Преподобные старцы Оптиной Пустыни - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора (Преп. Варсонофий /1 апреля/ (1845-1913)) #12

Преп. Варсонофий /1 апреля/ (1845-1913)

Нельзя научиться исполнять заповеди Божии без труда, и труд этот — молитва, пост и трезвение.

ЖИТИЕ

Одновременно с преп. Иосифом и преп. Анатолием и после их кончины старчествовал в Оптиной Пустыни скитоначальник преп. Варсонофий, впоследствии схиархимандрит.

Старец Варсонофий, в миру Павел Иванович Плиханков, из потомственных дворян, родился 5 июля 1845 года. По окончании образования в Полоцком кадетском корпусе, он. вступил на военную службу и дослужился уже до чина полковника Оренбургского казачьего войска в должности начальника мобилизационного отделения и старшего адъютанта Казанского военного округа. Но духовное направление, привитое ему благочестивыми родителями еще в детстве, получило перевес над другими интересами, и он решил посвятить себя Богу.

Впоследствии преп. Варсонофий рассказывал о себе: «Я каждый день ходил к ранней обедне. Так приучила меня мачеха, и как я теперь ей благодарен! Бывало, в деревне, когда мне было только пять лет, она каждый день будила меня в шесть часов утра. Мне вставать не хотелось, но она сдергивала одеяло и заставляла подниматься; и нужно было идти, какова бы ни была погода, полторы версты к обедне. Спасибо ей за такое воспитание! Она показала свою настойчивость благую, воспитала во мне любовь к Церкви, так как сама всегда усердно молилась».

Когда старец был еще офицером, посчастливилось ему попасть на Литургию, которую служил св. прав. о. Иоанн Кронштадтский. Павел Иванович прошел в алтарь. В то время св. Иоанн переносил Св. Дары с престола на жертвенник. Поставив Чашу, св. Иоанн быстро подошел к нему, поцеловал руку и, не сказав ничего, отошел опять к престолу. Все присутствующие переглянулись и говорили после, что, вероятно, он будет священником. А Павел Иванович и не помышлял тогда об этом.

И вот однажды, тяжко заболев воспалением легких и почувствовав приближение смерти, он велел денщику читать вслух Евангелие, а сам забылся... И в это время ему последовало чудесное видение: он увидел открытыми небеса и содрогнулся весь от великого страха и света. Вся жизнь пронеслась мгновенно перед ним. Он был глубоко проникнут сознанием покаяния за всю свою жизнь, и услышал голос свыше, повелевающий ему идти в Оптину Пустынь. В его душе произошел переворот, у него открылось духовное зрение, он уразумел всю глубину слов Евангелия. По отзыву старца Нектария, «из блестящего военного в одну ночь, по соизволению Божию, он стал великим старцем». Он носил в миру имя Павла, и это чудо, с ним бывшее, напоминает чудесное призвание его небесного покровителя — апостола Павла. Сам же Павел Иванович, родившись в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, считал его своим покровителем.

К удивлению всех, больной полковник стал быстро поправляться, выздоровел и уехал в Оптину Пустынь. Старцем в Оптиной был в это время преп. Амвросий, который велел ему покончить все дела в три месяца, сказав, что если он не приедет к сроку, то погибнет. И тут начались различные препятствия. Приехал полковник Плиханков в Петербург за отставкой, а ему предложили более блестящее положение и задержали отставку. Товарищи смеялись над ним, уплата денег задерживалась, он не мог расплатиться со всеми, с кем нужно, искал денег взаймы и не находил. Но его выручил старец Варнава из Гефсиманского скита: указал ему, где достать денег, и торопил исполнить Божие повеление. Люди, противясь его уходу, находили ему даже невесту... Только мачеха его радовалась и благословила его на иноческий подвиг. G Божией помощью он преодолел все препятствия и явился в Оптину в последний день своего трехмесячного срока. Старец Амвросий лежал в гробу, и он приник к его гробу.

В декабре 1891 года Павел Иванович был принят в число братства Предтеченского скита. И преемник старца Амвросия, преп. Анатолий (Зерцалов), дал ему послушание быть келейником при преп. старце Нектарии. Около старца Нектария преп. Варсонофий прошел в течение десяти лет все степени иноческие, вплоть до иеромонаха, и изучил теоретически и практически святых отцов. Три года каждый вечер ходил он для долгих бесед к старцу Анатолию, а затем к старцу Иосифу.

В 1903 году высокопреосвященный Антоний, митрополит С.-Петербургский, вызвал его для высшего назначения, но преп. Варсонофий, по смирению и любви к уединенной жизни; уклонился от предложения владыки и остался в Оптиной, где в 1907 году был назначен скитоначальником с возведением в сан игумена и награжден палицей. На него возложено было духовное окормление братства и всех посетителей, с которыми затем у него установилось непрерывное духовное общение, плодом чего была ежедневная переписка, доходившая не менее, чем до четырех тысяч писем ежегодно.

Строгость жизни, богословская начитанность и редкая рассудительность очень скоро привлекли к нему внимание многих. С кончиной св. Иоанна Кронштадтского и старца Варнавы Гефсиманского прилив богомольцев в Оптину заметно увеличился. Среди них было много лиц из высших классов, а также учащейся молодежи обоего пола высших учебных заведений. Волнуемые различными чувствами и сбиваемые сомнениями они прибегали к помощи и руководству старца Варсонофия, и у него, при содействии благодати Божией, находили соответствующее врачевание.

У преп. Варсонофия был характер, несколько сходный с характером великих Оптинских старцев Льва и Анатолия. Неподкупная справедливость, простота и прямота его были нестерпимы для всех гордецов, самочинников и нераскаявшихся грешников. Он никогда не мог лукавить и ни в чем не выносил двоедушия.

Преп. Варсонофий обладал даром прозорливости не менее других старцев. В нем этот дар особенно открыто выражался. Он видел человеческую душу, а это давало возможность воздвигать падших, направлять с ложного пути на истинный, исцелять болезни душевные и телесные, изгонять бесов.

Старец, облаченный в полумантию, в епитрахили и поручах, пред исповедью проводил беседы. В них он, открывая души присутствующих при помощи различных случаев в жизни, указывал на забытые или сомнительные грехи, при этом он и не смотрел ни на кого, чтобы не смутить, и явно не указывать. Так что одна девушка потом говорила: «Да ведь это батюшка меня описал! Это была моя тайна, откуда он мог узнать?!»

После общей исповеди старец уже исповедовал каждого отдельно. Он не спеша задавал вопросы, выслушивал и давал наставления. При этом он имел совершенно одинаковое отношение как к старшим, так и к самым последним. Относясь очень внимательно и с любовью, он врачевал души, ибо знал до тонкости душевное устроение каждого.

