Преподобные старцы Оптиной Пустыни

ЖИТИЕ

Когда великий старец Макарий был уже на склоне лет жизни своей, Господь, по молитвам святого Иоанна Крестителя — покровителя скита, привел и того, которого избрал быть сначала помощником, а потом и преемником великому старцу Амвросию.

Старец Анатолий (Зерцалов) родился 6 марта 1824 года в селе Боболи Калужской губернии, в семье диакона, и в святом крещении был назван Алексеем, в честь св. Алексея, человека Божия.

Благочестивые родители имели святое желание, чтобы их сын стал иноком, и воспитывали его в известной строгости. В свое время Алексей был отдан в Боровское духовное училище, а когда окончил курс учения, был переведен в семинарию в Калугу. Четырнадцати лет он заболел горячкой и пропустил год учения. Здоровьем он не отличался. Стремление к монашеству в нем было развито рано, и Алексей чуть не ушел в Рославльские леса к пустынникам.

Когда был окончен курс семинарии, то будущему подвижнику предлагали несколько священнических мест, но он уклонялся от этих предложений. Поступив на службу в казенную палату, жил дома. С матерью, любившей ходить к святым местам, и с сестрой Анной ходили на богомолье к преподобному Сергию и заходили в Хотьково. В Хотькове им очень понравилось, и молодой человек уговорил свою сестру поступить в эту обитель.

Но вскоре Алексей заболел, и доктор определил чахотку. Тогда больной дал обещание, что если выздоровеет, то поступит в обитель. Родители радостно благословили его на этот подвиг.

В Оптиной он с любовью был принят преп. Моисеем. 17 ноября 1862 года был пострижен с именем Анатолий в честь св. Анатолия, Патриарха Цареградского (память которого 3 июля).

Старец Макарий полюбил нового пришельца из суетного мира и опытным духовным взором провидел в нем будущую ревность о спасении, а потому с особенной любовью стал руководить новоначальным иноком. Когда мать приехала проведать преп. Анатолия, старец Макарий с любовью принял эту благоговейную жену, и глубоко утешилась она такими словами наставника иноков: «Благословенна ты, добрая женщина: на какой хороший путь отпустила ты сына!». Старец сам обучал преп. Анатолия молитве Иисусовой, и он уходил далеко в лес, где и молился в уединении. Так как у старца Макария было очень много дел, то он благословил преп. Анатолию, кроме него, по своим духовным запросам обращаться еще к преп. Амвросию. Старец так объяснял свой выбор: «Он пошустрее». И преп. Анатолий был одним из самых первых учеников о. Амвросия, преемника Макария. Так, неисповедимыми путями, приведены были в самое тесное общение эти два инока, столь много потом вместе потрудившиеся для Шамординской Пустыни.

Под мудрым старческим окормлением преп. Макария и преп. Амвросия Анатолий, путем бдительного и неустанного духовного делания, назидался чтением слова Божия и аскетических писаний, быстро преуспевал в духовном своем развитии, и уже тогда можно было видеть его будущее нравственное величие.

Оказывая особенную любовь и заботливость к преп. Анатолию, старец Макарий суровою тропою иноческого подвига вел его, и тому немало пришлось перенести скорбей и тягостей пустынного жития. Во всякой доле есть свои скорби, есть они и в иноческой жизни, и мудрый наставник не отнимал этих скорбей от усердного ученика, напротив, он обогащал его ими. Делалось же это с благой целью, чтобы создать в нем доброе иноческое устроение и закалить его на будущее время. В монастыре преп. Анатолию пришлось в первые годы очень скорбно. Скит особенно строг по уставу жизни иноческой. К этому суровому строю самой жизни прибавилась другая тягота. Первым послушанием его была кухня, где ему, после непривычных трудов тяжелых, и спать-то приходилось мало, да и то прямо на дровах. Его часто затем переводили из кельи в келью. Он был очень аккуратный и любил чистоту. Куда его назначат жить, он, как только перейдет, вымоет, вычистит свою келью, начнет жить, ходить на ежедневное откровение помыслов, читать аскетические книги, его опять переводят в другую келью. Чуть там устроится — опять в новую; опять чистка, опять мытье, опять и уход. Он же, ничего не возражая, брал свои пожитки: иконочки, войлок, бумагу и чернила — и шел, куда велят.

