Глава II Ас‘ад ал-Камил в надписях и преданиях

1. Абукариб Ас‘ад сын Маликкариба — «царь Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата, и бедуинов их в Тауде и в Тихаме»

Самый популярный герой кахтанидского предания, химйаритский царь Абукариб Ас‘ад, сын Хасана Малик Кариба Йуха’мина, прозванный в мусульманское время ал-Камил (Совершенный), правил Йеменом в один из поздних периодов существования южноаравийской цивилизации (конец IV — первая половина V в.).

Бо́льшая часть надписей, относимых к правлению Абукариба Ас‘ада, происходит из центрального района Химйаритского государства — из столицы Зафара (RES 3383; Beyt al-Ashwal 2, Mankat), из области Сан‘a’ (Rossi 24) — Вади Дахр, из Райды (Ry 534), из Ма’риба (Fakhry 60). Одна надпись, предположительно связываемая с Ас‘адом (RES 5085), найдена в Вади Рахайла, на территории Катабана. Две надписи (Ry 447 и Ry 509) обнаружены в Центральной Аравии, в Вади Маусил, в 200 км к западу от современного ар-Рияда.

Надписи в основном строительные. Полностью отсутствуют посвятительные надписи, на протяжении веков бывшие самыми распространенными в Южной Аравии. Впервые появляются не встречавшиеся ранее чисто повествовательные тексты, просто рассказывающие о событии (Ry 509). Среди надписей времени Ас‘ада не обнаружены юридические постановления, декреты. Для палеографии надписей характерен орнаментальный декоративный стиль, типичный для позднего периода существования южноаравийской письменности.

Имя Абукариба Ас‘ада впервые появляется в надписи RES 3383[148], сообщающей, что «цари Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата» Маликкариб Йуха’мин и его сыновья — Абукариб Ас‘ад и Зара’амар Айман «построили здание» (byt) Шаухатан в Зафаре. Надпись датирована 493 г. химйаритской эры (378 г. н.э.) и содержит упоминание божества «господина их, господина неба». Идентичный текст (без названия здания) содержит надпись из Байт ал-Ашвал, около Зафара[149]. Видимо, к тому же времени относится надпись Fakhry 60 (Ja 856) о постройке «царями Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата» Маликкарибом Йух’амином и Абукарибом Ас‘адом, его сыном, святилища (mkrb) Бурайк в Ма’рибе[150].

Близка по времени и надпись Beyt al-Ashwal I[151], в которой некий Йехуда Йаккуф сообщает, что он построил здание (byt) Йакруб, и упоминает лишь одного царя Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата — Зара’амара Аймана, брата Ас‘ада. Надпись эта носит ярко выраженный иудейский характер: строительство осуществилось «при помощи и благоволении господина его, который сотворил душу его, господина жизни и смерти, господина неба и земли, который сотворил все. И при поддержке народа его — Израиля». Южноаравийский текст сопровождает арамейская приписка, повторяющая имя составителя и название здания. Эта надпись, по мнению Дж. Гарбини, свидетельствует о некотором периоде самостоятельного правления Зара’амара после смерти отца — Маликкариба.

Надпись в стене мечети селения Манкас (Mankat)[152], около Зафара, просто называет имена Абукариба Ас‘ада; его брата Зара’амара Аймана, его сыновей — Хасана Йу’мина, Ма‘адкариба Йун‘има и Хугра Айфу. Они носят титул: «цари Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата». Во фрагментарной строительной надписи Rossi 24 (Ja 520, Лундин 10)[153] по реконструкции Ж. Рикманса упомянуто семь соправителей Ас‘ада[154]. В сохранившемся тексте имеются только имена Ас‘ад и Хугр Айфа.

В той же надписи Ж. Рикманс восстанавливает «долгий» титул царя, сохранившийся полностью в надписи Ry 509[155]. Она высечена на скале в Вади Маусил в Центральной Аравии. Надпись оставили Абукариб Ас‘ад и его сын Хасан Йуха’мин, два царя Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата, и бедуинов в Тауде и в Тихаме, по поводу того, что они захватили область Мавдум Дама. Далее перечисляются участники похода — племена (’š‘b) Хадрамаута и Саба’, бану Ма’риб, различные категории подчиненных людей, а также бедуины кинда (kdt) и двух других, нигде более не упоминающихся племен (?) (swd) и (wlh)[156]. В том же Вади Маусил обнаружено отдельно высеченное имя: Абукариб Ас‘ад (Ry 447)[157].

В 543/428 г. хамданит Марсадилан Йарим и другие лица установили в Раиде надпись Ry 534 (Geukens 2)[158], в которой они обращаются к «господину земли и неба», чтобы он даровал благополучие царям Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата, и бедуинов их в Тауде и в Тихаме, Абукарибу Ас‘аду, Хасану Йуха’мину… Йазану и Шарахби’илу Йа‘фуру. (Не сохранились имена нескольких соправителей.) Абукариб Ас‘ад, видимо, упомянут в RES 4105, где сохранилось только имя Шарахби’ила Йа‘фура с предшествующим (bn/hw) и окончание «долгого титула» — «Тауде и Тихаме». Аналогичный текст содержала, вероятно, и надпись из Манкаса[159], где сохранилось «…Шарахби’ил Йа‘… и Зу-Райдана, и Х… и бедуинов…».

Ко времени Ас‘ада можно отнести и установленную в 560/445 г. надпись RES 5085 (Ry 340)[160], где сказано, что несколько человек «восстановили и укрепили террасы на своих землях по склону долины и до плантации их — Хайфан». Это было совершено с помощью «Илана (’ln), властелина неба» и с помощью «господ их, царей, властителей Райдана (’mr’hmw/’mlkn/’b’l/rdn)». Совпадение во времени дает некоторые основания видеть во «владетелях Райдана» Абукариба Ас‘ада и его сыновей-соправителей[161].

В следующей датированной надписи 565/450 г. Ас‘ад не упоминается. Эта надпись, CIH 540[162], поставлена правившим единолично сыном Ас‘ада, «царем Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата, и бедуинов их в Тауде и в Тихаме», Шарахби’илем Йа‘фуром и сообщает о ремонтных работах на Марибской плотине «с помощью и при благоволении Илахана (’lhn), властелина неба и земли». Другая надпись Шарахби’ила[163], найденная в Зафаре и датируемая 573/458 г., описывает постройку здания (byt) Хагарум и ремонт оросительной системы Ма’риба «с помощью и при благоволении и силой господина его Рахмана, властелина неба и земли».

Таким образом, Абукариб Ас‘ад б. Маликкариб был царем в Южной Аравии с конца IV в. н.э. до середины V в. н.э. Крайние известные нам хронологические ориентиры — 378 г. (соправление с отцом — Маликкарибом) и 450 г. (единоличное правление Шарахби’ила, сына Ас‘ада).

