Прелюдия к чуду

3

Меня разбудили солнечные лучи, настойчиво бьющиеся в стекло. И холод, который, несмотря на свитер и теплую куртку, все-таки добрался до моего тела. Я открыла глаза, с удивлением обнаружив, что предметы за окном не двигаются. Значит, мы стоим? Интересно, почему же?

– Микаэль! – позвала я своего спутника, но он не откликался. – Микаэль! – крикнула я еще громче, но ответом мне по-прежнему было молчание.

Охваченная тревожными предчувствиями, я выпросталась из-под куртки и огляделась по сторонам. Микаэля в машине не было. Но куда он мог подеваться? Неужели бросил меня одну? Нет, утешала я себя, дергая ручку «дакии» дрожащими руками, он не мог так поступить со мной. Я уже начала доверять этому мужчине и надеялась, что он оправдает мое доверие.

Когда я выбралась из машины, то поняла, что мое волнение было совершенно напрасным. Из-под «дакии» выглядывали черные сапоги Микаэля, на которых блестели металлические пряжки. Наверное, что-нибудь с машиной, догадалась я.

Микаэль услышал звук моих шагов и подал признаки жизни:

– С добрым утром, Мод! У нас «дорожные неприятности».

Я присела на корточки и наклонила голову. Из-под машины на меня глядели озорные глаза Микаэля. В руках он держал разводной ключ.

– Что-то серьезное? – поинтересовалась я.

– Пустяки, – Микаэль небрежно махнул ключом. – Я уже почти закончил. Мы еще не доехали до Брашова, но в этом есть свой плюс. Ты можешь полюбоваться окрестностями. Долина реки Прахова – одно из красивейших мест в Карпатах.

– Хорошо, – весело ответила я и последовала совету всезнающего Микаэля.

Он оказался прав. Карпаты раскинулись передо мной во всей красе: величественные, заснеженные горы. Утреннее солнце расшило верхушки гор позолотой и розовым газом, заставляло снег переливаться миллионами крошечных бриллиантов. С того места, где я стояла, можно было рассмотреть огромный замок, построенный на выступе скалы. Жаль, что я не могу подойти ближе. Наверное, зрелище было бы еще более захватывающим.

– Как красиво, – восхищенно прошептала я.

– Замок Гогенцоллернов, – услышала я за спиной голос Микаэля. – Этот замок-дворец румынские короли построили в девятнадцатом веке.

– Потрясающее зрелище. – Я повернулась к своему экскурсоводу. – А ты здесь все знаешь?

– Конечно нет. Всего знать невозможно… В Карпатах есть такие укромные уголки, о которых я и представления не имею, – улыбнулся Микаэль и принялся вытирать тряпкой перепачканные руки.

– Ты уже закончил?

– Ага. Если бы не эта поломка, мы были бы в Брашове несколько часов назад. Надеюсь, твое письмо подождет еще немного?

– Какое письмо? – удивленно спросила я, но тут же вспомнила о Линде. – Ах да… – смущенно улыбнулась я. – Моя подруга просила написать ей. У меня есть телефон, но она почему-то все равно потребовала, чтобы я ей писала… Наверное, так она лучше понимает меня… Ничего не поделаешь, обещание – есть обещание…

– Ладно, – улыбнулся Микаэль. – Пойдем в машину. Надеюсь, ты хорошо выспалась?

– Да, прекрасно.

– То-то я и гляжу, твое сегодняшнее настроение изрядно отличается от вчерашнего.

– И чем же? – поинтересовалась я, глядя в лукавые шоколадные глаза Микаэля.

– Улыбка на лице, глаза светятся…

– Это от солнца… – Я пыталась казаться серьезной и взрослой, но вдруг непрошеная улыбка заиграла на моих губах.

Микаэль посмотрел на меня и сам улыбнулся.

– Почему ты так хочешь казаться взрослой, Мод?

Почему? Кто бы мне ответил на этот вопрос… Но в любом случае, это никоим образом не касалось Микаэля.

– Тоже мне, взрослый дядя! – искренне возмутилась я. – Сколько тебе лет? Двадцать пять или двадцать шесть?

