Правда о русских открытиях в Америке

Состязание у полярных берегов Аляски

О своеобразном состязании у полярных берегов Аляски, продолжавшемся около ста лет, с гордостью писал в 1840 году русский журнал «Сын Отечества» в предисловии к помещенному в номере описанию путешествия известного исследователя Аляски Александра Кашеварова.

Это состязание возникло между русскими и английскими мореплавателями, в разное время пытавшимися проникнуть как можно дальше на север вдоль американского побережья. Отправным пунктом их плавания служил Берингов пролив, открытый в 1648 году Семеном Дежневым.

Начало исследованию полярного побережья Аляски положила в 1732 году экспедиция Федорова и Гвоздева. Смелые мореходы составили первую опись побережья в районе Берингова пролива и тем самым указали путь другим европейским исследователям.

Спустя почти пятьдесят лет, в 1778 году, в эти места пришли корабли Кука. Миновав Берингов пролив, английский мореплаватель двинулся на север вдоль побережья Аляски. Однако корабли держались очень далеко от берега, и Кук мог нанести на карту только самые общие его очертания. На широте 70°13′, близ мыса Ледяного, сплошные льды преградили путь экспедиции. Кук вынужден был повернуть обратно.

Значительно более подробно изучали полярное побережье Аляски последующие русские экспедиции. Первая из них под начальством выдающегося мореплавателя О. Е. Коцебу прибыла в этот район в июле 1816 года на корабле «Рюрик». «Я держался так близко к берегу, как только позволяла глубина, составлявшая здесь едва 5 сажень, — отмечает Коцебу, — поэтому, находясь часто менее мили от берега, я не мог не увидеть никакой бухты или залива… так как глубина в 11 сажень находится уже в таком отдалении от берега, что он, при его низменности, едва только виден, то не удивительно, что Кук, державшийся здесь всегда на 17 саженях глубины, вовсе не приметил этой низменности».[26] Не ограничиваясь наблюдением с борта судна, Коцебу на лодках тщательно исследовал побережье, совершал далекие пешеходные экскурсии. Коцебу открыл огромный залив, получивший его имя, остров Сарычева, залив Шишмарева и много других мест; были составлены прекрасные ботанические и минералогические коллекции, собраны интересные сведения о быте и нравах местных жителей. Русская экспедиция сделала в научном отношении значительно больше англичан, и Коцебу, как арктический исследователь, превзошел Кука.

В июне 1820 года новая русская экспедиция в составе двух кораблей появилась у полярного побережья Аляски. На шлюпе «Открытие» плыл начальник экспедиции капитан М. П. Васильев, шлюпом «Благонамеренный» командовал бывший спутник Коцебу капитан Г. С. Шишмарев. Отважные мореплаватели побили рекорд Кука и проникли дальше его на север.

Пройдя Берингов пролив, шлюпы медленно двинулись на север, тщательно изучая побережье и нанося его на карту. Стоит отметить, что самый западный мыс Аляски, который Кук поспешил окрестить именем принца Уэльского, русские мореплаватели назвали на своих картах в честь истинного его открывателя мысом Гвоздева. Острова в Беринговом проливе на русских картах также названы именем этого славного морехода. Попытка Кука замолчать плавание экспедиции Федорова―Гвоздева не удалась, как не удались подобные попытки и современных буржуазных географов.

Близ залива Коцебу экспедиция неожиданно столкнулась с американской шхуной «Педлер» под командой Джона Мика, который занимался здесь выгодной торговлей, сбывая эскимосам в обмен на шкуры морских зверей огнестрельное оружие, порох и различные безделушки. Но американцы всячески уверяли Васильева, что они ведут в этих местах «научные» работы.

