Прекрасная колдунья

Глава ВОСЬМАЯ

Звук захлопнувшейся двери резко прозвучал в полутемной комнате. Рон подошел к кровати и небрежным движением, как тряпичную куклу, бросил на нее Джину. Подол ее юбки задрался; она вцепилась в спинку обеими руками, глядя снизу на Рона, который неумолимо возвышался над ней. Быстрый взгляд в сторону закрытой двери вызвал только сердитую усмешку у него на губах. Он не двигался, молча глядя на нее, пока Джина не отвела глаза.

— Ну давай, цветочек! — сказал он наконец. — Выкладывай мне все. Ты не так проста, как кажешься. Расскажи, зачем ты отравила вино моих людей, и, возможно, я просто побраню тебя и отпущу.

Джина бросила на него взгляд, сверкающий яростью.

— Я не такая дура! Если ты думаешь, что я подсыпала что-то в их вино…

— То, что ты подсыпала что-то в их вино, ясно, как Божий день. Вопрос теперь лишь в том, для чего ты это сделала.

Он сделал шаг к кровати, и она тут же отпрянула к стенке, точно мышь в западне. Грудь ее вздымалась в прерывистом дыхании.

Рон наклонился и навис над ней, упершись кулаками в матрас по обеим сторонам ее хрупкого тела.

— Так для чего же, цветочек?.. Для чего?

— Я… — Она облизнула языком сухие губы, шаря глазами по комнате, словно в поисках ответа. — Я не знаю. Нет… подожди. — Она сделала глубокий вдох и выпалила, наконец решившись: — Я сделала это, чтобы удержать тебя!

— Ага. Чтобы удержать меня здесь. — Рон задумчиво кивнул. — Это похоже на правду. В это я могу поверить. Но скажи мне, кто велел тебе задержать меня здесь? Кто тебя послал?

— Кто? — Она снова облизнула губы. Растерянность ее была такой искренней, что Рон едва не поверил ей. — Никто меня не посылал, милорд. Я… я просто хотела, чтобы ты остался здесь еще на день.

Он улыбнулся.

— Наивное дитя! Конечно, ты именно этого и хотела. — Протянув руку, он погладил большим пальцем изгиб ее щеки, провел по нижней губе и вдруг крепко схватил за подбородок так, что она не могла вывернуться. — А теперь расскажи мне всю правду. Никакая девушка не пойдет на такое, чтобы удержать кого бы то ни было, если ей не приказали. Отвечай, кто тебя подослал. Это был англичанин?.. — Его хватка усилилась когда она попыталась вывернуться. — Или он из Уэльса?

Глаза Джины расширились. Она затрясла головой так яростно, как только было возможно в ее положении.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду…

С проклятьями он припер ее руками к стене и заорал, чтобы она сейчас же призналась. Но Джина только качала головой и бормотала, что никто не посылал ее, никто не руководил ею.

— Это была моя… моя идея… — всхлипывая, повторяла она. — Я говорила тебе, зачем я сделала это… Чтобы удержать… удержать тебя здесь. Но ты был нужен мне самой!

Изрыгнув еще несколько проклятий, Рон наконец отпустил ее. Кто бы ни подослал эту красотку, выбор был удачен: она ни на йоту не отступила от своего замысла, от своей нелепой сказки. Оказывается, она хотела задержать его лишь для того, чтобы напомнить о клятве, которую он дал ей. Вот тут враги просчитались и выдумали слишком дурацкую историю. Уразуметь было нелегко. Что-то насчет пророчества и долгих поисков того, кто предсказан… И грифон… Грифон — это он. Ее навела на эту мысль его родовая фамилия.

Рон устало посмотрел на нее. Оставалось только применить пытку, он не мог придумать иного способа заставить ее рассказать всю правду. Если только не…

Он улыбнулся, и ее мокрые глаза настороженно сузились в ответ. Она уже знала эту его особую улыбку, не предвещавшую ничего хорошего…

— Ну что же, не хочешь сама говорить — так твои слуги под пыткой все мне расскажут! — Он поймал ее за руку, когда она пыталась соскочить с кровати, и грубо усадил обратно, прижав к стене. — И не пытайся улизнуть. Мое терпение подходит к концу. Я спрашивал тебя по-хорошему, но ты не желаешь отвечать. Поэтому я должен использовать другие способы, милочка. Пусть тебе не дорога твоя собственная шкура, но, возможно, ты захочешь спасти их.

