Прекрасная Беатрис

Глава 7, в которой на коврике для мыши были леопарды

Мамаша и пятнистые детеныши. Я убрала посуду со стола; повозившись с проводами, подключила компьютер и без раздумий переналадила мышь под левую руку. Кот с интересом наблюдал за моими действиями. Пару раз он попытался схватить лапкой извивающиеся шнуры.

— Я прекрасно знаю, Геркулес, твою страсть ко всяким веревочкам. Но все это совершенно не для котов. Постарайся запомнить и не делай вид, что я тебя никогда не предупреждала.

Кот обиженно передернул шкуркой, спрыгнул с кресла, напружинился и, взлетев на раковину, обернулся ко мне все с тем же демонстративно обиженным выражением на физиономии.

— Уж кому бы и дуться, Геркулес, так это мне. — Я открыла кран, и вода тоненькой струйкой звонко потекла в железную мойку. Кот нагнул голову и принялся лакать. — Кто предательски променял свою подругу Беа на какого-то чужого дядьку?

Кот промолчал, но звуку льющейся воды начал игриво вторить сигнал домофона. Замечательно, мсье патрон! Вы вняли голосу разума и вернулись с дискетами!

Я прошла в прихожую, не подключаясь к переговорному устройству, нажала на кнопочку, ведающую замком подъезда, и опять заранее открыла входную дверь. Снизу пропищал замок, послышались шаги. Парой минут позже я увидела поднимающегося по лестнице нагруженного пакетами и похожим на перевернутый сноп букетом гвоздик сияющего Гастона! У меня вытянулось лицо.

— Ты чего? — Он моментально погрустнел. — Ты ведь ждала! Держи, это тебе. Ты же любишь цветы?

— Да. То есть нет… Я не хочу тебя видеть!

— Девочка моя… — Он склонил голову набок и с выражением одинокой собаки заглянул мне в глаза. — Ты ждала. Ты знала, что это я. Ты даже не спросила, кто пришел…

— Уходи… Уходи, Гастон…

— Не терзайся, Беа. Я знаю, как тебе нелегко, я знаю, что ты чувствуешь. — Он осторожно теснил меня букетом в квартиру. От мужа сестры опять пахло тем же умопомрачительным одеколоном и даже как будто сохранилось чуть-чуть аромата того, празднично-ночного, дождя. — Думаешь, для меня все так просто? Думаешь, легко?

— Я… Я нашла работу. Я могу вернуть тебе часть денег.

— Девочка моя, зачем говорить о деньгах на лестничной клетке? — Он и улыбался по-ночному. — Можно, я войду?

— Не знаю… Лучше не надо…

— Ты ангел! Подержи.

Я чуть не выронила букет, тут же оказавшийся в моих руках. Дверь захлопнулась.

— Я не знал, какое ты предпочитаешь шампанское. Выбрал «брют» на свое усмотрение. — Гастон уверенно прошествовал в кухню и опустил пакеты на плетеные кресла. — Ты нашла работу через Интернет? — На экране раскрытого компьютера колонками красовались чужие программы и файлы. — Неплохая машинка. Пентиум? Троечка?

— Не знаю, ноутбук моего патрона. — Я захлопнула крышку. — Ты не мог бы пройти в гостиную? Я принесу деньги.

— Хорошо, в гостиную. Только сначала…

Он вдруг прижал меня к себе, обдавая запахом одеколона, ночи, праздника, грозы… На моих губах были его губы, мои пальцы сами собой зарылись в его волосы…

Зазвонил телефон. Наверняка тот настойчивый бедолага.

— Все… Все, Гастон. Это в последний раз. Больше не делай так никогда. — Я резко отступила к окну и открыла морозилку. Телефон умолк. — Вот. — Свернутая пачка денег была холодной и влажной.

— Твой сейф? — развеселился Гастон.

— Забирай и уходи. Остальное я верну тебе при первой же возможности.

— Ты что-то говорила про новую работу и аванс…

Он шагнул ко мне, но не взял деньги, а снова предпринял попытку обнять. Телефон тоже возобновил свои призывы.

