Приди, весна

ГЛАВА 7

Шли секунды. Они молча смотрели друг на друга.

Бак не знал, что делать дальше. Ни Пэтси, ни Сисси не стеснялись раздеваться в его присутствии, но он сам считал, что это неудобно, и всегда уходил. По его расчетам, у Анники было достаточно времени, чтобы переодеться. Он ужасно замерз, дожидаясь, пока она наденет ночную рубашку, и думал, что за то время, что он там прождал, она успела уже и лечь в постель.

Вместо этого он обнаружил, что она стоит, словно приросши к полу, вцепившись мертвой хваткой в ворот своей рубашки. Он не мог не обратить внимания на ее руки – красивой формы с длинными пальцами и белой кожей, не испорченные ни тяжелым трудом, ни непогодой. Осматривая ее с головы до ног, он заметил, что ботинок она не сняла.

– Собираетесь спать в ботинках?

– К вашему сведению, я не успела их снять.

Бак сбросил куртку и повесил ее на крюк возле двери. Когда он повернулся, Анника все еще стояла не двигаясь.

– Собираетесь простоять так всю ночь?

– Поскольку вы утащили меня, не дав ничего взять с собой, то, может, у вас найдется что-то вроде халата, который я могла бы позаимствовать?

Он провел рукой по волосам.

– Шелкового, конечно.

– Ваш сарказм неуместен, мистер Скотт. Положение и без того невыносимое.

– Меня оно тоже не радует.

Он подошел к кривобокому деревянному сундуку, стоявшему около кровати, и опустился перед ним на одно колено. Подняв крышку, он принялся рыться в содержимом, вытащил наконец мужскую рубашку из плотной фланели и без церемоний кинул ее Аннике. Она поймала рубашку и прижала к себе.

– Спасибо. – Тон у нее был таким же холодным, как воздух в комнате. Несмотря на огонь, в хижине становилось холоднее с каждой минутой.

Бак краем глаза наблюдал, как она встряхнула рубашку и внимательно осмотрела ее, прежде чем надеть. Пока она пыталась просунуть в рукава рубашки пышные рукава своей ночной сорочки, Бак подошел к камину и подбросил в него дров. Проверив, сколько осталось дров, он решил, что их хватит на ночь. Если похолодает так, как он предполагал, то всех дров в мире не хватит, чтобы сохранить тепло.

Он зачерпнул ведром воды из бочки, стоявшей у двери, и плеснул ее в ту же миску, в которой мыл посуду. Женщина сидела на стуле, расстегивая многочисленные пуговицы на своих некогда элегантных ботинках. Бросив на нее быстрый взгляд, он оценил ее женственные формы, длинную изящную шею, мягкий изгиб плеч, тонкую талию, обрисовывавшуюся, когда она наклонялась. Она была статной, но не толстой, с округлостями именно в тех местах, которым у женщины положено быть округлыми и соблазнительными.

Бак наклонился над тазом и плеснул холодной водой на лицо и шею. Прикрыв глаза, он повторил эту процедуру, а намочив как следует лицо и бороду, потянулся за куском мыла, лежавшим на кухонной полке, намылился, потом смыл мыло, не обращая внимания на летящие во все стороны мыльные брызги.

Все еще не открывая глаз, он нащупал хлопчатобумажное полотенце, схватил его и насухо вытерся. Он почувствовал на себе взгляд женщины, даже не обернувшись, а когда обернулся, увидел, что она и вправду снова уставилась на него. Завернувшись в рубашку, которую он ей дал, она восседала на стуле, подобрав ноги и поставив их на перекладины. Яркая мужская рубашка доходила почти до подола ее белоснежной ночной сорочки.

Налетевший ветер со всей силы ударил в обращенную на север стену хижины, и стена задрожала. В щели стали проникать снежинки. Масляные лампы зашипели, а лампа на камине и вовсе погасла.

Бак подошел к кровати и тщательно укрыл свернувшуюся клубочком Бейби. Затем из сложенных стопкой на полу шкур вытащил две самых толстых – волчьих, с густым серым мехом, расстелил их на кровати, подогнув одну сторону так, чтобы можно было залезть между ними. Было слишком холодно, чтобы ложиться в нижнем белье, как он обычно делал.

Он оглянулся через плечо на Аннику, молча сидевшую у стола. Она смотрела в потолок с таким видом, будто ожидала, что он вот-вот обвалится.

– Если вы намерены сидеть так всю ночь, дело ваше, а я лягу.

