Приговоренный к забвению

Глава 8. Когда дует северный ветер

Когда ученики вышли, Ноиль повернулся к встревоженному Алонзо:

— Магистр, вас я тоже прошу удалиться.

Маг нехотя кивнул, взглянул на Рика, и, опираясь на свою трость, покинул комнату.

— Теперь подойди ко мне, мой мальчик, — поманил его рукой учитель. — Дай мне получше тебя разглядеть.

Рик приблизился к креслу Ноиля. Несколько минут тот просто рассматривал его, а потом наконец проговорил:

— Кто ты, дитя? Откуда ты родом?

От необходимости врать у Рика зудело и чесалось под кожей, но ничего не поделаешь.

— Я не знаю.

— Вот как? — удивленно приподнял брови Ноиль. — Ты не знаешь, кто ты, но, кажется, с самого начала понял, что за противник перед нами. Ты ведь не случайно поворачивал его ко мне спиной, верно?..

Рик промолчал. Отпираться и говорить, что это вышло нечаянно, было глупо.

Не дождавшись ответа, Ноиль продолжил:

— А что ты сказал, когда я совершил ошибку и атаковал чудовище магической энергией?.. Или этого ты тоже не знаешь?

Рик почувствовал себя так, словно стены комнаты задвигались и потолок принялся проседать, запирая его в новую ловушку.

— Я сказал «о Шаддаб», — проговорил он.

— Ты знаешь, что означает эта фраза и на каком она языке? — спросил Ноиль, пристально вглядываясь Рику в лицо.

Тот выдержал его его взгляд, не дрогнув.

— Знаю. Это воззвание к верховному иблису народа шедар.

Тонкая улыбка коснулась губ старика.

— Драться кадильницей у тебя получалось лучше. Видишь ли, я попросил магистра Алонзо перевести мне эту фразу. Так вот, верховного иблиса шедаров зовут Шаддхаб. А «Шаддаб» — это видоизмененное ругательство, одно из тех, которым пользуются северяне. Нет, я не настолько безумен, чтобы отчитывать тебя за то, что ты в бою позволил себе обругать мою ошибку. Я лишь хочу узнать, кем ты воспитывался и где рос. Ты с Льдистых островов?..

Рик опустил голову.

— Меня очень смущают такие вопросы, учитель. Потому что если я скажу правду, она будет слишком похожа на ложь

— А в чем заключается твоя правда? — доверительным тоном спросил Ноиль.

— В том, что я о себе ничего не помню,— с мукой в голосе ответил Рик, не поднимая головы. — Я не знаю, где рос и кто меня воспитывал.

Учитель покачал головой, тяжело вздохнул.

— Так значит, это правда?.. Я уже спрашивал о тебе у твоего друга, Бруно. Он сказал мне то же самое, но я хотел услышать сам.

— И что теперь со мной будет? — спросил Рик, с вызовом вскинув голову.

— Ты решил, что я тебе не верю, не так ли, мой мальчик?.. — печально проговорил Ноиль, снова вздыхая. — Так позволь я расскажу тебе одну историю. Жил на свете один молодой воин. Он был из благородной фамилии, в восемнадцать лет получил звание воина-мага, ему сулили блестящее будущее. А потом он вдруг исчез. Просто выехал за пределы замка — и не вернулся. Через пять лет его нашли на другом конце страны с маленькой девочкой на руках, которую он звал своей дочерью. Этот воин напрочь забыл и свое имя, и свой дом, и близких — но при этом по-прежнему говорил на четырех языках и не потерял своих боевых навыков. Я сейчас говорю о своем младшем брате и отце Селины...

Рик искренне удивился.

— Он потом... что-нибудь вспомнил?..

— Нет, — ответил Ноиль. — Не буду тебя обнадеживать: мой брат так ничего и не вспомнил. Мы все пытались помочь ему, в том числе и магистр Алонзо, который был частым гостем в нашем доме. Но безрезультатно. Брат... изводил себя попытками вспомнить... Так вот, к чему я это все говорю тебе. Забудь о том, что ты что-то забыл. Просто живи дальше с честью, как ты сейчас это делаешь. Неважно, какой была прошлая жизнь — главное, как ты живешь сейчас, и как будешь жить в будущем. Ты понял, Рик?