– Двадцать восемь. – Микаэль проигнорировал мой резкий тон и ответил спокойно. – Если не хочешь говорить об этом, не будем.

Я поняла, что обидела его. И совершенно напрасно. Скорее всего, Микаэль и не думал шутить надо мной. Его вопрос был искренним, и он действительно хотел знать, почему я так стесняюсь своего возраста.

Всю дорогу до Брашова он молчал. Я разглядывала его хмурое лицо и ругала себя, на чем свет стоит. Разве можно вести себя так с человеком, который относится к тебе с искренним теплом? Наконец я не выдержала.

– И долго мы будем играть в молчанку?

Микаэль вопросительно покосился на меня.

– В молчанку? Разве ты считаешь, что мы постоянно должны болтать?

Он старался говорить непринужденно, но в его голосе все равно звучала обида. Да и его лицо выражало отнюдь не спокойствие. Я судорожно вцепилась в свое любимое колечко – золотое кольцо с вкраплением трех топазов: дымчатым топазом в центре и золотистыми по краям. У меня была привычка: я всегда крутила это кольцо, когда волновалась или принимала ответственные решения. Сейчас я не знала, как разговаривать с Микаэлем. Извиняться мне не хотелось, но, видимо, это было необходимым. Ну давай же, уговаривала я себя, извинись… В конце концов, ты действительно не права…

– Послушай, Микаэль, – начала я, продолжая теребить кольцо. – Я очень не люблю, когда кто-то называет меня молодой, «зеленой» или юной… Сама не знаю, почему меня это так раздражает… Мне двадцать лет, а я говорю всем, что мне – двадцать один. Прибавляю себе год… – И зачем я рассказываю ему об этом? – Извини, если я была резка с тобой. Мне просто показалось, что ты надо мной подшучиваешь…

Мне было неприятно говорить ему об этом. Во-первых, я не была уверена, что Микаэль поймет меня, а во-вторых… всегда неловко раскрывать перед кем-то свою душу… Признаваться в том, что ты не уверен в себе… Но, как ни странно, после моего признания лицо Микаэля просветлело. Хмурая морщина, залегшая между бровей, исчезла, карие глаза прояснились, заблестели, как прежде. Этого оказалось достаточно, чтобы я перестала чувствовать себя закомплексованной идиоткой.

– Мод… – Он оторвал взгляд от дороги и повернулся ко мне. На его губах играла какая-то по-детски счастливая улыбка. – Неужели ты могла подумать, что я иронизирую по поводу твоего возраста? Просто хотел знать, почему… Но ты, как выяснилось, и сама не можешь ответить на этот вопрос.

Я пожала плечами.

– Действительно не могу. Меня это раздражает, бесит, выводит из себя… Ба всегда говорит мне, что я еще успею повзрослеть, а сейчас мне нужно радоваться каждому дню своей молодости. Возможно, она права. Но когда она говорит мне об этом, я завожусь еще сильнее…

– Мне кажется, ты не понимаешь себя. В этом вся проблема. Тебе нужно научиться прислушиваться к своей душе. Она всегда указывает на то, что тебя беспокоит. Загляни в свое подсознание и попробуй понять, почему…

Мое подсознание? – подумала я. Этот вихрь сумбурных воспоминаний, снов и мыслей? Едва ли… Но в любом случае, нужно прислушаться к словам Микаэля. Он гораздо опытнее меня. И, как мне показалось, мудрее… Возможно, именно поэтому я стремилась скорее повзрослеть. Чтобы стать мудрой…

– Попробую, – улыбнулась я Микаэлю. – Спасибо за совет и… прости меня…

– Ерунда, – отмахнулся он, вновь концентрируя внимание на дороге. – Главное, что ты захотела поговорить со мной об этом… А теперь смотри внимательно: мы въезжаем в ворота Трансильвании – Брашов…

В Брашове Микаэль помог мне найти Интернет-кафе, и я наконец-то отправила письмо Линде. Поскольку Микаэль ждал меня на улице, у меня не было времени дописать письмо. Хотя сейчас мое настроение совершенно не соответствовало тому, с каким я писала это письмо в самолете.

