Посвящение

39. Мы встретимся снова

Однажды во дворце был большой прием по случаю прибытия делегации из далекой страны. Отец посылал туда своего военачальника Тхисс-Та с воинами, подарками и товарами, и правитель той страны оказал им очень хороший прием. Теперь он, в свою очередь, прислал нам своих воинов, подарки и товары для обмена. Сидя на троне рядом с отцом, я с интересом наблюдала чужестранцев. Все они были высокими, сильными, широкоплечими. Такими у нас были только сыновья Бога, но наши были гораздо более тонкими, изящными, с одухотворенными лицами. У гостей же были неправильные звероподобные черты лица, уши большие, широкие, прикрепленные прямо к щекам, как у обезьян. Особенно страшными казались их рыжие волосы, которыми были покрыты их лица, руки и ноги. Все они были самоуверенны, разговаривая или смеясь, открывали ряды прекрасных крепких белых зубов, что тоже напоминало мне животных. Эти люди излучали большую, хотя и не духовную силу. Нет, они мне не нравились!

Мы им не нравились тоже. Их духовное зрение еще не открылось, и они не могли оценить тонкие, одухотворенные формы. Я привыкла, что мужчины восхищаются моей красотой. Но эти люди считали, что женщина красива только при высоком росте и полноте, а я была миниатюрна и не вызывала их восхищения. Видеть их невежество и грубость, было не очень приятно. Они во многом напоминали наших сыновей людей. Всем чужестранцам, включая вождей и знать, не хватало культуры и воспитания. Один из них стоял во время приема прямо перед террасой и непрерывно глядел на меня, но без малейшего восхищения и очень неуважительно. Он, видимо, имел высокий офицерский чин, так как стоял рядом с их военачальником.

Потом, наблюдая военные игры солдат, я должна была признать их огромную физическую силу. Их раса вела начало от полукровки Сына Бога, который развил в крови вместо духа высшую божественную силу своего отца. Он стал гигантом, а его потомки смешались с примитивными людьми и дали ширококостную расу с огромной мускульной силой.

Незнакомец по-прежнему неотрывно глядел на меня, и я почувствовала искушение ввести этого некультурного рыжего воина в тайны духа, помочь ему постепенно открыть внутреннее зрение, чтобы он мог увидеть красоту женской одухотворенности, а не только тела.

Праздники и церемонии следовали друг за другом, и несколько дней у меня не было времени пойти в храм. На одном из приемов меня познакомили с каждым из офицеров, и с этим человеком тоже. Я была удивлена, услышав его голос — это был голос мужчины, превратившегося в огненного духа в моем видении во время инициации.

Чужестранцы были отнюдь не глупы. Они жили в тесной связи с природой, и хотя не могли интеллектом понять внутренние творческие законы и сущность вещей, они знали многое на основе непосредственного опыта. Не понимая источника и причины энергии, они воображали, что она идет от невидимого существа, которое они называли Богом. Думая, что знают все лучше нас, они не хотели слушать объяснений и только упрямо качали головами. Я пыталась объяснить нашему гостю те силы, которые вызывают гром и молнию. Конечно, я не могла сказать ему, что наш верховный жрец использует для получения их в пирамиде дугу завета, но я пыталась объяснить ему, что молния происходит от столкновения двух противоположных сил и что он сам может вызвать ее, ударяя два камня друг о друга. Он ответил, что прекрасно знает, что молния — это стрела "главного Бога" и что "маленькие демоны" живут в некоторых камнях и, когда их беспокоят, они сердятся и стреляют маленькими вспышками молний. В каком-то смысле безразлично считать ли молнию "стрелой главного Бога" или "встречей положительной и отрицательной сил", но, если эти люди будут продолжать верить во всех своих воображаемых богов, они никогда не научаться управлять силами природы и навсегда останутся ее рабами. Так или иначе, я сумела заинтересовать этого офицера своими объяснениями, и он захотел, чтобы я учила его. Для этого он должен был ежедневно приходить в храм, где я посвящала его в низкую ступень знания.

В первый же вечер, когда служанка проводила меня в храм, он уже ждал меня, прислонившись к стене моей кельи. Он приветствовал меня своей обычной высокомерной улыбкой, которая так раздражала меня. Но силой своего ума я надеялась победить этого рыжего гиганта.