Он внезапно отпустил ее и отошел от кровати, но она тут же кинулась за ним, ухватившись за его руку с цепкостью дикого зверя.

— Нет, милорд! Не делай им ничего, умоляю!

Она замолчала и, вся дрожа, припала мокрым лицом к его руке.

Рон изо всех сил боролся с состраданием. Ведь она сама навлекала на себя это! Но все-таки не выдержал, положил другую руку ей на голову и слегка погладил, успокаивая, как маленького ребенка.

— Ну-ну, — пробормотал он. — Расскажи мне лишь то, что мне необходимо знать, цветочек. От этого зависит не только моя жизнь, но и жизни многих людей. Я должен знать, кто строит козни против меня!

Итак, он не верит ни одному ее слову. Нужно срочно что-то придумать, чтобы спасти Элспет и Бьяджо!

— Я… я не знаю его имени, — подняв на него залитые слезами глаза, сказала Джина. — Да, милорд, он никогда не называл мне его. И я не знаю, англичанин он или валлиец. Вы все кажетесь мне похожими… Но он был смуглый и с хитрым, как у лисицы, лицом. С большими черными глазами, горячими, пугающими… Он сказал, что, если я не задержу тебя здесь, он убьет нас всех троих! Сварит в кипящем масле! Но сначала сдерет с нас кожу и сошьет из нее себе башмаки… — Она глубоко и судорожно вздохнула. — А если я попытаюсь убежать, он выследит нас с собаками и скормит им по кусочкам. Или повесит нас на деревьях, как мишень для своих стрел…

— А тебе никогда не приходило в голову, — сухо прервал ее Рон, — что умереть можно только один раз? Твой незнакомец явно переборщил… Ну ладно, цветочек. Что бы он там ни говорил, ясно, что этого было достаточно, чтобы запугать вас. Но ты узнала бы его, если бы снова увидела?

Джина кивнула, и волосы упали ей на глаза шелковистыми прядями.

— О да, милорд, ведь он похож на самого дьявола! Я думаю, что если бы снять с него сапоги, то там оказались бы копыта. И хвост под плащом, и рога под шлемом…

— Достаточно. Я тебя понял. У тебя очень живое воображение, цветочек. Будем надеяться, что и память такая же хорошая.

Рон отошел от нее и двинулся к маленькому столику у окна. Взял бутыль с вином, осторожно понюхал и наполнил кубок. Поразмыслив секунду, он протянул его Джине.

— Попробуй-ка.

Она с опаской посмотрела на него.

— Я ничего туда не подсыпал, — сказал он. — Если и ты не подсыпала, чего бояться?

Джина медленно осушила кубок и протянула его Рону, взглянув на него с вызовом и вытерев рот рукавом.

— Теперь ты доволен, милорд?

Он налил и себе вина, с улыбкой глядя на нее.

— На данный момент почти доволен. Но я буду полностью удовлетворен, когда мы прибудем в Уэльс и ты опознаешь того человека, который послал тебя то ли отравить, то ли просто задержать меня, уж не знаю.

Услышав эти слова, Джина вскинула голову и широко раскрытыми глазами уставилась на него.

— В Уэльс? Что ты имеешь в виду? Опознать кого?..

Он подошел к ней и вытер пальцем все еще видневшиеся следы слез на щеке.

— Завтра утром мы отправляемся в Уэльс, цветик мой, и ты поедешь с нами!

Уэльс… Да это же где-то на краю света, на самом берегу океана, омывающего это королевство грубых и безжалостных людей! Уэльс. Сморгнув слезы, Джина бросила ненавидящий взгляд в сторону Рона. Но он не смотрел на нее. Утренний туман слоился клочьями в еще темном кустарнике, приглушенный стук копыт отдавался по мягкой влажной земле. Где-то далеко позади слышался скрип их повозки.

Хорошо хоть Элспет и Бьяджо с ней, хотя и едут они в самом хвосте отряда.. Добиться этого было непросто. Лишь ценой долгих просьб и унижений она уговорила Рональда взять их с собой.

Но плохо было то, что она могла видеть их только издали: Рон непреклонно заявил, что Джина поедет рядом с ним. Если бы они могли слышать ее мысли, как она слышала их!

