Предназначены друг другу

Ксюша проболталась

В доме с видом хозяина ходил рыжий, упитанный уже кот, обросший новой лоснящейся шерстью. Он быстро запомнил свой новый адрес. Безошибочно взбегал на третий этаж, дурниной орал под дверью. И если его призыва в доме не слышали, кто-нибудь из соседей звонил в дверь. А вот подъезды котяра нередко путал. И когда Владислав возвращался домой, он заглядывал в соседний подъезд, чтобы забрать рыжего любимца. А сегодня забыл. Поэтому, поужинав, собрался идти за ним. Зоя дохаживала последние недели, ей надо было скоро рожать. Она старалась выходить реже, уставала. На улице стоял холод, был конец октября. А кота дома не было. Надо идти в соседний подъезд. Ксюша попросилась с Владиславом, ради этого даже быстро оделась.

— Мы тогда немного погуляем, — сказал Владислав. — Я Ксюшу покачаю на качелях. Одевайся теплей, Ксюша!

— Холодно уже для качелей, — возразила Зоя.

— Мы совсем чуть-чуть, — пояснила Ксюша, натягивая непродуваемый и нелюбимый комбинезон. — Я не успею замерзнуть.

Весело болтая, Влад с Ксенией ушли. Зоя краем уха слушала, как дочка рассказывает что-то про старенькую бабушку. Ксюша и Аделаида Семеновна очень любили друг друга. С прогулки мужчина вернулся задумчивым, с каким-то новым выражением лица смотрел на Зою. Та раза два поднимала вопрошающие глаза на мужчину, но тот отводил взгляд.

— Сам скажет, если надо будет, — решила Зоя.

Влад в этот вечер сделал открытие. Очень важное открытие. У него скоро родятся сыновья. У него! Сразу два сына. Их его Зойка-Зайка родит. Проболталась, сама того не зная, Ксюша. Девочка всегда отличалась разговорчивостью. Старая бабушка называла её своей подружкой, а малоразговорчивая соседка Клавдия — «маленькой старушкой». Ксеня знала все, несмотря на свои шесть лет. Вечером, когда они качались на качелях, она рассказала Владиславу, как старенькая бабушка велела маме не убивать братиков.

— Маму начало часто тошнить, — рассказывала девочка дяде Владу. — Прямо каждое утро. Бабушка смотрела, смотрела, потом и говорит….

— Я правильно подумала, Зоя, — спросила Аделаида Семеновна, после того, как Зоя, стрелой вылетевшая из-за стола при запахе жареного мяса, вернулась бледная и растерянная и отказалась в очередной раз от еды.

— Правильно, — ответила женщина и расплакалась. — Вы должны презирать меня, Аделаида Семеновна. Вы пустили нас в свой дом. Вы сидели с Ксенией, а я…

— Ты молодая женщина, — ответила бабушка. — Я не осуждаю тебя. Я знаю, как жить одной… Только скажи мне, Зоенька, отец ребенка — хороший человек.

— Хороший, наверно, — ответила Зоя. — Я не знаю, честно сказать.

— Зоя, как же так? Вот тут я тебя не понимаю…А вдруг малыш родится больным? Или с физическими недостатками.

— Да не буду я рожать, — тихо ответила женщина.

— Что? — переспросила Аделаида Семеновна.

— У меня еще маленький срок…

— Сама думай, — ответила бабушка.

— Мама пошла в больницу через неделю, хотела отдать врачам моих братиков, но бабушка спросила её, когда она уже уходила, — продолжила Ксюша…

— Зоенька! Почему ты не хочешь родить? Ты сильная здоровая женщина, ты сможешь выносить и выходить еще одного ребенка… Я знала одну женщину, у которой не было детей. Как она тосковала… А я сама! Как жалела, что смогла родить своему Грише только одного сына. Вот была бы еще и дочка… Или… Или… Отец ребенка — пьяница, наркоман? — строго спросила Зою Аделаида Семеновна.

— Господь с вами, с алкоголиками и наркоманами я не связывалась, — испугалась Зоя. — За наследственность я абсолютна спокойна. Если я ношу мальчика, то он будет черноволосым, высоким, здоровым и красивым, как ваш муж Гриша на фотографии в вашем альбоме. И у моего ребенка это черты от его отца.

Аделаида Семеновна задумалась. Сказанные шутя молодой женщиной слова задели в душе самую заветную струнку. А вдруг этот мужчина — сын её Гриши, точнее, внук по времени получается. Ведь Григорий любил погулять. И все равно любила его Аделаида. А вдруг сошлись веточки… И у Гриши будет продолжение на этом свете.

— Зоя, я знаю, ты порядочная женщина, ты всего одну неделю не была дома, болела, это было после вечера встречи, — осторожно сказала старая женщина.

— В пансионате я была, — призналась Зоя. — И не одна. Простите меня.

