Потерянные души

Глава 5

Время текло медленно, словно воды тихой, спокойной реки, беззаботно позволив минутам сливаться в часы, складывая их в дни.

Где-то там, за лесной стеной проходили сонные, прощальные деньки поздней осени, которая торопливо срывала с деревьев послед-ние обрывки листвы. По ночам, пробуя силы, грядущие морозы, вры-ваясь на хвосте ветров, сжимали в немых объятьях землю, заставляя каменеть в страхе пред тем, что ждет впереди.

Но здесь, в колдовской деревне, все также царило беспечное лето, украшая свое платье новыми цветами, вплетая в золотые косы огненные ленты — лучи доброго теплого солнышка, которое, каза-лось, никогда не устанет делиться своим теплом и нежной заботой.

Несмотря на то, что Старший еще не вернулся, его присутствие чувствовалось повсюду: в спокойствии, наполнившем души, в надежде, что в будущем дне будет достаточно тепла, в откровении и понима-нии. И даже робкие, тихие разговоры, в которых то и дело прорыва-лись на волю тяжкие горькие мысли, казались отрешенными, похожими на зеркальное отражение чего-то далекого.

Было утро. Дубрава возилась в саду, стараясь получше устро-ить под окнами низкие кусты дикой розы, когда появился взволно-ванный Влас.

— Где дети? — еще издали, на бегу, крикнул он.

— Не знаю, — выпрямившись, колдунья поправила на голове косын-ку, ее глаза оставались спокойными. — Пошли куда-то. С утра по рань-ше прибежал Видимир, Полеся упросила отпустить ее и, едва получив согласие, исчезла. Кажется, они говорили, что пойдут вместе с другими деревенскими ребятишками на луг. Какая разница? — она мах-нула рукой. — Я так рада, что девочка, наконец, нашла друзей, что она не чувствует себя одинокой…

— Ладно, — прервал ее колдун, голос которого звучал встревожено. Постепенно его волнение передалось женщине:

— Что случилось? Опасность? Рядом священники?

— Нет, но… Эх, — он мотнул головой, словно прогоняя нахлынув-шее на разум наваждение, а потом вдруг схватил Дубраву за руку: — Идем!

— Подожди! Куда ты меня тащишь! Я не могу оставить дочурку од-ну, особенно если…

— Ей не грозит ничего, — он не ослаблял крепко сжатых пальцев, не замечая, что причинял женщине боль. — Поверь: сейчас в мире для нее нет более безопасного места… Идем, ты должна знать…

— Хорошо, хорошо, только успокойся, — сняв платок, освобождая вмиг растрепавшиеся на ветру локоны, она послушно двинулась вслед за колдуном.

Ива и Аламир, бледные, с всклокоченными волосами и воспален-ными, как-то болезненно поблескивавшими глазами сидели на ступеньках крыльца. Рядом с ними стояла жена Ясеня, Мерцана — высокая женщина с длинными черными косами.

Колдунья не решилась ничего спросить у них, лишь посмотре-ла… Но к чему слова, когда взгляд красноречивее любых речей, особенно если в нем страх, невысказанной, тяжелой ношей лежащий на серд-це, боль и ожидание самого худшего?

— Ночью прошел Совет, — вздохнув, промолвила Мерцана.

Это известие, которое, казалось, не несли в себе почти ничего, заставило колдунью вздрогнуть.

Последние несколько дней в деревне только и говорили о нем — Совете, на котором будет решена судьба народа и выбран путь: куда идти — к покаянию или войне. Никто не верил, что кровавая бойня лучше пусть худого, но все-таки мира. Все были уверены, что Стар-шие просто не могут после стольких веков вымаливания прощения одним словом перечеркнуть все усилия. И, все же, к покаянию, от-казу от силы и веры, тоже были не готовы.

— Уже? — в душе Дубрава надеялась, что этот столь неотвратимо надвигавшийся кошмар удастся как-то отсрочить, что все случится потом, не так скоро.

— Да, — продолжал Влас. — Произошел раскол. Яросвет решил пойти дорогой войны, остальные выступили за покаяние, — он смотрел ей прямо в глаза, удерживая, не давая убежать от правды, спрятаться в миражах грез…

Покаяние. Они понимали, что это конец всего, что было преж-де… Возможно, останется надежда, кто знает, может быть все сов-сем не так страшно и плохо, как представлялось… Но как же не хо-телось уходить из деревни, где было все — наконец-то, свое, не чужое! А дети? Что будет с еще нерожденными? Они останутся безы-мянными? О боги! У них же не будет души, у них не будет даже бо-гов, ибо и от них придется отказаться! Не будет Старшего, объединя-ющего народ в единую семью, не будет храма, обрядов, без посвяще-ния никто не сможет вступить во взрослую жизнь, для умирающих не откроются врата вечности…

— И Черногор? Он тоже согласился с этим решением? — спросила Дубрава. Она готова была ухватиться за соломинку.

— Его не было на Совете, — чуть слышно промолвила Мерцана.

— Но как, почему?! Где же он?

— Говорят, — Аламир отвел глаза в сторону, стараясь не встре-чаться взглядом с колдуньей. — Говорят, он отправился к храму Звездного пути, чтобы узнать у богов, какая из дорог дает надеж-ду… Дубрава, всякое могло случиться, и может статься…

— Я и слушать не хочу! Нет! — она резко вскинула голову, ее глаза пылали пламенем и мужчина, пожав плечами, умолк.

— Ясень собирает всех у замка, — тихо промолвила Мерцана.

— Хорошо, — сквозь стиснутые зубы процедила Дубрава. — Я приду. Но если заговорят о том, чтобы покинуть деревню, не дожидаясь возвращения Старшего, я не подчинюсь, даже если таковой будет во-ля большинства!

— Мы все не хотим уходить, — Влас опустил руку ей на плечо, успо-каивая, — но должны быть готовы к этому.

— Перед тем, как отправиться в путь, Черногор говорил обо всем этом с Ясененем, — продолжала Мерцана, — но запретил ему расс-казывать нам до тех пор, пока не придет время. Вот тот и мол-чал… Но теперь муж считает, что час настал.

— Ты знаешь, что он скажет? — бросилась к ней Дубрава.

— Нет, — качнула та головой.

— Давайте останемся! — взмолилась женщина. — Кто считал, сколько в мире колдунов? Нет, я не хочу воевать, но почему мы не можем просто жить так, как жили раньше?…

— Тебе незачем уговаривать нас, — молвил Аламир. — Если у тебя есть выбор, то у нас с Ивой его просто нет: нам придется остаться в любом случае… — он приобнял жену: — Ива не колдунья, она вероотс-тупница, совершившая смертный грех. Ее не спасет никакое покаяние… Черногор бы понял нас…

— Я, — Дубрава оглянулась туда, где, за деревнями белел ее до-мик, где в колыбельке лежала ее дочь. — Я очень хочу остаться, но я не ослушаюсь Старшего… На все воля богов, — на глаза навернулись слезы.

— Ну, успокойся, успокойся, — обняла ее Ива. — А то я сейчас то-же заплачу!

— Пора, — Аламир встал.

— Может быть, стоит дождаться детей…

Дубрава еще не успела договорить, как к ним подбежали Полеся и Видимир. Запыхавшиеся, испуганные, они с волнением смотрели на собравшихся взрослых, не в силах вымолвить и слова.

