Приди ко мне, любовь

Глава 12

Люси неплохо удавалось справляться с ролью гостеприимной хозяйки. Она делала все, что было в ее силах, чтобы никто не мог упрекнуть ее в том, как она содержит дом, или усомниться в ее радушии. Внешне никто не смог бы заметить и следа разногласий между ними. Все разговоры велись с настолько изысканной любезностью, что временами становились слащавыми, и это напоминало грандиозный фарс, а не обычную учтивость. Это была единственная неделя в жизни Люси, которую потом она всегда будет вспоминать с содроганием. Но это было и в высшей степени поучительное время. Она узнала многое из того, чего еще не знала, и уловила-таки значительную разницу между женщинами-южанками и северянками.

Эми и Рейн обладали ловкостью и шармом, которым Люси могла только изумляться, иногда завидуя им, а иногда презирая их за это. В добавление ко всем их прочим талантам они почти ежеминутно с изумительной легкостью напрашивались на комплименты и лесть. Это было истинное искусство, которым даже еще совсем юная Эми овладела в совершенстве. Независимо от того как начинался разговор, в итоге он все равно сводился на них. Ни одна северянка не позволила бы себе такой роскоши, чтобы, посмотрев на мужчину широко распахнутыми глазами, беспечно прощебетать: «Я глупа, как утка» или «Я совершенно ничего не смыслю ни в чем». Но Рейн именно так и поступала. Это раздражало Люси до исступления. Но она вынуждена была признать, что именно в такие моменты Рейн казалась наиболее обаятельной и трогательной.

И хотя Люси ни на минуту не претендовала на то, что постигла мужскую психологию, она не сомневалась, что любой мужчина нашел бы Рейн, безусловно, очень привлекательной. Неужели Хит восхищался именно такой женщиной? Эта мысль приводила ее в полное уныние. Зачем же тогда он поощрял ее занятия, если ему нужна безмозглая гусыня, которая просто не умеет, да и не хочет, говорить о чем-то хоть сколько-нибудь серьезном? Зачем он заставлял ее спорить с ним, если хотел видеть перед собой ту, которая улыбаясь станет соглашаться с каждым его словом? Неужели это была лишь проверка, которую она с блеском провалила?

Поведение Хита никогда еще не приводило ее в такое замешательство. Все, что она когда-то делила с ним и полностью принимала – его мнения, идеалы, его чувство юмора, – уходило куда-то в присутствии этих женщин. С ними он вел себя совершенно по-другому. Обычно его раздражала пустая, бессмысленная болтовня, но теперь он с завидным терпением слушал чепуху, слетавшую с их милых уст.

Ушли в прошлое чарующие разговоры за ужином о политике или «Экзэминер». Рейн и Эми ни в какую не желали разговаривать о новостях или популярных дебатах; они то и дело перебирали местные сплетни, будто весь мир вращался вокруг крошечного графства в Виргинии. И Хит никоим образом не противился этому. Он смиренно слушал их, смеялся над тем, как ловко они передразнивали людей, которых и он когда-то знал, и щедро раздавал им комплименты, когда они хотели услышать их. Люси не понимала смысла этой праздной, словно заученной до автоматизма болтовни и радовалась, что Хит не позволял перевести этот глупейший вздор на нее. Она бы сочла это за оскорбление. Молча она сидела во время долгих бесед и занимала себя тем, что думала: что же скрывалось за серебристыми глазами этой Рейн?

Люси понимала, что рано или поздно она и Рейн обязательно окажутся в таком положении, что не смогут избежать разговора. Всю субботу и воскресенье ее интересовало только то, как будет вести себя ее «соперница», когда Хита не будет поблизости. Продолжит ли она играть роль красавицы южанки или предпочтет раскрыть то, зачем она все-таки появилась тут. В понедельник утром Хит рано ушел из дома в свой офис на Вашингтон-стрит. Эми, извинившись, сказала, что не спустится к завтраку, и, таким образом, Люси осталась наедине с Рейн.

Добавив еще немного сахара в кофе и тщательно размешивая его, Люси оценивающе посмотрела на женщину, сидевшую с ней за одним столом. В немного поблекшем розовом халате Рейн выглядела превосходно. Бархатная лента вилась среди поразительно аккуратных завитков волос, которые в шутку называли «завитками-поцелуйчиками». Рейн, в свою очередь, также пристально посмотрела на Люси с легкой улыбкой. В первый раз они могут и будут говорить без свидетелей.

– Похоже, что все нас покинули, – начала разговор Люси, положив на стол ложку и делая первый глоток.

– Я рада, что мы одни. Мне хотелось еще раз поблагодарить вас за вашу доброту к Эми и ко мне. Нам не хотелось бы стать причиной каких-то неприятностей в этом доме.

Люси улыбнулась в ответ на столь деликатную инсинуацию.

– Ну что вы, не стоит беспокоиться. Вы нам нисколько не мешаете.

– В этом нет и доли правды, – возразила Рейн, сладкозвучно смеясь. – Нежданные гости – это всегда неприятности. Но я скоро отбуду в Англию. И тогда снова ваш дом и ваш муж будут полностью принадлежать только вам.

Люси вся напряглась, поняв из слов Рейн, что та не очень уверена в твердости ее положения жены Хита.

– Мой дом всегда открыт для вас. И я вовсе не возражаю, если моему мужу хочется проводить время со своими сестрами. – Люси сделала легкое ударение на последнем слове. Дав Рейн несколько секунд переварить услышанное, она небрежно продолжила:

– Как, должно быть, потрясающе интересна перспектива жить в Англии.

– Я бы хотела так думать. Но переселенный южанин всегда представляет жалкое зрелище. По правде сказать, зная Хита, как я, трудно понять, что он делает здесь. – Ее пристальные серые глаза улавливали каждое изменение в настороженном лице Люси. – Видели бы вы его, когда он приехал на плантацию: оглянулся вокруг, вздохнул полной грудью и сказал, что замечательно почувствовать на себе теплое прикосновение солнечных лучей. Бедняжка, я никогда не видела его таким бледным, почти синим. И таким изможденным. Но неделя, другая в Виргинии, и он снова стал самим собой. Я вспомнила свою маму, которая всегда говорила: «Южанин рожден, чтобы жить только на Юге». Не знаю, о чем думал Хит, переезжая на Север. Люди здесь никогда не поймут такого человека, как он. Нет, я не хочу сказать, что вы не знаете, как угодить ему, он просто без ума от вас. И если кто и сможет сделать его счастливым здесь, на Севере, то только вы, я знаю.

– До сих пор мне это удавалось. – Люси приложила все усилия, чтобы ее слова не звучали оправдательно. – Он занял здесь уникальное положение. А его успех в «Экзэминер» просто потрясающий.

– Ах, эта газета. Он, конечно, пытается воплотить в жизнь мечты своего отца. Но когда-нибудь, я надеюсь, он станет следовать своим собственным устремлениям и мечтам.

– Но кажется, он вполне счастлив тем, чем занимается сейчас.

