Пресс-хата для депутата

- Слушай ты, пьянь, отвали, а! Перебрал, так и не лезь! Сиди и переваривай!

- Ну, чего ты так разозлилась? - усмехнувшись, сказал я. - Давай спокойно поговорим!

Она смотрела на меня с испепеляющей ненавистью.

- Я мужа жду, понял, ты, ублюдок! Он сейчас придет, поможет тебе встать и уйти.

Я немного опешил. Но не надолго. Ну, чего она, в самом деле, разыгрывает из себя неприступную крепость! Мы все-таки не первый год вместе живем. Не помню, правда, какой по счету. Ну да, ладно! Всякое, кажется, бывало, и всякое мы друг другу прощали. Не помню сейчас, что конкретно, но было, наверное, всякое. И ругались, наверное, и мирились. Кажется...

- Какого мужа? - усмехнулся я. - Ты что, Надь? А я кто? Посторонний, да! Я не муж, что ли? Я так, мимо шел, к тебе подошел! Ну, ты, Надь, совсем меня за человека не считаешь! Я же прощения прошу, не просто так!

Она раздраженно ударила меня рукой по колену и вскочила со скамейки.

- Слушай, мне твои извинения нужны? Отвали, придурок!

Это уже переходило всякие границы! Ну, как такое можно терпеть? Что я ей, приблудный алкаш! Надо же, при людях на родного мужа руку поднимать!

- Кто придурок? Я? - закричал я от обиды. - Да я же тебе звонил, и ты согласилась здесь встретиться! А теперь кобенишься!

- Ты мне звонил? Ты? - пробормотала она. - Это мой муж мне звонил! Понял, козел! И я ему еще перезванивала, выясняла, точно ли он со мной хочет встретиться! Мой муж!

И тут произошло нечто такое, что повергло меня в шок. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, ни языком. Просто сидел, как пень, и тупо смотрел на них.

Надя увидела кого-то вдали и помахала рукой. Помахала какому-то мужику, который быстро приближался к нам.

- Федя, я здесь! - крикнула моя жена. - Иди сюда скорее!

Мужик перешел на бег и буквально подлетел к нашей скамейке. Это был молодой мужчина, крепкий и коренастый, с тяжелыми кулаками и твердым взглядом. Он показался мне знакомым, но я его не узнавал. Возможно, он был мне знаком когда-то до потери памяти, и теперь я его безнадежно забыл. Его лицо было озабоченно и серьезно. Я понял, что он шутить не намерен и не потерпит, если кто-то будет шутить с ним. Кто это такой, интересно!

- Федь, ну что ты так долго? - с отчаянием проговорила Надя, и показала на меня. - Тут ко мне какой-то пьяный пристал! Объясни ему, где тут выход, и пускай проваливает.

Федя покосился на меня, смерил пренебрежительным взглядом, словно оказался на скамейке рядом с дурно пахнущим бомжем.

А я все еще тупо смотрел на него, не понимая, кто он. Что это за наглый тип нарисовался вдруг в сквере и нагло влез в мои доверительные отношения с женой? Кто это, в конце концов? Я имею право знать или не имею! Это что, ее приятель? Или любовник? И почему она так беззастенчиво встречается с ним на моих глазах? Хочет показать, что она тоже свободного времени зря не теряет?

- Кто, вот этот? - уточнил, тем не менее, наглец и повернулся ко мне, загородив Надю своим телом. - Тебе чего надо?

Наконец, меня прорвало. Шок прошел. Пора было защищать свои права. Права мужа. Я вскочил со скамейки. Копившееся раздражение выплеснулось наружу.

- Как чего? - напористо выкрикнул я. - Она моя жена! И что мне надо, не твоего собачьего ума дело!

Мужик удивленно, во все глаза, смотрел на меня. Наверное, он никак не ожидал, что Надя придет с мужем. Тем более с таким оборванцем, каким я был на тот момент. Да, надо сказать, мой прикид не вызывал уважения. Помятый пиджачишко, небритая осунувшаяся физиономия и похмельный синдром в глазах. Ему, наверное, трудно себе представить, что у его любовницы может быть такого вида муж.

- Кто твоя жена? - недоуменно, со злостью, пробормотал он. - Надя?

- Надя! - повторил я. - Не понял, что ли?

- Чья она жена? - уточнил он.

- Моя, чья же еще! - пригвоздил я. - И мы с ней здесь встретились! Вот на этом самом месте. И всегда здесь встречались, еще со студенческой скамьи. Скажи, Надь! Так что иди по своим делам, парень, не мешай нам разговаривать! А то по зубам получишь!

На всякий случай я сжал кулаки. Хотя этот тип был посильнее меня. Но не сдаваться же мне, не отступать. Будь, что будет, но шею я ему должен намылить. Даже если он мне свернет мою перед этим. Но он повернулся к Наде и задал ей странный вопрос:

- Откуда он тебя знает?

Она пожала плечами.

- Не знаю! Пристал какой-то...

- И ты его никогда раньше не видела?

- Нет, конечно!

Они так разговаривали друг с другом, как будто это я тут был посторонним, а не он. И я это заметил. Но не придал особого значения. Я не обижаюсь по пустякам. Пускай поговорят, у меня времени много, я подожду. Вот когда выяснят все, тогда начну выяснять я. И кому-то из них двоих придется несладко! А может быть, обоим сразу!

Федя тем временем развернулся ко мне и уперся в меня своим животом. Мы были с ним в разных весовых категориях. И, пожалуй, мне придется туго, если мы сейчас начнем махать кулаками. Но не бежать же позорно с поля боя, оставив жену неизвестно с кем.

- Ты что, мужик, двинулся? - зло проговорил он. - Улетел с перепоя? Она моя жена! И это я с ней здесь встречаюсь! Понял? И всегда встречались! Так что давай, двигай, пока цел!

Ага, решил взять меня на испуг! Не возьмешь! Я и не таких видал! Меня не запугаешь жалкими угрозами. И у меня есть, чем ответить. Я грозно стал наступать на него. Насколько позволяло место для маневра.

- Кто двигай? Я? - Я посмотрел на жену. - Надь, кто это такой?

- Надь, кто это такой? - как эхо переспросил Федя.

Мы оба смотрели на нее и ждали ее ответа. Должна она все-таки объяснить ему, кто я такой, и мне, кто он такой. И потом мы уже разберемся между собой, кто из нас двоих на что имеет право и кто не имеет.

Но ее ответ поразил меня в самое сердце.

- Да не знаю я! - крикнула она и посмотрела на меня злым, уничтожающим взглядом. - Первый раз его вижу!

Мы оба поняли, что она имеет в виду меня. То есть это она меня первый раз видит. Ничего себе! Вот так дела! Не признать родного мужа! Вот этого я ей никогда не прощу! Могла не признаваться в том, что это ее любовник, но не признаться в том, что я - ее муж, это вообще за гранью! Это значит просто вытереть об меня ноги! Такое не прощается!

Федор взял меня за грудки, и я почувствовал, как на спине окончательно треснул пиджак. И, по-моему, мои ноги даже оторвались от земли. Но сейчас они меня волновали в меньшей степени. Сейчас меня волновало мое лицо. Потому как в него дышала озлобленная харя этого малого.

- Слушай ты! - прохрипел он. - Вали отсюда, пока я добрый! А то могу и разозлиться! Понял! Чего тебе надо от моей жены?

Я с трудом оторвал его руки от своего пиджака. Все-таки мне еще в нем ходить. И в драном пиджаке я смотрелся бы не совсем прилично для того, чтобы ездить в городском транспорте. Мне еще добираться до дома, где я устрою жене настоящую взбучку. Она еще у меня узнает, кто ее муж и что он может с ней сделать! Надолго запомнит эту встречу! Только бы добраться нам обоим до дома, и тогда поглядим, кто из нас двоих будет оправдываться.

- Сам вали! - прохрипел я в ответ и с силой толкнул Федю в грудь. Понял!

Он отошел на два шага, споткнулся о ножку скамейки и сел на землю. Но тут же ловко вскочил и бросился на меня с перекошенным от злости лицом. Проворный оказался малый. Налетел на меня, как железная чушка, сшиб с ног. Я упал плашмя на землю. Он прыгнул сверху, схватил руками за горло. Я захрипел и стал задыхаться. Он слегка отпустил поводья. Наверное, все же не хотел меня убивать. Стало полегче дышать, но все равно какая-то тяжесть давила на шею. Хотелось ее сбросить и подняться на ноги. Пришлось дать ему кулаками по почкам. Он вскрикнул, отпустил руки с моего горла, и я удачно повалил его наземь.

Пока я поднимался на ноги, отдуваясь и ворча проклятия в его адрес, он не дремал. И когда я выпрямился во весь рост, напротив меня уже громоздилась его спортивная фигура. Но нападать еще раз он не спешил. Наверное, еще болели почки, и он боялся, что я нанесу ему ответный удар.

Так мы и стояли, как два барана, тяжело дыша, и смотрели исподлобья друг на друга.

- Не лезь к моей жене! - наконец, проговорил я и посмотрел на жену. Ну, Надя, хороша! Сколько у тебя еще мужиков? Я-то думал, ты меня никогда не обманывала! Как я заблуждался! Ну, ничего, теперь у меня открылись глаза!

Парень явно не ожидал такого отпора. Он, видно, решил, что от его хрипа я сразу брошусь наутек и побегу, сверкая пятками. Но не тут-то было! У меня хватит сил, чтобы защитить свою честь и честь моей жены. Хотя она и оказалась такой мерзавкой! Завела себе любовника! Никогда от нее такого не ожидал!

Федор тоже оглянулся на нее.

- Надь, это как понимать? - недоуменно спросил он. - Это что, твой любовник? Вот это да! Ты мне, что, изменяешь? Да еще с каким-то ублюдком!

Это он про меня!? Нет, вы слышали, как он меня назвал? И что, такое терпеть? Ну, уж нет! Ни за что!

- Поговори еще! - прикрикнул я и сжал кулаки до боли в суставах. Ничего, можно и потерпеть ради такого дела. Зато я показал ему, что отступать не намерен. И сказал с вызовом: - За такие слова можно и схлопотать! Ну-ка, пойдем отойдем!

- Иди, иди, отходи! И не возвращайся! - сказала Надя. По-видимому, мне.

Вот это уже с ее стороны полное свинство! Ну, ничего, я ей потом устрою!

- Нет, подожди, Надь, - остановил ее порыв Федя. - Пускай он мне объяснит, что у вас за отношения! Я все должен знать! Если ты меня обманывала, я с тобой по-другому поговорю!

- Я тоже с тобой по-другому поговорю, Надь, - жестко и решительно сказал я. - Домой можешь не приходить! Я тебя на порог не пущу! Вот мужиков себе развела!

По-моему, Надя была в полной прострации. Не каждой женщине легко выстоять меж двух огней. Но если уж завела себе двух мужчин, рано или поздно придется выяснять отношения. Или останавливаться на одном, или терять обоих. Это бесспорно!

На нее было жалко смотреть. Ее потерянный взгляд шарил в пространстве, пытаясь, по-видимому, отыскать хоть какую-то помощь со стороны. Ничего не попишешь, придется отвечать за все самой! Сама вляпалась в такую ситуацию, сама из нее и выпутывайся! Я тебе ничем не могу помочь! Свой интерес я никому не уступлю, тем более этому прощелыге.

- О, Господи! - взвыла она, заламывая руки. - Что же это такое делается? Подсел какой-то поддатый тип, несет какую-то ахинею, и ты должен ему верить!

- Я не знаю, кому мне верить! - закричал Федор, тыкая в меня пальцем. - Откуда этот тип тебя знает, ты мне можешь сказать? Он что, вместе с тобой работает? Или спит? Я прихожу на наше место и что вижу! Ты сидишь вместе с ним на скамейке, вы еще не распрощались, и ведете милую беседу. И после этого ты хочешь, чтобы я поверил, что ты его не знаешь!

- Да не знаю я его! Не знаю! - крикнула Надя в ярости. - Первый раз вижу!

- Кого не знаешь? - сказали мы с Федей хором. - Кто твой муж?

Надя переводила безумный взгляд с одного на другого. Да, такие вопросы не каждому по плечу! Особенно женщине. Попробуй выбери из двух мужиков одного! Один вроде выглядит посолидней, но хам, другой помягче, но без слез на него не взглянешь. Что делать бедной женщине? И главное, подсказать некому!

А мы стояли как олухи, не зная, кого она из нас двоих предпочтет.

Наконец, она отважилась на окончательный выбор. Который оставила за собой. То есть не выбрала никого.

- Сами разбирайтесь, идиоты! - в сердцах крикнула она. - Поняли, вы! Не нужны вы мне оба! Знать вас обоих больше не хочу! Достали уже!

Надя повернулась и быстро пошла по аллее к выходу из сквера.

Мы недоуменно переглянулись. Смерили друг друга взглядами. Я готов был разорвать этого типа в клочья, он, по-видимому, хотел то же самое. Но сейчас было не до выяснения отношений, сейчас надо было бежать за женщиной. Кто первый ее поймает, тому она и будет принадлежать. Почти как в племени папуасов.

Кажется, Федя это тоже понял. Он со злостью толкнул меня двумя руками в грудь и побежал следом за ней. Я упал на скамейку, больно ударившись спиной и слегка подвернув ногу. Хотел было вскочить и побежать за ними, чтобы догнать и навесить этому наглецу хороших оплеух, но он был уже далеко, он был рядом с моей женой.

Я так и остался сидеть, изумленно глядя им вслед, пока они не исчезли за деревьями. Потом немного успокоился, решив, что бегать ни за кем не буду. Я же не папуас! Слишком много чести - таскаться за женой и умолять вернуться! Надо и свое достоинство иметь! Унижаться я не собираюсь!

Или это была не моя жена? А его? Я вынул листочек со своей фамилией и именем, перечитал еще раз. Да, мою жену зовут Надежда, меня зовут Федор. Во всяком случае, должны так звать, если я и есть тот, чья учетная карточка была в отделе кадров. Девушка ведь меня узнала и подтвердила, что я и есть этот парень с фотографии. Значит, я позвонил своей жене, своей, но на встречу пришел этот тип. Тоже Федор. Наверное, случайно совпали имена. Или Наде так нравится это имя, что она подбирает себе мужиков, которых так зовут. Так кто из нас двоих ее муж? Ничего не понимаю! На листочке еще указан мой домашний адрес. Вернее, наш с женой. Этот адрес я видел впервые. И он мне ни о чем не говорил. Но если я Федор Иванов, значит, этот адрес мой. В этом нет сомнения. Хотя с сегодняшнего утра я начал сомневаться во всем, даже в очевидных вещах. Ладно, приду домой и попробую во всем разобраться на месте. Кто моя жена, и чей я муж?

Глава 7

Улица Кукишева, бывшая Оружейная

Я оглянулся по сторонам. Вокруг уже давно кучковались зрители из числа любопытных старушек и мамаш с детьми. Бесплатные спектакли народ любил всегда. Я плюнул себе под ноги и хотел двинуть в сторону выхода. Ничего, еще не все потеряно! С женой дома разберемся!

