Повелитель чумы

Ответ на этот вопрос, по крайней мере, откровением для Ленуара не был.

«Слишком занят написанием своей личной трагедии», — сказал ему Рек. Возможно, в этом что-то было. Ленуар был так погружен в свои мысли, что даже не заметил, как его заместитель заразился чумой.

«И ты ещё считаешь себя лучшим инспектором в Брайленде?»

Вот это, пожалуй, и было самое смешное. Или, по крайней мере, так бы оно и было, если бы это не стоило Коди жизни.

«Не существует никакого искупления», — сказал тогда Посланник тьмы.

«Может быть, тебе стоит выгравировать эти слова на своём надгробном камне, Ленуар?»

— Вылечите то, что тебя мучает!

Этот голос прервал размышления Ленуара так же внезапно, как камень, брошенный в зеркало.

— Покупайте чудодейственную настойку! — Жулик, которого он видел сегодня утром в цветочном квартале, стоял на углу Королевского бульвара и Берч-стрит, гордо размахивая коричневыми пузырьками с лекарствами. — Запасы ограничены!

Отчаяние в груди Ленуара вспыхнуло с новой силой, превратившись в ярость. Он направился к мужчине, сжимая кулаки…

— Две кроны за бутылочку!

Ленуар остановился.

Две кроны?

В цветочном квартале продавец просил лишь полкроны. А до этого, в доках? Он же пытался всунуть Коди лекарство за четвертак?

Оба раза этот человек кричал случайным прохожим, пытаясь завлечь их в лавку, но Ленуар не видел ни одного покупателя. Но сейчас продавец обращался уже к толпе потенциальных заказчиков.

Улицы были почти пустынны, но здесь собралось, по меньшей мере, с десяток хорошо одетых людей, готовых выложить небольшое состояние за одну пинту жидкости. Нахмурившись, Ленуар подошел ближе.

— Прошу прощения, — обратился он к одной из потенциальных покупательниц, маленькой женщине с маской на лице. Она отпрянула от него, словно он был воплощением чумы. — Не волнуйтесь. Я вовсе не болен. Однако мне любопытно узнать об этой настойке. Разве это не ужасно дорого?

— И она стоит каждого пенни! — ответил мужчина, торопливо уходивший со своей драгоценной коричневой бутылкой под мышкой. — Вылечила мою племянницу за три дня. Теперь пришлось купить для сестры. Если ты можешь себе это позволить, приятель, то должен получить настойку, пока она есть. Я бы купил её еще вчера, но тогда у продавца уже всё закончилось… — И мужчина поспешно удалился.

Закончилось? Торговля явно процветает. Две кроны за бутылочку? Да продавец станет богачом за пару дней!

Ленуар прищурился.

Неужели такое возможно? По крайней мере, у Ленуара появился дополнительный повод для надежды.

— Я возьму бутылочку, — крикнул он и полез в карман за кошельком с деньгами. У него их было ровно столько, сколько нужно; главное, чтобы продавец не отказался взять четвертаками и мелочью.

Продавец его не узнал, и это было к лучшему. Ленуар был не в настроении выслушивать самодовольные речи. Он протянул мужчине деньги и взял бутылочку.

Через несколько кварталов он наткнулся на Коди. Он был прав насчет того, что сержанта легко найти, но ошибался насчет того, почему. Коди было легко найти, потому что он не двигался. Он сидел на краю тротуара в конце Барроу-стрит, опустив голову между колен, и пепел сыпался ему на плечи, как снег на забытую всеми горгулью.

Вид одинокого парня, покинутого и неподвижного, как надгробный камень, заставил сердце Ленуара сжаться.

Он поспешил к Коди.

Сержант поднял голову. Левая сторона его лица была покрыта ужасными синяками — вероятно, после того, как его ударили накануне. Заплывший глаз был закрыт из-за отёка, а один уголок рта мрачно опустился вниз. Увидев Ленуара, Коди вскинул руку.

— Не подходите, инспектор. — Он поднял носовой платок, который сжимал в левой руке. Даже с того места, где Ленуар замер посреди улицы, он разглядел кровь, четко выделяющуюся на белой ткани.

— Носовое кровотечение, — сказал Коди. — Я уже почти успокоил себя, что синяки после удара — это нормально, но когда пошла кровь из носа… Думаю, теперь уже нет никаких сомнений. — Он рассеянно отряхнул брюки, оставив на них серые полосы от пепла.

Ледяные пальцы сжали сердце Ленуара, но он взял себя в руки. Он знал, что нужно делать.

— Ты сможешь идти? Сил хватит? — спросил он у Коди.

Тот попытался улыбнуться.

— Это всего лишь пара синяков. Бывало и похуже.

— Тогда поднимайся. Мы едем в Лагерь.

И на этот раз Ленуара не сдвинет с намеченного пути даже само Святое воинство.

* * *

Ленуар нырнул под полог палатки и остановился, чтобы дать глазам привыкнуть. В темноте он почти почувствовал на себе взгляд золотистых глаз.

— Вам следовало бы надеть маску, инспектор, — упрекнул его низкий голос.

— Я очень торопился.

— Вы принесли вести из города? — Мерден шагнул вперёд в пламя свечи. — Мы видели огненные всполохи.

Ленуар поморщился. Он был так поглощен своими мыслями, когда шеф описал размеры ущерба, что даже не успел полностью осознать его последствия.

— Ваша лавка…

Мерден вздохнул.

— Этого я и боялся.

Хотя у него были более неотложные дела, Ленуар не смог удержаться и спросил:

— Вы в порядке? — Вопрос прозвучал двусмысленно, особенно когда Ленуар рассмотрел, что и сам прорицатель выглядел нездоровым.

Он сильно похудел за два последних дня. «Боже мой, неужели прошло всего два дня?»

Мерден превратился из худого в тощего, и Ленуару показалось, что свет в его глазах несколько потускнел.

— Конечно, лавка — большая потеря, но я не держу там действительно редкие вещи. Я не смею рисковать тем, что они попадут не в те руки. Погибшая же часть моего запаса имеет скромную стоимость, строго говоря, и ее не так уж трудно заменить. Что же касается самой лавки, — он устало пожал плечами, — то страховка должна покрыть её почти полностью.

— Вы застраховали свою лавку? Вероятно, ваш бизнес шёл очень неплохо.

— Мой дар встречается довольно редко, — сказал прорицатель, и это было вторым сильным преуменьшением за день.

— Действительно, редко. Но сейчас он нам очень нужен. — Ленуар кивнул на дверь. — Сержант Коди ждёт снаружи. Я сказал ему постоять там, пока сам не проверю, как у вас дела.

«Точнее, пока не проверю, не проводите ли вы сейчас ритуал кхекры», — подумал Ленуар.

Мерден внезапно выпрямился и с тревогой посмотрел на инспектора.

— Приведите его сюда.

В медовом свете свечей пот на лбу Коди переливался, как нитка янтарных бусин. Его кожа, бледная под синяками, распухшая и покрытая пеплом, придавала ему почти вид трупа.

— Вы опоздали, сержант, — произнёс прорицатель.

Коди кивнул. Он едва ли сказал пару слов с тех пор, как они с Ленуаром покинули Барроу-стрит.

— Синяки появились после удара по голове, — пояснил инспектор. — На него напали вчера днём.

Марден обхватил лицо Коди ладонями и повернул к свету. Он сжал пальцами запястье сержанта, чтобы прощупать пульс, а затем опустился на колени и задрал штанину Коди. У Ленуара перехватило дыхание.

На щиколотке сержанта виднелись крошечные алые и пурпурные пятна, словно кто-то уронил рядом с его ногой банку малинового варенья. Коди вяло уставился на нее, как будто знал, что они там есть, или, по крайней мере, ожидал их увидеть.

— От напряжения, вызванного бегом, у него лопнули кровеносные сосуды, — сказал Мерден, — и они слишком хрупкие, чтобы нормально затромбироваться. Вскоре для формирования очагов поражения вообще не потребуется никакого воздействия. Мы должны начать немедленно.

— Подождите, — сказал Ленуар.

Брови Мердена взлетели вверх, а Коди посмотрел на начальника с прежним унылым выражением лица.

— У меня есть теория, — сказал Ленуар, — и если я прав, то ритуал проводить не придётся. — Он достал коричневый пузырек с лекарством и протянул его Мердену. — Что вы об этом думаете?

Мерден взял бутылочку.

— «ЧУДОДЕЙСТВЕННАЯ НАСТОЙКА ТИРМАНА», — прочитал он, нахмурившись. — Что это?

— Я купил её у одного торговца на Королевском бульваре. У него была довольно восторженная клиентура. Он утверждает, что это может вылечить чуму.

— Утверждает? — Мерден откупорил бутылочку и понюхал ее содержимое. — Интересно. — Он поднес пузырёк к свече и осторожно повертел его в руках. — Она пахнет так же, как и то лекарство, которое я использую; то самое, которому меня научил Одед. — Мерден наклонил бутылочку, и его золотистые глаза сузились. — И консистенция у неё такая же. — Он поднял голову. — И она работает?

— Что-то подсказывает мне, что сработает.

— Нужно её опробовать.

— Согласен. — Взгляд Ленуара метнулся в Коди.

Сержант же не сводил взгляд с пузырька.

— Если она сработает, ритуал проводить не потребуется?

Мерден покачал головой:

— Пока не попробуем — не узнаем. И учтите — если настойка не сработает, промедление с ритуалом может стоить вам жизни.

— Ты не обязан быть подопытным, сержант, — сказал Ленуар, — но я хотел предоставить тебе выбор. Я знал, что ты будешь бояться пройти через ритуал. Не обижайтесь, — добавил он, взглянув на Мердена.

— Какие обиды? Я знаю, что ритуал неприятен. И я прекрасно понимаю, почему сержант Коди старается его избежать. Но это не значит, что подобный поступок будет разумным.

— Я в порядке, — сказал Коди. — Этим синякам на моей ноге не больше двух часов. У меня еще есть время.

— Вам кажется, что вы в порядке, сержант, потому что вы крупный мужчина с исключительно мощной комплекцией. Ваша система продержалась дольше, чем большинство других. Кроме того, мое лекарство помогло замаскировать ваши симптомы. Но будет глупо проверять пределы своей удачи. Появление очагов поражения означает, что у вас есть максимум один день.

— Два часа, — ответил Коди. — Именно столько времени требуется второй настойке, чтобы показать результат, верно? Это не так уж долго. Я подожду. Кроме того, на ком-то ведь придётся её проверить? С таким же успехом это могу быть и я.

Ленуар не мог не восхититься мужеством Коди. Он знал, каково это — смотреть в глаза верной смерти. И он в своё время делал это с таким же упорством.

Мерден вздохнул и снова посмотрел на бутылочку.

— Конечно, решение за вами, сержант. Но риск велик.

Губы Коди неуверенно дернулись.

— Вы говорите, она пахнет так же, как остальные настойки?

Прорицатель кивнул.

— На первый взгляд, я бы сказал, что её основной ингредиент тот же самый или, по крайней мере, близкородственный.

— И что это за ингредиент? — уточнил Ленуар.

— Я не знаю, как он называется на брайлишском. На языке адали он называется «двар».

— «Двар»? — Ленуар нахмурился. — Разве это не означает «круг»?

— Я впечатлён, инспектор! Не думал, что вы говорите на языке адали.

— Слова, которые я знаю, можно пересчитать по пальцам.

— И, тем не менее, это больше, чем знает большинство жителей Хуменори. — Мерден покрутил бутылочку, наблюдая, как жидкость взбалтывается и оседает. — Это действительно означает «круг», поскольку листья имеют округлые очертания. На самом деле он немного похож на клевер. Мы используем его во многих лекарствах, особенно при травматических повреждениях. Двар сгущает кровь.

— А что насчёт брайлишской медицины? Лидман её использует?

Мерден задумался.

— Точно не скажу, но я бы удивился.

— И «двар» входит в рецепт, который оставил вам Одед?

— Это самый главный ингредиент. Мы использовали его для лечения неосложненных случаев. На большинстве это, кажется, работает. — Он вздохнул и посмотрел на Коди. — На большинстве.

Коди сгорбился, словно из него выпустили весь воздух.

— Если это практически то же самое средство, значит, на мне оно тоже не сработает?

— Вполне возможно. По этой причине, чтобы быть уверенным, работает ли оно вообще, нам понадобится второй испытуемый.

Нам. Прорицатель произнес это слово несколько раз.

— Кому «нам», Мерден? — спросил Ленуар.

— Мне удалось найти кого-то достаточно непредубежденного, чтобы согласиться мне помогать. Полагаю, вы оба знакомы с сестрой Реей?

— Монахиня из лечебницы? — удивился Коди.

— Именно. Она взяла на себя лечение неосложнённых случаев — тех, кто сразу же обратился за помощью. Это дает мне время сосредоточиться на самых сложных больных.

Ленуар с беспокойством оглядел палатку. Теперь, привыкнув к полумраку, он мог различить кровать, серп свечей, кристаллы… Всё, что нужно для ритуала.

— Значит, вы провели здесь последние два дня…

— Изгоняя демонов, — Мерден произнёс это таким будничным тоном, словно сказал, что играл в карты.

Ленуар вздрогнул.

— И скольких вы уже излечили?

Мерден вздохнул и отвернулся, и Ленуар невольно вспомнил Одеда.

— Наверное, человек пятьдесят получили настойку, не считая сержанта Коди. Из них мы потеряли только одного. Что же касается сложных случаев, то я лечил около десяти человек. Результаты пока неоднозначны, — он провел рукой по глазам. — И этого недостаточно. Даже и близко…

— Шестьдесят человек, может быть, и не так уж много, но все они — чьи-то отцы, сёстры или бабушки.

— Или сыновья, — тихо добавил Коди.

Мерден кивнул, но эти слова не принесли покоя его мыслям.

— Я очень благодарен сестре Рее. Без ее помощи мы не смогли бы спасти даже это скромное число людей. Если бы Одед выжил… — Он не закончил свою мысль, но в этом и не было никакого смысла.

— По крайней мере, он научил вас тому, что знал, — заметил Ленуар.

— Действительно, хотя я несколько изменил его технику. — Глаза Мердена вновь замерцали, когда он начал объяснять. — Лечение Одеда отнимало слишком много времени и энергии. Изоляция души, конечно, по-прежнему необходима в самых тяжелых случаях, но если пациент достаточно силен и лечение проходит быстро, то этот шаг можно обойти.

