Часть I. Марксизм. Перезагрузка!
Глава 1. Марксизм – не догма.
Что главное в марксизме?
Владимир Ильич Ленин писал: «Главное в учении Маркса, - это выяснение всемирно-исторической роли пролетариата…» (Ленин В. И. ПСС, т. 23, с. 1).
Выяснение того, где и что главное по высказываниям основоположников – дело неблагодарное. Сплошь и рядом над ними довлеют сиюминутные заботы и злоба дня, что мешает им взглянуть даже на достигнутые ими самими результаты взглядом, свободным от текущих забот. Это проявляется, например, в том, что выбор главного, сделанный в другое время и в других обстоятельствах, делается по-другому. Не исключение в этом плане и Владимир Ильич. Например, в работе “Карл Маркс (краткий биографический очерк с изложением марксизма)”, подготовленной им для энциклопедического словаря Граната, Ленин высказал иное мнение о главном в марксизме:
“Признаваемая даже противниками Маркса замечательная последовательность и цельность его взглядов, дающих в совокупности современный материализм и современный научный социализм, как теорию и программу рабочего движения всех цивилизованных стран мира, заставляет нас предпослать изложению главного содержания марксизма, именно: экономического учения Маркса, краткий очерк его миросозерцания вообще”.
Таким образом, Владимир Ильич придерживался, как минимум, двух разных точек зрения на главное в учении Маркса. Помимо того, что это непостоянство свидетельствует о том, что в разное время взгляды Ленина менялись и не могут быть признаны раз и навсегда выясненной истиной, существует еще два обстоятельства, заставляющих осторожно подходить к оценкам высказываний самих создателей тех или иных научных теорий об их значимости.
Имеется множество примеров в науке, когда сам ученый – создатель выдающихся научных теорий и автор открытий, позднее по достоинству оцененных потомками, считал наиболее важными плодами своей деятельности отнюдь не то, что принесло ему всемирное признание в будущем. Например, Ньютон, глубоко верующий человек, считал свои богословские труды (о которых сейчас помнят, в лучшем случае, биографы Ньютона), наиболее важным из того, что он сделал в жизни, а Дмитрий Иванович Менделеев считал свою работу по таможенными тарифам Российской империи не менее важной, чем открытый им периодический закон.
Примеры можно множить и множить, но вывод будет один – в отношении марксизма вывод о значимости той или иной его части, сделанный даже одним из основоположников, должен быть проверен на соответствие фактам и только фактам. Вполне возможно, что оба высказывания В.Ленина о главном в марксизме относятся не к главному вообще, а к главному, как оно им понималось на тот или иной конкретный момент времени. Например, когда главной задачей партии была агитация и пропаганда среди рабочего класса – на первый план вышло экономическое учение К.Маркса, раскрывающее тайну капиталистической эксплуатации, помогающее угнетенным понять, как именно капиталист пользуется плодами их труда.
Когда же перед победившим пролетариатом встал вопрос о форме государственной власти и отношении к различным классам общества – главным моментом было признано учение о роли пролетариата и форме государственного устройства страны под его руководством.
Еще одно соображение – возможность ошибки. Но ошибочное высказывание ошибочному высказыванию рознь, особенно в отношении такой крупной и многоплановой научной теории, как марксизм. Об этом хорошо сказал выдающийся философ и историк Ю.Семенов [Ю.Семенов, «Философия истории», М., Современные тетради, 2003, 776 с., с.425]:
“В философии и методологии научного познания в настоящее время широкое распространение получил взгляд, согласно которому каждая научная теория включает в себя, во-первых, прочное центральное ядро, во-вторых, окружающую его периферийную часть. Выявление несостоятельности хотя бы одной идеи, входящей в ядро, означает разрушение этого ядра и опровержение данной теории в целом. Иначе обстоит с идеями, образующими периферийную часть. Их опровержение и замена другими идеями не ставит под сомнение истинность теории в целом”.
Таким образом, мы, во-первых, должны оценить, к какой части марксизма относится высказывание Ленина о главном в марксизме, и, во-вторых, оценить возможность ошибки и ее значения для марксизма в целом.
Из чего состоит марксизм?
Что же входит в ядро марксизма, а что относится к периферийным частям? Как известно из работы В.Ленина “Три источника и три составные части марксизма”, марксизм состоит из материалистической философии (исторического материализма), политэкономии капитализма и теории научного коммунизма (социализма).
Со всей очевидностью можно утверждать, что ядро марксизма составляет материалистическая философия исторического материализма, а две другие составные части – теория капиталистического общества (политэкономия капитализма) и теория научного социализма (коммунизма) – относятся к периферии. Действительно, политэкономия капитализма была разработана Марксом как приложение его материалистического метода в истории к исследованию законов развития общества конкретного типа – капиталистического. То есть, экономическое учение Маркса – конкретный пример использования метода исторического материализма в исследовании сущности капиталистической формации как стадии развития человеческого общества.
Гораздо меньше была разработана основоположниками другая периферийная часть марксизма – теория научного социализма (коммунизма), причиной чего, конечно, послужило отсутствие в реальности предмета изучения – социалистического или коммунистического общества. Как и любые научные теории, теории капитализма и социализма с входящей в последнюю учением о диктатуре пролетариата и пролетарской революции, подлежат постоянному углублению и совершенствованию, они не гарантированы от обнаружения в них тех или иных ошибочных положений. Но, как сказано выше, кардинально различается цена ошибок, выявляемых в ядре теории исторического материализма или в теориях, относимых к периферии марксизма. Ошибки в ядре разрушают теорию в целом, а ошибки в периферийных частях лишь ставят вопрос об их совершенствовании.
Как указывает Ю.Семенов, говоря об основных идеях ядра марксизма – исторического материализма, “к числу их относится тезис о существовании нескольких основных типов социально-исторических организмов, выделенных по признаку их социально-экономической структуры (общественно-экономических формаций), которые являются одновременно и стадиями всемирно-исторического развития”. (там же, с.425) Здесь Ю.Семенов кратко излагает суть материалистического метода, изложенную самим Марксом в предисловии к работе “К критике политической экономии”:
“Общий результат, к которому я пришел и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке”.
А вот все более частные вопросы, например, вопрос о том, сколько существует общественно-экономических формаций, в каком порядке и как они сменяют друг друга, относится к периферийной части материалистического понимания истории. Например, сколько в действительности существовало в человеческой истории типов обществ – общественно-экономических формаций – 5 (вспомните сталинскую пятичленку – первобытность-рабовладельчество – феодализм – капитализм - социализм) или 6 (сами основоположники добавляли еще и азиатскую общественно-экономическую формацию) – дело фактов и только фактов. Точно так же дело фактов – в каком порядке, и каким способом они сменяли друг друга. И роль классовой борьбы в процессе смены формаций может быть большей или меньшей, никак не затрагивая ядра марксистской теории, определяющей, что производственные отношения являются основой общества и движущей силой истории.
Классики – не боги.
После выяснения вопроса, к какой части марксизма относится высказывание Ленина о главном в марксизме, следует проанализировать и существо высказывания – не содержит ли оно ошибок, обусловленных или недостатком знаний того времени, или неверным обобщением этих знаний. Основоположники марксизма, были, возможно, гениями, но никак не богами, не совершающими ошибок. И, пожалуй, важнейшим их качеством была готовность немедленно признавать и исправлять эти ошибки, когда они их обнаруживали. Вот как о них говорит Ю.Семенов:
“К. Маркс и Ф. Энгельс пришли к пониманию ведущей роли экономики через
концепцию общественных классов и классовой борьбы. Это вместе с исторической
обстановкой 40-х годов XIX в., характеризовавшихся резким обострением классовых
антагонизмов, привело к явной переоценке значения классовой борьбы в истории
человечества, что нашло свое яркое выражение в первых строках первой главы
"Манифеста Коммунистической партии": "История всех до сих пор существовавших
обществ была историей борьбы классов".
В последующем, когда выяснилось, что классовому обществу предшествовало
общество, в котором классов не было, Ф. Энгельс в английское издание 1888 г. внес уточнение: "То есть вся история, дошедшая до нас в письменных источниках". Но определенное преувеличение роли классовой борьбы в истории цивилизованного общества у основоположников материалистического понимания истории сохранялось.
К. Маркс и Ф. Энгельс высказывались по самым разнообразным вопросам. У К.Маркса была определенная система взглядов на восточное (азиатское), античное
и феодальное общество, у Ф. Энгельса - на первобытное общество. Но их концепции первобытности, античности и т.п. не входят в качестве составных моментов (даже периферийных) ни в материалистическое понимание истории, ни в марксизм целом. И устарелость, и даже прямая ошибочность тех или иных представлений К. Маркса и Ф. Энгельса о первобытности, античности, религии, искусстве и т.п. ни в малейшей степени не может свидетельствовать о несостоятельности материалистического понимания истории. Даже выявление неверности тех или иных идей Маркса, входящих в его теорию капиталистической экономики, являющуюся одной из трех основных частей марксизма (наряду с марксистской философией и теорий научного социализма), прямо не затрагивает центрального ядра материалистической концепции истории“. [там же, с.426]
Далее Ю.Семенов говорит о сегодняшней ситуации с развитием периферии марксизма:
“Основное ядро экономических построений Маркса остается в силе. Необходимостью является дальнейшее развитие марксистской политэкономии капитализма на основе обобщения данных, накопленных экономической наукой за более чем сотню лет и творческого усвоения достижений этой науки в области теории.
Значительно больше, чем экономическая теория, устарела созданная К. Марксом и Ф.Энгельсом концепция социализма. Она во многом лишилась теоретического обоснования. Многие противоречия капитализма были преодолены иными способами, чем те, на которые указывали основоположники марксизма. В целом во многом ошибочным оказалось их представления о путях социального переустройства капиталистического общества."[там же, с.427]
Мнение Ю.Семенова тем более ценно, потому что он принадлежит к числу тех ученых, которые использовали марксизм не как застывшую догму для достижения целей, далеких от науки, а как рабочий инструмент для решения насущных вопросов и острейших проблем современной науки: “...марксизм для меня - это прежде всего философия, т. е. определенный метод научного исследования явлений мира вообще, общественных явлений в частности. Этот метод представляется мне наилучшим из всех существующих. Равного ему я не знаю. Он прекрасно работает и позволяет давать ответ на такие вопросы, с которыми не может сладить никакой другой метод. В частности, он дает возможность правильно подойти к вопросу о сущности человека” .- говорит Ю.Семенов [Ю.Семенов, О первобытном коммунизме, марксизме и сущности человека, Этнографическое обозрение, 2002, N3, с.31].
И эти свои слова Ю.Семенов подкрепляет делами – им, впервые после создания Марксом экономической теории капитализма, была создана экономическая теория других общественно-экономических формаций, отличных от капиталистической - первобытной и первобытно-престижной, раскрыта загадка престижной экономики первобытного общества, перед которой оказался бессильным научный мир Запада, созданы наметки теории азиатской экономической формации, создана глобально-стадиальная концепция мировой истории и далеко продвинута вперед марксистская теория исторического материализма.
А как же диктатура пролетариата?
Рассмотрим позицию основоположников марксизма по вопросу об исторической миссии пролетариата и необходимости пролетарской революции для победы над капитализмом. Однозначных и недвусмысленных высказываний на этот счет имеется предостаточно. По мнению В.И.Ленина, «Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма» [Ленин. Полное собрание соч., 5 изд., т. 33, с. 34].
Итак, главную роль в преодолении капитализма сыграет пролетариат, и сможет он это сделать, совершив под руководством своего авангарда - пролетарской партии, революцию и установив диктатуру пролетариата.
Во-первых, мы констатируем, что ни высказывание о роли пролетариата в процессе смены капитализма социализмом, ни высказывание о способе смены (через пролетарскую революцию), ни высказывание о методе построения социализма (через установление диктатуры пролетариата) не относятся к ядру научной теории марксизма.
Во-вторых (и главных!), они не соответствуют историческим фактам смены общественных формаций и самому материалистическому методу, положенному в основу марксизма - диалектике. Основоположники марксизма обосновывали особую роль пролетариата тем, что капитализм сам вынужден взращивать своего могильщика. Все большая концентрация средств производства в руках буржуазии приводит к все большей концентрации и росту самосознания рабочего класса, которому нечего терять кроме своих цепей. Рабочему классу бесполезно пытаться взывать к совести капиталистов или уповать на эволюцию капитализма в социализм – дело может решить только революция. Тезис понятен, но посмотрим, как он обоснован на историческом материале. Всегда ли смена общественных формаций происходила революционным путем, то есть путем резкого и коренного слома старого порядка вещей, сопряженного с массовым же насилием по отношению к правящему ранее классу? Ничего подобного. История, наоборот, знает всего лишь два примера смены общественно-экономической формации революционным путем – в момент перехода от феодализма к капитализму в Западной Европе и от капитализма к тому строю, который считали социалистическим в России начала XX-го века.
Все остальные случаи смены общественно-экономических формаций проходили иным путем, не революционным. Длительным эволюционным путем совершился переход от первобытного строя к первой классовой общественно-экономической формации – азиатской (Ю.Семенов называет ее политарной – от слова “полития”, т.е. государство). Особым, и далеко не быстрым путем, который Ю.Семенов называет передачей исторической эстафеты произошли переходы от азиатской формации к рабовладельческой и от рабовладельческой к феодальной. Конечно, Ф.Энгельс, усматривал “революцию” в процессе захвата Рима полчищами варваров и погружении Европы во мрак темных веков и находил ее в умах – в виде повсеместного распространения христианства. Но революция в умах – это не революция в обществе. Первая может предшествовать второй, но никогда ее не заменять. Таким образом, вывод основоположников о быстром и насильственном характере “эпохи социальной революции” – процессе смены общественно-исторических формаций не подтверждается историческими данными. Общественно-исторические формации сменялись и эволюционным путем, и революционным, и быстро, и не очень. Наступление эпохи социальной революции свидетельствует лишь о том, что развитие производительных сил, встретив препятствие в виде старых производственных отношений, требует обновления их и всех прочих отношений в обществе. Именно этот вывод содержится в ядре марксистской теории. Таким образом, вывод об обязательном насильственном характере и небольшой временной протяженности эпохи социальной революции не подтверждается историческими фактами.
Но, возможно, ошибившись в прогнозе неизбежности быстрой и насильственной социальной революции, основоположники правильно предугадали ее главную действующую силу – пролетариат, который, в борьбе с классом-антагонистом победит его в соответствии с законами диалектики и создаст новое общество всеобщей справедливости?
Вульгарный марксизм, преподававшийся в советских вузах, представлял дело самым примитивным образом – классовая борьба между двумя классами – эксплуататоров и эксплуатируемых, в соответствии с законами диалектики приводит к снятию противоречия между ними, в результате чего угнетенный класс создает общество нового типа на развалинах старого. Но не только история не дает ни одного подтверждения этой схеме, но она (схема) противоречит и основам самого диалектического метода. Дело в том, что, согласно канонам диалектики, снятие противоречия между двумя противоборствующими началами отнюдь не приводит к победе одного из них, а лишь к взаимному преобразованию обоих и переходу противоборства на новой стадии к иной паре противоположностей. Восстания китайских крестьян, угнетаемых огромной пирамидой государства-эксплуататора, не раз потрясали основы Китайской империи, но не привели к созданию рабовладельческого государства на развалинах азиатского (политарного) общества Китая. Рабы много и успешно боролись с рабовладельцами, а Спартак почти поставил Рим на грань гибели, но классовая борьба между классами-антагонистами привела лишь к упадку Римской империи, которая затем пала под натиском варваров, находившихся к тому времени на стадии предклассового общества. Даже в буржуазных революциях Нового времени, призванных закрепить возникшие буржуазные производственные отношения, тем, кто пожал их плоды, было ”третье сословие” – буржуазия, а отнюдь не угнетаемые крестьяне, победившие феодалов. В полном соответствии с законами диалектики, в борьбе противоположностей побеждает не одна из них, а некая третья сила, упраздняющая старое противоречие, но порождающая новое в соответствии с законом отрицания отрицания. Упрощенная схема противоречит диалектическому подходу, даже если не обращать внимания на тот факт, что законы диалектики напрямую применимы только к процессу развития мышления, а для применения их к анализу природных и общественных процессов нужна теория среднего уровня – такая, какой была марксова политэкономия капитализма по отношению к теории исторического материализма вообще.
Итак, ни история, ни сам марксистский (диалектический) метод никоим образом не подтверждают тезиса об особой роли угнетаемого класса в процессе смены одной классовой общественно-экономической формации другой.
Открытие основоположниками марксизма особой роли пролетариата, как и единственного способа одержания им победы – через пролетарскую революцию, сегодня, после анализа столетней истории Новейшего времени, представляется не более чем преувеличением и данью злобе дня. Во всяком случае, обоснования его на историческом материале найти не удается. Маркс, анализируя классовый состав современного ему общества, не увидел и не мог увидеть никакого другого кандидата на роль победителя в противостоянии капиталиста и рабочего, кроме пролетариата. Дополнительные факторы – все большая концентрация производства и возрастающее угнетение утвердили его в выводе, что у рабочего класса нет другого выхода, кроме классовой борьбы. Но вот выводы об исходе этой борьбы и перспективе рабочего класса на победу представляли собой, скорее, мечту, нежели плод научного анализа истории марксистским методом.
Что главное в марксизме?
Владимир Ильич Ленин писал: «Главное в учении Маркса, - это выяснение всемирно-исторической роли пролетариата…» (Ленин В. И. ПСС, т. 23, с. 1).
Выяснение того, где и что главное по высказываниям основоположников – дело неблагодарное. Сплошь и рядом над ними довлеют сиюминутные заботы и злоба дня, что мешает им взглянуть даже на достигнутые ими самими результаты взглядом, свободным от текущих забот. Это проявляется, например, в том, что выбор главного, сделанный в другое время и в других обстоятельствах, делается по-другому. Не исключение в этом плане и Владимир Ильич. Например, в работе “Карл Маркс (краткий биографический очерк с изложением марксизма)”, подготовленной им для энциклопедического словаря Граната, Ленин высказал иное мнение о главном в марксизме:
“Признаваемая даже противниками Маркса замечательная последовательность и цельность его взглядов, дающих в совокупности современный материализм и современный научный социализм, как теорию и программу рабочего движения всех цивилизованных стран мира, заставляет нас предпослать изложению главного содержания марксизма, именно: экономического учения Маркса, краткий очерк его миросозерцания вообще”.
Таким образом, Владимир Ильич придерживался, как минимум, двух разных точек зрения на главное в учении Маркса. Помимо того, что это непостоянство свидетельствует о том, что в разное время взгляды Ленина менялись и не могут быть признаны раз и навсегда выясненной истиной, существует еще два обстоятельства, заставляющих осторожно подходить к оценкам высказываний самих создателей тех или иных научных теорий об их значимости.
Имеется множество примеров в науке, когда сам ученый – создатель выдающихся научных теорий и автор открытий, позднее по достоинству оцененных потомками, считал наиболее важными плодами своей деятельности отнюдь не то, что принесло ему всемирное признание в будущем. Например, Ньютон, глубоко верующий человек, считал свои богословские труды (о которых сейчас помнят, в лучшем случае, биографы Ньютона), наиболее важным из того, что он сделал в жизни, а Дмитрий Иванович Менделеев считал свою работу по таможенными тарифам Российской империи не менее важной, чем открытый им периодический закон.
Примеры можно множить и множить, но вывод будет один – в отношении марксизма вывод о значимости той или иной его части, сделанный даже одним из основоположников, должен быть проверен на соответствие фактам и только фактам. Вполне возможно, что оба высказывания В.Ленина о главном в марксизме относятся не к главному вообще, а к главному, как оно им понималось на тот или иной конкретный момент времени. Например, когда главной задачей партии была агитация и пропаганда среди рабочего класса – на первый план вышло экономическое учение К.Маркса, раскрывающее тайну капиталистической эксплуатации, помогающее угнетенным понять, как именно капиталист пользуется плодами их труда.
Когда же перед победившим пролетариатом встал вопрос о форме государственной власти и отношении к различным классам общества – главным моментом было признано учение о роли пролетариата и форме государственного устройства страны под его руководством.
Еще одно соображение – возможность ошибки. Но ошибочное высказывание ошибочному высказыванию рознь, особенно в отношении такой крупной и многоплановой научной теории, как марксизм. Об этом хорошо сказал выдающийся философ и историк Ю.Семенов [Ю.Семенов, «Философия истории», М., Современные тетради, 2003, 776 с., с.425]:
“В философии и методологии научного познания в настоящее время широкое распространение получил взгляд, согласно которому каждая научная теория включает в себя, во-первых, прочное центральное ядро, во-вторых, окружающую его периферийную часть. Выявление несостоятельности хотя бы одной идеи, входящей в ядро, означает разрушение этого ядра и опровержение данной теории в целом. Иначе обстоит с идеями, образующими периферийную часть. Их опровержение и замена другими идеями не ставит под сомнение истинность теории в целом”.
Таким образом, мы, во-первых, должны оценить, к какой части марксизма относится высказывание Ленина о главном в марксизме, и, во-вторых, оценить возможность ошибки и ее значения для марксизма в целом.
Из чего состоит марксизм?
Что же входит в ядро марксизма, а что относится к периферийным частям? Как известно из работы В.Ленина “Три источника и три составные части марксизма”, марксизм состоит из материалистической философии (исторического материализма), политэкономии капитализма и теории научного коммунизма (социализма).