— Мы встретили учителя испытания, — наконец, отдышавшись, заго-ворил паренек. — Он рассказал нам о решении совета…

— Это правда? — Полеся устремилась к наставнице. — Но почему? Мы не хотим уходить! Нам так хорошо здесь!

— Нам нужно узнать решение Старшего, — женщина взяла ее за руку. — И, ты ведь понимаешь, мы должны будем поступить так, как он велел.

— Угу, — опустив голову, вздохнула та.

— Пора, — все встали.

— Чем скорее мы все узнаем, тем лучше.

На площади у подножия замка уже собрались почти все жители деревни. Колдуны выглядели взволнованными и подавленными. Малень-кие дети жались к тихо переговаривавшим между собой родителям, юноши и девушки, готовившиеся к испытанию, замерли в стороне, собравшись в маленький кружок, и старались не глядеть на осталь-ных, боясь, что колдуны прочтут по глазам их мысли. Они выгля-дели так, будто задумали что-то предосудительное.

— Ну просто заговорщики, — хмыкнул Ясень, подходя к жене.

— Кто? — испуганно взглянула на него Мерцана.

— Да все вы.

— Ты не думай, — вздохнув, молвила Дубрава. — Мы не ослушаемся воли Старшего.

— Но если только заметите в его словах лазейку, непременно ею воспользуетесь, — на губы колдуна легла улыбка.

— Слушай, хватит издеваться, — нахмурился Влас. Его скулы нервно дернулись — он с трудом сдерживал себя. — Говори, не томи!

Все насторожились, придвинулись ближе к Ясеню, замерли, ловя каждое слово.

— Уходя, Старший сказал мне, что мир ждут перемены. Уже тогда он понимал: Совет разделится, и колдовской народ пойдет в грядущее по двум разным дорогам, но ни одну из них он не считал правильной. Поэтому он отправился в путь, надеясь узнать истину у богов. Нам же он велел держаться в стороне от перемен так долго, как это бу-дет возможно.

Вздох облегчения пронесся по площади. Колдуны поняли, что мо-гут остаться, что их желания совпали с волей Старшего и никто не осудит их за то, что еще миг назад они сами считали слабостью и без-верием. На лицах зажглись счастливые улыбки.

— Слава богам, — прошептала Дубрава. — Ясень, а Черногор не ска-зал, когда вернется?

— Нет, — его ответ прозвучал чересчур быстро и резко, но кол-дуны были слишком поглощены своими мыслями, чтобы обратить на это внимание. Тот же, словно оправдываясь, продолжал: — Он… обещал вернуться как можно скорее… Мы больше говорили о другом. Его очень заботила наша безопасность. Он велел организовать дозоры, сказал, что попросит драконов помочь нам защитить деревню от незваных гостей.

— Мы все готовы…

— Хорошо, — прервал их Ясень. — Тогда вот что: не будем терять время, никто не знает, как повернутся события… Идите-ка все по домам, успокойте детей, успокойтесь сами, а потом я жду муж-чин-добровольцев здесь и мы поговорим о том, как лучше устроить дозоры.

— Только мужчин? — недовольно вскинула голову Дуб-рава. — Мы тоже…

— Нет!

— Это еще почему? — возмутилась та. — Лишь у лишенных дара женщина считается бесправным созданием! У нас же во все времена было иначе!

— Но вы же не воины, — попытался возразить Влас.

— А вы? Мы проходим такое же испытание, как и мужчины, и боги не дают нам никаких послаблений!

— Она права, — поддержала Дубраву Мерцана. — Мы можем и хотим помочь!

— Вы очень поможете, если останетесь дома, с детьми, и нам не придется постоянно беспокоиться о том, все ли с вами в порядке!

— Но…

— Хватит! — Ясень вынужден был повысить голос, чтобы прервать этот грозивший разрастись спор. — Дубрава, — повернулся он к колдунье, — Мерцана, — бросил быстрый взгляд на жену, — этот разговор не имеет никакого смысла, когда я говорил вам не о своих пожеланиях, а лишь передал волю Старшего.

— Черногор хотел, чтобы в дозорные были отобраны лишь мужчи-ны? — Дубрава заставила себя успокоиться, подумать обо всем здраво.

— Да. Надеюсь, вы не станете оспаривать его решение?

— Нет, — вздохнула та. — Наверно, у него была для этого причина…

— И еще какая, — пробурчал Влас. — Женщине место дома, с детьми, а не на острие меча, — остальные мужчины согласно закивали. В их глазах читалось облегчение: мужьям вовсе не хотелось ссориться с женами из-за того, что те собрались разделить с супругами всю опасность, как это было прежде, в землях лишенных дара. Но там нигде не было безопасно, здесь же колдуны знали, что могли защи-тить свои семьи, и ради этого были готовы на все…

— Теперь расходитесь, — произнес Ясень. — Хватит пугать детишек взрослыми разговорами.

— А как же мы? Что будет с нами? — вперед вышел высокий худоща-вый паренек.

— Что с вами? — пожал плечами Ясень. — Вы готовитесь к испыта-нию? Вот и продолжайте. Или вы тоже решили стать дозорными?

Ученики переглянулись: — Если нужно, мы готовы.

— Пока мы надеемся справиться своими силами, — Ясеню стоило неимоверных сил говорить спокойно. С одной стороны ему совсем не нравилось, что подростки, еще не заслужившие права голоса, реши-лись вступить в разговор взрослых. С другой — страшно хотелось рассмеяться: дети всегда так мечтают побыстрее повзрослеть!

— Я думаю, их более беспокоит нечто другое, — произнес ста-рик-учитель.

— Что же, Тихомир?

— Их будущее. Когда Старший вернется, они смогут пройти испы-тание. Но кто введет их в круг, кто признает их права, ведь, насколь-ко я понимаю, Совета больше нет?

Ясень свел брови, его губы сжались.

Приняв на себя на время отсутствия Старшего власть в колдовской деревне, он думал лишь о переменах, о том, как лучше исполнить волю Черногора и избежать опасностей. Но он даже не задумался над тем, что еще день назад казалось таким обыденным, несомненным… Да и как он мог думать об этом, когда все обряды исполнялись только Старшими? Никто другой просто не имел достаточно сил и знаний, чтобы провести их!

Нет, конечно, если Черногор вернется, он сделает все необходимое, най-дет ответ на вопрос Тихомира. В конце концов, признание Советом всегда оставалось простой формальностью. Но если он никогда не придет назад? Что будет тогда?

Колдун побледнел от одной мысли о том, что в этом случае мо-жет их всех ждать — ни с чем не сравнимое отчаяние и медленное умирание…

— Ладно, — видя замешательство Ясеня, проговорил Тихомир. — Не будем торопить события. В конце концов, до срока остается еще месяц. Даже если мы чуть-чуть запоздаем, не произойдет ничего страшного. Подождем возвращения Старшего. Идемте, — он двинулся прочь от замка, увлекая за собой учеников, — вам давно пора возвращаться к занятиям, если вы хотите успешно пройти обряд.

Колдуны начали расходиться по домам.