Ленуар понятия не имел, как на это реагировать.

— Кроме того, я полностью отказался от восстанавливающего заклинания. Оно слишком истощает меня и задерживает мое выздоровление для следующего больного. Вместо этого… — Он замолчал и покачал головой. — Простите меня. Я теряю драгоценное время.

Он вернул бутылку Ленуару.

— Отнесите это сестре Рее. Она будет лечить сержанта Коди. Что же касается другого испытуемого, то скажите сестре Рее, чтобы она дала его молодой женщине, которую я послал к ней несколько минут назад. Она еще не прошла курс лечения, поэтому из нее получится подходящий объект для исследования. Если кровотечение не замедлится в течение двух часов, значит, настойка не подействовала. — Он повернулся к Коди. — В этом случае, сержант, я больше не стану выслушивать никаких протестов. — Он указал на койку, на случай, если кто-то неправильно истолкует его слова.

Коди покорно кивнул и выскользнул из палатки.

— Всего доброго, друг мой, — произнёс на прощание Ленуар. — И спасибо вам.

— Не нужно меня благодарить. Все мы используем наши таланты так, как можем. Мой дар — кхекра. Ваш — логика. А теперь идите и подумайте. — Мерден отступил в дальний угол палатки, и тени поглотили его. — И еще, инспектор: наденьте маску.

Глава 25

Они нашли сестру Рею склонившейся над койкой и помогавшей старику выпить настойку. Тот морщился, но глотал ее, а монахиня ободряюще ворковала после каждого глотка.

— Инспектор, — произнесла она, заметив Ленуара, — вот это сюрприз. — Потом она увидела Коди, и ее глаза расширились. — Сержант, вы выглядите ужасно! Вы в порядке?

Коди горестно усмехнулся.

— Вообще-то, нет.

— Сержанту требуется срочное лечение, сестра, — сказал Ленуар и поднял бутылочку. — Мерден попросил нас испытать новое лекарство.

— Вот как? — она вытерла руки о фартук и подошла к инспектору. Взяв бутылку, она настороженно посмотрела на нее. — Разве это не ужасно рискованно? Ведь у нас уже есть то, что работает?

Ленуар окинул взглядом койки, рядами втиснутые в пространство палатки. Каждая кровать была занята, и их обитатели выглядели не намного лучше Коди.

— Вы уверены, что это сработает? Прошло всего два дня…

— Да, но кровотечение прекращается уже через несколько часов, и вскоре к больным возвращаются силы. Это очень медленный процесс, но тенденция, если она есть, безошибочна.

— Хорошие новости. А как называется растение, которое вы используете?

— «Свиное копытце». — Она улыбнулась. — Непритязательное название для чуда, не правда ли? Кто бы мог подумать, что нечто столь простое может быть столь важным? Мы слишком часто упускаем из виду Божьи дары. Или, по крайней мере, этим грешат брайлишцы. Адали, вероятно, гораздо ближе к Нему.

— Мерден считает, что эта настойка сделана на основе того же ингредиента — или схожего.

— Тогда зачем его тестировать? Если это одно и то же, то в этом нет никакой необходимости, а если нет, то… — Она покачала головой. — Это очень рискованно. Вы уверены, что вам нужно именно это, сержант?

По выражению лица Коди Ленуар понял, что на самом деле тот совсем не уверен. Да и как он мог быть уверен? Он рисковал своей жизнью. Однако он так боялся кхекры, что не колебался ни секунды.

— Спасибо, что спросили, но я просто хочу поскорее с этим покончить. Если это не сработает… мы ведь всегда сможем вернуться к плану А, верно? — Коди попытался изобразить уверенную улыбку, но потерпел неудачу.

— Пожалуйста, сестра, — добавил Ленуар, — это очень важно. И это еще не все. Мерден попросил нас дать ту же настойку и второму больному, чтобы исследование было контролируемым. — Рея начала было возражать, но Ленуар перебил ее: — Только на два часа, сестра. Он сказал, что если кровотечение не замедлится в течение этого времени, вы должны вернуть женщине прежнее лечение.

— Он сказал, какому больному?

— Да. Молодой женщине, которую прислал к вам последней.

Сестра Рея вздохнула.

— Очень хорошо. Не могу сказать, что одобряю это, но Мерден — чудотворец, и именно ему мы должны быть благодарны. — Она повернулась и помахала рукой одному из добровольцев, стоявшему в дальнем конце палатки.

Мужчина подошел ближе, и когда он вышел на свет, Ленуар узнал в нем Дрема — человека, с которым они с Коди разговаривали неделю назад. Беседа была короткой, отчасти из-за того, что Дрем был настолько слаб, что едва мог поддерживать беседу. А теперь…

— Вы уже поправились? — спросил Ленуар, надеясь, что его голос не звучит слишком удивлённо. Удивленно и облегченно одновременно. Перед инспектором стояло физическое доказательство того, что выжить после чумы возможно. А Коди сейчас очень нуждался в этом доказательстве. И Ленуар тоже.

— Я пока не так силён, как до болезни. Но достаточно силён, чтобы помогать, — пожал Дрем плечами.

— Вы храбрый человек, раз снова вернулись сюда после того, что с вами произошло.

Сестра Рея улыбнулась.

— Да, он храбрый человек, хотя сейчас ему ничего не угрожает, разве что усталость. После того, как пациент переболеет чумой, он становится к ней невосприимчив.

— Откуда вы знаете? — спросил Коди. Он разговаривал с Реей, но глаза его были устремлены на Дрема, будто он был сосредоточен на надежде, которую тот собой олицетворял.

— Так всегда происходит с подобными болезнями, — ответила Рея. — Они либо убивают, либо дают пожизненный иммунитет.

— Не сомневаюсь, и всё же… — Будь Ленуар на месте Дрема, он не стал бы так рисковать своей жизнью.

Но тот лишь вновь пожал плечами.

— Я предпочитаю верить. Если бы не сестра Рея, я бы умер. Таким образом, я могу хоть как-то выплатить долг.

Ленуар с трудом мог поверить, что говорит с одним и тем же человеком. Дрем все еще был худым и измождённым, но его осанка была прямой, а глаза — яркими и бдительными. Он совершенно точно поправлялся.

— Если он не будет давить на себя слишком сильно, то полностью выздоровеет, — сказала Рея. — И он дает пациентам надежду. В нем они видят возможность исцеления. — Она положила руку на плечо Дрему и протянула бутылочку. — Возьми это, пожалуйста, и смешай две дозы.

Дрем кивнул и направился в другой конец палатки.

— Спасибо, сестра, — сказал Ленуар. Он повернулся к Коди и положил руку ему на плечо. Сержант удивленно моргнул и посмотрел на руку инспектора, будто туда только что приземлилось какое-то непонятное существо. Ленуар никогда прежде так себя не вёл, и сейчас ему показалось это странным и каким-то фальшивым. Но это было необходимо.

— Я вернусь проведать тебя через несколько часов, — сказал он.

А пока ему нужно было встретиться с доктором.

* * *

— Свиное копытце? — Лидман откинулся на спинку стула, скептически нахмурив брови. — Вот что входит в настойку?

— Очевидно, да, — кивнул Ленуар.

— Впечатляет. — Лидман покачал головой. — Нужно отдать должное адали. Они действительно находят целебные свойства в самых странных вещах.

— Я так понимаю, традиционная медицина не использует это растение?

— Свиное копытце? Определённо, нет. Если я и слышал об этом растении, то только потому, что моя жена постоянно жалуется на то, что им зарос весь сад. Ваш знахарь рассказал, как оно действует? Хотя, это не так уж и важно, — прервал он сам себя. — Уверен, что это связано с каким-то сверхъестественным существом или чем-то еще.

Вот вам и «нужно отдать должное адали».

— Очевидно, оно сгущает кровь.

— В этом есть смысл, — задумчиво пробормотал Лидман.

— Мерден будет рад, что вы так думаете, — сухо заметил Ленуар.

Лидман слегка смутился.

— Дело не в том, что я сомневаюсь в его талантах, инспектор, или в талантах его предшественника. Похоже, настойка, которую мне дал Одед, действительно работает. Но вы должны понять…

— Значит, вы использовали настойку, которую передал вам Одед?

— Да, хотя, выдавая её по схеме, которую прописал Одед, её хватило только на двух пациентов.

Ленуар нахмурился.

— И вы больше не просили?

— Я хотел быть уверен, что она эффективна…

— Это было два дня назад. А мне сказали, что эффект виден уже через два часа.

— Да, некоторое улучшение. Но наиболее полную картину…

Ленуар вскочил на ноги.

— Советую вам пополнить ваши запасы и попросить у сестры Реи ещё настойки, — холодно процедил он. — Её добровольцы денно и нощно готовили её с тех пор, как Мерден дал им рецепт.

— Но она не может быть уверена, что настойка сработает… — Лидман развел руками, словно говоря: «Вы видите, в каком затруднительном положении я нахожусь?»

— Она верит. Очевидно, она решила, что вера предпочтительней, чем слепое следование непонятному ханжескому кодексу этики.

Ленуар выскочил, даже не слушая, что доктор бормочет ему вслед. Он не стал говорить Лидману, что Коди заразился. Он решил, что не хочет, чтобы этот напыщенный осел находился рядом с сержантом.

Он вернулся к палатке Мердена, но на этот раз не стал заходить внутрь. Вместо этого он подошел к знакомой фигуре, стоявшей на страже в нескольких метрах.

— Сержант Иннес.

Мужчина обернулся, и Ленуар невольно отступил на шаг. Иннес и в лучшие времена походил на людоеда, но в своей новой маске от миазмов стал воплощением кошмаров. Деревянное лицо выглядело достаточно правдоподобным, чтобы испугать, с гротескным набалдашником у носа и рта, где находился соломенный фильтр. Стеклянные глаза были темными и бездонными, как у зверя. Возможно, в этом не было ничего плохого; пугающая внешность только помогала сержанту выполнять свою работу.

— Инспектор, — голос сержант был приглушён из-за фильтра. — Как продвигаются поиски?

— Всё лучше. — По крайней мере, Ленуар на это надеялся. — А как здесь?

Иннес пожал плечами:

— Всё в порядке. Одна или две стычки между людьми, жаждущими увидеть колдуна, но ничего такого, с чем бы мы не справились.

— Вы проверяете каждого, кто входит и выходит?

— Даже пациентов. Хорошо, что у нас есть маски и перчатки.

Ленуар кивнул. Каким бы высокомерным и узколобым ни был Лидман, нельзя было отрицать, что он заботится о здоровье людей. Ленуар был благодарен ему за то, что он обеспечил ищейкам надлежащую защиту.

— И никаких следов нашего парня?

— Нет. Я думаю, он догадался, что мы вышли на него, и бросился в бега.

Ленуар никак не мог решить, хорошо это или плохо. С одной стороны, это означало, что Мерден был в безопасности, но с другой, у них было меньше шансов выйти на убийцу.

— Из этой палатки доносятся очень странные звуки, инспектор.

Ленуар представлял, о чём он говорит.

— Да, адали вершат своё… таинство.

Тёмные, бездонные глаза остановились на Ленуаре.

— Вероятно.

— Мы должны принимать спасение в любой форме, сержант.

«Даже если это темная магия или чудодейственная настойка, продаваемая на улице».

— Полагаю, да, — Иннес неловко переступил с ноги на ногу. — Коди выглядел ужасно, — заметил он. — Его избили?

— Ударили по голове.

— Жестоко, — Иннес снова заколебался. — Я слышал слухи, инспектор.

Ленуар промолчал.

— Коди… в порядке?

Ленуар не был удивлён, что слух о состоянии сержанта уже распространился среди ищеек. Единственное, что распространяется быстрее чумы, — это слухи о ней.

— Коди не в порядке, сержант, — тихо сказал он. — Пока. Но я надеюсь, он справится.

— Я тоже, — кивнул Иннес.

Последовало долгое молчание. Ленуар и Иннес внимательно наблюдали за тревожными перемещениями в Лагере.

— Вы не возражаете, если я немного постою с вами на посту? — наконец спросил Ленуар. — Подожду.

— Конечно, инспектор. А чего вы ждёте?

— Чуда.

* * *

— Это невероятно, — сказала сестра Рея, беря Ленуара за руку и ведя его в лечебную зону. Она буквально светилась от восторга. — Сами убедитесь.

Второй раз за год Ленуар смотрел на неподвижную фигуру Брэна Коди. По крайней мере, на этот раз сержант не впал в кому. Он спал, его грудь мирно вздымалась и опускалась, но лицо все еще выглядело ужасно, а пятна, виднеющиеся из-под брюк, потемнели и стали фиолетовыми. Если здесь и было какое-то чудо, то Ленуар его не видел.

— И это называется «лучше»? — с сомнением спросил он.

— О, да! Лихорадка ушла, носовое кровотечение прекратилось. И посмотрите на гематому на его лодыжке!

Ленуар посмотрел, куда было сказано.

— Она ещё хуже, чем прежде.

Рея улыбнулась:

— Может быть, выглядит она и хуже, но на самом деле это хороший знак. Когда кровотечение свежее, синяк становится красным. Этот более темный цвет означает, что кровь свернулась.

«Как у трупа», — непроизвольно подумал Ленуар.

— А вот и второй пациент. Посмотрите. — Рея подвела его к следующей кровати. Молодая женщина спала, как и Коди. И, как и с Коди, никакого чуда на ней инспектор не заметил. Конечно, она была жива, но ее кожа была пепельной, а под глазами чернели огромные круги.

— Значит, лечение работает? — не очень уверенно произнёс Ленуар.

Зато у сестры Реи уверенности хватало на двоих.

— И лучше, чем то, которым мы пользовались прежде, — просияла она. — Гораздо лучше! Где мы можем получить ещё?

— Его продают на улице.

Сестра поражённо уставилась на инспектора.

— Так просто? Но ведь тогда все бы его покупали сами!

— Возле продавца всегда собирается толпа желающих, но для большинства лекарство слишком дорого. Он просит две кроны за бутылочку.

— Две кроны?! — ахнула женщина. — Но это бесчеловечно!

Ленуар был полностью согласен.

— Мы никогда не сможем позволить себе закупить нужный объём!

— Вам и не придётся. — Ленуар развернулся и направился к выходу из палатки.