Джина чувствовала, что они в страшной тревоге и мало что понимают: Рон не позволил ей поговорить с ними перед отъездом. Впрочем, наверняка эта подлая девица, которая их выдала, рассказала Бьяджо, что их везут в Уэльс. Она ведь тут же побежала к нему извиняться за свою ложь. Ну, не совсем ложь, конечно, и все-таки… Она действительно видела их возле кувшинов с вином, и они в самом деле подливали туда кое-что. Но она ведь не видела, как они это делали! Глупая девка. Джина испустила глубокий вздох. Все это неважно теперь. Сейчас нужно думать о будущем, а оно явно не сулит ничего хорошего…

Конечно, во многом она виновата сама: наделала столько глупостей, так и не сумела заставить Рона поверить в пророчество. Он просто отмахнулся от него, как от какой-то нелепой фантазии! И кто знает, сможет ли она когда-нибудь убедить его? Ведь она снова его обманула! Ей пришлось наспех выдумать эту историю о каком-то смуглом человеке с большими жгучими глазами, который невозможными угрозами напугал их так, что они согласились задержать Рональда. А что будет, когда они доберутся до Уэльса и она не сможет указать ему этого человека?

Но об этом можно пока не думать. Во время путешествия ей наверняка предстоят другие, более насущные заботы. Она снова бросила взгляд на Рональда. Он ехал впереди на своем жеребце, который больше не хромал, и ни разу даже не оглянулся на нее. По бокам Джины ехали два всадника с грубыми лицами и похотливыми мыслями в голове. Она содрогнулась, уловив эти мысли, и поплотнее закуталась в свою накидку.

Накануне ночью пошел сильный дождь. Такой сильный, что неистово колотил по ставням и крыше постоялого двора, заставляя Джину без сна ворочаться на своем жестком тюфяке. Рон был настолько сердит, что даже не захотел разделить с ней постель. А Джина, признаться, надеялась, что в такой ситуации ей удастся смягчить его.. Однако он привязал ее к своему запястью длинной тонкой веревкой и всякий раз, как она начинала ворочаться, привставал на постели, сердито уставившись на нее. Так и прошла вся ночь.

От сознания, что Рон лежит рядом, совсем рядом, Джина не могла заснуть. Она возилась и ворочалась, пока он не пригрозил, что свяжет ее по рукам и ногам, если она не угомонится. Тогда она затихла и лежала неподвижно, пока мышцы не онемели.

Единственным ее утешением было то, что Брайен, услышав, что Рон решил взять ее с собой, испугался еще больше, чем она.

— Взять с собой? — в ужасе воскликнул он. — Но, милорд, мы не можем этого сделать!

Короткий спор вполголоса закончился тем, что ирландец вышел, сердито хлопнув дверью, и сейчас она улыбнулась с мрачным удовлетворением, вспоминая эту сцену.

В лесу снова зарядил нудный дождь, и дробный перестук капель напомнил ей, как она несчастна. А на этих закованных в латы рыцарей, которые хлюпали по грязи на своих могучих конях, он, казалось, не произвел никакого впечатления. Джина подумала о своей маленькой деревянной повозке, о том, как хорошо было бы сейчас забраться под навес и переждать непогоду в сухости и уюте. Прекрасная это была повозка — и прочная, если не считать сломанной оси, из-за которой им пришлось задержаться в Вайтеме.

По приказанию Рональда ось была починена очень скоро — еще один пример того, как расторопны и услужливы могут быть сельские жители. Разумеется, только по отношению к путникам, которые богаты и сильны. Она представить себе не могла, чтобы кузнец заявил Рону, что на починку потребуется несколько дней. Перед тем, как тронуться в путь, Джина взглянула с седла на свою повозку и сразу поняла, что та починена основательно и на совесть. Бьяджо стоял, прислонившись к передку, с угрюмым видом скрестив руки на груди. Заметив Джину, он бросил в ее сторону свирепый взгляд, а мысли его приняли такое направление, что она предпочла поскорее отключиться от них.

Слава Богу, Элспет вела себя по-другому. Она приветливо помахала рукой, заверив, что у них с Бьяджо все в порядке и они не оставят ее. От этого воспоминания слезы выступили на глазах Джины, но на душе стало теплее.