Со всей очевидностью можно утверждать, что ядро марксизма составляет материалистическая философия исторического материализма, а две другие составные части – теория капиталистического общества (политэкономия капитализма) и теория научного социализма (коммунизма) – относятся к периферии. Действительно, политэкономия капитализма была разработана Марксом как приложение его материалистического метода в истории к исследованию законов развития общества конкретного типа – капиталистического. То есть, экономическое учение Маркса – конкретный пример использования метода исторического материализма в исследовании сущности капиталистической формации как стадии развития человеческого общества.
Гораздо меньше была разработана основоположниками другая периферийная часть марксизма – теория научного социализма (коммунизма), причиной чего, конечно, послужило отсутствие в реальности предмета изучения – социалистического или коммунистического общества. Как и любые научные теории, теории капитализма и социализма с входящей в последнюю учением о диктатуре пролетариата и пролетарской революции, подлежат постоянному углублению и совершенствованию, они не гарантированы от обнаружения в них тех или иных ошибочных положений. Но, как сказано выше, кардинально различается цена ошибок, выявляемых в ядре теории исторического материализма или в теориях, относимых к периферии марксизма. Ошибки в ядре разрушают теорию в целом, а ошибки в периферийных частях лишь ставят вопрос об их совершенствовании.
Как указывает Ю.Семенов, говоря об основных идеях ядра марксизма – исторического материализма, “к числу их относится тезис о существовании нескольких основных типов социально-исторических организмов, выделенных по признаку их социально-экономической структуры (общественно-экономических формаций), которые являются одновременно и стадиями всемирно-исторического развития”. (там же, с.425) Здесь Ю.Семенов кратко излагает суть материалистического метода, изложенную самим Марксом в предисловии к работе “К критике политической экономии”:
“Общий результат, к которому я пришел и который послужил затем руководящей нитью в моих дальнейших исследованиях, может быть кратко сформулирован следующим образом. В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке”.
А вот все более частные вопросы, например, вопрос о том, сколько существует общественно-экономических формаций, в каком порядке и как они сменяют друг друга, относится к периферийной части материалистического понимания истории. Например, сколько в действительности существовало в человеческой истории типов обществ – общественно-экономических формаций – 5 (вспомните сталинскую пятичленку – первобытность-рабовладельчество – феодализм – капитализм - социализм) или 6 (сами основоположники добавляли еще и азиатскую общественно-экономическую формацию) – дело фактов и только фактов. Точно так же дело фактов – в каком порядке, и каким способом они сменяли друг друга. И роль классовой борьбы в процессе смены формаций может быть большей или меньшей, никак не затрагивая ядра марксистской теории, определяющей, что производственные отношения являются основой общества и движущей силой истории.
Классики – не боги.
После выяснения вопроса, к какой части марксизма относится высказывание Ленина о главном в марксизме, следует проанализировать и существо высказывания – не содержит ли оно ошибок, обусловленных или недостатком знаний того времени, или неверным обобщением этих знаний. Основоположники марксизма, были, возможно, гениями, но никак не богами, не совершающими ошибок. И, пожалуй, важнейшим их качеством была готовность немедленно признавать и исправлять эти ошибки, когда они их обнаруживали. Вот как о них говорит Ю.Семенов:
“К. Маркс и Ф. Энгельс пришли к пониманию ведущей роли экономики через
концепцию общественных классов и классовой борьбы. Это вместе с исторической
обстановкой 40-х годов XIX в., характеризовавшихся резким обострением классовых
антагонизмов, привело к явной переоценке значения классовой борьбы в истории
человечества, что нашло свое яркое выражение в первых строках первой главы
"Манифеста Коммунистической партии": "История всех до сих пор существовавших
обществ была историей борьбы классов".
В последующем, когда выяснилось, что классовому обществу предшествовало
общество, в котором классов не было, Ф. Энгельс в английское издание 1888 г. внес уточнение: "То есть вся история, дошедшая до нас в письменных источниках". Но определенное преувеличение роли классовой борьбы в истории цивилизованного общества у основоположников материалистического понимания истории сохранялось.
К. Маркс и Ф. Энгельс высказывались по самым разнообразным вопросам. У К.Маркса была определенная система взглядов на восточное (азиатское), античное
и феодальное общество, у Ф. Энгельса - на первобытное общество. Но их концепции первобытности, античности и т.п. не входят в качестве составных моментов (даже периферийных) ни в материалистическое понимание истории, ни в марксизм целом. И устарелость, и даже прямая ошибочность тех или иных представлений К. Маркса и Ф. Энгельса о первобытности, античности, религии, искусстве и т.п. ни в малейшей степени не может свидетельствовать о несостоятельности материалистического понимания истории. Даже выявление неверности тех или иных идей Маркса, входящих в его теорию капиталистической экономики, являющуюся одной из трех основных частей марксизма (наряду с марксистской философией и теорий научного социализма), прямо не затрагивает центрального ядра материалистической концепции истории“. [там же, с.426]
Далее Ю.Семенов говорит о сегодняшней ситуации с развитием периферии марксизма:
“Основное ядро экономических построений Маркса остается в силе. Необходимостью является дальнейшее развитие марксистской политэкономии капитализма на основе обобщения данных, накопленных экономической наукой за более чем сотню лет и творческого усвоения достижений этой науки в области теории.
Значительно больше, чем экономическая теория, устарела созданная К. Марксом и Ф.Энгельсом концепция социализма. Она во многом лишилась теоретического обоснования. Многие противоречия капитализма были преодолены иными способами, чем те, на которые указывали основоположники марксизма. В целом во многом ошибочным оказалось их представления о путях социального переустройства капиталистического общества."[там же, с.427]
Мнение Ю.Семенова тем более ценно, потому что он принадлежит к числу тех ученых, которые использовали марксизм не как застывшую догму для достижения целей, далеких от науки, а как рабочий инструмент для решения насущных вопросов и острейших проблем современной науки: “...марксизм для меня - это прежде всего философия, т. е. определенный метод научного исследования явлений мира вообще, общественных явлений в частности. Этот метод представляется мне наилучшим из всех существующих. Равного ему я не знаю. Он прекрасно работает и позволяет давать ответ на такие вопросы, с которыми не может сладить никакой другой метод. В частности, он дает возможность правильно подойти к вопросу о сущности человека” .- говорит Ю.Семенов [Ю.Семенов, О первобытном коммунизме, марксизме и сущности человека, Этнографическое обозрение, 2002, N3, с.31].
И эти свои слова Ю.Семенов подкрепляет делами – им, впервые после создания Марксом экономической теории капитализма, была создана экономическая теория других общественно-экономических формаций, отличных от капиталистической - первобытной и первобытно-престижной, раскрыта загадка престижной экономики первобытного общества, перед которой оказался бессильным научный мир Запада, созданы наметки теории азиатской экономической формации, создана глобально-стадиальная концепция мировой истории и далеко продвинута вперед марксистская теория исторического материализма.
А как же диктатура пролетариата?
Рассмотрим позицию основоположников марксизма по вопросу об исторической миссии пролетариата и необходимости пролетарской революции для победы над капитализмом. Однозначных и недвусмысленных высказываний на этот счет имеется предостаточно. По мнению В.И.Ленина, «Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма» [Ленин. Полное собрание соч., 5 изд., т. 33, с. 34].
Итак, главную роль в преодолении капитализма сыграет пролетариат, и сможет он это сделать, совершив под руководством своего авангарда - пролетарской партии, революцию и установив диктатуру пролетариата.
Во-первых, мы констатируем, что ни высказывание о роли пролетариата в процессе смены капитализма социализмом, ни высказывание о способе смены (через пролетарскую революцию), ни высказывание о методе построения социализма (через установление диктатуры пролетариата) не относятся к ядру научной теории марксизма.
Во-вторых (и главных!), они не соответствуют историческим фактам смены общественных формаций и самому материалистическому методу, положенному в основу марксизма - диалектике. Основоположники марксизма обосновывали особую роль пролетариата тем, что капитализм сам вынужден взращивать своего могильщика. Все большая концентрация средств производства в руках буржуазии приводит к все большей концентрации и росту самосознания рабочего класса, которому нечего терять кроме своих цепей. Рабочему классу бесполезно пытаться взывать к совести капиталистов или уповать на эволюцию капитализма в социализм – дело может решить только революция. Тезис понятен, но посмотрим, как он обоснован на историческом материале. Всегда ли смена общественных формаций происходила революционным путем, то есть путем резкого и коренного слома старого порядка вещей, сопряженного с массовым же насилием по отношению к правящему ранее классу? Ничего подобного. История, наоборот, знает всего лишь два примера смены общественно-экономической формации революционным путем – в момент перехода от феодализма к капитализму в Западной Европе и от капитализма к тому строю, который считали социалистическим в России начала XX-го века.
Все остальные случаи смены общественно-экономических формаций проходили иным путем, не революционным. Длительным эволюционным путем совершился переход от первобытного строя к первой классовой общественно-экономической формации – азиатской (Ю.Семенов называет ее политарной – от слова “полития”, т.е. государство). Особым, и далеко не быстрым путем, который Ю.Семенов называет передачей исторической эстафеты произошли переходы от азиатской формации к рабовладельческой и от рабовладельческой к феодальной. Конечно, Ф.Энгельс, усматривал “революцию” в процессе захвата Рима полчищами варваров и погружении Европы во мрак темных веков и находил ее в умах – в виде повсеместного распространения христианства. Но революция в умах – это не революция в обществе. Первая может предшествовать второй, но никогда ее не заменять. Таким образом, вывод основоположников о быстром и насильственном характере “эпохи социальной революции” – процессе смены общественно-исторических формаций не подтверждается историческими данными. Общественно-исторические формации сменялись и эволюционным путем, и революционным, и быстро, и не очень. Наступление эпохи социальной революции свидетельствует лишь о том, что развитие производительных сил, встретив препятствие в виде старых производственных отношений, требует обновления их и всех прочих отношений в обществе. Именно этот вывод содержится в ядре марксистской теории. Таким образом, вывод об обязательном насильственном характере и небольшой временной протяженности эпохи социальной революции не подтверждается историческими фактами.
Но, возможно, ошибившись в прогнозе неизбежности быстрой и насильственной социальной революции, основоположники правильно предугадали ее главную действующую силу – пролетариат, который, в борьбе с классом-антагонистом победит его в соответствии с законами диалектики и создаст новое общество всеобщей справедливости?
Вульгарный марксизм, преподававшийся в советских вузах, представлял дело самым примитивным образом – классовая борьба между двумя классами – эксплуататоров и эксплуатируемых, в соответствии с законами диалектики приводит к снятию противоречия между ними, в результате чего угнетенный класс создает общество нового типа на развалинах старого. Но не только история не дает ни одного подтверждения этой схеме, но она (схема) противоречит и основам самого диалектического метода. Дело в том, что, согласно канонам диалектики, снятие противоречия между двумя противоборствующими началами отнюдь не приводит к победе одного из них, а лишь к взаимному преобразованию обоих и переходу противоборства на новой стадии к иной паре противоположностей. Восстания китайских крестьян, угнетаемых огромной пирамидой государства-эксплуататора, не раз потрясали основы Китайской империи, но не привели к созданию рабовладельческого государства на развалинах азиатского (политарного) общества Китая. Рабы много и успешно боролись с рабовладельцами, а Спартак почти поставил Рим на грань гибели, но классовая борьба между классами-антагонистами привела лишь к упадку Римской империи, которая затем пала под натиском варваров, находившихся к тому времени на стадии предклассового общества. Даже в буржуазных революциях Нового времени, призванных закрепить возникшие буржуазные производственные отношения, тем, кто пожал их плоды, было ”третье сословие” – буржуазия, а отнюдь не угнетаемые крестьяне, победившие феодалов. В полном соответствии с законами диалектики, в борьбе противоположностей побеждает не одна из них, а некая третья сила, упраздняющая старое противоречие, но порождающая новое в соответствии с законом отрицания отрицания. Упрощенная схема противоречит диалектическому подходу, даже если не обращать внимания на тот факт, что законы диалектики напрямую применимы только к процессу развития мышления, а для применения их к анализу природных и общественных процессов нужна теория среднего уровня – такая, какой была марксова политэкономия капитализма по отношению к теории исторического материализма вообще.
Итак, ни история, ни сам марксистский (диалектический) метод никоим образом не подтверждают тезиса об особой роли угнетаемого класса в процессе смены одной классовой общественно-экономической формации другой.
Открытие основоположниками марксизма особой роли пролетариата, как и единственного способа одержания им победы – через пролетарскую революцию, сегодня, после анализа столетней истории Новейшего времени, представляется не более чем преувеличением и данью злобе дня. Во всяком случае, обоснования его на историческом материале найти не удается. Маркс, анализируя классовый состав современного ему общества, не увидел и не мог увидеть никакого другого кандидата на роль победителя в противостоянии капиталиста и рабочего, кроме пролетариата. Дополнительные факторы – все большая концентрация производства и возрастающее угнетение утвердили его в выводе, что у рабочего класса нет другого выхода, кроме классовой борьбы. Но вот выводы об исходе этой борьбы и перспективе рабочего класса на победу представляли собой, скорее, мечту, нежели плод научного анализа истории марксистским методом.
Глава 2. Судьба русской революции
Особенности русской революции.
Чтобы обсудить вопрос о том, верно ли мнение основоположников о ключевой роли диктатуры пролетариата, как способе удержания им власти и основе государственного устройства нового общества на примере России после Октября 1917, необходимо проанализировать ту историческую обстановку, в которой оказалась Россия в началеXX века. Современный марксистский анализ положения России начала XX-го века проделан Ю. Семеновым в работе «Россия: что с ней случилось в XX веке». [http//wwwistmatru/index. php?menu=1&action=1&item=220].
Революция в России назревала давно. Она не была чьей-то прихотью, заговором злодеев или подвигом героев. Отмена крепостного права в 1861 г. и последовавшие за ней реформы, открыли дорогу капитализму. Однако развитие капитализма в России шло далеко не по классическому пути, пройденному Западной Европой. Становление капитализма в России было одновременно и превращением ее в страну, находящуюся в зависимости от Запада.
Под контролем иностранного капитала находилась практически вся промышленность. Во второй половине XIX в. стали быстро расти внешние долги. С увеличением долга усиливалась и зависимость от Запада. Все фактические данные неопровержимо свидетельствуют о том, что в России во второй половина XIX - начале ХХ утверждался иной капитализм, чем на Западе.
Положение России было двойственным – в ней сохранились помещичье землевладение, сословное деление и самодержавие; она была отсталой и зависимой от Запада. Внешне казалось, что Россия пойдет по пути западных стран, революция, назревавшая в ней, выглядела как обычная буржуазная. Поэтому власть в результате революции, как на Западе, перейдет в руки буржуазии, а в стране утвердится полноценное капиталистическое общество.
С одной стороны Россия продолжала быть аграрной, а с другой, ею были сделаны немалые шаги по пути превращения в индустриальную державу. С одной стороны, важнейшим вопросом был земельный, и существовала возможность великой крестьянской войны, с другой, утвердилась машинная индустрия, и возник достаточно мощный рабочий класс, который страдал как от капиталистической эксплуатации, так и от сословного неравноправия. И у этого класса была своя политическая партия, имеющая достаточно четкую выработанную программу.
И получилось так, что решение объективных задач буржуазной революции осуществил злейший враг буржуазии – пролетариат под руководством наиболее радикальной своей партии. Что же касается русской буржуазии, то она панически боялась «своей» революции, и была совершенно неспособна возглавить ее и довести до конца. История безжалостна к слабовольным организмам, и их политическая и физическая смерти были предопределены. А позорные бонусы, доставшиеся им - нытьё их отдаленных потомков, что «вот если бы все хорошо было, да если бы их послушали, да если бы не злодеи большевики, то вот они бы тогда…»
Трусость и безвольность буржуазных и мелкобуржуазных партий, их неспособность удовлетворить чаяния народных масс предопределили приход к власти рабочего класса в лице большевистской партии. Это была не их свадьба, но они были людьми решительными, и не отказались от привлекательной «чужой невесты». И она им покорилась. А настоящий «жених» сбежал в женском платье.
Придя к власти, большевики первоначально ограничились лишь претворением в жизнь лозунгов буржуазно- демократической революции. Ни о какой национализации промышленности и речи не было. Дальше рабочего контроля дело первоначально не шло.
Объективной задачей Великой Октябрьской революции было уничтожение зависимости страны от капиталистического центра. Нужно провести четкое различие между объективными задачами революции и субъективными целями ее участников. Люди, поднявшиеся на революцию, обычно осознают стоящие перед ней задачи не в адекватной, а в иллюзорной форме.
В реальности Октябрьская революции 1917 г. была не социалистической, а антикапиталистической, национально-освободительной. Россия была обречена превратиться из зависимой страны в настоящую полуколонию. От этой участи ее и спасла Октябрьская революция. Ее освободительный характер более чем наглядно проявился в разразившейся гражданской войне. Ведь как бы ни вещали белые генералы о своем патриотизме, но факты остаются фактами: они призвали в страну иностранные войска и воевали против красных в союзе с интервентами: англичанами, французами, американцами, немцами, японцами, чехословаками, итальянцами и т.д.
Помогали белым правительствам иностранные державы далеко не бескорыстно. И в случае победы пришлось бы платить по счетам - выплачивать и прежний колоссальный внешний долг России, и новые долги. И платить пришлось бы не только деньгами, материальными ресурсами и т.п. Белые правительства за помощь в борьбе с красными обещали иностранцам огромные льготы, готовы были передать под контроль Франции, Англии, Японии целые регионы страны. В случае победы белых Россия не только превратилась бы в полуколонию, но и была бы фактически расчленена.
Революция вырвала Россию из международной капиталистической системы, освободила ее от экономической и политической зависимости от капиталистического центра. Но на тогдашнем уровне развития общественной и научной мысли произошедшее в России было осмыслено именно как революция социалистическая.
Из чего это следует? Из того, что цель, которую ставили перед собой активные деятели революции, достигнута не была. Эта цель – построение социалистического, свободного от эксплуатации общества. Согласно основному постулату исторического материализма, общественное устройство общества определяется уровнем развития производительных сил этого общества. Можно спорить об уровне этого развития, который позволил бы установить в обществе социалистические производственные отношения, но бесспорным является факт, что Россия, изможденная поражением в Первой мировой войне, этого уровня не достигла. С этим были согласны как противники большевиков, так и их лидер – В.Ленин.«Россия не достигла такой высоты производительных, при которой возможен социализм», писал он в работе “О нашей революции (по поводу записок Н.Суханова)”
Если исходить из того, что революция в России, действительно по своей объективной задаче была социалистической, то придется признать ее поражение. Социализм в России не возник. А если же признать целью освобождение от международной зависимости, то, безусловно, Октябрь свою задачу выполнил.
Из огня да в полымя.
Итак, после победы революции, освободившей Россию от зависимости от капиталистического центра, в ней, несмотря на установленную диктатуру пролетариата, ввиду недостаточного уровня развития производительных сил, с неизбежностью должен был начаться процесс антагонистического классообразования и становление системы производственных отношений, основанных на эксплуатации человека человеком.
Вождь большевиков, самый дальновидный и образованный теоретик марксизма, видел только один путь антагонистического классообразования в России – капиталистический, и предпринимал все меры, чтобы не допустить его. Это был путь возврата старых и новых собственников на национализированные предприятия. Не допустить этого было жизненной необходимостью. Восстановление собственности капиталистов на средства производства с неизбежностью бы привело к усилению буржуазии, позволило бы ей сорганизоваться, и взять реванш за Октябрь 1917. И результаты этого реванша большевики могли недвусмысленно ощутить своими затылками.
Для развития производства нужны были его агенты – организаторы и управленцы. Но, поскольку капиталисты были в новой России “упразднены”, возник вопрос о развитии производства силами советского государства. При капитализме командирами производства были сами капиталисты, собственники производства. Капиталист, прежде чем превратиться в паразита – эксплуататора, был тружеником. В значительной степени его руками и умом была совершена промышленная революция, видоизменился весь облик Европы. И до того, как стать белым воротничком, он был работягой.
Наш выдающийся поэт, Владимир Маяковский в поэме “Владимир Ильич Ленин” писал об этом так: "Капитализм в молодые года был ничего, деловой парнишка: первый работал- не боялся тогда, что у него от работ засалится манишка".
А из какой среды должны были возникнуть советские агенты производства? Кто должен был встать на место буржуев у руля промышленности?
Ведь при том уровне производительных сил, который существовал в то время в России, общество могло быть только классовым и никаким другим. Поэтому в стране с неизбежностью начался процесс становления частной собственности и общественных классов. А поскольку путь к возрождению в полном объеме капиталистической собственности был надежно заблокирован государством, процесс классообразования пошел по иному пути.
Чтобы понять сущность этого пути необходимо, хотя бы в общих чертах, прояснить вопрос с частной собственностью и эксплуатацией. В самом строгом научном значении этого слова, частная собственность – это такая собственность одной части общества, которая позволяет ей эксплуатировать другую, обязательно большую часть общества. Как и любая собственность, частная собственность может выступать в нескольких видах. Во-первых, в виде персональной частной собственности, собственности капиталиста на средства производства, собственности феодала на землю и личности его крестьян, собственности рабовладельца на его рабов и средства производства. Во-вторых, в виде групповой частной собственности, когда собственность принадлежит не одному человеку, а их группе. Наиболее очевидный пример такой собственности – акционерная собственность капиталистов. Первые две формы собственности были известны основоположникам марксизма и детально ими исследовались, так как именно они были представлены в тогдашних феодальных и пришедших им на смену капиталистических обществах Западной Европы.