Благословляя говеющих, он советовал после повечерия, на котором читают каноны, не вкушать ничего до принятия Св. Тайн. В исключительных случаях разрешал выпить одного чая. «Иногда в день причастия бывает тягостное настроение, но на это не надо обращать внимания и не надо отчаиваться, так как в этот день диавол особенно ополчается на человека и действует на него гипнозом. Гипноз — злая, не христианская сила. Благодаря этому гипнозу диавол смущает нас, священнослужителей, когда мы совершаем Литургию», — говорил старец. Ложиться днем спать в день, когда причащался, не советовал.

Преп. Варсонофий говорил: «Не должно уходить из церкви до окончания обедни, иначе не получишь благодати Божией. Лучше прийти к концу обедни и достоять, чем уходить перед концом. Вот у нас в церкви читают шестопсалмие, и люди часто выходят на это время из храма. А ведь не понимают и не чувствуют они, что шестопсалмие есть духовная симфония, жизнь души, которая захватывает всю душу и дает ей высочайшее наслаждение».

За все время пребывания в Оптиной старец никуда не отлучался из обители и выезжал из нее только по послушанию. Последний выезд его был в 1910 году на станцию Астапово для обращения и напутствия умирающего графа Л. Толстого. Но его, как всем известно, не допустили окружающие графа, к общему сожалению всех православных и самого преп. Варсонофия, который с грустью говорил: «Не допустили к Толстому. Молил врачей, родных, ничего не помогло... Железным кольцом сковало покойного Толстого; хотя и Лев был, но ни разорвать, ни выйти из него не мог...»

Несмотря на великие духовные дарования преп. Варсонофия и его административные способности, нашлись люди, недовольные его деятельностью. В основном это были новые монахи, пришедшие в обитель из духовно опустившейся предреволюционной среды. Они не понимали сущности монашеского подвига вообще и идеи старчества, в частности. Им хотелось провести изменения в монастыре, закрыть скит, и для этого они хотели занять начальственные должности. Дело дошло до открытого бунта. К сожалению, путем жалоб и клеветнических доносов они ввели в заблуждение архиерея — епископа Серафима Чичагова, по ходатайству которого старец Варсонофий был удален из Оптиной Пустыни и назначен игуменом Голутвинского монастыря, одного из самых бедных монастырей в России. Это произошло в апреле 1912 года. Голутвинский монастырь преп. Варсонофий нашел в запущенном состоянии как с внешней, так и с внутренней стороны. Но, несмотря на свою старость, болезни и тяжелые переживания последних дней, он не упал духом. Со свойственной ему энергией принялся он за настоятельские труды, заботясь о внешнем и внутреннем благоустроении обители. Труды его были непомерно велики и сопряжены с большими скорбями, главным образом, при соприкосновении с распущенной братией.

В самое непродолжительное время монастырь начал обновляться и процветать. Между тем, как православный верующий народ отовсюду стекался к старцу за получением облегчения душевных и телесных недугов, самого преп. Варсонофия подтачивал недуг. Кое-как перемогался он весь 1912 год, но уже с начала 1913 года начал быстро слабеть... Истекало 365 дней с выезда из Оптиной Пустыни, с которым была должна совпасть и кончина батюшки по прикровенному пророчеству блаженной Параскевы Саровской.

Батюшка сильно страдал и иногда даже стонал. Кроме святых угодников Божиих и Матери Божией, к Которой имел любовь, он призывал и Оптинских старцев, говоря: «Батюшка Лев, батюшка Макарий, батюшка Амвросий, батюшка Иларион, батюшка Анатолий, батюшка Иосиф, помогите мне вашими святыми молитвами!».

Первого апреля 1913 года в семь часов семь минут утра он предал свою чистую душу в руце Господа, Которого так возлюбил и ради Которого всю свою жизнь распинал себя до последней минуты. Тотчас тело старца было облечено в схиму, которую он имел с 1910 года тайно и в которой завещал положить себя в гроб.

К великому утешению духовных чад, Священный Синод разрешил хоронить старца в Оптиной Пустыни, куда и перевезли тело его. Здесь, близ гробниц великих Оптинских старцев, против могилы иеросхимонаха Пимена и рядом с великим старцем о. Анатолием (старшим), своим возлюбленным духовным отцом и руководителем, и нашел место своего последнего упокоения преп. Варсонофий. Угас великий старец и упокоился в своей любимой Оптиной Пустыни.

Епископ Трифон, знавший старца еще в то далекое время, когда он был послушником, и глубоко читавший его, сказал следующее: «Ты умел только любить, только творить добро, и какое море злобы и клеветы вылилось на тебя! Ты все принимал с покорностью, как многострадальный Иов. Я свидетель, что ни одного слова осуждения кому бы то ни было я не слыхал от тебя... Я, как пастырь, знаю, что в наше время значат такие старцы. Его наставления тем более ценны, что с образованием он соединил высоту монашеской жизни...»

ЧУДЕСА

Прозорливость старца Варсонофия

Преподобный Варсонофий обладал даром прозорливости не менее других старцев. В нем этот дар как-то особенно открыто выражался. Во всем его облике есть что-то подобное великим пророкам или апостолам, отражавшим ярким светом славу Божию.

О внутреннем облике его в двух словах сказать трудно. Истинный старец, а он был таковым, является носителем пророческого дара. Господь ему непосредственно открывает прошлое, настоящее и будущее людей. Это и есть прозорливость. Этот дар — видеть человеческую душу — дает возможность воздвигать падших, направлять с ложного пути на истинный, исцелять болезни душевные и телесные, изгонять бесов. Все это было свойственно о. Варсонофию. Такой дар требует непрерывного пребывания в подвиге, святости жизни. Многие видели старцев, озаренных светом при их молитве. Видели и старца Варсонофия как бы в пламени во время Божественной Литургии. Об этом нам было передано изустно живой свидетельницей...

Поистине он уподобился своим великим предшественникам и «встал в победные ряды великой рати воинства Христова». Как писал сам старец, еще в 1903 году:

Давно в душе моей желание таится Все связи с миром суетным прервать, Иную жизнь — жизнь подвига начать:

В обитель иноков навеки удалиться,

Где мог бы я и плакать, и молиться! Избегнувши среды мятежной и суровой, Безропотно нести там скорби и труды И жажду утолять духовной жизни новой, Раскаянья принесть достойные плоды,

И мужественно встать в победные ряды Великой рати воинства Христова.

Прозорливость о. Варсонофия была исключительна. Многие случаи описаны о. Василием Шустиным в его воспоминаниях. Мария Васильевна Шустина, сестра протоиерея, прислала нам следующий рассказ, касающийся их покойной сестры:

«Моей девятилетней сестре Анне батюшка о. Варсонофий продекламировал стихотворение:

«Птичка Божия не знает Ни заботы, ни труда,

Хлопотливо не свивает Долголетнего гнезда».