— Да, я понял, — эхом откликнулся тот.

У него будто тяжелый камень упал с души.

— Не распространяйся в школе о своей беде . Никого из учеников не должно волновать, какого ты рода и откуда пришел — можешь так им и отвечать. А вот если ты скажешь, что не помнишь себя — это может вызвать слишком активный интерес вокруг твоей персоны, который значительно усложнит тебе жизнь.

— Так и сделаю.

— Кроме того, — понизив голос почти до шепота, — недавно именно на Льдистых островах Совет расформировал две военные школы, где преподавали, как было объявлено, «вредные для юных душ мифологические заблуждения». И сдается мне, Рик, что ты — ученик одной из этих школ... Поэтому будь вдвойне осторожен.

У Рика, казалось, даже глаза посветлели, улыбка коснулась губ.

Родной север!..

— Благодарю за предупреждение, учитель.

Ноиль тепло улыбнулся в ответ.

— Ты не помнишь своего родового имени, но просто Риком ты больше оставаться не можешь. Поскольку внешним обликом ты похож на жителя Ветреного предела, а характером и манерами — на северянина, я сам дам тебе родовое имя в честь северного ветра. Отныне ты — Рик Нортон, ученик школы мечников Семи Ветров, — торжественно проговорил старик.

— Вы... Зачисляете меня в школу?.. — искренне удивился Рик.

Вместо ответа Ноиль встал со своего кресла и подошел к шкафу. Открыв его, он вынул из большой ниши, переделанной под оружейную, меч в ножнах.

— Я вручаю тебе лонгсворд нашей школы, в надежде, что очень скоро своими умениями и благородными поступками ты заслужишь право ношения боевого зачарованного меча. Владей, и будь его достоин.

Меч лег в руки изумленного Рика, и в этот момент что-то теплое шевельнулось в его душе.

— Благодарю за честь, — проговорил он.

— А я благодарю за доблесть и знания, которые ты проявил. Не знаю, кто вложил их в твою голову, но сегодня они спасли много жизней, — с чувством проговорил старик.

***

Утро для учеников школы начиналось с построения в семь утра.

Солнце золотило гладко отшлифованные булыжники плаца и заспанные лица, в воздухе пахло свежестью вчерашнего затяжного дождя, кое-где виднелись лужи. Переговариваясь между собой, ученики привычно разделились на две шеренги первогодок и второгодок, повернувшись лицом друг к другу. В ожидании главы школы, учителя Ноиля, девушки хихикали между собой, обсуждая Бруно с наградной лентой на плече, и недоброжелательно поглядывали на вытянувшуюся в струнку Селину. Она и раньше никому из них особенно не нравилась, особенно после того, как эта выскочка уже на первом году получила право на зачарованный меч. Говорили, Ноиль просто покровительствует своей племяннице — на том и успокоились. Но теперь, когда Селина зарубила мечом чудовище, от которого они сами в ужасе убежали, разница между ею и всеми остальными получила объективное доказательство. И раздражала еще сильней.

Наконец вдалеке появился силуэт учителя, и разговоры стихли, головы поднялись, плечи расправились как по команде.

Ноиль опирался на руку своего секретаря. Рядом с ним шли магистр Алонзо и незнакомый молодой мужчина в форме школы: солнце не давало толком его рассмотреть, но он был рослый, худощавый, с отличной выправкой и горделивой осанкой. Привычным жестом он на ходу придерживал в ножнах меч, располагавшийся справа. Неужели левша, который даже не стесняется этого? После трактата Септима Велеречивого о магической ущербности, выражающейся в преобладании левой руки, такие смельчаки едва ли кому встречались.

Еще несколько шагов — и по шеренгам прошелестело возмущенное изумление. И лишь Бруно с Селиной, которые уже вчера узнали о новом статусе Рика, прятали под формальной серьезностью широкие улыбки.

Ноиль остановился, секретарь отступил немного назад.

— Доброе утро, господа! — твердым голосом воскликнул учитель, и ученики, задрав подбородки, дружно поздоровались в ответ.