Лошадь ее споткнулась, и она крепко ухватилась за высокую луку седла, чтобы не упасть. Это была не ее любимая Байоша, а вьючная лошадь, на которую ее посадили верхом: добродушное и смирное животное, но вялое и туповатое — как некоторые люди, что бывают неловки и соображают медленнее других.

Подняв глаза, Джина увидела, что один из ее стражей смотрит на нее, многозначительно прищурившись. Ей не понравилось то, что он думал при этом, и она сказала как бы между прочим, в упор взглянув на него:

— У тебя засохнет и отпадет то, что болтается между ног, если ты только попробуешь прикоснуться ко мне…

Солдат изумленно уставился на нее, но поостерегся возразить. Джина понадеялась, что отныне он будет держаться с ней осторожнее, и со вздохом поудобнее устроилась в седле. Никакой дождь, казалось, не мог заставить Рона сделать остановку в пути! А это значит, что скоро они будут в Уэльсе…

Косые тени облаков бежали по ярко-зеленым лугам, по извилистой дороге, ведущей в Уэльскую долину. С гребня невысокого холма Рональд окинул взглядом эти бескрайние луга и змеящуюся среди них ленту реки. Солнце било прямо в глаза, Рон заморгал от его слепящих лучей и взглянул на небо. Оно было ярко-синим, с лениво плывущими белыми облаками — полное небо над его головой!

— Река Вай, — заметил Брайен, остановившись рядом, и Рон согласно кивнул.

— Да, — ответил он по-уэльски и сам удивился, как незаметно перешел на родной язык.

Желтая полевая горчица ковром покрывала влажную землю, словно ловя крошечными золотыми соцветиями солнечный свет. Яркие цветы одуванчиков усеивали холмы на другом берегу реки. Близость Гланлайона обострила его воспоминания: здесь они играли в детстве среди зарослей ракитника, вооруженные деревянными мечами и самодельными луками: там купались в жаркие дни. Как давно это было! Словно в другой жизни. И другой мальчик бегал и озорничал среди прекрасных долин и холмов Уэльса…

Внезапно Рональд нахмурился: его посетили воспоминания гораздо более мрачные и зловещие. Вооруженные отряды, наводнившие те же самые мирные долины: всадники, потрясающие мечами и копьями; ручьями текущая кровь. Уэльсцы против уэльсцев, англичане против уэльсцев. Всегда находились те, кто, подобно стервятникам, стремился урвать кусок богатой уэльской земли! И сейчас все было по-прежнему — только имена врагов изменились.

Остановившись в одном лье от Гленлайона, Рон приказал устроить привал. Нужно было дождаться возвращения разведчиков, которых он выслал вперед. Он спешился под тенью развесистой березы и снял с себя часть доспехов. Среди всадников, сворачивающих с дороги, он заметил Джину, ловким прыжком соскочившую с коня. Она не отставала от других, терпя этот изнурительный переход без капризов, и Рон невольно улыбнулся, глядя на нее. Он почувствовал, что ярость и раздражение уступают место необъяснимой нежности, и рассердился на себя. Ведь теперь он знает цену ее обольстительным улыбкам и манящим взглядам! Впрочем, он сам виноват, что оказался настолько глуп и наивен, чтобы позволить себе увлечься ею. Ему бы следовало слушаться Брайена! Хотя, разумеется, по другим причинам…

Как бы то ни было, воспоминания о единственной ночи, проведенной с нею, то и дело проникали в его сознание, причем в самые неподходящие моменты. Смутные воспоминания о ее золотистом теле и водопаде шелковистых волос, о тонких пальцах, прикасающихся к его груди… Этого было достаточно, чтобы тут же возбудить его, но Рон гнал от себя соблазнительные образы. В конце концов он взрослый мужчина, а не зеленый юнец, с него хватит глупостей. Нет, он будет держать ее на расстоянии. Другие, более важные дела сейчас занимают его.

Джина взглянула в его сторону, и Рон заметил, как вспыхнули ее черные глаза и коралловые губы под облаком распущенных волос. И тут же на ее лице появилось выражение робости и беззащитности. Но его не проведешь! Он уже знал, что эта женщина — оборотень, предстающий то обворожительной красавицей, то беспомощным ребенком, то колдуньей. Непостоянная, переменчивая, как ветер… Довольно! Он нарочно отвернулся от нее и стал помогать своим воинам разбивать лагерь.