— Отдыхала в пансионате? — переспросила бабушка. — После вечера встречи? Ты думаешь, я тогда не догадалась. Плохо ты знаешь бабушку. Я ведь тоже была молодой. Поэтому я сама тебя отпустила. Ты была с мужчиной в пансионате, в те дни? Я права?

— Да, вы правы… Я хорошо помню эту неделю. Мы в школе проводили вечер встречи. Там я и встретила… встретила… отца своего будущего малыша. Он красивый, интересный… Ночью я была с ним. Утром он увез меня в пансионат… Все так…

— У тебя ведь УЗИ мальчика показывает?

— Не знаю, я не стала спрашивать. Мне и так нелегко далось решение об аборте…Вот посмотрите, что мне написали на направлении.

Зоя протянула Аделаиде Семеновне направление, полученное в женской консультации. На нем был нарисован малыш и крупно напечатаны слова: «Мама, я ведь живой. Зачем ты меня убиваешь, мама? Я тоже хочу жить!» Бабушка внимательно прочитала эти слова. Раскрыла направление.

— А здесь врач уже от руки написал. Ничего не понимаю. А зачем УЗИ проходила? Что-то не в порядке?

— Да со сроком беременности были проблемы. Ставили больше, чем я говорила. А у меня не может быть другого срока.

— Что еще тебе на УЗИ сказали?

— Я попросила, чтобы ничего не говорили. Молчком все писали. Вы поймите меня правильно, Аделаида Семеновна. Если я что-то услышу, я не смогу пойти на аборт. Я и так держусь из последних сил в своем решении.

— Зоенька, а ты не ходи в больницу, — загорелись глаза Аделаиды Семеновны, — роди мальчика, не бери грех на душу, ведь ты всегда была против абортов. Я помню, какой ты скандал учинила Антону, когда тот сказал, что не время сейчас рожать, — сказала бабуля. — И ты всегда хотела второго ребенка.

— Было дело, — улыбнулась Зоя. — Все тогда против меня ополчились, и родители Антона, и его сестра с мужем. И если бы не вы… Что вы тогда сказали своему внуку? Как заставили смириться с рождением Ксении?

— Неважно, ведь потом как Антоша полюбил Ксюшку.

— Да, полюбил. Говорил мне после, когда Ксения уже родилась и подросла, что я это придумала, что он её не хотел, и добавлял: «Смотри, если только когда-нибудь скажешь дочке, что отец её не хотел, я не знаю, что с тобой сделаю!»

— Вот и сейчас, Зоенька, рожай. А я буду нянчить. Сил у меня хватит. Квартиру, что купил мне мой внук, оставлю тебе. Завещание прямо завтра напишу.

— Нет, — ответила Зоя. — Я не хочу быть одинокой матерью.

— Ты уже и так одинока, — жестоко ответила Аделаида Семеновна.

— Но вы же понимаете, если я осмелюсь родить, то не видать Ксении своих денег.

— Она и так не получит. Не отдадут тебе родители Антона ничего. Мой сынок не умеет возражать. Не в отца пошел… Не в Гришу…

Зоя вернулась из больницы этим же вечером. Не старый еще, но абсолютно седой врач, Станислав Николаевич Поздняков, осматривая её, задал странный вопрос:

— Вот почему у меня все волосы стали седыми, прямо выбелены? Как думаете?

— Не знаю, — пробормотала Зоя. — Наверно, вы что-то пережили страшное.

— Нет, не поэтому, — врач помолчал. — Несколько лет назад мы спасали одну женщину. У неё после аборта не прекращалось кровотечение. Ей уже хотели удалять матку, тогда возникло предположение, что у женщины была двойня. Пришлось делать очередную чистку. Но та женщина была ранена. Она очень хотела сохранить ребенка. До сих пор стоит она перед моими глазами… А аборт был неизбежен. Плод умер после её ранения. И та женщина хотела умереть. Но вы-то, Зоя Александровна, здоровы, прекрасно сложены. Почему не хотите рожать?

— Зачем вы мне это говорите? — стараясь быть равнодушной, спросила Зоя.

— Я сколько прервал жизней, столько сделал абортов. Когда-то расплата будет за это. А у вас, похоже, двоих сегодня выскоблю.

— Как двоих? — насторожилась женщина. — Почему двоих?

— Вы же УЗИ прошли. Двойню носите. Вам, что, не сказали? У вас, Зоя Александровна, прекрасное телосложение. Вы сможете и выносить, и родить! Не только двоих — пятерых! Поверьте мне!

Зоя ничего не ответила. Аборт должны были сделать завтра. А сегодня она лежала молча на кровати в палате. Другие женщины о чем-то переговаривались, делились своими историями о родах и абортах.