Она напряглась. Взглянула на кровать, потом на него.

– Спасибо за ваше гостеприимство.

– Я предложил вам лечь. Если бы вы хотели спать, давно уже были бы в постели.

Анника посмотрела на Бейби, на широкое незанятое место рядом и отвернулась. Бак сидел на краю кровати и развязывал ремешки из сыромятной кожи, удерживавшие его высокие до колен мокасины.

– Вы можете устроиться у огня, – он кивнул на стопку шкур и добавил: – Возьмите их. Когда будете готовы, погасите свет.

Анника поверить не могла, что мужчина может быть таким бессовестным. Дрожа и потирая руки, она с изумлением смотрела, как Бак взобрался на кровать, улегся между шкурами и, повернувшись к ней спиной, приготовился спать. Она поймала себя на том, что с завистью думает об уютной теплой постели. Взяв несколько шкур, она расстелила одну на полу, настолько близко к огню, насколько это было возможно, остальные бросила сверху.

Потянувшись за поленом, которое она хотела подбросить в огонь, она услышала голос Бака:

– На вашем месте я бы этого не делал. Вы не уснете, если огонь будет слишком жарким. Кроме того, от искры ваша постель может загореться.

Она положила полено назад к другим дровам и, подойдя к столу, задула лампу. Комната погрузилась в полумрак, только отсветы пламени плясали по стенам. Бак Скотт, лежавший на кровати, казался бесформенной глыбой.

Анника заползла на свою убогую постель, натянула на себя толстые шкуры и попыталась не обращать внимание на ноющую боль и ломоту во всем теле – результат долгой езды верхом. Она ворочалась с одного бока на другой, но никак не могла найти удобного положения на твердом полу. Наконец она решила спать на животе. Это было лучше, но все равно неудобно. К тому же шум ветра стал казаться громче, едва она закрыла глаза. Ветер стучал ставнями, колотил в стены. Сон не шел к Аннике. Она уставилась в камин, наблюдая, как языки пламени лижут дрова.

Она попыталась представить, что сделал Кейс, не встретив ее в Шайенне. Послал ли он телеграмму ее родителям? Она надеялась, что он не стал делать этого сразу, потому что, если все пойдет хорошо и Бак Скотт сдержит свое слово и отвезет ее в Шайенн, родителей и волновать-то незачем. Может, Кейс уже отправился на ее поиски, если проводник рассказал ему, что произошло. Она очень надеялась на это. Она молилась, чтобы завтра он встретил их, когда они будут возвращаться в Шайенн, и показал бы этому Баку Скотту.

Передняя дверь заскрипела, заставив ее вздрогнуть. Но это был всего лишь ветер, пытавшийся проникнуть внутрь. У снега это уже получилось. Он набивался внутрь через трещины и щели в стенах. Обмазка из грязи, которой были заделаны многочисленные щели, засохла, раскрошилась и выпала. Анника задавалась вопросом, уцелеет ли хижина к утру.

Огонь еле горел, комнату постепенно начало выстуживать. Анника по-прежнему лежала без сна. Услышав скрип веревок на кровати и шуршание одеял, она притворилась спящей. Натянув шкуры до подбородка, она ждала, боясь пошевелиться и даже вздохнуть, пока Бак Скотт бродил вокруг. Он протопал по комнате, и Анника, хотя и не осмелилась посмотреть, почувствовала, что он остановился над ней.

Она не двинула ни единым мускулом. Он стоял над ней.

Она все-таки взглянула из-под опущенных ресниц, но он находился где-то за ее головой, и она не смогла его увидеть. Наконец, когда ее мускулы начали невыносимо болеть, Бак сдвинулся с места. Он осторожно переступил через нее и, наклонившись, поднял длинное полено.

Анника оцепенела от ужаса, глядя, как он вытаскивает его из кучи дров.

Вот оно. Он собирается размозжить ей голову.

Она приготовилась закричать, откатиться в сторону, чтобы избежать смертельного удара, но он просто положил полено в огонь. Взял кочергу, поворошил угли и поставил ее на место. Потом подул на ладони и, переступив через Аннику, пошлепал назад к кровати.

Анника громко вздохнула, испытывая невероятное облегчение. Она опять закрыла глаза, но тут же поняла, что он еще ходит по комнате. Он снова подошел к ее ложу и снова остановился над ней. На этот раз он набросил на нее еще одну шкуру.

Тыльной стороной обветренной руки он случайно коснулся ее щеки, подтыкая под нее шкуру.