Пробегая глазами свои неуклюжие строчки, я сознавала, что сейчас чувствую себя совершенно по-другому. Конечно, я помнила о Джефе, но… Его «призрак», словно вняв моим мольбам, удалился от меня. Не было уже той мучительной боли, сознания собственной неполноценности и ощущения того, что меня предали. Все это потихоньку отодвигалось на задний план.

Но, к сожалению, я не могла написать об этом Линде. В письмо я вставила лишь коротенький постскриптум: «Сейчас, в Брашове, я чувствую себя иначе. Кажется, горный трансильванский ветер все же остудил мою голову…». Я хотела написать хотя бы пару строчек о Микаэле, но потом передумала. Это займет какое-то время, и потом, мало ли что возомнит Линда? Вдруг она подумает, что у меня новый роман?

Выйдя из кафе, я окинула взглядом терпеливо ждущего меня Микаэля. Роман? А какая девушка отказалась бы от романа с таким мужчиной? Наверное, только я… Потому что любовь – это не по моей части… И все же, несмотря на свое новое, скептическое отношение к любви, я чувствовала, как при взгляде на этого красавца замирает мое сердце. И мысли путаются, и учащается дыхание… А может быть, все это потому, что я оказалась в новой для себя обстановке? Как говорил Микаэль: «Нужно слушать свою душу»… Ну вот, подумала я, теперь я уже цитирую его. Пусть и про себя…

Несмотря на то, что к вечеру мы уже должны были быть в замке Бран, Микаэль все же повел меня на экскурсию по Брашову.

С каждой минутой я все сильнее и сильнее влюблялась в эту «страну за горами». Фантастические виды, старые улочки со смешением разных архитектур: немецкой, чешской и венгерской – все это привлекало внимание и вызывало восхищение. Если бы сюда попала Ба, то она, наверное, забыла бы о «логове вампиров» и наслаждалась красотой старинных улочек и величием церквей.

Сейчас я понимала, что совсем не зря взяла с собой фотоаппарат и камеру: здесь было, что снимать… В свободное от учебы время я работала фотографом для одной из хампстедских газет и делала неплохие фотографии. Мне нравилась моя работа, наверное потому, что она совпадала с хобби. Помню, один из апдайковских героев утверждал, что, если работа совпадает с хобби, то это уже не работа. Честно говоря, я не очень-то согласна с этим высказыванием. Кто сказал, что работа не должна доставлять удовольствия?

Привлеченная горными пейзажами, я предложила Микаэлю прокатиться на местных фуникулерах. Лицо его странно изменилось.

– Знаешь ли… Я не любитель туристических развлечений… Но, если ты хочешь, я могу проводить тебя, покатаешься одна.

Меня удивила его реакция на мое предложение. За время, проведенное в обществе Микаэля, я успела привыкнуть к тому, что он очень подвижный и увлекающийся человек. Почему же такое забавное развлечение, как катание на фуникулере, не вызывает в нем положительных эмоций? Я хотела было задать ему этот вопрос, но потом передумала. Может быть, это простое равнодушие к таким развлечениям, а я делаю из мухи слона…

Но посмотреть на вид с Карпатских гор мне все-таки хотелось, и Микаэль уступил моей просьбе. Мы долго взбирались вверх по крутой винтовой лестнице. Микаэль шел позади, и я не видела его лица. Но когда мы поднялись, я обратила внимание на то, что он очень бледен.

– Что с тобой? – удивленно спросила я.

– Ерунда, – выдавил улыбку Микаэль. – Так на меня действует горный воздух. Я от него… пьянею…

На долю секунды мне показалось, что в его глазах цвета темного шоколада застыл страх. Но я тотчас же прогнала от себя эту мысль. Уж кому-кому, а Микаэлю Миршану здесь бояться нечего. Румыны в горах – как рыбы в воде…

Я поняла, что все-таки не зря шагала по ступенькам, подставляя лицо суровому горному ветру. С гор открывался великолепный вид на старый Брашов. Небольшие старинные домики с черепичными крышами забавно уменьшились в размерах. Я стояла на горе, и мне казалось, что вся земля раскинулась у моих ног, что вся она – моя…

Я поделилась своими мыслями с Микаэлем, но он отреагировал на них без особого воодушевления.

