Потерянные души

Глава 7

— Ну, и что на этот раз? — накинулся брат Влад на стоявшего пе-ред ним командующего армией. — Чем теперь ты объяснишь промедление? Вот уже скоро месяц вы стоите перед этой жалкой деревушкой и не можете сделать ни шага вперед!

— Великий магистр, мы… — начал тот, но проповедник сразу же прервал его резким взмахом руки.

Влад недовольно поморщился, вспоминая уже давно известные оправдания.

— Убирайся с глаз моих долой, — сквозь зубы процедил он. — Вон, пока я не приказал тебя казнить! — он проводил присталь-ным взглядом колючих холодных глаз воина, а затем решительно по-вернулся к секретарю конклава:

— Нет, ты слышал! — воскликнул он. — Этот кретин уже месяц кормит меня детскими сказками о драконах! Наверное, он полагает, что раз я проповедник, то должен верить во весь этот бред!… И знаешь что самое удивительное? Чем дольше это все продолжается, тем больше мне кажется, что ты подложил мне огромную свинью, предложив возглавить борьбу с отказавшимися от покаяния колдунами. С чего бы это?

"Помнится мне, тогда ты схватился за мое предложение обеими руками, вместо того, чтобы сразу же благоразумно подумать о воз-можных последствиях. Еще бы, такой громкий титул — великий ма-гистр…! Да, брат Влад, ты всегда был слишком тщеславен. А ведь это грех, и не малый грех", — подумал Сол, однако, вслух сказал совсем иное:

— Ну что ты, все идет просто замечательно! Мы уже почти по-кончили с детьми мрака, пытавшимися скрыться, приняв вид простолю-динов. И в этом во многом твоя заслуга. А как хитро ты придумал воспользоваться принявшими покаяние, чтобы устроить ловушку и разгромить отряд колдунов, взявшихся за оружие!

— Вот только эти идиоты-воины уже месяц не могут разобрать-ся с абсолютно беззащитным поселением! — его польстила похвала Со-ла, однако, в то же время, и настораживала, ведь секретарь конк-лава — хитрый лис, который ничего не делал просто так. Его слова — одно, мысли же — совсем другое. "Что он задумал на этот раз?" — отпрыск знатного, но давно обедневше-го рода, проповедник никогда бы не поднялся на такие высоты, если бы не был способен контролировать свои эмоции, гася их тогда, когда этого требовал разум. Он понимал, что Сол ведет свою игру. Вот только какую? И не обернется ли все это боком для него, пред-водителя проповедников, столь страстно желающего стать следующим пресвитером?

— О, это всего лишь случайная задержка. Не суди их строго, — улыбка на миг скривила тонкие губы священника, в то время как в глазах отражалось только презрение: он великолепно понимал, чего хотел Влад, но в этой игре, он усмехнулся, все фигуры разыграны уже давно. — Они не привыкли сражаться с кол-дунами в их землях. Да и, собственно, не важно все это: главное, что мы остановили тех, кто решился бросить нам вызов, взяв в руки оружие. С этими же…отшельниками мы рано или поздно разберемся. В конце концов, всегда можно повернуть против них гнев Потерянных душ.

— Нельзя пускать все на самотек. Сол, меня очень беспокоит эта колдовская деревня. И вовсе не из-за глупых сказок о драко-нах. Их упрямство в своем стремлении сохранить все так, как было раньше, хоть и безнадежно наивно, но заслуживает уважения… Наверно, Создатель хотел бы, чтобы мы были столь же верны ему, как эти колдуны — своим богам, несмотря ни на что… Они опасны, очень опасны, ибо, словно остров в бушующей стихии, притягивают к себе всех, кто страшится перемен, недоволен ими или не видит себе места в мире, который мы собираемся построить… — он словно подог-ревал свою ярость, полнил чашу ненависти. — Я сам поеду туда и возьму эту черную деревню! — Влад резко вскочил со своего места.

— Успокойся, — поморщился секретарь, но в его глазах, за внеш-ним недовольством, скрывались огоньки радости, словно все проис-ходило именно так, как он задумал. — Конечно, ты сотрешь с лица земли тот островок зла. Это не сложно, когда дети мрака вряд ли ока-жут вам сопротивление, придерживаясь прежних представлений о бла-ге и зле. Было бы в чем сомневаться! Но стоит ли тебе ради этого покидать столицу, когда ты сможешь добиться того же, руководя войсками отсюда?

— Спасибо за поддержку, Сол. Мне приятно осознавать, что ты столь глубоко веришь в мои способности, — его голос потерял все от-тенки чувств, стал серым и холодным, и лишь в словах слышалась ничем не скрываемая издевка. Влад слишком хорошо знал, что единственная помощь, которую он может ожидать от секретаря конк-лава — это подержать веревку, когда проповедник будет совать го-лову в петлю, собираясь повеситься. — Мой же дух не настолько си-лен, чтобы я мог всецело положиться на других, — продолжал он. — А посему я не могу доверить выполнение работы, за которую несу от-ветственность перед богом и людьми, ни воинам, в своей слепоте порою забывающим о Создателе, ни чересчур ревностным и ра-болепным провинциальным священникам, все мысли и чувства которых подчинены желанию выслужиться. Я сегодня же отправляюсь в путь.

— Как знаешь… До встречи. И успехов тебе, — повернувшись, сек-ретарь ушел. Он не только ни взглядом, ни словом не показал своего отношения к решению предводителя проповедников, но даже не стал утруждать себя пояснением, зачем он приходил.

Влад проводил его взглядом, поморщился, словно у него разбо-лелся зуб, и склонился над картами, раздумывая, как мак-симально сократить путь и, в то же время, извлечь из дороги всю возможную выгоду.

Но внезапный визит Сола, заявившегося во Дворец проповедни-ков непосредственно перед прибытием командующего армией (и как только узнал, старый лис? неужели и здесь у него есть свои шпио-ны?) оставил слишком много вопросов, которые не позволяли Владу сосредоточиться на грядущем дне.

В гневе отбросив сломавшийся грифель, он впился взглядом в замерших у дверей стражей. Его ноздри раздулись, как у хищного зверя, вынюхивавшего свою добычу… "Кто же доносит обо всем секретарю? Стражи? Чушь. Они немы и глухи. И если не от природы, то волей Святой церкви… Но кто тогда?" — он нахмурился.

В той игре, которую Влад вел на протяжении последних пяти лет, шпион, вернее, сведения, им добытые, могли дать противнику огромные преиму-щества, открыв до срока замыслы и позволив переиграть в решающую минуту. А посему шпиона, раз уж он появился, а в последнем Влад не сомневался, следовало не просто поскорее выявить, но и не упустить, взять живым, чтобы его можно было напоследок расспро-сить обо всем.

"Да, — проповедник вздохнул. Ему вдруг стало жаль, что былые времена остаются позади. — Насколько же было проще бо-роться с колдунами и как трудно противостоять своим братьям по вере! Скоро с детьми черных богов будет покончено, и я с содроганием жду часа, когда мы в полную силу возьмемся друг за друга".

"Трудно быть в постоянном напряжении, следить за каж-дым сказанным словом, за каждым жестом, отмерять каждый поступок по сотне раз, подозревать всех и вся…" — а затем проповедник вдруг усмехнулся своим мыслям. В конце концов, нужно было признать, что все это ему не просто нравилось — доставляло удовольствие. Это был азарт охотника, видевшего свою добычи, ощущавшего запах ее крови… К тому же, он превосходно знал, к чему стремился. И ради этой с каждым годом все более и более достижимой и близкой цели он был готов на все.

Его размышления прервал робкий скрип приоткрывавшейся двери. В залу, словно тень, скользнул человек, с головой укутанный в плащ проповедника. Улыбка тронула губы Влада. Он поднялся навстре-чу одному из своих самых ценных шпионов, махнул рукой, приветс-твуя и приказывая двигаться следом, в кабинет, где они могли ос-таться наедине и спокойно поговорить.

— Какие новости, Стантин? — собственноручно закрыв двери, спро-сил хозяин, с интересом глядя на гостя, который, убедившись, что они одни, снял тяжелый плащ проповедника, под которым оказалась зеленая хламида.

Монах беспечно развалился в кресле. Он занимал довольно вы-сокое положение в своей среде, а потому мог себе позволить не ис-пытывать робости и не демонстрировать смиренного почтения. И, все же, он шпионил для предводителя проповедников и был верен ему, насколько это можно было ожидать от человека, способного, ради собс-твенной выгоды, продать родного отца.

— Тебе известно, что пресвитер болен и, подозреваю я, смер-тельно? — сощурив глаза, спросил он.