— Гастон… — Я выставила руки, неловко выронив ледяные купюры. — Не надо. Мы же договорились. Не надо, Гастон! — И сняла трубку. — Слушаю. — Но там шли уже гудки.

Гастон улыбнулся, поднял деньги с пола, бросил их на стол и сел в кресло. В то самое, где полчаса назад сидел Алекс. Кота нигде поблизости не было видно.

— Я вовсе не хочу торопить события, Беа. Мы просто отпразднуем твою новую работу. Ты знаешь мое мнение на сей счет, но, раз для тебя это радость, значит, радость и для меня тоже. Давай чашки-ложки, я принес много вкусного. Куда можно переставить твое казенное средство производства?

— Ой, мы, кажется, выпустили на лестницу кота! Геркулес! — Я побежала в прихожую, но кот чуть не сбил меня с ног, верноподданнически по первому зову выскочив из спальни. — Как же ты меня напугал, зверь… — Я взяла его на руки. — Мой самый лучший в мире зверь, мой любимый…

— Да-а-а, — протянул Гастон. Кроме двух бутылок шампанского он уже выставил на стол всякие баночки, нарезки и коробочки. — Везет же некоторым котам! Мне вот никогда не услышать таких слов от самой прекрасной в мире женщины. Простого спасибо-то от нее не дождешься…

— Спасибо, конечно, Гастон. Только зачем все это? Мне нужно работать.

— Я возьму фужеры? Где у тебя ножи и вилки?

— Правда, Гастон. Я чувствую себя ужасно неловко.

Кот, отпихнувшись всеми лапами, спрыгнул вниз. Махнул хвостом по моим ногам и удалился в гостиную.

— Между прочим, я тоже, Беа. Лучше скажи, ты когда ела черную икру в последний раз?

— Гастон! Ты ненормальный! Ты что, хочешь купить меня?

— Это ты давно купила меня. Ты! С потрохами! Твоя улыбка, волосы, нежная шейка, движения…

— Особенно, когда подворачивается нога. Не льсти.

— Не скромничай, Беа. Ты покорила меня с первого взгляда. — Хлопнула пробка шампанского. — Ты красавица. Ты когда-нибудь видела себя со стороны? Ты двигаешься с такой грацией, как балерина!

— А ты ведешь себя глупо. Я же сама сказала тебе, что училась в балетной школе. И какой первый взгляд? Мы давно знакомы.

— Это ты глупая девчонка.

— Я глупая?

— Ты же ведь ничего не знаешь! Бери фужер. Выпьем за твои успехи!

— Как это я не знаю? — Я машинально взяла шампанское и село в кресло напротив. — Я профессионал!

— Я не о том, девочка. — Он влажно смотрел на меня через свой бокал. Шампанское пенилось и старательно играло. — За тебя! — Гастон с легким стуком прикоснулся к моему бокалу.

Я выпила. Он пододвинул ко мне баночку икры и ложку.

— Давай, Беа. А-ля рюс!

— Ты свихнулся? Хочешь пустить по миру мою сестру?

— Твоя сестра… Беа, ну зачем ты вспомнила о ней сейчас?

— Потому что то, что мы делаем за ее спиной, это… Это плохо!

— Почему, Беа? Нам же хорошо вдвоем! Пожалуйста, не перебивай меня, выслушай! Понимаешь, я женился на твоей сестре, потому что не знал тебя! Я впервые увидел тебя уже на свадьбе! Было поздно!

— Ты врешь. Ты женился потому, что она была беременна.

— Ну и поэтому тоже. Мой отец так мечтал о внуке… Пойми же, он неожиданно узнал, что смертельно болен, что ему осталось немного. — Гастон провел рукой по лбу и вскинул на меня глаза. В них была мольба и надежда. — Отец очень хотел, чтобы я наконец-то устроил свою личную жизнь. Он страстно желал успеть понянчить внука! Страстно, ты пойми! Я тогда встречался с Кларис, и вдруг она узнала, что ждет ребенка. Она была такая хрупкая и уязвимая.

