Повесть о сыне

Боевые дела

Вера в свои силы росла у молодогвардейцев с каждым днём.

Проезжие дороги стали опасными для немецких машин.

Всполошились немецкие коменданты. Увеличился штат полиции, заволновались разные фюреры. Молодогвардейцы преследовали их днём и ночью. Донбасская земля начинала жечь пятки захватчикам.

Оккупанты готовились вывезти хлеб из нашего района. Штаб «Молодой гвардии» решил: хлеб сжечь! И молодогвардейцы жгли хлеб: шесть скирд хлеба и четыре стога сена были превращены в дым. А на складах зерно было заражено клещом. Олег участвовал в этих операциях и сжёг две скирды и стог.

С особым увлечением занимались молодогвардейцы порчей телеграфной и телефонной сети. Немцы буквально не успевали чинить повреждения. Особенно методически портилась линия между Краснодоном и Ровеньками, где находились окружные полиция, жандармерия, гестапо и комендатура. Сеть портилась очень искусно и ловко: не просто обрывались провода, а переламывались в нескольких местах так, чтобы не нарушалась изоляционная оболочка кабеля. Немцы просто с ног сбивались, ища повреждённые места.

Помню, как ребята, перебивая друг друга, рассказывали, как на улице возле дирекциона немецкий комендант неистово распекал продажную шкуру Крутецкого, который не мог обеспечить ремонт повреждённой линии. Тот заискивающе улыбался, кланялся, обещал исправить, но кончилось всё тем, что разъярившийся комендант надавал ему пинков и подзатыльников.

— Этому гаду ещё не раз придётся подставлять свою рожу хозяину, — сказал кто-то из ребят. — Уж мы об этом позаботимся.

По распоряжению немецкого командования в Краснодоне и Изварине были построены мельницы, которые должны были обслуживать немецкие войска. Немцы мололи зерно и местным жителям, забирая за это половину. Штаб «Молодой гвардии» решил мельницы вывести из строя и поручил эти боевые дела в Краснодоне — Нине Иванцовой, а в Изварине — Борису Главану. На заседании были тщательно обсуждены подробности операции.

Через два дня Нина уже докладывала о выполнении задания. Захватив с собой мешок кукурузы, она прибыла на мельницу. Отвесив «немецкую» половину, она пошла оставшуюся кукурузу засыпать в жернова. Там обычно из немцев никого не было, поэтому она могла спокойно положить поверх зерна железный костыль и потихоньку «испариться». О последствиях она узнала позднее: один камень разлетелся в куски, другой был серьёзно повреждён.

Борис Главан операцию осуществил с помощью членов своей пятёрки — Васи Пирожка, Коли Жукова, Юры Виценовского, Жени Шепелёва и Гени Лукашова. Сняв моториста, дремавшего в отдельном помещении, ребята повредили регулятор, отчего в мотор стало поступать больше горючего. После того как движок набрал бешеную скорость, они насыпали в цилиндры песок и едва успели разбежаться, как раздался взрыв. Головка цилиндра разлетелась, а поршень, пробив крышу, ракетой вылетел в воду.

Готовясь к этой операции, ребята в течение двух дней следили за мельницей. Двух полицаев, моловших для себя награбленное зерно, Борис Главан хорошо знал. На них-то ребята и написали анонимное письмо в гестапо, приписав им диверсию на мельнице. Расправы с полицаями долго ждать не пришлось. Они немедленно были арестованы, и таким образом население было избавлено от репрессий.

Редкой выдержкой отличалась Оля Иванцова. Она могла часами, даже целыми днями, стоять где-нибудь в укрытии и наблюдать за движением на дорогах.

Однажды она увидела румын, гнавших скот на бойню в хутор Шевырёвку. Через полчаса об этом было уже известно штабу и немедленно принято решение: Оле и её пятёрке, когда начнётся убой скота, сделать мясо непригодным к употреблению.

Собрав своих девушек — Лилю и Тоню Иванихиных, Женю Кийкову и Шуру Бондареву, — она обсудила с ними план операции. Зная, что солдаты любят кукурузу, они решили прийти на бойню и предложить её в обмен на мясные отходы. А Шура Бондарева раздобыла ещё где-то литр самогона.

Пока трое из девушек торговались с румынами, Оля занялась присыпкой разделанных туш нафталином. Когда подвыпившие румыны (самогон тут же пошел в ход) пошли доставать для девушек потроха, девушки потихоньку ушли. Вскоре они видели, как из Краснодона мчалась в Шевырёвку машина с немецкой жандармерией. Наверно, крепко досталось от немцев любителям кукурузы!

