Предсказание счастья

11

Лена Маккензи попыталась встать со скамейки, но это ей не удалось, по крайней мере, с первого раза. Выпитый ром давал о себе знать, хотя благодаря скандинавским и шотландским корням Лена обладала повышенным иммунитетом к спиртному.

Она просидела в своем убежище почти два часа и пришла к определенным выводам. Насчет Хьюго Форсайта — неясно, хотя видно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Чувствовал. Пока не надрался. Сейчас он парень хоть куда.

А вот с рыжей стервой творилось неладное. До встречи с Хьюго она так и вертелась перед гостями, хохотала и трещала без умолку, но едва увидела Форсайта, потухла в один момент. Он-то ее не видел, а интересно было бы посмотреть, как прореагирует он… А вот рыжая явно старалась избежать встречи. Держалась как можно дальше от Хьюго, даже обрывала разговор, если видела, что он приближается. И натуральным образом удирала. У Лены даже шея заболела за ней следить.

Так, пора действовать. И первым делом надо затащить под какой-нибудь куст Хьюго и выспросить, не знаком ли он с рыжей гадюкой лично.

Решив действовать, Лена собрала волю в кулак и нетвердым шагом выбралась из кустов. Ее сильно качнуло на какую-то пару, и Лена поймала изумленный взгляд дамы, явно знавшей Лену в лицо. Плевать! Сейчас не до их идиотских манер. У нее из-под носа уводят Дона, вот что важно. А ром — это ерунда. Для той, которая работала на подиуме, ром не может стать помехой. Прекрасный испытанный секрет всех супермоделей мира: жри хоть пирожные с кремом, хоть икру, пей, что любишь, только не забудь после этого сунуть два пальца в рот… Лена Маккензи знала Дом на Сваях, как свои пять пальцев. Она проскользнула внутрь незамеченной, сняла опостылевшие каблуки и бесшумно поднялась на второй этаж.

Дверь комнаты Дона была полуоткрыта, и Лена, повинуясь злому порыву, осторожно зашла внутрь.

Вид небрежно заправленной кровати вызвал у нее такой приступ злобы, что она едва не протрезвела. Значит, здесь он ее вчера трахал, эту рыжую шлюшку? А она визжала и стонала под ним, как привыкла, небось, делать это со всеми своими клиентами! Дон лапал ее, охал и ахал, а она верещала какую-нибудь пошлость, типа «возьми меня всю, ковбой, сделай это со мной, я тебя чувствую»… Тьфу, мерзость!

Лена бросилась в ванную, и ее вырвало. Стало полегче, хотя голова все равно гудела.

Надо ж так было накидаться ромом! Главное, все остальные хоть закусывали, а она, как горькая пьяница, в кустиках, в одиночку… Это все духота виновата. Ничего. Глоток воды, умыться, поправить волосы, пополоскать рот мятной водой. Лена Маккензи лучше всех. Так говорил папочка, а папочка знал, что говорил.

Теперь в сад! Найти Хьюго и поговорить с ним. Здесь что-то есть, что-то очень важное, и Лена это выяснит.

Проходя через комнату, она вдруг остановилась. Ящик стола был задвинут неплотно, и Лена медленно приоткрыла его, сама не зная, зачем.

Дон хранил здесь оружие. Серьезные пушки, типа кольта и «питона», из которых можно было запросто уложить любого хищника, а также дамские пистолеты Эсамар и Гвен. В сельве оружие привычно и необходимо, хотя здесь, в Доме на Сваях, женщины всегда и так чувствовали себя в безопасности. Винчестер вместе со всеми ружьями хранился в оружейном чулане, отдельно.

Лена взяла в руки маленький, словно игрушечный пистолетик с перламутровой ручкой. Подарок Клайда Эсамар. Она помнила его. Эсамар недоуменно пожала тогда плечами, а Клайд фыркнул и окончательно утвердился в мысли, что все женщины — глупые курицы. Насчет Эсамар он, несомненно, был прав.

В коридоре послышался какой-то шум, и Лена стремительно задвинула ящик, при этом машинально сунув пистолетик себе в декольте. Отлично он там поместился, ни единой лишней складочки. Лена стремительно и бесшумно покинула комнату и направилась в сад, подобрав по дороге туфли.

Хьюго она нашла в дальнем углу сада. Он восседал за ажурным столиком в полном одиночестве, если не считать полупустой бутылки шампанского. Интересно, какая это по счету бутылка? Лена откашлялась и выплыла на свет садового фонаря. Хьюго поднял голову и оценивающим взглядом обвел безупречную фигуру неизвестной дамы.