Но основоположниками была выпущена из виду еще одна возможная форма частной собственности – общеклассовая частная собственность, когда собственность, позволяющая одной части общества эксплуатировать другую часть, находится в распоряжении не группы членов этого общества и не отдельных людей, а целого общественного класса. Такая общеклассовая форма частной собственности всегда приобретает форму государственной, при которой коллективным собственником является государственный аппарат, который распоряжается и использует эту собственность. Она в то время существовала в государствах Востока и Азии – Китае, Индии, а природа обществ этих стран была во многом неясна, соответственно, осталась неясной и основа их общественного устройства – азиатский (политарный) способ производства.
В Советской России силами государства удалось поставить заслон процессу капиталистического классообразования, но, в отличие от капиталистического, политарное классообразование поставить под контроль государства было невозможно, так как в его успешном исходе были заинтересованы все члены государственного аппарата. Все связанное с его становлением всегда можно было истолковать как извращения, допускаемые отдельными лицами. Именно так оно и было понято В.И.Лениным, наблюдавшим самые его начальные стадии - как просто бюрократизация государственного аппарата, с которой можно и должно бороться. Но попытки этой борьбы оказались безуспешными. В.И.Ленин с горечью признает, что все попытки улучшения госаппарата ни к каким зримым результатам не привели: «Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня, которая за пять лет доказала лишь свою непригодность или даже свою бесполезность, или даже свою вредность. Как суетня, она давала нам видимость работы, на самом деле засоряя наши учреждения и наши мозги».[В.И.Ленин. Лучше меньше, да лучше]
Не его вина, что тогдашний уровень развития науки, неизученность сущности политарного способа производства и обществ, относящихся к азиатской общественно-экономической формации, не позволили ему увидеть опасность и основные черты иного процесса классообразования, политарного или азиатского. И именно он и реализовался, сначала в стране победившего пролетариата, а затем и в некоторых странах, освобожденных ей от фашизма после Второй мировой войны.
Запретив иметь средства производства в персональной или даже групповой собственности, оказалось невозможно исключить попадание их в общеклассовую собственность, автоматически при этом превращающуюся в частную. Государственный аппарат, получив возможность распоряжаться как средствами производства, так и трудом людей, на них работающих, начал использовать эту собственность в своих интересах, начал участвовать в эксплуатации трудящихся. По своей сути эта эксплуатация от эксплуатации капиталистической ничем не отличалась.
Эксплуатация в точном политэкономическом значении этого слова – это безвозмездное присвоение чужого труда. Основоположники марксизма придерживались точки зрения на эксплуатацию, идущей от определения собственника средств производства. Собственник средств производства, использующий труд других людей – всегда их эксплуататор. И, в соответствии с этим определением, предлагали способ борьбы с эксплуатацией – обобществление средств производства, постановка их на службу всему обществу.
Но национализация промышленности, ее огосударствление, к обобществлению не привело. Государственная собственность – не есть собственность общественная. Единственное известное истории общество с общественной собственностью, причем не только на средства производства, но и на предметы потребления – это общество первобытное или первобытно-коммунистическое. И в первобытном обществе каждый его член не нуждался ни в чьем позволении, чтобы этой собственностью воспользоваться, при условии, разумеется, соблюдения им интересов других членов общества. Каждый член первобытной общины мог охотиться и заниматься собирательством на принадлежащих ей землях, пользоваться орудиями труда, созданными любым другим членом общины. Примером, показывающим, как общественный характер собственности проявлялся в первобытном обществе, является потребление добытой на охоте пищи. Каждый член коллектива имел на нее право в силу принадлежности к данному коллективу, независимо от своего участия в процессе ее добычи. Это могло выглядеть так: добытая и приготовленная пища, например мясо, передавалось по кругу, и каждый мог откусывать столько, сколько ему было необходимо. Разумеется, величина куска зависела от количества добытой пищи, и при ее недостатке люди сами себя ограничивали, обеспечивая в первую очередь мужчин – охотников. Но не требовалось ничьего разрешения, никаких особенных процедур, чтобы получить свою долю коллективной собственности.
Разумеется, ничего подобного в Советской России не наблюдалось и наблюдаться не могло. Средствами производства и предметами потребления распоряжались не сами члены общества, а специально назначенные на эту роль люди – партийные и государственные чиновники.
Перерождение их в эксплуататоров проявилось, в первую очередь, в появлении особой касты чиновников – номенклатуры, пользующихся дополнительными и тайными привилегиями, оплачивавшимися из той доли прибавочного продукта, которым они распоряжались от имени всего общества. В ходе революции и гражданской войны возник достаточно мощный партийно-государственный аппарат, в задачу которого помимо всего прочего входило руководство производством и распределение материальных благ. В условиях всеобщей нищеты и дефицита неизбежными были попытки отдельных членов партгосаппарата использовать служебное положение для обеспечения себя и своей семьи необходимыми жизненными благами, а также для оказания услуг, причем не обязательно безвозмездных, различного рода людям, не входившим в аппарат.
Верховный глава государственного аппарата (Генеральный секретарь ЦК ВКП(б)), вопреки всем своим усилиям либо был не в состоянии прекратить эксплуатацию трудящихся со стороны чиновников (например, Сталин использовал для этой цели самые разные средства – начиная от ограничения их зарплаты и регулярной ротации чиновников и кончая жестокими репрессиями), либо просто позволял событиям идти своим чередом. Дело не меняла даже личная кристальная честность того или иного лидера. Объективные обстоятельства, в полном соответствии с марксистской теорией, сильнее любой отдельно взятой личности.
А объективные обстоятельства – угроза войны и окружение врагов - диктовали Советскому Союзу необходимость всемерного укрепления государства и государственного аппарата, а это неизбежно приводило к укреплению и класса эксплуататоров. Сталин был вынужден отменить и партмаксимум (ограничение заработной платы для члена партии) и, одной рукой борясь с привилегиями, – их же и внедрять в виде конвертов со второй зарплатой, которую в конце его эпохи стали получать практически все представители партийной и государственной номенклатуры. А тот факт, что “вторая” зарплата и система привилегий была не платой за выдающиеся результаты, а способом распределения прибавочного продукта доказывает скрывание самого факта существования системы привилегий от обычных людей.
На уровне же пропаганды все было достаточно гладко – раз средства производства в СССР не находятся в личной или групповой собственности, значит, они находятся в собственности общественной, то есть служат всему обществу. Возможность существования общеклассовой формы частной собственности не рассматривалась вообще, а попытки ее изучения учеными-обществоведами даже на примере обществ Древнего Востока решительно и твердо пресекались.
Было ли Советское государство государством диктатуры пролетариата? Ведь распоряжаться создаваемым продуктом стали не рабочие, а, в лучшем случае, выходцы из его среды, его вожди. Те же люди, да не те! Пролетариями они были, когда работали по найму на хозяина, а, окрепнув в революционной борьбе, часть из них вошла в состав партгосаппарата, чем обрела новое качество. Пролетариями они быть перестали и составили новую, особую категорию людей, «касту проклятую», как впоследствии именовал ее И.В. Сталин. И то, что во главе нее были убежденные большевики, прошедшие тяжелым путем революций и гражданской войны, закалившие свои убеждения огнем и кровью, дела не меняло. Прихлебателей в составе партгосаппарата, к революции никакого отношения не имевших, оказалось не меньше.
Бесстрастный анализ показывает, что эта «каста проклятая» была ничем иным, как крупной частью общества, со своим местом в системе общественного производства и своим способом присвоения части созданного продукта, т.е. общественным классом. А то, что часть общественного продукта присваивалась ею тайно и по собственному усмотрению, доказывает, что этот класс был классом – эксплуататором.
Таким образом, процесс классообразования, с неизбежностью начавшийся после революции в России, пошел по пути возникновения общеклассовой частной собственности, выступавшей в форме государственной, и соответственно превращения основного состава партийно-государственного аппарата в господствующий эксплуататорский класс. В России возник политарный способ производства. Этот новый политарный способ производства, имея много общего с тем, что с конца IV тысячелетия до н.э. существовал в странах Востока, в то же время значительно отличался от него. Материально-технической основой древнего политаризма было доиндустриальное сельское хозяйство. Новое политарное общество было, как и капиталистическое, обществом индустриальным. Его можно было бы назвать неополитарным.
Вожди пролетариата свое дело знали.
Значит ли, что это было плохо? А моральные оценки здесь никакой роли не играют. История «живет» по своим, не зависящим от человеческой морали законам. Категории, которыми оперируют общественные науки, понятиями «плохо» или «хорошо» не определяются. Эксплуатация – это безвозмездное присвоение результата труда человека. Не более. А плохо это или хорошо, это в каждом конкретном случае выражается по-разному. Как можно оценивать рабовладельческий строй Рима? Да, рабство – это плохо. Но задействование рабов в процессе производства позволило резко поднять уровень развития производительных сил античного общества. В определенные периоды на миллион свободных граждан Рима, например, приходилось столько же рабов – сильных, здоровых мужчин, не обремененных семьей, что дало возможность значительную часть созданного рабами прибавочного продукта направлять не только на содержание высокопрофессиональной и мощной армии, завоевавшей полмира, но и на развитие искусств, науки, демократии.
И характеристика Советского государства как государства эксплуататорского ни в коей мере не оскорбительна. Капиталистическая эксплуатация в России была заменена политарной. Но альтернативой ей была полнейшая экономическая и политическая зависимость от стран капиталистического Запада. Что является большим злом?
Ни один господствующий класс, по крайней мере, до тех пор, пока не приходит время его заката, не был слоем чистых паразитов. Не составлял исключения и класс политаристов. Его представители были не менее необходимыми агентами производства, чем непосредственные созидатели материальных благ. Среди задач, которые ставились и решались классом политаристов, были и такие, которые отвечали интересам общества в целом, а не только правящей верхушки. При неополитаризме они должны были организовывать производство в масштабе всей страны. К числу таких задач, прежде всего, относится индустриализация. Поэтому она и была воспринята многими с энтузиазмом, тем более что массы связывали с ее завершением надежды на лучшую жизнь
Неополитаризм в СССР в короткие исторические сроки обеспечил индустриализацию страны, ликвидацию неграмотности, развитие образования и науки. Были времена, когда советская наука и техника вырывались вперед, оттесняя признанного лидера в этих областях — США. СССР был главной силой в коалиции держав, сокрушившей фашизм. Существование вначале одного лишь СССР, а затем и целой мировой системы неополитаризма способствовало значительному улучшению положения народных масс в государствах развитого капитализма и победе национально-освободительных движений народов колоний и зависимых стран.
Основой иллюзии существования в нашем обществе общенародной собственности было отсутствие персональной и групповой частной собственности на средства производства. Почвой, питавшей иллюзии народовластия и социализма, были такие бесспорные завоевания рабочего класса, как впервые в мире законодательно установленный вначале восьмичасовый, а затем и семичасовый рабочий день, отсутствие безработицы, развитая система социального обеспечения, бесплатное здравоохранение, бесплатное всеобщее образование, высокая социальная мобильность, включавшая достаточно легкое (особенно в первые годы после революции) социальное возвышение.
Вызов времени остался не отвеченным.
Но, не смотря на все свои очевидные преимущества, общество, построенное в СССР, социалистическим не было.
В Советском Союзе сложилось особая разновидность общества, господствующий способ производства которого был основан на эксплуатации человека человеком. То, что это общество было не социалистическим, т.е., высшим по сравнению с капиталистическим, доказывает факт все большего отставания СССР (после периода индустриализации и послевоенного восстановления) по темпам роста от развитых капиталистических стран. Марксизм определяет достижение человечеством новой стадии развития по появлению обществ, достигающих принципиально более высокого уровня производительности труда по сравнению с наиболее развитыми из прежних обществ. Например, рабовладельческое общество античной Греции достигло такого уровня развития производительных сил, что оказалось в состоянии не только поднять на невиданную дотоле высоту политику, науку и искусство, но и сокрушить в целой череде греко-персидских войн Персию - самое мощное государство того времени. А СССР этого добиться не смог, темпы его развития в лучшем случае были сопоставимы с темпами развития лидеров Запада (например, в США был свой период бурного экономического роста – 1940-1943 г.г., когда темпы роста ВВП зашкаливали за 18% в год с учетом инфляции, а ВНП СССР если и рос, то ненамного быстрее и лишь в лучшие годы сталинской индустриализации). А дальше стало хуже – СССР стал по темпам роста все больше отставать от Запада. Например, по такому важнейшему показателю, как темпы роста производства электроэнергии. СССР смог удвоить производство электроэнергии с 741 до 1545 млрд. квт-часов только за 15 лет (1970-1985), а США того же удвоения (от 759 до 1535 млрд.квт-час) смогли добиться всего за 10 лет (1960-1970).
Возможности политарной системы были крайне ограничены. Она не могла обеспечить интенсификацию производства, внедрение результатов научно-технической революции, хотя и обеспечила отдельные прорывы на этом направлении – в космосе и оборонной промышленности. Примерно с 50-х годов темпы экономического развития страны стали непрерывно уменьшаться, пока к 1985 г. не упали почти до нуля. Это свидетельствовало о том, что политарные производственные отношения превратились в тормоз на пути развития производительных сил.
Причиной этому было отсутствие действенного внутреннего стимула развития неополитарного общества, подобного стремлению к прибыли в обществе капиталистическом. Мотивация коллективных частных собственников была внеэкономической (об этом подробно в главе «Ты избрал – тебе судить!»). Она основывалась на страхе членов партгосаппарата быть оторванными от общеклассовой собственности, от «корыта», «вылететь» из обоймы собственников, что, как правило, проявлялось в достаточно трагичной форме. А отсюда и необходимость доказать свою пригодность корпорации – партгосаппарату. И сделать это можно способами не обязательно полезными производству – низкопоклонство, кумовство и пр.
Непрерывно нараставший груз проблем экономики и всего общества с явной необходимостью требовал ликвидации совершенно неэффективной политарной системы. И она с неизбежностью началась. Именно в этом заключалась объективная задача процесса, начальный этап (1985 — 1991) которого получил название перестройки. Возникла ситуация, из которой возможно было два выхода – либо превращение общеклассовой собственности политаристов в истинно общенародную, как этого чаяли простые люди, либо, превращение ее в персональную собственность членов класса политаристов.
Необходимостью была революция. Но под влиянием стран Запада и других обстоятельств вместо нее произошла контрреволюция.
Опять в кабалу!
Собственность у всех членов правящего класса была общая. Но одно дело общеклассовая собственность, а другое дело – персональная собственность. Блага от права распоряжаться первой политарист терял с выходом на пенсию, или если попадал в немилость у вышестоящих начальников. А вот персональную собственность он оставлял бы за собой в любом случае и мог передать ее своим детям. Имела место общая тенденция – все возрастающее желание политаристов отделить от общеклассовой собственности часть, превратив ее в свою персональную собственность.
Другая тенденция, имевшая место среди политаристов – как можно дольше оставаться на своем месте, в своем “удельном княжестве”. При Сталине бывало, что первые секретари регулярно менялись чуть ли не каждые два-три года. А после 20 съезда КПСС они становились практически пожизненными.
Эти объективные тенденции в среде политаристов совпали с кризисом неополитарной системы производства, все сильнее и сильнее отстававшей по темпам роста от развитых западных стран. В итоге в 1991 г. СССР был растащен по удельным республикам. На обломках политарного общества СССР возникло множество зависимых стран периферийного капитализма, а собственность была поделена между членами бывшего правящего класса и превратилась в обычную собственность класса капиталистов. В самом большом обрубке СССР, который получил название Российской Федерации, и других государствах, возникших на развалинах страны, начал формироваться капитализм. По такому же пути пошло развитие подавляющего числа неополитарных стран.
Под шум о демократии политаристы ликвидировали общеклассовую собственность и стали персональными собственниками. Среди них тоже была борьба – часть из них хотела сохранить политарные отношения, а другая часть – стихийно тянулась к персонализации собственности. Последние пересилили. Ельцин – прекрасный представитель этой группы. А, скажем, ГКЧП – это попытка сохранить старые порядки.
Собственность политарная исчезла, но на смену ей пришла своеобразная форма собственности. На Руси когда-то это называлось кормлениями. Выделяли человеку область, он там кормился, и, заодно, управлял. И пока его не снимали, он там был полным хозяином. Нынешние губернии – это ничто иное, как кормление.
Теперь у нас два господствующих класса - чиновников, имеющих уделы на кормлении, которые пользуются правом верховной собственности, и обирают и капиталистов и всех прочих, и класс олигархов, чистых капиталистов, которые не хотят с этим мириться. Между ним идет непрерывная борьба с переменным успехом. И эти классы свои интересы осознали. Капиталисты раньше. Чиновники позднее.
Арест Ходорковского – это один из эпизодов их борьбы. Новая редакция закона об экстремизме, ограждающая чиновников от даже косых взглядов в их сторону – другой эпизод. Покупка РАО «Газпром» «Сибнефти» - третий.
Борьба идет внутри двух классов, которые друг в друга перерастают, и все-таки, не совпадают. Есть целые чиновничьи кланы, стремящиеся стать еще и персональными собственниками, потому что уж очень общеклассовая собственность ненадежна – выгонят, останешься ни с чем. И, в свою очередь, капиталисты – олигархи понимают, что деньги деньгами, но возможности государства – это возможности силы государства. И разными путями встраиваются в его аппарат.
Главные завоевания Великой Октябрьской революции — политическая и экономическая независимость страны— были утрачены. Почти все страны, входившие в мировую неополитарную систему, стали интегрироваться в международную капиталистическую систему, причем в ее периферийную часть. Почти все они, включая Россию, снова оказались в экономической и политической зависимости от центра. Во всех этих странах стал формироваться не просто капитализм, а периферийный, зависимый капитализм. Для России все это было ни чем иным, как реставрацией положения, существовавшего до 1917 г. Реставрация произошла и в масштабах всего мира, взятого в целом. Исчезла неополитарная мировая система, а международная капиталистическая система снова стала превращаться во всемирную. Человечество вступило в новый этап свой истории — современный.
Печальные итоги и проблемы
Итак, анализ судьбы русской революции показывает, что пролетариат, возглавлявшийся марксистской партией, смог взять власть и установить диктатуру пролетариата. Но недостаточный уровень развития производительных сил в России обусловил неизбежность появления новых антагонистических общественных классов. Так как появлению класса капиталистов был поставлен заслон в виде запрета владеть частным лицам и их группам средствами производства, классообразование пошло по пути появления класса политаристов, который, став ядром государственного аппарата, превратился в класс-эксплуататор большей части общества. Победа диктатуры пролетариата не привела автоматически к построению социалистического общества. В условиях объективно низкого уровня развития производительных сил общества невозможно было рассчитывать на уничтожение классов.
Есть ли выход сейчас, есть ли возможность построения общества без возникновения классов-антагонистов, один из которых обязательно эксплуатирует другой? Каковы должны быть условия и путь построения такого общества?
Особенности русской революции.
Чтобы обсудить вопрос о том, верно ли мнение основоположников о ключевой роли диктатуры пролетариата, как способе удержания им власти и основе государственного устройства нового общества на примере России после Октября 1917, необходимо проанализировать ту историческую обстановку, в которой оказалась Россия в началеXX века. Современный марксистский анализ положения России начала XX-го века проделан Ю. Семеновым в работе «Россия: что с ней случилось в XX веке». [http//wwwistmatru/index. php?menu=1&action=1&item=220].
Революция в России назревала давно. Она не была чьей-то прихотью, заговором злодеев или подвигом героев. Отмена крепостного права в 1861 г. и последовавшие за ней реформы, открыли дорогу капитализму. Однако развитие капитализма в России шло далеко не по классическому пути, пройденному Западной Европой. Становление капитализма в России было одновременно и превращением ее в страну, находящуюся в зависимости от Запада.
Под контролем иностранного капитала находилась практически вся промышленность. Во второй половине XIX в. стали быстро расти внешние долги. С увеличением долга усиливалась и зависимость от Запада. Все фактические данные неопровержимо свидетельствуют о том, что в России во второй половина XIX - начале ХХ утверждался иной капитализм, чем на Западе.
Положение России было двойственным – в ней сохранились помещичье землевладение, сословное деление и самодержавие; она была отсталой и зависимой от Запада. Внешне казалось, что Россия пойдет по пути западных стран, революция, назревавшая в ней, выглядела как обычная буржуазная. Поэтому власть в результате революции, как на Западе, перейдет в руки буржуазии, а в стране утвердится полноценное капиталистическое общество.
С одной стороны Россия продолжала быть аграрной, а с другой, ею были сделаны немалые шаги по пути превращения в индустриальную державу. С одной стороны, важнейшим вопросом был земельный, и существовала возможность великой крестьянской войны, с другой, утвердилась машинная индустрия, и возник достаточно мощный рабочий класс, который страдал как от капиталистической эксплуатации, так и от сословного неравноправия. И у этого класса была своя политическая партия, имеющая достаточно четкую выработанную программу.
И получилось так, что решение объективных задач буржуазной революции осуществил злейший враг буржуазии – пролетариат под руководством наиболее радикальной своей партии. Что же касается русской буржуазии, то она панически боялась «своей» революции, и была совершенно неспособна возглавить ее и довести до конца. История безжалостна к слабовольным организмам, и их политическая и физическая смерти были предопределены. А позорные бонусы, доставшиеся им - нытьё их отдаленных потомков, что «вот если бы все хорошо было, да если бы их послушали, да если бы не злодеи большевики, то вот они бы тогда…»
Трусость и безвольность буржуазных и мелкобуржуазных партий, их неспособность удовлетворить чаяния народных масс предопределили приход к власти рабочего класса в лице большевистской партии. Это была не их свадьба, но они были людьми решительными, и не отказались от привлекательной «чужой невесты». И она им покорилась. А настоящий «жених» сбежал в женском платье.