Однажды приехал в Оптину преосвященный Игнатий (Брянчанинов). Он пожелал видеть и беседовать с тем из иноков, кто опытно проходит святоотеческое учение о молитве Иисусовой. Ему указали на преп. Анатолия. Епископ долго беседовал с ним. Беседа эта очень ему понравилась. Прощаясь с преп. Анатолием, преосвященный не мог не выразить своего удивления и говорил, что рад был встретить такого образованного инока: и опытного в духовных предметах, и знакомого со светскими науками.

Возвращаясь к себе после беседы с епископом Игнатием (а пошел к нему только после двукратного приглашения, и то по приказанию старцев), преп. Анатолий встретился со старцем Макарием, который шел к скиту, окруженный инокинями и другими лицами. Старец спросил преподобного: «Ну, что тебе сказал преосвященный?». Преп. Анатолий в простоте все передал ему. Тогда преп. Макарий стал его при всех бить палкой и говорить: «Ах ты, негодяй, вообразил о себе, что он такой хороший! Ведь преосвященный — аристократ, на комплиментах вырос, он из любезности и сказал тебе так, а ты и уши развесил, думая, что это правда!». Со стыдом пошел потом к себе инок. А старец Макарий, как только преп. Анатолий отошел от него, сказал бывшим с ним: «Ведь как вот не пробрать? Он монах внимательный, умный, образованный, и вот — уважаемый такими людьми. Долго ли загордиться». В это время преп. Анатолий был уже иеродиаконом.

Когда умер старец Макарий, преп. Анатолий и преп. Амвросий особенно сблизились между собой, потеряв любимого ими обоими старца и руководителя. Старец Амвросий, увидев, что преп. Анатолий стал уже достигать меры высокого духовного устроения и созрел, чтобы наставлять других, постепенно стал вводить его в свой старческий труд, делая своим сотрудником, подобно тому, как его вел в свое время о. Макарий.

В 1870 году преп. Анатолий был посвящен в иеромонахи. В следующем году он был назначен указом Синода от 3 августа 1871 года настоятелем Спасо- Орловского монастыря, Вятской губернии, с возведением в сан архимандрита, но, ради трудов старчества и послушания старцу Амвросию, преп. Анатолий отказался от служебной карьеры.

Почивший старец о. Макарий иногда называл преп. Анатолия «высочайшим», с одной стороны, обращая как бы внимание на его высокий рост, с другой же, — указывая на высоту его духовного устроения. Ввиду-то этого устроения преп. Амвросий скоро и выпросил преп. Анатолия себе сначала в помощники, потом в благочинные, наконец, — в скитоначальника Благочинным преп. Анатолий был назначен вскоре после посвящения в иеромонахи. В помощники себе преп. Амвросий преп. Анатолия выпросил у преосвященного архиепископа Григория в один из его приездов в Оптину, а назначение скитоначальником состоялось 13 февраля 1874 года, после смерти преп. Илариона; по желанию преп. Амвросия, его представил к утверждению в этой должности о. архимандрит. Преп. Анатолий все эти назначения принимал из послушания своему старцу и нес их смиренно и трудолюбиво. Сам он впоследствии рассказывал, что про его назначение благочинным многие и не знали долгое время. Однажды он увидал, что братия делают что-то неладное. Преп. Анатолий сделал выговор, ему же в ответ вопрос: «А вам какое дело?», — и очень смутились, когда кто-то подошедший сказал им, что это благочинный. Те стали просить прощения, просили, чтобы не говорил архимандриту. Преп. Анатолий отцу архимандриту не сказал, да и вообще он, прежде чем доложить начальнику что-либо из проступков братий, спрашивал совета у преп. Амвросия; он не любил выставляться, не требовал себе почета.

К старцу же Амвросию и после того, как он был сделан скитоначальником, продолжал относиться с прежним почтением и, в частности, как и прочие, когда бывал у старца, становился на колени. Однажды старец Амвросий побеседовал с ним, стоявшим на коленях, позвал туда же одну особу и, показывая на преп. Анатолия, сказал: «Рекомендую: мой начальник», преподав этим поучительный урок смирения.