— Вот даже как, — проповедник насторожился. — И когда…?

— Ты меня не так понял, — усмехнулся Стантин. — Я имел в виду только то, что сказал, а не то, что ты подумал.

— Значит, он болен не потому, что кто-то хочет приблизить его конец?

— Нет. Если, конечно, под этим «кто-то» ты не имеешь в виду самого пресвитера.

— Самоубийство? Он что, сошел с ума?

— Сдается мне, что более точного диагноза не поставил бы са-мый лучший врачеватель.

— Нет более страшного греха…

— Это так. Но ведь его могут и помочь. И вообще, чем дальше, тем больше мне кажется, что это безумие — нечто весьма заразное. Думаю, ты делаешь очень правильно, отправляясь… Куда ты там едешь.

— Уже знаешь? — вскользь бросил проповедник, на что монах лишь благодушно улыбнулся:

— Так затем я и веду эту игру, чтобы все знать.

— Не боишься, что знание навлечет беду на твою голову? — хмуро спросил Влад.

— Это еще как кости лягут, — хмыкнул тот. — Дураку, конечно, луч-ше так в неведении и умереть, а вот умному… — он развел руками, словно показывая, что для умного и знающего открыты все пути, а жизнь и смерть — что ж, на то воля божья, не человеческая. — Глав-ное, во всем знать меру и осторожность.

— Странно, что я узнаю обо всем этом от тебя. Я должен был бы заметить…

— Ты мне перестал доверять? Не удивительно, принимая во внимание время, в котором мире мы живем, — с губ монаха сорвался смешок. — Сейчас можно быть уверенным лишь в том, кто твой враг. Друзей же меняют как сношенные башмаки.

— И когда же ты предашь меня? — Влад сверлил собеседника взгля-дом, но лицо монаха оставалось абсолютно спокойным, более того, казалось, что подозрения забавляют шпиона.

— Брось, мы же не друзья. Несмотря на всю развязность моего поведения, я прекрасно знаю, кто хозяин, а кто слуга. Я сделал ставку на тебя и меня этот выбор устраивает.

— Но почему, почему не Сол?

— Считай, что мне больше нравится железная рука, чем лисий хвост, — слова Стантина вызвали улыбку на устах Влада.

"Эх, какой замечательный проповедник мог получиться из этого парня! — в какой уж раз за время их знакомства эта мысль приходила ему в голову. Впрочем, в данном случае, он уже давно для себя решил, что лучше довольствоваться тем, что имеешь: Стантин был ему полезен как шпион в монашеской среде. Но кто знает, как бы тот повел себя, сложись все иначе. Проповедник вполне допускал, что тогда монах повел бы обратную игру.

— Однако, — продолжал тот. — Буду с тобой до конца откровенен. На мое решение повлияло, что в свое время мне дали ясно по-нять: у Сола мне ничего не светит, ни за верную службу, ни за подобные услуги. У него давно все должности распределены и за них даже заплачено, причем такие деньги, какие мне даже не снились.

— И, подумав, ты решил, что выгоднее служить мне?

— Да, — просто ответил тот.

— Раз мы выяснили наши отношения, — не спуская взгляда холодных колючих глаз с Стантина, проповедник откинулся на спинку крес-ла. — Давай вернемся к новости. Ты ведь не пришел бы ко мне, не ра-зузнав подробностей?

— Разумеется, — ухмыльнулся его собеседник.

— Так что же за игру затеял пресвитер и какую роль во всем этом собирается играть Сол? Я не верю, что это обычное безумие, когда все слишком смахивает на заговор. И время для него выбрано идеально… Вот только я никак не пойму, к чему все и зачем прес-витеру эти перешептывания за его спиной о безумии и скорой смер-ти?

— Ты не можешь поверить, что все действительно так, как представляется с первого взгляда?

— Я отказываюсь в это верить.

— Но почему? Да и что тебе до пресвитера? Разве ты не желаешь ему скорой смерти, стремясь занять его место?

— Самоубийство — грех. Это понимает даже безумец. Значит, ему придется все обстряпать либо как тяжелую болезнь, либо — убийство.

— Кажется, Сол что-то там говорил о покушении.

— А, ну тогда все ясно. Вот мы и добрались до сути. Они хотят отделаться от неугодных, раскрыв заговор среди высшего духовенс-тва. И первой их целью стану я… — эта мысль нисколько не удивила Влада. Скорее, он даже ожидал от секретаря конклава чего-то подоб-ного.

— Не слишком ли ты торопишься с выводами? Ведь по всему это — затея пресвитера, а не Сола. Чем ты мешаешь старику?

— Не думаю, что ему нужно больше власти, чем он уже имеет. Но всему происходящему могут быть и другие объяснения.

— Какие же?

— Вот это я и хотел бы узнать от тебя.

— Узнать о том, чего может и не быть вовсе? — Стантин с удивле-нием взглянул на Влада. — А если ты ошибаешься и это вовсе не игра, направленная против тебя?

— Что ж, попробуй разубедить меня. Но не словами, а фактами… Пока же я уверен в обратном.

— Сол любит сложные расклады, — осторожно начал Стантин. Весе-лость слетела с его лица, словно была лишь маской, за которой скрывалась настороженность. — Хотя обычно старается действовать не-затейливо и прямолинейно. Думаю, он предпочел бы просто отравить тебя.

— Спасибо за предупреждение, — мрачно буркнул проповедник. — Я буду иметь в виду… Это все, чем ты можешь возразить? Тогда пос-лушай меня. Я очень ясно представляю себе ситуацию: пресвитер скоропостижно умирает. Собирается конклав. И если расклад не в пользу Сола, он обвиняет своего конкурента…меня в убийстве. Я более чем уверен, что ему без труда удастся убедить остальных в своей правоте, когда у него будет достаточно времени, чтобы все подготовить наилучшим образом, — на лицо Влада набежала тень. Он все более и более убеждался в своей правоте.

— Но при чем здесь пресвитер?

— А ты уверен, что эти разговоры об его болезни распус-кает не Сол, что старик вообще в курсе?

— Да. Черные боги, Влад, ведь это никакие не разговоры! Я собственными глазами видел, как вчера, придя к Солу, пресвитер нес всякую ахинею, то плакал, то смеялся, а когда секретарь попытался увести его подальше от посторонних глаз вообще обезумел и, выр-вавшись из его рук, стал бегать по залу, крича: "Я нашел! Нашел!"

— И что же ему удалось обнаружить? — проповедник насторожился. То, что монах принял за помешательство, слишком напоминало озаре-ние. И если это так, необходимо узнать, что же открыл Бог пресви-теру.

— Не знаю. Сол увел его слишком поспешно. После этого и пошли разговоры о том, что пресвитер болен.

— Уж не стал ли ты первым звеном в цепи этих слухов?

— Я говорю о том, что видел. И говорю только тебе.

— Если так… — проповедник нахмурился. Все это было слиш-ком странным, чтобы просто пропустить мимо ушей и забыть. Но, в то же время, известного было явно недостаточно, чтобы делать хоть какие-нибудь выводы. — Давай пока оставим это, — наконец, принял он решение. — Моя просьба все хорошенько разузнать остается в силе. И имей в виду: я не поскуплюсь. Мне нужно знать как можно больше.

— Я понял, — монах уже хотел выбраться из кресла, но Влад остановил его:

— Подожди. Что еще говорят во дворце конклавов?

— Да в основном все крутится вокруг и около вероотступников. Не знаю, известно ли тебе, но у монахов возникли с ними некоторые проблемы.

— И в чем же дело?

— Какой-то умник подбросил мирянам мысль, что помощь, ока-занная будущим новообращенным, не является преступлением против веры и бога, а как раз наоборот…

— Да уж, — Влад, довольный, хмыкнул. Собственно, именно предво-дитель проповедников должен был возглавить борьбу с вероотсупни-ками. "Выходит, старина, ты тоже ошибаешься, — его губы скривились в усмешке. — Что, думал, с помощью принявших покаяние тебе будет легко разобраться с этой задачкой, и потому перетасовал колоду, взвалив всю грязную работу на меня, а себе взяв то, что почище да попроще? И перехитрил сам себя". — В интересном же он сейчас поло-жении: знает всех вероотступников, кое-кого уже заточил в подземелья, а сделать с ними ничего не может, — он рассмеялся. "Какой же Сол все-таки чистюля! Меня подобные рассуждения никогда бы не ос-тановили. В конце концов, если ему так нужно оправдание, сказал бы, что эти грешники помогали и тем колдунам, которые выступили против нас. Кто бы стал разбираться?"

