Повелитель чумы

— И что?

— Так не кажется ли вам в высшей степени невероятным, что все четыре пациента умерли примерно в одно и то же время?

— Ну, нет… Вы же сами сказали, что все они были при смерти.

Мерден вздохнул.

— Хорошо. А если я скажу вам, что был пятый пациент, у которого ещё не было синяков?

— Лидман сказал, что больных было четверо, — нахмурился Коди.

— Ему было известно лишь о четверых.

Ленуар долго и пристально смотрел на прорицателя. Мерден ответил ему спокойным взглядом без малейшего намека на стыд.

— Если бы вы сказали нам об этом, — произнёс Ленуар, — это означало бы, что вы с Одедом лечили кого-то втайне, без разрешения его семьи или лечащего врача.

Мерден взмахнул рукой, словно отметая мелкую и бессмысленную деталь.

— Если бы, чисто гипотетически, мы решили, что параметры эксперимента были ошибочными, и взялись лечить пятого пациента, и если бы — опять же, гипотетически, — этот пациент умер в то же время, что и другие, несмотря на то, что он был далеко не так болен, вы бы тогда пришли к выводу, что случилось нечто совершенно невероятное?

Коди нахмурился.

— Да вы просто нечто! Откуда вы знаете, что тех людей убил не ритуал? Может быть, они видели, что вы с ними вытворяете, и жутко испугались происходящего?

— Не говорите глупостей. В тот момент они были без сознания.

— Это не оправдывает…

— Довольно, сержант, — прервал его Ленуар. Ему нужно было подумать, но он не мог этого сделать, пока Коди закатывает истерику. — Что сделано, то сделано. А пока мы должны сосредоточиться на том, что это означает. Если то, что вы мне говорите, правда, Мерден, тогда действительно, кажется, кто-то вмешался в дела пациентов. Вопрос только в том, как и почему?

— Я должен увидеть тела, — произнёс Мерден.

— Зачем?

— Чтобы определить, что их убило. Если я добьюсь успеха, это может пролить некоторый свет на то, кто это сделал.

— Отлично. Как инспектор Департамента полиции, я могу заставить Лидмана передать нам тела погибших. Но вы должны быть осторожны, Мерден. Трупы очень заразны.

— Я ценю вашу заботу и приму соответствующие меры предосторожности.

— В таком случае нам надо поторопиться, — сказал Ленуар. — Учитывая риски, они пожелают избавиться от тел как можно скорее.

Мерден уже шагал вперёд.

— Я приступлю немедленно.

* * *

— Здесь, — сказал прорицатель, указывая на челюсть мертвеца, — и здесь.

На нем были кожаные перчатки, покрытые каким-то жиром, но даже при этом он не прикасался к трупу больше, чем это было необходимо. Он сменил свой плащ на коричневую куртку и брюки, и даже ботинки, казалось, были другими.

Ленуар понятия не имел, где Мерден раздобыл все эти вещи и что он сделал со своей собственной одеждой, но при виде ее инспектор занервничал, потому что у них с Коди не было никакой защиты, кроме шарфов, которые они повязали на лица.

Он уже совершил ошибку, выглянув за край выкопанной ямы, и одного вида трупов — одного за другим выстроившихся в ряд, как спички в спичечном коробке, покрытых мухами и воняющих гнилью, — было достаточно, чтобы у него закружилась голова.

Он удивлялся, как это удается могильщикам. Они были закутаны с головы до ног, видны были только глаза; безымянные работники, как палачи.

Сейчас могильщики стояли на краю ямы, опершись на лопаты, и смотрели, как ищейки, прорицатель и лекарь спорят об утреннем урожае трупов.

Хорст Лидман нахмурился, пряча лицо за шарфом.

— Ну да, у них есть синяки. И что же это доказывает? — он раздраженно махнул рукой в перчатке. — Перед смертью у них были синяки. Именно так мы их и выбирали, во имя всего святого! Прошу вас, инспектор, У меня нет времени на эту ерунду!

Мерден отвернул в сторону лицо мертвеца.

— Смотрите внимательнее, — сказал прорицатель. — Это следы пальцев. Убийца был правшой, и он стоял здесь.

Опустившись на колени, Мерден встал вровень с плечом мертвеца и провел рукой по синякам.

Ленуар внимательно осмотрел труп. Отметины, конечно, были, но они не очень напоминали ему пальцы.

— Когда жертву душат, синяки обычно хорошо заметны, — сказал он.

— Это можно объяснить внутренним кровотечением, — неохотно согласился Лидман. — Простите за аналогию, но эти пациенты похожи на перезрелые фрукты: малейшее давление вызывает у них сильные ушибы. То, что вызвало бы четкий контур у здорового человека, могло гораздо обильнее кровоточить у кого-то, страдающего этой болезнью.

— Так вы согласны, что это похоже на следы пальцев? — спросил Коди. Судя по его тону, сержант тоже не заметил сходства.

— Точно сказать невозможно, — ответил Лидман. — Однако я должен признать, что всё это довольно странно: столько синяков вокруг носа и рта у всех четверых пациентов. Как правило, кровоподтеки более выражены в области туловища и конечностей.

— Могли они появиться уже после смерти? — спросил Ленуар. — Были ли тела вымыты или обработаны каким-либо иным образом так, чтобы можно было объяснить такой характер кровоподтеков?

— Мне о таком не сообщали.

— Почему вы все стараетесь отрицать очевидное? — фыркнул Мерден. — Эти люди были убиты.

Лидман покачал головой, но это было скорее изумление, чем отрицание.

— Я не понимаю, кто мог это сделать?

«Тот же самый человек, который намеренно начал эпидемию», — подумал Ленуар, но оставил эту мысль при себе.

— Кто имел доступ в лечебную палатку?

— Я сам, мои ученики и множество монахинь и священников, — сказал Лидман. — Вы хотите сказать, что один из нас — убийца?

— Вовсе нет. Помимо отсутствия очевидного мотива, тот факт, что жертвы были задушены, говорит о том, что это был не один из ваших людей.

Лидман моргнул, наполовину успокоившись, наполовину сгорая от любопытства.

— Почему?

Ленуар не был склонен объясняться. В отличие от Лидмана, он не получал никакого удовольствия от назидания других; более того, он находил это весьма утомительным. Однако у Коди была более щедрая натура.

— Удушение — не самый простой и надежный способ убить человека, — объяснил сержант. — Обычно это означает, что убийца надеется, что преступление останется незамеченным.

— Но удушение обычно оставляет хорошо выраженные синяки. Вы же сами так сказали.

— Но большинство убийц этого не знают, — возразил Коди. — Они думают, что то, что они делают, остаётся невидимым.

— По-видимому, это исключает любого, кто обладает медицинским опытом, — сказал Мерден. — Они бы знали, что удушение оставляет следы, поэтому, по крайней мере, использовали бы подушку.

— Вот именно, — сказал Ленуар, подражая Хорсту Лидману.

Если врач и понял, что над ним издеваются, то виду не подал. Он потер подбородок, явно очарованный новой задачей.

— Интересно. Какие заключения вы ещё можете сделать?

Коди был только рад поговорить. Он опустился на корточки, чтобы осмотреть тело, и словно завилял невидимым хвостом.

— Ну, это говорит о том, что убийства не были спланированы или, по крайней мере, не очень хорошо спланированы. Скорее всего, преступнику просто предоставился удобный случай.

— Вполне разумно, сержант, — сказал Ленуар, — но не слишком полезно, поскольку это мы уже знаем. Убийства никак не могли быть спланированы заранее, поскольку мы отбирали пациентов всего за несколько часов до их смерти.

— Это значит, что наш убийца знал, что мы задумали, или имел доступ к тому, кто это знал, — сказал Коди. — Это должно сузить область поиска.

— Действительно. Кроме нас самих, доктор, кто знал о лечении Одеда?

— Никто, — ответил врач, — кроме меня и сестры Оры. Я не мог допустить, чтобы все знали, что я позволяю себе нечто подобное.

— Вы и сестра Ора, — задумчиво повторил Ленуар. — И это всё? Уверены, что никого не забыли?

Лидман выглядел растерянным, и Коди подсказал:

— Ваш помощник.

— Ах, да! Чуть не забыл…

— А также близкие самих пациентов, — добавил Мерден.

— Вряд ли, — сказал Ленуар. — Пациенты были уже смертельно больны. Если кто-то из членов их семей хотел, чтобы их родственник умер, им нужно было лишь отказаться от лечения.

— И в любом случае, их было четверо, — заметил Коди, — и они никак не были связаны друг с другом, кроме болезни и лечения.

Ленуар направился обратно к чумным палаткам. Он увидел все, что ему было нужно, и не имел ни малейшего желания продолжать свое знакомство с трупами.

— Мне нужно немедленно поговорить с сестрой Орой и вашим помощником, — сказал он.

Лидман нахмурился, но все же кивнул.

— А как же тела?

— Можете от них избавиться.

Врач подал знак могильщикам, и они возобновили свою мрачную работу. Ленуар не мог не задаться вопросом, сколько же работников нужно, чтобы не отставать от наводнения смертей.

Те трое, которых он заметил, были только частью команды; другие усердно работали вдоль траншеи, расширяя её. А ведь Лидман упоминал и о второй траншее — точно такой же, как эта, на дальней стороне Лагеря.

«Скоро их придётся сжигать», — подумал Ленуар.

Лидман проводил их обратно в свой кабинет, а сам пошёл искать своего помощника.

— Учитывая все происходящее, он неплохо справляется, — заметил Коди.

— Не забывайте, сержант, что именно Лидман первым выдвинул гипотезу о том, что эпидемия началась преднамеренно. По сравнению с этим, убийство — довольно скучная вещь.

— Может быть, — сказал Коди, — но если вдуматься, это тоже довольно хитроумно. Если бы Мерден и Одед не взялись тайно лечить этого пятого пациента, мы бы никогда не заметили, что что-то не так.

Ленуар помолчал. Пятый пациент. Он совсем забыл об этом.

— Мерден, не стоит ли нам проверить, есть ли у пятого пациента такие же синяки?

Хитрая улыбка тронула губы прорицателя.

— Пятого пациента не было, инспектор.

— Прошу прощения?

— Мне показалось, что вам нужен дополнительный веский довод, и я предложил вам такой сценарий. Я же говорил, пациент «гипотетический».

— Подождите… Вы хотите сказать, что все это выдумали? — Коди недоверчиво уставился на Мердена. — Но если пятого пациента не было, откуда вы узнали, что это убийство?

— Это единственное объяснение.

— Вряд ли, — ответил Ленуар. — На самом деле существовало несколько объяснений, из которых убийство было далеко не самым правдоподобным.

Прорицатель пожал плечами.

— У меня было… как вы, южане, это называете? Предчувствие.

Коди покачал головой.

— Невероятно.

— Я не стану извиняться за свой поступок, сержант. Теперь мы практически уверены, что это было убийство, а значит, лечение Одеда вполне могло сработать. Это дает нам надежду.

— Это дает нам даже нечто большее, — сказал Ленуар, и его раздражение легко улетучилось, затмившись чем-то гораздо более важным.

Наконец-то они почуяли запах преследуемой ими добычи.

Наконец-то у них появилась зацепка.

Глава 13

Парень был готов вот-вот заплакать.

Коди не был уверен, что именно Лидман сказал ему, но помощник явно знал, зачем его вызвали. Когда он вошел в палатку, глаза его были опущены, а худые плечи дрожали. Когда Лидман жестом пригласил его сесть, он молча повиновался, не задавая никаких вопросов. Он определенно выглядел виноватым. Вопрос в том, в чем именно виновен?

Он весил около сорока килограммов — и это после плотного обеда, — и у него были бледные, мягкие руки писаря. Коди с трудом верил, что этот молодой человек способен на что-то более зловещее, чем раздавить паука.

Ленуар сидел за письменным столом Лидмана и молча наблюдал за происходящим. «Что он сейчас видит? — задумался Коди. — Конечно, виноватый взгляд. Мягкие руки и дрожащие плечи».

Было ли что-то еще? Что-то, что Коди мог упустить? Коди поймал себя на том, что прищуривается, и почувствовал себя глупо. Помощник врача сидел не более чем в метре от него, и всё, что можно было увидеть, находилось прямо перед носом Коди. Кроме того, гениальность Ленуара заключалась далеко не в том, чтобы присматриваться с близкого расстояния. Она состояла в том, чтобы придать смысл увиденному, собрав все в единое осмысленное целое. Он не привязывался к той или иной теории, не зацикливался на каждой мелочи. Он собирал, анализировал и находил объяснения.

«Он и сейчас так делает», — подумал Коди, наблюдая, как Ленуар молча сидит, глядя на ассистента и позволяя нарастать напряжению. Ленуар был специалистом по тишине. Это был его щит и меч, и Коди никогда не видел, чтобы кто-то владел искусством молчания более эффективно.

Когда Ленуар наконец заговорил, он не сразу схватил свою жертву за горло, а стал кружить вокруг нее.

— Как тебя зовут? — спросил он молодого человека.

— Брайс, — подсказал Лидман. Поскольку Ленуар взял на себя смелость усесться за письменный стол, доктору пришлось топтаться в углу вместе с Коди и Мерденом. — Его зовут Брайс Вендерлинг.

Доктор произнёс это с обвиняющим хмурым видом, направленным не на Ленуара, а на самого Брайса.

Интересно. Коди думал, что Лидман будет защищать своего помощника и продолжать играть роль скептика. Вместо этого, казалось, нервозность и дрожь молодого Брайса отбросили все сомнения в голове врача, — как и в голове Коди, — что его помощник сделал что-то не так.

Ленуар раздраженно взглянул на Лидмана.

— Я буду премного благодарен, если с этого момента Брайс сам будет отвечать на вопросы. — Он снова перевел взгляд на помощника. — Ты ведь знаешь, почему ты здесь, Брайс, не так ли?

— Да, сэр, — молодой человек не поднимал головы.

— Ты сообщил кому-то информацию о лечении, которое собирался провести целитель-адали.

— Да, сэр.

— Брайс, как ты мог?! — с отвращением выплюнул Лидман. — Доверие пациента — это…

— Доктор, — перебил его Ленуар, — если вы еще раз меня прервете, я прикажу вас выставить.

Лидман моргнул.

— Но это мой кабинет!

Ленуар не обратил на его слова никакого внимания. Он снова помолчал, а потом спросил:

— С кем ты говорил, Брайс, и что ты ему сказал?