– Когда забираешься на гору, всегда чувствуешь себя странно, – сухо прокомментировал он мое высказывание. – У всех это происходит по-разному…

Я почувствовала себя немного разочарованной, услышав его сухой ответ на мои восторги. И, чтобы поднять себе настроение, решила все-таки прокатиться на фуникулере.

Микаэль помахал мне рукой, когда я, дождавшись своей очереди, села в кабинку. Мне показалось, что в его глазах промелькнуло что-то, похожее на сожаление. Так смотрят на тех, кто отправляется в далекое странствие те, кто остаются дома. Так смотрела на меня Ба, когда я улетала в Румынию…

Все это показалось мне странным. Но вскоре я забыла и о взгляде Микаэля, и о его поведении. Потому что под моими ногами распластался весь старый Брашов, окруженный заснеженными вершинами гор. Зрелище было потрясающим! Я, не отрываясь, смотрела вниз, чувствуя легкое головокружение и щипки страха, сконцентрировавшегося где-то в животе. Нельзя сказать, чтобы я боялась высоты, но в фуникулере я чувствовала себя не очень-то уютно. Все-таки страшновато, когда между тобой и землей такая огромная воздушная прослойка…

К Микаэлю я вернулась счастливая и разрумянившаяся. На этот раз, выслушав мои восторги, он улыбнулся.

– Я рад, что тебе понравился Брашов. И фуникулеры, – добавил он. – Предлагаю спуститься с гор и выпить кофе. Внизу, на площади есть очаровательное кафе с видом на Черную церковь. Думаю, тебе понравится.

Я кивнула. Но вместо того, чтобы двинуться к лестнице, продолжала смотреть на Микаэля. Не знаю, что владело мной в тот момент, но почему-то я не могла оторвать глаз от этого красивого лица, от волос, припорошенных снежинками, от полуоткрытых губ… Микаэль смотрел на меня так же, не отрываясь, и тоже молчал. Я понимала, что выгляжу глупо, понимала, что он может подумать обо мне… Но не могла оторвать взгляда от его красивого, смуглого лица… В моей душе шевелилось что-то похожее на нежность. Или на восхищение… Я и сама не могла толком разобраться, что именно.

Мне казалось, я могу стоять так долго. Очень долго. Но Микаэль наконец опомнился:

– Пойдем, Мод. Я замерз и не прочь погреться за чашечкой горячего кофе. И съесть шоколадку.

Я послушно пошла к лестнице, радуясь тому, что Микаэль не увидел моих полыхающих щек. Меня душил стыд. Что он подумал обо мне, когда я глазела на него, как музыкальная фанатка на своего кумира? Наверное, решил, что я влюбилась в него…

От волнения я сняла варежки и принялась крутить кольцо на пальце, совсем позабыв о том, что впереди лестница. Она-то и застала меня врасплох. Я поскользнулась на первой же ступеньке, но успела ухватиться за перила.

– Ф-фух… – вырвалось у меня.

Микаэль, судя по выражению лица, перепуганный еще больше, чем я, помог мне подняться.

– Боже мой, Мод, как ты меня напугала!

Я оперлась на протянутую им руку и заметила, что на моем безымянном пальце не хватает любимого колечка. Очевидно, оно соскользнуло с пальца тогда же, когда и я – со ступенек.

Поднявшись, я осмотрела ступеньки под ногами. Кольца не было. Это был подарок матери, и я почувствовала такую горечь, как будто потерялось не кольцо, а частичка меня… Микаэль заметил выражение моего лица.

– Что-то потеряла? – спросил он.

– Кольцо, – голосом безнадежно больного ответила я. – Мамин подарок…

Теперь уже мы вместе оглядывали ступеньки. Но, увы, наши поиски не увенчались успехом.

– Наверное, кольцо упало вниз, – предположил Микаэль.