— Ты не дал мне договорить, — монах недовольно поморщился. — Ра-зумеется, он собирался их казнить. Но ему намекнули, что ничего хорошего из этого не выйдет. Очень возможно, что несчастных соч-тут мучениками и тогда…

— Ясно. После великодушия, проявленного конклавом по отноше-нию к колдунам, люди ждут того же и для себя, — ему не терпелось поскорее добраться до сути и потому он перебил очередной раз впавшего в рассуждения Стантина. — И что же он придумал? Что он решил предпринять?

Монах нахмурился, но, никак иначе не показывая своего недо-вольства, ответил:

— Ничего.

— Ничего? — удивленный, Влад взглянул на Стантина. — Я не понимая тебя.

— Он думает, что, в сложившейся ситуации, наилучшим было бы простить их, наложить мягкую епитимью и вернуть в лоно матери-церкви. Представляешь, насколько прощенные будут благодарны ему?

— Но ведь это подорвет устои…

— Вовсе нет, — поспешил возразить Стантин. — Прощение не может быть опасным, когда, в отсутствие колдунов, более никто не сможет повторить этот грех. Зато сколько это принесет пользы, показав ми-лость конклава! Воистину, в глазах мирян это ста-нет свидетельством конца черных времен противостояния и начала эпохи мира и благоденствия.

— Может быть, задумка и не лишена смысла — для вероотступников нет оков прочнее благодарности…

— Однако есть маленькая проблема: все это осуществимо только в том случае, если с колдунами будет покончено раз и навсегда.

— Что ж, во всяком случае, теперь я хотя бы понимаю, что здесь было нужно Солу. Он хотел убедиться, что я всерьез возьмусь за борьбу с колдунами. В этом деле мы союзники и я не собираюсь давать детям черных богов поблажки только для того, чтобы сор-вать планы Сола.

— Ты ведь понимаешь, что в сложившихся условиях тебе менее всего выгодна эта победа?

— Я могу потерять куда больше, чем приобрести. Но это ничего не меняет: колдуны — извечные враги церкви. Без победы над ними не будет будущего. Я не стану использовать их для дости-жения своей цели… Даже осознавая, что потом очень пожалею об этом.

— Странно, — монах взглянул на него с удивлением. — Если чест-но, я менее всего ожидал услышать от тебя нечто подобное.

— Вместе с тем, — продолжал проповедник, — у меня совсем нет уве-ренности, что я добьюсь победы. Воины, конечно, дураки и безбожни-ки, но уж в своем ремесле они понимают побольше меня. Будь это деревня вероотступников, я смог бы их вернуть на путь истин-ный. Мне бы ничего не стоило убедил их в чем угодно, даже заставить подпа-лить собственные дома. С колдунами же все иначе. Тут мое слово бессильно.

— Но тебе придется постараться, — по тому, как собрался Стантин, как настороженно замерцали его глаза, Влад понял, что они подошли к самому главному во всем этом затянувшемся разговоре, — чтобы ему не пришлось доделывать твою работу, — добавил он, глядя в сторону.

— Что может сделать секретарь конклава там, где окажутся бес-полезны воины и проповедники?

— Он может воспользоваться услугами Потерянных душ.

— Прежде колдуны без особых усилий справлялись с этими приз-раками, — однако, проповедник задумался. Было во всем этом нечто такое, что не просто вызывало противодействие в душе священника, но заставляло ее трепетать в непонятном предчувствии беды.

— Это было раньше, — стараясь не встречаться взглядом с собеседником, продолжал монах. — Видишь ли, пресвитер с секретарем кое-что скрывают про запас…уж не знаю на какой там черный день… Я сам узнал совершенно случайно и лишь недавно…

— Ну что там? Говори! Не тяни, богом прошу!

— Ты помнишь, на обряде покаяния колдуны отказались от своего волшебного дара? Совершенно добровольно, заметь… Они отдали, кто-то взял…

— Потерянные души? Так… — на миг он умолк. Это не казалось ему невозможным. Несмотря на то, что в древние времена колдуны бы-ли непримиримыми противниками этих призраков, но столетия гонений и унижений вполне могли толкнуть их на союз с извечными врагами. И чем дольше Влад думал обо всем этом, тем сильнее становился тре-пет, охвативший его душу. — Он хочет использовать их как наемных убийц? Но разве не создаем мы тем самым себе нового, еще более страшного врага?

— Так оно и есть, — вздохнув, согласился с ним Стантин. — Потерян-ные души кровожадны и агрессивны. Их гнев не сдержать. Вполне возможно, что, истребив колдунов, они возьмутся за нас.

— Неужели Сол не понимает…

— А, может, это — как раз то, что ему нужно?

— Новый страх?

"Ну конечно, — проповедник стиснул зубы. — Власть держится на страхе. Тысячелетний ужас перед лицом колдунов уходит в прошлое. Чтобы сохранить господство, нужен но-вый кошмар. И чем он страшнее и кровавее, тем сильнее власть…"

— Влад, ты должен сделать все, чтобы Сол не воспользовался их силой!

— Боишься, что страшное оружие перестанет ему подчиняться?

— Если это случиться, более будет нечего бояться. Пустота положит конец всему и смерть будет столь быстрой, что никто не успеет увидеть ее приближения и ужаснуться. А еще я боюсь, что Потерян-ные души станут слишком хорошо его слушаться. Ведь Сол может нап-равить их против всех своих врагов, а не только против колдунов.

— Так он и сделает… — проповедник опустил голову на грудь, лихорадочно стараясь придумать хоть что-нибудь, способное пре-дотвратить этот с каждым мигом казавшийся все более и более реаль-ным и живым кошмар.

— Вот такие у нас дела, — монах тяжело вздохнул. Лицо его стало серым, безжизненным, похожим скорее на неподвижную маску. — Хоть иди за помощью к колдунам.

— Ну это ты, — у проповедника на миг даже перехватило дыха-ние, — хватил! То, что в будущем у нас может появиться новый враг совсем не значит, что мы должны призывать на помощь старого… Ладно, ступай. Мне надо хорошенько все обдумать.

— Как скажешь, — он выглядел потерянным: сутулый, с погасшими глазами и склонившейся на грудь головой. Взяв плащ, он старательно закутался в него, затем медленной шаркающей походкой двинулся к двери, но на полдороги остановился: — Я желаю тебе победить колдунов, — произнес он. — Какая — никакая жизнь лучше смерти. А власть… Что ж, не удалось сейчас, получится потом.

— Да, — пробормотал проповедник, когда его гость ушел. — Конечно. Вот только как я справлюсь с колдунами, как смогу быть уверен, что покончил со всеми, если никто никогда не вел им счета? Да и кто помешает Солу и в случае полной победы не признать ее и воспользоваться властью Потерянных душ, чтобы убедиться…?

Тяжело вздохнув, проповедник поднялся.

"Эх, сто бед один ответ, — набросив на плечи плащ, он твер-дой, решительной походкой вышел в зал приемов. — Прежде всего, нужно хорошенько расспросить обо всем командующего, собрать совет… Может, его помощники предложат нечто заслуживающее внимания…и, конеч-но, допросить с пристрастием кого-нибудь из принявших покаяние. Бывшему колдуну лучше знать все эти волшебные штучки и как с ними бороться… Жаль, что дети черных богов, несмотря на всю их довер-чивость, вряд ли попадутся второй раз в одну яму…"

— Зовите сюда командующего, — холодным, не предвещавшим ничего хорошего голосом приказал Влад, после чего опустился в свое кресло, уверенный, что те, кто слышал его команду, уже спешили все исполнить лучшим образом, зная вспыльчивый и жестокий нрав хозяи-на.

Воин не заставил себя долго ждать. Он пришел так быстро, словно все это время находился в соседнем зале дворца, предвидя, что понадобится вновь.

На миг командующий склонился в поклоне:

— Великий магистр желал меня видеть?

— Да, — ни один мускул не дрогнул на лице проповедника, так что никто не смог бы даже предположить, что внутри его закипает ярость, которой он, как всегда, спешил сменить отчаяние и беспо-мощность. — Расскажи мне все с самого начала. Только на этот раз я хочу знать правду. И помни: если ты попытаешься мне солгать… — он умолк, сжав губы, считая, что тому и так должно быть понятным, какие последствия могут его ожидать.

— Я говорю правду, господин, — го-лос воина оставался спокоен: ему было уже все равно.

— Значит, вас не подпускают к деревне драконы? — он впился в собеседника острым взглядом.

— Да.

— И ты полагаешь, что я поверю в эту чепуху?! - казалось, еще мгновение и проповедник набросится на воина, призовет все прок-лятья на его голову, заточит в темницу или даже казнит. — Да неуже-ли колдуны дошли бы до такого в своем унижении, если бы им были подвластны драконы?!