Придя к власти, большевики первоначально ограничились лишь претворением в жизнь лозунгов буржуазно- демократической революции. Ни о какой национализации промышленности и речи не было. Дальше рабочего контроля дело первоначально не шло.
Объективной задачей Великой Октябрьской революции было уничтожение зависимости страны от капиталистического центра. Нужно провести четкое различие между объективными задачами революции и субъективными целями ее участников. Люди, поднявшиеся на революцию, обычно осознают стоящие перед ней задачи не в адекватной, а в иллюзорной форме.
В реальности Октябрьская революции 1917 г. была не социалистической, а антикапиталистической, национально-освободительной. Россия была обречена превратиться из зависимой страны в настоящую полуколонию. От этой участи ее и спасла Октябрьская революция. Ее освободительный характер более чем наглядно проявился в разразившейся гражданской войне. Ведь как бы ни вещали белые генералы о своем патриотизме, но факты остаются фактами: они призвали в страну иностранные войска и воевали против красных в союзе с интервентами: англичанами, французами, американцами, немцами, японцами, чехословаками, итальянцами и т.д.
Помогали белым правительствам иностранные державы далеко не бескорыстно. И в случае победы пришлось бы платить по счетам - выплачивать и прежний колоссальный внешний долг России, и новые долги. И платить пришлось бы не только деньгами, материальными ресурсами и т.п. Белые правительства за помощь в борьбе с красными обещали иностранцам огромные льготы, готовы были передать под контроль Франции, Англии, Японии целые регионы страны. В случае победы белых Россия не только превратилась бы в полуколонию, но и была бы фактически расчленена.
Революция вырвала Россию из международной капиталистической системы, освободила ее от экономической и политической зависимости от капиталистического центра. Но на тогдашнем уровне развития общественной и научной мысли произошедшее в России было осмыслено именно как революция социалистическая.
Из чего это следует? Из того, что цель, которую ставили перед собой активные деятели революции, достигнута не была. Эта цель – построение социалистического, свободного от эксплуатации общества. Согласно основному постулату исторического материализма, общественное устройство общества определяется уровнем развития производительных сил этого общества. Можно спорить об уровне этого развития, который позволил бы установить в обществе социалистические производственные отношения, но бесспорным является факт, что Россия, изможденная поражением в Первой мировой войне, этого уровня не достигла. С этим были согласны как противники большевиков, так и их лидер – В.Ленин.«Россия не достигла такой высоты производительных, при которой возможен социализм», писал он в работе “О нашей революции (по поводу записок Н.Суханова)”
Если исходить из того, что революция в России, действительно по своей объективной задаче была социалистической, то придется признать ее поражение. Социализм в России не возник. А если же признать целью освобождение от международной зависимости, то, безусловно, Октябрь свою задачу выполнил.
Из огня да в полымя.
Итак, после победы революции, освободившей Россию от зависимости от капиталистического центра, в ней, несмотря на установленную диктатуру пролетариата, ввиду недостаточного уровня развития производительных сил, с неизбежностью должен был начаться процесс антагонистического классообразования и становление системы производственных отношений, основанных на эксплуатации человека человеком.
Вождь большевиков, самый дальновидный и образованный теоретик марксизма, видел только один путь антагонистического классообразования в России – капиталистический, и предпринимал все меры, чтобы не допустить его. Это был путь возврата старых и новых собственников на национализированные предприятия. Не допустить этого было жизненной необходимостью. Восстановление собственности капиталистов на средства производства с неизбежностью бы привело к усилению буржуазии, позволило бы ей сорганизоваться, и взять реванш за Октябрь 1917. И результаты этого реванша большевики могли недвусмысленно ощутить своими затылками.
Для развития производства нужны были его агенты – организаторы и управленцы. Но, поскольку капиталисты были в новой России “упразднены”, возник вопрос о развитии производства силами советского государства. При капитализме командирами производства были сами капиталисты, собственники производства. Капиталист, прежде чем превратиться в паразита – эксплуататора, был тружеником. В значительной степени его руками и умом была совершена промышленная революция, видоизменился весь облик Европы. И до того, как стать белым воротничком, он был работягой.
Наш выдающийся поэт, Владимир Маяковский в поэме “Владимир Ильич Ленин” писал об этом так: "Капитализм в молодые года был ничего, деловой парнишка: первый работал- не боялся тогда, что у него от работ засалится манишка".
А из какой среды должны были возникнуть советские агенты производства? Кто должен был встать на место буржуев у руля промышленности?
Ведь при том уровне производительных сил, который существовал в то время в России, общество могло быть только классовым и никаким другим. Поэтому в стране с неизбежностью начался процесс становления частной собственности и общественных классов. А поскольку путь к возрождению в полном объеме капиталистической собственности был надежно заблокирован государством, процесс классообразования пошел по иному пути.
Чтобы понять сущность этого пути необходимо, хотя бы в общих чертах, прояснить вопрос с частной собственностью и эксплуатацией. В самом строгом научном значении этого слова, частная собственность – это такая собственность одной части общества, которая позволяет ей эксплуатировать другую, обязательно большую часть общества. Как и любая собственность, частная собственность может выступать в нескольких видах. Во-первых, в виде персональной частной собственности, собственности капиталиста на средства производства, собственности феодала на землю и личности его крестьян, собственности рабовладельца на его рабов и средства производства. Во-вторых, в виде групповой частной собственности, когда собственность принадлежит не одному человеку, а их группе. Наиболее очевидный пример такой собственности – акционерная собственность капиталистов. Первые две формы собственности были известны основоположникам марксизма и детально ими исследовались, так как именно они были представлены в тогдашних феодальных и пришедших им на смену капиталистических обществах Западной Европы.
Но основоположниками была выпущена из виду еще одна возможная форма частной собственности – общеклассовая частная собственность, когда собственность, позволяющая одной части общества эксплуатировать другую часть, находится в распоряжении не группы членов этого общества и не отдельных людей, а целого общественного класса. Такая общеклассовая форма частной собственности всегда приобретает форму государственной, при которой коллективным собственником является государственный аппарат, который распоряжается и использует эту собственность. Она в то время существовала в государствах Востока и Азии – Китае, Индии, а природа обществ этих стран была во многом неясна, соответственно, осталась неясной и основа их общественного устройства – азиатский (политарный) способ производства.
В Советской России силами государства удалось поставить заслон процессу капиталистического классообразования, но, в отличие от капиталистического, политарное классообразование поставить под контроль государства было невозможно, так как в его успешном исходе были заинтересованы все члены государственного аппарата. Все связанное с его становлением всегда можно было истолковать как извращения, допускаемые отдельными лицами. Именно так оно и было понято В.И.Лениным, наблюдавшим самые его начальные стадии - как просто бюрократизация государственного аппарата, с которой можно и должно бороться. Но попытки этой борьбы оказались безуспешными. В.И.Ленин с горечью признает, что все попытки улучшения госаппарата ни к каким зримым результатам не привели: «Мы уже пять лет суетимся над улучшением нашего госаппарата, но это именно только суетня, которая за пять лет доказала лишь свою непригодность или даже свою бесполезность, или даже свою вредность. Как суетня, она давала нам видимость работы, на самом деле засоряя наши учреждения и наши мозги».[В.И.Ленин. Лучше меньше, да лучше]
Не его вина, что тогдашний уровень развития науки, неизученность сущности политарного способа производства и обществ, относящихся к азиатской общественно-экономической формации, не позволили ему увидеть опасность и основные черты иного процесса классообразования, политарного или азиатского. И именно он и реализовался, сначала в стране победившего пролетариата, а затем и в некоторых странах, освобожденных ей от фашизма после Второй мировой войны.
Запретив иметь средства производства в персональной или даже групповой собственности, оказалось невозможно исключить попадание их в общеклассовую собственность, автоматически при этом превращающуюся в частную. Государственный аппарат, получив возможность распоряжаться как средствами производства, так и трудом людей, на них работающих, начал использовать эту собственность в своих интересах, начал участвовать в эксплуатации трудящихся. По своей сути эта эксплуатация от эксплуатации капиталистической ничем не отличалась.
Эксплуатация в точном политэкономическом значении этого слова – это безвозмездное присвоение чужого труда. Основоположники марксизма придерживались точки зрения на эксплуатацию, идущей от определения собственника средств производства. Собственник средств производства, использующий труд других людей – всегда их эксплуататор. И, в соответствии с этим определением, предлагали способ борьбы с эксплуатацией – обобществление средств производства, постановка их на службу всему обществу.
Но национализация промышленности, ее огосударствление, к обобществлению не привело. Государственная собственность – не есть собственность общественная. Единственное известное истории общество с общественной собственностью, причем не только на средства производства, но и на предметы потребления – это общество первобытное или первобытно-коммунистическое. И в первобытном обществе каждый его член не нуждался ни в чьем позволении, чтобы этой собственностью воспользоваться, при условии, разумеется, соблюдения им интересов других членов общества. Каждый член первобытной общины мог охотиться и заниматься собирательством на принадлежащих ей землях, пользоваться орудиями труда, созданными любым другим членом общины. Примером, показывающим, как общественный характер собственности проявлялся в первобытном обществе, является потребление добытой на охоте пищи. Каждый член коллектива имел на нее право в силу принадлежности к данному коллективу, независимо от своего участия в процессе ее добычи. Это могло выглядеть так: добытая и приготовленная пища, например мясо, передавалось по кругу, и каждый мог откусывать столько, сколько ему было необходимо. Разумеется, величина куска зависела от количества добытой пищи, и при ее недостатке люди сами себя ограничивали, обеспечивая в первую очередь мужчин – охотников. Но не требовалось ничьего разрешения, никаких особенных процедур, чтобы получить свою долю коллективной собственности.
Разумеется, ничего подобного в Советской России не наблюдалось и наблюдаться не могло. Средствами производства и предметами потребления распоряжались не сами члены общества, а специально назначенные на эту роль люди – партийные и государственные чиновники.
Перерождение их в эксплуататоров проявилось, в первую очередь, в появлении особой касты чиновников – номенклатуры, пользующихся дополнительными и тайными привилегиями, оплачивавшимися из той доли прибавочного продукта, которым они распоряжались от имени всего общества. В ходе революции и гражданской войны возник достаточно мощный партийно-государственный аппарат, в задачу которого помимо всего прочего входило руководство производством и распределение материальных благ. В условиях всеобщей нищеты и дефицита неизбежными были попытки отдельных членов партгосаппарата использовать служебное положение для обеспечения себя и своей семьи необходимыми жизненными благами, а также для оказания услуг, причем не обязательно безвозмездных, различного рода людям, не входившим в аппарат.
Верховный глава государственного аппарата (Генеральный секретарь ЦК ВКП(б)), вопреки всем своим усилиям либо был не в состоянии прекратить эксплуатацию трудящихся со стороны чиновников (например, Сталин использовал для этой цели самые разные средства – начиная от ограничения их зарплаты и регулярной ротации чиновников и кончая жестокими репрессиями), либо просто позволял событиям идти своим чередом. Дело не меняла даже личная кристальная честность того или иного лидера. Объективные обстоятельства, в полном соответствии с марксистской теорией, сильнее любой отдельно взятой личности.
А объективные обстоятельства – угроза войны и окружение врагов - диктовали Советскому Союзу необходимость всемерного укрепления государства и государственного аппарата, а это неизбежно приводило к укреплению и класса эксплуататоров. Сталин был вынужден отменить и партмаксимум (ограничение заработной платы для члена партии) и, одной рукой борясь с привилегиями, – их же и внедрять в виде конвертов со второй зарплатой, которую в конце его эпохи стали получать практически все представители партийной и государственной номенклатуры. А тот факт, что “вторая” зарплата и система привилегий была не платой за выдающиеся результаты, а способом распределения прибавочного продукта доказывает скрывание самого факта существования системы привилегий от обычных людей.
На уровне же пропаганды все было достаточно гладко – раз средства производства в СССР не находятся в личной или групповой собственности, значит, они находятся в собственности общественной, то есть служат всему обществу. Возможность существования общеклассовой формы частной собственности не рассматривалась вообще, а попытки ее изучения учеными-обществоведами даже на примере обществ Древнего Востока решительно и твердо пресекались.
Было ли Советское государство государством диктатуры пролетариата? Ведь распоряжаться создаваемым продуктом стали не рабочие, а, в лучшем случае, выходцы из его среды, его вожди. Те же люди, да не те! Пролетариями они были, когда работали по найму на хозяина, а, окрепнув в революционной борьбе, часть из них вошла в состав партгосаппарата, чем обрела новое качество. Пролетариями они быть перестали и составили новую, особую категорию людей, «касту проклятую», как впоследствии именовал ее И.В. Сталин. И то, что во главе нее были убежденные большевики, прошедшие тяжелым путем революций и гражданской войны, закалившие свои убеждения огнем и кровью, дела не меняло. Прихлебателей в составе партгосаппарата, к революции никакого отношения не имевших, оказалось не меньше.
Бесстрастный анализ показывает, что эта «каста проклятая» была ничем иным, как крупной частью общества, со своим местом в системе общественного производства и своим способом присвоения части созданного продукта, т.е. общественным классом. А то, что часть общественного продукта присваивалась ею тайно и по собственному усмотрению, доказывает, что этот класс был классом – эксплуататором.
Таким образом, процесс классообразования, с неизбежностью начавшийся после революции в России, пошел по пути возникновения общеклассовой частной собственности, выступавшей в форме государственной, и соответственно превращения основного состава партийно-государственного аппарата в господствующий эксплуататорский класс. В России возник политарный способ производства. Этот новый политарный способ производства, имея много общего с тем, что с конца IV тысячелетия до н.э. существовал в странах Востока, в то же время значительно отличался от него. Материально-технической основой древнего политаризма было доиндустриальное сельское хозяйство. Новое политарное общество было, как и капиталистическое, обществом индустриальным. Его можно было бы назвать неополитарным.
Вожди пролетариата свое дело знали.
Значит ли, что это было плохо? А моральные оценки здесь никакой роли не играют. История «живет» по своим, не зависящим от человеческой морали законам. Категории, которыми оперируют общественные науки, понятиями «плохо» или «хорошо» не определяются. Эксплуатация – это безвозмездное присвоение результата труда человека. Не более. А плохо это или хорошо, это в каждом конкретном случае выражается по-разному. Как можно оценивать рабовладельческий строй Рима? Да, рабство – это плохо. Но задействование рабов в процессе производства позволило резко поднять уровень развития производительных сил античного общества. В определенные периоды на миллион свободных граждан Рима, например, приходилось столько же рабов – сильных, здоровых мужчин, не обремененных семьей, что дало возможность значительную часть созданного рабами прибавочного продукта направлять не только на содержание высокопрофессиональной и мощной армии, завоевавшей полмира, но и на развитие искусств, науки, демократии.
И характеристика Советского государства как государства эксплуататорского ни в коей мере не оскорбительна. Капиталистическая эксплуатация в России была заменена политарной. Но альтернативой ей была полнейшая экономическая и политическая зависимость от стран капиталистического Запада. Что является большим злом?
Ни один господствующий класс, по крайней мере, до тех пор, пока не приходит время его заката, не был слоем чистых паразитов. Не составлял исключения и класс политаристов. Его представители были не менее необходимыми агентами производства, чем непосредственные созидатели материальных благ. Среди задач, которые ставились и решались классом политаристов, были и такие, которые отвечали интересам общества в целом, а не только правящей верхушки. При неополитаризме они должны были организовывать производство в масштабе всей страны. К числу таких задач, прежде всего, относится индустриализация. Поэтому она и была воспринята многими с энтузиазмом, тем более что массы связывали с ее завершением надежды на лучшую жизнь
Неополитаризм в СССР в короткие исторические сроки обеспечил индустриализацию страны, ликвидацию неграмотности, развитие образования и науки. Были времена, когда советская наука и техника вырывались вперед, оттесняя признанного лидера в этих областях — США. СССР был главной силой в коалиции держав, сокрушившей фашизм. Существование вначале одного лишь СССР, а затем и целой мировой системы неополитаризма способствовало значительному улучшению положения народных масс в государствах развитого капитализма и победе национально-освободительных движений народов колоний и зависимых стран.
Основой иллюзии существования в нашем обществе общенародной собственности было отсутствие персональной и групповой частной собственности на средства производства. Почвой, питавшей иллюзии народовластия и социализма, были такие бесспорные завоевания рабочего класса, как впервые в мире законодательно установленный вначале восьмичасовый, а затем и семичасовый рабочий день, отсутствие безработицы, развитая система социального обеспечения, бесплатное здравоохранение, бесплатное всеобщее образование, высокая социальная мобильность, включавшая достаточно легкое (особенно в первые годы после революции) социальное возвышение.
Вызов времени остался не отвеченным.
Но, не смотря на все свои очевидные преимущества, общество, построенное в СССР, социалистическим не было.
В Советском Союзе сложилось особая разновидность общества, господствующий способ производства которого был основан на эксплуатации человека человеком. То, что это общество было не социалистическим, т.е., высшим по сравнению с капиталистическим, доказывает факт все большего отставания СССР (после периода индустриализации и послевоенного восстановления) по темпам роста от развитых капиталистических стран. Марксизм определяет достижение человечеством новой стадии развития по появлению обществ, достигающих принципиально более высокого уровня производительности труда по сравнению с наиболее развитыми из прежних обществ. Например, рабовладельческое общество античной Греции достигло такого уровня развития производительных сил, что оказалось в состоянии не только поднять на невиданную дотоле высоту политику, науку и искусство, но и сокрушить в целой череде греко-персидских войн Персию - самое мощное государство того времени. А СССР этого добиться не смог, темпы его развития в лучшем случае были сопоставимы с темпами развития лидеров Запада (например, в США был свой период бурного экономического роста – 1940-1943 г.г., когда темпы роста ВВП зашкаливали за 18% в год с учетом инфляции, а ВНП СССР если и рос, то ненамного быстрее и лишь в лучшие годы сталинской индустриализации). А дальше стало хуже – СССР стал по темпам роста все больше отставать от Запада. Например, по такому важнейшему показателю, как темпы роста производства электроэнергии. СССР смог удвоить производство электроэнергии с 741 до 1545 млрд. квт-часов только за 15 лет (1970-1985), а США того же удвоения (от 759 до 1535 млрд.квт-час) смогли добиться всего за 10 лет (1960-1970).
Возможности политарной системы были крайне ограничены. Она не могла обеспечить интенсификацию производства, внедрение результатов научно-технической революции, хотя и обеспечила отдельные прорывы на этом направлении – в космосе и оборонной промышленности. Примерно с 50-х годов темпы экономического развития страны стали непрерывно уменьшаться, пока к 1985 г. не упали почти до нуля. Это свидетельствовало о том, что политарные производственные отношения превратились в тормоз на пути развития производительных сил.
Причиной этому было отсутствие действенного внутреннего стимула развития неополитарного общества, подобного стремлению к прибыли в обществе капиталистическом. Мотивация коллективных частных собственников была внеэкономической (об этом подробно в главе «Ты избрал – тебе судить!»). Она основывалась на страхе членов партгосаппарата быть оторванными от общеклассовой собственности, от «корыта», «вылететь» из обоймы собственников, что, как правило, проявлялось в достаточно трагичной форме. А отсюда и необходимость доказать свою пригодность корпорации – партгосаппарату. И сделать это можно способами не обязательно полезными производству – низкопоклонство, кумовство и пр.
Непрерывно нараставший груз проблем экономики и всего общества с явной необходимостью требовал ликвидации совершенно неэффективной политарной системы. И она с неизбежностью началась. Именно в этом заключалась объективная задача процесса, начальный этап (1985 — 1991) которого получил название перестройки. Возникла ситуация, из которой возможно было два выхода – либо превращение общеклассовой собственности политаристов в истинно общенародную, как этого чаяли простые люди, либо, превращение ее в персональную собственность членов класса политаристов.
Необходимостью была революция. Но под влиянием стран Запада и других обстоятельств вместо нее произошла контрреволюция.
Опять в кабалу!
Собственность у всех членов правящего класса была общая. Но одно дело общеклассовая собственность, а другое дело – персональная собственность. Блага от права распоряжаться первой политарист терял с выходом на пенсию, или если попадал в немилость у вышестоящих начальников. А вот персональную собственность он оставлял бы за собой в любом случае и мог передать ее своим детям. Имела место общая тенденция – все возрастающее желание политаристов отделить от общеклассовой собственности часть, превратив ее в свою персональную собственность.
Другая тенденция, имевшая место среди политаристов – как можно дольше оставаться на своем месте, в своем “удельном княжестве”. При Сталине бывало, что первые секретари регулярно менялись чуть ли не каждые два-три года. А после 20 съезда КПСС они становились практически пожизненными.
Эти объективные тенденции в среде политаристов совпали с кризисом неополитарной системы производства, все сильнее и сильнее отстававшей по темпам роста от развитых западных стран. В итоге в 1991 г. СССР был растащен по удельным республикам. На обломках политарного общества СССР возникло множество зависимых стран периферийного капитализма, а собственность была поделена между членами бывшего правящего класса и превратилась в обычную собственность класса капиталистов. В самом большом обрубке СССР, который получил название Российской Федерации, и других государствах, возникших на развалинах страны, начал формироваться капитализм. По такому же пути пошло развитие подавляющего числа неополитарных стран.