Затем он продолжал: «К старцу Амвросию приехала богатая помещица со своей красавицей-дочкой, чтобы испросить его благословение на брак с гусаром. Старец Амвросий ответил: «У нее будет Жених более прекрасный, более достойный. Вот увидите. Он Сам приедет в пасхальную ночь». Наступила Пасха. Все в волнении, всего напекли, нажарили. Когда вернулись из церкви, столы ломились от яств. Мать девицы села на веранду, с которой открывался чудный вид. Солнышко начало всходить. «Вот едет тройка по дороге, — воскликнула она, — наверно жених». Но тройка промчалась мимо. За ней показалась вторая тройка, но и та мимо проехала. Дочь вышла на веранду и говорит: «Мне что-то грустно!». Послышались бубенцы. Мать бросилась распорядиться, но тут же услышала громкий возглас дочери: «Вот мой прекрасный Жених!». Она вбежала обратно, и что же представилось ее взору: дочь ее воздела руки к небу и упала замертво.

Этот рассказ, как и стихи о птичке Божией, которая «не свивает долголетнего гнезда», явились пророческими для Ани. Когда ей минуло девятнадцать лет, ей нравился один молодой человек, затем второй, еще лучше, но счастью ее не было дано осуществиться: во время гражданской войны ей с родителями пришлось покинуть хутор в Полтавской губернии и двинуться на юг. По дороге, приближаясь к Крыму, Аня захворала брюшным тифом и скончалась. Перед смертью ей удалось приобщиться Св. Тайн. Вот как сбылось предсказание о. Варсонофия.

В другой раз, — пишет та же Мария Васильевна, — старец предупредил одну молодую монахиню не быть самоуверенной. Но вскоре она сама вызвалась читать Псалтирь в церкви по умершему и отказалась от сотрудничества других монахинь. В полночь она почувствовала страх, бросилась бежать и защемила дверью свою одежду. Утром ее нашли на полу в нервной горячке. Пришлось ее поместить в лечебницу, где она пробыла год и вернулась с седой головой».

Нам известно несколько случаев прозорливости старца Варсонофия, проявившейся при исповеди его духовных чад.

Елена Александровна Нилус рассказывала нам, что однажды, когда они пришли с мужем исповедоваться с старцу (а он их исповедовал одновременно, зная, что у них нет тайн друг от друга), он спросил Сергея Александровича, совершил ли он такой- то грех. «Да, — ответил он, — но я это и за грех не считал». Тут старец объяснил Нилусу грешность его деяния или помысла и воскликнул: «Ну и векселек же вы разорвали, Сергей Александрович».

Молодая девица Софья Константиновна, приехавшая гостить к Нилусам в Оптину Пустынь, на исповеди пожаловалась старцу, что, живя в чужом доме, она лишена возможности соблюдать посты. «Ну, а зачем же вы теперь в пути в постный день соблазнились колбасой?», — спросил ее старец. С. К. ужаснулась: «Как мог это узнать старец?»

Подобный случай произошел с Софией Михайловной Лопухиной, рожденной Осоргиной. Она рассказывает, что в Оптину Пустынь она приехала шестнадцатилетней девицей. Ее поразила тысячная толпа вокруг старческой «хибарки», как там назывались деревянные домики, где жили старцы. Она встала на пень, чтобы взглянуть на старца, когда он выйдет. Вскоре старец показался и сразу ее поманил. Он ввел ее в келью и рассказал ей всю ее жизнь год за годом, перечисляя все ее проступки, когда и где она их совершила, и назвал действующих лиц по их именам. А потом сказал: «Завтра ты придешь ко мне и повторишь мне все, что я тебе сказал. Я захотел тебя научить, как надо исповедоваться».

Больше Софья Михайловна не была в Оптиной Пустыни. В следующий раз она увидела старца, когда он остановился в Москве, проездом в Голутвин. Он сильно постарел, осунулся, стал согбенным... Он сказал, что, видно, Бог его любит, если послал такое испытание. Прошел год. Она уже вышла замуж за Лопухина. Старец скончался. Неожиданно в ее квартире раздался звонок; вошел монах очень высокого роста. Он передал ей от покойного батюшки две иконы; они по его распоряжению были положены в его гроб и завещаны ей и ее двоюродной сестре С. Ф. Самариной. Со своей иконой «Казанской» Божией Матери Лопухина не расставалась никогда. Исключительный случай был только тогда, когда она ее дала мужу, сидевшему в тюрьме.

Третий случай столь же чудесной исповеди произошел в Голутвине с Николаем Архиповичем Жуковским, ныне преклонного возраста, но еще здравствующим и живущим во Франции, также как здравствует С. М. Лопухина, которая дала полное разрешение на обнародование рассказа о ее общении со старцем (сообщено монахиней Таисией).

Отец игумен Иннокентий Павлов, положивший начало своего монашества в Оптиной с конца 1908 года, поведал нам о своей первой исповеди у старца. В то время начальником скита и старцем был о. Варсонофий. Из Бразилии, ныне покойный, о. игумен писал:

«Это был замечательный старец, имевший дар прозорливости, каковую я сам на себе испытал, когда он принимал меня в монастырь и первый раз исповедовал. Я онемел от ужаса, видя пред собой не человека, а ангела во плоти, который читает мои сокровеннейшие мысли, напоминает факты, которые я забыл, лиц и пр. Я был одержим неземным страхом. Он меня ободрил и сказал: «Не бойся, это не я, грешный Варсонофий, а Бог мне открыл о тебе. При моей жизни никому не говори о том, что сейчас испытываешь, а после моей смерти можешь говорить».

В последних строках этого повествования старец сам раскрывает благодатный Источник своих дарований.

«Со мной был один случай, — вспоминает современник старца. — Наша семья имела свой абонемент в Петербурге на оперные спектакли в Мариинском театре. И вот — это было за год до моего приезда в Оптину, на наш абонемент давали «Фауста» с Шаляпиным, как раз накануне 6 декабря, дня Святителя Николая Чудотворца. Мне чрезвычайно захотелось прослушать эту оперу с Шаляпиным. Ну, думаю, ко всенощной мне не придется идти, так встану пораньше на следующий день и схожу к утрени. И вошел я в такой компромисс сам с собой. Побывал в опере, а утром, с опозданием, отслушал утреню, а затем раннюю обедню и думал: «Ну, почтил я сегодня память угодника Божия Святителя Николая». Хотя что-то в душе кольнуло, но это забылось. И вот батюшка перед исповедью и говорит, что бывают случаи, когда и не подозреваешь своих прегрешений. Как, например, вместо того, чтобы почтить память такого великого угодника Божия, как Свт. Николай Чудотворец, и сходить ко всенощной, идут в театр для самоуслаждения. Угодник же Божий на задний план отодвигается, вот и грех совершен.