– Вам лучше поспать. – Его голос, гораздо более нежный, чем раньше, прозвучал у нее над ухом. Анника побоялась повернуть голову и посмотреть на него, зная, что его необыкновенные голубые глаза окажутся совсем близко. Отказываясь признать его доброту, она продолжала держать глаза закрытыми.

Слишком поздно Бак Скотт решил компенсировать все те неудобства, которые он ей уже причинил.

Бак проснулся с первыми лучами солнца, проникшими сквозь неплотно прилегавшие друг к другу кривобокие ставни. Слабый утренний свет еле освещал холодную комнату. Возле самых больших щелей в стене на полу образовались маленькие сугробы. Бак, спавший одетым, страшно не хотел вылезать из кровати и принимать на себя удар холода, который будет особенно чувствительным после теплых толстых одеял. Но кому-то нужно было развести огонь и поставить греться воду для завтрака.

Какое-то время Бак лежал на спине, уставившись в старые доски потолка и пытаясь мысленно придать свищам и царапинам на дереве форму лиц и фигур. Он услышал, как Анника Сторм беспокойно ворочается на своем ложе, и спросил себя, спала ли она вообще. Сам он долго не мог заснуть, прислушиваясь к тихому шуршанию шкур, которыми она была укрыта, и ее тяжким вздохам. Каждый звук напоминал ему, какого же дурака он свалял, забрав ее с поезда. Бак перевернулся на бок и посмотрел на ножки стола и сделанные из бочек стулья под ним.

Минувшей ночью он пришел к выводу, что, наверное, он все-таки сошел с ума. Он действовал как настоящий безумец, когда силой заставил Аннику поехать с ним, отказываясь верить, что она не Алиса Соумс.

Ветер колотился в дверь, этот стук не прекращался всю ночь. Баку не нужно было открывать ставни, он и так знал, что увидит снаружи: высокие сугробы, наметенные у стен. Перевал, конечно, тоже занесен. Он откинул одеяла и приготовился к встрече с холодом, который, он знал, вцепится ему в суставы. Он подавил стон. Из года в год он занимался зимой тем, что переходил вброд ледяные горные потоки и расставлял ловушки. Суставы его утратили свою гибкость, и он чувствовал себя старше своих лет.

Он тихо прошел по комнате и, стараясь не наступить на Аннику, подбросил дров в огонь. На сей раз она вроде бы действительно спала, а не притворялась. Она перестала ворочаться и вздыхать незадолго до рассвета. С минуту он постоял, разглядывая ее спящую. Она с головой укрылась шкурами, так что видны были только ее золотистые волосы. Они словно сияли на фоне густого волчьего меха. Бак отвел взгляд от соблазнительного зрелища и провел руками по собственным длинным волосам, отбросив их назад.

Вода в высокой бочке у двери покрылась тонкой ледяной коркой. Лед затрещал и раскололся на отдельные кусочки, когда он опустил в бочку ковшик, из которого наполнил почерневший медный чайник и повесил его над огнем. Затем он засыпал в горшок овсянку и отставил его. Чуть позже он сварит кашу, их обычное блюдо на завтрак. В другом конце комнаты Бейби села на кровати и улыбнулась.

– Я встала, – объявила она и стала вылезать из-под одеял.

Бак постарался говорить потише, чтобы не разбудить Аннику.

– Оставайся в постели, пока я не одену тебя. Сегодня холодно.

Он снял со стула, куда он его вчера повесил, маленькое платьице. Оно высохло, но было холодным, поэтому Бак подержал его над огнем, чтобы согреть, а потом надел на Бейби. Как только платьице было надето, Бейби нырнула под одеяло и, достав свои новые ботинки, стала просить Бака надеть их.

Бак начал было надевать ботинки, но сообразил, что, в отличие от ее старых мягких и легких мокасин, жесткие кожаные ботинки нужно обязательно надевать на носок, иначе ножкам будет холодно и на них могут появиться мозоли. Но носки он купить не догадался.

– Никаких новых ботинок на сегодня, Бейби. Почему бы тебе не поносить старые, пока не потеплеет?

Бейби тряхнула спутанными белокурыми кудряшками и выразительно сказала:

– Нет.

– Ну пожалуйста, – он говорил тихо, но твердо, пытаясь убедить ее. – Ботинки нельзя носить без носков. У тебя будут мозоли.

– Хочу новые ботинки.

– Ты хочешь, чтобы у тебя болели и кровоточили ноги? – В попытке отговорить Бейби Бак нахмурился и покачал головой.