Долгое время молодой человек просто сидел, опустив голову и вздрагивая. По левой щеке вниз текла одинокая слеза.

Коди поймал себя на том, что ему очень жаль этого парня. И в то же время он злился на себя; он чувствовал свою вину за то, что не заметил признаков. Вчера парнишка был слишком любопытен. Коди должен был это заметить.

От всего происходящего у сержанта разболелась голова.

Однако Ленуар остался невозмутим.

— Имя, Брайс. Сейчас же.

— Баррелл. Фамилию он не назвал. Он тогда сказал, что…, - молодой человек помолчал, печально глядя в пустоту. — Теперь это звучит так глупо…

— Продолжай.

— Он сказал, что работает в одной из газет. Кажется, в «Геральд». Он делал репортаж о чуме, и он… он хотел знать, почему здесь ошивается Департамент полиции.

— И что ты ему сказал?

— Я сказал…, - Брайс бросил виноватый взгляд на Лидмана. — Я сказал ему, что, по мнению коллегии врачей, чума была вызвана специально.

Лидман чертыхнулся вполголоса.

— Глупец…

— Я думал, что это поможет! — молодой человек повернулся на стуле, умоляюще глядя на своего работодателя. — Я подумал, что если он это напечатает, то, может быть, кто-нибудь что-нибудь увидит и сообщит об этом! Ищейки так заняты на баррикадах и на реке… Я думал, у них не будет времени расспрашивать жителей. Я только хотел помочь, доктор!

— Если ты действительно хочешь помочь, — сказал Ленуар, — то прибереги свои протесты на потом и сосредоточьтесь на текущем деле. Этот Баррелл — когда он впервые обратился к тебе?

— Два дня назад.

Ленуар откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

— Рассказывай всё — и максимально подробно. Не жалей никаких подробностей. Он подходит к тебе, представляется. Как он выглядит?

Брайс задумался.

— Лет сорок. Темные волосы. Среднего роста. Он спросил меня…

— Нет. Мы еще не закончили с описанием внешности. Что еще ты можешь вспомнить?

— Ну…, - Брайс беспомощно глянул на инспектора.

Ленуар вздохнул.

— Какие-нибудь отличительные знаки? Шрамы? Татуировки?

— Я не видел.

— Крепкий?

— Ну да, выглядел довольно внушительно.

— Кожа бледная или загорелая?

— Кажется, загорелая.

— Акцент?

— Я… Что?

Ленуар приоткрыл глаза ровно настолько, чтобы окинуть молодого человека равнодушным взглядом.

— Его акцент, Брайс. На что он был похож? Он был брайлишским?

— Да.

— Кеннианский?

— Определённо.

— Морнингсайд или Эвенсайд?

— Причалы Доксайда.

Ленуар хмыкнул.

— Значит, без образования.

Брайс моргнул, будто кто-то только что щёлкнул пальцами у него перед лицом.

— Сейчас, когда вы спросили… Думаю, да, без образования.

Но это ведь значит, что он не мог быть репортёром? Коди потёр виски. Иногда люди бывают такими глупыми.

Ленуар, должно быть, решил проявить великодушие, потому что пропустил это мимо ушей, не сказав ни слова. Он просто закрыл глаза и сказал:

— Продолжай.

— Он спросил у меня, могу ли я прокомментировать проводимое лечение. Сначала я ответил, как и всем остальным — что мы делаем все, что можем; что мы уже добились значительных успехов — и всё такое. Затем он спросил, почему ищейки день за днем обходят чумные дома. Я сказал, что они… вы… пытаетесь выяснить, не начал ли кто-то эту эпидемию намеренно.

Ленуар застонал.

— И как он на это отреагировал? Удивился?

— Может быть, не так, как можно было бы ожидать, — ответил Брайс недовольно.

«Наверно, разочарован, что его сплетня не возымела должного эффекта», — подумал Коди.

— Что ещё ты ему сказал?

— Я рассказал, что вы собираетесь опробовать новое лечение. Возможно, оно даже станет панацеей. Я думал, что это даст людям надежду, понимаете? Поэтому я рассказал о целителе-адали.

Молодой человек испуганно посмотрел на Мердена, словно боялся, что прорицатель превратит его в ящерицу.

— Он сказал, что это заинтересует его читателей. Он попросил меня рассказать ему, как прошло лечение, — голос Брайса начал дрожать. — Я так и сделал. Вот только я не мог ему много рассказать, потому что мы и сами мало что знали наверняка. Колдун сказал, что они выздоровеют, и именно это я передал Барреллу. Я никогда не думал, что… Откуда мне было знать, что он это сделает? — парень подавленно замолчал.

— Когда и где ты видел его в последний раз? — спросил Ленуар. — Мне нужно, чтобы ты вспомнил как можно точнее.

Брайс с трудом сглотнул.

— Прошлой ночью, незадолго до наступления темноты. Рядом с лечебной палаткой. Я видел, как он уходит, возвращаясь к главной дороге. Я думал, что он вернётся…

— Коди! — Ленуар открыл глаза и выпрямился. — Найди стражника и отправь его в Кенниан. Скажи ему, чтобы он привел нашего лучшего художника.

— Будет сделано.

— Я не знал, — прошептал Брайс, снова поворачиваясь к Лидману и умоляюще глядя на патрона опухшими от слёз глазами. — Пока вы не сказали мне об этом несколько минут назад, доктор, клянусь вам, я ничего не знал!

Лидман лишь покачал головой и ничего не сказал.

Коди направился к выходу, но тут в палатку вошла сестра Ора.

— Дженис сказала, что вы хотели меня видеть, доктор?

— Да, за вами посылал я, сестра, — кивнул Ленуар. — Прошу вас, проходите.

Монахиня приблизилась с ошеломленным выражением лица, переводя взгляд с Лидмана, выгнанного из-за своего собственного стола, на молодого Брайса, взахлёб плачущего в кресле.

— Что случилось?

Ленуар проигнорировал её вопрос.

— Сестра, вы когда-нибудь видели Брайса, беседующего с человеком по имени Баррелл, который утверждал, что работает на «Геральд»?

— Не уверена. А как он выглядел?

— Я вас ему представлял, — вскинулся Брайс. — Темноволосый мужчина с гроссбухом. Я не говорил вам, где он работает.

Ора кивнула.

— Да, помню.

— Он вам что-нибудь говорил? — поинтересовался Ленуар.

— Лишь поприветствовал. Я была слишком занята, чтобы болтать.

— Это был единственный раз, когда вы его видели?

— Определённо, нет. Вчера он был здесь почти весь день. Он держался в стороне, и полагаю, мы все думали, что он пришёл к Брайсу, поэтому никто не попросил его уйти. А что, разве что-то случилось? Он что-то украл?

— Вообще-то, он кое-кого убил, — сказал Ленуар, слегка прищурившись и наблюдая за ее реакцией.

Ора прижала руку ко рту.

— Господь милосердный! Какой ужас! Кого?

«Она не знает», — решил Коди. Ленуар тоже так думал; Коди понял это по тому, как он кивнул.

— И вы уверены, что это был тот самый человек, с которым разговаривал Брайс? Да ведь я только сегодня утром его видела!

Ленуар наклонился вперед.

— Стойте. Вы видели его сегодня утром? Когда?

— Чуть больше часа назад.

Коди и Ленуар обменялись взглядами. Час назад они ехали осматривать тела погибших. С чего бы ему торчать здесь после совершения убийства? Зачем рисковать? Ответ пришел к Коди почти мгновенно.

— Он хотел посмотреть, выяснили ли мы правду.

— И мы выяснили, — сказал Мерден. — Он, должно быть, понял, что мы что-то заподозрили, когда увидел, что мы направляемся к могилам.

Ленуар вскочил со стула.

— Одед в опасности!

— Одед? — озадаченно нахмурился Коди.

— Глупец! Я должен был это предвидеть! — Ленуар был уже на полпути к двери.

Коди хотел спросить почему, но передумал. Поиск объяснений только вызовет у инспектора еще одну порцию презрения, и он, вероятно, все равно не ответит. «Подумай хорошенько», — сказал себе Коди, выходя вслед за Ленуаром на улицу.

Эти люди были убиты, чтобы все выглядело так, будто лечение Одеда не сработало. Тот, кто убил их, не хотел, чтобы Лидман и другие врачи думали, что есть лекарство, потому что если бы оно было, то чуму можно было бы остановить.

Это означает, что убийца — почти наверняка тот, кто начал чуму.

Ленуар остановился у края чумных палаток, по-видимому, не зная, вернуться ли к баррикадам за лошадью или отправиться дальше пешком. Он выбрал последнее и перешёл на бег, направляясь по главной дороге. Коди был благодарен ему за это; ему совсем не хотелось пробираться сквозь толпу людей на лошади. Кроме того, если они поторопятся, то доберутся до палатки Одеда минут через двадцать, а чтобы добраться до баррикады, потребуется еще половина этого времени.

Коди продолжал обдумывать случившееся на бегу. От напряжения у него разболелась голова, но он старался оставаться сосредоточенным.

«Так что дела у нашего убийцы шли хорошо, пока не появились ищейки и не начали задавать вопросы. Они явно понимают, что что — то случилось, но не могут этого доказать — а значит, всё в порядке. Но потом Ленуар решает привлечь к этому делу колдуна адали, и возникают осложнения.

Убийца вынужден импровизировать. Поэтому он решает сделать вид, что лечение не работает. Все, что ему нужно сделать, это дискредитировать знахаря, — и вот он снова на верном пути. Вот только все идёт не по плану. Убийце не удалось дискредитировать Одеда, потому что Мерден доказал, что жертвы были убиты.

Если уж на то пошло, то сам факт того, что убийца пошел на преступление, придавал уверенности в том, что лечение Одеда сработало. Вместо того чтобы подорвать авторитет колдуна, убийца невольно укрепил его репутацию.

А это значит, что Одед все еще представляет для них угрозу.

В первый раз убийца выбрал более лёгкий путь. Не так уж много нужно смелости, чтобы убить людей, которые уже умирают, особенно если ты — из тех сумасшедших, которые нарочно наводняют чуму.

И что еще важнее, если он добьется успеха, никто ничего не узнает. Но теперь его прикрытие было раскрыто, и у него не было другого выбора, кроме как пойти на крайние меры.

Ленуар был прав: Одед в беде. В большой беде. Он — единственный, кто знает о лечении чумы. И если они не доберутся туда вовремя…»

Коди заставил себя ускорить бег.

Глава 14

Когда Коди добрался до палатки Одеда, Ленуар и Мерден остались далеко позади. Он прибежал, тяжело дыша, с пульсирующей болью в висках, и обнаружил, что толпа, ожидающая снаружи, стала больше, чем раньше, и у всех был недовольный вид.

Те, кто мог стоять, были на ногах, шатаясь беспокойными, бормочущими группами, и когда Коди начал прокладывать себе путь, это вызвало кучу мрачных взглядов.

Это напомнило ему толпу на баррикаде в то утро, когда начались беспорядки. Этот трут только и ждёт, когда на него упадёт искра.

Он почти не удивился, когда высокий мужчина встал перед ним, преграждая путь.

— Разве ты не видишь, что там ждут люди?

— Я из полиции, — ответил Коди. — Отойдите в сторону.

— Из полиции, — усмехнулся мужчина. — Вы считаете нас глупцами? Мы знаем, что это значит. Вам, брайлишцам, нужны наши лекари. Наши целители. Вот вы их от нас и забираете. Я просидел здесь вчера весь день. Весь день я ждал очереди, чтобы целитель осмотрел моих дочерей. Но он так и не вернулся!

Теперь люди смотрели на него во все глаза, и слова этого мужчины вызвали одобрительные возгласы. «Осторожнее, Коди».

— Сейчас он здесь, — произнёс сержант сквозь стиснутые зубы, — и мне нужно с ним поговорить. Немедленно.

— Да, здесь — и снова принимает брайлишца! Думаете, раз у вас светлая кожа, значит, можете заходить без очереди?!

«Снова принимает брайлишца»? Коди выругался и попытался отодвинуть адали, но мужчина сильно толкнул его в грудь. Коди сжал кулаки, но он не осмелился замахнуться. Толпа была слишком дикой; они разорвут его на части. Нужно попытаться с ними поговорить.

— Этот человек… Как он выглядел? У него были тёмные волосы?

— Какое мне дело? Вы, брайлишцы, для меня все на одно лицо!

Коди подошел вплотную к адали — достаточно близко, чтобы тот увидел, насколько сержант смертельно серьезен.

— Этот человек не должен быть здесь. Пропустите меня, и я заберу его отсюда. Ваш целитель останется в вашем полном распоряжении.

«По крайней мере, пока».

Мужчина мучительно долго смотрел на Коди, а затем неохотно отступил в сторону. Коди рванул вперед, прежде чем кто-то еще успел встать у него на пути, и, едва добравшись до полога палатки, он нырнул туда без колебаний.

Он погрузился в темноту шатра знахаря и остановился на пороге, чтобы дать глазам привыкнуть ко мраку.

— Одед?

Его голос звучал тихо и глухо, поглощенный тишиной. Только сейчас ему пришло в голову, что колдун, возможно, находится в самом разгаре ритуала. Эта мысль отозвалась болью в голове сержанта.

Что-то шевельнулось в темноте. Коди напрягся.

— Одед?

В глубине палатки послышался тихий стон. Коди почувствовал, как волосы у него на руках встали дыбом. Он потянулся за арбалетом, но передумал и вместо него потянулся за кремневым ружьем.

Как только его пальцы коснулись пистолета, он почувствовал какое-то движение и отпрыгнул назад. Перед ним мелькнула тень, черная на черном, и он почувствовал дуновение воздуха. Коди выхватил пистолет и направил его на… На что?

Что бы это ни было, оно скрылось еще глубже в темноте, и Коди попятился к стенке палатки, держа пистолет прямо перед собой. Его сердце глухо стучало в горле.

«Это просто смешно, — сказал он себе. — Это не демон, а человек, и скорее всего он намного меньше тебя. Будь у него пистолет, он бы уже выстрелил. Так что перестань прятаться, как маленькая девочка».

Коди шагнул дальше в палатку.

— Одед, вы здесь?

Он начал двигаться в том направлении, откуда доносился звук. Он почти добрался до койки в центре палатки, когда почувствовал движение за спиной. Сержант обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как что-то блеснуло в темноте.

