жадно приникает к ее губам, шепча между поцелуями, — Кнопка моя…ну, пожалей ты меня хоть немного…я ж без тебя сохну…как пень старый.

— Ты не старый.

— Я просто тупой. И слов красивых не знаю. Не умею я…

Она обнимает его за шею, принимает щекой к груди, вдыхает родной запах и с улыбкой говорит:

— Я тебя научу.