— Вот, — думала Зоя, — на пятый аборт идет соседка, и никаких сомнений и угрызений в душе. И муж есть, и бабушки, и ребенок всего один! Ангелы небесные, с кем бы мне посоветоваться? Кто бы надоумил?

Женщина задремала. Ей снился отчим. Его глаза, какими они были перед смертью. Больные, усталые глаза. Что он тогда хотел сказать приемной дочери, которой заменил отца? Что он не дописал в своем прощальном письме? Зоя наизусть помнила это коротенькое послание: «Моя дорогая, самая родная девочка. Я полюбил тебя раньше, чем твою маму. В тот момент, как взял на руки. Я любил тебя больше твоего брата Андрюши, не обижайся на меня за это, сынок! Заюшка моя, ты делилась со мной всеми детскими тайнами. Как я был рад, когда ты рассказывала мне про свою первую любовь, про Владислава. В те дни я был счастливейшим отцом. Как я был огорчен, когда ты, не желая причинять маме лишних страданий, стала скрывать свои чувства. Я до сих пор не хочу смириться с тем, что ты вышла замуж не по любви, что вы расстались с Владиславом. И в этом моя вина. Я не успел исправить своих грехов, не сумел защитить твою любовь. Часы мои сочтены. Я завещаю вам счастье, мои дети, моя родная девочка. Тебе и…» Записка обрывалась на этом. Карандаш выпал из рук отца, когда он начал писать новое слово. От него остался один крючок. Зоя догадалась. Это отчим писал слово Андрюша, успел только начало буквы написать, когда случился повторный инфаркт. И теперь во сне отчим смотрел на неё больными укоризненными глазами, которые неожиданно превратились в сердитые глаза Владьки. Тот сказал: «Ты куда ушла? Почему мне не сказала?» «А это нужно тебе!» — ответила женщина. «А почему бы и нет! Учти, Зоя, никогда не прощу тебе, если убьешь моих пацанов», — шагнул к ней Владислав. И Зоя проснулась.

Вечером она подошла к пожилой медсестре. Зоя искала врача.

— Станислав Николаевич уже ушел, — ответила сестричка.

Но медсестра ошиблась. Станислав Николаевич еще был здесь. Уже переодетый, в куртке, он шел по коридору. Зоя метнулась к нему:

— У меня точно двойня?

— В документах так написано.

— А кто? Мальчики?

— Не знаю, — растерялся врач.

— Мальчики, — сказала медсестра, сидящая на посту.

— Верьте Анне Семеновне, — засмеялся Станислав Николаевич. — Она никогда не ошибается. Лучше любого УЗИ.

Зоя через час подошла к Анне Семеновне:

— Вы не могли бы договориться в гардеробе, чтобы мне отдали одежду.

— Иди, отдадут, — сказала пожилая медсестра. — Я как увидела тебя, сразу поняла, что уйдешь, не станешь делать аборт. Ты еще долго выдержала, до вечера. Все у тебя сложится хорошо. Хочешь, погадаю?

— По руке?

— По глазам, — по-матерински улыбнулась медсестра. — Вижу, все вижу. Муж, большая дружная семья. Дай руку, посмотрю, сколько детей у тебя будет. (Зоя протянула руку). У тебя будет четверо детей.

— Сколько? — впервые засмеялась Зоя.

— Пятеро, — поправилась медсестра, улыбаясь. — Много у тебя будет детей. И всех ты будешь любить. Твоей любви на всех хватит. Не только на двойню.

— А что, — засмеялась Зоя. — Трое, считай, уже есть. Дочка и двое здесь, — она показала на живот. — Родить еще раз придется всего, может, опять двойня будет. Вот и получилось уже пять. Дело за малым — надо найти мужа!

Анна Семеновна по-доброму засмеялась. А Зоя собралась и ушла из больницы.

— Как можно убить сразу двоих, — думала Зоя. — Но, с другой стороны, как я буду жить? На что? А, — придумала она, — пока малыши маленькие, продам дом в деревне. На какое-то время этих денег хватит. Потом буду работать. Одного сыночка назову Сашенькой. Как папку. Никогда больше не буду называть его отчимом, даже про себя! А как же второго мальчишку назвать? Надо Аделаиду Семеновну спросить.

Но никак в планы женщины не входила смерть бабушки.

Вадька выслушал детский, сбивчивый рассказ девочки. Ксюша не знала еще одного эпизода.

Как-то Аделаида Семеновна заехала с Зоей в энергосбыт, надо было получить платежки, а то у них закончились. Зашли, ждали, когда освободится один из операторов. За стеклом мелькнуло лицо Владислава. Зоя побледнела и ушла назад в машину. А Аделаида Семеновна, которая моментально все поняла, мигом приняла решение и со своим вопросом пошла к начальству, то есть к Владиславу. Уж что она ему там несла, что говорила, этого она не сказала, сказала только потом, смеясь Зое:

— Зоенька, такой замечательный мужчина. Выслушал внимательно всю мою белиберду. Сам проводил к оператору, проследил, как мне напечатали квитанции, вручил, проводил до двери. Даже руку поцеловал… Зоя, я чуть не влюбилась… Он так на моего Гришу похож. Давай заставим его жениться на тебе.