— Привет, вы ведь мистер Форсайт?

— Ааргх-взз… штткое? Мы знакомы, миледи?

— Только шапочно. Вы ведь были мужем Бланки?

Хьюго с подозрением уставился на незнакомку. А вдруг она принадлежит к подружкам его бывшей супруги?

— Я Лена, Лена Маккензи. Невеста Дона Фергюсона.

У Хьюго камень свалился с души. Он даже протрезвел от облегчения.

— О, очень приятно, сеньорина! Или мисс? Как лучше?

— Лучше старой доброй мисс ничего не придумать. А еще лучше — просто Лена. Мы могли бы стать родственниками.

— Ох, эти латиносы… Тут все всем родственники. Бланка их даже по именам-то не помнила, а попробуй скажи — обижалась. Хотите шампанского, Лена?

Внутренне Лена содрогнулась, представив себе, какой убийственный коктейль составят ром и шампанское в ее пустом желудке, но внешне лишь очаровательно улыбнулась.

— С удовольствием, мистер Форсайт.

— Тогда уж и вы зовите меня просто Хьюго. Даже можно Хью. Хе-хе!

Он был потным и мерзким, на коротких мясистых пальцах у него росла клочковатая шерсть, от него несло перегаром и каким-то сладким одеколоном, но он был ей нужен! Лена стиснула зубы и мигом включила свое очарование на полную катушку.

— Как вам Амазония, Хьюго? После туманного Альбиона?

— Жарко, душно, постоянные москиты — все, как обычно. Не знаю, не задену ли я ваших чувств, очаровательная Лена, но туманный Альбион мне как-то милее. Хотя женщины здесь гораздо красивее. Горячая кровь, хе-хе!

— А как вам хозяйка приема? Впрочем, она не настоящая хозяйка, нанятая девица, нечто вроде обслуживающего персонала.

— Вы знаете, я ее не успел толком рассмотреть. Видел издали, на крыльце дома. Крупная дичь, если мне позволено будет так выразиться. Впрочем, я всегда любил таких. Маленькие цыпочки — большие проблемы, так я считаю, хе-хе. А вы с ней знакомы?

— Знакома? Да нет, это сильно сказано. К тому же она, кажется, из Лондона, а я там редко бываю. Странно…

— Что именно, прелестная Лена?

— Мне показалось, вы с ней знакомы. Во всяком случае, она вас явно узнала. Я видела, как она на вас смотрела.

— Да? Вы меня заинтриговали. Как ее зовут, эту долговязую красотку?

— Боюсь наврать… кажется… да, точно. Дженнифер О'Хара.

— О черт!

Лена подалась вперед. Приблизительно так чувствует себя рыбак при виде сильно и нервно дернувшегося поплавка.

Хьюго Форсайт явно знал это имя.

— Не пойму, это возглас радости или досады, мой дорогой Хьюго?

— Это ярость, моя красавица! Чистая, незамутненная ярость. Давайте выпьем. Нет повести печальнее на свете, как говорится…

— О, так это романтическая история?

— В некотором смысле. Значит, это Дженни О'Хара? Надо же, как бывает в жизни. Несколько лет назад я имел удовольствие познакомиться с этой рыжекудрой дивой. Правда, обстоятельства тогда сложились против меня.

— Вы повздорили?

— Что? О нет! Я бы сказал, нам помешали. В результате бестактного вмешательства третьего лица мы с мисс О'Хара… не закончили один очень важный разговор. Что ж, прекрасная валькирия, сегодня с вашей помощью я надеюсь получить шанс реабилитировать себя в глазах мисс О'Хара.

Лена не верила своим ушам и глазам. За обтекаемыми светскими формулировками Хыо Форсайт явно скрывал самую настоящую ненависть и ярость. Она видела, какой страшный огонь разгорается в маленьких, налитых кровью глазках английского финансиста, слышала, как дрожит его голос, хриплый от выпитого спиртного…

Лена интимно наклонилась вперед, сверля Хьюго своими зелеными глазищами.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, мистер Форсайт, но вам не слишком нравится Дженнифер О'Хара?

Хьюго неожиданно расхохотался и одарил Лену абсолютно наглым и беззастенчивым взглядом.

— Нет, моя белокрылая пташка, как раз наоборот! А вот вам почему-то очень хочется узнать о ней побольше. Почему бы это? И почему роль хозяйки бала доверили не невесте хозяина дома, а наемной рыжей шлюхе?