— Куда вы идёте?

— За лекарством, — решительно ответил Ленуар и вышел на улицу.

Сама настойка и человек, который её продавал, вот-вот должны были стать собственностью Департамента полиции Кенниана.

Глава 26

Сержант Рэй Иннес любил хорошие допросы.

Это был тот момент, когда вся твоя тяжелая работа, вся возня в дерьме начинала приносить свои плоды, и ты мог увидеть, как свинья, за которой ты гонялся, получает то, что ей причитается.

Он никогда не уставал смотреть, как они извиваются. И Бог свидетель, этот парень будет корчиться и визжать, как свинья на бойне, по крайней мере, если Иннес решит, что ему есть, что сказать.

Коди был болен из-за этого ублюдка. Или, по крайней мере, именно из-за него ему стало хуже. Инспектор Ленуар ничего не объяснил (он никогда этого не делал), но, судя по тому, что он рассказал Иннесу, этот тощий парень — тот самый, которого Иннес сейчас держал за шиворот, — хранил кучу лекарства от чумы.

Чертово лекарство. Все эти люди умирали, их рвало кровью, а этот паразит сидел, как дракон на сокровищах, на единственной вещи, которая могла их спасти, просто чтобы заработать немного денег.

От этого Иннесу захотелось свернуть паразиту тощую шею.

Конечно, шефу это не понравится. Иннес получит оплеуху, а может, и похуже. Но ему начинало казаться, что оно того стоило.

— Теперь эта комната, — прорычал он, вкладывая в свой голос все оттенки угрозы, на которые был способен, — моя любимая часть участка. Мы называем её Ямой. А знаешь почему? — Он грубо подвел пленника к единственному стулу в центре комнаты и толкнул его на него. — Потому что здесь мы жарим свиней. — Упершись руками в подлокотники кресла, Иннес наклонился так близко, что почувствовал дыхание перепуганного мужчины. — На этом наша экскурсия подходит к концу.

— Благодарю вас, сержант, — голос раздался из-за его плеча и был абсолютно безэмоционален. Иннес не мог сказать, был ли инспектор Ленуар раздражен, удивлен или зол. На лице инспектора застыла маска, которую он использовал для допросов, спокойная и непроницаемая.

Пытаться угадать мысли Ленуара — всё равно что смотреть через каменную стену. В этом инспектору не было равных — запугивать, не произнося ни слова. Только в половине случаев он и сам не отдавал себе в этом отчёт.

Иногда можно было посмотреть на него и понять, что он думает о тебе. Эти темные глаза, пронзительные и хитрые, смотрят прямо сквозь тебя. Можно было практически рассмотреть, как крутятся колесики в его голове. Этого было достаточно, чтобы заставить мужчину втянуть живот и выпрямиться по-настоящему.

Ленуар прислонился к стене рядом с дверным косяком, скрестив руки на груди и глядя на пленника немигающим взглядом. Как обычно, он позволил тишине сделать всё работу за него, позволив напряжению обвиться вокруг них, как змее, медленно сжимающей свою хватку.

— Я не понимаю, почему я здесь! — Пленник смотрел на Ленуара снизу вверх. — Я не сделал ничего плохого!

Инспектор промолчал.

— А вот мне кажется, ты сделал много чего плохого, — сказал Иннес. Он знал свою роль в этом деле. Наслаждался ею. Он был плохим полицейским — эту роль он играл с того самого дня, как вступил в ряды ищеек, благодаря своим габаритам. Это было естественно. Вот почему инспектор выбрал именно его, сняв с дежурства и заменив каким-то стражником. Потому что Иннес был первоклассным устрашением.

Он не часто допрашивал подозреваемых вместе с инспектором Ленуаром — Коди и сам прекрасно справлялся с этой задачей, так что у инспектора не было особого желания искать кого-то еще, — но это не означало, что Иннесу не хватало практики. Практика всегда была одна и та же: сержант (а иногда и стражник) был устрашающим, а инспектор — холодным, расчетливым человеком, которого не тронули бы ни слезы, ни мольбы, ни заявления о невиновности. Инспектор Ленуар играл эту роль лучше любого из них. И это тоже было естественно.

— По крайней мере, ты скользкий ублюдок, — проворчал Иннес. — Все эти люди умирают, по сотни в день, и все это время ты хранишь лекарство только для того, чтобы разбогатеть.

— А я и не скрывал этого! — Глаза мужчины чуть не вылезли на лоб, как у испуганной лошади, и всё тело напряглось. — Я предлагал его с самого начала! Брал деньги, конечно, но ведь это не противозаконно, разве нет?

«А должно быть», — подумал Иннес. Но так никогда не будет. Сержант даже не представлял, что они могут предъявить этой свинье. Хотя это и не имело значения — главным тут был Ленуар, а инспектор точно знал, что делал.

Поэтому Иннес продолжил свою партию:

— Брал деньги, ну конечно. По две кроны за бутылочку. Что же ты за мразь такая, что использует отчаявшихся людей в своих интересах? — Он снова наклонился вперед. — Ты знаешь, сколько ищеек подхватили чуму на баррикадах? И заместитель нашего инспектора. Мой друг. Ты хоть представляешь, каково это? — Он выпрямился и начал растирать кулаки, очень медленно и тщательно. — Должен признаться, что это чертовски выводит из себя. Начинаешь искать виноватых. А тут ты…

Мужчина выпучил глаза и начал судорожно ловить ртом воздух. Он был на гране истерики.

«Всё, инспектор, эта свинка готова. Можете приступать».

Иннес сделал шаг назад. Пришла очередь Ленуара.

— Ты — Тирман? — почти ласково задал вопрос инспектор.

— Я? Нет! Меня зовут Ирвинг, и я…

— Тихо! Отвечать кратко. Кивни, если понял.

Ирвинг кивнул.

— Интересно, Ирвинг, почему ты не счел нужным сообщить кому-нибудь — полиции, коллегии врачей, кому угодно — что у тебя есть лекарство от чумы? Ты же, несомненно, понимаешь, почему сержант так недоволен?

— Я…, - Ирвинг переводил взгляд с Иннеса на инспектора Ленуара, пытаясь решить, кто из них страшнее, и облизнул губы. — Правда в том… ну, я и сам не знал. Во всяком случае, в начале. То есть, я надеялся, понимаете… — он нервно хихикнул и умолк.

— Ты хочешь сказать, что тебе было все равно, — сказал Ленуар. — Ты никому не сообщил о своем чудесном средстве, а позволил чуме набирать обороты, пока у тебя от клиентов отбоя не стало. К тому времени ты уже мог требовать все, что пожелаешь. Какой бы непомерной ни была цена, всегда найдется тот, кто готов её заплатить.

— Но я никогда не лгал об этом! — Ирвинг умоляюще посмотрел на Иннеса, как будто надеялся найти у него хоть какую-то поддержку. — Я никогда не лгал. Я сказал, что у меня есть лекарство. Я кричал об этом на улицах!

— Как уже сказал сержант, ты, по меньшей мере, утаил свое чудесное лекарство, которое следовало немедленно передать властям. Я не сомневаюсь, что смогу убедить судью квалифицировать этот проступок как преступную халатность.

Свинка побледнела.

— Однако, — продолжил инспектор, — всё может обернуться ещё хуже.

Иннес одобрительно хмыкнул. Ленуар знал своё дело.

— У меня есть одна теория. Хочешь её услышать? — Не дожидаясь ответа, инспектор продолжил: — Получив рецепт настойки, которая излечивает особенно ужасную разновидность чумы, пока еще неизвестную на брайлишских берегах, ты увидел прекрасную возможность для бизнеса. Если бы такая чума вспыхнула в Кенниане, ты бы был единственным поставщиком товара, за который отчаявшиеся люди станут отдавать любые деньги. Ты станешь богатым в одночасье. Я не знаю, как ты впервые нашёл лекарство, да это и не имеет значения. Я знаю, КАК ты перенес чуму из Инатаара.

Глаза Ирвинга округлились ещё больше.

— Что? Вы спятили? Думаете, я…

— Четыре тысячи человек, по последним подсчетам. — Ленуар оторвался от стены, и, наконец, позволил гневу прорваться наружу; зрелище это было ещё более пугающим из-за своей внезапности. — Вот скольких человек ты уже убил. Жаль, что повесить можно лишь единожды.

— Подождите секунду, инспектор… Вы хотите сказать, что эта свинья нарочно начала чуму? — Как правило, Иннес не терял самообладания. Если он хотел выбить кому-то зубы, то делал это, и не слишком задумывался о последствиях. Иногда людям нужно было преподать урок. Но он никогда не терял хладнокровия. Он просто делал то, что нужно было делать, потому что это нужно было делать.

Но такое… О подобном он никогда не слышал. Кровь вскипела у него в голове.

— Все эти люди… Коди… Только чтобы этот кусок дерьма смог разбогатеть?! — Иннес сделал шаг вперёд, сам пока не понимая, что собирается сделать. Пленник закричал, и Ленуар бросил на сержанта предостерегающий взгляд.

Усилием воли Иннес заставил себя выпрямиться, в ярости сжимая и разжимая кулаки.

— Так вот что вы думаете? — пронзительно завопил Ирвинг. — Что я начал чуму?

Инспектор склонил голову набок. Внезапно он перестал выглядеть разозлённым. Он выглядел холодным, как мята, внимательно рассматривая задержанного.

«Он и не злился, — понял Иннес. — Он играл с пленником с самого начала».

В этом Ленуару не было равных.

— Да это даже… Я не начинал… — Свинка даже не могла закончить предложение. Свинка оказалась слишком восприимчивой.

— Не начинал? — тон инспектора оставался сдержанным, будто его ещё можно было убедить. — Но ведь кто-то начал. В этом мы совершенно уверены. Чума была завезена намеренно, и я, наконец, понял, почему. От неё можно было получить прибыль, и немалую. А значит, все указывает на тебя.

Когда человек замечает маячащую перед ним лазейку, он бросается туда, не раздумывая.

— Но я не единственный, кто зарабатывает на настойке! — быстро произнёс Ирвинг. — Напротив! Я-то вообще зарабатываю мизер!

— Вот как, — инспектор скрестил руки на груди.

— Я всего лишь продавец! Один из нескольких, которым раздали этот продукт. Каждый работает на своей территории. Я — в Морнингсайде и к югу от Королевских ворот. Дальше, на север, работает парень по имени Фримен. А в Эвенсайде…

— Говоришь, вам раздали настойку… Кто? Тирман?

— Именно! Тирман! Это его продукт. Я только продаю. Вам нужен он!

В конце концов, если допрос проведён правильно, свинки подают вам своих подельников на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Кто он? — спросил Ленуар.

— Аптекарь из Мидоусмида. Живёт недалеко отсюда. Я могу дать вам его адрес. — Теперь Ирвинг говорил без умолку. — Говорю вам, это именно он зарабатывает настоящие деньги. Берет за это зелье с каждым днём всё больше и больше. Именно из-за этого мне пришлось так высоко поднять цены! — Он замолчал, видя, что ни Ленуар, ни Иннес не проявляют особого сочувствия, и откашлялся. — Во всяком случае, как я уже сказал… Вам нужен именно он!

— Я приму это к сведению, — Ленуар поднял глаза на Иннеса. — Сержант, полагаю, мы здесь закончили.

— Похоже, наша экскурсия все-таки не закончена, — сказал Иннес, поднимая Ирвинга со стула. — Следующая остановка — Загон. Сможешь догадаться, почему мы его так называем?

Он отвёл Ирвинга в камеру так быстро, как только мог. Никогда не повредит задержать пленника на некоторое время, даже если он не тот, кто вам нужен. Никогда не знаешь, что может случиться дальше.

Хотя, скорее всего, через пару дней Ирвинг уже выйдет на свободу.

Похоже, он действительно не совершил ничего противозаконного, хотя существовали способы обойти такие мелочи, как признание.

Но Иннес был уверен, что Ленуару это не нужно. Тот уже нацелился на более крупную добычу — Тирмана.

— Приведём его сюда, инспектор, или допросим на месте? — спросил Иннес, вернувшись к Ленуару.

— Давай начнем оттуда и посмотрим, что получится. У меня есть предчувствие, что эта цепочка длиннее одного-двух звеньев. Мы знаем, что чума была принесена через море, но мы еще не нашли никого, кто имел бы очевидную связь с доками. Пока мы не свяжем настойку с доками, мы не свяжем воедино все звенья.

— А вы не думаете, что аптекарь и есть связующее звено?

— Возможно. Но как бы брайлишский аптекарь узнал секрет излечения чумы, пришедшей из Инатаара? Мы еще посмотрим, что скажет этот Тирман, но на первый взгляд я склонен думать, что он тоже всего лишь посредник. И в таком случае, нас впереди ожидает долгий день, сержант.

* * *

Тогда они открыли дверь аптеки, раздался веселый звон маленького колокольчика. Иннес быстро оглядел помещение, но не увидел ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться.

Здесь было даже мило: цветущее растение на подоконнике и пара мягких кресел перед стойкой. Мэдоусмид был одним из самых шикарных предместий Кенниана, расположенный между Старым городом и холмистым зеленым поместьем Замка Уоррик. Иннес не ожидал здесь никаких неприятностей.

Из задней комнаты, тепло улыбаясь, вышел худощавый мужчина. У него было доброе старое лицо, изборожденное морщинами от смеха, а одежда была свежая и хорошо сшитая. Он не был похож на монстра.

— Я могу вам помочь, джентльмены?

«Лучше бы смог», — мрачно подумал Иннес. Он был слишком опытен, чтобы обмануться внешностью доброго старичка. Если Ирвинг говорил правду, эта свинья была ответственна за тысячи смертей — или, по крайней мере, стояла в стороне и богатела, пока происходило несчастье.

— Мистер Тирман, не так ли? — уточнил инспектор.

— Абсолютно верно.

— Как в «Чудодейственной настойке Тирмана?»

— Именно, — горделиво приосанился мужчина.

— Я забираю все ваши запасы до последней капли, сэр, и рецепт — если он у вас есть.

Аптекарь недоуменно моргнул.

— Прошу прощения?

— Просите, сколько вздумается, но вряд ли вы его получите.

«Отлично сказано, — подумал Иннес. — Нужно запомнить».

Тирман настороженно попятился.

— Кто вы такой?