Абукариб Ас‘ад и его сын Шарахби’ил завершают собой период правления химйаритской династии, сменившей к концу III в. н.э. династию царей Саба’ в Ма’рибе. Время Ас‘ада (понимаемое широко — как период правления его самого, его отца и сыновей) — это как бы завершающий этап развития южноаравийской цивилизации. В эту эпоху исчезают институты и явления, на протяжении веков служившие отличительными признаками йеменского государства. Хотя химйаритское царство распространилось на всю область южноаравийской цивилизации и даже вышло за ее пределы, центральная власть царя, видимо, ослабевает, что отразилось в появлении у царей одного или нескольких соправителей, их сыновей. Ас‘ад, как мы видели, ни в одной надписи не упоминается как единоличный правитель[164].

Одновременно приходит в упадок южноаравийская религия. В IV в. н.э. постепенно уменьшается количество посвятительных надписей в марибском храме лунного божества Алмакаха-Авваме. Последние цари, упоминаемые в этих надписях,— Саран Йуха’мин и его сын Маликкариб, отец Ас‘ада (середина IV в.) — Ja 669, Ja 670, Ja 671. В конце царствования Маликкариба языческие надписи там исчезают.

В III-V вв. на территории Южной Аравии появляются бедуинские племена. Оазисы на границе с пустыней приходят в запустение. Разрушается оросительная система. Преемники Ас‘ада предпринимают один за другим ремонты Марибской плотины, требующие от государства большого напряжения сил.

Однако наряду с исчезновением старого и традиционного во время Абукариба Ас‘ада в Йемене значительно усиливаются и получают официальное признание явления, широко распространившиеся при преемниках царя в V и VI вв. и имевшие огромное значение для последующего развития не только Южной, но и всей Аравии.

Происходит выдвижение на первые места нового сословия — кайлей. Примерно со II в. н.э. кайли — это новая знать, имевшая свои владения и служившая государству. В V-VI вв. они обладали большими богатствами, им подчинялись сельские общины, они управляли областями, имели собственные военные отряды. Кайли пользовались значительной независимостью, а в VI-VII вв. они превратились в действительных правителей страны[165]. Выдвинулись кайли, видимо, как военная знать. Их часто упоминают как важную часть войска, сопровождавшего царя уже в III в. (см. Ja 576/Ry 535 и Ja 577 —ilšrh/yhdb/wdbn/’qwlhw/whmshw/w’frshw/ «Илшарах Йахдуб, часть его кайлей, войско его и конница»). При Ас‘аде мы встречаем «младших кайлей» (’sgrt/’qwlhmw) в качестве одной из категорий людей, принявших участие в походе в Центральную Аравию (Ry 509). Предание связывает с периодом правления Ас‘ада возвышение наиболее влиятельных в предисламском Йемене родов кайлей — Зу-л-Кала‘ и Зу-Ру‘айн (оба появляются в надписи CIH 541 в 658/543 г.). Основатели этих родов были, по преданию, полководцами Ас‘ада. Йазид Зу-л-Кала‘ был назначен начальником племен в области Кала‘ и был потому прозван Зу-л-Кала‘[166]. Его потомки носили это прозвище как родовое имя и на протяжении нескольких веков возглавляли группу кала‘, состоявшую из более чем десяти племен.

При Ас‘аде появляется новый «долгий» титул химйаритских царей — «царь Саба’ и Зу-Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата, и бедуинов их в Тауде и в Тихаме»[167]; добавление последней части, касающейся бедуинов, отразило важные социально-этнические изменения, усиление роли кочевых племен в южноаравийском государстве.

Значение племен бедуинов-верблюдоводов в Аравии резко возросло во II-III вв. н.э. Этому способствовало широкое употребление лошади[168] и появление удобных лучных седел для верблюдов, позволивших быстро передвигаться на большие расстояния[169]. В. Дасталь называет новое состояние переходом к «полному бедуинству», В. Каскель — «бедуинизацией Аравии»[170]. Бедуинские племена стали важным политическим и военным фактором, они контролировали всю Центральную Аравию, торговые пути и оазисы, вторгались на территорию оседлых и полуоседлых племен и подчиняли их.

Усиление роли бедуинов отразилось и на жизни Южной Аравии. Впервые, под названием ‘rbn[171], они появляются в надписях II-III вв. как враги хамданитских правителей северной области Сам’и (CIH 79, CIH 343, CIH 350)[172]. Уже в этот период бедуинские отряды оказываются в составе южноаравийских армий. Они были союзниками химйаритов (CIH 343) — входили в войска сабейцев (CIH 353 — ’‘rb/mrb[173]; Nami 73—71 — ’‘rb/mlk/sb’[174]; Ja 635 — ’‘rbn/[175]), в армию царя Хадрамаута (Nami 73—71 — ’‘rbn/mlk/hdrmwt). Одновременно йеменские правители боролись с политическими объединениями бедуинских племен, совершавших набеги на северные районы Йемена. В конце II в. н.э. царь Ша‘ир Аутар совершил поход в Центральную Аравию ( совр. ал-Афладж) против царства племен кинда (царь Раби‘ат из рода Саур) и кахтан (Ла 635)[176].

Контакты были не только военными. В начале III в. Илшарах Йахдуб II отправил своего приближенного с дипломатической миссией в Центральную Аравию к ал- Харису сыну Ка‘ба, царю асад, к Малику сыну Бадда, царю кинда и мазхидж, и к другим бедуинам (wdbn/’‘rbn Ja 2110)[177]. Через некоторое время тот же Илшарах Йахдуб II, отражая вторгшиеся с севера войска Имру’улкайса б. ‘Ауфа, захватил в плен помогавшего последнему киндитского царя Малика (см. выше) и получил от киндитов дань и заложников. Киндитсное царство покорилось сабейцам (Ry 535 — Ja 576)[178].

Захватившая в конце III-IV в. центральную власть химйаритская династия также вступает в дипломатические отношения с бедуинами, но уже не с киндитамщ подчиненными раньше. Еще Шаммар Йур’иш I (II) направил посольство к Малику сыну Ка‘ба, царю асад (видимо, брату ал-Хариса из Ja 2110), а также в районы, прилегающие к Персидскому заливу (Sh 31)[179]. Позднее в Северный Йемен (Наджран) вторглись центральноаравийские бедуины во главе с лахмидом Имру’улкайсом б. ‘Амром (ум. 328 г.)[180].