Но вдруг я заметил, что у выхода из сквера появились два мента, которые довольно торопливо направлялись в мою сторону. Похоже, эти двое жена и ее любовник - нажаловались местному патрулю, чтобы он упек меня до поры до времени в кутузку. Конечно, этот парень им сказал, что я первый поднял на него руку и затеял драку. И конечно, милиция поверит тому, кто нажаловался первым, а не тому, кто прав. Или это кто-то из сердобольных граждан сбегал за милицией, пока мы с этим самозванцем в мужья валяли друг друга по земле и пачкали в грязи!

В любом случае, мне совершенно не хотелось встречаться с милицией и иметь с ней каких-либо дел. Она перестала вызывать у меня доверие. Тем более что менты уже наверняка нашли труп в квартире на Лесной улице, узнали, кто хозяин этого притона, и вызвали его на допрос. А он мог дать милиции мои приметы, и теперь меня наверняка разыскивают, как главного подозреваемого в убийстве. Так зачем мне нежелательные встречи с органами? Лучше самому выяснить, что произошло вчера вечером, кто в кого стрелял и почему. Вот когда я точно буду это знать, тогда можно будет со спокойной душой предстать перед правосудием. А пока еще рановато!

Я резко повернулся и двинул в противоположном от входа направлении. Там можно было спокойно перелезть через небольшую ограду этого муравейника и исчезнуть. Я решил, что менты не станут за мной бегать - они для этого слишком ленивы. Но когда я обернулся, то заметил, что собравшиеся зрители, эти старушки и мамаши, показывают на меня пальцем и что-то объясняют ментам. Наверное, сообщают, что я был зачинателем драки и отдубасил этого малого ни за что, ни про что.

Патрульные сорвались с места и ускорили шаг, да практически побежали следом за мной. Удирать было глупо. Они тут же догонят и захомутают меня в один присест. Потом не отмажешься от обвинения в побеге, который добавят к обвинению в убийстве. Когда человек бежит от властей, у властей нет сомнения, что этот человек преступник, даже если он спортсмен, совершающий утреннюю пробежку.

Я замедлил шаг и остановился в нескольких метрах от ограды. Взбудораженные нервы мешали сосредоточиться на главном. Что мне, человеку, подозреваемому в убийстве, делать? Как оправдываться, чем их умасливать, на чем строить свою защиту? Вот так напасть свалилась на меня неизвестно откуда - теперь мне надо быть и сыщиком и адвокатом в одном лице!

Менты быстро приближались. И мне даже показалось со страху, что они меня узнали. Наверное, чертова девица уже позвонила хозяину этой проклятой квартиры и рассказала про то, как я убил того типа. Хозяин, конечно, сразу заявил на меня ментам, обвинив в убийстве, и дал мои приметы. Так что теперь все! Прощай, свобода, здравствуй, камера! Теперь мне грозит жуткая популярность. Фото с моей физиономией скоро будет висеть на каждом столбе, на каждом заборе. "Его разыскивает милиция!" Такой популярности может позавидовать иная телезвезда. Вот только где они фото возьмут? А в милиции и возьмут. Мое фото есть в отделении по месту прописки. Когда я оформлял паспорт, то сдавал две фотографии. Одну наклеили в документ, другую оставили себе. Разыскать ее в архивах им раз плюнуть. Значит, они уже знают, как я выгляжу. Поэтому и гонятся за мной. Правда, уже не гонятся, они меня уже догнали.

- Постойте, гражданин! - крикнул толстяк-сержант, подгребая ко мне. Китель еле сходился у него на животе, и по шее струился пот. Видно, беготня не доставляла ему удовольствия. Но желание изобличения преступника было выше тягот службы. Чем только не приходится жертвовать, чтобы заработать лишнюю лычку!

Собственно, я уже стоял и не пытался бежать. Потому как понимал, что уносить ноги бесполезно. Менты не так поймут. Чтобы у них рассеялись сомнения в моей невиновности, я выдавил лучезарную улыбку.

- В чем дело, граждане менты?

- Это вы драку затеяли? - грозно спросил гражданин мент, надеясь меня напугать.

- Какую драку? - я продолжал невинно улыбаться. - Кто сказал про драку?

Они уже засомневались, что драка вообще была. Ведь после драки человек дышит тяжело, у него глаза горят и чешутся кулаки. Улыбаться он не может! Толстяк переглянулся с напарником, тот был худее первого, но взгляд у него был не менее строгий и хмурый. Я увидел на их лицах растерянность. Они ведь не знали, что произошло на самом деле, а строили свою обвинительную речь на показаниях свидетелей, которые трактовали случившееся по-разному.

- Нам сказали, что ты толкнул этого парня в грудь, и он упал! - сказал толстяк. - Жаль вот он ушел! А то бы мы...

- Это Федьку, что ли? Ха-ха! - я по-детски непосредственно засмеялся. - Да вечно он обниматься лезет! То по плечу хлопнет, то по спине! А то так вдарит от души, что с копыт слетишь! Это у него дружеские приветствия такие! Ну, я ему и ответил! Можете у жены спросить!

- У чьей! - не понял толстяк.

- У моей. Она вместе с ним ушла, - протянул я, поняв, что сказал что-то не то, и мне как-то надо выпутываться из этой нелепости. - Она вместе с ним работает. Мы с ней в обед встречались. Они на свою работу пошли, а я на свою.

Менты продолжали мне не верить. Это было заметно по их хмурым, невыспавшимся физиономиям. Впрочем, это и понятно, у них работа такая. Если бы они всем верили, кто бы тогда бандитов ловил! Они бы их отпускали на волю, как старик золотую рыбку. Умом это понимаю, но сердцем не согласен. Людям надо верить. Особенно тем, кто улыбается.

- Предъявите документы! - подал голос другой мент. До этого он молчал и, видно, прощупывал ситуацию, к чему еще можно придраться.

- А, конечно, конечно! - Я с готовностью похлопал себя по карманам, и, конечно, не нашел ни фига, даже какого-нибудь завалящего проездного билета, который условно тоже можно именовать документом. Разве что чья-то поздравительная открытка!

Я вынул открытку, раскрыл и подставил под очи ментов.

- Извините, других нет.

- Дорогой...поздравляем... - прочитал толстяк. - Что это за хреновина?

- Мое удостоверение личности, - невозмутимо сказал я. - А что, не похоже? Видите, меня зовут Александр, я работаю в конструкторском отделе Института. Здесь все написано.

По лицам ментов пробежала грозовая туча и даже мелькнула молния. Правда, раската грома я так и не услышал.

- Паспорт давай, чучело! - наконец, высказался коллега толстяка, придя в себя.

Я виновато пожал плечами.

- Вот черт, в портфеле оставил! А портфель на работе! Давайте сходим ко мне на работу, я вам вынесу! Здесь недалеко!

Идея показалась ментам не убедительной. Ясно, на работу они ходить не любят. Даже на свою. Им бы где-нибудь недалеко от отделения задержать хулигана, вытрясти из него штраф за какую-нибудь провинность и обратно на отдых.

- А где ты живешь? - уточнил худой мент.

Свой домашний адрес я помнил как дважды два. Вернее, тот адрес, который был написан на листочке в отделе кадров. Но что-то за последние полчаса я стал немного сомневаться в том, что это адрес мой, и что я Федор Павлович Иванов. Моя жена разубедила меня в этом. Странное было поведение у моей жены. Но другого адреса я все равно не знал, и пришлось назвать этот.

- На Оружейной улице. Дом номер десять. Квартира шестьдесят три. А что?

- Ничего... - худой мент пожал плечами. - Надо бы тебя в отделение.

У меня все опустилось внутри. Во всяком случае, душа явно переместилась куда-то на уровень пяток. Совсем тяжело стало. То ли после вчерашнего еще не отошел, то ли от общения с органами правопорядка организм расстроился. Как-то они на меня влияют нехорошо - что-то в животе сразу заболело, и голова, как чугун. Какая-то от них аура нездоровая распространяется. Ну вот, кажется, я попался! В отделении сличат мою физиономию с фото разыскиваемого опасного преступника и установят, что я подозреваюсь в убийстве. Посадят в кутузку и будут долго, долго выяснять, зачем я убил того мужика. Пока не сознаюсь.

- Зачем в отделение? - испуганно уточнил я.

- Проверить данные, - сказал худой мент. - Вдруг ты проходишь по какому-то делу. Пошли!

Он взял меня под руку и подтолкнул к выходу.

- А сколько сейчас времени? - невинно поинтересовался я.

Толстяк автоматически задрал рукав и посмотрел на часы.

- Полтретьего, - доложил он. - А что?

- Спасибо! - радостно улыбнулся я. - Тогда успею! А то у меня на работе в четыре совещание у директора. Если меня не будет, они такой вой поднимут! Ну что, идем?

Я дернулся к выходу, но менты не торопились следовать за мной. Они топтались на одном месте, переглядывались и молча советовались друг с другом.

И вдруг мне повезло! Просто редкая удача выпала! Я даже в нее не поверил, до того она была неожиданна. Но это произошло. Наверное, мой спектакль их убедил. Или лень пересилила.

- Да хрен с ним! Пускай топает на свою работу! - сказал толстяк-сержант и махнул рукой, толкнув худого в бок. Явно, ему не хотелось тащиться обратно в отделение. А может, недалеко отсюда открылся после обеденного перерыва магазин, а они шли за водкой! И я сорвал их планы насчет выпивона.

- Ладно, так и быть, иди на работу, - сказал худой. - Только больше не хулигань!

- Да я вроде и не собирался! - произнес я виноватым тоном и откланялся.

Беседа с ними мне наскучила. Однообразные вопросы, дурацкие ответы. Никакого интереса у собеседников, никакого прения сторон. Скулы сводит от такой беседы.

На выходе из сквера я бегло обернулся. Менты стояли на одном месте и смотрели мне вслед. Наверное, ждали, что я буду делать дальше. А дальше я решил убраться отсюда как можно скорей. Тем более что к остановке уже подошел автобус.

Я запрыгнул на подножку и поднялся в салон. Когда двери закрылись, и автобус поехал, я выглянул в окно. Менты торчали там же и прикуривали от зажигалки, посматривая по сторонам. Наверное, искали, к кому бы еще прицепиться.

Все, сейчас главное - добраться до дома. Там я поговорю с женой и начну понемногу приходить в себя. То есть вспоминать, что произошло вчера и откуда взялся труп. Надеюсь, что это все же моя жена и это мой дом. Несмотря ни на каких дополнительных мужей! И еще я надеюсь, что дома найдется моя записная книжка, в которой записаны телефоны моих друзей и знакомых. Уж они-то мне все объяснят! Для меня сейчас восстановление вчерашних событий даже важнее, чем разборка с женой. Ее я оставлю на десерт.

Так, это какой автобус и куда он идет? Мне-то нужно до этой... как ее... Оружейной улицы. Чуть не забыл, какая улица мне нужна! Я спросил у пассажиров, какой это автобус и куда он идет. Мне популярно объяснили. Оказалось, что совсем не туда, куда надо мне. Тогда я спросил, какой автобусный маршрут идет до Оружейной улицы и где мне пересесть на нужный.

И тут мне ответили, что такой улицы нет. То есть, в этом городе нет улицы с таким названием. Признаться, меня это очень удивило. Как это нет такой улицы, если я на ней живу! Неужели и в самом деле нет! А почему тогда менты не удивились, когда я им назвал Оружейную улицу? Хотя они совсем не обязаны знать названия всех городских улиц, так ведь! Может быть, они приехали из другого города и поступили сюда на службу, толком не зная город. Как это обычно и бывает! Так что им простительно. Непростительно это мне! Но что я могу поделать с собственной памятью?

- Так ее, наверное, переименовали! - предположила вдруг одна из пенсионерок, которая наверняка помнила старые названия, ходившие здесь до великого переименования улиц и городов.

- И как же она теперь называется? - поинтересовался я.

- Как, как! - проворчала старушка. - Я что, помню!

Вот бабка дает! Как улица называлась десять лет назад, она помнит, а как сейчас, нет. Странные парадоксы памяти! А впрочем, я ведь тоже никак не могу вспомнить свой адрес! И если бы мне не назвали его в отделе кадров, я бы тоже оказался в затруднительном положении. Так что ничего удивительного в этом нет! Странно только, что в отделе кадров мне дали старое название. Наверное, я работаю в Институте так давно, что за это время успели переименовать не один десяток улиц. И я оказался записан под старым названием!

- Улица лейтенанта Кукишева, - подсказал пожилой мужчина, тоже, видать, пенсионер. - Вот как она называется!

- Почему это Кукишева? - заспорила с ним пенсионерка.

- Потому что эта улица раньше называлась чем-то похожим на оружие! стоял на своем пенсионер. - И мне кажется, именно Оружейная и называлась!

- Нет, не Оружейная! - взвилась бабка. - Кукишева раньше называлась Самолетная.

- Нет, ошибаетесь! Это Кукишева раньше называлась Оружейная! - вскипел пенсионер. - Самолетную улицу не могли переименовать в Кукишева. Самолетную переименовали в Закусочную. Но там стало собираться много пьяни, и ее еще раз переименовали в улицу Абаркала Кабрала. Или Карабаля Абарвала. Точно не помню. Иной раз так назовут, что совсем! - И он покрутил пальцем у виска, наверное, имея в виду того, кто давал улицам новые названия.

Надо было срочно останавливать их спор, который мог перерасти в драку. А как известно, нет ничего более жестокого и злобного, чем драка пенсионеров. И мне не хотелось стать ее зачинщиком.

- Ладно, все! - крикнул я, так что весь автобус повернулся ко мне. Заканчиваем дискуссию! Я ищу Оружейную улицу, значит, мне и решать, как она сейчас называется. Пускай будет улица лейтенанта Кукишева! Мне все равно, на какой улице я живу! Хоть Кукишева, хоть Мякишева, главное, чтоб на ней стоял мой дом! Я ведь еду домой и когда приеду, то узнаю, туда я попал или не туда! Короче, на чем я могу туда доехать?

- Ну, и правильно! - обрадовался пенсионер. - Не слушайте этих баб! Я вам точно говорю, Оружейная - это улица Кукишева! Сойдете на следующей остановке, пересядете на тридцать четвертый автобус. Ясно! Он идет как раз до Кукишева!

- Вот спасибочки! - обрадовался я. - А то после вчерашнего никак не соображу, как туда добраться!

Я так и сделал. Пересел на "тридцать четвертый", который, как я выяснил, идет до улицы Кукишева, бывшей Оружейной, и поехал.

Не знаю почему, но теперь я был уверен, что живу именно на Оружейной, то есть на Кукишевой. Это название отпечаталось в моей голове, словно выжженное клеймо. Разбуди меня ночью во время приснившегося кошмара и спроси, на какой улице я живу, и я отвечу - на Оружейной. Хотя, честно говоря, положа руку на сердце и не лукавя, почему-то я не был до конца в этом уверен. Какая-то тень сомнения еще оставалась у меня. Но поскольку другого варианта не было, я решил добираться именно до этой улицы.