День подходил к концу, а разведчики все еще не вернулись: Рон начал проявлять признаки тревоги и нетерпения.

— Поскачем в Гленлайон! — наконец решительно сказал он сэру Роберту, хлопнув латными рукавицами по раскрытой ладони. Они стояли на гребне холма, глядя в сторону замка, все еще скрытого из виду. — Выбери двадцать человек, которые поедут с нами.

— Мы что, не станем дожидаться возвращения разведчиков? — удивленно спросил сэр Роберт, и Рон отрицательно покачал головой.

— Думаю, что это необязательно. Ведь наши первые лазутчики донесли, что людей Рэглана нет в окрестностях. А за это время едва ли сумели подойти сколько-нибудь крупные силы.

— Не нравится мне, что люди, посланные утром, так и не вернулись, — проворчал Брайен. — Не вернулся и гонец, которого мы отправили предупредить Оуэна о нашем прибытии. Управляющий твоего отца должен был ответить. Не нравится мне все это…

— Но я не намерен осаждать замок прямо сейчас! Мы просто посмотрим, что там происходит. Неделю назад замок был в руках Оуэна, и я хочу знать, как обстоит дело теперь. У нас достаточно людей, чтобы отразить нападение небольшого отряда, а если бы рядом были крупные силы Рэглана, мы бы уже знали о них. Здесь невозможно спрятать большой отряд. — Взяв поводья, он вскочил в седло и натянул рукавицы. — Мы скачем к Глен-лайону!

На памяти Рональда замок был деревянным, полускрытым в густом, окружающем его со всех сторон лесу. Но время многое изменило. Деревья вокруг были повырублены, остались только пни на холмах, а когда всадники подъехали по крутой извилистой дороге к самому Гленлайону, то увидели высокие каменные стены и башни, похожие на зубы дракона. Над одной из башен развевался флаг с изображением грифона.

Гленлайон! Он стал совсем другим, многое в нем изменилось, но все же это был его дом, Рон безошибочно узнавал окрестности: блестящую ленту реки, зеленые холмы и крутой горный отрог с приютившейся под ним деревушкой Кронлоу. Улицы ее были пусты, двери и окна на запоре: не было видно никого, кроме нескольких собак. Даже коровы и овцы не паслись на извилистом речном берегу. Деревушка опустела. Значит, их приближение было вовремя замечено: обычно при первом же известии о неминуемом нашествии крестьяне спешили спрятаться сами и укрыть в лесах свое добро.

Вокруг замка тоже было тихо и спокойно — казалось, за его крепостными стенами они найдут лишь груду камней.

— Не нравится мне это, милорд, — беспокойно прошептал Брайен. — Слишком уж тут тихо. Все словно вымерло.

— Это только доказывает, что наш гонец передал свое известие, — сухо ответил Рональд. — Вот крестьяне и разбежались. Ты же знаешь поговорку: господа дерутся, а у мужика крыша горит.

Стук копыт непривычно гулко раздавался на пустых улицах. Брайен крепко сжал рукоять своего меча.

— А ты не думаешь, что замок взят?

Рон нахмурился.

— Над ним мой флаг с грифоном, а не штандарт Рэглана! Просто, должно быть, Оуэн начеку, раз сэр Никлас уже однажды предпринял попытку нападения. Поэтому он может и не доверять незнакомым всадникам, пока не получит подтверждения, что это на самом деле я. Но, как бы то ни было, скоро мы все узнаем.

Извилистая дорога вела из деревни к глубокому рву, окружавшему замок. Заканчивалась она У подъемного моста и башенных ворот. Рональд подъехал к запертым воротам и остановил коня.

— Кто там? — последовал грубый окрик часового на уэльском наречии, но с явным английским акцентом.

Рональд обменялся тревожным взглядом с Брайеном, потом пожат плечами.

— Рональд Гриффин! — выкрикнул он. — Владелец Гленлайона. Открывай!

— Владелец Гленлайона? — в узком смотровом окошке появилось плоское невыразительное лицо часового. — Владелец Гленлайона умер, — заявил он.

Рональд снял шлем, так что угасающий свет дня осветил его лицо, и подозвал знаменосца: золотой грифон на пунцовом поле флага заблестел в лучах заходящего солнца.

— Как видишь, я новый владелец Гленлайона, — строго сказал он. — Открывай ворота!