Участие бедуинов в военных действиях йеменцев становилось все более широким и получило официальное оформление. Появилось особое бедуинское войско, которым командовал «кабир бедуинов» (kbr/’‘rbn). Сохранились две надписи таких кабиров. Надпись Jа 660[181] поставлена при царе Шаммаре Йухар‘ише III Вахабаввамом…, которому подчинялись бедуины Хадрамаута и бедуины племени кинда, мазхидж, бахил, хада’ан, радвум, азлум и амир. Несколькими десятилетиями позднее, при царях Йа’сире Йухан‘име и его сыне Зара’амаре Аймане, кабиру бедуинов Са‘адталабу Йатлафу из рода Гадан подчинялись бедуины царя Саба’, бедуины кинда, мазхидж, харим, бахил, зайд’ил, все бедуины Саба’, Химйара, Хадрамаута и Йаманата (Ja 665)[182], Надписи свидетельствуют о том, что эти войска участвовали в военных операциях в различных районах Южной Аравии. Это наряду с упоминанием бедуинских отрядов из собственно йеменских районов показывает, что бедуины распространились по всей стране. Часть племен, видимо, была поселена там южноаравийскими царями. Бедуинских вождей, как полагает Г. Висман, делали правителями над местными племенами[183].

Внедрение бедуинов в Южную Аравию сопровождалось бедуинизацией населения районов, граничивших с пустыней. Косвенным доказательством этого может служить перенесение центров южноаравийской цивилизации в горные районы Йемена в IV-V вв.[184] В то же время часть бедуинов, селившихся около оседлых племен, создавала с ними какие-то общие объединения[185]. Это явление, видимо, отражено в термине ‘rbn/mrb (CIH 353), в том, что кинда в Ry 535 — Jа 576 названо š‘Ь[186], в упоминании в VI в. «общины (племени) зу-Хамдан, их города и бедуинов» (Ry 507, Ry 508).

В процессе бедуинизации период правления Абукариба Ас‘ада занимает важное место. Упоминание бедуинов Тихамы и Тауда (Центральной Аравии) в титуле означало их включение в государственную структуру химйаритского царства наряду с его основными историческими частями — Саба’, Химйаром, Хадрамаутом и Йаманатом. Новый титул как бы официально закрепил результаты тех явлений, которые имели место в предшествующую эпоху.

Ас‘ад продолжил традицию походов в Центральную Аравию. В действиях против бедуинов участвуют и бедуинские племена, в первую очередь кинда (Ry 509). Широкое использование бедуинов явилось одной из пpичин успеха похода в район, которого еще никогда не достигали химйаритские войска. Некоторые участники похода Ас‘ада, возможно, были теми «военными поселенцами» — бедуинами (‘rbn), для помощи которым в 631/516 г. была в тот же район послана военная экспедиция из Йемена (Ry 510)[187]. Это предположение подкрепляется сообщениями предания об образовании во времена Ас‘ада и его сына Хассана «нового» киндитского царства, подчиненного химйаритам[188]. Ряд данных подтверждает достоверность этого сообщения. Надпись Ry 509 рассказывает о походе Ас‘ада и Хассана с отрядами киндитов именно в те районы, где потом развертывались события истории Киндитского царства[189]. Его первым царем был Худжр б. ‘Амр Акил ал-мурар, историчность существования которого доказывает надпись из Центральной Аравии: hgr/bn/‘mrm/mlk/kdt[190]. В надписях времени Ас‘ада среди его соправителей назван Хугр Айфа (Mankat, Rossi 24), которого с большой долей вероятности можно идентифицировать с царем киндитов, чья надпись палеографически датируется первой половиной V в. Арабская традиция также относит воцарение Худжра ко времени Ас‘ада[191].

Исходя из этого, можно говорить, что при Ас‘аде действительно было создано «новое» Киндитское царство. Последующая история киндитов тесно связана с Южной Аравией. Они не только проводили политику йеменских правителей в Центральной и Восточной Аравии, но и участвовали в борьбе химйаритских царей с Наджраном (Ry 508 — 663/518 г.), в восстании против эфиопов (CIH 541 — 658/543 г.) и в центральноаравийском походе Абрахи (Ry 506 — 662/547 г.).

В правление Ас‘ада в надписях на смену обращениям к языческим богам приходят монотеистические формулы. Монотеистические религии были в то время достаточно хорошо известны в Южной Аравии. Там издавна существовали иудейские торговые колонии, зафиксированные источниками, в частности, во II и IV вв. н.э.[192] Рубежом IV-V вв. датируется южноаравийская надпись иудея Йехуды Йаккуфа в Зафаре[193].

Христианство также находило пути в Йемен. В 40—50-х годах IV в. при Маликкарибе, отце Ас‘ада, в Южной Аравии проповедовал Феофил Индус, посланный туда императором Констанцием (337—361). Филосторг сообщает, что Феофил обратил в христианство некоего аравийского этнарха и построил церкви в ‘Адене и Зафаре[194]. Однако значительное влияние в Наджране, оплоте христиан Йемена, эта религия получила лишь в V в., после чего важнейшие политические события Южной Аравии были связаны с борьбой между иудаизмом и христианством.

Первая монотеистическая формула появляется в надписях, поставленных Маликкарибом и его сыновьями Ас‘адом и Зара’амаром в Зафаре в 493/378 г. (RES 3383; Bayt al-Ashwal 2). Авторы обращаются к mr’/smyn «господину неба». В надписи Ry 534, поставленной в правление Ас‘ада с сыновьями в 543/428 г., составители называют божество mr’/smyn/w’rdn «господин неба и земли», а в надписи 560/445 г. RES 5083 — ’ln/b‘l/smyn «Илан (бог) властелин неба». В остальных надписях периода Ас‘ада вообще отсутствуют упоминания божества или не сохранились те части текста, где оно могло находиться.

При сыне Ас‘ада Шарахби’иле Йа‘фуре божество называется ’lhn/b‘l/smyn — «Илахан (бог) властелин неба» (CIH 540 — 565/450 г.) mr’hmw/rhmn/b‘l/smyn/w’rdn — «господин их, Рахман, властелин неба и земли» (Garbini, 573/458 г.)[195]. Имя божества Рахман встречается в последующее время постоянно, как в неопределенно монотеистических надписях, так и в надписях христианских и иудейских[196].

Со времени Ас‘ада единобожие становится официальной религией Южной Аравии. Лаконичные данные надписей не позволяют окончательно решить, был ли это иудаизм, христианство или синкретическая форма монотеизма, возникшая в результате развития южноаравийской религии под влиянием иудаизма или христианства. Термины ранних надписей для обозначения божества mr’/b‘l позднее встречаются в надписях приверженцев и той и другой религии, а Рахманом называли бога также и аравийские пророки Мухаммад, Мусейлима, ал-Асвад[197].