— Ого! Сильно сказано, особенно для человека, который уверяет, что ему нравится мисс О'Хара.

— Слушайте, Лена. Мы с вами можем до потери сознания изображать друг перед другом светское безразличие, но на самом деле мы с вами — одного поля ягодки. Давайте так: откровенность за откровенность. Причем заметьте, английский джентльмен не требует от вас гарантий. Я просто расскажу свою часть истории первым. Так вот. Вы считаете, сильно сказано? А я так не считаю. Я всегда любил шлюх. Они не изображают из себя черт те что. Не таращат глазки, не складывают губки. Просто называют цену. У всего на свете есть цена, не так ли? Поэтому в моих устах шлюха — вовсе не оскорбление.

— Допустим. О чем вы не договорили с мисс О'Хара?

— О том, каким способом ее лучше трахнуть. Удовлетворены?

Лена холодно улыбнулась, демонстрируя прекрасную выдержку.

— Вполне. Плачу той же монетой. Я оскорблена и раздосадована тем, что роль хозяйки доверили этой женщине. Я беспокоюсь за Дона. Мне кажется, она собирается сыграть на его чувствах, повеселиться от души и тем самым создать серьезную угрозу для нашего брака… Иными словами, я боюсь, что с ее помощью приобрету рога. Еще конкретнее — я не хочу, чтобы эта шлюшка залезла в постель к Дону.

— Браво, валькирия! К черту условности. Стало быть, Донни-бой в этом снова замешан…

— Что значит снова?

— Это значит, что несколько лет назад именно Донни-бой, ваш жених, нарушил наш с рыжей тет-а-тет и не позволил завершить интереснейшую беседу.

— И вы злитесь на Дона?

— На него? За что же! Он был совершенно ни при чем. Случайно вошел, страшно смутился, даже извинялся, что помешал. Нет, очаровательная Лена, если меня кто и бесит, так это Дженнифер О'Хара. Это она тогда воспользовалась появлением постороннего, чтобы изобразить из себя святую невинность и удрать, и это после стольких авансов! А потом ее братец с внешностью орангутанга шантажировал меня, идиот! Пытался навесить мне попытку изнасилования своей милой сестрички. Хотел бы я посмотреть, кто сможет изнасиловать эту ломовую лошадь! Разумеется, я его выгнал взашей, но знаете, что не дает мне с тех пор покоя, Лена?

— Что же?

Хьюго мрачно уставился ей в глаза и произнес злым и слегка придушенным голосом:

— Я всегда добиваюсь того, чего хочу. Всегда! То, что мне понравилось, должно быть моим — и точка. И какая-то ирландская шлюха не смеет вертеть мной, точно я несмышленый мальчишка. Дженнифер О'Хара оскорбила меня и должна ответить за оскорбление.

Он встал, покачнувшись от излишне резкого движения, а потом отвратительно ухмыльнулся и склонился над Леной, нагло шаря глазами в ее декольте.

— Кроме того, я чувствую себя обязанным вступиться за честь дамы! Нужно открыть вашему жениху глаза на истинную сущность этой девки, и тогда он поймет, какого сокровища едва не лишился в вашем лице… божественная Лена!

Холодная радость затопила душу Лены. Этот омерзительный толстяк взбешен и задет за живое, он хочет мстить и с пути уже не свернет. Отлично! Теперь надо сделать так, чтобы в нужный момент Дон оказался в нужном месте…

Дженни немного успокоилась, когда в саду окончательно стемнело. Повсюду зажгли фонари и светильники, Хьюго не мог появиться неожиданно, а она, в свою очередь, могла в любой момент отступить в спасительную тьму.

Дженни легко коснулась пальцами тонкого кожаного шнурка, висевшего у нее на шее. Золотые самородки, согретые ее телом, казалось, излучали и собственное тепло. Все хорошо. Все просто отлично. Прием великолепен. Немного мешает духота, но это не страшно. Главное, что все довольны, веселы, много смеются, разговаривают друг с другом… А вот с Доном они почти не виделись за этот невообразимо длинный день. Его совсем замотали, беднягу. Ничего. Всему приходит конец, кончится и этот праздник, и тогда они опять будут вместе…

Дженни вздрогнула, увидев Лену, буквально повисшую на плече Дона Фергюсона. Он разговаривал с каким-то молодым человеком, оба смеялись, а вместе с ними заливалась смехом и белокурая Лена. Судя по всему, у всех троих было отличное настроение.

