Препод

Глава 4

Анкарн, в котором мне повезло появиться, был вольным городом на юге Орнийской империи, самого большого государства на континенте. Впрочем, не настолько большого, чтобы презрительно посматривать на остальных, всего лишь вдвое — по площади, что при наличии на континенте ещё почти двух десятков других не давало значимого преимущества.

Континент, на котором все они располагались, назывался — Яол и был единственным на планете. По крайней мере, о других ничего известно не было.

Статус вольного города Анкарн получил аккурат с появлением в нём Академии. И связано это было… А вот с чем оно было связано, Вольдемар не знал и не особо интересовался, что для меня было большим упущением.

А ещё, прямо по центру континента, на площади вдвое большей чем Орнийская империя, располагалось большое белое пятно вечной мерзлоты, идущее с самого дальнего севера, от океана, скованного льдом и опускающегося почти до местных субтропиков. Называлось оно много как, и Большой белой пустыней, и Ледяной пустошью, и даже Мёртвыми землями.

А всё потому, что когда-то там располагались центральные земли бывшей единой Империи, после магического катаклизма, превратившиеся в сплошное поле снега и льда. Ну а то, что от Империи осталось, превратилось в сегодняшние царства, королевства и Орнийскую империю, никакой, правда, правопреемницей старой империи не считающуюся.

Показалось забавным, что даже тут не обошлось без магического катаклизма. Видимо, кто-то из магов древности когда-то не удержался и бахнул. А может это была и не война, а очередной одарённый просто опрометчиво влез туда, куда лезть не стоило. О причинах произошедшего ничего толком известно не было, все, кто что-то знал, остались там, под многометровой толщей льда.

Нынешние маги, периодически, снаряжали экспедиции, пытаясь раскопать хоть что-то из древнего наследия, но возвращались из подобных походов не многие.

Зайдя на кафедру общей магии, я сразу увидел Баргаса Олдвена, того самого впадавшего временами в маразм профессора магии, что замещал меня на время болезни.

— О, дорогой Вольдемарус! — седой сухенький старичок, в силу возраста отошедший от работы в качестве куратора студенческой группы, и преподававший исключительно факультатив по теории магии, тут же радушно меня обнял.

«Ну хоть не Вольдемортус», — подумал я, тоже вежливо приобнимая заслуженного работника магического образования.

— Помолодели, постройнели, — произнёс тот, с улыбкой меня оглядывая, — прямо завидую. И мантия, какой шикарный цвет!

Он потрогал ткань, присмотрелся к фасону.

— Ба, да это алалийская работа, только у них так, по особому, прошивают швы. Признавайтесь коллега, почём такую приобрели?

— О, — я натянуто улыбнулся, — досталась совершенно случайно, за смешные деньги.

— Понимаю, — покивал старый профессор, — опять какой-нибудь горе-путешественник вещи распродавал, чтобы оплатить поездку на корабле.

— Вроде того.

Профессор был человеком слегка назойливым, но безобидным. Насколько это возможно для весьма сильного мага приличного возраста с начинающейся деменцией.

Только в академии он преподавал больше ста лет, а уж чем занимался до неё, про то ходило немало слухов, поэтому я подобное поведение воспринимал вполне снисходительно.

Пока это было больше поводом для смешков, но когда слабоумие поразит его окончательно, он станет попросту опасен для окружающих.

Я понадеялся, что наступит это ещё не скоро.

— Кстати, профессор, — подцепил я за локоток уже его, — у меня тут к вам вопрос, как к большому знатоку теормага.

— Конечно, конечно, — оживился тот, — помочь коллеге мой святой долг.

— Столкнулся с интересным случаем, не так давно, — принялся описывать я, увлекая того к столу в углу помещения, — мужчина, несомненно одарённый, и раньше мог колдовать без каких-либо проблем, но внезапно, после некоего инцидента, с процессом воплощения заклинаний произошёл сбой, и теперь вместо ожидаемого результата получается хаотичный выброс магии вокруг тела, просто разрушающий одежду. Несколько применений магии и он остаётся буквально голый.

— Голый?! — Баргас сморщившись, ехидно захихикал, — забавно, забавно!