— Я говорю правду, великий магистр, — командующему ничего не оставалось, как стоять на своем. — Мне не известно, почему драконы помогают жителям именно этой деревни и никому больше. Но это так. Господин, если бы я хотел обмануть, неужели бы я не придумал че-го-нибудь более правдоподобного?

Воин ожидал новой, еще более сильной вспышки гнева, однако, вместо того, чтобы приказать обезглавить командующего за дерзость, предводитель проповедников как-то сразу успокоился. В его глазах зажглись огоньки любопытства и азарта:

— Ты говорил с принявшими покаяние? Что они рассказали об этом поселении?

— Не так уж много, — уловив перемену настроения хозяина, он немного успокоился. — Это деревня Черногора…

— Черногора? — повторил Влад. — Кто это?

— Один из их Старших.

— Мне казалось, мы покончили со всеми колдовскими предводите-лями раз и навсегда. Или оставшиеся избрали себе нового вождя?

— Но, — воин взглянул на собеседника с некоторым удивлени-ем, — принявшие покаяние и раньше говорили, что их привели семь Старших, двое же остались, не приняв пути, избранного колдовским Советом. Один из них возглавил осмелившихся подняться на борьбу с нами и потерпел поражение. Его тело было опознано среди убитых и предано поруганию. Второй же отсутствовал на последнем Совете, и никто не знает, какой дорогой он собирался идти в грядущее.

— Черногор — это последний? — Влад прищурился. — И что в нем тако-го особенного? — проповедник весь обратился во внимание, стремясь не упустить ни одного слова.

— Принявшие покаяние говорят о нем с неохотой, — воин, недо-вольный тем, что знает о противнике так мало, поморщился. — Мне удалось выведать лишь что он самый молодой, но, вместе с тем, са-мый сильный из Старших. И еще что-то нам насчет крови…якобы он — прямой потомок колдовских королей.

— Вот даже как, — Влад присвистнул. — Это интересно… Гром, — он впервые назвал воина по имени, словно показывая, что тому не сле-дует больше опасаться за свою шею… во всяком случае, пока. — Мне нужно знать о нем все, ты понял?

Тот кивнул, и, все же, произнес:

— Принявшие покаяние ничего нового нам не расскажут.

— В крайнем случае, мы обвиним их в неповиновении властям и применим пытки. Мы всегда сможем заставить их говорить.

— Конечно, мой господин, — тот смиренно склонил голову. — Толь-ко…

— Что еще? — Влад устало взглянул на него.

— Только, боюсь, им просто нечего рассказывать. Насколько я понимаю колдунов, они как солдаты: подчиняются воле своего предводителя, не замечая никого другого.

— Неужели твои воины также плохо знают своего командира?

— О своем им известно очень многое. Но о чужом, особенно если они никогда не служили в его отряде — лишь слухи и пересуды. О Черногоре может рассказать только колдун из его деревни. Иных же допрашивать бесполезно.

"Ну, это мы еще посмотрим," — подумал проповедник. Он был уверен, что с помощью пыток можно получить любые сведения, однако не ви-дел причины переубеждать воина.

— А что говорят о драконах? — спросил он.

— Что они очень большие и наделены огромной силой… Легко ве-рю: я видел их собственными глазами и…

— Меня не интересуют твои впечатления, — прервал его Влад. — Что они делают?

— Кружат над деревней. И стоит воинам приблизиться к ее гра-нице — налетают, словно вихрь.

— Скольких воинов ты потерял?

— Ни одного.

— Что?!

— Драконы не убивают, только пугают. Но кто знает, что бу-дет, если их предупреждение не остановит…

— Ясно, все лишь предположения. Ты должен был проверить. Может быть, эти твари — не страшнее огородных пугал.

— Прости, господин. Я ничего не мог поделать: встречая драко-нов, солдаты просто теряли рассудок, отказываясь подчиняться при-казам.

— Я должен увидеть все это сам… Ладно, Гром, ты свободен. От-дыхай. Завтра утром мы отправляемся в путь.

— Да, великий магистр, — склонившись в поклоне, воин вышел из залы. Не видя причин и дальше оставаться во дворце, он торопливо покинул его холодные стены, вышел на площадь и, остановившись под тусклыми лучами заболевшего солнца, не способного пробиться сквозь тяжелые, низко нависшие над самой землей, тучи, вдохнул в себя ледяной воздух зимы, полный терпкой свежести.

К нему, кутаясь в плащи, подошли телохранители, ожи-давшие возвращения своего командира на площади перед дворцом про-поведников.

Не говоря ни слова, командующий решительно зашагал прочь. Он собирался завалиться в первый попавшийся трактир и напиться до беспамятства.

— Добрый человек! — кто-то окликнул его и в тот же миг от стен дворца тенью отделился невысокого роста мужчина, одетый в одежды кающегося. Его лицо было трудно разглядеть под тяжелыми складками капюшона, и, все же, в нем было нечто знакомое, и воин остановил-ся…

— Чего тебе? — грубо бросил Гром, недовольный тем, что кто-то осмелился встать у него на дороги.

— Добрый человек, — принявший покаяние словно не замечал чувств, охвативших того, к кому он обращался. — Я хотел бы погово-рить с тобой.

— Я занят! — резко отрезал тот. Ну конечно, делать ему больше нечего, как выслушивать какую-то нелепую историю бывшего колдуна!

— Но, — тот не отступал, — это важно…!

"Вот прилип как ком грязи!" — поморщился Гром.

— Ладно, что там у тебя? Надеюсь, ты действительно соберешься сообщить мне что-то важное.

— Это так, добрый человек! — его собеседник с облегчением вздохнул, словно от согласия собеседника выслушать его историю зависело будущее.

— Сначала ответь, ты знаешь, кто я?

— Да. Ты — командующий армией…

— Которому поручено уничтожить остатки твоего народа, — презрительно скривился воин. — Я видел много предательства в своей жизни, но то, что делаешь ты и тебе подобные — такой гнусности я не припомню.

— Я… — тот опустил голову. — Я обязан…

— Подчиняться воле священников?! - воскликнул Гром. — Черные бо-ги, неужели вы отказались не только от силы, но и от сердца, от души?

— Разве мы не помогаем вам всем, чем можем? За что ты так не-навидишь нас? — он со страхом покосился на стены возвышавшегося на восточной стороне площади храма.

— Помощь? О да, как я мог об этом забыть! — криво усмехнулся командующий. Ему было безразлично, что кто-то услышит его сло-ва. В конце концов, мнение военных о предателях было уже давно из-вестно священникам, которые предпочитали делать вид, будто ничего не знают. — Конечно, мы пользуемся ею, как и продажной уличной девкой! Но та приходит лишь когда ее зовут и, получив свою моне-ту, спешит убраться восвояси. Перед тем, как выслушать тебя, я хочу знать твою цену.

— Я должен…

— У шлюхи нет долга, — резко прервал его воин. — Только цена.

— Добрый человек, — взмолился тот. — Поверь, мне нужно от тебя лишь одно: чтобы ты выслушал меня. Я хочу предупредить о беде, которая может стоить жизни всем, всей земле… Потерянные ду-ши… Много веков назад, на самой заре колдовского королевства, бы-ли составлены заклинания, сковавшие и подчинившие их своей влас-ти. Но эти заклинания не вечны. Настанет миг, когда сила Потерян-ных душ превысит власть слов, и тогда оковы падут и страшный, бес-пощадный враг вырвется на свободу…

— И чего ты ждешь от меня? Я всего-навсего воин и ничего не понимаю во всей этой сверхъестественной чепухе.

— Ты занимаешь высокое положение. Ты можешь убедить своих правителей не призывать Потерянных душ.

— Обратись к членам конклава.

— Я пытался поговорить с божьими людьми, но они не стали меня слушать.

— Это еще почему? — воина удивило, что священники, готовые вы-ведать у кого угодно что угодно, отказались от сведений, которые, казалось, сами шли им в руки. Здесь было что-то не так… Командующий насторожился.

Какое-то время гость молчал, словно решая, стоит ли говорить все или лучше промолчать.

— Дело в том, — опустив голову, наконец, промолвил принявший покаяние. — Дело в том, что они считают меня безумным, — словно боясь, что, услышав это, командующий поспешит уйти, он заговорил быстро, торопясь оправдаться: — Мне очень многое известно о Потерянных душах, много больше, чем остальным. Эти знания передавались в моей семье из поколения в поколение. Божьи люди полагают, что все это сказалось на моем рассудке, что я помешался…

— Так оно и есть, — ухмыльнулся воин.

— Но я говорю правду, добрый человек! — воскликнул тот.