— Подумаешь! — Я старалась больше не встречаться с его глазами. — Многих бы это не смутило. — Зазвонил телефон. — Да что же это такое! Слушаю!

— Это я. — Тот самый грустный голос. — Вы уже освободились?

Гастон покусывал губу и задумчиво смотрел мимо меня в окно, как будто не ждал, пока я отвечу на звонок, а просто размышлял над ответом.

— Нет еще! — Я грохнула трубкой.

— Многих, Беа, многих, но только не меня, — выразительно произнес Гастон. — И меня вовсе не смутило, а наоборот! Это было большой удачей! И очень вовремя. Отец успел увидеть наследников хотя бы на видеозаписи ультразвука! Представь себе его радость: два мальчика! Сразу два!

— Именно два. Два маленьких мальчика ждут тебя сейчас, а ты сидишь тут и охмуряешь их родную тетку!

— Я тебя не охмуряю, Беа. Я настроен очень серьезно. Все эти годы я мучился от своей страсти к тебе, но не смел даже надеяться, что способен понравиться такому божественному созданию хоть на йоту! Я и не предлагал тебе место в своей конторе, потому что сошел бы с ума, если бы видел тебя каждый день, каждое мгновение!

— Значит, дело не в твоем принципе?

— Какие тут могут быть принципы! — Он закрыл ладонями лицо и облокотился о стол. Плечи выразительно дрогнули.

— Может быть, и так, Гастон, но…

— Почему «но»? Почему? — Он сорвался с кресла и заметался по кухне. На лице вспыхивали белые и красные пятна.

— Потому что я так не могу. Потому что Кларис моя сестра. Потому что ваши дети…

— Да наши дети больше привязаны к тебе, а не к ней! Я ошибся, она не хрупкая и уязвимая, наоборот, она Снежная Королева! Скала! Айсберг!

— Неправда! Она… Она… Она моя сестра!

— Но ведь ты совсем другая! Живая, честная, непосредственная! А она думает только о своей карьере! Я для нее — собственность, а наш брак — совместный бизнес! И не больше! А ты!.. Ты удивительная, ты так тонко чувствуешь. Ты сокровище! Я сразу понял это. Давай выпьем за тебя еще. — Шампанское полилось в бокалы.

Зазвонил телефон.

— Гастон, я не буду. Мне нужно работать.

Он все-таки встретился со мной взглядом. Мы молча слушали звонки. После шестого телефон затих тоже.

— Ну почему ты не веришь мне? — Гастон протянул через стол руку и дотронулся до моих пальцев, осторожно-осторожно, как если бы боялся повредить их. — Почему ты боишься меня? Ты же была совсем другой прошлой ночью. Ты до сих пор обижена, что я сразу не вернулся? Да? Ну скажи…

— Гастон, мы уже обсудили это утром.

— Обсудили! Я чуть не умер от того разговора. Холодный душ! Мне даже показалось, что я говорил не с тобой, а с твоей сестрой!

— Уходи, Гастон. Все… Не мучай меня!

— Но я же вижу, что ты не хочешь, чтобы я уходил! Ты даже не желаешь ни с кем разговаривать по телефону! Пожалуйста… — Он приблизился и обнял меня за плечи. От его рук бежали молнии, мне стало совсем трудно дышать. — Пожалуйста, Беа, выслушай и не гони.

— Сядь… Сядь в свое кресло.

— Спасибо, спасибо! — Гастон быстро коснулся губами моих волос, виновато убирая руки, и вернулся в кресло. — Ты такая мудрая, чудесная! Ты все поймешь! Знала бы ты, как я одинок, мне не с кем ни поговорить по душам, ни поделиться радостью или сомнениями. Отца нет, мать сама нуждается в моих утешениях и ободрениях. Она до сих пор видит во сне отца! Люк и Рене совсем маленькие… Как же я люблю их! Кларис не в счет, она вся в себе, в своей карьере. А я… У меня нет даже друга!

— Ну и что? — сухо сказала я, отпив шампанского.

