Приказ номер один

ВЕРА.

ЮРГАНОВ АНАТОЛИЙ.

ИВАСЮК КИРИЛЛ.

БУБЛЯК НИКОЛАЙ.

ВОРОН АЛЕКСЕЙ.

МАНТУЛО ВЛАДИМИР.

МАСЛЕННИКОВ ВАСИЛИЙ.

КАЛАШНИКОВ.

СТОРОЖ-СОЦИОЛОГ.

ПЕТРОВА, корреспондент телевидения.

ДЕЖУРНАЯ в штабе, она же диспетчер в карьере.

ПЕРВЫЙ ПИЛОТ.

ВТОРОЙ ПИЛОТ.

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА, в штабе.

ВТОРАЯ ДЕВУШКА, в штабе.

ПЕРВЫЙ ПАРЕНЬ В ДУБЛЕНКЕ.

ВТОРОЙ ПАРЕНЬ В ДУБЛЕНКЕ.

СТЮАРДЕССА.

АРХИТЕКТОР.

МИЛИЦИОНЕР.

ДЕВУШКА, которая улетала.

Железорудный горно-обогатительный комбинат-новостройка в Северном Казахстане.

Шестидесятые годы.

Действие первое

Четкая синяя линия горизонта насколько хватает глаз; кажется, видишь разом полземли! Вековая степь. Солнце. Его так много, словно оно где-то непостижимо рядом. Панорама залитой слепящим солнцем бескрайней казахстанской степи остается фоном всего спектакля.

Зеленая березка ростом в куст и толщиной в палец, единая как перст в голой степи.

…Совершает посадку самолет. Появляются В е р а и два мужественно-элегантных п и л о т а.

П е р в ы й п и л о т. Это вы лихо, Верочка, изобразили тяжелобольную!..

В т о р о й п и л о т. Не отговориться бы нам от контролеров, что билет у вас в Свердловске истек!

В е р а. Я хоть умирающей могу. (Изображает.) Или сумасшедшей. Тихо. (Изображает.) Или — буйно. (Изображает.) Вы же знаете, мальчики, я говорила, что я — актриса.

П е р в ы й п и л о т. Кого-нибудь — так просто и не везли бы!

В е р а. Я, мальчики, все главные женские роли мирового репертуара переиграла — и Эмилию Галотти, и леди Макбет! А Марии — все мои: и Стюарт, и Тюдор, и Маша-снегурочка, это на елках… (С нарастающим воодушевлением.) Не отпускали, ну ни в какую, юбилейная премьера горела! Вот и пришлось улетать безо всякого… И без билета! Не вы бы, мальчики…

П е р в ы й п и л о т. Придем послушать вас.

В т о р о й п и л о т. …В следующий рейс!

В е р а. Это самое… Только понимаете, мальчики… Работать я еду, понимаете? Вкалывать. Ишачить. Мантулить!

В т о р о й п и л о т. Тут это приходится!

П е р в ы й п и л о т. Романтики этой тут…

В т о р о й п и л о т. …До синего пота!

В е р а. А только и подымить, пока молодая, ага?

П е р в ы й п и л о т. Вам-то зачем?

В е р а. Это самое… А приходится, понимаете, художественно воплощать образы героических девчат таких вот героических строек… Вживаться в характеры буду!

Скрип автомобильных шин: появляются Д е в у ш к а с рюкзаком и сопровождающие ее М а н т у л о и В о р о н.

Д е в у ш к а. Спасибо за доставку, затем — прощайте.

М а н т у л о. Подождем. (Не спеша закуривает.)

Д е в у ш к а. Отстану, боитесь?

В о р о н. Подождем, сказано. (Закуривает.)

П е р в ы й п и л о т (Ворону). Подвезете человека?

Не глянув на Веру, Ворон кивает.

В е р а (девушке). Отбываем?

Д е в у ш к а. Отбываем… По комсомольской путевке?

В е р а. По зову Родины, по велению пламенного сердца.

Д е в у ш к а (покосившись на Мантуло и Ворона). Обратный билет сразу заказывай, тут за целых две недели заказывают… А то — договорись, и этим же рейсом — обратно! (Плачет вдруг, стирая слезы ладошкой; уходит к летному полю.)

В е р а. О-ой!..

П е р в ы й п и л о т (прощаясь). Верочка, Аэрофлот остается в полном вашем распоряжении!

В е р а. Спасибо за все, мальчики! Если бы не вы…

Отсалютовав, п и л о т ы уходят.

(Мантуло и Ворону.) Подруга эта ваша что — сбежала? (Не получив ответа.) Синего пота не выдержала?

М а н т у л о. Зачем? (Помедлив.) Выслали.

В е р а. Ясно, ясненько. (Осведомленно.) Уголовная.

В о р о н. Зачем? (Помедлив.) Пить не умела.

М а н т у л о. Не закусывала. (Еще помедлив.) В двадцать четыре часа.

В е р а. В двадцать четыре?!

В о р о н. Волнуемся?

В е р а. Впечатлительная я чересчур. Неотразимое впечатление произвожу. За вас за всех вот и волнуюсь!.. Катафалк ваш где?

М а н т у л о (показав). Лезь… В кузов, не в кабину!

Независимо покручивая авиасумкой, В е р а отходит… Появляется Ю р г а н о в с гитарой на ремешке и рюкзаком за плечами.

Ю р г а н о в (напевая).

(Останавливается перед фанерным щитком, воткнутым прямо в чистой степи, читает.) «Здесь будет заложен будущий комсомольский парк имени Жанны д’Арк будущего города Железного. Сюда ты придешь со своей девушкой помечтать о коммунизме и договориться про любовь!» …Между прочим, о девушке! (Оглядываясь, но не заметив Веры.) В жизни себе не прощу, если упустил!..

Появляется С т о р о ж с густой бородой.

Ю р г а н о в. Привет, отец!

С т о р о ж. Привет… сынок! (Снимает темные очки: это молодой человек.)

Ю р г а н о в. (улыбнувшись). Нет ли огоньку, а то папирос не захватил… Да и вообще так жрать хочется, что переночевать негде!

Сторож протягивает Юрганову сигарету с зажигалкой, затем делает широкий жест в сторону поля.

С т о р о ж. Огурцы, помидоры… Сколько одолеете.

Ю р г а н о в (уходит и тут же возвращается с парой помидоров). Коммунизм тут уже у вас, смотрю?

С т о р о ж. Город коммунистическим задуман. Горно-обогатительный комбинат — стройка всесоюзная. В директивах!.. Единица измерения — миллион. Железной руды, человеко-дней, планов и начинаний… Миллион. (Деловито.) Из демобилизованных?

Ю р г а н о в. Из шахты. В шахте родился, как у нас говорят!

С т о р о ж. Из шахтеров, следовательно… не за заработком?

Ю р г а н о в. Анкетка? (Понимающе.) Советского человека — не проведешь!

С т о р о ж (улыбнувшись). Я — социолог. Ленинградский университет.

Ю р г а н о в (уважительно). По́нято… Зримые черты светлого будущего изучаем?

С т о р о ж - с о ц и о л о г (кивнув). Собственно, составление анкет и программ интервью — не единственные методы социологии. Инструментарий социологических исследований включает в себя и статистику, и экспериментальные процедуры — типологические, исторические… И изучение так называемых выборочных случаев. А практика здесь — уникальная, все узлы и противоречия эпохи!

Ю р г а н о в. По́нято… (Оглядываясь.) Потому в кишлачок этот девахи все красивые и едут?

С т о р о ж - с о ц и о л о г. Не обратил…

Ю р г а н о в. Не последнее дело. Даже в социологии.

С т о р о ж - с о ц и о л о г. С демографической точки зрения…

Ю р г а н о в. Со всех точек зрения, это ты мне поверь! Летели мы тут вместе с одной такой… (Вновь оглядывается.) Пилоты весь рейс около нее паслись, не подступиться было… И как самолет, между прочим, в землю не воткнулся? Очень даже заинтересовал меня этот… выборочный случай! (Увидев, наконец, Веру.) Она! Она самая… (Кивнув сторожу-социологу.) Свидимся!.. (Вере.) Здесь я!.. Вот!..

В е р а. Ошиблись адресом.

Ю р г а н о в. Вы не смущайтесь, если меня дожидаетесь, из поля зрения жизни упустить боитесь…

В е р а. Гуляйте, сказано было.

Ю р г а н о в. Пока летел, от самого Свердловска все мучился: в каком кинофильме мог вас видеть? (Не отставая.) Между прочим, люблю кино!.. Если, конечно, для детей старше шестнадцати. Юрганов Анатолий. Для близких друзей и знакомых — просто Толик. (Протянутая рука Юрганова повисает в воздухе.)

В е р а. С каждым встречным-поперечным не знакомлюсь.

Ю р г а н о в. Я — продольный!

В е р а. А хоть бы и в мелкую клетку с полосками!

М а н т у л о (Ворону, глядя на летное поле). Вещички загрузили, теперь не отстанет… (Бросая сигарету.) Едем… (Махнув Вере.) Едем!..

В е р а (идя за парнями). Железный ваш — вон уже, ага?

М а н т у л о (кивнув). Ну.

В е р а (вглядываясь вдаль). Дома, дома… А палатки? Ну… палаточки?

В о р о н. Живем мы в девятиэтажном.

В е р а (тише). Это самое… Буран трое суток был, палатки снегом занесло, танками только пробивались, спасали… Сама читала!

М а н т у л о (строго). Зачем прибыла?

В е р а. Учиться закусывать!

Ю р г а н о в (Вере, протягивая помидор). Пригодится?

В е р а. Не исключено! (Взяв помидор, идет за Мантуло и Вороном.)

Ю р г а н о в (не отставая от Веры). А насчет палаточки — гарантирую персональную. В смысле, на две персоны…

В е р а уходит за М а н т у л о и В о р о н о м.

Эти теперь уведут? В жизни себе не прощу, такой стебелек!..

Вновь появляется Д е в у ш к а, которая улетает; затем двое п а р н е й в дубленках.

П е р в а я д у б л е н к а. Это ж наша Тома скучает?

Д е в у ш к а. Я не ваша Тома. (Подумав.) Лара я.

В т о р а я д у б л е н к а. Не узнал, валенок сибирский? (Девушке.) Наша Лара и — скучает?

Первая дубленка обламывает несколько веток с миниатюрной березки и «букетом» преподносит Девушке.

П е р в а я д у б л е н к а. Чтоб наши девушки и скучали?

Ю р г а н о в. Слушай, ты что творишь, а?

В т о р а я д у б л е н к а (тихонечко). Друг, на кого волну катишь? На кого породу сыплешь?

П е р в а я д у б л е н к а (Девушке). Лара, вы нас извините, конечно, и простите… (Юрганову.) Еще два слова — и пойдешь дальше на ощупь. (Тускло блеснуло в его руке.)

В е р а (вбегая). Вы чего это вынимаете — показываете?! (Ободряюще махнув Юрганову.) Вы чего это ему…

Ю р г а н о в (удерживая Веру). Не скачи, нос отрежут, и так курносая…

В е р а. А еще пишут, что вывели наконец шпану на героических исторических стройках! (Вырываясь от Юрганова.) Да пусти же, я им выскажу сейчас свою точку!

В т о р а я д у б л е н к а (добродушно). Какая такая «шпана»? С экскаваторов карьерных машинисты мы. Первого класса…

П е р в а я д у б л е н к а. …рабочий класс! (Вынимает тем же жестом вновь тускло блеснувшую зажигалку-кинжальчик, эффектно закуривает.) И чего народ волнуется? Нервная клетка — не восстанавливается. Академик Павлов.

Первая дубленка обламывает оставшиеся ветви у березки, преподносит Вере.

П е р в а я д у б л е н к а. Это ж наша Алла волнуется!

В е р а. Вера я!

В т о р а я д у б л е н к а. И опять не узнал, валенок сибирский?..

В е р а. Узнаешь сейчас! (Выхватывает «букет», с размаху хлестанула Первую дубленку.) Вот! (Закрыв глаза.) Вот…

Ю р г а н о в (прикрывая Веру). Беги!

Появляется М и л и ц и о н е р; козыряет Первой дубленке.

М и л и ц и о н е р (корректно). Документы попрошу.

В т о р а я д у б л е н к а. Зачем тебе его документы, сержант? Он тут сам налицо, любуйся.

М и л и ц и о н е р. Попрошу проследовать в пикет.

П е р в а я д у б л е н к а. В другой раз, а?

М и л и ц и о н е р. Попрошу проследовать…

В т о р а я д у б л е н к а. Зайдем, не расстраивайся. Гарантия!

П е р в а я д у б л е н к а (кивнув на Веру). Девушка Вера ждет, переживает… (Потряхивая устрашающей зажигалкой.) Огоньку не дашь ли? (Прикурив у Милиционера.) Спасибо, друг. Моя милиция — меня бережет! Маяковский.

М и л и ц и о н е р (с гаснущей надеждой). В пикет попрошу… Недалеко.

В т о р а я д у б л е н к а. А может — штраф? Сержант? Для плану? (Вынимая пачку денег.) Десятку? Две?

П е р в а я д у б л е н к а (тоже вынув пачку). Полста? Ты только скажи, сержант?

Появляется М а н т у л о.

М а н т у л о (Вере). Эй, королева заморская! Долго дожидаться?

В т о р а я д у б л е н к а (Первой, испуганно). БКД…

Появляется и В о р о н.

В о р о н (Мантуло). Береза…

М а н т у л о (Ворону). Береза.

В т о р а я д у б л е н к а (искательно). Парни!

Мантуло и Ворон выкручивают и заламывают парням в дубленках руки.

П е р в а я д у б л е н к а (Мантуло). Вовик!.. (Ворону.) Алеха!..

В т о р а я д у б л е н к а. Свои же люди, парни!..

П е р в а я д у б л е н к а (вырвавшись). Товарищ сержант, я согласен в пикет!.. (Просовывает руку Милиционера под свою, как если бы тот уже п р е п р о в о ж д а л его.) Айда в пикет!..

В о р о н (Милиционеру). В штаб к себе заберем…

Ю р г а н о в (кивнув на парней в дубленках). Знакомые?

М а н т у л о. Первые были друзья! Один экипаж…

Ю р г а н о в. Характерами не сошлись?

В о р о н (отрывая Первую дубленку от Милиционера). Разошлись характерами!

П е р в а я д у б л е н к а. В пикет прошу!.. (Вцепился в Милиционера.) В пикет, сержант!.. Сам приглашал!..

В е р а (вдруг). А еще пишут — какая историческая стройка, какие они все тут герои, сама читала, а они из-за кустика чутошного своего же человека на кусочки разорвать готовы? (Милиционеру.) Их самих забирать надо!