— Да какое мне, собственно, дело? — махнул рукой Гром, жалея о напрасно потерянном времени. — Пусть хоть небо рухнет на землю, мне все равно! Найди себе другого собеседника, если тебе больше не-чего делать… Хотя, — подумав, продолжал командующий. — Подожди, — он ухмыльнулся, увидев, как в глазах принявшего покаяние зажегся ого-нек надежды. — Раз уж ты сам решился заговорить со мной, ответь на несколько вопросов. — "Может быть, мне все же удастся вытянуть из него что-нибудь полезное", — подумал он, увлекая собеседника за со-бой в сторону, на одну из дальних пустынных улочек, ведущих между высоких стен домов, как казалось, в никуда.

— О Потерянных душах? Если господин пожелает, я расскажу о них все, что знаю. Но это будет долгая история.

— Нет, давай сперва поговорим о другом. О тех колдунах, кото-рые не пришли на покаяние.

— Почему, добрый человек? — с ужасом в глазах принявший покая-ние смотрел на командующего. — Почему ты вынуждаешь меня снова предавать, когда сам ненавидишь предательство?

— Предавший раз уже никогда не сможет отмыться. А коли так, какая тебе разница? Да и что тебе за дело до того, какие мысли движут мною? Ты станешь отвечать на мои вопросы? Если нет, уходи, я тебя не держу.

— Я отвечу, господин, — тот опустил голову, пряча глаза. — Только я должен предупредить, что знаю мало и эти знания особые. Я уже рассказал все, что мог божьим людям и они сочли это бесполезным для себя…

— У священников одни цели, у воинов — другие… Потерянные души способны уничтожить колдунов?

— Мир изменился, — тяжело вздохнул принявший покаяние. — А с ним изменилось и все вокруг. Я знаю недостаточно, чтобы ответить на твой вопрос.

— И все же?

— Если сила Потерянных душ возросла ровно настолько, насколь-ко ослабли оставшиеся колдуны, то да.

— Большинство колдунов приняло покаяние.

— Дело не в количестве, господин. Все много сложнее. Среди нас никогда не было равенства по силе. Могущество одного нельзя сравнить с даром другого, когда есть те, кому дана мощь тысяч…

— Я понял. Не продолжай… Ответь еще: возможна ли такая ситу-ация, когда колдуны встанут на сторону Потерянных душ?

— Да. Как по доброй воли, так и по неве-дению. Достаточно пожелать уничтожить мир, обратить все в ничего и, выбрав это в качестве единственной цели, обратить свою силу на ее достижение.

— И Потерянные души пойдут на этот союз?

— Да, — кивнул тот. — Ведь они стремятся к тому же, ибо только конец всего сущего способен дать им полную свободу.

— Можно ли победить колдунов, не прибегая к помощи Потерянных душ?

— Победить? — принявший покаяние глядел на него с удивлени-ем. — Неужели вы до сих пор не поняли этого? Колдовской народ может быть побежден только им самим!

— Говори яснее!

— Вы никогда не получите власть над теми, для кого земная жизнь — лишь миг в глазах вечности!

— Но вы же признали свое поражение, приняли покаяние!

— Мы сами пошли на это. Таков был НАШ выбор.

— Это ничего не изменяет, когда реальность состоит в том, что людская власть над миром с каждым мигом становится все прочнее, а ваша ослабевает.

— Если так, зачем вам прибегать к помощи Потерянных душ?

— Ты боишься их?

— Да, добрый человек, ибо в них — конец вечности. Если вы отпус-тите на волю их гнев, погибнет весь мир, и…

— Хватит. Чем больше ты стараешься очернить их, тем большей симпатией к ним я проникаюсь. Если в глазах предателей и малодуш-ных созданий, подобных тебе, они — мрак, то, возможно, сильный и гордый духом человек увидит в нем больше света, чем в солнечном луче.

— Ты заблуждаешься…!

— Кажется, ты добился совсем не того, чего собирался, — хмыкнул воин.

— Я не хотел…! Но раз так, — принявший покаяние тяжело вздох-нул, — готовься к смерти: она близка, — он повернулся и, опустив голову, понуро побрел прочь.

— Сумасшедший, — пробормотал Гром. — Безумец.

— Кто? — удивленно глядя на своего командира, решился, наконец, спросить один из телохранителей.

— Этот… — повернувшись, воин махнул в ту сторону, куда дол-жен был уйти принявший покаяние и осекся, не видя никого. По обе стороны лежала пустая улица, погруженная в тусклый полумрак.

— Да он только что был здесь: невысокий седоволосый мужик в одеждах кающегося! — воскликнул Гром.

— Мы никого не видели, — переглянувшись, сказали телохранители.

— Что?! Черные боги, с кем же я говорил, сам с собой? Вы что, хотите сказать, что ваш командир сошел с ума?!

— Нет, но… — воины, ничего не понимая, смотрели друг на друга. Они были уверены, что никто чужой к ним не приближался. Да, командующий вел себя немного странно: долго просто так стоял на площади перед дворцом проповедников, затем почему-то свернул на эту забытую бо-гом улицу, да еще всю дорогу что-то бормотал себе под нос.

— Ладно, — Гром махнул рукой. — Будем считать, что мне привиде-лось, — он счел за благо забыть обо всем, пока сам не уверовал в собственное безумие. Может, телохранители правы и ему все померещилось… Не удивительно: после разговора с предводителем проповедников еще не такого можно было ожидать.

Качнув головой, он попытался прогнать остатки кошмара, но слова никогда не существовавшего собеседника продолжали звучать в его ушах. Оставив попытки самостоятельно справиться с наваждени-ем, командующий решительно зашагал к ближайшему трактиру, уверен-ный, что там найдет нужное лекарство…

Наутро голова у воина страшно болела, но, главное, ему уда-лось-таки убедить себя, что на площади никто к нему не подхо-дил и ни о чем не говорил.

Однако настроение у него было — хуже некуда. Ехавший ря-дом с ним во главе большого отряда воинов-телохранителей и пропо-ведников Влад какое-то время с подозрением всматривался в лицо ко-мандующего, а затем спросил:

— Гром, ты не хочешь объяснить мне, почему вчера, зная, что утром отправляться в дорогу, вместо того, чтобы разобраться с не-отложными делами, напился как трус перед атакой?

Командующий вздрогнул, услышав столь явное оскорбление. Его кулаки гневно сжались, глаза сверкнули. Любому другому он затолкал бы подобные слова обратно в глотку. Но поднять руку на великого ма-гистра, предводителя проповедников, члена конклава? Нет, это было немыслимым даже для него! Хотя, с другой стороны, Гром знал, что Влад, как любой проповедник, очень осторожен в выборе слов и ни-чего не говорит просто так.

Совершенно ясно, что предводитель хотел рассердить собеседника, чтобы тот, сорвавшись, потеряв контроль над собой, рассказал ему обо всем.

— Что произошло? — Влад усмехнулся, поняв, что, сколь бы ни был горяч командующий, у него хватило ума разгадать замысел.

Воин болезненно поморщился: ему хотелось поскорее забыть об этом наваждении, а не открывать душу проповеднику, во всем видевшему влияние черных богов и злых сил. Но он должен был что-то сказать в ответ…

— Вчера, выходя из дворца, я встретил очень странного человека из принявших покаяние… — начал он.

Влад насторожился. Шпионы, приставленные к командующему, не донесли ему ни о каких встречах, сказав, что после аудиенции тот какое-то время без толку бродил по улицам, а затем, ни с того ни с сего обозвав кого-то безумцем, отправился в трактир и напился.

— Но телохранители никого не видели, — поспешно промолвил во-ин. — И я куда больше доверяю зрению молодых парней, чем своему собственному… Наверно, мне просто привиделось… Не будем об этом, господин.

— Пить меньше надо, — недовольно проворчал проповедник, не продолжая расспросов. — Тогда не будет мерещиться всякая демонщина. Кто знает, может быть, и твои драконы — не более чем призраки… — он уже начал жалеть, что не поддался первому порыву и не сместил ко-мандующего. А ведь у него для этого был неплохой повод — неспособ-ность Грома выполнить приказ. Тогда его остановило лишь опасение, что преемником может оказаться человек Сола. Нынешний командую-щий, несмотря ни на что, был удобен Владу как раз хорошо извест-ной всем враждебностью по отношению к монахам. "Ладно, — подумал проповедник, отворачиваясь в сторону. — В конце концов, я всегда мо-гу отстранить его, приняв командование на себя, а, в случае чего, еще и списать на него неудачи…"

Землю укутала белоснежным пуховым пледом первого снега ран-няя зима. В этом году она пришла в мир преисполнена нежности и ласки, не тревожила его беспощадной стужей и жестоким холодом пронзительных ветров, но при этом выглядела не беззубой дряхлой старухой, бредущей по грязи размытых осенними дождями дорогам, а задорной девочкой, скользящей по зеркальным кромкам льда, одевая в соболиные шубки деревья, и играющей переливающимися всеми цветами радуги солнечными лучами. Ничто не задерживало в пути стран-ников, которые останавливались лишь на ночлег. И уже через неделю небольшой отряд добрался до лагеря, разбитого на поле перед чер-ным, неприветливым лесом.