Глава 8

Дверь, открытая для всех

Я вылез из автобуса на остановке "Улица лейтенанта Кукишева" и огляделся. Везде торчали одинаковые многоэтажки, словно скопированные какой-то фантастической машиной, штампующей похожие друг на друга болванки. Конечно, узнать среди них свой родной дом довольно трудно. Но можно. Если пожить подольше. А я-то прожил не один день. Уже, можно сказать, несколько лет. Правда, не помню, сколько именно. Но узнать свой дом мне раз плюнуть! С закрытыми глазами среди ночи в состоянии сильного подпития и то узнал бы. Но сейчас я его не узнал. С открытыми, днем и абсолютно трезвый. Неужели и как мой дом выглядит, я тоже забыл? Улицу-то я вспомнил! Правда, с трудом и после подсказки. И дом должен вспомнить! Но я не вспомнил! Нет, это уж слишком! Это просто ни в какие рамки! За такое просто надо давать по шее! Говорят, эмигранты, уезжающие из страны навсегда, до конца жизни помнят, как выглядел их родной дом, и даже видят его во сне. А я запамятовал. Нет, надо завязывать с этим делом! Больше ни капли!

Я стоял на улице с нечетными домами, и значит, дом десять был на противоположной стороне. Я радостно перешел улицу, чуть не угодив под машину, дотопал до торца здания и посмотрел на квадратный светильник с номером дома. Десятый! Мой! Улица Оружейная, то есть Кукишева, дом десять! Стало быть, по этому адресу я и живу, какие могут быть сомнения! Нечего тут рассусоливать, надо идти домой, дожидаться жены и разбираться с ней по полной программе. Я завернул во двор и зашел в подъезд.

В подъезде было всего несколько ступенек до лифта, которые я с легкостью преодолел. И лифт оказался под рукой. Словно с утра дожидался именно меня. Дальше начались проблемы. Я прыгнул в кабину лифта и хотел нажать кнопку своего этажа. Но не нажал. Потому что не помнил, на каком этаже я живу. Хотя, скорее всего, нажимал эту кнопку каждый день. А сейчас забыл. Совсем скверно! Но такое иногда бывает. Отрабатываешь какую-то операцию до автоматизма, а когда задумываешься, в какой последовательности ее делать, не можешь вспомнить. Ладно, вернемся к нашим кнопкам! Так на какую мне нажимать? Надо немного поразмышлять на эту тему, а то за последний день я совсем разучился это делать.

На каком этаже может быть шестьдесят третья квартира, в которой я живу? Я напряг последние остатки памяти, и в ней всплыли две цифры "тройка" и "семерка". Еще всплыл "туз", но мне показалось, что это уж совсем из другой оперы. Значит, я живу либо на третьем этаже, либо на седьмом. Так, что я видел всегда перед своими окнами? Если деревья, то на третьем, если облака, то на седьмом. Деревья я помню слабо. Их как-то в нашем городе не сажают. Вот облака помню хорошо. Особенно грязные и кучевые. Значит, все-таки я живу на седьмом. Точно, на седьмом. И я нажал кнопку с цифрой "семь".

Доехав до седьмого этажа, я вышел из лифта и осмотрелся. На площадку выходили двери четырех квартир. Шестьдесят третьей среди них не было. Я понял, что ошибся этажом. Такое часто бывает, когда человек возвращается домой в сильном подпитии. Но я-то совершенно трезв. Странно! Я посокрушался немного из-за этого, но расстраиваться не стал. Мало ли что бывает! Поднялся по лестнице на следующий этаж. Затем еще на один. На девятом как раз была шестьдесят третья. Моя!

Если сейчас начнутся проблемы с замком, мне придется ждать жену, чтобы она открыла дверь. Если, конечно, она ко мне вернется после того, что между нами произошло. Хотя, куда ей деваться, рано или поздно вернется. За вещами! Ладно, попробуем обойтись без жены. Ее все равно не дождешься!

Я вынул из кармана брюк мой единственный ключ, сунул в скважину замка. И попробовал его открыть. Безрезультатно! Ну конечно, как он мог подойти, ведь это же не мои брюки, а именинника! И ключ от его квартиры, а не моей. Я убрал ключ в карман, и нажал кнопку звонка. Вдруг жена уже дома!

Ответа не было. Как и следовало ожидать. Значит, Надя еще не пришла. И, скорее всего, в ближайшее время не придет. Будет разбираться со своим любовником. Пускай разбираются, пускай! Нам с ней все равно больше разговаривать не о чем. Вряд ли теперь мы сможем жить вместе. Я на всякий случай позвонил еще раз. Вдруг она все же дома и не может в данный момент подойти к двери. Или не слышит. Потому что собирает чемодан. Чтобы уйти навсегда.

Я взялся за ручку и со злости толкнул дверь от себя. И тут оказалось, что она не заперта. То есть спокойно так открылась внутрь, в квартиру. По-видимому, Надя пришла, чтобы по быстрому собрать вещи, и даже забыла закрыть дверь, уходя. Значит, ей уже глубоко наплевать на нашу квартиру, если она даже не хотела ее запереть. Или она не заперла ее, потому что находится дома?

Медлить больше было нельзя. Я зашел в квартиру. В прихожей на полу лежала верхняя одежда, снятая с вешалки, какие-то пальто и куртки, которые я раньше не видел. Все это кучей лежало в углу, словно ненужный больше мусор. По всему полу валялась в беспорядке обувь. Ящик тумбочки был открыт, так что сразу стало ясно - она копалась в вещах. Все, приехали, я безнадежно опоздал! Жена уже собрала свои вещи и ушла. Чтобы больше меня никогда не видеть! Этот парень из сквера оказался более привлекателен, чем тот, кто надоедал ей столько лет. Ничего, пускай он надоедает ей столько же, и тогда посмотрим, кто надоест ей больше!

- Надя, ты дома? - позвал я ее на всякий случай. Вдруг откликнется.

Никто мне, конечно, не ответил. Ну и не надо! И все же обидно. Ну, подумаешь, загулял немного с друзьями. С кем не бывает? Стоит ли из-за этого уходить навсегда, бросать мужа, бросать семью! Да, наверное, слишком часто я загуливаю с друзьями, и рано или поздно это могло ей надоесть. Но она тоже хороша! Никогда бы не подумал, что у нее есть любовник!

Я перешагнул через лежащее на полу пальто, прошел в комнату и застыл на пороге. В комнате наблюдался настоящий бардак, и эта картина оставляла полное ощущение погрома. Словно кто-то бесцеремонно копался в вещах, нимало не беспокоясь о сохранении порядка. Были открыты все дверцы у шкафов, выдвинуты ящики комода, перевернуты тумбочки. На полу валялись всевозможные вещи, каких я даже никогда не видел и не подозревал, что они есть у нас дома. Вот напихала барахла по шкафам! Зачем надо было копить все это годами, чтобы потом в один прекрасный момент бросить? Непонятная женская логика!

Ну, Надя! Такого я от нее никак не ожидал! Ну, ушла, забрала вещи, так еще и перевернула все вверх дном! Просто плюнула мне в лицо! Кто теперь будет это собрать и наводить порядок. Да и зачем? Мне без жены жизнь не мила. Пускай теперь все валяется до ее прихода! Все равно ведь вернется, я ее знаю. Пускай ей будет мучительно больно за бесцельно прожитые дни с этим ее хахалем!

А дальше произошло нечто невероятное! Я этого даже представить себе не мог! И поэтому был совершенно не готов к такому повороту событий. Был бы готов, сумел бы дать отпор. Но я не сумел и потому потерпел полное поражение.

Пока я находился в прострации от увиденного и озирался по сторонам, из-за оконной занавески выскочил какой-то мужичок, небольшого роста, но крепкий и жилистый. Я даже толком не успел его рассмотреть, как он набросился на меня сзади, пытаясь повалить на пол. Хотя его нападение и было неожиданным, но я устоял. Мне удалось вывернуться из его захвата и оттолкнуть от себя. Мужичок отлетел на метр, издал боевой клич, причем с матерной окраской, и бросился в бой снова. На этот раз он действовал более решительно. Ему удалось схватить меня за правую руку и загнуть ее за спину. Я успел ударить ему кулаком под дых, но он этого даже не заметил и продолжал гнуть меня к полу. Видно, мой удар был недостаточно силен или я попал ему по жировой складке, смягчившей удар. Но моя рука все больше и больше уходила вверх.

- Ты что, мужик, охренел! - заорал я. - Мне же больно, черт возьми! Немедленно отпусти меня, а то я разозлюсь!

- Ага, спешу и падаю! - злобно проговорил этот бандит противным хриплым голосом. - Тебя выпустишь, так ты ноги в руки и бежать!

- Если отпустишь, так и быть, оставлю тебя в живых! - прохрипел я.

Но он поставил меня на колени, схватил локтем за горло и стал меня душить. Ну, это уже ни в какие рамки! Такое обращение я терпеть не намерен! Что за манеры, что за невоспитанность! Вот хамло! И откуда такие берутся! Сейчас я ему покажу, на что способен! Я собрал последние силы и со всего маху заехал ему левым кулаком куда-то в область селезенки. Он охнул и отпустил захват. Я высвободил шею и вздохнул полной грудью. Это придало мне сил, которые я тут же использовал по назначению.

Немного поднапрягшись, я вырвал руку из его цепких пальцев. Вскочил на ноги и нанес ему еще один удар по челюсти. Вернее, хотел нанести ему удар по челюсти. Но не нанес. Потому что промазал. Он ловко увернулся, сделал подсечку, и я грохнулся на пол всей своей массой. Которой, честно говоря, было не так много. Всего лишь килограмм шестьдесят пять. Я хотел тут же вскочить на ноги, но не вскочил. Бандит прыгнул на меня сверху, перевернул на живот, заломил руки на спину и сноровисто перевязал их какой-то тряпкой. Да еще и прижал меня коленом к полу.

- Ну что, попался! - закричал он злорадно. - Теперь не убежишь!

- Да я и не собираюсь убегать! - проблеял я, насколько мне позволяло мое неудобное для разговора положение. Ведь моя голова покоилась на паласе, и рот еле-еле оставался на свободе. - Я вообще-то к себе домой пришел.

- Ага, так это ты хозяин! - радостно заголосил мужик. - И это твоя квартира! Ну, тогда получай по заслугам!

Он дотянулся до телефона, схватил трубку и набрал ноль два. Конечно, я не видел, что он там набирал, потому как лежал, упертый мордой в пол, но догадался по его словам.

- Алле, милиция! - закричал в трубку мужичок. - Приезжайте скорей! Я задержал хозяина! Улица Кукишева, дом десять, квартира шестьдесят три. Жду!

Он бросил трубку.

Ну, вот я и попался! Теперь уж точно попался! Значит, девка все же заложила меня ментам. Они выяснили, где я живу, произвели здесь обыск, ничего не нашли и посадили сюда своего человека. Он меня дождался и задержал. Значит, это мент. Все, мне конец! Мало того, что меня обвинят в убийстве того типа, так теперь еще пришьют сопротивление властям при задержании. Ну, я и попал! Конкретно попал!

- Сейчас подъедут, с тобой разберутся! - ехидно сказал мужик, надавливая коленом еще сильней.

Мне показалось, что он сейчас сломает мне хребет, и я попытался высвободиться. Но не тут-то было! Мужик крепко связал мне руки, не вывернешься. Да еще и насел сверху! Теперь не пошевелить ни ногой, ни рукой. Хорошо еще, что он не заткнул мне рот. Но я не долго радовался свободе волеизъявления.

- Ты что, мужик, двинулся? - прохрипел я, с трудом приподняв голову над полом. - Какого хрена ты давишь?

В ответ мужичок надавил сильней, так что у меня хрустнули позвонки. Если он так и дальше будет давить, то, пожалуй, переломит мне позвоночник. Тогда я точно не жилец не только в этой квартире, но и на этом свете.

- Поговори, поговори! - проблеял мужик. - Еще скажи, ошибся квартирой, не хотел заходить, больше так не буду! Слышали уже!

- Ты меня за кого принимаешь? - попытался выяснить я, когда он чуть-чуть отпустил поводья. - Ты что, думаешь, я убийца? Так я его не убивал! Понимаешь, не убивал! А то что ствол мой, так это ничего не доказывает!

- За кого надо, за того и принимаю! - сказал мужик. - И мне плевать, убивал ты кого-то или не убивал! Да хоть десяток убей, а только мне не мешай! Я свое дело делаю! А если кто будет мне мешать работать, с теми разговор короткий! Могу и шею свернуть!

- Да я уж вижу, что можешь! - сказала я с пола. - Вернее, чувствую! И если ты так будешь давить, точно свернешь! Только скажи, что тебе от меня надо?

Мужичок захихикал.

- Ничего не надо! На хрен ты мне вообще нужен! Мне вещи нужны! Я еще не все посмотрел, а ты прешься! Тебя что, звали? Ишь, разлазились, нельзя на пять минут дверь оставить открытой!

- Так я же к себе домой пришел! - прохрипел я. - Домой!

- Понятно, домой! - сказал мужик. - Если бы не домой, я бы тебя в шею выгнал! Очень мне нужно с тобой делиться! Я, понимаешь, полчаса замок вскрывал, все отмычки перепробовал, пока открыл! Столько здесь вещей собрал! Ни хрена не получишь обратно!

Вот те раз! Так это кто - вор! А я думал, мент. Значит, этот мужик залез в мою квартиру, чтобы ее обчистить, а я ему помешал. Значит, это он произвел тут такой бардак, вывалив все вещи на пол, чтобы украсть самое ценное, а совсем не ради обыска! Да, грубо работает, грубо! И, наверное, отпечатков своих налепил, где только можно! Но зачем он вызвал милицию, черт возьми? Ничего не понимаю!

- Чем делиться? - прохрипел я. - Этим барахлом? Да тут и делить нечего! Все, что подороже, забрала жена. Остальное - мусор! Забирай все, что хочешь, и гуляй! Я даже тебе помогу до лифта поднести.

- Ну да, так я тебе и поверил! - проворчал мужик. - Все вы так говорите! А чуть отпустишь, так сразу за оружие хватаетесь! Сам что-то вякнул про убийство! Сначала говорят, бери, что хошь, а потом ка-ак раз табуреткой по башке! Знаем!

- Да, ей-богу, я тебя отпущу! - взмолился я. - На кой ты мне нужен! У меня жена ушла. Все равно мне теперь вещи не нужны! Забирай, что собрал, и иди себе с богом!

Но мужика это только разозлило.

- Все, сейчас ты у меня договоришься! Ты меня уже достал!

Он подобрал с пола какую-то майку, скатал ее и засунул мне в рот. Видно, беседа со мной его раздражала. Особенно мои глупые вопросы. Он не хотел рассказывать мне свою биографию. И правильно сделал. Она у него, видно, густо покрыта черной краской. Но теперь и я не смогу рассказать ему о своих ощущениях. А мне есть, о чем поведать. Такой чудовищной боли я еще не испытывал. Хотя, может, и испытывал, но она была кратковременной. Теперь же мне пришлось терпеть боль на протяжении получаса, да еще и с кляпом во рту.

