Потерянные души

Глава 3

В зале совета Черногора ждал седой как лунь, худощавый ста-рик с глубоко впавшими серыми глазами. Колдуны смотрели на него с уважением, почтительно склоняя головы. Даже если бы среди них на-шелся тот, кто б не знал Велимира — старейшего из Старших, главу Совета, ему было бы достаточно заглянуть в глаза гостя, чтобы по-нять, какую власть имеет этот тщедушный и неказистый на вид человек.

Ожидая возвращения хозяина замка, гость сидел на низком стуле возле стены и, прикрыв глаза, отдыхал. Со стороны могло показаться, что он дремлет. Но старик был само напряжение. И стоило дверям отк-рыться, как он с удивительной для своего возраста легкостью и поспешностью вскочил:

— Черногор, нам надо… — начал он и осекся, увидев повязки на но-гах странника.

Дожидаясь, пока Старшего уложат на узкий, обитый бархатом диван с низкой резной спинкой и витыми боками, он набросился на колдуна, сопровождавшего Черногора в его странствиях:

— Ясень, разве Совет не велел вам с Власом оберегать его? Или вы не поняли, что это не пожелание, а приказ? — он старался гово-рить как можно тише, не желая привлекать внимания раненого, кото-рому женщины подали чашу с водой, но его голос, срываясь в хрип, звучал как рык разозленного зверя. Он разнесся по зале, заставив колдуний вздрогнуть и, с опаской взглянув на старика, поспешно повернуться к Черногору. И лишь добрая, даже немного виноватая улыбка последнего вернула им спокойствие.

Ясень молчал, опустив голову. Ему было нечего сказать в оп-равдание, да он и не хотел, когда, чувствуя свою вину, более чем кто-либо другой, осуждал себя.

— Оставь его в покое, Велимир, — поморщившись, Черногор сел, поудобнее устраиваясь на диване. — Что он мог сделать, когда наши законы запрещают возражать Старшему?

— Чем ты всегда пользуешься, рискуя понапрасну своей жизнью, — пробормотал старый колдун, недовольно качая головой. — Ох, мой мальчик, это все молодость. Она мешает тебе по-настоящему осознать цену собственной жизни, — он подошел к нему, сел рядом.

Быстрым взмахом руки Велимир велел всем удалиться. Колдуны поспешили ис-полнить волю гостя, оставив Старших одних.

— Твой шаг кажется мне куда более рискованным, чем мой, нас-тавник, — Черногор, вздохнув, на миг прикрыл глаза, отдыхая. — Поче-му ты пришел сам, вместо того, чтобы прислать ко мне вестника?

— Я не хочу, чтобы другие узнали о приближении беды прежде, чем Совет будет готов встретить ее. Нет ничего гибельнее слепого отчаяния.

— Война? — Черногор нахмурился.

— Мы всегда знали, что рано или поздно люди захотят покончить с теми, в ком видят неотступную как тень угрозу. Но при этом мы не прекращали надеяться, что боги будут благосклонны к нам и поз-волят подготовиться к новому испытанию… И вот теперь мы стоим на грани войны! А самое ужасное, что виноваты в этом не лишенные дара с их священниками, а мы сами! Теперь их Пресвитер может призы-вать верующих к борьбе, оправдывая все будущее зло тем, что мы, дескать, сами того хотели!… Если бы Яросвет научился сдерживать свои чувства! Если бы только он лучше следил за жителями своей деревни, успокаивая в них нетерпение и ярость, мы бы не стояли сейчас на этой грани!

— Не вини во всем только его, — промолвил Черногор.

— Почему ты защищаешь Яросвета, даже не зная, что он сделал!

— Потому что это не важно. Пресвитер уже давно мог бы найти тысячу и одну причину для начала похода.

— Его люди убили священника!

— Множество колдунов становятся невольными свидетелями гибели священников, и не один Яросвет виноват в том, что может случить-ся.

— О чем ты говоришь!

— Никто из нас не свят. Ты можешь с тем же успехом обвинить во всем и меня, ибо не далее как вчера я сам стал причиной смерти одного из священнослужителей.

— Что произошло? — старик нахмурился.

— Желая отомстить мне и людям, которым я помог, он воззвал к силам Потерянных душ. Я смог защитить других, но не его само-го: гнев сжег священника как факел.