По должности духовника, скитоначальника, преп. Анатолий был великим и самоотверженным тружеником, и в этих должностях был поистине достойным преемником своих присноблаженных предшественников. Ничто не ускользало от его взора, и он ревностно заботился как о духовном преуспеянии братии, так и покоил их, устраивая получше их жизнь с ее несложными и строгими порядками скитской жизни.

Когда же к преп. Амвросию обращались с просьбами по делам скита, то он всегда отсылал их к своему начальнику, как называл он преп. Анатолия. Преп. Анатолий своих духовных детей по всем важным делам за советом направлял к старцу Амвросию, но старец Амвросий при таких случаях всегда спрашивал: «А что сказал Анатолий?». И когда узнавал, что тот не советовал так делать, как просили, и сам не давал своего благословения.

Наступило время основания Шамординской обители. Преп. Амвросий, прикованный болезненным состоянием к одру и к своей келье, особенно стал нуждаться в своем помощнике — преп. Анатолий, который и стал ему самым верным и преданным сотрудником. Его труды охватывали все стороны жизни обители и ее насельниц.

Когда в Шамордине была устроена церковь, то старец Анатолий сам учил сестер уставу Богослужения и привез «Типикон». Когда же храм был уже освящен, то он две недели жил и служил, приучая сестер к порядкам службы, учил их петь. Ежедневно он присутствовал при каждой службе, сам же учил сестер совершать пятисотницу3 и, стоя на правом клиросе, наблюдал за ее совершением.

Игуменья Шамординской Пустыни мать София о старце Анатолии всегда отзывалась с глубоким почтением. Она не раз говаривала, что хороший монах ничем не отличается в приемах обращения от самого благовоспитанного аристократа. Но разница между ними есть, и большая: аристократ держит себя с тактом из приличия, а примерный монах — из убеждения и любви к ближним. И как на образец для подражания указывала в этом случае на преп. Анатолия.

Преп. Амвросия она называла великим, а преп. Анатолия большим, и еще «нашим апостолом».

К преп. Амвросию инокини обращались как к старцу, а к преп. Анатолию — как к отцу, который входил всегда во все их нужды и редко кому при встрече не задавал вопроса: «А у тебя все есть?». Старец Амвросий не раз говаривал Шамординским насельницам: «Я редко вас беру к себе не беседу потому, что я за вас спокоен: вы с о. Анатолием».

Преподобный имел характер необыкновенно добрый, был очень милостив. Двадцать один год служил старец своим чадам — насельницам юной обители. Он же, верный сподвижник великого старца — основателя обители, весь был предан святому делу водительства душ ко спасению, и на это дело положил все силы свои.

Видя изнеможение и близость смерти игумении Софии, преп. Анатолий в успокоение сестер указывал на то, что если Господь ее возьмет, то, значит, она созрела для вечности, ибо Господь, когда человек созреет для блаженной доли, не медлит ни минуты взять его к Себе, как бы он ни был нужен здесь. И в пример указывал на св. Василия Великого, которого Господь, несмотря на нужду для Церкви, взял очень молодым, всего сорока девяти лет.

По благословению преп. Амвросия к старцу Анатолию обращались монашествующие сестры, подвизавшиеся в целом ряде епархий: Калужской, Московской, Смоленской, Тульской, Орловской, Курской и, может быть, других.

Сам пламенный молитвенник, делатель молитвы Иисусовой, преп. Анатолий всегда внушал сестрам непрестанно творить эту молитву и при этом напоминал им о необходимости соблюдать чистоту сердца.

Ни смирения, ни терпения нельзя достигнуть без молитвенного обращения к Богу. Молитву Иисусову он почитал главным средством ко спасению.

Во дни говения, поучал старец Анатолий, особенно прилежно нужно читать эту молитву, а в обедню, когда приобщаешься, смотреть за собой, ни с кем не говорить и никуда не обращать своих помыслов. «Лучше всего, — писал он, — вырисовывать на мягком юном сердце сладчайшее имя — светозарную молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную. Вот тогда-то будет верх радостей, безконечное веселие! Тогда, т.е. когда утвердится в сердце Иисус, не захочешь ни Рима, ни Иерусалима. Ибо Сам Царь, со всепетою Своею Матерью и всеми ангелами и святыми, придут к тебе и будут жить у тебя. Аз и Отец к нему приидема и обитель у него сотворима».