Соскочив на землю, Гром подошел к великому магистру, взял его коня под уздцы.

— Господин? — командующий ожидал, что предводитель проповедни-ков захочет сразу же пройти в командную палатку, чтобы выслушать старших командиров, но тот продолжал сидеть в седле, и, опустив голову на грудь, что-то обдумывать.

— Поехали, — наконец, приказал он. — Я хочу взглянуть на них.

— Кого? — воин удивленно смотрел на проповедника.

— На драконов, — процедил Влад сквозь зубы и совсем тихо про-бормотал: — Если, конечно, они вообще существуют.

— Это правда… — проговорил замешкавшийся было командующий, весь вид ко-торого говорил о том, что он вовсе не ожидал такого поворота со-бытий, думая, что сейчас куда важнее выслушать мнения людей, чем глазеть на крылатых чудовищ. — Если великий магистр пожелает, — он махнул рукой, давая знак слуге привести коня. Поднявшись в седло, он поскакал вперед, указывая дорогу. Проповедник, приказав части своих спутников остаться, поехал вослед за ним, провожаемый удив-ленными взглядами воинов.

Спустя какое-то время на опушке они остановились.

Гром заметил, как насторожился проповедник, как в узкие щели сощурились его глаза, дрогнули скулы, до синевы сжались губы.

Влад был поражен увиденным. Он оглянулся, качнул головой, словно пытаясь сбросить наваждение… Однако ничего не изменилось: всадники стояли в пустом зимнем лесу, укутанном в снежные шубы, а впереди, за золотым полем, весело сиял в лучах летнего солнца изумрудный березняк.

— Но почему?! - пораженный, пробормотал он.

— Я тут поговорил с принявшими покаяние, — сказал командую-щий. — Так они пояснили, что колдуны в своих деревнях во все време-на открыто пользовались волшебным даром.

— Выходит, они обманывали нас, когда уверяли, что свято соб-людают все запреты?

— Как я понял их объяснения, они считали эти земли своими, а посему полагали, что на них не распространяется наша власть и законы.

— Изворотливые обманщики! Они способны оправдать все, что угодно!…Ладно, — проповедник заставил себя успокоиться. — Сейчас это уже не важно… — он поднял глаза к высокому бескрайнему небу. — Где твои драконы? Я никого не вижу.

— Они появляются лишь когда кто-то пересекает границу, — оправ-дываясь, заговорил Гром, но магистр прервал его.

— Посмотрим.

Он подозвал к себе одного из служек, велел спешиться и идти вперед. Тот тотчас спрыгнул на землю и, на миг склонившись перед своим господином в поклоне, зашагал к полю, не выказывая ни сом-нения, ни страха, словно они для него не существовали вовсе.

Служка успел сделать лишь несколько шагов, как прямо над его головой словно из пустоты возник огромный крылатый зверь, который вытянул шею и, казалось, с любопытством разглядывал маленькую песчинку, осмелившуюся забрести на его территорию.

— Черные боги, — пробормотал брат Влад, не в силах оторвать взгляда от могучего и, вместе с тем, столь грациозного созда-ния. — Какая мощь!

Нервно заржавший конь дернулся в страхе, закрутился на мес-те, пытаясь сбросить с себя седока и, освободившись, поскорее ум-чатся прочь. Понимая, что ему не удастся успокоить животное, про-поведник спешился, жестом приказал сделать то же всем остальным и привязать коней поодаль к деревьям.

В это время дракон, насмотревшись на непрошеного гостя, издал низкий похожий на гул рев, его ноздри затрепетали и белым паром из них вырвался вихрь, ударивший гостя в грудь, заставляя отступить назад. Служка оглянулся на своего предводителя, спрашивая, что ему делать.

С нескрываемым сожалением оторвавшись от созерцания дракона, магистр нетерпеливо махнул рукой вперед, приказывая идти дальше. Слуга молча подчинился и на этот раз, хотя видел, что зависший прямо над ним дракон начал злиться. Глаза зверя подернулись красной дымкой, дыхание стало нервным, порывистым, бездонная пасть приоткрылась, обнажая острые, похожие на скривленные дву-ручные мечи, зубы и длинный змеиный язык.

Дракон взмахнул крылами, и рожденный ими порыв ветра отбросил чужака назад, к кромке леса.

— Чего ты медлишь? — встретил его гневный возглас предводителя проповедников. — Я приказал — вперед!

И вновь тот поднялся и зашагал к полю, но на этот раз в его глазах уже был страх, а губы чуть заметно шевелились, шепча мо-литву.

Рев разозленного дракона был столь оглушителен, что все сжа-ли ладонями головы, закрывая уши, пытаясь хоть как-то ослабить звук. Зверь забил крыльями, поднимая в воздух клочья травы и при-горшни песка, забивавшего глаза, ослепляя, нос и рот, мешая ды-шать.

Влад, закашлявшись, торопливо закрыл лицо плащом. И, все же, он не сдвинулся с места до тех пор, пока горячий, словно близкое ды-хание костра порыв воздуха не обжег его своим пламенем.

И только тогда, пробормотав что-то себе под нос, он, наконец, покинул ставшую опасной опушку леса.

— Отходим! — заметив это, крикнул Гром.

Они отступили в лес, где, словно обезумев, метался ветер, стряхивая снег с веток елей и вороша сугробы, пытаясь найти в них силу, способную защитить от страха. Ржали, тщетно пытаясь порвать удерживающие их поводы и вырваться на волю, кони.

Застыв на месте, люди какое-то время стояли, дожидаясь, пока все успокоится. Когда же это произошло, Влад, движимый непонятным, граничившим с одержимостью, упрямством, повернулся, собираясь вернуться на опушку.

— Господин, нет! — рванулся к нему Гром. — Неужели тебе недоста-точно того, что ты видел? Чего ты хочешь, чтобы дракон убил тебя?!

— Не мешай мне, маловерный! — гневно бросил ему проповедник.

Какое-то время командующий тупо смотрел ему вослед, а затем, словно опомнившись, пошел вослед, вынуждая сделать то же телохра-нителей.

Дракон исчез, но не утренним туманом без следа. О недавней встрече напоминала черная, похожая на остаток кострища язва на поблекшем, словно покрывшись пеплом, покрове земли у опушки притихшего леса.

Влад остановился под защитой последнего ряда деревьев. К нему подошел служка, смиренно склонился в поклоне и замер, ожидая дальнейших распоряжений предводителя. Тот некоторое время молча смотрел на него. Волосы растрепаны и припорошены толи пеплом, то-ли снегом, плащ весь в саже и грязи…

— Он не тронул тебя? — наконец, спросил проповедник. — Почему?

— Не знаю, господин, — смиренно ответил тот. — Дракон лишь отбро-сил меня назад и силой ветра прижал к земле, не позволяя сдви-нуться с места, в то время как…прости, господин, но мне пока-залось, что он был скорее готов напасть на вас, чем на меня.

— Неужели эта тварь настолько умна, что способна отличить отдающего приказы от подчиняющегося им? — пробормотал Влад.

— Что мне делать, господин? Должен ли я снова попытаться…

— Нет, — остановил его магистр. — Не будем и дальше искушать судьбу, тем более что я и так узнал все, что хотел… Твоя вера заслуживает награды, — он вознес руку над головой служки. — Властью, данной мне богом, я произвожу тебя в серые священники. С этого мига и навек ты — проповедник.

В благоговейном трепете посвященный опустился на колени. Немногим из таких, как он, нищих безродных служек, довелось удостоиться чести, обеспечивавшей спокойную безбедною жизнь не только ему, но и всей семье.

— Встань, брат Вит, — приказал ему проповедник, в глазах кото-рого тот превратился из бессловесной твари в достойного человека. Влад подозвал одного из служек, велев сопровождать нового проповедника и помочь ему переоблачиться в достойные его нынешне-го положения одежды.

Сам же Влад повернулся к командующему.

— Что ж, — ровным, спокойным голосом произнес он. — Теперь, когда я убедился в истинности твоих докладов, сколь невероятными бы они ни казались, пора подумать о том, что мы будем делать даль-ше… Драконы защищают деревню со всех сторон?

