За что я не люблю Новый Год.

За хмурь с дили-доном. За пробки. За активизацию молодых попрошаек. За сплошную ночную канонаду и песню «Расскажи, Снегурочка, где была» в 9 утра на муниципальном катке под окном.

За упорное ребенкино желание быть на маскараде ковбоем. Фальшь раззолоченных кольтов его не смущает. В восемь лет ни у кого вкуса нет.

За расхожее выражение «в ночь с 31-го на 16-е».

За отчетно-перевыборные концерты Задорнова - эдак коротенько, часов на пять. За длинноухих песиков с подарочными свертками в зубах. За старые, новые и прочие песни о главном. За торжество Первого канала по всем каналам страны. За снежинки, логотипы со снеговиками, упорную симуляцию праздничного настроения. За красные шапочки на телеведущих - одну обязательно наденет Якубович, одну обязательно наденет Гуревич и одну бы непременно надел Макаревич, если б еще вел «Смак», но все равно он в ней что-нибудь споет. За вымогательские приветы от МТС и «Кока-колы». За упертую надрывную вторичность во всем.

Теперь вот Первый переснял «Иронию судьбы».

Она ведь хорошая раньше была, ничья. Там только раз была казенщина про ответственность врачей и учителей, про дороговизну их типа ошибок. Да и кого с перепою не пробьет на пафос, терпимо звучало.

А нынче злые волшебники украли тихую, порядочную интеллигентскую сказку, которой даже посчастливилось стать народной, и уже ведь не отдадут.

«Ирония» была неназойливой фигой стандарту. Системной застройки домам, одинаковым лестничным площадкам, гарнитурам, названиям, трафаретным отношениям, жертвой которых пал так и не сумевший выпасть за рамки хороший человек Ипполит. Одинаковым средней привлекательности и усталости русским актрисам, из которых даже не захотелось выбирать новогоднюю героиню. Типовому куражливому веселью, диссонансом которому звучала таривердиевская музыка и слова про друзей медлительный уход, про разобщенность близких душ, и про с кем распрощалась я - вас не касается.

Про крутой характер одиночества.

Вы можете себе представить Константина Эрнста и Анатолия Максимова, воюющих со стандартом? Они и есть лицо нашего национального ГОСТа. Эталона. Образца.

В итоге получается бред. Новый Ипполит по имени Ираклий - предел мечтаний современной малогабаритной кисы. Очень богат, очень заботлив, слегка подловат, но это входит в подарочный ассортимент знаком жизнестойкости, и играет его душка Сергей Безруков с сексапильным оскалом младокапитализма; я, мам, такого же хочу.

Новая Надя - дочь Боярского. Красивая, да. Таких красивых в моем городе на дюжину десять. Девочка с таким лицом никогда - слышите, никогда - не полетит 1 января в чужой город с банным веником и золотым ключиком от квартиры, где пьянчужки лежат. Рязанов искал свою Надю месяцами и нашел в Польше, и пошел на сплошную закадровую озвучку голосом Талызиной, а песен - Пугачевой, и терпел фарцовые наезды в Москву актрисы Брыльской, и законную неприязнь к ней съемочной группы - но он имел результат! Надя-2 - типовое приложение к Безрукову с Хабенским. В новогоднем интервью «Афише» девушка Боярская на вопрос, кто милей, ответила, что Хабенский явился ее героине в таком неглиже, что его трудно представить рядом с собой. Неглиже - это семейные трусы в желто-фиолетовую полосочку, что еще могут сегодня надеть на комического гостя. Понятно? У актрисы Елизаветы Боярской на лбу стоит клеймо: «Я сужу о мужчинах по трусам». Ираклий-Безруков для нее - заветная мечта, у которой могут быть только разнаилучшие «кляйновские» трусы, сказка наяву, в которую вторгается неуместная московская пьяномордия.