Преп. Анатолий учил чтить царские дни как большие праздники и внушал сестрам мысль о необходимости ежедневной молитвы за государя. Когда он учил одну сестру чтению Псалтири, и та жаловалась, что трудно это ей, старец утешал ее, говоря: «Что трудно дается, то полезно будет, а что легко, то легко и забывается». А двенадцать псалмов он велел читать ежедневно и еще чаще псалом со словами: «Готово сердце мое, Боже...» При этом давал такие наставления: «Читай непрестанно молитву Иисусову, и никто тебе мешать не станет. Даже когда и много людей будет, ты не станешь замечать. Не ходи по кельям, не заводи разговоров без нужды. В церкви стой, как ангел, не разговаривай и не оглядывайся: церковь есть земное небо. Идя из церкви, читай: «Богородице Дево, радуйся...» и ни с кем не заговаривай, а то будешь подобна сосуду, который был полон, да дорогой расплескался. Когда говеешь, тогда особенно прилежно читай молитву Иисусову. Когда идешь приобщаться, то в эту обедню особенно смотри за собой, ни с кем не говори и никуда не обращай своих помыслов. Иди приобщаться со спокойной душой, призывая молитвы своего духовного отца».

О молитве он говорил: «Надо так молиться Богу, чтобы между душой молящегося и Богом ничего не было и никого. Только Бог и душа. Чтобы молящийся не чувствовал ни неба, ни земли и ничего кроме Бога, а то молитва будет несовершенная. Когда молишься под впечатлением хорошего пения или чтения, эта молитва еще не есть истинная молитва. Вот истинная молитва: пророк Илия положил голову на колени, молясь, и в несколько минут умолил Господа изменить гнев Свой на милость».

Преп. Амвросий называл преп. Анатолия великим старцем и делателем молитвы Иисусовой: «Ему такая дана молитва (умно-сердечная) и благодать, — говорил он, — какая единому из тысячи дается». Преп. Анатолий на склоне дней своих имел те же дары духовного совета, прозрения в тайники души человеческой и знания будущего, какими были так богаты его наставники, великие старцы Макарий и Амвросий.

Преп. Анатолий не благословлял садиться в церкви во время первой кафизмы (в начале воскресной всенощной) и говорил: «Отец игумен Антоний строго заповедовал стоять; у него были ноги больные, в ранах, но он никогда не садился». Еще приказывал не выходить из церкви во время кафизм, говоря: волки бегают, могут тебя утащить. Если нужно пойти, то раньше, или после, но не в кафизмы.

Преподобный был очень добр и милостив, все прощал, только строго взыскивал, когда в церкви разговаривали.

Еще он говорил: «Когда в церкви безпокоят дурные помыслы, то ущипни себя побольнее, чтобы помнить, где стоишь». Однажды монахиня сказала преподобному: «Очень боюсь, что со мною будут искушения». Батюшка ответил: «Живи, не осуждай, гляди на всех в хорошую сторону, не зазирай за людьми, и Бог покроет тебя. А еще скажу: кто читает молитву Иисусову, у того не бывает искушений». Бывало, начнет преподобный учить, как можно привыкнуть читать молитву Иисусову: «Кто читает ее, то Бог вселяется в сердце. Тут Отец, и Сын, и Дух Святой, и святые ангелы, а святые и не отходят».

Жившим на дачах монастырских на послушаниях он советовал: «На даче живите, хоть спите, да не ропщите, да тайно не ешьте. А то заведется у человека как змея: сколько ни будет есть, все сыт не будет. Ведь вы не по своей охоте живете на даче. Живите и спасены будете». Больным сестрам, скорбевшим, что не могут бывать за Богослужением, старец в утешение говаривал, что им зачтется и прежняя молитва, а теперь довольно одной домашней молитвы, только надо следить внимательно за сердцем: не по лености ли, более чем по болезни, остаешься дома.

Он советовал постоянно приносить сердечное покаяние Господу, а от отца духовного ничего не скрывать. Пользу откровения помыслов он, в частности, определял в том, что это откровение развивает сознание и болезнование о своей греховности, отчего и развивается столь нужное для дела спасения смирение. Когда советов старца не исполняли или делали наоборот, не имели мира душевного и получали вред, а не пользу.