Глава 9

Вор и мент - братья навек

Через полчаса в квартиру ввалились два мента, один, судя по погонам, капитан, другой, судя по красной роже, сержант. Но оба хороши. В смысле под градусом. Они приподняли меня с пола, посадили на стул и вынули кляп. Уже за это им огромное спасибо! Надоело как-то валяться на полу в виде свернутого ковра. Да еще и держать спиной колено этого матерого взломщика.

Но что удивительно! Раз приехали менты, значит, это все же не взломщик, а переодетый опер, который косит под вора. Сейчас ведь их не отличишь, все на одно лицо. Точно, так и есть! Зачем, спрашивается, вору вызывать ментов? Чтобы они задержали его самого! Нет, этот мужик - самый настоящий мент. Так что я доигрался! Сейчас они начнут меня допрашивать. И может быть даже с пристрастием. То есть с физическим воздействием. Короче говоря, станут меня бить. А бить как раз есть за что!

Я ведь подозреваюсь в убийстве. Причем при отягчающих. То есть с применением огнестрельного оружия. А это уже, как минимум, две статьи - за хранение и за употребление. И еще одна за сопротивление властям при задержании. Лет десять строгача мне обеспечено. Не меньше! Однако быстро они меня поймали! Подослали на мою квартирку мужичка-провокатора, он меня повязал и сдал им с потрохами. И сейчас они начнут вытрясать из меня все, что я знаю про убийство. Конечно, совершенное мною. В этом они не сомневаются! В этом даже я начинаю не сомневаться. Раз меня так берут, значит, так и есть! Первым делом, конечно, будут выяснять, как и за каким чертом я застрелил того типа! Что ж, должен буду их разочаровать. Ни как, ни за каким, я не знаю. То есть даже понятия не имею. И все еще сильно сомневаюсь, что это сделал именно я. У меня бы ни за что не поднялась рука убить живого человека. Но разве эти звери поверят! Им бы только найти виноватого!

И вот я сижу на стуле, стоящем одиноко посреди комнаты, чисто как король на именинах. Мои руки больно сцеплены за спиной браслетами. Напротив стоит капитан милиции и строит зверскую рожу. Он широк в плечах, коренаст, с открытым деревенским лицом, так что видно, рубаха-парень. Рядом с ментом в подобострастной позе расположился мужичок и заискивающе поглядывает на капитана. Кто он - вор или мент - я так и не понял! Сейчас ведь многие работают на два фронта. В общем, мне это уже без разницы. Сержант, этот громила под два метра ростом с пудовыми кулаками и круглой, как сковорода, рожей ходит по комнате и рассматривает разбросанные вещи. Причем некоторые из них поднимает с пола и рассовывает себе по карманам форменного кителя.

- Это вы нам звонили? - говорит капитан мужичку.

- Я, кто же еще! - отвечает тот.

- В этом можете не сомневаться! - замечаю я по этому поводу. - Мне бы это никак не удалось! Он напал на меня и связал, так что я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой!

- Тебя не спрашивают! - рявкает в ответ капитан. - Когда спросят, будешь открывать рот. - И обращается к мужичку. Вежливо так, на "вы". Расскажите, что произошло! И покороче.

- Как что! Ясно что! - вспыхивает мужичок, словно его обвинили в чем-то предосудительном. И начинает с жаром, с пылом, объяснять. - Я, понимаешь, полчаса замок ломал! Все свои лучшие отмычки извел. Трудный, собака, попался! Наконец, еле отмычку подобрал, с таким трудом дверь открыл, ну, начал вещички собирать, что подороже. Вон, только полмешка насобирал! А тут этот лезет! Хозяин, значит, хаты! И чего, спрашивается, лезет! Будто не видит, что тут люди работают!

И мужик начал энергично, буквально захлебываясь, рассказывать, в каких трудных условиях ему приходится работать, с какими сложными замками иметь дело и сколько на себе таскать вещей. А у него уже годы не те, да еще радикулит, подагра, псориаз и, сами понимаете, цирроз печени...

- Понятно! Достаточно! - наконец, оборвал его капитан и повернулся ко мне. - Это твоя квартира?

Я кивнул. Насколько позволяли это сделать больные шейные позвонки. Все-таки мужик изрядно попортил мне опорно-двигательную систему. Каждый кивок дается с трудом. Значит, он все-таки вор! А вовсе не мент, который якобы ловил подозреваемого в убийстве. Получается, что они не считают меня подозреваемым! Но тогда непонятно, за что меня захомутали?

- Моя, - вдобавок к кивку прохрипел я. - Кажется...

Капитан устало вздохнул. Видно, ему с утра пришлось провести штук пять допросов, и допрашиваемые вымотали его силы окончательно.

- Так твоя или нет?

Я пожал плечами.

- Я не уверен. Судя по адресу - моя, а судя по вещам - нет.

Мужик подошел к мешку, стоящему в углу и набитому всевозможным барахлом, которое он насобирал в моей квартире, и вынул из него магнитолу. Подтащил ее ко мне, воткнул в физиономию.

- Вот это твоя гармошка? - отчетливо сказал он.

- Вроде бы... - кивнул я. - Хотя таких "панасоников" во всем мире... Может, моя, а может, и нет.

-Так, все ясно! - уверенно сказал капитан и махнул рукой. Свой приговор он уже обнародовал. И сейчас будет приводить его в исполнение. Пишите заявление!

Это он сказал мужичку. Потому как смотрел на него. Если бы он это сказал мне, то я, скорее всего, ответил бы отказом. Ведь нельзя же что-либо написать со связанными руками. Мужик насторожился, испуганно заморгал и стал суетливо елозить на одном месте. Видно, ему жутко захотелось слинять отсюда, как можно скорей, сдав меня на поруки, а тут вдруг выяснилось, что его заставляют что-то писать. Лично я засомневался, хорошо ли он знает грамоту!

- Какое заявление? - недоуменно уточнил мужик, подтвердив мои подозрения.

- Ну, я, такой-то, такой-то, имею столько-то судимостей, где сидел и по каким статьям, хотел обчистить квартиру такую-то по такому-то адресу, но гражданин такой-то, являющийся хозяином этой квартиры, мне помешал... стал объяснять ему капитан.

- Ага! - кивнул взломщик. Понятливый оказался мужик. Обычно по три раза переспрашивают, как писать официальную бумагу. А этот сразу понял. Он сел за стол, взял чистый лист бумаги, ручку и начал что-то старательно царапать. Зачеркнул, скомкал лист, взял еще один. Начал выводить что-то более аккуратно. Возможно, долго вспоминал буквы.

Капитан решил оставить мужика в покое и заняться мной. Я представлял для него более интересный экспонат в галерее уголовных типов. Он подошел ко мне вплотную, так что я чуть не задохнулся от перегара, исходящего из его глотки, и заглянул мне в глаза. Наверное, они показались ему предельно хитрыми, поэтому он грубо спросил:

- Как твое имя?

- Мое? - переспросил я.

- Ну, не мое же! - огрызнулся мент.

Я открыл рот, чтобы сказать ему, как меня зовут, и осекся. Хотел выдать информацию, что меня зовут Федор Павлович Иванов, как и было указано в справке, выданной в отделе кадров Института, но вдруг вспомнил лицо того типа из сквера и понял, где я его видел и почему оно показалось мне знакомым. Я его видел на фото с учетной карточки. Да, именно так и есть! Значит, это он Федор Павлович Иванов, и это была его жена Надя. А я, как форменный дурак, приставал к ней, пытаясь соблазнить на свою сторону! И, стало быть, это ихняя квартирка! А совсем не моя! Но тогда кто я такой и как меня зовут? Я вдруг отчетливо понял, что не только не помню своей фамилии, но у меня даже вылетела из головы такая простая вещь, как свое собственное имя! То есть я совершенно не помню, как меня зовут. Вот это уже конец! Это уже равносильно смерти! И, похоже, она уже стучится в мою дверь.

А капитан ждал моего ответа. И надеялся, что я отвечу. Ну что ж, рад был бы ответить, да нечем! Я стал вспоминать, как меня могут звать. То есть напряг последнее, что осталось от памяти. Стал искать хоть какую-то зацепку, которая вывела бы меня на мое имя. Наверное, это должно быть какое-то простое, русское, незатейливое имя. Ну, раз я так хорошо говорю по-русски! Господи, хорошо хоть родной язык не забыл!

- Вася... - пробормотал я неуверенно. - Нет, Коля... Вернее, Федя.

- Может, хватит! - оборвал меня капитан.

- Федя. Точно, Федя, - сказал я, решив остановиться на чем-нибудь одном.

- Фамилия? - устало вздохнул капитан, решив, наверное, что фамилию я буду вспоминать еще дольше.

Своей фамилии я, конечно, не помнил. Как и имя. И сколько бы я не напрягал то, что еще теплилось в моей голове, я не мог вспомнить ни того, ни другого. Можете себе представить! Лично я такого представить не могу! Чтобы человек забыл свое имя и свою фамилию! В это нельзя поверить! Можно забыть все, что угодно - где работаешь, где живешь, кто твоя жена, кто начальник. Но фамилию! Она ведь дается при рождении, как и имя, и эти два слова человек должен помнить до конца своих дней. А я забыл! Неужели он уже пришел? Конец дней. Так рано! А я еще надеялся пожить!

Я стал долго и обреченно вспоминать свою фамилию, задрав глаза к потолку, и даже сам испугался того, что никак не могу ее вспомнить. Хотя, уж если я забыл имя, то фамилию забыть еще проще. В смысле, вспомнить еще трудней. Потому что свое имя слышишь каждый день, а фамилию изредка. Как правило, только в дни выдачи зарплаты.

- Иванов, - наконец назвал я выданную мне в отделе кадров фамилию. Только, чтобы не мучить капитана.

- А может Сидоров? - съязвил он.

- Нет, Иванов, - сказал я более уверенно. - Точно, Иванов!

Капитан поднял с пола настольную лампу, поставил ее на стол, включил и направил свет мне в глаза. Я зажмурился. Свет резанул мне по глазам до боли. Мало того, что этот барыга чуть не сломал мне позвоночник, так еще этот ментяра хочет меня ослепить. Сговорились они что ли? Нет, чего они ко мне прицепились? По-моему, за последние сутки я ничего противозаконного не совершал. Ну, подумаешь, убил человека! С кем не бывает! Так это еще доказать надо. Самому себе! Вполне вероятно, что это не я его убил, а кто-нибудь другой. Ну, что еще? Зашел в чужую квартиру! Это что, преступление? Я же там ничего не взял! Так что лично я за собой никаких преступлений не чувствую.

Капитан подставил себе стул и сел прямо напротив меня. Наверное, чтобы хорошо меня видеть. И слышать. Потому что решил приступить к настоящему допросу. До этого были цветочки, а сейчас, похоже, началось серьезное промывание моих мозгов.

- Так! Первый вопрос! - рубанул он со всей прямотой. - Ты признаешь себя виновным?

- В чем? - уточнил я.

Хотелось бы сначала знать пункты обвинения, а уж потом отвечать на них. Если он сейчас начнет обвинять меня в убийстве, то я сразу откажусь. Потому как у нас пока еще презумпция невиновности. Не я должен доказывать, что не убивал того типа, а мент должен доказать, что я убил. А это будет ой как нелегко! Доказательств-то нет никаких!

Но мент сразил меня наповал своей наивностью.

- В том, что являешься хозяином этой квартиры, - выдал он, ничуть не смутившись от простоты поставленной проблемы.

Надо сказать, он выдвинул весьма оригинальное обвинение. Интересно, по какой статье меня будут судить? Наверное, что-нибудь скоренько допишут в уголовный кодекс. Исходя из политической ситуации.

Я подумал немного и спросил:

- А у вас есть доказательства?

- У нас есть свидетель? - сказал мент и посмотрел на мужичка.

Тот продолжал что-то вдохновенно выписывать, вспоминая буквы. Наверное, это занятие ему понравилось. Все-таки приятно, когда по бумаге шелестит твое перо. Во всяком случае, ему будет, чем заняться в неволе.

- Скоро там? - прикрикнул на него мент.

- Сейчас, сейчас! - пробормотал взломщик, скомкал листок, бросил его под стол, взял еще один. Набросился на него с новой энергией, противно зашуршав ручкой. Наверное, третий вариант заявления у него выходил более складно.

- А этого достаточно? - на всякий случай спросил я, хотя знал ответ заранее.

- Вполне, - кивнул капитан. - Любой суд признает это доказательством. Особенно, наш.

Я понял, что мне от этого обвинения не отвертеться. И презумпция не поможет. Потому как у меня нет практически никаких доказательств в свою защиту. Ни малейшей зацепки, за которую можно было бы уцепиться и доказать свою невиновность. Хотя, впрочем, одну можно найти.

- А может, документы на квартиру проверить? - предложил я. - Там написано, кто хозяин.

- Это работа следователя, - поморщился капитан. - Наше дело - выбить признание.

- Выбить? - испугался я. - В буквальном смысле?

- И в нем тоже, - кивнул мент. - Так что сам понимаешь, отпираться бесполезно.

Ну вот, я и доигрался! Сейчас они будут выбивать у меня признание. Наверное, это очень больно. По сравнению с этим ломка позвоночника детские игрушки. Черт возьми, я бы с радостью признался три раза, если бы знал, в чем конкретно меня обвиняют! Какое-то расплывчатое обвинение "Ты - хозяин квартиры!" В чем тут состав преступления, я никак не пойму! Я, конечно, могу покривить душой и признаться, что им являюсь, но сейчас меня больше волнует истина. А действительно ли эта квартира моя?

- Я не уверен, - пробормотал я и начал рассуждать вслух. - Мне кажется, что это моя квартира. И вроде бы я в ней живу. И как будто эти вещи мои. Но у меня нет уверенности, что это так. У меня такое чувство, что я здесь впервые.

Капитан тяжко вздохнул. Устал он от допросов, бедняга, и ему совсем не улыбалось разжевывать один и тот же вопрос по два часа.

- Ладно, потом разберемся, твоя или нет. Короче, второй вопрос! Как твоя настоящая фамилия?

Я пожал плечами и виновато опустил голову. Ну, как ему объяснить, что я забыл свою фамилию? Какой же дурак мне поверит? Они все трое вместе со взломщиком просто будут надо мной смеяться. Но ведь я ее действительно забыл! На самом деле! Совершенно не помню. Даже первой буквы, с какой она начиналась. Может, сказать им все, как есть? Так, мол, и так, вчера сильно выпимши был, а с утра... Ладно, попробую!

- Вы понимаете, я... почему-то не могу ее вспомнить. Забыл. Совсем. После вчерашнего ничего не помню. Странно, правда? Вот те раз! Какая же у меня фамилия? Ведь должна же быть какая-то фамилия! А какая, не помню! Вы мне верите? Вы же тоже это дело любите, и с вами такое случалось...