Каждая боевая операция тщательно обсуждалась потом на заседании штаба. Молодогвардейцам — участникам операций — торжественно выносилась благодарность.

— Нашей Оксане (это была подпольная кличка Оли Иванцовой) можно любое поручение дать, и она выполнит его не хуже каждого из нас, — говорил Олег.

Активную роль в боевой деятельности «Молодой гвардии» играл Ваня Туркенич — командир молодогвардейцев.

Как-то в конце сентября, узнав от ребят, что у шахты расстрелян человек и оставлен полузакопанным в земле, Туркенич, Вася Пирожок, Борисов и Григорьев сходили в парк. В расстрелянном они опознали начальника радиоузла коммуниста Дмитрошковского.

— Это дело так оставлять нельзя! — сжимая кулаки, сказали ребята и тут же придумали, как отомстить.

Выследив маршрут, которым обычно патрулировали полицейские, с наступлением темноты ребята пришли в парк, дождались патрулей. Двое из ребят — Туркенич и Борисов — спрятались за кустарниками, а Пирожок и Григорьев, оставшись на аллее, стали громко разговаривать, чтобы привлечь внимание патрулей. Долго ждать не пришлось. На шум подошли полицейские, скомандовали: «Руки вверх!» — и предложили следовать вперёд. Сопровождая арестованных, полицейские, конечно, уже не оглядывались по сторонам, вот почему Туркеничу и Борисову удалось незаметно выждать в засаде, а потом бесшумно наброситься на них.

Четверо сильных ребят быстро управились с полицейскими: заткнули им рты, скрутили руки, оттащили в глубь парка и там повесили на поясных ремнях и телеграфном проводе, прицепив записку: «Такая участь ждёт каждого изменника Родины!»

Деятельность «Молодой гвардии» всё больше и больше расширялась. Вскоре наладилась связь с молодёжью ближайших к Краснодону посёлков — Первомайки, Изварина, Шеверёвки, Семейкина.

Слава организации дошла и до соседних районов области. Связь с районами молодогвардейцы налаживали с такой сообразительностью и так по-военному хитро заметали следы, что немцам никак не удавалось прекратить её.

В первых числах октября была создана небольшая подпольная типография. Удалось раздобыть немного шрифта, а чего не хватало, вырезали на резине Володя Осьмухин, Анатолий Попов и Жора Арутюнянц. Потому и печать на временных удостоверениях и листовках получалась неровной.

Штаб умело руководил «Молодой гвардией» потому, что в большинстве своём ребята долго и с душой поработали в комсомольских школьных организациях. У них был опыт.

За шесть месяцев «Молодая гвардия» приняла в комсомол тридцать шесть юношей и девушек Краснодона. В любое время и в любом месте, как только представлялась малейшая возможность — дома, в парке, во всех затаённых уголках, — не прекращалась эта работа.

Вот как вспоминает член «Молодой гвардии» Валерия Борц о своём вступлении в комсомол:

В радости и в беде помнили ребята проверенный рабочий закон: все — за одного, один — за всех.

Однажды Олег возвратился домой чем-то сильно взволнованный. Из разговора с ним я узнала о его горе.

«Молодая гвардия» послала Оксану с боевым заданием в Каменск, и там полиция задержала её. Потом передали, что арестованную можно выкупить: полиция хочет за неё три тысячи рублей. Две с половиной имеются в кассе организации, пятьсот необходимо срочно собрать среди молодогвардейцев.

— Мама, прошу тебя, дай мне пятьдесят рублей, — попросил Олег.

Через несколько дней после этого разговора вхожу в комнату и вижу: Олег разговаривает с какой-то девушкой. Весело он сказал мне:

— Мама, это та самая Оксана! Выручили!

Девушка смутилась.

— Оля, ты не волнуйся, — поспешил успокоить её Олег. — Мама — тоже член нашей организации.

В тот же вечер штаб «Молодой гвардии» принял важное решение: послать молодогвардейцев работать на биржу труда, в полицию, в гараж, в больницу — одним словом, к немцам. Штаб решил вбуравиться в немецкие организации. Это было задумано смело. Ребята были устроены на нужные места, и там они «не ловили ворон».

Сергей Левашов нанялся работать в гараже и весьма старательно портил одну автомашину за другой. Уля Громова поступила на работу в немецкий госпиталь, и в скором времени с её помощью двадцать пленных красноармейцев вышли на свободу. Юра Виценовский стал на шахте «мастером аварий». Ковалёв и Вася Пирожок доставали из полиции чрезвычайно важные сведения.