— Возможно, вы меня не расслышали. Я хочу, чтобы сию минуту все бутылочки стояли на прилавке, и если вам очень повезет, вы встретите свои последние дни не в Форт-Хальд.

— Надеюсь, это потому, что его повесят, инспектор? — Иннес прислонился к стойке, и та заскрипела под его тяжестью.

Тирман побледнел.

— Вы из полиции?

Иннес не ответил.

— Пожалуйста, не заставляйте меня повторять свою просьбу в третий раз, — произнёс инспектор.

— Вы не можете просто конфисковать мои товары, — аптекарь выпрямился, изо всех сил стараясь не выглядеть испуганным. — Я знаю закон.

— Знаете? Отлично. Тогда вы поймете меня, когда я скажу, что эти бутылочки — улика в расследовании преступления; одного из самых отвратительных, которые когда-либо видел этот город. Это дает мне право конфисковать всё. А вас делает соучастником преступления.

— Какого преступления? О чём вы говорите?

— Я имею в виду тот факт, что эта чума была завезена намеренно, чтобы сделать кого-то очень богатым.

— А ты случайно не разбогател, приятель? — ухмыльнулся Иннес.

Аристократов, как правило, было легче напугать, чем закоренелых преступников, с которыми обычно имели дело ищейки, но из каждого правила были исключения. Тирман гордо вздернул подбородок.

— Я не отрицаю, что зарабатываю деньги, но с каких пор это считается преступлением? Мое дело — продавать лекарства от болезней, а не раздавать их бесплатно. Что же касается ваших утверждений о том, что чума была ввезена намеренно, то я ничего об этом не знаю.

— Ясно, — кивнул инспектор. — И как же вы стали обладателем столь чудесной настойки?

— Я создал её сам, конечно же. В конце концов, именно поэтому на бутылочках написано «Чудодейственная настойка Тирмана».

Мужчина топил сам себя. Аристократы были слишком горды, чтобы увиливать.

— И вы сами придумали рецепт, так? — уточнил Ленуар.

Тирман заколебался. Иннес понял, что тот подумывает солгать.

— Нет, не так, — признался он, выглядя таким несчастным, что Иннес понял: это правда.

— Откуда вы её взяли?

Аптекарь смущённо отвёл глаза и что-то еле слышно пробормотал.

— Прошу прощения? — не разобрал Ленуар.

— Я купил её, — хмуро посмотрел на инспектора аптекарь. — Удовлетворены?

— Даже отдаленно нет. Когда вы купили её и у кого?

— Около месяца назад у парня по имени Элдер. Хотя я сомневаюсь, что это его настоящее имя.

— Почему?

— Когда я попытался разыскать его на днях, оказалось, что его уже давно никто не видел, а когда я начал задавать вопросы, мне показалось, что Элдер, которого знали его знакомые, и Элдер, которого знал я, — это два разных человека.

— Где вы его искали?

— На пристани, в доках.

Инспектор хмыкнул, довольный собой.

— Почему вы решили, что сможете найти его там?

— Он рассказывал, что он моряк, хотя по внешнему виду и не скажешь.

— Что вы имеете в виду?

Иннес не понимал, почему это важно, но не сомневался, что инспектор знает своё дело.

— Ну, он был больше похож на… книжного червя.

— Значит, не тот, кто был на нашем наброске, — пробормотал Ленуар.

Значит, другие тоже были замешаны. Ищейки называли такое «преступный сговор».

— Вы сможете описать его нашему художнику? — поинтересовался инспектор.

Тирман, как и Ирвинг несколько часов назад, был только рад перевести стрелки на кого-то другого.

— Думаю, смогу.

— А что вообще побудило вас отправиться на поиски этого Элдера?

— Я хотел выразить ему своё недовольство, — ответил аптекарь. — Он меня обманул.

— Каким образом?

— Он обещал, что рецепт будет только у меня. Я заплатил за это право. Но теперь по всему городу, точно сорняки после дождя, вылезают конкуренты.

Ленуар почувствовал, как от этого замечания в горле стал ком.

— Мне очень жаль, что они угрожают вашим доходам, — холодно заметил он.

— Мои доходы не так велики, как вы могли бы подумать, — ответил аптекарь. Нужно отдать ему должное — у него был характер. — На самом деле, прибыль уменьшается с каждым днём. Две недели назад за фунт этих трав я почти ничего не заплатил. А теперь отдаю по полкроны за каждый пучок. За пучок! Баснословно!

— Этот ингредиент, — перебил его Ленуар, — это «свиное копытце»?

— «Свиное копытце»? — аптекарь пожал плечами. — Возможно, но Элдер называл его по-другому.

— Покажите его мне.

Тирман нырнул в заднюю комнату, а вернулся, сжимая в руках пучок сушеных трав. Похоже, он был не очень рад отдавать его инспектору.

— Полкроны. Можете себе представить? В последние дни это самый дорогой товар на рынке. Конечно, я понимаю, что экзотические травы и специи всегда стоят большие деньги, но…. Посмотрите, сколько сейчас берут за корицу!

— Что значит «экзотические»? Эта трава не растёт в Брайленде?

— Конечно же, нет! — Тирман невесело рассмеялся. — Разве я платил бы за неё по полкроны, если бы её можно было найти в любом дворе? Её привозят из Инатаара на кораблях вместе с другими специями. Вот откуда она у Элдера. Он называет её «Ангельское сусло». Наверно, сам придумал.

— Ангельское сусло… — Инспектор невидяще посмотрел на сержанта и повторил почти шепотом: — Ангельское сусло…

Внезапно его взгляд снова сфокусировался. Каждая ищейка знала этот взгляд. Иннес практически видел, как кусочки мозаики в голове Ленуара встали на свои места.

— Начни с наручников, сержант, а потом собери бутылочки. Я найду экипаж.

— Я уже много дней их не видел, инспектор.

— Вниз по дороге есть экипажный двор. Я разбужу хозяина. Мы не задержимся в участке. Туда и обратно.

Иннес выглянул в окно.

— Темнеет, — заметил он.

Ленуар развернулся и выругался.

— Тогда завтра с утра? — предложил Иннес.

— Ты хоть представляешь, сколько до утра умрёт людей? — прорычал Ленуар.

Иннес покачал головой.

Инспектор вздохнул и покачал головой.

— Конечно, ты прав. Даже если мы не станем заезжать в участок, добраться до доков до наступления темноты мы не успеем. — Он потёр переносицу и разчарованно застонал. — Во имя всего святого, как этот день успел так быстро пролететь?!

— Так всегда…

— Мы можем вызвать начальника порта, — пробормотал Ленуар. Он снова разговаривал сам с собой, пытаясь распланировать, как всё успеть до заката. — В учётных книгах будет все, что нам нужно…

— Когда вы последний раз спали, инспектор? — Иннес понимал, что это не его дело, но судя по виду инспектора, кровати он не видел уже давно.

Инспектор бросил на него недовольный взгляд. Иннес решил, что сейчас он получит нагоняй, но Ленуар вздохнул и ответил:

— Две ночи назад.

— Значит, больше тридцати шести часов. Сложно ясно мыслить после такого, — заметил сержант и пожал плечами. — Конечно, выбор за вами.

Губы Ленуара сжались в тонкую линию. Он был зол, но Иннес понимал, что злился он не на сотрудника.

— Тогда завтра с утра, — вздохнул Ленуар. — С первыми лучами солнца.

Иннес кивнул.

— Надеюсь, к тому времени набросок уже будет готов.

— А вот об этом можешь не переживать. Я точно знаю, куда мы дальше отправимся.

— Откуда?

Ленуар слегка улыбнулся.

— Благодаря Заку.

— Кому?

— Моему осведомителю.

— Ах, да. — Иннес однажды встречался с этим мальчиком. Хитрый малец. Как и все беспризорники. По крайней мере, те, кому удалось остаться в живых. — А где он был все эти дни?

— Точно не скажу, но зная Зака, он прекрасно проводит время, попивая эль.

Глава 27

Зак потягивал эль и размышлял.

Пожар был его главным шансом, и он его упустил. Бевин совершенно отвлёкся, споря со Старой Молли и остальными о том, стоит ли сделать вылазку.

Беда была в том, что Зак тоже отвлекся, загипнотизированный багровыми всполохами, просачивающимся сквозь искореженные оконные стекла комнаты Старой Молли на втором этаже.

Он был немного напуган, но по большей части — очарован. А когда, наконец, очнулся и увидел открывшуюся перед собой ВОЗМОЖНОСТЬ, было уже слишком поздно.

Пришло известие, что пожар удалось потушить, и всё — волнение закончилось, и Зака отвели обратно в темную маленькую комнату, где он провел большую часть последних двадцати четырех часов. Единственным утешением было то, что Бевин скучал так же, как и он сам. Здоровяк переворачивал карту за картой, ворчливо раскладывая пасьянсы, пока Зак потягивал отвратительное пиво.

— Знаешь, мы могли бы просто забыть о произошедшем, — сказал Зак уже не в первый раз. — Если ты меня отпустишь, я обещаю ничего не говорить ищейкам.

Бевин даже не поднял головы.

— Продолжай пытаться, щенок. — Он перевернул карту и хмуро посмотрел на нее. — Гадство!

— И вообще, почему так долго? — Не то чтобы Зак торопился оказаться лотом на аукционе, но он решил, что это лучше, чем смотреть, как Бевин напивается. Снова.

— Наверно, ищейки пока не заметили, что ты пропал. Там, если не заметил, такая чертовщина творится! — Мужчина перевернул следующую карту. — Гадство!

— Знаешь, это может занять какое-то время. Иногда мы с инспектором неделями не видимся. — Это было преувеличением, но Бевин-то об это знать не мог.

Но ему, похоже, было всё равно.

— На всякое хотение имей терпение. — Бевин окинул взглядом расклад, пытаясь придумать следующий ход, но карты закончились. Это и Заку было видно.

— А пока мы будем просто здесь сидеть?

— Именно.

Гадство!

Зак решил зайти с другой стороны.

— А ты знаешь, что люди умирают из-за того, что ты меня тут держишь?

Бевин в конце концов поднял глаза.

— С чего ты взял?

— Я получил важную для инспектора информацию о чуме. Если бы он знал то, что знаю я, он, вероятно, нашел бы лекарство. То, что ты прячешь меня здесь, стоит людям жизни.

Бевин хмыкнул и перевернул следующую карту.

— Это правда, — сказал Зак. Он понимал, что взывать к человечности такого головореза, как этот, бесполезно, но все остальные варианты он уже перепробовал.

— Да? И что же это за информация? Что ты можешь знать такого важного?

Зак заколебался. Если он расскажет всё Бевину, не донесёт ли тот Риттеру и Нэшу?

— Ну-ка, ну-ка. — Бевин отложил карты и прищурился. — А ведь ты действительно что-то знаешь, да?

Это было глупо. Насколько Зак знал, Бевин тоже замешан в этом деле. Эль и скука притупили его разум.

«Ты ведь больше не думаешь как инспектор, правда?» Но вслух он произнёс:

— Забудь.

— О, нет — теперь ты так легко не отделаешься. Это самое интересное, что я слышал за весь день. Так скажи мне, щенок, что же все-таки ищет твой друг инспектор? Почему он так интересуется чумой? Насколько я знаю, полиция не занимается болезнями.

Зак подумал и решил, что рассказать Бевину о своих выводах не повредит.

— Я думаю, ищейки считают, что за этим кто-то стоит. Например, когда горит здание — кто-то сделал это специально. Это называется пид… под…

— Поджог, — рассмеялся Бевин. — Это называется «поджог».

— В общем, я думаю, что с этой чумой — всё то же самое. Люди говорят, что во всём замешаны адали, но я уверен, что это не так, и инспектор Ленуар докажет это.

Бевин хмыкнул.

— Значит, он считает, что это один из нас? С «Серендипити»? Потому что мы столкнулись с чумой в Дарри? И мы перенесли чуму через море?

— А вы перенесли? — Зак попытался задать вопрос так, как это сделал бы Ленуар: холодно и проницательно.

Бевин усмехнулся.

— Нет, насколько я знаю. Чума в Дарри была много-много лет назад. Да и зачем кому-то такое делать?

Зак не знал, что на это ответить.

— Так это и есть та важная информация?

Зак внимательно посмотрел на Бевина. Этот мужчина был хорош в блефе — нескольких совместных игр в карты было достаточно, чтобы убедить Зака в этом. Но, как и у Волосача, у него была одна подсказка: когда он лгал, его правый глаз чуть-чуть прищуривался, как бы говоря: «Ну что, купился?» Это было незаметно, но Ленуар научил Зака подмечать любые мелочи.

Прямо сейчас он заметил, что глаза Бевина расширились от любопытства.

«Он не блефует», — решил Зак. Он не был абсолютно в этом уверен, но решил рискнуть. Может быть, ему удастся узнать что-то новое?

— Помнишь набросок, который показывал инспектор Ленуар?

— Помню.

— Я выяснил, кто на нём изображён.

Глаза Бевина блеснули, и он слегка подался вперед на стуле.

— Выяснил?

«Я смог его заинтересовать». Возможно, Зак сможет использовать это в своих интересах.

— Его зовут Нэш. — По лицу Бевина промелькнула тень узнавания. — Ты его знаешь? — спросил Зак, внимательно наблюдая за мужчиной.

— Слышал это имя. Кажется, он ходил на одном из местных кораблей.

— Точно. На «Ночной Красавице». По крайней мере, в последнее время. А до этого — на «Герцогине Бездны», вместе со своим приятелем Риттером.

Зак почувствовал лёгкое самодовольство, когда глаза Бевина расширились. Здоровяк на мгновение разинул рот, а потом расхохотался.

— Ну и ну! Да ты и вправду щенок! Когда-нибудь вырастешь в настоящую взрослую ищейку, да?

— Возможно.

Бевин задумчиво почесал бороду.

— Нэш, значит? И он дружит с Риттером, который был с нами в Дарри во время чумы. Должен признать, это довольно странное совпадение.

— Инспектор Ленуар говорит, что «совпадения» — это просто неразрешённые никем загадки.

— Может быть, — рассеянно кивнул Бевин. — Риттер всегда был подлым мерзавцем, но я никогда не считал его убийцей.

Бевин часто использовал в разговоре слово «мерзавец», даже в отношении Зака, но сейчас в его тоне было что-то другое.

— Похоже, он тебе не очень нравится, — рискнул предположить Зак.