— Он, к сожалению, женат, Аделаида Семеновна, — с грустью ответила Зоя.

— А знаешь, — молодо блеснули озорные глаза бабушки, — все же хорошо, что ты такого замечательного мужика в отцы нашим мальчикам выбрала.

Этого Ксюша не рассказала. Но Владислав одно точно понял из рассказа Ксении, что никаких мужчин не было у Зои, не считая его. Его детей носит Зоя. У него скоро родятся сыновья. Два мальчика.

Мысли вернулись к прошедшей зиме.

После очередной ссоры с Беллой, Владислав уехал в деревню. На окраине, при въезде, одиноко стоял старенький дом родителей Зои. Дорожки были наполовину заметены снегом. Наверно, никто не живет. Владислав перемигнулся со своей зазнобой Анькой Бычковой, обещал появиться на ночь и поехал к родителям. Их дом был на другом конце огромной деревни. Родители обрадовались, сели за стол. А отец вспомнил, что сегодня в школе вечер встречи. Мать зашипела на него, но поздно. Владислав тут же собрался и пошел. Вдруг кого встретит. Пятнадцать лет все-таки, как окончили школу.

Вечер встречи. Никто из одноклассников не пришел. Зато хорошеньких молоденьких женщин было навалом. Владислав почувствовал воодушевление. Он сначала выбрал молоденькую и очаровательную одиннадцатиклассницу, а может, она его выбрала. Не сообразил сразу, что издевается над ним продвинутая девица. Потом в зале приметил очень красивую полную учительницу, пару раз перемигнулся с ней и сразу решил — подойдет, чтобы провести ночь. Ну эту Аньку Бычкову, надоела. Красивая же учительница куда-то исчезла, Владислав успел поймать её приглашающий взгляд, но молоденькая одиннадцатиклассница Наташка и не думала его отпускать. Повела за собой. Владислав, конечно, и не собирался с ней ничего иметь, но интересно стало, на что рассчитывает нахальная девчонка. А та решила его с классной дамой познакомить. Поиздеваться решила. Ну и Владислав решил ответить тем же. Подыграть. Как начал рассказывать про знакомых артистов, режиссеров, обещать златые горы и реки, полные вина. Молоденькие и очень симпатичные дурочки слушали, развесив уши. Хоть и гулял Влад, как мартовский кот, но одного правила придерживался строго: никаких молодых несовершеннолетних девиц. Поток его красноречия оборвала незнакомая учительница, вышедшая из лаборантской. Владислав не сразу узнал в этой женщине, с фигурой модели, в черном, соблазнительно обтягивающем платье, Зою. Зоя сердилась на него за что-то. Но тут появилась красивая Настя. Владислав решил: «Позлю Зою. Поухаживаю за Настей, а ночью все равно с Зоей буду». Он был уверен, что Зоя сегодня вечером домой не уедет. И Владислав стал оказывать знаки внимания красивой Насте. Однако помешала одна умная учительница — красивая полноватая слегка блондинка. Как вцепилась! Владислав хорошо знал женщин. Он чувствовал, что блондинке на него чихать. И был прав. Блондинка увела его у Насти и посоветовала идти к Зое.

— А ведь я был с Зоей всю ту неделю, — констатировал мужчина. — Выходит, моих пацанов носит Зоя. И я высокий, черноволосый, так про отца мальчиков говорила Ксюша. Но Ксюша Ксюшей, она ребенок, хоть и умная. Надо спросить Зою. А ведь может и не сказать. Надо застать её врасплох.

Владислав был в задумчивости уже вторые сутки. Сегодня он окончательно решил поговорить с Зоей, спросить напрямик. Владислав уже настроился, что это его дети, и ему было бы жалко, если это окажется не так. Он даже на работе расспросил женщин, как точно посчитать, когда родятся дети, если известен день зачатия или хотя бы неделя. Женщины с воодушевлением стали считать. День рождения близнецов падал на седьмое ноября плюс неделя. И Зоя такой же срок называла. Его дети!

Владислав сегодня надолго задержался на работе. Впервые Ксюша не дождалась его и уснула. А Зоя думала:

— Может, все, кончилось терпение у Влада, поехал к очередной даме на ночку? Ну и пусть. Больше не пущу его сюда.

