Преждевременный контакт

Глава 20

Алекс Деев держал на ладони боевую пулю и угрюмо смотрел на Якова Соломоновича. Блондин знал, такая пуля не подходит ни к одному охотничьему ружью, ни к травмату. Не годится она даже для армейского наградного пистолета. Только к специальному боевому. А хранение и ношение подобного оружия на Объединенных Территориях разрешено лишь спец-службистам. Обо всём этом отлично знал и эксперт-криминалист Яков Соломонович. И тем ни менее, ошибки быть не могло — на ладони у блондина лежала использованная боевая пуля от Глок-43.

— Откуда? — спросил Алекс Деев.

— Оттуда, — вздохом вырвалось из груди Липсица.

Алекс Деев помнил слова отца: «Человек без цели — не человек».

У Алекса цель была. Она была проста: месть — то блюдо, которое нужно подавать холодным. Про себя же он добавлял — и хорошо приготовленным.

Люди, попадавшиеся ему на пути, делились на «нужных» и «ненужных» в достижении этой цели. «Нужных» он использовал, стараясь ради задуманного до поры до времени терпеть их рядом, «ненужных» обходил стороной, немедленно вычеркивая из своей жизни. Других категорий для Алекса попросту не существовало.

На первый взгляд полковник не подходил ни к первым, ни ко вторым. Поэтому и понравился ему. У Алекса Деева был особый нюх на сильных людей. Таким был его отец. Таким хотел быть он сам.

Ещё тогда, сидя у полицейского отделения в своём «Нагано», когда он впервые увидел этого крепко сбитого, седовласого мужчину, тот сразу напомнил ему отца. Тогда Алекс прогнал неуместное сравнение — седой человек был «по ту сторону». Он был из УБ. Деев знал, этот Феликс — полковник Безопасности и правая рука Агаты Грейс, главной заказчицы Алекса. Знал так же, что известен полковник в узких кругах под прозвищем — Феликс Стальной Кулак. Но тогда Алекс ещё не знал, зачем тот здесь, у здания полиции, и кем интересуется. Седой убэшник просто напомнил ему стоящего на снегу отца, также крепкого, как этот полковник, с таким же угрюмым, но ясным взглядом, в такой же белоснежной рубашке. Теперь этот образ бессознательно всплывал перед глазами всякий раз, когда Алекс видел Феликса Аристовского.

Тогда, в конце марта полковник и его хромой напарник весь день следили за покойным Марком Кариди. Алекс же следил за всеми тремя. С самого утра, сидя в «Нагано», припаркованном неподалеку от полицейского отделения, он занял выгодную позицию для наблюдения и в который раз перелистывал досье инспектора Кариди, которое изучил наизусть. В тот день под вечер он увидел ещё одного из списка Агаты Грейс — Аркадия Шамшагана — бездомного оборванца по прозвищу Шмайсер, который зачем-то битый час ошивался у полицейского отделения, сверкая свежим гипсом на правой руке.

Алекс понимал, полиция — не лучшее место для задуманного, но такая удача выпадала не часто. «Куй железо, пока не остыло», всякий раз подбадривал он себя в случаях удачи и неважно где выполнять работу, будь то рядом со зданием полиции, а если придётся, то и внутри его. Даже в кабинете самого комиссара Витте, если этого потребует результат.

Тот день был обычным днём, и место было обычным местом. Необычным были заказ и объект — этот самый Шмайсер. В багажнике «Нагано» у Алекса лежал автономный переносной холодильник и необходимые для выполнения заказа инструменты. Его немного смущала необходимость трансплантации черепа клиента и изъятие головного мозга, но смущало оно лишь с точки зрения возможности выполнения в таких не совсем подходящих для этого условиях. Но иных условий не было, разве что мед-лаборатория в подвальном этаже полицейского отделения и потому он решил действовать по обстоятельствам.

«Всё должно получиться», — подбодрил себя тогда Алекс, привычно поглаживая эспаньолку.

Он вышел из машины, жестом подозвал загипсованного бомжа и спросил дружеским тоном:

— Хочешь заработать?

