Право на счастье

14

— Что… что ты сказал?

Барнет чертыхнулся про себя — дернуло же его за язык! Нашел время вылезать со своей дурацкой честностью.

Шерил нервно рассмеялась.

Наверняка, не нужно было этого говорить, сокрушался Барнет. Опасная тема, которая может вызвать много вопросов. Одно дело — сказать женщине, что любишь ее, и совсем другое — признаться, что любил всегда. Любил — и так долго молчал? На то должны существовать веские причины. Конечно, они у него были. Но захочет ли Шерил понять их? Да и как может он сейчас что-то объяснять ей? Не может, не хочет, не желает… Ему нужна она, а не пустые, бессмысленные разговоры.

— Хм… — пробормотал Барнет, не отрывая ласкающих рук от тела Шерил и легонько покусывая мочку уха — может быть, это отвлечет ее и она забудет его обмолвку.

Шерил закрыла ему лицо руками, чтобы прекратить опьяняющее действие его ласк.

— И почему же ты ничего не говорил мне раньше?

Барнет пожал плечами.

— Не было подходящего момента.

— Не было подходящего момента? — Шерил высвободилась из его объятий и, привстав, оперлась на локоть. — Давай расставим все точки над i.

Барнет попытался определить, что слышалось в голосе Шерил: недоумение, раздражение, боль?

— Значит, я много лет нравилась тебе, но у тебя не нашлось подходящего момента сказать мне об этом, так?

— Шерил, когда я встретил тебя, ты была еще девчонкой, а я взрослым, — сказал Барнет, решив противопоставить ее неожиданному и непонятному волнению спокойную рассудительность. — Поскольку твой отец был полицейским, тебе, разумеется, известно, какой срок дают за совращение малолетних…

Шерил преувеличенно громко вздохнула.

— Но потом-то я выросла, Барнст. Что тогда тебя остановило?

— Множество причин, — сказал он, чувствуя, что его слова звучат не очень убедительно. Но как объяснить ей, что любовь издалека казалась ему в те годы гораздо романтичнее, чем простое ухаживание. Что не знал он тогда: чувство к Шерил — единственное настоящее чувство, ниспосланное ему на всю жизнь. — Я получал степень бакалавра, ты поступала в колледж… Я думал, у меня еще уйма времени. Но потом…

— Что — потом?

Барнет помолчал, ласково провел рукой по ее спутанным волосам.

— Потом ты начала встречаться с Отисом.

— С Отисом… — эхом отозвалась она, садясь на кровати.

Барнет вздохнул, сразу ощутив образовавшуюся пустоту. Ну вот, мы еще не были по-настоящему близки, а я уже теряю ее, пронеслось у него в голове. Конечно, не следовало упоминать имя Отиса, но если бы я этого не сделал, память о нем так и стояла бы между нами.

— Отис был моим близким другом, Шерил. Он мне доверял. Я не мог… — Барнет вздохнул. — Я не мог разрушить его веру в меня.

Шерил кивнула, бросила на него быстрый взгляд и, отвернувшись, вздохнула так, что у нее поднялись плечи.

— И ты утверждаешь, что все это время… хотел меня?

— Да. — Барнет опять потянулся к ней.

Шерил вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее плеч, и он чуть отстранился, оскорбленный ее реакцией.

— Отис мертв, Барнет. Мертв уже два года, — тихо напомнила Шерил.

— Мне казалось, что…

Шерил взглянула на него изумрудными глазами, потемневшими от обуревавших ее чувств.

— Ты считал, что любишь меня, и в то же время умножал число своих побед…

— Послушай, ты же не думаешь, что…

— Именно это я и думаю. — Она встала с кровати и направилась к двери, на ходу собирая свою одежду. — Мы говорим не о нескольких женщинах в твоей жизни, Барнет. Мы говорим о дюжине… или больше.

— Не смеши меня! — сказал он, не зная, как реагировать на это заявление. — У меня никогда не было столько женщин.

— Ха! — Шерил подобрала туфлю и стояла, размахивая ею как шпагой. — Кого ты дурачишь?

Барнет, не зная, что сказать, ошеломленно смотрел на Шерил. Одно он понимал: в ее теперешнем состоянии она вряд ли способна воспринять его объяснения насчет утопить-свои-горести-и-печали-в-женской-дружбе. И уж тем более не поверит ему, если он скажет правду: что слишком любил ее, слишком боялся потерять, а потому предпочитал считаться хотя бы ее другом. Но теперь, когда она знает о его чувствах, он не собирается отступать.

Барнет быстро вскочил с кровати.