– Хочу новые ботинки.

– Нет. – Он попытался забрать у нее ботинки. С глаз долой из сердца вон. – Рано их еще надевать.

– Почему бы вам не надеть на ребенка эти ботинки? – послышалось приглушенное ворчание с места, где спала Анника.

Бак подхватил извивающуюся Бейби и подошел к Аннике. Она слегка отвернула край шкуры и уставилась на него. Глаза у нее были налиты кровью от недостатка сна и слишком сухого воздуха. Его гостья явно была недовольна им, ребенком и ситуацией в целом.

– Ну? – спросила она.

– Что ну? – переспросил он в ответ.

– Вы наденете на ребенка эти ботинки, чтобы она наконец перестала хныкать? И когда мы поедем?

– Поедем?

Она нахмурила брови и, прищурившись, с подозрением посмотрела на Бака.

– Вы сказали, что сегодня повезете меня назад в Шайенн.

Бак отвернулся и понес лягавшуюся, вырывавшуюся Бейби к ближайшему стулу. Усадив девочку на стул, он поднял с пола крошечные мокасины.

– Нет! Нет! Я хочу боти-и-инки! – Бейби орала во весь голос.

Бак сосредоточился на том, чтобы, удерживая Бейби на стуле, надеть мокасины на ножки, которыми она не переставая болтала.

– Вы сказали, что отвезете меня к брату. – Охваченная паникой Анника села и обеими руками откинула с лица волосы. – Вы должны. Вы обещали. Если мой брат найдет вас первым, вы можете…

Маленькая ножка ударила Бака в челюсть. Он пошатнулся, едва не опрокинув при этом стол, и замысловато выругался. Выпрямившись, он окинул Аннику холодным взглядом, потом посмотрел на Бейби, ревевшую от страха и разочарования. Крошечные мокасины в сжатых в кулаки руках Бака превратились в бесформенные шарики. Не говоря ни слова, он бросил их на стол и повернулся спиной к расстроенным, обозленным женщине и ребенку.

Сорвав с крючка свою куртку, он рывком открыл дверь. За ночь у двери образовался сугроб, и пол тут же засыпало снегом, а ветер принялся изо всех сил задувать внутрь, норовя нанести в комнату еще больше снега.

Расчистив снег так, чтобы можно было закрыть дверь, Бак вышел в ослепительную белизну.

Как только дверь за ним закрылась, Бейби тут же перестала плакать. Держа в руках новые ботинки, она слезла со стула, заковыляла к Аннике и, пройдя по волчьим шкурам, плюхнулась ей на колени.

– Ботинки? – Ребенок доверчиво протянул ей свое бесценное сокровище, ожидая, что женщина наденет ей ботинки.

Анника закрыла глаза, пожелав, чтобы все, что ее окружало, исчезло как дурной сон, потом открыла их и попыталась улыбнуться круглолицей девочке, взиравшей на нее с такой надеждой в глазах. Случаи, когда Аннике лично приходилось иметь дело с детьми, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Она заговорила медленно, стараясь придать голосу уверенность и как можно более доступно объяснить Бейби, что от нее требуется, хотя нелегко было одновременно думать и подавлять нараставший страх, вызванный подозрением, что Бак Скотт не намерен выполнить свое обещание и отвезти ее в Шайенн.

– Послушай, Бейби, давай сделаем так. Я встану, оденусь и уж тогда попробую найти тебе какие-нибудь носочки и мы наденем ботинки. Хорошо?

Бейби шмыгнула носом, драматически вздохнула, потом кивнула. Прижав ботинки к груди, она встала, протопала по шкурам, заменявшим Аннике кровать, и уселась на кирпичи у камина.

Окрыленная этим успехом Анника решила, что, может, с детьми не так трудно управляться, как ей казалось. Она заметила, что Бейби дрожит, но не могла определить, эмоции или холод были тому причиной. Однако ответ стал ей ясен, едва она выбралась из-под одеял и встала. Несмотря на огонь, горевший в камине, в комнате стоял лютый холод. Анника подбросила в камин еще одно полено и стала поспешно одеваться. Она взяла свой помятый грязный костюм, решив надеть его поверх рубашек, в которых спала. Натянула нижнюю юбку, потом шерстяную. Узкий жакет едва сходился на груди – столько на ней всего было надето, но в конце концов ей удалось застегнуть большую часть пуговиц.