Он поклонился мне низко, но искренне. Он знал, что я — слуга Бога, инициированная жрица, но не знал, что такое инициация и что наше знание — это прямое знание, божественное всеведение. Но я собиралась объяснить ему тайну человека и вселенной в нем, тайну всего сущего.

Я сказала: "Если вы хотите достичь истинного знания, сначала нужно познать самого себя, узнать, что есть вы сами. Тогда вы откроете, что все тайны вселенной скрыты внутри вас, и через такое самопознание вы узнаете все тайны мира. Сначала разрешите великую загадку нашего сфинкса, то есть самого человека. Вы должны узнать, что вы такое".

Он улыбнулся: "Я давно это знаю, какая же здесь тайна? Но мне кажется, что вы, царица, не знаете, кто я, и я скажу вам: Я -мужчина!" И он громко засмеялся, обнажив свои большие белые зубы. О, дитя! Но смех был так заразителен, что я тоже не удержалась. Он продолжал: "Мне кажется, что вы даже не знаете, что такое мужчина. Я не жрец и не могу читать мысли, как вы, но я знаю женщин и вижу, что вы вообще не знаете или забыли, что вы — женщина. Как вы можете учить меня внутренним тайнам человека в мире, если не знаете этого простого факта, которым каждый может владеть?" — "Я хорошо это знаю, — ответила я с достоинством, — но внешняя форма — это только покров внутренней сущности. Зная внутреннюю сущность и являясь ею, человек использует внешнюю форму лишь как орудие, но не отождествляет себя с ней! Тело — только одежда внутреннего "я". Хотя вы носите одежду, вы — не одежда и так же вы — не ваше тело, которое может быть мужского или женского пола. Но ваше "я" стоит над полом, и оно — не мужчина и не женщина. Оно — творец. Личность, физическое проявление — только половина истинного "я", а другая половина осталась в бессознательном, непроявленном состоянии. Каково же физическое проявление — женское или мужское — зависит просто от того, какая половина воплотилась. Когда человек делает обе части сознательными, он становится тождественным со своим "я" и тогда несет в себе оба эти принципа — мужской и женский — в полном равновесии".

— "Но все же его тело — либо мужское, либо женское?" — "Конечно, материальное явление может быть только односторонним, так как когда эти две стороны сливаются в единстве, не может быть ничего физического. Слияние этих двух половин означает полное уничтожение материи, дематериализацию тела. В духе человек может быть только двуполым". — "Я могу понять и согласиться только с тем, что я половина единицы. В прошлом я часто искал и находил дополняющую половину, но при этом никогда не уничтожался. Может быть потому, что я никогда не находил настоящего единства? Но даже если б оно означало аннигиляцию, я продолжал бы поиски моей истинной, дополняющей половины. Я мужчина, и этой половиной может быть только женщина, которая даст мне полное и совершенное счастье. Ради такой женщины я с радостью отдам жизнь!"

Я почувствовала, как кровь бросилась мне в голову. Перед таким образом мышления я чувствовала себя бессильной. Как объяснить ему, что земное счастье, которого он ищет в женщине, преходяще и не способно удовлетворить его бессмертную душу?

Потом было много вечеров, когда я боролась с его невежеством, пытаясь раздуть божественную искру в пламя и пробудить его высшее "я". Я все время думала о том, что скажу ему вечером, и постоянно возвращалась в мыслях к нашим беседам.

Теперь я ездила на прогулки одна, к большому огорчению Бо-Гара.

Однажды чужестранец попросил меня взять его с собой. Я сказала ему, что его вопросы похожи на львиную гриву, и он, смеясь, предложил мне сравнить наощупь. Я бы сделала это, если бы не присутствие слуги. Он объяснил свое желание поехать со мной неверием в мои сверхчеловеческие силы, в которые все верят, кроме него, добавив, что если он увидит, как я управляю львами, то поверит тоже. Я спросила, что он думает обо мне, и в этот момент перед моим внутренним взором возник образ Птахотепа с предостерегающим выражением на лице. "Нет, — ответила я ему мысленно, — я в безопасности, оставь меня одну".

