Прах и тлен

48

Лу Чонг завопил от страха и бросился назад, когда зомби упал в яму. Он вжался в холодную земляную стену и поднял руку, чтобы защитить лицо. Существо ударилось о землю с хрустом хрупких костей. Толпа над ними засмеялась, словно наблюдая за представлением клоунов. Люди делали новые ставки, сломал ли зом кости, которые помешают ему напасть на Чонга.

Чонг колебался, глядя на зома, пока тот стонал и пытался встать на ноги.

Ему хотелось убежать и спрятаться, но он находился в яме шириной в четыре метра.

Бег и прятки не были вариантом. Он напряг мозги, чтобы понять, как выжить. Нужно было действовать. Какой ход был умным?

Что бы сделал Том? Прежде чем мысль полностью сформировалась в его голове, Чонг уже двигался. Он оттолкнулся от стены, поднял железную трубу над головой и нанес сокрушительный удар по затылку зома.

Хрясь!

Существо упало на землю. Толпа над ним замерла в тишине. Один-единственный рационный доллар упал вниз, рассекая влажный воздух.

Зом дернулся. Один удар ногой. Дрожь пальцев. Чонг глухо зарычал и ударил снова. Сильнее. В этот раз удар был более влажным.

Зом перестал двигаться.

Толпа… обезумела. Крики и аплодисменты.

Чонг опустил трубу и поднял взгляд на толпу. Обожженный Человек присел у края ямы и зловеще улыбнулся.

— Ну и ну… будь я дважды проклят, — сказал он. — Ребята, кажется, у нас тут отменный убийца зомби. Да, сэр, именно такой.

Толпа закричала от восторга. Стопки денег передавались туда-сюда.

— Дайте ему еще одного! — крикнул кто-то, и остальные сразу же подхватили эти слова, и вскоре все уже скандировали их.

— Ладно, ладно! — рассмеялся Обожженный Человек. — Клиент всегда прав. Нестор? Крэб? Приведите другого гладиатора. Давайте устроим что-нибудь свеженькое.

Два помощника исчезли с коварными улыбками на лицах. Ставки все повышались, пока принимающий их не крикнул толпе:

— Дайте мне, черт возьми, шанс посчитать, будьте вы прокляты!

Чонг старался не дрожать. По правде говоря, ему больше не было холодно, но он дрожал от волос до пальцев ног в ожидании второго монстра. Отверстие накрыла тень, и, подняв взгляд, он увидел длинную форму деревянного крана, раскачивающегося над краем. С блока свисала фигура, борясь и извиваясь. Веревка была продета под его руки, и как только его опустят, она упадет и зомби освободится.

Обожженный Человек наклонился над краем.

— Нам не нужен поврежденный товар во второй раз, — сказал он, и фраза заслужила свежую волну жестокого смеха.

Нестор и Крэб повернули рычаг, и извивающийся зом стал опускаться в бойцовскую яму. Чонг прижался к стене. Этот зом был крупным. Крепким, как боец с быками или шахтер. Широкая грудь и живот, массивные руки, почти полное отсутствие шеи и глаза, горящие темным огнем. На его коже не было следов гниения. Он умер не так давно.

Что говорил ему Том о недавно восставших? Они казались умнее. Они были сильнее и немного быстрее. Более координированными. Разложение двигательной коры головного мозга еще не превратило их в ковыляющие пугала.

Чонг сжал в руках трубу и снова облизал губы.

— Умный воин, — пробормотал он.

— Отпустите его! — приказал Обожженный Человек. Крэб и Нестор выдернули веревку из-под рук здоровяка, и она взлетела вверх по блоку. Зом пролетел последние пару сантиметров и тяжело приземлился на ноги.

Тварь была громадной. Возможно, метр восемьдесят и, по крайней мере, сто сорок килограммов, в его венах не осталось крови. Чонг весил около шестидесяти килограммов, а ростом был метр пятьдесят.

Зом приземлился лицом к противоположной стороне ямы. У Чонга был один шанс броситься и забить его дубинкой. Он дернулся вперед, но прежде чем его первый шаг коснулся земли, в лицо ударило ведро ледяной воды. Это было так шокирующе, так внезапно, что остановило его, как удар в лицо. Кашляя, отплевываясь, ахая, Чонг уронил трубу и отшатнулся назад, с размаху врезавшись в стену. Он вытер воду с глаз и глянул вверх: Обожженный Человек держал пустое ведро.

— Нужно сделать все честно, малыш, — сказал он посреди визгливого смеха и свиста.

Всплеск воды и бормотание шокированного Чонга заставило зомби обернуться. Он уставился на него этими своими бездонными черными глазами. Бледные губы обнажили зубы, все еще белые и крепкие.

Труба лежала на земле в десяти сантиметрах от ног зомби. В двух метрах от Чонга.

Зом издал стон голода, недавно пробужденного и неутолимого. Монстр поднял массивные руки и бросился на Чонга.

49

Салли Два Ножа нашла свою лошадь, когда та пила из ручья. Она щелкнула языком, и ее большая аппалуза по имени Поузи подняла пятнистую голову и посмотрела на нее. Потом радостно заржала и поднялась рысью вверх по склону навстречу Салли.

Женщина убрала нож, потрепала лошадь по щеке и поцеловала ее.

— Ты большая дурачина! — пожурила она ее. — Убежала и оставила маму здесь одну. О чем ты думала?

— Скорее всего, она думала, что ты уже мертва, — произнес голос позади нее. Салли резко развернулась и потянулась к ножу. Лезвие покинуло ножны, но движение вырвало крик боли у Салли.

Несмотря на боль, она улыбнулась, когда мужчина вышел из теней под высокой елью.

Он был среднего роста, телосложения борца, лысый, как яйцо, с шоколадно-коричневой кожей и маленькой козлиной бородкой с седыми волосками. К его спине была пристегнута пара мачете, автомат сорок пятого калибра висел на широком солдатском поясе морской пехоты.

— Черт! — вырвалось у Салли. — Неужели я не сплю!

Мужчина ухмыльнулся.

— Я подумал, что сумасшедшая лошадь твоя. Попытался сесть на нее, но она постаралась съесть меня, так что мы решили немного успокоиться перед новой попыткой.

Салли Два Ножа одарила его очаровательной кокетливой улыбкой.

— Соломон Джонс… почему ты пытаешься украсть мою лошадь?

Соломон раскинул руки в стороны:

— Давай обнимемся, подруга.

Салли так и сделала, но мягко, кряхтя немного, когда Соломон заключил ее в свои могучие объятия. Когда он услышал ее кряхтение, то отпустил ее, и его взгляд прошелся по ней вверх и вниз, наконец замечая перевязь и бинты.

— Стой… что случилось?

— Ну, — ответила Салли, — старушка уже не та, что раньше. — Она все ему рассказала. Соломон слушал с большим интересом. Как и Салли, он был независимым охотником за головами и в основном выполнял задания по упокоению, на которые не соглашался Том Имура, и иногда подчищал и охранял. Он пришел на запад из Пенсильвании после Первой ночи с двумя своими детьми и разношерстной компанией беженцев, которых собрал во время пути в тысячу километров через то, что становилось тогда «Гнилью и руинами». Соломон жил в Фэирвью, где, как и Том, он годами пытался заставить город организовать полицию, чтобы патрулировать часть «Руин» вдоль горного хребта Сьерра-Невада, и терпел неудачу.

Когда Салли завершила свой рассказ, Соломон закивал.

— Все сходится, — сказал он, — но все хуже, чем ты думаешь. У Белого Медведя больше семидесяти бандитов в команде, и некоторые из них настоящие гангстеры. То есть они были гангстерами еще до Первой ночи. Я знаю двоих, с которыми будут проблемы. Хип Гаррисон и Диггер Харрис. Диггер раньше работал мясником мафии в Детройте, а Хип разве не работал на русских? Или, по крайней мере, так говорят.

Салли поморщилась.

— Замечательно.

— Я искал Тома, — сказал Соломон. — Встретил Пушка МакТига у Студеного ручья, он сказал, что Том уходит. Будет искать этот самолет. Я думал, что он отправится в путь только на следующей неделе.

— Он передумал. Хотел выбраться оттуда поскорее. Почему ты его ищешь? — спросила она.

— Чтобы отговорить от ухода, — сказал Соломон. — Я бился о стену, пытаясь заставить кого-нибудь принять идею о полиции.

— Как и Том.

— Как и все, кто пытался сделать это сам. Я хотел, чтобы Том согласился стать спикером комитета. Убедить все города, один за другим. Проголосовать за это.

— Могло и сработать, Сол, — сказала она. — Но ты опоздал на два дня. К тому же Тому хватает сейчас забот.

— Ты имеешь в виду Геймленд? Он действительно собирается его снова разрушить?

— Не знаю, как насчет разрушить, но он собирается вернуть парня. Его брат и другие дети ждут его у брата Дэвида и…

— Нет, не ждут, — твердо сказал Соломон. Я только что проходил там. Кто-то все поджег. Превратил пару тысяч зомов в хрустяшки. Ни следа брата Дэвида или девушек.

Салли выругалась:

— Боже… ты же не думаешь, что брат Тома погиб в огне, не так ли?

— Надеюсь, что нет, но я так и не думаю. Следы уводили в поле, в сторону Вавоны. Скорее всего, ребята пошли туда. Если бы я знал, что это дети, я бы пошел за ними. На востоке творится плохое.

— Знаю. — Салли задумчиво прищурилась. — Ты сказал, что видел Пушка. Кого-то еще?

— Учитывая все это? Все рядом, а я послал полдюжины людей искать Тома.

Салли сузила глаза:

— Как быстро ты сможешь их собрать?

— Достаточно быстро. Но должна быть хорошая причина. Что такое?

— У меня появилась мысль.

— Какая мысль?

— Опасная.

Он ухмыльнулся:

— Рассказывай, подруга.

50

— Как далеко до Йосемити? — спросил Бенни, вглядываясь вперед, в туманную массу темной зелени вдали.

Никс отогнала облачко мошкары от лица.

— Точно не знаю. Как далеко, на твой взгляд, мы зашли?

Бенни глянул на солнце.

— Мы шли три часа. По такой местности, скорее всего, со скоростью где-то пять километров в час. Может, меньше. Пусть будет четыре, а это означает, что мы прошли где-то двенадцать с тех пор, как покинули заправку.

Никс достала из кармана свой журнал и открыла его на страницах с тщательно срисованной картой. Одна карта показывала восточную сторону округа Марипоса, и город Маунтинсайд был обведен. Полоса картона с возрастающими обозначениями километров была прикреплена к странице. Никс взяла ее и нашла еще один круг, обозначенный как БД/ЗС. Заправочная станция брата Дэвида.

— Том сказал, что хочет отвести нас в Вавону, возле реки Мерсед. — Она посчитала что-то в голове и объявила: — Возможно, мы в тринадцати километрах от Вавоны.

Мысль о большом отеле с его частыми посетителями и патрулируемыми лесами успокаивала. Возможно, если они заново соберутся там, то могут нормально выйти на поиски самолета.

— Возможно, кто-то в отеле видел самолет, — сказал Бенни. — Том говорит, что путешественники все время там бывают.

— Вроде проповедника Джека, — напомнила ему Никс, а потом тихо добавила: — Фрик.

Бенни кивнул и достал фляжку, чтобы попить.

— Мы будем осторожны. Кроме того, Том поймет, что мы пошли туда.

Она достала оставшуюся клубнику Зеленого человека и отдала половину Бенни.

— Я бы не отказалась от воскресного ужина Тома прямо сейчас. Большой стейк, такой непрожаренный, что аж мычит, когда я накалываю его на вилку. Шпинат и сладкая кукуруза. И все эти медовые бисквиты, которые он готовит по рецептам моей мамы. И один из его яблочных пирогов с изюмом.

— С изюмом и грецким орехом, — исправил ее Бенни. — Это важно. — Они шли, думая о пире. — В отеле будет достаточно еды.

— Если не будет, то я откушу твою руку.

Шутка напомнила об ее образе из его сна.

— Ладно, Никс, — быстро сказал он. — Мы можем уже быть там через пару часов.

Она оглянулась на дорогу, по которой они пришли.

— Они же найдут нас, не так ли?

— Конечно, — сказал он и впервые за день действительно так думал. — И до того момента с нами все будет в порядке.

Поля, долины и луга, через которые они проходили, были свободны от серьезных угроз. Они заметили парочку зомов, но каждый раз Никс с Бенни просто обходили их и продолжали двигаться дальше. Никто из них не испытывал желания нападать на зомов, если были другие варианты. В прошлом году, во время его первого путешествия в «Руины», Бенни с Томом нашли троицу охотников за головами, которые избивали и пытали зомби ради удовольствия. Мужчины смеялись и хорошо проводили время, однако Бенни сразу же стало плохо при виде этого, и воспоминание было свежим, как открытая рана в его сознании.

— Пойдем, — сказала Никс, и они снова пустились в путь. Стояло начало апреля, и они были на возвышенности, солнце пекло. Большая часть облаков растаяла, ни у Никс, ни у Бенни не было шляпы.

— Фух, — вздохнул Бенни, снова протягивая руку к фляжке. — Нам нужно переждать немного и двинуться дальше, когда солнце будет повыше чем в десяти сантиметрах над головой.

— Я только за, — хмуро сказала Никс, а потом ее лицо просветлело, и она показала: — Смотри! Яблоки.

Они ушли с дороги и перешли через поле в заросший сад. Они набрали яблок и уселись, прислонившись спиной к изрешеченной пулями каменной стене. Камень был холодным, а яблоки сладкими. Рядом стоял сожженный фермерский дом, а за ним находился сарай, некогда ярко-красный, но за четырнадцать лет потускневший до оттенка ржавчины, напоминающего высохшую кровь. Ряд ворон сидел на крыше, отдыхая от полуденной жары.

Бенни с Никс сняли удушающие защитные плащи, и оба оказались покрыты потом. Бенни был так измотан, что почти — почти — не заметил, что одежда Никс прилипла к ее телу. Он тихо побился головой о каменную стену. Затем он закрыл глаза и попытался досчитать до пятидесяти миллионов. Потом открыл глаза и занялся нарезкой яблок. Через некоторое время Никс достала свой журнал и начала писать.

— Что ты делаешь? — спросил Бенни, жуя кусочек яблока.

— Делаю список.

— Чего?

— Вещей, которых я не понимаю в происходящем.

— Это будет длинный список. Что ты уже написала?

Она пожевала кончик карандаша.

— Ладно, я понимаю носорогов. Зоопарки и цирки и все такое. Это имеет смысл… но что насчет парня, которого мы нашли привязанным к пикапу? Кто он и почему его скормили зомам? Кто? И что хуже… почему он не восстал?

Бенни мрачно покачал головой.

— Что это означает? — спросила Никс. — Что это может означать? Этот мор, или радиация, или что там еще? Или мы просто узнали, что у некоторых людей есть иммунитет к мору?

— Разве мы бы раньше не узнали? — спросил Бенни.

— Учитывая, что в Америке три сотни миллионов зомов? Откуда кому-то знать, особенно если это редкость?

— Охотники за головами бы знали, — настаивал Бенни. — Том бы знал. Он побывал везде. Он слышал разное. Если бы такое происходило, он бы знал.

— Ладно, — сказала она, задумчиво кивая. — Я соглашусь… но не означает ли это, что другая идея более вероятная?

— Что то, что изначально заставило зомов восставать из мертвых, закончилось? — Бенни подумал об этом. — Это было бы прекрасно.

— Если это правда… — с сомнением в голосе сказала Никс. — То еще есть большая странность на заправочной станции. Отсутствие брата Дэвида, Шанти и Сары. И всего того, что Том прислал туда для нашего дорожного путешествия.

— И зомы, — добавил Бенни. — Том сказал мне, что иногда группка зомов может за чем-то последовать, как табун диких лошадей или бегущий медведь. Он назвал это «стадностью». Именно это мы видели вчера?

— Не может быть, — твердо сказала Никс. — Прошлая ночь не была случайностью. Это было похоже на спланированную атаку. Думаю, что кто-то выгнал их из гор, как Лайла тогда, когда выгоняла зомов из Голодного Леса.

Они молча ели яблоки некоторое время.

— Никс, — осторожно сказал Бенни, — мне нужно… кое-что тебе сказать. Кое-что, что мне не хотелось говорить прошлой ночью.

— Это касается Лайлы? — быстро спросила Никс.

Он повернулся и посмотрел на нее:

— Лайлы? А что с ней? Из-за того, что она убежала?

Никс залилась краской.

— Нет, забудь. Продолжай… что ты собирался мне рассказать?

Он сделал вздох.

— Прошлой ночью… когда мы были в поле со всеми этими зомами… До того как я устроил пожар. Я… эээ… видел кое-кого.

— Кого?

Бенни прочистил горло.

— Было темно. Я был испуган. Вокруг был миллион страшных зомов, так что я не уверен и, возможно, ошибаюсь, но… думаю, я видел Чарли Кровавого Глаза.

