Прерванная поездка

34

Евгений Примаков, новый Председатель КГБ, собрал Начальника Московского Управления генерал-лейтенанта Николая Челнокова и Владимира Крючкова, Начальника Первого Главного Управления, а проще, внешней разведки, в кабинете первого заместителя. Прошло только два дня, как похоронили Виктора Чебрикова, и он пока не решался занимать кресло, в котором тот покончил с собой.

- Евгений Максимович, раз ты меня вызвал, то полагаешь, что этот террорист уже за границей? И без моей агентуры его не поймать? - с иронией спросил генерал Крючков, всматриваясь в лицо нового Председателя.

- Шутить изволишь, Владимир Александрович, мы сами не понимаем, зачем ты понадобился какому-то маньяку, средь белого дня, стреляющего в людей. Тем более, в центре Москвы. Ты же знаешь, что после покушения на Горбачёва, он скрылся, а спустя три недели объявился здесь. И что самое непонятное, хочет поговорить с тобой, - как смог, объяснил номинальный хозяин кабинета. И видя недоумение на лице генерала, продолжил. - Да ты прочти рапорт и послушай запись беседы с капитаном Красюком. А потом записанный звонок подозреваемого в терроризме Доронина. Может, хотя бы ты прояснишь нам, чего ему от тебя нужно и откуда он тебя знает.

Владимир Крючков сосредоточенно вслушивался в записи, а потом внимательно прочёл рапорт. Отложил эти материалы в сторону и спросил:

- А что ещё есть по этому персонажу?

Евгений Примаков молча открыл ящик стола, достал папку с бумагами и протянул тому в руки. Крючков читал очень медленно, но никогда не возвращался на предыдущие страницы, видимо запоминал всё с первого раза.

- Из этих документов следует, что за границей он не был. Значит, контактов с представителями иностранных спецслужб не имел. И на Родине в поле нашего зрения не попадал. То, что служил и работал на границе, ни о чём плохом не свидетельствует. Тем более что попыток и намерений уйти на сопредельную территорию не предпринимал, откровенно враждебных высказываний в отношении советского строя и руководителей партии и государства не вёл. Я правильно понял?

- Всё верно ты определил. Но ответа, почему он вдруг стал таким, мы не имеем.

- Да, я прочёл выводы психиатров. Они тоже не смогли обнаружить никаких психических отклонений. Я вот, что хочу понять. Отход ״Нахимова״ из порта должен был состояться на полтора часа раньше, тогда бы и не произошло рокового столкновения. Почему же так случилось, если вы решили предпринять некоторые меры предосторожности, после звонка Доронина?

- Задержка с выходом произошла из-за того, что был отозван из отпуска начальник Одесского Управления, генерал-майор Крикунов, отдыхавший с семьёй в Сочи. Он и его жена не могли понять, зачем им нужно срочно прибыть в Новороссийск, чтобы сесть на теплоход, идущий в Сочи.

- Получается, что если бы генерал не был отозван, чтобы предотвратить возможное столкновение, то теплоход бы отправился в рейс по расписанию и никакого столкновения бы не произошло?

- В том-то и парадокс! Чертовщина какая-то. Откуда он мог знать, что мы так сделаем и случиться то, что случилось, хотя его звонок свидетельствует о том, чтобы это предотвратить.

- Метафизика не по моей части, ты же знаешь. А вот если допустить её право на существование, то возникает ещё один парадокс, как ты выразился. То он убивает троих в тайге, потом генсека и ещё нескольких человек. Возвращается сюда.... Кстати, как так случилось, что он пересёк всю страну и его никто не обнаружил и не задержал?

- Первое время вся транспортная милиция проявляла рвение, а потом, видимо, бдительность притупилась, - словно извиняясь за МВД, ответил Примаков.

- Как же ему удаётся так точно и вовремя воспользоваться огрехами спецслужб? Ладно, продолжу. Возвращается, стреляет в троих, потом звонит и, проявляя человеколюбие, предупреждает о столкновении судов. А через несколько часов убивает на железной дороге. И апофеозом, сегодняшняя бойня в Лужниках. И причём здесь я? Может привлечь других врачей, пусть поработают над всеми этими материалами, соберут консилиум и поставят диагноз?