— Риттер никому не нравится. Он не моряк.

— Но он же служит на «Герцогине»? А до этого служил на «Серендипити»?

— Он судовой казначей, — пренебрежительно отозвался Бевин.

— Это кто?

— Тот, кто занимается деньгами. Простой счетовод. Ты ведь знаешь, кто такой «счетовод»?

— Конечно, — ответил Зак, хотя понятия не имел. — Но он — счетовод на корабле. Значит, моряк.

Бевин фыркнул:

— Можешь бросить кошку в воду, но это не сделает её рыбой. Черт возьми, да кошка лучше переносит воду, чем Риттер! Половину времени его рвало, а вторую половину времени он утыкался носом в гроссбух. Единственное, что делало его счастливым, — это пересчёт монет. Перебирал деньги, насвистывая дурацкие песенки. Если бы он мог найти способ украсть чужие деньги, то сделал бы это, не задумываясь. И штрафовал за любую мелочь.

Бевин нахмурился и покачал головой.

— Он посадили не одного моего приятеля в долговую тюрьму. Мне повезло, что я все еще здесь, на свободе. Я, если честно, подумывал, что кто-то уже перерезал ему глотку. — Судя по выражению лица Бевина, он был бы не прочь сделать это сам.

— Он похож на безумца? — другой причины завезти чуму намеренно Зак придумать не мог.

— Не больше, чем обычный моряк, а может, и меньше. Море делает с головой человека странные вещи. Иногда все, что ты можешь услышать долгие недели, — это шум и пение моря. — Выражение лица Бевина стало каким-то отстраненным.

«Заставь его говорить дальше», — подумал Зак. Кое-что из этой информации может оказаться полезным для Ленуара, а кроме того, она поможет ему перетащить Бевина на свою сторону и заставить его пересмотреть свои планы.

— Если Риттер и Нэш действительно начали эпидемию, у них должна быть для этого причина. Может быть, месть?

Большую часть насилия, свидетелем которого был Зак, можно было списать на месть. Или деньги. Или месть из-за денег. «Именно поэтому я здесь и оказался».

— Месть кому? Всему городу? — Бевин покачал головой и сделал глоток эля. — Бессмыслица.

— Наверно, ты прав, — признал Зак. — Но как ты думаешь: он способен на это? Начать эпидемию чумы?

Бевин пожал плечами:

— Вполне возможно. Он никогда не проявлял особого сочувствия к ближнему.

«И это рыба называет змею скользкой». Зак подумал о вчерашнем дне, пытаясь вспомнить все, что он видел и слышал, вплоть до того момента, когда Бевин схватил его. Одно воспоминание выплыло наружу.

— Это может быть как-то связано с обезьянами?

— Чего? — Бевин посмотрел на мальчишку, как на полуумного.

Зак вздохнул.

— Забудь.

— И что же он задумал? — Бевин снова почесал бороду, глядя перед собой.

Шанс был слишком хорош, чтобы упускать.

— Если ты меня отпустишь, сможем выяснить.

Бевин бросил на него взгляд, полный жалости.

— На заставляй меня в тебе разочаровываться, щенок. У жизни и без того достаточно душевных мук в запасе, не нужно самому их искать.

«С этим не поспоришь», — с горечью подумал Зак.

— Просто мне показалось, что ты не прочь как-то напакостить Риттеру.

— Совсем не прочь. Я бы сказал, очень даже за. Но я ведь уже говорил: это бизнес. Я человек деловой и практичный, а от мести не никакой выгоды.

«А если бы была?»

Зак допил эль и задумался.

Глава 28

При виде Коди Ленуар замер на месте.

Сержант сидел на краешке стола Иннеса, потягивая чай, и эти двое болтали, как дамы за рукоделием.

Левая сторона лица Коди выглядела так же жутко, как и накануне, а его обычно развёрнутые широкие плечи поникли, как бобовый стебель, который давно не поливали. И без того скверное настроение Ленуара мгновенно испортилось донельзя.

— Что, во имя всех святых, ты здесь делаешь? — грозно поинтересовался Ленуар через полкомнаты.

— А где мне ещё быть? — удивлённо посмотрел на начальника Коди.

— В кровати! Поправляться после чумы!

Во всём участке наступила мертвенная тишина. Можно было расслышать, как мышь под половицей вылизывает шёрстку.

В участке было практически пусто, но теперь все мужчины и женщины в помещении, будь то сторож, писец или уборщик, посмотрели на Коди. А потом — на Ленуара. И снова на Коди.

Коди покраснел — и у Ленуара в голове пронеслась мысль о том, что это хороший знак выздоровления.

— Может, поговорим в вашем кабинете, инспектор?

— С превеликим удовольствием, сержант.

Они вместе поднялись по лестнице, и Ленуар с каждым шагом вымещал свое раздражение на стареющих досках пола.

«Да что, во имя всех святых, творится в голове у этого парня?! Неужели он не усвоил прошлый урок? После того, что произошло два дня назад?»

Шеф еще не пришел — или, скорее всего, уже ушел на баррикады, — так что от него Ленуар никакой помощи не получит.

Коди даже не стал дожидаться, пока закроется дверь.

— Я могу приступить к службе, инспектор.

— И кто так решил? — хмуро глянул на него Ленуар.

— Я. И Мерден. — Сержант вытащил из кармана лист бумаги и протянул его Ленуару.

— Мерден передал записку? — При других обстоятельствах это было бы даже забавно.

— Я решил, что вы не поверите мне на слово. — Коди сделал ещё глоток чая. Его лицо было спокойным и даже бесстрастным, как у гаргульи.

Ленуар посмотрел на красиво струящийся почерк. В письме, как и в речи, Мерден был краток и загадочен, оставляя многие вопросы без ответа.

«Сержант Коди вполне может приступить к службе. Однако он не должен бегать, поднимать что-либо тяжелое или выполнять иную нагрузку, из-за которой может чрезмерно учащаться пульс».

— И это должно меня убедить? — раздражённо прорычал Ленуар, взмахивая листком бумаги. — Зачем мне помощник, которому нельзя «чрезмерно учащать пульс»?

Коди вздохнул.

— Послушайте, инспектор, я провел большую часть последних двадцати четырех часов во сне, постоянно принимая настойку. Лихорадка прошла, кровотечение прекратилось, и у меня было достаточно времени, чтобы восстановить водный баланс. Я больше не могу спать ни минуты, пока этот ублюдок бродит на свободе. В противном случае, вам придётся меня снова усыпить.

— Я нахожусь на грани серьёзного прорыва в этом деле, — заметил Ленуар.

— Вы уже совершили серьезный прорыв, — с улыбкой ответил Коди. — Вы нашли лекарство от чумы. Если бы вы этого не сделали, я бы, наверное, уже был мертв. Но вместо этого я просто чувствую себя так, будто переболел гриппом. Эта настойка просто потрясающая. — Он вытянул вперёд руку. — Видите этот порез? Мерден сделал его сегодня утром. Кровь свернулась быстрее, чем я когда-либо видел.

— Я рад это слышать, сержант, но я имел в виду, что близок к тому, чтобы выяснить, кто виновен во всём происходящем.

Коди вновь стал серьёзным.

— Именно поэтому я здесь.

— Внизу сидит сержант Иннес. Назови мне хоть одну причину, почему я должен взять тебя, а не его, совершенно здорового?

— Потому что во всём Кенниане я больше всех мечтаю поймать этого ублюдка. И больше всех этого заслуживаю, сэр.

Ленуару нечего было возразить.

— Я ценю вашу заботу о моем здоровье, — продолжал Коди, — но это мое личное дело. А что касается того, смогу ли я выполнить свою часть работы — об этом вам тоже не стоит беспокоиться.

Возможно, дело было во взгляде сержанта, или в решительности в его голосе, или в толстой нити вины, которая натянулась, как леска, в груди Ленуара. Какова бы ни была причина, он не смог отказать Коди.

— Пусть это будет на твоей совести, сержант, — вздохнул Ленуар и открыл дверь.

* * *

— Вот здесь. — Ленуар подтащил гроссбух поближе к окну и постучал по странице пальцем. — «Ночная Красавица», путь из Инатаара через Миррхан, семьсот ящиков ангельского сусла. — Он посмотрел на дату в правой колонке. — Шесть недель назад.

Коди заставил себя не щуриться от яркого утреннего солнца. Головная боль более или менее прошла, но по какой-то причине яркий свет все еще резал глаза. Однако он не мог позволить инспектору это заметить. Ему и так было нелегко убедить Ленуара взять его с собой, и он почти полчаса терпел колкие замечания по дороге в доки. Он знал, что если бы не записка Мердена, его бы здесь не было.

Хотя и Мердена пришлось долго убеждать. Записка, которую видел Ленуар, была не первым её вариантом. А первая начиналась так: «Сержант Коди продолжает демонстрировать поразительное упрямство и безразличие к своему здоровью…».

Но Коди удалось убедить прорицателя придерживаться фактов. А факты заключались в том, что он мог стоять ровно, мог ходить и говорить, не падая, и опасности рецидива не было никакой. С его разумом все было в порядке, и он больше не был заразен. В ближайшее время он, конечно, не сможет погонять с приятелями по участку мяч или побегать наперегонки, но даже сейчас, в период реконвалесценции, он все равно был сильнее Ленуара. С его точки зрения, это означало, что он годен к службе, и когда он объяснил это Мердену, Адали неохотно согласился.

— Я — ваш должник, Мерден, — сказал он тогда.

Адали фыркнул и продолжил писать записку.

Коди не очень-то хотелось оказаться в долгу перед колдуном, но он готов был пойти на всё — абсолютно на всё! — чтобы добраться до больного ублюдка, который сделал это с его городом. С ним самим.

— Семьсот ящиков, — повторил Ленуар, — общей стоимостью двести пятьдесят крон.

— Всего-то? — нахмурился Коди.

— Я думаю, что они стоят даже меньше. Вероятно, цена была завышена, чтобы избежать подозрений. Если эта трава так же распространена в Инатааре, как и её видовой родственник — в Брэйленде, то она, вероятно, на самом деле почти ничего не стоит.

А в Брайленде она, между тем, продавалась по полкроны за бушель. Кто-то зарабатывал на этом большие-большие деньги.

— Посмотрите сюда, инспектор, — сказал Коди. — В колонке «выгружено» стоит три разных даты. Последняя выгрузка была только вчера.

— Совершенно верно. — Начальник порта склонился над плечом Ленуара. — Если честно, эти ящики — та ещё заноза в заднице. Выгружают их мелкими порциями, занимая место, пока остальные ждут меня в бухте. Конечно, они оплачивают время простоя, но все же… это неправильно — обращаться с ней, как со складом. Ей самое место в море, а не собирать ракушки в порту.

Ленуар оглянулся через плечо.

— И что вы об этом думаете? Почему они не выгружают всё одним махом?

— Скорее всего, они не хотят платить дополнительные деньги за аренду склада. А ещё команда сказала, что они не хотят выставлять весь продукт на рынок сразу. Вы же понимаете: спрос рождает предложение… — Начальник порта пожал плечами.

Лицо Коди вспыхнуло от ярости.

— Ублюдочные сукины…

Ленуар бросил на него предостерегающий взгляд. Он не хотел, чтобы Коди проговорился. Конечно, сержант был прав. Наконец-то они напали на след подозреваемого, и последнее, что им было нужно, — это лишиться своих козырей. Коди сделал глубокий вдох.

— Вчера, после разгрузки, куда они понесли товары? — поинтересовался Ленуара.

Начальник порта заглянул в гроссбух.

— В хранилище 57.

— Покажите мне учётную книгу этого хранилища.

Начальник порта принес гроссбух и с мрачным видом передал инспектору. Ему не нравилось, когда им командовали. Если Ленуар и заметил это, то ему было все равно; он снова просмотрел колонки, переводя взгляд с одной книги на другую.

— Здесь сказано, что на борту осталось двести пятьдесят ящиков.

— Так и есть.

— А по этим трём колонкам число разгруженных доходит до четырехсот пятидесяти.

— И что? — нахмурился Коди.

— А теперь посмотри сюда. Согласно учётной книге склада, в хранилище 57 были зарегистрированы четыреста тридцать девять ящиков.

Начальник порта нахмурился.

— Странно.

Одиннадцать ящиков исчезли. Действительно странно.

— Это может быть канцелярской ошибкой?

Начальник порта покачал головой.

— Мои люди очень осторожны в таких вещах. Этот гроссбух говорит таможенному инспектору, сколько здесь имеется товаров. Если он появится в хранилище и найдет что-то еще… В лучшем случае, нам придётся оплатить разницу их собственных карманов. В худшем — моя задница окажется в Форт-Хальд.

— И, тем не менее, вы не заметили данное расхождение.

Начальник порта покраснел.

— Контрабанда случается, инспектор. Мы делаем все, что можем, но я не могу лично вскрывать каждый ящик или сопровождать каждый груз до хранилища и охранять его, пока не прибудет таможенник. Я просто хочу сказать, что дело не в недосмотре писца. Если цифры не складываются, значит, кто-то замышляет недоброе.

— Значит, вопрос в том, что находилось в этих одиннадцати ящиках? — заключил Коди.

— То, что они так не хотели показывать таможеннику.

— Но что?

Судя по выражению лица Ленуара, он тоже понятия не имел.

— Кто капитан «Ночной Красавицы»?

— Капитан Маршалл Элдер.

— Элдер? — Ленуар произнёс это имя так, будто оно для него что-то значило. — Где я могу его найти? На корабле?

— Можете попробовать, — сказал начальник порта, — но я сомневаюсь. Я спускался туда, чтобы найти его, три или четыре раза, но ни разу не мог застать. По правде говоря, я не видел Марша с тех пор, как вернулась «Ночная Красавица». Да и никто не видел.

— Тогда кто же занимается грузом?

— Его команда. Во всяком случае, то, что от неё осталось. Когда корабль входит в порт, команда разлетается, как пух одуванчика. Лишь немногие остаются здесь, чтобы присматривать за судном, да и те половину времени проводят на берегу. В большинстве случаев на борту остаётся только охранник, которого они наняли здесь, в порту.

— А как насчет первого помощника? — спросил Коди.

— Уже несколько дней его не видел.

Ленуар выругался и потер глаза.

— А что насчет владельца корабля? Где мы можем его найти?