Боль пронзила руку Коди, и он выронил пистолет. Что-то снова промелькнуло, но Коди успел увернуться в сторону. Он нанес удар левой, и его кулак встретился с плотью и костями. Кто-то пошатнулся в темноте.

— Поймал тебя, кусок…

Нападавший снова бросился на него, и на этот раз Коди разглядел блеск металла. Это был нож, и не маленький. Он отскочил назад, едва избежав удара в живот, и натолкнулся на пустую койку. Обойдя её, Коди оставил койку между собой и нападавшим, а затем потянулся через плечо и схватил арбалет.

— Тебе лучше надеяться, что твое ночное зрение лучше моего, приятель, потому что я никогда не промахиваюсь.

В течение долгих мгновений все было тихо. Коди затаил дыхание, прислушиваясь, обливаясь потом, но все, что он слышал, — это биение собственного сердца. Где-то в этой тишине, возможно, всего в нескольких десятках сантиметров от него, ждал Одед.

Он явно был ранен. А может, и хуже. Искушение поискать целителя было почти непреодолимым, но Коди знал, что этого делать нельзя. Он остался на месте, ожидая, когда нападавший сделает следующий шаг.

Тот не стал долго ждать. Что-то дёрнулось в темноте, и Коди выстрелил. Он попал точно в цель. Но когда она разбилась на мелкие осколки, Коди понял, что его обманули. Судя по звукам, это был глиняный горшок. Он выругался, отбрасывая бесполезный арбалет в сторону. Он выхватил меч и приготовился к контратаке, но ее так и не последовало. Вместо этого что-то рвануло в задней части палатки, и темноту прорезал луч солнечного света.

Коди попытался добраться туда, но у него на пути стояла койка, и он знал, что ему это не удастся. Еще один удар ножа и — вот нападавший выбрался на свободу. В свете солнца Коди заметил человеческий силуэт — и затем он исчез.

Коди двинулся было за ним, но на полпути замер. Его добыча уже исчезла среди плотно сгрудившихся палаток. Коди может поймать его, а может и не поймать. Возможно, Одеду понадобится помощь, а может быть, уже поздно. В любом случае, Коди должен был рискнуть, и он терял драгоценные секунды в нерешительности.

Но лекарство было важнее, чем поимка убийцы, поэтому Коди схватился за рваный полог палатки и потянул, открывая отверстие пошире, чтобы впустить солнце. Свет упал на пару ботинок, лежащих там, где им не место. Коди бросился к их обладателю.

Он нашел Одеда, лежавшего лицом вниз возле стола в задней части палатки. Коди перевернул его на спину и коснулся пальцами шеи колдуна, пытаясь нащупать пульс. Ничего. Он наклонился ближе, прислушиваясь к дыханию, и начал щупать грудь Одеда. Прямо под рёберной дугой он обнаружил то, чего так боялся: промокшую, все еще теплую одежду. Коди просунул пальцы в прореху и стал искать рану. И нашёл. А потом еще одну. И ещё. И ещё…

Его мозг систематизировал детали, как будто он писал отчет: множественные колотые раны в области живота, длинное лезвие, косовосходящий ход.

Нападавший был правшой, и то, что ему не хватало точности, он компенсировал жестокостью. Нож, скорее всего, пронзил сердце. Коди выругался и сел на пол. Слишком поздно.

Полог палатки открылся, и внутрь вбежали запыхавшиеся Ленуар и Мерден. Поза Коди и зияющая дыра в задней части палатки сказали им все, что нужно, поэтому сержант не стал ничего говорить. Он просто смотрел в безжизненное лицо Одеда и думал: «Простите меня».

Мерден сказал что-то горестное на наречии адали, а затем опустился на колени рядом с Коди, осматривая тело, как будто надеясь найти что-то упущенное сержантом; какой-то признак того, что Одед все еще может быть оживлен.

Коди отошёл в сторону; насколько он понял, у прорицателя был в рукаве какой-то таинственный козырь из арсенала адали. Но если у него получится, это будет чудом, потому что колдун был определенно мертв.

Мгновенный осмотр — вот и все, что потребовалось Мердену, чтобы прийти к такому же выводу; его плечи поникли. Ленуар выплюнул ругательство на арренейском языке, а затем добавил еще одно на брайлишском для пущей убедительности.

— А убийца?

— Ушёл. Наверно, я смог бы его поймать, но я решил… А вдруг я смог бы ещё чем-то помочь Одеду… Поэтому я дал ему сбежать.

Эти слова прозвучали с поразительным спокойствием, учитывая, что Коди был в нескольких шагах от увольнения. Он подвел Одеда. Хуже того, он подвел Ленуара. Инспектор не терпел некомпетентности. И ошибок он тоже не терпел.

— Давно? — уточнил инспектор.

— Минуты две, наверно. Я пойду за ним…

— Не нужно. Уверен, он уже давно скрылся.

От стыда у Коди загорелись щеки.

— Простите, инспектор.

Ленуар нетерпеливо отмахнулся от подчинённого.

— Если тебе так угодно, сержант, можешь продолжать это самобичевание. Но этот вопрос был решён ещё до того, как ты сюда прибежал.

Коди удивленно моргнул. Ленуар никогда не упускал случая покритиковать его.

За исключением, пожалуй, тех случаев, когда он был слишком занят критикой самого себя.

— Если кто и виноват, то это я. Я должен был это предвидеть. Как бы то ни было, ни твои сожаления, ни мои не улучшат ситуацию, так что потакать им бессмысленно.

Мерден начал что-то бормотать над телом Одеда, положив одну руку ему на грудь, а другую — на лоб. Коди некоторое время наблюдал за ним, невольно испытывая любопытство.

Ленуар, впрочем, нисколько не интересовался погребальными обрядами адали. Он расхаживал по палатке, как зверь в клетке, почесывая щетину на подбородке и время от времени бормоча проклятия.

«Что нам теперь делать?» Вопрос вертелся у Коди на губах, но он не осмелился произнести его вслух. Несколько мгновений назад он едва избежал гнева Ленуара, и было бы глупо рисковать снова. Кроме того, у инспектора явно не было ответа.

— Мы все еще можем позвать художника, — предложил Коди, вытирая окровавленные руки о брюки. — По крайней мере, у нас будет хоть какое-то описание убийцы. И мы можем развесить плакаты по всем Пяти Деревням…

Этого, конечно, было мало, но больше сержант ничего не мог придумать.

Ленуар его даже не слушал. Он замер посреди палатки.

— Зак.

— А что с ним?

— Он отыскал каких-то моряков, которые сталкивались с этой болезнью за океаном. Возможно, если показать им набросок портрета убийцы…

Коди поморщился.

— Немного рискованно.

— Не просто «немного». Но они также могут рассказать что-то о болезни — что-то, что может помочь нам найти лечение

— У нас есть лечение.

Мерден поднялся; его длинное тело развернулось, как перочинный нож.

— У нас было лечение, — возразил Коди. Он понимал, что ссориться сейчас бессмысленно, но у него безумно болела голова, а привкус неудачи до сих пор отдавал горечью на языке. — Теперь, когда Одеда нет, никто не знает, как лечить.

— Я знаю, — ответил Мерден.

Ленуар обернулся.

— Вы можете провести ритуал? Одед вас научил?

— Я внимательно наблюдал за ним, пока он работал с каждым пациентом. Я понял большую часть того, что он делал, а остальное просил объяснить.

— И вы уверены, что это сработает?

Прорицатель криво усмехнулся.

— Пожалуй, да, инспектор, потому что любая ошибка может оказаться фатальной.

— Очевидно, ритуал — не единственное, что может оказаться фатальным. — Взгляд Коди многозначительно упал на тело у их ног.

— Нас застали врасплох, — сказал Мерден. — Это больше не повторится.

— Нет, — согласился Ленуар, — не повторится. Мы поместим вас под охрану. Я не знаю точно, скольких стражников шеф согласится выделить, но постараюсь, чтобы их было как можно больше.

Мерден скривился.

— Не думаю, что это необходимо…

— Это не обсуждается, — отрезал Ленуар.

— А как же они? — Коди ткнул большим пальцем через плечо в дверной проем. — Эти люди хотят вернуть своего целителя. Они и так не хотели пускать меня сюда, а после случившегося…

— Сначала я должен вылечить собравшихся, — произнёс Мерден. — Это будет правильно. А потом — всё по очереди. Кто первый обратился, того я первого и приму, и не важно — брайлишца или адали.

— И они согласятся? — с сомнением спросил Коди.

Янтарные глаза Мердена были безмятежны.

— Предоставьте это мне, сержант. Мой голос имеет некоторый вес среди моего народа.

— Может быть, и так, — сказал Ленуар, — но вы — единственный целитель, а вокруг нас — эпидемия. Наша ситуация нисколько не улучшилась.

Мерден пожал плечами:

— Возможно, осмелюсь возразить, немного всё же улучшилась. Помимо того, что я моложе и сильнее Одеда, я еще и мекхлет. Мои силы простираются глубже, чем у большинства людей. Но даже в этом случае вы правы — я всего лишь один человек. Я могу спасти много жизней, но эта болезнь похожа на стихию, и потребуется больше, чем один пастух, чтобы остановить ее.

— Думаю, мы можем предположить, что Хорст Лидман и его коллеги нам не помогут, — сказал Ленуар.

— Даже сейчас? — воскликнул Коди. — Если Мерден продолжит с того места, где остановился Одед, он все еще может доказать, что лечение работает.

— Его удерживает не сомнение, — возразил инспектор. — Его удерживает страх.

— Мне это сразу показалось маловероятным, — сказал Мерден. — С самого начала я предполагал, что мне придется взять дело в свои руки, хотя и надеялся, что у нас будет хотя бы Одед. — Он с сожалением посмотрел на тело своего убитого соотечественника.

Коди покачал головой:

— Где бы он сейчас ни был, он наверняка в ярости. Его народ потерял целителя из-за нас.

«Из-за меня».

— Уверен, он не чувствует ничего подобного, — возразил Мерден. — Он умер в злости и замешательстве, но он не мог не гордиться своей работой.

— Вы можете лишь предполагать, — вздохнул сержант.

— Я знаю это наверняка, — Мерден закрыл глаза и обвёл рукой вокруг себя. — Это написано в воздухе.

Коди нахмурился. Возможно, он пожалеет о том, что спрашивает, но…

— Что это значит?

— Когда человек уходит из этого мира, на короткое время что-то от него остается — что-то, подобное аромату, который витают в воздухе после того, как дама, воспользовавшаяся духами, уходит. В основном, это просто чувства и эмоции, но если душа умершего достаточно сильна, то даже мысли могут оставить след. Я ощущаю их присутствие.

— Вы ощущаете их присутствие, — глупо повторил Коди. — Но… как?

— Потому что он некромант, — отозвался Ленуар.

— Я думал, что он прорицатель.

— Все прорицатели — некроманты, — легонько улыбнулся Мерден, — хотя не все некроманты — прорицатели.

— Ясно, — протянул Коди.

Прорицатель-некромант снова посмотрел на тело Одеда.

— Он должен переступить черту. В идеале — до наступления ночи.

Коди достаточно хорошо знал традиции адали, чтобы понять, что это значит.

— Вы собираетесь его сжечь.

— Таковы наши обычаи. Я бы и сам совершил обряд, но боюсь, что у меня нет времени. Надеюсь, у Одеда есть родственники здесь, в Лагере.

— Кстати…, - Коди оглянулся на полог палатки. — А кто расскажет этим людям, что случилось?

Сержант был абсолютно уверен, что собравшиеся нехорошо воспримут новости.

— Я, — ответил Мерден.

Ленуар бросил взгляд на дыру в задней стенке палатки.

— А вы бы стали думать о нас плохо, друг мой, если бы мы воспользовались новым выходом?

— Я бы посчитал вас дураками, не сделай вы этого.

— У вас есть всё, что нужно?

Мерден кивнул.

— А у вас? — он многозначительно склонил голову набок, глядя на тело.

— Дело, к сожалению, очень простое, — сказал Ленуар. — Сотрудники Департамента полиции осмотрели место преступления и обследовали тело. Я считаю, что мы выполнили свои обязанности. Все, что мне остается, — это собрать охрану для вашей защиты. Они должны быть здесь рано утром.

— В таком случае, инспектор, сержант… у меня ещё очень много работы.

Коди подобрал свое упавшее оружие и задержался лишь на минуту, чтобы перезарядить арбалет до того, как они отправятся в путь.

Ему не очень хотелось прокрадываться через заднюю дверь, как убийце, но он видел, что это мудрое решение, поэтому последовал за Ленуаром в заднюю часть палатки и придержал рваный полог, чтобы инспектор мог пройти. Он и сам почти вышел наружу, но вдруг остановился и оглянулся.

— Удачи вам, Мерден.

Прорицателя уже поглотила тьма, но его глубокий голос донёсся из темноты:

— И вам, сержант. Осмелюсь предположить, она вам понадобится.

Коди вышел из палатки под яркое полуденное солнце. Из-за внезапной перемены освещения он несколько раз чихнул и яростно заморгал, пытаясь заставить глаза приспособиться побыстрее.

Когда зрение восстановилось, первое, что он заметил, было пятно крови на предплечье. А он думал, что всё вытер…

«Лучше хорошенько отмыться перед тем, как отсюда уходить», — подумал Коди.

Меньше всего ему хотелось подхватить чуму.

Глава 15

Коди с усталым выражением лица оглядел пристань.

— Простите, что спрашиваю, инспектор, но на что именно мы здесь рассчитываем?

«На чудо», — мог бы ответить Ленуар, но оставил эту мысль при себе. Сержант и сам прекрасно понимал, насколько маловероятна эта зацепка. К тому же, Ленуар не хотел выглядеть дураком перед Заком. Он говорил себе, что дело не в гордости, а просто в желании сохранить в глазах Зака таинственность полицейской работы. Мальчик мечтал когда-нибудь стать ищейкой, и ему больше не к чему было стремиться в этой жизни. Инспектор не хотел его разочаровывать.

— Мы следуем за единственной зацепкой, которая у нас есть, сержант, а именно — за троицей моряков, которые, возможно, и раньше сталкивались с этой болезнью. Может быть, это и ни к чему и не приведет, но время мы зря не потеряем. Всё указывает на пристань.

— Что именно? — спросил Зак чуть менее бодро, чем обычно. Мальчик нервничал из-за того, что ему предстояло встретиться со своими «товарищами» по карточной игре после вчерашнего неудачного инцидента.