- Сейчас поверим! - согласился капитан и вдруг крикнул: - Горохов!

- Я! - отозвался из дальнего угла сержант. До этого он бродил по комнате, как тень, выгребал из ящиков какие-то безделушки, не обращая на нас внимания, и рассовывал их по карманам. А сейчас оказался тут как тут. Очутился вмиг рядом со мной. Я даже не заметил, как его тень заслонила мне лампу. Постоял бы он так еще минут десять. Но он не постоял.

- Приступай! - рявкнул капитан.

- Есть! - сержант дыхнул в меня перегаром. - И с оттяжкой можно, тарищ капитан?

- Давай! - кивнул капитан, слез со стула и отошел от нас подальше. Наверное, не хотел участвовать во всем этом балагане. - Ничего, сейчас установим твою личность. Назовешь без промедления. А то ишь, ваньку валяет! Забыл он! Сразу вспомнишь!

Сержант снял китель, бросил его на стул, потом закатал рукава рубахи, размахнулся и дал мне кулаком по лицу. По-моему, он попал мне по скуле. Потому что именно ее обожгло чем-то горячим. Я даже сразу не понял, куда он мне съездил. Да, тяжелая рука у сержанта! Приложил за милую душу! Так приложил, что я не удержался и вместе со стулом опрокинулся на пол. Попытался подняться на ноги, но со связанными на спине руками это не так просто было сделать. Спасибо сержанту, он поднял стул, схватил меня за шиворот и усадил снова. Скула заныла ноющей болью. Я пошевелил языком и почувствовал во рту кислый привкус крови. Наверное, он своротил мне десну. Так и есть, один из зубов наверху зашатался, как пьяный, которому с трудом удалось подняться на ноги.

Взломщик, до этого сидевший в задумчивости, вдруг начал что-то быстро писать, хотя уже исчиркал всю бумагу вдоль и поперек, наконец, отложил ручку и подал листок капитану.

- Я могу быть свободен? - испуганно спросил он.

- Обожди, - бросил мент, взял листок и принялся изучать его каракули.

Я сплюнул кровь и прошепелявил:

- Тут так легко не отделаешься...

- Поговоришь сейчас! - ругнулся сержант, размахнулся как следует и дал мне еще раз. Теперь он попал мне по подбородку. По-моему, от его удара моя нижняя челюсть поменялась местом с верхней. Во всяком случае, я перестал ее ощущать. Голова закружилась, и я потерял счет времени. Конечно, я снова не удержался и завалился на пол. А ведь был почти трезвый. Подняться я уже не пытался, поскольку был абсолютно уверен, что без посторонней помощи сделать это не способен.

Сержант навис надо мной, немного понаблюдал, как я корчусь, лежа на полу, усмехнулся и со всей силы вдарил мне ногой по животу. Вот тут я уже хрипнул, издал какой-то нечленораздельный звук и отключился. Сознание быстро улетучилось. Последнее, что я услышал, были слова капитана, донесшиеся до меня из гула, который шумел в моей голове.

- Горохов, давай не здесь! Там в ванной. И смотри, не перестарайся! Нам только трупа не хватало.

Глава 10

Игра в несознанку

Очнулся я в ванной, сидя на полу и прикованный браслетами к полотенцесушителю. Очнулся оттого, что меня обливали водой. Надо мной стоял сержант Горохов. Наклоняясь над раковиной, он глотал из-под крана воду и, раздувая щеки, брызгал ею мне в лицо. Вода была смешана с обильным перегаром, и мне казалось, что в меня брызгают чистой водкой. Я продрал глаза и уставился на моего мучителя. Он опять набрал воды в рот и хорошенько брызнул в меня водочным душем. Он что, слепой, не видит, что я уже очнулся? Я кое-как утерся рукавом и сказал:

- По-моему, достаточно. Я в порядке.

Сержант закрутил кран.

- Ну что, будем молчать или будем признаваться? - прохрипел он, отплевываясь.

- Я не помн...

Горохов размахнулся и не дал мне договорить. На сей раз он точным ударом попал мне по виску. Я ударился головой о раковину. Ну вот, теперь будет вторая шишка! Только этого мне не хватало! И так ни черта не помню, так он отбивает мне последние остатки памяти.

- Я вспомнил, - быстро сказал я. - Я все вспомнил. Я вам сейчас расскажу всю свою биографию. Только прошу, больше не брызгайте в меня водкой. Я завязал.

- Ну, давай, говори! - сержант нагнулся ко мне поближе.

- Я не Иванов, - сознался я. - Моя фамилия Петров.

- А если подумать! - сказал сержант и нанес мне точный удар в челюсть.

Челюсть съехала влево и осталась в таком положении. Похоже, ее заклинило. Теперь я не смогу внятно говорить, жевать, свистеть и еще много чего не смогу - я так сразу и не соображу, чего. Пришлось повернуться к нему правой стороной, чтобы он выровнял мне овал лица.

- Хорошо, - кое-как прошепелявил я. - Пускай будет Сидоров. Если вам так хочется.

- Ах, Сидоров! На, получай! - И сержант одним ударом выправил мне челюсть.

Она встала на место. Вот спасибо! Теперь я хоть внятно смогу назвать свое имя. Когда вспомню.

Тут открылась дверь, и в ванную заглянул капитан.

- Ну, как тут у вас? - поинтересовался он. - Продвигается?

Сержант вытер рукавом пот со лба и шумно выдохнул водочные пары.

- Не сознается, тарищ капитан, - доложил он. - Крепкий мужик!

Капитан обреченно осмотрел тесное помещение санузла, понял, что ничего со мной сделать нельзя, кроме как утопить в ванной, и махнул рукой.

- Ладно, давай его в комнату! Сам поговорю. И сними браслеты.

Вот доброй души человек! Хоть один нашелся, кто проявил ко мне сострадание. Ведь понятно, что надо не бить человека, а поговорить с ним о том, что наболело у него на душе, и он выложить тебе все.

Сержант отцепил меня от трубы, снял браслеты с рук и поднял за шиворот, как котенка. Я глянул в зеркало над раковиной. Боже, что я там увидел! Рожа перекошена, на лбу огромная шишка, на всем лице кровоподтеки, глаз затек. На кого я стал похож!? На спившегося интеллигента, живущего подаянием и собиранием пустой посуды, вот на кого! Ну, как теперь меня признают за своего мои знакомые, если я кого-нибудь из них случайно встречу? Наверняка, они пройдут мимо и не захотят назвать мне мое имя. И я потеряю всяческую надежду когда-нибудь обрести себя.

Этот костолом не дал мне налюбоваться на мою физиономию и поволок меня в комнату. После сидения на холодном полу, мне было довольно приятно размять затекшие ноги и пройтись по коридору. Правда, я припадал на одно колено, потому что сержант волок меня на высоте опущенной руки. Но я не стал ему на это пенять. После того, как он перестал меня бить, я проникся к нему искренней симпатией.

Взломщик все еще находился в квартире. Наверное, они с капитаном поладили. Нашли общие интересы и поговорили по душам. Конечно, им есть, о чем рассказать друг другу. Все-таки работают в одной области. У обоих есть профессиональные секреты, которыми всегда хочется поделиться с близкими по духу людьми.

Вор посмотрел на мою разбитую вдрызг морду, и ему чуть не стало плохо. Он сошел с лица, нервно сглотнул и поднялся из-за стола.

- Может, я пойду? - промямлил он. - Мне работать надо.

Капитан вспомнил о нем, повернулся и уничтожил его тяжелым взглядом. Мужик сел на свое место и виновато пожал плечами.

- Сначала дайте подписку о выезде, - распорядился мент.

- Сей момент!

Вор схватил чистый листок бумаги, быстренько написал расписку ужасно корявым почерком, так что ее потом неделю разбирать будут, и приложил документ к заявлению. Капитан схватил бумажку со стола, мельком ее просмотрел.

- Свободны, - сказал он. - И чтобы я вас больше на нашем участке не видел!

- Само собой! - кивнул взломщик, приподнял свой мешок, взвалил его на спину, раскланялся и ушел.

Сержант усадил меня на стул перед капитаном. Как же хорошо расслабиться после промывания мозгов! А то все кости болят, челюсть ноет и в голове гул. Конечно, я бы с большим удовольствием прилег, но мне не предлагают. Ладно, не будем капризничать. Надо довольствоваться малым. Дали стул, ну и хорошо! Скажи спасибо, что не дали стулом по хребту.

Капитан подошел ко мне вплотную, пристально посмотрел в глаза.

- Ну что, долго будем в несознанку играть? - сказал он.

- Во что? - пробормотал я.

- В несознанку!

- Как это? - полюбопытствовал я. - Объясните правила, тогда сыграем по-настоящему.

На лице мента не дернулся ни один мускул. Он все так же пристально смотрел на меня. Наверное, оценивал мои способности к сохранению тайны. Может, надеялся, что изловил секретного агента иностранной разведки, которого долго учили держать язык за зубами. А как еще можно объяснить, почему человек не хочет называть себя?

- Чего такой скрытный, а? - наконец, процедил он сквозь зубы. - Ничего говорить не хочешь. Думаешь, не расколем? И не таких раскалывали!

Я равнодушно пожал плечами.

- Думаю, расколите...

Мне уже было наплевать, что они будут со мной делать. Пускай раскалывают, как орех, пускай поливают водкой из ведра, пускай бьют по фейсу! Сам был бы рад расколоться и все вспомнить. Может, как раз оно и полезно сейчас сдвинуть что-то в голове, чтобы она вспомнила имя и фамилию. А то мне как-то не по себе! Просто скребет на душе, что забыл такие простые вещи. Ну ладно бы, домашний адрес забыл, а то - фамилию! Кошмар!

- Крутой, да? - раздраженно сказал капитан. - Такие крутые, знаешь, где? Давно зону топчут. А те, которые самые крутые, червей кормят. Ладно, без фамилий. Как тебя звать-то? Меня Анатолий. Познакомимся? - Он протянул раскрытую ладонь и назвал себя по-дружески. - Толик.

Я поморщился и руки ему не подал. Много чести! Просто взял и отвернулся.

- Да не помню я! Сколько раз можно...

Капитан с сержантом удивленно переглянулись. Видимо, такие экземпляры, как я, попадаются им впервые. Согласен, для них довольно затруднительно понять, почему я не хочу называть себя. Мне-то это ничем не грозит. Не станут же они меня бить только за то, что у меня окажется не такая фамилия, как им бы хотелось. А даже если и станут! В любом случае, я ничем серьезным не рискую. По их понятиям.

Но, похоже, обоих ментов все еще мучил вопрос, касающейся моей личности, и заставлял их шевелить застоявшимися без дела извилинами. Во всяком случае, у капитана на лице было такое жалостливое выражение, словно он вообще ничего не понимал. Про сержанта я и не говорю. Этот тупо смотрел в одну точку и только хлопал глазами.

- Может, ты беспризорник? - наконец, выдвинул версию капитан. - Или из детдома? Хотя там вроде всех называют. Ну, был бы пацаном, я бы еще поверил. А то ведь солидный мужик. Сколько лет-то тебе, а?

Я пожал плечами.

- Ничего не помню...

Капитан изменился в лице. Просто пошел пятнами от злости. Похоже, у него кончилось всякое терпение. Что ж, его можно понять! Сидит тут перед ним какой-то хмырь, ничего собой не представляет и молчит, как партизан на допросе в гестапо. Было бы из-за чего молчать! Как будто что-то измениться от того, назовет он свою фамилию или не назовет? Да ничего не изменится. А время идет! Давно назвал бы, и пошел бы себе бутылки собирать. Не захочешь, взвоешь от злости!

А собственно, чего они прицепились к моей фамилии? Наверняка, сами ее знают! Если хозяин той квартиры, где лежал труп, назвал меня, значит, он назвал и мою фамилию. А по фамилии нашли в архивах мое фото. Так что задержали меня в соответствии с данными всей городской ментуре ориентировками. Но тогда зачем устраивать весь этот спектакль с мордобоем? Хотя понятно зачем. Может, у них принцип допроса такой! Им нужно, чтобы я сам сознался во всем. Капитан ведь так и сказал - "выбить признание!". Начали с малого, с фамилии. Если назову им свою фамилию, дальше пойдет легче. Дальше я сознаюсь в убийстве неизвестного мужика, которого видел впервые в жизни, а потом начну сознаваться в других преступлениях, о которых я просто забыл. Ну, если я такой отпетый преступник, то наверняка на мне висит еще несколько убийств. Теперь понятно, почему они прикладывают столько сил, чтобы вытянуть из меня такой пустяк, как фамилия. Зря стараются!

- Ладно, - прохрипел капитан, - не хочешь по-хорошему, можем и по-другому твою личность установить! Ты нам свою фамилию кричать будешь! Горохов!

- Я! - гаркнул сержант.

- Добавь ему парочку горячих!

- А ежели помрет? - испугался сержант.

- Ну и ладно! - капитан махнул рукой. - Хоть перед смертью скажет.

- А сами говорили: "Нам труп не нужен", - проворчал сержант, взял меня под мышки, поднял со стула и, по-видимому, собрался тащить обратно в ванную, чтобы исполнить приказание начальства. Я так думаю, что исполни он его, мне пришлось бы не сладко. Он бы мне мой портрет так разворотил, что потом родная мать не узнала бы.

Но капитан кивком остановил его. И я плюхнулся обратно на стул.

- Ведь помереть можешь... - вкрадчиво сказал он. Наверное, надеялся, что я образумлюсь и выдам ему военную тайну про свою фамилию. И я образумился. Решил облегчить их задачу. Правда, фамилии не назвал, потому как продолжал ее не помнить, а начал выдавать им советы, в которых, наверное, они не очень-то и нуждались.

- Может, вы по отпечаткам пальцев установите? - предложил я для начала. - Через компьютер... Сверитесь с базой данных, и он вам быстренько выдаст мое имя и фамилию.

- Грамотный... - проворчал капитан. - А если тебя там нету, в компьютере, тогда что?

Я немного поразмышлял над этой проблемой. Хорошо, что голова у меня еще соображает. В отличие от памяти. Память-то не только не соображает, но и не помнит ничего. Хотя это ее прямая обязанность.

- Тогда по картотеке паспортных столов, - предложил я другой вариант. - Дать запрос в отделения милиции. Разослать им мое фото. Чтобы на местах проверили, а?

- Ишь, чего захотел! - возмутился капитан. - Ты знаешь, это сколько работы? Полгода возни! А у нас времени нет. Ты думаешь, один у нас такой? Если с каждым возиться будем...

- Ну, я не знаю, ведь как-то можно мою личность установить? возмутился я.

Ну что это, в самом деле, я должен за них придумывать способы установления личности! Они-то мастера своего дела, а я так, дилетант! Если бы мне самому не надо было ее установить, я бы и чесаться не стал. Устанавливайте, как хотите, если она вам так нужна!