Затем другой случай был в Голутвином монастыре. Там женщины и мужчины говели вместе, и батюшка беседовал в одной приемной. Говело, должно быть, человек пятнадцать мужчин и женщин. И вот батюшка говорит: полюбила одна барышня молодого человека, а он не отвечал ей взаимностью и ухаживал за другой. Тогда в барышне возникло чувство ревности, и она захотела отомстить молодому человеку. Она воспользовалась тем обстоятельством, что он ходил постоянно кататься на коньках на тот же каток, куда ходила и она. У нее пронеслась мысль: «Искалечу его, пускай он не достанется и моей сопернице». И вот, когда он раскатился, она ловко подставляет ему подножку, тот упал назад и сломал себе руку. Но это еще слава Богу: мог бы получить сотрясение мозга и умереть, и было бы смертное убийство. И такие случаи часто забываются на исповеди. Во время этого рассказа я почувствовал, что в мои плечи впились чьи-то пальцы. Я оглянулся и увидел, что ухватилась за меня одна девушка восемнадцати лет, моя родственница, побледневшая как полотно. Я подумал, что ей просто дурно сделалось от духоты, и поддержал ее. А она потом мне говорит: «Да ведь это батюшка меня описал! Это была моя тайна, откуда он мог узнать?!»...

«Ты теперь знаешь?»

Монахине Таисии мы также обязаны сообщением, слышанных ею, еще в бытность ее в России, рассказов Шамординской монахини Александры Гурко — тоже духовной дочери старца о. Варсонофия. В миру она была помещицей Смоленской губернии. «Собрал однажды, — рассказывала мать Александра, — батюшка Варсонофий несколько монахинь, своих духовных дочерей, и повел с ними беседу о брани с духами поднебесной. Меня почему-то посадил рядом с собой, даже настоял, чтобы я села поближе к нему. Во время беседы, когда батюшка говорил о том, каким страхованиям бывают подвержены монашествующие, я вдруг увидела реально стоявшего неподалеку беса, столь ужасного видом, что я неистово закричала. Батюшка взял меня за руку и сказал: «Ну, что же? Ты теперь знаешь?». Прочие же сестры ничего не видели и не понимали того, что произошло».

Сияние старца во время служения Литургии

Другой рассказ матери Александры: «Однажды я присутствовала при служении о. Варсонофием Литургии. В этот раз мне пришлось увидеть и испытать нечто неописуемое. Батюшка был просветлен ярким светом. Он сам был как бы средоточием этого огня и испускал лучи. Лучом исходившего от него света было озарено лицо служившего с ним диакона.

После службы я была с другими монахинями у батюшки. Он имел очень утомленный вид. Обращаясь к одной из нас, он спросил: «Можешь ли ты сказать: «Слава Богу»? Монахиня была озадачена этим вопросом и сказала: «Ну, слава Богу». «Да разве так говорят — слава Богу!», — воскликнул батюшка. Тогда я подошла к батюшке и говорю: «А я могу сказать: слава Богу!» — «Слава Богу, слава Богу!», —радостно повторил батюшка».

Вникая в все эти дивные свидетельства, так и рвется из сердца — воистину «слава Богу!».

Свидетельства старца о себе

Ниже приводимые свидетельства старца о себе удивляют нас не только высотой дарований, но более скромностью и смирением, с которыми старец их принимал.

«Говорил мне старец о. Варсонофий, — пишет С. Нилус, — у меня с о. Илиодором никогда не было близких отношений, и все наше с ним общение обычно ограничивалось сухой официальностью, и то только по делу. В день же его смерти, после благословения, я, не знаю почему, обратился вдруг к нему с таким вопросом: «А что, брат, приготовил ли ты себе что на путь?». Вопрос был так неожидан и для меня, и для него, что о. Илиодор даже смутился и не знал, что ответить. Я же захватил с подноса леденцов — праздничное монашеское утешение — и сунул ему в руку со словами: «Это тебе на дорогу!».

И подумайте, какая ему вышла дорога!

Старец рассказывал мне это, как бы удивляясь, что сбылось по его слову. Но я не удивился: живя так близко от Оптинской святыни, я многому перестал дивиться».

«Эти могилки — моих духовных детей. Вот здесь похоронен приват-доцент Московского университета Л. Он был математик и астроном! Изучая высшие науки, он преклонился перед величием творения и их Создателя. Товарищ профессора и его жена, которая была доктором медицины, насмехались над ним. Он был ученик знаменитого профессора Лебедева. Жена Л., работая в клинике, влюбилась в одного профессора и бежала в Париж вместе со своими детьми. Л. очень горевал и, по прошествии нескольких лет, приехал к нам, чтобы найти здесь облегчение своему горю, и здесь он, по Божиему соизволению, опасно заболел воспалением легких. Случай был очень тяжелый. Я видел, что он скоро умрет, и предложил ему удалиться совсем от мира и принять пострижение. Уже очень много времени он не имел никаких сведений о семье. Л. подумал и согласился. Через несколько месяцев явилась в скит одна очень экзальтированная дама и стала кричать: «Дайте мне моего супруга!», Сначала я не понял, что она хочет, но потом разобрал, что она говорит о Л. Я сказал ей, что муж находится среди ангелов. Она с раздражением изъявила желание посмотреть на могилу своего супруга. Но я сказал, что вход в скит женщинам воспрещен и поэтому я не могу ей позволить войти сюда. Тогда она, гордясь, начала говорить о себе и своих знаниях: «Я изучила двенадцать иностранных языков и приобрела известность своими работами за границей». Она думала, что ее научный ценз откроет двери скита. Я ей сказал, что хотя она и знает много языков, но одного, самого главного, языка не знает — это языка ангельского. Она иронически спросила: «Где же можно узнать такой язык?» — «Чтобы знать его, — сказал я, — нужно читать Священное Писание. Это и есть язык ангельский». Она объявила, что здесь ей более нечего делать и что она сейчас же отправляется за границу читать лекции в швейцарском университете. Я просил ее прислать мне письмо, когда жизнь ее будет для нее тяжела, и сказал, что она еще раз приедет сюда. Она засмеялась и удалилась. Через несколько месяцев она прислала мне письмо из Швейцарии, где писала, что она очень несчастна. Ее гражданский муж изменил ей и покинул ее, уведя с собой ее детей. Она уже, по моему совету, начала читать Евангелие и нашла много интересного. В письме она предложила мне несколько вопросов. Для разрешения их я предложил ей приехать к нам. Она приехала и прожила у нас довольно долгое время, а затем стала приезжать по несколько раз в год. И сделалась верующей, доброй».

«Впоследствии я видел ее, — вспоминает С. Нилус, — она сделалась очень скромной и, когда батюшка входил в приемную, она всегда подходила к нему, бросалась в ноги. Она была очень богата и все имущество раздала бедным. Какая перемена произошла в ней!».