Обычно Ленуар не брал его с собой, но Зак сэкономил бы им драгоценное время. Он знал, как выглядят эти люди, а значит, не придётся никого расспрашивать.

Кроме того, мальчику нужно понять, что его действия имеют последствия, и это был более безопасный способ усвоить урок, чем большинство других.

— Во-первых, — начал Ленуар, загибая пальцы, — мы знаем, что болезнь почти наверняка пришла в Кенниан морем; вероятно, через трупы. Во-вторых, мы узнаём о моряках, которые говорили о подобной болезни на чужбине. В-третьих, у нас есть показания Брайса Вендерлинга, который описал нашего убийцу как «мужчину атлетического сложения с загорелой кожей и грубым акцентом».

Коди задумчиво хмыкнул.

— И вы решили, что он может оказаться моряком.

— Описание вполне подходит.

— А ещё оно подходит каменщику, плотнику и почти любому, кто занят тяжёлым физическим трудом.

— Да, описание расплывчатое, — согласился инспектор, — но мы не можем проигнорировать подобное совпадение. К тому же, других зацепок у нас пока нет.

Его взгляд скользнул по раскинувшимся перед ним, пропитанным солью и продуваемым ветром джунглям, нависающим брусьям, болтающимся веревкам и куполу свернутых парусов, которые закрывали солнце. Ленуар был уверен, что где-то в этой странной глуши есть ответ. Им просто нужно было его найти.

— Это здесь, — кивнул Зак. — Порт. Здесь я встретил Волосача и остальных.

Ленуар прищурился. Таверна была зажата между складами, выстроившимися вдоль дощатого тротуара, и ничто не отличало ее от соседних зданий, кроме выцветшей вывески с простой надписью: «Э-Л-Ь».

— Я там бывал, — сказал Коди. — Куча бандитов и дешевых шлюх. — Он недоверчиво посмотрел на Зака. — Ты играл там в карты?

Мальчишка нахмурился.

— И выиграл бы, если б мой напарник не был туп, как баран.

— А потом бы отпраздновал, оплатив всем выпивку из кошелька лерианца?

Ленуар двинулся вперёд прежде, чем мальчик начал протестовать и спорить, и целеустремленными шагами направился к таверне. Было еще рано, но «Серендипити» все еще находилась в порту. Ленуар надеялся, что они смогут отыскать моряков там, где их оставил Зак.

Его вера была вознаграждена. Как только они вошли в таверну, Зак незаметно ткнул пальцем в бок, и его острые черты лица напряглись от беспокойства.

— Может быть, сержант Коди пойдет первым? — мальчик с надеждой посмотрел на крепко сложенного помощника Ленуара.

— Нет, но он будет прямо за тобой.

Ленуар быстро оглядел комнату. Помимо входной двери, он обнаружил ещё три выхода: дверь за стойкой бара, предположительно ведущая в кладовую; коридор на кухню и лестница, ведущая в комнаты, где шлюхи занимались своим ремеслом.

Из дюжины посетителей, разбросанных по помещению, только игроки в карты выглядели оживленными.

Группа миррханцев сидела отдельно от остальных, пила чай и играла в домино, но они едва подняли глаза, когда вошли ищейки; они вряд ли представляли угрозу. Так что оставался только бармен.

Крепкий орешек. Он не скрывал, что наблюдает за Ленуаром, и выражение его лица говорило: «Держись подальше от неприятностей». Ленуар не сомневался, что под стойкой бара было припрятано оружие, и, вероятно, его не раз применяли.

— Бармен, — сказал он вполголоса.

Коди едва заметно кивнул.

— Понял.

Закончив осмотр помещения, Ленуар двинулся через комнату. Игроки в карты не обращали на них никакого внимания, слишком занятые перебранкой, чтобы заметить вновь прибывших.

— Молот! — воскликнул один из них, ударив кулаком по столу и громко расхохотавшись. — Он играет Молотом! Будь я проклят, если он не самый плохой игрок в карты во всех Пяти Деревнях!

Ленуар почувствовал, как кто-то дернул его за рукав.

— Это Бевин, — прошептал Зак. — Тот, что слева от него, — это Герд, а рыжеволосый — Гарри, он же Волосач. Двух других я не знаю, — в голосе мальчика прозвучало облегчение.

— Ты что, совсем спятил, Волосач? — сказал низенький мужчина с обветренным лицом, которого Зак не знал. — У нас нет ни Щитов, ни Мечей. Что толку от этого чертова Молота? — у него был резкий акцент Южного Брайленда, достаточно резкий, чтобы сойти за севаррийский. — Парочка Крестьянских нам погоды не сделает. — Он с отвращением бросил на стол карту.

Рыжеволосый мужчина открыл было рот, чтобы ответить, но тут его взгляд упал на Зака, и он нахмурился.

— Ну и ну. Да у тебя есть яйца, раз ты посмел сюда вернуться, малец.

— И яйца, и друзья, — ответил Зак.

Он прислонился к соседнему столу в небрежной, уверенной позе и словно случайно обнажил приклад кремневого ружья.

— Ищейки, — прорычал мужчина по имени Герд.

— Вы очень проницательны, сэр, — сказал Ленуар. — Надеюсь, мы сумеем использовать вашу врождённую способность с пользой.

Герд открыл уже рот, но мужчина по имени Бевин положил ему руку на плечо, и Герд затих. Бевин, в свою очередь, пристально, не мигая посмотрел на Ленуара. Внезапно его лицо расплылось в широкой улыбке, и он махнул рукой барменше.

— Элла, девочка моя, принеси выпить нам и этим славным парням. Ищейки на охоте заслуживают небольшого отдыха.

«Этот человек опасен», — подумал Ленуар, а вслух произнёс:

— Благодарю, однако, вынужден отказаться — мы на службе.

— Что это за работа, которая не позволяет человеку промочить горло, — сказал Бевин, ухмыляясь. — Но не волнуйтесь: я выпью за ваше здоровье.

Рыжеволосый мужчина продолжал свирепо смотреть на Зака.

— Я мог бы догадаться, что он — сучёныш, — сказал он.

Большинство уличных беспризорных обиделись бы, если бы их назвали «сучёнышами», намекая на связь с ищейками Департамента полиции.

Большинство, но не Зак.

— Всё верно, я работаю с ищейками, — дерзко ухмыльнулся он. — Либо так, либо играть в карты с такими неумехами, как вы.

Бевин громко рассмеялся.

— А ваш щенок очень умный, — сказал он Ленуару. — Уверен, что он стоит вдвое больше, чем вы ему платите.

Сейчас Зак мог бы лучше всего продемонстрировать свою сообразительность, придержав язык, но Ленуар не стал говорить это вслух при всех.

— Я надеюсь, что вы окажете мне любезность, сэр, ответив на несколько вопросов.

Бевин улыбнулся:

— Кем бы он ни был, это была самозащита.

— Очень забавно, — сказал Ленуар без тени веселья. — Давайте начнем с имен. Вас зовут Бевин?

— Совершенно верно. — Бевин ткнул толстым пальцем в каждого из своих товарищей по игре в карты. — Вот это Гарунд, это Герд, это Мариус, а эти кожа да кости — это Стью. А вы?

— Ищейки, — отрезал Коди. — Это всё, что вам нужно знать.

Улыбка Бевина слегка угасла.

— Не совсем, Большой Пес. Еще мне нужно знать, почему вы здесь.

— Нас интересует путешествие «Серендипити», совершенное примерно четыре года назад, — сказал Ленуар. Матросы обменялись искренне удивленными взглядами. — Во время путешествия, о котором идет речь, вы столкнулись с некой чумой.

Бевин хмыкнул.

— С чумой, значит? Помню, помню — ваш паренёк спрашивал о ней. И что вы хотите знать?

— Где это было?

— В Инатааре, — ответил инспектору низенький мужчина по имени Стью. — Дарангосай. Вот это была поездочка…

Инатаар. Ленуар и Коди переглянулись. Может ли это быть простым совпадением? Больной мужчина, Дрем, утверждал, что видел Инатаари, когда собирал трупы в Лагере. Редкое зрелище, но само по себе ничего особенного — если только оно не повторяется из раза в раз. Как теперь.

— Почему эта поездка оказалась такой примечательной? — уточнил Леунар.

Стью ткнул большим пальцем в рыжеволосого мужчину, Гарунда.

— Ну, для начала, Волосач связался с какими-то пиратами, и ему чуть не отрезали…

— Мы уже все слышали эту историю, — буркнул Волосач.

Ленуар не слышал этой истории, за что был ему глубоко благодарен.

— Я спрашивал о чуме.

— А что с ней? — Герд подозрительно покосился на инспектора.

— Каковы были симптомы?

Стью собрался было отвечать, но Волосач оборвал его:

— Откуда нам знать? Мы ведь ничего не подцепили, так?

— У вас есть глаза и уши. По моему опыту, когда чума поражает город, люди о ней говорят. Точнее, они не говорят больше ни о чём другом.

Волосач пожал плечами.

— А может, я просто не обратил внимания? — с вызовом посмотрел он на Ленуара.

Леунар не остался в долгу.

— Сержант.

Одним плавным движением Коди шагнул за спинку стула Волосача, заломил ему руку за спину и ткнул лицом на стол. Герд и Стью дёрнулись вперед, но Ленуар потянулся за своим кремневым ружьем, и они замерли.

Коди достал железные наручники.

— Теперь ты обращаешь внимание? — рыкнул он прямо в ухо Волосача.

Ленуар наклонился над столом так низко, что ощутил запах эля в выдыхаемом каждым из моряков воздухе.

— Возможно, я не совсем ясно выразился. Полагаю, у вас есть информация, которая может оказаться полезной для моего расследования. Как инспектор Департамента полиции, я имею существенные полномочия, чтобы заставить вас сотрудничать. Вы можете на себе испытать эту власть и определить её границы, но я очень сомневаюсь, что вам это придётся по вкусу.

Губы Бевина растянулись в опасной улыбке, и он вскинул руки в успокаивающем жесте.

— Инспектор, прошу вас. В этом нет никакой необходимости. Наш Гарри немного вспыльчив, вот и все. Мы полностью готовы к сотрудничеству.

— Отлично, — Ленуар кивнул Коди, и сержант позволил Гарри выпрямиться, хотя наручников не снял. — А теперь я вынужден повторить вопрос.

— Чума, — протянул Бевин. — Мы расскажем всё, что знаем, только это немного.

— Это уже мне судить.

— Тогда ладно. В общем…, - Бевин почесал бороду. — Я помню, что мы пробыли в порту совсем недолго. Ровно столько, чтобы Гарри успел окунуть перо не в ту чернильницу. Впрочем, все было так, как вы и сказали — весь Дарри шептался о чуме. Мы услышали об этом в первую же ночь. Люди полагали, что она передаётся через простыни. «Держитесь подальше от шлюх», — предупредили они нас. Как ни странно, для Гарри это оказалось плохим советом. — Бевин повернулся к своему краснолицему товарищу по кораблю и ухмыльнулся. — У шлюх обычно нет братьев, защищающих их честь.

Ленуар подавил стон. Зак был прав. Эти люди и пяти секунд не могут прожить без упоминания о шлюхах.

— Сосредоточьтесь, пожалуйста, — произнёс он вслух. — Кроме советов о том, каких чернильниц следует избегать, что еще говорили люди о чуме?

— Куча мест были закрыты, — сказал Бевин. — Они поместили в карантин целые кварталы. По большей части — увеселительные. Специально, чтобы наш отпуск на берегу оказался скучным.

— Капитан все равно не хотел задерживаться надолго, — вставил светловолосый мужчина, которого звали Мариус. — Он много слышал о кораблях, потерявших половину своих экипажей в течение нескольких дней. Сказал, что мы разгрузимся и отплывем, не задерживаясь.

«Высоко контагиозная и смертельная в течение нескольких дней». Это определенно напоминало теперешние события.

— А симптомы? А что вы слышали о них?

Тот, что поменьше, Стью, скривился от отвращения.

— А мне и не надо было слушать. Я видел это своими собственными глазами. Нищенка окликает меня, когда я прохожу мимо. Я смотрю вниз, а у нее из глаз течёт кровь. А когда она открывает рот, чтобы заговорить, то начинает кашлять! — он содрогнулся при этом воспоминании. — Я оттуда сорвался, будто за мной гналась стая бродячих псов.

Ленуар и Коди снова переглянулись. Пусть это не было железным доказательством, но оно было настолько схожим, насколько это возможно.

— Похоже, что эта болезнь добралась сюда, в Брайленд, — сказал Ленуар, внимательно наблюдая за мужчинами.

Бевин даже не потрудился изобразить удивление.

— Я так и подумал, после того как ваш щенок вчера об этом заговорил.

— Это был лишь вопрос времени, — сказал Мариус. — Хуменори плавают по Серому морю уже почти сто лет. Мы на Инатаари завезли крыс, а они к нам — чуму. Взаимная торговля между двумя народами. Да благословит Господь прогресс! — он поднял свой стакан в издевательском приветствии.

— Вообще-то, инспектор, это хорошая мысль, — сказал Коди. — Когда мы просматривали гроссбухи начальника порта, сколько там было пряностей из Инатаара и Миррхана? Половина? А может, и больше? За последние четыре года между Кеннианом и Дарангосаем случилось, наверное, несколько десятков торговых переходов. Странно, что мы до сих пор не слышали о чуме.

— Переправ-то много, — сказал Мариус, — но кораблей — мало. Не каждый капитан готов переплыть Серое море. Оно затребует свою дань, и да поможет Господь всем, кого оно выберет в качестве жертвоприношения. — Он снова поднял свой стакан, и на этот раз к нему присоединились его товарищи по кораблю.

— Что же касается тех из нас, кто все-таки переправляется через море, — сказал Бевин, — уверяю вас, мы все слышали о чуме. Если мы не говорим об этом, то только потому, что моряк, который искушает судьбу — полный глупец.

— Вы все слышали об этом, но торговля продолжается, — сказал Ленуар. — Вы не боитесь подхватить чуму?

— Она исчезла, — ответил Герд. — Уже года три с небольшим.

— Инатаари нашли лекарство?

Бевин пожал плечами:

— Наверно. Мы отсутствовали около года, а потом нам сообщили, что всё более или менее вернулось на круги своя, и мы снова начали работать. С тех пор я возвращался туда трижды, и она показалась мне похожей на прежнюю Дэрри.