А вот настроение Дженни резко испортилось.

Ну и пожалуйста. Ну и смейся со своей этой… подругой детства.

Неожиданно ей все опостылели. Надо уйти ненадолго, уединиться где-нибудь минут на десять, побродить в тишине. Только где ж ее найти, тишину-то эту. Разве что в дальнем конце сада? Там, где она убегала в сельву после танца под дождем. В той части Дон предусмотрительно распорядился не ставить светильников, чтобы ни у кого не возникло соблазна забрести в лес…

Дженни украдкой огляделась. Никто на нее особенно внимания не обращал. Она всего на десять минут, не больше. И уж конечно она больше не пойдет вглубь зарослей, просто постоит у ажурной изгороди, только с другой стороны, чтобы легче было представить себя в лесу, абсолютно свободной и абсолютно счастливой… Дженни тихо скользнула во тьму, набросив на рыжую гриву свою чудесную накидку цвета павлиньего пера.

Если бы она была не такой усталой и не такой расстроенной, то, возможно, почувствовала бы на себе тяжелый взгляд чьих-то недобрых глаз.

Дженни стояла на той самой маленькой полянке, где во время грозы догнал ее Дон Фергюсон. Надо же, тогда ей казалось, что она в глухой чаще! Сейчас, при свете огромной и абсолютно серебряной полной луны отсюда были хорошо видны и ограда, и маленькая калитка, и открытая беседка под резной крышей… А вот звуки музыки, смех и болтовни сюда почти не долетали. Сельва рассеивала людской гомон. Здесь царила тишина.

Дженни повернулась спиной к ограде, закрыла глаза, раскинула руки. Накидка соскользнула в траву, а девушка этого даже не заметила. Она улыбалась, вспоминая минувшую ночь, и полуоткрытые губы беззвучно шептали имя любимого…

Хьюго судорожно облизал внезапно пересохшие губы. Ну и девка! При таком росте — такая фигура! А грудь? Вон, так и рвется на свободу из-под этих легких тряпочек. Да, если Донни-бой обратил на нее свое внимание, ничего удивительного. И белобрысая хороша, ну а эта — полный восторг.

Темная похоть, грязное вожделение зажгли огонь в проспиртованной крови Хьюго Форсайта. Он трясущимися пальцами ослабил узел галстука, а затем и вовсе сорвал его. Торопливо и сладострастно расстегнул заранее пряжку ремня.

Она крепкого сложения и наверняка примется для начала упираться, как и тогда, в Лондоне, но на этот раз никто без стука не войдет, и все пройдет отлично. Он покажет этой рыжей ведьме, что такое настоящий мужчина!

Дженни услышала за спиной легкий шорох, и улыбка на губах стала шире. Только один человек мог ее искать в этом углу сада.

— Дон, я никуда не ухожу. Я просто вышла передохнуть от людей. Очень душно…

Неожиданно духота стала почти осязаемой. Сердце Дженни сдавило стальным обручем, стало трудно дышать. Дикий, животный ужас плеснул в подсознании, и она, не понимая, откуда он взялся, медленно повернулась туда, где должен был стоять ее Дон…

На нее смотрели налитые кровью свиные глазки Хьюго Форсайта. На его губах играла плотоядная ухмылка. Дженни тихо ахнула, попятилась, а затем повернулась и бросилась бежать. Прямо в чащу леса. Все равно куда, лишь бы прочь от Хьюго, от его мерзких рук, от гнусного и тошнотворного запаха перегара и похоти.

Дон с тревогой огляделся по сторонам. Повсюду довольные веселые лица, тосты, смех, шутки, но нигде не видно его Дженни. С таким ростом довольно трудно затеряться в толпе, поэтому Дон с некоторым недоумением стал вглядываться в лица сидевших за столиками и на скамейках. Дженни не было.

Лена вкрадчиво взяла его под локоть, и Дон поймал себя на мысли, что едва не отбросил ее руку.

— Кого-то потерял, дорогой?

— Что? Нет, все в порядке. Просто время близится к полуночи, хотел узнать, как там наша елка-пиния, все ли готово для сюрприза… Ты СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО не видела Дженнифер?

— Дженни? О, честно говоря, не обратила внимания. Вроде бы, минут десять назад она шла куда-то по той дорожке, ну, знаешь, в сторону беседки. Меня это даже удивило, потому что среди гостей нашелся ее старый знакомый, хотя, вполне возможно, они как раз с ним и решили уединиться…

— Что ты несешь!!!