Она обернулась и схватила его за рукав кулаками. И встряхнула.

— Что?

— Стой! Ой, ты бьешь моей головой о камень.

Никс резко перестала его трясти, но кулаки остались сжатыми на его рукаве.

— Ты его видел?

— Нет, я же сказал, что не уверен. Темнота, зомы и всё…

— Он был живым или зомом?

— Я… не знаю.

— Не ври мне, Бенни Имура!

— Я не… я не знаю. Это длилось всего секунду. Я… я думаю, он мог быть жив, но зомы не нападали на него.

— Он мог быть защищен кадаверином, Бенни, как и мы.

— Знаю. Но что-то в этом было не так. Возможно, это был не он.

Никс долго смотрела ему в глаза и потом отпустила, слегка оттолкнув. Внезапно она встала и отошла на дюжину шагов, крепко обхватив себя руками, словно стояла на холодном ветру. Бенни встал намного медленнее и остался у стены.

Он наблюдал за ней, пока она все это обдумывала. Каждый угол тела Никс казался неровным и острым, ее поза была наполнена напряжением. Бенни мог только представить, какие ужасы проигрывались в голове у девушки. Мужчина, который избил и убил ее мать, а потом похитил ее. Мысль, что каким-то образом Чарли организовал атаку зомби на станцию, казалась ужасной. И имела странный смысл, так как рой зомби использовался, чтобы уничтожить команду Чарли. Око за око?

— Никс?

Она проигнорировала его, стоя напряженно и дрожа под немилосердным солнцем. Бенни ждал ее. Прошло три минуты. Четыре. Пять. Постепенно, болезненно медленно, жесткие линии напряжения ушли из плеч и спины Никс. Когда она обернулась, Бенни увидел непролитые слезы в уголках ее глаз. Она мгновение смотрела на него пустыми глазами, а потом они широко распахнулись.

Она закричала.

Ее предупреждение прозвучало на полсекунды позже, потому что холодные руки легли на Бенни со спины и потащили его назад через каменную стену. Бенни резко извернулся и увидел лицо поймавшего его зома. Высокий, худой человек, одетый в тунику, словно пошитую из старой простыни.

— Нет! — крикнул Бенни.

Это был брат Дэвид.

51

Том встал на колено у холодного кострища и изучил землю. Это было уже второе место, где он нашел отпечатки следов Чонга и свидетельства насилия. Первым местом было то, где Салли Два Ножа постаралась спасти Чонга. Там действительно осталось двое мертвых, и Том их узнал. Дэнни Сперлинг и Патч Льюис, охотники за головами низкого пошиба, которые, как правило, охотились с третьим человеком по имени Стош Ловински. Этих двоих и еще одного члена троицы Бенни увидел, когда те пытали зомов и издевались над ними в первый поход в «Руины». Стоша, крупного мужчины, использующего реплику арабского ятагана, чтобы убивать зомов, здесь не было. Салли угостила их собственными методами. Грубая справедливость, но все-таки справедливость.

Том знал историю Салли. Она была крепким, бескомпромиссным блокером роллер дерби в одной из команд «Рат Сити Роллергерлс» из Сиэтла, когда Первая ночь изменила мир. Салли была матерью двух маленьких детей, и она пробивалась через Сиэтл к маленькой квартире, где ее мать присматривала за Эйприл и Тоби. К тому времени, как Салли добралась до многоквартирного дома, холл был уже забрызган кровью. Ей понадобилась пара лет, чтобы решиться поведать Тому всю историю. Она рассказывала фрагментами, и ничто из этого нельзя было назвать приятным. Там не было счастливых концовок, и когда она добралась до десятого этажа, то обнаружила лишь разбитое сердце.

Сломленная и почти сошедшая с ума от потери, Салли направилась на юг в «Хаммере», взятом на парковке подержанных автомобилей. Продавцам в агентстве было уже не до этого. Женщина добралась до самого Портленда, прежде чем электромагнитные импульсы, выпущенные бомбами, заглушили ее машину. Она ограбила магазин спортивных товаров в поисках оружия. Предыдущие грабители уже забрали ружья, так что она набрала ножей, включая те два длинных охотничьих ножа, которые в итоге стали ее фирменным знаком и ее именем.

Лишь два года спустя она прибыла в округ Марипоса, где встретилась с Томом и узнала, что некоторые города были наполнены выжившими. Том помнил ту Салли, которую встретил в первый раз: грязную, дикую, с безумными глазами и почти мертвую от бактериальной инфекции, которую она подхватила, потому что пила плохую воду. Сначала он отвел ее к брату Дэвиду, а потом в город.

Том знал, что Салли считала, что должна ему, но, с его точки зрения, если бы она помогла кому-то другому, то могла бы распространиться другая инфекция. Щедрость может быть такой же заразной, как и мор зомби, пока люди готовы быть ее переносчиками.

Том поднялся на ноги.

Двоих мужчин действительно упокоили и оставили гнить. Том не тратил на них сочувствие. Однако что-то привлекло его взгляд, и, раздвинув траву, он увидел там боккэн Чонга. Он поднял его. Меч был не поврежден. Том натянул перевязь и повесил боккэн через грудь. Сделав это, он медленно обошел поляну, рассматривая отпечатки. Здесь было пять пар следов. Ботинки Чонга с вафельной подошвой. Походные ботинки с поперечным рисунком. Отпечатки, соответствующие ботинкам двух погибших. И пятый набор отпечатков заходил в лагерь со склона. Том поставил ногу в один из отпечатков, и тот оказался больше его. Том не был крупным мужчиной и носил ботинки сорок второго размера. Этот отпечаток был, по крайней мере, четырнадцать в ширину, и земля на его месте была хорошо придавлена. Большой мужчина. Высокий и тяжелый.

Как Чарли. Чарли Кровавый Глаз носил сорок шестой размер.

Том продолжил идти по краю поляны, пока не нашел еще более глубокие следы, уводящие прочь. Те же ботинки, но владелец стал тяжелее. Ответ был очевиден. Следов вафельных подошв Чонга не было, а это означало, что здоровяк унес мальчика.

Это дало Тому какую-то надежду. Если бы Чонг был мертв, его бы упокоили и оставили воронам. Если он был жив и его забрали — значит, здоровяк не мог двигаться очень быстро. И было буквально невозможно спрятать следы, пока несешь такую ношу.

Том шел без ноши. Это позволяло двигаться очень быстро, а по таким следам мог пойти даже слепой. Он двинулся вперед на высокой скорости. Его стройное, гибкое тело было создано для бега, и он знал, как бежать. Два часа спустя он нашел кострище и четкие и явные отпечатки вафельных подошв Чонга. Кострище почти остыло. На небольшой огонь набросали земли, и оно охлаждалось намного медленнее, чем если бы его залили водой. Том решил, что он теперь отстает от здоровяка не больше чем на четыре часа. Он нагонял время, потраченное на помощь Салли прошлой ночью, а здоровяк останавливался передохнуть. Когда они снова двинулись вперед, Чонг шел, и его не несли. Хорошо.

— Держись, Чонг, — пробормотал он вслух. — Я иду за тобой.

52

Чонг бросился в другую сторону, когда зомби прыгнул на него. Он ударился о землю и неловко перекатился, двигаясь быстро и врезавшись в противоположную стену. Он постарался схватить трубу, пока перекатывался, но пальцы лишь коснулись холодного металла, и она откатилась прочь.

Толпа кричала, хотя Чонг не мог понять, приветствовали ли они его попытку или неудачу.

Зом повернулся намного быстрее, чем, на взгляд Чонга, был способен, и вместо мертвого стона тварь зашипела на него. Этот звук был полон ненависти. Разум Чонга застыл. Ненависть была эмоцией. У зомов их не было. Но он видел угрозу и злобу на рычащем лице живого мертвеца.

— Нет…

Должно быть, толпа услышала его. Они разразились пронзительным смехом.

— Сюрприз, сюрприз, малыш! — подразнил Обожженный Человек. — Бьюсь об заклад, раньше ты не видел такого свеженького, как Большой Джо.

Зом — Большой Джо — сделал шаткий шаг по направлению к Чонгу. Его ступня встала на трубу, и та откатилась под весом существа. Чонг ухватился за эту возможность и прыгнул вперед, пытаясь нанести один из ударов, которому их учил Том. Удар вперед в прыжке, направленный на попадание ступней в центр массы противника, чтобы откинуть его назад.

Таков был план.

Нога Чонга промазала и не попала в живот зома, а ударила его в левое бедро. Вместо того чтобы отшатнуться назад, зомби развернулся и всей своей массой, все еще нестабильной после трубы, рухнул на бок. Труба отлетела в сторону и ударилась о стену с глухим стуком. Чонг сильно плюхнулся на зад, боль прострелила его от копчика до самой верхушки хребта и взорвалась фейерверками в мозгу. Из-за этой новой боли, довершающей все остальные, Чонг почувствовал, словно он падает в мир, где не существует ничего, кроме боли.

Даже в этой боли, дезориентированный, он понимал, что если будет просто так сидеть, то умрет. Перед глазами летали искры, но он извернулся на руках и коленях и достал трубу.

Рев толпы заглушил стоны зомби и звуки, которые тот издавал, снова поднимаясь на ноги. Как только пальцы Чонга сомкнулись на холодном железе, ледяная рука Большого Джо сомкнулась на шее Чонга сзади. Зом поднял его над землей, словно парень ничего не весил. Холодная слюна попала на его голое плечо, и зом потянул его к страшному рту.

Чонг завизжал в панике и страхе и, держа трубу обеими руками, размахнулся и ударил через голову. Она попала зому в лоб с такой силой, что по металлу и рукам Чонга пошла резкая вибрация.

Зом не отпустил.

— Ох-ох! — смеялся Обожженный Человек, вызывая еще больше смеха.

Чонг почувствовал, как неровные края зубов зомби начали смыкаться на его плече. Он кричал и снова, и снова, и снова замахивался трубой. Зубы укусили его, и боль была невыносимой. Но со следующим ударом дубинки зом ослабил хватку, и Чонг упал на пол. Он сильно ударился и сразу же отполз в сторону, как паук, вытягивая шею, чтобы посмотреть через плечо на зомби, который отшатнулся назад с полными замешательства глазами. Передняя часть черепа зома была вогнута там, где по ней била труба.

Но на его губах была яркая свежая кровь!

Чонг обезумел. Он побежал к монстру, замахнувшись дубинкой с такой силой, что почувствовал, как его собственные мышцы натягиваются и рвутся. Из его рта летела слюна; мир словно исчез за красным туманом, когда он наносил удары дубинкой из черной трубы Молота Автограда снова и снова.

Зом откинулся на стену, но Чонг все еще молотил по нему. Ноги существа выскользнули из-под него, и Чонг бил по нему, пока оно съезжало на землю. Его руки безвольно повисли, но Чонг не останавливался. Только когда существо ослабло и упало на бок, его голова — бесформенная масса — больше не напоминала череп, Чонг остановился с поднятой высоко над головой окровавленной дубинкой.

Большой Джо был мертв. Толпа радовалась. Чонг уронил трубу и повернул голову, чтобы взглянуть на плечо. Плоть на нем была красной, сморщенной и порванной. Кровь текла по груди и спине.

— О боже, — прошептал Чонг.

Его укусили.

53

Бенни бросился всем весом вперед, а Никс опустила боккэн со всей силой. Белые пальцы сломались от удара, и Бенни освободился. Он упал на четвереньки, но через секунду встал на ноги и побежал.

Никс отошла назад, все еще держа деревянный меч перед собой.

— Пойдем! — крикнул Бенни, неуклюже подхватывая их защитные плащи.

Брат Дэвид пытался перебраться через сломанную каменную стену. Два других зома обходили с других сторон. Сестра Шанти и сестра Сара.

Лицо Никс побледнело от ужаса и горя.

— О… Бенни… нет.

— Мы не можем им помочь, — крикнул Бенни. — Никс, пойдем… мы ничего не можем сделать.

— Мы не можем просто так оставить их.

— Нет, можем. Пойдем!

Зомы шли к ним, но медленно и неуклюже. Никс все отходила назад, пока не оказалась рядом с Бенни у стены старого сарая, в сотне метров от трех зомов. За ними дорога убегала вдаль в сторону Йосемити. Здесь… не оставалось ничего, кроме трагедии.

И еще большого количества вопросов.

— Никс, — тихо сказал Бенни.

Она опустила свой меч. Зомы пробирались через высокую траву и камни. Лица двух молодых женщин были лишены света и мира, наполнявших их, когда Никс с Бенни видели их в последний раз. Вся жизненная сила, индивидуальность и радость, качества, приведшие их к довольной жизни даже здесь, в «Гнили и руинах», исчезли. Были украдены у них.

— Кто-то это с ними сделал, — сказал Никс, ее глаза были полны боли и злости.

— Знаю. — Он передал ей защитный плащ. Они быстро надели их, глядя друг на друга. Их взгляды говорили о многом. Столько всего придется не произносить. И если они продолжат путь на восток, так много всего останется без ответа. Без ответа и без наказания.

Том сказал, что Божьи Дети верили, что зомы — Дети Лазаря — были смиренными, которым предстояло унаследовать землю. Бенни не знал, правда ли это. В тот момент он так надеялся, потому что, по крайней мере, это означало, что брат Дэвид, сестра Шанти и сестра Сара были там, где они всегда хотели быть, и тем, чем они всегда хотели быть.

От этого боль Бенни и Никс не становилась слабее. От этого ярость не горела менее жарко.

Трое зомов продолжали ковылять к ним. Бенни и Никс все еще отступали, двигаясь мимо стены сарая цвета ржавчины. Затем они замерли, услышав скрип древних петель, когда дверь сарая открылась. Бенни развернулся, но на секунду опоздал, так как зом уже бросился на него из теней. Восковые губы обнажали разлагающиеся зубы. Бенни упал на землю вместе с монстром, перекатываясь по траве. Еще два зома бросились на Никс. Она замахнулась своим боккэном и попала одному по лицу, но второй прошел мимо и схватил Никс за рыжие волосы.

Все происходило так быстро. Даже пока Бенни дрался с зомом, часть его разума пыталась понять, что происходит. Эти зомы не были медленными. Они были гнилыми и разложившимися, но не были медленными, и крупное существо, пытающееся разорвать его горло, было сильным. Намного сильнее любого зома, с которым раньше сражался Бенни, сильнее, чем зомы, о которых он вообще слышал.

Это было невозможно.

Серые зубы щелкали у ворота его защитного плаща. Бенни ударил коленом в пах зома, не то чтобы он считал, что это может ему навредить, а потому, что Том учил его всегда пытаться сбросить с себя массу оппонента. Бедра зома подскочили от удара, и Бенни постарался перевернуться, но потом почувствовал, как холодные пальцы обхватили его лодыжку.

Еще один зом.

Еще больше выходило из сарая. Фермеры и женщины в халатах медсестер и мужчины в одежде дровосеков. И дети тоже, один из которых прижимал плюшевого медвежонка к груди. Это было ужасно, разрывало сердце и сводило с ума от страха.

— Бенни!

Он услышал, как Никс выкрикивает его имя, но прямо сейчас за него цеплялось три зомби — большой сидел сверху, другой держал его за лодыжку, а маленькая девочка с плюшевым медведем упала на колени и пыталась отгрызть рукав его защитного плаща.

Бенни подумал: «Мы умрем». Его внутренний голос не мог с этим поспорить.

А затем воздух пронзил крик.

— ВУУУУУУУУ-ХУУУУУУУУУ!

Это был громкий, храбрый боевой клич! Тот, что издавал Морги, когда наносил результативный удар за линию фермы Макгорана. Бенни едва видел сквозь рычащих, кусающихся зомов, но заметил вспышку движения, когда что-то пришло слева и врезалось в крупного монстра. Зом свалился с Бенни. Новоприбывший пинался и топал, и вскоре уже два других зома слезли с Бенни, и он освободился. Он развернулся на земле, вставая на четвереньки, во рту образовалось имя:

— Морги!

Но как только он его произнес, даже прежде чем он увидел, кто его спаситель, он понял, что это не Морги. Это не мог быть Морги. Мужчина, стоявший над ним, усмехался через решетку футбольного шлема Святых Нового Орлеана. Он был высоким, худым, но поджарым, а на его защитном плаще были металлические пластинки из автомобильных номеров, все из разных штатов. Его копье было похоже на копье Лайлы, только вот на конце, противоположном лезвию, был круглый металлический шар размером с кулак Бенни. На его лице были дешевые черные солнечные очки и настоящая улыбка Чеширского Кота.

Бенни знал его по зомби-карте. Доктор Скиллз.

Раздался крик и стон, и, повернувшись, Бенни увидел другого человека в похожей одежде, срубающего голову зома мощным ударом тяжелого топора, зажатого в двух руках. Джей-Дог.