– О… – Рейн с раскаянием опустила глаза. – Я не хотела сказать, что он несчастлив. Конечно, счастлив. Конечно.

В ее голосе прозвучало что-то такое, что до крайности встревожило и рассердило Люси. Она почувствовала, что Рейн разговаривает с ней как с капризным несмышленым ребенком. Видимо, раздражение отразилось на ее лице, потому что Рейн одарила ее лучезарной улыбкой, в которой читалось не что иное, как удовлетворение.

Мысли Люси бешено закрутились в голове в поиске слов для достойного ответа, слов, которые заставят Рейн понять, что она, Люси, вышла замуж за Хита и не собирается отступать. «Я его жена. И вы не сможете изменить это, даже если бы вам этого очень хотелось. И если бы вы знали его так же хорошо, как я, вы никогда не бросили бы его ради Клэя», – эта мысль вернула ей чувство уверенности.

– Что ж, это естественно, что вы беспокоитесь о его счастье, – сказала она. – Вы ведь его невестка.

– И я знаю его много лет.

– Да, но вы не знаете, как обстоят его дела сейчас. Он построил свою жизнь именно так, как он сам этого хотел. Он следует только своим идеалам и старается осуществить только свои мечты, а не чьи-то. Новые мечты. Его прежние умерли давным-давно.

Улыбка на губах Рейн дрогнула.

– Но есть вещи, которые невозможно изменить.

Все, она переступила границу. Люси и подумать не могла, что самая ожесточенная битва, которую ей придется выдержать в жизни, будет проходить за завтраком, и бой будет вестись тихими, тщательно подбираемыми словами.

– Многое в Хите уже переменилось.

– Но он навсегда останется южанином, – продолжала упорствовать Рейн.

– Я не была бы так уверена на вашем месте. Он преуспел здесь благодаря своей способности меняться и приспосабливаться к обстоятельствам. Теперь в нем есть и черты новоангличанина тоже, – Несмотря на серьезность разговора, Люси была готова расхохотаться, когда услышала себя. Хит, наверное, умер бы от смеха, если бы стал свидетелем их разговора.

– Может быть, вам легче от того, что вы так думаете. – Видно было, что Рейн дрожала от отчаяния. – Возможно, это и правда, но вы не можете знать, чего он хочет. И если сейчас он и блуждает между двумя полюсами, то я знаю, к какому из них он принадлежит, и когда-нибудь он все равно примкнет именно к нему.

– И я всегда буду рядом с ним. – Люси не мигая смотрела ей прямо в глаза. – Я последую за ним всюду.

– Вы не сможете прижиться там. Даже если вы и проживете там сто лет. – Неожиданно Рейн сломалась и потеряла контроль над собой, теперь в ее голосе звучало только презрение. – Как вам удалось женить его на себе? В вас нет и доли того, что есть в женщинах, с которыми он вырос и воспитывался. Он никогда не проявлял интереса к таким, как вы.

– До тех пор, пока не захотел жениться.

Рейн безмолвствовала. Она долго смотрела на Люси. Затем ее лицо перестало выражать что-либо, как будто плотный занавес опустился на него.

– Вы должны извинить меня, Люцинда. Я не должна была и не хотела выходить за рамки допустимого. Я сама не знаю, что говорю. – Люси, сдержанно кивнув головой, отодвинула стул и поднялась. Рейн сделала то же самое. – Давайте забудем об этом разговоре. Вы ведь никому не расскажете о нем?

– До тех пор, пока буду считать это нужным.

Рейн прикусила губу. Она выглядела беззащитной и растерянной.

– Простите за то, что я вам тут наговорила. Даже глупцу понятно, что вы хорошая жена для Хита.

– Мне не за что прощать вас, – сказала Люси, охваченная отвратительным чувством, что только из-за перенесенных Рейн страданий и боли ей приходится миндальничать с ней. О, если бы только она могла сказать ей все, что она действительно думала! – Вы пережили очень трудные времена. Я могу себе представить, как это тяжело лишиться супруга, – тут она намеренно помедлила, перед тем как добавить:

– и одна только мысль об этом заставляет меня еще больше ценить того, кого я люблю.

– Мне приятно слышать, что вы так высоко цените Хита. Он человек особенный. Я всегда так думала.

– По словам Эми, вы были замужем тоже за человеком особенным.

– Да. В Клэе было нечто такое. Когда-то можно было сказать, что Клэй и Хит стоили друг друга. Но война изменила их обоих и развела в разные стороны. Они оба нас сильно удивили.

Почувствовав дрожь от странного серебристого блеска в глазах женщины, Люси кивнула и повернулась, чтобы выйти. И правильно сделала, а то расстроилась бы еще больше, ибо увидела, как зловещая улыбка скривила нежные губы Рейн.

В ту ночь Люси решила про себя, что ситуация становится более напряженной, чем она могла предположить. Ей до отчаяния хотелось остаться наедине с Хитом. Но для этого у них не было ни времени, ни возможности. Их гостьи, казалось, обрели монополию на его внимание, и за все это время ей удалось переброситься с ним не более чем десятком слов. Когда вечером все они разошлись по своим комнатам, Люси, приняв ванну и накинув халат, направилась в спальню с твердым намерением поговорить с Хитом. Она успела как раз вовремя, чтобы заметить стройный силуэт Рейн в полутемном коридоре. Из комнаты Хита доносился приглушенный звук его шлепающих шагов, он готовился ко сну. Не заметив изумленного свидетеля, Рейн тихо открыла дверь в его спальню.

Гнев моментально охватил Люси. Что это Рейн себе позволяет? Ну это уж слишком! Никогда еще Люси не испытывала такого отчетливого желания физически напасть на человека. Но в этот момент у нее просто чесались руки схватиться за русые локоны на очаровательной головке Рейн и выдрать их один за другим.

– Рейн, – сказала Люси, и тихий вкрадчивый звук ее голоса заставил другую женщину застыть посередине прохода в комнату. – Может, я смогу вам помочь? Вам что-нибудь понадобилось?

– О, – только и сумела выдохнуть Рейн, густо краснея и смущенно оглядываясь по сторонам. – Боже мой, я просто… просто заблудилась. Здесь так много комнат, и, чтобы попасть в свою, мне, видимо, нужно было свернуть в другую сторону. Извините меня.

Все это время дверь была открыта, и Хит стоял посередине комнаты в брюках с голыми ступнями и расстегнутой на груди рубашке. Удивление отразилось в его взгляде, когда сначала он увидел Рейн, а затем Люси.

– Что происходит?

– Рейн забыла, что ее комната находится в другом конце коридора, – намеренно мягко сказала Люси. – Конечно, любой может запутаться в таком количестве дверей. Ведь дом очень большой. – Она посмотрела на Рейн. – Ваша комната там, Рейн. И в следующий раз не забывайте, что от лестницы вам нужно поворачивать направо.