Духовная связь между св. праведным Иоанном Кронштадтским и преп. Варсонофием

О. Иоанн Кронштадтский провидел духом в лице о. Варсонофия истинного подвижника. В воспоминаниях о. Василия Шустина передано, как о. Иоанн поцеловал в алтаре Андреевского собора в Кронштадте руку молодому офицеру — будущему старцу и схимнику.

Мы узнаем из проповеди архиепископа Феофана Полтавского, произнесенной им 21 августа 1929 года в Болгарии в г. Варне, о том, как св. Иоанн, явившись посмертно Павлу Ильину, посылает его для полного исцеления в Оптину Пустынь к старцу Варсонофию, и этим самым прославляет его, указывая, что ему дан Богом дар чудотворения.

Пропускаем описание болезни и одержимости Павла Ильина, приводим лишь конец его, в котором больному в безпамятном состоянии у гробницы о. Иоанна Кронштадтского является последний.

Св. праведный о. Иоанн Кронштадтский подошел к брату Павлу и сказал: «А теперь выйди из тела и душой последуй за нами». Весьма трудно было исполнить это повеление Павлу, но он исполнил его и последовал за святыми отцами. «Они мне показывали первоначально, — говорил Павел, — райские обители и наслаждения, предназначенные для добродетельных, а затем мучения грешников. Как слава и блаженство праведников, так и мучения грешников не поддаются описанию. Когда было все показано, о. Иоанн Кронштадтский стал наставлять меня, как жить, и для получения окончательного исцеления повелел мне вновь войти в свое тело и отправиться в Оптину Пустынь к старцу о. Варсонофию». Такими словами закончил свое повествование о виденном им в состоянии восхищения брат Павел. В ноябре того же 1911 года он ездил к о. Варсонофию в сопровождении валаамского иеродиакона, именем Варсонофий. Старец был предупрежден о приезде больного, принял его, исповедал и причастил, и после этого последовало окончательное исцеление.

Явление во сне св. Иоанна Кронштадтского старцу Варсонофию

Говоря о духовной связи между о. Иоанном и о. Варсонофием, нельзя не привести сон старца, переданный им Елене Андреевне Вороновой, председательнице тюремного комитета в Санкт-Петербурге, близкой его духовной дочери. Он берется опять- таки из Оптинского дневника С. А. Нилуса:

«Ходили с женой на благословение к о. Варсонофию. Е. А. Воронова слышала от него, что он в ночь со среды 17 февраля на четверг 18-го видел сон, оставивший по себе сильное впечатление на нашего батюшку.

— Не люблю я, — говорил он Елене Андреевне, — когда кто начинает мне рассказывать свои сны, да я сам своим снам не доверяю. Но бывают иногда и такие, которых нельзя не признать благодатными. Таких снов и забыть нельзя. Вот что мне приснилось в ночь с 17-го на 18-е февраля. Видите, какой сон, — числа даже помню!... Снится мне, что я иду по какой-то прекрасной местности, и знаю, что цель моего путешествия — получить благословение о. Иоанна Кронштадтского. И вот взору моему представляется величественное здание, вроде храма, красоты неизобразимой и белизны ослепительной. И я знаю, что здание это принадлежит о. Иоанну. Вхожу я в него и вижу огромный как бы зал из белого мрамора, посреди которого возвышается дивной красоты беломраморная лестница, широкая и величественная, как и вся храмина великого Кронштадтского пастыря. Лестница от земли начинается площадкой, и ступени ее, перемежаясь такими же площадками, устремляются, как стрела прямая, в безконечную высь и уходят на самое небо. На нижней площадке стоит сам о. Иоанн в белоснежных, ярким светом сияющих ризах. Я подхожу к нему и принимаю его благословение. О. Иоанн берет меня за руку и говорит:

— Нам надобно с тобою подняться по этой лестнице!

И мы стали подниматься. И вдруг мне пришло в голову: как же это так? Ведь о. Иоанн умер: как же это я иду с ним, как с живым? С этой мыслью я и говорю ему:

— Батюшка! Да вы ведь умерли?

— Что ты говоришь? — воскликнул он мне в ответ: — Отец Иоанн жив, отец Иоанн жив!

На этом и проснулся... «Не правда ли, какой удивительный сон, — спросил Елену Андреевну о. Варсонофий, — и какая это радость услыхать из уст самого о. Иоанна свидетельство непреложной истинности нашей веры!»

Дар изгнания бесов

Близкие чада старца были не раз свидетелями проявления его духовных дарований. Вот пример. Чета Нилусов, придя однажды на благословение к старцу Варсонофию, присутствовала при изгнании им беса из приведенного к нему человека. В этот раз потребовалось от старца немало духовных сил. Бесноватый был в неистовой ярости, изрыгал на о. Варсонофия злейшую брань, называя его все время полковником, и готов был наброситься на него. Старец потом объяснил Нилусам, что это был редкий и трудный случай, когда пришлось иметь дело с бесом «полуденным», который является одним из наиболее лютых и трудно изгоняемых. Об этом бесе упоминается в девяностом псалме в славянском тексте: «...и сряща, и беса полуденнаго». В русском переводе текст изменен, там сказано: «...и заразы, опустошающей в полдень» (Пс. 90, 6).

Случаи исцеления по молитве старца Варсонофия

Перед отъездом из Оптиной обратно в Петербург приходит Елена Андреевна попрощаться с о. Варсонофием и принять его благословение на путь, а батюшка выносит ей в приемную из своей кельи, подает икону Божией Матери и говорит:

— Отвезите эту икону от меня в благословение княжне Марии Михайловне и скажите ей, что я сегодня, как раз перед вашим приходом, пред этой иконой помолился о даровании ей душевного и телесного здравия.

— Да застану ли я ее еще в живых? — возразила Елена Андреевна.

— Бог даст, — ответил о. Варсонофий, — за молитвы Царицы Небесной не только живой, но и здоровой застанете.

Вернулась Елена Андреевна в Петербург и первым долгом к княжне. Звонит. Дверь отворяется, и в ней княжна: сама и дверь отворила, веселая, бодрая и как не болевшая.

— Да вы ли это? — глазам своим не веря, восклицала Елена Андреевна. — Кто же это воскресил вас?

— Вы, — говорит, — уехали, мне было совсем плохо, а там все хуже, и вдруг третьего дня, около десяти часов утра, мне, ни с того ни с сего, стало сразу лучше, а сегодня, как видите, и совсем здорова.

— В котором часу, говорите вы, это чудо случилось?

— В десятом часу третьего дня.

Это был день и час, когда о. Варсонофий молился пред иконой Божией Матери, присланной княжне в благословение.