— Тише, Дон! Почему ты на меня кричишь? Я имела в виду, здесь такой шум гам, а им, наверное, хотелось поболтать…

Дон Фергюсон размашисто зашагал в сторону ажурной беседки в дальнем конце сада.

Лена торопливо осушила свой бокал, слегка поморщилась и стремительно кинулась вслед за ним. Есть зрелища, которые не стоит пропускать.

Дженни мчалась сквозь какие-то заросли, плача и задыхаясь от неконтролируемого первобытного ужаса. Следом за ней с рычанием и сопением ломился Хьюго. На ровной дороге и без каблуков она бы обогнала его и даже не запыхалась, но золотистые шпильки были явно не созданы для гонок по девственному лесу. Забег закончился быстро и страшно. Дженни зацепилась сразу обоими каблуками, подвернула ногу и с криком рухнула на упругий мох. Через секунду сверху на нее обрушилась туша Хьюго.

Она пыталась кричать, но мясистая короткопалая рука зажала ей рот и нос, перекрывая доступ воздуха; вторая рука уже раздирала легкий шелк платья, бесстыдно ощупывая ее тело. Дженни вскрикнула от боли, когда, Хьюго грубо раздвинул ей ноги, и изо всех сил укусила отвратительную ладонь. Хьюго взвыл, отпустил ее, но только для того, чтобы наотмашь ударить по лицу. Оглушенная, пронзенная болью и ужасом, Дженни чувствовала, что силы почти покинули ее, и сознание медленно гаснет…

Дон сжимал в руках сине-зеленый легкий шелковый шарф Дженни и слепыми от ярости глазами вглядывался в заросли. Неужели он обманут, словно мальчишка!

Вкрадчивый голос Лены напоминал нежное шипение змеи.

— Сожалею, Дон, но, может быть, не стоит мешать твоей распорядительнице… разговаривать?

Внимание Дона привлекла полоска темной плотной ткани, валявшаяся неподалеку. Он стремительно нагнулся и поднял мужской галстук…

В ушах били барабаны и ревели трубы. Кровь взывала о мести. Синие глаза стали чернее самой ночи.

Серебряный вензель на дорогом крепе шикарного галстука. ХРФ. Хьюго Реджинальд Форсайт.

«Вас когда-нибудь насиловали, мисс О'Хара?..»

«Нет, слава деве Марии. От этого ужаса меня бережет мой ангел-хранитель…»

«Донни-бой, я привык получать то, что я хочу, хе-хе…»

«Все было так… Неожиданно. И очень быстро. Большой сильный мужчина. Он просто сорвал с меня одежду… Еще немного, и он бы меня…»

«Я всегда получаю то, что хочу…»

Дон вскинул голову. Из зарослей, совсем близко, раздался полный боли женский вскрик, сдавленное мужское ругательство. Дженни!

Дона Фергюсона больше не было. Сын Ягуара, бесшумный, стремительный и беспощадный, как сама смерть, легко несся сквозь колючие кусты, почти не задевая их.

Лена глухо выругалась.

Кровавый туман застилал глаза Хьюго. Ожиревшее сердце едва справлялось с непосильными перегрузками. Густая черная кровь закипала в изуродованных алкоголем и курением сосудах. Возбуждение было немыслимым, небывалым, потрясающим, Хьюго и не думал, что еще способен ТАК реагировать. Перед ним на черной земле распласталось нагое и прекрасное женское тело, и он не мог думать больше ни о чем на свете. Сейчас Дженнифер О'Хара получит то, что ей причиталось еще три года назад.

Неизвестно откуда взявшийся торнадо налетел, смял Хьюго, как мокрую тряпку, вздернул в воздух, подержал на весу долю секунды и с силой швырнул в сторону. Хьюго Форсайт ударился спиной о ствол поваленного дерева, почувствовал, как рассыпается от удара трухлявая древесина, судорожно схватил обеими горстями странную труху, успел почувствовать, как что-то узкое, сухое и прохладное скользнуло между скрюченными пальцами. Запястье словно обожгло…

Дон уже прижимал к груди Дженни, рыча сквозь стиснутые зубы что-то страшное по-испански, Дженни всхлипывала, цеплялась за него, бессмысленно шарила рукой по земле, пытаясь собрать клочья одежды.

Дикий вопль Хьюго заставил их оцепенеть. Они одновременно взглянули в ту сторону…

… и наткнулись на остекленевший взгляд выкаченных глаз мертвеца. Изо рта Хьюго темной лентой хлестала почти черная густая кровь, заливала белую сорочку, уходила в землю.