Деревня встречала их настороженным, частым дыханием, окна домов испуганно глядели на людей, словно спрашивая: "Если вы уйде-те, что станет с нами?" Но, видя улыбки на губах хозяев, вновь ощущая прикосновение их рук к своим дверям и стенам, чуть слышные шаги по покрытым рогожей полам, они облегченно вздыхали, начиная понимать, что люди останутся, что они не бросят их медленно уми-рать в одиночестве.

Постепенно жизнь вернулась в обычное русло. И лишь скользив-шие по небу над лесом черные тени драконов да всадники-дозорные напоминали о том, что мир стал более опасен и неприветлив. Но колдуны привыкли ждать ненастья.

И только Ясень с каждым днем становился все более мрачным и нелюдимым. Мерцана с Дубравой и Влас с Аламиром, да и другие колдуны пытались расспросить его, узнать, что его тревожит, но тот лишь отмахивался от вопросов и поспешно переводил разговор на другую тему или уходил от них вовсе. Не получая ответа, колдуны пожимали плечами, качали головой, но не продолжали расспросов, полагая, что причина всего-ответственность, которая легла на пле-чи Ясеня.

Им было невдомек, что Ясеня тревожило совсем не это… Вер-нее, не столько это, сколько то, что время шло, а Черногор все не возвращался.

Колдун вновь и вновь вспоминал слова Старшего, произнесенные при расставании, его полные печали глаза, и уже начал ду-мать… Ему казалось, что тогда Черногор прощался навсегда.

Так или иначе, Ясеню было доподлинно известно, что Старший ушел смертельно опасной дорогой, и чем дольше его не было, тем меньше оставалось надежд на возвращение.

От осознания этого становилось так больно, так горько, что на глаза наворачивались слезы бессилия и злости: с каждым днем он все сильнее и сильнее винил себя за то, что не настоял, не упросил Старшего взять своего спутника с собой. Кто знает, может быть, его помощь помогла бы тому вернуться.

…Как-то под вечер в замке собралось несколько мужчин, обра-зовавших своего рода деревенский Совет — Ясень, Влас, Аламир, Тихомир и Садовит — крепкий, двужильный колдун, выбранный главой дозорных.

Замок Старшего казался отрешенным, бесчувственным, но в нем сохранялся покой, столь желанный для всех в этот миг, ибо он укреплял в вере, что все будет хорошо. Ведь эти залы, башни, своды, вне всяких сомнений, ощутили бы гибель своего хозяина.

— Ладно, — спустя какое-то время произнес Влас. — Пора обсудить то, зачем собрались. Мы живем здесь как затворники, не зная, что происходит в мире. Минуло уже достаточно времени, чтобы перемены оставили след на лике земли. В общем, я готов отправиться в путь. По-хожу, послушаю разговоры лишенных дара, поспрашиваю их…

— Это опасно, — нахмурившись, качнул головой Тихомир. — Время покаяния минуло. Если священники узнают, что ты не отказался от дара колдовства, они не пощадят тебя.

— Сколько можно сидеть в темной комнате и бояться выглянуть наружу!

— Мы знаем, что творится вокруг, — пожал плечами Садовит. — Мало ли со дня покаяния пришло сюда колдунов, выбравших наш путь? Ма-ло ли они привели с собой добрых людей?

— Но им была известна такая малость! — не унимался Влас. — Да и сколько уже времени дорога перестала приводить к нам странников? Почему никого нет вот уже неделю? Число странников иссяк-ло? Или же на их пути встало препятствие, которое они не в силах преодолеть?

— Рано или поздно священники должны были послать против нас войска, — сказал Садовит. — Видно, так оно и произошло. Думаю, они нашли наше убежище и остановились где-то поблизости. Теперь нас ждут совсем другие гости. И вряд ли они несут добро. Но вот знают они точно много больше живущих малым мирком крестьян и горожан… Я дал команду дозорным задерживать всех чужаков.

— Мы не ведем войны. Раз так, зачем нам пленники? — Аламир гля-дел на дозорного с удивлением и подозрением.

— Успокойся, я вовсе не призываю нарушить древние обеты. Но почему бы не расспросить воинов обо всем? Ведь ничто не запрещает нам задавать вопросы, а здесь, на нашей земле, вряд ли найдется лишен-ный дара, который не расскажет нам всего, что мы захотим узнать.

— Не будет у нас никаких пленников, — качнул головой Влас. — Думается мне, священнослужители уже давно должны были нарушить наш покой. Я более чем уверен, что их войска взяли де-ревню в кольцо. Просто драконы, пропускавшие к нам друзей, стали отпугивать врагов, не давая приблизиться к границам наших земель. Но кто знает, долго ли это продлится. Нужно все разведать, пока не стало слишком поздно, пока божьи люди не бросили против нас всю мощь своих армий, найдя способ справиться с драконами.

— И как же ты думаешь пробраться сквозь кольцо врагов? Как ты уйдешь отсюда, если лишенные дара перекрыли все дороги, а храм способен построить только Старший… — Ясень умолк, поморщился, как от резкой боли — он неосторож-но задел ту струну, которой последние дни все старались не касаться.

— Как-нибудь, — поспешил ответить Влас, боясь, что тягостная пауза затянется. — В конце концов, я ведь колдун. Мне будет совсем не сложно заморочить или отвести глаза паре-тройке воинов, ничего не смыслящих в колдовстве.

— Подожди, — вступил в разговор Тихомир. — Разве мы отказались от законов? Мы сохранили веру, дар, образ жизни. Мы не приняли пока-яния, не встали на путь войны. Почему ты думаешь, что запреты пе-рестали довлеть над нами? Или Старший велел нам отвергнуть их? Он сказал: "Оставайтесь в стороне от перемен", я правильно понял? Но ведь это значит, что мы не должны ничего изменять, когда ма-лейшее отступление может оказаться гибельным.

Молчание стало ему ответом. Все были согласны с Тихомиром, и все же…

— А что если расспросить драконов? — осторожно предложил Ала-мир. — Они летают над миром, видят все, что происходит…

— Так они и стали с тобой говорить! — усмехнулся Ясень. — Мы для них — муравьи, бегающие по поверхности земли…

— Но они помогают нам!

— Конечно, ведь их попросил об этом Черно… — осекшись на по-ловине слова, колдун умолк.

— Но мы же не можем просто сидеть и ждать, когда Старший вер-нется! — не выдержав, вскричал Влас. Глаза всех — грустные, измучен-ные сомнениями, поднялись на него. Колдун вздохнул и, уже не думая больше о том, чтобы спорить, продолжая настаивать на своем, лишь качнул головой, готовый безропотно согласиться с любым решением друзей.

— Вообще-то, — вновь заговорил Ясень. — Мне не кажется идея Власа такой уж безумной. Разве мало мы бродили по земле раньше, до принятия этого покаяния? Или в то время было менее опасно? Тогда нам угрожал костер, вряд ли сейчас свя-щенники придумали наказание более жестокое, чем смертная казнь.

— Я предпочел бы отправиться в путь ночью, — поспешно загово-рил Влас, боясь, что друг передумает. — Так будет надежнее. И вообще, что откладывать в дальний ящик? Я готов идти прямо сей-час. Кто знает, может быть, лучшего времени не будет… Поброжу денек, поговорю с окрестными жителями… Должны же воины у кого-то брать пищу, да и вряд ли они обходят свои поселения стороной. Я вернусь следующей ночью. И не волнуйтесь за меня: я буду очень осторожен.