Характерно, что не плавание Кука и его общие, не очень убедительные сведения об американском побережье за Беринговым проливом, а тщательные и всесторонние исследования Коцебу привлекли туда оборотистых янки. Джон Мик, однако, был не первым в этом районе. За год до него там побывал некий капитан Грэй. Зайдя перед этим на Камчатку, Грэй сообщил, что он намерен «проверить» открытия Коцебу, причем утверждал, что это задание будто бы дал ему организатор плавания Коцебу русский министр коммерции граф Румянцев. Вернувшись осенью того же года на Камчатку, обнаглевший янки объявил, что карта Коцебу абсолютно неверна, что он-де лично обследовал те места и что на будущий год он снова придет туда для дальнейших «исследований». Американец врал так грубо и нелепо, что даже сдержанный и осторожный начальник Камчатки капитан Рикорд заявил, что «из сказок сих видно, что Грэй — человек, принявшийся не за свое дело».[27]

На следующий год в районе залива Коцебу появился «Педлер» под командой Мика, с которым и столкнулась русская экспедиция. Американцы объявили, что они продолжают «исследования» Грэя и имеют на руках его карту. Русские офицеры с «Благонамеренного» решили познакомиться с ней. «Мы увидели, — пишет один из них, лейтенант Лазарев, — что упоминаемая карта была не что иное, как грубо скопированная с карты Коцебу на весьма тонкой прозрачной бумаге, и видно было, что господа американцы еще не успели перенести ее на хорошую бумагу… посему справедливо можно согласиться со мнением Рикорда, что целью американцев было не открытие, а торговля с жителями, в которой, чтобы не иметь препятствия со стороны сего капитана или нашей экспедиции, они выпросили себе поручение от графа Румянцева».[28] Иностранные купцы и контрабандисты, идя на любой обман, не прекращали хищнической торговли у берегов Русской Америки.

Между тем корабли русской экспедиции продолжали свои исследования. На карте Васильева появились мысы Головнина, Рикорда и ряд других пунктов. На следующий год шлюпы «Открытие» и «Благонамеренный» под командой Васильева и Шишмарева снова пришли к полярным берегам Аляски.

Русские моряки превзошли Кука не только тщательностью исследования пройденного отрезка побережья, им удалось проникнуть дальше Кука на север до широты 71°6′.

На этом, однако, состязание русских и английских мореплавателей не окончилось. Спустя пять лет после экспедиции Васильева и Шишмарева через Берингов пролив прошел английский корабль «Блоссом» под командой капитана Фредерика Бичи. Англичане вскоре достигли ледяных полей, и судно уже не могло двигаться. Тогда Бичи отправил дальше на лодках своего спутника лейтенанта Элсона с отрядом матросов. Элсон достиг северо-западной оконечности Аляски, мыса Барроу. В это время Бичи занимался исследованием побережья к югу от кромки льда. Была составлена карта, на которой Бичи не постеснялся заменить многие русские названия английскими.

Результаты экспедиции Бичи были с восторгом встречены в Англии. Все были уверены, что английская экспедиция достигла пункта, дальше которого с запада, от Берингова пролива, уже никто не сможет пройти.

Но победа в состязании была одержана русскими моряками. В 1840 году журнал «Сын Отечества» писал, что Александр Кашеваров «должен был вступить в состязание с Куком, Васильевым и Бичи» и что ему принадлежит «слава состязания и честь победы в этом трудном подвиге».[29]

Экспедиция Кашеварова состоялась летом 1838 года. На судне «Полифем» смелый исследователь достиг мыса Лисбурн. Здесь море оказалось забитым льдом, поэтому дальше отряд двинулся вдоль побережья на байдарках. 23 июля, через месяц после начала экспедиции, Кашеваров со своими спутниками обогнул мыс Барроу. К востоку от него были открыты и нанесены на карту залив Прокофьева, мыс Степового, залив Куприянова и мыс Врангеля. Эту часть побережья к востоку от мыса Барроу Кашеваров назвал берегом князя Меншикова.