- Так и поступим. А пока пытаемся понять, какая связь между теми людьми, которых он отстреливает по городу. Если допустить, что после Горбачёва он решил убрать его потенциального приемника, тогда, причём здесь журналист, и два экономиста? А сегодняшние жертвы...?

Словно в подтверждение его слов, зазвонил телефон. Примаков снял трубку и выслушал беспристрастным лицом, не задавая никаких вопросов. После, он сообщил содержание звонка. В Ельцина попало две пули. Первая угодила в левую ключицу и задела лёгкое. Вторая, когда он уже упал, перебила позвоночник и спинной мозг. Вероятность, что восстановиться подвижность ниже двенадцатого позвонка, крайне мала. Бурбулис, Шахрай и ещё один неизвестный, скончались на месте, когда он добивал упавших.

Николай Челноков понял, что очень скоро, может уже и завтра, он станет пенсионером. Пусть кто моложе ловят этого непохожего ни на кого, преступника.

- А если сделать попытку заманить и схватить его, согласившись на контакт с ним? - предложил московский начальник.

- Не думаю, что после череды убийств, он ещё надеется на такой контакт. Малый не дурак, и понимает, что ему не переиграть КГБ при возможном контакте. Все его познания основаны на фильмах, а мы прекрасно знаем, как оно есть на самом деле.

- Тогда зачем ты меня позвал? - удивился в свою очередь Крючков.

- Чтобы ты подтвердил или опровергнул, что он каким-то образом может быть полезен внешней разведки. Не покойного же Председателя или здравствующего начальника Московского Управления он вызвал на контакт. Теперь будем знать, что тебе он не нужен, и действовать станем соответствующе.

Евгений Максимович, - вмешался генерал Чесноков. - Хотелось бы захватить его живым, чтобы выявить всех сообщников. А также, откуда у него сведения о маршруте кортежа Горбачёва. Не говоря уже о том, где он раздобыл оружие и взрывчатку.

- НЕ забывай, что не найден его пистолет, второго геолога и милиционера.

- А карабин, из которого сегодня стрелял?

- Мало ли в тайге браконьеров. Мог припугнуть кого-нибудь и отобрать. Или здесь выкрасть или выменять за водку в любой деревне. Не то, откуда оружие сейчас важно, а то, кто ещё его потенциальная жертва. Вычислим это, тогда считай, что он у нас в кармане.

- Кстати, а что это за люди, которые пострадали сегодня? - поинтересовался Крючков.

- Первый раз сегодня услышал их фамилии. Как мне доложили, Бурбулис, завкафедрой Свердловского Института повышения квалификации. А Шахрай, ассистент юрфака МГУ. У них были удостоверения в карманах. Но всё равно, послали запросы, перепроверим. Третий, как я говорил, неизвестный. Опрашиваем свидетелей, которые не разбежались. Хотя, он стоял за трибуной и мог прийти один.

- Если он ставил целью убрать Ельцина, то зачем убивать и совершенно не известных людей? Вошёл в азарт или ему больше нечего терять? Думаю, что теперь доктора свой диагноз изменят. Нормальный человек на это не решится, - высказался Крючков, вставая из-за стола.

- Как я тебя понял, на контакт ты не пойдёшь и условного сигнала передавать не нужно?

- Можешь передать, чтобы выманить и задержать, но мне он не интересен. Это твоё поле деятельности.

- Хорошо. Тогда мы завтра же начнём передавать условный сигнал. Правда, ожидаю, что слушатели завалят Гостелерадио письмами, что дикторы стали плохо работать, если раз за разом оговариваются в эфире.

- Да пусть пишут, значит им не безразлично, как у нас кто работает. Будет гораздо хуже, если никто не обратит внимание.

Когда коллеги разошлись, Примаков отправил на Новокузнецкую улицу сотрудника, с письмом на имя Александра Аксёнова, нынешнего руководителя. В нём он просил сделать требуемую оговорку завтра и во вторник.