— Мне приказано никому не открывать. А теперь уходите, пока я не позвал лучников отогнать вас!

Пожалуй, дела обстояли хуже, чем можно было ожидать. Рон с трудом сдержал гнев и потребовал встречи с управляющим. Прежде чем часовой ушел, разгорелась еще одна короткая дискуссия, а вернувшись, он сообщил, что управляющий согласен поговорить с Роном, если он войдет в замок один. Рон потребовал было, чтобы управляющий вышел к нему, но время уходило, дневной свет угасал, и терпение его наконец истощилось — он согласился встретиться с управляющим посредине подъемного моста.

— Рон, не ходи туда… — в тревоге запротестовал Брайен.

— Ты думаешь, я такой глупец, что соглашусь войти в замок в одиночку? — возразил Рональд. — Я не пойду дальше моста, пока не удостоверюсь, что все в порядке.

На беспокойно храпящем коне он подъехал к самому краю крепостного рва. Во рву хрипло квакали лягушки, в длинных тенях, отбрасываемых высокими каменными стенами, вилась мошкара. Солнце все еще не зашло, но он стоял в тени замка, и казалось, что уже сгущаются сумерки.

Когда раздался сигнал опустить подъемный мост, Брайен в последний раз попробовал остановить его.

— Это ловушка, Рон! Ты поступаешь безрассудно!

— Не исключено, что это и в самом деле ловушка. Поставь позади меня несколько наших добрых уэльских стрелков. Пусть те, внутри, поймут, что мы не такие уж доверчивые простаки.

— Давай я пойду вместо тебя! — торопливо перебил Брайен. — Там же может быть целое войско, в этой крепости. Если схватят меня, не велика потеря!

— Для меня велика. — Рональд встретил взгляд друга и улыбнулся. — Мы не знаем наверняка, что это западня. Надо выяснить, раз уж мы здесь. Если Оуэну не удалось удержать замок для меня, я должен знать об этом.

Он взглянул в сторону опускающегося моста и прислушался к скрежету натянутых цепей, медленно поднимающих железные ворота. Все его чувства словно кричали об опасности… Управляющий — человек осторожный, но он мог бы встретиться с ним у двери потерны — подземного выхода из крепости, если уж не уверен, что это действительно Рональд. Таким образом и замок был бы в безопасности, и можно было бы переговорить. Зачем опускать подъемный мост ради одного человека, рискуя внезапным нападением?

Брайен, конечно, прав: за воротами могли притаиться всадники, которые бросятся на него через мост. Если замок захвачен врагами, они, конечно, знают, что Рональд не привел с собой большого отряда и не представляет серьезной угрозы для хорошо укрепленной крепости. Он очень рисковал, но другого способа выяснить, у него не было.

Брайен, очевидно, думал о том же.

— Я буду наблюдать за стенами, — прошептал он, когда Рональд надел шлем и приготовился. — При первых же признаках засады я окажусь рядом с тобой.

Рональд поглядел на него и усмехнулся.

— В этом я уверен. Ты никогда не подводил меня.

Турок нетерпеливо переступал ногами, взрывая огромными копытами утоптанную грязь; Рональд ждал, с трудом удерживая коня.

Наконец мост с громким треском опустился на землю, и Рональд передвинул щит чуть вперед. Меч был наизготове, кровь бурлила от возбуждения — знакомое чувство, всегда охватывавшее его в предвкушении жаркой схватки. Хотя речь, казалось бы, шла просто о переговорах, нервы Рональда невольно напряглись, мускулы приготовились к бою.

Какой-то всадник въехал на подъемный мост с другой стороны и остановился в глубокой тени. На нем были латы и шлем с поднятым забралом, но лицо на таком расстоянии казалось просто расплывчатым пятном… Узнает ли он Оуэна? Ведь прошло столько лет! Он был еще мальчиком, когда в последний раз видел отцовского управляющего. С тех пор до Рональда доходили только письма со знакомой печатью, написанные размашистым почерком Оуэна. Сам лорд Гриффин писать не умел и в тех редких случаях, когда приходилось посылать письмо, прибегал к помощи управляющего.