За время сумбурного монолога Гастона я заставила себя проглотить пару кусочков лососины, чтобы таким образом занять свой организм пищеварением и отвлечь его от других процессов: физиологических и мыслительных. И действительно нашла в себе силы, чтобы еще раз напомнить Гастону о его принципе соотношения бизнеса, друзей и родственников.

— Родственники! Я, конечно, — он прижал руку к груди, — не имею в виду ни тебя, ни мою маму. Родственники сгорают от зависти! А друзья! Знала бы ты, на какие поступки толкает зависть самых близких, закадычных друзей! Мой самый близкий друг, почти брат, с которым мы вместе учились, а потом вместе же стали работать у моего отца, не смог перенести моего нового положения, когда я унаследовал отцовскую фирму. А ты знаешь, Беа, что это такое управлять фирмой? Руководить людьми? Это ответственность, Беа, ответственность за каждого работника, нравится он тебе лично или нет. Я понял это только тогда, когда стал хозяином. Без отца все сразу свалилось на одного меня. Знаешь, как трудно, когда никто не хочет принимать тебя всерьез? Когда все считают тебя везунчиком, папенькиным сынком? Даже собственная жена… Я ждал, что именно друг поддержит меня, поможет, а он!.. Он решил, что я зарвался! И вместо помощи стал настраивать других работников против меня, чуть не развалил фирму… Еще чуть-чуть, и отцовское детище перешло бы в руки конкурентов! Знаешь, сколько ночей я не спал, прежде чем решился предложить ему уволиться? Вместе с ним я вырвал из сердца самые светлые годы своей жизни… И все иллюзии юности… А сколько лет мне пришлось потратить, чтобы сохранить фирму отца, чтобы она вновь стала такой же, как при нем? Почему ты молчишь, Беа? Ты так хорошо слушаешь, так сочувственно… Но скажи хоть что-нибудь! Хотя бы те слова, что ты говорила коту!

— Кот? При чем здесь кот? — Сначала я огромным усилием воли заставляла себя не поддаваться пылким звукам его голоса, взглядам его влажных, глубоких глаз, а потом меня вдруг неудержимо начало клонить в сон, как днем в машине Алекса — от вида медленно качающихся «дворников» на фоне серых унылых улиц. — Мне еще нужно работать, Гастон, а я сейчас с наибольшим удовольствием оказалась бы в обнимку с Геркулесом в постели.

— С котом?!

— Он не тратит времени на пустые разгово… — Я испуганно зажала рот рукой, очнувшись окончательно.

— Беа! Девочка моя! — Гастон интимно улыбался и медленно вставал с кресла, распахнув объятия!

— Ты не так понял, Гастон! Я совсем другое имела в виду!

— Конечно, Беа, совсем другое…

Его руки легли на мои плечи, его дыхание жаром обдало мое лицо. Я отстранилась к стене; телефон зазвонил прямо в ухо!

— Да! — Я схватила трубку, как спасательный круг.

— Беа! Ну наконец-то! У тебя все в порядке?

— Да, Кларис.

Гастон отшатнулся.

— Она? — одними губами спросил он.

Я кивнула.

— Ты только что вошла? У тебя запыхавшийся голос.

— Да, Кларис.

— Значит, все в порядке? — уточнила сестра.

— Да, конечно.

— А я так переволновалась! Ирен сказала мне, что ты звонила, я звоню тебе, у тебя то занято, то никто не подходит.

— Да, меня не было дома.

— Но у тебя действительно все в порядке? Ты так странно отвечаешь. Ты не одна?

— Да, Кларис.

— У тебя мужчина?

— Да, Кларис.

— Извини, я не вовремя.

— Нет! Очень вовремя! Я нашла работу! И могу вернуть все деньги, которые дал мне твой муж!

— Хорошо, хорошо! Поговорим об этом потом… Я понимаю, я не вовремя, что ты сейчас не можешь говорить, что… Но, пожалуйста, еще один вопрос! Мне это важно! Понимаешь, Гастон только под утро пришел домой и сказал, что у него пытались угнать машину.