Под шум о демократии политаристы ликвидировали общеклассовую собственность и стали персональными собственниками. Среди них тоже была борьба – часть из них хотела сохранить политарные отношения, а другая часть – стихийно тянулась к персонализации собственности. Последние пересилили. Ельцин – прекрасный представитель этой группы. А, скажем, ГКЧП – это попытка сохранить старые порядки.
Собственность политарная исчезла, но на смену ей пришла своеобразная форма собственности. На Руси когда-то это называлось кормлениями. Выделяли человеку область, он там кормился, и, заодно, управлял. И пока его не снимали, он там был полным хозяином. Нынешние губернии – это ничто иное, как кормление.
Теперь у нас два господствующих класса - чиновников, имеющих уделы на кормлении, которые пользуются правом верховной собственности, и обирают и капиталистов и всех прочих, и класс олигархов, чистых капиталистов, которые не хотят с этим мириться. Между ним идет непрерывная борьба с переменным успехом. И эти классы свои интересы осознали. Капиталисты раньше. Чиновники позднее.
Арест Ходорковского – это один из эпизодов их борьбы. Новая редакция закона об экстремизме, ограждающая чиновников от даже косых взглядов в их сторону – другой эпизод. Покупка РАО «Газпром» «Сибнефти» - третий.
Борьба идет внутри двух классов, которые друг в друга перерастают, и все-таки, не совпадают. Есть целые чиновничьи кланы, стремящиеся стать еще и персональными собственниками, потому что уж очень общеклассовая собственность ненадежна – выгонят, останешься ни с чем. И, в свою очередь, капиталисты – олигархи понимают, что деньги деньгами, но возможности государства – это возможности силы государства. И разными путями встраиваются в его аппарат.
Главные завоевания Великой Октябрьской революции — политическая и экономическая независимость страны— были утрачены. Почти все страны, входившие в мировую неополитарную систему, стали интегрироваться в международную капиталистическую систему, причем в ее периферийную часть. Почти все они, включая Россию, снова оказались в экономической и политической зависимости от центра. Во всех этих странах стал формироваться не просто капитализм, а периферийный, зависимый капитализм. Для России все это было ни чем иным, как реставрацией положения, существовавшего до 1917 г. Реставрация произошла и в масштабах всего мира, взятого в целом. Исчезла неополитарная мировая система, а международная капиталистическая система снова стала превращаться во всемирную. Человечество вступило в новый этап свой истории — современный.
Печальные итоги и проблемы
Итак, анализ судьбы русской революции показывает, что пролетариат, возглавлявшийся марксистской партией, смог взять власть и установить диктатуру пролетариата. Но недостаточный уровень развития производительных сил в России обусловил неизбежность появления новых антагонистических общественных классов. Так как появлению класса капиталистов был поставлен заслон в виде запрета владеть частным лицам и их группам средствами производства, классообразование пошло по пути появления класса политаристов, который, став ядром государственного аппарата, превратился в класс-эксплуататор большей части общества. Победа диктатуры пролетариата не привела автоматически к построению социалистического общества. В условиях объективно низкого уровня развития производительных сил общества невозможно было рассчитывать на уничтожение классов.
Есть ли выход сейчас, есть ли возможность построения общества без возникновения классов-антагонистов, один из которых обязательно эксплуатирует другой? Каковы должны быть условия и путь построения такого общества?
Глава 3. Мы пойдем другим путем!
Неутешительные итоги
Итак, как показано выше, попытка построения социалистического общества в России закончилась неудачей. В результате незрелости производительных сил к моменту национально-освободительной революции 1917 года в России невозможно было создать господствующий способ производства и систему производственных отношений, не основанных на эксплуатации человека человеком. А основанный на эксплуатации способ производства неизбежно порождал процесс антагонистического классообразования. И этот процесс завершился возникновением класса политаристов (партгосноменклатуры), ставшего коллективным эксплуататором рабочих и крестьян. Поскольку господствующей идеологией нового класса-эксплуататора декларировался марксизм, требования его развития как научного метода неизбежно пришли в противоречие с нуждами класса-эксплуататора. Это привело, с одной стороны, к тому, что класс-эксплуататор был в достаточной степени ограничен в своих аппетитах (как его главой, когда эту должность занимал лично честный и мужественный человек И.Сталин, так и господствующей идеологией, требовавшей значительную долю прибавочного продукта направлять на повышение уровня благосостояния эксплуатируемых масс общества), а, с другой стороны, поставило под запрет свободное изучение и развитие марксистского метода в стране “победившего социализма”. Вот как об этом говорит Ю.И.Семенов в своей работе “Материалистическое понимание истории: недавнее прошлое, настоящее, будущее”(Новая и новейшая история. 1996. №3. С. 80-84)
“…марксизм, став господствующей идеологией и средством оправдания существующих в нашей стране порядков, переродился: из стройной системы научных взглядов превратился в набор штампованных фраз, используемых в качестве заклинаний и лозунгов. Настоящий марксизм был замещен видимостью марксизма - псевдомарксизмом. Это затронуло все части марксизма, не исключая и материалистического понимания истории. Произошло то, чего больше всего боялся Ф.Энгельс. "...Материалистический метод,- писал он, - превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании,а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты."
В попытках поиска выхода (теории конвергенции)
Неудивительно, поэтому, что действительные попытки поиска выхода из тупика, в который все больше сталкивала страну неспособная ответить на вызовы времени неополитарная система эксплуатации, стали предприниматься не официальной советской наукой, а людьми, которых позже стали называть диссидентами. Диссидентское движение, было, разумеется, весьма неоднородным по составу, но в нем присутствовали и люди, поставившие своей целью теоретически разработать основы устройства общества без эксплуатации человека человеком. Наиболее продвинулся в этом направлении известный представитель демократического направления в диссидентском движении В.Белоцерковский. Развивая предложенную А.Сахаровым идею конвергенции (соединения лучших черт социализма и капитализма), он, в ряде своих книг (см., например, В.Белоцерковский “Свобода, власть, собственность”) попытался выявить причины неудач советского строя (который он называл государственным социализмом), и, видя и признавая ограничения современного капитализма, выработать контуры общественного устройства, совмещающего в себе лучшие черты капитализма и социализма – кооперативного социализма, построение которого он видел только путем мирного преобразования государственного социализма или капитализма. От капитализма кооперативный социализм должен был взять идею свободной рыночной конкуренции на рынке товаров, отвергая конкуренцию капитала (агрессивную конкуренцию), а от госсоциализма – высокую социальную защищенность и производственный принцип формирования выборных органов власти.
По мнению В.Белоцерковского, именно конкуренция капитала порождает главные негативные явления в среде капиталистического общества, а вот свободная конкуренция товаропроизводителей является большим благом для всех членов общества, так как направлена на снижение цен и повышение качества товара. В западных странах имеется довольно значительная прослойка кооперативных предприятий, принадлежащих их работникам, но господствующим кооперативный экономический уклад не становится, по мнению В.Белоцерковского, в первую очередь из-за того, что государство поощряет конкуренцию агрессивную, а не рыночную. Агрессивная конкуренция капитала появляется в тех случаях, когда наемный труд рабочих, не являющихся собственниками, и прибавочная стоимость, создаваемая ими, используется для расширенного производства, основанного опять-таки на наемном труде, а тем самым, для накопления капитала. Задача, таким образом, состоит в том, чтобы предотвратить концентрацию капитала как самоцель собственников предприятий, а агрессивную конкуренцию – как способ ее достижения. Ведь легко представить, что даже работники предприятия, находящегося в их совместной собственности, будут заинтересованы в расширении производства (создании нового предприятия) только в том случае, если смогут на это новое предприятие нанять рабочих, не передавая им его в собственность – только тогда прибыль нового предприятия пойдет в распоряжение тех, кто вложил средства в его строительство, а не тех, кто будет на нем работать. И, разумеется, эта прибыль приведет к победе в агрессивной конкуренции предприятия-инвестора, а, значит, возникающие кооперативные предприятия постоянно будут порождать предприятия старого типа – капиталистические, тем самым, уничтожая ростки кооперативного социализма.
Эту краеугольную проблему нового общественного строя В.Белоцерковский видел и мучительно искал путь ее решения. В конце концов, он пришел к мнению, что единственным институтом, способным эффективно поставить заслон на пути агрессивной конкуренции – накопления капиталов, является государство. По мысли В.Белоцерковского, государство должно выступать коллективным инвестором, предоставляющим средства для расширения производства на условиях, которые будут более выгодны для работников нового предприятия, чем те, которые предлагают им другие инвесторы. Все предприятия должны отчислять в государственные фонды развития определенный процент прибыли, и эти средства потом должны идти на создание новых предприятий, обязательно продаваемых в рассрочку и по себестоимости их работникам, а также на выдачу беспроцентных или низкопроцентных кредитов кооперативным собственникам действующих предприятий для их расширения и модернизации. Оставлять вновь построенные предприятия в собственности государства ни в коем случае нельзя, так как такое предприятие будет ячейкой возникающего государственного социализма.
Имея в лице государства коллективного инвестора, который предоставляет гораздо более выгодные условия для работников новых предприятий, будет все меньше желающих идти в наемное рабство, становиться пролетариями, не владеющими средствами производства. Молодые и свободные рабочие кадры предпочтут идти на создаваемые государственными фондами развития предприятия, чтобы становиться их владельцами, нежели становиться пролетариями на предприятии, созданном частным инвестором. На новых предприятиях не будет эксплуатации человека человеком в процессе производства, так как все, что произвели его работники - будет им и принадлежать.
Разработанные В.Белоцерковским в рамках теории конвергенции черты нового общественного строя, не основанного на эксплуатации человека человеком, предусматривают передачу прав собственности на предприятия и то, что они производят, коллективам их работников, получающих, тем самым, власть в пределах собственного предприятия. Однако В.Белоцерковский не предлагает никакого реального пути преобразования государства таким образом, чтобы оно начало поддерживать кооперативные предприятия и ограничивать агрессивную конкуренцию, надеясь лишь на то, что рано или поздно избираемые гражданами депутаты проведут необходимые для возникновения кооперативного социализма преобразования. Кроме того, его воззрения достаточно идеалистичны и не опираются на марксистскую теорию. В частности, стремление каждого человека быть собственником того, что он производит, Белоцерковский выводит непосредственно из его “природы”, из заложенного в каждом из нас изначальном чувстве добра и зла. И пренебрежение теорией не проходит бесследно.
Условия задачи
По данным В.Белоцерковского, на Западе имеется довольно значительное количество предприятий, принадлежащих их работникам, но их число растет медленно или не растет вообще. В.Белоцерковский, признавая, что производительность труда на этих предприятиях примерно соответствует производительности труда на обычных частных (акционерных, капиталистических) предприятиях, не считает это большой проблемой. В этом и состоит основная его ошибка. Марксистская теория исторического материализма доказывает, что победа нового общественного строя возможна только тогда, когда он добьется принципиально нового уровня производительности труда по сравнению со старым. Поэтому, хотя основные контуры преобразований общества намечены в верном направлении, их необходимо теоретически разработать и показать, каким именно способом по-новому организованное производство на кооперативных предприятиях победит старые предприятия по уровню производительности труда.
Условия задачи, следовательно, состоят в том, чтобы кроме формальной передачи предприятий в собственность работников добиться одновременно значительного роста производительности труда на них и предложить такой путь преобразования государства, который заставил бы его служить обществу описанным выше способом – поощрением создания кооперативных предприятий и ограничением агрессивной конкуренции.
Разумеется, сама возможность подобных преобразований общества возникает только тогда, когда уровень развития производительных сил превышает определенный порог, тогда, когда существующие производственные отношения из стимула развития производительных сил превратятся в его тормоз. Возникновение такой ситуации можно определить по тому, как начинают то там, то здесь стихийно возникать ростки новой системы производственных отношений, не основанных на эксплуатации человека человеком. Задача тогда упрощается тем, что нужно не изобрести метод повышения уровня производительных сил общества с нуля, а верно определить зачатки такого метода, стихийно найденные современными командирами производства.
Методы развития производительных сил
До сих пор человечество (с тех пор как появились первые классовые общества) изобрело совсем немного методов резкого увеличения производительности общественного производства. Самый древний из них назван его первооткрывателем, Ю.И.Семеновым, темпоральным, а заключался он в насильственном принуждении крестьян трудиться не 3-4 часа, вполне достаточных для обеспечения себя и семьи хлебом насущным, а 10-12 часов в сутки. Этот метод стал тем локомотивом, который вызвал из небытия грандиозные империи Древнего Востока. Но неумолимые законы развития производства привели к появлению нового метода – названного Ю.И.Семеновым демографическим и основанного на массовом использовании труда рабов – сильных, здоровых мужчин, не обремененных семьей и детьми. Новый способ повышения продуктивности общественного производства, а, значит, и уровня производительных сил общества объединил в себе возможности темпорального метода и внес свои – принципиально новые. Рабы не только трудились 10-12 часов в сутки, но, не будучи обремененными семьей как крестьяне империй Древнего Востока могли довольствоваться значительно меньшей долей произведенного продукта, соответственно увеличив долю продукта прибавочного. В основе могущества Римской империи, в которой в период ее расцвета на миллион граждан приходилось такое же число рабов, лежит прежде всего демографический способ увеличения продуктивности общественного производства. Рабов заставляли работать не только много, но им еще и оставляли на прокорм много меньше, чем крестьянам с их большими семьями.
Но оба этих метода – и темпоральный и демографический не могли обеспечить рост производительных сил общества беспредельно, так как нельзя было заставить работать людей не 10, а 100 часов в сутки, и, чем больше требовалось рабов, тем труднее было их находить. Следующим способом резкого повышения уровня производительных сил общества стало использование машин. Машинный способ также вобрал в себя возможности предыдущих – темпорального и демографического. Могучие машины заменили сильных и здоровых мужчин, а роль рабов, которым можно было платить сущие гроши, стали выполнять женщины и дети, для которых у капиталиста нашлось много рабочих мест, не требовавших ни значительной физической силы, ни особых знаний и умений. И, как и крестьян, пролетариев века машин можно было заставлять работать большую часть суток. Беспредельная жестокость, с которой машинное производство капиталистического общества превращало людей в придатки машин показана К.Марксом в его работе “Капитал”.
С тех пор, разумеется, капитализм изменился. Огромный рост производительных сил, достигнутый на основе машинного метода, позволил капиталистическому обществу частью замаскировать, а частью сгладить присущие ему противоречия, что даже послужило причиной возникновения у ряда ученых мнения о том, что машинный способ, в отличие от всех предшествовавших ему методов повышения продуктивности общественного производства, способен, в принципе, обеспечить беспредельный рост производительных сил общества. Но возможно это будет лишь в том случае, если сами отношения в процессе производства не становятся его тормозом. А именно это происходит в настоящее время.
В этом случае рано или поздно возникнет новый способ увеличения производительных сил общества, который вберет в себя все лучшее, что несли способы предыдущие и внесет нечто принципиально новое. Предсказать, в чем будет заключаться его сущность, невозможно без научного анализа ограничений самого совершенного из методов существующих – машинного производства.
Зло современного производства.
Представим себе современное промышленное предприятие, например, автомобильный завод ВАЗ, ставшее кооперативным, то есть каждый работник является коллективным собственником этого предприятия. Если не предпринимать дополнительных мер по преобразованию системы организационно-трудовых отношений (то есть тех отношений, в которые вступают между собой люди, непосредственно занимающиеся производством – рабочие, контролеры, начальники смен и цехов) на самом предприятии, удастся ли при этом значительно повысить уровень производительности труда, так, чтобы это предприятие выиграло в рыночной конкуренции и стало примером для других? Именно от этого, в конечном счете, зависит – победит ли кооперативная форма собственности, а с ней и кооперативный социализм, или проиграет. Но рабочий на конвейере завода продолжает работать так же, как и ранее, когда он не был собственником предприятия. В лучшем случае стоит надеяться на рост уровня его сознательности и повышение требовательности к себе и к товарищам. Но добиться значительного и продолжительного роста производительности труда, основанного только на повышении сознательности, вряд ли удастся.
Действительно, рабочим советского автозавода ВАЗ постоянно говорили о том, что они являются, как члены советского общества, в том числе и собственниками своего автозавода, и на этом основании призывали их к повышению сознательности и увеличению уровня производительности труда. Однако ни слова, ни даже достаточно значительные выплаты из общественных фондов потребления, которые получал каждый советский человек как символ дивидендов от его доли в общественной собственности (на самом деле являвшейся государственной) не привели к тому, что производительность его труда превысила производительность труда его коллеги на автомобильном заводе Форда в США. Не стоит этого ожидать и в том случае, если работник станет не на словах, а на деле собственником завода – в первом приближении это приведет всего лишь к увеличению его доли “дивидендов”, но никак не изменит его взаимоотношений с товарищами по конвейеру, а тем самым не приведет и к значительному повышению уровня производительности труда.
Причина подобного эффекта известна уже довольно давно и получила даже свое название – отчуждение работника от результата его труда. Работник, прикручивающий болты к кузову автомобиля, не считает ни этот автомобиль, ни болты, ни результат своего труда своей собственностью, зная, что является лишь винтиком в огромном механизме завода. Дивиденды как владельцу собственности – для него весьма далекая и не так уж важная доля в его доходах, основу которых, как и прежде, составляет заработная плата. А заработная плата и способ ее начисления работнику определяется формой организационно-трудовых отношений на предприятии. В случае сдельной или аккордной заработной платы работник сильнее заинтересован в повышении производительности своего труда, в случае повременной - слабее. Однако и самая совершенная форма начисления заработной платы имеет целый ряд недостатков и один из главных – при ее расчете не учитываются расходы, которые делает работник в процессе производства. Здесь наблюдается эффект взаимовлияния экономических отношений собственности, то есть отношений собственности и обмена, основанных на эксплуатации и действующих на уровне всего общества в целом, и организационно-трудовых отношений, которые тоже содержат в себе элементы эксплуатации, но эта эксплуатация происходит не в рамках общества, а в рамках отдельно взятого предприятия. Наблюдается она также и в тех случаях, когда работник производит продукцию, изначально не являющуюся его собственностью. А является ли продукт труда человека при работе в составе производственного коллектива его собственностью? Может ли он владеть, распоряжаться и пользоваться им по своему усмотрению? Нет, не может, а, следовательно, не является и собственником продукта своего труда.
Но кто же в таком случае эксплуататор? А тот, кто фактически распоряжается и пользуется продуктом труда производителя – то есть администрация предприятия, но не только она. Предприятие в этом случае выступает как уменьшенная копия политарного государства. Так же, как в государстве, формально предприятие (средства производства) и производимый продукт принадлежат не администрации (госчиновникам), а работникам (народу), но лишь в той мере, в какой работники в состоянии действительно влиять на работу администрации (правительства). Способ, который в состоянии ограничить, но не уничтожить вообще эксплуатацию работников со стороны администрации – ответственность администрации за результаты своей работы перед собственниками (работниками).
Но кроме одного возможного эксплуататора – администрации предприятия, есть и еще один, на первый взгляд, неподходящий кандидат на эту роль. Это никто иной, как сам работник, но, разумеется, не по отношению к себе, а к своим товарищам. Действительно, в точном научном значении этого слова, эксплуатация – это безвозмездное присвоение плодов чужого труда. А чем, как не присвоением плодов чужого труда занимается работник конвейера автозавода, который вместо того, чтобы закрутить болт, как это полагается по технологии, забивает его молотком? Ведь он, получая деньги за “работу”, делает ничто иное, как изымает в свою пользу часть заработной платы своих добросовестных товарищей, тем самым безвозмездно присваивая себе часть их труда. Прибыль завода из-за невозможности продать бракованный автомобиль или из-за необходимости оплачивать гарантийный ремонт уменьшится, а уменьшение зарплаты бракодела (это в том редком случае, если виновника брака выявили) не покроет убытков, то есть доля зарплаты нерадивого работника возрастет в общем объеме прибыли. Именно за счет того, что он запустит руку в карман заводу - своим добросовестным товарищам. Это ничто иное, как эксплуатация недобросовестным работником своих товарищей по производству.
И вот для борьбы с этим способом эксплуатации действенных методов пока не было придумано, хотя он порождает множество следствий, среди которых снижение производительности труда и наплевательское отношение к делу не самые грозные. Все и всевозможные варианты контроля и проверок, устраиваемых администрацией для надзора за работниками, и увещевания на добросовестную работу, мало что дают, так как и контролер и начальник – это люди, не занятые непосредственно в производстве так, как сам работник и его товарищи.
Поскольку отчуждение человека от результатов его труда, создающее базу для возникновения эксплуатации, основывается на господствующей форме организационно-трудовых отношений, то и пути преодоления его необходимо искать в создании новых форм этих отношений. Можно предположить, что исключение эксплуатации и отчуждения человека от результатов его труда при переходе к новой форме организационно-трудовых отношений как раз и даст то повышение уровня производительных сил общества, которое сделает возможным исключение эксплуатации и из экономических отношений и в масштабах всего общества.
Делократия или власть - Делу
И наиболее близко черты этого нового способа были выявлены в 80-е годы 20-го века, причем не диссидентом и не ученым, а современным командиром производства – Ю.И.Мухиным, в бытность его заместителем директора Ермакского завода ферросплавов (Казахская ССР), впервые изложившем его принципы в целом ряде статей и книг. Более того, это решение было внедрено и успешно работало на этом заводе, подтвердив выводы автора практикой. Автор назвал систему своих предложений по изменению организационно-трудовых отношений делократизацией производства, в дальнейшем попытавшись распространить ее и на другие сферы общественной деятельности.