Алекс вспомнил, как этот Шмайсер расплылся в радостной бесхитростной улыбке и как-то живо согласился. Он с удивлением отметил неестественное состояние убогого побирушки. Казалось, Шмайсер был самым счастливым бомжем на планете. Он светился так, будто любил целый мир, и мир отвечал ему взаимностью.

Алекс ещё тогда должен был догадаться — если дело началось с абсурда, то абсурдом оно и закончится. Как такое может быть? Клиентом Алекса Деева, лучшего тайного наёмника, вернувшегося из Пустоши без единой царапины, оказался грязный нефильтрационный бомж, и заказала его не кто-нибудь, а лично Председатель УБ Совета Объединённых Территорий. Какой-то абсурд! И всё же привычка не обсуждать клиентов и не думать о причинно-следственных решениях сыграла в этот раз с Алексом злую шутку. Но что поделать, привычка — вторая натура.

— Хочешь заработать? — ещё раз спросил он у Шмайсера, хотя тот уже согласно кивал в ответ.

— Конечно! — наконец-то радостно подтвердил тот.

— Тогда за мной.

Они обошли здание, и вышли на другой стороне улицы, ближе к стоянке электрокаров, прямо перед полицейским отделением.

— А вы весьма симпатичный молодой человек, — вдруг ни с того ни с сего произнёс клиент.

Это было сказано таким противоестественным для бомжа тоном, что Алекс остановился и изучающее глянул на Шмайсера через плечо. Тот, не ожидавший внезапной остановки, едва не уткнулся носом Алексу в спину.

— Ой, простите, — по-доброму извинился он.

Алекс круговым движением потёр бровь.

«Как же там? — попытался вспомнить описание под фото в досье. — Два привода за мелкие кражи… бытовое насилие… избиение… соц. кредит — 68 единиц».

Он ещё раз осмотрел Шмайсера с головы до ног и подумал: «А это точно он?»

— И что мне придется делать? — бомж с детской наивностью таращился на блондина как на старого знакомого: — Надеюсь ничего физического? Ведь я на больничном.

Он выставил перед собой загипсованную руку и хихикнул как-то очень весело и непринуждённо. Затем расхохотался так задорно, что непроизвольно рассмеялся и сам Алекс.

— Это ничего, — сказал сквозь смех блондин, — мешать не будет.

Они подошли ближе к стоянке.

— Что-то связанное с машинами? — поинтересовался Шмайсер. — Я, знаете ли, никогда не любил машины. Раньше… жил как-то вне их. И вообще вне жизни. А сейчас…

Он задумался и тихо добавил:

— Раньше я был в самом низу, а сейчас на самом верху. Вы можете такое представить?

— На самом верху чего?

— Всего, — бомж произнёс это так, будто вместил в одно это слово всё мироздание. — После одной встречи случилось… э-э. Этим хочется поделиться… и с вами тоже.

— Чем этим?

— Всем, — и опять это было сказано так ёмко, что Алекс непроизвольно остановился.

— Подели…тесь со мной, — сам того не замечая, блондин обратился к Шмайсеру на «вы».

Он внимательно осмотрел бомжа. Заштопанный серый свитер, грязное пальто, бесформенные штаны, глупо белеющий гипс. И только детская шапочка и сияющее счастьем лицо казались к месту. Но именно эта шапочка очень кстати подходила к детской улыбке на изъеденном морщинами пропитом лице.

— Пожалуйста, — задиристо выпалил бомж, — берите!

Он широко развёл в стороны руки, словно открывая всего себя нараспашку.

«А куда подевался грудной кифоз? — подумал Алекс. — На фото точно есть. Но по описанию… неучи убэшники».

— Как же хорошо жить! — почти прокричал Шмайсер, подняв радостные глаза к небу. — Как хорошо, что и вы, и я есть. Я есть! Представляете?

— Что же вас так удивляет?

— Не удивляет, радует! — и опять эта всеобъемлющая глубина в одном слове.

Алекс напрягся. Чувствовал, впервые при выполнении задания что-то пошло не так, но не мог понять, что именно.