Насторожившийся было Велимир облегченно вздохнул:

— Но это ведь совсем другое! Он сам себя погубил и ты тут ни при чем, в то время как колдуны Яросвета не просто расправились с проповедником, подошедшим к их деревне, но прибегли для этого к помощи колдовства!… Постой-ка, — он сам себя прервал. — Ты сказал, что священник использовал власть Потерянных душ. Но разве лишенный дара способен на такое?

— Для этого не нужно быть колдуном, достаточно лишь знать слова заклятий.

— Но откуда…

— Они были в архиве первосвященников.

— В потерянном архиве! Значит, они нашли его! Вот откуда эта уверенность в речах Пресвитера! Выходит, все не случайно. Они ре-шили выпустить на волю гнев Потерянных душ! Глупцы! Может статься, что в мире не найдется силы, способной под-чинить себе вырвавшихся пленников и тогда умрет все: и небо, и земля…

Казалось, Черногор не слушал его, думая о чем-то совсем другом. Его брови сошлись на переносице. — Пресвитер уже призвал верующих в поход против нашего народа? — спросил он

— Нет, — качнул головой Велимир. — Но к тому все идет. Мне стало известно, что он провозгласит войну в день Первосвященника Рода, в конце праздника. А это значит, у нас чуть больше недели.

— Не торопишь ли ты события, наставник? Ведь пока еще ничего не произошло.

— Мы должны постоянно думать о будущем, чтобы миг ненастья не стал неожиданным.

— Колдовской совет принял решение?

— Мы ждали тебя.

Черногор откинулся назад, прикрыв глаза, но жгучий пламень его взгляда продолжал мерцать, пробиваясь сквозь длинные ресни-цы.

— А что думаешь ты?

— Пытаясь бороться, мы потеряем все, — промолвил старик, — ибо победителей в этой войне не будет. Боль, горе, смерть… Многие проклянут день, в который пришли в этот мир. А затем, когда от прошлого и настоящего не останется ничего, когда будут отрину-ты все законы и обычаи, придет время битвы, в которой не будет победителя… Я думаю… Я надеюсь, что, может быть, еще не позд-но, что мы еще можем обратиться к священникам с просьбой принять наше покаяние. Да, если они согласятся, мы лишимся всего, что у нас оставалось до сих пор: дара, веры, свободы… Но если так мы сохраним жизнь народу…

— Ты полагаешь, люди согласятся? — Черногор горько усмехнул-ся. — Зачем им наше покаяние, когда лишенные дара считают, что оно ничего не изменит? Привыкнув сами давать ложные клятвы, они не поверят нашему слову.

— Это так. И, все же, стоит попытаться.

— Не делай этого, Велимир. Ты только расколешь наш народ, об-речешь на медленную смерть.

— Нам не выиграть в войне, победить в которой мы не хотим, боясь в одночасье уничтожить то, чего добивались веками. Тебе из-вестно пророчество. Может быть, покаяние — путь к тому будущему, что нам было обещано, — он пристально взглянул на Черногора, словно ожидая, что тот скажет, но Старший молчал, погруженный в размышле-ния. — Я хотел, чтобы ты знал все, прежде чем примешь решение. От твоего слова очень многое зависит. Лишь ты можешь сделать так, чтобы мы были едины в своем решении. Тебя послушают.

— И чего ты ждешь от меня, наставник? — вздохнул колдун. — Чтобы я солгал, сказав, что путь покаяния ведет к жизни, когда я ясно вижу, что на нем колдуны ничего не найдут для себя?

— Да почему ты так уверен в этом! — вскричал Велимир. — Мне все больше и больше кажется, что ты просто не хочешь думать о возмож-ности подобного пути! Тебе ведь есть что терять… — он умолк, кач-нул головой: — Прости, Черногор, я совсем не хотел обвинять тебя в эгоизме…

— Ты прав, я боюсь отказаться от прошлого. Так же, как этого боишься ты, как боятся все. Ведь оно — единственное, что удержива-ет нас от падения в бездну.

— Но жизнь важнее памяти! Если покаяние позволит сохра-нить…

— Ты ничего не добьешься…

— Остановись, — прервал его старейший. — Я не хочу спорить с тобой. Просто подумай над тем, что я сказал. Это все, о чем я про-шу, — и старик повернулся, собираясь уходить, но голос Черногора заставил его остановиться:

— Повремени с Советом.

Старейший обернулся, удивленно вскинул бровь:

— Но почему? Мне-то казалось, что мы как раз должны торопить-ся…!