Рональд пустил Турка шагом, не сводя глаз с приближавшегося человека. Он слышал хлопанье его флажка на ветру, звон металлической упряжи и шумное дыхание коня, перемешанное со скрипом кожаного седла. Копыта Турка громко стучали по толстым доскам моста. Когда они приблизились к середине, жеребец вдруг вскинул голову и захрапел. Краем глаза Рон заметил какое-то движение за спиной управляющего, что-то блеснуло в свете заходящего солнца. Этого оказалось достаточно, чтобы он инстинктивно отклонился в сторону и тут же услышал свист пролетевшей рядом стрелы. Группа вооруженных всадников появилась позади управляющего, который тоже пустил свою лошадь галопом. Возвращаться было уже поздно. Рон пришпорил Турка и взмахнул мечом, встречая нападавших.

Рыцари скакали через мост, стремясь окружить его. Удар меча привычно отдался ему в плечо, и яростное чувство закипело в груди. Дальше все было знакомо: удар, взмах, поворот, используя колени, чтобы направлять Турка в нужную сторону, и новая цель для его смертоносной стали. Вдруг впереди кто-то вскрикнул: стрела глубоко вонзилась в грудь одного из нападавших и свалила его с коня. Опять послышался крик и глухой всплеск внизу: еще один рыцарь упал с моста в ров со стрелой в груди. Его лучники! Мгновенно оказавшись у него за спиной, они не теряли стрел понапрасну.

Знакомый выкрик Брайена раздался слева. Его людей было меньше, но и пространство моста ограничено. Лязг мечей, смешанный с криками боли и ржаньем лошадей, со звуками копыт, колотящих по деревянному настилу, — все смешалось на этой тесной площадке.

Разъяренные коварством врага, его люди оказались смелей и проворней. В короткое время схватка была окончена, и оставшиеся в живых нападавшие отступили через мост под защиту крепостных стен. Тяжелые ворота начали опускаться, пронзительно завизжали цепи, и Рон, повернув коня, приказал своим людям отступить с моста, который уже начал подрагивать и скрипеть под ними. Едва они успели перескочить на твердую землю, как настил оторвался от края рва и быстро пошел вверх.

— Можно было бы погнаться за ними, — проворчал Брайен, когда они отъехали на расстояние, недосягаемое для стрел.

Рональд покачал головой.

— Это мы всегда успеем сделать, когда здесь будут все наши люди. А пока что подождем. По крайней мере, теперь обстановка прояснилась.

Наступила ночь, когда они вернулись в лагерь, разбитый в глубине дремучих уэльских лесов. Рональд был почти спокоен: его опасения подтвердились, цвета на доспехах тех людей на мосту принадлежали сэру Никласу Рэглану. Теперь нужно было хорошенько обдумать дальнейшие действия. Рэглан был могучим противником, он имел сильную крепость на юго-западе. Потребуется долгая и трудная борьба, чтобы отобрать свои земли у такого могущественного лорда.

Подойдя к костру, Рон снял свои рукавицы и только теперь почувствовал боль. Одна рука была в крови, виднелся глубокий порез. Он рассеянно потер руку, и Брайен заметил это.

— Давай я перевяжу, — нахмурившись, сказал он. — Иначе ты рискуешь остаться без руки.

Слабая улыбка пробежала по губам Рональда.

— Ты стад заботлив, как женщина, Брайен.

— Дьявол тебя побери! — проворчал тот. — Не хочешь — ради Бога! Станешь одноруким рыцарем, будешь сидеть на паперти, вымаливая кусок хлеба Христа ради.

— Я все равно этим кончу, если не выгоню сэра Никласа из моего замка. — Рон устало покачал головой. — Странно: мой отец никогда не враждовал с Рэгланом. Их даже можно было назвать друзьями… Предполагалось, что когда-нибудь его дочь выйдет замуж за моего старшего брата. И вот теперь мой отец в могиле, а Рэглан пытается истребить весь наш род! Что заставляет человека так быстро меняться?

Брайен пожал плечами.

— Алчность, вероятно. Я не знаю… Знаю только, что дело плохо, Рон, очень плохо.

— Да уж, что и говорить. Мы оказались меж двух огней: Гэвин претендует на мои земли и титул, а войско Рэглана засело в моем замке.