— Да, господин.

— С ними нам не совладать, — проповедник нахмурился. — Пойдем, нужно как следует обдумать эту ситуацию и найти выход. Не подле-жит сомнению только одно: мы не можем позволить себе оставить все так, как есть… Мне бы очень не хотелось, чтобы наша неудача вынудила прибегнуть к помощи Потерянных душ.

Услышав это, Гром вдруг побледнев, замер.

— Ты собираешься действовать или будешь стоять здесь, как ка-менное изваяние? — глаза проповедника гневно сверкнули.

— Я вспомнил, — с ужасом пробормотал воин. — Вспомнил его… То-то он мне показался таким знакомым… Этот человек, который подо-шел ко мне на площади в Раде…

— Я начинаю думать, что ты действительно потерял остатки рассудка!

— Великий магистр, — командующий резко повернулся к проповедни-ку, открыто глядя ему прямо в глаза. — Ты тоже должен помнить его: невысокий мужчина, совершенно седой, хотя и вряд ли ему больше сорока… И шрам, шрам у него на лбу, такой приметный: круг, раз-деленный на две части. Вспомни, господин, ведь именно он предложил нам тогда способ расправиться с восставшими колдунами, заманив их в ловушку!

Влад отвел глаза, но воин успел заметить, как они нервно блеснули. Его губы сжались в тонкую белую нить, на лицо легла тень. Да, он помнил этого человека. Еще бы, ведь он встречал его дважды в своей жизни… Впервые, будучи еще простым про-поведником, вел допросы колдуна, которого все считали безумным, ибо он, вместо того, чтобы отвечать на вопросы, вновь и вновь рассказывал о Потерянных душах… Влад уже забыл, что — тогда это не имело значение… Он сам назначил пытки и видел, как палач наде-вал на голову пленнику обруч, от которого и остался шрам… Но по-том, так и не добившись от безумца ничего путного, святой суд решил помиловать того, кто представлялся не опасным для церкви, и, более того, мог оказаться полезным, заразив своим безумием других колдунов.

Во второй раз Влад встретил его после покаяния. И вновь колдун твердил о том, какая опасность исходит от Потерянных душ, уверенный, что они способны положить конец всему миру… Убедившись в бесполезности пыток, предводитель проповедников заговорил с ним по-другому, как стар-ший служитель бога с новообращенным. Он решил воспользоваться его состоянием, обещав запомнить предупреждение и донести его до других членов конклава, если кающийся согласится помочь подавить восстание колдунов, решившихся взять в руки оружие. Влад даже припугнул его тогда, что, не одолев колдунов своими силами, он вынужден будет воспользоваться властью Потерянных душ… И безумец придумал гениальный план, ловушку, которая помогла покончить с восставшими.

Но проповедник совершенно точно знал, что командующий не мог говорить с этим человеком в Раде неделю назад, хотя бы потому, что безумец был мертв: толи колдуны нашли способ и из могилы расправиться с ним, прознав, кто их предал, толи он сам свел счеты с жизнью, — неизвестно. Да и, собственно, никому не было до этого дела.

"Что-то странное происходит, очень странное…" — Влад нахмурился: он не любил загадок, тем более таких, которые был не в состоянии разгадать.

Видимо, командующий знал о судьбе одержимого.

— Дух, — побледнев, пробормотал он и быстро зашептал молитву, пробуя вспомнить, в какой стороне ближайший храм.

— Успокойся, — поморщился священник. "Эти воины ничуть не лучше крестьян и торговцев, хотя и стремятся выглядеть смелыми, независимыми, маловерными…а на деле — так же слепо верят в приметы и другую небывальщину", — подумал он. В отличие от многих других священнослужителей, Владу было противно видеть бла-гоговейный трепет в глазах собеседника. Наверное, поэтому он про-должал: — Даже если тебе все не привиделось и это на самом деле был дух, не думаю, что следует его опасаться. Каким он был при жизни, таким и остался после смерти. Видно, страх перед Потерянными душами не дает его тени успокоиться… Но духи могут поведать много интересного. По-пытайся вспомнить, он говорил что-нибудь… что могло бы нам по-мочь?

— Нет. Я не помню. Я потом столько выпил, что у меня в голове все перепуталось.

— Ладно. Но, если вспомнишь, ты должен будешь рассказать мне. Понял?

— Да, великий магистр, — тот на миг склонил голову. Так или иначе, твердый, уверенный голос проповедника помог воину успоко-иться и сейчас его заботило лишь то, что кто-то из телохранителей мог увидеть страх в его глазах.

Влад не желал терять ни минуты времени, а потому, едва вер-нувшись в лагерь, собрал военный совет.

Устроившись в самом темном углу штабной палатки, Влад, слов-но со стороны, наблюдал за участвовавшими не в одном походе про-тив детей мрака воинами. Его цепкий внимательный взгляд скользил по лицам, пронизывая насквозь, заставляя вздрагивать и опускать глаза тех, кого он касался. Однако, несмотря на кажущее-ся внимание, проповедник не следил за разговором, выхватывая лишь редкие фразы. С первой же минуты он понял, что никто не может предложить действительно стоящий выход из сложившейся ситуации. Единственно, на что были способны воины, — это продолжать осаду до бесконечности. Впрочем, что от них еще можно было ожидать, когда человеку, сколь бы он ни был хорошо обучен и вооружен, не спра-виться с огромным огнедышащим драконом, порождением самых черных сил мрака? Но у проповедника не было в запасе вечности. Ему нужно было найти путь к победе и сделать это как можно быстрее.

И ему прошла в голову мысль прибегнуть к оружию, поражавшему не тело, — сердце и душу. Что если послать впереди воинов ми-рян — женщин, маленьких детей, — прикрываясь ими, как щитом? Да, драконы могут оказаться столь же бесчувственными, как камни, и перебить всех. Но стоявшие за крылатыми стражами колдуны всегда были известны своей готовностью пожертвовать всем, даже самой жизнью, ради абсолютно чужих им людей. Они не позволят убить невинных.

Проповедник сидел, взвешивая «за» и «против», и все больше склоняясь к тому, что этот план не так уж и плох. Единственное, почему он не спешил с приказом, была отдаленность убежища колдунов от поселений истинно верующих.

"Потребуется неделя, а то и больше на то, чтобы пригнать сюда мирян, — думал он. — Придется ждать… А если это не сра-ботает? Останется ли время на другую попытку? Может быть, есть иной способ? Ладно, — на миг он прикрыл уставшие глаза. — Дождусь ут-ра. Если больше никаких мыслей не будет, придется остановиться на том, что есть…"

За время, пока проходил совет, служки и послушники успели очистить от снега участки земли и поставить на них шатры, чьи плотные многослойные стенки были способны защитить от холода даже в трескучие зимние морозы. В один из шатров, самый высокий и просторный, перенесли вещи предводителя проповедников, ра-зожгли костер, чтобы согреть воздух внутри походного жилища, за-канчивая последние приготовления к ночлегу.

Но прошло еще много времени, прежде чем все смогли отойти ко сну: за ужином последовали обязательные вечерние обряды, заканчивавшиеся чтением длинных, причудливых, как кружева, молитв-оберегов от злых духов мрака и дурных снов.

Наконец, оставшись один в своем шатре, проповедник позволил себе тяжело вздохнуть. Холодная маска отрешенного вели-чия оставила его лицо, глаза сами стали смежаться… С трудом по-давив зевок, Влад грустно усмехнулся: годы начали напоминать о себе. А ведь еще лет пять назад путь, сколь бы ни был он дорог, не утомлял ни тела, ни души. На этот же раз дорога показалась долгой и трудной.

"Неужели пришло время задуматься о том, сколько мне лет? — с грустью подумал проповедник. — И почему это власть приходит столь поздно, почему путь на вершину занимает так невыносимо много времени? Сколько бы я смог всего сделать, если бы она далась мне в молодости, когда впереди была вся жизнь и можно было не думать ни о теле с его слабостями и немощами, ни о душе с ее страхом перед тем, что ждет ее за чертой смерти…!"

Он и сам не заметил, как задремал. Но тяжелые мысли не оста-вили его. Ему снилась какая-то бессмысленная, бесконечная череда лиц и событий, которые объединяло лишь одно: все они несли на себе печать смерти. То проповеднику казалось, что драконы, на-летая черными тенями из мрака ночи, сжигают его своим проклятым пламенем, то колдуны грозили обратить в камень, то монахи окружа-ли плотной стеной, закрывая собой весь свет, а затем, оказавшись какими-то странными лиловыми тенями, вытягивали вперед руки, на-чиная душить…Так что он был даже рад, что кому-то приспичило разбудить его чуть свет.