В новом фильме и новой жизни всеобщего Первого канала недотепа Лукашин всем реально чужой. Жизнь удалась. Снег хрустит, мороз искрит и завивается спиралью. Эрнсту, Максимову, Безрукову, Боярской и миллионам ведомых ими микроорганизмов выпивающий врач Лукашин совсем ни к чему. Ни они, ни их герои не коротают непутевый век с мамою в типовой двушке. Ни они, ни их герои не ходят в общую баню и не лазят в окна к любимым женщинам, как завещал мокрый от слез Ипполит. Ни они, ни их герои не поют под гитару песен Пастернака, Ахмадулиной и редкого нестыдного Евтушенко - про «ко мне мой старый друг не ходит». Дядя Саша Аронов, непутевый, вечный, пьющий обозреватель «Московского комсомольца», в момент просветления сочинивший «Если у вас нету тети», верно, в гробу перевернулся, когда Константин берет гитару и тихим голосом начинает охмурять его песенкой поточную ляльку, дочь народного артиста. И эта дочь, и ее продюсеры давно уже решили сами, иметь или не иметь. Соседа, покусившегося на их собаку, они отравят собственноручно, утрату тети перенесут легко, и им определенно не умирать. Не говоря уже о друге. Понятие «друг» для нынешних успешных людей осталось там же, где и город Ленинград, неименные билеты на самолет, песня про вагончики и мировая мама с ее коронным «Поживем - увидим». В 75-м году.

Чтобы защитить свое пошатнувшееся счастье, Надя-2 вызывает милицию. Это Надя первая могла вызвать тогдашнюю вымышленную, лакированную, человеческую милицию, но она и этого не сделала. Сегодняшняя типовая положительная героиня вызвала на дом наряд типовых мерзавцев, способных забить хмельного человека насмерть, предварительно его ограбив детишкам на молочишко. Она это сделала с исключительно стандартной целью: сегодняшний новогодний фильм без пьяного милиционера так же немыслим, как новый Новый Год без квакающего Галкина и песни «Россия священная наша держава, Россия великая наша страна» (она в фильме тоже есть, не беспокойтесь).

Чтобы спасти свое пошатнувшееся счастье, Ираклий выставляет милиционерам литр водки с наказом принять пьяного гостя по серьезу, по полной программе. И программу эту мы тоже хорошо знаем.

Примчавшийся по тревоге папа Нади-2 Ипполит кричит примчавшемуся по тревоге из Москвы папе Костика Жене, что тот неудачник и что пусть катится. Мама Нади-2 Надя-1 с польской бархатной сталью в голосе рекомендует дочке немного подумать.

Это честный портрет современного мира удачников, который честно отторгает свалившееся пьяное недоразумение. Никакой иронии у сегодняшней судьбы не бывает, а кто много иронизирует - полетит взашей в свою Москву.

Потом, конечно, ахи, вздохи, непредумышленные поцелуи, незапланированные пробуждения в той же квартире и ни на грош не мотивированный законный хеппи-энд. Динь-дон, динь-дон, съемочная группа кланяется.

Дабы не тратиться на всю эту пургу, ровно половина фильма посвящена мобильной связи «Билайн». По сотовым звонят друг другу Нади, Женя, Костя, Ираклий, Ипполит, пьяные менты, пьяный и ни на йоту не изменившийся Ширвиндт, Ахеджакова из Израиля и режиссер Рязанов из самолета. В кадре все время желто-черные шарфы, желто-черные шарики и желто-черная реклама в совершенно случайно подвернувшемся телевизоре. Там же случайный президент Путин с новогодним поздравлением, «Россия священная наша держава», слегка назойливая фиксация на слове «Аэрофлот» в билетах, стойках регистрации и куртках пулковских грузчиков и столь же слегка чрезмерная фиксация на слове «Санкт-Петербург».

Все путем, страна. Какие, к черту, веники?

В перестройку было модно поминать царя Мидаса, единым прикосновением обращавшего вещи в золото, и уверять, что нынешние лидеры все обращают в дерьмо. Не будем гоняться за модой. Нынешние вожди Первого канала - истинные Мидасы. Они взяли теплую, живую сказку и обратили ее в кумир священный.

За это все причастные будут гореть в аду. Да-да, и очень хороший писатель Алексей Слаповский, и крайне дельный режиссер Тимур Бекмамбетов.

Одного Хабенского отпустят.

За трусы.

Загрузка...