— Лара, привет! Как дела? — голос подруги радостно звенел в телефоне.
— Привет. Хорошо. У тебя как? Ты давно не звонила.
— Извини, кисонька, — меня так звали только те, кто был близко знаком с моими родителями: в детстве домашние звали меня «Ларисонька- кисонька». — Давай погуляем? На улице такая погода волшебная. Ты была сегодня на улице? Там очень тепло, выпало много-много снега, и солнце- солнце-солнце.
— Нет, я валяюсь в кровати весь день. С утра забегала Оксана, — это наша с Олей общая подруга. — Она пыталась поднять меня, но по итогу я победила, и мы вместе остались в постели. Смотрели новую часть «Бриджит Джонс», и объедались шоколадным мороженным.
— Ах, вы сучки, — беззлобно крикнула Оля. — Мало того, что без меня новую серию посмотрели, так еще сожрали мое мороженное? Это то, которое в нижнем ящичке морозилки лежало? С орехами?
— Ага, оно самое. И нам не стыдно! — со смехом ответила я. — Оксанка пыталась тебе дозвониться, у тебя выключен телефон был.
— А это потому что я с Артемом была.
— Ну и что? Он тебе запрещает телефоном пользоваться?
— Не до вас мне было, — застенчиво сказала Оля. — Ой, все, я обижена на вас! Сожрать мое мороженное… Уму непостижимо. Парка, пошли гулять, а?
Я сначала пыталась уговорить Олю приехать ко мне, так как после целого дня в кровати (ой, как хорошо звучит! Жалко, что одна…) у меня похоже атрофировались все мышцы на ногах. Ночью я долго не могла уснуть, думаю, что же мне делать дальше. Альтернативных мест работы не нашлось. Да и самой хотелось остаться в вузе. Оставался один вариант…. Нет! Германа я просить не буду! Это слишком больно ударит по моей самооценке.
Я еле-еле заставила себя сходить в душ. После значительного понижения градуса воды мне удалось взбодриться. К этому времени как раз приехала Оля, я слышала, что она открыла дверь. Ключ от моей квартиры всегда был у нее с собой, на случай, если надо будет экстренно покормить кота.
Я быстро закончила водные процедуры, завернулась в большое полотенце, пошла на звук включенного телевизора, по дороге вытирая волосы. Олю я увидела сразу, а вот Германа спустя пару секунд.
— Здрасти, — я смогла выдать только это.
— А я не сказала, что мы вчетвером идем? — подруга изобразила удивление. — Ой, извини, забыла. Сейчас Артем встретится с каким-то важным дядькой, и тоже приедет. А вот и он звонит, — подруга схватила телефон и выскочила из гостиной.
Герман беззастенчиво смотрел на меня. Я бросила взгляд за его спину, там стояло небольшое зеркало. Выглядела я, признаюсь, достаточно сексуально: мокрые волосы облепили плечи, капельки воды с кончиков медленно кое-где стекали по оголенным рукам. Полотенце не было пушистым, я покупала его в Индии, и этот кусок ткани, в нашем представлении нельзя было назвать полотенцем: ткань была тонкая, но хорошо впитывала. И, видимо, предел «впитываемости» настал: из-за длинных, тяжелых волос, вбирающих много влаги, мое одеяние быстро намокло, обтянув тело как мокрая простыня. Я опустила глаза на свою грудь: соски четко выделялись под облепившей тело тканью. Мне не было холодно — это была реакция на взгляд мужчины. Я с вызовом посмотрела в глаза Герману. О, я знаю этот мужской взгляд…. Он меня хочет! Пресловутые бабочки застучали крыльями по ребрам. Наши взгляды в тишине прервало появление Оли.
— Ну, ты чего замерла? Иди, одевайся! Я пойду Артема встречу.
Девушка не оценила нагнетенную атмосферу, и беззаботно
покинула комнату.
— Я бы на вашем месте последовал совету, — хрипло сказал Герман.
Я молча ушла в спальню. Ноги дрожали, и я тяжело опустилась на
кровать. Реакция моего организма на простой взгляд мужчины меня удивила. Меня никто и пальцем не тронул, а по ощущениям как будто ласкали пару часов, не давая кончить. Я слышала, что вернулись Оля с Артемом, слышала звуки веселого разговора, смех девушки, но все это было как в тумане. И только в голове отчетливо звучали хриплые ноты голоса Германа.
Чтобы отвлечься я начала сушить волосы. Наспех оделась, еле заметно подвела глаза, которые и без того сияли. Капля блеска на губы. Духи. И только знакомый аромат вывел меня из состояния задумчивости.
Когда я вернулась, увидела, что Оля была одна, мужчины уже спустились на улицу. Подруга с прищуром посмотрела на меня.
— Он тебе нравится? И ты ему тоже, это видно сразу. Что здесь было, пока я выходила? Он тебя поцеловал?
— Оля, не выдумывай! Мы общаемся исключительно по работе.
— Лара, вот ты у нас умная-преумная, а сейчас такая дурочка. Он так на тебя смотрит! Как будто съесть хочет, — улыбнулась Оля. — Пошли, кисонька, и так час тебя ждем.