Но мужчина вернулся. И Зоя пустила! Влад был опять неразговорчив. Во взгляде читалось какое-то удивление. Зоя накормила его, села тоже за стол. Владислав не любил есть в одиночестве, ему нравилось, когда за столом сидят рядом дети, Зоя. Они о чем-то всегда весело говорили, обсуждали важные новости, Ксюшка что-то выпрашивала, несмотря на нахмуренные брови матери. Владислав часто рассказывал о своей мечте — самому построить дом в деревне, он говорил про расположение комнат, их количество, высота потолков, полы, камин и т. д., спрашивал мнение Зои. А сегодня молчал. Женщина пыталась узнать, что случилось, но Влад махнул рукой — не обижайся, после скажу. Зоя ушла спать. Она в последнее время стала уставать. В её комнате стояла широкая кровать. Но даже на ней было неудобно. Мешал большой живот. Зоя устала от него. Она медленно без конца поворачивалась с боку на бок, сон не шел. Женщина включила телевизор, приглушила звук. Она размышляла о своей жизни, о её настоящем моменте. В её доме живет мужчина. Зоя заботится о нем, готовит, следит за одеждой, стирает, благо автомат стоит. И он дает деньги, якобы за комнату и на продукты, играет с Ксеней, говорит с Зоей о своих проблемах и интересах. Словом, почти что семья.

— Что-нибудь, а не так, — прокомментировала женщина. — Не хватает пустяка для счастья — семьи…

Неожиданно скрипнула дверь.

— Ксюша? — подняла голову женщина.

В дверях стоял Владька в одних трусах.

— Тебе чего? — удивленно кинула на него взгляд Зоя.

Хоть и жил в её доме Владислав третий месяц, хоть и заботилась о нем женщина, а он от души возился с Ксюшкой, но в таком домашнем одеянии, как трусы, Влад перед ней не показывался.

— Я пришел спать на свое законное место, — ответил Влад.

— Какое?

— Вот сюда! Подвинься! — он лег на постель рядом с женщиной. — Рядом с тобой и моими детьми.

— Не поняла, — Зоя вообще ничего не понимала, что такое сегодня с Владькой, но подвинулась.

— Муж должен спать в одной постели с женой. Это мой принцип, — Владислав прилег с краю.

— Владька, я не жена тебе. Соскучился по бабе, так съезди куда-нибудь, — посоветовала Зоя. — Застоялся ты. Я сейчас неспособна на услуги.

— Зайка-Зойка, и это ты говоришь! Мать моих детей. Моих сыновей. Чему ты их учишь? Будешь потом говорить, что они в отца, гуляки… Они уже все слышат, постыдилась бы, — Влад лежал на её постели и не думал уходить. — Посылаешь отца к другой женщине. Двигайся сама ко мне, ложись ближе, под бок. Нет, лучше я к тебе, я замерз, поделись одеялом, — он быстро залез под одеяло. Зоя почувствовала его сильное тело.

— Владька, не заводи меня! Не один маешься, — жалобно ответила женщина. — Мне рожать через десять дней.

— Все правильно, Зоенька, — нахальные рука Влада все равно её обняли, губы нашли шею. — Я посчитал. Все женщины в нашем офисе считали: и вручную, и на калькуляторе, и по календарю, даже на компьютере. Ошибки нет. Ровно сорок недель с нашей февральской встречи. Что скажешь?

— Как ты догадался? — Зоя все еще пыталась освободиться от его рук.

Влад крепче обнял её, прижал к себе.

— Лежи, Заюшка, все равно не отпущу. Родная моя, ты необычная женщина, ждала долго меня, и не одна, с сыночками моими, — он с любовью глянул на женщину. — Шутка ли, двух мальчишек сразу носить в себе. Ты уже, наверно, устала. Тяжело тебе. Вон ты какая большая. Что же ты молчишь? Скажи, что это все так.

Зоя не ответила, но перестала сопротивляться. В самом деле, она уставала и физически, у неё болела поясница, отекали ноги. Надо бы в больницу лечь, там бы подготовили к родам, но куда деть Ксюшу? Придется к брату в деревню отправить. А от этих мыслей Зоя устала еще больше. Влад осторожно обнимал женщину.

— Зойка-Зайка моя. Это мои мальчики, — он нежно провел рукой по выпуклому трепетному животу. — Не молчи. Говори.

— Твои, Владь, твои, — выдохнула Зоя. — Твои… Ты постарался…

— Зойка-Зайка! А ведь это здорово! А старались мы вдвоем. Не отрицай! Все, отныне я сплю только с тобой, — подытожил Влад и вздохнул. — Хоть полежу рядом с горячей женщиной. Помечтаю!

— И тебе этого достаточно? — засмеялась Зоя

— Ну, с тобой всегда что-нибудь да не так. Я уже к этому привык. Двигайся ко мне ближе. Ну прижмись, что ли! Что ты как чужая. Поцелуй сама хоть разочек за все дни, что живу у тебя.

— А почему бы и нет.

Зоя прижалась, насколько позволял живот, обняла мужчину, ласково поцеловала в губы.