В о р о н (тихо). Меня?

М а н т у л о. Алексей…

В о р о н. Стоп. Разъяснение. (Вере.) Меня? Молчи. Объясняю. Твоя правда… Ну, да, я магаданец, «условно-досрочный». Не компания им, честным незапятнанным работягам с комсомольскими путевочками, ну, да! (Яростно.) Но я сюда не бюджет поднимать прибыл, как эти… «романтики доллара»! (Завернув руку Первой дубленке, уводит.)

М а н т у л о (Вере). Ехала — мечтала, тебе здесь курорт Сочи будет? Дурочка скороспелая…

Ю р г а н о в (Вере). Между прочим, раз уж мы и правда не на курорте Сочи, а в этом лихом кишлачке, может, все-таки уговоримся, чтоб ставить палаточку на две персоны?

В е р а (улыбнувшись). Нахальство — второе счастье… Уговорил!

М а н т у л о (Юрганову). Эй, на палубе! Своим курсом или с нами?

Ю р г а н о в. Само собой!.. Подруга эта еще со мной! (Вере.) Приданое твое все здесь? (Забирает у Веры авиасумку.)

М а н т у л о. Разберемся, куда ее… В штабе. (Вере.) Устроим.

В е р а. Полетела с разбегу! (Отбирает сумку.) Устроите вы! С парнями с этими… за одну решеточку!

Ю р г а н о в. Идем-идем… Зритель тут, сама убедилась, серьезный, аплодисментов особо не жди.

В е р а (отходя). Как-нибудь!

Ю р г а н о в. Жаль!.. (Уходя за Мантуло.) Такая встреча была… Судьба, с первого взгляда! (Уходит.)

В е р а. Перебьемся!.. (Растерянно.) Какая встреча-то?

Мощно взревели авиадвигатели.

Д е в у ш к а (заторопившись). Заскучала, пламенное сердце? Летим? (Убегая к летному полю.) Все равно… гляди!

В е р а. Как-нибудь!.. (Растерянно.) Какая встреча? Судьба… с первого взгляда?

Залитая слепяще-белым солнцем казахстанская степь. В глубине, обозначив карьер рудника, силуэты экскаваторов — одного справа и второго слева.

Появляются И в а с ю к с Ю р г а н о в ы м и В а с я М а с л е н н и к о в. Навстречу выходит В о р о н.

В о р о н (Ивасюку). Бригадир… Остановиться бы, трос на ковше поменять.

И в а с ю к. Время дорого. (Юрганову.) Испытательный срок твой отменим. Формальность… Станешь за машиниста.

Ю р г а н о в. Понято.

И в а с ю к. В третью смену пойдешь. (Кивнув на Масленникова.) Васька тебе — в помощники. Все.

Ю р г а н о в. По́нято. Спасибо!

И в а с ю к, Ю р г а н о в и В о р о н уходят… Появляется В е р а.

В е р а. Пекло!

В а с я. Плюс сорок градусов будет…

В е р а. Зимой — полегче?

В а с я. Зимой — минус сорок.

В е р а. Надо же!

В а с я. С бураном. Прожектором не пробьешь.

В е р а (ужасаясь-восхищаясь). Это надо же!

В а с я. Другой раз и все минус пятьдесят завернет. Работу останавливаем.

В е р а. Думать надо! Это и по закону ведь, сама читала…

В а с я (перебивая). Экскаватор останавливаем: металл такого мороза не выдерживает, крошится… Рот закрой, проглотишь.

В е р а (потрясена). Надо же… Металл! (Помедлив.) Вы, что ли, новенького принимаете?

В а с я. Мы… (Строго.) Ты кто?

В е р а (растерявшись). Это самое… Никто.

В а с я. Откудова?

В е р а. Издалека… А вы?

В а с я. Мы-то? Тоже издаля, отсюдова не видать… Из колхоза мы. «Светлый путь».

В е р а (сочувственно). Колхоз что — отстающий, чистый завал?

В а с я. Обычный колхоз-то. Просто…

В е р а (подхватив). Просто после десятилеточки делать дома нечего было, потому и махнул сюда, ага?

В а с я. Ну, чего я там не видал? Снился он мне сто лет!.. Родной колхоз-то.

В е р а (подхватив). Это понятно, очень даже мне понятно, я и сама ведь… (Помедлив.) Слушай, а вот чтобы девушке с парнем на одном экскаваторе, вместе, — принимаете?

В а с я (строго). Ты кто?

В е р а. Это самое… Никто.

В а с я. Которым никто тут в карьере — запрещается!

В е р а (отходя). Перебьемся!..

Появляется Ю р г а н о в.

Ой!.. (Исчезает.)

Ю р г а н о в (Васе). Потерял кого?

В а с я (озираясь). Да была тут… Такая… Не встретил?

Ю р г а н о в. Такую не встретил. (Вдруг). Какая будет из себя?

В а с я. Из себя-то? Ну… Руки. Ноги.

Ю р г а н о в. И ноги даже есть.

В а с я. Ноги…

Ю р г а н о в. Какие ноги-то?

В а с я. Какие? Правая. Левая. Две.

Ю р г а н о в. Две?

В а с я. Две. Правая…

Ю р г а н о в. Дал бригадир помощничка… Ну, а лицо? Глаза? (Сопровождая жестами.) Вообще?

В а с я. Вообще-то она… вполне! (Краснея.) И тут… там… И вообще… Такую — хоть в кино!

Ю р г а н о в (задумчиво). Она?.. Такая была встреча красивая. В космосе!.. Судьба, с первого взгляда… если встретимся? (Осматриваясь.) Сколько же ее здесь, руды этой?

В а с я (дав паузу). Не знаешь?

Ю р г а н о в. Откуда?

В а с я (горд). И я не знаю. И никто не знает в точности. Даже в правительстве. Чтобы мощность запланировать руднику-то, надо запасы определить, оконтурить район рудного тела скважинами, а тут как ни оконтуривают — опять руда! Еще подале в степь отступят, еще набурят скважин — и опять она, милая, руда-то!

Ю р г а н о в. А сверху — чистая степь, сто километров езжай — не заденешься! Скакали тут Чингисханы, Батый… Татаро-монгольское иго всякое!

В а с я (солидно). Полагаю, миллиард. И не один! А в точности — на это тебе и сам бригадир не ответит.

Ю р г а н о в (улыбнувшись). Даже он?

В а с я (весомо). Первый машинист рудника.

Возвращаются И в а с ю к и В о р о н.

И в а с ю к (Ворону). Чтобы МАЗов еще гнали, не задерживали, сообщал?

В о р о н (кивая). Ну! (Помедлив.) Дымится уже. Трос.

Ю р г а н о в. Остановимся? Поменять?

И в а с ю к. Вон и МАЗы! (Юрганову.) С другого горизонта гонят. Для нас.

Ю р г а н о в. Понято…

Появляются К а л а ш н и к о в и П е т р о в а с кинокамерой.

К а л а ш н и к о в. Трудящему классу!

И в а с ю к. Комсомольскому горкому!

К а л а ш н и к о в (представляя Петрову). С телевидения товарищ. (Спутнице.) Миллионеры.

П е т р о в а. Советские миллионеры?

Смех.

А к слову, сколько именно зарабатывают в среднем простые советские миллионеры? Не профессиональное любопытство, вы извините, элементарная человеческая зависть.

В а с я (солидно). Зарабатывают-то… (Осекся под взглядом Ивасюка.)

И в а с ю к. Миллионеры — потому, что первыми на руднике миллион тонн руды вынули для Магнитки.

К а л а ш н и к о в (поясняя). Кончилась у них своя. За сорок лет срыли горушку!

Смех.

П е т р о в а (нацеливаясь камерой на Ивасюка). Поднимайтесь, пожалуйста, в кабину экскаватора. Телеочерк делать будем.

И в а с ю к. Стоп!.. Нас — экипаж.

П е т р о в а. Экипаж (подчеркнуто) Кирилла Ивасюка…

И в а с ю к. Экипаж — шесть простых советских «миллионеров».

П е т р о в а. По сценарию…

К а л а ш н и к о в (Петровой). На карьере его слово — последнее.

П е т р о в а. Тогда вот вас попрошу сюда… Вы — здесь…

Не обращая внимания на указания Петровой, Масленников и Ворон группируются рядом с Ивасюком. Перед объективом камеры они преображаются, принимая неестественно бодрый вид.

И в а с ю к (Юрганову). И ты.

Ю р г а н о в (замявшись). Я ж еще…

И в а с ю к. Осваивайся!

Юрганов присоединяется к бригаде. Жужжит камера…

МАЗы подошли, грузить будем.

К а л а ш н и к о в (Петровой). Выработку, показатели — потом, в рудоуправлении.

П е т р о в а. Отлично!.. На уровне мировых стандартов, разумеется?

К а л а ш н и к о в (усмехнувшись). Стандарты на уровне их выработки!

П е т р о в а. Отлично!.. Экипаж коммунистического труда, разумеется?

Петровой не ответили.

…Один за всех и все за одного, так сказать?

Пауза затягивается.

Такие пироги… (Оценивая деликатность ситуации.) Такие, значит, пироги… Экскаватор ваш — тот? (Уходит.)

Калашников смотрит на горняков.

В о р о н (с улыбочкой). Автобиографии не типичные для такого ответственного мероприятия.

В а с я (так же). Не доросли мы… Темные, как бутылки!

К а л а ш н и к о в. Несерьезно. (Ивасюку.) Первым экипажем коммунистического труда на руднике могли бы стать!

И в а с ю к. Что ты ко мне да ко мне? Нас — экипаж.

К а л а ш н и к о в. Такой эпизод… Уж кому как не вам?!

Ю р г а н о в (Васе). Между прочим, поначалу-то и я решил, что у вас тут все три смены — на общий экипажный наряд.

В а с я (Юрганову). Вот по мне: чужого мне и задаром не надо, на что? Сам не приму. А что заработал, что мое — уж отдай и не греши. По-честному? По честному, нет?

Ю р г а н о в. Социализм у вас, выходит, пока еще… А может, и нэп даже?

П е т р о в а (возвращаясь). Впечатляющая техника!.. (Вдруг.) Миллионеры, а может быть, все же что-нибудь… вне программы?

И в а с ю к. Конкретней.

П е т р о в а. Могло, например, такое быть… Посторонний, абсолютно посторонний вам человек, допустим… тонет? Или умирает в страшных судорогах? Или, предположим, горит? Или еще что, и помочь ему — трудно, невозможно даже, и никто не берется, а вот вы все, вместе, как один, бросаетесь на выручку… Не было такого?

В о р о н (улыбаясь). Не горим: пожарники тоже повышенные обязательства к юбилею приняли.

П е т р о в а. Ну… и отлично! (Опускает кинокамеру.) И отлично…

В а с я (не сводя глаз с камеры). Что ли, залазить в кабину-то, как?..

В забое появляются сменщики из экипажа ивасюковского экскаватора: машинист Б у б л я к — элегантный, выбритый, в белоснежной крахмальной рубашке с галстуком под выутюженным комбинезоном, и его помощник М а н т у л о.

И в а с ю к (Петровой). Сменщики. Экипаж в полном составе. Как там у вас по сценарию?

П е т р о в а. В полном составе? (Преувеличенно.) Вот и отлично! (Подчеркнуто сердечно пожимает всем руки.) Раз в полном составе — разрешите пожелать всему вашему экипажу дальнейших успехов в труде… (Шутя.) А в личной жизни пожелала бы я вам скандала! Хорошенького скандала!.. От души!

В а с я (Ивасюку). Что ли, залазить в кабину-то, ай как?

И в а с ю к (Петровой, тоже шутя). Спасибо на добром слове!

В а с я (расстроен). Кино-то… Привет? Кирилл Максимович?

И в а с ю к. Василий.

В а с я (махнув). Эх!..

Гудок; К а л а ш н и к о в и П е т р о в а направляются из забоя; уходят и г о р н я к и…

И в а с ю к возвращается, за ним неотступно следует вновь появившаяся В е р а.

И в а с ю к (рассеянно). …На шагающий?

В е р а (с энтузиазмом). На тот! На ваш?

И в а с ю к (на ходу). Не шагающий это, гусеничный.

В е р а. Гусеничный?.. Все равно, бери!

И в а с ю к (удивленно). У тебя что — и специальность есть?

В е р а. Корочки? Это самое… Есть! Ну, то есть пока-то еще нет, конечно, но я овладею, вы не смотрите, что молодая, я — способная!

И в а с ю к. Гуляй.

В е р а (не отставая). Потому, может, брать не желаете, что девушка, так и девчат пора уже брать и учить! В какое время живем? Что надежней женщины?

И в а с ю к. Тебя только мне и не хватает сейчас в экипаж… Гуляй, сказано.

В е р а. Человека взяли, новенького, вот и меня возьмите, вместе осваивать будем, я не отстану!.. (Остановившись, наконец, тихо.) И может, это — судьба с первого взгляда?..

В общежитии горняков. М а н т у л о, Б у б л я к; бренчит на гитаре Ю р г а н о в.

Ю р г а н о в.

Значит, если б он тогда, в свою смену, трос на ковше поменял, пока трос держал еще…

М а н т у л о. Полчаса делов-то!

Ю р г а н о в. От силы. И вся игра!..

М а н т у л о. А трос как лопнул — блок заклинило, мы с машинистом (кивок на Бубляка) всю смену с самого начала и промантулили на ремонте… Ковша руды не вынули!

Ю р г а н о в. Понято… (Вновь напевает.)

Б у б л я к (искренне). Извини меня, Володя, но почему все же Кирилл с Вороном должны были жертвовать своим временем… и выработкой!.. ради других? В их же смену трос не лопнул?

М а н т у л о. Вот мы с тобой зато и сели на голый тариф, тянуть «колуна». (Поясняя Юрганову.) Хлеб с солью, такая песня!.. (Бубляку.) Темный ты, Николай, серый даже, как тундра… Хоть ты и из Европы!

Ю р г а н о в. Из Европы?

М а н т у л о. Родители его после войны на Западе остались, в общем.

Б у б л я к (как если бы объяснять приходилось в сотый раз). Причины были.

М а н т у л о. Он, Колька, и родился там.

Ю р г а н о в. Смотри-ка… Рим? Париж?

Б у б л я к. Лондон. Городишко такой… Скорее даже большое совхозное село… Слыхал, может быть, случайно?

Ю р г а н о в (кивнув). Учился как-никак десять лет! Пять лет в первом классе и пять — во втором.

М а н т у л о (продолжая). А он вот — вернуться решил.

Ю р г а н о в. И как же это ты надумал?