— Доверься мне.

Велимир вздохнул: — У нас остается очень мало времени… Лад-но, я даю тебе три дня. Это все, что я могу. Если к тому времени ты не сделаешь выбор, Совет примет то решение, которое сочтет на-илучшим. И да помогут нам боги.

— Спасибо.

— Ты не расскажешь мне, что собираешься сделать?

— Я пока и сам не знаю.

— Будь осторожен, Чер-ногор. Не рискуй понапрасну своей жизнью. Сейчас для этого самое неподходящее время. До встречи на Совете, — и он ушел.

Опустив голову на грудь, Старший замер. Начала сказываться усталость. Ему нужно было отдохнуть, но Черногор упрямо не позво-лял себе погрузиться в сон, пытаясь отыскать выход — шаткий мостик над бурной, бешено несущейся к горизонту рекой.

Тихие робкие шаги послышались у него за спиной. Это подошел Ясень, замер, не решаясь заговорить.

— Ты что не идешь домой? — не открывая глаз, спросил Черно-гор. — Путь был не легким. Да и Мерцана с детьми заждались.

— Старший, — его голос предательски дрогнул, захрипел и Ясень вынужден был кашлянуть, прочищая горло и заставляя волнение улечься, прежде чем продолжать: — Близится время перемен…

— Да, — собственно, это было столь очевидно, что не нуждалось в подтверждении.

— Я только хотел сказать, что мы… Мы готовы следовать за тобой через все испытания! — он чувствовал, что сейчас, в этот час, решается сама судьба.

Колдун открыл глаза. В них читалась ни с чем не сравнимая глубокая боль.

Он устало проговорил:

— Ступай домой, Ясень.

— Ты гонишь меня, Старший? — отчаяние придало ему силы. — Я знаю, что виноват перед тобой, и все же… — его голос источал боль, словно кровь открывшаяся рана.

Черногор вздохнул, его взгляд потеплел: — Старый, добрый друг, — он заговорил с ним, как с равным. — Ты прошел со мной много дорог, ты был рядом всякий раз, когда я в тебе нуждался. Успокойся. Ты ни в чем не виноват. Велимир просто слишком беспокоится обо мне. Это не оп-равдывает того, как он набросился на тебя, и, все же, постарайся понять и простить…

— Я совсем не об этом… — начал тот, но Черногор прервал его.

— Знаю, — его голос стал твердым, даже немного резким. — Ты тер-заешь свою душу глупыми предчувствиями. Перестань. Этим ты лишь мучаешь себя. Забудь о будущем. Живи настоящим. Иначе ты потеряешь все.

— И, все же, — не унимался тот. — Могу ли я хоть что-то сделать для грядущего, хоть как-то помочь тебе? — его голос дрожал, в глазах была такая мольба, что Черногор сдался.

— Пусть будет по-твоему, — колдун едва заметно кивнул.

— Да, Старший! — Ясень встрепенулся. — Что я должен сделать?

— Помнишь, мы как-то говорили, что хорошо было бы собрать небольшой дозор, чтобы он оберегал деревню от неждан-ных гостей?

— Да.

— Сейчас самое время заняться его организацией. Поговори с мужчинами. А я позову дра-конов, они помогут, если что.

— Но… — Ясень настороженно взглянул на Черногора, начиная подозревать, что тот неспроста заговорил о дозоре. Все это могло означать лишь одно: рядом опасность. Он уже хотел спро-сить… Однако вынужден был замолчать, услышав скрип открывавшейся двери и поспешные тяжелые шаги: в залу, словно порыв ветра, вор-вался новый гость — уже далеко не молодой, но еще крепкий, кря-жистый мужчина с цепкими рыжеватыми глазами.

— Велимир уже успел здесь побывать? — на ходу спросил он.

— Да, — Черногор повернулся к своему спутнику:- Оставь нас, Ясень.

Склонившись в поклоне, тот быстро удалился, унося с собой сомнения.

— Представляю, что он тебе наговорил! — Яросвет быстро ходил взад-вперед по зале, яростно жестикулируя. — Небось, винит во всем меня! Черногор, видят боги, я не подталкивал своих к бунту и, едва узнав, что жители деревни прибили этого чудака, осмелившего-ся прийти в наши земли, хорошенько вправил всем мозги. Но как же я их понимаю! Никаких сил не хватит столько терпеть, когда нет ни-какой надежды, что наши потомки, если боги позволят им выжить, не будут обречены на такое же прозябание! — замолчав, он, наконец, опус-тился в кресло, не отводя взгляда с хозяина замка, который неподвижно лежал, глядя в пустоту.