Поручил проинформировать Красюка о возможном контакте с Дорониным и передать инструкции о том, что надо сообщить его знакомцу. Разрешил выдать в эфир согласованное сообщение о сегодняшней трагедии, в двадцать один час по московскому времени. Он посчитал сегодняшние события вызовом, брошенным лично ему прямо в лицо. И оттого, как быстро преступник будет пойман и понесёт наказание, будет зависеть ситуация в стране. Иначе, поднимут головы враги, внутренние и внешние, уверовав в неспособность спецслужб, а значит и государства, в обеспечение безопасности, как первых лиц, так и страны в целом.

Как стало известно из информированных источников в Москве, сегодня, во время разрешённого митинга, кстати, первого подобного за десятки лет, неизвестный открыл огонь из военного карабина. Убил троих и одного тяжело ранил. Погибли молодые учёные Геннадий Бурбулис и Сергей Шахрай. Третьим погибшим оказался учитель истории одной из московских школ, Алексей Венедиктов. Тяжёлое ранение, которое может навсегда приковать пострадавшего к инвалидному креслу, получил Борис Ельцин, руководитель вновь созданной Коммунистической партии России, и одновременно глава московской парторганизации.

Наблюдатели отмечают, что это не первый случай покушения на молодых учёных в Москве. Особенно странным выглядит подозрительная беспомощность столичной милиции и советских спецслужб. Преступникам очень легко удаётся уходить с места одного преступления и приступать к другому.

Сегодняшний эпизод, особенно наглядно это продемонстрировал. Убийца открыл огонь по митингующим во время прохода грузового поезда. Откуда ему было известно, что поезд появится именно в эту минуту? И поэтому милиции ничего не оставалось, как ждать, когда прекратится стрельба и пройдёт поезд. Вторая странность заключается в том, что после того, как он закончил стрелять, появился встречный поезд, на котором стрелок скрылся, прихватив оружие.

Аналитики сходятся во мнении, что только одна организация могла бы подготовить и провести подобный теракт, направленный против руководителя партии, который ставит себя в противовес КПСС. Налицо обострившаяся внутрипартийная борьба, с убийством Михаила Горбачева, перешедшая в ״горячую фазу״. Очередным шагом стало сегодняшнее покушение.

Особое внимание иностранных наблюдателей приковано к национальным окраинам, представители которых не вошли в Политбюро, а значит и не могут оказывать влияние на внутреннюю политику государства. Не исключено, что эти не поддающиеся логике преступления, инициированы крайними националистами, чтобы воспользоваться грядущими волнениями и прийти к власти в некоторых Союзных республиках. Особенно, на Кавказе и Центральной Азии״.

Я прислонил приёмник к уху, вслушиваясь в ״Голос Америки״. Глушили, но слова разобрать можно было. Погода уже явно осенняя, пора определяться, как быть дальше. Снаружи накрапывал мелкий и холодный дождик. Он застал меня уже на подходе. Поэтому я и сижу в палатке, переодетый в сухое и греюсь у примуса. А бензин кончается. Придётся идти на заправку. Жаль, что дров сухих мало осталось.... А сегодня собирался сделать помывку и постирушку.... Тут поймал себя на мысли, что совсем не радуюсь сделанному, а забиваю себе голову мелочными проблемами, словно пытаюсь отвлечься от обдумывания, что делать дальше.

То, что со мной не выйдут на контакт, стало ясно окончательно. А если и попытаются, то только для того чтобы выманить и схватить. В списке первостепенных целей осталось трое. Посмотрел ещё раз на фамилии. Так, вот к этому преподавателю на юрфаке Питерского универа, уже вряд ли поеду, хотя и очень хочется. Выманить его в Москву? Сомневаюсь в успехе....

Следующий. Явлинский. Идеи правильные. Проверить их на практике не дали. Смущает только-то, что хочет направить экономистов учиться на Запад и оттуда же привлечь специалистов в советники нашему руководству. Это и воплотилось в жизнь. Антагонист Гайдара, Чубайса, Ельцина и Путина.... Вычёркиваю. Дам ему шанс. Если вместе с Абалкиным и Болдыревым возьмутся за дело, может и будет какой толк. Главное, не нужно третьего из списка учредителей, мутный он. И остальных из будущей партии, как и самой партии. Вообще то, если следовать правилам, что список идёт по алфавиту, то не ЯБЛоко должна называться партия, а иначе.