— Мы еще не дали согласия… — попытался остановить его Тихомир, но, видя, что колдун уже поднялся и собирается уходить, не слыша его слов, махнул рукой: — Да что мы, в самом деле… Это твоя жизнь, хочешь рисковать — рискуй.

Влас исчез так быстро, словно только и ждал, когда ему будет позволено осуществить задуманное. Остальные же не спешили расхо-диться.

— Нам нужно принять еще одно решение, — осторожно напомнил Ти-хомир. Старик не стал пояснять, когда всем и так было понятно, что он имел в виду: учитель был обеспокоен приближением срока испытания. В принципе, его можно было бы перенести, законом это не запрещалось, но все знали, с какой осторожностью и скрупулезностью выбиралось время обряда, какое большое значение оно имело, и не только потому, что удачный день мог помочь в испыта-нии, а неудачный навлечь беду. Дело было еще и в том, что перенос срока мог внести сомне-ния в души подростков, что неминуемо увеличило бы опасность неу-дачи… Да что там говорить, ведь этот обряд был самым важным ша-гом в жизни! — Если мы собираемся проводить его в срок, нужно приступать к последним приготовлениям. Остается восемь суток, семь из которых должны быть отданы на размышления в одиночест-ве… — продолжал он.

— Пока Старший не вернется, обряд не будет совершен, — Ясень скрипнул зубами, проглотил комок, подкативший к горлу, но заставил себя продолжать: — Нам придется отложить его.

— Я понимаю это, — вздохнув, промолвил старик. — Но вот только как сказать ученикам? Их души сейчас очень ранимы… Я боюсь, как бы ими не овладело отчаяние. Если это случится мы потеряем де-тей… Я подумал… Может быть, стоит продолжать обучение, надеясь, что Черногор успеет вернуться к сроку?

— А если нет? — матовая бледность покрыла лицо Ясеня.

Тихомир пожал плечами: — Спросим воли богов.

— Они не услышат нас. Мы не сможем сами построить храм.

— Мы можем послать гонца за Яросветом, попросить его… — ста-рику было невыносимо тяжело не то что говорить, думать об этом, но он был обязан позаботиться о будущем своих учеников. — Я уве-рен, он согласится помочь.

— Ты забываешь, — вздохнул Ясень. — Яросвет отказался от прежнего пути. Он отверг запреты и взял в руки оружие. Боги отвернулись от него так же, как и от других Старших, вставших на путь пере-мен…

— Но как же их дети?! Им ведь, так или иначе, нужно будет про-ходить испытание… Я просто не могу поверить… ведь отказ от испытания — смерть, медленная вечная смерть…!

— Кто знает, — вздохнул Ясень. — Может быть, и без обряда можно как-то жить… Ведь жили же колдуны до Падения, не зная нашей ве-ры.

— Конечно, жили, но тогда все было по-другому!

— Да пойми ты! — не выдержав, вскричал Ясень. — Пойми, наконец: Черногор может не вернуться вовсе! Я старался не говорить об этом, но… В общем, прощаясь со мной, он сам был не уверен, что боги отпустят его назад!…

— Давайте не будем хоронить его раньше времени, — прервал дру-га Аламир. — Лучше надеяться, и пусть наша вера в его силы поможет ему в трудную минуту.

— Да, нам нужно верить и молить богов не отнимать у нас пос-леднее, что способно удержать от падения в бездну хаоса. В сущнос-ти, нам просто больше ничего не остается.

На какое-то время они умолкли, пока голос Тихомира вновь не нарушил тишину:

— Так что мы решим?

— Продолжай подготовку, — махнул рукой Ясень. — Не думаю, что есть смысл посылать кого-то к Яросвету, хотя бы потому, что путь долог и одинокий всадник не может не привлечь внимание наших вра-гов. У него не будет шансов выполнить поручение.

— И все же…

— Я не стану настаивать, но поговорю с колдунами. Если среди них найдется доброволец, уверенный в успех…Что ж, пусть отправля-ется.

— Жаль, что Влас так поспешно ушел. Он мог бы заодно испол-нить и это поручение, — молвил Тихомир.

— Он бы не согласился, — мрачно качнул головой Ясень. — В отличие от нас, маловерных, он не сомневается, что Старший вернется.

— Тогда давайте и мы не будем сомневаться, — вдруг решительно сказал учитель испытания. — Мне будет куда легче готовить ребят, имея в сердце эту веру.

— Ты сам начал разговор, — пожал плечами Ясень. — Я бы ни за что на свете не заговорил первым. Но мне понятно, что беспоко-ит тебя: сейчас ты в ответе за души ребят и должен предвидеть пу-ти, на которые может повернуть судьба… Вот только вряд ли нынеш-ний разговор помог тебе: разделенный груз становится легче, разде-ленная боль ослабевает, но сомнения только множатся, как и страх.

— Значит, мы должны отказаться от сомнений… Уже поздно, мне нужно идти, — старик поднялся. — Придется еще многое сделать. Спо-койной ночи, друзья.

— Спокойной ночи, — Садовит тоже поднялся, потянулся, разминая затекшее тело. — Постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы так оно и было… Пойду, проверю дозоры.

— Зачем? Я и будучи здесь знаю, что с ними все в порядке.

— Нужно же чем-то заняться…До утра, — и он ушел.

Оставшись вдвоем, Аламир с сомнением взглянул на Ясеня:

— А ты что не уходишь? — спросил он. — Собираешься вновь всю ночь просидеть в замке?

— Что, если Старший вернется и ему понадобится помощь?

— Ступай. А я останусь. Будем дежурить по очереди, все легче.

— Мне — не легче! — встрепенулся Ясень.

— Да прекрати винить себя! Как ты мог ослушаться воли Старшего!

— Я был рядом с ним, когда он отправлялся в путь! Я не должен был отпускать его одного!… Не знаю, может быть, будь я настойчи-вей…

— Перестань терзать свое сердце! Сколько можно!

— Я никогда себе этого не прощу!… Если он не вернется, если с ним что-то случится… Как я смогу жить после этого? Как?…

Шипящий тихий говор, вдруг заполнивший сознание Ясеня, зас-тавил его умолкнуть.

"Выйдите на балкон", — разобрал колдун.

Ясень вздрогнул, резко повернулся к Аламиру:

— Ты слышал? — прошептал он.

— Да, — тот выглядел озабоченным и взволнованным.

— Кто это?

— Не знаю. Может быть, дракон снизошел до того, чтобы загово-рить с нами, а, может, сами боги… Во всяком случае, произош-ло что-то важное и будет лучше сделать так, как нам велят.

— Пойдем, — колдуны поспешно вышли на большой полукруглый бал-кон, вознесенный высоко над землей.

— Я ничего не вижу, — внимательно оглядев все вокруг, поче-му-то шепотом проговорил Ясень. — Может быть, нам показалось…?

— Сразу двоим? Мы колдуны, а не лишенные дара, и достаточно знаем о замороке, чтобы сразу определить, что явь, а что — навь. Нет, — качнул головой Аламир. — Просто нужно подождать…

— Вон он! — взволнованный вскрик друга заставил его замолчать и вновь поднять глаза к небу, по которому, с каждым мигом увеличи-ваясь, быстро скользила черная тень огромного зверя.