— Мне тоже, — сказал Стью, — даже еще лучше. Кораблей там стало гораздо меньше, чем раньше. А это значит, что получить то, что хочешь, стало гораздо проще. — Его ухмылка грозила вернуть их к теме шлюх, но, к счастью, у Бевина были другие мысли на уме.

— Похоже, это означает, что чума у них вернулась, — сказал он. — Капитан и близко не подойдет ни к одному порту, где есть эта дрянь. Похоже, мы нескоро увидим Дэрри, ребята. В этом году будет ходить лишь за деревом и мехами. И дешёвым миррханским шелком, если повезет. Надеюсь, старик Талли спасёт нас, иначе мы останемся без работы. — Он махнул рукой барменше.

Ленуар раздраженно посмотрел на приближающийся кувшин с элем. Речь Герда уже стала невнятной, а ухмылка Стью — косой. Скоро они будут слишком пьяны, чтобы от них была хоть какая-то польза.

Ленуар мог бы попытаться отобрать у них выпивку, но они бы это плохо восприняли. Ленуару придётся ускориться и быстро выведать у них всё, что они знают.

— Может, вы знаете что-то о лекарстве, которое нашли Инатаари?

— Ничего особенного, — ответил Бевин. — Мы были на этой стороне океана, когда услышали, что чума закончилась, а к тому времени, когда вернулись…, — он пожал плечами и посмотрел на своих товарищей, — полагаю, нам было все равно.

— А что насчёт остальных ваших товарищей по кораблю? — спросил Коди. — Есть среди них достаточно любопытные?

Герд фыркнул.

— Сомневаюсь.

— И, тем не менее, — сказал Ленуар, — мне нужны имена всех тех, кто служил на этом корабле четыре года назад.

Матросы рассмеялись в ответ.

— Я бы и трезвым это не сделал, инспектор, — сказал Бевин. — «Серендипити» — большая девочка. Я напишу вам тех, кого помню, но остальные… — Он указал на низенького мужчину. — А ты, кстати? Кладовщики всегда следят за тем, кто есть кто.

— За всей командой? — Стью покачал головой. — Без вариантов. Может, Риттер?

— Может, — хмыкнул Бевин, — если сможешь его отыскать.

— Риттер был тогда судовым казначеем, — пояснил Мариус. — Кажется, сейчас он на «Герцогине Бездны».

— А капитан? — спросил Ленуар. — Он может знать?

— С тех пор у «Серендипити» появился новый хозяин, — сказал Мариус. — Что касается капитана Холлингсворта, то, насколько я слышал, он был мертв.

— Был, есть и будет, — вставил Бевин, и его приятели расхохотались.

Ленуар изо всех сил старался скрыть свое разочарование. Он не мог понять, был ли он на грани открытия чего-то важного или просто гонялся за курами по двору. Более того, у него не осталось больше никаких вопросов; он разыграл все свои карты, кроме одной — джокера.

— Сержант, можете освободить Гарунда от наручников. Я уверен, что он будет хорошо себя вести.

Рыжеволосый мужчина ничего не ответил, предпочитая угрюмо смотреть, как Коди снимает железные наручники.

Ленуар встретился с ним взглядом ровно настолько, чтобы выразить легкое удивление этим детским поведением. Затем он вытащил из кармана пиджака свиток пергамента и расправил его на столе. Угольный набросок «корреспондента газеты», называющего себя Барреллом.

— Кто-нибудь из вас раньше видел этого человека?

Ленуар внимательно наблюдал, как матросы склонились над эскизом.

Стью сморщился, обнажив передние зубы, как грызун, вынюхивающий мусор. Волосач пренебрежительно фыркнул и отвернулся со скучающим выражением лица. Мариус нахмурился, а Герд слегка приоткрыл рот. Бевин почесал бороду и покачал головой.

Даже Зак подошел посмотреть, и когда он приблизился, то мягко, но безошибочно наступил на ногу Ленуара. Ленуар повернулся, чтобы посмотреть на мальчика, но Зак не обратил на него внимания, его взгляд был прикован к рисунку.

— Я его не знаю, — сказал Бевин. Герд, Волосач и Мариус тоже отрицательно покачали головами.

— Может, я и видел его, — сказал Стью, — но будь я проклят, если помню, где именно.

— Очень хорошо. — Ленуар подтащил стул от соседнего стола и уселся на него. — В таком случае мы выпьем за ваших старых товарищей по кораблю «Серендипити» — всех, кого вы сможете вспомнить. Зак, сбегай к начальнику порта и принеси гроссбух, перо и немного чернил. Пришло время попрактиковаться в письме.

Глава 16

— Это будет нелегко, инспектор, — сказал Коди, просматривая страницу в тускнеющем вечернем свете, и вытер со лба капельку пота. В пивной было тепло, хотя и не так уж неприятно. Ленуар не потел, но ведь Коди был крупнее, а его рубашка казалась плотнее.

— Мы сумеем найти тех, кто все еще находится на «Серендипити», — продолжал сержант, — но остальных мы не найдем… Похоже, моряки не очень-то любят поддерживать связь. Менее чем половина этих имен перешла на другие корабли.

— И многие из этих кораблей находятся не в порту, — добавил Зак. — Кто знает, когда они вернутся.

— Может, если бы нам в помощь дали хоть десяток стражников… Но ведь они все заняты охраной карантинной зоны, — взволнованно произнёс Коди.

— Если вы закончили перечислять проблемы, — сказал Ленуар, — возможно, мы могли бы сосредоточиться на том, что имеем. — Повернувшись к мальчику, инспектор кивнул головой в сторону таверны, из которой они только что вышли. — Кто из них солгал насчет наброска?

Зак усмехнулся, довольный собой.

— Волосач.

— Уверен?

— Да я поставил бы на это корону!

Коди с сомнением посмотрел на мальчишку.

— Как ты понял?

— Он фыркнул, когда посмотрел на набросок. Он делает это всякий раз, когда притворяется, что у него хорошие карты. Например, если вы играете Мечом, который разбивает его Щиты, он будет фыркать, как будто ему все равно, и все будут думать, что у него есть еще одна хорошая карта. Но это ложь. Если у него действительно есть хорошие карты, то на его лице появляется противная крохотная улыбка, которую, как он думает, никто не видит.

— И ты всё это изучил по одной лишь карточной игре? — к сомнению в голосе Коди примешалось восхищение.

— Он действительно ужасно играет, — серьезно сказал Зак.

— И, тем не менее, — сказал Ленуар, — ты хорошо поработал. Не все бы это заметили.

— Бевин бы заметил, — возразил Зак, — да и другие тоже. Если бы, конечно, не были постоянно пьяны.

Ленуар хмыкнул.

— Это точно. Они уже много лет играют с Гарри в карты. Если он лгал, то они, скорее всего, знают об этом.

— Если и знают, то не подали виду, — сказал Коди.

— В этом нет ничего удивительного. Товарищи по кораблю защищают друг друга.

— Может, стоит его арестовать?

— С какой целью? Я сомневаюсь, что он заговорит без некоторых более убедительных методов допроса, а у нас нет достаточных доказательств для их проведения.

Несмотря на свои прежние пустые угрозы, Ленуар прекрасно осознавал ограниченность брайлишских законов.

— Если бы мы были в Аррёне — возможно; но я боюсь, что ваш парламент, к сожалению, слишком щепетилен в таких вопросах. Я сомневаюсь, что слов десятилетнего карманника будет достаточно.

Зак нахмурился, но не стал возражать.

— Мы можем проследить за ним, — предложил Коди, но было видно, что ему самому не нравится эта идея.

Ленуар задумался. Даже если Зак был прав, и Гарри-Волосач действительно лгал о наброске, не было никакой гарантии, что его преследование даст им хоть что-нибудь. Ленуар уже догадался, что их убийца может оказаться моряком.

Тот факт, что другой матрос узнал его в лицо, ничего не доказывал, кроме того, что их пути в какой-то момент пересеклись. Ложь Гарри не привнесла ничего нового. Он произвел на Ленуара впечатление человека, который отказывается сотрудничать только ради того, чтобы получить мелкое удовольствие от того, что мешает ищейкам. Возможно, он даже не знает имени убийцы.

— Лучше всего будет продолжать показывать этот набросок на пристани, — размышлял вслух инспектор. — Начнём с имён в списке. Займёмся этим завтра с самого утра.

— А как же я? — спросил Зак. — Я могу за ним последить.

Эта мысль уже приходила в голову Ленуару, но этот план был слишком рискованным.

— Гарри, кажется, не очень тебя любит, Зак. Не уверен, что это хорошая идея.

— Я буду держаться вне поля его зрения. Это будет нетрудно — он все равно большую часть времени пьян. Я буду наблюдать за дверью оттуда.

Он указал на гребную лодку, шумно покачивающуюся среди небольших судов у дощатого настила.

— Я могу спрятаться там, а когда он выйдет, буду следить. Таким образом, если он встретится с парнем с вашего рисунка, я смогу проследить за ним и выяснить, где он остановился. Потом прибегу за вами, вы его арестуете, и бац! Форт-Хальд!

Зак изобразил, как хлопнула тюремная дверь, а затем для пущей убедительности потёр руки.

— Сомневаюсь, что всё будет так просто.

И все же они не могли позволить себе полностью отпустить Гарри, особенно когда был шанс, что он приведет их к убийце. Ленуар мог бы попытаться заручиться поддержкой ещё одной ищейки, но рядовые солдаты не были подготовлены к работе под прикрытием; стражник смешался бы с толпой, как голубь среди воронов.

Большинство сержантов были дураками, и в любом случае шеф никогда не согласился бы назначить второго, особенно учитывая такое количество раненых во время беспорядков.

Как бы то ни было, гончие едва ли могли поддерживать карантин; все свободные силы уходили на поддержание закона и порядка. Поимка убийцы была делом второстепенным, по крайней мере, сейчас.

Что же касается его коллег-инспекторов… Ленуар едва не расхохотался вслух. Он называл их пьянчугами, бандитами и слабоумными. Когда-нибудь он напишет о них пьесу.

Нет, тут было только два варианта. Либо Ленуару и Коди придется разделиться, либо им придется рискнуть с Заком. Хотя мальчишка и сам не против рискнуть.

Ленуар нерешительно посмотрел на него сверху вниз. Глаза, встретившиеся с его глазами, были проницательными, настороженными, почти тревожно взрослыми. Но все остальное — растрепанные волосы, ободранные колени, неугомонная, застенчивая манера, с которой он ковырял носком обуви выщербленные доски пирса…

Может быть, он и был умен, но все же, несомненно, оставался ребенком.

— Это может быть опасно, Зак. Если он тебя заметит…

— Он просто использует это как предлог, чтобы свернуть мне шею. — Зак пожал плечами. — Я все понимаю.

Ленуар вздохнул. Это было неразумно, неэтично и почти наверняка навлекло бы на него сильный выговор со стороны шефа. И ещё это подвергнет мальчика значительному риску.

Зак — единственный человек в жизни Ленуара, которого по праву можно было считать его другом, несмотря на то, что он был ребенком. И все же поручить ему такую задачу значило бы поставить дело выше благополучия Зака.

«Дело превыше всего», — с горечью подумал он.

— Обещай мне, что будешь осторожен, Зак. У меня и так достаточно грехов на совести.

Мальчик ухмыльнулся:

— Не волнуйтесь. Я вас прикрою.

— Я боюсь не этого, — сказал Ленуар, но Зак уже был на полпути вниз по пирсу, подпрыгивая, как нетерпеливый ребенок. Хотя, он ведь им и был, не так ли?

Заходящее солнце осветило его силуэт кроваво-красным маревом, когда он наклонился, чтобы схватить верёвку у разбитой гребной лодки, которую выбрал в качестве укрытия.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, инспектор, — сказал Коди, вытирая лоб. Теперь он выглядел еще более обеспокоенным.

Ленуар смотрел, как мальчик ступил в темное брюхо лодки и исчез.

* * *

— Коди. — Креарс протянул ему руку. Коди помедлил секунду, потом пожал ее и понадеялся, что начальник не заметил заминки.

— Уже довольно тепло для перчаток, разве нет? — спросил констебль.

— Это ради защиты от чумы, — ответил Коди правду. — Вам тоже следует их носить. Как и всем нашим сотрудникам.

— Я займусь этим, — кивнул Креарс. — Где инспектор?

— Наверное, дома. Он не знает, что я здесь. — В этом тоже нет смысла лгать.

Креарс рассматривал подчинённого в тусклом свете лампы.

— Что случилось?

— Я здесь, чтобы увидеть Мердена. Сегодня днем, когда мы уже уехали, мне пришла в голову одна мысль, и я хотел обсудить ее с прорицателем. Может быть, это и ерунда, — он пожал плечами, — но все равно стоит проверить.

— Уже довольно поздно.

— Да, но инспектор не думал, что в этом есть что-то особенное. Вы же знаете, какой он. — Коди изобразил свой лучший арренейский акцент. — «Можете бегать за своим собственным хвостом, если хотите, сержант, но только в свободное от работы время». — Он снова пожал плечами. — И вот я здесь. В свое свободное время.

Он всю дорогу думал о том, как объяснит свое присутствие Креарсу, и решил, что его история достаточно убедительна. Это будет не первый случай, когда Коди начнет копать самостоятельно после того, как Ленуар отвергнет его идеи.

Креарс стоял спиной к фонарям. Шарф закрывал половину его лица, а глаза терялись в тени. Коди не мог сказать, поверил ли начальник в его рассказ. Он отвел взгляд, делая вид, что интересуется ночными приготовлениями на баррикаде.

— Я прислал стражников, о которых вы просили, — произнёс, наконец, констебль. — Один здесь, и другой там. Теперь Мерден должен быть в безопасности.

— Спасибо. — В голосе Коди безошибочно слышалось облегчение. «Будем надеяться, что Креарс отнесет это на счет новостей о стражниках». — Увидимся на выходе, — добавил он.

— Оглядывайся по сторонам, Коди. Настроения здесь просто отвратительные.

Коди кивнул и помолчал еще немного, чтобы не показаться слишком торопливым. Он в последний раз оглядел баррикаду, небрежно махнул рукой дежурным часовым и направился к главной дороге.

Полная луна светила сверху, заливая его путь холодным серебром. Коди взглянул на неё, но тут же отвел взгляд. Свечение было слишком ярким.

У него заболели глаза, как от холодной воды часто болят зубы. И все же Коди был благодарен луне за этот свет. Он забыл взять с собой фонарь. Глупо, конечно, с его стороны, но он… думал о другом.

