Право сильного

Глава 30 Шири Дангаз, сын Латрока

Ввалившись в свою юрту и задернув за собой медвежью шкуру, Дангаз раздраженно сорвал с плеч бурку и, не глядя, швырнул ее в сторону ложа. Затем прошел к очагу, присел перед ним на корточки, протянул руки к огню и заскрипел зубами: красные и скрюченные от мороза пальцы ощутимо тряслись.

«Зато я жив…» — мелькнуло на краю сознания. — «Жив и здоров…»

Увы, эта мысль успокоения не принесла. Наоборот, усилила ощущение гадливости, преследующее его с того момента, как он увидел тень страха в глазах эрдэгэ и услышал его приказ.

Чувствовать себя бесчестным шакалом было настолько неприятно, что он в сердцах плюнул в огонь, помянул Хелмасты, закрыл глаза и представил себе ненавистное лицо сына Субэдэ-бали:

— Что значит «не по традициям»? Ты отдал Алван-берзу свое оружие и свою жизнь! Значит, сделаешь все, что я сказал…

«Отдал. Сделаю. Но уважать перестану…» — угрюмо подумал он, а затем попытался отвлечься от неприятных мыслей, с наслаждением вспомнив, как эрдэгэ потерял лицо, узнав о смерти своего побратима:

— А ты что, стоял и смотрел, пока эта тварь его убивала?!

— Твой побратим вошел в Круг Выбора по своей воле!

— Ты был обязан ему помочь!!!

— Помочь? О чем ты, Гогнар? Воин, переступающий границу Круга Выбора, вкладывает нить своей жизни в руки Субэдэ-бали, а я — кровь от крови Первого Меча Степи и никогда не оспорю его волю…

— И потом, Карим говорил, как трус, дрался, как трус, и умер, как трус… — ненавидящим взглядом глядя на алые угли, буркнул Дангаз. — Видел бы ты, как он выл от боли и как катался по снегу…

— Я — видел… — внезапно донеслось из-за правого плеча. — Но позволю себе не согласиться: он был не трусом, а человеком без чести и совести…

Шири мигом оказался на ногах, выхватил саблю и, побагровев от бешенства, уставился на Аррон-алада, с равнодушным видом сидящего на его, Дангаза, ложе.

— Что ты тут делаешь?!

— Жду. Тебя. Еще с вечера…

— Зачем?!

— Мне было скучно… — без тени улыбки сообщил лайши. — Представляешь, в юртах, которые выделили мне и моим людям, нет ни шута, ни певцов, ни танцовщиц…

Дангаз опешил и опустил клинок:

— Какие могут быть певцы в набеге?!

— А вы что, оставляете их в стойбищах? — изумленно поинтересовался северянин, а затем улыбнулся: — Да ладно, расслабься, я пошутил! На самом деле я решил уберечь тебя от ошибки…

…Вслушавшись в объяснения Аррона-алада, шири то почтисразу же поймал себя на мысли, что общается со вторым эрдэгэ: мальчишка, только-только взявший в руки клинок, не только знал, о чем говорилось в юрте эрдэгэ, но и описывал запланированное словами самого Гогнара:

— Безусловно, самым идеальным вариантом для вас будет наша бесславная гибель во время попытки убить Алван-берза. Ведь если нас порубят где-нибудь рядом с Белой Юртой, то ни одному человеку во всей вашей армии не придет в голову задуматься, зачем мне, коварному убийце вождя вождей, потребовалось добиваться права на Последнее Слово. Слава богам, реализовать этот вариант почти невозможно. Ведь для того, чтобы НАЙТИ наши тела рядом с юртой Алван-берза, нас надо не просто провезти через весь лагерь, но и БЕСШУМНО убить. А мы, как ты понимаешь, не манекены для отработки ударов… Второй вариант — гибель от рук лазутчиков-лайши — тоже выглядит неплохо лишь на первый взгляд: да, раз наши черно-желтые сюрко видны издалека, можно сказать, что нас заметили со стен Влара, сочли предателями и постарались уничтожить. Однако красивой эта идея выглядит только в мечтах. А в реальности у вас возникнут несколько проблем. Первая выглядит несерьезной: для того, чтобы нас зарубить, потребуется довольно много преданных людей. Но если задуматься, окажется, что каждый новый посвященный — дополнительный источник о-о-очень неприятных слухов, которые могут здорово пошатнуть доверие армии к Алван-берзу и его эрдэгэ. Ну, а вторая проблема вообще не решаемая: для того, чтобы армия поверила в лазутчиков, на месте нашей гибели должны остаться ТОЛЬКО тела убийц, причем все они должны принадлежать не-ерзидам! Если бы время терпело, то вы бы «сломали» пару десятков пленных, провели их к нашим юртам, а потом зарубили бы на месте «преступления». Увы, время не терпит, поэтому вам придется реализовывать третий вариант. Ничего не стоящий Гогнару Подкове, зато обливающий вас, Урешей, грязью и нечистотами с ног до головы…

