Приговоренные к безумию

ГЛАВА 12

Ева чувствовала себя гораздо спокойнее, входя в пахнущий копами бар, чем обнимая беременную женщину. Она знала, чего можно ожидать в баре для полицейских – сытную, жирную пищу, неразбав­ленный алкоголь и людей, которые принимают тебя такой, какая ты есть.

Когда Ева вошла в тускло освещенное помеще­ние, разговоры не прекратились, но в воздухе по­висло напряжение, сразу же исчезнувшее, как толь­ко в ней признали одну из своих.

Ева сразу увидела Дуайера в дальнем конце ба­ра – он потягивал пиво и закусывал крендельками. Подойдя к нему, она села на соседний табурет. Оче­видно, он зарезервировал его для нее, так как все остальные сидячие места были заняты.

– Детектив Дуайер? – Ева протянула руку. – Лейтенант Даллас.

– Я так и понял, – отозвался он, жуя крендель.

– Вас рано отпустили из зала суда?

– Да. До меня очередь так и не дошла, только зря тратил время. Придется опять тащиться завтра. Чертовы юристы!

– А что за дело?

– Разбойное нападение и кража.

– Иными словами, уличное ограбление?

– Да. Парень набросился на человека, выходив­шего после какой-то затянувшейся вечеринки на Лексингтон-авеню. Отобрал у него часы с прибамбасами и бумажник, а в довершение всего огрел бед­нягу по голове, потому что тот просил оставить ему обручальное кольцо. Подонка взяли, когда он пы­тался заложить часы, но он заявил, что нашел их на улице. Потерпевший его опознал, а он твердит, что это ошибка. К тому же адвокат попался сердоболь­ный – изо всех сил пытается его вытянуть. Утверж­дает, что жертва, получившая сотрясение мозга, не­способна к точному опознанию, и что часы не явля­ются уликой, так как это распространенная марка.

– Ну, и какие перспективы?

– Дерьмовые. – Дуайер положил в рот очеред­ной кренделек. – Все это трата моего времени и де­нег налогоплательщиков. У этого типа уже три су­димости. Его бы наверняка признали виновным, если бы не чертов адвокат. Что будете пить?

– Пиво, – Ева подала знак бармену. – Спаси­бо, что уделили мне время, Дуайер.

– Времени на пиво мне не жалко, но не пони­маю, зачем я вам понадобился. Вы ведь читали до­сье? Там есть все данные.

– Иногда важнее непосредственное впечатле­ние.

– Хотите знать мое впечатление о Фицхью и Джордж? Законченное отребье. – Дуайер допил первую кружку. – Фицхью – наглый ублюдок. Да­же бровью не повел, когда мы потянули его в суд, – просто сидел, ухмыляясь и прячась за спины доро­гих адвокатов. Ему хватило ума помалкивать, но по его глазам было видно, что он думает: «Вам, копам, до меня не добраться». Оказалось, что он был прав.

– Вы говорили с жертвами и их родителями?

– Да, – Дуайер тяжело вздохнул. – Это было нелегко. С сексуальными преступлениями вообще лучше не иметь дела, а когда речь идет о малолет­них…

Ева отлично его понимала. Она тоже была мало­летней, лежала на больничной койке с переломан­ными костями и видела в глазах копа, пришедшего поговорить с ней, то же, что теперь видела в глазах Дуайера, – усталую жалость.

– Не показалось ли вам, что кто-либо из членов семей жертв способен расправиться с Фицхью? Никто не говорил, что собирается отомстить?

– А вы бы его за это порицали?

– Речь идет не о моих или ваших личных чувст­вах, а о расследовании. Можно сказать, что Фиц­хью, Джордж и прочие были казнены, но моя рабо­та – выяснить, кто повернул рубильник.

– Не хотел бы я выполнять такую работу. – Дуайер взял вторую кружку. – Никто из занимав­шихся делом Фицхью или Джордж не станет проли­вать над ними слезы.

– Мне нужны не слезы, а информация, и я про­шу коллегу о помощи.

Дуайер уставился на кружку, потом сделал пер­вый глоток.