Короче говоря, ребята подбирались к самому горлу врага.

Как-то утром бабушка вбежала с улицы, взволнованная и радостная:

— Биржа горит!

Олег вскочил с дивана и бросился к окну:

— А управа?

Бабушка спросила:

— Олежек, что ты говоришь? Разве и управа должна гореть?

— Да, бабушка, непременно и управа!

— Про управу мне ничего не известно… — растерянно сказала бабушка.

Олег быстро оделся:

— Мама, пожалуйста, не волнуйся! Дела…

Он вышел, но скоро возвратился.

— Вот это молодцы ребята! — говорил он, возбуждённо шагая по комнате и потирая руки. — Чистая работа! Дотла сгорело…

Пожар «биржи смерти» был очередной работой молодогвардейцев.

Они узнали, что биржа труда заготовила списки и документы на тысячи граждан Краснодона для отправки их в немецкую неволю. Немедленно штаб решил: биржу сжечь!

На рассвете 6 декабря Люба Шевцова, Сергей Тюленин и Виктор Лукьянченко сумели пробраться в здание биржи. Они облили стены бензином, расставили по комнатам бутылки с горючим. Чиркнула спичка…

Сначала вспыхнули бумаги, потом запылали картотеки, и пошла полыхать вся «биржа смерти».

После неожиданного пожара немцы начали было снова готовить списки, но фронт уже приближался к Краснодону, и немцам стало не до списков.

Тысячи наших людей были спасены от фашистской каторги.

Всё жарче разгоралась борьба.

К началу декабря ребята добыли за счёт немцев 15 автоматов, 80 винтовок, 300 гранат, 10 пистолетов, 15 тысяч патронов, 65 килограммов взрывчатки и несколько сот метров бикфордова шнура.

На этом не остановились.

Штаб терпеливо разрабатывал дерзкий план захвата и уничтожения в Краснодоне всех оккупантов и предателей и с этой целью накапливал оружие.

Этот последний удар должен был быть нанесён при подходе Красной Армии к городу. План держали в особом секрете.

Диву даёшься, с каким уменьем и военной мудростью был разработан недавними школьниками этот последний удар по врагу!

По сигналу штаба должны были взлететь на воздух дома, занятые врагами, и перед ними; как из-под земли, выросли бы неумолимые мстители. Все они уже знали свои места.

Как только оружие попадало ребятам в руки, оно сейчас же начинало действовать. Анатолий Попов и Виктор Петров на дороге Гундеровка — Герасимовка уничтожили гранатами машину с тремя офицерами. Потом нашли свой конец на дорогах ещё две легковые и три грузовые машины с оккупантами.

Как-то запоздно мне потребовался карманный фонарик. Он всегда лежал в пальто Олега, в левом кармане. Олег, усталый, спал на диване. Он так хорошо спал, забыв во сне об опасности, о проклятых фашистах! Лицо его было такое спокойное, тихое, что у меня руки не поднялись разбудить сына.

Я подошла к вешалке, нащупала в кармане пальто Олега фонарик. Но вынула я оттуда что-то совсем другое. Какой-то кирпичик, размером с фонарик, довольно веский.

— Николай, что это такое? Я думала, это фонарик в кармане у Олега. Что это?

— Тол, — коротко ответил брат.

— Не понимаю…

— Понимать тут особенно нечего. Не очень-то уж много нужно таких фонариков, чтобы взорвать любой дом.

Я поторопилась положить на место то, что взяла. Подошла к Олегу. Он спал безмятежно, полуоткрыв свои пухлые губы, и вдруг совсем по-мальчишески чему-то улыбнулся во сне.

Позже я узнала и о том, что ребята разминировали немецкое минное поле, а мины запрятали к себе в склад.

Развалины бани были для молодогвардейцев центральным складом оружия: оно хранилось в погребе, под полом. Прятали оружие и в нашей квартире, только в меньшем количестве.

Олег часто приносил оружие и поручал мне, бабушке или дяде Николаю спрятать его на несколько дней.

Как-то Сергей Тюленин принёс нам полмешка гранат. Их нужно было получше и понадёжнее запрятать. Олег попросил об этом бабушку. Бабушка молча кивнула головой. Она закопала гранаты в землю, запалы завернула в промасленную тряпку, опустила их в шерстяной носок и заложила отдельно, в сухом месте. Это растрогало Олега. Он бросился обнимать свою бабушку. Та ему ответила просто:

— Твоё дело — моё дело. Ты знай приказывай!