Основные принципы, на которых должно организовываться любое производство, по Ю.Мухину (он их называет делократическими, а саму систему – Делократией), следующие (по материалам книги Ю.Мухина “Наука управлять людьми”):
1.Планируется не производство какого-либо конкретного продукта, а удовлетворение внутренних потребителей предприятия;
2.Система расчетов внутри предприятия изменяется так, чтобы вся выручка от изделий двигалась навстречу технологическому процессу (потоку) и проходила (в идеальном случае) через каждого работника;
3.Вводятся на долгое время стандартные условия (товары, услуги, цены) для каждого работника предприятия (в идеале);
4.Дается возможность работникам, опираясь на стандартные условия, договариваться между собой о наилучшем удовлетворении потребителя;
5.Делократизация производства проводится сверху вниз, вознаграждение руководителей исчисляется как процент от заработка их подчиненных.
В соответствии с новой системой организационно-трудовых отношений, каждый работник, участвующий в производстве продукта, фактически получает его в свою полную собственность от звена, находящегося ранее него в технологической цепочке. Разумеется, в условиях современного производства не идет речь о бесконечных финансовых расчетах между различными подразделениями предприятия и отдельными работниками, а лишь о передаче прав собственности на продукт или его полуфабрикат и учете смены собственника.
Произведя добавленную стоимость, работник, являясь собственником произведенного продукта (Ю.Мухин употребляет здесь более широкий термин – Дело, в значении “результата труда человека, за который истинные потребители готовы платить”), затем “продает” его следующему звену технологической цепочки по взаимно согласованной “цене”, включающей в себя возмещение расходов работника при выполнении его технологической операции (затраты электроэнергии, амортизация средств производства, “покупка” полуфабриката продукта и др.) и его вознаграждение. Например, токарь вытачивает детали, которые принадлежат ему и только ему, так как он полностью “оплатил” их при “покупке” на складе заготовок. После выполнения своей технологической операции и “продав” продукт соседу по конвейеру, скажем, слесарю-сборщику, токарь получает валовый доход от проданных им деталей. Все сырье для изготовления промежуточного продукта работник оплачивает из своего валового дохода. Токарь “покупает” заготовки у кузнеца, создавая валовый доход для него. Процесс внутренних поставок продолжается до поступления готового продукта в распоряжение отдела сбыта, который “купит” его только в том случае, если уверен в его качестве и в том, что он сможет его реализовать на внешнем рынке, то есть сумеет найти истинного потребителя, готового за него заплатить
Полученные от покупателя - истинного потребителя Дела предприятия (готовой продукции) денежные средства начинают движение обратно вдоль технологической цепочки. Отдел сбыта, оплатив свои издержки, выплачивает стоимость приобретенного у последнего звена производственной цепочки продукта, и оставляет в своем распоряжении свою прибыль, являющуюся вознаграждением за успешное завершение Дела. Соответственно, каждое звено технологической цепочки получает вознаграждение не от начальника (владельца или распорядителя средств производства, распоряжавшегося ранее всем прибавочным продуктом), а непосредственно от потребителя произведенного продукта. И контролером для каждого из работников становится не посторонний человек, назначенный администрацией, а свой собственный товарищ, который, безусловно, не станет “покупать” корпус автомобиля, в который болты забиты молотком. В идеале каждый подчиненный, непосредственно участвующий в исполнении Дела организации, станет единоличным хозяином, как хозяин мини-завода на Западе, но в лучших условиях, так как он будет застрахован от возможных неудач мощью своей организации, как сражающиеся войска застрахованы резервом армии.
Поскольку каждое следующее звено технологической цепочки “покупает” произведенный продукт в свою собственность, оно несет и все риски, связанные с некачественным выполнением работы предыдущим звеном. Оплата всех издержек, связанных с конкретной технологической операцией – амортизация станка, электроэнергия и пр. ведется работником самостоятельно, разумеется, с помощью бухгалтерии, услуги которой по исчислению затрат, валового дохода, прибыли, внутрихозяйственных “налогов” он также оплачивает по согласованной с ними цене. Также оплачиваются все услуги внутренних служб – лабораторий, отделов кадров, технического контроля и т.п. Но и экономия на сырье и энергоресурсах поступает непосредственно в валовый доход работника.
Каждый работник связан с товарищами условиями поставки стандартной продукции или услуг по стандартной цене, которые ограничивают его возможности стать монополистом по отношению к потребителям своей продукции, и не позволяют ему работать «на сторону», не выполнив обязательства перед закрепленными за ним потребителями. Стандартная продукция и услуги – это услуги в самой простой, доступной в изготовлении и в то же время хотя бы минимально устраивающей потребителя форме. На такую продукцию вводится заводской стандарт и устанавливается стандартная цена. В закон предприятия должно быть введено положение, что ни один “продавец” не имеет права ничего продать, если он одновременно не предлагает к продаже стандартную продукцию по стандартной цене либо более качественную продукцию, но тоже по стандартной цене. Таким образом, на предприятии вводится конкуренция между продукцией и услугами, направленная на их совершенствование для более полного удовлетворения нужд потребителя, то есть именно такая, пользу которой отмечал В.Белоцерковский в капиталистическом обществе. Но при капитализме практически не используется понятия стандартной продукции, поэтому конкуренция между товарами превращается в конкуренцию между товаропроизводителями, неизбежно перерождаясь затем в конкуренцию капиталов, или агрессивную конкуренцию, порождая непроизводительные, не нужные обществу затраты.
Далее Ю.Мухин предлагает распространить принцип конкуренции со стандартной ценой, назначаемой на стандартную продукцию с уровня предприятия на уровень экономики общества в целом.
Стандартная продукция вводится в экономику, чтобы создать основу для конкуренции товаров: цена стандартной продукции определит уровень цен на все виды продукции данной группы, она будет сдерживать любителей высоких цен.
Фактически государство будет контролировать цены 2–3 % всей производимой продукции, но этот контроль обуздает все остальные цены, которые будут оставаться свободными, но которые невозможно будет поднять выше выгодного покупателю предела и получить незаработанную прибыль.
Введением конкуренции с государственным стандартным товаром Делу (покупателю) будут переданы рычаги для поощрения и наказания продавца (исполнителя), окончательно устанавливая в экономике власть Дела.
В связи с этим, изменится и положение руководителей. Их задачей будет организовать труд подчиненных таким образом, чтобы организация максимально эффективно делала свое Дело. Организационные усилия нужны подчиненным для того, чтобы максимально увеличить разницу между их валовым доходом и расходами. Дело руководителя – организация труда подчиненных, они истинные потребители его Дела, поэтому и платить ему будут они. Зарплата руководителя складывается из сумм (оговоренный % валового дохода каждого подчиненного ему работника), перечисляемых ему работниками, которые “покупают” его услуги по организации производства. Чем больше зарабатывают подчиненные, тем больше доход руководителя. Никаких иных средств вознаграждения руководителя не требуется. Дивиденды как доход от собственности будут выплачиваться каждому работнику и руководителю в соответствии с его вкладом в общее Дело. И руководитель будет насущно заинтересован в том, чтобы организаторскими приемами увеличить доход своих подчиненных, тем самым, увеличив и собственный доход. А для этого необходимы навыки организатора, необходимо знание технологических процессов, знание людей. Более того, для сосредоточения на управлении непосредственно процессом у руководителя будет больше времени. Он освобождается от контрольно–надзирательной части своих обязанностей по причине их ненужности в процессе производства. Возможность наказывать исполнителя передана непосредственно Делу, а контролирование исполнителя руководителем, лишенного возможности наказывать, становится бессмысленным. Каждый участник технологического процесса сам будет заинтересован в качественном и полном выполнении Дела.
Чего можно добиться таким подходом? Организация станет делать Дело неизмеримо эффективнее, и благодарность начальнику со стороны Дела также неизмеримо возрастет. При этом каждый работающий будет делать Дело в большем объеме, более ценно и качественно, затрачивая при этом гораздо меньше материальных ресурсов. Это многократно проверено сотнями тысяч руководителей экономики, когда у них были случаи воспользоваться свободной сдельщиной или аккордом, это многократно проверено всеми армиями мира в войнах. В делократической системе управления эффективно работать начнут абсолютно все: врачи и педагоги, милиционеры и продавцы и, конечно, все в экономике.
Но это не все. Неизмерим будет моральный эффект. Руководитель из своих подчиненных сделает Людей с большой буквы. Их работа станет интересной, творческой для них самих. Они начнут учиться и совершенствовать свое Дело, их успехи принесут им большую человеческую радость. Сам изобретатель делократии Ю.Мухин не смог внедрить ее в полном объеме (т.е. сверху донизу) на Ермакском заводе ферросплавов. В те годы уже началась “катастройка”, и резкое повышение производительности труда в условиях разрухи горизонтальных связей привело бы к массовому сокращению штатов. Но, тем не менее, перевод на делократическую систему руководства среднего звена дал свой результат, о котором Ю.Мухину перед его увольнением с завода его товарищи сказали так: “…встал начальник одного из основных цехов и сказал, что все инженеры завода будут помнить меня уже только за то, что я внедрил такую систему оплаты их труда, при которой и самые высокооплачиваемые бригадиры из рабочих соглашаются пойти на должность ИТР, и не один рабочий не упрекает начальников в неправедно заработанных деньгах “. [« Дуэль», N16 (16), 1996, http://www.duel.ru/199616/?16_3_2].
Немного теории. Делократия и марксизм.
Разумеется, Ю.Мухин не применяет марксистскую терминологию для описания системы своих предложений по реорганизации экономики предприятий и государства в целом, а использует термины своей “науки управления людьми” – власть Дела, делократический и бюрократический способы управления. Объясняется это тем, что разработку своих идей Ю.Мухин вел не с позиций марксизма, а с позиций учета принципов управления, принципов функционирования систем управления на производстве и в обществе, пользуясь своим богатым практическим опытом управленца в должности замдиректора одного из крупнейших металлургических предприятий СССР.
Что же предлагает Ю.Мухин в рамках своей системы “делократии”, если проанализировать ее с позиций марксистской науки? Как уже было сказано выше, Ю.Мухин опытным путем открыл основные черты того принципиально нового способа повышения продуктивности общественного производства, который должен придти на смену машинному.
То, какая система отношений господствует в обществе, определяется не желанием или традициями людей, а уровнем развития производительных сил.
Но и сам возможный уровень развития производительных сил зависит, на определенном, достаточно высоком этапе их развития, от системы организационно-трудовых отношений в процессе производства. Например, во времена господства темпорального способа увеличения продуктивности общественного производства, никакой “делократизацией” людей нельзя было заставить заниматься возделыванием полей больше физически необходимого им времени для обеспечения пищей себя и своей семьи, и только жестокое принуждение с применением насилия оказалось способно резко увеличить объем производимого продукта до уровня, позволявшего содержать значительный штат надсмотрщиков, сборщиков налогов и административную пирамиду во главе с фараоном, императором и т.д. Здесь повышению производительности труда за счет совершенствования организационно-трудовых отношений ставился предел имеющимися в распоряжении людей средствами производства, требующими большей частью тяжелого ручного труда.
Возможность альтернативы появилась только тогда, когда общество оказалось в состоянии не использовать в процессе производства внеэкономическое принуждение как основной стимул для работников. Это стало возможным только на капиталистической стадии развития общественного производства, при достижении определенного, весьма высокого уровня развития производительных сил на основе машинного способа производства. Но в наше время дальнейшему увеличению производительных сил общества, на что, в принципе, способен машинный способ производства, поставлен заслон в виде безнадежно отставшей от требований времени форме организационно-трудовых отношений между людьми в процессе производства. Из метода развития производительных сил, каким они были во времена тейлоризма и изобретения конвейера Фордом, они превратились в их тормоз, в первую очередь, за счет присущего им отчуждения человека от результатов его труда.
Изменив форму организационно-трудовых отношений можно добиться резкого увеличения уровня развития производительных сил общества, тем самым открыв дорогу к смене системы производственных (а вслед за ними и прочих общественных) отношений, основанных на эксплуатации, иными, от этой эксплуатации свободными.
Вместе с исчезновением отчуждения работника от результата его труда, исчезнут и негативные явления, им порождаемые. Каждый работник станет на своем месте творцом. Все, что для этого необходимо, это – дать возможность работнику быть хозяином, то есть, не только быть собственником доли предприятия, но и по своему усмотрению делать затраты на производство своего продукта. Но цену на продукт своего труда он не вправе назначать сам. Цена устанавливается в процессе соглашения продавца с покупателем, ведущейся вокруг цены, установленной государством, таким образом, чтобы она приближалась к общественно-необходимой цене, основывающейся, в свою очередь, на общественно-необходимых (средних в масштабах общества) затратах труда на ту или иную продукцию.
Здесь подход Ю.Мухина перекликается с выводами В.Белоцерковского, пришедшего к необходимости назначения государством своеобразной “цены” для инвестиций, причем таким образом, что на нее должны ориентироваться все остальные инвесторы. Эта цена – ничто иное, как стандартная цена на товар “инвестиции”, в которую входит, помимо процентной ставки, задающей уровень конкуренции, еще и обязательство продажи предприятия по себестоимости работникам. Любой частный инвестор сможет выиграть инвестиционный конкурс только в том случае, если предложит лучшие условия по сравнению с государственной ценой инвестиций.
Точно таким же образом стандартная цена в других обстоятельствах превращает конкуренцию из агрессивной, монополистической, имеющей целью концентрацию и возрастание капитала – в конкуренцию рыночную, и в конкуренцию между продукцией, а не между ее производителями.
Иными словами, при замене организационно-трудовых отношений, основанных на эксплуатации, отношениями нового типа возникнет принципиально новый способ повышения производительных сил общества, который будет иметь то же значение для возникновения коммунистического общества, какое имел машинный способ – для возникновения общества капиталистического.
Реальность и идеал. Бизнес в поиске.
Западные исследователи и командиры производства также предпринимали попытки решить проблему эксплуатации и отчуждения в процессе производства, осознавая ее в форме необходимости совершенствования производства под влиянием глобализации и всемирного рынка со всемирной же конкуренцией. В конце XX века возникло целое направление науки управления производством – менеджмента, которое получило название “реинжиниринг бизнес-процессов” или управление бизнес-процессами. Родоначальником этого направления считаются М.Хаммер, Д.Чампи, описавшие его основные принципы в книге “Реинжиниринг корпорации” (1993, 2001,2003).
По мнению западных исследователей, основная проблема повышения эффективности работы корпораций – в изменении управления ими от функционального принципа (когда корпорация разбита на несколько иерархических пирамид подчинения – служба сбыта, основное производство, служба доставки и т.д.), к принципу управления бизнес-процессами, из которых состоит корпорация.
Анализ предлагаемых западными исследователями решений показывает, что основной идеей и делократии, и реинжиниринга является перестройка организационно-трудовых отношений в организации. Службы корпорации, объединенные в бизнес-процесс, получают его в свою “собственность” и их вознаграждение точно увязывается с результатом работы бизнес-процесса – тем, насколько оказалось востребованными потребителями то, что корпорация производит в его рамках. Ю.Мухин вместо термина “бизнес-процесс” использует термин “Дело”, гораздо подробнее и глубже прорабатывая вопрос, как именно Дело должно передаваться в собственность тем, кто его производит.
Терминология западных исследователей совпадает с терминологией Ю.Мухина практически дословно – сравните “Мы определяем бизнес-процесс как комплекс действий, в котором на основе одного или более видов исходных данных создается ценный для клиента результат” [М.Хаммер, Д.Чампи, Реинжиниринг корпорации, М., 2005, с.65] и “Дело - это результат труда человека, за который истинные потребители готовы платить.” [Ю.Мухин, Наука управлять людьми, М.,1993,с.8]
По отзывам западных исследователей, реинжиниринг крупных корпораций, несмотря на половинчатость предлагаемых в его рамках мер (например, реинжиниринг практически не предусматривает изменения системы выплаты вознаграждения руководителям низшего звена) своим результатом дает кардинальное, на порядок, увеличение эффективности их работы, то есть обеспечивает ничто иное, как рост уровня производительных сил общества. Разумеется, чтобы полностью использовать потенциал найденных принципиальных решений их необходимо теоретически осмыслить и использовать комплексно – как на уровне отдельного предприятия, так и на уровне государства, ведь рано или поздно процесс реинжиниринга (или делократизации) сталкивается с желанием собственника продолжать присваивать труд своих работников.
Конкурентная среда побуждает «делократизироваться» и отечественный современный бизнес.
В журнале «Эксперт» №13(460) от 4 апреля 2005 («Куриный хайтек», Галина Щербо) было рассказано об опыте агрофирмы «Птицефабрика Сеймовская» из Нижегородской области:
«…На внутреннем хозрасчете держится экономика всего огромного хозяйства «Сеймовской»: двух птицефабрик, комбикормового завода, нескольких десятков фирменных магазинов и оптовых складов в пяти регионах, 14 зерновых хозяйств в Нижегородской и Владимирской областях, хлебоприемного предприятия и базы сельхозхимии. Хозрасчет в птицеводстве безоговорочно признается ноу-хау «Сеймовской». В своем нынешнем виде он сложился в 1992 году и спас птицефабрику от разорения. При переходе к рынку «Сеймовская» оказалась на грани банкротства. Люди слонялись по территории без дела, пьянствовали, разворовывали фабрику. Старые работники пошли к Леониду Седову, бывшему здесь раньше директором.
Сначала нужно было навести порядок и начать зарабатывать. Были ликвидированы «вызывающе убыточные» подразделения. Оставшиеся — от птичника до котельной — стали самостоятельными хозяйственными единицами со своими материальными ресурсами и бюджетом. И с этих пор все работы внутри фабрики перестали быть бесплатными.
Утвердили внутрифабричные расценки на продукцию и услуги, бригадирам завели чековые книжки для расчетов. Работникам открыли лицевые счета, на которых учитывались индивидуальные расходы и доходы. Отпускает, скажем, кормоцех корм для несушек — птичник ему выписывает чек. Отправляется водитель с грузом — тоже требует чек от того, кто его послал в рейс. Даже цыплят и кур-молодок цеха не передавали друг другу, как раньше, а продавали.
Отвечая за выполнение производственной программы, хозрасчетные подразделения получили и широкие права: устанавливать численность работников, форму оплаты труда, формировать резервный фонд и фонд потребления и распоряжаться этими средствами по своему усмотрению. Им разрешили даже заниматься бизнесом на стороне, если это было не в ущерб производству, используя треть этих доходов для выплат работникам.
У администрации свои обязанности: обеспечивать подразделения сырьем, кормами, материалами, техникой, искать рынки сбыта, организовывать собственную торговлю, модернизировать технологии. На покупку мелкого оборудования у администрации можно взять кредит. Но если благополучный цех может получить кредит на год и без процентов, то убыточный — максимум на полгода, под проценты и залог своего имущества и продукции. Эффект был сначала психологический: люди поняли, что все стоит денег — и курица-несушка и рейс водителя, и лабораторный анализ. Приходилось думать, как цеху жить от зарплаты до зарплаты, чтобы хватило на необходимые расходы и еще осталось.
«У каждого подразделения и работника нашлись внутренние резервы, — говорит Седов Водители перестали „левачить" — экономия бензина, техники бережно обслуживали оборудование — экономия на ремонте и запчастях, учитывали каждый килограмм корма и киловатт электроэнергии». Постепенно научились хозяйствовать: деньги уже не проедали полностью, а пускали на развитие, чтобы прибыль росла. Из своей прибыли каждое маленькое хозяйство отчисляет 17% фабрике на налоги. Оставшиеся деньги делят пополам: одна половина опять идет фабрике — в фонд развития и резервный фонд, другая половина остается в цехе. При небольших зарплатах — до 2 тыс. рублей — основная часть дохода складывается из процента от прибылей. При выполнении всей фабрикой производственного задания к хозрасчетной премии добавляется и общефабричная. Вместе они могут составить до 300% оклада. А если в срыве программы виновата администрация, хозрасчетное подразделение вправе предъявить ей претензии. Были случаи когда деньги за брак или перебои в работе из собственного кармана выкладывали главный энергетик, инженер-строитель, заместитель директора по капитальному строительству. Через год после введения новых порядков птицефабрика из убыточной стала рентабельной».
Хорошую иллюстрацию того, как на практике должна работать стандартная цена на стандартный товар, обеспечивая переход от агрессивной конкуренции к рыночной, показывает заметка в газете «КоммерсантЪ» от 31.08.2006 «ОСАГО отправят в тарифный коридор». Глава Федеральной службы страхового надзора (ФССН) Илья Ломакин-Румянцев предложил вводить систему, при которой будет определена стандартная услуга, которую автовладелец получает за базовый тариф, а дополнительный сервис оплачивается отдельно. Дополнительными услугами, которые можно будет оплатить отдельно, могут стать вызов аварийного комиссара и эвакуатора на место ДТП, сбор справок для выплаты.
Таким образом, стихийно появляющиеся “находки” и “изобретения” науки менеджмента, представляют собой ростки новой системы производственных отношений, способных привести к переходу человечества на новую стадию своего развития, стадию, когда наконец-то обществу удастся избавиться от эксплуатации человека человеком, сначала на уровне предприятия, а затем и на уровне общества в целом.
О роли и значении государства.