Кахтанидское предание содержит рассказ о том, что Ас‘ад принял и сделал официальной религией химйаритов именно иудаизм. В подтверждение этого сообщения можно привести некоторые косвенные данные. Иудеи жили в Йемене по крайней мере со II в. н.э. В IV в. йеменский иудей составил надпись на южноаравийском языке и привел там иудейские религиозные формулы наряду с именем химйаритского царя (Beyt al-Ashwal 1). Некоторые эпитеты божества в этой надписи совпадают с монотеистическими формулами близких по времени текстов: Beyt al-Ashwal 1— mr’/smyn/w’rdn — RES 3383 и Beyt al-Ashwal 2 — mr’/smyn; Ry 534 — mr’/smyn/w’rdn. «Книга химйаритов» говорит о принятии йеменцами иудаизма еще до распространения там христианства[198]. В VI в. иудаизм стал на время официальной религией государства. Ритуальный текст из Байт Хадир (IV-VI вв.) и сообщения о частых приездах в Йемен иудейских священников из Тинериады (VI в.)[199] указывают на давние и регулярные связи между Южной Аравией и Палестиной. Все эти факты делают весьма вероятной достоверность сведений предания о принятии Ас‘адом иудаизма как официальной религии.

Таким образом, наряду с ослаблением и исчезновением явлений и институтов, характеризовавших Южную Аравию в прежние эпохи, во время Ас‘ада (конец IV — первая половина V в.) заметно усиливаются и получают официальный статус новые явления, зародившиеся до него и имевшие большое значение для последующей истории Йемена.

Одно из них — включение бедуинов в структуру химйаритского государства. Начавшаяся во II-III вв. «бедуинизация Южной Аравии» нашла свое официальное выражение в титуле царя, получила новое развитие с выселением на север йеменских бедуинов, созданием вассального Киндитского царства. С этим процессом связана и активная аравийская политика Ас‘ада, продолженная его преемниками. Дальнейшее увеличение роли бедуинов привело к тому, что Йемен стал «страной бедуинской культуры» (М. Хёфнер).

Изменение социального облика Южной Аравии выразилось в укреплении позиций «новой знати» — кайлей, в последующий период ставших действительными правителями страны.

Ко времени Абукариба Аc‘ада относится переход к единобожию как к официальной религии. Поддержка его правителями и дальнейшее распространение сыграли значительную, хотя еще почти не выясненную роль в формировании ханифства и ислама.

Бедуинизация, принятие монотеизма, появление «новой знати» — это явления, которые изменили облик Южной Аравии, сблизили ее с другими областями полуострова в политическом, социальном, экономическом, этническом и языковом планах. Они создали ту Южную Аравию, которая без особых трудностей вошла в новое политическое объединение арабов; они сформировали тех йеменцев, которые легко приняли ислам и сыграли большую роль в создании нового государства и новой мусульманской арабской культуры.

В развитии этих исторических явлений период правления Абукариба Ас‘ада был, как мы старались показать, важным этапом, в определенной мере — переломной эпохой. Не случайно, что царь Абукариб Ас‘ад Совершенный занял видное и почетное место в преданиях и легендах йеменцев-мусульман.


2. Абукариб Ас‘ад и Тубба‘ Корана

Поскольку период правления Абукариба Ас‘ада явился временем коренных изменений в жизни Южной Аравии, естественно, что этот царь был яркой фигурой в памяти йеменцев. Однако нет никаких данных, которые бы указывали на существование в доисламском Йемене предания об Ас‘аде. В мусульманское же время, когда началось формирование кахтанидского предания, этот царь сразу стал в нем одним из центральных героев. Это выразилось в отождествлении Абукариба Ас‘ада с неким йеменским царем Тубба‘, упоминаемым в Коране.

В доисламской Аравии (Центральной и Западной) бытовал определенный цикл преданий о древних народах и царствах полуострова. Существование этих преданий доказывается историческими реминисценциями в стихах доисламских поэтов, и главным образом текстом Корана, упоминающим, как нечто общеизвестное, эпизоды легендарной истории Аравии (гибель народов адитов, самудян и т.д.). Среди них были и сюжеты, связанные с Южной Аравией (История царицы Савской, XXVII, 20-45; разрушение Марибской плотины XXXIV, 14-18);преследования христиан при Зу-Нувасе (LXXXV, 4-10), поход Абрахи против Мекки (CV). К той же группе исторических ссылок относится и упоминание «народа Тубба‘» (qaum tubba‘).

В суре XLIV (ст. 37), там, где говорится о неизбежном наказании неверующих, сказано: «Они ли лучше или народ Тубба‘, и те, которые раньше? Их мы погубили, ведь они были грешниками»[200]. В суре L (ст. 12-13) перечисляются народы, не поверившие своим пророкам: «Считали (это) ложью и до них народ Нуха, и обитатели ар-Расса, и самуд, и ‘ад, и Фир‘аун, и братья Лута, и обитатели ал-Айки, и народ Тубба‘ — все сочли лжецами посланников, и оправдалась моя угроза». Все комментаторы понимали под Тубба‘ некоего южноаравийского царя. В кахтанидском предании и в арабской исторической литературе Тубба‘ — это титул царей химйаритской династии.

В южноаравийских надписях титул тубба‘ не встречается. Попытки этимологизировать его на йеменской почве как происходящее от распространенных имен tb‘krb, tb‘’l или как искаженное название хамдавитского рода bt‘[201] не имели успеха. Термин этот явно не имеет глубоких южноаравийских корней и поэтому не мог у выходцев из Йемена в VII в. связываться с определенной личностью.

Напротив, в Центральной и Западной Аравии до ислама Тубба‘ был широко известен и часто упоминался поэтами[202]. Обычно Тубба‘ в стихах — это древний царь, которого вспоминают, чтобы показать могущество судьбы, бренность земного величия[203]. Поэты Хиджаза говорили о «кольчугах Тубба‘», старинных и очень крепких, подобно кольчугам Да’уда (Давида)[204]. Сохранялась также память о походах Тубба‘ на Йасриб, когда жители защитили свой город и не выдали царю беглых йахсубитов (химйаритов)[205]. Есть также стихотворения, упоминающие о неудачном походе Тубба‘ на Мекку[206], однако их никак нельзя признать подлинно доисламскими.

Представление о Тубба‘ в Коране и в поэзии в основном совпадает (правитель погибшего царства). Их общим источником, вероятно, было предание, отразившее военные неудачи йеменцев в Аравии и гибель южноаравийских царств. При этом титул не имел четкой связи с конкретным йеменским царем. (Ср. Кисра — Хосров, некий сасанидский царь; Фир‘аун — фараон Мусы, фараон вообще.)