Относительно пути подвижнического старец говорил сестрам: «Держись средины, вперед не забегай и назад не отставай».

Одна сестра раз в скорби пришла к преп. Анатолию и в горести высказалась: «Ах, зачем я пошла в монастырь?». На это он сказал ей: «Если бы в миру знали, как трудно жить в монастыре, то, хотя бы их палкой били, не пошли бы в монастырь: лучше бы босые ходили, да в миру, а если бы знали, какая награда монашествующим на небе, все бы бросили и ушли бы в монастырь». Он очень не любил, когда кто в скорби желал себе смерти, и обличал, а одну припугнул: «А хочешь я помолюсь, и ты умрешь?». Та, конечно: «Нет, нет!», — и стала просить прощения.

Увидала, как мало она подготовлена к смерти, которой так легкомысленно просила себе.

Сострадателен преп. Анатолий был в высшей степени; когда он узнавал о чьем-нибудь горе, долго волновался, до нервной боли головы. Оттого, по замечанию врачей, у него произошла болезнь сердца, от которой начались и другие болезни. Иногда, узнав о каком-нибудь грустном событии, даже и в другом государстве, преподобный, бывало, долго вспоминал и жалел.

Один посетитель так отозвался о преподобном: «Это необыкновенно умный, необыкновенно добрый и вполне русский человек».

После смерти старца Амвросия преп. Анатолий стал быстро слабеть. Задумчивый и грустный, он тяжело чувствовал свое духовное сиротство и сам быстро приближался к закату своей жизни.

В конце 1892 года он ездил в С.-Петербург и Кронштадт повидаться со св. Иоанном, которого давно чтил, и посоветоваться с врачами. Вместе со св. Иоанном преп. Анатолий служил в память старца Амвросия 10 октября, и утешился беседой с ним. Врачи же нашли у него слабость сердца и отек легких. Согласно их советам, он начал было лечиться, но это лечение, требовавшее прогулок, скоро прекратилось: ноги старца стали пухнуть, перестали входить в обувь, и он не смог больше ходить.

Во время предсмертной болезни он, беседуя о молитве Иисусовой, указал, что есть и другие краткие молитвы, но из них лучшая эта; она самая главная и верный путь ко спасению. В пояснение своих слов он нередко приводил и примеры из житий святых и из Прологов. И во время своей предсмертной болезни не раз его внимание останавливалось на молитве Иисусовой, о ней он давал наставления, после которых в изнеможении его глава безсильно опускалась на грудь, и слабеющие уста шептали ту же молитву Иисусову.

Старец Анатолий кротко переносил недуг. 15 декабря 1893 года он тайно принял схиму, о чем знал только его духовник о. Геронтий да несколько близких лиц. Через три с половиной месяца после этого, 25 января 1894 года, во время чтения отходной, старец преп. Анатолий тихо почил на семьдесят первом году своей жизни.

Глубокая скорбь охватила сердца преданных ему иноков и инокинь, и лишь сознание, что старец наследовал долю праведных, да молитвы, облегчали перенесение тяжелой утраты, столь близкой к другой великой утрате: смерти преп. Амвросия. Многие из сестер после этого видали старца во сне: то в священных облачениях, то утешающим, то исповедывающим, то врачующим, — и после этих снов чувствовали утешение, отраду, а некоторые и облегчение от недугов своих.

Преп. Анатолий покоится среди своих наставников. Справа, в Казанской церкви почивают преп. Моисей, преп. Антоний и преп. Исаакий, а впереди его, несколько слева, преп. Лев, преп. Макарий и преп. Амвросий.

«Подавай нам истее Тебе причащатися, в невечернем дни Царствия Твоего, — писал старец о. Анатолий. — Отчего этот день невечерний? Оттого, что его Солнце не тварь — а Иисус Христос. Взойдет это Солнце единожды и уже во веки безконечные не зайдет, не померкнет, ни облачко Его не затенит, ни луч не опалит! Там немерцающий свет! Красота непостижимая. Веселие вечное».

ЧУДЕСА

ПОУЧЕНИЯ