Б у б л я к (уклончиво). Так…

Ю р г а н о в. А все же?

Б у б л я к. Да, надоело, знаешь ли…

Ю р г а н о в (понимающе). Капиталистическая действительность!

Б у б л я к (заканчивая). …Надоело, знаешь ли, — вилочки, ножички, салфетки. А здесь — руками можно. И водку — стаканами. Ожил!

Мантуло выдергивает журнал из рук Бубляка — вываливается спрятанная сберкнижка.

М а н т у л о. Только вот безработным остаться все опасается, даже копейки на книжку складывает! А этот раз не отложишь, вот и переживает… Ты хоть объясни ему: не бывает у нас этого, наоборот! Без дела сидеть захочешь — заставят вкалывать!

Б у б л я к. И все же, Володя, извини меня, но какое отношение имеет бригадир к тому, что мы сели на голый тариф…

М а н т у л о. Да не за тариф обидно!

Ю р г а н о в. Даже и не нэп у вас, смотрю… Первобытный строй какой-то? Не жизнь… Кино!

М а н т у л о. Только нас снимать — чего-то передумали!..

Входят И в а с ю к и В о р о н; в руках у Ивасюка поблескивает хромировкой новенькая кинокамера.

Б у б л я к (восхищенно). Не хуже японских!

В о р о н (значительно). Со склада вынесли бригадиру.

Ю р г а н о в. Как у того телекорреспондента!

Б у б л я к. Нас действительно собирались заснять для телевидения? И — на всю страну?

Горняки отводят взгляды.

К и р и л л (оглядывая всех). Ладно! Сами о себе телеочерк сделаем. (Налаживая кинокамеру.) На конкурс любительских фильмов отправим… И действительно, крутанут нас еще по первой программе, на весь Союз?

В о р о н (подхватывая). Кто в главной роли?

Появляется В а с я М а с л е н н и к о в. Вечерний костюм моднейшего покроя, крахмальная грудь с кружевами, галстук-бабочка; лакированные полуботинки (почему-то на красных шнурках). Патлатые Васины пряди уложены перманентом в три волны, спадающие к плечам, как у типажей парикмахерских вывесок… Общий шок.

Б у б л я к (наконец). В таком параде герцог Эдинбургский принц-консорт Филипп делал формальное предложение руки и сердца ее величеству королеве Великобритании Елизавете…

В о р о н. Как шагнул уровень вчерашнего колхозника-единоличника!

В а с я (бледен и монументален). Двести, как одна копейка. И еще на лапу двадцапятку. (Не знает куда встать; даже не решается присесть и только поворачивается, как манекенщик на демонстрации мод.)

М а н т у л о. Теперь тебя в любой университет без экзаменов примут, конкретно тебе говорю!

И в а с ю к. Теперь действительно… хоть в Москву, хоть в Ленинград ехать можешь!

В а с я (замотав головой). Не-а!

М а н т у л о. А — университет?

В о р о н. Мечта жизни?

Б у б л я к. Персональное светлое будущее?

И в а с ю к. Как, Василий?

В а с я. Что ли я по уши деревянный, на девяносто либо сто ехать садиться? (Глубоко вздохнув.) Конечно! Университет… (Помедлив.) А только мы уж у тебя, Кирилл Максимыч, останемся.

И в а с ю к. Все ясно, Василий.

В о р о н. А фотку пошли своим в сельсовет, передохнут от зависти!

Ю р г а н о в (вмешиваясь). Не угодно ли переодеться, уважаемый джентльмен, в смену время выходит.

В а с я. Двести, как одна копейка. (С сожалением раздеваясь.) И двадцапятку еще на лапу…

Вася Масленников начинает с брюк, но они настолько заужены, что снять их не удается; Вася дергается, переступая, наконец шлепается посреди невольно заулыбавшихся парней.

В о р о н (Васе). Держись за воздух!

Ворон и Мантуло поднимают Васю за руки-за ноги и кладут на койку; Вася беспомощно лежит на спине.

М а н т у л о (безуспешно дергая Васины брючины). С мылом придется!..

Хохот.

И в а с ю к (вдруг). Стоп!.. Вденьте его назад.

Васю ставят на ноги.

Мы ему в родной колхоз не фото, а полнометражный фильм отправим! (Поднимает кинокамеру.)

М а н т у л о. А точно!

Б у б л я к (Васе). Прими исторический вид.

В о р о н. Первым парнем будешь! (Прилаживая фотовспышку.) Считай, что все ваши Томки и Ларки — твои!

И в а с ю к (Юрганову, улыбаясь). Больше всех парень расстраивался, что не сняли для телевидения…

Отколов со стены снимок-вырезку обнаженной кинозвезды, Ворон заставляет Масленникова прижимать ее к сердцу.

В а с я. И двадцапятку на лапу мастеру…

И в а с ю к. Василий, работай. (Снимает.) Работай.

Принимая перед объективом дурацкие позы, Вася честно старается, он счастлив вниманием экипажа не меньше, чем самой обновкой.

В о р о н (ведя «репортаж»). А теперь, уважаемые телезрители, вы смотрите репортаж о личной жизни и героической трудовой деятельности шести простых советских миллионеров… Лицо героического ивасюковского экипажа Василий Масленников…

И в а с ю к (снимая). Работай, Василий, работай.

Все так и покатываются. Слишком уж комично сочетание салонного великолепия «фрака-смокинга» и перманента Васи — с его носом-картофелиной и россыпью конопушек.

И в а с ю к (снимая). Упади на карачки!..

Вася выполняет команду. Слепящий свет фотовспышки Ворона бьет раз за разом Васе в глаза, тот беспомощно щурится, все еще пытаясь улыбаться на откровенный хохот экипажа…

(Снимая.) Развернись пятой точкой!..

Гомерический хохот! Вася загнанно дышит, костюм его испачкан и измят. Он уже не может улыбаться… Юрганов входит в «кадр»: тянет Васю к умывальнику и сует перманентом под струю воды. Смех как срезает. В тишине резко свистит Ворон.

Ю р г а н о в. В смену опаздываем…

И в а с ю к (твердо). Осталось время. Василий!

Ю р г а н о в (как бы отшучиваясь). В самый раз осталось, а то явимся, а сменщики нам машину без троса, а то и без ковша оставили… Носи руду в ладошках! (Васе, застывшему под взглядом Ивасюка.) Двигай… «миллионер»!

Вася дергает неснимающуюся брючину; не устояв, шлепается задом и, мокрый, жалкий, первым же начинает заливисто смеяться над собой… Никто не улыбнулся.

Надпись золотом по красному фону «ШТАБ БОЕВОЙ КОМСОМОЛЬСКОЙ ДРУЖИНЫ г. ЖЕЛЕЗНОГО». Портрет Дзержинского. Дверь в глубине…

У телевизора К а л а ш н и к о в и Д е ж у р н а я по штабу; п а р е н ь, сидящий к нам спиной… В о р о н вводит пьяного п а р н я — это В т о р а я д у б л е н к а.

К а л а ш н и к о в (Ворону). Прописывать тебя в штабе скоро придется… В общежитии-то появляешься?

В о р о н. На консультацию шел, сессия, да вот старого «друга» встретил. У ресторана.

К а л а ш н и к о в (Дубленке). Дошел до ручки… До ресторанной! Что можешь сказать в свое оправдание?

В т о р а я д у б л е н к а (сияя улыбкой). Парни! Ну, посидели с дружками. Имело! Ну, по пятьдесят грамм на зуб положили… Вы, что ли, не киряете? Даже в дни всенародных юбилеев?

Д е ж у р н а я. Чистосердечное признание облегчит твою участь.

В т о р а я д у б л е н к а. Парни! Сова только не пьет: днем спит, ночью — гастрономы закрыты!.. (Калашникову.) Витек! Мы ж с тобой… Мы первые палатки тут крепили! Мы ж в буран с тобой…

К а л а ш н и к о в (обрывая). Посиди, подумай…

Открыв дверь в глубине, Дежурная решительно вталкивает В т о р у ю д у б л е н к у в чулан-кладовку…

Д е ж у р н а я. А кукол этих?

К а л а ш н и к о в. Давай кукол.

Из темноты чулана появляются д в е д е в у ш к и в мини-юбочках, при широченных кожаных «ковбойских» поясах, с прическами, когда пряди закрывают пол-лица и их все время приходится откидывать — небрежно и элегантно.

Посидели, подумали?

Принципиально глядя только друг на дружку, девушки пожимают плечиками.

Сказать, значит, конкретно — зачем к нам в Железный прибыли — так и не можете.

Девушки продолжают независимо улыбаться одна другой.

Такой эпизод… Будем думать вместе! На учебу? Нет. До девятого класса дотянули дома у себя, здесь продолжать учебу не захотели. А у нас учеба — строго обязательна. Даже для многодетных мамаш.

Д е ж у р н а я. А мы еще среди года вас устраивали ходили!

К а л а ш н и к о в. Какую последнюю книгу прочитали?

П е р в а я (Второй, посмеиваясь). «Три мушкетера».

К а л а ш н и к о в (серьезен). Правильно, есть такая полезная книга для юного юношества. Кто же понравился из трех больше?

П е р в а я. А этот… Ну… Жан Маре которого…

В т о р а я (Первой, поправляя). Кёрк Дуглас… Монте-Кристо, вот!

Хохот.

К а л а ш н и к о в. Эрудиты… Хемингуэя читали? (Не получая ответа.) Ремарка? Моравиа? Фриша?.. Пушкина Александра Сергеевича?!

Д е в у ш к и (в испуге).

М а н т у л о приводит В е р у.

М а н т у л о (Вере). Жди… Не садись!

К а л а ш н и к о в (девушкам). …Работать прибыли? Два раза работать вас устраивали. Тоже — нет?

В т о р а я (Первой). Мы в официантки сюда ехали, скажи?

Д е ж у р н а я. В космонавты?

К а л а ш н и к о в. А вот девчата из кафе «Горняк», официантки, поручаться за вас к нам ходили.

М а н т у л о. Жрать — можете, а подать, посуду мыть — не работа для таких королев… Не умеете — научим, не захотите — заставим!

К а л а ш н и к о в (после паузы). А ведь вы — из Москвы прибыли.

М а н т у л о. Важнейшая стройка пятилетки, а самых подонков к нам шлют?!

В о р о н. Да еще по комсомольским путевкам.

Д е ж у р н а я. Перелицовывай тут за них!..

К а л а ш н и к о в (резюмируя). Не учитесь, не работаете, такой с вами эпизод… (Вдруг.) Танцуйте.

В т о р а я (Первой). Скажи, а?

К а л а ш н и к о в. Вы же, выходит, танцевать только и прибыли? И вся романтика, что нашли у нас?

П е р в а я (Второй). Настроение не то.

М а н т у л о. Настроение создадим. Танцуйте.

Д е ж у р н а я. Танцуйте-танцуйте.

П е р в а я (Второй). Лучше помереть стоя…

В т о р а я (Первой). …Чем плясать на коленях!

В о р о н (тихо). Шагом… марш!

Ворон насвистывает джазовый ритм. Не сводя испуганных глаз с Ворона, девушки, взявшись за руки, проделывают несколько ученически-целомудренных «па».

К а л а ш н и к о в. Не так, не-ет!

Д е ж у р н а я. А вот как вы на танцплощадке выдавали, когда мы задержали вас!

Девицы танцуют. А все высвистывают и выстукивают нечто джазообразное, у б ы с т р я я и у б ы с т р я я темп. Отплясывать девицам смерть как не хочется, но и не остановиться: кругом непреклонные лица.

Ю р г а н о в, которого мы только сейчас узнаем в парне, пристроившемся спиной к нам у телевизора, поднимается… И сталкивается лицом к лицу с Верой.

Ю р г а н о в (обрадованно). Вот и встретились!

В е р а (обрадована еще больше). О-ой, я уж и надежду потеряла! Ой!.. (Суетливо вынимает помидор.) Подарочек ваш. Помните?

Ю р г а н о в. Тот самый?

В е р а. Похожий, ага?

Ю р г а н о в. Не отличишь!

В е р а. Тот — съесть пришлось, съела тот, ну ни грамма пожевать не было! Жизнь он мне спас! Да и раскисал с жары… Но этот — похожий, копия?

Ю р г а н о в. Не отличишь!.. Сами, значит, устроились, Вера?

В е р а. А вы, Анатолий, палаточку на одного поставили, или уже… на две персоны, как думали?

Ю р г а н о в. С палаткой — вопрос остается открытый! В ожидании и надежде нашей обязательной встречи. С палаткой, если только надумала…

М а н т у л о (Юрганову, кивнув на Веру). Работать не является, куда ни предлагали. Из гостиницы, не расплативши, смылась. Где ночует? На что существует? Тунеядец… (Придвигая журнал.) Допроси.

Ю р г а н о в. Я?!

М а н т у л о (усмехнувшись). Превозмогись. Без сиропа, гляди!..

Ю р г а н о в (после паузы). Зовут?

В е р а. Вера я! А вы — Анатолий! Для близких друзей просто… Толик! Знакомились же!

Ю р г а н о в (еще пауза). Фамилия?

В е р а. А что с ходу знакомиться сопротивлялась, так этого я терпеть-ненавижу, когда с ходу подклеиваются да еще про кино пылить начнут!

Ю р г а н о в (тихо). Вот, значит, в каком «кинофильме» увидеть пришлось!

В е р а (тихо). Да неправда же это!

Ю р г а н о в (так же). А что правда?

В е р а (опуская глаза). Что, что… Лично женское, что!

К а л а ш н и к о в (девицам). У нас в Железном вам больше не жить.

В т о р а я (подружке). Скажи, а? Будто и без прописки?

П е р в а я (Второй). И без путевок, да?

К а л а ш н и к о в. Не по тому адресу, родные, эти путевки выписаны… На курорт Сочи вам надо. (К собравшимся.) Кто «за»?

Все встают с мест, голосуя не рукой, а поднимаясь во весь рост…

Д е ж у р н а я. Единогласно.

К а л а ш н и к о в (читает протокол). «Именем Ленинского комсомола… За полный и окончательный отказ строить коммунистический город юности… Выслать из Железного по прежнему месту жительства… В двадцать четыре часа!»

П е р в а я (с насмешечкой). Спасибо за внимание!

В т о р а я (Первой, чуть не плача). Скажи, а?.. Скажи, а?..

К а л а ш н и к о в. Процент неизбежного отсева… Диалектика!

В о р о н выводит д е в у ш е к, и внимание переключается на Веру.

М а н т у л о. Еще одна…

Д е ж у р н а я. Тоже небось повидала Крым и Рим?

Ю р г а н о в (Дежурной). Не спеши. (Вере.) Работать почему отказываешься?