Ж. Рикманс предложил толкование термина тубба‘ как — «царь, принявший иудаизм» (исходя из корня tb‘ в значении «следовать какому-либо учению»)[207]. Однако в известных нам арабских материалах V-VII и последующих веков такое значение термина не проявляется и ни с каким конкретным персонажем не связывается. Кораническое выражение «народ Тубба‘» было малопонятно и открыто для комментирования.

Уже говорилось, что в толковании Корана, на самых ранних его этапах, участвовали йеменцы. Одним из направлений их комментаторской деятельности было прославление своего прошлого, желание связать с Южной Аравией как можно больше коранических персонажей, доказать праведность и благочестие древних йеменцев. Комментаторы уделили немало внимания Тубба‘. Контекст делал возможной двоякую оценку этого царя. В Тубба‘ можно было видеть благочестивого правителя, которого ослушался нечестивый и греховный народ (qaum tubba‘ — аналогично qaum nuh). Однако в Тубба‘ можно было видеть и порочного тирана, вместе со своим народом восставшего против Аллаха (qaum tubba‘ аналогично — «fir‘aun wa qaumuhu» (VII, 133), cр. Ибн ал-Калби в тафсире Абу-л-Лайса ас-Самарканди: «Тубба‘ — царь, подобный Фараону»[208]).

Споры по поводу оценки Тубба‘ отразились в ранних комментаторских материалах, сохраненных в «Тафсире» ат-Табари[209]. Там приведено немало высказываний (возводившихся, например, к жене пророка — ‘А’ише), предписывающих почитать, а не поносить Тубба‘ так как он был благочестивым человеком: «Не ругайте Тубба‘, он ведь был человеком праведным», «Аллах осудил его народ, а не его самого», «Не проклинайте Тубба‘, ведь он покорился (Аллаху)» и т.д. Передача этих высказываний связана с йеменцами, знатоками хадисов, усердно прославлявшими свою родину. Это химсцы — Ка‘б ал-Ахбар и его ученик Ибн Саур, египтянин Ибн Лахи‘а. В подтверждение праведности Тубба‘ приводили предание о его походе на Йасриб, об обращении в иудаизм и введении его в Йемене. Надо полагать, что довольно рано йеменские комментаторы сумели широко распространить свою оценку Тубба‘. Позднее тафсиры обычно без всяких доказательств и ссылок на авторитеты объявляют Тубба‘ праведным человеком.

Следующим этапом комментирования коранического упоминания о Тубба‘, после его «оправдания», явилось отождествление его с Абукарибом Ас‘адом. Впервые оно зафиксировано в Сират ан-наби’ Ибн Исхака (ум. 150/767 г.)[210], однако утвердилось, видимо, уже в предшествующих поколениях. В тафсирах эту идентификацию мы встречаем впервые у Абу-л-Лайса ас-Самарканди (ум. 373/983 г.)[211]. Отождествление не было безусловным и общепринятым. Так, Ибн Хабиб (ум. 347/958 г.) приводит мнение о том, что Тубба‘ Корана — это Зайд б. Химал[212]. Рассказы тафсиров в связи с Тубба‘ часто приводят мотивы, связанные с другим героем кахтанидского предания — Шаммаром Йур‘ишем, что указывает на то, что Тубба‘ отождествляли и с этим царем. Однако широкое распространение получила идентификация с Абукарибом Ас‘адом. Суть комментирования коранического выражения «народ Тубба‘» хорошо выразил Хамза ал-Исфахани: «Некоторые йеменцы утверждают, что именно этот тубба‘ (Абу Кариб Ас‘ад) имеется в виду в Коране и что там осуждается не он, а его народ»[213].

Поскольку ни до Корана, ни в Коране химйаритский царь Тубба‘ не связывался непосредственно с именем Ас‘ада, мы можем утверждать, что отождествление Ас‘ада с Тубба‘ Корана доказывает широкую популярность и особую известность именно этого царя среди йеменцев, чьи исторические воспоминания и легенды служили основой для соединения йеменского прошлого с Кораном. Из знаменитого, памятного всем царя Ас‘ад превратился в коранический персонаж. Это сыграло большую роль в превращении его в центрального героя историко-эпического предания. Отождествлению Ас‘ада с Тубба‘ способствовало также и то, что в стихах мединских поэтов VII в. в аналогичном с Тубба‘ контексте (царь, воевавший с Йасрибом) упоминается тезка Ас‘ада — царь Абу Кариб[214], скорее всего идентичный Абукарибу б. Джабале, владетелю Финикона, «филарху арабов Палестины», упоминаемому в 543 г. в надписи Абрахи CIH 541[215].

Идентификация Ас‘ада с Тубба‘ тесно связана с прикахтанидскими тенденциями в комментировании Корана, с «оправданием» и восхвалением языческого Йемена. Это сказывалось и в том, что, в отличие от других аналогичных мест Корана, в тафсирах остался неосвещенным сам факт гибели «Народа Тубба‘», т.е. то, о чем Коран, собственно, и сообщает. Ни один комментарий не приводит легенд о том, как он был уничтожен. Этот мотив не был связан с кахтанидскими интересами и потому остался в стороне.

Отождествление Тубба‘ с Ас‘адом происходит из среды йеменцев, скорее всего обращенных иудеев, так как история иудаизации Йемена играла решающую роль для оценки Тубба‘ и для его идентификации с определенным царем. Однако самый ранний рассказ, совмещающий Ас‘ада с историей Тубба‘ принадлежит Ибн Исхаку и происходит из Медины, на его мединское происхождение указывают многие характерные детали (см. ниже, гл. III, 4). Йеменские ученые активно участвовали в комментировании Корана именно в Медине, совместно с местными знатоками хадисов и древних преданий. Надо полагать, что в среде мединских комментаторов, как местных, так и йеменских, под влиянием политических интересов последних, во второй половине VII в. и произошло отождествление Тубба‘ Корана с Абукарибом Ас‘адом.

Эта идентификация имела большие последствия. Ас‘ад стал еще более знаменит, поднялся на недосягаемую высоту по сравнению с другими героями южноарабской истории. С ним стали отождествлять все упоминания тубба‘ в центральноаравийской традиции, а также персонажей других преданий, так или иначе связанных с Йеменом (см. подробно в гл. III, 2, 3, 4). По мере формирования кахтанидского предания, начало которому было положено в Медине, Ас‘ад приобретает в нем все более значительную роль, все большую известность. В конце VII в. Ибн Муфарриг специально собрал легенды об Ас‘аде и приписываемые ему стихи[216]. Такие стихи занимают больше места, чем материалы о других царях, в самом близком к живому преданию его своде — Ахбар ‘Абид б. Шарийа. «Его» стихи были так знамениты, что составитель одного из вариантов книги «Завещаний царей» привел из «Завещания» Ас‘ада только первую строчку, добавив, что это произведение и так всем хорошо известно[217]. Все предание постепенно группируется вокруг фигуры Ас‘ада, у ал-Хамдани, насколько можно судить по заглавиям утраченных частей ал-Иклила, правление Ас‘ада оказывается хронологической вехой, разделяющей древний и второй периоды истории Йемена[218]. Ас‘ад (иногда просто под именем Тубба‘) и легенды о нем получают широкое распространение во всей мусульманской литературе.