— Для начала позвольте вам представить нового вольного слушателя нашей школы Рика Нортона. Учеников с таким статусом у нас еще не было, однако поскольку почтенный магистр Алонзо, — Ноиль жестом указал на мага, и тот многозначительно кивнул в подтверждение слов, которые еще не были сказан, — избрал его в личные помощники, правило обязательного посещения всех занятий на господина Нортона не распространяется. Несмотря на это выпускные экзамены и распределение он будет проходить наравне с остальными и со всей строгостью. Рик, встань к остальным ученикам.

Поклонившись учителю, Рик встал в шеренгу первогодок.

«Все-таки благородного мужчину видно издалека!» — услышал Рик краем уха томный девичий вздох. И возмущенный ответ:

«Дура, это же наш уборщик!»

— К сожалению, сегодня я не смогу провести с вами занятие, поэтому утром вместо фехтования будет урок танцев и стихосложение. После обеда — каллиграфия, теория боевой магии и свободное фехтование на плацу. Хорошего всем дня!

Как только ряды учеников начали рассыпаться в разные стороны, Бруно пробрался к Рику и с широкой улыбкой хлопнул того по плечу:

— Отлично смотришься, брат! Прям золотой аристократ из-под мамы, а не приговоренный из ямы! — рассмеялся он.

— Это над тобой так уроки стихосложения надругались, что ты паршивыми рифмами заговорил? — мрачно осведомился Рик, отбивая Бруно всякую охоту зубоскалить дальше.

— Да ладно, прозвучало-то весело, — будто оправдываясь, проговорил он. — А ты чего злой-то такой? Еще не проснулся что ли, или не выспался?

Рик смотрел на лениво растекающуюся с плаца толпу с таким видом, будто не верил своим глазам.

— Я проснулся три часа назад, прекрасно выспался и отлично поупражнялся с мечом. Но... уроки танцев?.. Стихосложение??? Они воинами собираются стать или трубадурами?

Бруно стал серьезным.

— А, вот ты о чем... Как по мне, так многие из них вообще никем становиться не собираются. Для большинства благородных эта школа — вынужденная ступень для вступления в светскую жизнь. А для простолюдинов — способ получить образование и хлебную службу в дальнейшем. И пляшут они действительно с большим задором, чем идут на ристалище.

— Какое счастье, что у меня нет необходимости ходить на все занятия и бестолково трясти ногами под лютню, — проворчал Рик.

Бруно прищурился.

— А знаешь... Это зависит от того, как ими трясти. Я тебе сейчас одну штуку покажу.

Бруно вытянулся в струнку, и вдруг принялся выбивать ногами по булыжникам четкий и энергичный ритм.

Рик сначала без энтузиазма смотрел на то, как двигается Бруно. Но уже через минуту в его глазах вспыхнул интерес.

— А ну-ка стой. Сделай то же самое, только в два раза медленней, — попросил он.

— Ага, понял, в чем суть? — заулыбался Бруно. — Ноги работают от самой задницы, и со всех сторон!

— Сейчас еще не работают, — задумчиво проговорил Рик. — Но вот если утяжелить сапоги...

Бруно остановился.

— Да ты шутишь. Я и так эту штуку дольше четверти часа не выдерживаю! Слушай, но если еще и утяжелить...

— Вас этому на танцах научили?..

— Вообще-то я эту штуку у Селины подсмотрел. Сначала честно поржал, а когда сам попробовал — оказалось, отличное упражнение для укрепления ног.

Рик встал напротив Бруно.

— Покажи еще, только медленно.

— Да тут все просто, смотри... — Бруно вдруг осекся, и скрестив руки на груди, заявил: — А вот не буду! Завтра покажу, если на разминку свою разбудишь.

Рик улыбнулся.

— Договорились. Только... ты что, всерьез решил тут остаться? Я думал, ты с первым ветром отсюда просвистишь.

Бруно почесал затылок.

— Да я как бы в принципе тоже так думал... Но если бы ничего никогда не менялось, так и зима бы стояла круглый год, верно?

— Верно, — согласился Рик.

— Слушай, а тебе ведь тоже дали выходной? Пойдем пить вместе?

Тот отмахнулся.

— Я не пойду. Меня Алонзо просил составить новый перечень книг, говорит, старый список уже никуда не годится: каких-то книг в библиотеке уже нет, а какие-то, наоборот, недавно приобрели...