«Он не тот, за кого себя выдает. Точно! И не так прост, как кажется. Какой же он бомж. Скрывается под видом бомжа. Это его легенда. Какой-нибудь опальный политик или военный. А может ученый-интеллектуал из пустынников. Таких во времена чистки косили пачками».

Такое объяснение походило на правду. Алекс успокоился и облегченно выдохнул.

«Агата кого попало не закажет. Я уж подумал, что председатель Грейс решила очистить Мегаполис-Сити от асоциального элемента. Благотворительность ей не к лицу».

— Мое тело словно помолодело на двадцать лет, — тем временем продолжал Шмайсер. — И дышать стало легче, и в голове такая ясность и лёгкость… Ой, простите, я вас совсем заболтал. Понимаете, я тут познакомился с одним человеком…

Он вдруг задумался и пробормотал:

— А с человеком ли…

Затем улыбнулся чистой светлой улыбкой, и лицо его опять засияло.

— Со мной что-то приключилось, представляете? Пока не пойму что. То ли сон, то ли наяву было… будто лечу в пропасть. Или вверх. Непонятно. Словно растворяюсь в пустоте. И как бы нет меня. Но я есть. Я рассыпался и вновь появился. Уже настоящим. Тем, кем был всегда, и каким буду вечно. Вдруг стал таким большим. Нет, огромным! Больше земного шара. Готов съесть его. Ха-ха-ха!

Внезапно Шмайсер вытянулся на носочках сбитых ботинок, вскинул голову вверх и начал декламировать, точно со сцены:

Он остановился, посмотрел смеющимися глазами на Алекса и пропел, раскачиваясь в стороны и вскидывая вверх руки, взмахивая ими, как птица крыльями:

— Как же хорошо жить! Жить, думать, чувствовать, любить, свершать открытья!

Затем внезапно осёкся:

— Вы меня понимаете?

Блондин пожал плечами.

— Я сам не совсем понимаю, — вздохнул Шмайсер. — Поэтому и здесь…

Он немного помолчал, размышляя, стоит ли говорить дальше:

— А ведь я здесь не просто так.

— Неужели? — попытался как можно естественнее удивиться Алекс.

— Мне нужен один человек, — Шмайсер по-шпионски огляделся и добавил: — очень нужен. Чтобы понять всё до конца…

Они шли среди припаркованных электрокаров. Первым шагал блондин и редкие солнечные блики, отражаясь в складках его белоснежной рубашки и алебастрового пиджака, придавали фигуре зловещую элегантность. За ним мелкими шажками, еле поспевая, радостно семенил бомж. Моросил слепой дождь, и на крышах и стеклах припаркованных машин собирались редкие блестящие капли. Алекс тронул промокшую косичку и оглянулся. Основное движение на стоянке происходило в часы пик — рано утром и в конце рабочего дня, сейчас же, спустя час после обеда, стоянка выглядела совершенно безлюдной. Миновав второй ряд электрокаров, Алекс мысленно проговорил одно из своих главных правил: «Если хочешь что-то спрятать, положи на видное место».

Он остановился и непринужденно повернулся к спутнику.

— Пришли.

— Уже? — по-детски удивился тот.

— Вы говорили о каком-то человеке?

— Да-да, о человеке, — оживился бомж. — Такой… в полосатой тельняшке. Очень хочу его снова повидать. Очень надо. Чтобы понять…

— А причем здесь полиция? — перебил его Алекс, осматривая пустынную стоянку.

— Он был здесь.

— Ну и?

— Значит и здесь есть такие, как и я…

— Какие такие? И где здесь?

— Вот там, — Шмайсер, повернувшись к блондину спиной, показал в сторону полицейского отделения, — наверное, там…

Договорить он не успел. Резкий удар замертво повалил его на мокрый асфальт. Кастет разрубил височную кость, будто хрупкий мартовский лед, и из раны фонтаном хлынула алая густая кровь, прямо на загипсованную руку, мигом окрасив белоснежный гипс кроваво-красным цветом. Широко открытые глаза бомжа застыли, уткнувшись в затянувшееся небо, и жизнь стремительно покинула их.