Не дождавшись от него никакой реакции, гость продолжал: — Мы тысячелетие расплачиваемся за какие-то жалкие десять лет жестокости! Разве не пришла пора выпрямить спину, ос-вободиться от оков запретов, которые мы сами надели на себя, и заставить людей уважать наше право на жизнь? Или я не прав? Ста-рики осуждают меня, но они живут прошлым. Я так не могу! Да, я знаю, что ты скажешь — как Старший, я должен чтить закон и сле-дить, чтобы все наделенные даром соблюдали его. Но я не могу не чувствовать отчаяния своих людей! Они постоянно спрашивают меня о буду-щем. Что мне отвечать им? Я даже не знаю, смогу ли я сдержать их ярость в следующий раз! Понимаешь ты это!

— Успокойся, Яросвет.

— Но ты согласен со мной?

Черногор качнул головой.

— Так Велимир убедил тебя… Ну конечно, он это умеет! Но может быть, мне удастся заронить в твое сердце сомнение…

— Не трудись, — прервал его Черногор. — Я сказал ему, что он заблуждается, полагая, что покаяние способно спасти наш народ.

Облегченный вздох сорвался с губ гостя:- Ты и представить себе не можешь, как я рад это слышать! Тогда, — уже спокойнее про-должал он. — Раз ты понимаешь, что священники хотят просто уничто-жить нас, всех до одного, что им не нужны эти покаяния, ибо то, что кажется нам огромной жертвой, ими видится мелочной уступкой, ты согласишься с тем, что я предложу… У нас не остается выбора — только принять их вызов, вступить в сражение. Нам некуда бежать, негде спрятаться… В роковое время народу нужен вождь. Ты… я знаю, какая ноша лежит на твоих плечах и… и я понимаю, каково будет для тебя исполнить то, о чем я прошу, но это единственный способ объединить весь народ, объяснить ему, почему мы призываем отказаться от того, чему учили, что проповедовали дол-гие века… Я прошу тебя принять корону… — он заговорил быстрее, не давая возможность собеседнику вставить ни слово. — Совет был создан для того, чтобы хранить и оберегать. Он не может вести в бой. Для этого нужен король. Никто не станет оспаривать твои права на власть и…

— Ты не понял меня, Яросвет, — нахмурившись, произнес кол-дун. — Война — это еще более быстрый и страшный конец.

— Но мы победим! Что бы ни противопоставили нам лишенные дара, мы разобьем их!

— Вы проиграете. И люди тоже. Проиграют все, кроме Потерянных душ. Яросвет, одно дело мечтать о чем-то, надеяться, верить, и сов-сем другое столкнутся с этим лицом к лицу наяву. Ведь явь — не бестелесные фантазии, она способна превратить день, пусть облач-ный и блеклый, но все-таки хранящий свет и надежду, в самую черную и непроглядную ночь.

— Ты так уверенно говоришь об этом, что мне становится страш-но! Черногор, ходят слухи, что ты предвидишь будущее. Я хотел бы знать… Да что там, все Старшие должны знать, прежде чем принимать решение, к чему это все приведет. Ты видел?… - напряженное тяжелое молчание повисло в зале. Яромир заметил, как вдруг побледнело лицо колдуна.

Он скрипнул зубами, словно от страшной боли.

— Нет.

— Но мы должны знать, Черногор! — повторил Старший. — Ты ведь понимаешь, как важно не ошибиться на распутье, избрать верную дорогу. Если ты… если ты сможешь выведать у богов наше будущее, это избавит Совет от множества ошибок, за каждой из которых будут стоять сотни смертей!

— Ты не осознаешь, о чем просишь. Боги ничего не дают прос-то так. Они требуют что-то взамен. И кто знает, может быть за свой ответ они заставят расплачиваться весь народ.

— Мы должны знать, — упрямо твердил гость, его голос был готов сорваться. — Ведь всего один неверный шаг — и все, конец!

— Хорошо, — сдался Черногор. — Я попытаюсь найти дорогу в будущее. Но вряд ли это поможет.

— Пожалуйста, постарайся, — Яросвет двинулся к дверям, собираясь уходить. — А я потяну с Советом до твоего возвращения.