Более всего знаменит он был, конечно, в Йемене. Нашван ал-Химйари, в трудах которого кахтанидское предание достигло наибольшей завершенности, уделяет Ас‘аду особое внимание, посвящает ему больше строк «Химйаритской касыды», чем кому-либо другому[219]. В комментарии к ней Ас‘ад наделяется чертами не просто великого царя, но героя. Он совершает походы во имя справедливости, защищая обиженных и притесненных (поход в Сирию), он пользуется покровительством волшебниц. Усиливается идея о праведности Тубба‘ Ас‘ада. Нашван называет его не просто праведным человеком, но «пророком, посланным к самому себе»[220].

В кахтанидском предании за роль центрального героя с Ас‘адом соперничают другие знаменитые цари, прежде всего Шаммар Йур‘иш, от одного к другому часто переходят сюжеты и мотивы, иногда Ас‘ада лишают идентификации с кораническим Тубба‘. Все это еще раз указывает, что кахтанидское предание не достигло стадии завершенности. Однако можно позволить себе предположение, что если бы аморфная масса предания превратилась в настоящее эпическое произведение, то Ас‘ад ал-Камил стал бы его главным героем[221].

В сегодняшнем Йемене он — самый знаменитый после Билкис (царицы Савской) древний южноаравийский правитель. Дорогой Ас‘ада ал-Камила местные жители называют тракт, ведущий на север, в Мекку[222]. С именем Ас‘ада традиция связывает городище Гайман, где указывают и его могилу. В районе Кала‘ до сих пор существует бану ал-Камил, члены которого считают себя потомками Ас‘ада[223].

В 30-х годах XX в. фигура Ас‘ада ал-Камила оказалась причиной острого политико-религиозного спора. В первые века ислама предание об иудаизме Ас‘ада делало его не язычником, а верующим в единого бога царем, что вполне соответствовало культурно-политическим целям кахтанидов. Начиная примерно с XI-XII вв., особенно в Йемене, предание о его обращении в иудаизм стали относить к более поздним и менее знаменитым царям, сохранив за Ас‘адом легенды о его вере в Аллаха и поклонении Ка‘бе (напр., у Нашвана ал-Химйари). Однако йеменские иудеи отстаивали истинность легенды о том, что именно великий Ас‘ад был первым иудейским царем Южной Аравии. В 1931 г. несколько йеменских принцев организовали вскрытие «гробницы» Ас‘ада ал-Камила и объявили, что царь похоронен по языческому, а не по иудейскому обряду. Никаких достоверных сведений об этом вскрытии нет, утверждалось, что все предметы были оставлены на местах, а склеп замурован. Эта акция вызвала официальный протест верховного раввина Йемена, который обвинил принцев, в преступном осквернении иудейской могилы, неприкосновенность которой гарантировалась имамом[224].

В последние годы в северной и южной частях Йемена много делается для воспитания в народе патриотических чувств и все чаще вспоминают о древней истории страны, о ее знаменитых правителях, в том числе и об Ас‘аде ал-Камиле, о котором пишут статьи[225], именем которого называют школы[226].


3. Предание об Ас‘аде ал-Камиле

Формально завершенного цикла об Ас‘аде ал-Камиле не существует. Не дошло до нас и какое-либо произведение, связанное исключительно с его именем (таким, возможно, было его жизнеописание, составленное Ибн Муфарригом). В нашем распоряжении имеется масса легендарных сообщений, сказаний и стихотворных отрывков, содержащихся в различных произведениях арабской литературы как общего характера, так и специально посвященных Южной Аравии. Эти разрозненные фрагменты и легенды объединены общим хронологическим стержнем, повторением общих тем, общей политико-культурной направленностью. Среди всех этих материалов, хотя они и состоят из разнородных и различных по происхождению компонентов, нельзя выделить какие-либо самостоятельные версии.

Самое раннее произведение, в котором содержатся легенды об Ас‘аде ал-Камиле,— это Сират ан-наби Ибн Исхака, подробно рассказывающая о походе на Йасриб, об обращении в иудаизм. Материал Ибн Исхака был дополнен Ибн Хишамом (ум. 218/834 г.) при редактировании им Сиры[227] и включен также в Китаб ат-тиджан[228]. Другой вариант предания о походе в Хиджаз, также восходящий к мединской среде, был сохранен Хишамом б. ал-Калби (ум. 204/819 г.) и использован затем Абу-л-Фараджем ал-Исфахани (ум. 356/967 г.) в Китаб ал-агани как часть биографии поэта и вождя ауситов Ухайхи б. ал-Джулаха[229]. Хишаму б. ал-Калби принадлежит также рассказ о походах Ас‘ада на Восток, об уничтожении джадиситов, о связях с киндитами, включенный в свод ат-Табари[230]. Краткие сведения об Ас‘аде приводят Ибн Кутайба (ум. 276/889 г.)[231], ал-Йа‘куби (ум. 292/905 г.)[232], Ибн Дурайд (ум. 321/933 г.)[233]. Ат-Табари (ум. 310/923 г.) включил в Ta’pиx ар-русул ва-л-мулук рассказы Ибн Исхака, Хишама б. ал-Калби, отдельные независимые сообщения йеменцев и мединцев, а также целое стихотворение, приписываемое Ас‘аду[234].

Наиболее обширный материал (стихи и проза) содержится в Ахбар ‘Абид б. Шарийа (IX-X вв.)[235]. Краткий обзор основных тем предания об Ас‘аде приводится в Сират Дагфал (IX-X вв.)[236]. Подробное повествование со стихами имеется у ал-Асма‘и (ум. 216/831 г.)[237]. Те же стихи и рассказ содержатся в Васайа-л-мулук, однако часть традиционно относимого к Ас‘аду материала помещена в разделе о его полководце Шаммаре Зу-Джанахе[238].