— Владик, Владька…. Все, хватит, чуть-чуть, — сказала она, прерывая свой поцелуй и иронично заметила. — Если я не перестану тебя целовать, история человечества отметит первый случай изнасилования мужчины беременной женщиной. Причем на большом сроке.

Владислав засмеялся. Он любил такую Зою, он всякую её любил.

— Зоя, можно? — рука мужчины медленно гладила живот, обследуя сантиметр за сантиметром. — Как барабан. Ребятки, — мужчина откинул одеяло и припал ухом к животу, — это ваш папка пришел. Давайте знакомиться. Как вы там двое умещаетесь? Вам места хватает? Зоя, где они располагаются?

— Сама не знаю, — вздохнула женщина. — Я немного боюсь, Владь. Как двоих буду выхаживать?

— А я на что? Заюшка, я счастливейший человек. У меня родятся через десять дней сыновья. Сразу двое.

— У тебя же это не первый ребенок. Чему ты так радуешься?

— Да, у меня есть три дочери от двух предыдущих браков. Через неделю у меня будет шесть детей.

— Пять, — поправила Зоя. — Три дочери и два сына.

— Четыре дочери. Не забывай о Ксюше.

— Спасибо, Владик, — растроганно прошептала Зоя. — Спасибо, родной мой.

— Мама! — неожиданно раздался расстроенный голос дочки. — Мама! Можно к тебе? Дядя Владик еще не вернулся. Я уснула, а он так и не пришел. Мама, он не будет больше жить с нами? Я была в его комнате. Его там нет.

Девочка вбежала в комнату матери.

— А я здесь, — ответил Влад. — Вместе с твоей мамой.

— Мама! — голос дочери стал взволнованным. — Мама, а в одной кровати спят только с папами.

В лазах девочки застыл вопрос. Зоя молчала.

— Да, Ксюша, я твой папа, — ответил Влад. — Настоящий! Видишь, я буду спать рядом с твоей мамой.

— Вот, — торжествующе заявила девочка, — я всегда знала, что ты мой папа. Мама, а теперь мне можно дядю Владика звать папой?

— Можно, — сказал Влад и посмотрел на Зою.

— Можно, — Зоя не могла обмануть той огромной надежды, что была в глазах девочки. Женщина начала вставать. — А теперь спать. Пойдем, я тебя уложу.

— Лежи, я сам уложу Ксюшу. Мы с ней немного поговорим, — Влад ушел с девочкой. Вскоре он вернулся.

— Знаешь, твоя Ксюшка — чудо. Сначала она спросила, если я её папа, то, значит, Шурочка — её сестра. Я сказал, что обязательно сестра. Ксюшка обрадовалась и говорит, что сестренка лучше, чем братишки, особенно Шурочка. А потом наша девочка велела мне, чтобы я не разлюбил Шурочку, потому что она призналась ей, что боится, когда родятся мальчишки, я не буду её любить. Ну, как можно не любить своих детей! Это теперь Белка напела в уши дочери, что она мне не нужна.

Зоя ласково провела рукой по его лицу.

— Не расстраивайся, Владь. Будешь на выходные к нам брать свою дочку. А хочешь, и в любое время. Я ведь дома. Вот завтра и привези. Знаешь, она замечательная девочка. Я испеку ваш любимый торт «Рыжик».

Владька смотрел на эту женщину и улыбался. Сколько секретов и тайн еще есть в ней. Он знает пока немного. Она необычная женщина, горячая, темпераментная. Она внимательная, нежная. Неизвестно каким чувством, но он понял, как хорошо этой женщине с ним, именно с ним. Сейчас она скажет что-то очень важное для него, для неё. Зоя попыталась прижаться к мужчине, мешал живот. Но она все равно обвила его шею руками, осторожно поцеловала где-то около уха и удивленно сказала:

— Но почему мне так стало хорошо? Так спокойно? Неужели я ждала тебя все это время и сама боялась признаться себе? Конечно, ждала! Владька, я в тебя влюблена еще со школы. Я очень тебя люблю, только не смейся надо мною. Как мне с тобой хорошо. Ну надо же, — добавила она озадаченно, — я с мужчиной в одной постели, с лучшим в мире мужчиной и между нами никакого секса.

— Зоя, ты неисправима, — засмеялся Влад. — Знаешь, ты жила все эти годы в отдалении от меня. Но мне кажется, что у тебя мужичков было больше, чем у меня женщин.

— Нет, — смутилась Зоя. — Не было такого. Я верна была мужу. Просто я знала, что где-то есть ты. Я люблю тебя, Владька. Можно, я еще раз скажу это?

— Можно.

— Владька, я люблю тебя.

Владислав тихо засмеялся. Странно, но ни от одной женщины он не слышал этих слов, слышал другие, что пора жениться. А ведь приятно, когда говорят тебе, что любят.