— Погоди, — задержал его колдун. — Есть кое-что, о чем я хочу тебя попросить. Я могу не вернуться вовсе или прийти спустя месяцы, годы. Время — как море. Оно не всегда выбрасывает то, что попало в ее простор… Так вот, если я не вернусь к Совету, попробуйте найти третий путь: не покаяния и не войны.

Тот вздохнул, качнул головой: — А если иного пути просто нет? Прости, но я… я не могу обещать…

Черногор кивнул: — Я понимаю. Поговори с Велимиром. Может быть, это поможет вам понять, что обе дороги одинаково коротки…Я не думаю, что боги дадут мне другой ответ. Но, кто знает… У меня будет еще одна просьба, Яросвет.

— Я слушаю тебя.

— Не трогай жителей моей деревни. Не вовлекай их в свою вой-ну. И скажи Совету: я не хочу, чтобы они принимали покаяние.

— Они не смогут остаться в стороне от перемен.

— Знаю. Но пока пусть будет так. Я найду способ их защитить на время моего отсутствия.

— Будь спокоен: Совет не станет принимать за решение за тебя. Ты отвечаешь перед богами за жизнь тех, кто идет за то-бой, только тебе решать их судьбу. Мне легко дать это обеща-ние, когда я слишком хорошо знаю: они без твоего слова не сдела-ют ни шага.

— И еще. Если другие решат присоединиться…

— Никто не станет им мешать исполнить задуманное, — колдун кивнул, а затем горько усмехнулся: — Ты, я вижу, готовишься к худше-му… Что ж… Мне пора, — и он ушел.

Какое-то время Черногор лежал в одиночестве, словно прислу-шиваясь к тишине, а затем, негромко позвал:

— Входи, Ясень.

Тот словно только этого и ждал:

— Прости, — поспешно приблизившись к Старшему, проговорил колдун. — Я не хотел подслушивать…

— Может, это и к лучшему, — глаза Черногора сощурились, острый взгляд пронзил собеседника, проникая в самую душу. — Так или иначе, нужно, чтобы в деревне хоть кто-то знал, что происходит. Я расс-кажу тебе. Но ты не должен говорить об этом другим до тех пор, пока не придет пора… Ты сам сказал, что приближается время пе-ремен. Это так. Нас ждут испытания. А в Сове-те нет единства относительно того, каким путем их преодолеть. Последняя возможность избежать раскола — узнать будущее… Ясень, мне нужно будет покинуть вас.

— А мы… — он спрашивал о себе и Власе, имея в виду, собираться ли и им в путь, но Старший ответил прежде, чем он успел:

— Мне бы хотелось, чтобы вы постарались остаться в стороне от перемен так долго, как это будет возможно.

— Ты словно не надеешься вернуться…

— Кто знает, какой будет воля богов, — он сел на край ди-вана, спустив ноги на пол.

— Ты собираешься в дорогу прямо сейчас? Нет! — Ясень попытался остановить его.

Но Черногор уже решительно поднялся. И в тот же миг, побледнев от резкой боли, пошатнулся, ухватился за плечо поспешившего поддержать его Ясеня.

— На балкон! — сквозь стиснутые зубы прошептал колдун.

— Но зачем… — договорить тот не успел: — Великие боги! — выдохнул Ясень, увидев огромную тень приближающегося к замку дракона.

— Он прилетел за мной, — проговорил Старший.

— Я отправлюсь в путь с тобой! — на этот раз колдун был готов стоять на своем до конца. Он был уверен, что не только имеет на это право, но должен. Ведь он — спутник Старшего, выбранный для того, чтобы сопровождать и оберегать его в дороге, самим Со-ветом…

— Нет, — холодно отрезал Черно-гор. — Ты единственный здесь знаешь о близости беды и, ради будуще-го других, должен остаться.

— Но…

— Сейчас не время для споров. Подчинись моей воле! — его голос стал жестким, даже жестоким, каким не был никогда рань-ше. И собеседнику ничего не осталось, как смириться. Опустив голову, тот проговорил:

— Мы будем ждать тебя. И если потребуется помощь, только подай знак…

Черногор не сказал больше ничего. В его глазах плавилась печаль — далекая, отрешенная, говорившая красноречивее слов: если ему не удастся справиться самому, то уже никто не сможет по-мочь…

— До встречи, — резко оттолкнувшись от каменного пола, он взмыл в воздух, подх-ваченный порывом ветра, а затем из синевы небесной выси вынырнул огромный, великий, как сама вечность, дракон. Его широко распах-нутые крылья, казалось, были способны обнять замок, укрыть его от мирских бед.