- Конечно, можно! - согласился капитан. - Мы для этого и поставлены, чтоб личности устанавливать. Нам за это зарплату платят. Правда, маленькую. Особенно не разгуляешься. За эту зарплату мы может только в глаз дать. Больше ничего. Что же нам с тобой делать-то?

Он надолго задумался, походил по комнате, пошпынял ногой валяющиеся на полу безделушки, вытряс из шкафов какие-то ценные вещицы и рассовал их по карманам. Потом достал сигареты, закурил, попыхтел немного дымом. И придумал. Интенсивная работа мысли на этом была завершена.

- Слушай! - сказал он мне, и на его лице нарисовалась зловещая ухмылка. - А если ты у нас Лохмачем будешь, а? Хотя у того приметы другие, но ничего, сойдешь! Приметы всегда переделать можно. Похож на него, Горохов?

- Похож! - радостно согласился сержант. - Просто одно лицо!

- Каким Лохмачем? - недоверчиво уточнил я. Что-то мне вся эта затея с подставным лицом казалась несерьезной. Мне бы свою личность установить, а не представляться каким-то чучелом с дурацкой кликухой.

- Да таким! - Капитан прихлопнул ладонями и радостно потер руки. Ходит тут в нашем районе один рецидивист. Полгода поймать не можем. Знаешь, сколько мы на тебя дел повесим? У-у!

Ну вот, я так и думал, что он предложит мне роль какого-то отморозка! Чтобы я, значит, вместо него на зоне припухал. Так получается? Незавидную участь они мне приготовили! Незавидную. Как-то не собирался я провести лучшие годы жизни на зоне. У меня были совсем другие планы. Не помню, правда, какие, но, думаю, что другие. Но если разобраться, а что я еще хотел? Назвал бы свою фамилию и место жительства, глядишь, давно бы домой ехал!

- А может все-таки через компьютер? - не очень уверенно предложил я.

- Да что ты все со своим компьютером! - отмахнулся капитан. - Мы тут Лохмача поймали, да, Горохов! А ты: "Компьютер, компьютер!" Надо будет с шефом посоветоваться. Думаю, он даст добро.

Капитан заходил по комнате из угла в угол, обдумывая возникшую у него идею. Видно, она так ему понравилась, так понравилась! Он минут десять радостно бормотал что-то себе под нос, хлопал ладонями и одухотворенно хмыкал. Наконец, выдал приказ.

- Значит так, Горохов, отвозишь этого бандюгу к нам, снимаешь с него отпечатки пальцев на всякий случай и в камеру! Пускай посидит, подумает. И смотри, если сбежит, я тебя тогда...

- Есть! - гаркнул сержант.

Этот мордоворот схватил меня под руки, приподнял со стула и поволок в прихожую.

Глава 11

Парочка Лохмачей на завтрак

Они погрузили меня в свой "газик" и отвезли в изолятор временного содержания. Это у них такая камера для особо буйных. Тех, которых нельзя под залог выпускать и держать дома до выяснения вины. Ну, а что такое изолятор для буйных, легко себе представить. Камера три на четыре, сплошные бетонные стены, деревянные нары и стальная дверь с маленьким окошком. Над дверью горит пыльная лампочка в защитной от буйных оболочке. Под потолком еще одно окошко на улицу, зарешеченное. Вот и весь интерьер!

Сержант Горохов лично проводил меня до двери, заботливо придерживая под локоток, чтобы я, не дай бог, не споткнулся, впихнул в эту самую камеру и закрыл дверь на замок. Даже не пожелав спокойной ночи.

- Если к утру не вспомнишь фамилии, пеняй на себя! - сказал он мне вместо этого.

А был уже поздний вечер. Или ранняя ночь. Я часов при себе не ношу, не знаю. В общем, в зарешеченном окошке, которое на улицу, полная темень. Зато в камере интимный полумрак, располагающий к задушевным беседам с сокамерниками. И один уже тут присутствовал. На нарах лежал какой-то мужик, отвернувшись к стене и выставив на всеобщее обозрение свой тощий зад в потертых штанах. Скорее всего, он дрых без задних ног, поскольку по камере разносился его жуткий храп. Как только открылась с лязгом дверь, и меня втолкнули в камеру, он проснулся. А когда дверь с грохотом встала на место, он окончательно пробудился и сел. Был он староват для тюремной жизни, лет за шестьдесят, с иссушенным небритым лицом, покатыми плечами и впалой грудью. И вообще, весь какой-то сухой и тощий, словно сидел уже безвылазно несколько десятилетий. Но, как это ни странно, он смотрел на мир доброжелательно и с интересом.

Я, держась за бок, похромал к другим нарам. Они были свободны, и я мог спокойно лечь, чтобы забыться. Не хотелось даже думать о произошедшей со мной метаморфозе. Но мысли сами лезли мне в голову, как назойливые комары. Они кусали мои мозги и пытались высосать из них все серое вещество.

Ведь прошедший день перевернул всю мою жизнь. Еще вчера я, по-видимому, был порядочным человеком, ходил на работу, имел дом, жену и, может быть, даже детей. Теперь у меня ничего этого нет. Я все потерял в один момент. Вчера все это было, а сегодня этого уже нет. Потому что я всего лишь забыл, кто я такой! Надо же, из-за такого незначительного пустяка! Как, почему я потерял память, по какой такой причине - я не мог ответить даже самому себе. Неужели для этого достаточно одного удара по голове! Скольких людей бьют по головам и ничего! Они продолжают жить и работать, прекрасно помня свои фамилии и имена. А я не помню! Значит, есть, есть в голове такая точка, по которой попадешь, и все, ты уже непонятно кто и звать тебя никак! Надо только по ней попасть. Но лучше не надо!

Мужик не спускал с меня глаз, оценивающе разглядывая меня и пристально следя за моим поведением. Видно, проверял меня на вшивость. Как я себя поведу. Стану ли на него бросаться. Я ведь буйный. Других здесь не держат.

- Били? - наконец спросил он.

Я кивнул и закрыл глаза. Мне не хотелось сейчас говорить ни о чем. Потому что я смертельно устал. Мне хотелось уснуть с жалкой надеждой, что завтра я проснусь и все вспомню. Если я сегодня проснулся со сдвинутой по фазе памятью, то почему бы завтра мне не проснуться с таким же сдвигом, но в обратную сторону?

- Да я знаю, как они здесь работают, - продолжил мужик, так и не дождавшись моего ответа. - Сам пострадал.

А ему, видно, как раз хотелось поговорить среди ночи. Излить кому-нибудь душу. Пожаловаться на несправедливость. Кроме меня он, конечно, никого не мог найти. Мы ведь были вдвоем.

- Попал сюда, ну а тут уж они выбили из меня все, - обстоятельно излагал мужик. - Они это умеют. Если уж за кого возьмутся, то отработают по полной программе. То есть отобьют.

Так, поспать мне сегодня не удастся! Этот-то, поди, выспался за целый день. Теперь начнет развлекать меня своими воспоминаниями. Я открыл глаза и посмотрел на него. В его взгляде читалась жалость. Он ждал от меня сопереживания. Но я на это уже был не способен. Только разлепил разбитые губы и еле слышно произнес:

- Они так и не установили мою личность.

Мой сосед по камере обрадовался, что я все-таки ответил, поднялся и подсел ко мне, уместившись на краешке нар. Заговорил вдохновенно:

- Ну и правильно! Я бы тоже не сознался. Но как с этим, Гороховым, поговорил, сразу все выложил. Кто я, откуда, зачем приехал. Всю подноготную. Даже рассказал, как двадцать лет назад мешок картошки украл. Который на дороге валялся. С грузовика, значит, упал. Исповедовался полностью. Как на духу. Здесь ничего не скроешь.

- Я бы сознался, да не могу, - вздохнул я, уставившись в грязный потолок. Мне не хотелось смотреть на соседа и видеть его жалостливую физиономию. И не хотелось слушать его жалобы. Мне-то было гораздо хуже, чем ему.

- Ясное дело, зачем такие сведения разглашать! - согласился он. - Если это дело секретное, то и нечего всем рассказывать. Перед каждым, понимаешь, сержантом, душу раскрывать. Они сначала подумали, что я какой-то Лохмач. Но потом решили, что слишком старый. Тот помоложе, вот как ты!

- Вот они меня и записали, - сообщил я.

Мой сокамерник покосился на дверь, поднялся с нар, подошел к ней, приложил ухо. Вернулся и заговорил потише. Наверное, боялся прослушки. В камере и стены имеют уши - об этом знают даже дети.

- А тебя за что забрали-то? Ты не думай, я не наседка, я сам по себе любопытный. Надоело тут одному. Хочется поговорить с человеком. Уже третий день тут... как это, кантуюсь. Перед тобой здесь один блатной сидел, он меня много чему научил. Так за что забрали?

Я вздохнул. Не говорить же ему, что меня привлекли за потерю памяти. Начнет расспрашивать, что да как. А я ничего рассказать не смогу. Потому как все забыл. Но он ведь мне не поверит. Подумает, что я его обманываю. Поэтому лучше сразу соврать, чтобы поверил.

- Квартиру обокрали. Кажется, мою...

Сосед так тяжело вздохнул, что я подумал, может он того... убийца. Сейчас начнет исповедоваться, как грохнул свою старуху на кухне во время чаепития за то, что не дала ему досмотреть любимую передачу по ящику. Но все оказалось гораздо прозаичней.

- Тебе еще повезло! Твоя квартира на месте. Вот она в целости и сохранности. Ну, подумаешь, барахлишко уперли. Дело наживное. А у меня машину угнали. Прямо из-под носа. Совсем недавно купил. Десять лет назад. Где она теперь?

- И ты сознался? - поинтересовался я. Меня начал забавлять этот человек. Какие, оказывается, мелкие неприятности могут быть у людей и как они серьезно могут из-за них переживать! Ему бы мои проблемы!

- Пришлось! - признался сосед. - Этот мне все отбил. Хотели на меня еще два угона повесить, да капитан сказал, что хватит с меня и одного. И так теперь намотают на полную катушку!

Мне захотелось дать ему хороший совет. Чтобы немного успокоить. Мне-то уже все равно не жить без имени, без фамилии, с клеймом убийцы, а ему-то еще мучиться и мучиться.

- А ты скажи им, что машина была не твоя. Что ты ее сам угнал.

- Как угнал? - переспросил он.

- Угнал, и все! Взломал замок, сел и поехал. Не знаешь, как угоняют? Сразу тебя отпустят.

Сосед вздохнул и почесал макушку.

- Вот блатной мне то же самое говорил. Что надо на себя все взять. Может и правда, сказать. Все-таки боязно. Вдруг они под другую статью подведут. А там срок больше.

- Говорю тебе. Они своих не трогают.

Он отошел, лег на свои нары и задумался. И чего тут думать? Я же знаю на собственном горьком опыте, что менты с блатными лучшие кореша. Одно дело вместе делают. Зачем же им своих под монастырь подводить? Лучше таких олухов, как мы, засадить! Но он, видно, еще в этом сомневался.

- Ведь на пять минут оставил! - горевал сосед. - Забежал в магазин за хлебом. Выхожу - нету! Обычно я замок на руль. А тут думаю, за пять минут ну кто успеет угнать! А ты глянь, успели! Главное, и зачем я в милицию поперся, как дурак! Ну, угнали, и хрен с ней! Сейчас бы дома сидел, чай пил.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем. Спать уже не хотелось. Да и не в том я состоянии, чтобы спокойненько взять и заснуть. Мне нужно решать важнейший вопрос жизни и смерти, а не отсыпаться. Первым нарушил молчание я. Решил посвятить его в свою страшную тайну. Видно, он мужик простой, доверчивый. Посочувствует. И не проболтается. А может, и подскажет чего.

- А я забыл... - проговорил я и осекся на полуслове. Не решался рассказывать ему свою историю. Боялся, что он мне не поверит.

- Что забыл? - уточнил сосед.

Я молчал. Не было сил говорить. Но решил, что раз начал признаваться, то и нечего останавливаться. И я продолжил свое признание:

- Все забыл! Кто я, как зовут, где живу, где работаю. Ничего не помню. Даже жену забыл! Как ее зовут, какая она из себя? Думал, моя, а оказалась чужая. Начисто все забыл!

- Совсем!? - удивился он.

- Совсем. Пришел домой, а дом не мой. Спрашивают имя, а я никак не могу вспомнить. До сих пор не могу. Вот так живешь себе и думаешь - это твоя квартира, твоя жена, твоя фамилия. И вдруг выясняется, что все чужое. Что все это тебе не принадлежит.

- Хм! Ну и дела! - присвистнул сосед. - А я думал, ты говорить не хочешь.

Я вскочил с нар, нагнулся к нему, схватил за грудки.

- Да если бы я помнил! Ты думаешь, я не говорю, потому что засекреченный агент? Не помню я этого, понимаешь, не помню!

Он смотрел на меня испуганно, словно я был прокаженным, от которого можно заразиться неизлечимой болезнью, уничтожающей память.

- Ну, парень, тогда ты совсем пропал, если не знаешь, кто ты.

Я и сам давно понял, что пропал. Куда мне теперь без имени и фамилии? Только в психбольницу. Там фамилию не спрашивают. Там людям она не нужна, как и все остальное. Кровать, пижама, утка - на этом ограничивается круг проблем. Все, что вне этого круга, - лишнее. Наплевать и забыть!

И тут мне пришла в голову одна мысль. Забавная мысль, надо сказать. Просто ужасно захотелось, чтобы я был не один такой. Может, это какая-то необычная эпидемия началась. Типа спида. И я, так сказать, вирусоноситель. Сейчас вот заражу беднягу потерей памяти, и мы оба будем без роду, без племени. А эта камера станет первой тюремной палатой больных с отсутствующим прошлым.

- Слушай, мужик! - Я насел на соседа, чтоб он не отвертелся от прямого ответа на мой провокационный вопрос. - А ты помнишь, как тебя зовут?

Мой сосед усмехнулся. Ему этот вопрос казался наивным. Он не понимал, что этот вопрос - серьезней не бывает.

- Конечно, помню. Михал Иваныч. И фамилию помню. Кудряшов. Как это я свою фамилию забуду? Ты что! Тогда сразу вешаться можно!

Я отошел и лег на свои нары. Оставил его в покое. Нет, он не заразился. Это я один такой. И мне самому придется выпутываться из этой ситуации. И никто мне не поможет. Никто не сможет мне подсказать, как можно излечиться от этой болезни. Хотя бы потому, что никто мне не поверит.

- Эх, счастливый ты мужик, Михал Иваныч! - вздохнул я мечтательно и повернулся на бок, чтобы заснуть.

Но так и не уснул за всю ночь. Во-первых, сосед храпел, как пьяный тракторист, во-вторых, мысли мешались в голове и варили какую-то кашу, расхлебать которую мне было не под силу. Кто я, где живу, кем работаю - все эти животрепещущие вопросы возникали один за другим и не приносили мне никакого разрешения. Потом они опять шли по новому кругу и всякий раз безрезультатно. Ни на один из них я не находил ответа. Словно этих ответов вообще не было! Но такого ведь быть не может! Если человек о двух руках, о двух ногах и одной пустой голове, значит, он когда-то родился. А если я родился, то меня как-то назвали. И куда-то поселили. И дали какую-то работу, когда я подрос. Ведь такого же не может быть, чтобы ничего этого не было!