— А вот здесь я могу вам помочь. «Ночная Красавица» — местная девушка, а не иностранная барка. И её владелец — житель Кенниана.

Начальник порта принес еще один гроссбух. Пока он перелистывал страницы, Ленуар заметил:

— Вы, кажется, много знаете о приходах и уходах команды «Ночной Красавицы», учитывая, с каким количеством кораблей вам приходится иметь дело каждый день.

— Марш — мой друг, по крайней мере, я так думал. Чертовски грубо — войти в порт и даже не поздороваться. — Он покачал головой и облизал большой палец, переворачивая страницу. — А потом еще эта история с его кораблем, который стоит без дела. Совсем на него не похоже. При следующей встрече я непременно скажу ему всё, что думаю по этому поводу.

Что-то подсказывало Коди, что это будет нескоро.

— Вот здесь, — начальник порта придвинул к нему гроссбух. — Третья строка снизу.

— Лорд Кельвин Хогпи, — прочитал сержант.

Ленуар нахмурился и сам склонился над книгой.

— Хагли. Лорд Кельвин Хагли.

— Ой, — смутился Коди.

— Мы сейчас же нанесем ему визит, — сказал Ленуар. — Но сначала я хочу увидеть этот корабль.

* * *

Пустой корабль — жуткое место. Подобно заброшенному дому или давно покинутому храму, его прежние обитатели кажутся не столько отсутствующими, сколько невидимыми — молчаливыми, незамеченными и наблюдающими из пространства, к которому живые не могут прикоснуться.

Ленуар и любил, и ненавидел такие места. Ненавидел, потому что они заставляли его нервничать, словно из каждой тени за ним кто-то следил. Любил, потому что они казались ему почти живыми свидетелями той истины, которую он искал.

Они были способны рассказать всё, чего ему не хватало для полной картины; нужно было только уметь их слушать. «Ночная красавица» хранила ответы на загадку — кто принёс чуму и каким образом. Она говорила с Ленуаром, хотя и на всё ещё непонятном ему языке.

Он слышал ее шепот в скрипе дерева и мягком вздохе моря. Послания были скрыты в загадочной геометрии ее грузового отсека, нужно было только суметь их разобрать.

Коди же воспринимал это место иначе.

— Здесь воняет.

— Впечатляющее умозаключение, сержант. Обязательно упомяни об этом в своем отчете. — Ленуар протянул ему монтировку.

Сержант криво усмехнулся, схватил инструмент и подошел к куче ящиков, сваленных в углу трюма.

— Я имел в виду, что пахнет тут далеко не травами и специями, а мочой. А то и чем похуже…

Если он и испытывал нечто большее, чем дискомфорт от неприятного запаха, находясь во чреве корабля, который принёс чуму, то ничем это не показывал.

— Трюмы кораблей не славятся приятным ароматом, — сказал начальник порта. Он поправил шарф на лице, надеясь, что он лучше защитит его от запаха.

Дерево хрустнуло, и Коди сорвал крышку с одного из ящиков.

— Травы, — доложил он.

— Проверь следующий, чтобы мы были уверены, — приказал инспектор.

Коди открыл второй ящик.

— То же самое.

Ленуар кивнул; этого он и ожидал.

— Если цена за бушель — полкроны, то целый ящик будет стоить добрую сотню.

Начальник порта присвистнул.

— За пучок трав? Кто бы мог подумать?

— Кто? Тот, кто перевёз их через Серое море.

— Лорд Хагли, я полагаю? — предположил Коди.

— Возможно. — Ленуар не был уверен. — Вы упомянули, что несколько раз заходили сюда, и каждый раз тут никого не было, — сказал он начальнику порта. — Разве это не необычно?

— Да, необычно. Большинство капитанов настаивают на том, чтобы, по крайней мере, один или двое членов команды оставались на борту, плюс пара охранников. Именно так мы предпочитаем действовать, если вдруг что-то случится. Например, если ищейки начнут проявлять интерес.

— Сколько человек нужно, чтобы управлять судном такого размера?

Начальник порта огляделся по сторонам.

— Таким кораблём? Человек пятнадцать.

— Пятнадцать человек экипажа, и ни одного из них на борту. — Ленуар поднял фонарь повыше, отгоняя тени. — Вы утверждаете, что хорошо знаете капитана Элдера. А как насчет его первого помощника?

— Птаха? — начальник порта пожал плечами. — Просто здороваемся при встрече.

«Если бы только у нас с собой был набросок!» Что-то подсказывало Ленуару, что начальник порта узнает их подозреваемого, будь то Птах или кто-то другой.

Он обошёл трюм по периметру, освещая себе путь фонарём. Что-то у ближней стены привлекло его внимание: тонкий белый шрам примерно на уровне колена. Он подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть.

— Здесь царапина на дереве. Свежая, судя по всему.

— Вероятно, осталась после того, как мы разгружали ящики, — сказал начальник порта.

— Не думаю. — Ленуар передвинул фонарь на несколько дюймов вправо. — А вот ещё несколько.

Перехватив фонарь левой рукой, он прижал правую к стене, приложив кончики пальцев в перчатках к дереву.

— Четыре параллельные царапины, похожие на следы когтей. Может быть, кошка?

— Может быть, но держу пари, это были обезьяны. Грязные маленькие засранцы.

Ленуар резко обернулся, и свет его фонаря всколыхнул тени.

— Что вы сказали?

— Это тот самый корабль, где перевозили обезьян? — При свете фонаря лицо Коди действительно выглядело устрашающе. — Почему вы сразу не сказали?!

— Откуда мне было знать, что для вас это важно? — ответил начальник порта, защищаясь.

Ленуар покачал головой. Глупость обывателя, граничащая с идиотизмом, никогда не переставала его удивлять.

— Почему их не было в списках?

— Потому что они не были грузом. Не официально, во всяком случае. Они были просто домашними питомцами и принадлежали Маршу, по крайней мере, мне так сказали.

— Кто сказал?

— Птах, первый помощник.

— Но сам капитан вам об этом никогда не говорил?

— Я ведь уже говорил, что не видел Марша с тех пор, как «Ночная Красавица» вышла в море несколько месяцев назад.

— Где сейчас обезьяны?

— Понятия не имею.

— Так вот почему тут воняет мочой, — задумчиво протянул Коди.

— Возможно. — Ленуар понятия не имел, как пахнет обезьянья моча, но для его обоняния зловоние в трюме было слишком… «человеческим».

Он медленно обошел помещение, осматривая пол, стены и то, что осталось от груза. В одном из углов трюма он обнаружил несколько бочек, большинство из которых были открыты и пусты, но некоторые — все еще запечатаны.

В другом углу вонь мочи была особенно сильной, как будто ею обливали пол снова и снова. Инспектор нашел еще несколько царапин на дереве, но они были сделаны не когтями. Шесть совершенно ровных порезов — две группы по три надреза.

А неподалеку Ленуар обнаружил на полу темное пятно. Он вытащил нож и поскреб его, срывая с дощатого настила ржавые опилки. Кровь.

Ленуар поднял фонарь к лицу начальника порта.

— Говорите, чтобы управлять таким судном нужно пятнадцать человек?

— Точно так.

— В таком случае, — сказал Ленуар, — мы ищем четырёх подозреваемых, и одного из них зовут Птах.

— Только четырёх? — нахмурился Коди. — А остальные?

— Остальные мертвы.

Глава 29

— Мертвы? — удивлённо моргнул Коди. — Не скажу, что мне жаль это слышать, но… Откуда вы знаете?

— Потому что я вижу знаки, — ответил Ленуар и подошел к бочкам. — Видишь? Это бочки с припасами. С едой и водой.

— И что?

— Посмотри, сколько бочек ещё не вскрыто. Экипаж съел лишь две трети от того, что брал.

— Может, они переоценили, сколько им нужно?

— Чертовски маловероятно, — сказал начальник порта. — Марш — слишком опытный капитан, чтобы занимать драгоценное пространство для груза ненужными припасами.

«Тогда почему осталось столько несъеденной еды?» Коди начинал понимать, к чему клонит инспектор.

— И еще — запах мочи, как ты проницательно заметил. Зловоние концентрируется здесь, в этом углу. Некоторые животные инстинктивно мочатся и испражняются в определенном месте, но большинство из них не настолько разборчивы. Выбор чёткого места, а также сам запах, заставляет меня подозревать, что моча действительно человеческая.

Он прошел в другую часть трюма и посветил фонарем на стену.

— Вот эти царапины определённо оставил человек. Они слишком ровные и глубокие, и думаю, не ошибусь, если скажу, что сделаны они ножом. Две группы по три надреза. Кто-то что-то подсчитывал. Например, время. Отмечая новой зарубкой каждый пройденный день, как это делают заключённые.

— Здесь кого-то держали, — сказал Коди.

— Именно. — Ленуар присел и посветил фонариком на пол. — Кровь, впитавшаяся здесь в доски, может принадлежать этому человеку. А может и не принадлежать.

Коди опустилась на колени рядом с пятном крови.

— Если так, то он умер не здесь. Крови слишком мало.

— Согласен. Но я думаю, что кто бы это ни был, он умер не насильственной смертью. По крайней мере, в общепринятом смысле.

Коди поднял глаза на Ленуара.

— Что вы хотите сказать?

— Одиннадцать ящиков, сержант.

— Пропавший груз? — нахмурился Коди, не улавливая мысль начальника.

— Одиннадцать ящиков исчезли где-то между этим кораблем и хранилищем 57. А ты помнишь, сколько зараженных трупов собрал доброволец сестры Реи?

Коди тихо выругался.

— Может, совпадение?

— Возможно. — Ленуар вернулся к грузу — двум с лишним сотням ящиков с травами. — Возможно, также совпадение, что эти ящики размером примерно с гроб. Или что первый груз был снят с этого корабля шесть недель назад — примерно в то время, когда в Лагере начали появляться трупы.

— Слишком много совпадений, — вздохнул Коди.

— Слишком много, — кивнул Ленуар.

— Но если для управления таким кораблём нужно пятнадцать человек, то как они справились?

— Судя по бочкам, они успели пройти большую часть пути домой, прежде чем экипаж начал гибнуть. — Ленуар повернулся к начальнику порта. — Возможно ли, чтобы остаток пути кораблём смогли управлять лишь несколько человек?

— Маловероятно, но… В принципе, возможно. Если они были уже недалеко от дома и не попали в шторм. Сейчас как раз стоит хорошая погода, так что…

— И это тоже не совпадение. Всё было тщательно спланировано.

Начальник порта нахмурился.

— Значит, Марш… мёртв?

— Я не могу быть уверен ни в ком конкретно, но это кажется вполне вероятным.

— И Птах ничего не сказал. Значит, он замешан? — Руки начальника порта сжались в кулаки. Коди видел, что он вот-вот сорвётся. Сержант и сам был зол.

— Вы думаете, что Птах и его сообщники намеренно заразили остальных членов экипажа? — Коди почувствовал, как гнев снова закипает, словно лава в вулкане. — Да какому ублюдку придёт такое в голову? — прорычал он.

— Очень умному ублюдку, — заметил Ленуар. — Всё произошедшее было тщательно спланировано.

— А при чём здесь обезьяны?

— Разве это не очевидно? Обезьяны были переносчиками. Птах и другие не могли рисковать, неделями путешествуя с зараженными трупами, поэтому вместо этого они привезли обезьян, которых могли держать в клетке до нужного момента. Это объясняет все — как они смогли найти зараженный источник, хотя Инатаар не заражен чумой; как трупы оказались свежими, несмотря на долгое морское путешествие. Известно, что животные переносят болезни, к которым сами устойчивы или невосприимчивы. Скорее всего, именно это и произошло. Их держали отдельно где-то в трюме, отдельно от команды, пока они не понадобились Птаху. Все, что ему нужно было сделать, — это дождаться, пока корабль пройдет большую часть пути до дома, затем устроить мятеж, запереть команду в трюме, выпустить обезьян и ждать. В такой тесноте, бок о бок с животными заражение было неизбежно. До тех пор, пока Птах и его сообщники осторожно обращались с обезьянами, было просто контролировать, кто заражался и когда.

«Просто?» Коди не был уверен, что взбесило его больше: безжалостность преступления или то, что Ленуар объяснял это, как нечто само собой разумеющееся.

Должно быть, его мысли отразились на лице, потому что Ленуар вздохнул.

— Я вовсе не хочу показаться бессердечным, сержант. Но если мы хотим найти этих людей, мы сначала должны понять ход их мыслей.

Коди понимал, что инспектор прав, но его тошнило от одной этой мысли.

— Вы уверены, что всё именно так? А что насчёт пятна крови?

— Мы знаем, что, по крайней мере, у одного члена экипажа был при себе нож, когда его заперли в трюме. Возможно, вспыхнула драка.

— Или им удалось убить одну из обезьян. — Почему-то от этой мысли Коди стало легче.

— Возможно, — согласился Ленуар и повернулся к начальнику порта: — Этот Птах… Вы можете его описать?

— Ну, похож на птицу. Или вы думали, Птах — это его настоящее имя?

Ленуар хмуро взглянул на мужчину.

— Вообще-то, думал. Так что? У него длинный нос?

— Длинный нос, глаза-бусинки. Худой, как цапля. И есть в нём что-то странное, дерганое.

«Худой, как цапля».

— Это не тот, кого видел Брайс, — произнёс Коди.

— Похоже, что нет. Мы должны как можно скорее заставить писцов составить новые наброски — и Птаха, и нашего первоначального подозреваемого.

— Плюс тот Инатаари — и мы имеем уже трёх подозреваемых из четырёх. Их будет легко найти.

— Их было бы легко найти, если бы в нашем распоряжении были стражники, — вздохнул Ленуар. — А так это будет совсем не просто.

— И остаётся ещё четвёртый. А мы понятия не имеем, кто он.

— Мы это выясним, — пообещал Ленуар. — А когда выясним, его повесят.

* * *

«Чёрт побери».

Риттер опустил подзорную трубу. Начальник порта и ищейки, стоявшие далеко-далеко, превратились в крошечные пятнышки и начали подниматься по трапу на «Ночную Красавицу». Раз они нашли корабль, значит, уже знают большую часть истории, а скоро узнают и все остальное.

Там, в пригороде, Риттер мог бы продолжать выдавать себя за капитана Элдера, но здесь, в доках, это не сработает. Здесь его знали, и хотя существовало не так уж много людей, которые могли бы связать его с «Ночной Красавицей», если найдётся хоть один — пиши пропало.