Приближалось время отъезда чужестранца. Во многих отношениях я могла быть удовлетворена, прежде всего как женщина. Его поведение теперь резко изменилось, он весь день ждал наших вечерних встреч и, оказывается, восхищался мной с первого взгляда, как увидел меня, и все же я не была удовлетворена. Наоборот, я была в постоянном беспокойстве, волнении. Я была уверена, что мой интерес к нему идет не из женского инстинкта, моей низшей натуры, так как я все время наблюдала и контролировала себя. Но моя верная служанка находила, что у меня все признаки влюбленности и радовалась, что я, наконец, "расцвела". Однако она ошибалась, потому что судила с земной точки зрения и не была в состоянии понять, что я не могу и не должна никогда влюбляться и что сейчас я тоже не влюблена.

Он был не моего типа, и физически казался мне странным, даже отталкивающим. В моменты самоанализа я часто спрашивала себя, хотела бы я иметь от него ребенка. Избави Бог! Ребенка с такими ушами и грубыми костями? Я просто хочу, чтобы он нашел Бога. Я глубоко заинтересована в каждом ученике и потому так часто и сосредоточенно думаю о нем. Но он не нашел Бога, здесь у меня нет успеха. Поэтому я так грустна и обеспокоена тем, что он скоро покинет нашу страну и я, может быть, больше никогда не увижу его в этой жизни.

Потом все произошло с быстротой молнии. В последний вечер я пришла в храм попрощаться с ним. Он стоял, прислонясь к стене, и смотрел не на меня, а в пространство. "Что случилось?" — спросила я. "Я пытаюсь понять, какое чувство заставило меня приходить сюда каждый вечер. Что вы хотели от меня, прекрасная царица без сердца? Какая польза мне от всех ваших слов, если они сделали меня несчастным? Вы говорили о том, чтобы я нашел себя, но вы помогли мне полностью потерять себя. Я был храбрым воином, а теперь стал рабом маленькой женщины. И я боюсь будущего. Как я смогу жить без вас?"

Я испытала шок. Я хотела разбудить его "я", а вместо этого он влюбился в меня. Я не хочу земной любви, я хотела привести его к Богу. Но он видел во мне только женщину, он не поднялся над чувственностью. Он не видел меня, он не понимал, что любит не меня. Я не существовала для него, он просто любит мое тело, проявление моего истинного "я". Как это ужасно!

"Послушайте, — сказала я, дрожа, — мы не понимаем друг друга. Я хочу помочь вам подняться на высший духовный план, а вы хотите стянуть меня вниз на уровень тела. Возвращайтесь с миром домой, и мы никогда не встретимся снова!"

При этих словах он вдруг покраснел, его глаза загорелись, и я увидела, как все его духовное тело превращается в мощное пламя. Потом он схватил мою руку, обнял меня и стал целовать лицо, шею, губы, шепча: "Так ты не хочешь меня больше видеть? Но я хочу, и мы встретимся снова, мы встретимся снова..."

Увидев вблизи его дикое лицо, я испытала смертельный ужас. Я хотела оттолкнуть его, но все мое внутреннее существо охватило пламя, я потеряла контроль над собой и без сопротивления отдалась наслаждению, затопившему меня. Теперь я поняла, что люблю его, что полюбила с первого взгляда, телом и душой, всем своим существом я страстно люблю его и буду любить...

Меня переполнял огонь, как бы вырывающийся из огромного вулкана. Пламя пожирало меня, позвоночник был, как мост из раскаленных углей, поддерживаемый семью горящими факелами. Но я больше не находилась в неподвижной оси спинного хребта, в центре, из которого мое истинное "я" излучает огонь жизни. Наоборот, мое сознание упало в мое горящее тело, и вспышки молний бежали по моим жилам, через все мое существо. Все мои нервы горели, все мои мысли уничтожались, выжигая мое сознание и аннигилируя меня. Потом я потеряла сознание, и все исчезло. Очнувшись, я увидела, что лежу на полу своей кельи, окруженная могильным молчанием. У меня не было мыслей, мне не о чем было больше думать. Сломленная, накрыв голову вуалью, я вышла и вступила в колоннаду, которая была темна и пуста. Но через несколько шагов я увидела темную фигуру. Има! Он стоял неподвижно и смотрел на меня безумным взглядом, даже в темноте я видела это. Он смотрел прямо в меня, через меня. Потом он повернулся и ушел в противоположном направлении.

Без единой мысли в голове я вернулась во дворец. Служанка, задремавшая в углу храма, как всегда молча сопровождала меня.