Вся надежда оставалась на эту дурацкую память! Может, она соблаговолит хоть что-нибудь вспомнить. Нельзя же, в конце концов, так безнадежно все забыть! Если бы я тронулся умом в результате стрессовой ситуации, которая со мной случилась накануне, и забыл все, я бы, пожалуй, не воспринимал окружающий мир настолько реалистично, как я его воспринимаю. Я бы сейчас жил в некоем извращенном и перевернутом мире, в котором обитают сумасшедшие. Но ведь я-то все прекрасно понимаю и то, что со мной происходит, оцениваю достаточно трезво. Правда, пока. Еще неизвестно, что будет дальше.

В зарешеченное окошко уже пробивался утренний свет, а я все пытался что-то вспомнить. Яркий солнечный луч ударил из-под самого потолка, высветил свисающую паутину, пересек камеру наискосок и упал куда-то в угол. Пожалуй, я бы порадовался наступлению нового дня, но за нами уже пришли.

Щелкнул замок, с жутким скрипом открылась дверь, и в дверном проеме возникла коренастая фигура нашего общего мучителя - сержанта Горохова. Он был заспанный и какой-то вялый. И, по-моему, его рожа покраснела еще больше. Наверное, после неудачи со мной они на пару с капитаном наклюкались до умопомрачения.

Удовлетворенно позвякивая ключами, он гаркнул на всю камеру так, что мой бедный сосед свалился с нар, больно стукнувшись лбом о каменный пол.

- Подъем, мать вашу! И по быстрому!

Я мгновенно вскочил и встал, опустив руки по швам. Иваныч с трудом поднялся с пола и тоже попытался принять вертикальное положение, но стоял, сильно качаясь и недоуменно переглядываясь со мной. А я без всяких экивоков и приветствий начал со своей любимой темы.

- Послушайте, сержант, так вы установили мою личность или нет? спросил я.

Сержант многозначительно погремел ключами.

- Щас тебе все установят! Не торопися...

Его ответ меня не удовлетворил. Похоже, он всю ночь только тем и занимался, что спал вместо того, чтобы лазить по компьютерным сетям в поисках моей физиономии.

- Ну, вы хоть проверили по компьютеру мои отпечатки?

Сержант начал наливаться краской. Не прошло и минуты нашего разговора, как я стал его раздражать.

- Проверили, проверили! Почти такие же, как у Лохмача.

- Как это почти? - не понял я.

- Сейчас начальство разберется, как... - ухмыльнулся Горохов и отошел в сторону, освободив проход. Видно, ждал подкрепления. И оно незамедлительно появилось в лице еще одного мордоворота.

В камеру влетел незнакомый мне ментяра в кителе с полковничьими погонами. Он резво пробежался по камере, словно делал утреннюю зарядку, и остановился посредине, внимательно разглядывая нас. За ним поспешал капитан Толик с чрезвычайно заспанной физиономией. Наверное, его разбудили ни свет ни заря после того, как он добавил вчера после моего задержания еще спиртного себе в кровь. И теперь жутко мучался синдромом.

- Вот, тарищ полковник, Лохмачи, - невнятно доложил он, стараясь дышать в сторону. - Самые подходящие кандидаты. Выбирайте любого. Я бы посоветовал вот этого. Он помоложе.

Толик показал на меня. Я втянул голову в плечи. Не хотелось быть лежалым товаром на этом базаре. Полковник тупо рассматривал меня, словно собирался купить для каких-нибудь нужд, перевел взгляд на Иваныча, но тот ему не понравился еще больше, и он повернулся опять ко мне. Наверное, хотел выбрать одного из нас на заклание, но что-то мы оба ему не приглянулись. Наконец, он вынес вердикт.

- Нет, не годятся! - поморщился он. - Не то! Совсем не тот материал. Один старый, другой слишком худой. Зачем нам такие?

- Вы сами сказали: "Везите всех, потом разберемся..." - обиженно заметил капитан.

- Я сказал: "Везите всех похожих!" - рявкнул полковник. - А ты кого привез? Бомжей каких-то! - Он показал на Иваныча. - Это что, по-твоему, Лохмач?

- Второй вроде похож... - буркнул Толик.

- Сам ты похож! - Полковник замахнулся на него огромным кулаком, и капитан присел, чтобы его не зацепило.

- Так куда их теперь? - спросил он испуганно.

- Гони в шею! - рявкнул полковник.

- Совсем?

- Нет, наполовину!

И полковник заходил по камере, произнося свой монолог хорошо поставленным командным голосом. Любо дорого было послушать. Я сразу понял, что сейчас он выдаст им по первое число, чтоб неповадно было хватать первых попавшихся под руку обывателей. К тому же не помнящих свою фамилию.

- Ты мне такого Лохмача достань, чтоб ни один следак не подкопался! Чтоб все приметы совпали до одной. Длина роста, масса веса, прищур глаз, прогиб носа, прикус губ, растопыр ушей! В какое время живешь? Сейчас все доказывать надо! А мы ему такую лажу подсунем! Каких-то двух доходяг, которые похожи на Лохмача только фингалом под глазом! Да над нами все управление смеяться будет!

Капитан виновато пожал плечами и кивнул сержанту в сторону выхода. Горохов подошел к нам, протянул свои лапы и подтолкнул к двери.

- Всё, свободны! - пробормотал он.

Вот это никак не входило в мои планы. А планы у меня были серьезные. Я еще не получил от милиции никакой компенсации за доставленные мне приятные минуты общения с ней. Мне еще хотелось побыть в обществе этих мордоворотов и выяснить все же один маленький вопрос, касающийся моих паспортных данных.

- Как свободны? - искренне возмутился я и показал на свой синяк под глазом. - А это за что? Просто так? Что, зря терпел? Я требую справедливости! Грозились установить мою личность, так давайте, устанавливайте!

Иваныч потянул меня за рукав.

- Пошли, а то добавят.

- Горохов, давай проводи! - махнул рукой капитан, желая выслужиться перед старшим по званию.

Мне-то лично было наплевать на звания, и выслуживаться я не собирался. Я должен был получить от них то, что мне было жизненно необходимо. И ради этого я даже решился бы заехать полковнику кулаком по физиономии. Чтобы этот напыщенный павлин подал на меня в суд. И вот тогда бы им все же пришлось выяснить, кто я такой, чтобы узнать, на кого подавать.

Сержант снова подтолкнул нас к дверям, но уже более настойчиво. И произнес фразу, которую мог составить только такой изобретательный ум, какой находился в его голове.

- Господа, вам же вежливым языком говорят: "Пошли вон!"

Мне надо было что-то предпринимать. Они сейчас выгонят меня взашей, и я так никогда не узнаю, кто я такой и как меня зовут. Наступил самый ответственный момент, когда может решиться моя судьба. Сейчас или никогда! Я вырвался из лап сержанта, подбежал к полковнику и схватил его за грудки. Тот не ожидал такой прыти от доходяги и поэтому не оказал никакого сопротивления.

- Гражданин начальник! - закричал я. - Недоработка получается! А вдруг я на самом деле в розыске? Надо же проверить! Вдруг вы держите в руках более опасного преступника, чем этот, как его... нестриженый! А они даже не установили мою личность!

Я показал на капитана, решив навесить всю вину на него.

Толик втянул голову в плечи, не зная, что и сказать. Сержант застыл с открытым ртом, выпустив Иваныча из лап. Даже мой сокамерник побелел как мел и стоял, ни жив, ни мертв. Боялся, видно, что и ему достанется от полковника за недоработку подчиненных. Как я вас сделал, а! Ну что, голубчики, придется теперь отвечать за свои огрехи перед начальством. Это вам не водку жрать! Мозгами надо было кумекать, как мою личность устанавливать!

Полковник сурово нахмурил лоб, сдвинул брови и просверлил орлиным взором своих подчиненных до самого нутра.

- Как так? Да вы что! - гаркнул он. - Как посмели?

- Тарищ полковник, устанавливал я! - начал оправдываться сержант. Ей-богу, устанавливал! Вот, всю руку разбил! - Он показал разбитую руку полковнику. - А он ни в какую! Не признается и все тут! Крепкий мужик попался! Другой бы уже давно...

Да, видно, мозгами шевелить он так и не научился. Только кулаком махать. И то с переменным успехом. Все-таки надо точно знать, куда бить и когда. А то так ударишь, что себе по темечку попадешь!

Полковник поднял глаза к потолку, налился кровью и заорал:

- Всех вон! Во-о-он! Лохмача мне ищите! Лохмача! Пока не найдете, остальных даже не трогайте!

Горохов расправил ручищи и сгреб нас к двери. Я зацепился обеими руками за косяк, чтоб меня не вынесло в коридор. Сержант тщетно пытался меня оторвать.

- А как же моя личность, гражданин начальник? - закричал я что было сил. - Ведь никто же не знает! И я сам не знаю! Не может человек ходить по улице, не зная, кто он! А если он совершит преступление? Кого вы потом ловить будете? Да и вообще нарушение общественного порядка! Ведь все граждане должны знать свою фамилию! А я не знаю! И где живу, не знаю! И где работаю...

- Убирайся! - гаркнул полковник и со всей силы стукнул кулаком по деревяшке нар. Доска треснула и надломилась.

И тут я решил применить последнее средство. Гарантированное средство. После моего заявления они наверняка заберут меня для установления личности. Просто у них не будет другого выхода.

- Это ведь я убил того мужика, в квартире на Лесной улице! - в отчаянии крикнул я, надеясь, что сейчас все и проясниться. - Я!! Взял пистолет Макарова и как бабахну ему в башку! Он в кресле сидел, так и остался сидеть. Проверьте, кто ездил на Лесную улицу, они подтвердят! Ей-богу, я не вру! Я его убил!!

Ну все, теперь они скажут мне, кто я такой, потому как им ведь надо будет составить протокол чистосердечного признания. Тут уж не надо ждать, пока я назову свою фамилию. Тут сразу ясно, что я убийца. Даже без фамилии. Нацепляй браслеты и вези к следователю на допрос! Убийца есть, надо только допросить его по всей форме и под суд. А мне только этого и надо! Когда начнется следствие, то все выясниться - я убивал или не я. Зато сейчас, в данный момент, я узнаю, кто я такой. Честно говоря, сейчас мне это было гораздо важней узнать, чем личность настоящего убийцы и настоящую личность убитого. Но все оказалось не так просто. Жизнь внесла в мой план свои коррективы.

- Горохов, слышь... - устало проговорил полковник, откинувшись в изнеможении к стене. - Убери ты этого придурка отсюда от греха подальше! А то я за себя не ручаюсь! Он меня уже достал! Орет тут всякую чушь, лишь бы свое получить! В шею его! В шею! Нам только еще одного убийства не хватало! И так не знаю, что с ними делать! Восемь за неделю и все нераскрытые!

- Слушаюсь, тарищ половник! - радостно гаркнул сержант, оторвал мои руки от дверной коробки и вытолкал меня из камеры.

Так я ничего и не узнал.

Глава 12

По волнам моей памяти

Я брел по тротуару, не зная, куда иду и зачем. И по какой улице и в каком районе города. И куда эта улица меня приведет. К родному дому или к чужому. И какой он, родной? Если человек попадает в незнакомый город, так он хоть может спросить у прохожих, где находится гостиница, предъявить там свой паспорт и снять номер под своей фамилией. А что предъявлю я? Разорванный и помятый пиджак, непонятный ключ в кармане брюк, поздравительную открытку на чужое имя и фингал под глазом. Да мне за все это вместе взятое и куска хлеба не подадут!

Мой взгляд был рассеян. Я находился в крайнем отчаянии, легко переходящем в помешательство. Что теперь делать, к кому обращаться, у кого просить помощи? На милицию надеги никакой, меня никто не знает, я никому не нужен.

Мимо меня шустро пробегали встречные прохожие. Они бежали по своим делам, точно зная не только свои имена и фамилии, но и по каким именно делам бегут. Когда человек не знает, каким делом ему заняться, то он, пожалуй, и бежать не будет. Только если от инфаркта.

Я вглядывался в их лица, надеясь узнать хоть одно знакомое мне лицо, но никого не узнавал. Все были чужие, незнакомые, отстраненные. Они бросали на меня рассеянные взгляды и проходили мимо. В лучшем случае. Многие не бросали вовсе. Зачем я им был нужен такой? Неужели во всем этом проклятом городе нет ни одного человека, который бы меня знал! А я его! И мы бы с ним встретились! Вот сейчас, на этой улице. И тогда бы все разрешилось в один момент. Он бы меня увидел и назвал бы по имени. Я бы рассказал ему о своей проблеме, и он помог бы мне ее разрешить. Ведь для него это был бы сущий пустяк! Когда память работает на полную мощность, вспомнить имя друга элементарно просто! Наверное, это мое горячее желание вдруг каким-то чудесным образом воплотилось наяву.

Впереди у тротуара тормознул черный блестящий "мерседес". Из него с водительского места вылез громила с широченными плечами, бычьей шеей и тяжелым взглядом маленьких глаз. Он открыл заднюю дверцу и встал, как швейцар у входной двери в отель. С заднего места тут же вылез самоуверенный напористый молодой человек с небольшим кейсом в руке. Наверное, это был его кошелек. Громила хлопнул за ним дверцей. Пикнула сигнализация, мигнули фары.

Молодой человек двинулся мне навстречу. Модный пиджак, дорогой галстук, кожаный кейс - все было самое изысканное. Он знал цену своему прикиду, потому что знал цену себе. Громила пристроился сзади, чтобы охранять тыл. Так что спереди человек был беззащитен, как котенок. Я этим воспользовался и шагнул ему навстречу. У меня екнуло сердце, когда я увидел лицо этого молодого человека. Просто защемило где-то с левой стороны и толкнуло меня вперед. Потому что его лицо показалось мне знакомым. Невероятно знакомым. Вне всякого сомнения, знакомым. Я не только хорошо его знал, я был уверен, что знаю, как его зовут.

Молодой человек бросил на меня рассеянный взгляд и направился к дверям офиса какой-то непонятной фирмы. Громила обогнул шефа, взялся за ручку двери и уже почти ее открыл. Все, сейчас этот человек уйдет и не узнает меня! А я так и останусь никем!

- Сергей!!! - крикнул я что было сил.

Молодой человек притормозил, оглянулся и, не увидев никого знакомого, хотел было зайти в дверь. Я сорвался с места, мгновенно преодолел расстояние в несколько шагов и догнал его у самых дверей.

- Сергей! Стой! Подожди!

- Что? - Молодой человек остановился и недоуменно смотрел на меня.