– Не могу сказать, чтобы кто-нибудь из жертв или членов их семей вел себя необычно. Дети, кото­рых Фицхью насиловал, выглядели испуганными, смущенными и виноватыми. Семья, подавшая жа­лобу, была потрясена до глубины души, а об их мальчонке и говорить не приходится. Конечно, все хотели отправить ублюдка туда, откуда он бы уже не смог дотянуться ни до одного ребенка.

– Не могли бы вы назвать мне их фамилию?

Сейчас в глазах Дуайера не было жалости.

– Вы отлично знаете, что все имена засекре­чены.

– А вы отлично знаете, что я имею дело с терро­ристической организацией, казнящей людей по своему выбору и обладающей такими высокими тех­нологиями, что с ними пока не могут справиться мои эксперты. Я, несомненно, добуду ордер на рассекречивание, но это отнимет слишком много вре­мени.

– Я не назову вам имена. И скажу вам прямо – я надеюсь, что Детская служба сумеет отбиться от вашего ордера. Мне не хочется, чтобы этим людям вновь трепали нервы. Вы выполняете свою работу и, как говорят, делаете это хорошо. Но я не могу вам помочь. Спасибо за пиво.

– О'кей. – Ева поднялась и достала деньги. – Вы знаете Клариссу Прайс из Детской службы?

– Конечно. – Дуайер потянулся за очередным кренделем. – Она занималась некоторыми жертва­ми этих преступлений. Если вы надеетесь вытянуть из нее имена, то зря потратите время.

– Она так предана своему делу?

– Можете не сомневаться.

– Настолько предана, что может преступить за­кон, если она не удовлетворена его действием?

– Думаю, она не из тех, кто нарушает правила, даже если они ей не нравятся. Можно спросить вас кое о чем?

– Конечно.

– Все знают, что такое копы из отдела убийств. Неужели вам не противно искать тех, кто уничтожа­ет такую мразь?

– Я не выбираю жертвы, ради которых работаю, Дуайер. Это они выбирают меня. Желаю, чтобы за­втра вам повезло в суде.

Ева вышла из бара и села в машину. Ей было не по себе. Инстинкт подсказывал ей, что этот чело­век, который явно был хорошим копом, вот-вот перейдет черту. Если Дуайер уже не присоединился к «Искателям Чистоты», он был вполне подходя­щим кандидатом в члены этой организации.

Вернувшись домой, Ева увидела, что навстречу ей спускается по лестнице доктор Мира.

– А я уже думала, что не застану вас, Ева.

– Разве мы назначили встречу?

– Нет, просто я решила привезти профиль, о ко­тором вы просили.

Мира стояла у подножия лестницы, положив руку на полированные деревянные перила. Кашта­новые волосы обрамляли мягкое женственное лицо с бледно-розовыми губами и ярко-голубыми глаза­ми. Строгий классический костюм песочного цвета прекрасно гармонировал с ее любимым жемчугом. Сам облик Миры – одного из лучших криминоло­гов-психиатров не только в нью-йоркском полицейском департаменте, но и во всей стране – действо­вал успокаивающе.

– Спасибо, но вам было незачем ради этого де­лать крюк.

– Я все равно хотела повидать Макнаба. Не мог­ла бы я поговорить с вами несколько минут? Я бы с удовольствием посидела на вашей террасе.

Еве не терпелось вернуться в кабинет, к своей работе, но она послушно кивнула.

– Конечно.

– Хотите выпить чаю или вина, доктор? – спро­сил Соммерсет, неожиданно появившись в вести­бюле.

– Благодарю вас. Я бы выпила стакан вина. – Мира взяла Еву под руку и направилась к гости­ной. – Я знаю, что вы заняты, и обещаю не задер­живать вас надолго. У вас был трудный день. Пресс-конференция едва ли доставила вам удовольствие.

– Это еще мягко сказано. – Ева открыла дверь и шагнула на террасу.

Здесь все было превосходно спланировано и ис­полнено, как и в любом другом месте, принадлежа­щем Рорку. Терраса была сооружена из камней раз­личной формы, размера и цвета. Два столика из стекла и металла стояли среди горшков с цветами и карликовыми деревьями. Летнее вечернее солнце золотило камни, проникая сквозь шпалеры с вино­градом и штамбовыми розами.

– Какое очаровательное место! – Мира со вздо­хом села за один из столиков. – Боюсь, я бы прово­дила здесь каждую свободную минуту, предаваясь мечтам. – Она улыбнулась. – Вы когда-нибудь мечтаете, Ева?

– Иногда. – Ева тоже села, размышляя, не следует ли ей снова прочитать файл Дуайера. – Прав­да, довольно редко.

– Нужно мечтать почаще. Вам это на пользу. Когда я была девочкой, то обычно забиралась на по­доконник в отцовском кабинете и мечтала часами. Мой отец – учитель. Я рассказывала вам о нем? Он познакомился с моей матерью, когда поранил руку, нарезая помидоры для сандвича. Папа всегда был немного неуклюжим. А мама была молодым орди­натором в отделе неотложной помощи. Он сразу в нее влюбился. – Мира засмеялась, подставив лицо солнцу. – Так странно думать об этом! Они оба уже удалились от дел – живут в Коннектикуте со ста­рым псом Спайком и выращивают на огороде поми­доры.

– Приятное существование… – Ева была слегка озадачена.

– Вас интересует, почему я об этом рассказы­ваю?.. Благодарю вас, Соммерсет, – сказала Мира, когда дворецкий поставил на столик два бокала вина и маленький поднос с пирожными.

– Дайте мне знать, если вам понадобится что-нибудь еще. – И Соммерсет скрылся в доме.

– Я не преследую никакой особой цели, – снова обратилась Мира к Еве. – Очевидно, красота и покой этого места заставили меня с благодарнос­тью подумать о родителях. Не у каждого было такое счастливое детство, как у меня.

– У меня нет времени для сеанса психотера­пии… – начала Ева, но Мира накрыла ее руку ладо­нью.

– Я имею в виду не только вас. Детям, которым причинили вред эти люди, придется многое преодо­леть. Вы это понимаете, как никто.

– Вас беспокоит, не могу ли я так же понять и оправдать убийство? Ведь я тоже когда-то соверши­ла нечто подобное.

– Это совсем другое дело. Вы были ребенком, вам было очень больно и страшно; кроме того, вы защищали себя. А эти люди убивают хладнокровно, расчетливо и организованно. Это не самозащита, а вызов.

Ева слегка расслабилась.

– Я уже начинала бояться, что этого никто не понимает. Иногда мне казалось, что я ничем не от­личаюсь от «Искателей Чистоты».

– Вы убили, чтобы жить, а они живут, чтобы убивать.

– Хотела бы я прочитать это в пресс-релизе! – Ева отхлебнула вина.

– Кто бы ни организовал эту группу, кто бы ею ни руководил, он очень умен и обладает огромной силой внушения. Остальные, скорее всего, завербо­ваны для чисто технических целей. Так или иначе, они понимают могущество СМИ и нуждаются в поддержке общества.

– Это у них неплохо получается, – заметила Ева.

– Да, пока. Кстати, я думаю, что смертоносная инфекция – своего рода символ. Они словно гово­рят нам: «Наши дети были инфицированы эти­ми монстрами, а сейчас мы инфицируем их, раз за­кон не желает этого делать». Использование слова «страж» – тоже символ. Пока мы защищаем вас, вы в безопасности.

– Боюсь, что если они еще какое-то время будут действовать беспрепятственно, им захочется расши­рить свои горизонты, – вздохнула Ева.

Мира взяла кусочек хлеба с сыром.

– Вы правы. Подобные группировки склонны к эволюционированию. Скоро они попытаются найти другие области применения их опыта и влияния. Сегодня их жертвы – совратители детей, завтра – оправданные убийцы, послезавтра – уличные во­ришки или наркоманы. Чтобы очистить Нью-Йорк, нужно истребить эту заразу.

– Думаю, тут замешан по крайней мере один коп или социальный работник, который имел дело с семьями жертв.

Мира кивнула:

– Ищите людей, связанных с жертвами и обла­дающих необходимым опытом в неврологии, ком­пьютерной технике, физике, социологии, психиат­рии. И ищите деньги. Приобретение такого обору­дования требует крупных капиталовложений. Ждите очередной смерти и очередного заявления террористов. Им нужно неослабевающее внимание. «Искатели Чистоты» выполняют свою миссию, спе­кулируя на страданиях наших детей.

– Но им придется как-то объяснить то, что про­изошло с Хэллоуэем, Фини и Макнабом.

– Да, конечно. – Мира наблюдала за перелива­ющейся всеми цветами радуги колибри, метнувшей­ся к цветку. – Уверена, что они справятся и с этим.

Ева задумчиво повертела в руке бокал.

– Мы с Рорком долго обсуждали эту историю. На многое мы смотрим по-разному.

– Вот и хорошо.

Ева с удивлением посмотрела на Миру:

– Почему?

– Вы ведь разные люди, Ева, и не хотите стано­виться одинаковыми. То, что вы смотрите на эту проблему с разных точек зрения, помогает вам оста­ваться честными. И заинтересованными.

– Может быть. Но мы из-за этого ссоримся.

Мира пожала плечами:

– Еще одна сторона брака.

– И чертовски солидная, в нашем случае, – ус­мехнулась Ева. – Помогает оставаться честны­ми… – пробормотала она. – Может, и так… Вы го­ворили с Фини?

– Он еще к этому не готов, хотя держится хоро­шо. Работа исцеляет его – так же, как и вас.

– А как насчет Макнаба?

– Я не могу передавать вам подробности нашей беседы. Это строго конфиденциально.

Ева уставилась на спутанные виноградные лозы на шпалерах.

– Как по-вашему, не следует ли мне освободить Макнаба от участия в расследовании? На следую­щей неделе Рорк, возможно, отправит его в швей­царскую клинику, специализирующуюся на подоб­ных случаях. Но до тех пор не лучше ли ему побыть с семьей?

– Он и так с семьей. Оставив Макнаба в коман­де, продолжая использовать его ресурсы, вы помо­гаете ему справляться с ситуацией. Это приносит ему куда большую пользу, чем все, что могу сделать я. Значит, Рорк договорился с клиникой Йонаса-Людворга? Прекрасно.

– Это действительно хорошая клиника?

– Лучше не бывает.

– О'кей. – Ева прижала ладони ко лбу.

– У вас был тяжелый день, не так ли?

– Даже очень тяжелый.

– Потерпите. Надеюсь, скоро вы услышите ка­кие-нибудь хорошие новости.

– Уже услышала. – Ева вздохнула. – Мейвис залетела.

– То есть как? На нее напали?

– Нет, это Леонардо.

На лице Миры отразился испуг.

– Леонардо бьет Мейвис?

– Бьет? Нет, только трахает. Вот она и залете­ла. – Увидев растерянное лицо Миры, Ева впервые за день от души рассмеялась. – Сперматозоид встретил яйцеклетку. Она беременна.

– Мейвис беременна? А вы говорите, «залете­ла»… Господи, совсем забыла значение этого сло­вечка! Действительно, хорошая новость. Они до­вольны?

– Прыгают до небес от счастья. Леонардо уже моделирует одежду для беременных.

– Да, это будет зрелище! Когда она ожидает?

– Ожидает чего? Ах, да… Мейвис сказала, что должна родить в марте. Она уже сочиняет об этом песню «Залетела от любимого».

– Звучит, как очередной хит. Они будут чудес­ными родителями. А что вы чувствуете, тетя Ева?

Это был удар ниже пояса.

– Я чувствую, что тому, кто меня так назовет, не поздоровится. Даже вам.

Мира со смехом откинулась на спинку стула.

– Было бы забавно на это посмотреть. Если уви­дите Мейвис раньше меня, передайте ей мои по­здравления.

– Обязательно. – Ева бросила взгляд на часы.

– Вижу, вам не терпится вернуться к работе. Не возражаете, если я немного посижу здесь и допью вино?

– Конечно, нет. А мне в самом деле нужно рабо­тать.

– Желаю удачи.

Ева вошла в дом, а Мира осталась сидеть на тер­расе, глядя на цветы и птиц и потягивая вино. Она позволила себе немного помечтать.

Ева хотела зайти в лабораторию, но передумала. Наверняка там идут дебаты на техническом жарго­не, от которого у нее разболится голова. Решив, что ей сообщат, если появятся важные новости, она свернула в комнату, которую Бэкстер использовал в качестве рабочего кабинета.

– Как идут дела?

– Я отыскал множество имен, связанных с одной или несколькими жертвами. В основном это люди, которые работают в правоохранительной сис­теме, – копы, юристы, Детская служба, медики, – а также некоторые истцы, которых не засекретили. Потом я свел перечень к именам, связанным мини­мум с двумя жертвами, произвел сканирование и перебросил данные на твой компьютер.

Ева присела на край стола.

– Ну, и какие будут выводы?

– Что, если тут замешаны члены семей жертв, их имена строго засекречены. Это естественно – в подобных делах никто не хочет огласки.

– Да, а если они хотят поговорить о том, что их терзает, – то с кем-то, кто все знает и кто их под­держивал.

– Ты имеешь в виду Клариссу Прайс?

– И не только ее. Что тебе известно о детективе Дуайере из 16-го участка?

– Ничего, кроме того, что я прочитал в его фай­ле. Хочешь, чтобы я копнул поглубже?

– Да, только потихоньку. – Ева вниматель­но посмотрела на него. – Тебе это не слишком нра­вится?

– Подозревать другого копа? – Бэкстер надул худые щеки. – Естественно. Если бы мне это нра­вилось, мое место было бы в БВД.

– Тогда действуй. Понимаешь, можно подойти к самой черте, даже немного сдвинуть ее, но только не переступать. Если ты это сделаешь, то ты уже не наш. Так вот, я чувствую, что Дуайер переступил черту. – Ева спрыгнула со стола и прошлась по комнате. – Ты ведь иногда работал с Трухартом?

– Пару раз. Хороший парень. Свежий, как мар­гаритка, но старательный.

– Если бы я подключила Трухарта к расследова­нию, ты мог бы его использовать?

– Вообще-то, я и сам справляюсь, но… – Бэкстер прочистил горло. – Хочешь, чтобы я потрени­ровал его?

– Нет… хотя, пожалуй, да. Ты детектив второй категории, так что имеешь на это право, а ему по­лезно было бы слегка заматереть. Разве тебе не ин­тересно попробовать стереть немного росы, не по­вредив цветку?

– Может быть. Ладно, посмотрим, как мы сра­ботаемся.

– Отлично. – Ева шагнула к двери и останови­лась. – Слушай, Бэкстер, почему ты перешел в отдел убийств?

– Чтобы быть поближе к тебе. – Он подмигнул, но так как Ева не поддержала шутку, пожал плеча­ми. – Просто здесь не так скучно.

– Что верно, то верно. – Повернувшись, Ева едва не налетела на Рорка, который двигался бес­шумно, словно привидение.

– Простите, что прервал любовное свидание, – заговорил он, – но мы построили вторую систему защиты и собираемся опробовать ее на одном из компьютеров Фицхью.

– На кого теперь выпал жребий?

Рорк улыбнулся.

– После продолжительных дебатов было реше­но, что прежний оператор продолжит исполнять свои функции. Хочешь наблюдать отсюда или из своего кабинета?

– Лучше из моего кабинета. Он больше. – Она схватила его за руку. – Только учти: никакого ге­ройства!

– Никогда не претендовал на статус героя.

– Если я прикажу прекратить, ты прекратишь. Понял?

– Коротко и ясно. Вы босс, лейтенант.

Ева пила кофе, так как хотела чем-нибудь занять руки. Фини сидел за ее столом, управляя вспомога­тельным компьютером, – если бы в лаборатории что-то пошло не так, как надо, он мог отключить всю систему на расстоянии. Джейми буквально нависал над ним, так что они походили на одно тело с двумя головами.

– Почему мы не можем провести вообще всю процедуру отсюда? – раздраженно спросила Ева.

– При этом теряется инстинкт оператора, – объяснил Макнаб. – Он должен находиться непо­средственно у зараженного компьютера, чтобы бы­стро принимать решения.

– Кроме того… ой! – Джейми потер живот в том месте, куда его ткнул локоть Фини.

– Что «кроме того»? – осведомилась Ева. – Не демонстрируйте мне вашу идиотскую электронную солидарность! В чем дело, Макнаб?

– Попросту говоря, мы не можем быть уверены, что защитная система полностью фильтрует инфек­цию. По всей вероятности, она передается от одного аппарата к другому. Мы думаем, что именно так ин­фекция попала во все восемь компьютеров, которые мы изъяли из дома Фицхью. Инфицируя один аппа­рат, инфицируешь все. Быстро и эффективно. Поэ­тому, если мы будем использовать дистанционное управление, вирус может просочиться в другой ком­пьютер.

– Пока это только гипотеза, для подтверждения нам нужно больше данных, – вмешался Джейми. – Тогда мы создадим систему, защищающую всю здешнюю аппаратуру. Прежде всего нужно было за­щитить оператора, получающего эти данные. Види­те ли, при дистанционном управлении мультисистемной аппаратурой компьютеры как бы разговари­вают друг с другом, но зараженный аппарат говорит на другом языке. Ну, как испанский и португаль­ский.

– Ясно, – кивнула Ева. – Продолжай.

– Мы с Макнабом работаем над тем, что можно назвать системой перевода. Потом мы сможем за­пустить ее и провести моделирование. Мы защитим здешнюю аппаратуру, а затем наладим связь с ком­пьютерной охраной и защитим весь город.

– Не забегай вперед, Джейми. Закончим одно дело, тогда займемся другим. – Фини смотрел на настенный экран, где был виден Рорк, прикрепляю­щий датчики. – Проверяю ваши медицинские по­казатели. Вы копируете?

– Да.

– Показатели в норме. Можете приступать.

– Есть.

Ева не сводила глаз с экрана. Рорк стянул воло­сы на затылке шнурком, как часто делал во время работы. Его рубашка была расстегнута.

– Ввожу фильтр. На этом аппарате процедура заняла семьдесят две секунды. Ввожу взламыватель кода, придуманный Джейми. Сорок пять секунд. Проверяю диагностику с момента прошлой попыт­ки. Провожу сканирование любых программ, вве­денных за последние две недели. – Рорк заявлял о своих намерениях ровным и спокойным голосом. – Требуется диск и распечатанная копия полученных данных. Защита действует. Отличная работа, Джей­ми. Данные выводятся на экран… Что это? Видите данные на мониторе, Фини?

– Да-да, подождите… Хм…

– В чем дело? – Ева вцепилась в здоровое плечо Макнаба. – О чем они говорят?

– Ш-ш! – Макнаб настолько сосредоточился, что не заметил, как у Евы отвисла челюсть от такой бесцеремонности. – Вот это да!

Забывшись, Макнаб попытался приподняться, но парализованная рука соскользнула с подлокот­ника кресла. На мгновение он застыл, и Ева ощути­ла ком в горле при виде панического ужаса на его лице. Но Макнаб быстро взял себя в руки и припод­нял сиденье кресла, чтобы лучше видеть монитор.

Комнату вновь наполнили возгласы и замечания на абсолютно непонятном Еве жаргоне.

– Кто-нибудь может говорить по-английски, черт возьми?!

– Просто блестяще, – снова раздался голос Рорка. – И как я упустил это в первый раз? – Он потянулся к другому пульту. – Проклятие! Эта сука пытается самоотключиться! Погоди, я еще не по­кончил с тобой!

– Защитная система отказывает, – предупредил Фини.

– Прекратить операцию! – приказала Ева.

– Защита еще действует на девяносто процен­тов. Придержите коней, лейтенант.

– С ним все в порядке, Даллас, – вмешался Фини, прежде чем Ева успела повторить приказ. – Ме­дицинские показатели не меняются. Пульс в норме. Рорк, попытайтесь…

– Уже попытался. – В голосе Рорка четко слы­шался ирландский акцент. – Ловкий ублюдок! Смотрите, что вытворяет! Не подчиняется управле­нию. Черт возьми, кажется, ему конец!

Ева увидела, как на его мониторе появились чер­но-белые зубцы. Рорк извлек диск с данными за се­кунду до того, как послышался жуткий скрежет и из задней части аппарата вырвалось серое облачко дыма.

– Спекся, – констатировал Джейми.