Безусловно, важнейшая роль в преобразованиях общественных отношений в сторону освобождения от эксплуатации принадлежит государству. Основоположники марксизма считали, что государство, поставленное на службу самому передовому классу – пролетариату в форме его диктатуры, будет работать в интересах всех членов общества и обеспечит преодоление эксплуатации, как в процессе производства, так и на уровне общества в целом. Однако, после образования реального государства диктатуры пролетариата этого не произошло, так как потенциал роста производительных сил на базе производственных отношений, основанных на эксплуатации был далеко не исчерпан. Поставив заслон процессу классообразования капиталистического, советское государство диктатуры пролетариата инициировало процесс классообразования политарного. Проведенная национализация средств производства привела к передаче их не в общественную, а в государственную собственность, точнее, в руки партийно-государственной номенклатуры. Вместо того, чтобы служить обществу в целом, государство превратилось в вотчину чиновников.
По мнению В.Белоцерковского, преобразование государства должно вестись таким образом, чтобы оно стало проводником и поддержкой нарождающегося кооперативного социализма. Путь к этому – изменение системы выборов, переход от выборов по территориальному принципу к выборам по производственному принципу. Избранные трудовыми коллективами депутаты будут поддерживать ростки кооперативного социализма и заставят государство не на словах, а на деле защищать интересы общества.
Однако и в варианте основоположников марксизма, и в варианте В.Белоцерковского не предусматривается никаких действенных механизмов, обеспечивающих обратную связь государства с обществом, никаких механизмов, гарантирующих, что государство, появившееся как инструмент классового господства, будет служить не классу-эксплуататору, а всему обществу в целом.
Наиболее проработал вопрос, каковы должны быть такие механизмы в государстве и как обеспечить их появление, Ю.Мухин в процессе распространения идей делократизации на уровень государственного управления. Теоретическому обоснованию их правильности и эффективности посвящен следующий раздел книги.
Неутешительные итоги
Итак, как показано выше, попытка построения социалистического общества в России закончилась неудачей. В результате незрелости производительных сил к моменту национально-освободительной революции 1917 года в России невозможно было создать господствующий способ производства и систему производственных отношений, не основанных на эксплуатации человека человеком. А основанный на эксплуатации способ производства неизбежно порождал процесс антагонистического классообразования. И этот процесс завершился возникновением класса политаристов (партгосноменклатуры), ставшего коллективным эксплуататором рабочих и крестьян. Поскольку господствующей идеологией нового класса-эксплуататора декларировался марксизм, требования его развития как научного метода неизбежно пришли в противоречие с нуждами класса-эксплуататора. Это привело, с одной стороны, к тому, что класс-эксплуататор был в достаточной степени ограничен в своих аппетитах (как его главой, когда эту должность занимал лично честный и мужественный человек И.Сталин, так и господствующей идеологией, требовавшей значительную долю прибавочного продукта направлять на повышение уровня благосостояния эксплуатируемых масс общества), а, с другой стороны, поставило под запрет свободное изучение и развитие марксистского метода в стране “победившего социализма”. Вот как об этом говорит Ю.И.Семенов в своей работе “Материалистическое понимание истории: недавнее прошлое, настоящее, будущее”(Новая и новейшая история. 1996. №3. С. 80-84)
“…марксизм, став господствующей идеологией и средством оправдания существующих в нашей стране порядков, переродился: из стройной системы научных взглядов превратился в набор штампованных фраз, используемых в качестве заклинаний и лозунгов. Настоящий марксизм был замещен видимостью марксизма - псевдомарксизмом. Это затронуло все части марксизма, не исключая и материалистического понимания истории. Произошло то, чего больше всего боялся Ф.Энгельс. "...Материалистический метод,- писал он, - превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании,а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты."
В попытках поиска выхода (теории конвергенции)
Неудивительно, поэтому, что действительные попытки поиска выхода из тупика, в который все больше сталкивала страну неспособная ответить на вызовы времени неополитарная система эксплуатации, стали предприниматься не официальной советской наукой, а людьми, которых позже стали называть диссидентами. Диссидентское движение, было, разумеется, весьма неоднородным по составу, но в нем присутствовали и люди, поставившие своей целью теоретически разработать основы устройства общества без эксплуатации человека человеком. Наиболее продвинулся в этом направлении известный представитель демократического направления в диссидентском движении В.Белоцерковский. Развивая предложенную А.Сахаровым идею конвергенции (соединения лучших черт социализма и капитализма), он, в ряде своих книг (см., например, В.Белоцерковский “Свобода, власть, собственность”) попытался выявить причины неудач советского строя (который он называл государственным социализмом), и, видя и признавая ограничения современного капитализма, выработать контуры общественного устройства, совмещающего в себе лучшие черты капитализма и социализма – кооперативного социализма, построение которого он видел только путем мирного преобразования государственного социализма или капитализма. От капитализма кооперативный социализм должен был взять идею свободной рыночной конкуренции на рынке товаров, отвергая конкуренцию капитала (агрессивную конкуренцию), а от госсоциализма – высокую социальную защищенность и производственный принцип формирования выборных органов власти.
По мнению В.Белоцерковского, именно конкуренция капитала порождает главные негативные явления в среде капиталистического общества, а вот свободная конкуренция товаропроизводителей является большим благом для всех членов общества, так как направлена на снижение цен и повышение качества товара. В западных странах имеется довольно значительная прослойка кооперативных предприятий, принадлежащих их работникам, но господствующим кооперативный экономический уклад не становится, по мнению В.Белоцерковского, в первую очередь из-за того, что государство поощряет конкуренцию агрессивную, а не рыночную. Агрессивная конкуренция капитала появляется в тех случаях, когда наемный труд рабочих, не являющихся собственниками, и прибавочная стоимость, создаваемая ими, используется для расширенного производства, основанного опять-таки на наемном труде, а тем самым, для накопления капитала. Задача, таким образом, состоит в том, чтобы предотвратить концентрацию капитала как самоцель собственников предприятий, а агрессивную конкуренцию – как способ ее достижения. Ведь легко представить, что даже работники предприятия, находящегося в их совместной собственности, будут заинтересованы в расширении производства (создании нового предприятия) только в том случае, если смогут на это новое предприятие нанять рабочих, не передавая им его в собственность – только тогда прибыль нового предприятия пойдет в распоряжение тех, кто вложил средства в его строительство, а не тех, кто будет на нем работать. И, разумеется, эта прибыль приведет к победе в агрессивной конкуренции предприятия-инвестора, а, значит, возникающие кооперативные предприятия постоянно будут порождать предприятия старого типа – капиталистические, тем самым, уничтожая ростки кооперативного социализма.
Эту краеугольную проблему нового общественного строя В.Белоцерковский видел и мучительно искал путь ее решения. В конце концов, он пришел к мнению, что единственным институтом, способным эффективно поставить заслон на пути агрессивной конкуренции – накопления капиталов, является государство. По мысли В.Белоцерковского, государство должно выступать коллективным инвестором, предоставляющим средства для расширения производства на условиях, которые будут более выгодны для работников нового предприятия, чем те, которые предлагают им другие инвесторы. Все предприятия должны отчислять в государственные фонды развития определенный процент прибыли, и эти средства потом должны идти на создание новых предприятий, обязательно продаваемых в рассрочку и по себестоимости их работникам, а также на выдачу беспроцентных или низкопроцентных кредитов кооперативным собственникам действующих предприятий для их расширения и модернизации. Оставлять вновь построенные предприятия в собственности государства ни в коем случае нельзя, так как такое предприятие будет ячейкой возникающего государственного социализма.
Имея в лице государства коллективного инвестора, который предоставляет гораздо более выгодные условия для работников новых предприятий, будет все меньше желающих идти в наемное рабство, становиться пролетариями, не владеющими средствами производства. Молодые и свободные рабочие кадры предпочтут идти на создаваемые государственными фондами развития предприятия, чтобы становиться их владельцами, нежели становиться пролетариями на предприятии, созданном частным инвестором. На новых предприятиях не будет эксплуатации человека человеком в процессе производства, так как все, что произвели его работники - будет им и принадлежать.
Разработанные В.Белоцерковским в рамках теории конвергенции черты нового общественного строя, не основанного на эксплуатации человека человеком, предусматривают передачу прав собственности на предприятия и то, что они производят, коллективам их работников, получающих, тем самым, власть в пределах собственного предприятия. Однако В.Белоцерковский не предлагает никакого реального пути преобразования государства таким образом, чтобы оно начало поддерживать кооперативные предприятия и ограничивать агрессивную конкуренцию, надеясь лишь на то, что рано или поздно избираемые гражданами депутаты проведут необходимые для возникновения кооперативного социализма преобразования. Кроме того, его воззрения достаточно идеалистичны и не опираются на марксистскую теорию. В частности, стремление каждого человека быть собственником того, что он производит, Белоцерковский выводит непосредственно из его “природы”, из заложенного в каждом из нас изначальном чувстве добра и зла. И пренебрежение теорией не проходит бесследно.
Условия задачи
По данным В.Белоцерковского, на Западе имеется довольно значительное количество предприятий, принадлежащих их работникам, но их число растет медленно или не растет вообще. В.Белоцерковский, признавая, что производительность труда на этих предприятиях примерно соответствует производительности труда на обычных частных (акционерных, капиталистических) предприятиях, не считает это большой проблемой. В этом и состоит основная его ошибка. Марксистская теория исторического материализма доказывает, что победа нового общественного строя возможна только тогда, когда он добьется принципиально нового уровня производительности труда по сравнению со старым. Поэтому, хотя основные контуры преобразований общества намечены в верном направлении, их необходимо теоретически разработать и показать, каким именно способом по-новому организованное производство на кооперативных предприятиях победит старые предприятия по уровню производительности труда.
Условия задачи, следовательно, состоят в том, чтобы кроме формальной передачи предприятий в собственность работников добиться одновременно значительного роста производительности труда на них и предложить такой путь преобразования государства, который заставил бы его служить обществу описанным выше способом – поощрением создания кооперативных предприятий и ограничением агрессивной конкуренции.
Разумеется, сама возможность подобных преобразований общества возникает только тогда, когда уровень развития производительных сил превышает определенный порог, тогда, когда существующие производственные отношения из стимула развития производительных сил превратятся в его тормоз. Возникновение такой ситуации можно определить по тому, как начинают то там, то здесь стихийно возникать ростки новой системы производственных отношений, не основанных на эксплуатации человека человеком. Задача тогда упрощается тем, что нужно не изобрести метод повышения уровня производительных сил общества с нуля, а верно определить зачатки такого метода, стихийно найденные современными командирами производства.
Методы развития производительных сил
До сих пор человечество (с тех пор как появились первые классовые общества) изобрело совсем немного методов резкого увеличения производительности общественного производства. Самый древний из них назван его первооткрывателем, Ю.И.Семеновым, темпоральным, а заключался он в насильственном принуждении крестьян трудиться не 3-4 часа, вполне достаточных для обеспечения себя и семьи хлебом насущным, а 10-12 часов в сутки. Этот метод стал тем локомотивом, который вызвал из небытия грандиозные империи Древнего Востока. Но неумолимые законы развития производства привели к появлению нового метода – названного Ю.И.Семеновым демографическим и основанного на массовом использовании труда рабов – сильных, здоровых мужчин, не обремененных семьей и детьми. Новый способ повышения продуктивности общественного производства, а, значит, и уровня производительных сил общества объединил в себе возможности темпорального метода и внес свои – принципиально новые. Рабы не только трудились 10-12 часов в сутки, но, не будучи обремененными семьей как крестьяне империй Древнего Востока могли довольствоваться значительно меньшей долей произведенного продукта, соответственно увеличив долю продукта прибавочного. В основе могущества Римской империи, в которой в период ее расцвета на миллион граждан приходилось такое же число рабов, лежит прежде всего демографический способ увеличения продуктивности общественного производства. Рабов заставляли работать не только много, но им еще и оставляли на прокорм много меньше, чем крестьянам с их большими семьями.
Но оба этих метода – и темпоральный и демографический не могли обеспечить рост производительных сил общества беспредельно, так как нельзя было заставить работать людей не 10, а 100 часов в сутки, и, чем больше требовалось рабов, тем труднее было их находить. Следующим способом резкого повышения уровня производительных сил общества стало использование машин. Машинный способ также вобрал в себя возможности предыдущих – темпорального и демографического. Могучие машины заменили сильных и здоровых мужчин, а роль рабов, которым можно было платить сущие гроши, стали выполнять женщины и дети, для которых у капиталиста нашлось много рабочих мест, не требовавших ни значительной физической силы, ни особых знаний и умений. И, как и крестьян, пролетариев века машин можно было заставлять работать большую часть суток. Беспредельная жестокость, с которой машинное производство капиталистического общества превращало людей в придатки машин показана К.Марксом в его работе “Капитал”.
С тех пор, разумеется, капитализм изменился. Огромный рост производительных сил, достигнутый на основе машинного метода, позволил капиталистическому обществу частью замаскировать, а частью сгладить присущие ему противоречия, что даже послужило причиной возникновения у ряда ученых мнения о том, что машинный способ, в отличие от всех предшествовавших ему методов повышения продуктивности общественного производства, способен, в принципе, обеспечить беспредельный рост производительных сил общества. Но возможно это будет лишь в том случае, если сами отношения в процессе производства не становятся его тормозом. А именно это происходит в настоящее время.
В этом случае рано или поздно возникнет новый способ увеличения производительных сил общества, который вберет в себя все лучшее, что несли способы предыдущие и внесет нечто принципиально новое. Предсказать, в чем будет заключаться его сущность, невозможно без научного анализа ограничений самого совершенного из методов существующих – машинного производства.
Зло современного производства.
Представим себе современное промышленное предприятие, например, автомобильный завод ВАЗ, ставшее кооперативным, то есть каждый работник является коллективным собственником этого предприятия. Если не предпринимать дополнительных мер по преобразованию системы организационно-трудовых отношений (то есть тех отношений, в которые вступают между собой люди, непосредственно занимающиеся производством – рабочие, контролеры, начальники смен и цехов) на самом предприятии, удастся ли при этом значительно повысить уровень производительности труда, так, чтобы это предприятие выиграло в рыночной конкуренции и стало примером для других? Именно от этого, в конечном счете, зависит – победит ли кооперативная форма собственности, а с ней и кооперативный социализм, или проиграет. Но рабочий на конвейере завода продолжает работать так же, как и ранее, когда он не был собственником предприятия. В лучшем случае стоит надеяться на рост уровня его сознательности и повышение требовательности к себе и к товарищам. Но добиться значительного и продолжительного роста производительности труда, основанного только на повышении сознательности, вряд ли удастся.
Действительно, рабочим советского автозавода ВАЗ постоянно говорили о том, что они являются, как члены советского общества, в том числе и собственниками своего автозавода, и на этом основании призывали их к повышению сознательности и увеличению уровня производительности труда. Однако ни слова, ни даже достаточно значительные выплаты из общественных фондов потребления, которые получал каждый советский человек как символ дивидендов от его доли в общественной собственности (на самом деле являвшейся государственной) не привели к тому, что производительность его труда превысила производительность труда его коллеги на автомобильном заводе Форда в США. Не стоит этого ожидать и в том случае, если работник станет не на словах, а на деле собственником завода – в первом приближении это приведет всего лишь к увеличению его доли “дивидендов”, но никак не изменит его взаимоотношений с товарищами по конвейеру, а тем самым не приведет и к значительному повышению уровня производительности труда.
Причина подобного эффекта известна уже довольно давно и получила даже свое название – отчуждение работника от результата его труда. Работник, прикручивающий болты к кузову автомобиля, не считает ни этот автомобиль, ни болты, ни результат своего труда своей собственностью, зная, что является лишь винтиком в огромном механизме завода. Дивиденды как владельцу собственности – для него весьма далекая и не так уж важная доля в его доходах, основу которых, как и прежде, составляет заработная плата. А заработная плата и способ ее начисления работнику определяется формой организационно-трудовых отношений на предприятии. В случае сдельной или аккордной заработной платы работник сильнее заинтересован в повышении производительности своего труда, в случае повременной - слабее. Однако и самая совершенная форма начисления заработной платы имеет целый ряд недостатков и один из главных – при ее расчете не учитываются расходы, которые делает работник в процессе производства. Здесь наблюдается эффект взаимовлияния экономических отношений собственности, то есть отношений собственности и обмена, основанных на эксплуатации и действующих на уровне всего общества в целом, и организационно-трудовых отношений, которые тоже содержат в себе элементы эксплуатации, но эта эксплуатация происходит не в рамках общества, а в рамках отдельно взятого предприятия. Наблюдается она также и в тех случаях, когда работник производит продукцию, изначально не являющуюся его собственностью. А является ли продукт труда человека при работе в составе производственного коллектива его собственностью? Может ли он владеть, распоряжаться и пользоваться им по своему усмотрению? Нет, не может, а, следовательно, не является и собственником продукта своего труда.
Но кто же в таком случае эксплуататор? А тот, кто фактически распоряжается и пользуется продуктом труда производителя – то есть администрация предприятия, но не только она. Предприятие в этом случае выступает как уменьшенная копия политарного государства. Так же, как в государстве, формально предприятие (средства производства) и производимый продукт принадлежат не администрации (госчиновникам), а работникам (народу), но лишь в той мере, в какой работники в состоянии действительно влиять на работу администрации (правительства). Способ, который в состоянии ограничить, но не уничтожить вообще эксплуатацию работников со стороны администрации – ответственность администрации за результаты своей работы перед собственниками (работниками).
Но кроме одного возможного эксплуататора – администрации предприятия, есть и еще один, на первый взгляд, неподходящий кандидат на эту роль. Это никто иной, как сам работник, но, разумеется, не по отношению к себе, а к своим товарищам. Действительно, в точном научном значении этого слова, эксплуатация – это безвозмездное присвоение плодов чужого труда. А чем, как не присвоением плодов чужого труда занимается работник конвейера автозавода, который вместо того, чтобы закрутить болт, как это полагается по технологии, забивает его молотком? Ведь он, получая деньги за “работу”, делает ничто иное, как изымает в свою пользу часть заработной платы своих добросовестных товарищей, тем самым безвозмездно присваивая себе часть их труда. Прибыль завода из-за невозможности продать бракованный автомобиль или из-за необходимости оплачивать гарантийный ремонт уменьшится, а уменьшение зарплаты бракодела (это в том редком случае, если виновника брака выявили) не покроет убытков, то есть доля зарплаты нерадивого работника возрастет в общем объеме прибыли. Именно за счет того, что он запустит руку в карман заводу - своим добросовестным товарищам. Это ничто иное, как эксплуатация недобросовестным работником своих товарищей по производству.
И вот для борьбы с этим способом эксплуатации действенных методов пока не было придумано, хотя он порождает множество следствий, среди которых снижение производительности труда и наплевательское отношение к делу не самые грозные. Все и всевозможные варианты контроля и проверок, устраиваемых администрацией для надзора за работниками, и увещевания на добросовестную работу, мало что дают, так как и контролер и начальник – это люди, не занятые непосредственно в производстве так, как сам работник и его товарищи.
Поскольку отчуждение человека от результатов его труда, создающее базу для возникновения эксплуатации, основывается на господствующей форме организационно-трудовых отношений, то и пути преодоления его необходимо искать в создании новых форм этих отношений. Можно предположить, что исключение эксплуатации и отчуждения человека от результатов его труда при переходе к новой форме организационно-трудовых отношений как раз и даст то повышение уровня производительных сил общества, которое сделает возможным исключение эксплуатации и из экономических отношений и в масштабах всего общества.
Делократия или власть - Делу
И наиболее близко черты этого нового способа были выявлены в 80-е годы 20-го века, причем не диссидентом и не ученым, а современным командиром производства – Ю.И.Мухиным, в бытность его заместителем директора Ермакского завода ферросплавов (Казахская ССР), впервые изложившем его принципы в целом ряде статей и книг. Более того, это решение было внедрено и успешно работало на этом заводе, подтвердив выводы автора практикой. Автор назвал систему своих предложений по изменению организационно-трудовых отношений делократизацией производства, в дальнейшем попытавшись распространить ее и на другие сферы общественной деятельности.
Основные принципы, на которых должно организовываться любое производство, по Ю.Мухину (он их называет делократическими, а саму систему – Делократией), следующие (по материалам книги Ю.Мухина “Наука управлять людьми”):
1.Планируется не производство какого-либо конкретного продукта, а удовлетворение внутренних потребителей предприятия;
2.Система расчетов внутри предприятия изменяется так, чтобы вся выручка от изделий двигалась навстречу технологическому процессу (потоку) и проходила (в идеальном случае) через каждого работника;
3.Вводятся на долгое время стандартные условия (товары, услуги, цены) для каждого работника предприятия (в идеале);
4.Дается возможность работникам, опираясь на стандартные условия, договариваться между собой о наилучшем удовлетворении потребителя;
5.Делократизация производства проводится сверху вниз, вознаграждение руководителей исчисляется как процент от заработка их подчиненных.
В соответствии с новой системой организационно-трудовых отношений, каждый работник, участвующий в производстве продукта, фактически получает его в свою полную собственность от звена, находящегося ранее него в технологической цепочке. Разумеется, в условиях современного производства не идет речь о бесконечных финансовых расчетах между различными подразделениями предприятия и отдельными работниками, а лишь о передаче прав собственности на продукт или его полуфабрикат и учете смены собственника.
