Потомок вандара

Африканские трагедии

Мы вернулись в лагерь, мужчины пробыли там до сезона дождей, а потом уехали.

Мать скучала по Дереку; я охотился, как всегда.

За то время, что стоял лагерь, я немного привык к людям, но дотронуться до себя так и не позволил, да меня и не пытались приручить, правда, незаметно для себя я стал откликаться на кличку «Мел».

Мне было уже два с половиной года, когда случилось несчастье.

Я не знаю, отчего понесло стадо, что могло их так напугать, но если тысячеголовое стадо гну или зебр несется по саванне, то это завораживающее, упоительное зрелище, ничего более.

Но если то же стадо, смертельно напуганное тысячеголовое стадо загнать в ущелье, то это катастрофа, это стихийное бедствие…

Мы с Виллани и Лузо бродили по дну рифта. Задрожала земля под тысячами копыт, миг, и мы оказались в ловушке, три льва в море гну. Рогатое море смертельного страха с острыми копытами.

Стараясь не обращать внимания на удары копыт, мы молча пробивались вперед, спеша как можно быстрее вырваться на открытое пространство.

Вырвались. Я и Лузо.

Виллани осталась там. Навсегда…

Мать и отец встретили новость о гибели Виллани спокойно, она была в том возрасте, когда молодые становятся независимыми от родителей.

А я скучал и порой бессознательно ждал её, ждал, что она вот-вот появится, шлепнет меня по плечу и помчится прочь с веселым смехом, а я, как всегда, побегу за ней. Иногда я забывал, что она погибла, и ходил по саванне, звал, искал её. Виллани, я никогда не забуду тебя…

Вот уже полгода прошло со дня смерти Виллани, а я по-прежнему бродил по памятным местам в обществе Элли. Слониха старалась скрасить мои печальные дни. И в один из таких дней я встретил Джерри, его не было больше года, я был рад его видеть. Я хотел было заговорить с ним, но тут завизжала Элли. Она скатала хобот в улитку и, прижав уши, пошла на Джерри с явной целью затоптать его.

— Элли! Что ты делаешь? Это Джерри!

— Но он же…

И Элли подняла ногу. Джерри пришлось бежать, а за ним рысила разъяренная слониха. Наконец она остановилась, льва и след простыл.

— Что случилось, Элли?

— Он людоед! — проорала слониха.

И я понял, что это правда, Элли не могла ошибиться, Джерри — людоед.

Как страшно, то, что с ним случилось…

Джерри я больше никогда не видел, и дальнейшая его судьба мне неизвестна. Но встреча с ним меня немного встряхнула. Я приободрился. И перестал хандрить.

Это была одна из тех прогулок, когда я безо всякой цели брел незнамо куда. Так, куда ноги несут, куда глаза глядят. И вот здесь, неизвестно где, произошла встреча с Незнакомкой.

Я даже не сразу понял, что это львица. Настолько она была темна. Темно-серая. Какая-то дымчатая.

Незнакомка и я уставились друг на друга. А потом Она спросила:

— Ты кто?

— Адриан, а ты кто?..

— Чарли.

Мы поцеловались, потом я не выдержал, почувствовал, что больше не могу. Не раздумывая, я подмял её под себя, ухватил зубами её загривок и… Дальше занавес. Не смотрите…

Приведя Чарли в прайд, я ревниво посмотрел на отца, не позарился бы он на Мою Чарли, она Моя! Но отец едва взглянул на неё.

Но не Лузо, не Мора и не Сюзи. Они жутко взревновали меня к Чарли. Завязалась драка за обладание мной. Я уселся поудобней и стал смотреть.

Как красиво они дрались! Одна против трёх. Разумеется, победила Чарли, хотя бы потому, что я сам отдал ей предпочтение. А триаде пришлось признать Чарли своей.

Элли успокоилась, видя, что я больше не тоскую по сестре.

И однажды ночью Элли ушла. Мне она не разрешила сопровождать её, но в прайд я не вернулся. Забрался на термитник и стал ждать её. Спустя какое-то время я увидел четырех гиен, они явно куда-то спешили.

Элли! Что-то случилось с Элли!

От этой мысли меня пробрала дрожь, я вскочил и понесся вслед за гиенами. Я оказался прав, гиены кружили вокруг Элли. Я с ревом налетел на гнусных тварей, отгоняя их от слонихи. И только потом я понял, чего хотели гиены — у ног Элли стоял крошечный слоненок.

Элли стала мамой.

Потом я долго уговаривал Элли вернуться в прайд. У нас получился вот такой разговор.

— Прохладно здесь, Элли, пошли домой.

— Но там львы!

— А здесь гиены! Решай, чье соседство приятней.

— Но львы…

— Но гиены! Здесь тебя некому защитить. Пошли домой.

— Но…

— Ни звука! А то я сейчас перестану быть львом и сожру тебя, а на десерт слоненка съем! Элли, ну в самом деле, где тебе лучше? Пошли домой…

Элли попыхтела, потопталась и согласилась.

А спустя еще какое-то время на меня обрушился еще один удар. Ушла Чарли. Ушла и не вернулась.

Я просто заболел от тоски, даже есть не хотел. Лежал и мучился.

Потекли дни и недели. Я стал потихоньку отходить.

И наконец, к концу пятой недели, после обильного ужина я услышал, как заволновались цикады. Кто-то идет. Я сел и увидел Чарли. Она шла, то и дело оглядываясь назад, я присмотрелся. За Чарли шли львята. Пять крошечных львят!

Тут мне показалось, что время повернулось вспять, два крайних львенка были до боли похожи на меня и Виллани. Я стал отцом.

Я не сразу подошел к львятам, давая им возможность отдохнуть, ведь я помнил себя в аналогичной ситуации.

Выждав, я пошел знакомиться.

— Чарли, ты чудо! Как их звать?

— Знакомься, дочери — Дана, Нира и Лиана, сыновья — Ролли и Голиан.

Ролли и Лиана… Это они, копии меня и Виллани в детстве.

Я приветливо посмотрел на них и невольно умилился, с каким восторгом таращили свои глазенки малыши на меня. Особенно мальчики, оно и понятно, они же будут львами, такими же как я.

Правда, я не особенно крупный, скорей даже мелковат. Длинный, тонкокостный, темно-бурый, почти черный из-за пятен, с черной короткой гривой, я являл собой образец типичного бербера в отличии от отца, который, несмотря на полукровность, выглядел как чистокровный кениец. Огромный, ширококостный и тяжелый, песочно-желтый с густой и пышной гривой, и повадки у него были кенийскими. Спал по восемнадцать часов. Но он не был лентяем, нет, отнюдь, он ревностно защищал и берег свой прайд.

Он был настоящим королем своего прайда. И, кстати, меня он не прогнал, оставил дома, при себе. И я честно отрабатывал свое место под солнцем рядом с отцом, защищал прайд, охотился для нас вместе с львицами.

И чувствовал себя счастливым.