— Нам с вами, профессор, — вежливо улыбнулся я в ответ, — но не этому бедняге.

— Мда, — тот посерьезнел, задумчиво огладил подбородок, — действительно, этому вашему знакомому явно не до смеха.

На секунду задумавшись, старик неуверенно произнёс:

— Пожалуй, в своей практике ничего подобного не припоминаю, хотя, знаете, есть такое ощущение, что где-то, что-то подобное или читал или слышал от кого-то. Можно было бы подумать о наложенном проклятьи, но те могут скорее лишить магии, чем дать такой эффект. Если только это было какое-то неправильное проклятье, давшее неправильный эффект? Знаете что, батенька, — Баргас крепко взял меня за руку, — тут не получится сходу определить причину, поэтому надобно применить метод абдукции.

— Какой, какой метод? — переспросил я, — может дедукции?

— Абдукции, — повторил профессор, — дедукцию можно применять только после абдукции, когда мы имеем уже несколько более или менее вероятных предпосылок, чтобы определить наиболее верную из них.

— И тогда мы найдём причину! — закивал я.

— Нет, — сурово взглянул мне в глаза старик, — тогда мы применим индукцию, и вот уже она и приведёт нас к истине. Как говаривал мой учитель, основатель этого метода, — кратчайший путь к раскрытию любой тайны, это, — абдукция, дедукция и индукция! Все вместе и именно в такой последовательности.

Я ещё раз вспомнил всё, что читал из рассказов Конан Дойля, но ни про абдукцию, ни про индукцию там ничего не было. Видимо Шерлок Холмс как-то справлялся одной дедукцией. Было ли это признаком ограниченности, что он попросту не знал про два других метода или же наоборот, признаком остроты ума, справлявшегося всего одним инструментом вместо трёх, я определить не смог.

— Умный был человек, — вздохнув, произнёс профессор, отведя взгляд, — жаль прожил недолго.

— А что с ним произошло?

— Слишком углубился в такие тайны, в которые углубляться не следовало. Помню его последнии слова, когда он умирал у меня на руках…

— Какие? — заинтересовался я.

— Надо было остановиться на дедукции… — пожевав губами, процитировал по памяти Баргас.

И я понял, что, скорее всего, Шерлок Холмс был умным малым.

— В общем, мой дорогой друг, — подытожил старый профессор, — сначала внимательнейшим образом следует изучить как ваш знакомый формирует заклинание, и на каком этапе идет сбой. Ну и освежить, заодно, в нашей библиотеке знания по магическому дару, его формированию и функционированию. Насколько помню, вы к нам из Герцогства Устволса прибыли, академия там помоложе нашей будет, может что и новенькое для себя найдёте.

Это, кстати, Баргас хорошо напомнил. В библиотеке Анкарнской академии и правда могли быть ранее не читанные мною авторы. Иные древние магические книги в академиях охраняли куда тщательней, чем местных королей и уж точно не горели желанием обмениваться ими с другими, — конкурирующими академиями. Большинство книг, к тому же, были в единственном экземпляре и размножать и копировать их никто не спешил, наличие таких эксклюзивов весьма серьёзно поднимало статус учебного заведения.

До рекламы в стиле: — «Только у нас и больше нигде, подлинные труды великого магистра Дормидония Позорского, спешите поступать к нам!» — тут ещё не додумались, но в семьях потомственных волшебников, большинства знати и просто людей с деньгами, стремящихся своим одарённым чадам дать не просто образование, но чуть большие шансы устроится на тёплое место по окончании, об этом были прекрасно осведомлены.

В этой части материка круче академии Анкарна никого не было. На другом краю континента, конечно была ещё академия в Итонии, тоже весьма на слуху, но там была своя специфика. Вольдемар не слишком был в курсе, в чём там была основная загвоздка, он-то, как одарённый из бедной семьи, попал исключительно туда куда определило государство, ему не до выбора было, но разговоры помнил, что Итонийская академия странная.

Сегодня первым шло занятие по практической подготовке студентов, на котором они должны были пробовать применить на практике теоретические знания в формировании начальных стихийных заклинаний.