Приблизившись вплотную к балкону, тот на какое-то время за-вис в воздухе, ожидая, пока порыв ветра, рожденный его полетом, утихнет. Обращенные к земле крылья ровно вздымались, легко удержи-вая на волнах небесных стихий мощное мускулистое тело зверя, пок-рытое блестящей черной чешуей.

Дав колдунам возможность привык-нуть к своему облику и побороть страх, который не могла не выз-вать такая близость гиганта, дракон опустился чуть ниже, так, чтобы его голова с острыми рогами оказалась вровень с балконом.

"Помогите ему", — вновь заполнил собой сознание людей шипящий го-лос, а затем дракон чуть повернулся, открывая взгляду замерших на балконе фигурку человека, лежавшего под защи-той величественной драконьей короны.

— Старший! — сразу узнав его, вскричал Ясень и, забыв о своем страхе перед крылатым зверем, бросился к Черногору. Аламир поспешил за ним следом.

Не шевелясь, дракон терпеливо ждал, пока колдуны помогут страннику подняться и, осторожно поддерживая, сведут вниз, на балкон, и лишь потом, на миг заглянув в усталые, покрасневшие гла-за друга, быстро взмыл в небо, уносясь прочь.

Колдуны уложили Старшего на диван.

— Я позову врачевателей, — Ясень встрепенулся, бросился к двери, но Черногор остановил его:

— Не надо… Со мной все в порядке… Это просто усталость… — он говорил с трудом, медленно, совсем тихо.

— Тебе нужен отдых, — Аламир жестом показал Ясеню, что им лучше уйти, оставив Старшего одного.

— Да, — Черногор прикрыл покрасневшие веки. — Только, — колдуны за-мерли, ловя каждое его слово. — Сначала скажите: все в порядке?

— Да. Боги хранят нас, — поспешил успокоить его Ясень.

— Хорошо, — и колдун провалился в тяжелое забытье сна.

Стараясь ступать бесшумно, они вышли из зала, тихо затворили за собой двери. Прислонившись спиной к стене, Ясень облегченно вздохнул:

— Слава богам! — в его глазах разлились озера спокойствия, сверкавшие в лучах счастья.

— Пойдем, надо обрадовать всех, успокоить…

Тот не сдвинулся с места, словно боялся, что стена, потеряв опору, рухнет.

— Сейчас за полночь. Люди спят… — попытался возразить он.

— Ничего, эта весть стоит того, чтобы ради нее проснуться. Во всяком случае, Тихомиру и его ученикам будет куда легче, когда они узнают, что все их страхи позади… Ясень, ты слышишь меня?

— А? — с трудом оторвавшись от своих мыслей, переспросил тот.

— Я говорю…

— Ладно, — кивнул колдун. — Ступай, скажи тем, кто бодрствует, что Старший вернулся. Раз уж тебе так не терпится… Только пос-тарайся не переполошить всю деревню… А я останусь…

— Похоже, мне нет смысла уговаривать тебя пойти отдохнуть?

— Я подремлю здесь, — он кивнул в сторону кушетки…

— Как хочешь, — и Аламир поспешно ушел.

Проводив его взглядом, Ясень на мгновение замер, закрыл гла-за, прислушиваясь к дыханию тишины, к ее умиротворяющему покою.

— Слава богам! — вновь прошептал он, а затем осторожно коснулся створок дверей.

Он хотел заглянуть в залу, убедиться, что с Черногором все в порядке, что тот спит, но передумал, боясь потревожить покой Старшего.

Вздохнув, Ясень подошел к кушетке, сел… Только сейчас он по-нял, как ужасно устал. Страх и сомнения оказались грузом куда более тяжелым, нежели самые долгие дороги и огромные тюки… Закрыв глаза, он провел по лицу рукой, пытаясь сбросить с себя тонкую пе-лену усталости и сонливости.

То и дело он проваливался в серую яму полудремы, но упорно заставлял разум возвращаться назад, не позволяя уснуть.

Тихие поспешные шаги заставили его встрепенуться, насторо-женно оглянуться. В полутьму галереи ворвались две хрупкие женс-кие фигурки. Когда гостьи приблизились к колдуну, он узнал Мерцану и Дубраву.

— Он вернулся? Как он? — женщины с трудом сдерживали голос во взволнованном шепоте.

— Ш-ш! — шикнул на них Ясень, а затем едва слышно произ-нес: — Дайте ему отдохнуть! Уходите и скажите всем остальным, чтобы никто не появлялся в замке до тех пор, пока я не позову!

— Хорошо, хорошо! Мы просто хотели убедиться… — мелькнув бес-шумными тенями, женщины исчезли…

Утром, едва взошло солнце и засверкало, заиграло на витра-жах, разбрасывая разноцветные пригоршни света по тихим, задумчи-вым залам замка, Ясень поднялся с кушетки, потянулся, умылся ле-дяной водой, сбрасывая остатки дремы и, стараясь ступать как можно тише, пересек галерею.

Колдун подошел к каменным, расписанным золотыми узорами и укра-шенным драгоценными каменьями дверям залы. Чуть-чуть приоткрыв створки, он проскользнул в узкую щель и на мгновение замер, огляды-ваясь вокруг.

Солнце с опаской затаилось за окнами, не смея нарушить по-коя полумрака. По полу, словно облака, плыли, двигаясь в при-чудливом танце, неторопливые тени.

Черногор все так же неподвижно лежал, откинувшись на подушки. Его глаза были приоткрыты и взгляд неосмысленно скользил по стенам, полу не видя ничего вокруг.

— Старший, — осторожно приблизившись, позвал Ясень. — Что мне сделать? — он нагнулся, поправил подушку, поднял сосколь-знувшую вниз руку Черногора, пробормотал: — Прости, — заметив гри-масу боли, скользнувшую по лицу колдуна.

— Ничего, — голос Черногора был тих, но в нем уже не чувствовалось вче-рашней слабости. Печальная улыбка тронула губы: — Кажется, я устал куда сильнее, чем предполагал.

— У нас все спокойно, — поспешил успокоить его колдун. — Отды-хай… Знаешь, — в его голосе проскользнули тени пережитой боли, — мы все очень волновались за тебя и боялись, что ты не вернешься.

— Если бы это было в моей воле, я бы прилетел много рань-ше. Но, увы…

— Я понимаю…

— И вообще, мне до сих пор кажется, что с того мгновения, как я покинул замок, прошло чуть более суток, хоть я и знаю, что минул целый месяц.

— Как такое может быть, ведь нет ничего более точного и определенного, чем время?

— Я-то согласен с тобой, а вот боги, как оказалось, думают иначе. А с ними не поспоришь. Они просто не оставляют такой возможности… Ладно, в конце концов, на то они и боги… Лучше расскажи, что произошло в мире за время мо-его отсутствия.

— Мне мало что известно, ведь мы, исполняя твою волю, старались быть в стороне от перемен…

— Какое решение принял Совет? — решив, что Ясеню будет проще отвечать на вопросы, спросил Черногор.

— Большинство согласилось на покаяние…

— А остальные?