В ал-Иклиле и в других сочинениях ал-Хамдани (ум. 370/980 г.) целиком приведены некоторые стихотворения, в том числе «Завещание», имеются отдельные сообщения, генеалогические сведения[239]. Ал-Мас‘уди (ум. 345/956 г.) не только пересказывает основные сюжеты предания, но и пытается их объяснить, в частности замечая, что Кубаз, побежденный Ас‘адом,— не сасанидский царь, а наместник пограничных провинций в более раннее время. Он же приводит сообщение о разгроме войск Тубба‘ потомками Низара (аднанидами)[240]. Хамза ал-Исфахани (ум. 360/970 г.) приводит различные мнения о тубба‘ (праведный человек, тиран), а рассказ о походе на Йасриб относит к внуку Ас‘ада[241].

Наиболее подробно связанные с Ас‘адом легенды приведены в авторском комментарии к «Химйаритской касыде» Нашвана ал-Химйари (ум. 573/1178 г.), где собраны стихотворения и рассказы из Ахбар ‘Абид, Васайа-л-мулук, варианты легенд о походах в Хиджаз, на Восток, в «Страну мрака», легенды о детстве Ас‘ада, о его покровительницах-волшебницах. Легенда об иудаизме отнесена к одному из потомков Ас‘ада[242].

Подробный рассказ о походе на Йасриб, совпадающий с вариантом Ибн Исхака, приведен у Ибн Бадруна (ум. 608/1211 г.)[243]. Ибн ал-Асир (ум. 637/1239 г.) мельком упоминает сообщения о походе Ас‘ада в Ирак, считая их недостоверными, а в другом месте связывает этот поход с танухитами, а не с киндитами (как у ат-Табари), повторяет рассказ Ибн Исхака о Хиджазском походе[244]. Абу-л-Фида’ (ум. 732/1331 г.), вообще резко отрицательно отзывавшийся о кахтанидских историко-эпических материалах, посвятил Ас‘аду одну строчку: «Правил Абу Кариб Ас‘ад»[245]. В труде его современника ан-Нувайри (ум. 732/1332 г.), напротив, содержится довольно пространный рассказ об Ас‘аде. У него есть сведения, не сохранившиеся в большинстве ранних сочинений, дошедших до нас,— сообщение о войне с мааддитами, о союзе с рабиитами, о морском походе в Индию[246]. Суровый критик кахтанидских легенд, Ибн Халдун (ум. 808/1406 г.) в «‘Ибар» подробно пересказывает материалы Ибн Исхака и Хишама б. ал-Калби, заимствованные у ат-Табари, сведения ал-Мас‘уди[247]. Основные события легендарной биографии Ас‘ада изложены в Субх ал-а‘ша ал-Калкашанди (ум. 821/1418 г.), там же есть сообщение о том, что он был царем в Йасрибе (Медине)[248].

Ниже мы приводим основные эпизоды легендарной биографии Ас‘ада, основываясь прежде всего на комментарии к «Химйаритской касыде», а также на рассказах Ибн Исхака и Хишама б. ал-Калби, содержащиеся у ат-Табари.

Первый эпизод биографии Ас‘ада — рождение и воспитание царского сына на чужбине. Царь Маликкариб, будучи в землях хамданитов, женился на дочери одного из вождей, владельца замка Хамир, Маухаб’ила б. ‘Абд Рийама. Вернувшись в Зафар, он скоро умер, а сын его Ас‘ад остался у деда и рос там, ничего не зная о своем царском происхождении: Однажды он забрел на гору Ханум и встретил трех волшебниц-вещуний, которые подвергли его испытаниям. Они предложили ему выпить вина, смешанного с человеческой кровью, что мальчик выполнил без колебаний. Потом он согласился прокатиться верхом на гиене. Она сбросила его на камни, и Ас‘ад получил тяжелые раны. Он отверг мягкое ложе и ласки младшей волшебницы и возлег на постель, утыканную иглами. Видя, что мальчик с честью выдержал все испытания, волшебницы предрекли ему великое будущее, открыли тайну его происхождения и посоветовали отвоевать трон отца. Ас‘ад отправился в Зафар и через некоторое время сверг правившего там узурпатора.

Ас‘ад ал-Камил был царем справедливым и мудрым. Зная тайны звезд, он постоянно согласовывал с положением светил свои начинания, прежде всего военные походы, которые он организовывал регулярно, редко принимая в них личное участие. Ас‘ад завоевал огромные территории, начав с покорения племен Центральной Аравии. Сын его Хассан уничтожил в ал-Йамаме народ джадис. В Аравии возникло царство киндитов, которое возглавил Худжр Акил ал-Мурар, находившийся в родственных связях с химйаритской династией.

Из Аравии химйаритские войска вторглись в Ирак, основав Хиру, разбили персидские войска и убили царя Кубаза. Из Ирака были направлены три армии, одна на завоевание Византии и Рима, две другие — для покорения Китая. Первая потерпела неудачу, войска же, направленные в Китай, завоевали его. Были также покорены Иран, Согд, Афганистан, Синд, турки, дейлемиты, курды, эфиопы, египтяне. В Индии сражался сам Ас‘ад, убивший в поединке индийского царя.

Возвращаясь с Востока, Ас‘ад осадил Йасриб (Медину), однако снял осаду, вняв увещеваниям двух иудейских священников — хабров, которые объяснили ему, что этот город должен в будущем стать убежищем великого пророка. Тогда же Ас‘ад уверовал в единого бога. Затем химйариты хотели захватить Мекку, но Аллах защитил ее, наслав на наступавших бури и тьму. Смирившийся Ас‘ад вошел в город паломником, совершил поклонение Ка‘бе и первым сделал для нее покрывала — кисву.

В Йемене Ас‘ад пожелал обратить химйаритов в иудаизм и устроил у священного огня йеменцев суд между жрецами-язычниками и хабрами. Огонь пожрал химйаритов, но не тронул приверженцев единобожия. Йеменцы приняли иудаизм и разрушили главный языческий храм в Ри’аме. По другой версии, приводимой в Ахбар ‘Абид, химйариты не покорились, а убили своего царя. Ас‘ад умер (или погиб) в Гаймане, завещав похоронить себя в стоячем положении. Перед смертью он направил сына Хассана на гору Йанур (вариант — Дамиг) к своей покровительнице-волшебнице, приказав во всем ее слушаться. Волшебница предложила Хассану выпить человеческой крови, но он отказался. Не захотел он также есть человеческие головы и сесть на трон, по которому ползали черви и скорпионы. Волшебница увидела, что Хассан не обладает качествами настоящего правителя, и на прощание посоветовала ему убить первого, кого он встретит у ворот замка, вернувшись домой. Этим первым встречным оказался его брат ‘Амр (вариант — Ма‘дикариб), и Хассан не решился последовать совету. Когда же Хассан стал царем, ‘Амр, сговорившись с химйаритской знатью, сверг его с престола и умертвил.