Я кивнула и свесилась за перила. Конечно, бессмысленно было надеяться на то, что я увижу его, но… К моей несказанной радости, я все же увидела кольцо. Оно, поблескивая в лучах солнца, лежало на выступе скалы.

– Вот оно! – крикнула я Микаэлю и указала на выступ.

Расстояние от выступа до лестницы было небольшим, но для того, чтобы забраться туда, нужны были ловкость и сила. Прикинув все возможные последствия, я отказалась от идеи лезть за кольцом. Это было слишком опасно. Просить об этом Микаэля я не решилась. Как я могу подвергать риску чужую жизнь?

Но Микаэль сам принял решение. Он скинул свою куртку и протянул ее мне.

– Держи, я сейчас!

– Микаэль, стой! – закричала я ему, но было уже поздно.

Он перемахнул через перила и уже карабкался к выступу.

Мне оставалось только смотреть, свесившись с перил, на то, как он решительно продвигается в сторону моего злосчастного кольца. И вдруг я увидела его лицо. Его выражение не имело ничего общего с решимостью. Оно было белым, как мел. А в глазах… В глазах Микаэля был страх.

Он боится высоты! – догадалась я. Теперь понятно, почему он не хотел кататься на фуникулере… В эту минуту я прокляла свою неловкость. Если бы я знала… Если бы я только знала… Тогда бы я сделала вид, что не заметила этого несчастного кольца на выступе…

Я с замирающим сердцем следила за движениями Микаэля. Он взобрался на выступ и взял кольцо. А потом так же осторожно пополз назад. Минута – и он уже сжимает перила, перепрыгивает через них и протягивает мне кольцо…

Признаться, я чуть было не расплакалась. Мне было и страшно, и стыдно, и ужасно приятно одновременно…

– Спасибо, – прошептала я ему. – Огромное спасибо…

Позади нас раздались аплодисменты. Я обернулась. Выяснилось, что эту сцену наблюдала не только я. На Микаэля, ползущего по скале, любовалось еще человек десять.

– Спасибо, спасибо! – шутливо раскланялся Микаэль. – А я, кажется, становлюсь популярным.

Ни один из этих десяти человек не знал, чего ему это стоило. Проползти по скале, с невозмутимым лицом протянуть мне кольцо, а потом раскланяться перед любопытными наблюдателями. Я это знала. Теперь знала… И моя душа трепетала от благодарности к этому человеку.

Мне хотелось спросить у него, как он, что чувствует сейчас. Но Микаэль понял меня без слов. Он будто прочитал мой взгляд.

– Пусть это будет нашим маленьким секретом, – шепнул он мне. И ответил: – Да, я в порядке… А теперь пойдем пить кофе. Хотя сейчас я не отказался бы от чего-нибудь покрепче…

Кафе, куда мы зашли после нашего «горного приключения», оказалось очень милым местечком. Оно находилось на площади, вымощенной разноцветными плитами. А неподалеку от него виднелась та самая готическая церковь, о которой говорил Микаэль. Она вполне оправдывала свое название «Черная», потому что ее стены действительно были черного цвета. Надо сказать, вид у этой церкви был довольно зловещим. Я ни за что не пошла бы туда отмаливать свои грехи…

– Эта церковь сгорела после того, как в семнадцатом веке австрийская армия спалила город. Оттого и стены у нее черные, – объяснил мне Микаэль.

Я уже перестала удивляться всезнанию Микаэля. О лучшем гиде невозможно было мечтать. Я вспомнила, как Микаэль, переборов свой страх, полез за моим кольцом, и в очередной раз подумала о том, как мне повезло с попутчиком. Правда, мои чувства подсказывали мне, что я отношусь к Микаэлю немного серьезнее, чем к обычному попутчику. Хотя, наверное, «немного» – слишком мягко сказано…

Я старалась не придавать своим эмоциям большого значения. Микаэль не вписывался в те рамки любви, которые я обозначила для себя после расставания с Джефом. Мои глаза, погруженные в глаза Микаэля, – по-моему, это не очень похоже на скептическое отношение к любви… Что ж, мне стоит серьезно поработать над собой, чтобы научиться мыслить как взрослый человек, а не как маленькая наивная девочка…

Микаэль заказал себе кофе, а я вытащила из сумочки пакетик с чаем.