— Дон… Боже… Что с ним…

— Не понимаю. Наверное, что-то вроде апоплексического удара?

— Что у него… с рукой?

Дон осторожно усадил Дженни и приблизился к трупу. На откинутом в сторону, страшно распухшем запястье отчетливо виднелись две алые точки.

Ярарака, маленькая красивая змейка, убивает свою жертву за семь секунд.

Дон помог Дженни встать, быстро содрал через голову рубашку и заботливо надел ее на девушку. Затем схватил за плечи и заглянул в залитые слезами сине-зеленые глаза.

— Он… сделал тебе больно? Если он хоть что-то…

— Нет, Дон, нет! Он не успел… Ты опять появился вовремя… Господи, Дон… Я так люблю тебя!

— Дженни, светлая королева, ведьма ты моя рыжая, не плачь, слышишь?! Все кончилось. Все кончилось навсегда! Больше никто, ни один человек на свете не посмеет даже дерзко взглянуть на тебя, потому что ты моя женщина, слышишь? Ты моя жена, Дженни! И я люблю тебя!

— Дон, я…

— Не надо! Все! Теперь все будет хорошо.

Резкий насмешливый голос прозвучал, словно удар бича.

— Ага. Все будет хорошо, как в сказке. Они жили счастливо и умерли в один день.

— Лена!!!

На безупречных губах пузырилась слюна. В безупречно зеленых глазах плескалось пьяное безумие. Холеные пальцы с безупречным маникюром сжимали белую перламутровую рукоятку крошечного дамского пистолетика.

— Что Лена?! Да, я Лена Маккензи! Я должна быть хозяйкой этого дома! И я должна быть твоей женой!

— Лена, ты много выпила сегодня, успокойся…

— Успокой свою рыжую потаскуху, Дон Фергюсон! А меня не надо успокаивать. Я спокойна. Я всегда спокойна. Я лучше всех. Лена Маккензи лучше всех…

Пистолет плясал в ее руках, а потом Дженни увидела, что дуло, маленький черный глаз смерти, смотрит прямо в грудь Дону, прямо на белый страшный шрам…

Она словно со стороны услышала свой вопль «Не-ет!!!» и метнулась между Леной и Доном.

Выстрел прозвучал как-то несерьезно, словно детская хлопушка взорвалась, однако Дженни повалилась на землю, как подкошенная. Дон с воплем прыгнул на Лену, та в панике вскинула пистолет, но могучие руки уже схватили ее… Однако Лена была высокой и сильной, а безумие удесятерило ее силы. Скользкая от пота рукоятка ходила ходуном, Дон это чувствовал, и потому боролся с Леной всерьез. Потом раздался еще один выстрел, и тело Лены неожиданно осело в его объятиях. Дон в ужасе разжал руки. Лена медленно опустилась на траву, с глубоким удивлением глядя на растущее посреди ее белого платья алое пятно.

— Странно… совсем не больно… как глупо вышло… надо… было… тебя… Дон… люблю…

Лена Маккензи закрыла глаза и тихо умерла.

Дон, шатаясь, подошел к лежащей на траве Дженни. К ним уже бежали люди, слышались встревоженные крики, но он словно оглох.

Медленно опустился на колени рядом с Дженни. Осторожно приподнял рыжую голову, положил на колени. Бережно распахнул рубашку, удивляясь, что не видно крови.

На груди Дженнифер О'Хара переливался из багрового в бирюзовый роскошный синяк, а в самом его центре виднелся вдавленный в кожу так, что вокруг выступила кровь, маленький комочек серо-желтого металла. Впрочем, теперь было ясно видно, что это настоящее золото. Пуля попала в одну из бусин и срикошетила, на прощание отполировав и оплавив мягкий металл, и теперь золотой кружок сиял посреди разноцветного синяка, что с эстетической точки зрения выглядело очень красиво. Дженни медленно открыла глаза и тут же закашлялась.

Потом хрипло выдохнула:

— Дон Фергюсон! После такой насыщенной приключениями жизни я повешусь в Лондоне от тоски прямо на Трафальгарской площади, поэтому я приняла решение и выхожу за тебя замуж. Будь добр, попроси Гвенни, чтобы она сама зажгла нашу Летнюю Рождественскую Пинию…

С этими словами она вновь закрыла глаза и погрузилась в блаженное небытие.