Одевшись, она натянула ботинки, радуясь, что не стала снимать на ночь чулки, и одновременно размышляя, из чего можно сделать носки для Бейби. Ловко сложив блузку и убрав ее в саквояж, она достала оттуда щетку с расческой, расчесала волосы, завязала их узлом на макушке и ладонями разгладила юбку.

Бейби все так же сидела у огня, дрожа и всхлипывая.

– Где твое пальто? – спросила Анника.

Малышка показала на крючок в углу над ящиком с набором всякой дребедени, которую Бейби называла игрушками. Анника сняла с крючка пальто – уменьшенную копию куртки Бака, только полностью подбитую мехом, – помогла Бейби надеть его и принялась рыться в своем саквояже в попытке отыскать что-нибудь, из чего можно было бы смастерить носки для Бейби.

Пощупала свою голубую блузку и покачала головой. Блузка ей еще пригодится. Взгляд ее упал на шкуры у ее ног, и она задумалась, нельзя ли как-нибудь оторвать кусочки меха и сделать из них стельки в ботинки наподобие стелек в мокасинах.

– Можно мне посмотреть твои новые ботинки? – Она протянула руку.

Бейби крепче прижала к груди ботинки и отрицательно покачала головой. Потом принялась сосать палец.

– Мне нужно на них посмотреть, иначе я не смогут сделать подходящие носки.

Бейби снова покачала головой.

Анника присела на кирпичи рядом с ней, сжала замерзшие руки и подула на них, пытаясь согреть. Она мечтала о чашке горячего чая, но, отогнав эту мысль, сосредоточила внимание на Бейби. В опущенных плечах девочки, в том, как она смотрела на дверь, ожидая возвращения Бака, была какая-то безнадежность.

– Разве ты больше не хочешь надеть ботинки?

По щеке Бейби покатилась одинокая слезинка. Она утвердительно кивнула.

– Тогда ты должна дать их мне. Я посмотрю на них и сделаю тебе носки. – Внезапно Аннику осенило. – Ты можешь дать мне только один ботинок.

Бейби взглянула на ботинки, на Аннику, потом медленно и нерешительно протянула ей один ботинок.

Анника встала и поблагодарила девочку.

– Пожалста, – тихо ответила Бейби.

По крайней мере Бак научил ее кое-каким правилам поведения, подумала Анника. Взяв одеяло, она обернула его вокруг голых ножек девочки.

– Теперь сиди тихо и не двигайся, и я мигом все устрою.

Анника открыла сундук, из которого Бак доставал для нее рубашку, и стала рыться в ворохе старой одежды – тут были чулки от разных пар, разодранные выцветшие рубашки, ситцевые и льняные женские платья, тоже непригодные к носке. Отложив в сторону коробку из-под сигар, она извлекла из сундука пару грубых шерстяных женских чулок с дырами на пятках и торжествующе улыбнулась. В своем чемодане нашла маленькие ножницы и срезала у чулок носки.

Держа в руке обрезанные чулки, она подошла к Бейби и надела их девочке на ноги. Чулки были неуклюжими, но плотно облегали ногу и в целом хорошо подходили, не считая того, что у них не было носков. Бейби внимательно оглядела свои ноги, потом стала наблюдать за Анникой, которая в задумчивости жевала нижнюю губу, решая, что делать дальше.

В саквояже у нее был маленький швейный набор – иголка и немного ниток – на случай, если оторвется пуговица. Теперь, столкнувшись с проблемой носков, Анника достала его и принялась за работу. В мгновение ока она зашила носки и Бейби была обута. Черные чулки доходили ей почти до бедер.

– Ну вот, – сказала Анника, поглядывая на дверь, – это было просто. Теперь займемся чаем.

Ей потребовалось какое-то время, чтобы убедить Бейби, что, хотя на ней надето пальто, они не пойдут на улицу к Баку.

– Если нам повезет, он там замерзнет до смерти, – прошептала про себя Анника.

Бейби влезла на стул и потребовала каши.

– Я не умею готовить кашу, – строго сказала Анника. – И не собираюсь учиться, так что сиди тихо, и я дам тебе глоток чаю, а твой дядя, когда придет, сварит тебе кашу.

Бейби утешилась, глядя на свои новые ботинки. Она то влезала на стул, то слезала с него и расхаживала по комнате, пока Анника перебирала жестяные коробки, стоявшие на каминной полке, бормоча про себя:

– Должен же здесь быть чай.