— Как ты и предполагал, Совет раскололся. Яросвет решил, что пришла пора с оружием в руках отстаивать свое право на жизнь. Он остался в своей деревне и обратился с призывом к другим колдунам, думающим так же, как он, присоединиться. Я не знаю, что с ним случилось… И еще мы, конечно. Мы тоже остались здесь…

— Все?

— Разумеется! Все с облегчением вздохнули, когда я передал твои слова. Людям очень хотелось остаться, но никто не по-шел бы против твоей воли… Впрочем, уже само твое отсутствие на Совете оставляло нам лазейку для надежды… А остальные семь де-ревень перестали существовать…

— Кто-нибудь из их колдунов пришел сюда?

— Да, многие! И добрые люди тоже. Мы приняли всех, так что число здешних обитателей увеличилось почти впятеро. Тесно, конеч-но, но… Нам казалось…

— Вы все сделали правильно.

— Прости, но мы действительно не знаем ничего о том, что слу-чилось потом. Мы предполагаем, что Пресвитер объявил войну отка-завшимся подчиниться, выдвинул против нас войска, однако мы не видели ни одного воина. Наверно, в этом заслуга драконов… Хотя, возможно, мы просто слишком мрачно смотрим на мир.

— Всегда следует ждать худшего и готовиться к приходу беды. Только так ее можно предотвратить.

— В последнее время мы стали думать, что нам необходимо разузнать о происходящем. Мы говорили об этом как раз накануне, и Влас решил отправиться на разведку. Он обещал вернуться ночью…

— Надеюсь, уходя, он осознавал, что его путь будет опасен?

— Да, — кивнул колдун. — Но у нас не было другого выхода. Аламир предлагал расспросить драконов…

— Пустые хлопоты. Их абсолютно не интересуют людские дела. Да и вызвать на разговор этих молчунов не так-то просто.

— Но драконы ведь помогают нам… Или они только выполняли твою просьбу?

Старший чуть заметно кивнул.

— Но почему? — любопытство было настолько велико, что Ясень не смог сдержаться. — Ты никогда не говорил об этом…

— Это старая история и я не думаю, что она касается кого-ни-будь кроме их и меня, — взгляд Старшего стал холодным и отрешенным, и колдун не стал продолжать расспросов, вот только… Ему на мгно-вение стало вдруг так больно, обидно… Черногор не мог не заме-тить этого, его глаза вновь залучились теплом, а на губы легла тихая улыбка: — Прости, друг. Я не хотел тебя обидеть. Постарайся понять: драконы живут в ореоле тайны и не любят, когда кто-то пы-тается приоткрыть ее завесу. В свое время они вынуждены были до-вериться мне, и я не вправе злоупотреблять их доверием… К тому же, сейчас нас куда больше должна заботить судьба собственного народа, а не чужие тайны. Когда, ты говоришь, должен вернуться Влас?

— К полуночи.

— Что ж, дождемся его возвращения. А следующим утром собери всех перед замком.

— Старший, ты ведь собирался узнать наше будущее, спросить у богов, какая дорога дает надежду. Боги ответили тебе?

— Да, Ясень. Ты хочешь услышать их слова сейчас?

— Нет, нет! — поспешно воскликнул тот. — Мне достаточно того, что ответ есть. Зная тебя, я могу предположить, что нам будет даро-вана надежда. Иначе ты не был бы столь спокоен.

— С любым известием со временем можно смириться, — вздохнул Чер-ногор. — Но ты прав. Наверное, я не согласился бы на черное буду-щее для своего народа, даже если оно уже записано в летописи бо-гов, и попытался переписать грядущее, каким бы сильным ни был гнев высших… Я благодарен богам за то, что мне не придется идти против их воли. Хватит и других противников.

— Старший, — несмело промолвил Ясень. — Ты не рассердишься, если я спрошу? Меня страшно мучает один вопрос… Пойми, уходя, ты переложил на меня груз ответственности и я не могу не думать об этом…

— Спрашивай.

— Кто был прав?

— Никто, — помрачнев, промолвил Черногор.

— Ты хочешь сказать, что и Велимир, и Ясень ошибались?

— Да. Покаяние сохранит жизнь, но эта жизнь потеряет свой смысл, война же отнимет все, низвергнув в пустоту. Так или ина-че, народ погибнет.

— И пути назад нет. Но где же тогда будущее, если… — он умолк, заметив, что Старший закрыл глаза и плотнее сжал губы, словно сдерживая стон. — Тебе плохо? Я позову врачевателей!

— Не надо. Сядь и успокойся. Я хочу, чтобы ты постарался по-нять: сейчас рано говорить об этом, просто потому, что бу-дущего еще нет. Нам только предстоит встать на путь, ведущий к нему. Лишь сделав первый шаг, станет ясно, каким оно будет, что мы должны сделать, чтобы его с нами разделили и другие — прочер-тить тропки к нему с иных дорог, соединив черное с белым… Может быть, нам придется делиться своим счастьем, уменьшая его, снова жертво-вать настоящим, ради будущего… Сейчас я не могу ничего сказать, кроме того, что мы должны ждать. Ведь пока даже не известно, что творится в мире, сколь глубоки изменения, тронувшие его, и как долго будет длиться время перемен. Сегодня можно только предполагать, лишь завтра мы будем знать больше и видеть яснее.

— Но ведь это действительно грядущее, не просто слепая надеж-да, вера в чудо?

— Без надежды нет будущего. Но то, что ждет нас — больше чем надежда, ибо это — наша жизнь.

— Значит, завтра… — вздохнув, Ясень кивнул. — Что ж, нам не привыкать жить следующим днем… Только… — вспомнив нечто важное, он на мгновение умолк, а затем продолжал: — Мы не сможем собрать завтра всех. В грядущую полночь как раз начнется отсчет времени одиночества для готовящихся к испытанию… — он умолк на миг, заметив, как нахмурился Чер-ногор. — Что-то не так?

— Позови Тихомира, — лишь сказал тот. — Мне нужно поговорить с ним.

— Тебя что-то беспокоит? Мы думали, когда ты вернешься, все будет по-прежнему, ребята готовились и…

— Сходи за ним, Ясень.

Пожав плечами, колдун встал и пошел выполнять поручение.

Солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и земля купалась в его ярких теплых лучах, сверкая и переливаясь всеми цветами ра-дуги.

Выйдя из полутьмы замка, Ясень на миг зажмурился, привыкая к яркому солнечному свету. Когда же он вновь открыл глаза, то с удивлением увидел, что на поляне у врат собрались почти все взрослые жители деревни. Расстелив поверх мягкой густой травы покрывала, они, устроившись поудобнее, сидели и тихо переговари-вались между собой. В первый миг он был настолько поражен этим столь странным и непривычным зрелищем, что так и застыл с откры-тым ртом, не в силах вымолвить ни звука. Но тут Ясеня увидели соб-равшиеся и, поспешно вскочив, устремились к нему:

— Ну, как он? — все взгляды устремились на Ясеня.

— Нормально, — по инерции ответил тот, и лишь потом набросился на колдунов: — Что это вы тут устроили? Что вообще происходит?

— Ну чего ты волнуешься? — удивленно взглянула на него Мерца-на. — Ничего мы такого не делаем, просто решили собраться, погово-рить, мы ведь последнее время только этим и занимаемся.