В е р а. Не брали…

М а н т у л о. Всех почему-то берут! Только вот ее…

В е р а. Отказ, куда надумала…

М а н т у л о. Всем почему-то не отказывают! Двадцать тысяч на комбинате набрано! Только вот ей, почему-то…

Ю р г а н о в (перебивая). Не спеши, а? (Вере.) Куда думала, да не взяли?

Вера не отвечает.

Не молчи, а?.. Куда же думала, да не взяли?

Вера молчит…

М а н т у л о. Сказать, видно, нечего?

К а л а ш н и к о в. На какие средства тогда существуешь?

Д е ж у р н а я. Разное остается предположить… Кроме — законного?

М а н т у л о. Тунеядец… Если не хуже?

Напряженная пауза нарушается пением, донесшимся из «арестантской» кладовка-чулана:

В дверь высовывается заметно отрезвевшая В т о р а я д у б л е н к а.

В т о р а я д у б л е н к а. Последнее слово подсудимого можно? Парни… отпустите? (Увидев в руках Дежурной парикмахерскую машинку.) И без стрижки бы, парни, лады?

В о р о н (вернувшись). Так ведь и побреем заодно.

В т о р а я д у б л е н к а. Жена меня стриженого бросит, парни! Месяц как женился! За природную красоту только и полюбила!.. Парни, начинающая советская семья — в ваших справедливых руках!

Смех.

К а л а ш н и к о в. Значит, посидел, подумал… Осознал.

В т о р а я д у б л е н к а. Чистосердечно признаю в полное свое оправдание: перебрал. Имело! Так ведь первопричина какая!

К а л а ш н и к о в. Всенародный юбилей?

В т о р а я д у б л е н к а. На новостройку Лисаковскую отбываем, на героический труд первопроходцев!

К а л а ш н и к о в (согласно). Первопричина. (Вдруг.) Мандат достань. Не паспорт… Расчетную.

Вторая дубленка протягивает Калашникову книжку.

(Листая книжку). Машинист. Класс первый. Заработок: шестьсот, пятьсот…

В т о р а я д у б л е н к а. Дружок зовет. Романтик!

К а л а ш н и к о в. …Пятьсот… Триста тридцать… Двести двадцать… Уволился.

В т о р а я д у б л е н к а. Друг зовет: палатки еще только ставят, а мы ж романтики с тобой, Витек!

К а л а ш н и к о в. Оргпериод на комбинате у нас заканчивается, подрезать начинают до общесоюзного уровня трудовую копейку… вот ты и потянулся на новую стройку? Ну, гуси-лебеди…

М а н т у л о. И родину готов сменить?!

В т о р а я д у б л е н к а. Эх, Вовик, дорогой бывший друг! И вас не удержит бригадир, хоть бы и сам Ивасюк, когда нечем держать станет. Ты припомнишь еще мои правдивые слова!..

В о р о н. Вот и строй с такими?!

Д е ж у р н а я (о Вере). И — с такими?!. Твое чистосердечное признание? Зачем прибыла? Что думаешь?

Ю р г а н о в (Вере). Чего молчишь… а? Не молчи, а?

В е р а (Юрганову). Я — чистосердечно! Почему так все вышло — сказать не скажу, не могу. (Глядя в пол.) Лично женское это… А не виновата я ни в чем этом самом!

М а н т у л о (выждав). Доказать — можешь?

К а л а ш н и к о в. Хоть одно свое слово — докажешь?

Ю р г а н о в (с надеждой). Чего лично женское-то? Не молчи, а?

Пронзительно свистит Ворон.

В е р а (Калашникову, разозлившись вдруг). Милиция вы, что ли? Обычные самые дружинники, всего-то, а устраивают тут… Судебные процессы!

В о р о н. Мы здесь с первых палаток.

М а н т у л о. С первого эшелона руды на Магнитку.

Д е ж у р н а я. Тут кирпича не найдешь, что не нами положен.

К а л а ш н и к о в. До сих пор под душ, если горячий, — не встать: руки огнем горят. (Пауза.) Снежным бураном в палатке занесло… Сутки выбирались, обморозились… Как совсем не замерзли? Потом дорогу танкам указали. Новеньких — демобилизованных, девчат — ползли, выручали. (Пауза.) Такой эпизод!..

В т о р а я д у б л е н к а (вытянув руки). Под горячим душем — тоже долго не выстою! Забывать стал, Витек, в секретарях? Вместе за танками ползли!..

В о р о н. Как с ним?

К а л а ш н и к о в. С этим еще беседа будет…

В е р а. А со мной? (Смотрит на Юрганова.)

К а л а ш н и к о в. С тобой… (Вновь но Второй дубленке.) Серьезная беседа будет с этим рабочим классом. На тему: все ли класс, что рабочее?

В е р а. А со мной? (И снова — на Юрганова.)

К а л а ш н и к о в. С тобой… А что с тобой? Мы для тебя — никто, не милиция даже! Пусть тогда с тобой милиция разбирается? Тем более… эпизод с тобой ясный! (Ворону.) Отведешь. Сдашь.

В е р а. И потом куда?

К а л а ш н и к о в (читает протокол). «Именем Ленинского комсомола…»

Калашников останавливается, так как все, не дожидаясь, пока он закончит, встают, голосуя за приговор.

В е р а. …Потом куда меня?

В о р о н. Пошли.

В е р а (Юрганову). Прощайте, Анатолий…

В о р о н. Пошли!

В е р а (Юрганову). Желаю вам… палаточку персональную на двоих, личного счастья… Прощайте! (Идет за Вороном.)

Ю р г а н о в (Ворону). Посмоли? (Отдает тому сигарету.)

В о р о н (затягиваясь). Благодарю.

Ю р г а н о в. А я отведу.

В о р о н (останавливая Юрганова). Отведу!

Ю р г а н о в. Посмоли-посмоли… (Вере.) Пошли!

В о р о н (резко). Стоп!..

Но Вера уже уходит с Юргановым.

В е р а (сияя). Куда меня ведешь?

Ю р г а н о в (хмуро). В кино…

Ю р г а н о в, поглядывающий на часы. Появляется В а с я М а с л е н н и к о в (под мышкой — сверток).

В а с я. Вона ты где! А я ждал, ждал, думал — вместе в смену-то… Время!

Ю р г а н о в. Помню. (На сверток.) Очередная партия?

Преодолев Васино сопротивление, Юрганов разворачивает сверток: это пластинки.

(Читая надписи.) Сегодня на «с»! Сен-Санс, «Интродукция и рондо каприччиозо»… Сибелиус… Скрябин, этюд. Сорокин, перепляс… (Возвращая пластинки.) Силен ты, Васек! Между прочим, а как понимать: интродукция и рондо, как его… (Перечитав.) каприччиозо?

В а с я. Разберемся. Своевременно…

Ю р г а н о в. Медицинскую энциклопедию уже до конца одолел?

В а с я. Тоже до «с» покудова… Свинка, скарлатина, склероз, и этот, как его… (Краснея.) Сифилис-то… Зараза, а в курсе быть надо.

Ю р г а н о в. Ну, силен!.. И зачем тебе? В таком масштабе?

В а с я. По некоторым данным к концу двадцатого века не более пятнадцати процентов самодеятельного населения останется в промышленности и сельском хозяйстве. Остальные — в образовании, управлении, в науке… Сплошь интеллигенция! Знал?

Ю р г а н о в. Нет.

В а с я. А что леопарды гибнут, знаешь?

Ю р г а н о в. Леопарды? С чего?

В а с я. С того!.. От высокой концентрации выхлопных газов автомобилей гибнут. И тигры, и львы с ягуарами!

Ю р г а н о в. А… куда смотрят?

В а с я. Кто? (Разъясняя.) В Нью-Йорке гибнут! В зоопарке… Читаешь маловато!

Ю р г а н о в. Нет, ты… силен! (После паузы.) С университетом-то… Окончательно?

В а с я. С университетом… (Потерянно.) Маткин берег!.. (Пытаясь шутить.) Что ли, за сроком стоишь? У милиции-то?

Ю р г а н о в. Жду. Ну, ту самую…

В а с я. Тебе-то чего до нее-то?

Ю р г а н о в. Ты шагай в карьер, приступай, я тут по-быстрому и — следом!

В а с я. По-быстрому, гляди, а то Кирилл Максимыч велел — конец месяца, шевелить вовсю! Знамя-то чтобы опять весить… Христа ради, не опоздай!

Ю р г а н о в. Не сомневайся.

В а с я. Не то Кирилл Максимыч… (Вдруг.) Вступился ты тогда — это спасибо тебе, конечное дело, да только… (Умолкает.)

Ю р г а н о в. Ну?

В а с я. Вступился-то зачем? (Уходя.) Вроде… и не с чего было вступаться-то?

Ю р г а н о в. Вроде… и правда!

В а с я М а с л е н н и к о в уходит. Появляется В е р а. Хочет что-то сказать Юрганову и — не может.

Ю р г а н о в (заспешив). Смена, горю синим огнем!.. Что решили-постановили?

В е р а (наконец). Привлекут.

Ю р г а н о в (не сразу). Чего?

В е р а. Нарушение паспортного режима, еще чего-то нарушение, сказали… Привлекут. Могут и срок…

Ю р г а н о в. Н-да! (Пауза.) Чего в Москве забыла?

В е р а. В театральный хотела. Или… в кино.

Ю р г а н о в. Всё на сцену лезете… Кино из жизни устраиваете!..

В е р а. Я в Еманжелинске у нас лучше всех выступала. (Потише.) В самодеятельности. (Еще тише.) В школьной… (Пробуя улыбнуться.) Меня даже в комсомол принимать подружки-девчоночки не хотели.

Ю р г а н о в. Видно, за дело!

В е р а. За внешние данные.

Ю р г а н о в (отвлеченно). Да?

В е р а. Хорошо, при голосовании парней большинство оказалось, прошла… (Помолчав.) А в Москве — не приняли никуда. Таких там знаете сколько? Домой, на позорище, возвращаться не захотела… Сюда на строечку решила… Чтобы не только в кино или по телевизору сидеть-смотреть про это, а чтобы и самой!.. Пока молодая-то!

Ю р г а н о в. Зачем же прибыла, если работать — отказываешься?

В е р а. А не брали…

Ю р г а н о в. Всех берут.

В е р а. Брали!.. На самый ответственный объект строительства! Какой здесь самый ответственный объект, понятие имеете?

Ю р г а н о в. ГОК. Комбинат…

В е р а. Детсад комбинатский! Рождаемость-то в двенадцать раз выше общесоюзной!

Ю р г а н о в. Руду добывать люди едут или детей?..

В е р а. Да я-то не в нянечки сюда прибыла! И вообще здесь осталась… (Тише.) В экипаж я просилась, не взяли… К вам.

Ю р г а н о в. К нам?

В е р а (с намеком). К вам! Не взяли…

Ю р г а н о в. Ивасюк?

В е р а (кивнув). Ну!.. (Помолчав.) Жизнь — одна!.. А смотрю вот иногда, как люди живут… Другие уже и седеть начали, а все еще без смысла болтаются, до настоящего дела не дошли! (Еще помолчав.) Мне вот мать с отцом: учись, учись… Учеба — мода! Да и где учиться, на кого? С театральным этим вообще глупость и ерунда вышла, себя стыдно!.. (И еще помолчав.) Здесь бы мне жизнь-то устраивать… (Другим тоном.) К восьми вечера — назад меня, за решеточку… К восьми, ага?

Ю р г а н о в (не сразу). Уехать — разрешили?

В е р а (кивнув). Если в двадцать четыре часа. Как БКД определило. Тогда — не привлекут.

Ю р г а н о в. А не уедешь в двадцать четыре часа, тогда…

В е р а. Привлекут.

Ю р г а н о в. А согласишься…

В е р а (перебивая). Уезжать мне? В двадцать четыре?

Ю р г а н о в. Я — тебя спросил.

В е р а. А я — тебя?

Молча идут вместе; уходят…

Действие второе

За двумя сдвинутыми столиками в ресторане — и в а с ю к о в с к и й э к и п а ж. Все одеты по-рабочему, словно только что из карьера.

Что бросается в глаза — перед каждым из горняков непривычно много еды: два-три вторых блюда, закуски, два-три стакана сока, кофе. Обилие блюд вынуждает и сидеть разреженней; столик на четверых, а разместились за ним трое, и даже двое…

В глубине ужинает корреспондент телевидения П е т р о в а. Ю р г а н о в и В е р а появляются в ресторане… Ивасюковский экипаж, не поднимая голов, в пять вилок молотит ужин, подкладывая под низ быстро пустеющие тарелки. Остановившихся перед столиками Юрганова и Веру замечать явно не желают…

Б у б л я к, не выдержав, поднимается и молча предлагает Вере свой стул.

В е р а. Приятного аппетита…

Ю р г а н о в. Вот что, друзья-однополчане… Помочь надо будет человеку. Вот ей.

В о р о н (наконец). Ты вроде и один справляешься.

Ю р г а н о в. Всем экипажем надо. Только так.

Едят и едят, не поднимая голов…

Ю р г а н о в. Как людей прошу… Как товарищей.

И в а с ю к. Ты товарищей ославил сегодня на весь рудник. В экипаже — прогул. Смена завалена. В н а ш е м экипаже.

Вспыхивает спор, прерванный приходом Юрганова с Верой.

В о р о н (оправдываясь перед остальными). Намахались за свою смену до синевы!.. Сами бы вот взяли и попробовали еще и чужую смену!..

М а н т у л о. Ты сменялся, знал, что человек не вышел, не я! Я бы сменялся — все равно не кинул Васька одного, раз Анатолия нет!

В о р о н. Юрганов, значит, погуливать с девахой будет, а другим за него упираться?

Б у б л я к. Возможно, у Анатолия были уважительные мотивы…

В о р о н. Помалкивай, Европа! И отдохнувши был, и отоспавши, чего же не пошевелился на карьер спуститься за Анатолия отработать с Васьком?

М а н т у л о. У нас всю дорогу так! Трос аварийный когда порвало — тоже никто не пришел, хоть погибай!..

В а с я (вдруг). Маткин берег!.. А не надо нам. Сами с Анатолием и выкрутимся. С голоду на «колуне» не подохнем… (С отчаянием.) А подыхать станем, так и в другой экипаж податься недолго!

И в а с ю к. Не разговор это, Василий.

В а с я. А то и на новостройку на Лисаковскую!

И в а с ю к. Не разговор!

Б у б л я к. Кто вас держит?

М а н т у л о (Бубляку). А тебя — кто?!

В о р о н (с горечью). Никто никого… Люкс! (Истерично.) Удавлю! (Приподнимает край стола, собираясь опрокинуть на остальных…)

И в а с ю к. Алексей!..