Эта княжна Мария Михайловна Дандукова-Корсакова, известная всему Петербургу своей благотворительной деятельностью женщина, посвятившая всю свою жизнь служению страдающим ближним: бедным, больным, заключенным в темницах — имела несчастье заразиться сектантскими идеями, отрицающими веру в святых угодников Божиих и даже Саму Пречистую Богоматерь. После этого события княжна вполне уверовала в святость Пречистой и угодников Божиих. Так она получила исцеление не только телесного, но и душевного своего недуга.

«Пожила Елена Андреевна Воронова дня три-четыре в Оптиной, — пишет С. А. Нилус, — отговелась, причастилась, пособоровалась. Уезжает, прощается с нами и говорит:

— А наш батюшка (о. Варсонофий) благословил мне по пути заехать в Тихонову Пустынь и там искупаться в источнике преподобного Тихона Калужского.

Если бы мы не знали великого дерзновения крепкой веры Елены Андреевны, было бы с чего прийти в ужас, да к тому же и Оптина от своего духа успела нас многому научить, и потому мы без всякого протеста перекрестили друг друга, распрощались, прося помянуть нас у преп. Тихона.

Вскоре после отъезда Елены Андреевны получаем от нее письмо из Петербурга, где она пишет:

«Дивен Бог наш и велика наша Православная вера! За молитвы нашего батюшки отца Варсонофия, я купалась в источнике преподобного Тихона при десяти градусах Реомюра в купальне. Когда надевала белье, оно от мороза стояло колом, как туго накрахмаленное. Двенадцать верст от источника до станции железной дороги извозчик вез меня в той же шубке, в которой вы меня видели. Волосы мои, мокрые от купанья, превратились в ледяные сосульки. Насилу оттаяла я в теплом вокзале и в вагоне, и — даже ни насморка! От плеврита не осталось и следа. Но что воистину чудо великое милости Божией и угодника преп. Тихона — это то, что не только выздоровел мой заболевший глаз, но и другой, давно погибший, и я теперь прекрасно вижу обоими глазами!...».

«Женщина, которая стояла посреди комнаты, бросилась к батюшке со словами: «Батюшка, помолитесь! Измучилась я со своим сыном: истратила на него все состояние, а он все остается глухонемым, и так сделалось с ним с двенадцати лет». Батюшка благословил, посмотрел на него и говорит: «Согрешил он одним великим грехом, и ему покаяться и говеть нужно, и снова он будет слышать и говорить». Мать даже огорчилась тут за сына: «Как! Ведь он примерный мальчик; мог ли он согрешить в двенадцать лет!». Батюшка обратился к юноше и спросил: «Ты помнишь, что ты сделал?». Тот в недоумении качал головой. «Да ведь он, батюшка, не слышит», — говорит мать. «Да, тебя не слышит, а меня слышит». Тогда батюшка наклонился и шепнул ему что-то на ухо, и у него широко раскрылись глаза — он вспомнил. Через неделю юноша был здоров».

Посмертное явление старца умирающему духовному чаду о. Василию Шустину

Его сестра об этом пишет. «Странно! Батюшку (о. Василия) два раза хоронили, и он два раза умирал. В первый раз он умер в России после третьего тифа. У него была большая температура и он лежал без сознания. Видит он доктора, который щупал пульс, и сестру. Доктор сказал: «Умер». Душа брата летела ввысь, он очутился в чудном саду, где его встретил о. Варсонофий Оптинский, говоря: «Хочешь быть в этом саду после смерти?» — «Да». — «Тогда возвращайся обратно — ты не готов; перемучайся, переживи все, тогда вернешься сюда». Брат со страхом вошел в свое тело. Пришли его обмыть, принесли гроб и поразились, что теперь он жив». На сороковой день Мария Басильевна увидела во сне своего брата в том саду, куда его призывал о. Варсонофий. «Иду я в саду по дорожке одна, но чувствую, что о. Василий идет сзади. Дорожка заворачивает вправо, образуя угол. Брат меня перегоняет, подходит к углу, где растут необыкновенные цветы, срывает распустившийся цветок, а мне пальцем указывает на другой, наполовину распустившийся. Я протягиваю руку, чтобы сорвать, — и все исчезает».

ПОУЧЕНИЯ

Поучая о том, каким должен быть настоящий монах, старец Варсонофий говорит, что всей основой монашеской жизни должна быть молитва, а ее сущность — борьба со страстями, послушание, смирение и любовь.

Первым вашим делом, как только проснетесь, пусть будет крестное знамение, а первыми вашими словами — слова молитвы Иисусовой. Когда это возможно, творите молитву Иисусову по четкам, а когда заняты делом, то без четок. Когда у вас бывают какие-либо мечтания, вы им не противоречьте сами, а бросайте в них, камнем. Камень же есть имя Христово, Иисусова молитва... Помыслы отгонять не в вашей силе, а не принять их — в вашей, — имя Иисусово отгонит их. Если молитва иногда бывает невнимательная, рассеянная, — унывать не надо. Во время молитвы уста наши освящаются именем Господа Иисуса Христа. Постоянно имейте при себе Иисусову молитву — «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». Имя Иисусово разрушает все диавольские приражения. Они не могут противиться силе имени Христова. Все козни диавольские разлетаются в прах. Почему это так и как это происходит, мы не знаем. Знаем только, что это действительно так.

Некоторые считали меня находящимся в прелести, когда я жил внимательно, занимался Иисусовой молитвой... Теперь решают так: «Молись, не молись — все равно не достигнешь молитвы. Прошли те времена». Это, конечно, мысль, внушенная диа- волом. Иисусова молитва необходима для входа в Царство Небесное.

Если плохо живешь, то тебя никто и не трогает, а когда начинаешь жить хорошо, сразу — скорби и искушения.

Пророк Давид сказал: «Оскуде преподобный». Почему он оскудел? Потому что «умалишася истины, суетная глаголаша кийждо», потому что не говорят о душеполезном, а празднословят, говорят о пустяках. Пророк Давид сказал еще: «Смирихся и спасе мя Господь». Для спасения достаточно одного смирения. И опять сказано в другом псалме: «Виждь смирение мое и труд мой и остави вся грехи моя». Так сказал пророк Давид потому, что истинное смирение никогда не бывает без труда... Путь смирения, терпение унижений — тяжел. Многие брались за него, решались идти им и не выдерживали...

«Если кто не соединится с Господом Иисусом здесь, то и никогда не соединится с Ним», — говорит преп. Симеон Новый Богослов.

Сочинения свт. Игнатия Брянчанинова незаменимы. Они, если можно так сказать, — азбука, слоги. Сочинения свт. Феофана Затворника суть уже грамматика. Они глубже. Их даже преуспевшие читают с некоторыми затруднениями...

Есть грехи смертные и есть не смертные. Смертный грех — это такой грех, в котором человек не кается. Смертным он называется потому, что от него душа умирает и после смерти телесной идет в ад.

Женщина без веры жить не может. Она, после временного неверия, опять возвращается к Богу.