«Это может быть что-то другое», — говорил он себе в сотый раз. У людей бывают головные боли, не так ли? И лихорадка. Но это не значит, что у них чума. И это не значит, что у него чума.

«Три-четыре дня до того, как начнут проявляться симптомы, — говорил Лидман. — Пять, если у вас богатырское здоровье».

У Коди было богатырское здоровье.

Это означало, что чума тут ни при чем… ведь так? Прошло всего два дня с тех пор, как они наблюдали, как Одед лечит мальчика. Даже если бы Коди тогда заразился, у него не было бы ещё никаких симптомов.

Если только он не поймал чуму в самый первый день. В тот самый день, когда они с Ленуаром встретили Лидмана среди чумных домов. До того, как они надели шарфы и перчатки.

Но ведь это было бы просто потрясающее невезение! С ним не могло такого случиться. Не могло…

Сердце Коди глухо стучало в груди. В горле. В висках. Он чувствовал его повсюду, как будто оно искало способ выскочить из тела. Коди сунул руки в карманы и ускорил шаг.

Тихий шепот сопровождал его последние пятьдесят шагов или около того до палатки, которая когда-то принадлежала Одеду. После полудня толпа стала только больше. Люди казались еще более подавленными, чем раньше. До них уже, должно быть, дошла весть о смерти Одеда, и это наверняка навеяло мрачное настроение. По большей части люди сидели или даже лежали, и никто не сопротивлялся, пока Коди пробирался среди них. Они узнали его, скорее всего, и знали, что он здесь не для того, чтобы попасть к целителю вне очереди.

Ну, это было не совсем так.

Он чуть не врезался прямо в ищейку, охранявшего дверь. Креарс предупредил его, что здесь будет стражник, но Коди был так погружен в свои мысли, что уже забыл об этом.

Палатка закрывала большую часть лунного света, но даже в этой ситуации Коди узнал человека, стоявшего перед ним. Не так уж много было мужчин, способных «нависнуть» над Коди — и из тех, кто это делал, только у одного были широкие, как у дуба, плечи.

— Привет, Коди, — сказал Иннес. К счастью, он не стал протягивать руку для приветствия.

Коди был рад, что начальство выбрало Иннеса. Он был достаточно крупным, чтобы запугать даже самого крутого преступника, и его нелегко было напугать. Последнее было очень важно, учитывая то, что он будет стоять на страже палатки, в которой происходят подобные ритуалы.

— Я пришёл к Мердену, — произнёс Коди, надеясь, что этого объяснения будет достаточно.

Иннес только кивнул. К счастью, он был не из тех, кто задает слишком много вопросов. Он посторонился, пропуская Коди внутрь.

Мягкое сияние наполняло палатку. Мерден склонился над лекарским столиком Одеда, изучая его и делая пометки. Сквозь прорезь в задней части палатки, где скрылся убийца, пробивался лунный свет. Должно быть, у Мердена еще не было времени зашить прореху.

— Сержант, — произнёс адали, выпрямляясь. Он посмотрел за плечо Коди, ожидая увидеть Ленуара.

— Я здесь по собственной инициативе, — сказал Коди. Он сглотнул, во рту внезапно пересохло.

Мерден ждал.

— Я…, - Коди кашлянул и сжал кулаки. — Я думал, возможно…

Он даже не мог произнести эти слова. Ему казалось, что он в любой момент может потерять сознание, хотя он не был уверен, из-за лихорадки это или из-за простой паники.

— Я понимаю, — кивнул Мерден, и по его тону было ясно, что это действительно так. — Присаживайтесь, прошу вас.

Он указал на то, что, как предположил Коди, должно было быть стулом — тренога из палок с седлом, обтянутым шкурой животного. Она заскрипела, когда сержант опустился на нее, но оказалась на удивление прочной. Мерден сел напротив него.

— Опишите ваши симптомы.

— Головная боль. Больно смотреть на свет. Жар, но не слишком сильный. В данный момент у меня немного кружится голова. А до этого…, — он заколебался, — … мне кажется, я высморкался кровью.

— Уберите, пожалуйста, шарф.

Коди подчинился. Мерден поднял фонарь и направил свет прямо в лицо Коди.

— Эй! — сержант прикрыл глаза рукой. — Разве вы не слышали, что я только что сказал о свете?

— Слышал. Но мне нужно было посмотреть, не кровоточат ли у вас глаза или нос. — Мерден опустил фонарь. — Вам будет приятно узнать, что крови не видно.

— Очень приятно, — проворчал Коди, вытирая слезы с глаз.

— Вы считаете, что, возможно, высморкались кровью. Когда?

— Сегодня днём. Как раз, когда уезжали отсюда.

— И с тех пор…

Коди покачал головой.

— Ничего.

«Это ведь хороший знак, верно?»

Мерден поднес руку ко лбу Коди. Его пальцы казались прохладными. Это был не очень хороший знак.

— Определенно лихорадка, — сказал Мерден, — хотя и не слишком, с ваших слов, серьезная. Когда вы впервые начали замечать симптомы?

— До полудня, полагаю. По пути на пристань.

Он заерзал на стуле. Этот разговор странно походил на исповедь.

— Хотя сейчас, когда я начинаю об этом размышлять… возможно, это было сегодня утром. Вот тогда-то и началась головная боль. В то время я не придал ей особого значения, потому что… — он пожал плечами. — Я не знаю. У людей часто случаются головные боли.

Янтарные глаза Мердена изучающе смотрели на сержанта.

— Вы пришли один. Полагаю, это означает, что вы не сообщили инспектору о своем состоянии.

— О каком состоянии? Насколько я понимаю, это всего лишь грипп. Нет никакого смысла выводить его из себя по пустякам.

— Вряд ли это пустяк, сержант. Даже если бы это был грипп, это значительно увеличило бы ваши шансы подхватить чуму. Вы должны это понимать. А так как сейчас лето, и в настоящее время нет никаких сообщений о распространении гриппа, я не склонен верить, что мы имеем дело именно с ним.

У Коди свело живот, как будто в него ударили кулаком. Он снова сглотнул.

— Значит, вы думаете…

Мерден вздохнул. Другого ответа Коди и не требовалось.

Его взгляд опустился вниз. Казалось, его окутал какой-то кокон, а остальной мир остался там, снаружи.

— Ладно. — Коди сделал глубой вдох, затем выдохнул. Постарался избавиться от всех посторонних звуков. — Ладно. — Он поднял глаза на прорицателя. — Значит, мне нужна ваша настойка, не так ли?

Мерден встал и, обойдя вокруг стола, выбрал одну бутылочку из множества других.

— Я готовил её весь день. Это должно сработать.

— Должно? — это слово не обещало никакой определённости. У Коди снова закружилась голова.

— Всё зависит от того, как далеко зашла болезнь, и от других вещей, которые мы ещё не изучили. Как сказал нам Одед, не всех можно вылечить таким способом. Некоторые из заболевших требуют более жестких мер.

Коди вздрогнул. Он видел, как выглядят «более жесткие меры». Если это было лекарством, то оно уж точно хуже самой болезни. Во всяком случае, такой была его первая мысль. Затем он представил себе тела, которые они видели — черные, синие и раздутые, и подумал, что, возможно, ошибается.

— Три капли каждый час, пока я не скажу иначе, — произнёс Мерден, — начиная с этого момента. Вы будете отдыхать здесь. Я разбужу вас через час для следующей дозы.

Коди бросил взгляд на койку, где лежал мальчик, проходящий лечение. Он брыкался, извивался и проваливался в тень.

— Не здесь, сержант. — В глубоком голосе Мердена послышались нотки веселья. — Ваши сновидения не принесут… успокоения. Вы будете спать на земле, на одеяле. Ночь стоит теплая. С вами все должно быть в порядке.

Коди вдруг почувствовал, что слишком устал, чтобы спорить. Он взял предложенную Мерденом чашку с водой и залпом осушил ее. Жидкость была такой горькой, что у него перехватило дыхание, а изо рта потекли слюнки, как будто он хотел избавиться от гадкого привкуса.

Он свернулся калачиком на полу, как собака, и закрыл глаза.

Ему снилось детство, лето у озера и осень, когда он собирал фрукты в саду своего дяди.

Когда он проснулся, его била дрожь. Или озноб. Он не мог сказать наверняка. Чья-то рука легла ему на плечо.

Мерден.

— Лихорадка усиливается, — сказал адали. — Этого не должно случиться, особенно после трех доз.

— Трёх? — Коди перевернулся на другой бок и, прищурившись, посмотрела на целителя. — Я помню только две.

— Три, — повторил Мерден. — И вам должно уже быть лучше.

— За три часа?

— Все люди разные, но Одед заверил меня, что у большинства пациентов улучшение наступает в течение двух часов. — Мерден покачал головой. — Мне очень жаль, сержант, но, похоже, вы не реагируете на настойку. Вам понадобится…

Коди вскинул руку: он не хотел этого слышать.

Волна паники захлестнула его: холодная, слепая, вырывающая весь мир из-под ног. На мгновение ему показалось, что его сейчас вырвет. Но всё прошло.

Он просто сидел, уставившись в никуда, и его дыхание темным шепотом отдавалось в ушах. Каким-то образом — возможно, инстинктом ищейки — он уже давно понимал, что все будет не так просто. Не для него.

Очевидно, он был особенным, только не в том смысле, в каком люди обычно хотят быть особенными. Было бы так легко возненавидеть за это весь мир, но какой в этом смысл? Ничего ведь не изменится.

Коди вскочил на ноги. Он принял решение.

— Что вы делаете? — осторожно поинтересовался Мерден.

— Собираюсь домой. Завтра у нас сложный день.

— Вы же не всерьёз думаете уезжать?

Коди подошёл к столу, пытаясь выбрать нужную настойку среди остальных отваров. Все маленькие коричневые бутылочки выглядели одинаково. Его рука нерешительно зависла над ними. Дыхание с шумом вырывалось из его рта.

— Сержант, вы больны, и вам становится все хуже и хуже. Вам нужно лечиться.

— Я и буду лечиться. — Коди выбрал бутылочку наугад. Он полагал, что если ошибётся, Мерден его остановит.

— Это не сработает.

— Вы же этого не знаете, — огрызнулся Коди. — Вы же сами только что сказали — все люди разные. Может быть, на мне зелье просто работает дольше, чем на остальных людях.

Мерден вздохнул.

— Я сомневаюсь в этом, и даже если бы это было правдой, вам все равно было бы неразумно подниматься с постели.

— У меня нет выбора. Завтра мы прочесываем пристань. Инспектор не сможет сделать это в одиночку, и больше ему никто не поможет. Каждая ищейка в Кеннане занята тем, чтобы обеспечить соблюдение карантина. И вы это прекрасно знаете. Я не могу позволить себе взять отпуск, как бы мне ни было плохо.

Мерден скрестил руки на груди.

— А как насчет инспектора Ленуара? Или кого-то еще, с кем вы вступаете в контакт? Неужели вы думаете, что я позволю вам пойти и заразить других?

— Вы думаете, что сможете меня остановить? — Коди многозначительно окинул взглядом худую фигуру адали.

— Я совершенно уверен в этом, сержант. — Взгляд Мердена был таким же ровным, как и его тон.

Коди смущенно отвернулся.

— Послушайте, я еще даже не очень заразен, если то, что говорил нам доктор Лидман, правда.

— Будто это имеет значение, — сухо ответил Мерден. — К тому же, невысокая заразность — это ещё не всё. Мы не можем рисковать и выпускать вас, в то время как ваши коллеги делают всё возможное для поддержания карантина.

Мерден хитро поступил, втягивая в это дело ищеек. Губы Коди скривились в горькой усмешке.

— Ваша преданность долгу достойна похвалы, — продолжал Мерден, — но на карту поставлено слишком многое.

— Именно об этом я и говорю! Слишком многое поставлено на карту, и я не могу оставить инспектора одного!

Он должен был заставить Мердена понять. Должен. Его жизнь, даже жизнь Ленуара, была маленькой платой за то, чтобы помочь им узнать что-то полезное о чуме.

— Вы должны мне помочь, Мерден. Помочь нам. Все, что мне нужно, — это еще несколько часов. Я ведь не слишком многого прошу, правда? Дайте мне что-нибудь, чтобы справиться с симптомами, и я обещаю, что всё время буду носить шарф и перчатки. Я буду держать дистанцию с остальными, насколько это будет возможно.

Прорицатель покачал головой и открыл рот, чтобы возразить, но Коди продолжил:

— Рисковать жизнью — моя работа. И работа Ленуара. Мы ничего не можем с этим поделать. Вы же знаете, что он бы со мной согласился.

Мерден отвернулся, по-прежнему качая головой.

— Всего несколько часов, — повторил Коди. — Только завтрашнее утро. Я вернусь завтра днем. Клянусь. Клянусь вам, Мерден.

Янтарные глаза пристально посмотрели на сержанта. Губы Мердена сжались в тонкую линию.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Это дело полиции. Я не имею право принимать решения. Но знайте: если вы не вернетесь к полудню, как вы поклялись, я больше не смогу договориться с собственной совестью. Я сообщу вашим коллегам о сложившейся ситуации, и вам придётся объясняться с вашим шефом.

Коди выдохнул воздух, который так долго сдерживал.

— Спасибо.

Мерден бросил на него раздраженный взгляд.

— Тут не за что благодарить. — Он направился к столу. — Я дам вам лекарство от головной боли и лихорадки. Растворяйте ложку порошка в жидкости каждые четыре часа. Я даю вам только три дозы, так как вы вернетесь сюда к полудню. — Он многозначительно приподнял бровь.

— Я понял.

Мерден потянулся за ступкой и пестиком.

— Не заставляйте меня сожалеть о содеянном, сержант, — мягко сказал он.

— Вы не пожалеете, — ответил Коди.

«Надеюсь, так оно и будет».

Глава 17

Ленуар проделал долгий путь до участка. В этот ранний час улицы были в его полном распоряжении; только в булочной на Литтл-Оксвэй горели фонари, слабо освещая булыжники мостовой.

Он закрыл глаза, когда теплый, золотистый и успокаивающий запах свежего хлеба наполнил его нос. Детектив бы разлил этот запах по бутылкам, если бы мог, и носил бы его с собой весь день, чтобы в случае надобности освежить в памяти.

Вместо этого мужчина завернул за угол, и все это исчезло, как приятный сон, который он не мог до конца вспомнить.