В а с я. И в Лисаковку коммунизм строить люди едут!..

И в а с ю к. А экипаж, значит?!. (Ворону.) А с экипажем, значит?!

М а н т у л о (перебивая, Васе). Коммунизм, да?! С романтиками доллара, да?! Вались!!!

Сейчас вспыхнет драка, и посторонним в ней не останется ни один.

Ю р г а н о в. Не поможем человеку — срок ей сулят, или вышлют… в двадцать четыре! Не тунеядец она. Действительно отказ был, куда работать просилась.

И в а с ю к. Взять могли, куда просилась?

Ю р г а н о в. Не могли, согласен с тобой. Но — не тунеядец она, и остальное — тоже… не соответствует.

М а н т у л о. Доказать — можешь?

Ю р г а н о в. А ты? Что — соответствует? (После паузы.) В беде человек…

Ходят челюсти, куски оттопыривают кожу щек, словно засунуты крепко сжатые кулаки…

В е р а (поднимаясь). Пора мне.

В о р о н. Девушка спешит на свидание?

Ю р г а н о в. В милицию ей к восьми.

В е р а (вместо «до свидания»). Приятного аппетита.

Ю р г а н о в. Не спеши. Сядь.

Вера стоит…

По инстанциям всех обошли. В свой коллектив отсылают.

М а н т у л о. Правильно!

Ю р г а н о в. Нет у нее никакого своего коллектива… Отказываются от нее детсадовские, куда направлена была, да смылась.

М а н т у л о. Правильно!

В а с я. Нам-то… С какого она боку-припеку? Нам-то?

Ю р г а н о в (Вере). Садись. Сядь.

В е р а (стоит). Опоздаю я!

Ю р г а н о в (глядя на горняков). Сядь, ну? Сядь…

Вера стоит… Горняки поглядывают на бригадира.

И в а с ю к (Петровой, через столики). Советскому телевидению!

П е т р о в а. Советским миллионерам!

И в а с ю к (приглашая к своему столу). Прошу.

П е т р о в а (отказываясь, с улыбкой). Спасибо.

И в а с ю к (с грубоватым напором). Давай-давай!..

Петрова вынуждена перекочевать к горнякам.

И в а с ю к. Передачу вашу смотрели.

П е т р о в а. Ну-ну… Состоялось?

И в а с ю к. Впечатляет.

П е т р о в а. Ну, спасибо! Действительно, кажется… Срочное указание от высшего начальства: готовить о вашем Железном целый цикл! (Замялась.) И о вас упоминаю. В тексте.

И в а с ю к. Чего там про нас…

П е т р о в а (преувеличенно). Нет-нет, как же! Миллион тонн это тоже, разумеется… В тексте!

И в а с ю к. Сыпем руду помаленьку… Кого этим теперь удивишь? (Словно вспомнив о застывшей перед столом Вере.) Садись.

В е р а. На свидание опаздываю! (Юрганову.) Пойду я…

И в а с ю к (Петровой, с улыбкой). На высылку торопится… (Вновь Вере.) Садись.

Вера садится на самый краешек стула.

Мы отвечать будем. Поручимся за тебя. Э к и п а ж е м.

Общая пауза.

П е т р о в а. То есть как это… поручитесь экипажем?

И в а с ю к. Проголосовали тут вопрос… Не пропадать же человеку в беде, так? (Переводя взгляд с одного на другого.) Так?.. Так я сказал?

Напряженная пауза.

В а с я. Так, бригадир!

М а н т у л о. Помочь надо, раз такое дело…

В о р о н. Решили — постановили!

Ю р г а н о в (просияв). Парни!..

В а с я. Твоя правда, Кирилл Максимыч! (Преданно.) Куда ты — туда экипаж!

П е т р о в а. Как это — поручитесь? И кто она такая? Девушка эта? Вам?

И в а с ю к. Никто.

П е т р о в а. То есть?

И в а с ю к (Петровой). В беде человек.

Ю р г а н о в. Парни!.. (Засуетившись.) Парни!

В о р о н (понятливо). Нам не надо девятьсот, нам два по двести и пятьсот. (Исчезает ненадолго.)

П е т р о в а (Ивасюку). А говорите — только руду сыпете? А говорите…

И в а с ю к (с напоминанием). Пожелание ваше сбывается?

Врывается джазовая музыка!

В а с я. Шейк?

М а н т у л о (миролюбиво). Рок.

В о р о н (дружелюбно). Медисон… Село!

Б у б л я к (благодушно). Эксперты! Допотопный чарльстон…

В е р а. А не танцуют у вас здесь, нет? Казахстанский твист это!.. (Лихо прошлась вокруг экипажных столов.) Танец-люкс!

В о р о н (поднимая стакан). Первую — для пробы.

М а н т у л о (оглядывая стол). Может и не хватить… Грузинского чаю с армянским кофеем. (Вынимает деньги.)

В а с я. Ясное дело, не хватит! (Тоже достает пачку.) Боржому с ессентуками!

Б у б л я к. Буфет, к сожалению, пуст…

В а с я. Для нас найдут… Правильно я говорю, Кирилл Максимыч? Для нас.

П е т р о в а (подключаясь со своей купюрой). Момент вполне соответствует!

Добродушный смех горняков.

И в а с ю к. Командировочные? Прибереги… (Достает свою пачку, Ворону.) Закажешь в полном объеме.

В е р а. Судьба мне — с вами!..

И в а с ю к (удовлетворенно оглядывая повеселевший экипаж). А летом, в сезон, к Черному морю с нами? Бывала?

В е р а. На курорте Сочи?

М а н т у л о. И на курорте Сочи, и на курорте Ялта (С кавказским акцентом.) И на курорте Гагра?

В е р а. Откуда?

В а с я. Красиво жить — не запрещено?.. А то еще: к р у и з вокруг Европы с заходом в населенный пункт Париж!

В о р о н. Или еще: Финляндия — Швеция — Дания — Голландия — Франция, и опять же с заходом в Париж!

В а с я. Красиво жить — не запрещено! Правильно я говорю, Кирилл Максимыч?

И в а с ю к. А еще лучше — на Байкал… Была?

В а с я. Твоя правда, Кирилл Максимыч! Чего лучше-то? Байкал!

В о р о н (поднимая стакан). Вторую — для ясности!

Ю р г а н о в. Парни… Эх! (Ивасюку.) Бригадир, ты извини меня.

И в а с ю к. Есть за что?

Ю р г а н о в. Извини и прости, в общем!

И в а с ю к. Забыто. Все.

Джаз!

Степь… И как будто прямо посреди ее простора — танцплощадка, залитая люминесцентным светом. На эстраде квартет п а р н е й с гривастыми прическами, одетых кто во что: свитера, спортивные куртки. Заканчивая мелодию, оркестранты сдергивают «гривы»-парики, используемые только на время исполнения очередного танца.

Д е в у ш к и одеты по последней моде. Правда, с изысканностью одежды не очень сочетаются их веснушчатые лица с опаленной солнцем и открытым степным ветром кожей.

П а р н и в отличных черных костюмах, белых нейлоновых рубашках, без галстуков, в лакированных полуботинках. Танцуют не вынимая сигареты изо рта и подчеркнуто не глядя на партнершу, — это хороший тон.

Двое парней без слов раздергивают танцующую девичью пару, — те довольны: все-таки не друг с дружкой! Девушки почему-то покрупнее, а их партнеры сильного пола зачастую совсем стебельки. Танцующих на самой площадке, метко прозванной «зверинец» (из-за опоясывающей ее сетки), явно меньше, чем, прогуливающихся и просто глазеющих снаружи, за сеткой. Танцплощадка молодежного города в этом смысле предприятие скорее зрелищное, и даже более о б щ е с т в е н н о - з н а ч и м о е, нежели сугубо «танцевальное».

Мимо появившихся Ю р г а н о в а и В е р ы проходит черноволосая С т ю а р д е с с а Аэрофлота.

Ю р г а н о в. Привет, блондинка!

С т ю а р д е с с а (улыбнувшись). Салют!

Ю р г а н о в (Вере). Между прочим, ничего так не идет женскому персоналу, как форма, хотя мужчины ее лично для себя придумали. Правильно я излагаю?

В е р а. Калашникова не упустим?

Ю р г а н о в. Понято… Витёк!

Танцевавший К а л а ш н и к о в неохотно оставляет партнершу: это Д е ж у р н а я из штаба.

К а л а ш н и к о в. Обождать нельзя? (Узнав Веру.) А-а!

В е р а (чинно). Здравствуйте, товарищ секретарь.

Ю р г а н о в. Знаешь, Витёк… (Вере.) Погуляй пока…

В е р а отходит.

К а л а ш н и к о в. Знаю уже. Донеслось.

Ю р г а н о в. Вот так, значит, мы и порешили. А?

К а л а ш н и к о в. Молодцы!

Ю р г а н о в. И вся игра!

К а л а ш н и к о в (вдруг). А кто она вам? Вы сами ей — кто?

Ю р г а н о в. Так ведь…

К а л а ш н и к о в (перебивая). Несерьезно! Лишь бы человека выручить, а как там поруки эти оформить — «сформулируем»? (Возвращаясь к партнерше.) Несерьезно!..

Ю р г а н о в (с досадой). С приветом, значит?!.

С т ю а р д е с с а (проходя). Поскучаем вместе?

Юрганов и Стюардесса танцуют. Музыка стихает.

С т ю а р д е с с а (повторяя). Микрорайон восьмой, дом десять, квартира шесть. По нечетным приходи. Подружка в рейсе… Не спутай.

Ю р г а н о в. Вырубил как в железобетоне.

Вернувшаяся В е р а становится рядом с Юргановым, берет его под руку.

В е р а. И правда, Толик, гляди, не спутай четную с нечетной. Хотя если и перепутаешь — долго не расстраивайся, с любой полный порядочек будет.

С т ю а р д е с с а. А-а, ты это!.. «Гастролируешь» еще?

В е р а. В главных ролях.

С т ю а р д е с с а. Смотри, ушлют на гастроль к белым медведям! (Отходит, кивнув Юрганову.) Салют!

В е р а (вслед). Выиграешь час, потеряешь жизнь!.. (Юрганову.) Что значит форма для этого персонала, вы совершенно правы. Другая вот и пожилая, и толстая, и крашеная (сопровождается утрированными жестами), а в таком мундире — вроде бы и ничего?

С эстрады: Дамский танец!

В е р а. Калашников сказал — что я за особенная такая, ага?

Вновь приближается Стюардесса.

Зараза липучая… (Кладет Юрганову ладошку на плечо, а его руку — себе на талию.)

Ю р г а н о в. Ты… чего?

В е р а. Дамский танец. Отказывать даме не разрешается. Правила почитайте… У входа.

Юрганов и Вера танцуют.

(Стюардессе.) Салют! Рейс отменяется по техническим причинам!.. (Юрганову.) Калашников сказал, что я за особенная такая, ага?

Ю р г а н о в. Не договорили…

В е р а. А не выйдет со мной ничего! (Останавливается.) Спасибо вам, Анатолий, столько возились… Пойду я в милицию.

Ю р г а н о в. Сказал же — недоговорили… (Калашникову.) Витёк!..

Калашников уже на эстраде танцплощадки. «Биттлы», перейдя без паузы на молодежную песню-марш, заканчивают и, сдергивая «гривы», спускаются со своими стульями на танцплощадку, где танцевавшие разбирают скамейки и рассаживаются теми же парами, что и плясали, — превращая танцплощадку в л е к ц и о н н ы й з а л. Молодой А р х и т е к т о р развешивает прямо на сетке громадные эскизы зданий…

К а л а ш н и к о в. Лекцию «Будущее твоего города» вчера по просьбе тех, кому в ночную, прервать пришлось… Да и автор проекта генерального плана города ответил только еще на шестьдесят семь вопросов, а осталось… (Бросив взгляд на ворох записок.) Полста верных осталось! Так что есть предложение… Какие будут предложения?

Т а н ц п л о щ а д к а (с энтузиазмом). Продолжить!

К а л а ш н и к о в (Архитектору). По просьбе трудящихся…

Ю р г а н о в. Внеочередной вопрос! В нашем городе светлого будущего проектировщиками предусмотрено новое здание милиции. Стекло, металл, железобетон, все на уровне мировых стандартов!

А р х и т е к т о р (отыскав эскиз). В архитектурном решении сооружения предлагается использовать…

Ю р г а н о в (перебивая). Предлагается! А — зачем?

А р х и т е к т о р. Не понял?

Ю р г а н о в. Зачем нам милиция в к о м м у н и с т и ч е с к о м городе?

Г о л о с а:

— А с тунеядцами как?!

— С «романтиками доллара»?!

Ю р г а н о в (продолжая). Классики учли ваши возможные сомнения и колебания и рекомендовали в случае подобных случаев обращаться к здоровой в целом общественности!

Неодобрительный шум.

В е р а (Бубляку). Слушать не хотят…

Пронзительно свистит Ворон.

В о р о н (вскочив на эстраду). Разрешите мне от имени и по поручению… лично самого себя заявить: неволя — не то лекарство, не тот университет… Человека сюда надо, Железному на поруки! Человек неожиданно для самого себя и для истории может оказаться полноценным членом здорового коллектива! И даже приступить непосредственно к строительству коммунизма в нашем городе юности! Юрганов прав!..

Общий гул.

В е р а (Бубляку). Секретарь помалкивает, а как он скажет, так ведь и решат… большинством голосов!

В о р о н (заканчивая). А архитектурное создание это ваше предлагаю перепланировать под какой там… загс! (Спрыгивает с эстрады.)

Д е ж у р н а я. Очень кстати о загсах! (Сменяя Ворона на эстраде.) Вот вы запроектировали два загса…

Смех.

М а н т у л о. Мало тебе?

Д е ж у р н а я (Архитектору, продолжая). Вот вы, извините, женатый?

А р х и т е к т о р (растерянно). Нет… А, собственно, что?

Д е ж у р н а я. А то! То самое, что вот вы невесту у себя в Ленинграде уж небось не в загс какой с фикусом-кактусом поведете, а во Дворец бракосочетания. Ну и… нам желательно!

Взрыв аплодисментов со стороны девушек.

М у ж с к о й г о л о с. Забеспокоилась! Видать, всерьез замуж настроилась… За кого бы?

Хохот!

Д е ж у р н а я (Архитектору). Тогда хоть сами бракосочетаться к нам приезжайте! У нас и девчата не хуже! (Кивая на танцплощадку.) Как считаете?

А р х и т е к т о р (смущенно). Разумеется, разумеется…

Д е ж у р н а я. Разумеется! (Спрыгивает с эстрады под бурные аплодисменты девушек.)