— Да, действительно. Под моими окнами.

— Правда? Ты видела?

— Своими глазами. Сработала сигнализация, и как из-под земли появилась полицейская машина. Еще раньше, чем Гастон успел добежать.

— Это хорошо. Понимаешь, я решила, что у него опять новая женщина и он под предлогом отвезти тебя, отправился к…

— Нет, нет! Правда, он был у меня!

— А зачем он зашел к тебе? Ах да! Извини, я тебе мешаю, ты не одна…

— Из-за денег, Кларис. Хочешь, я прямо сейчас привезу тебе эти деньги? Они мне теперь больше не нужны!

— Не говори ерунды, Беа. Деньги всегда нужны. И лучше, что он дал их тебе, а не какой-нибудь очередной шлюхе.

— Очередной шлюхе… — У меня начала подниматься температура. — Я не подумала, в смысле, я не думала…

— Думала, он просто так бегает за юбками, а они за ним? — Сестра горько усмехнулась. — Знала бы ты, сколько он на них тратит! А Клементине, которая вырастила его, которая ему роднее матери, ей он жмется заплатить лишний су!

— Лишний су?

— Извини, не буду больше мешать. Позвонишь потом. Мне же интересно, куда ты устроилась. Приличная фирма?

— Да, кажется, да.

— А этот мужчина?.. Ладно. Ты все равно не можешь говорить при нем. Целую. — Трубка загудела.

— Уходи, Гастон. — Я с трудом вернула трубку на место, она весила не меньше ста килограммов.

— Беа! Маленькая Беа!

Я даже не предполагала, что его голос может звучать такой мукой, а глаза… Наверное, у того телефонного бедолаги такие же глаза. Телефон зазвонил опять.

— Извини, это снова я. Два слова, — сказала Кларис. — Это твой зонт в нашем «шевроле»?

— Такой маленький? Складной, в клеточку?

— Значит, твой. — Сестра вздохнула. — Я напомню Гастону, чтобы при случае он завез его тебе.

— Спасибо. Не стоит. Я сама как-нибудь заберу.

— Ну что ты! Пусть привезет, не рассыплется. Все. Целую.

Я повесила трубку. Гастон безмолвно смотрел на меня, побелевшими руками сжимая подлокотники кресла.

— Убирайся! — выдохнула я. — И забирай деньги, я не твоя новая шлюха!

— Беа, пожалуйста, не делай поспешных выводов.

— Если ты не уйдешь, я немедленно звоню сестре. И все рассказываю.

— Звони.

— Я не шучу, Гастон. — Я потянулась к трубке.

— Продиктовать тебе номер? — Он наслаждался моей нерешительностью. — Давай, глоточек для храбрости, и звони. Это очень хорошо, что она узнает все от тебя. Мне не придется ничего объяснять самому. Так даже лучше. Для всех лучше.

— Лучше?..

Телефон громко напомнил о себе сам, обидевшись, что я медлю звонить сестре.

— Это она. — Гастон повел бровью. — Она никогда не была дурой. Уверен, что она все поняла сама.

— Слушаю.

— Привет, Беа, — сказал Алекс. — Я уже освободился.

— Очень хорошо, приезжай скорее.

— Ты решила устроить очную ставку? Зачем? — недоумевал Гастон.

— Твой кот какие консервы больше любит?

— Любые, даже собачьи. Давай скорее.

— Кто это? — спросил Гастон.

— Понял, пока. — Трубка гудела весело и задорно.

— Мой друг, — беззаботно сообщила я.

— Хочешь сказать, что в один день ты нашла и работу, и мужчину? Ты не шутишь? Если ты все-таки позвала Кларис, я не уйду, я скажу ей правду.

— Я не шучу!

— Остынь. Я ухожу. — В голосе Гастона кипели недоверие и обида. — Я не собираюсь лезть в твою личную жизнь.

— Давно бы так.

— Я долго ждал, Беа, подожду еще. — Он поднялся и медленно побрел в прихожую.

— Забери деньги, Гастон!

Входная дверь открылась, а потом закрылась.