Пылая от смущения, Рейн пробормотала извинения и, шурша юбками, отправилась в свою комнату. За ней невидимым шлейфом потянулся цветочный запах духов. Люси подождала, пока грациозная женская фигурка исчезнет из виду, и только после этого устремила обвиняющий взгляд на Хита.

Хит устало вздохнул:

– Не надо. Давай не будем начинать все сначала.

Люси зашла в спальню и, пройдя мимо него с гордо поднятым подбородком, направилась к туалетному столику. Взяв тяжелый серебряный гребень, она с силой провела им по каскаду распущенных каштановых волос. Хит сел на кровать и молча наблюдал за ней. Его взгляд долго и беспорядочно блуждал по ее телу, а затем снова вернулся к лицу.

– Что же ты не попытаешься убедить меня, что она не в состоянии понять где право, а где лево? – сквозь зубы прошипела Люси. Кинув гребень на столик, она разделила волосы на пряди и начала обычный вечерний ритуал заплетания кос. – Вся эта ситуация просто смешна. И я дура, что мирюсь с этим. – Хит что-то пробурчал себе под нос, и, возмущенная, она воскликнула:

– Что ты сказал?

Поглядев на нее холодными голубыми глазами, он заговорил ледяным тоном:

– Они уедут через несколько дней. Я уже выбрал несколько школ для Эми, и уже на будущей неделе она начнет учиться в одной из них.

– С Эми у меня нет проблем. И я хочу, чтобы вовсе не Эми убралась из моего дома.

– Рейн уедет в Англию на следующий день, после того как Эми будет устроена в школу.

– Почему не сейчас?

– Потому что Рейн не сможет успокоиться до тех пор, пока не будет точно знать, что Эми надежно устроена.

– Мне нравится это, – с жаром прервала его Люси, – если бы ты с таким же рвением заботился о моем спокойствии, как о ее.

– Никогда даже не подозревал, что твое спокойствие так легко нарушить.

– Я просто хочу знать, что происходит между ней и тобой. И почему ты так упорно настаиваешь на том, чтобы она продолжала оставаться здесь, если прекрасно знаешь, как я отношусь к этому.

– Между нами ничего не происходит! – взорвался Хит. – Какого черта ты приписываешь мне то, чего нет и в помине! Ты что, хочешь вынудить меня…

– Вынудить сделать что?

– Люси, – сказал он, делая над собой усилие, чтобы сдержать раздражение. – Я не знаю, что происходит. Я вижу, что ты несчастна. Но ты сама превращаешь нашу жизнь в сущий кошмар. Я прекрасно знаю тебя, и это не ты. Ты одна из немногих женщин, способных здраво мыслить, и вдруг переполошилась из-за какого-то пустяка.

– Пустяка?! – с горечью воскликнула она. – Как ты смеешь называть это пустяком?

– Ну хорошо, – согласился он. – Тогда помоги мне разобраться в этом.

– Ты бы смог прекрасно разобраться во всем, если бы слышал мой разговор с ней сегодня утром.

Его взгляд напрягся.

– О чем вы говорили?

– О тебе, конечно. – Люси усмехнулась. – Только о тебе. О том, кому ты принадлежишь.

– И что же она сказала?

Люси вдруг оторопела от страха, что все, сказанное утром Рейн, могло оказаться правдой. И если это так, она не может прямо рассказать ему об этом. А что, если Рейн действительно права? И что, если Хит не сможет отказаться от своих прошлых мечтаний, тем более что сейчас они оказались более доступными? А вдруг он действительно решит, что не сможет быть счастлив нигде, кроме Юга? Люси своими собственными глазами видела, какой эффект произвело на него короткое пребывание там. Он покидал Бостон бледным и измученным, из Виргинии же вернулся совсем другим человеком. Возможно, это правда, и он принадлежит к тем людям и должен жить среди них.

– Что она сказала? – повторил свой вопрос Хит.

Люси не могла больше не отвечать на поставленный вопрос, но не могла больше и терзаться сомнениями. Ей нужно уйти от ответа, чтобы иметь возможность все здраво обдумать.

– Спроси у нее. Я устала. Мне нужен отдых. – Встав со стула, она направилась к двери. Больше она не могла находиться с ним в одной комнате.

Хит так быстро подошел, что она не успела и слова сказать, как ощутила его руки на своих плечах.

– Прекрати. – Хит потряс ее за плечи. – Нам нужно поговорить.

– Нет, я больше не могу. Не прикасайся ко мне. Я иду спать.

– Вы идете спать, миссис Рэйн? Но вы должны спать здесь, в этой комнате.

– Ни за что! – Напрасно пытаясь вырваться из плена его рук, она задыхалась от ярости.

Он еще раз сильно потряс ее за плечи, его пальцы впивались в ее нежное тело.

– Успокойся же ты, маленькая язва. И прекрати вести себя как дикарка! Ты ведь знаешь, мне не составит труда справиться с тобой.

– Ах вот так! Ну давай, чего же ты ждешь? – кричала она. Она была ослеплена собственной яростью, и к своему полному отчаянию понимала, что потеряла контроль над собой. Она пыталась ударить его, но перед ним была беспомощна, словно ребенок. Тяжесть унижения и затухающего гнева камнем легла ей на грудь, стало трудно дышать. – Ты притащил ее сюда и ждал, что я буду счастлива?! Не буду! Я никогда и ни за что не смирюсь с этим! Я не обязана мириться с этим! Это мой дом, и я твоя жена, и я не хочу, чтобы она была здесь! Ты слушаешь меня? – завизжала она. – Ты уберешь ее отсюда! Я хочу, чтобы ее здесь не было! – Словно сквозь туман до нее дошло, что Хит изумлен и потрясен ее безумием.

«О чем он думает? – размышляла она, исступленно уставившись на него, совершенно вымотанная своими криками. – Что я сошла с ума. Я сама отталкиваю его. Но я не знаю, как остановиться. Что же будет дальше?»

Во взгляде его потемневших глаз читалось смятение. Страх – вот что он увидел на ее лице, страх, которому он не мог найти объяснения, но без лишних колебаний решил справиться с ним. Он крепко прижал ее к себе. Она попыталась сопротивляться, но он только еще сильнее прижал ее к груди, чтобы она могла ощутить успокаивающую силу его тела. Люси сдалась и наконец позволила себе расслабиться, жадно вдохнув свежий аромат теплой мужской кожи. И только сейчас она поняла, как необходим ей был простой физический контакт с ним, прикосновение к его телу. Никто в мире не смог бы дать ей такого наслаждения.

– Хит…

– Молчи. Успокойся, – сказал он, и она почувствовала приятное трение его небритой щеки на своем виске. Перед безграничной силой его тела паника, обуявшая ее, начала отступать. Безмолвно Люси прильнула к нему, понимая, что он не отпустит ее до тех пор, пока она не расскажет ему обо всем, что мучает ее. С каким наслаждением она позволит ему хотя бы ненадолго взять контроль надо всем и над ней самой.

Почувствовав, что она успокоилась и готова к разговору, Хит чуть разжал руки.