– Заварите, пожалуйста, мой чай, – попросила я официанта. Он подозрительно покосился на меня, но все же ответил «bine», что по-румынски, как объяснил мне Микаэль, означает «хорошо». – Ба снабдила меня двумя пакетами чая, – объяснила я Микаэлю. – Она вычитала в какой-то газете, что в Румынии – ужасный чай. И еще здесь подают фруктовый, а я его терпеть не могу. Так что придется мне уничтожать бабушкины запасы…

– Истинная англичанка, – улыбнулся Микаэль. – Даже в путешествие отправляешься со своим чаем. Но твоя Ба, к сожалению, права. Хороший чай в Румынии редкость. Во всяком случае, если ты привык к английскому чаю…

Себе он заказал черный кофе без сахара и горький шоколад. Я уже привыкла к тому, что Микаэль поглощал шоколад в больших количествах. Может, и мне стоило бы взять с него пример? У Микаэля отличная память, а я такая забывчивая и рассеянная…

Я запила чаем булочку с вишневым джемом, и мы пошли на стоянку, где нас дожидалась старушка «дакия». Утром снега почти не было, но теперь с неба посыпались огромные белоснежные хлопья, напоминающие комья ваты. Солнце скрылось. Небо заволокли пепельные облака. Но этот факт не вызывал тревоги ни у меня, ни у Микаэля. Наше веселое настроение, казалось, не могли испортить даже самые суровые погодные условия.

Вообще-то я люблю снег. В детстве мне очень нравилось валяться в лохматых свежих сугробах и даже нырять туда с головой. За это меня часто отчитывала Ба. Я приходила домой, как маленький снеговичок. Моя одежда была покрыта комьями заледеневшего снега, и я, насквозь вымокшая, дрожала, как бродячая собака. «Ты же простудишься! – причитала Ба. – Мод, девочка, ты доведешь меня до сердечного приступа!».

Недалеко от стоянки, где мы оставили «дакию», лежала парочка красивых сугробов. Я сразу же заприметила их, и в голову мне пришла шальная мысль. Я подошла к одному из них, собрала снежок внушительных размеров и, пользуясь тем, что Микаэль шел немного впереди, запустила снежный ком ему в спину.

Удар получился не очень сильный, снег был свежим, но Микаэлю все-таки досталось. Его волосы и спина оказались усыпаны снежными хлопьями. Да и за шиворот, по всей видимости, нападало порядком.

– Ай! – съежившись, воскликнул Микаэль. – Что за черт?!

Он обернулся и увидел меня, заходящуюся от хохота рядом с сугробом. В его шоколадных глазах сверкнули озорные искорки.

– Ах, вот ты как со мной?! – крикнул он мне. – Ну, держись, маленькая проказница!

Но я не тратила даром драгоценное время. Благодаря выгодной стратегической позиции – рядом с сугробом – я тут же скатала несколько снежков и приготовилась к обстрелу. Два снежка достигли своей цели: один угодил прямо в лицо зазевавшемуся Микаэлю, а другой рассыпался по его плечу.

– Будешь знать, кому грозить! – воинственно закричала я. – Берегись, Микаэль Миршан!

На подходе была еще пара снежков, но Микаэль перешел в активное наступление. Вооруженный крупным снежком, он побежал в мою сторону. Я не успела увернуться, и снежная пелена тут же окутала мои глаза, на время лишив их способности четко видеть предметы. Естественно, мой противник тут же воспользовался моей беспомощностью, и через несколько секунд меня буквально оглушили удары снежков. После очередного удара я не выдержала и, потеряв равновесие, свалилась в сугроб. Но Микаэль не успел обрадоваться победе. Падая, я подставила ему подножку, и он полетел в сугроб вместе со мной.