19 июля в заливе Пеард на пути к мысу Барроу с Кашеваровым произошел случай, представляющий несомненный интерес для историка. У одного из эскимосов Кашеваров обнаружил листок из русского Морского календаря за 1836 год, на котором были сделаны пометки рукой… самого Кашеварова. Эскимос объяснил, что в том году на побережье к востоку от мыса Барроу побывали русские промышленники. Они торговали с эскимосами и на прощание роздали им листки в знак того, что русские первыми открыли эти места. И тут Кашеваров вспомнил рассказ известного исследователя Аляски Федора Колмакова о том, что подаренный ему Кашеваровым ранней весной 1836 года Морской календарь он тут же переслал своему другу Ивану Лукину, который в то лето отправился в далекий поход на север. Лукин вышел на побережье Ледовитого океана к востоку от мыса Барроу. Там он и роздал бывшие при нем листки Морского календаря Кашеварова.

Спустя несколько дней Кашеварову рассказали о Лукине жители мыса Врангеля.

Несмотря на то, что этот случай лишил Кашеварова права первенства в открытии Берега Меншикова, он честно описал его в своем дневнике. Благородство русского исследователя помогло нам теперь доказать бесспорный приоритет русских в этом открытии. Дело в том, что в 1837 году, т. е. на следующий год после Лукина и за год до Кашеварова, к мысу Барроу с востока, из Канады, пришли служащие Гудзоновской меховой компании англичане Симпсон и Диз, которым впоследствии и был приписан приоритет в открытии этой части побережья.

Русским путешественникам всегда были свойственны величайшая добросовестность и глубокое уважение к заслугам других открывателей. Не было, случая, чтобы кто-нибудь из русских исследователей Аляски не упомянул в записках или отчетах имен своих предшественников. Это выгодно отличает их от многих иностранных путешественников.

Историком Василием Берхом был, например, пойман с поличным известный английский исследователь Канады Меккензи. Переводя в 1808 году на русский язык его книгу, В. Берх в одном из примечаний писал: «Жаль, что г. Меккензи теряет свой характер, не отдавая справедливости открытия прежних путешественников, и так самолюбив, что даже не упоминает их имен. Его Слевское озеро и река Слев были открыты г. Гирном за 20 лет прежде сего вояжа; и по всему видно, что Меккензи основал свое первое путешествие на его журнале и примечаниях, но так горд, что о сем ни слова не говорит; он даже переменил имена всех мест, с намерением выдать оные за свои открытия».[30]

Отважным плаванием Александра Кашеварова заканчивается продолжавшееся свыше ста лет состязание русских и английских мореплавателей.

И здесь буржуазные географы остались верны себе, полностью игнорируя достижения русских исследователей. Бейкер, например, об экспедиции Федорова―Гвоздева упоминает лишь в самых туманных выражениях. «Возможно, — пишет он, — что в 1732 году русские, хотя и не зная этого, видели часть американского континента».[31] Какую часть континента и кто видел, автор не считает нужным указывать, оставляя под сомнением самый факт этого открытия. О плавании «Рюрика» Бейкер вынужден упомянуть уже более определенно, отметив в общих словах заслуги Коцебу. Но он прибегает к прямой фальсификации, пытаясь скрыть от читателя плодотворную работу русской экспедиции у побережья Аляски. Бейкер пишет, что будто бы «после плавания к Берингову морю, где Коцебу положил на карту острова Диомида (Гвоздева. — А.А.), он повернул к Маршальским островам, где сделал дальнейшие открытия».[32]

Иными словами, получается, что к северу от Берингова пролива, в котором лежат острова Гвоздева, Коцебу вообще не поднимался. Дальше Бейкер просто замалчивает замечательное плавание кораблей Васильева и Шишмарева и смелый байдарочный поход Кашеварова. Не удивительно, что после этого английский географ с легким сердцем отдает приоритет в открытии и исследовании полярного побережья Аляски своим соотечественникам. «Бичи, — пишет он, — продолжая работу Кука, достиг на востоке мыса Барроу».[33]

Американец Аусвейт, как мы помним, поступил в данном случае еще бессовестней.

Однако победу русских мореплавателей в необыкновенном состязании у полярных берегов Аляски и ценный научный вклад, внесенный ими в дело изучения этого района, не удастся замолчать или оспорить никому из буржуазных географов.