Оба охотника за головами широко улыбались Бенни. Они были немного младше Тома, так что Бенни решил, что во время Первой ночи они были подростками. Том говорил, что раньше они были сёрферами и бездельничали на пляже, но Бенни слабо представлял себе, что такое сёрфер, и никогда не видел пляж, только в книгах.

— Далеко, — сказал доктор Скиллз. — Бенджамин Имура и Феникс Райли. Вассссаби?

Доктор Скиллз кивнул.

— Серьезно, бро, дочь Джесси стала такой крутой.

— Бабелини! — согласился Джей-Дог, хотя он улыбался не так широко, когда сказал это. Сёрферы показали Бенни большие пальцы вверх.

— Хорошая работа, парень.

— А? — спросил Бенни.

Доктор Скиллз кивнул.

— Где большой кахуна[5]? И… кроме того, что вы, менехуны[6], тут делаете?

— Пытаемся не умереть, — прокряхтела Никс, замахиваясь боккэном на зома, который бросился на нее со слепой для Джей-Дога стороны. Зом отлетел назад с разбитой челюстью.

— Чувиха совсем не Барби, бро, — сказал Дог, и его партнер кивнул.

— Я знаю, согласен. Кахуна знал, когда сказал, что кошечка яростная гнар-гнар.

Никс повернулась к Бенни:

— На каком языке они разговаривают?

— На языке сёрферов, полагаю.

Он скорчила рожицу.

— Парни? — предупредила она. — Зомы?

Джей-Дог повернулся, и если его и тревожил примерно десяток зомов, окруживших их, то он этого не показывал.

— О да, — сказал он. — Хорошо подмечено. — Он повернулся к доктору Скиллзу. — Чувак?

— Чувак, — согласился тот, словно его партнер только что изрек что-то очень глубокое. Бенни он сказал: — Ты и активная чика держитесь сзади. Мы разберемся с этими сухопутными акулами.

— Что? — одновременно спросили Бенни с Никс.

Доктор Скиллз показал на место и сказал на обычном английском:

— Стойте вон там. Не мешайте. Копаете?

Никс оттянула Бенни на безопасное расстояние.

— Берегитесь! — предупредил Бенни. — Эти зомы отличаются.

— Как отличаются, бро? — спросил Джей-Дог.

Внезапно два зома бросились на него. Улыбка Джей-Дога на мгновение исчезла, но даже в присутствии зомов, двигающихся с почти человеческой скоростью, он не стоял как вкопанный.

— Ох, — произнес доктор Скиллз. — Это что-то новенькое.

Джей-Дог шагнул навстречу бегущим существам и низко и широко замахнулся топором. Большое лезвие прошло через колено первого зома и икру второго, оба упали рычащим клубком. Доктор Скиллз пробежал мимо него, и в два быстрых, как молния, удара разломил черепа железным набалдашником на конце копья.

— Дог, — сказал доктор Скиллз, поправляя очки, — эти сухопутные акулы стали действительно грузовыми.

— Чеа, — фыркнул Джей-Дог. — В чем дело?

Осталось восемь зомов.

— Чувак… четыре слева, — сказал Джей-Дог. — Давай агг.

Доктор Скиллз ухмыльнулся:

— Всегда аггро.

Они пошли, размахивая топором и копьем, нанося удары, ломая и раздавливая. Бенни и Никс отшатнулись назад от мясобойни, когда кусочки разрезанной плоти и щепки костей полетели в их сторону.

— Чувак! — позвал доктор Скиллз, и Джей-Дог развернулся, когда один из зомби-детей прыгнул на него, пытаясь укусить в бедро. Джей-Дог увернулся и упокоил маленького зома ударом подбитого сталью ботинка. А потом внезапно и необъяснимо все закончилось. Ни один зом не двигался, и ни один не был цел. Джей-Дог и доктор Скиллз стояли в центре круга кровавых останков. Доктор Скиллз осмотрелся, кивая самому себе.

— Чувак, — сказал он.

Джей-Дог кивнул, соглашаясь.

— Точно, чувак.

Они повернулись к Никс и Бенни и сняли шлемы. У доктора Скиллза были длинные каштановые волосы и островок бороды под нижней губой, у Джей-Дога — длинные черные волосы и козлиная бородка. Оба были загорелыми, и, когда улыбались, их зубы казались до боли белыми.

Бенни прочистил горло.

— Чувак? — предположил он.

54

Тому было легко идти по следам, оставленным Чонгом и его похитителем, но направление понять было сложно. Вместо того чтобы идти прямо к возвышенностям, где охотники за головами предпочитали устраивать лагеря, этот след шел по кругу и направлялся почти на восток. Это беспокоило Тома. Могли ли Геймленд переместить в Йосемити? Или этот человек вел Чонга куда-то еще?

Том услышал мужские голоса дальше по тропинке, быстро спрятался за рядом густых кустов и тихо подполз к ним. Мужчины разговаривали громко, как люди, не боящиеся, что их услышат. Их было трое, и они стояли на поляне, на развилке двух часто используемых тропинок.

Том узнал одного из них: оставшийся в живых партнер тех двух людей, убитых Салли. Его копия арабского ятагана висела на поясе. Другие были ему незнакомы: большие, брутальные на вид мужчины. У одного были рыжие волосы и ожерелье из фаланговых костей, у другого коричневая кожа и автоматы 45-го калибра в кобуре на плечах. Том подошел поближе, чтобы послушать их болтовню.

— Я все еще не понимаю, почему ты хочешь попробовать продать его Медведю, — сказал стрелок.

— Ага, зачем рисковать? — согласился рыжий. — Медведь не захочет заключать с тобой сделку, Стош. Он захочет скормить тебя зомам, и все.

— Неа, вы неправильно поняли, ребята, — настаивал Стош. — Если я приведу ему Быстрого Томми, то он все простит и забудет. Вот увидите.

— Мы увидим, как Медведь прибивает твой скальп к дереву, с тобой все еще в нем, — сказал Стрелок, и Рыжий рассмеялся вместе с ним.

— Серьезно, старик, — сказал Стрелок, — не рискуй или иди на север. Отправляйся в Эден или Форт Снайдер. Убирайся из тыла Медведя, потому что, даже если тебе удастся привести Быстрого Томми или его малолетнего брата, Медведь просто заберет их у тебя и сделает с тобой то же самое, что сделал с Бобби Толтризом. Привяжет и скормит стае. Мы пытались сказать Бобби то же самое — но слушал ли он? Нет. Теперь смотри, что случилось.

— Знаю, — тихо сказал Стош. — Это было отвратительно. Бобби был неплохим парнем. И нечестно, что Медведь винит нас в том, что случилось с Чарли. Мы с командой были наверху Хиллкреста, черт возьми, когда все это случилось. Ничего уже нельзя было сделать.

— Угу. Бобби попытался рассказать это Медведю, и смотри, что с ним произошло, — согласился Стрелок. — То же самое случится и с тобой, если ты не оставишь территорию Медведя далеко позади.

— Ни за что, — уперто сказал Стош. Он достал листок бумаги из кармана и потряс им перед ними.

— Я знаю, как сильно Медведь хочет заполучить Тома. Видите здесь цены? Когда-нибудь видели такие награды? Нет! Медведь хочет их всех, и он поцелует меня в задницу, если я их приведу. Всех их. Томми, эту вонючую цыпочку Райли, Потерянную девушку, крысеныша брата Тома.

Рыжий взял бумажку и прочитал ее, кивая.

— Ага… с такой суммой можно уйти на пенсию.

— Если повезет, — сказал Том, выходя из-за кустов, — она покроет расходы на ваши похороны.

Трое мужчин развернулись к нему. Черный стрелок потянулся к своим автоматам, но Том достал пистолет и выстрелил так быстро, что никто даже не успел ничего сделать. Стрелок упал назад, в его лбу над левым глазом виднелась ровная круглая дырочка. Такой выстрел охотники за головами называли «один и готов». Выстрел в голову, и потом не нужно упокаивать тело.

Это оставило Стоша и Рыжего стоять по обеим сторонам трупа. Оба смотрели на него с ужасом.

— Боже святый, — прошептал Стош. — Том!

Рыжий усмехнулся.

— Я знаю, кто это. — Он сузил глаза до жестоких щелочек. — Ты только что застрелил невинного человека, дружбан. Ты не понимаешь, в какие неприятности…

Том всадил пулю в землю между ног мужчины.

— Побереги это для кого-то, кому есть дело, — тихо сказал он. — Уберите оружие.

Все еще дымящийся ствол не предоставлял возможностей для дебатов. Оружие со стуком упало на землю.

— Все, — предупредил Том.

На их лицах читалось озлобление, но они все-таки начали доставать ножи, двустволки, проволоки для удушения и медные кастеты из потайных карманов.

— Откиньте их в сторону. Хорошо. А теперь слушайте меня, — сказал Том, его взгляд был лишен эмоций и суров. — У вас, парни, есть один шанс уйти отсюда живыми.

— Что ты предлагаешь? — настороженно спросил Рыжий.

— Простой обмен. Вы отвечаете на мои вопросы, и я вас отпускаю. Если вы что-то обо мне слышали, то знаете, что не стоит мне лгать, а также, что я сдержу свое слово. Вы уйдете отсюда и пойдете в другое место. Я вас снова не увижу. Вы больше не будете бродить по этим холмам.

Стош фыркнул:

— Какая тебе разница, где мы работаем? Я слышал, ты покидаешь город.

— Кто это сказал?

— Все так говорят. Люди говорят об этом по всем «Руинам». Быстрый Томми Имура навсегда покидает город. Отправляется на какие-то поиски того самолета, или, по крайней мере, такова история прикрытия.

— Я слышал, — сказал Рыжий, — что твои нервы сдали и что ты бежишь от Белого Медведя. Белый Медведь говорит, что вся эта территория теперь принадлежит ему. У него здесь больше человек, чем ты можешь осилить, так что ты сбегаешь, чтобы спасти задницу. Самолет лишь история для прикрытия, чтобы сохранить лицо.

— И в это кто-то действительно верит? — спросил в изумлении Том.

— Не важно. Когда ты уйдешь, Медведь получит все «Руины» и люди поверят в то, во что он хочет, чтобы они верили. Медведь, он такой.

— Всем нужно хобби, — нейтрально сказал Том.

— И что ты хочешь знать? — спросил Стош. — Чтобы отпустить нас?

— Сначала мне нужен вот тот листок бумаги, — потребовал Том. — Это же сообщение о награде, не так ли? Дайте его мне. Но не глупите. Положите на землю и придавите камнем. Потом отойдите.

Рыжий сделал так, как было сказано. Он стал отходить и остановился, как сказал Том. Тот наклонился, вытащил бумажку из-под камня и глянул на нее. На листке было четыре наброска. Текст гласил:

Том засунул бумажку в карман.

— Кто ищет?

— Все, — сказал Рыжий. — Все «Руины» наполнены охотниками, идущими по твоему следу.

— Вы первые, кого я видел. Помимо мертвых друзей Стоша.

— Тогда ты не там ищешь. Все знают дороги, по которым ты обычно ходишь, и до нас дошли вести из города, что ты вышел вчера. Все — действительно все — знают, что Белый Медведь готов отдать гору наличных за это.

Том поразмыслил. Он повел Бенни и других по дороге, которой не пользовался уже многие месяцы. Он намеревался вести детей подальше от перенаселенных зомби территорий, но теперь оказалось, что это решение спасло им всем жизни. По крайней мере, пока.

— На листе сказано «Оплата в Г». Г — Геймленд?

— Ага. Это все неофициально, так сказать, — заметил Стош, улыбаясь Тому неровными желтыми зубами. — Как я слышал, они заплатят вдвое больше, если молодых приведут в Геймленд до того, как их покинет огонь. Люди говорят, что ты их немного тренировал. А это означает, что они протянут в ямах целую неделю, может, даже две. В зом-играх крутятся серьезные деньги.

— Это много денег. Зачем это нужно Белому Медведю? Особенно если я ухожу?

Оба мужчины выглядели на мгновение сбитыми с толку.

— А ты как думаешь, старик? — спросил Стош, в полном замешательстве.

— Если бы знал, то не спрашивал бы, — сказал Том. — И вы тратите мое время.

— О, старик, — сказал Рыжий, — это просто отлично. Как в старых комедиях из прежних дней. Это чертовски смешно!

И внезапно Рыжий сделал свой ход. Он ударил по камню размером с бейсбольный мяч, и тот полетел в Тома, а сам бросился вперед всей массой. Должно быть, они обменялись каким-то сигналом, потому Стош отставал лишь на полшага. Рыжий обхватил Тома поперек груди, а Стош врезался плечами в бедра Тома. Все трое свалились в кусты в облаке порванных листьев, пыли, стонов и криков.

А потом один из мужчин издал пронзительный вопль.

Предсмертный вопль.

55

Бенни, Никс, Джей-Дог и доктор Скиллз стояли на дороге и смотрели, как к ним ковыляют три зома. Сестра Шанти шла впереди, а брат Дэвид и сестра Сара сразу за ней. Они были все еще в шестидесяти метрах от них.

— Они все еще двигаются медленно, — сказал Бенни. — Не как те, из сарая.

— Точно, — согласился Джей-Дог.

Бенни глянул на него.

— Так почему те были такими быстрыми? Я никогда не слышал раньше о быстрых зомах. А вы?

— Громкие истории с востока, — сказал доктор Скиллз. — Но никто из знакомых не надевал на них очки.

— Это безумие. Как могут быть зомы быстрыми? — спросила Никс.

Джей-Дог ухмыльнулся.

— Чувиха… как могут они быть зомами?

Доктор Скиллз снял солнечные очки и глянул поверх темных линз на монаха и сестер.

— Это дрянь. Брат Дэвид глючный, но совершенно хороший.

— Я не понимаю ничего из ваших слов! — пробурчала раздраженно Никс.

— Ага, ладно, — рассмеялся доктор Скиллз, — спалила. Давай глянем, сможешь ли ты это грокнуть. Мы с Догом дружим с братом Дэйвом. Между нами говоря, милашка, думаю, Догу нравится Шанти.

— У нее восхитительная… — начал Джей-Дог.

— На английском, — настаивала Никс.

— Она хорошая. — Джей-Дог глянул на склон, и его дурацкая ухмылка сёрфера исчезла, оставив искреннюю грусть. — Она была хорошей. И милой.

— Они были нашими друзьями, — сказал доктор Скиллз. Бенни заметил его взгляд, далекий от солнца и веселья пляжа. В тот уязвимый момент он видел боль в глазах охотника.

— Мне жаль, — сказал Бенни. — Мне они тоже нравились.

Они четверо стояли и смотрели, как трое зомов пытались подняться по холму. Даже хотя они знали, что те ничего не чувствуют, каждый шаг казался Бенни болезненным. От этого болело сердце.

— Кто мог сделать такое? — спросила Никс.

— Настоящий монстр, — ответил Бенни.

Доктор Скиллз кивнул:

— Точно. Есть убийство по необходимости, а есть умышленное убийство. Брат Дэвид и девчонки никому никогда не вредили.

— Что… нам делать?

— Упокоить их, — сказал Джей-Дог. — Дать им покой.

— Нет, — сказали Никс и доктор Скиллз.

— Они бы этого не хотели, — сказал Бенни.

Джей-Дог вздохнул и пробормотал под нос:

— Сукин сын заплатит за это.

— Слово. Но чувак, нужно катиться, — предложил Джей-Дог. — Иначе у нас не будет выбора.

Они повернулись и поспешили легкой трусцой, оставляя километры извилистой дороги между собой и зомами. Вскоре брат Дэвид, сестра Шанти и сестра Сара исчезли из виду. Бенни знал, что, не видя жертвы, они перестанут их преследовать. Он гадал, будут ли они стоять на дороге долгие годы, как делали многие зомы.

Они притормозили и пошли под тень ряда молодых белых дубов.

— Время историй, — сказал Джей-Дог. — Кахуна сказал…

— Кто? — прервал его Бенни.

— Том, старик. Том — большой кахуна. Он — крушитель, он — легенда.

— Ладно… но можем мы называть его просто Томом?

Доктор Скиллз ухмыльнулся:

— Вы ребята суровые.

— Мы не говорим на сёрферском, — сказала Никс. — Мы никогда не видели океан.

— Ага, — вздохнул доктор Скиллз. — И мы не видали с самой Первой ночи. Отстой.

— Том, — напомнил Бенни.

— Точно… Том сказал, что вы, ребята, направляетесь на восток, чтобы найти самолет. Сказал встретить вас на заправке, но мы только что оттуда, и там все подрумянилось. У кого-то была суперская вечеринка, и он поджарил много зомов.

— Это были мы, — неловко сказал Бенни. Они с Никс объяснили, что произошло.

Доктор Скиллз ухмыльнулся:

— Неплохое мышление вне рамок, чувачок.

— Но мы потеряли Лайлу, — сказала Никс. — Она убежала.