– Ты была сильной, когда я нуждался в этом. – Голос его звучал тихо и уверенно. – Теперь позволь быть сильным мне. Скажи мне, чего ты боишься, а я отвечу, стоит ли тебе бояться этого или нет.

Она не знала с чего начать.

– Я не узнаю тебя, когда ты с ними. Ты превращаешься в этакого патрона, и они так смотрят на тебя и слушают, будто… будто ты знаешь все.

– Извини, – сказал он, улыбнувшись ее одновременному возмущению и растерянности. Он должен был предвидеть, что его поведение с Эми и Рейн может показаться странным Люси, которая и понятия не имела об особом ритуале ведения разговора и о снисходительности, присущих их воспитанию. Когда-то, в те давние времена в Виргинии, перед войной, он тоже не подозревал, что могут существовать совершенно другие отношения между мужчиной и женщиной. Для мужчины было естественным делать вид, что он знает все. А для женщины так же естественно притворяться, что ода безгранично верит ему. Женщина-южанка и помыслить не могла о том, чтобы задеть самолюбие мужчины, независимо от того, что она на самом деле думала о нем. Все это казалось приятным и удобным, а главное, очень простым.

Хит пока не знал, как ему заставить Люси понять, что с тех пор его ценности изменились. Пришло время, когда он хотел от женщины честности. Уже много воды утекло с тех пор, когда он потерял Рейн, женщину, которую, ему казалось, он любил. И после всего сказанного и сделанного у него было достаточно много времени для раздумий. После этого он решил, что ему не нужна женщина, с которой он должен будет нянчиться, как с ребенком. Впрочем, не нужна и такая, чтобы его боготворила. Ему нужна женщина, умеющая стать равным партнером.

– Это трудно объяснить, – медленно вымолвил он. – Но именно так они общаются друг с другом в графстве Хенрико. У мужчины своя роль, задача же женщины – умело подыгрывать ему. Это просто привычка. Их и моя.

– Ты, видимо, получаешь от этого удовольствие.

Хит хрипло рассмеялся.

– Ты боишься, что я захочу, чтобы ты так же потворствовала моему "я"? Нет. Я нахожу это слишком утомительным.

– Мне так не кажется.

Его руки ласково скользнули по ее спине.

– Это правда. За последний год я привык, чтобы меня ставили на место, когда я начинаю вести себя слишком заносчиво. И если бы ты не придерживала меня, даже не представляю, во что бы я превратился. Да и теперь тебе придется потрудиться снова после их отъезда.

– Я слышала… что южане безраздельно принадлежат только Югу.

– Я – нет.

– И ты не скучаешь по людям?

– Таким, как я? – эхом отозвался он и рассмеялся. Она, признаться, не могла понять причину этого смеха. – Нет, я не скучаю по людям. Ты та женщина, которая нужна мне. Дэймон – деловой партнер, о котором можно только мечтать. У нас есть друзья и соседи, которым нравится заниматься своим делом. Я не вижу причин, по которым бы мне хотелось изменить все это.

– Но ты приехал из Виргинии более счастливым и сильным, чем был, когда уезжал отсюда.

– Если ты помнишь, я уезжал из Бостона после болезни. А солнечные лучи кого угодно заставят выглядеть лучше.

– Дело не только в солнце. Когда ты вошел в дом, ты улыбался, ты просто сиял. И я поняла, что это из-за того, что она была рядом с тобой.

– Я был счастлив, что вернулся к тебе, ты, маленькая тупица. Я не мог дождаться, когда наконец увижу тебя, хотя и знал, что ты вряд ли обрадуешься приезду Рейн.

– Я и сейчас не радуюсь.

– Я обещаю тебе, что выпровожу ее, как только это станет возможным. И ты никогда не увидишь ее снова. А пока тебе нужно почаще вспоминать, что тебе нечего бояться.

Люси слегка кивнула и попыталась отстраниться от него.

– Подожди, – сказал он, беря ее за локоть и продолжая удерживать подле себя. – Куда ты собираешься идти?

– В свою спальню. Пожалуйста, не надо спорить.

Его уязвило ее упрямство.

– Спи здесь.

– Нет. Я знаю, что произойдет, если я останусь здесь, а я не хочу этого. Не сегодня.

– Син, но прошли уже недели. Месяцы.

– В этом нет моей вины. Ты болел, а потом…

– Успокойся, я не виню тебя ни в чем. Последние два месяца стали трудным испытанием для нас обоих. В этом нет нашей вины. Обстоятельства не зависели от нас, встали между нами, тогда и теперь. Но сейчас уже нет причин сторониться друг друга. Я не хочу больше мириться с этим. – Голос его стал нежным и вкрадчивым. – Ты уже, наверное, забыла, как это было между нами. Позволь мне напомнить тебе сегодня ночью. Обещаю, что после этого ты перестанешь воспринимать все в таких мрачных тонах.

– Я не могу, – жалостливо прошептала Люси. – Я чувствую себя опустошенной, опрокинутой. Мне нечего отдать тебе сегодня ночью. Я хочу, чтобы первая ночь после такой долгой разлуки была другой.

– Люси…

– Пожалуйста, оставь меня одну. – Неохотно он отпустил ее от себя.

– Будь я проклят, если стану умолять тебя.

– Я не прошу умолять меня. Я просто хочу побыть одна.

Хит дошел с ней до двери и быстрым движением положил руку на дверную ручку, мгновенно преградив выход. Она посмотрела в его бирюзовые от негодования глаза и остановилась, смущенная сценой, которую сама же и устроила.

– Ты помнишь время сразу же после нашего переезда в Бостон? – Он смотрел на нее так, словно хотел проникнуть в самое ее сердце. – Тогда ведь нам было так здорово вместе. Ведь правда?

– Да, ты прав, – заикаясь, выговорила она, загипнотизированная его настойчивым взглядом.

– Невзирая на наши разногласия, ты никогда не отворачивалась от меня, если даже я что-то делал или говорил не так.

– Нет, конечно, нет.

– Я не отпущу тебя до тех пор, Син, пока ты не убедишь меня, что твое нежелание остаться со мной сейчас – это не наказание. – Он прочел ответ на ее лице и, казалось, был удовлетворен им. – Хорошо. Иди. Ты выторговала для себя еще немного времени.

С благодарностью она выпорхнула из комнаты.

– Ах вот ты где, – сказала Люси, заходя в библиотеку, и улыбнулась, увидев, с каким усердием Эми перебирала книги на полках. Эми остановилась, с трудом удерживая небрежно сложенную стопку книг в левой руке. – Рейн отдыхает, а тебя я никак не могла найти.

– Я решила зайти посмотреть книги, – стала оправдываться Эми.

– Ты действительно любишь читать?

– Романы, – ответила Эми.

– Позволь мне взглянуть, что тут у тебя. О, пожалуй, мои самые любимые: «Заснеженные границы», «Спрятанная рука» и… «Грозовой перевал».

– Это мой самый любимый.