— Зайка-Зойка. Я тоже люблю тебя.

— Завтра выходной. Ты останешься дома или куда поедешь?

— Как хорошо звучит, дома. Зоя, а помнишь наш общий сон? Ну то, что ты называла упорно сном. Сейчас не будешь говорить, что не было этого.

— Не буду, Владь, не буду. Только ты не говори тоже об этом. Я знаешь, сколько уже без мужчины… Мне вредно вспоминать сексуальные сны… Даже с тобой.

Владька лежал рядом с женщиной, которая благодаря непредсказуемой судьбе появилась на его пути, и, не спрашивая, изменила жизнь. Он думал, как же так получилось, что раньше он не догадался отвоевать Зою, увести её у мужа. Ведь в школе она ему так нравилась, она была первым его серьезным чувством. Когда состоял в браке, то каждый раз ждал, что у него будет свой теплый дом, где его ждут, любят, заботятся. Ни Милка, ни Белла этого не дали. Все это он нашел в доме Зои, нашел тогда, когда и мечтать перестал. И не надо сбрасывать со счетов и саму Зою, с ней Владиславу другие женщины нужны не будут. Он вспомнил горячие денечки, проведенные в пансионате, крытую беседку на даче Вальяжниковых, и довольно улыбнулся. Уже Владька засыпал, как вдруг возник один вопрос. Он повернул лицо к женщине. Зоя улыбалась во сне. Пропала напряженность, что была последние два месяца в её лице.

— Зойка-Зайка, — тихо произнес он.

Женщина тут же открыла глаза.

— Владик, ты звал меня?

— Звал, — ответил он. — Зоя, ты говоришь, что всегда любила меня. Почему же ты не говорила, что беременна от меня?

— У тебя была семья. Это я в ваши отношения влезла. Я не хотела разрушать твою семью.

— Да давно семьи нет. И не любил я никогда Беллу.

— Зачем тогда женился на ней? Я ведь в те дни ушла от мужа. Женился бы на мне, а не на Белле.

— Ты уходила от Антона? Не знал! А Белла была беременна. Я на беременных женщинах сразу женюсь.

— А мне, Владь, хотелось, чтобы ты любил меня, — несколько грустно и непонятно ответила Зоя.

— Что-то я не понял тебя.

— Ты дважды женился из-за беременности своих жен. И я беременна. А мне хотелось, чтобы ты любил меня, чтобы я нужна была тебе, — путано объясняла женщина. — А не только из-за детей. Ну чтобы ты пришел ко мне из-за меня…

Владислав вдруг понял, что отныне он отвечает и за эту женщину, и за её спокойствие и счастье, за будущих сыновей, за маленькую девочку, что спала в соседней комнате. И это навсегда. Не будет больше других женщин, не будет другой семьи…

— Зойка-Зайка, не переживай, не волнуйся, с тобой будет все по-другому. Мы станем настоящей семьей.

Владислав не сказал, что разведется, что предлагает Зое быть его женой. Женщина закрыла глаза. Между ними опять возникла недоговоренность. Владька уже дремал, когда Зоя шепнула:

— Я все равно счастливая, что ты со мной. Пусть даже из-за детей.

— Эх, Зойка-Зайка, — думал мужчина. — Из-за детей… Из-за тебя! Но те ночи… Я же давно всех женщин с тобой сравниваю. Ни одна угодить не может. Белка с её холодностью мне давно противна стала, Анька, деревенская зазноба, растолстела, какой уж там темперамент. А последние два месяца, когда я с наглой рожей напросился в квартиранты, я не смог лечь ни в одну постель ни с какой женщиной. Я боялся, что ты сразу догадаешься, почувствуешь. Не могу, когда живу рядом с тобой. Ведь не поверишь, когда скажу, что мартовский кот-гуляка Владька постится последние месяцы. Поэтому и не буду ничего говорить.

Утром Владислав проснулся первым. Он с нежностью смотрел на лицо Зои и вдруг вспомнил их несостоявшийся первый поцелуй. Помешали родители. Как тогда отец назвал Зою. Он вспомнил.

— Заюшка, Заюшка моя, — произнес мужчина, едва слышно.

Но женщина тут же открыла глаза.

— Папа? — она непонимающе смотрела вокруг, увидела совсем близко красивые большие глаза Владислава.

— Ой, Владик, мне показалось, что мой папа зовет меня. А это ты?

— Да, Заюшка моя.

— Заюшка, так всегда говорил папа. У тебя также ласково получается. Я даже спутала. У вас и глаза похожи! — она протянула свои руки, обхватила шею мужчины. — Владик-Славик, я все-таки взяла тебя в плен. И сама попалась!

Зойка-Зайка. Это прозвище появилось у Зои в школьные годы. Кто первым так назвал Зою, Владислав уже и не помнит. Мысли мужчины убежали в детство и юность, когда они были наивны и счастливы, и будущее им виделось таким же.