— Милорд, а не поступить ли нам с Рэгланом так же, как он с нами? Если мы нападем на его собственный замок, пока он здесь, его отряды разделятся и будут не так сильны. Мы можем осадить его замок, вместо того чтобы осаждать Глен-лайон. Ему придется вернуться, что спасти свой замок, и мы тем временем…

— А что, над этим стоит подумать, — взглянув на него, кивнул Рон. — Но, может быть, Рэглан именно этого от нас и хочет? Он ведь знает, что у меня не слишком много людей…

— Ох! — Брайен сокрушенно покачал головой. — У меня от этих хитросплетений ум за разум заходит. Я люблю хорошую честную драку, а не все эти «может быть» да «с какой стороны посмотреть»… Если Рэглану нужен твой замок, он должен был бы прямо послать тебе вызов! А не захватывать его, точно вор, и не нападать на нас, когда мы оказались здесь. Честный поединок, вот что мне по душе!

— Я всегда думал, что и Рэглан такой же, — задумчиво произнес Рон. — О нем говорили, как о прямом и открытом человеке. Мне никогда и в голову не приходило, что он может оказаться таким хитрым и лицемерным!

— Нельзя слишком доверять людям, милорд. Дай-ка я взгляну на твою руку. Порез глубокий. Нужно прижечь его раскаленным ножом… Вот ведь как получилось! После всех трудов и тревог мы наконец добрались сюда и нашли Гленлайон захваченным! Не иначе тут какое-то проклятье, только этим и можно объяснить. Нас сглазили, Рон! Нас околдовали…

Брайен был в панике, и Рональд понял, что его отчаяние может заразить других, подорвать боевой дух отряда. Этого нельзя было допускать! Нельзя обескураживать людей, когда впереди тяжелая борьба.

Рону и самому было не по себе, но он заставил себя добродушно рассмеяться.

— Что-то ты слишком мрачно настроен сегодня, Брайен. Отвык, наверное, от схваток, а? Последнее время ты больше был занят деревенскими девчонками, чем драками и осадами. Не так ли, дружище?

Брайен, который встал на колени перед костром, чтобы раскалить лезвие своего кинжала, смущенно улыбнулся и поднял глаза.

— Было дело… Я не против того, чтобы скрасить одиночество хорошеньких девиц. Кстати, в Ковентри, пока мы сидели там, ожидая гонца, я встретил одну служаночку… Какие роскошные формы, Рон! А улыбка…

Громкий крик часового прервал их разговор, и оба повернулись на шум. Праздная болтовня была тут же забыта: сквозь чащу темного ночного леса, судя по звуку копыт, приближался всадник.

— Дорогу! Дорогу! Это сэр Уоллис!

Изможденный и окровавленный, разведчик слез со взмыленного коня и растянулся на земле возле костра. Тяжело переводя дух, сэр Уоллис выдохнул:

— Гленлайон… в руках… врага…

— Да, — мрачно подтвердил Рональд, — мы уже знаем это. Отдышись-ка, друг, и глотни вина, прежде чем рассказывать дальше. — И тут же начал отдавать приказания: — Морган, приготовь мази и бинты для ран. Брайен, посмотри, нет ли кого поблизости: все, что он будет говорить, предназначено только для наших ушей. — Он снова посмотрел на раненого. — А теперь, сэр Уоллис, продолжай.

— Да, милорд… Гленлайон был захвачен… около четырех месяцев тому назад.

— Четыре месяца? — воскликнул Брайен. — Но это невозможно! Разве мы только что не встречались в Ковентри с гонцом от Оуэна?

— Дай ему кончить, Брайен. Продолжай, сэр Уоллис, рассказывай все, что ты узнал.

Когда разведчик кончил свой рассказ, Рональд был вне себя от ярости. Он так крепко сжал руку в кулак, что из пореза опять потекла кровь.

— Теперь все ясно. Это не сэр Никлас напал на мой замок. Это мой собственный кузен!

— Но почему у воинов были цвета Рэглана? И что случилось с Оуэном? — нетерпеливо спрашивал Брайен, но Рональд не слышал его. Он мрачно смотрел себе под ноги, не замечая, что кровь капает на землю с его раненой руки.

Брайен помолчал несколько мгновений, потом снова спросил:

— Как ты думаешь, это он убил твоего отца и братьев?

— Не дай Бог, если это так! — Рональд посмотрел на Брайена таким угрюмым взглядом, что тот испугался. — Он тысячу раз пожелает себе смерти еще задолго до того, как она придет, если это и в самом деле так…