Алекс прислонил отяжелевшее тело к колесу ближайшей машины, и чтобы труп не завалился набок, развёл в стороны ещё не успевшие окоченеть руки и ноги. Сняв со Шмайсера так глупо и уже совсем не к месту выглядевшую детскую вязаную шапочку, он аккуратно положил её рядом с остывающим телом. Из сумки он достал большой тесак, одно лезвие которого было острым как бритва, другое же представляло мелкозубчатую пилу и, опершись левой рукой в грудь убитого, правой прислонил тесак зубьями пилы горизонтально прямо ко лбу мертвеца, на пару сантиметров выше бровей. Кровь фонтаном брызнула в стороны, когда Алекс принялся пилить череп Шмайсера.

Феликс нёсся по скоростному тоннелю, не притормаживая, не сбрасывая скорости. Скорость зашкаливала, автопилот отключён, педаль акселератора вдавлена в пол. Удерживая руль одной рукой, второй полковник поглаживал приклад лежащего на пассажирском сидении полицейского дробовика и улыбался.

Он ошибся дважды, поскольку ситуацию изначально просчитал неверно. Оценил линейно, по-военному. Решил, что чипированный гражданин, молодой неопытный мальчишка — легкая добыча. На самом деле всё оказалось с точностью до наоборот. Легкой добычей оказался он сам.

Теперь всё получится. Чернеющий на приборной доске «Бубен Шамана» монотонно попискивал, подмигивая оранжевым зрачком.

Как же просто и понятно, когда находится последний пазл и картина собирается в целое. Теперь Феликсу не нужен контактёр. Он обещал Агате найти «иного» и интуиция подсказывала — сегодня он встретит его.

«Не на того ты поставил, пришелец, — думал полковник, вдавливая педаль в пол, — не с тем вошёл в контакт…»

«Тесла» выскочила из тоннеля и понеслась вдоль поля, разрезая ночь пронизывающим ксеноновым светом. Мимо мелькали столбы, деревья, бетонные ограждения. Как в ускоренной киноленте, сливаясь в хаотично ревущий нескончаемый хоровод. Лишь холодный лунный диск неподвижно висел над бешеной каруселью, вглядываясь в лобовое стекло одноглазым магическим взором.

«Тесла» мчалась на предельной скорости, а полковник думал о том, что ему совершенно не важны мотивы, движущие его хозяйкой. Пусть та в одиночку пошла против Совета, что, кстати, вполне, похоже на правду, пусть так, он всё равно верен ей до конца. Потому что давно умер в своих снах.

Стрелка спидометра залегла в крайней правой точке — не хватило шкалы. Вокруг все стихло. Звуки остались где-то позади. Не было слышно ни рева мотора, ни шума ветра, бьющегося в лобовое стекло, ни биения сердца в висках. Осталась лишь скорость и мигание «бубна шамана»…

Он поздно заметил темную фигуру на дороге. Большую коренастую фигуру с развивающимися на ветру волосами. Резко дернув руль вправо к обочине, он обеими ногами вдавил педаль тормоза в пол. Колёса завизжали, разрывая резину в клочья, и «Тесла» волчком закружилась вокруг своей оси. Человеческая фигура осталась позади. Впереди пологий склон, уходящий в темноту ночи. И гигантская тень на небосводе, сожравшая звезды. Фары бешено резали пространство, электрокар вертелся юлой, а в голове мелькало: «Я видел это во сне». В упавшем на землю небе образовалась огромная воронка — разорвавшая пространство чёрная дыра. Внутри неё яркий световой тоннель, уходящий в бездну металлического сопла, выступающего в центре неподвижно застывшей над полем гигантской серебристо-черной тени. Могучий смерч подхватил «Теслу» и закружил, словно щепку в горном ручье. Феликс закрыл глаза, убрал руки с рулевого колеса и расслабился. Непонятно как, но перед глазами навязчиво маячило лицо человека, оставшегося стоять на дороге.

— Расставайся с собой легко, — вполголоса произнёс незнакомец.

«Тесла» кубарем катилась по склону обочины вдоль столбов электромагистрали. Всё длилось доли секунды. От удара в столб дверь вырвало «с мясом», и полковник, легко как пылинка, будто в невесомости, полетел в ночь.