На улице и правда было волшебно. Ночью шел снегопад, к вечеру с дорог и тротуаров снег убрали, но он остался на деревьях: они были плотно покрыты белым покрывалом, и при каждом дуновении ветра обильно посыпали проходящих под ними людей снежинками. Артем с Олей очень мило держались за руки. Мне Герман предложил локоть, и мы чинно брели позади пары наших друзей. Я слушала, что говорит Ларин, но думать могла только о его взгляде на меня, после того, как я вышла из душа. Неужели он так легко может отпустить свое возбуждение? Я задумалась, очнувшись только от смены темы. Мужчина доверительно начал:
— Лариса, я хотел внести ясность в наши с вами отношения. Вы обижены на меня? Я позволил себе тогда, в тот вечер, неосторожное замечание. И хотел извиниться перед вами.
— Я не обиделась. У меня предостаточно проблем в жизни, чтобы обращать внимания на такие мелочи.
— Я хотел с вами поговорить…. Но, конечно, не на улице. Приглашаю вас зайти в гости.
Мне было очень интересно увидеть квартиру Германа, я согласилась. Я понимала, что она съемная, но ведь за месяц жизни в ней он успел как-то переделать ее под себя, наполнить своими вещами? Мы зашли в пиццерию, которую очень любили мы с Олей, сделали заказ с доставкой на дом. Пока дошли до парка, где меня застал Артем в слезах, прошло как раз время ожидания. И как только мы зашли в лифт, позвонил курьер. Пока Герман с Артемом занимались открыванием вина, Оля резала фрукты, а набралась наглости и решила самостоятельно осмотреть квартиру. Она располагалась в новостройке недалеко от корпуса ректората, из окна кухни даже было видно крыльцо административного здания. Вообще вид из окон нужно отметить отдельно: находилась квартира на последнем, 17 этаже, и панорама была потрясающая. Я завороженно рассматривала ночной город: главный парк, светящиеся карусели в нем, 5 параллельно идущих друг другу центральных улиц, огоньки проезжающих машин. Комната, в которой я остановилась, была спальней, вероятно, Артема, так как кроме кровати, шкафа и плазмы на стене ничего больше не было. На подоконнике сиротливо лежала забытая книга под ужасным названием «Эмоциональное насилие: суть, методы борьбы, реабилитация». Ну, понятно, а чего я ждала увидеть? Романчик или легкий детектив? В доме жили два мужчины-психиатра, хоть и переключившихся на психологию. Из вещей на кровати валялась футболка, ноутбук, на полу стояли белые кеды. Ну, точно, Артем: не представляю Германа в кедах.
В соседней комнате чирикала Оля, расставляя закуски на низком журнальном столике. В гостиной стоял большой черный кожаный диван, пара низких банкетов, домашний кинотеатр, окна были плотно занавешены тяжелыми, грубыми портьерами. Уют привносил только невероятно пушистый ковер и стопки книг, составленных в углу комнаты.
Третья комната была спальней Германа. Это сразу стало ясно, банально потому, что на рабочем столе были аккуратно сложены кипы вузовской документации: какие-то отчеты, бланки, приказы, распоряжения. Помимо них на столе лежал закрытый ноутбук, стояла настольная лампа с огромных темно-зеленым абажуром. Никаких милых мелочей: мужчина и в быту был столь же суров, как в работе.
Огромная кровать не была застелена, черный комплект постельного белья хаотично был разметан по кровати. Шкаф-купе был приоткрыт, за створкой виднелись аккуратные ряды плечиков с рубашками. Ох, как же мне захотелось открыть шкаф полностью и рассмотреть его вещи поближе, кто бы знал…. Такого припадка дебилизма у меня еще не было. Я даже засунула руки в карманы, чтобы удержать свое любопытство. Представила, как хозяин квартиры застанет меня, роющейся в его белье. «Позол, тетя Лалиса», — как бы сказал мой племянник. Над кроватью висела картина, которая настолько не вписывалась в обстановку, что было понятно: ее повесил туда сам Герман, а не арендодатели. На картине был изображен типичный пейзаж немецкого города века так XVIII–XIX. По всей видимости, это Мюнхен. Я ни разу там не была, поэтому судить не взялась. По углам комнаты были выстроены стопки книг, я пробежалась глазами по корешкам: большинство были по психиатрии, психологии, но встречались по философии, а так же художественная литература. Мой взгляд зацепился за знакомую фамилию автора на одной из весьма потрепанных книг: Аулова Р.А. Ого, Ларин учит хинди? Это же точно такой же учебник, с которого я начинала учить этот прекрасный язык. Удивил, Герман Александрович.
У кровати было широкое, тумбообразное изголовье. На нем опять-таки лежали пара книг, и рамка с фотографией маленького мальчика, с подписью "Марк Германович, 2 года". Марк Германович был очень симпатичным ребенком: огромные глазки, курносый носик, пухлые щечки и копна изумительных рыжих волос! Я влюбилась с первого взгляда! Рыжие детки — моя слабость. Мы даже шутили с сестрой, что она исходя из этого выбирала мужа — лишь бы рыжий. Чтобы меня будущими племянниками порадовать. Интересно то, что Герман, судя по внешности сына, предпочитал рыжих и светловолосых, как и я сама. Хотя мы с ним были смуглыми, черноокими брюнетами. Я погладила личико ребенка через стекло. К этому моменту меня, видимо, хватились, и я была настигнута Германом на месте преступления: сидящей на его кровати в полутемной спальне с фотографией его сына в руках. Я вздрогнула от неожиданности, когда скрипнула дверь.
— Извините! Хотела мельком посмотреть ваш дом, но не смогла удержаться от того, чтобы не рассмотреть эту фотографию, — сказала я, показав ему рамку, застыла в ожидании ответа мужчины.