— Зачем ты мне все это говоришь?! — не без труда проглотив подступивший к горлу комок, хрипло спросил Дангаз.

— Если честно — то просто хотел посмотреть на твою реакцию…

— Посмотрел?!

— Угу. И очень рад тому, что увидел… — предельно серьезно ответил Аррон-алад. — Именно поэтому часы, оставшиеся до утра, я и трое моих воинов проведем в твоей юрте. Коротая время за приятной беседой…

На что способен лайши в бою, шири представлял. Его воины — тем более. Поэтому он заставил себя расслабить руку, потянувшуюся за саблей, и криво усмехнулся:

— А остальные?

— О них можешь не беспокоиться: часть проведет ночь в гостях у твоего вождя, часть — у вашего алуга, часть — в познавательных прогулках по ночному лагерю…

— А-а-а…

— Дзарев-алад не пострадает. Даю слово…

…Как ни странно, беседовать с лайши действительно оказалось довольно приятно: юноша с одинаковым знанием дела рассуждал и о способах заточки сабель, и о статях лошадей, и об особенностях охоты с ловчими соколами. Мало того, некоторые его суждения были настолько глубоки и интересны, что Дангаз увлекся не на шутку. И вспомнил о том, ЧТО он должен был сделать за час до рассвета, только тогда, когда медвежья шкура, занавешивавшая вход в юрту, отодвинулась в сторону, и на пороге возник абсолютно белый силуэт с мечом в правой руке.

— Как сходил? — слегка нахмурившись при виде незваного гостя, поинтересовался Аррон-алад.

— Нормально… — чуть виновато сказал силуэт, затем что-то показал на пальцах и торопливо протянул своему вождю небольшой кусок пергамента.

— Ты не будешь против, если я потрачу пару минут на ознакомление с важным письмом? — явно смирившись с показанным, спросил Дангаза Аррон-алад.

Шири против не был. Ибо во все глаза смотрел на белые ленточки, свешивающиеся с рукава «гостя», и чувствовал себя щенком, у которого только-только открылись глаза: воин был белым не из-за снега, а потому, что был облачен в одежду из чисто выбеленной ткани! Причем не обтягивающую фигуру, а НАМЕРЕННО сделанную бесформенной!

«Так вот как они от нас прячутся!!!» — потрясенно подумал Дангаз, а затем помрачнел и… невольно потер шею.

— Можешь не волноваться: резать тебя никто не собирается… — заметив его движение, усмехнулся Аррон-алад. Потом убрал письмо за отворот рукава и добавил: — Все равно через пару часов то, что ты увидел, уже не будет иметь никакого значения…

В его голосе и взгляде было столько уверенности, что шири похолодел:

— Почему?

— Увидишь…

Дангаз пожал плечами — мол, как скажешь — затем прислушался к неясному шуму, донесшемуся снаружи, и мрачно ухмыльнулся:

— Вот и все, побеседовали. Теперь вас будут убивать не Уреши, а Надзиры. Или кто-нибудь еще…

— Не успеют… — по-мальчишески улыбнулся лайши, затем одним плавным движением перетек на ноги, пустил по телу «волну» и повел плечами так, как будто готовился к бою.

Словно дождавшись этого движения, снаружи зарокотали барабаны кам-ча. Причем не один за другим и не с разных концов лоор-ойтэ, а одновременно и из одной точки!

— О чем они говорят? — явно зная ответ, спросил Аррон-алад.

— Объявляют общий сбор… — прислушиваясь к рокоту, ответил шири. — От имени… э-э-э… нашего алуга!

— Что ж, ваш алуг просто так собирать не будет… — ухмыльнулся лайши, проверил, как достаются из заплечных ножен мечи, и… снова сел к айнуру: — Не торопись: лагерь у вас большой, поэтому пока к юрте твоего алада соберутся те, кто живет на противоположном краю, мы сможем обсудить еще много чего интересного…