– А ты читала «Святого Элла»? Нет? Я найду. Ты обязательно должна прочитать. Это история долгой и страстной любви, где бедная девушка становится богатой и счастливой. Я вижу, тебя заинтересовали книги только на этих полках.

– А на тех какие-то скучные книги.

– Да, – согласилась Люси, слегка поморщив нос. – На тех полках книги Хита. На этих мои.

– У вас их так много! – сказала Эми, благоговейным взглядом обводя стройные ряды книг в красивых добротных переплетах.

– Когда я еще была совсем юной, мой отец всегда ругал меня за то, что я тратила много денег на книги, вместо того чтобы купить что-нибудь более практичное. – Люси, улыбнувшись своим воспоминаниям, села в кресло Хита. – Слава Богу, что Хит ни разу не сказал мне ни слова насчет того, сколько я трачу на книги.

– И Клэю не очень нравилось, что я много читаю. Мы не могли себе позволить покупать книги. Ведь у нас не хватало денег даже на самое необходимое.

– Вы много платили докторам? – мягко спросила Люси, вспоминая письма, в которых Эми рассказывала о долгой болезни Клэя.

– И нанимали помощников. Мы не могли все делать на плантации, – сказала Эми, положив книги на письменный стол и опершись на край. – Ведь там остались только Клэй, Рейн, мама и я. Вряд ли кого-нибудь из нас можно было назвать хорошим работником. Мы платили одному соседскому парню, чтобы он помогал нам. Он ужасный лентяй, но если его заставить, вовсе не плохо справлялся с работой.

– Мне жаль, – инстинктивно Люси подошла к девушке и погладила ее по руке.

– Жаль чего?

– Жаль, что вам пришлось пережить такое трудное время и что у тебя не было книг.

– Тогда это не казалось ужасным. Никогда нельзя осознать, насколько действительно ужасно твое положение, пока не появится возможность взглянуть на него как на прошедшее. Конечно, все было бы намного проще, если бы Хит жил с нами. Он обязательно бы помог. Но его не было.

Все, что говорила Эми, должно быть, относилось как раз к тому времени, когда он переехал в Конкорд. Люси почувствовала необходимость оправдать его отсутствие.

– Но он вовсе не из тех людей, которые могут отвернуться, когда кто-то нуждается в их помощи, – сказала она. – Может, если бы он все знал…

– Это не его вина. Он хотел помочь. После войны Хит приехал на плантацию, но они не позволили ему остаться. – Эми удивленно наблюдала за Люси. – Разве он никогда не рассказывал вам об этом?

– В общем-то нет, – пришлось согласиться Люси. Сейчас ее мысли были заняты тем, как сделать, чтобы Эми и дальше была откровенной с ней. Если ей удастся разговорить ее, то Эми может стать неисчерпаемым источником информации. – Правда, я знаю, что существовали какие-то сложности между Хитом, Клэем и Рейн.

– И мамой тоже. Она никогда не любила его. Вы ведь знаете почему?

– Потому что он… он был сыном другой женщины? – осторожно спросила Люси.

– Да. Клэй и я урожденные Прайсы. Мама всегда говорила, что мы настоящие дети. А… – Эми оглянулась и, понизив голос, сказала:

– Она говорила, что Хит лишь ошибка. Она даже ему говорила это прямо в глаза, много раз.

– Что же делал Хит?

– Только улыбался, и этой улыбкой он просто сводил ее С ума. Она не выносила его. После каждого визита к нам, когда папа привозил его с собой, она потом долго не могла успокоиться.

– А как вы с Клэем относились к нему?

– Я всегда любила его. Клэй, может, и не любил, но они никогда не дрались и не ссорились между собой. До тех пор, пока не появилась Рейн.

– А она что… – поинтересовалась Люси, стараясь не показаться слишком уж нетерпеливой и любопытной, – ваша соседка?

– Не совсем. Но все их семейство жило в графстве. Ее фамилия Стэнтон. Она была второй по счету из четырех дочерей и самой хорошенькой в семье. Все так и говорили. Она любила пофлиртовать, пошутить, но всерьез никогда не обращала внимания ни на одного юношу.

Люси даже наклонилась чуть вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. Воодушевленная ее неподдельным интересом, Эми почувствовала себя более раскованной и заговорила быстрее:

– А потом у Хита умерла мама. И когда ему было семнадцать лет, он переехал жить к нам. Моя мама была готова на все, лишь бы не жить с ним под одной крышей. Но папа и слушать ее не хотел. Он обожал Хита. Поэтому маме пришлось смириться. Но это было ей только на руку, потому что все ее друзья сочувствовали ей и жалели. Хотя на самом деле она не так уж часто встречалась с Хитом, ведь он постоянно колесил со своими приятелями по графству.

– Развлекался?

– Думаю, что да, – согласилась Эми. – Хит был просто неудержим. С ним постоянно случались какие-то неприятности. Утром он выпутывался из одних, а вечером уже попадал в новые. Он очень нравился многим девушкам, но родители не хотели, чтобы он ухаживал за их дочерьми. Вы понимаете почему? Рейн говорит, что Хит был бы самым популярным женихом в графстве, если бы не прошлое его родителей. Он прекрасно ездил верхом, стрелял лучше всех и был так красив… Все девушки строили ему глазки. Рейн говорит, что во всем графстве не было более красивого молодого человека. Но все боялись показываться с ним на людях слишком часто. Вы понимаете, это сказалось бы на их репутации.

Люси молча впитывала поток информации. Хит всегда и везде был аутсайдером, даже в Виргинии. Теперь ее уже никогда не удивит та легкость, с которой он переселился сюда. Неудивительно, что у него никогда не возникало желания снова вернуться на Юг. Он никогда по-настоящему не принадлежал ему.

– А как же Хит и Рейн… – начала было Люси, но вдруг поняла, что не в состоянии закончить вопрос, потому что сочетание «Хит и Рейн» просто застряло у нее в горле. Ей была ненавистна мысль, что когда-то они были вместе, но и не узнать, что же было между ними, она тоже не могла. Сообразительная Эми и без того поняла, что хотела спросить Люси.

– Как только Хит впервые увидел ее, мне кажется, он сразу в нее влюбился. Стэнтонам вряд ли нравилось, что Хит ухаживал за ней. Но у них на выданье были четыре дочери. А Хит имел неплохое наследство. Как-то Рейн отправилась покататься с ним. Она не рассказывала, что произошло, но к вечеру он уговорил ее выйти за него замуж. А потом она повстречала Клэя. На самом деле они были очень похожи – Хит и Клэй, за одним только исключением: Клэй был Прайсом, а Хит…

– Незаконнорожденным, – смело добавила Люси. – Клэй, видимо, мог составить ей лучшую партию.

– Она любила Клэя, – ответила Эми, пытаясь защитить Рейн. – Он был красивым, обаятельным…

– Конечно, я не сомневаюсь в этом. Пожалуйста, продолжай. Ты остановилась на том, что Рейн повстречала Клэя.