Владислав Елизаров в школе имел прозвище — Положительный папаша. Все началось с урока анатомии в девятом классе, когда они изучали половые органы человека. Молодая учительница биологии, Надежда Николаевна Лебедева, была стройной, как тростиночка, красивой, как артистка, и строгой-престрогой. Она не улыбалась на уроках, казалось, никогда. Поэтому когда начались хихиканья по поводу темы, которую она написала на доске, Надежда окинула холодным взглядом класс и ледяным голосом объявила, что все, кто еще не дорос до понимания важности этой темы — половые органы человека, кто не созрел физически и морально, могут покинуть класс. «Сегодня будет урок для взрослых!» — припечатала она напоследок. Девятиклассники тут же притихли. Никому не хотелось выглядеть недозрелым в подростковый период. А Надежда Николаевна строгим голосом продолжала:

— Знание этой темы крайне важно для человека. Стыдно не знать свое тело. Вы все будущие отцы и матери. Для чего живет человек? Для того чтобы родить детей и вырастить их. Вы согласны со мной?

Никто еще не успел ответить, как поддержал молодую учительницу слегка влюбленный в неё Владислав Елизаров, поддержал громко, на весь класс.

— Правильно, Надежда Николаевна. Человек живет, чтобы оставить после себя потомство.

— Ну прямо положительный папаша, — скептически заметила Зоя, в душе соглашаясь и с ним, и со строгой учительницей.

— А как же карьера, высокие цели? — влез со своим ехидным языком Сашка Попов. — Служение обществу, долг перед родиной.

Но Надежда Николаевна не собиралась дискутировать.

— О карьере и высоких целях поговоришь с Елизаветой Степановной, со своим классным руководителем, — отрубила она. — Заодно и про долги по анатомии вспомнишь. Сколько у тебя двоек? А сейчас приступаем к новой теме.

И класс внимательно слушал молодую смелую учительницу. На уроках Надежды Николаевны даже мухи боялись летать. Внимательно, не сводя глаз, слушал Владислав, поглядывая на красивую соседку на соседней парте. Внутри паренька шли непонятные процессы: почему-то хочется всегда смотреть на Зою, на Надежду Николаевну, на других девчонок, снятся тревожные сны.

Прозвище Положительный папаша окончательно прилипло к Владиславу после классного часа.

В этот же день Елизавета Степановна попросила класс остаться после уроков. Приближался Новый год, ребята хотели устроить чаепитие. Классная руководительница позвала их обсудить этот вопрос.

- Я ничего не имею против вашего чаепития, — начала она. — Но чтобы, кроме чая, других напитков не было. В последний раз, я помню, вы пытались принести пиво.

— А соки можно? — весело поинтересовалась Зоя.

— Соки приносите, — согласилась Елизавета Степановна.

Зоя отвернулась и стала что-то тихо шептать Маринке.

— Да не будем мы пить, — заверил строгую учительницу Сережка Ковцуров. — Мы подождем, когда у Владьки дети родятся, тогда и обмоем.

— Не поняла, — подняла брови Елизавета Степановна.

— А Владька сегодня на анатомии сказал, что у него будут дети, он для этого живет, — смеясь, пояснила Милка Голубова.

— Все правильно, — согласилась классная руководительница, которая уже знала про разговор на уроке. — Дети — это смысл нашей жизни.

— А у Владьки их будет целая куча, — захохотал громкоголосый Сашка Попов. — Он будет отцом-героем.

— Буду, — невозмутимо согласился Владислав, он сидел за своей последней партой и поглядывал на Зою, которая на классный час пересела на вторую парту и что-то писала на листке бумаги.

— Девчонки, кто согласен стать матерью-героиней? — заорал Попов. — Рожать детей Владьке! Зойка, что молчишь. Ты согласна?

Девчонки хихикали и молчали. Зоя не слушала, о чем говорят, она в это время показывала листок своей подруге Маринке. Они обсуждали вопрос, сколько собрать денег на чаепитие и как принести что-то погорячее чая. Поэтому, когда Сашка заорал: «Зойка, ты согласна?» — она подняла глаза, увидела проницательный взор учительницы, испугалась, что Елизавета Степановна уже догадалась об их замыслах, и быстро, чтобы отвести подозрения в свой адрес, ответила:

— Конечно, конечно, согласна. Я только за.

Класс грохнул смехом. Зоя удивленно смотрела на одноклассников. По-доброму улыбалась Елизавета Степановна. Владька выкрикнул:

— Смотри, Зайка-Зойка, не забудь! Не меньше пяти чтобы было!

Когда Зоя поняла, чего пообещала Владиславу, то шутливо крикнула:

— Владька, ты сам не забудь! Положительный папаша!