— Что, Вит? — узнав в склонившемся над собой человеке бра-та-проповедника, который еще не успел привыкнуть к своему новому положению и по привычке выполнял обязанности ближнего слуги, спросил Влад.

— Господин…

— "Предводитель". Или "брат Влад". Теперь ты должен обращать-ся ко мне так, — поправил собеседника великий магистр, губы которого чуть тронула улыбка: ему показалось забавным замешательство, охватив-шее на миг недавнего слугу.

— Прости…предводитель, — чуть слышно пробормотал тот. — Прос-ти, что осмеливаюсь прерывать твой сон…

— Продолжай же, Вит, я внимательно слушаю тебя, — проповедник поднялся с покрытого дорогими мехами ложа, накинул на плечи плащ.

— Дозорные, оставленные командующим Громом возле границы кол-довской деревни, вернулись на рассвете и доложили, что черта ис-чезла и зима, более ничем не сдерживаемая, начала поглощать осколки сотворенного колдовством тепла.

— А драконы? — Влад насторожился. Брови напряженно сошлись на переносице, глаза сощурились.

— Они не рискнули проверить, гос… прости, предводитель. Но если ты хочешь, я готов сделать это.

— Ты не боишься? Почему?

— Не знаю… Когда я стоял так близко от дракона, что мог заглянуть в его глаза, я увидел в них угрозу, но не жажду убийства. И, потом, мне кажется, что драконы улетели.

— И бросили колдунов на произвол судьбы? — великий магистр вни-мательно смотрел на проповедника. Ему было интересно узнать, нас-только ли тот умен, сколь бесстрашен.

— Мне кажется, — помолчав какое-то время, словно обдумывая, сто-ит ли высказывать свое мнение и, все же, решившись, произнес Вит. — Раз черта исчезла и тепло ушло из деревни, значит, колду-ны покинули ее. А если так и драконам нет причины оставаться.

Проповедник кивнул. Он считал так же. Но даже совпавший вывод нуждался в проверке. Натянув на ноги теплые сапоги и получше заку-тавшись в отороченный мехом плащ, он выскользнул из шатра.

На миг Влад зажмурился — утреннее солнце, иск-рясь и сверкая на снегу, оказалось столь ярким, что было готово ослепить, утопив все вокруг в потоке света. Лишь спустя некоторое время, дождавшись, пока глаза привыкнут к нему, проповедник огляделся.

Разбуженный неожиданной вестью лагерь бурлил как муравейник. Все, казалось, были готовы к тому, чтобы устремиться вперед. Ждали только приказа. Но командующий не спешил.

Застыв в седле, словно каменное изваяние, он пристально, не отрываясь, смотрел на снег, серебрившийся под ногами его коня.

— Чего медлишь? — даже голос великого магистра не вывел воина из состояния глубокой задумчивости. — Или ты думаешь, что, приехав сюда, я принял на себя командование войском? — лишь это могло объяснить причину бездействия Грома.

— Великий магистр, — начал тот, мысли которого продолжа-ли витать где-то далеко, — стоит ли торопиться? Кто знает, что при-думали колдуны. Может быть, это — ловушка…

— Колдуны не столь хитры и предусмотрительны, как ты, — усмех-нулся Влад. — Я достаточно хорошо узнал их, чтобы не сомневаться в этом.

— Сейчас весь мир изменяется. Перемены могли коснуться и их…

— Я понял, — голос проповедника стал холодным, властным. — Ты просто не хочешь брать ответственность на себя и ждешь, когда я отдам приказ. Что ж, быть посему. А теперь веди своих людей впе-ред.

Командующий тотчас оживился. Отдав короткие команды, он пос-какал к лесу, увлекая за собой многочисленный отряд всадников, вслед за которыми медленно пошла, зашуршала по снегу тяжелая пехота.

Проводив Грома взглядом, проповедник подошел к своему коню. Служки помогли ему подняться в седло и, дождавшись пока господин двинется вперед, пошли рядом, стараясь держаться в нескольких ша-гах за его спиной.

Остановившись на опушке леса, Влад замер, не сводя взгляда с лежавшего перед ним поля, который еще несколько часов назад был преисполнен яркой наивной зеленью робкой травы. Краски успели поблекнуть. Резкие ледяные порывы злобного ветра, прилетевшего из белого, уснувшего леса, сорвали отблески былого тепла и, воцарив-шись, заморозили все вокруг своим ледяным дыханием. Снежинки, беспокойно шарахаясь из стороны в сторону, ложились белым пухом на окаменевшие, так и не успев завянуть, цветы, застывали белыми жемчужинами на склонившихся к земле покрытых инеем иголках травы.

Проповедник поморщился. Он вряд ли бы признался в этом даже самому себе, но какой-то частью души, открытой лишь для веры и на-дежды, ему было больно видеть такое быстрое и неотвратимое умира-ние островка тепла, казавшегося настоящим чудом среди моря зимне-го леса. Разумом же он стремился объяснить накатившие на него грусть и обиду совсем иначе: преграда, ка-завшаяся непреодолимой, исчезла сама собой, но это вовсе не озна-чало, что он победил, скорее, наоборот…

На миг он почувствовал себя жестоко обманутым: враги, вос-пользовавшись какими-то своими колдовскими трюками, вырвались, словно порыв ветра, из его рук. Ему не нужно было въезжать в дерев-ню, чтобы убедиться в этом: даже с опушки он прекрасно видел, что хозяева покинули свои жилища, ушли неизвестно куда и вряд ли най-дется способ, которым можно будет отыскать их новое убежище.

К нему подскакал Гром, замер, не решаясь первым заговорить.

— Итак? — не поворачивая головы, спросил Влад.

— Пусто. Никого: ни драконов, ни колдунов. Все исчезли без следа. Словно сквозь землю провалились. У меня в войске было несколько принявших покаяние. Так они сказали, что Старший увел кол-дунов сквозь какие-то там Врата храма. Двери в воздухе, или что-то вроде того… Я так понял, они якобы позволяют мгновенно оказаться в любой точке мира. Так что, теперь, если они сами не напомнят о себе, будет практически невозможно их отыскать.

— Спроси у принявших покаяние, куда потомок колдовского коро-ля мог увести жителей своей деревни.

— Господин, ты говоришь так, словно заранее знаешь их ответ.

— Я хочу быть уверенным, что не ошибаюсь и они действительно в Мертвых землях.

— Но если они там… — воин нервно кашлянул. Сперва дух, теперь еще и это… Нет, ему совсем не хотелось отправляться вслед за колдунами ТУДА.

— Тогда забудем о них.

— Они не представляют для нас угрозы? — командующий не позволил себе облегченно вздохнуть, боясь изменить линию судьбы, однако он почувствовал себя много спокойнее.

— Конечно, нет, — усмехнулся проповедник. — Если они, вместо того, чтобы напасть, имея таких помощников, как драконы, вместо того, чтобы защищать свои дома, предпочли убежать во владения смерти, они и в будущем не станут ничего предпринимать против нас. Скорее всего, просто затаятся на другом конце земли, думая лишь о том, как им выжить… Да, Гром, ты и сам не понима-ешь, как тебе повезло: приедь я на сутки позднее и как бы ты мне объяснил всё это? Я бы в жизни не поверил в то, что дракон был на самом деле, и, навер-ное, первым делом хорошенько наказал тебя, чтобы другим было не-повадно так шутить. Сам бог хранит тебя от бед. Что же до меня, мне нужен именно такой везучий командующий.

— Да, великий магистр, — Гром был готов согласиться с любым ре-шением проповедника. Но Мертвые земли… Нет уж, увольте. Если кто и может достать там детей черных богов, так это Потерянные души.

Владу не нужно было заглядывать в душу воина, чтобы распоз-нать овладевшие им чувства. Впрочем, в этот миг ему было куда важнее понять, что происходит в груди у него самого. Разочарова-ние и гнев сменились какой-то странной, не поддававшейся объяснению скорбью, словно он уже предчувствовал ту беду, которая должна была вот-вот войти в мир, хотя и не видел, в каком именно обличье та придет, и думал о том, что, возможно, сложись все по-другому, и она обошла бы землю стороной, но…

"Нет, — спешила ответить душа, ставшая бесс-трастной, как слепой судия. — Все свершилось уже давно. Сейчас ты лишь осознал эту неотвратимость…"

Некое облегчение он испытывал только от одной мысли — что ему не придется убивать последних колдунов. Однако понять причину этого чувства было выше его и, потому, он не стал искать объяснений, решив: "На все воля божья".