Как и все практикумы подобного рода, проводились они в обширных подвалах академии, с укреплёнными различными защитными заклинаниями стенами.

Стоило мне зайти, как кучкующиеся студенты тут же растеклись по стенам, пряча от меня глаза.

«Чёртов предшественник, запугал народ, что смотреть на преподавателя боятся», — вновь про себя посетовал я.

Поэтому, вновь доброжелательно улыбнувшись, поприветствовал группу:

— Здравствуйте, студенты.

— Здравствуйте, профессор, — прозвучало нестройным хором.

— Что-то вы как-то слабенько, не завтракали что-ли? Ну, давайте. Здравствуйте, студенты!

— Здравствуйте, профессор!

В этот раз было погромче, но кто-то дал «петуха», да и в целом голоса были скорее нервными, чем воодушевлёнными и я бросил попытки их слегка взбодрить.

«Пусть сначала подзабудут меня прошлого, — решил я, — тогда и начнём их потихоньку растормашивать, а то все нерешительные, рот лишний раз боятся раскрыть».

Тут как раз прозвенел звонок и, встав по центру комнаты, я напомнил тему занятия.

— Итак, сегодня мы будем учиться первым стихийным заклинаниям.

Благо, теорию я знал отлично, и помнил как проводились предыдущие подобные занятия. Одно слегка напрягало, что на практике я сам показать ничего не мог. Пришлось выкручиваться.

— Но, для того, чтобы вы лучше усвоили материал, показывать я ничего не буду, буду только контролировать правильность выполнения вами действий по управлению стихиями.

Студенты как-то странно переглянулись между собой, но я списал это на удивление от изменения порядка проведения занятий.

Вообще, конечно, стиль преподавания надо было в корне менять, не только Вольдемаров, а всей академии. Работа со студентами была минимальна. Лекцию отчитали, разок показали как надо делать и всё. Ну может задали пару вопросов, на которые ответили студенты посообразительней и на этом функцию преподавателя посчитали исполненной.

А потом ещё кто-то удивляется, что больше половины выпускников магов толком ничего не умеют и колдуют как попало.

Я же решил подход этот поменять. Если раньше Вольдемар просто показывал, как надо выполнять то или иное заклинание и уходил, оставляя студентов одних, оставшееся занятие практиковаться самим, то теперь я был намерен внимательно следить кто как и что делает, до самого звонка на перемену.

— Для начала повторим теорию. Кто мне скажет, что общего в формировании начальных стихийных заклинаний, независимо от стихии?

Я отошел чуть назад, чтобы видеть всех. Но вместо леса рук, на которые, после прошлого занятия, втайне надеялся, увидел только проступившее на лицах отчаяние.

Похоже, мой вчерашний посыл, что теория это девяносто процентов успеха, только лишь подкрепляемая практикой, но не заменяющая её, пропал втуне.

— Полдарк, — нашел я старосту взглядом, — ну давай, спасай положение.

Та сделала неуверенный шажок вперёд, и пробормотала, не поднимая головы:

— Простите, профессор, но я не знаю.

— Ну как же? — я всмотрелся в остальных, но те только ёжились, да старались спрятаться друг за друга, — друзья, так дело не пойдёт. Давайте включайтесь, начинайте думать. Ну? Никто не помнит? Ладно, подскажу. Все начальные заклинания стихий, формируются через контакт с… с чем? Ну же, вспоминайте! Маршуш… стоп, только не падай в обморок снова, вы, двое, поддержите его. Карнуол, да, ты, тоже не знаешь?

Я подёргал вразнобой ещё студентов, но все как один трясли отрицательно головами. Наконец я остановил взгляд на своей соседке, — Альтине.

— Виолар, ты же умная девушка, давай, подумай немного, с чем нужен контакт?

— Может, с физическим воплощением стихии? — неуверенно предположила та и я тут же громко хлопнул в ладоши:

— Бинго, мисс Виолар получает большой и жирный плюсик. Правильно, контакт с чем-то воплощающим стихию. Проще всего заклинания земли и воздуха, эти стихии в любой момент под рукой. Посложнее с водой, но хватит даже небольшой емкости с нею, а тяжелее всего с огнём, его, сначала, надо как-то зажечь. Впрочем, всё необходимое тут есть, поэтому давайте по порядку, начиная с воздуха и заканчивая огнём.