В соседней церкви зазвонили колокола, приветствуя рассвет. Их торжествующая песня действовала Ленуару на нервы. Прошлой ночью он выпил слишком много вина, и каждый удар колокола, казалось, отражался изнутри его черепа. Более того, ода во славу Божью казалась неуместной, безвкусной и бесчувственной в это мрачное утро, как смех на похоронах.

Пусть лучше священник соблаговолит отдать дань памяти сотням погибших прошлой ночью — хоть по одному удару для каждого из Божьих детей, которых унесло ветром, как листочки.

Повинуясь внезапной прихоти, Ленуар повернул налево, на Грантли. Аллея слишком сильно изгибалась к юго-востоку, но она прорезала сердце цветочного района, а вид летних роз пошел бы инспектору на пользу.

Даже в этот ранний час подготовка к дневной работе шла полным ходом. Вдоль улицы выстроились цветные облака — столы и фургоны были нагружены свежими цветами всех размеров и видов. Молодые девушки в обтрёпанных платьях стояли рядом, пока их матери наполняли корзины, а маленькие мальчики перевязывали стебли бечевкой и дешевой черной лентой.

Черная лента озадачила Ленуара, пока он не заметил надпись: «ЦВЕТЫ ДЛЯ ПОХОРОН. СОЧУВСТВИЯ И СОБОЛЕЗНОВАНИЯ. В НАЛИЧИИ — ЦВЕТОЧНЫЕ КОРЗИНЫ». Некоторые фургончики даже предлагали носить под носом маленькие мешочки с лавандой, чтобы «отогнать дурной воздух».

«Этого не избежать, — подумал он, — даже на мгновение». Каждое напоминание о смерти было напоминанием о неудаче. Его неудаче.

Но мучила инспектора не только уязвлённая гордость. Нечто гораздо более едкое терзало нервы Ленуара. Он не мог отделаться от мысли, что, возможно, в этом деле содержится ответ на вопрос, который висел над ним уже несколько месяцев.

«Почему Посланник тьмы пощадил меня?»

Ленуар спас Заку жизнь и помешал некромантам, но разве этого было достаточно, чтобы искупить его грехи? Или он теперь остался в долгу? Тогда зачем было оставлять ему жизнь?

Возможно, это был вовсе не дар, а связь. Негласный договор между Ленуаром и каким-то космическим судьей, который решил отложить его казнь. Его освободили при условии, что он вернет свой долг при первой же возможности. И теперь вот он, его шанс искупить свои грехи — и Ленуар терпит неудачу. Жизни, которые должны были заплатить за его собственную, ускользали у него из рук. Для них второго шанса не будет.

«Не существует никакого искупления», — сказал тогда Посланник тьмы.

Ленуар не сомневался в его правоте.

— Волшебная настойка!

Ленуар чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Из-за тележки выскочил продавец, размахивая коричневой стеклянной бутылкой, как будто это был сам Экскалибур.

— Вылечит то, что вас мучает! Всего полкроны!

Ленуар свирепо посмотрел на мошенника.

— Неужели вам совсем не стыдно, сэр? Спекулируете на трагедии? — Яростная дрожь в голосе удивила даже самого Ленуара.

Мужчина обескураженно моргнул.

— Я просто пытаюсь заработать на жизнь…

— Продавая бесполезные смеси отчаявшимся людям?

Продавец посмотрел на инспектора, будто тот сошел с ума.

«Может, так оно и есть?» — подумал Ленуар. Этот человек мог быть стервятником, но в этом не было ничего необычного. Он ведь не так уж и сильно отличается от цветочниц с их лавандовыми мешочками и похоронными мероприятиями.

— И что вы тогда делаете в цветочном квартале? — безо всякого перехода прорычал он. — В трущобах вам бы больше повезло.

— Не хочу так рисковать.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Ленуар.

— Там слишком много чумы. Лучше держаться таких районов, как этот, да и то — с краю.

По спине инспектора пробежал холодок.

— Что значит «с краю»? Мы ведь и так далеко от Лагеря.

Мужчина снова уставился на него, как на безумца.

— Ты живешь в пещере, приятель? Теперь чума гуляет не только по трущобам. Она разошлась по всем бедняцким кварталам.

— Но карантин…

Продавец фыркнул:

— Ага. С таким же успехом можно носить воду в решете. — В этот момент он заметил еще одного прохожего и бросился к нему. — Чудо-средство! Всего полкроны!

Ленуар поднял голову, его взгляд скользнул по окнам квартир над ним. Ему не потребовалось много времени, чтобы найти то, чего он так боялся: черную ткань, свисающую с закрытых ставен — точно такую, какой он помнил ее с юности. «Чума здесь, — объявляла ткань. — Держитесь подальше».

— Началось, — прошептал Ленуар.

И почти бегом устремился к участку.

* * *

Ленуар застал шефа Лендона Река за тем, что тот делал лучше всего: отдавал ищейкам приказы.

— Мне наплевать, что он тебе сказал, Стедман, я же велел привести их сюда — всех до единого! Это было не пожелание, понимаешь? Приказ! Мы потеряли целый день! А ты, писец! — Рек ткнул пальцем в проходящего мимо юношу. — Немедленно пошли гонца к барьеру номер один! Скажи Креарсу, что дюжина людей, которых я ему обещал, не приедут, из-за его кретина-коллеги из Норт-Хейвен!

Молодой человек неуверенно замер.

— Эммм… Вы действительно хотите, чтобы я передал это дословно?

— Конечно, нет!

Писец поспешно удалился, инспектор Стедман последовал за ним по пятам. Проходя мимо, Стедман бросил на Ленуара взгляд, говоривший: «Берегись!» Это был хороший совет; Ленуар давно понял, что в таком настроении лучше держаться от Река подальше. К сожалению, сегодня Ленуар не мог себе этого позволить.

— Шеф, — произнёс он немного настороженно.

— Так-так… Смотрите-ка, кто решил нас навестить!

Ленуар поморщился. Прошло уже много времени с тех пор, как он последний раз приходил в участок.

— У вас найдется минутка? — Рек бросил на него язвительный взгляд, и Ленуар невесело рассмеялся. — Признаю, глупый вопрос. И, тем не менее, мне нужно с вами поговорить.

На мгновение ему показалось, что шеф собирается приказать ему убраться ко всем чертям. Вместо этого он раздраженно махнул рукой в сторону лестницы.

— У тебя есть пять минут. Идём.

Когда они добрались до кабинета шефа, Рек опустился на свой стул с тяжёлым вздохом, как будто он не садился уже несколько дней.

— Закрой дверь.

Ленуар сделал, как было сказано, и сел сам. Он не стал дожидаться, пока шеф предложит ему место, поскольку тот редко уделял внимание подобным мелочам. Он присел на скрипучий стул и увидел, как шеф потирает глаза, виски, подбородок — последний щеголял по меньшей мере трехдневной щетиной. Он выглядел таким же измученным, как и сам Ленуар.

— Ты пришёл мне что-то рассказать, инспектор, или просто полюбоваться на моё симпатичное личико?

Ленуару было, что сказать, но он не знал, с чего начать.

— Карантин был нарушен?

— Нарушен? Нет, но он дал течь, и с каждым днём дела становятся всё хуже и хуже.

— И где появилась чума?

— Проще сказать, где она не появилась. — Рек указал на карту города, висевшую на стене за его спиной. — Рыбацкое предместье, Стоунсгалли, Хаундсроу. Это по состоянию на вчерашнее утро. Я уверен, что сегодня мы добавим пару районов к этому списку. Пока лишь единичные случаи, но это ненадолго.

— Я только что видел черный флаг на Грантли по дороге сюда.

— На Грантли? В цветочном квартале? — Рек выругался и покачал головой. — Впервые слышу об этом. Если оно распространилось так далеко…

— То и всеобщая контаминация не за горами.

Рек снова потёр глаза.

— «Всеобщая контаминация»? Похоже, ты слишком много времени проводишь среди лекарей.

— Этот термин я помню еще с юности. Или, по крайней мере, приблизительный его перевод. — У Ленуара до сих пор перед глазами стояли слова на первой полосе каждой газеты, напечатанные безжалостными черными чернилами. — Мы должны закрыть порт, шеф.

Рек резко поднял голову.

— Что значит «закрыть»?

— Если Кенниан падёт перед чумой, то и другие портовые города Хуменори не останутся позади.

«И в первую очередь Серле».

— Херстингс никогда не согласится. Здесь завязано слишком много денег, не говоря уже о товарах, необходимых городу для выживания. И даже если он согласится, мы никогда не сможем этого сделать. У меня нет нужного количества человек.

— Парламент может попросить короля прислать армию.

Брови Рика поползли вверх.

— Ты что, совсем с ума сошел? Ты хочешь, в Кенниан вторглась армия?

— Если это то, что нужно для сохранения закона и порядка, а также для предотвращения распространения чумы по всему континенту… Вы не знаете, каково это, шеф. Вы и представить себе не можете…

Ленуар закрыл глаза и покачал головой, отгоняя воспоминания. Трупы сложены штабелями, как дрова. Черный дым клубится над крышами домов. Человеческий пепел носится, как снег, над пустынными улицами…

Он думал, что эти образы изгнаны навсегда, но теперь они вернулись к нему — каждый адский пейзаж, который преследовал его в ночных кошмарах, когда он был молодым.

— Раньше такого не случалось, — сказал Рек. — Оспа, поразившая Аррёне, так и не попала в Брайленд. Насколько мне известно, она никогда и нигде больше не появлялась, за исключением нескольких редчайших случаев. Даже соседние города избежали эпидемии.

— Это было совсем другое дело. Серле был изолирован из-за революции. Вскоре после начала эпидемии чумы флот блокировал порт, чтобы помешать мятежникам войти в него. Очень немногие корабли прошли через преграду. Даже главные магистрали были перекрыты. Серле страдал в одиночестве. И кроме того, оспа была далеко не так смертельна, как этот… хатекх-сар.

Шеф нахмурился.

— Как ты его назвал?

— Хатекх-сар. Это название болезни на языке адали. Дословно означает «следы демона».

— Демон, который свирепствует в моём городе? — пробурчал Рек. — Ладно, пусть так. Но я не могу закрыть пост своими силами. Я, конечно, поговорю с лордом мэром, но…

— Но он дурак.

Рек предпочёл промолчать.

— Куда собираешь дальше?

— Если честно, пока не знаю.

Именно поэтому он и пришел — чтобы проинформировать своего начальника и услышать второе мнение от профессионала, который проработал на этом посту дольше, чем любой другой человек в Департаменте полиции. Но теперь, когда момент настал, Ленуар чувствовал себя странно отстраненным. Да и какое это имело значение, когда чума медленно просачивалась из Лагеря в вены собственно Кенниана? Чем хуже становилась эпидемия, тем больше его задача казалась инспектору мелкой и бессмысленной.

Впервые за долгое время он почувствовал, как к нему возвращается прежняя апатия. Как еще можно чувствовать себя перед лицом такой бесполезности, такой тщетности?

«Вот тебе и цель в работе», — с горечью подумал Ленуар.

Рек прочел все это в его глазах, и не стал утруждать себя ложными утешениями. Поймать того, кто стоял за чумой, больше не было приоритетной задачей.

— Я слышал, ты убедил Креарса превратить сержанта Иннеса в телохранителя какого-то колдуна-адали?

— Иннеса и ещё пару стражников. Со стороны Креарса было очень благородно согласиться.

— Это ещё как сказать. Ты воспользовался служебным положением или попросил о личном одолжении?

— Это было необходимо.

— Почему? Что ты задумал, Ленуар?

— Мерден — целитель, довольно известный среди своего народа. Я верю, что он может вылечить болезнь, используя лекарство, которое узнал от другого целителя-адали.

Густые седые брови Река полезли на лоб.

— Вот как? И что это за лекарство?

— Это…, - Ленуар заколебался, — … так сказать, «народная медицина». Я надеялся, когда лекарство докажет свою эффективность, коллегия врачей согласится воспроизводить его в больших объёмах.

— И?

— Не знаю. Они… продолжают сомневаться.

— Ещё бы. Но это не объясняет, зачем адали телохранители. Ты боишься, что это чудо-лекарство вызовет беспорядки?

Ленуар глубоко вздохнул. Он даже не думал об этом, хотя это было вполне возможно. Однако у него была более серьёзная причина для беспокойства.

— Иннес и остальные приставлены, чтобы защитить Мердена от убийцы. Видите ли, другой целитель, о котором я упоминал — тот, что обучил Мердена лечению, — был убит вчера утром.

— Убит? — нахмурился Рек. — О чём ты говоришь?

— Четверо пациентов, которых он лечил, тоже были убиты. Я думаю, что убийца — тот же самый человек, который начал эпидемию чумы. Или, по крайней мере, он является частью того же самого заговора.

— Подожди, подожди… Я правильно тебя расслышал? — Шеф наклонился вперед. — Вчера произошло пять убийств, и я только сейчас об этом узнаю? А где, черт возьми, ты столько гулял, инспектор?

Ленуар вздохнул.

— Мои извинения, шеф. Я должен был проинформировать вас раньше.

— Черт возьми, конечно, должен был! Прошло уже три дня, Ленуар. Три дня всеобщего хаоса на улицах моего города. У меня произошло два убийства — не считая тех, о которых я не знал, — а мой лучший инспектор пропал чёрт знает куда. Если бы я не захлёбывался тут дерьмом, я бы лично тебя отыскал и притащил сюда за ноги.

Ленуар видел, что шеф недоволен, но Рек был профессионалом и не мог позволить своему эго мешать хорошей полицейской работе. Он сложил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Ладно, я слушаю. Рассказывай всё, что успел узнать.

Ленуар начал с объяснения, как они с Коди убедили Хорста Лидмана позволить колдуну-адали практиковать на его пациентах.

— Держу пари, это было нелегко, — фыркнул шеф полиции.

— Да, но я был убежден, что адали могут справиться, и, в конце концов, нам удалось убедить Лидмана попробовать. Одед провел свой ритуал над четырьмя пациентами, и все они были на последней стадии болезни. А когда мы с Коди вернулись в Лагерь на следующее утро, все четверо пациентов уже умерли. Сначала мы решили, что лечение не помогло, но когда осмотрели тела, то обнаружили признаки удушения.

Рек задумчиво хмыкнул.

— Кто-то хотел, чтобы все выглядело так, будто лечение провалилось. И когда его уловка была раскрыта, он решил заняться колдуном.

Шеф некоторое время изучающе смотрел на Ленуара, и инспектор невольно поежился под этим пристальным взглядом.