— Шерил, дорогая…

— Пожалуйста, не называй меня «дорогой», — сквозь зубы попросила она, держа перед собой платье как щит.

Барнет скрипнул зубами.

— Послушай, я могу все объяснить…

— Не хочу слышать никаких извинений и объяснений. Я их уже наслушалась. — Ее голос дрожал, глаза полнились не пролитыми слезами.

Наслушалась? Барнет смутился. Каким-то непонятным образом он обидел ее. И очень сильно. Неужели ничего нельзя изменить?

— Шерил, прости меня.

Она отшвырнула со своего пути упавшую на пол подушку.

— Знаешь, если бы каждый раз, слыша эти слова, я брала по центу, то стала бы одной из богатейших женщин Австралии.

Барнет смутился еще больше. Почему-то ему казалось, что они говорят не о нем и не о том, что происходит здесь и сейчас. Шерил глубоко уязвлена и обижена. Но, похоже, он тут ни при чем. Тогда в чем же дело?

Шерил нашла вторую туфлю, подобрала ее и направилась к двери.

Барнета охватила паника. Он не может позволить ей уйти. Только не сейчас. И не в таком состоянии, в каком она находится.

Барнет схватил ее за руку и попытался остановить. Шерил показалось, что ее кожа задымилась от этого прикосновения.

— Пожалуйста, подожди. — В его голосе звучала тихая мольба.

— Мне кажется, я ждала достаточно долго. — Шерил выдернула руку. — Если ты говоришь серьезно о своей… — она замялась, подбирая нужное слово, — привязанности ко мне, ты должен был сказать об этом задолго до сегодняшней ночи.

— Шерил, ты ведь не думаешь, что…

— Да, Барнет, именно это я и думаю. — Голос Шерил дрожал. — А потому, как ни обидно тебе это слышать, я отказываюсь бросаться на шею мужчине, который не способен признаться в любви.

Не сказав больше ни слова, она повернулась и исчезла.

Звук защелкнувшейся «собачки» замка эхом отозвался в его ушах. Бушевавший в душе Барнета ураган чувств обратился в гнев. В нем будто что-то взорвалось.

Что она себе позволяет?! Я говорю ей о своих чувствах, а она возмущается, не хочет ничего понимать… Вышибить бы эту дверь и заставить ее слушать! У меня есть на это право — я слишком ее люблю и потому не позволю вот так просто закрыть за собой дверь и забыть о моем существовании!

В два прыжка Барнет оказался у двери. И тут, уже положив руку на ручку, он услышал тихие сдавленные рыдания. Шерил плакала.

Барнет уперся лбом в дверь и закрыл глаза. Дверь была холодной, твердой и неприступной — как Шерил. Что это взбрело ему в голову? Заставить ее насильно слушать. Вольно или невольно, но он причинил ей достаточно страданий за один вечер. Пусть она придет в себя. Да и ему неплохо бы навести порядок в собственной душе. Может быть, тогда он наконец, поймет, что же произошло сегодня. Ты ждал больше десяти лет, сказал себе Барнет, можешь подождать еще немного.

Он отошел от двери и, подойдя к кровати, нажал на кнопку ночника. Зачем он это сделал? Зачем растревожил только что полученную рану? Смятое покрываю, разбросанные подушки… Ему представилась лежащая на кровати пара — он и Шерил…

Видение их не завершившейся любви было таким мучительным, что Барнет быстро выключил свет и приказал своим мыслям остановиться. Завтра будет новый день, и завтра он обо всем подумает.

Барнет быстро разделся в темноте и лег.

Я сказал Шерил, что хочу ее. Что это не мимолетное увлечение — мои чувства глубоки и проверены временем. Но она реагировала так, словно я предложил ей нечто унизительное — легкую интрижку, например. И все же мне придется признать: скорее всего Шерил права. Если я действительно хотел сделать ей предложение, давно следовало его сделать. Память об Отисе не должна была стать помехой. Не говоря уже о прошлых годах: когда я учился или только начинал работать.

Однако мои побуждения были совершенно чисты, размышлял Барнет. Я боялся обидеть Шерил своей любовью — считал, что она все еще любит Отиса. И все же… все же мне следовало рискнуть и открыть свои чувства. Ведь, если честно, удерживала меня от этого не только боязнь потерять ее дружбу, но и… собственное самолюбие. Что, если бы Шерил отказала мне? Как бы в этом случае чувствовало себя мое расходившееся эго?

Черт побери, разве можно разобраться во всей этой путанице?! Ясно одно — уснуть не удастся.

Как ни крути, а сегодня я сам все испортил. Нет, хорошая выпивка мне просто необходима.