– Они поженились. Хит пытался не допустить этого, но не смог. Он сказал что-то Клэю и дрался с ним. После этого между ними уже никогда не было дружеских отношений. А после их свадьбы с Хитом стало твориться что-то ужасное: он пил, дебоширил. И в конце концов папа отправил его за границу, надеясь, что там из него сделают джентльмена. Ну а потом началась война.

– А что было после войны? Почему ему не позволили остаться на плантации?

– Все это из-за Клэя. У него после ранения постоянно болела спина. Он думал, что, если Хит будет жить с нами, он займет его место хозяина плантации, а потом отнимет у него и Рейн. Мама, естественно, была заодно с Клэем. А Рейн… Я видела, как она стояла на переднем крыльце и ругалась с Хитом. Она обзывала его самыми гнусными словами, он не сдержался и…

– И что? – подсказала Люси. Лицо Эми вспыхнуло.

– Он стал смеяться над ней, что она вышла замуж за Клэя из-за денег и из-за земли. Из-за денег, которые теперь превратились в ничто, а плантация просто развалилась. Наконец Рейн не сдержалась, схватила хлыст, который кто-то оставил на крыльце, и ударила Хита прямо по лицу. Вот откуда у него шрам на виске, возле глаза.

– О Боже всемилостивый, – прошептала Люси. Даже ее ревность к Рейн померкла на фоне искренних переживаний за Хита. И это бескорыстное, неподдельное сочувствие заставило ее содрогнуться при мысли о картине, нарисованной Эми. Получить такое оскорбление от человека, которого любишь, и это при его упрямстве и гордости! Вряд ли подобное можно позабыть. Рейн оставила свой след на теле Хита. Если бы Люси могла быть уверена, что остался лишь след в виде шрама! Но наверняка это оставило неизгладимый след и в его душе, раз он все еще так тщательно скрывал это.

– Эми выглядела такой довольной после вашего разговора, – заметила Люси, оторвавшись от письма, написанного небрежной, решительной рукой Хита, которое он дал откорректировать. Они вместе сидели за столом, когда благозвучный негромкий бой часов возвестил о наступлении полуночи. Верхний свет уже был потушен, дом окутывала ночная прохлада, было уютно и тепло при свете ярко горящей лампы.

– Я думаю, ей понравится академия в Уинтропе. Ее прекрасно рекомендуют со всех сторон. Я лично убедился, что это самое подходящее место для такой девушки, как Эми.

– Под словами «девушка, как Эми» ты имеешь в виду переселенную южанку?

– Да, именно это я и имел в виду.

– Ты убедился в ее действительном намерении остаться здесь? Вдруг она захочет присоединиться к матери?

– Нет. У нее нет другого выхода.

Люси положила письмо на стол и тщательно сложила его.

– Когда повезешь ее в академию, пожалуйста, скажи, что здесь ей всегда будут рады, когда бы она ни захотела приехать.

– Согласен, но за это я заключу с тобой сделку. Если завтра ты проведешь ее по магазинам и поможешь купить все, что необходимо, послезавтра я смогу отвезти ее в академию. И тогда к концу недели в доме никого не останется. О Боже, я просто боюсь сглазить, но как я хочу, чтобы все вернулось на свои места!

Люси три раза постучала по столу и перекрестила пальцы.

– А пока, – сказал Хит, вставая и увлекая ее за собой, – ночь только начинается.

– Серьезно? – засмеялась Люси, пытаясь освободить свою руку. – А мне кажется, что уже очень глубокая ночь. Я буквально на ходу засыпаю.

– Я знаю, как разбудить тебя. – Он наклонил голову, но Люси поспешно отвернулась от него.

– Хит, не сейчас. – Люси чувствовала, что она не может заниматься с ним любовью под одной крышей с Рейн. Это стало бы позором всей ее жизни. Ей необходимо знать, что Рейн нет рядом, что она уехала насовсем.

Хит весь похолодел, всю его игривость словно ветром сдуло, выражение лица стало угрюмым и обиженным.

– Сколько это будет продолжаться? – спокойно спросил он. – Пока я не сойду с ума?

– Но я не чувствую…

– Я прекрасно понимаю, что ты не чувствуешь. Зато я чувствую чертовски хорошо. И эта проблема в равной степени касается и тебя, и меня.

Взбешенная его высокомерием, Люси сложила руки на груди и пристально уставилась на него. Она вела себя так сдержанно эти дни. Почему же сейчас она снова теряет контроль над собой?

– Я не могу заставить себя испытывать то, что испытываешь ты, Хит.

– Тогда притворись, что испытываешь, – прорычал он. – Или ты не занималась этим все время?

Люси ошеломили эти слова. Она заметила, что Хит сразу же пожалел о сказанном, раскаяние исказило его лицо, но она холодно ответила:

– Если тебе так не терпится сделать это любой ценой, давай! Как насчет того, чтобы заняться этим прямо здесь? Пожалуйста, действуй, только побыстрее!

Они обменялись гневными взглядами, никто не собирался уступать.

– Я не стану больше говорить об этом, – наконец сказал Хит. – Я не стану тебя больше беспокоить. – Слова раздавались как раскаты грома. – И когда ты решишь, что «ты чувствуешь», что твои чувства созрели, что наступило полнолуние или еще черт знает, чего ты там ждешь, сообщи мне. – Он собрался выйти из комнаты, но, помедлив, добавил:

– И тогда я… может быть, подумаю об этом.

Люси с трудом сдержалась, чтобы не дать ему пинка, когда он выходил из комнаты. Если он действительно думает, что она сделает первый шаг после всего, что он наговорил ей, тогда может приготовиться к долгому ожиданию.

Выглянув в окно, Люси ощутила, что весна уже не за горами и до ее прихода осталось всего несколько недель. Весна в этих краях всегда наступала неохотно, но не затягивалась надолго. Нужно было обладать особой интуицией, чтобы не пропустить ее начала. Едва становилось ясно, что больше не будет обильных снегопадов и моросящих дождей, как тут же наступало душное, невыносимо жаркое лето. И тогда все устремлялись на солнечные пляжи Кейп-Коуд, на побережье, чтобы окунуться в океанские воды, покопаться в прохладном иле в поисках моллюсков, собирать красивые морские водоросли. Люси улыбнулась, представив себе Хита на пляже. Его глаза будут ослепительно синими на фоне океана. Когда наступит лето, она обязательно уговорит его сделать перерыв в работе и на несколько дней уехать на побережье. У них ведь так и не было свадебного путешествия. А разве можно найти более подходящее место для медового месяца, чем Кейп-Коуд! Люси оглянулась на дверь, услышав тихую поступь Рейн по натертому полу столовой.

– Вы ведь позавтракаете, перед тем как ехать, – сказала она, отметив про себя, что теперь ей вовсе не составляет труда быть приветливой и милой с Рейн. Теперь, когда она точно знала, что через каких-то полчаса Рейн навсегда уйдет из ее жизни.

– Может, чашечку кофе, – невозмутимо ответила Рейн, усаживаясь за стол. – Я не люблю путешествовать на полный желудок.