— Пугающая девочка испугалась? — Джей-Дог покачал головой. — Большой лес, чтобы потеряться. В любом случае… Том сказал, что сначала вы зайдете к брату Дэвиду, а потом направитесь в Вавону, так что мы поймали волну, и вот мы здесь.

— Вовремя, — сказал с благодарностью Бенни. — Спасибо.

— Эй, это нам приятно, — сказал доктор Скиллз с ухмылкой. — Быстрый Томми не раз спасал наши задницы.

— Точно, — сказал Джей-Дог. — Вавона недалеко отсюда. Хорошее место, чтобы вернуться.

— Вы оттуда шли? — спросил Бенни.

Доктор Скиллз снял очки, чтобы протереть их.

— Неа. Мы там не были почти три месяца. Много работали охранниками для команды падальщиков в Лашмидоуз Истейтс. Нас наняли подчистить зомов и понянчиться с командой падальщиков.

Джей-Дог с энтузиазмом кивнул.

— Ага… заработали немного зелени. Мы столкнулись с Томом на прошлой неделе и сказали ему, что попремся в Вавону. Наверху все еще немного снега, так что мы отдохнем, потом пойдем в горы и на сноуборд. Это будет точно пау-вау. Сааа-вииит!

— Э. Ладно, — неуверенно сказал Бенни, точно не зная, что такое сноуборд.

— Мы направлялись в Вавону, — встряла Никс, — но нам не обязательно туда идти. То есть… теперь нас четверо. Разве нам не стоит постараться найти Чонга и Тома?

Доктор Скиллз снова надел свои очки.

— Несомненно. Вроде как удивлен, что Том еще не вернулся.

— Стойте, — вскрикнул Бенни, — о чем вы говорите? Что у Тома проблемы?

— Я не говорил, что у него проблемы, — заметил доктор Скиллз. — Просто в последние несколько недель творится много странностей. Мы многое пропустили, потому что были в Лашмидоуз. Группка животных пришла с востока, и увеличилось число зомов.

— А теперь у нас быстрые зомы, — сказал Джей-Дог. — Странные времена.

— Страннее, чем вы думаете, — заметил Бенни и рассказал про человека, который не восстал из мертвых.

— Стой, — сказал Джей-Дог. — Ты уверен?

— Том был уверен, — сказала Никс.

Охотники за головами переглянулись, а потом повернулись и посмотрели в сторону, откуда пришли, словно ответ был нарисован на лесе.

— На запись, чувак, я это не копаю, — пробормотал доктор Скиллз.

Вчетвером они шли молча почти пять минут, раздумывая над дальнейшими действиями. Никс спросила:

— Вы встречали кого-нибудь, кто видел самолет?

— Конечно, — сказал Джей-Дог. — Много людей. И мы тоже. Типа дико.

Доктор Скиллз кивнул.

— Том сказал, что он поведет вас, ребята. Что-то поисковое, чтобы найти владельца самолета.

— Да, — твердо сказала Никс. — Кто бы ни починил и ни заправил этот самолет, он пытается вернуть цивилизацию.

— Уверена? — спросил доктор Скиллз. — Плохие парни и фрики тоже могут летать на самолетах.

Никс или не слышала его, или решила проигнорировать замечание.

Доктор Скиллз внезапно остановился.

— Дог, — сказал он. — Кажется, мы допускаем ошибку.

— Почему? Том хотел, чтобы мы защищали этих ребят и…

Доктор Скиллз прервал его:

— Вавона всего в двенадцати или тринадцати километрах. Они могут справиться и без нас. Но этот мертвый парень чертовски беспокоит меня. То, как его убили. Это фирменный знак Чарли.

— Точно, — сказал Джей-Дог. — Чарли или Белого Медведя. Они были в одной стае, у них много общего.

— Ага, и мне не нравится мысль, что кахуна бегает по тем холмам. — Доктор Скиллз глянул на Бенни с Никс. — Вы, ребята, сказали, что Том повел вас по дальней дороге, да? Путь, которым он не часто пользуется?

— Да, он хотел…

— Я вижу, что ты думаешь, бро, — сказал Джей-Дог.

— А я нет, — резко заметила Никс. — И кто такой Белый Медведь?

Доктор Скиллз поморщился.

— Белый Медведь — это очень большой и очень плохой амиго. Хуже плохого. Даже в Лашмидоуз говорят о том, что он перестраивает империю Маттиаса. У него люди повсюду. Сегодня мы видели дюжину, но держались подальше.

— Мы мирные граждане, — сказал Джей-Дог.

— Маттиас?.. Боже… — выдохнула Никс, прикрывая рот рукой.

— Белый Медведь не друг Быстрому Томми, и это точно, — продолжил доктор Скиллз. — Я думаю, что Том может и не знать, что тут бродят бандиты Медведя. Особенно если он пришел по дальней дороге. Должно быть, он пропустил трафик. Но если он выслеживает вашего парня Чонга, то…

— Нам нужно найти его! — объявил Бенни, делая решительный шаг на запад.

— Стой! Без вариантов, чувачок, — сказал Джей-Дог с ухмылкой. — Вы двое пойдете в Вавону, как и сказал твой брат. Мы со Скиллзом найдем кахуну.

— Ни за что! — огрызнулась Никс. — Вы же не думаете, что мы…

— Будете держаться подальше от неприятностей? Да, думаем. Если мы потащим вас на битву с Белым Медведем, Быстрый Томми нас поджарит.

— Мы сами справимся, — настаивала Никс. — Том нас тренировал и…

Доктор Скиллз широко ей улыбнулся.

— Уверен, ты страшна, как тигровая акула, рыжая, но дело и в скорости. Мы повеселимся, как банши. У нас есть трюки, и, поверь мне, ты их не знаешь.

Джей-Дог кивнул:

— Нужно поймать монструазную волну, копаешь?

— Но… — начал было Бенни, но не договорил, так как, не добавив больше ни слова, Джей-Дог и доктор Скиллз развернулись и побежали по дороге. Они бежали с легкой грацией атлетов. Бенни знал, что они с Никс не справятся с такой скоростью.

Никс сделала несколько шагов за ними, но скорее из-за раздражения, чем из-за надежды догнать их. А потом она повернулась к Бенни, уперев кулаки в бока.

— И что нам делать?

Бенни вздохнул и поправил перевязь боккэна.

— Думаю, нужно идти в Вавону. По крайней мере, там будет безопасно. — А потом добавил: — Чувиха.

Никс засмеялась, и этот смех стоил любого домашнего уюта. Они повернулись и направились по дороге в Вавону.

56

Ехать верхом было больно, но Салли справилась. Она подавляла боль, дискомфорт и продолжала двигаться. По извилистой горной тропе за ней следовало четыре лошади, другие фигуры шли по лесу по обеим сторонам дороги. Соломон Джонс шел рядом с лошадью Салли.

Женщина осторожно повернулась и глянула на команду, которую они уже собирали.

Мужчина с бочкообразной грудью ехал на одноглазой теннесийской прогулочной лошади, и звали его Гектор Мехико. У него на шее висело ожерелье из обручальных колец. Он специализировался на работе по упокоению семей. Позади него Сэм «Бандит» Бэшман обсуждал бейсбол до Первой ночи с Пушком МакТигом, гигантским мужчиной в розовом защитном плаще до земли. Через три лошади за ними ехала маленькая темнокожая женщина — ЛаДонна Виллис — и ее сыновья-близнецы Ганнер и Дитер. Близнецы были низкими, но в ширину были почти такими же, как и в высоту, и никто из них не проиграл ни одной битвы никому, помимо друг друга. Были и другие, охотники за головами и охранники торговцев, и, падальщик превратившийся в эксперта по упокоению, — Волшебный Майк.

Команда удивляла Салли. Помимо ЛаДонны и ее сыновей, все были в основном одиночками, как Салли, людьми, предпочитавшими тяжелую жизнь в дикой природе «Руин». Часто единственной их связью с городом был Том. Возможно, немногие из них были приятными, но все были хороши. Они были людьми, которым Том доверял, а это многое значило. Никому из них не нравилось, что он уходит. Никто никогда не говорил, что Том — лидер их банды или любой группы, но всегда подразумевалось, что слово Тома — закон. По крайней мере, для странного сборища бойцов и убийц, следовавших за Салли по холмам.

И никому из них не нравилась идея того, что Белый Медведь пришел и захватил территорию. И так под правлением Чарли было тяжело, потому что Чарли принадлежали все контракты с городом, и тем, кто хотел получить работу, нужно было это делать через него. Чарли всегда брал себе долю. Кажется, Белый Медведь даже хуже. Моложе, больше, злее и, как говорили те, что знавали обоих, — умнее. Белый Медведь был организатором. Такой человек вдохновлял других следовать за собой, одновременно тяжелой рукой правя. Если он крепко встанет на ноги, то все остальные станут прыгать, как только он крикнет «лягушка».

Более того, ходили слухи о Геймленде. Все знали, что он отстроен, но, согласно некоторым слухам, он изменился. Стал хуже.

Мужчины и женщины, идущие или двигающиеся верхом по этому холму, не были фанатами Геймленда. Совсем нет. Он был антитезой свободы, которой они дорожили. И у большинства уже были дети или они потеряли детей в Первую ночь. Геймленд был ужасом, и они все хотели увидеть, как он горит.

Салли ехала вперед, проглатывая боль и выстраивая в голове план. Теперь было важно вовремя найти Тома.

57

Том упал спиной назад в кусты, а оба мужчины все еще цеплялись за него. Он никак не мог избежать удара, но пока они падали, он развернулся бедрами и плечами, чтобы не упасть первым. Они хорошо стукнулись, но Том оказался сверху, Стош упал слева от него, а Рыжий принял на себя весь удар собственного веса и большую часть массы других. Рыжий спиной ударился о камень размером с футбольный мяч, и охотник за головами кричал так громко, что с деревьев вспорхнули все птицы. Вопль был таким истошным, что почти скрыл хруст ломающегося хребта. Его руки опали и отпустили Тома, мужчина лежал, постанывая и умирая, под весом того, кого пытался убить.

Том проигнорировал крики мужчины. Ни мгновения не колеблясь, он повернулся на бок и ударил Стоша по уху кулаком. Стош отпустил ноги Тома и постарался блокировать удар, но Том извернулся и ударил того в грудь достаточно сильно, чтобы отправить его на пять метров вниз по холму. Том сделал кувырок назад следом за ним, вышел в колесо и ударил обеими ногами Стоша в лицо. Голова мужчины дернулась в сторону, шея резко и влажно хрустнула. Стош упал безжизненной кучей.

Том расслабился. Люди со сломанными шеями не воскресают. Еще один готов.

Наверху склона Рыжий все еще кричал. Со вздохом злости и отвращения Том поднялся по холму. Калека увидел, что он подходит, и его крик превратился во всхлипы. Он попытался отползти, но его ноги больше не слушались, а руки едва двигались.

Том присел на корточки рядом и изучил состояние мужчины. Он приложил палец к губам.

— Тсс. — Рыжий замолчал и смотрел на него огромными, наполненными ужасом глазами. — У тебя сломана спина.

Рыжий начал плакать.

— А теперь послушай меня. С тобой покончено. Ты это знаешь. Я могу оставить тебя здесь в таком состоянии, и ты проведешь последние пару часов в криках. В этих лесах много зомов. Со сломанной спиной ты можешь даже не почувствовать, когда они начнут отрывать от тебя куски. После этого… ну, ты восстанешь, и тогда останешься лежать здесь все оставшееся время. Калека, живой мертвец, бесполезный.

Рыжий что-то бормотал, проговаривая неразборчивые слова. Том наклонился к нему:

— Или… ты можешь купить себе немного милосердия. Помоги мне, и я помогу тебе упокоиться. Ты этого даже не почувствуешь и не вернешься. Это твой шанс.

Реальность всего этого ударила по Рыжему, и он перестал мычать. Он уставился на Тома глазами, в которых внезапно появилось страшное осознание природы этого мира. Том видел, как в глазах мужчины расцветает понимание.

— Ладно… — прошептал Рыжий, а потом зашипел от боли.

Том кивнул. Он не насмехался. Он никогда так не делал. Он достал свою фляжку и дал мужчине сделать глоток.

— Кто забрал мальчика у приятелей Стоша после того, как они попали в засаду?

— Б-белый Медведь. Они были ребятами Чарли. Белый Медведь добивает всех из команды Чарли из-за того, что произошло с Чарли.

— Почему? Какое Медведю дело до того, что произошло с Чарли?

Рыжий почти улыбнулся:

— Ты… шутишь?

— А похоже, что я шучу? Что такое между Чарли и Белым Медведем?

— Боже, старик… это видно, стоит только посмотреть на него.

— Я никогда не встречался с Белым Медведем.

— Нет, встречался. Он был там, когда ты сжег Геймленд.

— Что? Никого похожего на него там не было.

— Он… тогда он не звал себя Белым Медведем. Это он придумал после ран.

— Ты говоришь бессмыслицу, — сказал Том, — и начинаешь меня раздражать.

Рыжий сразу же испугался.

— Боже… пожалуйста, не оставляй меня так!

— Тсс, тсс, — успокоил его Том. — Просто расскажи мне про Белого Медведя и Чарли.

— Все связано с Геймлендом, — сказал мужчина, и Том заметил, что его голос начал затихать. Шок брал свое, и Рыжему недолго осталось. — Когда ты сжег Геймленд, Чарли потерял много людей, много друзей. Ты это знаешь. Но чего ты не знаешь, так это того, что кто-то близкий Чарли обгорел в том пожаре. Его звали тогда Большим Джимом.

Том простонал.

— Большой Джим Маттиас? Брат Чарли? Он был в Геймленде в тот день?

— Ага. Ему неплохо досталось. Лицо все обгорело, а глаз он потерял. Почти умер. Чарли отправил его в Йосемити, в дом, который у него там есть. Большому Джиму было очень плохо. Говорят, что на время он умер, но не вернулся как зом. Говорят, что пока он был мертв, ему явилось видение старого индейца-лекаря, и что когда он вернулся, то больше не был Джимом Маттиасом. Он стал…

— Белым Медведем, — закончил Том, качая головой. — Белый Медведь — брат Чарли. Будь я проклят. Вот почему я ему нужен.

— Ты… и твой брат, и его друзья. Он так сильно хочет заполучить тебя, что стал еще безумнее. Когда он услышал, что ты покидаешь Маунтинсайд навсегда, то отправил в «Руины» всех. Здесь сотни пар глаз ищут тебя, старик. Ты не уйдешь с этой горы.

Том не прокомментировал последние слова. Вместо этого он спросил:

— Почему он убивает людей Чарли?

— Не всех из них. Только тех, которые, по его мнению, должны были быть с Чарли, когда ты напал на его лагерь в прошлом году. Он винит их, говорит, что они должны были умереть, защищая Чарли.

— Это безумие.

— Белый Медведь безумен, старик. Круто притворяется… но не в своем уме. На его фоне Чарли кажется обычным гражданином.

— Отлично. Ладно, теперь скажи мне еще кое-что. Где Геймленд?

— Если я расскажу тебе… ты сделаешь то, что обещал? Облегчишь это? Упокоишь меня?

— Обещаю.

— Поклянись, старик. Я… я раньше был католиком. Поклянись младенцем Иисусом.

Том вздохнул и поднял руку к небесам. Поклялся.

Охотник рассказал Тому, где находился Геймленд. И теперь Том выругался, очень громко.

Мужчина постарался улыбнуться, но он ускользал, как закатное солнце.

— Знаешь, старик… мне почти жаль, что я не увижу, как ты пойдешь против Белого Медведя и Геймленда.

— Ага, но бьюсь об заклад, тебе бы понравилось и если бы меня зомам скормили.

Рыжий странно на него посмотрел:

— Нет… ты… не обязан мне верить, старик, но мне хотелось бы увидеть, как ты надерешь задницу этому сумасшедшему сукину сыну. Ему и всей его чертовой семье.

Его накрыл ужасный приступ кашля, и он харкал и кашлял, пока на губах не выступила кровь, а лицо не стало цвета скисшего молока. Тогда его глаза широко распахнулись, а рот открылся в слабом «О», и он перестал двигаться. Глаза смотрели вверх, в голубое пространство, навечно. В лесу было тихо, раздавалось только жужжание насекомых.

Лицо и тело Тома были неподвижны, как у мертвого, но внутри его сердце колотилось от страха.

— Геймленд, — пробормотал он. — О боже…

Он опустил взгляд на мертвого и достал свой кинжал для упокоения. Реанимация могла занять до пяти минут, но не с такими повреждениями. С травмами она всегда была быстрее. Лицо Рыжего расслабилось, глаза наполовину закрылись, и не было никаких намеков на судороги или толчки, предвосхищающие перерождение. Том досчитал до шестидесяти. Мужчина лежал молча и неподвижно. Он был мертвым. Шум в голове Тома становился все громче.

Но ему было любопытно. После того мужчины, найденного на дороге, ему нужно было знать, случайность это или закономерность. Было важно понять как можно больше о живых мертвецах.