А еще за шестьсот с лишним лет произошло очень много разных событий, и просто необходимо их изучить как можно скорее, чтобы ориентироваться в мире и не выглядеть полным болваном: государственное устройство, законодательство, военную историю, правящие династии, деятельность Совета...

А еще Рик надеялся найти какие-нибудь сведения о людях, потерявших свои воспоминания. Хоть Рут и смеялась, что два известных случая за шестьсот лет еще нельзя назвать совпадением, внутреннее чутье подсказывало ему, что все не так просто.

Но рассказать Бруно о своих планах и мыслях он не мог.

***

Яркий солнечный свет лился в окна библиотеки, делая простым и обыденным то, что казалось таинственным ночью: осыпавшуюся позолоту корешков, пропыленные верхние уровни, покосившиеся перила у лестниц. Рик уже успел снять и отнести в прачечную гардины с окон, потому что невозможно было их раздвинуть, не чихнув десяток раз от пыли. Алонзо, которому пришлось строго-настрого запретить даже наедине называть себя «господином» и почтительно подниматься из кресла всякий раз, как Рик вставал, наконец-то смирился. Он покорно попыхивал трубкой у открытого окна, пока великий Альтарган просматривал список книг, отбирая нужные. Перед ним на столе уже лежали шесть томов, которые он собирался изучить, и это было только начало.

— «Тактика и стратегия покорения Игниса» — прочитал вслух Рик, переводя вопросительный взгляд на Алонзо.

— Эта книга должна стоять на полках справа от входа, на нижнем уровне, — с готовностью подсказал магистр.

— Отлично, — кивнул тот, отправляясь на поиски. Легко отыскав книгу, перенес ее на стол и продолжил изучать список.

— Хм... Любопытно... — проговорил вдруг он. — «Рассуждения о безнравственности проклятой магии».

Магистр смущенно замахал руками.

— Нет-нет, этой книги в библиотеке нет уже очень давно. И, признаться, я этому рад. В ней описывалось такое... Это бы оскорбило вашу...

Столкнувшись с выразительным взглядом Рика, Алонзо запнулся и тут же поправился.

— ... кого угодно бы оскорбило, — проговорил он. — Само ее существование — оскорбление человечности...

Рик отложил список.

— И что же описывалось в той книге, магистр? — спросил он тоном, требующим подчинения.

Алонзо тяжело вздохнул.

— Там говорилось... о человеческих жертвоприношениях и ритуале, позволяющем запечатать человеческую душу внутри другой души. Без подробностей, но достаточно, чтобы содрогнуться... — почти шепотом ответил старик. — Я же говорил: гнусная, лживая книга...

Рик, внимательно глядя на собеседника, откинулся на спинку скамьи.

— Это была правдивая книга, магистр.

У Алонзо чуть не выпала трубка из руки. На его лице смешались растерянность, сомнение, недоумение — и страх.

— Я прошу... прошу прощения... — забормотал старик, часто моргая.

— А там, случайно, не рассказывалось, как, для чего и зачем мы делали это? — спросил Рик, и его глаза вспыхнули недобрым огнем.

Магистр отвел глаза.

— Простите меня, старика... Но даже если бы там рассказывались причины... Я из тех людей, кто верит, что человеческая душа и жизнь — священна.

— В самом деле? — холодно поинтересовался Рик. — И много вас, таких «верующих»? А то я как-то не заметил в Игнисе трепетного отношения к чужой жизни. Или когда речь идет о магических кристаллах, нравственность умолкает?

Алонзо тяжело вздохнул.

— Эти казни в Игнисе — позор Империума. Как и другие казни, в других провинциях... Но здесь, в сердце империи, даже самый отъявленный негодяй имеет право на жизнь, поэтому смертная казнь заменена на пожизненную работу в гарунных рудниках.

— Другими словами, вместо быстрой смерти или медленной мучительной вы даруете им очень медленную и очень мучительную, от ядовитой пыли. Через год они начинают кашлять, через три путают реальность и бред, через пять их тело покрывается гнойными язвами, а умирают они в среднем лет через десять. Все верно, я ни в чем не ошибаюсь?