— Но почему здесь?

— По привычке, — пожала плечами та.

— С каких это пор колдуньи научились врать? — он нахмурился, сердито глядя на жену.

— Разве я лгу? — та смотрела на него по-детски наивными невин-ными глазами. — Может быть, я говорю не всю правду, но в этом нет ничего такого, — в ее глазах на покрове озера покоя сверкали весе-лые озорные огоньки, и колдуну ничего не оставалось, как махнуть рукой:

— Ладно, мне понятно ваше беспокойство, — пробормотал он. — Мо-жет, и хорошо, что вы все здесь: мне нужно передать вам, что Стар-ший хочет собрать нас следующим утром. Ему есть что рассказать.

— Это будет добрая весть? — вновь насторожились колдуны.

— По-видимому, — кивнул тот. — Я не знаю всего, но Старший не стал бы возвращаться лишь затем, чтобы убить в нас последнюю на-дежду, — затем он повернулся к учителю испытания: — Тихомир, он зовет тебя.

Кивнув, старик, словно только того этого и ждавший, поспешил к вратам замка.

Видя, что Ясень собирается вернуться назад, Дубрава поспеши-ла спросить:

— Мы можем остаться?

— Дело ваше, — колдун не видел никакого смысла возражать, ког-да понимал, что ему не удастся заставить всех разойтись по до-мам. — Если вам от этого будет легче, сидите здесь. Но Черногор вряд ли станет говорить с вами до завтрашнего утра. Он ждет возв-ращения Власа, чтобы узнать, насколько велики перемены, коснувшие-ся мира.

— Но ведь он сам только-только вернулся…!

— Он улетал на драконе и назад его принес дракон. Думаю, его дорога проходила через те края, о существовании которых мы даже не веда-ем… Сейчас же он ждет вестей из мира людей, не богов, — он повернулся, собираясь поскорее вернуться к Старшему, но в последний миг, подумав, взял стоявшую рядом жену за руку и быстро увлек за собой:

— Ты мне понадобишься.

Вместе они прошли через врата. Едва оказавшись внутри замка, Ясень поспешно спросил жену:

— С детьми все в порядке?

— Да, — кивнула та. — Они играют с другими ребятишками в саду под присмотром Ивы. Не волнуйся.

— Хорошо… Значит, ты можешь задержаться здесь?

— Конечно. Что мне нужно сделать?

— Приготовь отвар из облепихи, рябины, трав… Ты лучше зна-ешь, каких.

— Для Черногора?

— Да, — стремясь уйти от расспросов, Ясень повернулся и быстрыми шагами двинулся к широкой лестнице, но колдунья и не собиралась надоедать мужу вопросам. Едва получив поручение, она устремилась на кухню, прикидывая в уме, какие будет лучше взять травы, коренья и ягоды и в каких пропорциях их смешать.

В галерее, ведущей к верхней зале, Ясень догнал старика:

— Подожди, Тихомир!

— Что? — в голосе того слышались нотки недовольства: старик так спешил, не желая заставлять Черногора ждать, что даже запы-хался, а тут кто-то останавливает его возле самой двери.

— Прости, прости. Я только хотел сказать: не очень утомляй его и если что, я рядом.

Тихомир взглянул на колдуна с укором, словно говоря: "Неужели ты думаешь, что я не понимаю всего и так?", но, все же, едва за-метно кивнул, прежде чем войти в залу.

Когда дверь за его спиной закрылась, Ясень тяжело вздох-нул, недовольно качнул головой и, застыв возле двери, как солдат на посту, приготовился ждать.

Шло время. Устав стоять, колдун опустился на кушетку. Потом пришла Мерцана, осторожно села рядом с мужем, тихо спросила:

— Они все еще беседуют?

— О чем только Тихомир думает?! - взвился тот. — Я же предупредил его!…

— Что, Черногор так плох? — в ее глазах зажглась тревога.

— Если малейшее движение причиняет боль… Эх, — поморщившись, он махнул рукой. — Мне трудно об этом думать, не то что говорить… Ты приготовила отвар?

— Да, — она качнула головой в сторону стоявшего рядом кубка. — Как ты считаешь, мне не следует им мешать, или пойти прямо сейчас?

— Не знаю, — пожав плечами, тот на миг задумался. — С одной стороны, Старшему было бы лучше побыстрее выпить отвар. Но с другой стороны… Мерцана, я так думаю, сейчас они говорят о настолько серьезных и трудных вещах, что будет лучше не прерывать их разговор.

— Раз так, — она устроилась поудобнее, прижалась к плечу му-жа. — Нам с тобой тоже стоит многое обсудить…

— Не сейчас! — его щека нервно дернулась. — Я не хочу говорить об этом! Да и почему ты думаешь, что Старший рассказывает мне все? Кто я, его преемник, что ли? Пойми же, наконец: в тот раз я просто был единственным, кто оказался с ним рядом… Только поэтому он открыл мне правду, поручил за-боту о деревне!

— Прости, — прошептала она, лишь сильнее прижимаясь к не-му. — Прости, — она тихо, незаметно делилась с ним своим теплом, ус-покаивая, возвращая силу и уверенность. — Но нам ведь и кроме этого есть о чем поговорить. Последнее время ты так редко бывал до-ма. Я понимаю, ты был занят, но теперь-то у нас ведь есть время для нескольких слов друг для друга?

— Ох, родная, на меня навалилось столько забот, что я… Я сов-сем закрутился! Но ничего, ничего, скоро все придет на круги своя. Так что ты хотела мне сказать?

— Кроме того, что люблю? — она задорно, как девчонка, улыбнулась.

Рассмеявшись, он обнял жену:

— Это я знаю и так, — Ясень вздохнул легко и свободно: тяжесть ноши более не давила на плечи, сердце не сжимали в ледяных объять-ях сомнения и страхи. — Ох, моя дорогая колдунья, что бы я без тебя делал!…И, все-таки, что случилось?

— Ничего, — она потянулась, как едва проснувшаяся кошка. — Я просто хотела напомнить, что ты не один на свете, что у тебя есть семья, которая готова поддержать в трудную минуту. Не забывай об этом и никогда больше не пренебрегай самым большим даром на све-те: возможностью быть понятым.

— Мне удивительно легко и спокойно с тобой.

— Так и должно быть, — она удовлетворенно кивнула.

— Обещаю, что в будущем никогда не стану отказываться от твоей помощи.

— Угу… Давай просто посидим вот так, рядышком, помечтаем об этом будущем…

— Ты веришь, что оно будет светлым?

— Конечно. Без этой веры нет смысла жить…

Над галереей расправила свои тонкие, невидимые крылья тиши-на, которые скрыли все вокруг от глаз времени.

А затем скрипнула, открываясь, дверь залы и показался Тихо-мир. Его лицо было сосредоточенным, движения торопливо резки.

Погруженный в какие-то свои мысли, он, будто не замечая Ясеня с Мерцаной, хотел пройти мимо. Когда же те окликнули его, старик лишь бросил на ходу:

— Простите, но сейчас у меня нет времени на разговоры, — и ушел.