К а л а ш н и к о в. Есть предложение… Есть предложение обратиться в комбинат, чтобы просить генпроектировщика предусмотреть в будущем центре города Дворец бракосочетания ввиду… Ввиду количества желающих… Кто за?

Аудитория поднимается, голосуя «вставанием».

Б у б л я к (Вере). Цирк! Неужели кто-либо в действительности, всерьез станет со всем этим считаться?

В е р а (вдруг). Коля, вам там плохо жилось, ага?

Б у б л я к. В Англии?

В е р а. Ну?

Б у б л я к. Почему же? Материально даже лучше.

В е р а. А относились плохо, из-за того, что — русский, ага?

Б у б л я к. Почему? Англичане — простые, милые люди. И Англия — хорошая страна. И Франция.

В е р а. Тогда чего же…

Б у б л я к (замученно). Здесь можно прямо руками есть за столом, и водку употребляют стаканами, а там — порции, салфеточки, вилочки, рюмочки…

В е р а. С вами — серьезно…

Б у б л я к. И потом — нет там таких лекций… Неужели и действительно с нами посчитаются?

В е р а. Но ведь… все хотят! Чтобы дворец… вместо милиции!..

К а л а ш н и к о в. Дворца добиваться будем и — добьемся, но и от милиции отказываться пока еще не можем. Несерьезно! Прав Юрганов, за человека поручиться надо! Но — кому? Знаете, читали: поручаются кому не лень! Мода!.. А что другой раз из этого всего получается? Тоже знаете, тоже читали! Каждому ли коллективу т а к о е по плечу?

Г о л о с. Правильно, Витёк!

К а л а ш н и к о в. Нет, мы показуху и формализм в таком чистом деле с самого начала заводить не позволим!..

Одобрительный гул.

(Вороша растущую гору записок.) Подкладываете и подкладываете, а после лекции — воскресник в ночь, за саженцами для комсомольского парка имени Жанны д’Арк!..

Тишина в аудитории.

Г о л о с а. И опять «народная стройка»!.. Советская власть в городе на что?..

К а л а ш н и к о в. Алма-Ату видели? Сад! А как? Советская власть, скажете!.. Ничего подобного! В старое время генерал-губернатор заставлял сажать перед домом по десять тополей. За все провинности — единственная форма штрафа: посади тополь, пять тополей, десять! Или — плеть, на выбор, такой эпизод… Так то было при генерал-губернаторе, а мы все-таки коммунистический город юности создаем!

В е р а (вскочив). Я так еду!.. А то еще передумают, с дворцом-то!..

Смех.

(Смешавшись, садится; Бубляку.) А девчоночек-то вон сколько!..

Танцплощадка гудит — уже одобрительно.

Ю р г а н о в (пробившись к Калашникову). Слушай, я все-таки про то… Про ту…

К а л а ш н и к о в (перебивая). Слушай, ну кто вы за особенные такие, чтобы ради вас такое делать исключение? И вообще… Несерьезно!

Ю р г а н о в. Мы, конечно… Конечно! Еще и такие события в экипаже имеют место, как при проклятом царизме-империализме… Но знаешь, Витёк, все-таки знаешь — уверен я в них, в парнях. Им можно такое исключение сделать. Им! И, знаешь, мы возьмемся все-таки и станем экипажем коммунистического труда, первыми на руднике! С общим нарядом, со всем, что положено для такого чистого дела! И мы за нее, ну, за девушку за эту, поручимся!

К а л а ш н и к о в. Это уже серьезно!

«Казахстанский» твист! В пятиминутке-перекуре на площадке вновь начинается лихой пляс!..

Ночная степь — такая же бескрайняя, что и днем, — от одного угадываемого горизонта до другого.

Огни фар проезжающих автомашин и проносящиеся песни: молодежь Железного прямо с танцев-лекций едет за деревьями-саженцами для города. С каждой машины доносится своя песня: с одной — песня Высоцкого; с другой, под разлюбезную гармошку трехрядную, голосистая деревенская песня про извечные девичьи страдания, звучащая, впрочем, удивительно оптимистично!..

…Резкий взвизг тормозов, лучи фар круто затормозившего грузовика описывают полукруг, заливая светом пятно шоссе и спрыгнувших с высоких, надставленных бортов В о р о н а и Ю р г а н о в а.

В о р о н (яростно). …А ты людей, ты н а с спросил?!

Спрыгивают на шоссе и остальные г о р н я к и экипажа.

Мне вваливай до синевы, а кто-то на моем горбу в рай въедет?!

В а с я (Юрганову). Друг на дружку надеяться — все на голый тариф сядем «колуна» тянуть! Проверенное дело!

М а н т у л о (Юрганову). Замарает она такое звание! И нас всех!

Яростные реплики — словно удары швыряют Юрганова от одного к другому.

Б у б л я к (Юрганову). И речи об экипажном общем наряде не было, когда принимали Ворона на перевоспитание!

Ворон сжимает крахмальное горло Бубляка.

В о р о н. Вы меня перевоспитывали, вы?! Ты?!

М а н т у л о (Юрганову). Завязал ты нас!

В а с я. Кирилл Максимыч!..

Все смолкают.

Кирилл Максимыч…

И в а с ю к. «Общий наряд»…

Напряженная пауза.

(Юрганову.) А действительно, ты людей… экипаж ты спросил?

Раскидав парней, Юрганов бросается к оставшемуся в полутьме грузовику и бешено стучит по кабине.

Ю р г а н о в. Выходи!

Хлопает дверца кабины, появляется В е р а с солнечной улыбкой на лице.

В е р а (радостно). Приехали, ага? (Взахлеб затараторив.) Копать где? Лопат на всех хватит?! (Метнувшись к кузову, возвращается, волоча огромную лопату.) Какие саженцы выкапывать-то? А чего стоим, ну чего, чего? (Оглядываясь.) Люди работают!.. Приехали ведь, ага?

Ю р г а н о в. Приехали… Иди!

В е р а (с готовностью). Куда?

Ю р г а н о в. А куда глаза глядят.

В е р а (не сразу). Куда?

Ю р г а н о в. Куда глаза глядят!

Черная пустота степи… Вера делает несколько шагов и оборачивается — ничего не понимая, ожидая, что все сейчас выяснится, все снова будет ослепительно прекрасно, как еще полминуты назад!

Шагай-шагай!.. Мы потрепались, дура.

Вера медленно удаляется…

Ну, двинулись?.. Споем чего? А то — все с песнями!..

Никто не шелохнулся. Вера тихо уходит все дальше в ночь… Вася Масленников бросается за Верой, молча возвращает.

В а с я (горнякам, поочередно). Ночь… Ночь!..

В е р а (растерянно). За такие шуточки — морду чистят! Юмористы…

Горняки один за другим закуривают…

Засмолили… Вот засмолили! (Юрганову.) А?

Юрганов тоже закуривает… При общем молчании, Вера возвращается к своей лопате, поднимает ее, — вся собравшаяся, словно ожидая каждую секунду, что — остановят!

(Наконец, облегченно.) Вот юмористы!.. (Вновь с энтузиазмом.) Да где копать-то, где?

Выдернув лопату из кузова, Ю р г а н о в уходит, В е р а — за ним.

Б у б л я к (в смятении). Обо мне там никто, никогда и не подумал бы, если б вдруг что… как вот с нею? А вокруг были такие действительно славные и милые люди… Нет, не подумали бы!

Молчание экипажа.

Я вот хвалю вам то, где я жил раньше, а ведь там я каждую ночь во сне видел… Родину, про которую и знал-то лишь по довоенным отцовским фотографиям! А когда приехал — не очень понимал, да и сейчас еще не все укладывается… Особенно сейчас, когда Юрганов привел эту девушку и мы…

М а н т у л о (вдруг). Чистить город надо, как железный Феликс делал! Чистить, если действительно хотим достичь… При жизни нашего поколения!

В о р о н (вдруг). Макаренко разных начитался?! Человеками т а м не становятся. Если кто и случайно, по мелочевке оступившись, побудет т а м — одну «путевку в жизнь» получит. Это чтобы человеком стать… Это особые условия нужны. Климат особый. Резко континентальный. Как здесь, в Железном. (Истерично.) Оглохли вы?!

К а л а ш н и к о в (издали). Ивасюк! На погрузке поможешь!..

Экипаж г о р н я к о в в молчании уходит… Возвращаются Ю р г а н о в и В е р а.

В е р а. Чего это они сегодня такие?

Ю р г а н о в. Какие?

В е р а. Такие…

Ю р г а н о в. Какие есть…

В е р а (встревоженно). Из-за меня?!

Ю р г а н о в. Нет… Нет. (Поднимает оставленную Вороном гитару, играет, поет.)

В е р а. Если б еще и правда в настоящей палаточке заночевать, ага? Да чтобы — пурга, буран, ага? Да чтобы танки выслали, а мы — навстречу… Дорогу указать! Вот бы, ага?

Стихли двигатели, гаснут автомобильные фары. Луна. Проходят парочки.

Быстро тут разворачиваются…

Ю р г а н о в. Женатики в основном!.. Михайлов с РМЗ со своей законной. Молодожены. Третья неделя пошла… Леха вон со своей! Старики, «золотую» свадьбу справляют: три года!.. Долго не гуляют в Железном!

В е р а. Это почему?

Ю р г а н о в. Все условия для немедленной семейной жизни. Материальная самостоятельность, это во-первых. Во-вторых, тещи со свекрухами далеко! В-третьих…

В е р а. В-третьих, иногда и жены далеко. У тебя тоже жена?

Ю р г а н о в. Почему такой вопрос?

В е р а. А все интересные парни — всегда женатые.

Ю р г а н о в (помедлив). Есть. (Заиграв на гитаре.)

(Прижав струны.) Считай — была.

Проходят К а л а ш н и к о в и Д е ж у р н а я из штаба; Калашников накрыл плечи девушки курткой; остановились, целуются…

В е р а. Быстро разворачиваются, быстро…

Ю р г а н о в. А что?

В е р а. Нет, ничего!.. Отдышаться бы хоть дал ей? Секретарь-то!.. (Вытягивая шею.) Повел куда-то… Да-а, быстро, быстро. (Садится.) Устала я… Даже в сон потянуло. Все время что-то в сон клонит. Со страху… ага? (Глубоко вздохнув.) Не вы бы — пропала!..

Ю р г а н о в (сев рядом).

В е р а. И кто я вам, правда? Меня ведь не за что пока и выручать, не заслужила… Таких тут на строечке — три рубля ведро! (Пауза.) Не ты бы!..

Вера прижимается щекой к руке Юрганова; тот смотрит вверх, на удивительно объемную луну, потом целует девушку. Спокойно, дружески. Тут же закуривает.

В е р а. Адресок-то не забыл?

Ю р г а н о в. Какой это?

В е р а. Какой! Да той самой, с которой про любовь договаривался на танцах. Со старухой с этой, с толстой.

Ю р г а н о в. Не пойду, не боись…

Рука Юрганова опускается с Вериного плеча на грудь девушке…

В е р а (не двинувшись). Проверено: мин нет!.. Сигарету-то докуришь?

Ю р г а н о в. А что?

В е р а. А то! Смолит, смолит… (Целует Юрганова.) Смолит… Про палаточку беседу с ней вел?

Ю р г а н о в. Про какую?

В е р а. Про какую! Про которую еще в аэропорту мне обещался. Персональную, на двоих… Уж и забыл, что обещался?

Юрганов тушит в пальцах сигарету и обнимает Веру, теперь уже всерьез, — медленно опрокидывая… Вера выворачивается.

В е р а. Убери руки! Ты чего?

Ю р г а н о в. А чего…

В е р а. Развернулся!

Ю р г а н о в. Чего ты…

В е р а (кусая губы). Одно всем вам только и надо… Всем… (Шмыгая с отчаяния.) Почему никто из вас не может просто полюбить девушку? Почему? Почему?.. Ну, почему?! Почему нужно все… так? Сразу? Все-все?

Ю р г а н о в. Ты… извини. (Встает.)

В е р а. Не могу я иначе, Толик, ну, никак не могу, никак.

Ю р г а н о в. Извини…

В е р а. Может, и рада бы! И девчоночкам, у которых все это легко и просто как у вас, у парней, завидую, может, а сама вот — никак!..

Ю р г а н о в. Извини. Забудь. (Помедлив.) Забудь.

В е р а (шмыгнув). Толик… Ну, ладно… Ну, хорошо… Ну, как хочешь… (Шмыгнув.) Раз ты так хочешь…

Ю р г а н о в. Да… забудь ты!

В е р а (кивнув). Забуду!.. Не для этого ведь ты помогал мне, ведь нет же, нет?

Ю р г а н о в. Не помог я тебе… Натрепались мы все-таки.

В е р а (после долгой паузы). Зачем?.. (Не ожидая ответа, уходит.)

Возвращается ивасюковский э к и п а ж.

И в а с ю к. И показуха же с поруками этими!.. Мы, Юрганов, действительно хотели выручить т в о ю деваху… Твоя, не отрицаешь?

Ю р г а н о в. Ну?

И в а с ю к. Может быть, не твоя? Из чистого гуманизма стараешься?

Ю р г а н о в. Не отрицаю. Моя. Ну?

И в а с ю к. И что действительно показуха с поруками этими получается, тоже отрицать не станешь?

Ю р г а н о в. Почему же такое мнение?

И в а с ю к. Конкретный пример! Хотели мы ее выручить, действительно, но ведь теперь, сам понимать должен, — засмеют: из-за с в о е й девахи за званием потянулись. Звание, скажут, им — так, для показухи, оно им — до фонаря! (Жестко.) А ведь мы все сюда — не за тем прибыли. Парни здесь людьми стали. Миллионерами. Второй миллион сыпем. Магнитку кормим. Нас — знают. И его (кивает на Васю). И его (кивок на Бубляка). И его (на Мантуло). Да и другие сюда на зной и бураны не ради п о к а з у х и прибыли. И если мы за это действительно почетное дело возьмемся и заранее, на корню, скомпрометируем?

Ю р г а н о в. Ты — общего наряда боишься. Привык втрое против любого из нас огребать долларов.

В а с я (Юрганову). Да Кирилл Максимыч… Его славой живы!

И в а с ю к. Спокойно, Василий. Слава — славой… А насчет «долларов» — ответить надо.

Ю р г а н о в. Ответь! Им!

И в а с ю к. Можно и им.

Ю р г а н о в. Что еще тебя держит здесь, ответь?!

И в а с ю к. Можно и им. А можно их и самих спросить… Спроси.

Ю р г а н о в. Спрашивай!