Спустя короткое мгновение колдун уже стоял на темени гордого зверя, защищенный от резких ударов ветра роговыми наростами, образующими величественную корону.

Издав подобный громовому раскату рев, дракон устремился вверх, в бесконечную синеву небес.

Он отнес Черногора к мерцавшим камням святилища.

Это сооружение совсем не походило на колдовской храм, казалось далеким, сплетен-ным из звездных путей и неведомых грядущих лет. Колонны дрожали, словно дымка, струились подобно потоку вод.

Святилище было столь огромным, что у его подножия человек выглядел маленькой незаметной песчинкой.

Опустившись на землю, дракон протяжно заревел, а затем, вытянувшись, высоко вскинув голову и распростав ко-жистые крылья, замер, словно окаменев.

Колдун, опираясь на уступы рогов, наполнившихся мер-цанием храма, опустился на колени и, сложив руки перед лицом, собрал воедино мысли, чувства, силу, сложив из них вопрос: Какой путь даст надежду на будущее?

Он закрыл глаза, чувствуя, как, медленно, неторопливо, созна-ние стало расплываться, растворяться в бесконечности, заполняя ее и поглощаясь ею… Он не видел ничего, и, в то же время, перед его глазами предстало все. Он чувствовал каждый миг, как порыв ветра, стал всем и ничем. И мироздание замкнулось в кольцо, появившееся на его пальце.

"Вернись, вернись, — минул лишь миг, а, может, это был целый век, когда из неведомой, забытой дали донесся до колдуна шепот дракона, путеводной нитью влекший назад. Пришли в движение созвездия. Замелькали, сменяя друг друга, свет и ть-ма. Тяжесть навалилась на плечи, сжала в своих тисках, с каждым мигом делая все сильнее и сильнее хватку мертвых каменных паль-цев. И когда уже казалось, что за спиной стоит сама смерть, тьма вдруг отступила. Вернулось сознание, заполнилось беспокойным ше-потом дракона:

"С тобой все в порядке?"

"Да, — у колдуна не было сил вымолвить и звука, даже мысли текли медленно, тяжело, как загустевшая патока. — Боги дали ответ?"

"Они показали развалины древнего замка короля-колдуна", — его шепот оставался однотонным, безразличным.

"Но что это означает? Они хотели сказать, что если мы верне-мся на путь древней вражды, мертвые развалины — все, что будет ждать нас в будущем? Или же, наоборот, таким станет наше гряду-щее, если мы не откажемся от прошлого? А, может быть, что бы мы ни делали, все равно весь мир рано или поздно превратиться в вымер-шую снежную пустыню, окружающую остывшие, забытые камни прошло-го? " — шевельнувшись, он застонал от резкой боли, пронзившей изму-ченное тело.

"Успокойся. Не мучай себя понапрасну. Ты получил ответ, каким бы он ни был. Теперь мы должны возвращаться. Ты слишком долго ос-тавался в бесконечности и потерял много сил".

"Неужели это все? Неужели они ничего не сказали тебе? Прошу, друг, ответь! Для меня это очень важно!"

"Они хотели, чтобы я отнес тебя в заклятые земли, в их насто-ящее. Они сказали, что там начало и конец всех дорог, — нехотя про-шипел дракон. — Но я не стану этого делать!"

«Почему?» — силы слишком медленно возвращались к колдуну, но он не собирался сдаваться на милость слабости и боли.

"Там нет жизни. Там нет настоящего и будущего. Только прош-лое… и смерть. Я не хочу нести тебя ей на встречу!"

"Я пришел за ответом и не могу вернуться, не получив его!"

"А если ответ-смерть? Ведь она идет по всем дорогам, ждет в конце любого пути".

"Умереть может человек, но не весь народ!"

"Ты знаешь, что все так, или только надеешься это? — в ше-поте сквозила горечь. — Разве не стремление найти спасение колдовс-ких родов привело тебя сюда?"

"Если спасения нет, зачем жить? Ради чего? Не легче ли будет сразу умереть, чем пережить смерть веры и надежды? Полетели, друг".

"Если ты этого хочешь… " — дракон шевельнулся, взмахнул крыльями, возвращая в свое тело движение жизни, а затем нетороп-ливо поднялся в воздух, завис на мгновение над землей, ударами мо-гучего хвоста разбив пустое мутное стекло стен храма, и лишь за-тем взмыл в вышину небесных далей.