Громила напрягся, в любой момент готовый прыгнуть мне на плечи и размазать по асфальту. Ему для этого нужен был только один слабый кивок его шефа. Только лишь движение плечом или даже глазом. Но молодой человек почему-то этого движения не сделал. Видимо, сказывались хорошие манеры.

- Здорово! - крикнул я, настолько был рад нашей встрече. Я не стал хлопать его по плечу и бросаться к нему с объятиями, потому что понимал, что это может быть последний прыжок в моей жизни. Ведь громила наверняка вооружен и не потерпит, если кто-то бросится на его босса. Он вынет пушку и попробует успокоить наглеца навсегда.

- Здрасьте... - недоуменно проговорил молодой человек, ничуть не обрадовавшись.

Я с надеждой заглянул ему в глаза.

- Ты меня не узнаешь?

Молодой человек немного поморщился и помотал головой.

- Нет.

Он брезгливо посторонился и хотел зайти внутрь.

Я выставил ногу вперед и загородил ему проход. При всем желании ему меня не обойти. Не станет же он перепрыгивать через мою ногу. Если только громила меня не оттолкнет. Но, думаю, он не станет опускаться до рукоприкладства без одобрения шефа. А шеф не спешил от меня избавляться. Черт его знает, может, его прошибли сентиментальные воспоминания, и он усиленно пытался вспомнить, кто я такой.

- Совсем не узнаешь? - я еще продолжал сохранять улыбку.

- Совсем.

- Мы же с тобой вместе учились! - напомнил я.

Он долго всматривался в мое лицо, наморщив лоб, по-видимому, не узнал, поджал губы и мотнул головой.

- Значит, служили! - продолжал я свои предположения. Я ведь вспомнил его, очень хорошо вспомнил. И был уверен на сто процентов, что его знаю. Но когда и при каких обстоятельствах мы встречались, хоть убей, не мог вспомнить.

- Вряд ли... - промычал он.

- Тогда работали!

- И не работали...

- Разве? - Меня начал грызть червь сомнения. - Но ты ведь Сергей?

- Ну Сергей... - кивнул он.

- Так откуда же я тебя знаю?

Он пожал плечами.

- Не знаю...

Я сник. Получается, что я его узнал, а он меня нет. Разве такое может быть? Хотя, наверное, в нашей судорожной жизни может быть и не такое. Радостная встреча вполне может закончиться плачевно, если радость только с одной стороны.

- Но ведь узнал же, понимаешь, узнал! - начал объяснять я. - Иду, смотрю - знакомое лицо. До боли знакомое. Думаю - наверное, друг!

Сергей задрал руку, посмотрел на часы. Потом на меня.

- Ну, и что ты хочешь?

- Ничего! - Я пожал плечами. Я от него ничего и не хотел, кроме одного. Чтобы он меня узнал. - Просто восстанавливаю в памяти лица друзей и знакомых.

- Зачем? - не понял меня Сергей.

- Забывать стал.

Он отвернулся, сплюнул и проговорил в сторону:

- Ну и хрен с ними! Чего о них вспоминать?

Я понял, что в нашей встрече безнадежно проиграл. По всем позициям. Мне нечего ему предъявить и нечем доказать свою правоту. Я - никто, он солидный человек. Кто я для него? Тень от фонарного столба. Возможно, что когда-то мы и были знакомы. А возможно, что и нет. На свою-то память я, понятное дело, полагаться не могу. А у него память, наверное, в полном порядке. Была бы не в порядке, не ездил бы он сейчас на "мерседесе" с персональным громилой, а ходил бы по тротуарам, не зная, куда и зачем идет.

Я начал растерянно объяснять.

- Мне это необходимо, понимаешь. Без этого никак! Я их вспомню, они меня. Если забыл, кто твои друзья, все, хана, забыл, кто ты и сам! Вот такие дела! Значит, не помнишь меня?

- Нет.

- Жаль.

Сергей опять посмотрел на часы. Наверное, проверял, на месте "роллекс" или я его уже свистнул, отвлекая болтовней о друзьях. Проверил и поднял на меня глаза.

- Слушай, как тебя... У меня со временем... Говори прямо, тебе чего надо?

- Да ничего не надо! - Я махнул рукой и обиженно отвернулся. Вспоминаю я!

- Ладно, понял, учились вместе, черт с тобой! Но я тебя не помню. Не могу же я вспомнить всех, с кем учился! Короче, тебе деньги нужны? На!

Он полез в карман, вынул несколько сложенных купюр, сунул мне в руку.

- Все, друг, извини, время...

Я тоскливо посмотрел на деньги, машинально сунул их в карман. Что мне его деньги? Мне фамилия нужна! Вспомнил бы он меня, а там глядишь, вспомнил бы и мою фамилию. Или хотя бы как меня зовут. Иногда ведь узнаешь знакомого или друга, а фамилию не помнишь. И имя тоже. Неудобно! Потом долго мучаешься, вспоминаешь...

И я решил пойти ва-банк. То есть признаться ему во всем. Хотя еще не признался в этом до конца даже самому себе. Но решил, что если признаюсь, тогда он хоть обратит на меня свое драгоценное внимание и вдруг возьмет и меня вспомнит.

И я выпалил одним духом:

- Сергей, понимаешь, я человека убил. Кажется. Выстрелил в него из пистолета. И даже не знаю, кто это такой. Представляешь!

Молодой человек слегка побледнел, сглотнул, быстро посмотрел по сторонам и бросил взгляд на громилу. Громила как-то странно гыкнул, встрял между мной и Сергеем, заслонив его своей тушей, и расставил свои грабли в стороны, по-видимому, желая меня поймать.

- Назад! - крикнул он. - Одно движение, и ты труп! Даже и не думай шевелиться!

Сергей, не долго думая, скрылся в дверях офиса. Его телохранитель придержал ее ногой, пока босс скользнул в щель, потом захлопнул и прижал своей широченной спиной. Видимо, боялся, что я буду прорываться с боями в офис. В его руке волшебным образом оказался пистолет, утонувший в огромной ладони. Хотя, по правде говоря, ствол не произвел на меня никакого впечатления.

- От трупа слышу, - пробормотал я и пожал плечами. Я и не собирался делать резких движений. Что я, каратист? И Сергей мне уже был не нужен. Я поговорил с ним по душам и все выяснил. Он меня не помнит! Или делает вид, что не помнит. Может быть, ему неудобно перед громилой, что в его друзьях числится такая замызганная личность, как я. И олигархи иногда стесняются своих телохранителей.

Громила больно толкнул меня лапой и, продолжая держать на мушке, схватил за ворот пиджака. Затем дернул на себя, повернул и прижал животом к шершавой стене этого непонятного заведения. Я почувствовал, как в мой затылок уткнулся острый холодный ствол пистолета. Мне почему-то захотелось в этот момент дернуться в сторону и вырваться из его рук, ужасно захотелось, и только остатки разума запретили мне это делать. Тем временем лапа громилы двинулась вдоль моей тощей фигуры, воровато обшаривая карманы и закоулки костюма. Признаться, я несколько боюсь щекотки, о чем и сообщил ему.

- Нельзя ли побыстрее? Уж больно щекотно!

- Потерпишь! - рявкнул он, продолжая эту позорную операцию.

Когда все мое уставшее от неприятностей тело побывало в его натруженных руках, он ослабил захват. Мне удалось отделиться от стены и обернуться. Более зверской рожи, чем торчала за моей спиной, я в жизни не видел. Пьяная рожа сержанта Горохова по сравнению с ней - просто ангельское личико.

- Я не ношу с собой оружия, - сообщил я ему. - Зря старался.

- Чтобы я тебе здесь больше не видел! - прохрипел он. - Ну давай, пошел вон!

И он толкнул меня в грудь. Я еле устоял на ногах. Что-то удержало меня на одном месте. И продолжало удерживать до тех пор, пока я не придумал, что мне сделать с этим оковалком. Придется ему все-таки выяснить, кто я такой, придется! Или убить меня на месте. Третьего не дано!

- Мое оружие - хитрость! - нагло заявил я, после чего со всей силы заехал ему коленом между ног. По-моему, я попал туда, куда надо. Яичницу не гарантирую, но парочка яиц всмятку ему обеспечена.

Вот теперь все! Кончилась моя свобода! Сейчас они меня повяжут и начнут выяснять, кто я и что сделал! Такое не прощается! За такой дерзкий налет на телохранителя могут дать до трех лет. А могут сделать из моего лица котлету. Так что я крепко рискую лицом. Но на что не пойдешь ради имени!

Но не тут-то было! После моего точного удара телок дико взвыл, жутко побледнел, его глаза закатились под веки, и он, ухватившись обеими руками за причинное место, стал оседать на землю. Пистолет сам собой вывалился из его руки и упал в грязь.

- Ты что, дурак... - завыл он. - Это же мое самое слабое место!

Так, все, это уже не боец! Я попал ему по самому слабому месту, и теперь он не сможет сделать и двух шагов, чтобы выяснить мою фамилию. Зачем я ему нужен? Ему бы в себя прийти. Да, похоже, я здорово перестарался. Немного не рассчитал удара. Надо бы ему посоветовать надевать не только бронежилет, но и бронетрусы. Ладно, оставаться здесь больше не имеет смысла. А то сейчас набегут его коллеги, до смерти затопчут. А мне моя жизнь еще дорога, как память. Памяти уже не осталось, так хоть жизнь сохранить. И я решил побыстрей убраться, пока не сбежалась подмога. Ему-то, бедняге, одному со мной не справиться!

Я припустил по тротуару, стараясь не сбить с ног ни в чем не повинных прохожих. Когда я уже заворачивал за угол, то взял и обернулся. Уж больно хотелось посмотреть, насколько оперативно работают охранники. Оказалось, что они довольно ленивы. Я уже был за сотню метров от входа, как из дверей вылетело человек пять здоровяков, причем только двое из них были вооружены стволами. Наверное, раненый ниже пояса бодигард смог как-то сообщить им о своей временной нетрудоспособности. Что ж, долго собираетесь, молодые люди! Если так воевать будете, от вас останутся одни могилки. Но, честно говоря, мне было совсем невесело. Вот когда я узнаю, кто я такой, тогда повеселюсь от души!

Я вскочил в подошедший автобус и, когда он отъехал, стал со злорадством наблюдать в заднее стекло, как по улице перед офисом бегали охранники, пытаясь сообразить, куда я мог подеваться. Что это был за автобус, я не знал, и куда он меня завез, тоже. Доехав до конечной, я решил обратно не ехать, а остаться в этом, совершенно незнакомом мне районе. Вдруг мне посчастливится и здесь встретить кого-нибудь из друзей, которые отнесутся ко мне более благосклонно.

Но спустя часа два я плелся по улице, не надеясь уже ни на что. Никого за это время я не встретил. Ни знакомых, ни друзей. Как будто все они срочно выехали из города, только чтобы не попадаться мне на глаза. И где теперь их искать? Если они вообще когда-нибудь у меня были. И что мне теперь делать? Вот так вот тупо бродить по незнакомым улицам этого незнакомого мне города днями и неделями, пытаясь увидеть знакомое лицо. И зарабатывать деньги на пропитание угадыванием имен состоятельных граждан, представляясь их друзьями. Можно, конечно, и до этого опуститься, но тут лотерея. Если я имени не угадаю, мне денег не дадут. Мне дадут по шее.

За время бесцельного хождения лица людей настолько примелькались, что я не отличал одно от другого. Все сливались в безликую толпу, которая окружала меня со всех сторон и подавляла своим бесконечным количеством одинаковых лиц. А почему я уверен, что обязательно встречу приятеля? Мой приятель может пройти по той же улице, что и я, а может и не пройти. Или пройти в другое время. Вероятность встречи настолько мала, что надежды никакой. И значит, ходить так я могу до скончания века. Потому что надеюсь на случайность. Которая происходит только тогда, когда ее совсем не ждешь.

И вот, когда я уже отчаялся кого-либо встретить, вдруг мимо меня промелькнуло знакомое лицо. Я даже не успел заметить, кто это был, и только интуиция сработала с опережением на три шага. Мимо меня прошла девушка, и мне показалось, что я видел ее совсем недавно. Даже не показалось, я был в этом абсолютно уверен. Я застыл, как громом пораженный, развернулся на сто восемьдесят и побежал за ней. Но она уже успела отойти на приличное расстояние.

- Подожди! Постой! - закричал я, не в силах скрыть нахлынувшие на меня чувства.

Даже прохожие удивленно оглядывались на меня. Я не обращал на это внимания. Мне нужна была она и больше никто.

Я догнал ее и схватил за локоть. Она раздраженно обернулась, и я увидел ее лицо. Выражение лица злое, но такое радостное для меня. Я увидел те же длинные вьющиеся волосы, тот же аккуратный носик и те же большие доверчивые глаза. Вне всяких сомнений, это была она - та самая прекрасная незнакомка, с которой я лежал в одной постели в то самое злосчастное утро, когда я стал никем. Мало того, никем, я стал практически убийцей. Вернее, это она посчитала меня убийцей, и я с этим согласился. Хотя и был внутренне против. Это произошло всего лишь вчера утром, и я эту девушку хорошо запомнил. Несмотря на все провалы в памяти! Я не мог ее спутать ни с какой другой!

Девушка со злобой посмотрела на меня, резко вырвала руку и хотела идти дальше. Я бросился за ней. Догнал, забежал вперед.

- Это же я! Я! Ты разве не узнала меня?

Она узнала. Несмотря на мой пришибленный, расхристанный вид, шишку на лбу, небритость и синяк под глазом. Моя физиономия уже побывала в боях и несла на себе отпечатки позорного поражения. Но не узнать меня было нельзя.

- Ну что тебе? - раздраженно сказала она, оглядываясь на прохожих. Видно, ей совсем не хотелось привлекать к себе внимания. - Ты что, следишь за мной? Вот привязался!

- Нет, что ты! Я совсем не привязался! Я просто хочу узнать одну вещь! - я принялся объяснять мои самые благие намерения. Вернее, одно намерение, которое было для меня сейчас важнее любых других.

- Ну что еще? Что тебе от меня надо? Я тороплюсь!

Я постарался успокоиться. Хотя мне было очень трудно это сделать. Мое волнение достигло предела. Ведь сейчас, в этот исторический и судьбоносный момент может разрешиться важнейший вопрос моей жизни. Я должен был успокоить ее, не раздражать, не злить. Чтобы не спугнуть.

- Я тебя очень прошу! - умоляющим тоном сказал я. Хотя он был мне совсем не свойственен. - Ты должна мне все объяснить!

- А что тут объяснять? Все и так ясно! Между нами ничего не было, понял! И мы вообще не знакомы! - она говорила эти слова громко, на всю улицу, словно призывая на помощь прохожих. Но тут вдруг заговорила тихо, только для меня одного, почти шепотом. - И я ничего не знаю про убийство! Я об этом даже никогда не слышала. Разве там кого-нибудь убили? Не может быть!

Она опять хотела обойти меня стороной и идти себе дальше. Но я догнал ее и нагло загородил дорогу. И готов был вцепиться в нее, только чтобы она не ушла.