«Ты должен был это предвидеть», — казалось, говорили глаза Река, но, возможно, Ленуар просто это вообразил.

— Нам удалось получить описание убийцы от одного из людей Лидмана, — продолжил Ленуар. — Я сделал набросок, и мы с Коди отнесли его на пристань. — Дальше он поведал информацию, полученную от Зака, и историю «Серендипити» в Инатааре.

— Так ты считаешь, что чуму привезли из Дарангосая?

— Не знаю. Я просто не могу связать некоторые факты. Если то, что говорят моряки, правда, то Дарангосай уже несколько лет был свободен от чумы. Где они взяли образец инфекции, и как они ее транспортировали, не заразившись сами? А расстояние? Даже если наша догадка верна, и они использовали трупы для транспортировки болезни, переправа из Инатаара занимает не менее трех недель, а зачастую и больше. Трупы должны были значительно разложиться во время путешествия, но тела, найденные Дремом в Лагере, по-видимому, были свежими — самое большее, несколько дней. Я не знаю, как это объяснить.

— Не увязай в деталях, Ленуар — это не в твоем стиле. Мы знаем, что чума прибыла сюда на корабле. Это дает вам возможность откуда-то начать. Подробности на самом деле не имеют значения.

— Может, и не имеют… Но действительно важно следующее: почему кто-то вообще на такое пошёл? Этого я понять не могу.

— Не уверен, что это так уж важно, — сказал Рек. — Кто бы он ни был, этот ублюдок явно сумасшедший. Кто знает, почему безумцы вообще что-то делают? Иногда просто ради забавы.

Ленуар покачал головой.

— Нет, шеф, не сходится. Помимо того факта, что один человек не мог бы перенести эту болезнь через море без посторонней помощи, убийства в Лагере были слишком хорошо продуманы, чтобы быть делом рук кого-то, кто просто решил устроить переполох. Я знаю, что в этом есть определенный смысл.

Рек посмотрел на инспектора со странным выражением лица.

— Ты слишком много думаешь об этом, учитывая, как мало из этого может получиться. Это тоже не в твоем стиле.

Ленуар прекрасно понимал, к чему клонит шеф полиции, и ему это было неприятно. Рек уже не в первый раз обрушивался на него с упреками за прежнее отсутствие энтузиазма к полицейской работе. Да, Ленуар изменился, но он не видел смысла зацикливаться на этом, особенно сейчас.

— Это не было в моём стиле, — холодно возразил он. — Надеюсь, вы не думаете, что я вернусь к старым привычкам?

Рек фыркнул:

— Уж на этот счёт точно можешь не беспокоиться, Ленуар. Я просто говорю, что ты слишком много об этом думаешь. Это как те пазлы — ты когда-нибудь их собирал? Мой сын был от них без ума. Ему нравилось пытаться угадать, какая перед ним картина, сложив вместе лишь несколько кусочков. Он смотрел на них часами, даже днями — на эти маленькие кусочки краски на дереве, как будто мог постичь их смысл. Но у него никогда не получалось, по крайней мере до тех пор, пока он не собирал достаточно частей. Ты можешь пялиться на общую картину сколько угодно, Ленуар, но тебе не хватает кусочков.

— И как же вы предлагаете мне их раздобыть? — раздражённо поинтересовался Ленуар. Он был не в настроении выслушивать метафорические нотации.

Рек же был не в настроении выслушивать наглости от своих подчиненных.

— Я предлагаю тебе делать свою работу, инспектор. Бери свой набросок и возвращайся на пристань. Если повезет, у тебя появится зацепка. Если очень повезет, она приведет тебя к убийце. Только ни то, ни другое не поможет нам сохранить мир или остановить чуму, так что извини меня, но твои пять минут истекли.

Ленуар вздохнул и поднялся на ноги.

— И ещё одно, шеф. Если на Инатаари действительно нашли лекарство, возможно, мы сможем узнать, каким оно было. Кто-то должен немедленно отправить корабль в Дарангосай.

— Я скажу об этом Херстингсу, но не стану возлагать на это особых надежд. Даже самый быстрый корабль флота не сможет добраться туда и обратно меньше чем за шесть недель. — Он указал на гроссбух на своем столе. — Ты хоть представляешь, сколько людей к тому времени умрет?

Ленуар вздрогнул, когда на него вновь нахлынули образы из прошлого. Священники в вощеных одеждах толкают тележки. Стаи собак бродят по улицам, поедая трупы…

— Да, шеф, — тихо ответил Ленуар. — Я представляю.

Глава 18

Зак коротко всхрапнул и проснулся. Его щека прижималась к чему-то твердому, и он почувствовал под собой слабое покачивание. Почувствовал запах рыбы. Где он? И тут он вспомнил: гребная лодка. Он заснул прямо на работе.

Черт возьми! Он практически умолял о таком шансе, и вот он — дремлет, как маленький ребенок, которому давно пора спать.

Он сел, потирая затёкшую шею, и вгляделся в слабые предрассветные сумерки. К его удивлению, в доках уже вовсю кипела жизнь. В основном рыбаки. И, похоже, этим утром собирался отплыть «Регент», направляясь к неизвестным берегам.

Заку очень хотелось отправиться вместе с ним. Проникнуть на борт было бы достаточно легко. Он мог спрятаться под палубой и воровать еду и воду, по крайней мере, некоторое время. Потом, когда они были бы уже слишком далеко в море, чтобы повернуть назад, он вышел бы из укрытия и предложил свою помощь в обмен на проезд.

Наверное, ему бы это позволили. Или просто выкинули бы за борт. Зак решил, что риск того стоит, если он своими глазами увидит Инатаар или Миррхан, или хотя бы Аррёне, откуда родом Ленуар.

«Может быть, в следующий раз», — сказал он себе. Прямо сейчас у него была работа, которую он должен был сделать — если, конечно, он не проспал всё на свете.

Зак сонно смотрел на Порт, потирая один глаз костяшками пальцев, чтобы прогнать сон. Таверна выглядела заброшенной, но он знал, что это не так.

Порт был одним из тех мест, которые никогда по-настоящему не закрываются. Мужчины не спят всю ночь, играя в карты и распутничая, а те, кто чувствовал усталость, просто сворачивались калачиком на полу, чтобы немного вздремнуть, забивая бороды опилками.

Вопрос был в том, ушли ли Бевин и его команда, пока Зак видел сны, или они все еще там?

Словно в ответ на его мысли, дверь открылась, и появилась знакомая фигура. Тощий парень, Стью, появился на пороге, моргая и бормоча что-то себе под нос. Он на мгновение задержался в дверном проеме, словно пытаясь сориентироваться, а затем, пошатываясь, вышел на улицу. Чувствуя себя теперь совершенно проснувшимся, Зак присел на корточки в самом низу лодки и стал ждать.

Прошло еще несколько минут. Зак начал беспокоиться. Может быть, Стью ушел последним? Но нет — тут появились Бевин и Герд в обнимку, и Бевин, как обычно, заливался смехом.

«Ну же, Волосач, — подумал Зак. — Ну же, выходи». Он отказывался верить, что упустил свой шанс. В противном случае он больше никогда не сможет взглянуть Ленуару в лицо.

Герд двинулся в том же направлении, что и Стью, но Бевин задержался у самой двери. Он снова просунул голову внутрь и что-то сказал, а мгновение спустя появился Волосач.

Зак возвёл глаза к небу в молчаливой благодарности.

Волосач выглядел так, словно его переехал дилижанс. Волосы торчали во все стороны, а одежда была измята, как будто он в ней спал. Судя по соломинкам, прилипшим к его рубашке, так оно и было.

Трое моряков заковыляли прочь по дощатому настилу. Зак начал вылезать из лодки, но тут Волосач внезапно остановился, как будто только что вспомнил что-то. Зак снова опустился на дно, поморщившись, когда это движение заставило лодку заметно покачнуться.

Мальчишка подождал, пока она немного выровняется, и снова выглянул за борт. Волосач сказал что-то — Зак не расслышал, что именно, — и дёрнул головой в сторону одного из пирсов.

Бевин пожал плечами, а Герд снова двинулся дальше, тяжело ступая, как лошадь, тянущая плуг. Бевин что-то пробормотал и отвернулся, оставив Волосача одного. Рыжеволосый мужчина изменил направление движения и пошел вверх по пирсу.

Зак вылез из лодки и последовал за ним, перебегая между ящиками и грудами вонючих сетей, которыми была завалена пристань. Себе он казался хитрым и изворотливым, и, к счастью, рыбаки и портовые рабочие были слишком заняты, чтобы обратить на очередного беспризорника внимание. Он держался достаточно далеко, так что если бы Волосач случайно оглянулся через плечо, то, вероятно, не сразу узнал бы Зака.

Они уже почти дошли до конца пирса, когда Волосач остановился, вытянув шею, и посмотрел на громадный корабль с тремя красными мачтами, торчащими в небо, и надписью «Герцогиня Бездны» на корпусе. Он прокричал что-то — Зак снова не разобрал, — и на палубе появился человек. Пока Волосач был поглощен разговором с тем мужчиной, Зак нашел хороший большой моток веревки, и спрятался позади него. Одно хорошо в доках — там не было недостатка в местах, где можно укрыться.

— Его здесь нет, — крикнул вниз человек на палубе. — Разве ты не слышал? Сейчас он ходит на «Ночной Красавице». Уже почти полгода.

Волосач выругался. Он уже двинулся прочь, но вдруг остановился и обернулся.

— А Риттер?

— Что «Риттер»?

— Да твою ж! Он здесь или нет?

— Эй, полегче. Сейчас я его позову. — Человек на палубе исчез из виду. Волосач сложил руки на груди и в ожидании пнул ногой покрытые слоями соли перекладины пирса. Наконец на палубе появился еще один человек.

— Гарунд? — удивлённо произнёс он. — Что ты здесь делаешь?

Волосач нахмурился.

— Ты хочешь, чтобы я прокричал о делах на всю пристань?

— Ладно, подожди. Сейчас спущусь. — Матрос исчез за поручнями, но тут же снова появился на трапе, спускаясь вниз. Зак попытался хорошенько рассмотреть его, но не осмелился высунуть голову слишком высоко, иначе его бы наверняка заметили. Но, по крайней мере, слышал он всё довольно неплохо.

— Давненько тебя не видел, — сказал незнакомый мужчина, не будучи слишком расстроенным этим фактом.

— Да-да, я тоже по тебе соскучился, — насмешливо протянул Волосач. — Значит, Нэш перешёл на другой корабль?

— Уже давно. А что?

— Но вы же с ним по-прежнему близкие друзья?

— Близкие друзья? Вот уж точно нет. Просто видимся время от времени. А что?

— Можешь встретиться с ним сегодня?

Последовала долгая пауза.

— Что происходит?

— Я же задал простой вопрос. Ответить не можешь?

— Могу, — ответил второй мужчина. — Просто любопытно.

— И не тебе одному. Вчера приходили ищейки, расспрашивали про него. Они не знают его имени, но набросок у них довольно похожий.

— Неужели? — в голосе второго мужчины зазвучало беспокойство.

— Они не сказали, зачем он им нужен, но задавали кучу вопросов о чуме и о «Серендипити».

Собеседник Волосача чертыхнулся.

— И они не сказали, чего хотели?

— Это как-то связано с чумой. Кажется, они думали, что мы можем помочь им найти лекарство или что-то в этом роде. — Гарунд презрительно рассмеялся. — Не на тех напали.

— Ага, — отрешённо кивнул второй мужчина.

— В любом случае, если ты увидишь Нэша, лучше дай ему знать, что его разыскивают ищейки. Я бы и сам ему сказал, но мне пора спать. Голова похожа гудящий улей. — С этими словами Волосач собрался уходить.

Однако его собеседник не был готов его отпустить.

— И что же вы им все-таки сказали?

— Ищейкам? Да практически ничего. Я же единственный, кто знаком с Нэшем, а я молчал.

— А о чуме?

Зак мысленно видел, как Волосач раздражённо хмурится.

— А что с ней?

— Ну, вы рассказали им о Дарангосаи?

— Конечно. А что?

— И они думают, что это одна и та же болезнь?

— И ты туда же! Ну почему, во имя темного пламени, все так интересуются этой проклятой чумой?!

— Да нет, что ты, — быстро ответил мужчина. Слишком быстро, по мнению Зака. — Мне просто интересно, что там себе придумали ищейки. Вот и всё.

— Да кому какое дело? Да пошли они! Я уже собирался начистить одному из них морду, да не захотел проливать свой эль.

Зак фыркнул. «Это было до или после того, как сержант Коди шмякнул твою уродливую рожу об стол?»

— В общем, — продолжил Волосач, — я смертельно устал. Мне пора домой. Просто передай сообщение Нэшу, хорошо? Я у него в долгу.

— Да ты в долгу перед всеми в доках, — сухо ответил второй мужчина. — Но я передам твоё сообщение.

Зак услышал шаги — одни на пирсе, другие на трапе, — и моряки разошлись в разные стороны. Он чуть передвинулся за своим укрытием, чтобы убедиться, что Волосач не увидит его, когда пройдет мимо.

Теперь перед Заком стояла дилемма: продолжать следовать за Волосачём, потому что именно об этом его просил Ленуар, или остаться наблюдать за другим мужчиной, которого звали Риттер?

Судя по разговору, Риттер должен был встретиться с Нэшем раньше Волосача. А цель слежки за рыжеволосым моряком была именно в том, чтобы отыскать человека с наброска. К тому же этот Риттер казался Заку подозрительным. Волосач, возможно, и не заметил этого, но Зак был почти уверен, что Риттер очень занервничал от того факта, что ищейки шныряют вокруг, хотя и спрашивали они только о Нэше. А затем они начал задавать вопросы о чуме. Почему его это должно волновать, если только он сам не замешан в этом деле?

Зак оглянулся через плечо на удаляющуюся фигуру Волосача и неуверенно прикусил губу. Затем снова посмотрел на «Герцогиню». Риттер снова появился у поручней и тоже наблюдал за Волосачём. Он выглядел встревоженным.

Как только Волосач скрылся из виду, Риттер снова спустился по трапу. Это все и решило. Зак сделал ставку — и не ошибся. Если понадобится, он всегда сможет найти Волосача в порту. А пока он будет следить за Риттером и надеяться, что это приведет его к Нэшу. Конечно, это было рискованно, но если он все сделает правильно, Ленуар будет доволен, а это значит, что Зак будет на шаг ближе к своей мечте.