Но Геймленд ждал его, и он знал, что нужно идти, идти прямо сейчас.

Том снова досчитал до шестидесяти. И снова.

«Иди! Иди! Иди!» — кричал его внутренний голос.

— Черт! — прорычал он и перевернул мужчину. Он вогнал клинок в плоть, чтобы отделить мозговой ствол. Вытер лезвие и поднялся на ноги, размышляя. «Он бы вернулся. Просто почему-то это заняло бы больше времени».

Он так подумал, но не был уверен, что верит в это.

С этим жжением в голове он повернулся в направлении Геймленда. Теперь не было смысла идти по следам. Это больше не было охотой. Это было ловушкой, и он направлялся прямо в нее. Но у него не было выбора.

Он побежал.

58

Они нашли дорогу с ржавым указателем «Отель Вавона, десять километров». Указатель был изрешечен старыми дырами от пуль и почти выцвел, но они смогли прочитать его, и это наполнило их новой энергией. Ряд кучевых облаков надвигался с запада, их низ был острижен поперечным ветром и конденсацией, их верхушки тянулись вверх, как пушистые белые горы.

Некоторое время они шли, держась за руки, но каждый из них погрузился в свои собственные мысли, и они опустили руки, довольствуясь своим собственным пространством. Ребята поднялись на возвышенность и остановились, осматривая как забавную, так и печальную сцену. За холмом дорога извивалась как змея через фермерские поля, уже давно одичавшие. Посередине поля слева стояла лошадь, опустив голову и жуя свежую траву, ее хвост отмахивал мух. В пятидесяти метрах от нее одинокий зомби неловко к ней ковылял. На зоме была грязная униформа с одной порванной бретелькой. Он шел неуверенно, но точно к лошади, но, когда он оказался в двенадцати метрах от нее, лошадь спокойно подняла голову, чтобы посмотреть на зома, затем рысью покинула поля, перешла дорогу и остановилась через сто метров посреди другого поля. Лошадь прошла почти на расстоянии вытянутой руки от зома, и он замахнулся на нее, но по движению животного было понятно, что оно осознает опасность. Как только лошадь оказалась на следующем поле — теперь на расстоянии трехсот метров от того места, где она изначально стояла, — она замахала хвостом и опустила голову, чтобы продолжить есть. Зом начал идти к дороге и противоположному полю, протягивая руки. Ноги несли его той же неуклюжей походкой.

— Бьюсь об заклад, это повторяется целый день, — сказал Бенни Никс.

Она кивнула, но глаза ее были печальны. В этом всем было что-то комичное: терпеливая, умная лошадь и неустающий, безмозглый зом — оба двигаются туда-сюда по полям весь день в пугающем па-де-де. Танец на двоих, скорее всего, разыгрывался здесь уже много дней, в пыли и разложении разрушенного мира.

Следующие несколько километров они вообще не разговаривали. А потом черная наклонная крыша отеля Вавона показалась над бесконечными деревьями.

59

Голос Зеленого человека был тихим и нежным:

— Я знаю, кто ты, — сказал он. — А ты знаешь, кто я? Думаю, ты видела меня несколько раз. Тут и там. Люди называют меня тем самым Зеленым человеком или просто Зеленым человеком. Без «тем самым». Не важно. Можешь звать меня как хочешь. Или нет.

Они находились в хижине Зеленого человека глубоко в лесах. Когда Лайла не ответила и даже не подняла головы, он встал и пошел на маленькую кухню. Мгновение спустя по дому разнесся аромат свежего чая.

Лайла свернулась калачиком на большом плетеном кресле, прижав колени к груди и обхватив голени руками. После того как Зеленый человек нашел ее в лесах, он просидел с ней больше двух часов, в основном молча, иногда напевая старые песни, которых Лайла никогда не слышала. Кроме одной песни, которую Джордж, бывало, пел, когда убирался в маленьком домике, где они с Лайлой и Энни прожили первые годы после Первой ночи.

— California dreamin’… on such a winter’s day[7]…

Лайла начала плакать, а Зеленый человек ничего ей не сказал. Он продолжал тихо напевать песню. Когда она закончилась, он спел другую. А потом еще одну.

Теперь они находились в его доме. Он был наполнен растениями всех видов. Они свисали в корзинах с потолка и стояли в горшках у стен. Ящики с ними свисали по обеим сторонам открытых окон. Птицы пели и щебетали в деревьях на улице, а белка пришла и сидела грызла орешки из миски на столе. Зеленый человек ее не прогонял.

Он вернулся из кухни с двумя кружками, от которых поднимался пар, и поставил их на маленький стол. Потом он пошел и нагрузил деревянный поднос кексами с тмином, домашними злаковыми батончиками, маленькими горшочками с вареньем и маслом. Впервые Лайла попробовала масло в доме Чонгов. Она смотрела на поднос, еду и чай и ничего не делала.

Зеленый человек выпил свой чай, но ничего не сказал ей. Выпьет она его или нет, кажется, его устраивал любой вариант. Через кухонное окно пришла большая кошка, подозрительно посмотрела на Лайлу, потом чуть дольше на белку, но пошла через всю комнату к Лайле. Мгновение она просто смотрела на нее лучистыми глазами. Потом запрыгнула на ее стул и стала тереться об нее, мурча громче, чем песня жаворонков в деревьях. Лайла раскрыла руки, и кошка встала на задние ноги, положив передние лапки на ее колено, и потянулась к ней мордочкой. Лайла быстро глянула на Зеленого человека, который кратко кивнул ей, тогда она взяла кошку на руки и прижала к груди, словно это было самое большое сокровище в мире. Или она единственная привязывала Лайлу к настоящему.

Кошка тихо мяукала и продолжала урчать. Девушка наклонила голову и коснулась лбом холодного носа кошки. Та лизнула ее шероховатым языком.

Лайла закрыла глаза и заплакала.

60

Бенни с Никс прошли через южный вход Йосемитского национального парка и шли по дороге, буквально свободной от травы, — первой чистой дороге, увиденной ими в «Руинах».

Они наткнулись на забор в двух километрах по дороге. Это была тяжелая сетка, похожая на ту, что окружала Маунтинсайд, но спрятана она была между двумя рядами густых вечнозеленых изгородей, исполняющих роль ширмы.

— Умно, — сказала Никс.

Указатель говорил им, что отель находится через два километра дальше по дороге.

Дорога вела через сложную сеть канав. Здесь стояли ряды растяжек и глубокие ямы, накрытые камуфляжными крышками. Указания, как идти по дороге безопасно, были написаны на огромных деревянных знаках. Бенни оценил такую стратегию. Зомы не могли читать. Вместо того чтобы строить защиту на основе того, как люди раньше защищали города и форты от атак, эта была специально спроектирована для недумающих, но упрямых врагов. Уловки были необязательны. Бенни с Никс всматривались в некоторые канавы и видели горы старых костей — явное доказательство того, что оборонные сооружения работали.

— С такой системой обороны, — заметил Бенни, — десять человек смогут отбиться от миллионов зомов.

— Вот о таком я и говорила, — восторженно сказала Никс. Это было правдой. С прошлого года она делала заметки в журнале о том, как люди могут вернуть переполненные зомби земли, в то же время защитив себя от мертвых.

Извилистая тропинка была усажена сотнями деревьев, древними дубами и деревьями намного моложе, посаженными в последние десять лет или вроде того, чтобы уменьшить видимость. Вдали были видны деревья намного больше, возвышающиеся над лесом, — монстрообразные секвойи, уходящие более чем на полсотни метров в голубое небо. Потом лес отступил, и большой отель «Вавона» вознесся над ними, словно обещание теплых постелей, деревенских завтраков, цивильных разговоров и крепких замков.

— Наконец-то, — выдохнула Никс в истощении.

У отеля «Вавона» был двойной ряд веранд — один на первом этаже наверху короткой лестницы и другой, построенный прямо над ней на втором этаже. Белые колонны поднимались до самой наклонной крыши, покрытой серой черепицей, которая, хоть и была побитой погодой, вроде поддерживалась в хорошем состоянии. Высокие ивы закрывали большую часть вида на верхний этаж и крышу, и эти мягкие деревья придавали месту тихий и сельский вид, который по-своему успокаивал, так же как оборонные сооружения и оружие. Из-за деревьев они могли лишь прочитать большую черную букву В в названии отеля, написанном прямо под крышей.

Возле отеля находился загон, полный лошадей. Большая их часть стояла, склонив головы и жуя зеленую весеннюю траву. Несколько стояли у перекладин и любопытными карими глазами наблюдали за ними. За загоном находилось больше двух десятков бронированных торговых фургонов. Издалека, из-за большого здания доносились звуки вечеринки. Громкие голоса и смех.

— Если бы я знал, как выглядит это место, — сказал Бенни, — я бы постарался получить работу здесь, вместо того чтобы становиться учеником Тома.

— Серьезно?

— Конечно. Бьюсь об заклад, все здесь говорят о том, как обстоят дела, вместо того чтобы постоянно ныть о том, как все было. Тебе хватит информации, чтобы заполнить свой журнал за неделю.

Она кивнула, улыбнувшись этой мысли.

— Здесь, кажется, много людей. Может, мы сможем собрать поисковый отряд.

Они были все еще в шестидесяти метрах от передних ступенек, когда услышали звук позади себя. Тихие шаги, и, повернувшись, они увидели трех мужчин, стоявших на траве за ними. Бенни понял, что они с Никс так сосредоточились на отеле, что, должно быть, прошли мимо них. Двое людей были незнакомцами с суровыми лицами охотников за головами — один был громадиной с коричневой кожей и татуировкой стаи воронов на лице и горле, другой был крупным белым человеком без шеи и со злобными поросячьими глазками. Они рассматривали Бенни с Никс, не улыбаясь. Третий человек, однако, улыбался, и его Никс с Бенни знали.

— Ну и ну, разве это не причина сказать «аллилуйя», — произнес мужчина. Его глаза были цвета глубокого зимнего снега, холодные и голубые. Словно созданный темной магией улыбки мужчины, мимо них пронесся холодный ветер, шурша листвой и поднимая кричащих птиц в воздух.

— Боже! — вскрикнула Никс и взяла Бенни за руку, как всегда, сжимая ее с обычной, ломающей кости силой.

Глаза проповедника Джека вспыхнули от удовольствия, и когда его губы изогнулись в кривой улыбке, то показались зубы, запятнанные табаком и черным кофе.

— А теперь, — тихо сказал он, — как случилось, что меня благословили компанией двух таких прекрасных молодых людей здесь, на моей собственной скромной лужайке перед домом?

— О чем вы говорите? Что значит лужайка перед домом?

Проповедник Джек рассмеялся и кивнул подбородком в сторону дома.

— Смешно, учитывая, что ты брат Тома Имуры, а ему полагается быть таким умным, я действительно удивлен, что ты еще ничего не понял.

Бенни повернулся, чтобы глянуть на отель. Холодный ветер дул сквозь плакучие ивы, поднимая листву и открывая верхний этаж, и теперь с ужасающей четкостью они видели слова, написанные там. Черная «В» была не буквой названия отеля «Вавона». Она была буквой во фразе «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ».

Бенни чувствовал, как внутренности обращаются в ледяную кашицу. Даже хватка Никс потеряла свою сокрушительную силу, когда они вдвоем прочитали четыре слова, написанные на фасаде отеля.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГЕЙМЛЕНД.

61

Чонг сидел, прижавшись к земляной стене. Двое зомов все еще оставались с ним. Молчаливые и неподвижные, ужас этой сцены был много хуже, чем если бы они все еще стонали и тянулись к нему.

Из укуса на плече лениво текла кровь. Он никак не обработал рану. Он ничего не сделал, кроме как облокотился спиной о стену и опустился на пол. Толпа над ним исчезла. Даже Обожженный Человек. Прозвучали грубые шутки про то, что он «победил и проиграл» одновременно, а один из игроков сказал ему «расслабиться». Толпа ушла, смеясь.

Если он поворачивал голову, то видел укус. Его кожа оказалась между сильными зубами зома, и, когда существо отскочило, давление разорвало кожу, оставив порванный кусок, который сначала сильно кровоточил, но теперь почти перестал.

Чонг уставился на противоположную стену ямы. Утрамбованная земля была холодной, темной и безжизненной. Казалось, что она — красноречивое окно в его будущее. Труба лежала на земле между его голыми ногами. Оружие Молота Автограда. Инструмент убийцы. Покрытый засохшей кровью, старой и новой. Оружие для убийства людей и упокоения зомби.

Он поднял его. Холодное и тяжелое. Можно ли таким оружием убить себя? — гадал он. Что случится, если он постарается выбить себе мозги, но провалится? Что произойдет, если он ничего не сделает? Он не чувствовал внутри никаких изменений. Ему было плохо до тошноты, но она началась с побоями, полученными вчера. Сможет ли он понять, когда инфекция начнет действовать? Какими будут ощущения? Как плохо ему станет?

Труба казалась очень плотной в его кулаке, и Чонг ударил ею по земле, желая выбраться из ямы и использовать оставшееся время, чтобы отомстить за свою смерть. Уйти, сражаясь.

По крайней мере, это бы понравилось Лайле? Последняя битва воина, в которой он заберет с собой столько врагов, сколько возможно?

Но он знал, что Обожженный Человек никогда не предоставит ему такой шанс. Чонг знал, что его оставят здесь, пока он не превратится в зома, или заставят сражаться еще один последний раз. В груди вспыхнула злость, и он швырнул трубу со всей силы. Она перелетела яму и врезалась в стену, вырвав кусок земли в половину кулака Чонга. Земля и труба упали на землю.

Вот тебе и умный воин, подумал он с горечью. Он обхватил руками голову и постарался не бояться смерти.

Это продлилось примерно пятнадцать секунд. Потом он поднял голову и посмотрел на трубу, на кусок земли, выбитый из стены. А потом на проем в стене.

Несмотря ни на что, несмотря на будущее, такое же темное, как эта стена, он улыбнулся.

62

Бенни резко развернулся и уставился на проповедника Джека:

— Это невозможно! Это место — не Геймленд! — крикнул Бенни.

— Нет ничего невозможного в мире чудес, молодой Бенджамин Имура, — сказал проповедник Джек, тихо посмеиваясь.

— Я не понимаю! Том сказал…

— Том здесь давно не бывал, мальчик.

— Что тоже хорошо, — проворчал черный мужчина с татуировками воронов. — Раньше нельзя было пописать в лесу, чтобы Быстрый Томми не доставал. Твой брат — заноза в заднице для всех здесь, парнишка.

— Был, — исправил проповедник Джек, поднимая тонкий палец. — Дни Тома Имуры сочтены. Никому из нашего братства больше не надо бояться этого грешника или его жестоких методов. Ясный новый день взошел здесь, в рае Господа. Поверьте в это, ведь это так.

Губы Никс искривились в отвращении.

— Серьезно? А я верю, что, когда Том сюда доберется, он надерет твою уродливую…

Проповедник Джек внезапно сделал шаг вперед и ударил Никс по лицу ладонью, так шокирующе быстро и сильно, что она развернулась на месте и упала на четвереньки.

Бенни вскрикнул и попытался поймать ее, одновременно стараясь вытащить боккэн. Он провалился по всем пунктам. Белый человек с поросячьими глазками схватил Никс за волосы и оттянул ее прочь. Бенни сразу же перестал копошиться с мечом и ударил мужчину в солнечное сплетение. Торс того был защищен крепкими мышцами, но Том научил Бенни, как использовать все свое тело, чтобы вложить силу в удар. Маленькие поросячьи глазки вылезли из орбит, и мужчина закашлялся, ослабляя хватку. Бенни ударил двумя руками, толкая его назад, и бандит врезался в черного. Оба упали в куче перепутанных конечностей и грубых проклятий.

Никс постаралась встать на ноги, но она была оглушена и у нее шла кровь. От удара проповедника Джека разошлась часть прекрасно сделанного шва Лайлы. С ревом ярости Бенни достал свой боккэн и со всей силы замахнулся на улыбающийся рот проповедника Джека.

Удар не достиг цели.

Проповедник Джек был стар — ему было лет шестьдесят, а лицо было испещрено морщинами, как карта дорог, в то время как тело его казалось таким же хрупким, как у палочника, — но он сделал шаг к удару и поймал меч одной мозолистой рукой. Внезапная остановка встряхнула Бенни, но шок, кажущаяся невозможность произошедшего заставили его замереть на месте. Он уставился на руку, схватившую его меч, и потом взглянул в лицо проповедника Джека. Улыбка того не изменилась.

— Сюрприз, сюрприз, — прошептал проповедник. Свободной рукой он ударил Бенни прямо в лицо. Бенни отшатнулся, а из носа и губ потекла яркая кровь. Внезапно он упал и, размахивая рукой, ударил Никс в висок. Оба свалились на землю.

Огненные черви извивались в воздухе перед глазами Бенни, а вся его голова словно была наполнена взрывающимися фейерверками. Рядом с ним Никс тихо стонала, перевернувшись на бок.