Магистр покачал головой, но ничего не ответил.

— Что же ты молчишь, Алонзо? Я не прав?

Тот робко поднял взгляд на Рика.

— Но их бессмертные души... Их души мы оставляем свободными!.. Они не страдают!

Рик с усталым вздохом растер ладонью лицо.

— Что ты знаешь о страдании, старик... — с мукой в голосе произнес он. — Что ты знаешь?.. Мы шли двадцать семь дней, на лошадях, засыпая в седле и просыпаясь в нем. От деревни к деревне, от города к городу. И ни одного выжившего. Деревянные дома были обращены в пепел, каменные почернели от пламени. И запах... И опаленные тела повсюду. Ты когда-нибудь видел обнявшиеся, прикрывающие друг друга трупы людей?.. Целые улицы, целые города таких трупов... Собственную мать я узнал только по фамильному кольцу и оплавившемуся амулету защиты, который сам подарил ей. Но знаешь, самыми страшными были даже не тела сожженных. Иногда, отыскав человека с сильной магической энергией, демоны их просто выпивали, оставляя бледно-восковую оболочку, обезображенную гримасой страдания. Такой я нашел свою старшую сестру. Такими находили своих близких и другие люди. А мы ничего не могли сделать!..

Рик отнял руку от лица, и криво усмехнулся, увидев в глазах уставившегося на него магистра неподдельный ужас.

— Когда же... Когда же такое было?.. — проговорил он.

— Это Огненные войны с демонами, Алонзо. О которых вы почему-то забыли.

Рик поднялся, прошелся по библиотеке, сунув руки в карманы. Его лицо сейчас казалось застывшим, будто вырубленным из камня, но в глазах светилась давняя ярость.

— Вселенная несправедлива! У человека может быть только один магический аспект, чистый или смешанный. А у демонов их может быть больше десятка. Свои защиты и атаки они создавали на базе сразу всех своих аспектов! А наши... Наши были слишком слабы. Единственное, что мы могли попытаться сделать — это объединить в одной душе много душ с разными аспектами. Чтобы наши атаки стали сильнее...

— И вы... стали убивать других людей, чтобы забрать их души?.. И даже свою юную сестру?.. — еле слышно проговорил Алонзо.

Рик усмехнулся, покачал головой.

— Нельзя против воли запечатать в себе чью-то душу.

Глаза магистра стали совсем круглыми.

— Вы хотите сказать?..

— Мы все дышали гневом и яростью, — мрачно проговорил Рик. — Мы дошли до предела, Алонзо. Старики, оставшиеся без внуков, женщины, оставшиеся без мужей, мужчины, похоронившие пепел своих детей. И они хотели мести. Мы все ее хотели! И те, кто не мог или не умел держать в руках меч, были готовы сами стать оружием в чужих руках, чтобы убивать!.. И моя сестра Рут тоже. Если бы я не принял ее душу в свою, она подарила бы себя другому воину. Вот и все.

Алонзо трясущимися руками схватился за голову.

— О боги... О боги!.. И сколько же... душ вы запечатали?..

— Мои воины имели по десять-пятнадцать аспектов. Совладать с большим числом душ и не лишиться ума было почти невозможно.

— А сколько же их было у вас?..

Рик ответил не сразу, но все-таки ответил:

— У меня их было восемьдесят две.

У старика на глазах заблестели слезы.

— Как... как страшно!..

Рик кивнул.

— Верно...

На мгновенье перед мысленным взглядом Рика вновь затрепетали факелы той ночи. Огромный плоский камень алтаря, с которого струями стекала вниз густая кровь. И Рут. Босая, с распущенными бронзовыми волосами, развевающимися на ветру, в белой сорочке ниже щиколоток. Она поднялась на алтарь, и края сорочки напитались алым... Рут умела горячо ненавидеть — потому что умела так же горячо любить.

Рик поспешно отвернулся от старика.

— Я не смог ее остановить, — глухим голосом проговорил он. — Рут хотела стать разящим клинком в умелых руках... И стала им. А вы... Вы просто забыли! — с яростью закончил Рик, крепко сжав ладонью рукоять меча. — Так я напомню... Пока это не сделал кое-кто другой.