До десятого дотянуться ещё труднее, Кавказ далеко, а в Москве у него, возможно, есть охрана. Да и где живет, не знаю. Помню, что в девяносто первом где-то возле Смоленской. На том и остановился. Да и примус погас, пора мне в спальник залазить.

К обеду дождь перестал, и я быстро смотался за бензином. Вернувшись, занимался инвентаризацией припасов, краем уха прислушиваясь к приёмнику, ожидая прогноза погоды. Почти три часа, скоро и узнаю, будет ли ״бабье лето״, или так и не дождёмся хорошей осени.

От неожиданности я пролил бензин мимо примуса. Диктор, называя время во Владивостоке, оговорился! И как мне теперь поступить? Звонить Красюку? Телефон не знаю. А может в приёмную КГБ? Можно и позвонить, но настаивать буду только на контакте с Крючковым. Почему с ним? А просто больше никого не знаю из высокопоставленных чекистов. Вру, есть ещё один, да и тот предатель. Имею в виду Олега Калугина. Да и Бакатин, не вызывает доверия после того, как передал американцам схемы закладок в американском посольстве. Или он не из ״конторы״, назначен со стороны? А Крючков, не на стороне Горбачёва и Ельцина, и ״демократических реформаторов״ на дух не переносит. А в стране найдутся те, кто сможет провести реформы наиболее безболезненно.

Допустим, он согласится на контакт, что дальше? Придётся сдаться, а потом допросы. Нет, не хочу так. Потому, что мне не поверят, а потом суд и расстрел. Доказательств моего пребывания в будущем нет никаких. Что я помню про восемьдесят шестой год? ״Челенджер״ уже взорвался, как и Чернобыльская станция. ״Нахимова״ не спасли. Комета Галлея пролетела.... Хотя, когда она появляется, знают и без меня. Горбачёв должен был осенью встретиться с Рейганом.... Событий, которые произойдут в ближайшем будущем и послужат доказательством - я не помню. Хотя, знаю, когда Руст приземлится на Красной площади. Но это будет только через девять месяцев. Да и не факт, что произойдёт, после того, как поменялась верхушка.

В общем, на контакт я не пойду. Просто не смогу переиграть их, чтобы скрыться после встречи. Опыта нет никакого, если только не воспользоваться подсказкой из кино. Как вариант, можно поговорить по телефону, но за две-три минуты многое не расскажу. А если и прочитаю заготовленный текст, то нужно ещё и убедить собеседника, что я не тронулся умом после того, как пострелял кучу народа.

Можно написать письмо и отправить. Опять же, оно попадёт на стол Примакову, что не желательно. Он был своим для любой власти, а таким я не доверяю. Хотя..., есть один вариант. Залез в палатку и стал рыться в ящике. Нашлась тетрадь в сорок восемь листов, почти чистая. Так, эти три исписанных листа вырываем. И с обратной стороны тоже вытаскиваем, чтобы случайно не потерялось что-нибудь очень важное.

Они тоже не пропадут. На одном написал следующее:

״Уважаемый Владимир Александрович. Сегодня по радио услышал условленный сигнал, о том, что Вы согласны на контакт со мной. Не знаю, насколько верно моё предположение, но без уверенности в этом, я на такой шаг не могу пойти. Поэтому, передаю это письмо через своего знакомого, сотрудникам Вашего Управления. О том, откуда я знаю Вас и где штаб-квартира, подробно будет описано в следующем сообщении. Заранее оговариваю: Леонид Антипов не знает ничего, чем я ״прославился״ за прошедшие полтора месяца и где я сейчас. Если только ему ещё не попалось на глаза объявление о моём розыске. С ним случайно встретился накануне событий в Лужниках.

Если получите и прочтёте это письмо, то в двух номерах ״Вечерней Москвы״, начиная с двенадцатого сентября, поместите объявление о продаже пианино ״Ноктюрн״. И уточните, что у него сломана левая педаль. Укажите номер телефона, по которому я сообщу, где находятся бумаги, в которых полное разъяснение, почему я совершил то, что совершил. Оговариваюсь сразу, никакого отношения к агентуре СССР или иностранного государства не имею. К сожалению, не могу быть уверенным, что это письмо, как и следующее, попадёт Вам в руки. Иначе бы сообщил об одном предателе с многолетним стажем работы на ЦРУ. Впрочем, зачем скрывать, это Олег Калугин. Никаких доказательств, разумеется, я приложить не могу. А объяснение этому, Вы также найдёте во втором письме, гораздо более объёмном.