Оба охотника за головами уже вскочили на ноги и теперь бросали яростные взгляды на Бенни. Большой белый человек поднял ногу, чтобы наступить на Бенни, но проповедник Джек остановил его тихим щелчком языка.

— Диггер, Хип — заберите их игрушки, — сказал проповедник. Двое мужчин мгновение скрипели зубами, сжимая и разжимая руки. — Не заставляйте меня повторять.

Они бросили испуганные взгляды на пожилого мужчину и сразу же нагнулись, чтобы забрать у Никс и Бенни ножи и все, что можно было использовать как оружие, включая их рыболовную леску и спички для плохой погоды. Мужчины вели себя грубее, чем было необходимо, и их обыскивающие руки вторгались в личные зоны больше, чем было нужно. Никс вскрикнула от боли и негодования и пнула мужчину с поросячьими глазками по имени Хип в бедро, промазав мимо цели на сантиметр. Хип огрызнулся на нее и отступил.

Проповедник Джек встал над ними.

— О, каким странным должен казаться мир вам, молодым людям. Странным, чудесным и полным тайн, — пробормотал он. В его бледных глазах кружились странные тени. — Я знаю, какие вопросы кричат в ваших головах в данный момент, я точно знаю.

Бенни сплюнул кровь.

— Ты ничего о нас не знаешь.

— Вообще-то, мой юный олененок, я знаю о вас больше, чем вы знаете обо мне… и это так печально для вас.

— Том тебя убьет, — сказала Никс с настоящим жаром.

— О… я молюсь, чтобы он попытался.

Диггер с Хипом засмеялись.

Никс вытерла кровь с глаз.

— Том найдет нас и…

— Конечно, он найдет вас, девочка. Боже, о боже, но мы так облегчили ему задачу ваших поисков. Поисков меня. — Проповедник Джек ступил ближе и присел так, чтобы оказаться на уровне глаз Бенни и Никс. — Ммм… не ожидали такого ответа, а? Скажите мне… как вы думаете, что произойдет? Думаете, вас спасет большой плохой Быстрый Томми? Том Мечник, Том из лесов… Том-убийца? Вы так думаете?

— Зачем ты это делаешь? — взмолилась Никс. — Почему вы просто не можете оставить нас в покое? Мы просто хотим покинуть это место.

— Покинуть? И куда пойти?

Никс показала на восток.

— Подальше от вас и всего этого. Мы не хотим в этом участвовать.

— Вы хотите пойти на восток? — Что-то зашевелилось в глубине глаз проповедника Джека, и на мгновение он казался почти испуганным. Но потом его взгляд стал суровее. — О, мои глупые, маленькие грешники, вы точно не хотите идти на восток. Там ничего для вас нет.

— Нет, есть, — сказала Никс. — Там есть… — Она замолчала, обрывая фразу.

— Что ты собиралась сказать? Там есть самолет? Большой, блестящий реактивный самолет? — Проповедник Джек покачал головой. — Может, я оказываю вам любезность, не пуская на этот путь. Единственное, что вы найдете на востоке, — ужас и разбитое сердце.

— В противоположность прекрасным временам и кроликам у нас здесь, — сказал Бенни. Однако, несмотря на едкое замечание, слова проповедника Джека — и то выражение его глаз — открыли неприятную дверь сомнения глубоко в душе Бенни. Никс тоже это почувствовала?

— Почему? — спросила Никс. — Почему вы это делаете?

Проповедник Джек вогнал острый конец боккэна Бенни в мягкую землю и оперся о него, положив одну щеку на полированное дерево.

— А вот это прекрасный вопрос, маленькая девочка. Действительно, почему? Почему я вернулся с пенсии? До прошлого декабря я был рад пасти свое стадо. Я работал на полях Господа, присматривал за Детьми Лазаря.

— Зомами, — выдохнул Бенни, желая этим словом стереть улыбку с лица проповедника Джека.

— Ах да, тактика, направленная на провокацию врага. Тебя этому Том научил? Или твоя естественная греховность заставляет тебя оскорблять слугу Господа? Нет… не отвечай, мальчик, потому что если я услышу это слово из твоих уст, то я отрежу твой язык и прибью его к твоему лбу. Не думай, что я шучу, Бенджамин, потому что мне не впервой останавливать оскорбительный язык грешника. Разве не так, парни?

— Аминь, падре, — ответили они.

Бенни мудро промолчал.

Проповедник Джек одобрительно кивнул.

— Когда до меня дошли слухи, что Том Имура убил Чарли Маттиаса и Мэриона Молота, ну… я понял, что Господь призывает меня на новое задание.

— Том никого не убивал! — объявила Никс. — Чарли Кровавый Глаз был убийцей! Он убил мою маму!

— Тсс, девочка. Думаю, тебе будет сложно лгать со сшитыми губами.

Никс плюнула в него. Бенни напрягся, готовый броситься между Никс и проповедником Джеком, но проповедник лишь рассмеялся и вытер слюну с отворота пыльного черного плаща. Он покачал головой, и его улыбка слегка погасла.

— О дитя пыли… ты лишь увеличиваешь количество своих грехов в хранилище Господа, — тихо сказал он. — Ты плохо говоришь о Чарли, но он был хорошим человеком. Ему верили люди, он был добр к семье и служил образцом для всех в эти тяжелые, тяжелые времена. Глупые и грешные люди не способны смотреть за пределы своих собственных недостатков, чтобы понять, какие сложные решения пришлось принимать такому человеку, как Чарли, чтобы защитить свое. — Он на мгновение закрыл глаза. — Знать то, что мужчина, который убил его, все еще ходит по земле, — словно заноза в моем мозгу. Том Имура — злой человек. Он преследовал семью Маттиасов уже многие годы, делая ложные заявления, мешая законной торговле, и теперь он еще стал убийцей с кровью на руках.

Бенни начал было что-то отвечать, но передумал. Судя по взгляду проповедника, было ясно, что он не блефовал по поводу ужасных угроз. Он задумался, есть ли смысл говорить проповеднику Джеку, что Чарли, может быть, все еще жив, что он видел его на поле у заправочной станции, но придержал язык.

— Я видел типаж Тома в сотнях местах по всему миру, — продолжил проповедник. — До Первой ночи, до того как я услышал призыв Господа исполнить мою священную цель, я был другим человеком. Скорее, как Чарли или Белый Медведь. Видите ли, когда-то я был солдатом. Спецназовцем, хотя не думаю, что это слово что-то значит для вас, молодых. Я служил своей стране в тайных операциях в Африке и Азии, на Ближнем Востоке и в Южной Америке. Мы были справедливыми, суровыми. Разбивали сердца и забирали жизни. — Он вздохнул. — А потом все стало… сложнее. Слишком много правил было наложено на военных. Так что я с компанией братьев по оружию ушел работать в частном порядке. Мы стали работать по контракту.

— Наемниками, — фыркнула Никс.

— Я не стыжусь этого слова, девочка. Наемники или контрактники, все одно… мы служили лучшим интересам американского народа. Так или иначе. — Проповедник Джек снова рассмеялся. — Конечно же вы не думали, что я научился драться в библейской школе, а? Нет, я не говорю, что я был святым, потому что был предан флагу и стране. Нет, я не стану бросать такие лживые слова на ветер. Сказать по совести, тогда я был грешником, я это признаю и сознаюсь в грехах, и все же на стороне героев. Все еще горжусь, что американец, где бы я ни был или в какой бы глуши я ни находился. — Он наклонился к ним. — А потом наступила Первая ночь. Ах… это было чудо, открывшее глаза бедного грешника. Мертвые восстали, чтобы забрать себе землю. Те, что были оставлены разлагаться в пыли, вместо этого встали и потребовали власть над всеми землями живых. Дети Лазаря восстали, и их чистота показала нам наши ошибки. Наша греховность была обличена. Вот тогда я поменял свои злобные привычки и начал проповедовать согласно Святой Книге.

Бенни обрел голос и очень тихо спросил:

— Если ты такой святой, то объясни Геймленд. Как может это быть частью божьего плана?

Проповедник Джек пожал плечами:

— Этот мир может быть раем для Детей Лазаря, но для сопливых грешников, как ты… этот мир ад. Как насчет космического парадокса? Рай и ад сосуществует здесь в «Гнили и руинах» и вместе формируют совершенно новый Эдем. Города — ну, вы можете считать их просто временной тюрьмой, где души ожидают суда. А Геймленд… Господь позволит сказать, что Геймленд — чистилище. Здесь вам дается шанс очиститься от грехов.

— Сражаясь с з… — Бенни замолчал, прежде чем успел произнести это слово. — Сражаясь с мертвыми в ямах.

Проповедник Джек кивнул.

— Когда человек встречается с одним из Детей, это их проверка на ценность. Если побеждает Дитя, то, значит, в нем живет божья сила, хоть его сосуд и мертв… а сам грешник становится высшим созданием и присоединяется к Детям. Если побеждает грешник, то по божьей воле он показывает, что праведнее в глазах небес, и, убив одного из Детей, он убрал неидеальное из священного места.

«Куча хрени». Внутренний голос Бенни кричал эти слова, и он почти произнес их вслух, но знал, что они станут его последними. Он гадал, верил ли в это старик или это была какая-то безумная игра. Чарли пытался оправдать свои действия, заявляя, что он заработал это право, помогая организовывать торговые пути, поддерживающие жизнь городов. Было ли это похожим мышлением?

Он глянул на Никс. Кровотечение замедлилось, но в ее глазах светилось безумие ненависти и ужаса. Он задумался, какое пламя горело в его собственных глазах. Вслух же Бенни сказал:

— Что ты с нами сделаешь?

— Думаю, мы все знаем ответ на этот вопрос. Чистилище ожидает всех грешников. — Проповедник Джек встал и кивнул своим людям: — Ведите их.

63

Лайла заснула с кошкой на руках и, проснувшись, обнаружила, что осталась одна. Она выглянула в окно и увидела, что Зеленый человек работал за столом для пикника на улице. Пожилой мужчина быстро поднял взгляд, увидел, что она колеблется в дверях, улыбнулся и снова склонился над работой. Лайла осторожно вышла из дома и встала на дальней стороне стола для пикника, наблюдая за ним. Стол был накрыт мисками с травами и листьями, охапками цветов, маленьким прессом для цветов, горкой шишек и другими вещами, не знакомыми Лайле. Вокруг лежали различные инструменты. Ножи, терка для сыра, инструменты для резьбы, набор для шитья, проволока и кусачки.

— Если нужно воспользоваться туалетом, — сказал Зеленый человек, не поднимая взгляда, — за рядом сосен есть уборная во дворе.

Лайла отошла и вернулась через несколько минут. Тогда она нашла чашку свежего чая на дальнем конце стола. Зеленый человек раскалывал орехи в маленькую деревянную миску. Он остановился и пододвинул миску с водой, охапку цветов и щипцы поближе к ней, как всегда, стараясь не двигаться быстро или слишком близко приближаться.

— Если хочешь помочь, — сказал он, — я скажу тебе как.

Лайла посмотрела на цветы, а потом на него. Кивнула.

— С помощью щипцов оторви каждый лепесток и помести его в воду. Пусть плавает. Старайся, чтобы твой кожный жир не попал на лепестки. Они нужны нам чистыми. Как только наполнишь миску, мы накроем ее марлей и поставим на солнце на четыре часа. Осталось всего вот столько солнечных часов. После этого мы сольем воду через кофейный фильтр в несколько банок. Я добавлю немного бренди, и мы поставим их в моем подвале.

— Зачем? — Это было первое слово, произнесенное ею за многие часы.

— Мы создаем цветочные эссенции. Мы добавим грецкого ореха и обезьяньего цветка Mimulus ringens. — Он кивнул в сторону толстого пучка фиолетовых цветов с желтым центром. — Редко бывает, что они цветут так рано. Обычно их невозможно увидеть до июня или даже дольше, но они нужны были нам сейчас, и природа их предоставила. Забавно… но я не знал, почему сорвал их вчера. Теперь я понимаю.

— Для чего все это?

Зеленый человек улыбнулся. Его лицо было испещрено морщинами, но когда он улыбался, все они словно сговаривались, чтобы сделать его моложе, вне времени.

— Для храбрости, Лайла, — сказал он.

Лайла напряглась:

— Ты знаешь мое имя?

— Все в этих холмах знают твое имя, — сказал он. — Лайла, Потерянная девушка. Ты знаменита. Грозный охотник на зомби. Девушка, которая помогла низвергнуть Чарли Кровавого Глаза и Молота.

Она покачала головой.

— Знаю, знаю, — сказал Зеленый человек с мягким смехом. — Никто не является тем, кем его считают. Это нечестно. Когда нам дают клички и создают нам истории, все рассчитывают, что мы будем именно такими, будем соответствовать этой легенде.

Он вернулся к грецким орехам.

— Том кое-что об этом знает. Здесь люди видят в нем героя или злодея. Но не что-то посередине, не в случае Тома. Он это тоже терпеть не может. Ты об этом знаешь? Он не хочет быть ничьим героем, как и не хочет быть злодеем.

— Том не злодей.

— Не для нас с тобой. Не для людей в городе. Но для многих тут — людей как Чарли и его шайка — Том словно бабай.

— Это глупо. Они злодеи.

— Несомненно. — Он кивнул в сторону цветов. — Эти лепестки не запрыгнут в миску сами по себе.

Лайла мгновение смотрела на фиолетовые лепестки, потом подняла щипчики и начала их отрывать. Она парочку порвала, прежде чем поняла, как и что. Зеленый человек наблюдал за ней, потом кивнул и взял еще один грецкий орех.

— Кто ты? — спросила она. — То есть по-настоящему.

— Большую часть времени никто, — ответил Зеленый человек. — Когда живешь один, тебе не нужно имя. Мне не обязательно тебе об этом напоминать. — Она ничего не сказала, но едва заметно кивнула. — Раньше я был Артуром Меншем — Рейнджером Арти для туристов в Йосемити. Это было до Первой ночи.

— Когда мир изменился и все испортилось, — сказала она.

— Многие смотрят на это так, — сказал Зеленый человек, — но изменилась именно смерть. Люди все еще люди. Некоторые хорошие, некоторые плохие. Смерть изменилась, и мы больше не знаем, что она такое. Может, в этом и дело. Может, это объективный урок о заносчивости наших предположений. Сложно сказать. Но мир? Он не изменился. Он исцелился. Мы перестали ему вредить, и он начал исцеляться. Ты можешь увидеть это повсюду. Теперь весь мир — лес. Воздух стал свежее. Больше деревьев, больше кислорода. Даже в Йосемити воздух никогда не был таким чистым.

— Мертвые… — начала она.

— Часть природы, — сказал он.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что они существуют.

Она поразмыслила над этим.

— Ты не думаешь, что они зло?

— А ты?

Она покачала головой:

— Люди — зло.

— Некоторые — да, — признал он и отложил скорлупу в сторону и начал очищать сам орех с помощью марли. — Люди бывают разные. Некоторые злые и хорошие одновременно. По крайней мере, в их понимании мира.

— Как могут люди быть и хорошими и плохими?

Его темные глаза нашли ее.

— Так же как люди могут быть храбрыми и при этом очень сильно бояться. Они могут быть героями в один момент и трусами в другой. А потом снова героями.

Она отвела взгляд.

— Я сделала кое-что плохое, — сказала она очень тихо. — Я убежала.

— Знаю. — Это было принятие информации, но никак не осуждение.

— Я… Я раньше не боялась… — Лайла сглотнула. — Я многие годы не боялась мертвых. С самого детства. Они просто… есть. Ты понимаешь?

— Конечно.

— Но прошлой ночью… их было так много.

— В этом дело? Только потому, что их было много? По словам Тома, ты, бывало, играла в Голодном Лесу. Чем прошлая ночь отличалась?

Из лесов пришла кошка, запрыгнула на стол и уселась, подоткнув лапки под мех. Лайла продолжила обрывать лепестки.

— Я оставила Бенни и Никс на заправке. Я просто… сбежала.

— Ты бежала от мертвых. Потому что их было так много?

— Я… я не знаю.

— Нет, — мягко сказал он. — Знаешь.

Лайла глянула на фиолетовый лепесток, зажатый между железными челюстями щипчиков.

— Это придает храбрости?

— Не совсем, — улыбнулся Зеленый человек. — Это помогает найти оставленную храбрость. Храбрость сложная, скользкая. Ее легко уронить, легко положить не туда.

— Я думала, что если у тебя есть храбрость, то она всегда с тобой.

Зеленый человек громко рассмеялся. Кошка, до этого дремавшая, открыла один глаз, сердито глянула на него и вернулась ко сну.

— Лайла, ничто не бывает всегда. Ни храбрость, ни радость, ни ненависть или надежда, ни что другое. Мы находим храбрость, теряем ее, иногда убираем куда-то на годы, а иногда живем в ее милости некоторое время.

Она обдумывала эти слова, работая.