И в а с ю к (усмехнувшись). Я-то спрошу… Что их сюда привело, с родных мест сорвало? Здесь что держит? (Вновь усмехнувшись.) Длинный рубль… «Доллар»! Правильный ты человек, Юрганов, уже и т е з и с подобрал… (Веско.) На американских железорудных карьерах нашей выработки не дают. А дали бы мы такую выработку, и миллион тонн, подняли бы такую стройку, другие стройки, вообще промышленную мощь, нашу первую гордость, — подняли бы без этого рубля? Люди его — не заслужили? В открытом карьере к машине ползешь по тросу, чтобы бураном не унесло… Уносило! С Калашниковым тогда трое суток под пятиметровым снегом куковали, пока танки пробивались… Мы стране первый продукт даем — железную руду. От нее и хлеб, и ракеты. В этих «длинных рублях»… «долларах»!.. копейки трижды не отработанной нет! (Помедлив.) Уравнять всех предлагаешь? Уравнивай… (В упор.) А если экипаж — вроссыпь? По новостройкам?

Ю р г а н о в. За тобой?

И в а с ю к. За бригадирскую сотню — не держусь. Отказаться? Могу — сейчас, не сходя! Сберкнижки лично не коллекционирую!.. А их ты все же спроси. Его. Или его. Или — всех разом?

Юрганов смотрит на застывших горняков…

Спрашивай!.. И про аварийный трос спроси заодно. Хотели бы одним котлом жить — какая бы разница кому трос менять было? Спрашивай!

Ю р г а н о в (наконец). Вопросов нет…

И в а с ю к. Разговор закончен?

Ю р г а н о в. О руде это ты — справедливо… Но если другой кто твою знаменитую норму даст? В счет второго миллиона?

И в а с ю к. Кто?

Ю р г а н о в (продолжая). И — еще больше твоего руды даст, да разменивать на доллары между товарищами не станет?

И в а с ю к. Кто? Ты?

Ю р г а н о в. Ну! Возьмемся?

И в а с ю к. Ты… со мной?

Ю р г а н о в. Ну!

И в а с ю к. А что? (Оглядывая экипаж.) Только давай так: чей верх будет — тому и окончательное слово в этом разговоре.

Ю р г а н о в. Только так!

М а н т у л о (Юрганову). Плакала Саша, как лес вырубали!..

М и л и ц и о н е р ведет В е р у.

М и л и ц и о н е р (сурово). Твое место где? Истекли твои двадцать четыре часа!

В е р а. Всего наилучшего, мальчики! Только и посидеть за решеточкой, пока молодая!.. (Юрганову.) Привет Аэрофлоту!

Мантуло бросает лопату, опускает свою Бубляк… Но с места не двигается никто. Появившийся С т о р о ж - с о ц и о л о г перехватывает рванувшегося за девушкой Юрганова.

С т о р о ж - с о ц и о л о г (стискивая руку Юрганова). Не перестаю потрясаться! Эта лекция, этот ночной «воскресник»… (Восторженно глядя на горняков.) Какая в них, я бы сказал, историческая устремленность, ответственность за эпохальную масштабность свершений!.. Убеждаешься, что здесь и созидается оно самое?

Силуэты двух экскаваторов на карьере: одного — справа, второго — слева.

Помощники машинистов В а с я М а с л е н н и к о в и В о р о н. Рев двигателей, оглушающий грохот ссыпаемой железной руды. На кромке рудничного горизонта появляется М а н т у л о; провожает взглядом, считая, ковши руды, которые грузят в подъезжающие двадцатипятитонные МАЗы — «четвертаки» Ю р г а н о в и И в а с ю к…

В о р о н (Мантуло). Тебе ж в ночь?

М а н т у л о. Шел мимо… (Вдруг.) С кем взялся!

В о р о н (насмешливо). Плакала Саша, как лес вырубали!..

Появляется Б у б л я к.

В а с я (в недоумении). И этот заявился? В ночь же тебе?

Б у б л я к. Мимо шел…

В а с я. Мимо?!

М а н т у л о (вдруг). Самосвалы Анатолию задерживают…

В о р о н. Столько же, сколько и нам с Кириллом дают… Считай лучше!

В а с я (хмурясь). Сам Юрганыч не поспевает… С кем взялись!

М а н т у л о. И на ходу ж еще отпускать надо… Ждет до упора, просыпать крошку боится…

В а с я. Злой — смерть! (Уходит.)

М а н т у л о. Законопатили его деваху… И виноватых нет? Все чистые остались?

В о р о н. Девочка она — по рецепту, из-за такой и я бы…

М а н т у л о. Ты бы… Чего ты бы?

В о р о н. А — ты?

Взревел на высокой ноте экскаватор Юрганова и — стих.

М а н т у л о (поднявшись). Стал Юрганов…

Б у б л я к. Питание отключилось?

В а с я (вбегая). Отключило!..

Вася бросается в сторону ивасюковского экскаватора, и тогда останавливается и тот. Тишина в забое. Входит И в а с ю к.

И в а с ю к (Ворону). Защита выбила?

В а с я. Я это, Кирилл Максимыч, я отключил и тебя.

И в а с ю к. Зачем?

В а с я. Стали мы с Анатолием, Кирилл Максимыч…

И в а с ю к. Ну?

В а с я. Отключило нас, простоим еще сколько, пока электрики напряжение по новой подадут! Это пока явятся, пока на опору слазают!..

И в а с ю к. Ну?

В а с я (теряясь). Ты, что ли, Кирилл Максимыч… Что ли, ты работать будешь, а мы — стоять?

И в а с ю к (пожимая плечами). Мы соревноваться договаривались или в пионерские игры играемся? (Ворону.) Включай машину. (Ко всем.) Честно?

Б у б л я к (не сразу). Честно…

И в а с ю к. Всё честно?

М а н т у л о (не сразу). Всё…

И в а с ю к (Ворону). Включай.

В о р о н уходит; И в а с ю к возвращается к своему экскаватору.

В а с я. Всё честно…

Появляется расхристанный Ю р г а н о в.

Ю р г а н о в (Васе, хрипло). Лезь!

В а с я (с готовностью). Куда?

Ю р г а н о в. На опору!

В а с я (в испуге). Куда?!

Горняки задирают головы к невидимой споре линии электропередачи.

Ю р г а н о в. Прождемся монтеров… Сам включишь! Нагоним… Нагоним еще! Лезь…

В а с я (растерянно). Я-то залезу… А они-то возьмут и включат с подстанции-то… в это самое время!

Ю р г а н о в. Лезь.

Б у б л я к (Юрганову). Но если действительно включат прямо с подстанции — ему же, между проводами, не подняться и не спуститься будет!

М а н т у л о (Юрганову). …Только — на проводах висеть! На высоком напряжении!.. Речь читать на траурном митинге — ты будешь?!

Ю р г а н о в. Васька… лезь.

В а с я. Анатолий…

Ю р г а н о в (перебивая). Надо, Васька…

В а с я (повторяя). Надо…

Ю р г а н о в. Надо!.. Лезь.

В а с я (засуетившись). Раз н а д о… (Стаскивает куртку.)

Появляется И в а с ю к.

И в а с ю к (насмешливо). Ладно! Ладно… (Ворону.) Отключи. Пионеры… Думал, действительно посоревнуемся, кто — кого… Кровь из носу! (Ворону.) Отключи.

Ю р г а н о в (Ворону). Стой!

В о р о н. Ну?

Ю р г а н о в. Стой, не останавливай. (Ивасюку.) Работай, Кирилл. Работай-работай!.. Нагоним!

И в а с ю к. Подождем уж, ладно. Пионеры!.. (Ворону.) Отключай. Посоревновались…

Ю р г а н о в. Стой! Соревнование — значит, соревнование, как уговор был… Кровь из носу, а только так! Иди, работай.

И в а с ю к. Что ж… Ладно!

И когда Ивасюк возвращается к своей машине и она начинает работать, Юрганов торопливо сдергивает свою куртку…

В а с я. Ты чего это?

Ю р г а н о в. За рычаги сядешь.

В а с я. Что ли, ты… Ты это зачем, Анатолий?

Ю р г а н о в. Затем!

В а с я. Что ли, лезти надумал?!

Ю р г а н о в. Затем! (Ко всем.) Эх, и тошно мне с вами! Уеду я… Если цел останусь! «Миллионеры»!.. Да вы свой миллион весь давно на доллары разменяли!

В а с я (удерживая Юрганова). Отступись, Анатолий, зачем ты…

Ю р г а н о в. Затем! Что надо же, наконец, выяснить и уточнить, что строим в городе юности?! Коммунизм или наоборот капитализм с империализмом?! (Подняв гитару.) «Я в весеннем лесу…» (С размаху бьет гитарой о железный валун; гитара разлетается.) Отыгралась, родная!.. (Васе.) Садись за рычаги! Включу напряжение — двигай!

В а с я. Анатолий!

Но Ю р г а н о в уже исчез; взгляды следящих за ним горняков поднимаются выше, выше…

В о р о н. Проститься бы по-христиански — самый раз… (Гасит сигарету.)

М а н т у л о (Васе). Садись за рычаги! Включит — еще нагоните!..

Б у б л я к (Юрганову). Не шевелись! (Закрыв лицо.) Линию включили… С подстанции!..

В а с я (Юрганову). Не ш е в е л и с ь!.. (Ко всем.) Как же сойти-то? Не сойти теперь ему-то?

М а н т у л о (Васе). Беги на подстанцию! Напряжение чтобы сняли!

Г о л о с Ю р г а н о в а. Васька! За рычаги! Садись!

Б у б л я к. Сколько он провисит между проводами?

Г о л о с Ю р г а н о в а. Садись! За рычаги!

М а н т у л о (Васе). Беги! Отключай!

Г о л о с Ю р г а н о в а. Садись!.. За рычаги!.. твою мать!

В а с я (чуть не плача). Приказывает!

Вася бросается к экскаватору; заработала юргановская машина.

Б у б л я к. Сколько он провисит между проводами на таком ветру…

М а н т у л о. Держись, Юрганов!.. (Бубляку.) Васька этот, лапоть колхозный, в рычагах еще путается… (Вдруг.) Эх, гори оно все синим огнем! (Бросается к юргановскому экскаватору.)

Б у б л я к (останавливая Мантуло). Сам сядешь?

М а н т у л о. Сам!

Б у б л я к. Так — можно?

М а н т у л о. Европа!..

Б у б л я к. Да, Европа! А ты? Австралия? Нельзя так! Нечестно!

М а н т у л о. Пусти!.. (Убегает к юргановскому экскаватору.)

Б у б л я к (в растерянности). Так, очевидно, все-таки нельзя… (Развязывая и снимая галстук.) Так, бесспорно, нельзя!.. (Аккуратно сняв и сложив куртку.) Но, видимо, все-таки надо? (Уходит за Мантуло.) «Европа»!..

Появляется И в а с ю к.

В о р о н. Втроем за рычаги сели…

И в а с ю к. Ладно… Честное соревнование, называется!.. (Глянув на часы.) Время вышло…

Гудок окончания смены. Окружив едва стоящего на ногах Ю р г а н о в а, возвращаются М а с л е н н и к о в, Б у б л я к, М а н т у л о. Появляется Д е ж у р н а я - д и с п е т ч е р.

Д е ж у р н а я (Ворону). Алексей, выработку возьми!

Разговора Дежурной-диспетчера и Ворона экипаж не слышит.

Поздравляю!.. (Передает Ворону наряд). Три тысячи триста у Кирилла Максимовича… Рекорд рудника! Опять все ваше — первое место, знамя по руднику, премии — все золото мира! Одно слово — Ивасюк!.. Теперь вас с ним на комбинатской Доске почета — навечно, по положению?

В о р о н. Заткнись.

Д е ж у р н а я (ошарашенно). Чего ты?

В о р о н. Юргановский наряд отнесу заодно, давай!.. Сколько ему нарисовала?

Д е ж у р н а я. Две четыреста всего… Речи о перевоспитании красиво произносишь, а с девушками разговаривать по правилам не научился!

В о р о н. Сказано, отдохни.

Подойдя к Ивасюку, Ворон протягивает ему оба наряда. Замер экипаж…

И в а с ю к (не глядя на наряды). И как оно? Прогноз погоды?

В о р о н. А глянь.

Оглядывая горняков, Ивасюк усмехается… Наконец, Ворон забирает из рук Ивасюка оба наряда, складывает вдвое, вчетверо…

В о р о н (экипажу). Ваша взяла! С минимальным перевесом…

В а с я (растерянно). Наша…

И в а с ю к. Ваша?.. (Поворачиваясь от одного к другому.) Ваша?.. Ваша?..

Не отвечая Ивасюку, г о р н я к и, один за другим, уходят из забоя, оставляя бригадира одного…

Ладно!.. Ладно… (Ему никак не закурить, спички ломаются.) Ладно…

В общежитии горняков. На самом проходе, словно только что из магазина, коробка размерами с футляр к радиоприемнику. Приодевшиеся М а н т у л о, Б у б л я к и В о р о н у телевизора. Г о л о с д и к т о р а, заключающего телепередачу: «Вы смотрели очерк о молодых горняках города юности — «ПРОСТЫЕ СОВЕТСКИЕ МИЛЛИОНЕРЫ». Через минуту концерт»…

Ворон выключает голубой экран; все трое возвращаются к заставляемому с горняцким размахом столу…

В о р о н. Изобразят… себя не признаешь! (Откупоривая бутылку.) Сколько еще Анатолия ждать?

М а н т у л о. Встречает свою… А точно, на экране по-другому выглядишь? Вообще… И — в деталях… Точно?

В о р о н. Голос не признать, не мой голос!.. (Двигая бутылки.) Выдыхается.

М а н т у л о. Какой праздник без Юрганыча?

Б у б л я к. Подождем…

Входит В а с я М а с л е н н и к о в; он в своем «фраке-смокинге». Под мышкой у него сверток. Вася пытается тайком сунуть его под свою койку.

В о р о н. Дай-ка.

Мантуло бесцеремонно выдергивает сверток у Васи.

М а н т у л о (разворачивая сверток). Понятно! (В руках у него пачка пластинок.) А сам опять на хлеб с горчицей до получки сядет!

В а с я. Отдай, что ли?

М а н т у л о (читает). Шопен… Шуман… Скоро алфавит-то кончится? Шуберт, Неоконченная симфония…

В о р о н. Брал бы уж законченные!

М а н т у л о. Без брака! (Читает.) Шульженко. Зачем?

В а с я (маясь). Отдайте, что ли?

Б у б л я к. Все же ты — не вполне нормальный, Васек… Извини!

В о р о н. Чокнутый.

М а н т у л о. Из-за угла.