«Мне следовало быть осторожнее», — подумал он. Он ведь мог нанять кого-то другого для наблюдения за грузом; кого-то, кого потом можно пустить в расход. И тогда никто не смог бы проследить всю цепочку вплоть до него. Но он был слишком возбужден, слишком восхищён собственной ловкостью, и теперь, по меньшей мере, полдюжины моряков могли подтвердить его участие.

Возможно, кто-то из них уже упоминал о нем, но даже если бы они этого не сделали, ищейки, скорее всего, допросили их всех. Рано или поздно они узнают о Риттере, и тогда все будет кончено.

Он уже заработал достаточно денег, чтобы сбежать — даже более, чем достаточно — но на складе оставалось непроданным ещё целое состояние…

Черт побери! Если бы он только несколько дней назад отдал Нэшу приказ, об ищейках уже позаботились бы так же, как Сукхан позаботился о других свидетелях! Нэш, конечно, в конце концов, доберется до них, но к тому времени может быть уже слишком поздно. Они уже нашли «Красавицу», и товар стоимостью в тридцать шесть тысяч крон скоро будет конфискован.

От одной этой мысли Риттера затошнило. Хуже того, ищейки наверняка используют ангельское сусло, чтобы создать кучу настойки. Они станут распространять её бесплатно и всё испортят.

Риттер прикинул, что у него в запасе есть дня два-три, не больше. После этого все будет кончено. Скорее всего, он окажется в тюрьме.

В лучшем случае, ажиотированный рынок, который он так тщательно выстроил для себя, рухнет. И все же за сорок восемь часов можно заработать кучу денег, если знать, что делать.

«Нужно увеличить объёмы», — подумал он. Раньше он полагался только на чистую прибыль. Сейчас у него не было на это времени. Нужно выбросить всё на рынок, снизить цену, продать столько, сколько сможет, а потом исчезнуть. Это единственное, что ему остаётся.

У него было достаточно продукта, даже с вычетом того, что остался на «Ночной Красавице». Он вывез последний груз из хранилища 57, как только обнаружил взлом, и все это он мог продать за сорок восемь часов. Позаботившись о предложении, он мог сосредоточиться на создании спроса.

У него были обезьяны, но выпускать их на открытое пространство было бы опасно. На то, чтобы команда заболела, потребовалось несколько дней, проведенных вместе с ними в трюме.

Эти маленькие ублюдки могут укусить одного-двух человек, если ему повезет, но этого будет недостаточно. Кроме того, пройдёт несколько дней, прежде чем жерства начнет проявлять симптомы, а у Риттера не было столько времени. Ему нужен был другой план.

К счастью, у Риттера не было недостатка в идеях.

Все, что для этого потребуется, — ручная тележка и маска от миазмов. Добровольцев, собирающих трупы по городу, можно пересчитать по пальцам, а значит, у него не будет проблем найти семьи, отчаянно стремящиеся вывезти своих умерших. В мгновение ока у него будет полная тачка трупов, а потом ещё одна, и ещё…

Он станет разбрасывать трупы, где захочет. На открытой местности, в нетронутых чумой кварталах, где они создадут наибольшую панику. В конце концов, их можно сбросить в колодцы, чтобы ускорить процесс.

На то, чтобы чума действительно начала распространяться, уйдет пара недель, но это ничего. Все равно эти смерти были лишь побочным эффектом. Это и был тот самый страх, в котором он так нуждался.

Риттер взглянул на солнце. Полдень. Если он сумеет раздобыть к ночи пару тележек трупов, то разбросает их под покровом темноты. Идеально.

Завтра в это же время, если он хорошо спланирует свой маршрут, все районы Кенниана будут охвачены чумой — начиная с самых богатых. Тогда уже будет слишком поздно его останавливать. Он увеличит спрос в разы, и каждой веточки ангельского сусла в Кенниане будет недостаточно, чтобы утолить возникшую потребность.

«Мне придется уехать из города», — подумал он. Это было очень… досадно. Он любил Кенниан и ненавидел необходимость приносить его в жертву чуме. Но тут уж ничего не поделаешь. Как бы сильно Риттер ни любил Кенниан, золото он любил еще больше.

«Осталось сто семьдесят ящиков, по сто сорок четыре кроны за штуку, минус десятку Нэшу и пятнашку Сукхану…»

Риттер подсчитал и решил, что этого более чем достаточно на оставшуюся жизнь, даже с его запросами.

Насвистывая, он сложил подзорную трубу и направился к хранилищу 49.

* * *

— Мне очень жаль, офицеры, но Его Светлость не может принять вас сегодня. Всего доброго. — Камергер начал закрывать дверь.

Коди всунул ногу в дверной косяк.

— Кажется, здесь какое-то недоразумение. Это не просьба.

Слуга холодно посмотрел на него.

— Это действительно недоразумение, сэр. Я очень сожалею, что Его Светлость не может принять вас.

— Не может? — прищурился Ленуар. — И почему же?

Камергер заколебался, и на мгновение Ленуар подумал, что ему придется попросить Коди быть еще менее вежливым. Затем слуга понизил голос и произнёс:

— Его Светлость нездоров, и нам строго-настрого приказано никого не впускать.

— «Нездоров» — это просто насморк или… — Коди немного отодвинулся от двери, будто боялся подхватить чуму во второй раз.

Слуга ничего не ответил, но в этом и не было нужды: Ленуар прочел правду по его напряжённому лицу.

— Думаю, всё немного серьёзнее, сержант.

Коди взглянул на окна.

— Но чёрного флага нет…

— Конечно, нет.

Аристократический дом никогда не стал бы афишировать присутствие чумы. Ленуар был удивлен, что камергер вообще признался в этом. Возможно, он надеялся, что ищейки станут настаивать на том, чтобы слуг отослали прочь. Если так, то он будет разочарован: у Ленуара не было никаких законных оснований вмешиваться.

— Как давно? — спросил он у слуги.

— Со вчерашнего утра.

— Как его состояние?

Камергер неловко кашлянул.

— Врач Его Светлости настроен… не слишком оптимистично.

— Это очень прискорбно. — Ленуар помолчал, рассматривая мужчину. — Я слышал о новом лекарстве, — сказал он, внимательно наблюдая за камергером. — На улице продается настойка, которая, как говорят, приносит некоторое облегчение страждущим. Вы её не пробовали?

Камергер явно был шокирован.

— Чудодейственное зелье, продаваемое уличными торговцами? Думаю, что нет. Его Светлость находится на попечении доктора Ипсворта, лучшего врача в Брайленде.

— Понимаю. И какое лечение прописал доктор Ипсворт?

— Сомневаюсь, что мне стоит обсуждать такие детали.

— Это ведь довольно безобидный вопрос? Чума с каждым днем набирает силы. Если я вдруг заболею, мне очень хотелось бы знать, что рекомендует лучший врач в Брайленде.

Камергер украдкой оглянулся назад и прикрыл дверь, словно боясь, что добрый доктор может подслушать и потребовать с него плату.

— Покои его светлости постоянно окуриваются камфорным дымом, и каждые несколько часов организуется кровопускание.

«Дым и пиявки. И эти люди называют Адали суеверными?»

Вслух же ленуар произнёс:

— Я непременно это запомню и желаю Его Светлости скорейшего выздоровления. А пока, возможно, вы сможете мне помочь. Я пытаюсь разыскать человека по имени Птах, который является первым помощником на борту «Ночной Красавицы». Вы не знаете, где я могу его найти?

Камергер отрицательно покачал головой.

— Но, возможно, мистер Гаррен сможет вам помочь. Он является личным секретарем лорда Хагли.

— Он сейчас здесь?

— О, да. Он всегда рядом с Его Светлостью, даже сейчас. Я приведу его из кабинета. В сложившихся обстоятельствах, думаю, будет лучше, если вы будете с ним говорить за пределами поместья.

Ленуар не стал спорить.

— Это странно, — заметил Коди, когда слуга отошёл.

— Что странно, сержант?

— Ну… У лорда Хагли чума.

— Похоже на то.

— А люди, которые его лечат, похоже, почти ничего не знают о чудодейственной настойке.

— Нет.

— О чудодейственной настойке, доставленной на корабле самого лорда Хагли. Вам это не кажется странным?

Ленуар пожал плечами.

— Не кажется. Скорее всего, Его Светлость не знает, что «Ночная Красавица» занималась импортом ангельского сусла.

— Не знает? Как он может не знать, какой груз перевозит его собственный корабль?!

— Такое происходит сплошь и рядом. Лорд Хагли — пэр и член парламента. У него нет необходимости вмешиваться в повседневные дела, связанные с бизнесом. Как ты думаешь, почему контрабанда так распространена? Её почти никогда нельзя проследить до судовладельцев. Такие люди, как Хагли, могут подозревать или не подозревать о том, что замышляют их служащие, но пока деньги продолжают поступать в их карманы, многие из них предпочитают закрывать глаза на происходящее. Таким образом, если один из капитанов пойман на контрабанде, они могут честно отрицать, что знают о грузе. — Ленуар изобразил на лице удивление. — «Опиум? Вы что?! Но ведь мне сказали, что это корица!»

Коди покачал головой.

— Ещё одна причина, почему я так люблю власть имущих.

Дверь скрипнула, и на пороге появился низенький нервный мужчинка.

— Мистер Гаррен, я полагаю?

— Клайв Гаррен, — мужчина протянул руку.

— Инспектор Ленуар, а это — сержант Коди. — Ленуар высвободился из потной хватки мужчины. — Надеюсь, я не отниму у вас слишком много времени. Мы пытаемся найти капитана Элдера или его первого помощника Птаха.

Глаза Гаррена беспокойно метались между мужчинами.

— У них какие-то неприятности?

— Нам нужно с ними поговорить, — ответил Коди. — Так вы знаете, где их найти, или нет?

— У меня есть их адрес, если это поможет.

— Поможет, — кивнул Ленуар.

— Не могу обещать, что они там. Моряки — люди привычки, но если их любимая ночлежка заполнена, когда они возвращаются на берег… В общем, я сейчас посмотрю в бумагах и вернусь…

Гаррен исчез в доме.

— Вы по-прежнему думаете, что капитан Элдер мёртв? — спросил Коди.

— Да, но я не хотел бы слишком много рассказывать, на тот случай, если Гаррен тоже замешан в происходящем.

Коди скептически хмыкнул.

— Что-то не похож он на нашего четвёртого.

— Может, и не похож, но я начинаю подозревать, что наш четвертый подозреваемый не будет похож на остальных трёх. Мне трудно поверить, что этот план был придуман группой моряков.

— Мне тоже, — признал Коди. — Большинство моряков, с которыми мне приходилось сталкиваться, едва могут сложить два и два, а уж продумать такую сложную комбинацию…

Пока они ждали возвращения Гаррена, Ленуар взглянул на небо. Полдень, и скоро будет дождь. Он чувствовал, что впереди у них долгий день, а возможно, и долгая ночь. «Не стоило оставлять пальто в участке», — подумал он.

Снова появился Гаррен с гроссбухом.

— Что вы можете рассказать о грузе «Ночной Красавицы»? — спросил Ленуар, листая книгу.

— Нужно посмотреть документы. Обычно это пряности и специи, но время от времени попадается шелк.

— А что насчёт ангельского сусла?

Гаррен нахмурился и посмотрел на инспектора.

— Прошу прощения?

Ленуар внимательно посмотрел на него и решил, что этот удивлённый взгляд был искренним.

— Неважно.

— А вот и адрес. — Гаррен протянул инспектору гроссбух. — Корт-Стрит, 41. Кажется, это где-то в бедном квартале.

— При условии, что дом еще существует. — Пожар уничтожил половину площади. — А как насчет казначея? У вас есть его адрес?

— Мартена? Да, где-то был…

Через две минуты они уже шли обратно по подъездной аллее, вооружившись лишь парой адресов, которые могли уцелеть, а могли и не уцелеть после пожара. И все же это было уже кое-что.

— Зачем нам казначей? — спросил Коди.

— Предчувствие.

— И на чём оно основывается?

— По определению, предчувствие не должно на чем-либо основываться.

Коди искоса глянул на начальника.

— Смеётесь надо мной? А ведь я чуть не умер от чумы.

— Схема такого рода и сложности требует расчетливого ума, хорошо знакомого с деньгами и основными принципами экономики. Для этого также требуется человек, способный убедить капитана и весь экипаж взять на борт незнакомый груз, а не то, что их послали закупать. Предполагая, что капитан Элдер не был полным дураком, он не поверил бы на слово простому моряку, что с травы, о которой он никогда не слышал, можно получить прибыль. Кто мог убедить его пойти на такое, рискуя потерять работу? Возможно, его первый помощник. Кто еще?

— Судовой казначей.

— Доволен?

Коди закатил глаза, очевидно считая, что столкновение со смертью дает ему право на небольшую дерзость. «Так оно и есть», — пришлось неохотно признать инспектору.

Сержант повел их вниз по тропинке и, подойдя к тяжелым кованым воротам, без видимого усилия распахнул их, ничем не выдав своей слабости. Это был хороший знак. Дело приближалось к развязке, а по опыту Ленуара это обычно означало лишь одно.

Страсти накалятся.

Глава 30

По стоящему зловонию Коди понял, что за дверью лежит труп.

Если бы здание не было практически пустым, кто-нибудь непременно сообщил бы об этом. Но Коди и Ленуар не смогли найти даже владельца дома.

— Наверное, мне придется выломать дверь, — сказал Коди со вздохом. Он был почти уверен, что это нарушит правило Мердена о физической нагрузке, но целителя адали здесь не было.

— Сомневаюсь, сержант, если только ты не думаешь, что мистер Птах умер естественной смертью. — Ленуар повернул ручку, и дверь со скрипом приоткрылась ровно настолько, чтобы на пол из неё упал слабый луч света. Коди шагнула вперед, но Ленуар поднял руку. — Приготовь арбалет.

— Вы думаете, убийца всё ещё там? Рядом с полуразложившимся трупом?

— Скорее всего, нет, но мы наступаем на пятки весьма опасным людям, и у меня такое чувство, что наши пути очень скоро пересекутся. Лучше быть осторожными.

Коди был с этим согласен и сжал в руке арбалет.

— Готовы?

Ленуар взвел курок своего пистолета и коротко кивнул.