Микаэль упал сверху и окончательно впечатал меня в сугроб. А с неба на нас продолжали падать огромные белоснежные перья снега. Я думала, что Микаэль встанет и поможет мне подняться, но он почему-то медлил. Я запрокинула голову и посмотрела в его глаза, темные, загадочные, как трансильванские сумерки. Они излучали свет и силу, и что-то еще, что я пока не готова была назвать словами. Эти глаза словно околдовали меня. Я не могла оторваться от них и чувствовала, как внутри меня растет оглушительное, сумасшедшее желание. Мне хотелось прислониться к его лицу, коснуться его губ, но я понимала, что это – настоящее безумие.

А Микаэль был безумцем. Его лицо приблизилось к моему, и его губы обожгли меня страстным поцелуем. И я уже не видела ни пепельных небес, ни белых хлопьев снега… Я только чувствовала, как мой маленький мирок, укутанный свинцовыми облаками, наполняется невиданным светом: ярким, всеобъемлющим, согревающим…

Мод, что ты делаешь?! – возопил внутри меня голос разума. – Еще недавно ты рассуждала о том, что любви нет, что она – всего лишь игра гормонов… А теперь ты целуешься с мужчиной, которого знаешь всего один день! Не сходи с ума, Мод! Остановись!

Нет, Микаэль Миршан, я не собираюсь стать номером триста двадцать пять и войти в огромный список твоих подружек! Я пришла в себя, открыла глаза и обеими руками оттолкнула от себя Микаэля.

– Что ты делаешь?! – закричала я на него.

Кажется, он не ожидал такой реакции. В его глазах были удивление и смущение.

– Целую тебя, – пробормотал он. – Мне показалось, тебе понравилось…

– Когда кажется – крестятся, – злобно ответила я, продолжая отталкивать от себя Микаэля. – Мы знакомы всего один день. К тому же я совершенно не настроена на всю эту романтическую белиберду.

– У тебя кто-то есть? – спросил Микаэль, поднявшись из сугроба и протягивая мне руку.

– Уже нет. И не будет, – категорично ответила я и, отвергнув руку, протянутую Микаэлем, сама выбралась из сугроба.

– Почему не будет? – спросил Микаэль. – Твой английский «кто-то» сделал тебе больно?

Ты слишком любопытен, Микаэль Миршан, подумала я. Я еще не пришла в себя после твоего поцелуя, а ты уже пристаешь ко мне с расспросами. И наверняка не потому, что ты интересуешься мной. А потому, что впервые видишь девушку, которая отказала такому красавцу…

– Это допрос? – холодно поинтересовалась я, отряхивая куртку и джинсы.

– Нет, что ты… Просто интересно знать, почему красивая девушка утверждает, что у нее никогда не будет любви.

– Потому что любовь – всего лишь сказка. Которую люди сочинили для того, чтобы было нескучно жить. Игра гормонов… И мне это совершенно не интересно.

– С каких это пор? – саркастично усмехнулся Микаэль. – Когда ты это решила? День или два назад?

В самую точку, Микаэль, раздраженно подметила я. – Выстрел в яблочко… Наверное, ты действительно считаешь меня маленькой девочкой, которая не в состоянии принимать зрелые, обдуманные решения. Впрочем, так и есть… Только что я, как ребенок, играла с тобой в снежки, а теперь пытаюсь обосновать то, что любви не существует…

Я нащупала свое колечко и прокрутила его несколько раз. От досады все слова, которые я хотела сказать Микаэлю, вылетели из головы. Но он не настаивал на том, чтобы я отвечала.

– Забудем об этом, хорошо? – спросил он меня. – Я был не прав, и мне не хочется портить с тобой отношения… Просто мне казалось…

Я испугалась, что он вновь заговорит о том, что я хотела этого поцелуя, и перебила его.

– Хорошо, – выдавила я улыбку. – Мне тоже не хочется с тобой ссориться. Какой-то поцелуй – вовсе не причина для того, чтобы двое разругались…

Слова о «каком-то поцелуе» явно не вызвали у Микаэля восторга. Он нахмурился и ничего не ответил. Я добивалась именно такой реакции. Если ты хочешь играть со мной, Микаэль Миршан, – играй. Только знай, что играть придется по моим правилам. Больше я не позволю дурачить себя. Никому…