Произведя добавленную стоимость, работник, являясь собственником произведенного продукта (Ю.Мухин употребляет здесь более широкий термин – Дело, в значении “результата труда человека, за который истинные потребители готовы платить”), затем “продает” его следующему звену технологической цепочки по взаимно согласованной “цене”, включающей в себя возмещение расходов работника при выполнении его технологической операции (затраты электроэнергии, амортизация средств производства, “покупка” полуфабриката продукта и др.) и его вознаграждение. Например, токарь вытачивает детали, которые принадлежат ему и только ему, так как он полностью “оплатил” их при “покупке” на складе заготовок. После выполнения своей технологической операции и “продав” продукт соседу по конвейеру, скажем, слесарю-сборщику, токарь получает валовый доход от проданных им деталей. Все сырье для изготовления промежуточного продукта работник оплачивает из своего валового дохода. Токарь “покупает” заготовки у кузнеца, создавая валовый доход для него. Процесс внутренних поставок продолжается до поступления готового продукта в распоряжение отдела сбыта, который “купит” его только в том случае, если уверен в его качестве и в том, что он сможет его реализовать на внешнем рынке, то есть сумеет найти истинного потребителя, готового за него заплатить
Полученные от покупателя - истинного потребителя Дела предприятия (готовой продукции) денежные средства начинают движение обратно вдоль технологической цепочки. Отдел сбыта, оплатив свои издержки, выплачивает стоимость приобретенного у последнего звена производственной цепочки продукта, и оставляет в своем распоряжении свою прибыль, являющуюся вознаграждением за успешное завершение Дела. Соответственно, каждое звено технологической цепочки получает вознаграждение не от начальника (владельца или распорядителя средств производства, распоряжавшегося ранее всем прибавочным продуктом), а непосредственно от потребителя произведенного продукта. И контролером для каждого из работников становится не посторонний человек, назначенный администрацией, а свой собственный товарищ, который, безусловно, не станет “покупать” корпус автомобиля, в который болты забиты молотком. В идеале каждый подчиненный, непосредственно участвующий в исполнении Дела организации, станет единоличным хозяином, как хозяин мини-завода на Западе, но в лучших условиях, так как он будет застрахован от возможных неудач мощью своей организации, как сражающиеся войска застрахованы резервом армии.
Поскольку каждое следующее звено технологической цепочки “покупает” произведенный продукт в свою собственность, оно несет и все риски, связанные с некачественным выполнением работы предыдущим звеном. Оплата всех издержек, связанных с конкретной технологической операцией – амортизация станка, электроэнергия и пр. ведется работником самостоятельно, разумеется, с помощью бухгалтерии, услуги которой по исчислению затрат, валового дохода, прибыли, внутрихозяйственных “налогов” он также оплачивает по согласованной с ними цене. Также оплачиваются все услуги внутренних служб – лабораторий, отделов кадров, технического контроля и т.п. Но и экономия на сырье и энергоресурсах поступает непосредственно в валовый доход работника.
Каждый работник связан с товарищами условиями поставки стандартной продукции или услуг по стандартной цене, которые ограничивают его возможности стать монополистом по отношению к потребителям своей продукции, и не позволяют ему работать «на сторону», не выполнив обязательства перед закрепленными за ним потребителями. Стандартная продукция и услуги – это услуги в самой простой, доступной в изготовлении и в то же время хотя бы минимально устраивающей потребителя форме. На такую продукцию вводится заводской стандарт и устанавливается стандартная цена. В закон предприятия должно быть введено положение, что ни один “продавец” не имеет права ничего продать, если он одновременно не предлагает к продаже стандартную продукцию по стандартной цене либо более качественную продукцию, но тоже по стандартной цене. Таким образом, на предприятии вводится конкуренция между продукцией и услугами, направленная на их совершенствование для более полного удовлетворения нужд потребителя, то есть именно такая, пользу которой отмечал В.Белоцерковский в капиталистическом обществе. Но при капитализме практически не используется понятия стандартной продукции, поэтому конкуренция между товарами превращается в конкуренцию между товаропроизводителями, неизбежно перерождаясь затем в конкуренцию капиталов, или агрессивную конкуренцию, порождая непроизводительные, не нужные обществу затраты.
Далее Ю.Мухин предлагает распространить принцип конкуренции со стандартной ценой, назначаемой на стандартную продукцию с уровня предприятия на уровень экономики общества в целом.
Стандартная продукция вводится в экономику, чтобы создать основу для конкуренции товаров: цена стандартной продукции определит уровень цен на все виды продукции данной группы, она будет сдерживать любителей высоких цен.
Фактически государство будет контролировать цены 2–3 % всей производимой продукции, но этот контроль обуздает все остальные цены, которые будут оставаться свободными, но которые невозможно будет поднять выше выгодного покупателю предела и получить незаработанную прибыль.
Введением конкуренции с государственным стандартным товаром Делу (покупателю) будут переданы рычаги для поощрения и наказания продавца (исполнителя), окончательно устанавливая в экономике власть Дела.
В связи с этим, изменится и положение руководителей. Их задачей будет организовать труд подчиненных таким образом, чтобы организация максимально эффективно делала свое Дело. Организационные усилия нужны подчиненным для того, чтобы максимально увеличить разницу между их валовым доходом и расходами. Дело руководителя – организация труда подчиненных, они истинные потребители его Дела, поэтому и платить ему будут они. Зарплата руководителя складывается из сумм (оговоренный % валового дохода каждого подчиненного ему работника), перечисляемых ему работниками, которые “покупают” его услуги по организации производства. Чем больше зарабатывают подчиненные, тем больше доход руководителя. Никаких иных средств вознаграждения руководителя не требуется. Дивиденды как доход от собственности будут выплачиваться каждому работнику и руководителю в соответствии с его вкладом в общее Дело. И руководитель будет насущно заинтересован в том, чтобы организаторскими приемами увеличить доход своих подчиненных, тем самым, увеличив и собственный доход. А для этого необходимы навыки организатора, необходимо знание технологических процессов, знание людей. Более того, для сосредоточения на управлении непосредственно процессом у руководителя будет больше времени. Он освобождается от контрольно–надзирательной части своих обязанностей по причине их ненужности в процессе производства. Возможность наказывать исполнителя передана непосредственно Делу, а контролирование исполнителя руководителем, лишенного возможности наказывать, становится бессмысленным. Каждый участник технологического процесса сам будет заинтересован в качественном и полном выполнении Дела.
Чего можно добиться таким подходом? Организация станет делать Дело неизмеримо эффективнее, и благодарность начальнику со стороны Дела также неизмеримо возрастет. При этом каждый работающий будет делать Дело в большем объеме, более ценно и качественно, затрачивая при этом гораздо меньше материальных ресурсов. Это многократно проверено сотнями тысяч руководителей экономики, когда у них были случаи воспользоваться свободной сдельщиной или аккордом, это многократно проверено всеми армиями мира в войнах. В делократической системе управления эффективно работать начнут абсолютно все: врачи и педагоги, милиционеры и продавцы и, конечно, все в экономике.
Но это не все. Неизмерим будет моральный эффект. Руководитель из своих подчиненных сделает Людей с большой буквы. Их работа станет интересной, творческой для них самих. Они начнут учиться и совершенствовать свое Дело, их успехи принесут им большую человеческую радость. Сам изобретатель делократии Ю.Мухин не смог внедрить ее в полном объеме (т.е. сверху донизу) на Ермакском заводе ферросплавов. В те годы уже началась “катастройка”, и резкое повышение производительности труда в условиях разрухи горизонтальных связей привело бы к массовому сокращению штатов. Но, тем не менее, перевод на делократическую систему руководства среднего звена дал свой результат, о котором Ю.Мухину перед его увольнением с завода его товарищи сказали так: “…встал начальник одного из основных цехов и сказал, что все инженеры завода будут помнить меня уже только за то, что я внедрил такую систему оплаты их труда, при которой и самые высокооплачиваемые бригадиры из рабочих соглашаются пойти на должность ИТР, и не один рабочий не упрекает начальников в неправедно заработанных деньгах “. [« Дуэль», N16 (16), 1996, http://www.duel.ru/199616/?16_3_2].
Немного теории. Делократия и марксизм.
Разумеется, Ю.Мухин не применяет марксистскую терминологию для описания системы своих предложений по реорганизации экономики предприятий и государства в целом, а использует термины своей “науки управления людьми” – власть Дела, делократический и бюрократический способы управления. Объясняется это тем, что разработку своих идей Ю.Мухин вел не с позиций марксизма, а с позиций учета принципов управления, принципов функционирования систем управления на производстве и в обществе, пользуясь своим богатым практическим опытом управленца в должности замдиректора одного из крупнейших металлургических предприятий СССР.
Что же предлагает Ю.Мухин в рамках своей системы “делократии”, если проанализировать ее с позиций марксистской науки? Как уже было сказано выше, Ю.Мухин опытным путем открыл основные черты того принципиально нового способа повышения продуктивности общественного производства, который должен придти на смену машинному.
То, какая система отношений господствует в обществе, определяется не желанием или традициями людей, а уровнем развития производительных сил.
Но и сам возможный уровень развития производительных сил зависит, на определенном, достаточно высоком этапе их развития, от системы организационно-трудовых отношений в процессе производства. Например, во времена господства темпорального способа увеличения продуктивности общественного производства, никакой “делократизацией” людей нельзя было заставить заниматься возделыванием полей больше физически необходимого им времени для обеспечения пищей себя и своей семьи, и только жестокое принуждение с применением насилия оказалось способно резко увеличить объем производимого продукта до уровня, позволявшего содержать значительный штат надсмотрщиков, сборщиков налогов и административную пирамиду во главе с фараоном, императором и т.д. Здесь повышению производительности труда за счет совершенствования организационно-трудовых отношений ставился предел имеющимися в распоряжении людей средствами производства, требующими большей частью тяжелого ручного труда.
Возможность альтернативы появилась только тогда, когда общество оказалось в состоянии не использовать в процессе производства внеэкономическое принуждение как основной стимул для работников. Это стало возможным только на капиталистической стадии развития общественного производства, при достижении определенного, весьма высокого уровня развития производительных сил на основе машинного способа производства. Но в наше время дальнейшему увеличению производительных сил общества, на что, в принципе, способен машинный способ производства, поставлен заслон в виде безнадежно отставшей от требований времени форме организационно-трудовых отношений между людьми в процессе производства. Из метода развития производительных сил, каким они были во времена тейлоризма и изобретения конвейера Фордом, они превратились в их тормоз, в первую очередь, за счет присущего им отчуждения человека от результатов его труда.
Изменив форму организационно-трудовых отношений можно добиться резкого увеличения уровня развития производительных сил общества, тем самым открыв дорогу к смене системы производственных (а вслед за ними и прочих общественных) отношений, основанных на эксплуатации, иными, от этой эксплуатации свободными.
Вместе с исчезновением отчуждения работника от результата его труда, исчезнут и негативные явления, им порождаемые. Каждый работник станет на своем месте творцом. Все, что для этого необходимо, это – дать возможность работнику быть хозяином, то есть, не только быть собственником доли предприятия, но и по своему усмотрению делать затраты на производство своего продукта. Но цену на продукт своего труда он не вправе назначать сам. Цена устанавливается в процессе соглашения продавца с покупателем, ведущейся вокруг цены, установленной государством, таким образом, чтобы она приближалась к общественно-необходимой цене, основывающейся, в свою очередь, на общественно-необходимых (средних в масштабах общества) затратах труда на ту или иную продукцию.
Здесь подход Ю.Мухина перекликается с выводами В.Белоцерковского, пришедшего к необходимости назначения государством своеобразной “цены” для инвестиций, причем таким образом, что на нее должны ориентироваться все остальные инвесторы. Эта цена – ничто иное, как стандартная цена на товар “инвестиции”, в которую входит, помимо процентной ставки, задающей уровень конкуренции, еще и обязательство продажи предприятия по себестоимости работникам. Любой частный инвестор сможет выиграть инвестиционный конкурс только в том случае, если предложит лучшие условия по сравнению с государственной ценой инвестиций.
Точно таким же образом стандартная цена в других обстоятельствах превращает конкуренцию из агрессивной, монополистической, имеющей целью концентрацию и возрастание капитала – в конкуренцию рыночную, и в конкуренцию между продукцией, а не между ее производителями.
Иными словами, при замене организационно-трудовых отношений, основанных на эксплуатации, отношениями нового типа возникнет принципиально новый способ повышения производительных сил общества, который будет иметь то же значение для возникновения коммунистического общества, какое имел машинный способ – для возникновения общества капиталистического.
Реальность и идеал. Бизнес в поиске.
Западные исследователи и командиры производства также предпринимали попытки решить проблему эксплуатации и отчуждения в процессе производства, осознавая ее в форме необходимости совершенствования производства под влиянием глобализации и всемирного рынка со всемирной же конкуренцией. В конце XX века возникло целое направление науки управления производством – менеджмента, которое получило название “реинжиниринг бизнес-процессов” или управление бизнес-процессами. Родоначальником этого направления считаются М.Хаммер, Д.Чампи, описавшие его основные принципы в книге “Реинжиниринг корпорации” (1993, 2001,2003).
По мнению западных исследователей, основная проблема повышения эффективности работы корпораций – в изменении управления ими от функционального принципа (когда корпорация разбита на несколько иерархических пирамид подчинения – служба сбыта, основное производство, служба доставки и т.д.), к принципу управления бизнес-процессами, из которых состоит корпорация.
Анализ предлагаемых западными исследователями решений показывает, что основной идеей и делократии, и реинжиниринга является перестройка организационно-трудовых отношений в организации. Службы корпорации, объединенные в бизнес-процесс, получают его в свою “собственность” и их вознаграждение точно увязывается с результатом работы бизнес-процесса – тем, насколько оказалось востребованными потребителями то, что корпорация производит в его рамках. Ю.Мухин вместо термина “бизнес-процесс” использует термин “Дело”, гораздо подробнее и глубже прорабатывая вопрос, как именно Дело должно передаваться в собственность тем, кто его производит.
Терминология западных исследователей совпадает с терминологией Ю.Мухина практически дословно – сравните “Мы определяем бизнес-процесс как комплекс действий, в котором на основе одного или более видов исходных данных создается ценный для клиента результат” [М.Хаммер, Д.Чампи, Реинжиниринг корпорации, М., 2005, с.65] и “Дело - это результат труда человека, за который истинные потребители готовы платить.” [Ю.Мухин, Наука управлять людьми, М.,1993,с.8]
По отзывам западных исследователей, реинжиниринг крупных корпораций, несмотря на половинчатость предлагаемых в его рамках мер (например, реинжиниринг практически не предусматривает изменения системы выплаты вознаграждения руководителям низшего звена) своим результатом дает кардинальное, на порядок, увеличение эффективности их работы, то есть обеспечивает ничто иное, как рост уровня производительных сил общества. Разумеется, чтобы полностью использовать потенциал найденных принципиальных решений их необходимо теоретически осмыслить и использовать комплексно – как на уровне отдельного предприятия, так и на уровне государства, ведь рано или поздно процесс реинжиниринга (или делократизации) сталкивается с желанием собственника продолжать присваивать труд своих работников.
Конкурентная среда побуждает «делократизироваться» и отечественный современный бизнес.
В журнале «Эксперт» №13(460) от 4 апреля 2005 («Куриный хайтек», Галина Щербо) было рассказано об опыте агрофирмы «Птицефабрика Сеймовская» из Нижегородской области:
«…На внутреннем хозрасчете держится экономика всего огромного хозяйства «Сеймовской»: двух птицефабрик, комбикормового завода, нескольких десятков фирменных магазинов и оптовых складов в пяти регионах, 14 зерновых хозяйств в Нижегородской и Владимирской областях, хлебоприемного предприятия и базы сельхозхимии. Хозрасчет в птицеводстве безоговорочно признается ноу-хау «Сеймовской». В своем нынешнем виде он сложился в 1992 году и спас птицефабрику от разорения. При переходе к рынку «Сеймовская» оказалась на грани банкротства. Люди слонялись по территории без дела, пьянствовали, разворовывали фабрику. Старые работники пошли к Леониду Седову, бывшему здесь раньше директором.
Сначала нужно было навести порядок и начать зарабатывать. Были ликвидированы «вызывающе убыточные» подразделения. Оставшиеся — от птичника до котельной — стали самостоятельными хозяйственными единицами со своими материальными ресурсами и бюджетом. И с этих пор все работы внутри фабрики перестали быть бесплатными.
Утвердили внутрифабричные расценки на продукцию и услуги, бригадирам завели чековые книжки для расчетов. Работникам открыли лицевые счета, на которых учитывались индивидуальные расходы и доходы. Отпускает, скажем, кормоцех корм для несушек — птичник ему выписывает чек. Отправляется водитель с грузом — тоже требует чек от того, кто его послал в рейс. Даже цыплят и кур-молодок цеха не передавали друг другу, как раньше, а продавали.
Отвечая за выполнение производственной программы, хозрасчетные подразделения получили и широкие права: устанавливать численность работников, форму оплаты труда, формировать резервный фонд и фонд потребления и распоряжаться этими средствами по своему усмотрению. Им разрешили даже заниматься бизнесом на стороне, если это было не в ущерб производству, используя треть этих доходов для выплат работникам.
У администрации свои обязанности: обеспечивать подразделения сырьем, кормами, материалами, техникой, искать рынки сбыта, организовывать собственную торговлю, модернизировать технологии. На покупку мелкого оборудования у администрации можно взять кредит. Но если благополучный цех может получить кредит на год и без процентов, то убыточный — максимум на полгода, под проценты и залог своего имущества и продукции. Эффект был сначала психологический: люди поняли, что все стоит денег — и курица-несушка и рейс водителя, и лабораторный анализ. Приходилось думать, как цеху жить от зарплаты до зарплаты, чтобы хватило на необходимые расходы и еще осталось.
«У каждого подразделения и работника нашлись внутренние резервы, — говорит Седов Водители перестали „левачить" — экономия бензина, техники бережно обслуживали оборудование — экономия на ремонте и запчастях, учитывали каждый килограмм корма и киловатт электроэнергии». Постепенно научились хозяйствовать: деньги уже не проедали полностью, а пускали на развитие, чтобы прибыль росла. Из своей прибыли каждое маленькое хозяйство отчисляет 17% фабрике на налоги. Оставшиеся деньги делят пополам: одна половина опять идет фабрике — в фонд развития и резервный фонд, другая половина остается в цехе. При небольших зарплатах — до 2 тыс. рублей — основная часть дохода складывается из процента от прибылей. При выполнении всей фабрикой производственного задания к хозрасчетной премии добавляется и общефабричная. Вместе они могут составить до 300% оклада. А если в срыве программы виновата администрация, хозрасчетное подразделение вправе предъявить ей претензии. Были случаи когда деньги за брак или перебои в работе из собственного кармана выкладывали главный энергетик, инженер-строитель, заместитель директора по капитальному строительству. Через год после введения новых порядков птицефабрика из убыточной стала рентабельной».
Хорошую иллюстрацию того, как на практике должна работать стандартная цена на стандартный товар, обеспечивая переход от агрессивной конкуренции к рыночной, показывает заметка в газете «КоммерсантЪ» от 31.08.2006 «ОСАГО отправят в тарифный коридор». Глава Федеральной службы страхового надзора (ФССН) Илья Ломакин-Румянцев предложил вводить систему, при которой будет определена стандартная услуга, которую автовладелец получает за базовый тариф, а дополнительный сервис оплачивается отдельно. Дополнительными услугами, которые можно будет оплатить отдельно, могут стать вызов аварийного комиссара и эвакуатора на место ДТП, сбор справок для выплаты.
Таким образом, стихийно появляющиеся “находки” и “изобретения” науки менеджмента, представляют собой ростки новой системы производственных отношений, способных привести к переходу человечества на новую стадию своего развития, стадию, когда наконец-то обществу удастся избавиться от эксплуатации человека человеком, сначала на уровне предприятия, а затем и на уровне общества в целом.
О роли и значении государства.
Безусловно, важнейшая роль в преобразованиях общественных отношений в сторону освобождения от эксплуатации принадлежит государству. Основоположники марксизма считали, что государство, поставленное на службу самому передовому классу – пролетариату в форме его диктатуры, будет работать в интересах всех членов общества и обеспечит преодоление эксплуатации, как в процессе производства, так и на уровне общества в целом. Однако, после образования реального государства диктатуры пролетариата этого не произошло, так как потенциал роста производительных сил на базе производственных отношений, основанных на эксплуатации был далеко не исчерпан. Поставив заслон процессу классообразования капиталистического, советское государство диктатуры пролетариата инициировало процесс классообразования политарного. Проведенная национализация средств производства привела к передаче их не в общественную, а в государственную собственность, точнее, в руки партийно-государственной номенклатуры. Вместо того, чтобы служить обществу в целом, государство превратилось в вотчину чиновников.
По мнению В.Белоцерковского, преобразование государства должно вестись таким образом, чтобы оно стало проводником и поддержкой нарождающегося кооперативного социализма. Путь к этому – изменение системы выборов, переход от выборов по территориальному принципу к выборам по производственному принципу. Избранные трудовыми коллективами депутаты будут поддерживать ростки кооперативного социализма и заставят государство не на словах, а на деле защищать интересы общества.
Однако и в варианте основоположников марксизма, и в варианте В.Белоцерковского не предусматривается никаких действенных механизмов, обеспечивающих обратную связь государства с обществом, никаких механизмов, гарантирующих, что государство, появившееся как инструмент классового господства, будет служить не классу-эксплуататору, а всему обществу в целом.
Наиболее проработал вопрос, каковы должны быть такие механизмы в государстве и как обеспечить их появление, Ю.Мухин в процессе распространения идей делократизации на уровень государственного управления. Теоретическому обоснованию их правильности и эффективности посвящен следующий раздел книги.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги