Приговоренные к безумию

ГЛАВА 10

Уже давно Рорк не проделывал трюк с подбрасы­ванием монеты. Но для этого требовалась всего лишь ловкость рук. Мальчишеский опыт сразу вер­нулся к нему, когда Фини выбрал орла.

Рорк слегка потер монету большим пальцем с нужной стороны, и она упала решкой вверх на его ладонь. Фини мог сколько угодно негодовать и даже подозревать нечестную игру, но уговор дороже де­нег.

– Мы все-таки могли бы попытаться обойтись без диагностики, – сказал Фини, когда они вошли во временную лабораторию, оборудованную в ком­нате рядом с кабинетом.

– Не ведите себя, как наседка, – посоветовал ему Рорк, держа в руке диск с фильтром.

– Если что-нибудь с вами случится, моя жизнь не будет стоить ни гроша!

– Крепитесь. Если бы выпал орел, я мог бы ска­зать то же самое. Ева сожрала бы меня за завтраком вместе с костями.

– Что касается жеребьевки… – Фини не заме­тил в ней ничего подозрительного, но с Рорком ни­когда нельзя было быть уверенным до конца. – Лучше бы мы повторили ее, поручив Бэкстеру под­бросить монету.

– Я мог бы счесть это обвинением в мошенни­честве, хотя вы сами обследовали монету и выбрали орла. Но, учитывая нашу давнюю дружбу, я воспринимаю это как заботу обо мне. Дело сделано, Фини. Ни один ирландец не отказывается от уплаты про­игрыша.

– Меня в это не впутывайте, – нахмурился Бэкстер. – Что бы ни произошло, Даллас будет в ярос­ти. Поэтому давайте начнем, пока она не поотрыва­ла нам яйца.

– Мы проведем диагностику и сохраним наши яйца. – Джейми пребывал на седьмом небе. Еще бы – ведь он запросто болтал с копами, которые го­товились к рискованному эксперименту! – Только помните, что зараженный компьютер работает в че­репашьем темпе, а программа фильтра очень сложна. Понадобится девяносто три секунды, чтобы за­грузить ее, и если вы начнете диагностику сразу же, то успеете…

– Тебе кажется, Джейми, что я никогда не имел дела с компьютерами?

– Нет, но, пока загружается программа, вы мо­жете получить результаты…

– Убирайся отсюда!

– Да, но…

– Мы будем вести наблюдение снаружи, Джей­ми. – Фини положил ему руку на плечо. – Ты смо­жешь давать указания оттуда. Десять минут, – пред­упредил он Рорка. – Ни секундой больше.

– В зависимости от обстоятельств…

– Нет, только десять минут! – Подбородок Фини стал каменным. – Мне нужно ваше слово.

– Ладно. Даю слово.

Фини удовлетворенно кивнул.

– Как только мы увидим на медицинских мони­торах что-то тревожное, вы немедленно прекращае­те процедуру.

– Если вы думаете, будто мне хочется, чтобы мои мозги вываливались у меня из ушей, то вы жес­токо ошибаетесь, – усмехнулся Рорк. – Но если та­кое случится, я буду доволен, зная, что Ева отправит вас всех в ад следом за мной.

– Меня она пощадит. – Макнаб изобразил улыбку. – Я полупарализован.

– Не рассчитывай на это. Ну, если вы отсюда уберетесь, мы успеем с этим покончить, прежде чем состаримся и поседеем.

– Подождите, пока я подам вам сигнал. Я хочу сначала проверить ваши медицинские показате­ли. – Фини подошел к двери и обернулся. – Удачи!

– Вскоре вы сможете это повторить за парой кружек «Гиннесса».

Оставшись в одиночестве, Рорк запер дверь, не желая, чтобы запаниковавшие коллеги врывались к нему, потом расстегнул рубашку и прикрепил дат­чики.

«Ты окончательно спятил, – сказал он себе. – Не только работаешь на копов, что само по себе до­статочно скверно, но рискуешь ради них собствен­ными мозгами. Все-таки жизнь – странная штука».

Но он не собирался лишаться мозгов, а заодно и жизни, как лабораторная крыса!

Сев лицом к компьютеру Когберна, Рорк нащу­пал в ящике стола спрятанное там оружие. Он вы­брал девятимиллиметровую полуавтоматическую «Беретту» из своей коллекции. Это было его первое огнестрельное оружие, изъятое им в девятнадцати­летнем возрасте у человека, который целился ему в голову. Разумеется, оно было запрещено даже тогда. Но контрабандисты не обращали внимания на подобные мелочи.

Если все пойдет не так, как надо, он застрелится из того оружия, которое положило начало его кол­лекции и помогло ему выбраться на дорогу к богат­ству. Это будет эффектная концовка!

Впрочем, Рорк не предвидел никаких осложне­ний. Они приняли все меры предосторожности, но возможность неудачи остается всегда. И если она станет явью, он сам решит свою судьбу.

Рорк убрал руку с холодной стали и выбросил эти мысли из головы.

– – Приступаю к проверке медицинских показа­телей, – раздался в наушниках голос Фини.

– Отлично. Когда закончите, отключите звук. Не хочу, чтобы вы цеплялись ко мне во время работы.

Сунув руку в карман, он коснулся на счастье ма­ленькой серой пуговицы. Она оторвалась от жакета Евы, когда они встретились в первый раз.

– Все в порядке, – сказал Фини.

– Тогда приступаем. Засеките время.

Благодаря гонорарам за книгу, которую она на­писала о своем аресте, судебном процессе и оправ­дании, а также щедро оплачиваемым интервью, Мэри Эллен Джордж вела весьма комфортабельную жизнь в своей вестсайдской квартире.

Там она и умерла, но ее смерть была отнюдь не комфортабельной.

В отличие от Когберна и Фицхью, внешние про­явления болезни Мэри Эллен Джордж не были на­сильственными и разрушительными. По-видимому, она несколько дней лежала в постели, накачивая себя медикаментами, отключив связь и не отвечая на звонки в дверь. Одним из ее последних действий было истерическое электронное послание бывшему любовнику с жалобами на дикую головную боль и мольбой о помощи.

В конце концов она изготовила петлю из шелко­вых простынь и повесилась.

На ней была только белая, грязная ночная ру­башка. Волосы всклокочены, а ногти обкусаны до мяса. На столике у кровати валялись перепачкан­ные кровью салфетки и куски ваты.

«Очевидно, она пыталась остановить носовое кровотечение. И вылечить мозг, готовый лопнуть, десятидолларовым болеутоляющим», – подумала Ева, глядя на пузырек с лекарством.

Портативный ноутбук все еще лежал на кровати. Его экран заполняло краткое сообщение: АБСОЛЮТНАЯ ЧИСТОТА ДОСТИГНУТА.

– Сними этот экран на видео, Пибоди. Жер­тва – Мэри Эллен Джордж, пол – женский, белая, возраст – сорок два года. Тело обнаружено в квар­тире жертвы в четырнадцать часов шестнадцать минут смотрителем здания, полицейским Деброй Бейкер и Джеем Хиппелом, который позвонил по номеру 911.

– Место происшествия и тело зафиксированы, лейтенант.

– О'кей, Пибоди, давай снимем ее.

Работа была не из приятных, и никто из них не произнес ни слова, пока они сражались с импрови­зированной петлей, извлекая из нее мертвый груз и опуская его на кровать.

– Визуальные признаки кровотечения в ушах и ноздрях жертвы и лопнувших кровеносных сосудов в глазах, – сказала Ева в диктофон. – Наружные травмы головы и лица отсутствуют. Никаких види­мых ран, кроме следа от петли вокруг шеи. Установленное время смерти – четырнадцать часов десять минут. – Ева отключила ноутбук. – Упакуй его и отправь в мой домашний кабинет.

Шагнув назад, Ева окинула спальню вниматель­ным взглядом.

– Джордж не проявляла тенденции к насилию в такой степени, как другие жертвы. Большую часть времени она провела в постели, глотая болеутоляю­щие и транквилизаторы в попытке справиться с болью. Конечно, в квартире беспорядок, но она не бегала по комнатам, ломая мебель.

– Люди по-разному реагируют на боль, – ото­звалась Пибоди, упаковывая ноутбук. – Вы, например, притворяетесь, будто ее нет, словно это личное оскорбление, которое можно игнорировать. Я при­бегаю к самовнушению – меня приучили к этому с пеленок, – а если это не помогает, пью лекарства. А мужчины, как правило, начинают хныкать. Боль­ной мужчина всегда впадает в детство. Иногда это сопровождается приступами ярости.

– Интересное наблюдение, Пибоди.

– Все дело в гормонах. Тестостерон.

– Да, знаю. Все три жертвы мужского пола пы­тались заглушить боль, сокрушая всех и все на сво­ем пути. А женщина старалась обойтись традицион­ными методами. Все потерпели неудачу и погибли, но каждый забирался в какую-нибудь нору. Когберн заперся в своей квартире. Может быть, если бы его сосед не начал колотить в дверь, крича и ругаясь, он оставался бы там, пока не умер или не покончил с собой и с болью. – Ева посмотрела на петлю. – Держу пари, это запрограммировано в вирусе. Фицхью заперся в своей квартире и перерезал себе гор­ло. Хэллоуэй – единственный, кто не являлся зара­нее намеченной жертвой, – забрался в кабинет Фини. Если бы мы его не отвлекли, думаю, он бы прикончил сначала Фини, а потом себя.

Пибоди кивнула.

– Когберн и Хэллоуэй в последней стадии бо­лезни контактировали с другими людьми. В против­ном случае…

– В противном случае они бы вели себя, как Мэри Эллен Джордж. Заперлись в квартире, отклю­чили связь, не откликались на звонки в дверь – и в конце концов покончили бы с собой.

– Инстинкт раненого животного, – заметила Пибоди. – Забиться в нору.

– Да, но также свойство человеческой натуры. Думаю, «Искатели Чистоты» рассчитывают именно на это. Им не нужны случайные жертвы; они хотят карать только тех, кого считают виновными, потому что им необходима поддержка общества. И они на­чинают получать ее, несмотря ни на что.

– Они не получат поддержку, Даллас. Никогда не поверю, что большинство людей могут одобрить такое. – Пибоди указала на тело.

– В добрых старых Соединенных Штатах Аме­рики людей казнили по закону всего каких-нибудь двести лет, – напомнила ей Ева. – А незаконные расправы происходили с тех пор, как Каин прикон­чил Авеля. Под внешним лоском мы все еще перво­бытные существа, склонные к насилию. – Она вздохнула, подумав о Рорке. – Отправь ее к медэкспертам, а я поговорю с этим Хиппелом.

Включив свой магнитофон, Ева вышла в сосед­нюю комнату. Там дежурила полицейский Бейкер, а на стуле сидел, опустив голову, молодой черноко­жий мужчина.

По знаку Евы Бейкер вышла.

– Мистер Хиппел?

Мужчина поднял голову. Его шоколадное лицо позеленело.

– Я никогда такого не видел… Это в первый раз…

– Хотите воды, мистер Хиппел?

– Нет… Я не могу пить – у меня внутри все дрожит…

– Мне нужно задать вам несколько вопросов. Я лейтенант Даллас.

– Да, я видел ваше интервью с Надин Ферст. – Он попытался улыбнуться, но дрожащие губы ему не повиновались. – Я стараюсь не пропускать ее передачи.

– Она будет рада это слышать. – Ева опустилась на стул рядом с ним. – Мисс Джордж позвонила вам?

– Да. Я не разговаривал с ней пару недель. Мы расстались. По обоюдному согласию, – быстро до­бавил он. – Не было ни ссоры, ничего такого – просто время пришло… О'кей, может, она была не­много обижена. Мы слегка поспорили, даже кричали друг на друга… – Хиппела душило чувство ви­ны. – Господи, она ведь сделала это не потому, что я ее бросил?

– Когда произошел разрыв, Джей?

– Недели две назад. Конечно, Мэри Эллен была красивая и сексуальная леди, к тому же при деньгах. Но мне двадцать четыре года, а она была гораздо старше. Парню время от времени нужна девушка его возраста, верно? А Мэри Эллен становилась слишком властной. Ни на кого взглянуть не давала, понимаете?

– Да. Вы не заметили в ней какие-нибудь изме­нения, когда видели ее в последний раз?

– Изменения? Нет. Она была такой же, как всегда.

– Не жаловалась на недомогание или головную боль?

– Да нет, Мэри Эллен чувствовала себя пре­красно. Мы пошли в клуб, посмеялись, потом заня­ли отдельную комнату и трахнулись разок. А когда вернулись за выпивкой, она увидела, что я погляды­ваю на девчонок, и разбушевалась. После этого мы и разбежались.

– А сегодня, когда она вам звонила?

– Сегодня она почти не могла говорить, кричала и плакала. Я не понимал, что с ней.

– Что она вам сказала?

– Что больше не может терпеть, и кто-то должен ей помочь. «Они кричат у меня в голове», – жалова­лась Мэри Эллен. Я пытался ее успокоить, но она вряд ли меня слышала. Кажется, сказала: «Они меня убивают», – хотя сквозь плач было трудно что-то разобрать. Я подумал, что кто-то ее избил, вызвал «Скорую» и помчался сюда. Я работаю за углом, в кафе «Риверсайд», – там с ней и познакомился. Меня не хотели впускать в дом, но тут подоспел коп, мы вошли и увидели…

Он снова опустил голову, зажав ее между колен.

Закончив работу на месте происшествия, Ева по­ехала в морг. Моррис уже извлек мозг Мэри Эллен Джордж.

Даже у копа из отдела убийств зрелище рыхлой массы серого вещества на стерильных весах вызыва­ло тошноту.

– Мозг весит солидно, – сказал Моррис, – но едва ли она этого добилась, читая великие литера­турные произведения или изучая культуры других народов.

– Ты смог установить причину смерти?

– Судя по предварительному обследованию, она была здоровой женщиной сорока двух лет. Перелом левой большеберцовой кости полностью зажил. Ли­цо и тело в отличном состоянии. Нужно дождаться заключения токсиколога, чтобы определить, прибе­гала ли она к химическим средствам. Впрочем, есть люди, которые относятся к своему телу, как к храму.

– Сейчас меня не интересует ее тело. Расскажи мне о мозге.

– Резкое набухание, которое привело бы к смер­ти в течение нескольких часов. Очевидно, процесс был необратимым после начального проникнове­ния инфекции. Кстати, это подтвердил невролог, обследовавший мозг других жертв. Мозг не содер­жит никаких посторонних веществ, опухолей, хи­мических или органических стимуляторов. Инфек­ция – за отсутствием лучшего термина – остается неопознанной.

– Похоже, сегодня от тебя немного толку, Мор­рис, – вздохнула Ева.

Он ополоснул руки, поманил ее пальцем и вывел изображение на мониторе.

– Вот это – компьютеризированный попере­чный разрез мозга нормального здорового мужчины сорока пяти лет. А это – мозг Когберна.

– Господи!

– Вот именно. Разбухшая масса, травмирован­ная в нескольких местах из-за повышения давления. Красные участки указывают на инфекцию.

– Выходит, она распространилась более чем на пятьдесят процентов мозга?

– На пятьдесят восемь. Обрати внимание, что некоторые покрасневшие участки темнее других. Сюда инфекция проникла раньше. Это указывает на зрительную и слуховую атаку.

– Значит, причина в том, что он видел и слы­шал?

– Он мог не видеть и не слышать это глазами и ушами. Но «бомбардировке» подверглись те доли мозга, которые контролируют зрение и слух.

– Тогда подсознание?

– Возможно. Пока ясно только, что инфекция распространяется очень быстро, приводя к интен­сивному разбуханию одного участка за другим. Нам не удалось определить, происходит ли этот процесс сам по себе или требует дополнительных стимулов, но могу ручаться, что он причиняет невыносимые страдания.

– Судя по последним опросам общественного мнения, большинство считает, что это не так уж плохо.

– Большинство людей – варвары, по крайней мере, с научной точки зрения. Легко кричать «Голо­вы им долой!» – когда не стоишь по колено в крови и не видишь, как эти головы катятся к твоим ногам. Если на это «большинство» попадает хоть немного брызг, оно тут же начинает звать копов.

– Иногда, Моррис, люди привыкают к вкусу крови и превращаются в зверей. – Ева достала сигналящий телефон. – Даллас.

– Лейтенант, через полчаса вы должны быть в медиацентре.

– Майор, я сейчас в морге с медэкспертом, ожи­даю результатов обследования мозга Мэри Эллен Джордж. Мне нужно закончить консультацию и ин­формировать мою группу. Прошу вас…

– Просьба отклоняется! Через полчаса, Даллас. Попросите вашу помощницу как можно скорее передать рапорт и дополнительные данные в мой офис. Их нужно проанализировать и подготовить для СМИ.

Когда Уитни прервал связь, Моррис похлопал Еву по спине.

– Что, здорово досталось?

– Они напустили на меня вице-мэра и Чанга!

– А Франко и Чанг наверняка думают, что это тебя напустили на них. Ладно, беги и заверь теле­зрителей, что город в твоих руках, и им ничто не уг­рожает.

– Если бы я в тебе не нуждалась, то нокаутиро­вала бы тебя за такие шуточки!

Ева стойко выдержала инструктаж перед пресс-конференцией, прочитала заново написанные заяв­ления, запомнила, что ей можно обсуждать, а что нет. Но когда Франко предложила ей привести себя в порядок и подкрасить губы, прежде чем появлять­ся перед камерами, она огрызнулась:

– То, что у меня имеются сиськи, не означает, что я должна увлекаться косметикой!

Франко вздохнула и знаком велела своим по­мощницам выйти из комнаты.

– Я не хотела вас обидеть, лейтенант. Мы жен­щины, и остаемся ими, какое бы положение ни за­нимали. Просто некоторых из нас это устраивает больше, чем других.

– Меня вполне устраивает быть женщиной. Я сделаю то, что мне приказано, нравится мне это или нет. Но в мои обязанности не входит прихора­шиваться только потому, что вы предпочитаете де­монстрировать на экране иной имидж полиции, чем тот, который могу представлять я.

– Вполне с вами согласна. – Франко подняла обе руки. – Извиняюсь за оскорбительное предло­жение слегка подкрасить губы. Я не считаю губную помаду орудием сатаны.

– Я тоже. Просто мне не нравится ее вкус и то, как она на мне выглядит. Франко снова вздохнула:

– Эти два дня были нелегкими для всех нас. Следующие дни, вероятно, будут еще тяжелее. Мэр хочет, чтобы я работала с вами, а ваш босс – чтобы вы работали со мной. Так что мы обречены на со­трудничество. И я вовсе не желаю ссориться с вами из-за каждой мелочи.

– Тогда отвяжитесь от меня.

– Господи, дайте же мне закончить! Мы обе об­ладаем сильно развитым чувством гражданского долга, хотя и придерживаемся абсолютно противо­положных взглядов и методов. Я искренне люблю Нью-Йорк, лейтенант, и горжусь тем, что служу ему.

– Не сомневаюсь в этом, мэм.

– Дженна. Раз мы работаем вместе, зовите меня Дженна. А я буду называть вас Ева.

– Нет уж, лучше называйте меня Даллас.

– Вот вам пример одного из наших ключевых разногласий. Вы предпочитаете, оставаясь женщи­ной, применять традиционные мужские методы, а я придерживаюсь женских. Я просто наслаждаюсь, используя в своих целях мою внешность. Привлекательная оболочка, под которой скрыты трудоспо­собность, честолюбие и неплохие мозги, помогает мне точно так же, как ваши методы помогают вам. Естественно, я не доверяю женщинам вроде вас, а вы – женщинам вроде меня.

– Я не доверяю политиканам обоих полов.

Франко склонила голову набок.

– Если вы рассчитываете оскорбить меня на­столько, чтобы я вышвырнула вас с пресс-конфе­ренции, то я вас разочарую. Позвольте заметить, что в искусстве оскорблений копы – любители по срав­нению с политиканами. – Она посмотрела на золо­тые часы. – Пора. Хотя бы причешитесь.

Ева дважды провела пальцами по волосам.

– Достаточно?

Франко, уже взявшись за дверную ручку, окину­ла ее взглядом с головы до ног.

– И как вам только удалось очаровать такого мужчину, как Рорк?

Ева медленно поднялась.

– Если вы рассчитываете оскорбить меня на­столько, чтобы я заехала вам кулаком по физионо­мии, была отстранена от расследования и дала вам возможность подбросить СМИ более привлекатель­ный имидж следователя, то я тоже вынуждена вас разочаровать. Позвольте заметить, что я намерена завершить это дело. Зато после этого меня уже нич­то не удержит.

– Значит, мы поняли друг друга. Каковы бы ни были наши личные чувства, мы должны довести де­ло до конца.

Когда они вышли в коридор, Франко сразу же окружили помощницы, а к Еве подлетел Чанг.

– Лейтенант! – Он быстро семенил рядом, пы­таясь приноровиться к ее решительной походке. – Я хочу сообщить ваш график на завтра.

– Какой еще график, черт возьми?

– Ваш график. – Он протянул ей диск. – В семь утра у вас двухминутное интервью с К. С. Стюартом в «Новостях планеты». Эта передача транслируется во всем мире и имеет высочайший рейтинг. В десять состоится прямая трансляция из вашего офиса в передаче «Ритм города». У нее не такой высокий рейтинг, но, учитывая…

– Объяснить вам, Чанг, куда я засуну этот диск, если вы от меня не отстанете? Чанг обиженно скривил губы:

– Это моя работа, лейтенант, и я приложил не­мало усилий, договариваясь об этих передачах. Мы должны информировать население города о дея­тельности полицейского департамента и мэрии в эти тревожные дни. Последние опросы обществен­ного мнения…

– Последние опросы отправятся следом за дис­ком, если вы не уберетесь с глаз долой! – Ева одним движением разломала злополучный диск пополам и, увидев впереди Уитни, бросилась к нему.

– Вам нужен коп или приманка для СМИ? Я не собираюсь играть обе роли. Если вы считаете, что оценка прессой деятельности департамента важнее моего расследования, то при всем уважении к вам, сэр, должна заметить, что это полная чушь.

Уитни схватил ее за руку, прежде чем она успела отойти.

– Одну минуту, лейтенант!

– Вы можете отстранить меня от расследования или понизить в звании, но я не стану проводить часы, изображая говорящую голову на экране, что­бы прибавить популярности мэрии. С гораздо боль­шей продуктивностью я использую это время для работы.

– Пока вы находитесь под моим началом, лейте­нант, прошу не говорить мне, что вы станете делать, а что нет.

Стоящий позади Евы Чанг ухмыльнулся, а затем, придав лицу серьезное выражение, протянул другой диск.

– Майор Уитни, поскольку лейтенант Даллас повредила свой экземпляр, я предпочитаю вручить ее завтрашний график вам.

– Какой график?

– Мы договорились об участии лейтенанта в не­скольких передачах – в том числе «Новостях плане­ты», «Ритме города», программе Дела Винсента и «Вечерних новостях».

– Вы хотите использовать моего лейтенанта в четырех передачах за один день? Чанг кивнул.

– Как минимум. В настоящее время мы ожида­ем подтверждения от «Преступления и наказания» и «Вопросов и ответов». Передачи о преступлениях имеют очень высокий рейтинг.

– А вам известно, мистер Чанг, что лейтенант Даллас руководит расследованием убийства?

– Конечно! Именно поэтому…

– Вам, вероятно, также известно, что ваш офис должен договариваться с моим о любых мероприя­тиях, вроде этого графика?

– Насколько я понял, это было сделано на ут­реннем совещании. Мэр…

– На утреннем совещании было решено, что лейтенант Даллас примет участие в этой пресс-кон­ференции и, по моему указанию, даст комментарии для прессы. А ваш график не был и не будет мною одобрен. Я не стану тратить драгоценное время моего лейтенанта на то, чтобы ублажать СМИ.

– Но мэрия…

– Мэрия может связаться со мной, – перебил Уитни. – И не вздумайте снова давать указания моим подчиненным, Чанг. Вы превышаете ваши полномочия. А теперь отойдите. Мне нужно пого­ворить с лейтенантом.

– Но пресс-конференция…

– Я сказал, отойдите!

Блеск глаз Уитни мог прожечь насквозь камень. Ева услышала быстро удаляющиеся шажки Чанга.

– Майор… – начала она, но Уитни поднял руку.

– Вы достигли опасной близости к тому, чтобы быть отстраненной от дела за нарушение суборди­нации, лейтенант. Я ожидал от вас большей сдер­жанности и не думал, что буду вынужден напоми­нать вам об этом.

– Да, сэр.

– Более того, я считаю себя оскорбленным на личном и профессиональном уровне. Неужели вы решили, что я способен одобрить этот идиотский график, препятствующий вашему расследованию?

– Приношу свои извинения, майор. Слабым оп­равданием мне может служить то, что любой кон­такт с Ли Чангом вызывает у меня временное по­мрачение рассудка.

– Понятно. – Уитни повертел в руке диск. – Меня удивляет, Даллас, что вы не запихнули эту штуку ему в глотку.

– Откровенно говоря, сэр, я наметила для него другое вместилище.

Губы Уитни дрогнули в улыбке. Он разломал диск надвое, как только что сделала Ева.

– Благодарю вас, майор.

– Давайте поскорее закончим этот чертов цирк, чтобы мы оба могли вернуться к работе.