Они летели долго. Казалось, странникам пришлось пересечь всю землю, прежде чем показались развалины древнего замка.

Уже давно никто не смел ступить на землю этого мрачного, заповедного края, ок-руженного со всех сторон немой стражей ледяных гор. Страх не позво-лял прийти сюда ни лишенному дара, ни колдуну, страх и вера, что погубленные Падением души, обреченные на вечное скитание в этом мертвом краю, не выпустят случайного гостя из своих лап, убивая тело и подчиняя себе навсегда несчастный дух, лишая его будущего.

Ничто не нарушало немого, мертвого покоя. И даже лучи солнца не решались прикоснуться к нему, прячась за густыми свинцовыми тучами. Все вокруг замерзло и, казалось, даже само время застыло без-ликим снежным покровом.

Ступив на мертвую землю, ощутив ее холод внутри своей души, Черногор поморщился. Прикосновение рождало боль, будило самые мрачные воспоминания, оживляло кошмарные сны.

"Ты должен был послушаться меня и не приходить сюда, — проше-лестел мысленный голос дракона. — Здесь лишь смерть. Ты не найдешь в этих землях другого ответа. Пока не поздно, позволь мне унести те-бя!"

"Я должен узнать правду. А ты улетай".

"Хочешь, чтобы я бросил тебя перед лицом конца?" — казалось, это непонятное упрямство колдуна разозлило крылатого странника.

"Мне нужно остаться одному. Только так я смогу разбудить дух, что спит под развалинами этого замка, и задать ему вопрос".

"Как скажешь. Когда все закончится, я вернусь за тобой. Если понадобится помощь — зови. Кто-нибудь из моих сородичей все время будет поблизости".

Дождавшись, пока дракон скроется за горизонтом, Черногор дви-нулся к развалинам замка, в которых пульсировала неведомая, вели-кая сила, отвергнутая живыми, но сохраненная мертвыми в надежде, что однажды за ней придут. Всем сердцем, всем разумом он ощущал ее радость, стремление вновь обрести хозяина. Но это чувство было таким сильным, оно росло так долго, что теперь несло в себе смерть. Еще несколько шагов, и пришедший на смену холоду жар стал невыносимым. Черногор остановился, печально улыбнулся, заметив как начал мерцать ореол вокруг побелевших пальцев.

Он знал, что впереди его может ждать смерть, но отступать было уже поздно. И лишь одного он боялся в этот миг: не боли, нет, и даже не того, что, может статься, ему придется умереть, так и не найдя дороги к жизни.

Холод комом подступал к горлу при мысли о том, что будет, если разум не выдержит страшной, внезапно обрушившейся на него ноши, которую в древности собирали по крупицам, шаг за шагом, год за годом, а ему предстояло постигнуть за один краткий миг, и спрячется в тени бе-зумия? Тогда он не сможет уже ничем помочь своему народу, вновь, как когда-то давно, стоявшему перед лицом Конца, даже если ему будет дан ответ, указан путь. Более того, безумец, наделенный страшной властью, он будет куда опаснее всех бед мира — Повели-тель Потерянных душ.

Собрав воедино все силы, Черногор закрыл глаза, заставил ды-хание стать медленным и глубоким. Он погасил стук сердца, веля теплу покоя разлиться по всему телу вязким, тягучим настоем.

Полубессознательно, и, в то же время сосредоточенно осмыс-ленно его губы зашептали, окутывая разум самой надежной защитой — словом-заклинанием:

Тише! Тише!

Замри, не дыши!

Пусть над крышей

Ведьма-ночка кружит…

И он сделал последний шаг. В тот же миг земля исчезла у него из-под ног. Круговерть подхватила, понесла куда-то, стремясь запу-тать, заманить, обмануть. Ужасный холод и жуткий жар попеременно окатывали душу своим мертвящим дыханием, ослепляя, жестоко раня те-ло и душу. Но колдун лишь упрямо, не обращая ни на что внима-ния, продолжал шептать трепетные слова, ставшие единственной опорой в пустоте.

А потом жуткая, всепоглощающая боль захлестнула колдуна. И, сопротивляясь из последних сил, он потерял сознание.