Она переставляла коробки, кувшины, бутылочки, открыла какой-то кувшин с широким горлом и тут же отшатнулась: в нос ей ударил отвратительный сальный запах. Быстро завернув крышку, она отставила кувшин в сторону. Большинство банок и кувшинов были заполнены травами и вонючими жидкостями. Наконец в заднем ряду она обнаружила маленькую восьмиугольную коробочку с выцветшими золотыми буквами: Чай. Она стояла на цыпочках, пытаясь дотянуться до коробочки, когда дверь открылась и вошел Бак.

– Черт! – Одним прыжком он оказался рядом с Анникой, схватил ее, стащил вниз и повалил на пол.

Анника завизжала и попыталась откатиться в сторону. Бак поднял ногу и стал топтать подол ее юбки. Чем быстрее были его движения, тем громче визжала Анника. Бак прекратил свое необъяснимое топтанье так же внезапно, как и начал. Анника перестала кричать. Наклонившись, он помог ей подняться на ноги. Она отшатнулась, глядя на него широко открытыми безумными глазами. Грудь его вздымалась, он пытался поймать дыхание.

– Никогда больше не прикасайтесь ко мне, – проговорила Анника.

– Прекрасно. – Все еще тяжело дыша, он отвернулся и поднял Бейби, которая снова начала хныкать. – В следующий раз я буду просто смотреть, пока вы не сгорите. – И, не обращая больше на Аннику внимания, он, придерживая одной рукой Бейби у бедра, другой снял с огня чайник.

– Мои ботинки, Бак. – Бейби счастливо улыбнулась и подняла ножку.

– Вижу. – Он внимательно рассмотрел самодельный носок.

По комнате распространился запах горелого, и до Анники наконец дошло, почему Бак повел себя так на первый взгляд странно. Она глянула вниз на свои юбки. По подолу шерстяной юбки, словно неровно пришитый кант, шла полоса обгоревшей ткани. Она взглянула на Бака и увидела, что он наблюдает за ней, но когда их глаза встретились, он отвернулся и занялся своим делом.

Анника открыла рот и снова закрыла. Если бы он не вернулся и не бросился затаптывать огонь, она могла бы обгореть до смерти.

Анника сглотнула. Бак заливал овсянку в горшке кипящей водой.

– Извините, – проговорила она, надеясь, что он ее слышит. – Похоже, я должна поблагодарить вас.

– Похоже, вы обязаны мне жизнью, – проворчал он, обращаясь наполовину к самому себе. – В будущем ведите себя осторожнее, находясь рядом с огнем.

Анника, не удержавшись, огрызнулась:

– Никакого будущего не будет. Мы ведь скоро уедем, – и, когда он не ответил, повторила: – Мы ведь уедем?

– Вам так хочется поскорее выбраться отсюда?

Анника широко раскинула руки.

– Хочется ли мне? Да, очень хочется. Меня насильно увезли Бог знает куда, я провела ночь на холодном твердом полу и так и не заснула. Мои родители, наверное, с ума сходят от беспокойства. Я заперта здесь с вами и ребенком без имени. Мой костюм испорчен, я мерзну, я чуть не сгорела. Хочется ли мне уехать? Да, мистер Скотт, я жду не дождусь, когда выберусь отсюда.

Он помешал кашу и потянулся за банкой с медом. Звякнули тарелки, которые он поставил на стол. Анника встала, с трудом переводя дыхание, и уставилась на Бака. Наконец он посмотрел на нее.

– Что ж, по крайней мере вы не жалуетесь.

Анника направилась к нему, сверля его убийственным взглядом, запуталась ногой в одной из шкур и чуть не упала. Быстрая реакция спасла ее от падения, но настроение у нее от этого не улучшилось. Она в ярости наклонилась, сгребла в охапку шкуры и бросила их на неубранную кровать.

– Хотите каши? – Бак положил каши в тарелку, стоявшую перед Бейби, которая сидела в ожидании.

– Нет!

Он наполнил свою тарелку и отставил горшок поближе к огню, чтобы каша не остыла. Анника, кипя от ярости, смотрела, как он полил обе порции теплым медом и принялся за еду.

Опустошив свою тарелку наполовину, он прервался и, посмотрев на Аннику, печально покачал головой.

– Лучше бы вам поесть. Нам предстоит долгий день.

– Я не думаю…

– По сути дела, – перебил он Аннику, понимая, что она готовится произнести очередную тираду, – пройдет, видимо, больше, чем один долгий день, прежде чем я смогу отвезти вас назад.

– Что вы хотите этим сказать? – Она подняла руку к горлу, вопросительно глядя на него широко раскрытыми глазами.

– Я хочу сказать, что нас отрезало снегопадом.