– Да, вас ожидает долгое путешествие.

Рейн ничего не ответила; она лишь зорко наблюдала за Люси сквозь темную занавесь густых ресниц.

– Я уверена, – беззаботно продолжала щебетать Люси, наливая кофе из серебряного кофейника, – Хит ужасно сожалеет, что вынужден был уйти сегодня так рано и что не сможет даже проводить вас. Но ведь ему нужно нагнать время, потраченное вчера, пока он отвозил Эми в академию.

– Я знала, что ему нужно будет рано уйти. Поэтому мы попрощались с ним вчера вечером. – После того как Рейн произнесла эти слова, у любого, не только у Люси, перед глазами возникла бы картина долгого, нежного прощания. Раздражению Люси не было предела, но все-таки она взяла себя в руки, еще раз напомнив себе, что Рейн скоро уедет.

Почему стрелки часов будто замерли, или время всегда движется так медленно?

– Мы оба желаем вам удачи в Англии.

– И я желаю вам удачи, – не замедлила ответить Рейн. Ее холодно-серые глаза загадочно сияли, когда она брала чашку с кофе из протянутой руки Люси. – Вы мне действительно симпатичны, Люцинда. Может, вам и трудно в это поверить, но это так. Вам невозможно не симпатизировать. До нашей с вами встречи я полагала, что для того чтобы покорить Хита, вы должны были быть верткой и хитрой. Но я была не права. Хит женился на вас потому, что вы жизнерадостная малышка, у вас такая милая улыбка… и вы – единственное теплое создание, которое Хит увидел в этом холодном месте, среди холодных людей. Вы попались ему на пути в нужное время и в нужном месте. Судьба не обошла вас и подарила вам его. Но мне все равно жаль вас. Вашу партию вряд ли можно считать удачной. И это невозможно изменить.

– Он женился на мне только по одной причине: я сделала его счастливым. И вот это действительно невозможно изменить.

– Время покажет, права я или нет.

– Покажет, что нет.

– Возможно. – Рейн поднялась из-за стола, оставив кофе нетронутым. – Несмотря ни на что, я желаю вам удачи, Люцинда. Мне жаль вас, потому что я, как никто другой, понимаю, что вы испытываете к нему.

Застыв, Люси устремила взгляд в окно и не проронила ни слова, пока Рейн тихо не вышла из столовой.

Окрыленная отъездом Рейн, Люси предчувствовала, что на восстановление ее отношений с Хитом уйдет не так уж много времени. Как и в прежние времена, до болезни Хита, в воскресенье они пошли в церковь, где встретились со своими друзьями и знакомыми, которых так долго не видели. И хотя Хита никоим образом нельзя было отнести к образцовым прихожанам и, чтобы затащить его в церковь, нужно было каждый раз прикладывать максимум усилий, Люси все же почти всегда удавалось уговорить мужа сопровождать ее. И когда разряженная толпа прихожан вышла из церкви на Арлингтон-стрит, воздух Бостона уже насквозь был пропитан аппетитными ароматами сотен воскресных хлебов, которые держали в горячих печах во время церковной службы, чтобы расправиться с ними в промежутке между двумя и тремя часами пополудни.

– Слава тебе Господи, что наконец-то это закончилось, – бурчал Хит. В то воскресенье проповедь была долгой и поучительной. Хиту показалось, что она длилась целую вечность. И все это время он промучился, пытаясь побороть в себе желание и страсть, вызванные непосредственной близостью Люси, стоявшей рядом с ним. Остро ощущая ее чарующий аромат, ее нежность, он поймал себя на том, что мысли его не имели ничего общего с проповедью. Выходя из церкви, он чувствовал себя намного большим грешником, чем когда входил в нее.

Возмущенная его словами, Люси оглянулась вокруг, чтобы убедиться, что никто не услышал его.

– Пожалуйста, потише. Тебя могут услышать.

– Мне вовсе не по душе выслушивать нравоучения, будто я провинившийся школьник.

– Я не знаю, как всем остальным, а нам с тобой эти нравоучения просто необходимы, – резко прошептала Люси. – Мы не были здесь несколько месяцев.

– И это только к лучшему…

– Я прошу тебя, не продолжай! – взмолилась она и любезно улыбнулась, потому что в это время они как раз проходили мимо Трэдуэязов и Николсонов. Они остановились и обменялись любезностями.

– Доброе утро. Чудесный день, не так ли? Да, проповедь была просто замечательной.

Как только они отошли от них и направились к карете, вежливая улыбка моментально исчезла с лица Хита.

– И почему каждый встречный считает своим долгом высказаться по поводу проповеди? Мне это совершенно не интересно.

– Будет лучше, если мы станем ходить сюда регулярно, каждую неделю.

– Ну это уж слишком.

За этими словами последовало настолько бесстыдное и богопротивное предложение, чем можно заниматься вместо посещения святой церкви, что Люси не знала, смеяться или негодовать.

– Я начинаю думать, что ты настоящий язычник.

Он поглядел на нее сверху вниз и улыбнулся. Сейчас он выглядел как настоящий белокурый, голубоглазый, кроткий ангелочек.

– И не смотри на меня так, – сказала она, сердито хмурясь, хотя ей хотелось рассмеяться. – Сомневаюсь, что ты сможешь дать нашим детям что-нибудь, кроме плохого примера.

– Прости, если тебе действительно показалось, что я мало думаю о примере, который буду показывать своим детям. – Едва заметная усмешка коснулась его нижней губы. – Я и не предполагал, что нужно начинать думать об их воспитании до того, как появятся хоть какие-то видимые причины, свидетельствующие о…

– Как ты можешь говорить такое в воскресенье, невежа? – выпалила она с холодным величием, от которого Хит чуть не расхохотался.

– Ты так искренне печешься о спасении моей грешной души! – Улыбаясь, он посмотрел на нее завораживающим взглядом.

– Но кому-то ведь нужно подумать о твоей душе, тем более что сам ты, похоже, вовсе не собираешься заниматься этим. И прекрати смеяться! Я говорю серьезно!

– Я не перестаю удивляться, какой благочестивой ты вдруг становишься по воскресеньям, – заметил он, продолжая улыбаться. – Ну хорошо. Если ты хочешь, чтобы мы ходили в церковь каждую неделю, пусть будет по-твоему. Но я сильно сомневаюсь, что это возымеет хоть какое-то действие.

Его неохотная уступка немного умерила ее пыл.

– Ну и прекрасно. Глупо ждать чуда. Но по крайней мере это наверняка не принесет тебе вреда.

Хит помог ей подняться в карету, глаза его заблестели, остановившись на маленькой, изящно изогнутой фигурке. Никогда до этого он и не думал давать ей какие-то обещания. Но сейчас, когда Люси так трогательно произнесла слово «дети», сердце его екнуло, и он не устоял. Мысль о том, что когда-нибудь у них с Люси появятся сыновья и дочери, наполнила его душу теплом. Он весь расцвел от удовольствия, думая о своих будущих детях. В какой-то мере ему, конечно, будет жаль лишиться не разделенного ни с кем внимания и заботы Люси. Ему нравилось, что сейчас она полностью принадлежала только ему одному. Он мог бы прожить так всю жизнь и был бы вполне счастлив. Но если у них появятся дети – какое же это будет несказанное счастье!