…Когда Черногор очнулся, то увидел склонившееся над ним, лежавшим в густой траве, которой сменился снежный ковер, нежное и заботливое звездное небо, печальная дева луны, встре-тившись с ним взглядом, поспешила спросить: "Как ты? Все в порядке? Могу ли я чем-нибудь помочь?"

Дух замка признал нового хозяина, подчинился его воле и тер-пеливо ждал, когда тот сотрет с его чела следы времени, вдохнет жизнь в вековечные камни. Он не торопил колдуна, ведь что значит миг в глазах юной вечности?

Но Черногор и сам не хотел заставлять духа ждать, испытывая его терпение. Он знал, что вместе с властью принял на себя и обя-занности, одна из которых — забота об этом месте, скрывавшем в себе более чем символический — сакральный смысл.

Он и представить себе не мог, что восстанавливать замок бу-дет так тяжело. Обученный этому искусству с детства, он всегда считал его самым простым. Но на этот раз от тяжести, опустившейся на плечи, перехватило дыхание. Даже возведение храма казалось лег-че.

Время сопротивлялось, не желая отдавать то, что было ввере-но ему долгие века назад. Но колдун не останавливался, отвоевывая у прошлого пять за пятью, и, в конце концов, заставил его отступить. Сначала легким призраком поднялись очертания точеных башенок, затем наземь черной шалью легла тень, задумчивая и мудрая. И только потом, словно сплетаясь из пересечения этих двух нитей, начало расти, возрожда-ясь, древнее строение. Оно походило на замок Старшего, но не в большей степени, чем лачуга бедняка напоминала прекраснейший из дворцов.

С первого же мига замок короля околдовывал, входил в душу, чтобы остаться в ней навсегда. Казалось, что камнями его стен легли са-ми звезды, а башни выточены ветром из осколков луны. С подножья до самых шпилей покрытый похожей на кружево резьбой, он представ-лялся удивительно легким, полупрозрачным, загадочным, а исходив-шее от него тепло, тихое дыхание, бившееся глубоко в недрах серд-це, — все говорило о том, что это не просто рукотворное жилище, а живое, мыслящее существо.

Усталость была так велика, что Черногор тяжело повалился на землю, лицо его покрыл пот, а малейшее движение отдавалось резкой болью. Но на его губах лежала улыбка: колдуну удалось сделать то, что считалось невозможным — преодолеть власть тысячелетий, срав-няв вечность с кратким мигом.

"Спасибо, господин, — донесся до него легким дуновением ветра, голос. — Ты не просто вернул меня, но позволил узнать то, о существовании чего я и не догадывался доселе. Я возродился сов-сем другим, не отягощенным ненавистью и злобой, а готовым понять и простить. Мне нравится это чувство, ибо я ощущаю легкость и свободу, которые оно дарует, ничего не требуя взамен. А еще я вижу будущее. Я вижу время, когда все долги будут опла-чены, кровь уйдет в землю и уснет вечным сном в ее недрах. И мир, сбросив оковы беды, восстанет, возродившись для счастья".

"Укажи мне путь, который ведет туда", — попросил его Черногор.

"Его начало здесь, у моих стен. Колдуны должны вновь соб-раться в колыбели, которую покинули давным-давно. Я сумею защитить их в час смерти. Когда же он подойдет к концу, я выпущу их в изменившийся мир, который примет наделенных даром в распростер-тые объятия, ибо от них будет зависеть его будущее".

"Спасибо за надежду… Мне пора возвращаться… Но прежде, чем я уйду, скажи: какой будет плата за ответ? Я не хочу, чтобы она легла на весь народ, когда вопрос задавал я один".

"Не беспокойся, ты уже заплатил за все, вернув жизнь в этот край".

"Хорошо", — он, наконец, мог успокоиться.

"Подожди, — словно тяжелый вздох порывом ветра сорвался с вер-шин башен. — Мне не хочется говорить об этом, но тебе следует знать: ты вел сражение с пустотой куда дольше, чем тебе кажется".

"Сколько?"

"Лунный круг".

"Месяц, — Черногор побледнев, стиснул зубы. — Надеюсь, я вернусь не слишком поздно".

"Чтобы спасти тех, кому суждено выжить — нет. Чтобы помешать концу прежнего мира — да".

"Но почему?!"

"Прости. Если бы на то была моя воля, я бы все изменил. Но я всего лишь дух, облаченный в каменную плоть".

"Мне нужно торопиться".

"Конечно. Не стану тебя задерживать. Я знаю: чем быстрее ты уйдешь, тем быстрее вернешься".