В отношениях ученика к старцу главное — вера ученика. Если спрашивают старца с верой, то Господь по вере спрашивающего и открывает ученику Свою волю.

Если бы желающие поступить в монастырь знали, какие скорби ожидают их, то никто бы не пошел в монастырь. Господь скрывает эти скорби. А если бы люди знали, какое блаженство ожидает иноков, то весь мир бы побежал в монастырь. Сущность нашего монашеского жития — борьба со страстями...

Смирение и любовь — самые высокие добродетели. Они должны быть отличительными чертами монаха... Не думайте, что можно сразу на небо взлететь. Нет. Нужно претерпеть всякие скорби, унижения и озлобления внутри себя, от диавола, и извне — от неразумных братий. Сначала надо пройти весь искус. Нужно испытать борьбу со страстями, стяжать смиренное о себе мнение и потом уже... Иногда будете чувствовать даже отвращение и ненависть к монашеской жизни... Все это надо претерпеть...

Современные монахи стремятся во всем исполнять свою волю. Авва Дорофей говорит: «Я не знаю для монаха иного падения, как последование своей воле...» Монашество уклонилось от своего пути. Однако диаволу монашество и наших дней не нравится, если он так восстает на него. Монашеством держится весь мир. Когда монашества не будет, тогда настанет Страшный суд...

В своих поучениях преп. Варсонофий часто предостерегает от тех опасностей, которые ожидают монаха, вставшего на путь спасения.

Всякому человеку нужно претерпеть время искушений и борьбы — тяжелое, болезненное состояние. Про эти муки говорится и в псалме: «Объяша мя болезни, яко рождающую». Всякий человек, рождаясь духовно в новую жизнь, испытывает болезнь, пока еще не вышел на широту. Эти «болезни» заключаются в борьбе со страстями. Страсти будут восставать на вас. Враг вас не оставит. Здесь нужно терпение. Нужно терпеть самого себя и не слагать оружия, зная, что это неизбежно. Непрестанные скорби, посылаемые Богом человеку, есть признак особого Божия промышления о нас. Цель скорбей различна. Они посылаются или для пресечения зла, или для вразумления, или для большей славы в будущей жизни, или же в наказание за прежде содеянные грехи. Все несут свой крест.

Всякому доброму делу или предшествует или последует искушение. При наплыве скорбей надо говорить себе: «Наверно, я достоин всех этих скорбей. Значит, все они нужны, чтобы очистить меня от страстей, а наипаче от гордыни». Мало перенести оскорбления, надо позаботиться и о том, чтобы не озлобиться на нанесшего оскорбление. Скорби всегда будут, но внутреннее состояние человека будет другое. Хотя скорби и будут, но достигший внутренней молитвы будет легко их переносить, ибо с ним будет Христос. Он будет наполнять неизреченной радостью сердце подвижника, и эту радость о Господе не сможет преодолеть никакая скорбь. Когда безпокоят помыслы страха о предстоящих скорбях, то не надо входить в разговор с ними, а просто говорить: «Да будет воля Божия!» Это очень успокаивает.

Из бесед преп. Варсонофия с духовными детьми

«Возведи окрест очи твои, Сионе, и виждь, се бо приидоша к тебе от запада, и севера, и моря, и востока чада твоя», — вот теперь, как сказать можно. От разных мест в поисках Христа съехались сюда вы, детки мои. Да вознаградит вас Господь за это и пошлет мир и радость о Дусе Святе в ваши сердца.

А может быть кто-нибудь из вас впоследствии и сподобится ангельского чина. Я не зову вас в монастырь, и в миру можно спастись, только Бога не забывать, но в монастыри идут для достижения высшего совершенства.

Правда, здесь больше искушений, но зато дается и большая помощь от Господа. Один святой желал узнать, как Господь помогает инокам, и ему было видение: он видел инока, окруженного целым сонмом Ангелов с горящими светильниками.

Говорят, в миру искушений меньше, но представим себе человека, за которым гонится злодей. Положим, он успел ускользнуть от него, но тот грозит ему издали кулаком со словами: «Смотри, только попадись мне». А, положим, идет человек, и на него нападают целой толпой враги. Бежать некуда. Но вдруг, откуда ни возьмись, — полк солдат, и бросаются в защиту ему, а враги разбегаются с окровавленными физиономиями. Не правда ли, пожалуй, последний находится в большей безопасности, чем первый.

Трудно спастись, живя среди развращенного общества.

В Св. Писании говорится: С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися (Пс. 17, 26-27).

Греховные страсти губительно действуют и на душу, и на тело. Читая св. отцов, я, уже находясь в монастыре, впервые узнал, что страсти так же заразительны, как заразные болезни, и как последние могут передаваться через предметы, так и первые. Когда св. Спиридон, епископ Тримифунтский, ехал на Вселенский собор, то на пути остановился в одной гостинице. Сопровождавший святого инок, войдя к нему, сказал: «Отче, не могу понять, отчего это наша лошадь не ест». «Оттого, — ответил св. Спиридон, — что животное чувствует нестерпимый смрад, исходящий от капусты, который происходит от того, что хозяин наш заражен страстью скупости».

Человек, не просвещенный Духом Божиим, этого не замечает, но святые имеют дар Божий распознавать страсти. От вещей человека страстного можно заразиться его страстью.

Много назидательного дает нам и окружающая нас природа. Все знают растение подсолнечник. Свою желтую головку он всегда обращает к солнцу, тянется к нему, отчего и получил свое название. Но случается, что подсолнечник перестает поворачиваться к солнцу, тогда опытные в этом деле люди говорят: «Он начал портиться, в нем завелся червь; надо срезать его».

Душа, алчущая оправдания Божия, подобно подсолнечнику, стремится, тянется к Богу — Источнику света, если же она перестала искать Его, следовательно, такая душа гибнет. Необходимо в этой жизни ощутить Христа; кто не узрел Его здесь, тот никогда не увидит и там, в будущей жизни.

Но как увидеть Христа? Путь к этому — возможно непрестанная молитва Иисусова, которая способна вселить Христа в души наши.

Верный признак омертвения души есть уклонение от церковных служб. Человек, который охладевает к Богу, прежде всего начинает избегать ходить в церковь, сначала старается прийти к службе попозже, а затем и совсем перестает посещать храм Божий.

Есть разные пути ко спасению. Одних Господь спасает в монастыре, других в миру. Святитель Николай Мирликийский ушел в пустыню, чтобы подвизаться там в посте и молитве, но Господь приказал идти в мир: «Это не та нива, на которой ты принесешь Мне плод», сказал Спаситель. Святые Таисия, Мария Египетская, Евдокия также не жили в монастырях. Везде спастись можно, только не оставляйте Спасителя. Цепляйтесь за ризу Христову — и Христос не оставит вас.