Легендарная история жизни и правления Ас‘ада ал-Камила представлена в источниках двумя категориями материалов. Первая — прозаические рассказы и краткие сообщения. Как правило, это пересказы сюжетной канвы легенд, они лишены обычных признаков арабских историко-эпических произведений в прозе — рифмованных фраз, диалогов, пословиц и поговорок.

Другая категория — это длинные стихотворения (18) и фрагменты стихов, приписываемых Ас‘аду или героям кахтанидского предания из других эпох. Этот материал имеет первостепенное значение для нашего исследования, так как стихотворения наиболее удобны для выявления разнородных компонентов. Стихи содержат много реалий и важных деталей, они лучше сохраняют свою первоначальную форму при передаче из поколения в поколение. Стихотворения были одной из основных форм распространения предания и составляют основу наиболее близкого к живому преданию свода — Ахбар ‘Абид.

Все стихотворения, повествующие о легендарной истории правления Ас‘ада, имеют ряд общих характерных черт. Очень часто они строятся как обращения к жене царя (Умм ‘Амр), к сыновьям (Хассану, ‘Амру). Им царь рассказывает о своих подвигах, их поучает на собственном примере. Стихотворения Ас‘ада довольно однообразны, имеют сходное построение и образы, шаблонные фразы. Они насыщены реалиями, именами людей, географическими названиями, часто приводимыми как простые перечни. Так, рассказ о завоеваниях за пределами Аравийского полуострова зачастую — поток названий населенных пунктов, связываемых между собой фразами-формулами: «оттуда мы свернули…», «потом мы завоевали…», «потом мы попрали конницей…», «мы предали огню…», «мы словно ядом залили…». Описание химйаритского войска тоже строится как перечисление входивших в его состав племен, перемежаемое стандартными хвалебными характеристиками: «герои и богатыри», «вершины славы», «львы битвы». Когда речь идет о древности химйаритского царства, то часто приводится почти сплошной перечень царей, предшественников Ас‘ада.

Стихотворения почти ничего не сообщают о событиях, не отраженных в прозаических текстах, но их повествование более подробно. Каждое из стихотворений в принципе посвящено одному из эпизодов истории Ас‘ада, но повествование о нем сочетается с более или менее подробным рассказом обо всех других подвигах царя, с повторяющимися основными темами и мотивами. Каждая «баллада» Ас‘ада — это как бы все предание в миниатюре.

Ниже приводится список основных стихотворений с указанием главных тем, составляющих их содержание:

1. «Не сплю я», 103 бейта[249]:

походы вне Аравии;

покорение племен Центральной Аравии;

перечень кахтанидских племен;

хвала кахтанидам;

перечень покоренных стран;

пророчество о Мухаммаде;

пророчество об ал-махди ал-кахтани.

2. «Умм ‘Амр», 61 б.[250]:

сборы в поход;

описание войска;

покорение племен Центральной Аравии;

хвала кахтанидам;

перечень покоренных стран;

хвала химйаритам.

3. «Стерлись следы стоянки», 56 б.[251] (астрономическая касыда, в которой завоеванные территории перечисляются вместе с соответствующими направлению светилами):

сборы в поход;

перечень покоренных стран;

покорение племен Центральной Аравии;

хвала кахтанидам.

4. «О люди!», 54 б.[252]:

хвала кахтанидам;

описание войска;

сборы в поход;

покорение племен Центральной Аравии;

походы вне Аравии;

поход в Хиджаз.

5. «Доброе утро, Ас‘ад ал-Камил!» 52 б.[253]:

хвала Аллаху;

описание войска;

сбор в поход;

хвала кахтанидам;

покорение племен Центральной Аравии;

походы вне Аравии;

перечень покоренных стран;

хвала кахтанидам.

6. «Народ мой — Химйар», 44 б.[254]:

хвала химйаритам;

обращение царя к благочестивым делам;

предки;

сподвижники;

замки и города Йемена;

могущество судьбы.

7. «Что [случилось] с глазом твоим?» 51 б.[255]:

поход в Хиджаз;

пророчество о Мухаммаде;

предки;

хвала химйаритам.

8. «Соберись с силами», 50 б.[256]:

сборы в поход;

перечень покоренных стран;

описание войска;

походы вне Аравии;

поход в Хиджаз;

покорение племен Центральной Аравии;

могущество судьбы;

хвала химйаритам.

9. «О Зу-Му‘ахир», 47 б.[257]:

сборы в поход;

походы вне Аравии;

описание войска;

могущество судьбы;

хвала кахтанидам.

10. «Кахтан воздвиг для меня здание [славы]», 43 б.[258]:

предки;

походы;

предки;

замки и города Йемена.

11. «Завещание», 42 б.[259]:

могущество судьбы;

хвала кахтанидам;

описание войска;

перечень покоренных стран;

перечень кахтанидских племен;

походы вне Аравии («Страна мрака»);

хвала Аллаху;

могущество судьбы;

предки;

хвала химйаритам;

волшебница.

12. «Как много забот», 34 б.[260]:

покорение племен Центральной Аравии;

походы вне Аравии;

поход в Хиджаз;

хвала химйаритам.

13. «Вспомнит народ мой», 23 б.[261]:

покорение племен Центральной Аравии;

хвала химйаритам;

походы вне Аравии;

описание войска;

предки;

замки и города Йемена;

могущество судьбы.

14. «Привели мы отряды», 23 б.[262]:

сборы в поход;

покорение племен Центральной Аравии;

описание войска.

15. «Я свидетельствовал об Ахмаде», 23 б.[263]:

Пророчество о Мухаммаде (Ахмаде);

походы вне Аравии;

Хвала химйаритам.

16. «Пришли ко мне хузайлиты», 22 б.[264]:

Пророчество о Мухаммаде.

17. «Покайтесь!», 18 б.[265]:

Хвала Аллаху.

18. «Три ведьмы», 45 б.[266] (приписывается ал-Харису ар-Ра‘ишу):

о судьбе;

мальчик Ас‘ад в Хамире;

испытание;

поход в Хиджаз;

хвала Аллаху.

Предание об Ас‘аде ал-Камиле, как уже отмечалось, не вылилось в органически целостное эпическое произведение. В нем сведены различные по происхождению и характеру материалы, частично переосмысленные с точки зрения мусульманской идеологии и политических интересов кахтанидской группировки, однако почти не подвергшиеся авторской обработке и сохранившие фольклорный характер. Границы между различными по происхождению материалами не совпадают с границами между отдельными сказаниями, стихотворениями или их сводами. Поэтому, анализируя материал с целью выделить его разнородные части, мы будем рассматривать предание об Ас‘аде ал-Камиле как единое целое, как один памятник.

Загрузка...