— А как насчет любви? Она тоже трудноуловимая?

— На это у меня два ответа, — сказал он, — хотя, скорее всего, их больше. Один ответ — большой. Любовь всегда существует. Она живет в нас. Во всех. Даже Чарли Кровавый Глаз, каким бы плохим он ни был, что-то любил. Он любил своего друга Мэриона Молота. У него была семья. Когда-то была жена. До Первой ночи. Все любят. Но ты не про это говорила, я это знаю. Другой ответ, маленький — когда мы что-то любим, это не значит, что любим всегда. Она приходит и уходит. Словно дыхание в легких.

— Я не понимаю любовь.

— Конечно, понимаешь, — сказал Зеленый человек. — Том рассказывал мне об Энни и о Джордже. Однажды я встретился с Джорджем, очень давно, когда он искал тебя. Он был хорошим человеком. Настоящим, ты понимаешь, что я имею в виду?

— Да. — В уголках ее глаз блеснули слезы.

— Он любил тебя, и думаю — я знаю, — что и ты любила его. Как ты любила Энни. Нет, ты отлично понимаешь любовь, Лайла.

Она ничего не ответила.

— Или ты имеешь в виду другую любовь? — спросил он, вскидывая одну бровь. — Любовь между мальчиком и девочкой? Ты кого-то любишь? Кто-то любит тебя?

Она покачала головой, потом пожала плечами.

— Есть один мальчик по имени Лу Чонг.

— Друг Бенни Имуры? Том мне тоже о нем рассказывал. Умный мальчик.

— Но он может быть и глупым! — Слова быстро сорвались с губ, она замолчала и снова покачала головой. — В городе… Чонг умный. Он знает науку и книги, звезды и историю. Я могу с ним разговаривать. По вечерам мы разговаривали на его крыльце. Каждый вечер, с тех пор как я у них поселилась. Семь месяцев. Мы говорили обо всем.

— Он кажется милым.

— Так и есть… но здесь… он не умный. — Она отбросила щипцы. Кошка издала презрительное фырканье, встала, развернулась и снова улеглась.

— Расскажи мне, — сказал Зеленый человек. Протянув руку и подняв щипцы, он передал их ей. После долгой паузы она их взяла.

Лайла рассказала ему обо всем, что случилось после того, как Том увел их из города. Когда она закончила, все лепестки были сорваны и плавали в воде.

— Если Чонг любит тебя, — сказал Зеленый человек, — любишь ли ты его?

— Не знаю! — резко ответила она, а потом мягче добавила: — Я не знаю как.

Зеленый человек рассмеялся.

— Не ты первая такое чувствуешь, но, может, первая это признала. Так… как это связано с тем, что ты убежала от Бенни и Никс? Сделай вдох. Подумай об этом. Ответь, когда почувствуешь, что можешь.

Она вздохнула.

— Бенни все говорил, что Чонг сбежал из-за меня. Что я заставила его своими словами.

— Что ты сказала?

— На дороге… я сказала Чонгу… — Она вытерла глаза. — Я сказала ему, что он глупый городской мальчишка и что ему не стоит здесь находиться. Я хотела, чтобы он вернулся домой. Я сказала ему идти домой. А потом, когда Бенни сказал мне, что это моя вина… я… я даже забыла, как пользоваться копьем. Или пистолетом. Мои руки больше не думали. — Она покачала головой. — Я говорю бессмысленные вещи.

— Да, — сказал Зеленый человек, — это так.

— Я заставила Чонга сбежать.

Зеленый человек уперся руками в стол и наклонился вперед, глядя на нее с доброй улыбкой.

— Один мудрый человек однажды сказал мне, что мы не можем никого заставить что-то почувствовать или сделать. Мы можем бросать вещи на ветер, но каждый человек сам решает, как он отреагирует, где хочет быть, когда все произойдет. Ты понимаешь?

Она покачала головой.

— Речь идет об ответственности. Чонг чувствовал ответственность за то, что произошло. Твои слова не заставили его сбежать.

— Я хотела бы… забрать их.

— Да. Я в этом уверен. Но это все еще решение Чонга, он решил сбежать. Он мог остаться, что бы ты ни сказала. Как и ты могла бы остаться после того, что сказал Бенни. Это не делает суровые слова правильными, но и не делает тебя или Бенни виновными в том, что вы их сказали. Это нужно решить с самим собой. Чонг выбрал свой путь. Бенни выбрал свой, когда высказался. Ты выбрала свой, когда сбежала.

— Но это был неправильный выбор! — крикнула она.

— Это твое решение, дорогая, — сказал он. — Знаешь, почему ты сбежала?

Она пожала плечами.

— До того… как я встретила Бенни и других… я знала мир. Как он устроен. Зомы, охотники за головами и я. Моя пещера, мой способ охоты. Упокоение зомов. Сражения с людьми. Ловушки, охота и все такое. Существовала лишь я и все остальное. Я. Я знала себя. Я знала, какой я не являюсь. Но после встречи с ними… все усложнилось. Со мной были люди. Мне нужно было о них заботиться.

— И это испугало тебя, потому в последний раз, когда кто-то был тебе дорог, это были Энни и Джордж? Нет, не надо удивляться, Лайла. Я тоже терял людей. Все теряли. Потеряв их, ты ушла от человечества. Не по желанию, но из-за необходимости выживать. Ты привыкла быть одна и не заботиться о других. А потом встретила Бенни с Никс, и тебе стало не все равно.

— Заботиться о ком-то больно! — крикнула она так громко, как позволяли ее поврежденные связки. А затем тише она добавила: — Это пугает, я раньше никогда не боялась. Если я жила, то жила. Если бы я умерла, то кто бы узнал? Кому бы было дело? Энни и Джорджа больше не было. Без них у меня словно были… доспехи. Я этого не понимаю.

— На каком-то уровне понимаешь, скорее всего.

— Бенни сказал, что Чонг пошел только потому, что любит меня. — Она покачала головой, удивляясь этой мысли. — Я не понимаю. То есть… я читала книги о любви и романтике, но это не то же самое.

— Нет, — согласился он. — Конечно нет. Но что ты чувствуешь по этому поводу? Что кто-то любит тебя?

Она снова покачала головой:

— Энни меня любила. Джордж меня любил.

— И ты их любила… а теперь они мертвы, — мягко сказал Зеленый человек. — И ты, скорее всего, испытываешь вину за это. — Лайла резко глянула на него, но он продолжил: — Думаю, что в этом случае ты чувствуешь вину, потому что уже сбежала из Геймленда, но не вернулась вовремя, чтобы спасти Энни. А Джордж умер, пока искал тебя. Ты боишься, что если Чонг любит тебя и ты влюбишься в него, то он тоже умрет?

— Его… уже нет. — Она поморщилась, но заставила себя не всхлипывать. — Больше ничего не имеет смысла. Прошлой ночью мы вышли на улицу, а все растяжки были сняты. И там стояли все эти зомы. Слишком много. Я… я смотрела в эти мертвые глаза. Я увидела Чонга. В моей голове… мертвым. И Тома тоже. Бенни и Никс. Я увидел их всех мертвыми. Всех, кто мне дорог. Мертвы. Я почувствовала, что и я мертва.

— А, — мягко заметил Зеленый человек. — Это называется ужас. Это замешательство, немного паранойи и хорошая доза паники. У всех бывали такие моменты. У всех. Даже героев вроде Тома.

— Но я сбежала. Я не могу этого вернуть. Я сбежала и оставила там Бенни с Никс. Я им не помогла, я не пошла искать Чонга. Он ушел из-за меня. Из-за того как я с ним обращалась. Из-за того что я ему сказала. Бенни так сказал.

— Бенни просто мальчик, — ответил Зеленый человек, — и, готов поспорить, он так же сбит с толку и испуган, как и ты. Иногда люди говорят ужасные вещи, когда напуганы. Они не хотят, но не могут ничего поделать. Они нападают, потому что если их слова причиняют кому-то боль, то они чувствуют, что не совершенно беспомощны.

— Это глупо!

— Нет, это нечестно, но по большей части непредумышленно. Если Бенни похож на Тома, то он, скорее всего, корит себя за эти слова. Скорее всего, он бы многое отдал, чтобы повернуть время вспять и исправить все.

— Он не может! Он это сказал.

— Это правда. Он сказал это, и тебе было больно, и учитывая все, что происходило, скорее всего, вы все были в одинаковом положении. Сбитые с толку, испуганные и делающие то, что потом хотели бы исправить.

Лайла вытерла глаза.

— Мне так жаль, что я сказала те слова Чонгу. Если бы я могла их вернуть.

Зеленый человек на мгновение замер.

— Позволь рассказать тебе правду, сестренка. Какое бы решение ты ни приняла, это тебя не определяет. Не навсегда. Люди могут принимать плохие решения, а потом передумывать и умом, и сердцем, и поступать потом хорошо, как и могут принимать хорошие решения, а потом повернуться и пойти по плохой дорожке. Никакие решения не длятся всю жизнь. Если есть решение, с которым ты больше не согласна, ты можешь принять другое.

— Но я не могу отменить совершенное.

— Я не про это. Я почти уверен, что отмена совершенного включает в себя путешествие во времени, а машины времени у меня нет.

Она почти улыбнулась этим словам.

— Все через это проходили, — сказал Зеленый человек. — Первая ночь была не единственным кризисом. У всех нас были моменты слабости и провалов. Всех нас. Мы все прошли через страдания темных ночей души.

— Так это все? Мне придется остаток жизни провести так? Не приняв правильного решения? Не произнеся правильных слов?

— Это твой выбор. Ты не можешь изменить прошлое. А, но будущее… ты распоряжаешься своим будущим. — Зеленый человек улыбнулся. — Так скажи мне… какое решение ты хочешь принять теперь?

64

Диггер и Хип отвели Бенни с Никс в отель, подгоняя их ударами и шлепками. Проповедник Джек шел позади, напевая что-то себе под нас. Бенни думал, не гимн ли это.

Они вошли в холл, заполненный до потолка ящиками с товарами, стащенными из близлежащих городов. Каждый миллиметр стен был увешан крепкими полками, забитыми консервами, мешками с зерном, банками со специями и бутылками всего — от оливкового масла первого отжима до виски «Кентукки». На одной стене висело оружие от пола до потолка: ружья, винтовки, автоматы, пусковые установки ракет и различные виды пистолетов. Большую их часть Бенни видел лишь в книжках. Здесь были бочки, набитые штыками, мачете, мечами, копьями, топорами и дубинками. У одной из стен стояли шесть ящиков с пометкой C-4[8]. Бенни никогда об этом не слышал, но на каждом ящике большими красными буквами было написано: ВНИМАНИЕ: ОЧЕНЬ ВЗРЫВООПАСНО. Он сглотнул.

Здесь было достаточно оружия, чтобы начать войну… или вернуть пустошь, забрав ее у живых мертвецов. Бенни увидел, что Никс с тоской смотрит на эту коллекцию.

Диггер это заметил и дал ей подзатыльник.

— Даже не думай.

— Не стала бы, — пробормотала под нос Никс.

Бенни сжал зубы и поклялся могилами родителей, что заставит этих людей заплатить за то, что вообще прикоснулись к Никс.

Они провели Бенни и Никс, толкая, через отель и вверх по ступенькам, пока не оказались в дверном проеме пыльного чердака. В комнате, помимо паутины, ничего не было.

— Устраивайтесь поудобнее, — сказал Хип, заталкивая их в комнату. — Позвоните в обслуживание номеров, если что-то понадобится. — Смеясь, мужчины захлопнули дверь и заперли ее на ключ.

Бенни прижал ухо к двери и прислушивался, пока звуки шагов на лестнице не затихли. Тогда он попробовал покрутить дверную ручку. Она двигалась, но замок был крепким, а дверь слишком прочной для того, чтобы ее можно было выбить. Обреченно вздохнув, он повернулся к Никс.

— Мы отсюда выберемся, — пообещал он.

Она казалась шокированной и маленькой в пыльном свете.

— Как? Бенни, они сбросят нас в зомби-ямы! Так они поступили с моей мамой!

— Знаю… но она выжила, Никс… а она не была бойцом. Но мы бойцы. Умные воины, помнишь?

Никс всхлипнула.

— Прямо сейчас я не чувствую себя умным воином.

Бенни заставил себя улыбнуться.

— Тогда нам придется сосредоточиться на том, чтобы быть просто умными. Помнишь, что сказал Том: «Когда вы в опасной ситуации…»

— «…сразу же оцените все свои ресурсы».

Они осмотрелись. Комната была совершенно пуста. Голый пол, голые стены с потрескавшейся штукатуркой, отвалившейся в некоторых местах и обнажившей тонкие деревянные кости стен, с потолка свисали провода от лампы, не работавшей уже пятнадцать лет, а разбитое окно выходило на загон с лошадьми.

— Ладно, — сказал Бенни, — у нас… не много инструментов. — Но взглянув на Никс, он увидел, что она улыбается. — Что?

Она ему ответила. И тогда он тоже заулыбался.

65

Том Имура стоял внутри теней, отбрасываемых высокими ивами на границе старого отеля. Любой стоявший на расстоянии метра не увидел бы его. Он был словно привидением, темным слоем сумеречных теней. Двигался только его разум, а он был ревущей огненной бурей ярости, досады и ненависти к себе. Несмотря на логику, указывающую на противоположное, его разум все кричал, что он несет за это ответственность. За все это. За Чонга. За Бенни и Никс. За Геймленд. За все.

«Это моя вина. Я должен был это предвидеть».

Нет, это было не совсем так. Он это предвидел. Его предупреждали. Бандит и Салли, капитан Странк и мэр Кирш. Предупреждали, что он не может просто так уйти, что, возможно, ему судьбой предначертано уничтожить Геймленд раз и навсегда.

Он был уверен, что Бенни и Никс держали внутри. Оставив мертвых охотников за головами, он побежал назад к заправке, нашел ее посреди пепла, а затем заметил следы, ведущие в Вавону. Несомненно, ботинки Никс и Бенни. А за ними следы проповедника Джека. Том бежал вдоль тропы и остановился лишь на мгновение, когда увидел, что отпечатки следов проповедника Джека ушли с прямого пути преследования и направились по короткому к отелю.

Том нашел место бойни у сарая, прочитал историю в следах борьбы и понял, что некоторое время с Бенни и Никс были Джей-Дог и доктор Скиллз. Но также он увидел, что оба сёрфера повернулись и вернулись в холмы. Их путь разминулся с Томом всего на полкилометра.

Теперь Том оказался в Геймленде, и теперь он знал весь ужас сложившейся ситуации. Белый Медведь захватил старый отель и превратил его в место убийств. Вокруг всего здания виднелись отдельные зомби-ямы, а несколько ям побольше находились в ограждении, сделанном из линии торговых фургонов и цирковой палатки. Там стояла дюжина охранников и сотни людей — торговцев и других, — так что Том отошел и теперь стоял и наблюдал на краю леса.

Там был проповедник Джек. Отпечатки вели прямо туда, где они снова встретились с Бенни и Никс. Были заметны четкие следы борьбы и капли крови. Разум Тома обернулся против него самого, наказывая себя за то, что не понял всего раньше. За то, что не действовал, чтобы предотвратить это, вместо того чтобы отправляться в дорожное путешествие.

«Любая пролитая кровь невинного на моих руках», — сказал он себе.

Клан Маттиасов начал действовать, потому что Чарли был мертв, а Том уходил. Это был двойной вакуум, и Белый Медведь собирался его заполнить. Том еще не понимал, как со всем этим связан проповедник Джек, но он с Белым Медведем — команда, с которой надо считаться.

Люди Маунтинсайда ничего не собирались делать, чтобы это остановить. Это было очевидно, но кто еще мог? Салли? Джей-Дог и доктор Скиллз? Бандит? Соломон Джонс? Было много бойцов, способных достойно выступить против Белого Медведя, но только единым фронтом, а это было едва возможно.

В его груди вскипала ярость, и он чувствовал, что тело начало трястись. Ему хотелось кричать. Ему нужно было издать боевой клич, вытащить меч и броситься в отель, убить Белого Медведя, проповедника Джека и стольких их людей, сколько возможно. Это было бы приятно. Это было бы правильно. А также это было бы самоубийством… и, скорее всего, не спасло бы Бенни, Никс и Чонга. Ярость была иногда полезным союзником в пылу битвы, но также она была обманчива. Из-за нее все казалось возможным.

Ему нужно было отправиться туда, мысля здраво. Так что он закрыл глаза и пробормотал слова, которым учил брата и других. «Умный воин». Он медленно вдохнул и выдохнул, позволяя ритму вывести из него темные эмоции. Вина и ярость, ненависть и страх вели к слабости и неловким решениям. С каждым вдохом он заставлял себя вспоминать счастливые времена, вещи, наполнявшие его сердце миром, надеждой и оптимизмом. Бенни и его будущее. Тот день в прошлом году, когда Том понял, что Бенни больше его не ненавидел, что, возможно, младший брат понял его. Спасение Никс. Нахождение Лайлы. Тренировка подростков. Веселье вместе с ними под светом солнца. Поедание яблочного пирога в прохладе вечера.