С уважением, Валерий Доронин.״

Конверта, конечно у меня нет. Впрочем, он и не нужен, не собираюсь доверить письмо почте. Да и никто в стране не доверял мало-мальски критические письма, адресованные центральным печатным изданиям или в министерства и ведомства, а также в ЦК КПСС и лично высшим руководителям. Почти в каждый вылет в Москву из аэропорта Владивостока, ко мне подходили люди и просили опустить там конверт в почтовый ящик. Потому, что знали, если местные почтовики увидят, что письмо адресовано в центральную газету или в какое-либо министерство, значит там критика местной власти. И письмо изымалось. А потом отправителю доставалось за вынос сора из избы.

Из бумаги склеил что-то типа конверта и заклеил его. Сверху написал имя получателя и приписку: ״Секретно. Лично в руки״. Твёрдо решил, что встречается лично ни с кем из властей, не буду. Никому из них не доверяю, даже своему визави. А то, что передам ему всё, что знаю, так это потому, что больше некому. Теоретически, можно и Рыжкову, он порядочный из высшего руководства. Но необходимой власти не имеет. Впрочем, обращу внимание Крючкова на него, как на одного из не многих, кто не скурвился. Затем засел за основной текст.

Это в начале казалось, что сесть и написать, будет легко. На самом же деле, долго сидел перед чистым листком. Потом решился.

״Я, Валерий Доронин, в результате случайных событий, из относительно далёкого будущего, непонятным мне способом, оказался в прошлом, то есть, для меня уже в прошлом, а для Вас в настоящем...״ и далее подробно описал последовательность событий с того дня. Затем перешёл на хронологию за все годы, особо сделав упор на ближайших пяти годах. Подробно остановился на политической карте мира, изменившейся за эти годы. Перечислил технические новинки, появившиеся за границей и распространившиеся повсеместно и про отсталость России в этом деле. Несколько страниц посвятил Китаю, ставшей второй экономикой мира и готовой занять первое место.

Потом перечислил всех известных политиков, чиновников, бизнесменов, явно или тайно влияющих на политику государства. Дал каждому развёрнутую характеристику, какую мог знать.

На следующий день дописал ещё пару страниц и понял, что на этом пора остановиться. А то захотелось перейти к мелким эпизодам, иллюстрирующий ״хищный оскал капитализма״, демонстрируемый бывшими партийными и комсомольскими работниками.

Тетрадь укутал в старые газеты, а потом герметично запаковал в полиэтилен. С письмом проделал подобное. Посмотрел на часы. Скоро час. Успею съездить, заложить пакет в тайник.

На попутке с брянскими номерами доехал почти до Очаково. Возле гаражей на Рябиновой улице окраине нашёл старую трубу и засунул в неё общую тетрадь. А вот письмо повёз Леониду домой, на съёмную квартиру. Кодовый замок открыл очень просто, его шифр был написан тут же на двери. Да и без него были видно сильно вытертые три цифры. Опустил в почтовый ящик и с ближайшего автомата позвонил ему. Но того дома не оказалось, а рабочего телефона он мне не написал.

Думаю, вернётся он часам к семи, а сейчас почти пять. Но ничего, пока доберусь до МКАДа, час и пройдёт. А там подожду вблизи автомата ещё столько же.

Но пришёл он уже в начале восьмого, я уже стал подозревать, что он и не придёт сегодня, мало ли у кого решит остаться.

- Валера!! Ты где пропадал?! Я уже подумал, а не подстрелили ли тебя тогда в Лужниках. Только открыл дверь, и тут ты звонишь, - в трубке послышался явно обрадованный голос Леонида.

- Спасибо за беспокойство. Сам за тебя переживал, кто его знает, в кого там целили, а ты возле трибуны хотел пристроиться.

- Возле трибуны не смог, там уже толпа была, стал сбоку, но не далеко.

- Так ты, наверное, и видел, как там всё было?