Расставив всех в несколько рядов, в шахматном порядке, чтобы не мешали друг другу, я заставил их выполнять простейшие манипуляции со средой, как это указывалось в книге магистра стихийной магии, Валериуса Папасского, а сам отошёл к стене, сложив руки на груди и внимательно наблюдая за их потугами.

Ну что сказать. Делали они кто во что горазд, совершенно не улавливая суть процесса.

Начал ходить по рядам и исправлять явные ошибки. Но, почему-то, результат от этого был строго обратный, после моих указаний, они начинали ошибаться ещё чаще.

Вновь накатило сильное раздражение, явный отголосок бывшей личности Вольдемара, но я заставил себя успокоиться, вновь отойдя к стене. Отвернувшись от студентов, сделал несколько глубоких вдохов, а затем, вновь натянув на лицо улыбку, повернулся.

— Ой! — вскрикнул испуганный девичий голос, что-то с силой хлопнуло, и в мою сторону полетела упругая волна спрессованного воздуха.

— Твою мать! — только и успел крикнуть я, на одних рефлексах падая на пол и закрывая голову руками.

Повезло, сырое, но весьма мощное заклинание стихии воздуха, только взлохматило волосы на затылке, лизнув краем по одежде. В помещении мгновенно наступила полная тишина.

Поднявшись, я невозмутимо отряхнулся, после чего посмотрел на бледную как мел студентку и благожелательным тоном произнёс:

— Неплохо, мисс Тулин, весьма неплохо. Только постарайтесь, сформировав заклинание, никуда его не кидать, а спокойно развеять. Ну-с, а теперь я жду подобного результата и от остальных.

— Нет, вы видели, видели? — горячился Маршуш, когда группа вновь собралась после занятий за углом Академии, — он же вообще не стал ничего показывать! Мы должны, понимаете ли, сами разобраться. Да на кой мне эта теория вообще сдалась?!

— Я понял, — присев на корточки, как-то отрешённо заявил Ботлер, — он просто хочет нас завалить. Загрузить своей теорией так, чтобы мы не сдали итоговый практический экзамен.

— И ведь как всё делает, — зло усмехнулся ещё один студент, — с улыбочкой, вежливо, чтобы никто не подкопался. Даже когда его Таниса чуть не приголубила заклинанием, как ни в чём ни бывало, поднялся и даже похвалил её. Вот вы слышали когда-нибудь, чтобы он хоть кого-то хвалил? Я, — нет.

Несколько голосов тоже подтвердили, что на их памяти это впервые.

— Но, может, он, всё таки, поменялся? — вновь робко подала голос Виолар.

— Ха-ха, — имитировал ненатурально смех Авсан, — насмешила. Или это плюсик от него на тебя так подействовал? Смотри, не обманись, всё это лишь игра с его стороны.

— А если написать родителям? — предложила вдруг Полдарк, — не может же быть, что никто не найдёт укорот на Чёрного плаща?

Все переглянулись, затем одна из студенток, вышла вперёд и негромко произнесла:

— Я могу написать.

— А кто у тебя они, богатые купцы, или, быть может дворяне? — тут же подошла к ней с вопросом староста.

— Папа — король, — с некоторым смущением произнесла та, после чего все ошарашенно переглянулись.

— Так ты принцесса? — вылупив на неё глаза, произнёс Авсан.

Та, чуть покраснев, кивнула.

— Королевство у нас только одно, — задумчиво произнёс Бари.

— Да, я принцесса Тингланда, — кивнула девушка, — правда, младшая из семи дочерей короля, но всё равно.

— А чего молчала? — влез любопытный Маршуш.

— Не хотела особого отношения.

— Ну и отлично, — потёрла ладони Полдарк, — королевство союзник империи, так что, думаю, просьбу принцессы без внимания не оставят.

В этот раз группа «А1» покидала территорию академии в приподнятом настроении. Пусть маленькая, но надежда на спасение от злобного препода начала вырисовываться.