Муж с женой переглянулись, Ясень пожал плечами, показывая, что он сам ничего не понимает. В общем-то, поведение учителя испытаний было объяснимо: до обряда оставалось совсем мало времени, ему нужно было очень многое сделать, а тут еще раз-говор со Старшим занял почти все утро. Да и вид старика не вызы-вал беспокойства: в его глазах не было ни страха, ни боли потери, лишь озабоченность тем, что предстояло совершить, и решимость вы-полнить все задуманное наилучшим образом.

— Идем, — едва тот ушел, Мерцана поднялась, потянула мужа за со-бой.

Колдунье не пришлось убеждать его: Ясень и сам хотел поско-рее вновь увидеть Старшего, убедиться, что с ним все в порядке.

Черногор лежал, обложившись толстыми томами древних рукопи-сей. Чуть в стороне, на полу возвышался огромный свод колдовских законов.

Увидев вошедших, он чуть заметно улыбнулся, слабым кивком головы велел им подойти.

— Мы все очень рады твоему возвращению, — на миг склонив голо-ву, приветствуя Старшего, сказала Мерцана.

— Однако считаете, что я мог бы и поторопиться, — проговорил тот, глядя на женщину своими огромными, лучистыми глазами.

— Ты шутишь… — покраснев, женщина опустила глаза.

— В меру возможностей… Нельзя все время быть серьезным, когда хочешь отдох-нуть… Хотя, у меня это не очень получается. Судя по всему, когда боги раздавали чувство юмора, я был чем-то занят… Ясень, не стой столбом у дверей, проходи, садись.

Колдун облегченно вздохнул, осторожно сел на краешек стула в стороне, возле стола и, огляделся.

За то время, что он отсутствовал, зала успела сильно изме-ниться: окна были распахнуты и яркий свет заливал все вокруг, сме-шиваясь со свежим дыханием ветра; толстые старинные книги в черных каменных окладах покрывали весь стол. Большинство из них относи-лось к времени еще до Падения.

— Как в читальне, — пробормотал он.

— Дух замка, получив список того, что мне нужно, долго вор-чал, что было бы проще перенести меня в архив, чем тащить сюда все его содержимое… Давай свое снадобье, Мерцана, — он протянул ру-ку, взял у стоявшей в нерешительности колдуньи кубок и быстро поднес к губам.

Черногор выпил отвар, не обращая внимания на его горький вкус, затем исподлобья взглянул на колдунью.

— И что ты только намешала сюда? — возвращая кубок, усмехнулся он.

— Не бойся, не отравлю… — она осеклась, вновь покраснела: шутливый тон Черногора оказался столь заразителен, что она сама не заметила, как перешла на него, забыв, что шутить может Стар-ший, но не простая колдунья в разговоре с ним. — Прости, — смущен-ная, пролепетала она.

— Ничего, — подбадривая женщину, он улыбнулся. — Ты и представить себе не можешь, как мне иногда хочется побыть простым колдуном, не обремененным всей этой властью, которая столь отдаляет меня от других, — на его лицо набежала тень, — пока есть время, пока новые, еще более тяжелые заботы не легли мне на плечи.

— Черногор…

— И почему вам так не терпится узнать, что ждет впереди? Не проще ли жить одним мигом, не задумываясь над тем, что будет завтра? — Черногор тотчас посерьезнел. В его глазах вновь затаилась грусть и, поблескивая, плавилась боль. Он повернул голову, устремив взгляд на осколок голубого неба в распахнутом окне — единственном, что представлялось ему сейчас спокойным и безмятежным.

— Может быть, мы так и делали бы, не желая преумножить и без того великое число бед, — тяжело вздохнула женщина. — Если бы у нас не было детей. Они заставляют искать зеркала, сквозь которые можно увидеть грядущее. Старший, если сейчас эти знания — тайна, если ты не хочешь открывать раньше времени правду, скажи только слово — и я умолкну, заставлю себя до поры не думать обо всем этом… — в глазах колдуньи была мольба: она хотела получить хоть какой-то ответ и попытаться по нему разгадать будущее.

— Ты ждешь возвращения Власа, — подал голос Ясень. — Но он мо-жет не принести ответы на все вопросы. Он ведь не знал, уходя, что именно искать. Может быть, будет лучше, не дожидаясь его, еще кому-нибудь отправиться в путь? Я готов…

Колдунья в ужасе взглянула на мужа. Более всего на свете она не хотела, чтобы Ясень уходил сейчас, в это мрачное и жестокое время перемен. Она со страхом ожидала, что скажет Старший, не смея взглянуть ему в глаза.

Черногор качнул головой, озабоченно нахмурился: — То, что расскажет Влас, в общем-то, не столь важно. Мне нужно знать лишь как близко подошла к нам опасность, есть ли у нас время, или нужно начинать действовать уже сейчас… Мерцана, может быть, ты и права: вам понадобится какое-то время на то, чтобы по-нять, что ждет впереди, свыкнуться с этой мыслью. Видимо, это должно быть как раз то решение, которое следует принимать сообща, а не слепо подчиняясь приказу… — он на миг замолчал, устремил пристальный взгляд на колдунью, словно стремясь не пропустить то, как она отреагирует на его слова, и лишь потом произнес: — Собирай-тесь в дорогу.

Та вздрогнула, замерла, словно окаменев, не в силах вымолвить и звука.

— Но ведь ты говорил, что пути Велимира и Яросвета… — пробор-мотал Ясень, умолкнув на половине фразы.

— А разве я сказал, что мы пойдем по одному из них?

— Но куда тогда, зачем? Почему мы не можем остаться здесь? — на глаза колдуньи навернулись слезы.

— Когда весь мир рушится, нельзя стоять на месте, если не хо-чешь провалиться вместе с ним в бездну минувшего. Нужно идти вперед. Правда, — грустная улыбка тронула его губы, — в нашем случае, может пока-заться, что мы возвращаемся назад, к истокам. Нас — не господ и не отверженных, а выросших детей, которым, прежде, чем делать следую-щий шаг, нужно найти опору — нечто несомненное и незыблемое в ру-шащемся мире, ждет королевский замок.

— Мертвые земли… — еле слышно прошептала колдунья. Ее лицо покрыла матовая бледность.

— Ты меня удивляешь, Мерцана. Я еще могу понять, почему лишен-ные дара верят во все эти предрассудки и страшные истории о том крае, но ты ведь колдунья. Разве не его наши предки считали свет-лым, священным, самым дорогим сердцу местом на земле?

— До Падения, — тихо молвил Ясень. — Но с тех пор там властвует смерть.

— Что ж, значит, мы принесем жизнь с собой.

— Погоди-ка, — колдун внимательно взглянул на Старшего, сосре-доточенно обдумывая что-то свое. Ему вдруг показалось, что он на-чал понимать… — Ты был там?

Устало улыбнувшись, Черногор кивнул:

— Я не имею привычки вести других неизвестно куда, — произнес он. — Мне удалось разбудить тот край ото сна. Тепло быстро возвраща-ется в его недра. Вам нечего боятся: когда мы придем туда, нас встретит не замерзший камень, а добрый цветущий сад. К тому же, вы должны помнить, что это — путь, который избрали для нас боги.

— Как там, Старший?

— Увидите. Это зрелище стоит того, чтобы еще какое-то время помучить-ся в неведении, — в его глазах играли веселые, задорные огоньки и это успокаивало куда сильнее всех слов и обещаний.