- Поначалу даже не понял, что произошло. Ельцина как будто толкнуло назад, а потом начало клонить обратно. Тут в него и вторая пуля попала. Те, кто сзади стояли, наклонились, чтобы понять, в чём дело и тут опять видимо стали стрелять, и они невольно закрыли его своим телом, приняли пули в себя, а так бы он мог и погибнуть.

- Надо же, досталось людям ни за что.

- А ты где был в это время?

- Я только прошёл под мостом, как увидел, что, что-то произошло, прервалось выступление. А так, хотел идти ближе к трибуне, тебя искать.

- Да, повезло тебе...

- Согласен. Слушай, я вот по какому поводу тебе звоню. Ты сегодня почту смотрел?

- Да, но мне ещё не успели написать, а газеты я не выписываю. Только хозяйские вынимаю.

- Что, ничего в ящике не было?! - я испугался не на шутку.

- Был какой-то самодельный конверт. Без марки и штемпеля. Детвора, наверное, подбросила, балуются.

- Куда ты его дел?!

- Сверху на ящики положил.

- Это я тебе в ящик бросил, так, как не застал дома. Быстро сбегай и забери! Я перезвоню, - и тут же повесил трубку, чтобы он не успел задать никаких вопросов, и так времени прошло много, вдруг кто-то подберёт

Минут пять не знал, куда себя деть. Наверно похожее чувство испытывал Филимон Шпак, из ״Трембиты״, когда обнаружил, что потерял свою красную книжицу. Торопливо кручу диск автомата. Щелчок, монета проваливается и в трубке опять знакомый голос.

- Валер, что за шутки? Причём здесь я и какой-то Крючков? Это тот, который артист, что ли?

- Конверт ты забрал?!

- Чего ты кричишь. У меня твой конверт, куда он денется. Погоди, сейчас вскрою, прочту, а потом отвечу на твоё письмо устно, так, как не знаю твоего адреса.

- Эй, погоди. Не вздумай открывать, это письмо не тебе.

- Что-то я не пойму тебя. Если письмо не мне, то почему ты бросил в мой ящик?

- Ладно, слушай внимательно. Я видел того, кто стрелял. И даже догадываюсь, кто за всем этим стоит. Всё это я написал в письме и хочу, чтобы ты отдал его адресату....

- Почему ты сам не отдашь или по почте не отправишь? - перебил он меня.

- Сам понимаешь, такое письмо почте доверять нельзя. Перехватят. А сам не могу, просто нет времени. Через три часа самолёт. Вот хочу, чтобы ты помог честным людям из органов.

- Ну, раз так, то другое дело. А куда нести письмо, на Кузнецкий мост, в Приёмную КГБ?

- Туда бы я и сам сегодня отнёс, но боюсь, что потом оно попадёт не в те руки. Нужно поехать в Ясенево. Знаешь, где это?

- Знаю, конечно.

- Вот и хорошо. Посредине, между Варшавским и Калужским шоссе, на той стороне МКАДа, в лес уходит хорошая дорога. Там есть одно из Управлений комитета, где начальником тот самый Крючков.

- Так меня к нему и пустят, - скептически произнёс Лёня.

- К нему и не обязательно. Немного пройдешь, и будет шлагбаум. Охране и отдашь. А они уж точно передадут письмо кому надо.

- Ладно, в субботу и съезжу.

- Да ты что! Письмо нужно доставить завтра же. Подозреваю, что на субботу они ещё очередную пакость задумали.

- Тебе откуда знать?

- Долго рассказывать, мне уже в аэропорт пора. Отпросись с работы на два-три часа и отвези. Я им оставил свои координаты, если нужно будет, найдут меня. Ну как, отнесёшь письмо?

- Не знаю, отпустят ли меня. Я работаю там всего неделю..., - неуверенно ответил он.

- Ладно, хватит прибедняться. Уж что, а придумать отмазку ты мастак. Не подведи меня. Всё, убегаю. А то не успею на регистрацию. Пока.

- И тебе счастливо долететь. Да, а куда ты летишь?!

Словно не слыша последних слов, я повесил трубку. Пора к себе, завтра никуда не поеду, а потом придётся два дня ездить, покупать ״Вечёрку״.