– Понедельники, – мрачно вымолвил Дэймон, – нужно вообще убрать из всех календарей.

Он и Бартлет, один из самых молодых репортеров, работавших в газете, уныло слонялись по безжизненной редакторской. Несколько репортеров что-то лениво пописывали за своими столами, в то время как другие листали справочники в ожидании редакционного экипажа, чтобы наконец-то отправиться на поиск хоть каких-то новостей.

Бартлет, подавленный скукой и бездельем, уныло вздохнул:

– Сейчас я не погнушался бы даже очень плохим известием.

– В нашем деле плохие новости даже лучше, чем хорошие. Но разве можно мечтать о мало-мальски значительном событии в понедельник? Конечно, нет. Как ты думаешь, будет не слишком, если попросить о каком-нибудь стихийном бедствии? Небольшой ураган? Неужели такой штат, как Массачусетс, недостоин, чтобы в нем разразился какой-нибудь грандиозный политический скандал? – Он повернулся к Бартлету. – А как дела с твоим интервью? Миссис Лоуэлл согласилась поговорить с тобой о своем благотворительном аукционе?

– Нет, сэр.

– Я так и знал, – с мрачным удовлетворением заключил Дэймон. – Хотя Хит и утверждал обратное, я наверняка знал, что она откажется. Моя мать всегда говорила, что имени приличной леди позволительно появиться в прессе не больше трех раз за всю ее жизнь: в день ее рождения, в день бракосочетания и в день смерти. И если задуматься, то в этом есть определенный смысл. Это три самых значимых события в жизни любой женщины.

Бартлет, не представлявший даже, что ответить на это, только и смог сказать:

– Наверное, вы правы, сэр.

– Мистер Редмонд! – Джозеф Дэйвис, молоденький ассистент редактора городских новостей, был очень возбужден и чуть не снес стол одного из сотрудников, пытаясь поскорее добраться до Дэймона. – Мистер Редмонд!

– Да? Почему ты так взволнован? Только не говори мне, что откопал какую-то сногсшибательную новость, – Швейцар просил передать вам, что кто-то ищет мистера Рэйна.

– Скажи ему, что мистера Рэйна сейчас нет. Но если он оставит карточку…

– Это не он, – затаив дыхание, выпалил Дэйвис, – это миссис Рэйн.

В черных глазах Дэймона вспыхнул какой-то странный блеск. Не говоря ни слова, он быстро направился к выходу. Швейцар, подтянутый, с начищенными до блеска пуговицами, почтительно отошел в сторону, а затем тихо скрылся за дверью, оставив их наедине в приемной. В изумрудно-зеленом платье и крошечной бархатной шляпке, кокетливо сидевшей на ее хорошенькой головке, Люси выглядела словно экзотическая пташка, случайно залетевшая на унылую городскую улицу. Как только Дэймон увидел ее, он понял, что случилось что-то невероятное. И хотя она улыбалась, было заметно, что она крайне напряжена.

– Мистер Редмонд, мне неудобно отвлекать вас от дел.

Он взял ее руку и почтительно поцеловал.

– Я и не мечтал о таком приятном отвлечении. Вы ведь никогда не бывали здесь прежде. Скажите, теперь вы решили сдавать свои статьи лично?

– Да, но… – Она посмотрела на него и рассмеялась. – Предполагалось, что вы не будете знать, что их писала я. Это Хит сказал вам?

– Конечно, нет. Но, читая их, я за каждым словом слышал ваш голос. У вас, несомненно, огромный талант к писательскому делу. Ну и перед тем как я продолжу засыпать вас комплиментами, скажите, чем я могу быть вам полезен.

– Я бы хотела поговорить с мужем.

– К сожалению, в данную минуту его нет в офисе.

– А где же он?

– Где-то в городе, в поисках свежих новостей. – Когда голос Дэймона затих, Люси, склонив голову, крепко сжала свою сумочку. – У вас неприятности? – осторожно поинтересовался он.

Люси подняла голову и смущенно улыбнулась.

– Нет, не думаю. Наверное, я зря беспокоюсь. Я даже уверена, что зря. Но сегодня в клубе я услышала нечто такое, о чем я должна спросить Хита. Вы не знаете, когда он вернется в редакцию? Я понимаю, что все это очень глупо, но мне необходимо немедленно найти его. Для меня это очень важно.

– Что вы услышали? – терпеливо выслушав ее лепетание, наконец спросил Дэймон. Люси была в полной растерянности. Едва открыв рот, она поспешно закрыла его. – Миссис Рэйн, если это «нечто» взволновало вас так, что вы вынуждены были прийти сюда, то дело действительно безотлагательное. Может, я смогу помочь вам?

– Вам это покажется смешным.

– Если вы так расстроились, вряд ли это очень смешно. Пожалуйста, расскажите.

– Это так потрясло меня. Я не знала, что ответить, когда мне сказали об этом. Наверное, я вела себя очень глупо, мямлила что-то, а потом убежала прямо посередине собрания.

– И что же вам сказали?

– Вы, должно быть, в курсе, что невестка Хита, миссис Ларейн Прайс, останавливалась у нас на несколько дней на прошлой неделе.

– Да, – сухо подтвердил Дэймон, – я слышал об этом.

– Два дня назад она уехала в Англию. Но миссис Каммингс, одна женщина из нашего клуба, сказала, что кто-то видел Рейн вчера здесь, в Бостоне.

– Но это же полная бессмыслица. Никто ведь не знает эту миссис Прайс. Как же кто-то мог узнать ее?

– На прошлой неделе она вместе со мной и младшей сестрой Хита Эми ходила по магазинам. Я представила их нескольким людям. Вы же знаете, что у Хоуви невозможно не встретить кого-нибудь из знакомых. И я думаю, что кто-то именно из них сказал, что вчера видел Рейн. Но все это просто смешно. У Рейн не было причин оставаться здесь. Я не верю, потому что Хит не стал бы обманывать меня, но…

– Но вы все-таки решили прийти сюда и все выяснить у него.

– Да.

Нечто в поведении Дэймона, таком осторожном, безупречно вежливом, сначала насторожило Люси, а потом вселило уверенность, что он что-то скрывает от нее.

– У меня есть предложение, – сказал он с улыбкой, – почему бы вам не вернуться домой и не подождать Хита там? А я позабочусь, чтобы сегодня он пораньше освободился, и вечером вы все выясните.

– Но ведь обычно в это время он не уходит из офиса, не так ли? – перебила его Люси.

– Это зависит от…

– Да или нет?

Его черные глаза встретили ее напряженный твердый взгляд, и он неохотно ответил:

– У него дела.

Ужасное подозрение мелькнуло в голове Люси.

– Где он?