Да, великие наши дни. И в миру радуются в эти дни, но не по-духовному: один радуется, что получил деньги, другой — чины и ордена, третий по другим причинам. Некоторые радуются, что пост прошел и наступило разрешение на все — это, пожалуй, законная радость, если только в пище не полагать главного счастья. Но в святых обителях радость о воскресшем Иисусе. Не оставляйте посещать, особенно в праздники, святых обителей, когда и меня не будет: здесь таится духовная жизнь, которая согревает душу человека.

Мне вспоминается такой случай. В одном богатом семействе был праздничный вечер. На нем одна талантливая девушка исполнила удивительно хорошо лучшее произведение Моцарта. Все были в восхищении, а у притолоки стоял лакей, подававший папиросы и вообще прислуживавший гостям, и позевывал: «И что это господа слушают такую скучнейшую музыку, вот если бы поиграли на балалаечке!». Он был прав в своем суждении, так как серьезная музыка была для него совершенно непонятна. Чтобы понимать произведения, даже земного искусства, надо иметь художественный вкус.

Напев пасхального канона составлен Иоанном Дамаскиным, и так дивно величественно составлен, что он только возвышает душу и исполняет духовной радости по мере восприемлемости каждого. Но является вопрос: где ключ для открытия радостей духовных? На это ответ один: в молитве Иисусовой.

Великую силу имеет эта молитва. Она имеет разные степени: самая первая — это простое произнесение слов: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного». На высших же ступенях она достигает такой силы, что может и горы переставлять: Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, помилуй мя, грешную, — каждому нетрудно, а польза громадная. Это сильнейшее оружие для борьбы со страстями.

Нынче радостное время — Пасха. «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». Кто это — «сущие во гробех»? Это — все люди грешники, раньше мертвые для Бога, но воскрешенные к новой жизни смертью Христа Спасителя.

Ищущие Христа обретают Его, по неложному евангельскому слову: «Толцыте и отверзется вам, ищите и обрящете»; «В дому Отца Моего обители многи суть».

И заметьте, что здесь Господь говорит не только о небесных, но и земных обителях, и не только о внутренних, но и о внешних.

Каждую душу ставит Господь в такое положение, окружает такой обстановкой, которая наиболее способствует ее преуспеянию. Это и есть внешняя обитель, исполняет же душу покой мира и радования — внутренняя обитель, которую готовит Господь любящим и ищущим Его.

* * *

Хорошо в Раю! Достоевский, который бывал здесь и сиживал на это кресле, говорил о. Макарию, что раньше он ни во что не верил. «Что же заставило вас повернуть к вере?», — спрашивал его батюшка о. Макарий. «Видел Рай. Ах, как там хорошо, как светло и радостно! И насельники его так прекрасны, так полны любви. Они встретили меня с необычайной лаской. Не могу забыть я того, что пережил там, и с тех пор повернул к Богу!».

Нынче христиан не мучают на площадях, не сжигают на кострах, храмы открыты, в них совершается Богослужение, но вот грустное явление — многие и без мук отрекаются от Христа. Преследует мир рабов Христовых насмешками и презрением, и они не переносят сего. «А ты стала что-то часто в церковь ходить!», — замечают язвительно. Молчит. «Конечно, отчего не сходить в праздник, но ты, кажется, чуть ли не каждый день ходишь да и посты начала соблюдать». Снова молчит. А иная начнет приставать: «Ты вот все читаешь святые книги, а читала ли ты Ницше и т.д., вот почитай только и сама увидишь, что они говорят», да так и засыплет неопытную именами своих богов (у них ведь тоже свои боги). «Если ты религиозна, то должна рассмотреть вопрос со всех сторон, а не бояться услышать противоположное мнение».

Не надо слушать их. Не читайте безбожных книг, оставайтесь верными Христу. Если спросят о вере, отвечайте смело. «Ты, кажется, зачастила в церковь?» — «Да, потому что нахожу в этом удовлетворение». — «Уж не в святые ли хочешь?» — «Каждому этого хочется, но не от нас это зависит, а от Господа». Таким образом вы отразите врага.

Нужно помнить, что Господь всех любит и о всех печется, но, если по-людски, — нельзя нищему дать миллион потому, что он и сам погибнет, и других погубит, а рублей сто могут его поставить на ноги. И Господь лучше знает, кому что на пользу.

Нельзя научиться исполнять заповеди Божии без труда, и труд этот трехчастичный —молитва, пост и трезвение.

Старец Макарий обладал в высшей степени даром властного слова, и речи его оказывали громадное влияние на душу слушателя.

Выйдя от старца, Гоголь говорит: «Да, мне сказали правду, это единственный из всех до сих пор известных мне людей, кто имеет власть и силу повести на источники воды живой». И Гоголь переродился, он сам говорил: «Пошел я к старцу одним, вышел другим».

Умер Гоголь истинным христианином. Есть предание, что незадолго до смерти он говорил своему близкому другу: «Ах, как я много потерял, как ужасно много потерял...» — «Чего? Отчего потеряли вы?» — «Оттого, что не поступил в монахи... Ах, отчего батюшка Макарий не взял меня к себе в скит...»

Мне приходится слышать жалобы на то, что мы переживаем теперь трудные времена, что теперь дана полная свобода всяким еретическим и безбожным учениям, что Церковь со всех сторон подвергается нападкам врагов и страшно за нее становится, что одолеют ее эти мутные волны неверия и ересей. Я всегда отвечаю: «Не безпокойтесь! За Церковь не бойтесь! Она не погибнет: врата адовы не одолеют ее до самого Страшного суда. За нее не бойтесь, а вот за себя бояться надо, и правда, что наше время очень трудное. Отчего? Да оттого, что теперь особенно легко отпасть от Христа, а тогда — гибель».

Посмертное завещание преп. Варсонофия

Отлагая, наконец, все попечения мира сего, так угнетавшие и томившие дух мой, кратко скажу мое последнее слово и мои последние заветы дорогим бывшим моим духовным чадам.

И, во-первых, смиренно прошу: простите мне все мои вольные и невольные согрешения, которыми согрешил я против вас, и вас взаимно всех прощаю за все скорби и огорчения, которые подъял я через некоторых, по наущению исконного врага спасения нашего.

Веру мне имейте, святые отцы и братия, что все мои действия и желания сводились к одному — охранить святые заветы и установления древних отцов-подвижников и великих наших старцев, во всей Божественной и чудной их красоте, от разных тлетворных влияний века сего, которых начало — гордыня сатанинская, а конец — огонь неугасимый и мука безконечная!

Может быть, плохо исполнил я это — каюсь в том и повергаю себя пред благостью Божией, умоляя о помиловании. А вас всех, возлюбивших меня о Господе, прошу и молю — соблюдайте мои смиренные глаголы. Не угашайте духа, но паче возгревайте его терпеливо молитвой и прилежным чтением святоотеческих творений и Священного Писания, очищая сердце от страстей.