Это были простые воспоминания, но их простота была источником силы. Вспоминая улыбки, смех, дурацкие шутки Бенни, Том почувствовал, как ярость начала отступать. При воспоминании о том, как он издалека наблюдал, как Бенни и Никс влюбились, безбашенная ярость треснула и распалась на части. При воспоминании об обещании, данном Джесси Райли, когда она умирала у него на руках, — что он защитит Никс, — его решимость возвысилась в голове, как башня из стали.

Стоя в тенях, он снова обрел себя. Он нашел того Тома Имуру, которым он хотел быть, которым ему нужно было быть. Юноша сделал еще один вдох и задержал его на долгое мгновение, а потом медленно выдохнул. Он открыл глаза. А затем заставил себя пообещать.

— Я сделаю вот это и потом все. Я сделаю это, а потом заберу Бенни, остальных, и мы пойдем на восток.

Том поправил меч, проверил ножи и пистолет. Если бы кто-то взглянул на его лицо, то они увидели бы абсолютно спокойного человека. И если бы они были мудры, то поняли бы, что такой человек — самый опасный из оппонентов: он дерется, чтобы сохранить любовь, а не продвигать ненависть.

Когда Том сдвинулся с места, то словно растворился среди теней.

66

Лу Чонг услышал крик. Не воинственный клич. Он был высоким, влажным и полным боли, и он резко оборвался. Сразу же зазвучали смех и крики и смыли вопль. Чонг знал, что это значит. Кто-то другой сражался с зомом и проиграл.

Мысль грозила забрать всю силу из его рук, но он стиснул зубы и держался. Последние два часа он с помощью черной трубы-дубинки Молота Автограда выковыривал кусочки утрамбованной земли из стены ямы. Это была тяжелая работа, и ему приходилось делать достаточно глубокие ямки, чтобы можно было поставить ногу и копать выше. Его пальцы онемели от холода, когда он стоял в этих дырах, а рука дрожала между ударами.

Но он не останавливался. Каждый раз, когда боль, или истощение, или страх пытались уговорить его спуститься со стены и бросить начатое, он вызывал в голове картинку. Это не был образ его, дерущегося с еще одним зомом. Это даже не была картинка его, сбегающего из этого места. Чонг знал, что его укусили. Он знал, что умрет.

Нет, он представлял девушку с глазами цвета меда, белоснежными волосами и голосом-шепотом. Безумную девушку. Яростную и жестокую девушку. Потерянную девушку, которой он даже не нравился.

Лайлу.

Если он умрет, то умрет как воин. Если Лайла не любила или не могла любить слабого и умного Чонга, то, возможно, ее сердце смягчится, когда она вспомнит воина Чонга, который вырвался с боем из Геймленда. Как и сама Лайла много лет назад.

И, может… просто, может… он мог бы спасти и других детей, попавших в ловушку Геймленда. Как Бенни, Никс и Лайла сделали в прошлом году. Если он не сможет отправиться с ними в путь, если он умрет в ближайшие пару часов или дней, то, по крайней мере, он хотел, чтобы его жизнь что-то значила. Он хотел что-то значить.

Он протянул руку, засунул пальцы в только что выдолбленную яму и подтянулся. Мышцы кричали на него, но разум кричал на них в ответ. Край ямы находился всего в метре над ним.

Нужна была еще одна дыра.

67

Дверь в пыльную комнату открылась, и зашли Диггер с Хипом. Два бандита посмотрели на провода, вырванные из арматуры на потолке, и на дыру в стене, которая стала больше и обнажила сломанные доски. Куча оторванной штукатурки и сломанных досок возле обшивки стен. Бенни с Никс были покрыты пылью от штукатурки. Двое мужчин рассмеялись.

— Что вы, два болвана, пытаетесь сделать? — спросил Диггер между взрывами смеха. — Прогрызть себе путь к свободе?

— Ага, — фыркнул Бенни. — Мы хотели есть.

Хип рассмеялся, но Диггер ударил Бенни по лицу тыльной стороной ладони. Бенни был готов и повернулся вместе с ней — этому приему его научил Том, чтобы уменьшить силу удара. Казалось, что Бенни принял удар и справился с ним.

Диггер и Хип обменялись взглядами.

— Крепче, чем кажешься, парень, — пробормотал Диггер, приближая свое лицо к Бенни. — Выберись из ямы целехоньким, и мы с тобой, может, сходим за сарай и немного потанцуем. Готов поспорить, ты не такой крепкий, как думаешь.

— Оставь это на потом, — предупредил Хип, и все повернулись, когда в комнату вошел проповедник Джек, а за ним незнакомец, выше старика и массивнее Чарли Кровавого Глаза. Лицо мужчины было изуродовано — одна расплавленная плоть. Один глаз был черной ямой, а другой голубым, как воды озера. На нем был тяжелый плащ из белой шкуры медведя. Хотя Бенни никогда раньше его не видел, он сразу понял, кто это. Белый Медведь.

— Так это младший брат Тома Имуры и дочь Джесси Райли, — сказал Белый Медведь с ухмылкой. — Ну, я танцующая утка, если они не милые, словно щенята.

Хип и Диггер рассмеялись, а проповедник Джек улыбнулся своей уродливой улыбкой.

— Подумал, что ты захочешь поговорить с ними, прежде чем мы начнем, — пробормотал проповедник.

— О, ну конечно, — сказал большой мужчина и вошел в комнату. Под плащом из медвежьего меха он носил сшитые вручную кожаные штаны и мокасины. Его голая грудь была тоже отмечена большими ожогами. На нем была, по крайней мере, дюжина ожерелий из раковин устриц, бусин и перьев, а на каждом пальце было по серебряному кольцу. Он стоял посреди комнаты, и от него исходило так много силы, что он словно заполнял все пространство, заставляя других казаться карликами. Только проповедник Джек словно не уменьшился. Здоровяк ухмыльнулся Бенни и Никс:

— Вы двое знаете, кто я?

— Белый Медведь, — ответила Никс.

— Верно, — сказал здоровяк, очевидно, довольный. — Но знаете ли вы, кто я?

Они покачали головой:

— Я дух «Гнили и руин». Я старый лекарь, перерожденный, чтобы спасти мир от самого себя. Я бессмертный Белый Медведь, рожденный в пламени и из пламени. — Он сердито смотрел на них долгое мгновение, а потом рассмеялся. Другие присоединились к нему, и все четверо завыли в ответ на шутку, которую ни Бенни, ни Никс не поняли. Наконец, Белый Медведь промокнул слезу у уголка оставшегося глаза.

— Ладно, ладно… это фраза для общественных отношений. Это мы говорим простакам, чтобы они пришли в восторг. Неплохо срабатывает. Ложная информация и дезинформация заставляют мир вращаться.

— О чем ты говоришь? — спросила Никс.

— Называйте это стратегией кампании, — ответил Белый Медведь. — Кампании всегда нужна хорошая стратегия, если вы во главе.

Бенни сощурился:

— Во главе чего?

— Он главный засранец всей чертовой «Гнили и руин», — подсказал Диггер.

— Можно и так сказать, — согласился Белый Медведь. — Видите ли, когда мы услышали, что твой брат Том покидает территорию, мы решили, что наступил тот самый момент внести изменения. Пришло время покончить с глупыми правилами, которые установили в никчемных местах, таких как Маунтинсайд, Хейвен и типа того. Чарли тоже к этому готовился, но он… э… не хотел делать этот шаг и связываться с Томом.

— Потому что он боялся Тома! — огрызнулся Бенни.

На лице Белого Медведя мелькнула улыбка:

— Парень, тебе не нужны зубы или оба глаза, чтобы отправиться в зом-яму. Скажи еще слово про Чарли, и я изуродую тебя, прежде чем скормлю…

— Медведь, — тихо сказал проповедник Джек. Он произнес лишь это слово, но оно на мгновение остановило Белого Медведя. Здоровяк кивнул и сделал вздох.

— Ага, ладно, — сказал он, но его злобный глаз был направлен на Бенни. — Чарли никого не боялся на зеленой земле Господа, ты, маленький сопляк. Он был человеком чести и уважал твоего брата. Не страх… а уважение.

Бенни не хотел все ухудшать, так что ответил:

— Ладно, это я понимаю.

Белый Медведь коротко кивнул.

— Может, Том Имура и заноза в моей заднице, но он воин, и я не стану врать и отрицать это. — Хип и Диггер проворчали, соглашаясь, и даже проповедник Джек кивнул. — Но Том уходит, и он практически сказал, что эта территория — больше не его забота. Это означает, что это честная игра, и то, что принадлежало Чарли, мое по праву, так что я пришел сюда и устанавливаю свою власть. У меня большие планы на эту территорию. Большие планы. Хорошие планы, и хотите знать забавную часть? Настоящую шутку?

— Эээ… конечно, — ответил Бенни.

— Думаю, твой брат бы одобрил то, что я задумал.

Никс издала низкий горловой звук, но Белый Медведь его не услышал.

Бенни спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Пришло время людям перестать бояться мертвых, — сказал Белый Медведь, — эээ, Детей Лазаря. — Он бросил косой взгляд на проповедника Джека, и Бенни заметил мелькнувшее на лице старика недовольство. — Нам нужно делить с ними мир, но места хватит для нужд всех.

— Каким образом?

— Мы вернем «Руины», детки. Столько, сколько сможем. Мы уводим отсюда мертвых. Мы сгоним их всех…

— Направим их, — исправил его проповедник Джек.

— Ладно, направим их прочь с этих холмов. Мы отправим людей строить новые заборы, но сделаем это на реках и естественных барьерах. Мы вернем пригодные для фермерства земли, снова заведем скот. Не только пару сотен голов, как в городе, — мы заведем десятки тысяч голов. Мы засеем миллионы акров. И мы узнаем, как снова запустить машины. Мельницы и фабрики, трактора и комбайны. Возможно, и пару танков, чтобы все шло гладко.

— И кто будет над всем этим работать? — с сомнением в голосе спросила Никс.

Белый Медведь ухмыльнулся.

— За забором сидит много ленивых людей. Мы с командой работали все эти годы, рискуя. Теперь время другим попотеть и запачкать руки.

— Вы говорите о рабском труде, — сказала Никс.

— Это не рабский труд, — запротестовал Белый Медведь, пытаясь казаться невинным, — это кооперативный труд. Ничем не отличающийся от системы рационных долларов сейчас. Если они хотят есть — значит, нужно работать. Они работают, и мы их защищаем.

Бенни повернулся к проповеднику Джеку:

— А как насчет Детей Лазаря? Я думал, вы говорили, что этот мир теперь их?

Губы проповедника изогнулись.

— Не путай философию с практичностью, дитя.

— А это что означает?

— Это означает, что мертвым не нужны фермерские земли и чистая вода, — сказал Белый Медведь. — Они уже поднялись к Господу, так сказать. Им просто нужно быть. Так что мы их просто сгоним… направим то есть — на территории, где они могут жить, не нападая на нас. Черт, никто не пользуется Ютой, Аризоной или Нью-Мексико. Кому нужны чертовы пустыни? Мы станем держать мертвых там, а им будет все равно.

— Такова воля Господа, — согласился проповедник Джек, и два бандита пробормотали вместе с ним: — Аминь.

— Как вы собираетесь увести миллионы… — Бенни почти сказал «зомов», но остановился. — Как вы собираетесь увести всех этих мертвых?

— Сами мертвые подсказали нам идею, — ответил Белый Медведь. — Примерно год назад они начали двигаться стаями. Собираться в рой, можно сказать.

Никс нахмурилась:

— В стадо?

— Мы называем это роем, но, да, — сказал проповедник. — Это одна из загадок Господа.

Белый Медведь кивнул.

— Началось все в Мексико и в некоторых городах Невады. Толпы мертвых, некоторые из которых годами стояли и ничего не делали, вдруг двинулись. Перепугали некоторых людей. Некоторые поселения были полностью захвачены. С каждой неделей становится все хуже. Или лучше, в зависимости от того, как на это смотреть. Что-то заставляет пару мертвых начинать идти, и вскоре все остальные на этой территории делают то же самое, сотни — иногда тысячи — все ковыляют в одном направлении. Странно. — Он рассмеялся. — Это сработает, потому что мы поняли, детки, как управлять роем.

Бенни напрягся:

— Вы привели рой к дому брата Дэвида прошлой ночью!

— Это сделал я, — признал проповедник Джек. — Скауты Белого Медведя сказали, что Том туда направлялся, так что я отправил пару своих проповедников собрать рой. Это было прекрасно, не так ли? Я насчитал семь тысяч. — Его лицо потемнело. — А потом ты их сжег.

«Угу», — ответил внутренний голос Бенни.

— Вы это, э, видели? — спросил он, натягивая неподходящую улыбку.

— Я видел все. — Глаза проповедника Джека наполнились опасным светом.

— Я вас не видел.

— Потому что ты не смотрел вверх.

— А?

— Пока пламя не добралось до меня, я очень удобно сидел на складном стуле на крыше заправочной станции. Отличный вид, чтобы наблюдать, как Дети Лазаря спускаются по склонам гор. Был бы отличным видом, чтобы наблюдать, как они вытащат тебя, эту шлюху и беловолосую ведьму из станции. Я хотел посмотреть, как они станут кормиться вашими костьми.

— И вы вините меня за то, что я защищался? — спросил Бенни, стоя прямо. — Вы заявляете, что уважаете Тома за то, что он воин, и вините меня за то, что я защищался, когда вы напали на меня? То есть… что я вообще вам сделал?

Белый Медведь улыбнулся ему обожженными губами:

— Видишь это лицо? Это сделал Том, когда поджег Геймленд. Почти убил меня.

— Том…

— Тише, мальчик, — огрызнулся проповедник Джек. Его улыбка не вернулась, и неулыбающаяся его версия была даже страшнее. — Лицо Белого Медведя — его лицо. У воинов есть шрамы, и его шрамы — дело его и Тома. Не по этой причине у тебя кровный долг перед нами. Нет… причина, по который вы оба, Том и та ведьма Лайла, заплатите, вообще должны заплатить, в том, что вы заставили обманом Детей Лазаря — собственный священный рой Господа, напасть на Чарли и его людей. Этого преступления достаточно для того, чтобы срезать всю плоть с ваших костей.

— Но он…

Внезапно Белый Медведь сделал шаг вперед, схватил Бенни за жилет и движением огромных бицепсов поднял его с досок пола. Он дышал прямо в лицо Бенни.

— Ты убил Чарли. Я не понимаю этого, потому что Чарли был могучим и великим воином, но каким-то образом ты обошел его и убил. Ты! — выплюнул он в лицо Бенни. — Ты убил моего брата.

Бенни уставился на него в полном шоке:

— Я… я…

Белый Медведь развернулся и бросил Бенни в стену. Никс закричала и бросилась к здоровяку, пытаясь выцарапать ему лицо, но Хип с Диггером схватили ее за руки и оттащили назад.

— И потом, два дня назад я получил новости из города, — сказал Белый Медведь опасным шепотом, — что мой другой брат, Зак, и его парень мертвы… и угадай, кто в этом замешан? — Он оттянул Бенни от стены и снова врезал им об нее. Тонкие доски хрустнули, когда плечи и голова Бенни пробили штукатурку. — Оба мои брата мертвы из-за тебя и твоего дерьмового брата и твоих дерьмовых друзей. Мой единственный племянник мертв! Зак Младший мертв. Убит тобой и этой рыжей дочерью Иуды!

С этими словами он отбросил Бенни в сторону, и тот перелетел комнату и врезался в дальнюю стену, а потом соскользнул на пол. Никс вырвалась из хватки охотников за головами и побежала к нему. Бенни кашлял и тихо стонал. От волос и левого уха бежала струйка крови.

Белый Медведь возвышался над ними, его грудь вздымалась, лицо светилось ненавистью. Еще хуже было лицо проповедника Джека. Словно его черты светились изнутри, его глаза горели огнем и совершенным безумием, что пугало больше, чем все, когда-либо виденное Бенни. Они с Никс прижались друг к другу и уставились на проповедника, который пересек комнату и наклонился над ними.

— Вы убили Чарли Маттиаса, и вы убили Закари Маттиаса, — прошептал проповедник Джек. А потом мужчина прошептал четыре слова, из-за которых весь мир закружился в красном безумии.

— Вы убили моих сыновей.

Слова ударили по Бенни сильнее, чем побои, устроенные ему Белым Медведем.

— Ч-что? — заикаясь, спросил он.

— Как справедливость выживет в этом мире, если я отпущу вас без наказания? — ледяным голосом спросил проповедник Джек. — Как это снова исправит мир?

Бенни постарался что-то сказать, что-то, что сделает эти слова неправильными, но проповедник Джек выпрямился и отвернулся.

— Хватит, — сказал он. — Отведите их в ямы.