Коди ворвался в комнату, держа арбалет наготове. Он сам обшарил все углы, считая, что Ленуар не сможет проверить всё достаточно тщательно. Только убедившись, что крошечная квартирка пуста, он позволил себе прикрыть нос рукавом.

— Господь милосердный! Кажется, меня сейчас стошнит.

— Сомневаюсь, что запах от этого станет приятнее, — усмехнулся Ленуар, тоже пряча лицо в рукав.

Найти тело оказалось нетрудно. В квартире едва хватало места для кровати, стола и умывальника. Поэтому труп Ленуар заметил, едва переступив порог.

— Вот он.

Тело лежало лицом вниз возле стола. С того места, где стоял Коди, он мог только различить странную позу мужчины, будто тот упал со стула.

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь грязное окно, падал на пятно на половицах. Темное пятно уже кишело мухами, и Коди мысленно помолился, чтобы ему, в довершении ко всему, не пришлось иметь дело ещё и с личинками.

Он не был особенно брезглив, но всему есть предел, и маленькие извивающиеся слизкие комочки были именно тем, что заставляло сержанта зеленеть.

Ленуар поддел труп носком ботинка и перевернул его на спину. От вони у Коди свело желудок, но он заставил себя подойти поближе.

— Горло перерезано, — произнёс он сквозь ткань рукава. — Похоже, со спины.

Ленуар присел рядом с телом.

— И думаю, изогнутым лезвием.

Коди присмотрелся внимательнее. На одном конце разреза действительно виднелся характерный росчерк.

— Вполне возможно.

— Он знал убийцу.

Глаза Ленуара были устремлены на труп, но он никак не мог прийти к такому выводу, просто глядя на тело, поэтому Коди обвел взглядом комнату, чтобы найти то, что Ленуар уже успел заметить.

Постель не убрана. Пара сапог рядом с дверью. Никаких следов взлома, но и дверь не была заперта. Тогда как..? Потом Коди заметил стоявший на столе кувшин.

— Две чашки. — Он поднял одну и понюхал. — Медовуха.

— И никаких следов борьбы на теле. Нашего мистера Птаха застали врасплох.

— Кто-то вычистил дом, — заметил Коди. Это было неизбежно при заговорах, особенно, если в нём были замешаны деньги.

— Похоже на то, — сказал Ленуар, поднимаясь. — Судя по виду, несколько дней назад.

— И по запаху, — усмехнулся Коди и посмотрел на труп. Руки его покрывали татуировки, а голова была гладко выбрита. — Крепкий парень. Думаю, что он был не слишком интеллектуален.

— Точно сказать невозможно, но я склонен согласиться. И наш человек на наброске тоже не показался свидетелю особенно образованным. Ни один из них, скорее всего, не был мозгом операции.

— Может, наш человек на наброске и есть тот, кто убил Птаха?

— Возможно, но я сомневаюсь.

— Почему?

Инспектор раздраженно поджал губы. Коди знал, что в любой другой день Ленуар проигнорировал бы его или высмеял за то, что он спросил. Но недавняя несостоявшаяся смерть от чумы имела свои преимущества. Ленуар указал на тело и произнёс:

— Изогнутое лезвие. Мы уже определили, что наш человек на наброске — кеннианец. Вполне возможно, что он пристрастился к экзотическим клинкам, но гораздо более вероятно, что наш убийца — Инатаари, поскольку их народ, как известно, предпочитает изогнутые лезвия.

Коди быстро осмотрел квартиру, но ничего интересного не нашёл. В единственной холщовой сумке, казалось, хранилось все, что принадлежало Птаху в этом мире, включая очень поношенную одежду, очень истёртый набор костей и очень потрёпанный нож.

— Похоже, Птах зарабатывал немного, — заметил Коди.

— Либо он плохо умел экономить. — Ленуар поднял кошелек с деньгами, который нашел на трупе, и встряхнул его.

— Не густо, — согласился Коди.

— Похоже, мистер Птах еще не получил свою долю прибыли. Я думаю, что тот, кто это сделал, никогда не собирался делиться.

— Значит, сегодня нас ждут новые трупы.

— Почти наверняка. Что же касается мистера Птаха, то он рассказал нам все, что мог. — Ленуар направился к двери.

— К кому идём следующему? Казначею?

— Верно.

Они двинулись на юг, огибая край всё ещё тлеющих руин, которые когда-то были самой оживленной половиной бедного квартала. Сейчас это место было почти неузнаваемо.

То тут, то там знакомая деталь ландшафта — церковный шпиль или фонтан — давала некоторое представление о их местоположении, но трудно было поверить, что это был тот же самый район, по которому Коди и Ленуар проходили всего несколько дней назад.

Люди начали возвращаться, но большинство из них, казалось, не знали, что делать, бродя вокруг с ошеломленными взглядами или бесцельно роясь в развалинах в поисках чего-то уцелевшего.

«Они начинали с нуля, — подумал Коди, — обзавелись хозяйством. А потом вот это… Это даже меньше, чем «с нуля». Как назвать произошедшее с ними? Бедностью? Это ещё преуменьшение».

Это было напоминанием о том, что все, что он пережил, не могло даже сравниться с тем, что пережили многие жители этого города.

По словам секретаря лорда Хагли, казначей «Ночной Красавицы» снимал квартиру в трехэтажном доме на Хаммонд-стрит. Здание все еще стояло, но Коди и Ленуар не нашли внутри ни души, и когда постучали в дверь Мартена, никто не ответил.

Коди попробовала повернуть ручку, но дверь была заперта. Его плечо даже слегка заныло, словно моля о пощаде, но на этот раз выхода не было. Коди вскинул арбалет, сделал шаг назад и бросился на дверь. Со второй попытки дверной косяк разлетелся в щепки, и Коди ввалился в двухкомнатную квартиру с большим окном, над которым развевались на пахнущем пеплом ветру занавески.

Он остановился, чтобы собраться с мыслями и силами, и почувствовал раздражение от того, что это вообще было ему необходимо. Затем быстро осмотрел главную комнату. Убедившись, что там никого нет, он направился в спальню.

— Инспектор, — позвал он. — Вам лучше зайти сюда.

Коди на всякий случай держал арбалет нацеленным на тело, но мужчина лежал лицом вниз на кровати, и, судя по количеству крови на постельном белье, он был почти наверняка мертв. Коди потянулся к его шее.

— Пульса нет, но тело ещё тёплое. Как и кровь.

Ленуар выругался.

— Мы с ним только что разминулись.

— Но каким образом? Дверь была заперта…

«Развевающиеся на ветру занавески…»

Коди протиснулся мимо Ленуара обратно в главную комнату. Конечно же, окно было открыто; он подбежал и высунул голову наружу. К стене была прислонена лестница, которая доставала до окна второго этажа из переулка.

— Чёрт!

Если бы они начали с казначея, то могли бы поймать убийцу с поличным. Все еще бормоча проклятия, Коди вернулся в спальню.

— Он вошел через окно.

— Как я и предполагал.

— Там лестница.

«А почему бы и нет? Свидетелей никаких, в полицию никто не сообщит».

— Похоже, Мартен ожидал неприятностей, — сказал Ленуар, указывая на одежду, разбросанную по всей кровати. Судя по всему, казначей как раз собирал чемодан, когда на него напали.

— Собирался уехать из города, — кивнул Коди. — Может быть, он услышал, что случилось с Птахом.

— Или о том, что ищейки сели на хвост. В любом случае, он понял, что надо бежать.

У убитого к поясу даже был привязан нож, только он не успел им воспользоваться.

— Убийца, должно быть, вёл себя очень тихо.

Ленуар перевернул тело на спину. Коди сначала посмотрел на шею мужчины: горло, конечно же, было перерезано; и тот же самый маленький росчерк на одной стороне раны. Затем он посмотрел на лицо мертвеца.

— Да будь я проклят!

Ленуар оглянулся через плечо, приподняв одну бровь.

— Это тот самый парень, за которым я вчера гонялся на пирсе, — кивнул на тело сержант.

Он испытал удовлетворение, увидев ошеломленный вид Николя Ленуара.

— Ты уверен?

— Он, конечно, ударил меня по голове, но я уверен.

Ленуар снова посмотрел на тело и надолго замолчал. А затем тихо выругался по-арренейски.

— Ну конечно!

На этот раз Коди не пришлось спрашивать.

— Отвлекающий маневр, — сказал Ленуар; похоже, произошедшее действительно произвело на него впечатление. — Только и всего. Не было никакого преступления, никаких разборок между моряками. Этот выстрел понадобился, чтобы отвлечь нас от того, что мы делали.

Коди вспомнил вчерашний день — хотя казалось, что это было целую вечность назад.

— Мы проверяли список имен с «Серендипити».

Ленуар не ответил. Он сидел на кровати с закрытыми глазами и молчал. Затем произнёс:

— «Герцогиня Бездны».

Коди кивнул.

— Я вспомнил. Должно быть, на «Герцогине» было что-то такое, что они не хотели, чтобы мы нашли.

— Что-то или кто-то. Мы как раз собирались показать набросок.

При этом воспоминании Коди просиял.

— Именно! Того, к кому мы пришли, там не было, поэтому я схватил рисунок, и в этот момент раздался выстрел.

Ленуар снова выругался.

— Список. Я оставил его в своем пальто в участке. Ты не помнишь, чьё имя стояло рядом с названием «Герцогини Бездны»?

— Простите, инспектор. Слишком много имен, и слишком много всего произошло с тех пор.

— Согласен. А, возможно, это и не имеет значения. Что-то подсказывает мне, что наш человек на наброске связан с «Герцогиней Бездны». Поскольку нам больше нечем заняться, мы можем это выяснить.

Коди последовал за Ленуаром в коридор.

— Значит, обратно в доки?

— Похоже на то.

— А что насчёт убийцы? Не стоит ли нам сосредоточиться на нём?

— И как же ты предлагаешь его найти, сержант? Может, пройдемся по бедному кварталу и спросим у случайных прохожих, не видели ли они Инатаари?

— А почему бы и нет? Кто-то ведь должен был его заметить.

— И что дальше?

Вопрос застал Коди врасплох.

— Ну, как минимум…

— Нет, сержант, никаких «минимум». Максимум. Максимум — кто-то мог увидеть его на улице. И что это тебе даст? Или ты думаешь, что мы сможем определить его местонахождение просто потому, что свидетель показал, что он направлялся на запад к Хаммонд-стрит десять минут назад? Если сегодня ты вдруг не стал ясновидящим, то это никуда нас не приведёт.

— И никакой снисходительности даже после того, как я чуть не умер от чумы, — хмуро буркнул Коди.

Ленуар резко остановился и обернулся.

— Так вот, что тебе нужно, сержант? Снисходительность?

Коди почувствовал себя глупым и капризным мальчишкой, как непослушный ребенок перед суровым отцом.

— Возможно, ты предпочтёшь, чтобы я не объяснял тебе, почему твои выводы неверны и решения нецелесообразны? Чтобы я не ждал, что ты начнёшь думать сам? Поэтому ты захотел работать под моим началом? Что бы мог продолжать служить, не напрягаясь сам?

Лицо Коди запылало. Лучше бы это была лихорадка…

— Конечно, нет, инспектор! Я не против, чтобы мне объясняли, где я заблуждаюсь. Я просто не хочу, чтобы со мной разговаривали, как с идиотом.

Ленуар поморщился, словно проглотил дольку лимона.

— Я признаю, что иногда бываю более колок, чем это необходимо. Дурная привычка, приобретенная давным-давно, от которой мне трудно избавиться.

Коди вытаращил глаза. Он с трудом верил своим ушам. Николя Ленуар признает свою вину? Перед ним?!

«Может, я всё ещё в коме? — подумал он. — И всё происходящее — плод моего воображения?»

Ленуар вздохнул.

— Давай заключим соглашение, сержант. Я подумаю чуть дольше, прежде чем что-то произнести, но и ты обещаешь сделать то же самое. У тебя совершенно исправный ум, но ты ленишься его использовать. Ты задаёшь вопросы вместо того, чтобы самому искать ответы. Ты слепо следуешь своим инстинктам, не останавливаясь, чтобы поразмыслить. Так ты никогда не сможешь отточить навыки критического мышления, а я никогда не буду иметь ни минуты покоя. Для нашего общего блага, давай мы оба согласимся заставлять себя думать на мгновение дольше.

Брэна Коди называли раньше по-разному, но «ленивым» — никогда. Хотя, его способность к мышлению тоже никто прежде не критиковал.

Он снова покраснел: то ли от гнева, то ли от смущения, сам точно сказать не мог. Наверное, от всего понемногу. Он открыл было рот, чтобы ответить, но его оборвал крик с другой стороны улицы.

— Идём!

Женский крик был полон ужаса.

— Оставьте меня! Помогите!

Коди заметил женщину как раз перед тем, как та скрылась за углом, схваченная невидимым противником.

— Эй! — Он сделал три больших шага и остановился. — Эй, там!

В ответ — тишина.

Коди рванул вперед, на бегу потянувшись за арбалетом. Он слышал, как Ленуар что-то кричит ему вслед.

Возможно, что-то про чрезмерное учащение пульса. Но неужели он должен просто стоять и смотреть, как нападают на беззащитную женщину?

Нет, есть вещи, о которых не нужно думать. Их нужно делать. Коди не собиралась извиняться за то, что следовал своим инстинктам.

Он собирался доказать инспектору, что его инстинкты не ошибаются.

* * *

Ленуар смотрел, как Коди сворачивает за угол, раздумывая, не последовать ли за ним. Даже сейчас он не мог угнаться за сержантом, и в любом случае не слишком помог бы ему с точки зрения грубой физической силы.

Более того, ему нужно было поймать серийного убийцу, а времени у него было в обрез. Захватив груз «Ночной Красавицы», Ленуар выложил свои карты, давая убийце шанс спастись бегством. Он не мог позволить себе отвлекаться на похищение кошелька, ссору влюбленных или что-то еще. Рациональный выбор был очевиден: сосредоточиться на текущей задаче и позволить сержанту справиться с той небольшой потасовкой, которая произошла за поворотом.

И всё же…

«Твоя задача — поймать убийцу. Но разве не входит в твои обязанности защита слабых?»

Словно отвечая на собственный вопрос, его рука потянулась к рукоятке пистолета. Проклиная себя за глупость, инспектор бросился вперед.