В о р о н. Кукурузным мешком. (Пройдясь пальцем по полкам над Васиной койкой, ломящимся от литературы.) Обзаведутся в Железном все поголовно всесторонним высшим образованием…

Б у б л я к. Сами симфонии сочинять начнут!

М а н т у л о. А кто руду сыпать будет? (Заглядывая под Васину койку.) Полный бабкин сундук пластинок набрал и спит на нем!

Б у б л я к. Проигрывать-то — не на чем?

В о р о н. По соседям толкается, а те его шугают!.. (Продолжая откупоривать.) «Ша-то-и-кем». Градусов — двенадцать. Сколько? Двенадцать… (Кротко.) Кто брал этот сюроп?

Б у б л я к (отбирая бутылку). «Синие глазки» денатурат тебе употреблять… На сапожном креме… Это — французское вино! (Натыкаясь на картонный ящик, стоящий посредине, Васе.) Пожалуйста, отодвинь куда-нибудь.

Вася послушно двигает объемистую коробку.

В о р о н (добродушно). Европа!.. А кодеин в пачках ты не пил?

Б у б л я к. Кодеин?

В о р о н. Одеколон «Грезы Востока» из уличного автомата, без посуды, в пасть прямо? А чифирь?

Б у б л я к. Чи-фирь?

В о р о н. Три пачки чаю на стакан крутого кипятка? А — валерьяновку? А зубной порошок, чуть разведенный?

Б у б л я к. Зубной?!

Хохот.

В о р о н. Эфир же в нем! (Поясняя.) Всенародные праздники советскому-то человеку даже в заключении отметить — надо? Шато-икем!..

Хохот.

Б у б л я к. Зубной…

В о р о н (спотыкается о картон). Василий, убери.

Вася передвигает коробку… Входит С т о р о ж - с о ц и о л о г.

С т о р о ж - с о ц и о л о г. Простым советским! (Ища глазами.) Проститься… Улетаю! (Махнув желтой папкой.) Диссертация. О Железном… Юрганов где?

В о р о н. Встретить свою все не может, сами не дождемся… Выдыхается!

С т о р о ж - с о ц и о л о г. Может и совсем не встретить… (С энтузиазмом.) Смотрел телепередачу, смотрел… Примите! (Пожимая всем руки.) Самые!.. Передачку-то — по первой программе крутанули, на Союз!

М а н т у л о. Как это — совсем может не встретить?

С т о р о ж - с о ц и о л о г. Объективно это было бы объяснимо. В сущности, вся эта история, с этой девушкой, она — не типична. Случайна.

М а н т у л о. Слушай, не может быть, чтобы не отпустили? (Натыкается на коробку-футляр, едва не падает, Васе.) Уберешь ты, нет?

В а с я (вновь послушно двигая картон). Да что там?

В о р о н. Пиво. (Сторожу-социологу.) Мы за нее — всю советскую и комсомольскую власть обошли!

Б у б л я к (Васе). Чешское!.. (Сторожу-социологу.) Мы же… поручились?

В а с я (развязывая коробку). Чешское… Подвезло-то! (Снимает футляр: перед ним сверкающая полировкой великолепная радиола-комбайн.) Радиола-люкс… (Потрясенный.) Чья? Кто купил-то? (Бубляку.) Ты?

Б у б л я к. У меня от музыкальных шумов бессонница…

В а с я (Мантуло). Что ли, ты купил-то? Твоя?

М а н т у л о. За такие деньги я бы себе «Яву» брал… (Сторожу-социологу.) И штаб дружины поруки подтвердил!

Вася ходит с чудо-радиолой на руках, толкаясь от одного к другому, сгибаясь от тяжести.

В а с я. (Ворону). Что ли, твоя, Алексей?

В о р о н. Ботинки с карьера сушить? (Сторожу-социологу.) Высылать деваху — не допустим, ясно?!

В а с я (вдруг). Это вы мне купили… Ну, да! (Держит на весу, в обнимку, радиолу.) Вы ж настоящей музыки никто выносить не можете, тундра серая, кроме твистов-шейков вырубаете всё… Мне купили-то. (Глубоко вдыхает носом.) Гады…

Общая пауза.

В о р о н. Учти, от сырости полировка сходит.

Вася суетливо налаживает радиолу…

В а с я. Чего вам поставить… Все есть. Вся музыка, что продавали, по алфавитному списку брато, чтобы не упустить какого классика… (Выдвигает из-под койки многопудовый сундук.) Чего…

В о р о н (насмешливо). А что хочешь…

Б у б л я к. А лучше бы ничего!

М а н т у л о. А саратовские страдания крутани!

Вася суетится — растроганный, счастливый…

В а с я. Сейчас я… Сейчас… (Включает радиолу, и вдруг мощно на все общежитие звучит торжествующе победный финал бетховенского «Эгмонта».) Ошибочка… (Хочет сменить пластинку.)

Б у б л я к. Оставь…

С т о р о ж - с о ц и о л о г. Бетховен!.. Что, в сущности, знаем мы о нашем рабочем классе?

Входят Ю р г а н о в и В е р а.

В е р а. Приятного аппетита…

В а с я (церемонно). Милости просим… (Переставляет пластинку, и звучит танцевальная мелодия.)

С т о р о ж - с о ц и о л о г (Юрганову). Поздравляю!

М а н т у л о. А говорят — счастливые концы только в плохих книжках?..

В а с я (Вере, сияя). Шейк?

М а н т у л о (так же). Рок!

В о р о н (так же). Медисон!

Б у б л я к (так же). Чарльстон!

Ю р г а н о в (так же). Твист казахстанский!..

И прошлась Вера в лихом танце, — как тогда, на радостях, в горняцком кафе-ресторане!..

В а с я (прихлопывая). Дворец-то бракосочетаний-то… в самый раз вроде заказан?

В е р а. Была б палаточка!..

Пошел в пляс и Юрганов.

Ю р г а н о в. Персональная!.. На две персоны!..

Вламываются давние знакомые: двое молодых п и л о т о в в элегантных кожанках.

П е р в ы й п и л о т (бурная радость). Верочка!

В т о р о й п и л о т. Нашли вас, наконец-то!.. (Горнякам.) Извините за вторжение, мужики?

Ю р г а н о в (гостеприимно). Аэрофлоту!

П е р в ы й п и л о т. Мужики, извините! Верочка, каждый рейс ваши афиши смотрим! Эмилия Галотти…

В т о р о й п и л о т (продолжая). Леди Макбет!.. Как с ролью строителя-созидателя? Вживаемся вроде?

В е р а. Вроде!..

В о р о н (плеснув в стаканы). Аэрофлот, заправляйтесь перед рейсом!

П е р в ы й п и л о т (с сожалением). Спасибо, мужики, действительно — рейс (глянув на часы) через час десять, так что — не составим…

В т о р о й п и л о т (заколебавшись). По одной если?.. Это ж, как мы понимаем, ради вас, Верочка, правительственный прием?

Пилоты присоединяются к горнякам, поднявшим наполненные стаканы.

В а с я (тост). Товарищи!.. Дорогие товарищи!..

Входит И в а с ю к.

Бригадир…

И в а с ю к (глухо). Принимаете?

Горняки по одному опускают стаканы…

(Выждав.) Ладно…

Настороженное молчание горняков.

Ладно. (С трудом.) Сказать я пришел… (Умолкает.) Я сказать пришел… (Вновь не закончив, поворачивается, идет обратно к дверям.) Ладно…

Ю р г а н о в (не сразу). Пришел… садись.

И в а с ю к (шагнув к горнякам). Сказать я пришел… Вам, всем… Сказать…

Б у б л я к (не сразу). Садись.

И в а с ю к. Я… Спасибо. (Все еще стоит.)

М а н т у л о. Садись. (Не сразу.) Стакан вот…

Горняки вновь поднимают стаканы.

И в а с ю к (глухо). Спасибо. (Совсем глухо.) Спасибо…

В а с я (прорвавшись). И — эх же!

И все облегченно засмеялись.

Ржете?! А я — знал! Знал, что ты, Максимыч, явишься! Знал я! Чего ржете-то?!.

Б у б л я к (взволнованно). Парни, я должен высказаться! Дайте сказать!.. Парни, как я говорю по-русски?

М а н т у л о (трепливо). Ничаво!

Б у б л я к. Я говорю по-русски лучше любого из вас!

В о р о н. Закругляй!

Б у б л я к. А — почему? Ведь там, это я т а м выучился так говорить! А по-английски объяснялся с «псковским» акцентом, чтобы за версту несло, что — не эмигрант, что — русский, корневой русак! Даже делал вид иногда, что английского почти не знаю, две-три беспомощные фразы, и к встречным обращался по-русски, чтобы за советского туриста принимали! Парни, вот я все говорю вам, что — водку пить приехал…

В о р о н (перебивая). А то нет!

М а н т у л о. Сейчас и проверим!

Б у б л я к. …Дайте договорить, парни! Мать с отцом остались, старенькие совсем, сколько одни протянут? Лучший европейский университет оставил… Что же это — родина? Где родился? Вырос? А родился я в Федеративной Германии, а вырос я в Канаде, а жил в Англии? И еще, парни, я очень хочу сказать…

В о р о н (трагически). Выдыхается!

С т о р о ж - с о ц и о л о г (вмешиваясь). И еще — мне сказать! Последний вопрос, прощальный! Не для анкеты… (Ивасюку.) Вот вы возглавляете экипаж, получивший теперь уже всесоюзное признание, вас лицезрели миллионы телезрителей, на вас ныне действительно колоссальная ответственность… и вот вы, — как руководитель… лидер, как мы, социологи, классифицируем, — вот что вы, бригадир, испытываете в эти вот самые минуты?

Воцаряется тишина.

И в а с ю к (повторяя). Бригадир…

С т о р о ж - с о ц и о л о г. Не для анкеты, повторяю!

И в а с ю к. Бригадир… (Глядя на Юрганова.) К нему. Этот вопрос ваш — к нему.

С т о р о ж - с о ц и о л о г. К нему. (Юрганову.) Старик, будь добр, твои сугубо интимные ощущения… (Вдруг.) К нему? То есть как… к нему?

И в а с ю к. К Юрганову.

С т о р о ж - с о ц и о л о г. То есть?.. (Оглядывает горняков.)

М а н т у л о (в пространство). Буран вроде обещают?

И в а с ю к. «То есть»… Так оно и есть! (Юрганову.) Все верно. Все правильно. (Пауза.) Ответь человеку… Ждет.

Ю р г а н о в. Ответить можно! Почему не ответить?..

Горняки — весь экипаж — смотрят, замерев, на Ивасюка.

Но вопрос этот — к тебе, Кирилл. Интервью бригадир дает. А бригадиром в экипаже — ты. (Пауза.) Вот и ответь человеку.

И в а с ю к (медленно переводя взгляд с одного на другого). Ладно… Ладно… Ладно!

Ю р г а н о в. Ладно! Мы выпьем ли наконец? И правда — выдохнется!.. (Обняв Веру за плечи.) Праздник, наконец, или обычные суровые будни? А ну, парни, хором…

В а с я (в полный голос). Товарищи!..

С т о р о ж - с о ц и о л о г (подхватывая). За ваш второй миллион, дорогие товарищи! За сталь, которую выплавят из руды, которую вы добываете!

В а с я (признательно). Вот!.. Именно что!..

И в а с ю к. Теперь я… (Опустив нетронутую стопку.) Василий… (Кивая на бутылочный ряд.) Убери.

В а с я (не поняв). Убирать? Чего, Максимыч?

И в а с ю к. Пойло. Кроме сиропа… (Всем.) В смену время выходить.

М а н т у л о. Праздник, Кирилл!..

Б у б л я к. Такой момент… а?

Ю р г а н о в. Брось, Кирилл!.. По одной-то всегда можно? Русскому человеку по одной — что слону дробина! Парни, дорогие друзья и товарищи, а ну, хором!..

И в а с ю к (твердо). Убирай, Василий.

В о р о н. Эх!..

Вася Масленников начинает нехотя сдвигать бутылки…

Ю р г а н о в (негромко). Праздник, Кирилл. Праздник у людей, между прочим.

И в а с ю к. Буран в ночь обещали. Двадцать пять метров… (Помедлив.) До тридцати.

С т о р о ж - с о ц и о л о г. Какая же смена? Дверей на улицу будет не открыть?!

И в а с ю к (Юрганову). В смену — тебе. (Васе.) И тебе. (Вере.) Извини. Сама понимать должна… (Горнякам.) В забой выйдем — все. Мало ли… (Сторожу-социологу.) Интервью, помню. Какие, спрашиваете, ощущения? (Усмехнувшись.) По стальному тросу в кабину лезть сейчас — вот будут ощущения…

Горняки уже собираются в карьер: стягивает «фрак-смокинг» Вася Масленников, одевает рабочую куртку Мантуло…

П е р в ы й п и л о т (прощаясь). Извините, мужики, за вторжение! (Вере.) Ну, а если что…

В т о р о й п и л о т. Если вдруг что — Аэрофлот в полном вашем распоряжении, Верочка!

В о р о н (Ивасюку). Прожекторов чтоб добавили предупреждать?

И в а с ю к. Предупредим!

В е р а (пилотам). Мальчики… Даже если опять без билета?

В т о р о й п и л о т. Любой аэропорт называйте! Край света!

Ю р г а н о в. Вера?..

В е р а (перебивая, Юрганову). Надо так. Так надо. (Пилотам.) Край света, ага… Пока молодая-то!

Ю р г а н о в. Верка?..

В е р а (вновь перебивая). А мешать я буду… Останусь — мешать вам всем буду… За вашу же доброту! (Прижавшись к Юрганову.) А насчет палаточки нашей…

Ю р г а н о в. Ты что, Верка? Что ты?

В е р а. Толя, Толя… Толик! (Оторвавшись от Юрганова наконец.) Надо так! И правда ведь, в смену ведь вам, а тут я… Со мной опять… (Пилотам.) Мальчики!

В а с я (в растерянности). Что ли… улетает?

П и л о т ы (идя за Верой). Вы уж извините нас, мужики, за вторжение… (Уходят.)

В е р а (вернувшись, чмокает Масленникова). За всю вашу доброту! За все-все!.. (И вновь неудержимо приникая к Юрганову.) Толя, Толя, Толик… Не кино для детей до шестнадцати, жизнь-то, сам говорил? (Загрубевшим от слез голосом.) Храни, сколько сможешь!.. (Оставив в руке Юрганова помидор, убегает за пилотами.)

В а с я. Кирилл Максимыч?!. Анатолий?!.

Застыли в шаге друг против друга Юрганов и Ивасюк; замерли горняки, кто где оставался…